А&B, или Как Приручить Мародеров (гет)

Хогвартс, Оранжереи

За окном шел невероятной силы ливень, сообщавший о начале весны. Середина марта, холодная и промозглая, действовала на учеников школы угнетающе, а теперь, с началом сезона дождей, многие и вовсе отказались выходить на улицу, даже ради посещения Хогсмида. Однако некоторых студентов волновали совсем другие проблемы, не имеющие ничего общего ни с погодой, ни с учебой.

Мародеры жаждали отмщения своих униженных и оскорблённых душ, а потому смиренно выждали, пока все студенты покинут оранжереи, и двинулись в бой.

— Хэй, сестренка! — Сириус был как никогда уверен в себе. — Не уделишь нам пару секунд своего драгоценного внимания? — по его лицу блуждала пугающая ухмылка, но Нарцисса даже не дрогнула, когда четверо мародеров окружили ее, вынудив отступить к стене.

— Ничего не хочешь нам поведать? — со злой усмешкой осведомился Поттер, будто бы невзначай поигрывая волшебной палочкой.

Ремус взглянул на него с легким опасением: он считал, что угрожать, пусть даже и без применения силы, одинокой девушке, да еще и вчетвером — низко и недостойно. Происходящее очень сильно напоминало ему травлю Северуса на пятом курсе. Правда, тогда слизеринец выглядел гораздо более испуганным, чем едко усмехающаяся Нарцисса, презрительно наблюдающая за мародерами.

— Не имею ни малейшего понятия, о чем идет речь, Поттер, — ровно произнесла она.

— У нас тут появились доказательства того, что ты состоишь в команде трусливых клоунов, именующих себя АВ, — Сириус холодно улыбнулся. — Есть, что сказать на это?

— Это говорят те, кто решил вчетвером прижать к стене беззащитную девушку? — парировала Нарцисса. — Что дальше? Будете меня пытать, пока я не сознаюсь в содеянном, или сразу свяжете и потащите в подвал?

— А это, смотря какой выбор ты нам оставишь, — жестко ответил Сириус, вмиг посерьезнев.

Казалось, что сейчас он просто вымещает на Нарциссе всю свою злость и обиду на семью. Слизеринка нахмурилась и аккуратно отвела от себя палочку Блэка.

— Вы говорили о доказательствах, я готова выслушать вашу версию происходящего.

— Вчера с Малфоем вы вдвоем торчали в кабинете Дамблдора, — на губах Сириуса заиграла торжественная улыбка.

— Не вижу связи, — Нарцисса внутренне содрогнулась. Откуда мародеры могли узнать о подобном? Они следили за ней, или это были проделки Люциуса?

— А мы видим, — Джеймс вытащил из заднего кармана изрядно помятую пачку сигарет и закурил, выдохнув дым Нарциссе прямо в лицо. — У тебя есть вполне очевидный выбор: разговор по душам с нами или с Дамблдором.

— В таком случае, — Нарцисса шагнула вперед, глаза ее пылали яростью. — Я выбираю Дамблдора. — С этими словами девушка резко выдернула сигарету изо рта Поттера и с омерзением бросила ее на пол.

— Нарцисса, мы... — мягко начал Ремус, отодвигая Джеймса плечом.

— Тебе это ничего не напоминает, Люпин? — вдруг ожесточенно прошипела Блэк, повернувшись к гриффиндорцу. — Например, те прекрасные деньки, когда ты трусливо жался за спиной своих друзей, пока те прибивали к стене беззащитного Северуса?

— А где была ты, когда твоего сокурсника, как ты выразилась, прибивали к стене? Ногти красила? — язвительно осведомился Блэк.

— То, что я не вступилась тогда за Северуса, нисколько не оправдывает вашего жалкого поведения, — вызверилась в ответ Нарцисса.

— И это говорит та, кто исподтишка пытается унизить нас перед всей школой? — взорвался Блэк, приставив палочку к горлу кузины. Казалось, он только того и ждал — повода унизить и причинить боль слизеринке.

— Пытаюсь? — Нарцисса откинула голову под нажимом Блэковской палочки, но глаза ее горели торжеством. — Я не пытаюсь, я делаю это.

— Ах ты!..

Питер и Ремус одновременно вцепились в руки Сириуса с разных сторон, пытаясь удержать его от непоправимого. Джеймс напротив рванул к слизеринке, намереваясь доделать то, что не успел Блэк, и тут дверь в оранжерею тихо скрипнула. Вместе с потоком холодного воздуха и душным запахом мокрой листвы внутрь шагнул еще один гость.

— Что здесь происходит, господа? — бездушный ленивый голос Люциуса Малфоя мгновенно остудил пыл всех присутствующих.

Сириус резко развернулся к слизеринцу, и они замерли друг напротив друга, подняв волшебные палочки, словно перед началом магической дуэли. Люциус сощурился, чуть подвинулся влево и властно обхватил Нарциссу за талию второй рукой. Сириус только сжал губы, не выпуская из виду ни миллиметра полированного дерева в руках Малфоя.

Люциус тем временем сдержанно улыбнулся и, продолжая следить глазами за Блэком, наклонился к самому уху Нарциссы и отчетливо произнес:

— Будет лучше, если ты уйдешь отсюда, дорогая. Не стоит леди смотреть на то, что здесь произойдет.

— Мне привести кого-нибудь, милый? — губы Нарциссы изогнулись в надменной улыбке, и Блэк до хруста сжал кулаки.

— Зачем? Их же всего лишь четверо, — усмехнулся Малфой. Казалось, слизеринец собирался выпить чашечку кубинского кофе, а не выступить в магической дуэли одновременно против четырех противников.

Нарцисса по-змеиному улыбнулась и покинула оранжерею, аккуратно притворив за собой дверь. Она никогда не забывала про манеры. Люциус остался внутри, и его хищная уверенная улыбка свидетельствовала о том, что он нисколько не боится мародеров и готов вступить в бой хоть сейчас.

— Даже не припомню, Малфой, когда я в последний раз встречал столь самоуверенных в себе и одновременно бесталанных волшебников.

— Меньше слов, больше дела, Блэк. Я не желаю тянуть с расправой над вами, моя невеста ждет меня.

— Нарцисса не желает быть твоей невестой, — прошипел Блэк, подходя к Малфою вплотную.

— Полагаю, это будет решать она сама, без твоей, безусловно неоценимой помощи.

— Хватит! — Ремус неожиданно для всех шагнул вперед, расталкивая Джеймса и Люциуса в разные стороны. — Послушай, Люциус, — обернулся он к слизеринцу. — Мы не хотим причинить Нарциссе зла, но тому, что происходит, есть причина. Она — одна из АВ. Я полагаю, ты тоже не прочь поговорить с ней об этом.

О том, что они видели Малфоя в кабинете Дамблдора, Ремус умолчал. Ему была интересна реакция слизеринца, и то, что на его лице не проскользнуло даже намека на удивление, наводило на некоторые неприятные мысли.

Малфой мгновение смотрел на Ремуса, словно решая, достоин ли полукровка Ремус того, чтобы говорить с ним.

— Ты говоришь мне, Люпин, что она одна из АВ? Зная, кто я и на что способен? — Люциус опустил палочку и презрительно скривился. — Вы, гриффиндорцы, прикрываетесь своей честью как флагом. Говорите о благородстве и милосердии, о преданности, о друзьях, и при этом столь трусливо переводите стрелки, зная, что именно я могу сделать с человеком, столь сильно унизившим меня? Тебе не кажется, что вся разница между нами заключается лишь в том, что мы, слизеринцы, не лжем сами себе, не приукрашиваем действительность, тогда как вы, — Малфой ткнул пальцем в грудь Люпину, — бравируете понятиями, о которых не имеете ни малейшего представления, только чтобы не признавать своей собственной низости.

Люциус не на шутку разозлися, так, словно его задели за живое, и мародеры удивленно переглянулись.

— Не тебе говорить о низости, Малфой. После того, что ты пытался сделать с Эмили, — опасно понизил голос Ремус, в глазах его мелькнула звериная ярость.

— А... еще одна паршивая овца в стаде, — Люциус усмехнулся. — И такое случается. Но мы заботимся о чистоте своей породы и искореняем все, что может осквернить нашу кровь.

— Если ты тронешь Эмили, — тихо произнес Ремус, еще ближе подступая к Люциусу и чувствуя, как болезненно удлиняются клыки, — клянусь, я убью тебя.

Малфой замер, насмешливо рассматривая гриффиндорца, потом тряхнул головой и, прошипев: «Я запомнил твои слова, Ремус Люпин», вышел прочь. Ветер развевал его плащ и отчаянно трепал волосы, пока Малфой поднимался по длинным лестницам, ведущим к замку.

— Не надо, — устало сказал Люпин, останавливая Джеймса, уже готового броситься в погоню. — В чем-то он прав.

— Что, прости? — Сириус скептически посмотрел на друга.

— Ты слышал. Мы годами преследовали Снейпа лишь за то, что он был другом девушки, в которую влюблен Джеймс, и не мог дать нам отпор. Мы, четверо взрослых вооруженных волшебников, собирались выбить из Нарциссы правду только потому, что она смогла обхитрить нас. Чем мы лучше него? — Люпин кивнул в сторону слизеринца, чья фигура почти скрылась вдали.

— Ремус, не нужно сравнивать нас с ним, — раздраженно ответил Блэк. — Я рос в семье, состоящей из таких, как он, и поверь, они заслужили гораздо более худшего.

— Это не значит, что мы должны уподобляться им, Бродяга.

— Мы перегнули палку, с этим я спорить не буду. Но никто не собирался причинять Нарциссе вреда, нужно было просто ее припугнуть. А Снейп никогда не был невинной овечкой, ты прекрасно знаешь, что он пытался сделать на четвертом курсе с Джеймсом.

— Мы ведем себя, как самые настоящие бандиты, Сириус.

Оба гриффиндорца непреклонно смотрели друг на друга, не желая уступать.

— Я согласен с Бродягой, Ремус, — сказал Джеймс. — Я понимаю, к чему ты говоришь все это, но поминать прошедшее — смысла нет. То, что сделано, не воротишь, а с такими, как Малфой, нужно бороться их же методами. Если хотите подраться друг с другом из-за слизеринского слизняка — ваше право, а я пойду на Историю Магии. Хоть высплюсь.

Джеймс вышел из оранжереи, оглушительно хлопнув дверью. Сириус, еще раз взглянув на Люпина, только фыркнул и последовал за Поттером.

— А что скажешь ты, Питер? — Люпин устало взглянул на друга.

— Ты прав, — глухо сказал тот. — Но ты понимаешь, что не сможешь переубедить их так просто. Тем более сейчас, после всего случившегося.

— Я больше не хочу молчать, Хвост. Я вел себя как последний трус все эти годы, а должен был встать на их пути и не дать им совершить и половину того, что они сделали.

— Они повзрослеют и поймут.

— И сколько еще должны заплатить другие люди за их взросление?

Его вопрос остался без ответа. Питер, покачав головой, вышел из теплиц, оставив Ремуса в одиночестве. Все это было так некстати, особенно сейчас, когда им ни за что нельзя было разделяться.

* * *

Гостиные Когтеврана

— Ты не говорила мне об этом, — тихо сказала Эмили. — Не говорила о том, что можешь утратить свою волшебную силу.

— Это произойдет не сразу, Паркер, — Беата, как обычно, завалилась в обуви на кровать подруги и теперь бесцельно смотрела в потолок. — Постепенно, день за днем... Возможно, учитывая сложившиеся обстоятельства, я даже не доживу до того, как стану полноценным сквибом. Если слово "полноценный" вообще уместно в подобной ситуации.

— Не говори так.

— Нам всем стоит посмотреть в глаза реальности. Я не буду сидеть сложа руки. Ты не будешь. Ремус и Блэк... тоже. Мы все пойдем на передовую, потому что, если не мы, то кто?

— Мы дети, всего лишь дети. Нам ведь еще нужно сдать ТРИТОНы...

— ...устроиться на работу, обзавестись семьей, состариться, умереть. Я в курсе, да. Ты прекрасно знаешь, что такая жизнь не по мне. Лучше ярко и быстро, чем медленно и тоскливо, — Спринклс вздохнула и села на кровати, подобрав под себя ноги. — Скажи мне, что там с письмами Гвендолин, есть что-нибудь интересное?

— Я смогла вскрыть только три из тринадцати — все прочие саморазрушились, слишком сильные защитные чары были на них наложены.

— Ты рисковала, вообще прикасаясь к ним.

— Я верю в себя, Спринклс, — Паркер взяла уцелевшие листки и передала их Беате. — Взгляни на второе.

Беата задумчиво развернула лист, пробежав глазами по строчкам.

— Быть не может, — с сомнением произнесла она в конце прочтения.

— Я тоже удивилась. Но, выходит, твоя мать выбрала свою сторону в предстоящей битве.

— Нашу сторону. Мою сторону. Не понимаю, — Спринклс откинулась на подушки.

— Чего?

— Зачем она сошлась с оборотнем?

— Быть может... просто любила его? — голос Эмили дрогнул, но Спринклс этого не заметила.

— Тогда почему он бросил нас сразу же после моего рождения?

— Он оборотень, Беата. К тому же, как и ты, теряющий свою силу с каждым днем. Я бы на его месте не рисковала жизнью тех, кого люблю. Он мог совершить что-то ужасное, просто по ошибке, и никогда бы не простил себе этого, — Эмили пытливо уставилась на Спринклс. — А что происходит с вашими оборотнями? Ну, теми, кто теряет свою волшебную силу совсем?

— Они навсегда становятся волками, — ответила Беата. — Обычно им всаживают серебряную пулю в голову под конец, а тело сжигают в огне. Контролировать их или спасти нельзя.

— Весьма печальная кончина.

— Надо думать, — Спринклс задумчиво посмотрела на письма. — Что-нибудь еще интересное здесь есть?

— О да! — глаза Эмили сверкнули. — Я приберегла самое вкусное напоследок. Помнишь, Малфой обещал мне мучения и боль за то, что я с ним сделала?

— Ну?

— Так вот, картинка-то проясняется. — Эмили выхватила нужное письмо из пальцев Беаты и, развернув его, начала читать. Голос ее подрагивал от плохо скрываемой радости.

«Миссис Гвендолин,

Я уже писал Вам касательно своей проблемы, но ситуация с каждым днем усугубляется все больше. С тех пор, как Эмили Паркер насильно перевоплотила меня в мою анимагическую форму, даже Ваше зелье перестало помогать. На прошлой неделе я дважды перевоплотился в свою вторую ипостась, несмотря на колоссальные усилия при попытке сдержаться. Пришлось покинуть урок Трансфигурации безо всякой причины и объяснений, что вызвало массу пересудов среди студентов, не говоря уже о том, что преподаватели, включая Дамблдора, что-то подозревают.

Если в ближайшее время я не решу эту проблему, мое пребывание в школе и выполнение долга, возложенного на меня Лордом, станут весьма проблематичными.

С уважением, Л.М».

Беата выругалась с таким вдохновением и сочностью, что Паркер невольно заслушалась.

— Так этот слизняк, выходит, не может контролировать процесс своего превращения?

— Выходит, так, — Эмили усмехнулась. — Про какое зелье он мог упоминать?

— Откуда я-то знаю? Если бы я была на месте своей бабки, я бы сделала «привязку» превращения к конкретным дням.

— К полнолунию, например.

— Совершенно необязательно, — пожала плечами Беата. — Но если зелье перестает действовать, значит, ситуация ухудшается. Интересно, он в итоге превратится в волка навсегда?

— Ты имеешь в виду... — Эмили задержала дыхание. — Имеешь в виду, что мое заклинание все-таки действует?!

— Хм? — недоуменно нахмурилась Беата.

— Я хотела превратить Малфоя в жука. До конца его паршивых никчемных дней. Но заклинание не сработало, вернее, сработало не полностью, так как он уже мог обращаться в анимагическую форму на тот момент. Таким образом, я сбила естественный ритм его жизненного цикла — заклинание действует и набирает силу с каждым днем. Оно не может превратить его в жука, но может привести к тому, что он навсегда останется волком! Почти как твой отец, только сохранив разум!

— Весьма коварно, Паркер, весьма... Достойная ученица своего факультета, несмотря на то, что формально ты на Когтевране.

— Спринклс, — осуждающе посмотрела на нее Эмили. — Я этого не планировала.

— Неважно! Впрочем, если Малфой расскажет о происходящем, у тебя могут быть большие проблемы.

— Мое участие еще надо доказать, а вот то, что он — незарегистрированный анимаг, ему аукнется. Я очень сомневаюсь, что Малфой захочет рисковать собственной шкурой из-за призрачной надежды мне отомстить. Скорее, он сделает это скрытно...

— Паркер.

— Что? — Эмили встрепенулась.

— Прекрати, — Беата серьезно взглянула подруге в глаза, — гоняться за Малфоем.

— Если ты не забыла...

— Что было — то прошло, — прохладно сказала Спринклс. — Если продолжишь в том же духе, ты будешь первой магглорожденной, от которой избавятся в пылу схватки, и это — не будет случайностью.

Паркер замолчала, мрачно глядя в стену напротив: она не желала сдаваться, но и в словах Беаты был смысл.

— Ладно, — Спринклс вяло поднялась с кровати, поправляя одежду и зачесывая волосы в хвост. — Мне нужно написать матери... кое-что. А ты, — она грозно взглянула на Паркер, — не смей ввязываться в очередную идиотскую задумку.

— Кто бы говорил, — буркнула Эмили.

— А не то приставлю к тебе Ремуса.

— Ха-ха.

— Я не шучу.

Беата вышла из комнаты, напоследок смерив Эмили подозрительным взглядом, и направилась в совятню писать письмо.

* * *

Хогвартс, Читальный зал

— Это было... очень по-джентльменски, — Нарцисса продолжала неотрывно смотреть на Малфоя, словно на подопытную муху, распластавшуюся под лабораторным стеклом. Малфой, уже привыкший к нередким вторжениями Лорда в его голову и повышенному вниманию к своей персоне в принципе, безмятежно листал страницы учебника по зельеварению.

— Пожалуй, — сдержанно ответил он наконец. — А ты хотела пообщаться со своим братцем подольше? — Люциус поднял голову, смерив Нарциссу надменным взглядом. В глазах его мелькнуло презрение и нечто, похожее на ревность. Ревность по отношению к собственности, на которую кто-то посмел посягнуть — как это было в духе Люциуса.

— Остынь, Люциус, — вздохнула Нарцисса. — Мне было приятно.

— Вот как? Я полагал, что ты пожелаешь сама ринуться в бой.

— Я леди, а не пьяная валькирия, — оскорбилась Нарцисса. — И у меня есть мужчина, который может меня защитить. Так почему бы не воспользоваться его помощью?

Люциус сделал неуловимое движение и перехватил Нарциссу за запястье.

— Не играй со мной, — тихо, с угрозой произнес он. — То, что мы заключили сделку, не означает, что я простил тебе все те унижения, которым ты подвергла меня.

— Если бы я этого не сделала, — Нарцисса наклонилась к лицу Люциуса, прошептав ему практически в губы: — Ты бы никогда не начал уважать меня.

Малфой только усмехнулся и отодвинулся от девушки.

— Если бы я не знал тебя, я бы сказал, что это была попытка соблазнения.

— Как можно? — притворно удивилась Нарцисса. — Я благовоспитанная девушка и подобному не обучена.

— Слизеринка, — сверкнул глазами Малфой, позволив поощрительной улыбке тронуть его губы.

Нарцисса собиралась сострить что-нибудь в ответ, но лицо Люциуса неожиданно исказилось гримасой боли, и слизеринец, резко поднявшись с места и пробормотав: — Не ходи за мной, — выбежал из залы.

* * *

Совятня, наше время

— Мисс Спринклс? — Дамблдор успокаивающе улыбнулся Беате, когда та дернулась от неожиданности.

— Я самая, — хмуро отозвалась она, продолжая привязывать письмо к совиной лапе.

— Пожалуй, нам необходимо поговорить о вашей дальнейшей судьбе и роли в предстоящих событиях.

— Я планирую элегантно и эффектно сдохнуть, забрав с собой в могилу ту кровожадную пиявку, которую все так боятся. Тут нечего обсуждать.

— Вы же понимаете, что ваша бабушка...

— ...не успокоится, пока не упечет меня в какой-нибудь охраняемый монастырь? Да, я предполагаю такой вариант.

— В таком случае стоит заранее озаботиться собственным будущим, вы не находите? — Дамблдор наклонил голову, пристально наблюдая за Беатой.

Спринклс перестала возиться с письмом и резко обернулась к директору:

— Вы хуже моей бабки. Если хотите что-то сказать — говорите прямо.

— Меня не устраивает участие природных колдунов в предстоящей войне, — улыбка исчезла из голоса Дамблдора, он говорил сухо и четко.

— Собираетесь подговорить меня на убийство? — ухмыльнулась Спринклс. — Я не настолько сумасшедшая.

Лицо Дамблдора оставалось странно спокойным, и Беата начала что-то подозревать .

— Вы серьезно рассчитываете на это? — удивленно спросила она.

— Гвендолин не должна была вступать в эту войну, — тихо сказал Дамблдор, словно оправдываясь. — Ее связи, ее репутация, ее способности... Мы проиграем, даже не начав.

— Я ненавижу эту старую суку, но убивать не буду, — холодно ответила Беата. — Она была добра ко мне... иногда.

— Я и не прошу вас об этом, — Дамблдор развел руками. — Я говорю о том, что противостоять оборотням, располагая только имеющимися у нас силами, видится мне глупой и наивной затеей.

Беата наморщила нос, пробираясь через дебри изящных, но в большинстве своем бессмысленных слов директора.

— Я догадываюсь, к чему вы клоните... Наши знания, наш опыт и наша сила — все это поможет вам в борьбе с Фенриром Сивым, не так ли?

— Совершенно верно, мисс Спринклс, — благосклонно кивнул Дамблдор. — Фенрир захватывает все больше и больше территорий. Он обращает целые деревни у нас под носом, а у министерства банально не хватает людей, способных справиться с его разрастающейся колонией. Ни людей, ни методов.

— Я, конечно, исключительно ценный кадр, профессор, но вы явно преувеличиваете мои способности, — отмахнулась Беата. — Вот уже почти семь лет я толком не была дома и пропустила львиную долю обучения.

— Но вы можете уговорить прочих колдунов из своей семьи, — Дамблдор наклонил голову, изучающе глядя на Беату. — Достаточно просто подтолкнуть их.

— Хотите, чтобы я убедила всех наших пойти за вами? — понимающе хмыкнула Спринклс. — Меня презирают, профессор. С их точки зрения, я выбрала неверный путь, когда решила поступить в Хогвартс.

— В любом обществе можно найти одновременно несколько разных течений, и я уверен, что и среди природных колдунов далеко не все придерживаются политики Гвендолин. Как и далеко не все чистокровные волшебники придерживаются стороны, выбранной Пожирателями Смерти.

— И я ваша единственная ниточка, связывающая современных волшебников и тех, кого когда-то называли волхвами. Но аргументов все равно недостаточно — едва ли мое слово обладает таким же весом, как слово Гвен или нашей матери общин, Табаты.

Дамблдор поджал губы, помолчал, отрешенно глядя сквозь окно совятни, и наконец посмотрел на Беату. От его доброжелательности и расслабленного благодушия не осталось и следа.

— Табата умерла, Беата, — спокойно сказал Дамблдор. — Скончалась неделю назад.

Пара секунд понадобилась Беате на осмысление сказанного.

— Табата... что?!

— Вы слышали.

— Каким образом?!

— Официальная версия — чрезмерное для ее возраста использование магических способностей.

— Ей было всего тридцать два!

— Она была против Темного Лорда, Беата, — мягко продолжил Дамблдор. — Полагаю, вы понимаете, что немногие были с ней согласны.

— Ах ты ж...

Спринклс надолго замолчала, уставившись в пол. Ее мысли были отнюдь не светлы и не радужны. Она никогда не желала власти, ей нравилась новая Мать — ее подход был куда менее консервативным, чем у многих других колдунов и ведьм общин, и она поплатилась за это.

— С чего вы взяли, — наконец спросила Беата, — что меня не убьют точно так же?

— Потому что... — Дамблдор сделал паузу, подыскивая слова. — Как вы, наверное, догадываетесь, Гвендолин Кавендиш стояла за этим. — Он снова помолчал. — Но мы решили эту проблему.

— Что, простите? — Спринклс глупо усмехнулась, наблюдая за директорским лицом, но то оставалась неподвижным и даже суровым. — Подождите... Мы? Решили?! Что вы с ней сделали?! — Спринклс вцепилась в отвороты Дамблдоровской мантии, намереваясь если не выбросить того в окно, то хотя бы просто растерзать на части.

— Я и Серена, — тихо ответил Дамблдор, не делая попыток освободиться. — Мы предложили Гвендолин переменить свое решение — она отказалась. Тогда ваша мать вызвала ее на магическую дуэль. Гвендолин не выстояла. Это был честный поединок, Беата.

Беата медленно отступила от Дамблдора, с ужасом глядя на волшебника. Человек, стоящий перед ней, всегда казался таким светлым, милосердным, всепрощающим, но теперь... теперь в нем открылась новая, невиданная ранее сторона. И какими-бы оправданными и необходимыми ни были его действия, в этот момент Дамблдор пугал Спринклс до чертиков.

— Что с моей матерью? — глухо спросила она.

— Она жива.

— Недостаточный ответ.

— Она жива и находится под защитой Ордена Феникса. Ей пришлось очень тяжело в этом бою.

— Я хочу видеть ее.

— Безусловно. Сегодня в полночь я переправлю вас по своей каминной сети.

— Вы... Вы... — Беата была в ярости и ужасе одновременно. — Вы играете людьми, профессор.

— Я такая же пешка, как и мы все, мисс Спринклс, — бесстрастно ответил Дамблдор. — Если придется пожертвовать собой, я сделаю это, не задумываясь.

Слизеринка еще мгновение смотрела на профессора, а затем выбежала из совятни, забыв и про сову и про свое письмо. Директор мягко отвязал конверт от лапы сипухи и махнул им в воздухе — бумага рассыпалась словно пепел. Как и тело Гвендолин, на чьем сожжении он присутствовал вчера вечером по праву секунданта.

* * *

— Беата! Беата, что?.. — Блэк схватил девушку за плечи, бесцеремонно разворачивая к себе.

Спринклс дрожала, ее взгляд метался из стороны в сторону в явном непонимании, что происходит и где она сейчас находится. Нехороший лихорадочный румянец покрывал щеки девушки, но Беата не замечала этого — только бормотала себе под нос что-то неразборчивое, словно заговор или заклинание.

— Ясно, — вздохнул Блэк, — что ничего неясно.

Видеть Спринклс в таком виде было не просто непривычно — дико. Фигура Дамблдора, видневшаяся на вершине лестницы у совятни, намекала на прямое участие директора во всем происходящем. Обхватив Беату за плечи, Сириус повел слизеринку в замок — тяжелый взгляд Дамблдора словно придавил его к земле, не давая разогнуться.

* * *

— И тут я такой ка-а-ак... Блэк, что здесь делает эта слизеринка? — удивленный старшекурсник, что-то с энтузиазмом рассказывавший компании троих гриффиндорцев, оборвал себя на полуслове, заметив Беату и Блэка.

— Сгинь, — коротко и недружелюбно бросил Блэк и, обернувшись к остальным, кивком головы указал на портретный проем: — Вы тоже.

— Какого Мерлина ты тут раскомандовался, а? — Патрик Уотсон был прямолинейным, бескомпромиссным и умел разговаривать только на одном языке — силы и физических угроз.

— Слушай, Патрик, — нехорошо начал Блэк без предупреждения приставляя палочку к шее сокурсника. — У меня было чертовски поганое утро и чертовски поганый день, и если ты не свалишь отсюда прямо сейчас, это проклятье перейдет и на тебя.

— Это слизеринка, Блэк. Девчонка так вскружила тебе голову, что ты не против привести ее даже в наши гостиные, наш дом?

— Когда ты трахал в своей комнате малышку Кэрри с пятого курса Слизерина, никто и слова тебе не сказал, — парировал Блэк.

— Не путай простое увлечение с тем, что творится между тобой и этой... этой...

— Просто закончи предложение и дай мне повод расколотить твою голову о дверной косяк, — палочка Блэка болезненно впилась в кадык Патрика, грозясь и вовсе проткнуть его насквозь.

— Понял, понял! — Патрик поднял руки и отступил на шаг. — У всех бывают плохие дни. Пошли, ребята, — бросил он своим друзьям, и, недовольно перешептываясь, они покинули гостиную.

— Садись, Спринклс, — устало произнес Сириус.

Беата рухнула на диван, продолжая мрачно сверлить Блэка взглядом.

— Обладаешь не таким уж и плохим авторитетом среди своих?

— Что случилось, Спринклс? — Сириус опустился на корточки перед слизеринкой, требовательно глядя ей в глаза снизу вверх.

— Они... — Беата как-то странно, не по-человечески жутко улыбнулась и, наклонившись к Сириусу, тихо сказала: — Они убили мою бабку. — Улыбка не сходила с ее лица.

— Что? Гвендолин? Когда?

— Тебя волнует когда, но не волнует, кто это сделал?

— Я вообще не очень уверен в правдивости твоих слов, — Блэк не отрываясь смотрел на Беату, пытаясь понять, очередная это черная шутка в стиле Спринклс или нет.

— Я говорю правду, подозрительный ты сукин сын! — закричала Беата, отталкивая Сириуса от себя. Она вскочила с дивана и начала порывистыми шагами мерить комнату. — И этот трусливый и жалкий старик просто прикрылся моей матерью как щитом! Снова! Чего он добивается?! Скольких он уже порешил?!

— Дамблдор? — тихо спросил Блэк.

— Есть еще кандидатуры? — Беата резко остановилась и со звериной яростью взглянула на Блэка. Ее ноздри раздувались, заострившиеся черты лица были наполнены смесью боли и злости. Сириус не рискнул приближаться к Беате в таком состоянии.

— Он убил ее?

— Нет, — всплеснула руками Спринклс. — Он промыл мозги моей матери, остальное сделала она сама.

— Серена жива?

— Эта сволочь сказала, что да. Что я смогу увидеть ее сегодня в полночь.

— Я пойду с тобой, — спокойно сказал Сириус. Это прозвучало как утверждение, а не вопрос, и Беата впервые не посмела или не захотела спорить.

— Было бы чудно, — тускло произнесла она и опустилась, наконец, в кресло. Блэк сел рядом, краем глаза наблюдая за слизеринкой — та молчала, но им и незачем было заполнять эту тишину словами. Все было понятно и так.

* * *

В полночь они вместе отправились в кабинет Дамблдора — директор не особенно удивился присутствию Блэка, даже слова не произнес. Просто дав каждому зачерпнуть по горсти летучего пороха, он назвал нужный адрес и махнул рукой в сторону камина. Через полминуты они оба уже стояли в гостиной дома Поттеров.

Сириус вздрогнул от увиденного — те же обои, тот же уютный диван и небольшая кухонька, даже вазочки для цветов остались прежними, только вот исчез едва уловимый, но такой родной дух этого дома. Исчез вместе с хозяевами.

Логика Дамблдора была ясна — Ордену Феникса нужна база, нужно место для регулярных встреч. И что, как не пустующий дом волшебников, подойдет лучше всего для этой цели? Но Сириус считал это кощунственным — вот так просто перечеркнуть всю жизнь прошлых владельцев дома, позволить незнакомым новым людям переступать порог дома, проводить здесь время... Впрочем, Дамблдор, наверное, говорил, что таким образом он желает почтить память Поттеров.

— Что это за место? — устало спросила Беата.

— Дом... Дом, в котором собирается Орден Феникса, я полагаю.

— Какой Орден?

— Потом. Я думаю, она наверху, — Сириус аккуратно взял Беату за руку и потянул за собой.

Серена действительно обнаружилась на втором этаже — она лежала на кровати, высохшая и бледная, обтянутая серой, будто бы картонной кожей. Глаза женщины блестели в слабом пламени свечи, словно напоминая о том, что их владелица все еще жива. Мадам Помфри суетилась подле больной, меняя компресс и одновременно размешивая что-то в колбе.

— Мама, — Беата быстро подошла к Серене, опускаясь на колени возле кровати.

— Беата... — Серена улыбнулась, как смогла. — Все хорошо. Мадам Помфри оказалась искусным целителем — она приглядывает за мной.

— Ваша мать, мисс Спринклс, будет жить. Просто дайте ей время, — ласково проговорила Поппи.

— А... Сириус? Сопровождаете мою дочь? — Серена наконец заметила Блэка, изваянием застывшего в дверном проеме. Он боялся приблизиться к женщине — ему казалось, что участь, постигшая Карлуса и Дориану, настигнет и Серену.

— Вроде того, — еле слышно пробормотал он. — Я подожду... там. — Блэк вышел за дверь, сердясь на себя за то, что не смог достойно держаться, не смог не вспомнить про те кошмары, что мучали его бессонными ночами.

— Мама, зачем? Зачем ты послушалась Дамблдора? Он использовал тебя, он...

— Ты пойми, Беата, — хрипло проговорила миссис Спринклс, — жизнь — странная штука. Зло может победить добро, а вот добро способно одолеть зло, только если вооружено не хуже самого зла.

— Не оправдывай его, — вспылила Беата.

— Подожди, дослушай, — голос Серены упал, отчего мадам Помфри нахмурилась, недовольно взглянув на Беату. — Дамблдор вынужден действовать так, как действует. Он не может взять на себя всего, потому он и распределяет роли между нами. Эта война потянет за собой множество жертв, и порой кровь убитых будет на наших руках. Но иначе не выйдет. Ты не сможешь бороться со злом и не замараться сама. Наступит момент, когда придется делать выбор — между одним человеком и успехом целого дела. И ты знаешь, каковы последствия в обоих из случаев.

— Я не желаю предавать...

— Я и не предавала. Я вызвала Гвендолин на дуэль. Все было честно. Я могла бы отказаться, и тогда бы Дамблдору пришлось искать иной путь — это было бы сложнее, но он бы справился.

— Я не желаю вести наших колдунов на смерть! Что я им скажу? Что Дамблдор посчитал их своей последней надеждой? Или кровавой, но необходимой жертвой?

— Дочка, — Серена вздохнула, — это и есть тот момент. Выберешь ты себя или же ответственность за многих людей — выбор твой. Но ты нужна им сейчас, семьям наших колдунов — как символ, как ориентир. Просто укажи им путь, дальше они смогут идти без тебя.

— Сколько мне осталось? — почти шепотом спросила Беата. — Когда отец утратил свою волшебную силу?

— Ему было сорок. Тогда он и ушел от нас.

— Я не говорю про жалкие крохи, что у него оставались к этим годам.

— Лет пять, Беата. Через пять лет тебе останется доступной только бытовая магия. Быть может, столь долгое использование волшебной палочки спасет тебя. Быть может, Дамблдор сможет найти способ избежать этого. Он мудрый волшебник, доверься ему.

Спринклс отвернулась от матери, оперевшись спиной о кровать — ей было не грустно и даже не страшно. Она случайно узнала о своей участи, когда ей было десять. Тогда они особенно сильно поссорились с Гвендолин, и та кричала на нее, говорила, что никакого толка из проклятой девчонки не выйдет. Серена была в ярости, когда узнала об этом, а еще через месяц пришло письмо из Хогвартса, и Беата в тайне от всех написала директору, чтобы тот самолично забрал ее из дома. Дамблдор казался ей добрым волшебником в те времена.

Еще три года она жила у Малфоев, выискивая в их библиотеке заклинания, которые смогли бы решить ее проблему, но не нашла ровным счетом ничего. В библиотеке Хогвартса тоже ничего не обнаружилось, и Спринклс под конец бросила свои поиски. Она решила, что найдет способ иначе — придумает его сама или же просто... смирится. Странно было применять это слово по отношению к себе, но когда ты ищешь что-то несколько долгих лет и не находишь, это подтачивает и выедает тебя изнутри. Ты продолжаешь впустую тратить время, отчаянно хватаясь за любой проблеск, за любой намек на спасение и под конец понимаешь, что все время, что у тебя было, ты израсходовал на бесплотные поиски.

Так, например, делала Эмили. Беата так делать не хотела.

А когда стало известно про грядущую войну — Спринклс и вовсе воспарила духом. Значит, не бессмысленно проживет она свою жизнь. Сделает хоть что-то нужное.

— Мисс Спринклс, — раздалось осторожное покашливание над плечом Беаты. — Ваша мать заснула, быть может, вы навестите ее днем позже? Когда ей станет получше. — Ворчливый тон и раздраженное выражение лица мадам Помфри на всех без исключения учеников действовало одинаково.

Беата в ответ только кивнула и, неуклюже поднявшись с пола, медленно вышла за дверь.

— Пять лет? — тихо спросил ее голос из темноты.

— Удивлен, Блэк? — Спринклс даже не вздрогнула, уставившись прямо в чернильную темноту коридора.

— Я... не знал.

— Можешь спросить подробности у Джеймса. Или Ремуса. Я крайне неосторожно поведала им об этом.

— Пойдем, Беата, — Сириус указал на чернеющий коридор впереди, — нам лучше уйти отсюда. Здесь неуютно.

Они вступили в камин вдвоем, крепко держась за руки и даже не задумавшись о том, чтобы их расцепить.

* * *

Малфой-мэнор, полночь

— Что знает эта... Эванс?

Темноволосый волшебник, привлекательный, выхолощенный, но с бесконечно холодным и брезгливым взглядом как ни в чем не бывало восседал на роскошном диване в библиотеке Малфой-мэнора.

Абраксас Малфой, осунувшийся и бледный, выглядящий так, словно дементоры высосали из него не только душу, но и все прочие внутренности, неподвижно сидел подле своего гостя. Его неестественно прямая спина и взгляд, наполненный редким для Абраксаса уважением, выглядели чуждо и неправильно — с чего бы суровому главе рода Малфоев подчиняться какому-то молоденькому мальчику?

— Мой Лорд, — Абраксас склонил голову, — эта девчонка не стоит вашего внимания.

— Говорят, она побывала в Гренобле. Говорят, она знается с Поттером, — Волдеморт говорил медленно, отмеряя каждое слово, словно оказывал великое одолжение самим фактом разговора вообще.

— Мы считаем, что то была глупая подростковая выходка.

— Подобные выходки могут нам очень многого стоить, — отрезал Лорд, колкими бездушными глазами глядя на Абраксаса.

— Мы полагаем, что она не могла обнаружить ничего...

— Полагаете? — задумчиво спросил Лорд, смотря куда-то сквозь Малфоя. — Ваш сын не уследил за собственным крохотным штабом в Хогсмиде, кто-то явно побывал внутри, а после туда нагрянули мракоборцы. Теперь ситуация с Поттерами. Что дальше? Они придут в ваше имение с ордером?

— Мой Лорд, — Абраксас тяжело закашлялся. — Мы уже работаем над этой ситуацией и пытаемся исправить все, что...

— Исправить, — едко оборвал его Лорд. — Лучше бы вам заняться чем-то более осмысленным. Вы, кажется, собирались предложить мне некую идею?..

— Совершенно верно, мой Лорд. На днях я обдумывал ваше поручение и рассудил, что начало магической войны необходимо, — он ядовито улыбнулся, — обставить со вкусом. Если вы понимаете, о чем я.

— Ваши идеи до сих пор еще ни разу не разочаровали меня, Абраксас, — молодой человек оттаял и склонил голову, благожелательно посмотрев на мужчину.

— Будет карьерный смотр, — продолжил Абраксас. — Седьмые и пятые курсы Хогвартса отправятся на экскурсию в магический Лондон. Там также будут все прочие желающие и ученики других магических школ. Должно быть, вы помните — студентам необходимо определиться с карьерой перед сдачей СОВ и с летней практикой после ТРИТОНов.

— Вы предлагаете нанести удар в этот день?

— Именно, — медленно кивнул Абраксас. Это простое движение стоило ему неимоверных усилий.

— Не слишком ли это сурово? Дети... дети — хороший инструмент для шантажа, но моя цель заключается не в тотальном захвате власти над магическим сообществом, а в очищении волшебного мира от скверны и грязи, унижающей кровь чистокровных колдунов.

Выспренные речи Лорда порядком надоели Абраксасу, но он знал, что все это — лишь проверка. Волдеморт бы мог просто согласиться со старшим Малфоем, отдать приказ, повелительно взмахнув рукой. Но Лорду были необходимы доказательства — доказательства того, что Абраксас и сам верит в то, что говорит, что он действительно готов пойти на многое. И не только он, но и его сын, Люциус. Старший Малфой понимал, что не протянет долго, быть может, еще пару месяцев, максимум полгода. И тогда, когда он отойдет на тот свет, его место займет сын, все еще мальчик, напрямую не запятнавший себя ни одним убийством. А Лорду требовались проверенные бойцы, уже побывавшие в схватке и узнавшие вкус вражеской крови.

— Я полагаю, — Абраксас хладнокровно выдержал взгляд Лорда, расслабляясь и позволяя тонким щупальцам легилименции пробежаться по поверхности его мыслей. — Я полагаю, что наилучшего повода и момента не найти. То, что там будут дети, докажет серьезность наших намерений. Кроме того, наши последователи, те Пожиратели, которые все еще находятся на обучении в Хогвартсе, смогут контролировать ситуацию изнутри.

— Допустим, — почти ласково улыбнулся Лорд, и Абраксасу почудилось, словно его коснулось холодное и скользкое змеиное тело.

— Мой сын, — тем временем продолжал Малфой, — примет прямое участие в происходящем. Он давно желает доказать вам свою привязанность.

— Мне казалось, что Люциус подвержен некоторым... сомнениям.

— Юношеские метания. Кто не был им подвержен в этом возрасте? Но сейчас он принял свой путь беспрекословно.

— Мне недостаточно подобного аргумента, Абраксас, — раздраженно прошипел Лорд, разом меняясь в лице. — Это лишь слова, а мне нужны исключительно верные помощники, преданные, готовые на все. Абсолютно на все!

Те эксперименты, которые ставил над собой Том Реддл, пошатнули не только его здоровье, но и психику, не говоря уже о внешности. Сквозь искусно созданную магическую иллюзию проступили полыхающие красным глаза Лорда, искривленные бледные губы и плоский нос. Абраксас видел Волдеморта в его нынешнем обличье и внутренне злорадствовал — еще немного подобных экспериментов над своим телом и душой, и никакая магия не позволит Волдеморту скрывать свое истинное лицо.

Но на лице Абраксаса не отразилось не одной эмоции, он равнодушно переждал вспышку ярости и бесстрастно ответил:

— Так и будет, — кивнул он. — Я хотел бы напомнить, мой Лорд, что именно Люциус в прошлом месяце привел в наши ряды такого талантливого зельевара, как Северус. Именно он указал путь Регулусу Блэку в прошлом году, благодаря которому мы смогли устранить Поттеров. Кроме того, Эйвери и Розье, а также Руквуд и Нотт...

— Да-да, список можно продолжать бесконечно, — отмахнулся Волдеморт. — Что-то еще?

— Я не сказал главного, — Малфой позволил себе приподнять уголок губ в улыбке, тень торжества скользнула в его глазах. — Изначально, после планируемого... инцидента на карьерном смотре, мы рассчитывали нанести еще один удар. Действуя не извне, а изнутри самой школы. — Малфой помолчал. — Я говорю об убийстве грязнокровки.

— Вот как... — Лорд откинулся на подушки, задумчиво проведя тонким длинным пальцем по переносице.

— Люциус отлично справится с этой задачей, — продолжал Малфой. — Кроме того, это откроет детям глаза — они поймут, насколько велика наша сила и власть, если мы можем проникать даже в столь защищенные места, как Хогвартс.

— Это может спровоцировать крайне нежелательный конфликт, Абраксас. Введение школы в военное положение, усиление защиты...

— Это произойдет и так, мой Лорд. Но если родители поймут, что Дамблдор более не в состоянии защитить их детей, репутация и влияние Хогвартса начнут сыпаться на глазах. Этот оплот вырожденной крови, жалкое пристанище магглов и сквибов, пошатнется, а вместе с ним пошатнется и вера в тех, кто отстаивает права магглорожденных.

— И кого же вы хотите убить? — без интереса спросил Волдеморт, перебирая пальцами. Взгляд его вонзился в Абраксаса острее любой иглы и начал, словно бы забавляясь, ввинчиваться прямо в голову мужчины.

— Я думал, это очевидно, — Малфой не позволил себе даже поморщиться от боли. — Мисс Эванс давно пора объяснить, что она лезет не в свое дело.

* * *

Хогвартс, полночь

— Тебе лучше сразу пойти в сво...

Сириус, провожавший Беату до слизеринских гостиных, оказался весьма неожиданно прижат к стене. Впрочем, не так уж и неожиданно.

Беата, вцепившись в отвороты Блэковской рубашки, впилась в губы гриффиндорца с поистине нездоровой страстью. Белая ткань отчаянно затрещала и оторвалась наконец непритязательными мятыми лоскутами вместе с пуговицами, которые как горох застучали по полу. Спринклс качнулась назад, теряя равновесие, но Блэк ловко ухватил ее за запястья, прижимая обратно.

В голове бились мысли одна другой противоречивей.

«Не делай этого, Блэк, ты же видишь, в каком она состоянии!», — говорила та его часть, которая смутно напоминала совесть, и о существовании которой он уже почти забыл.

«Ты дурак, что ли? Не останавливайся! Эта девчонка и так играла с тобой столько времени!» — шипела на ухо одурманенная страстью гордость.

«А у нас есть презерватив? А то я, кажется, забыл Защитные чары...» — голос разума отчаялся пробиться сквозь туман желания, поэтому теперь пытался выйти из ситуации с наименьшим ущербом.

«Да какого черта!» — мысленно прикрикнул сам на себя Блэк, и голоса в голове оскорбленно затихли.

Выпустив руки Беаты, Блэк перекатился вместе со слизеринкой вбок, вжимая ее в стену всем своим весом и запечатывая ее рот поцелуем, не давая возмутиться.

— Роли поменялись, да? — пробормотал он ей прямо в губы и почувствовал, как насмешливая ядовитая улыбка искривляет лицо его... и только его слизеринки.

Руки Беаты, обжигающе горячие, не по-аристократически сухие и обветренные уже проникли под остатки Блэковской рубашки и двинулись ниже — к пряжке дорогого кожаного ремня. Ладони Сириуса, напротив, были мягкие и холодные, как и полагается человеку, не испытывающему необходимости заниматься ручной работой. Сириус скользнул губами вниз, к шее, царапая ее кожу клыками, больно закусывая и оставляя за собой болезненные темно-красные метки. Он был словно одержим и одновременно ненавидел себя за эту слабость.

Руки Сириуса, блуждающие под тонкой футболкой Беаты, спускались все ниже, болезненно сдавливая пальцами ее чуть выступающие ребра, худую хрупкую талию, постепенно приближаясь к пряжке ремня.

Если бы она была нормальной девушкой и носила обыкновенные юбки, было бы проще, внезапно подумал Сириус, наткнувшись рукой на раздражающе туго затянутый ремень.

Звон расстегнутой пряжки на собственных брюках, такой неожиданный и резкий, так некстати отрезвил Блэка. Способность мыслить медленно возвращалась к нему, настойчиво стуча маленькими назойливыми молоточками в голове. Глубоко вздохнув и обругав себя последними словами за этот непривычный ему приступ благородства, Блэк решительно отстранился от искусанных губ Беаты.

Взглянув в ее насмешливые, шалые глаза, Блэк вздрогнул. Беата не была похожа на забывшуюся в порыве страсти девочку, она понимала, что делает, и от этого было только хуже.

— Это не выход, — не веря, что говорит это, сказал он.

Спринклс сморгнула, возвращаясь в реальность и пытаясь вникнуть в слова Сириуса. Наконец, раздраженно вздохнув, она хрипло сказала:

— Мне хреново, Блэк. И я не могу трахать Люциуса — он вроде как помолвлен, а я вроде как заключила сделку с твоей кузиной.

— Это не выход, — упрямо повторил Блэк.

Руки Беаты все еще лежали на расстегнутом Блэковском ремне, и Сириус, странное дело, совершенно не хотел отстраняться.

— Спорим, обычно ты брал девушек вне зависимости от того, хотели ли они на самом деле совокупляться с тобой или нет. С чего ты так носишься со мной?

С этими словами Беата вдруг резко толкнула Сириуса от себя, вынудив отступить на добрых полметра, после чего протянула руку и с силой дернула за конец ремня, полностью выдергивая его из шлевок и бросая на пол позади Сириуса. Блэк машинально перехватил руку Спринклс за запястье и замер, неотрывно глядя ей в глаза. Беата насмешливо улыбалась, бесконечно раздражая его этой своей премерзкой ухмылочкой, выводя из себя повсюду лезшими жесткими смоляными волосами и чрезмерно тонкой футболкой, так пошло натянувшейся сейчас на ее наверняка костлявой и ничем не привлекательной груди... Блэк смотрел и не понимал.

Какого черта он еще ждет?

* * *

Класс Защиты от Темных Искусств, утро

Эмили Паркер задумчиво перелистывала последний выпуск Ежедневного Пророка, ожидая начала занятия. День был исключительно прекрасным — от вчерашней хмари на улице не осталось и следа, небо, пронзительно голубое, чистое и совершенно безоблачное, напомнило Эмили о летнем, небесного цвета платье, которое она прикупила на рождественских каникулах. Ее мать и так, и эдак выспрашивала у своей привычно нелюдимой и неразговорчивой дочери причину подобной покупки, но, ничего не добившись, только поджала губы и покачала головой. Эмили тогда твердо сказала себе, что это — просто мимолетное желание, совершенно не имеющее ничего общего ни с Ремусом, ни с его словами о том, что цвет неба отлично подошел бы к глазам Эмили. Иногда Ремус был жутким романтиком, в то время как Эмили изо всех сил отрицала всячекие "нежности и милости".

Перевернув очередную страницу, Паркер вздрогнула: с пугающей и слишком уж живой колдографии на нее скалился странный человек. Его клыки, выступающие из-под нижней губы, серые, словно шерсть, волосы, небрежно перехваченные темной лентой, и желтоватые глаза будто бы намекали, что мужчина находится на переходной стадии трансформации. «Фенрир Сивый», — гласила подпись под колдографией.

«...Фенрир Сивый, возглавляющий движение за права Оборотней, добровольно согласился дать интервью одному из наших журналистов. Он объявил, что притеснение прав Оборотней, продолжающееся столетиями, не имеет под собой разумной основы и требует тщательного пересмотра.

— Почему магглорожденные колдунишки, ничего не знающие о магическом мире, получают билет в новый мир и новую жизнь, а мы, рожденные в чистокровных семьях, вынуждены скитаться без работы, без призвания, гонимые отовсюду только лишь из-за нашей природы?! Чем мы хуже, чем те, кто позволяет раскрывать наши секреты магглам, которые когда-то жгли нас на кострах, сдирали кожу и убивали? Почему никто не сделал ни единой попытки смириться с нашей сущностью, понять и принять ее? — заявил Фенрир в своей речи.

Стоит также отметить, что Фенрир Сивый является сторонником так называемого Темного Лорда, именующего себя также Лордом Волдемортом и борцом за права чистокровных...»

— Волнуешься, что я последую за ним? — раздался тихий голос Ремуса над ухом Эмили.

Когтевранка вздрогнула, опасливо оглянувшись на Мари Чанг, сидевшую неподалеку и увлеченно читающую учебник. Но та с головой ушла в книгу и ничего на замечала вокруг.

— У нас же сдвоенный урок с Пуффендуем, — тихо прошептала Паркер. — Что ты здесь делаешь?

— Увидел статью в Пророке, как и ты. — Ремус выглядел болезненно, и Эмили с дрожью вспомнила, что полнолуние наступит через пару дней. — Решил узнать твое мнение.

Ремус замолчал, пытливо глядя на девушку. Глаза его не выражали абсолютно ничего, только отрешенная усталость, казалось, переполнила его и смазала черты лица.

— Он психопат, — тихо ответила Эмили, устремив взгляд в стол. — Что с него взять?

— Но ты подумала... не могла не подумать, — голос Люпина дрогнул, — о том, что я могу быть согласен с его позицией.

— Считаешь, я действительно поверю, что ты рассматривал эту мысль? Служение Лорду?

— Мы оба слышали тот монолог Беаты, Эмили. О том, что Лорд обещал избавление от проклятья всем... — Ремус на секунду прервался, подыскивая нужное слово, и неловко закончил: — Ну ты понимаешь.

— Я не... Зачем ты пришел? — Эмили прикрыла глаза.

— Хотел понять, насколько ты доверяешь мне, — Ремус осторожно прикоснулся к руке Эмили, но та тут же отдернула ее.

— Видимо, мне тоже стоит озадачиться этим вопросом, — отчеканила она, поднимаясь с места. — Насколько ты доверяешь мне. Решить, что я могла подумать про тебя такое!.. Да как ты смеешь?

— Эмили, пожалуйста! — Ремус неловко схватил Эмили за руку.

Элиза Киллбрук, девушка Петтигрю, удивленно обернулась на них, но встретившись взглядом с Эмили, тут же уткнулась в учебник.

— Я очень волнуюсь, — вдруг тихо сказал Ремус. — Малфой что-то замышляет, я чувствую это. Будь осторожна.

Он наклонился к Эмили, но в последний момент передумал и, по-братски коснувшись губами ее лба, стремительно покинул класс.

— И что это было?

— Мужчины, — хмыкнула Элиза, ободряюще улыбнувшись Паркер. Но взгляд ее был напряженным — она держала в руках Ежедневный Пророк, открытый на интервью с Фенриром.

А еще она, как и Эмили, тоже была магглорожденной.

* * *

Класс Заклинаний, утро

— Карьерный смотр! — радостная Лили вбежала в класс, размахивая листовкой, и без предупреждения приземлилась рядом с Джеймсом. Тот не преминул воспользоваться моментом и аккуратно приобнял Лили за талию, за что тут же получил свернутой листовкой по голове.

— Так быстро? — удивленно спросил Питер. — Я и не заметил, как пролетело время.

— Да, а потому нам всем пора окончательно определиться с дальнейшей судьбой! — Эванс так радовалась, будто сообщала о собственной свадьбе, а не о жутко скучном и нудном мероприятии, где масса незнакомых людей будет пытаться вручить тебе бесполезный буклетик, чтобы в перспективе заманить на рутинную и бессмысленную работу.

— Ты-то давно определилась, — проворчал Блэк, намекая о давнем желании Лили углубиться в зельеварение.

Джеймс только фыркнул, ибо мысль о зельеварении в его голове тут же намертво связалась с именем «Северус Снейп».

— Я передумала, — важно сказала Эванс. — Я всегда разрывалась между зельями и трансфигурацией и решила выбрать последнее.

— И чем ты будешь заниматься? — поднял брови Блэк. Глядя на Лили, так уютно устроившуюся рядом с Джеймсом, ему безумно хотелось язвить.

— Практической магией, — расплывчато ответила Лили и тут же обернулась к Питеру: — А ты, Хвостик?

— Колдомедициной, — ответил тот.

— Ты все-таки решился, — одобрительно улыбнулся Ремус. Питер только кивнул.

С друзьями Ремус все еще был в легкой ссоре после утренних событий, но злиться и оскорбленно молчать ему совсем не хотелось — особенно перед мучительным полнолунием. Те, понимая его состояние, тоже решили отложить холодную войну до лучших времен.

— А ты, Сириус? — лучезарная Лили обратила взгляд своих невыносимо ярких и живых глаз на Блэка.

Сириус, раздраженный, невыспавшийся и в непередаваемо отвратительном расположении духа, чуть не зажмурился от ее взгляда. Он что-то невнятно буркнул себе под нос, показывая, что не расположен к разговору, на что Лили лишь недоуменно пожала плечами и отвернулась, начав шутливо щекотать нос Джеймса пером. Блэк наблюдал за этой парочкой и чуть ли не давился от зависти.

Ну почему? Почему у него не может быть все так же, как и у нормальных людей?

После того случая, когда выяснилось, что это Эванс стояла за «похищением» Джеймса, эти двое будто бы слетели с катушек. Поттер при любом удобном случае, распушив хвост, расхаживал вокруг Лили, самодовольно пыхтя и говоря всякие сопливые милости. Эванс колко комментировала каждое его слово, взгляд, жест, отмахиваясь от Джеймса как от комара, но при этом выглядела настолько счастливой и сияющей, что, казалось, даже солнце на небе не выдерживало конкуренции и пряталось за тучи.

Все вроде бы выглядело, как всегда: вредничающая Эванс, неунывающий Джеймс, подколки Лили, комплименты Поттера, цветы на ее подушке по утрам, эссе Поттера, старательно переписанное с эссе Лили, отданного ею в порыве благотворительности... Но что-то непоправимо изменилось. И Блэку это категорически не нравилось. Его друг ускользал от него, дорвавшись наконец до того, чего так долго жаждал, а Сириус стоял на месте и сам не знал, куда ему двигаться дальше.

С чего вдруг Лили разом потеплела и из холодной сверкающей льдинки превратилась в теплый согревающий огонек, Блэку было неясно, но...

— Сириус, — раздался звонкий голос прямо посреди его размышлений, разметав их по закоулкам мозга, — что с тобой?

— Что?.. А, — Блэк только сердито махнул рукой, не в силах смотреть на искрящиеся глаза Эванс и ее руку, будто бы невзначай лежащую так близко к руке Джеймса.

— А что у тебя с шеей? — недоуменно спросил Поттер, попытавшись отвернуть ворот рубашки Блэка, когда тот неудачно повернул голову, обнажая участок кожи.

— Ничего, — Сириус дернулся в сторону, вызвав удивленные взгляды друзей.

— Слушай, Бродяга, если тебя послала какая-то девушка, не расстраивайся, — участливо похлопал его по плечу Джеймс. — Ты стареешь, с каждым годом это будет случаться все чаще и чаще. — И заржал как конь от собственной шутки. Вернее, как олень.

Сириус только смерил его скептическим взглядом.

— Я думала, что ты и Беата... — Лили посмотрела на Джеймса, ища поддержки.

— Я тоже так думал, Лил, — хмыкнул Поттер, сверля Сириуса веселым взглядом. — Когда в январе он растлил Милиссенту Грин с Пуффендуя, я думал, что он просто сбрасывает пар. Потом была Джин Грэй, Аманда Катнис и Анджела Фа...

— Как ты все их фамилии запомнил? — удивленно посмотрела на него Лили.

На лице Блэка тут же расплылась злорадная усмешка, а Джеймс странно замялся — не говорить же Лили, что все эти девочки были из его давнего списка «покоренных», и теперь он просто одолжил его Сириусу с пометкой «Качественно. Недорого. Надежно».

— А у него память на имена просто отменная, — ехидно пояснил Сириус. — Он половину седьмого курса Пуффендуя наизусть знает.

Джеймс ответил Сириусу злобным взглядом и поспешил отвести от себя удар:

— Ты где был? Тебя ночью в спальне не было.

— Странное дело. Ведь я никогда — даже ни одного разу! — из спальни по ночам не отлучался, — саркастически ответил Сириус.

— Да брось! Я же знаю, что когда ты ходишь на свои псевдосвидания, ты так душишься, что даже запах Ремусовских носков перебиваешь.

— Сохатый! — оскорбленно воскликнул Люпин, а Лили заливисто рассмеялась.

В этот момент в класс вошла Беата Спринклс, как всегда невозмутимая и непрошибаемая. Тот факт, что вокруг ее шеи поверх косухи был повязан ярко-розовый шифоновый шарф, ее совершенно не смущал. Сириус проследил взглядом за Спринклс, заметил шарф и только закатил глаза, отворачиваясь.

Беата дошла до парты мародеров, плотоядно ухмыльнулась в ответ на приветственно поднятую руку Джеймса, кивнула Ремусу с Питером, окинула насмешливым взглядом Лили и наконец посмотрела на Блэка.

— Ты тут кое-что забыл, Блэк, — гортанно произнесла она и с грохотом опустила на стол перед Блэком ремень.

В глазах у Сириуса помутилось.

Как он мог забыть там этот ремень?..

Его ремень.

Чертов ремень с чертовой пряжкой, изображавшей гриффиндорского льва, пожирающего змею.

Чертов ремень с инициалами С.О.Б.

Ремень, который знали очень многие девушки Хогвартса — ведь не раз они расстегивали эту запоминающуюся пряжку, отдаваясь во власть умелых, сводящих с ума рук Сириуса Блэка.

Беата полуприсела в реверансе, прошествовала к первой парте и, сдвинув два стула вместе, вольготно завалилась на них. Сириус молча смотрел на ремень, лежащий перед собой. Слизеринцы смотрели на ремень, лежащий перед Блэком. Гриффиндорцы и те, смотрели на этот злосчастный ремень.

И тут Джеймс все-таки не выдержал. Он икнул и громогласно заржал.

Сириус устало прикрыл глаза.

Иногда ему казалось, что он хочет убить Беату Спринклс. Но в остальные моменты своей жизни он придерживался мнения, что этого будет менее, чем недостаточно.

__________________________

http://vk.com/ab_or_how_to_train_you_marauders