Крыса (гет)

В январе Каледон все же отказался от Джулии: она ему наскучила. Даже сходство с Розой уже не привлекало его: в конце концов, на Розу могла походить и восковая кукла, и любая шлюха на вечер, с таким же ладным телом и рыжими кудрями, но всё это были бы не более, чем подделки, попытки себя обмануть. Розой не овладеть никогда, и с этим пора бы смириться. Каледон разрешил Джулии оставить при себе его подарки и еще месяц жить в квартире, которую он для нее снимал.

Как раз в то же время на заводе рабочего поймали на воровстве. Кэл хотел было его уволить, но вспомнил про милейшего кузена Джулии и решил, что ему не помешает лишний информатор: не расползаются ли бунтарские настроения. Так что парень остался.

Близнецы подрастали, и он все чаще теперь заходил полюбоваться на них. Однажды он даже поймал себя на мысли, что ему нравится брать их на руки, играть с ними — пусть поначалу он и чувствовал себя неловко, тряся погремушкой или покачивая над кроваткой цепочкой часов. Как-то Келвин даже схватил его за нос. Наблюдавшие это Натали и Одри, младшая нянька, громко расхохотались, и Кэл неожиданно для себя рассмеялся вместе с ними.

Что до Стюарта, он вернулся в дом, потому что отец стал жаловаться, что от него слишком много шума. Мама и раньше намекала, что мальчишка "стал очень нервным, потому что скучает по Натали". А ведь, как только жене позволило здоровье, она старалась постоянно навещать старшего сына.

Когда Стюарт вернулся, Натали вновь стала прилагать все усилия, чтобы тот не попадался Кэлу на глаза — и правильно делала. Мальчишка подрастал, и теперь Каледону стала понятна причина, по которой ребенок раздражал его. Стюарт пошел лицом в Натали, а у той в чертах было какое-то странное сходство с Доусоном, не так заметное при ее длинных волосах и нежной белой коже, но почему-то ярко проявившееся у мальчишки.

Когда Кэл впервые осознал это, его передернуло. Право же, ненавидеть собственного сына за сходство с каким-то мерзавцем он не хотел — но не был уверен, что сумеет сладить с собой. пока Стюарт будет взрослеть. И как это вышло, что за насмешка судьбы? Почему мальчишка не мог, как близнецы, родится похожим на него самого? Думая об этом, Кэл ощущал себя беспомощным и злился еще больше.

Если бы Стюарт хоть не напоминал о себе лишний раз! Но мать и нянька успели избаловать его, он рос капризным, неуправляемым, истеричным, не понимал запретов. Когда Каледон оставался дома, то очень часто с утра слышал топот на разных этажах дома, визгливые крики Стюарта, его дурацкий смех. Нередко все заканчивалось разбитым носом или лбом, и тогда мальчишка переходил на оглушительный рев, будил младших сестру и брата и заставлял плясать вокруг себя Натали вместе с Илси и Милли (Одри занималась исключительно близнецами).

Однажды терпению Каледона пришел конец. Отец на этой неделе хуже себя почувствовал и к субботе едва оправился, на заводе произошел несчастный cлучай, и пришлось выплачивать компенсацию, так еще и один из станков вышел из строя, а перед этим стал делать брак, и это проворонили. Каледон надеялся немного отдохнуть в выходные, но с утра Стюарт затеял обычный концерт. Кэл подошел к детской, в коридоре близ которой мальчишка вздумал прыгать, схватил его и как следует отшлепал. Конечно, тот зашелся в визге, который быстро перешел в испуганный плач, и Кэл впервые за последние дни вздохнул с облегчением. Развернув мальчишку к себе, он посмотрел прямо в блестящие от слез голубые глаза и процедил:

— Еще один крик — и будет хуже! Понял меня? Понял?

Ужас и боль в глазах мальчишки заставили что-то в душе довольно заурчать. "Нет, это уже лишнее. Нужно держать себя в руках". Кэл встряхнул ребенка, тот сглотнул и шмыгнул носом. Натали подошла и решительно обхватила сына.

— Каледон, хватит. Стюарт безобразно себя вел, ты наказал его по заслугам, но всему должен быть предел.

— Предел должен быть прежде всего тому, как ты с остальными бабами балуешь мальчишку. Чего ты дожидаешься? Когда он уронит близнецов?

— Прости, — чуть стушевалась Натали. — Ты прав, я не могу быть со Стюартом строгой, особенно после такой долгой разлуки с ним. Конечно, у тебя нет на детей времени, я понимаю, и воспитывать детей — женское занятие...

— Если женщина в состоянии его выполнять. Если ты не можешь приструнить паршивца, пусть это делает Илси. Если не может и она, найди няньку потверже характером. Но я не хочу, чтобы он доставлял столько проблем. Подумай сама, как нам придется за него краснеть, если мы сейчас его упустим.

Натали тяжело вздохнула.

— Хорошо, дорогой. Я постараюсь.

Неделю спустя Илси, из которой Стюарт мог веревки вить, уволилась, и ее сменила мисс Бейкер, сухопарая старая дева с тонкими ниточками бровей, то и дело взлетавших вверх, и кислой улыбкой. Повадками она немного напоминала Руфь — ту, прежнюю, какой мать Розы была до "Титаника". Разве что по отношению к Каледону ее вежливость переходила в угодливость, но Кэлу это понравилось. Они быстро договорились. Мисс Бейкер отлично понимала свои обязанности: Стюарт стал гораздо тише себя вести. Натали, случалось иногда спорила с ней, но мисс Бейкер, видимо, смогла убедить ее, что дурные наклонности мальчишки требуют строгости с самых ранних лет. Кэл и сам себя в этом убеждал в те минуты, когда совесть упрекала его. Стюарт, на кого бы он ни родился похожим, все-таки был его сыном. "И именно поэтому я не могу закрывать глаза на его поведение уже сейчас".

О самой Руфи давно ничего не было слышно. Кажется, она была еще жива, по-прежнему жила в Нью-Йорке, но теперь уже с новой компаньонкой — такой, которая могла в случае надобности заменить сиделку. Натали и миссис Бьюкейтер время от времени присылали ей небольшую сумму.

В марте Каледон получил еще одно малоприятное известие. Когда он вернулся домой вечером, радостная Натали сообщила ему, что ее брат возвращается из Африки насовсем.

— Я сегодня получила от него письмо. Стивен написал, что теперь может позволить себе вернуться и вложиться... Я не поняла, во что, вроде бы он хочет открыть какое-то дело в Атлантик-Сити. И еще он намекнул, — Натали подмигнула, — что собирается жениться! Давно ему пора, как ты считаешь?

От радости она, видимо, позабыла, что в свою единственную встречу Каледон и Стивен, ее брат, совершенно не понравились друг другу. Впрочем, если тот не будет вмешиваться в семейные дела Кэла и соваться в его бизнес, пусть живет, где ему вздумается.

Натали от радости утратила обычную молчаливость. Она перебирала вслух всех знакомых девиц, в которых видела подходящие кандидатуры в невесты брату, покуда Каледон ей не напомнил, что хотел бы побыть в тишине. Решив, однако, что это прозвучало слишком резко, он добавил:

— Я поговорю с твоим братом, когда он приедет. Все же в Штатах он новичок. Если не буду в силах сам ему помочь, сведу с Айзеком.

По лицу Натали пробежала тень: она недолюбливала Айзека, не верила ему.

— Ты в самом деле считаешь, что Айзек может дать Стивену полезный совет?

— Безусловно. У него знакомые в самых разных сферах. В этом, кстати, его отличие от твоей Пэнси.

— При чем здесь Пэнси?

— Тебе не нравится Айзек, ты считаешь, что он может меня обмануть. Мне не нравится Пэнси, посколку я опасаюсь, что она может плохо на тебя повлиять. У нее ведь, я слышал, снова вертится в доме тот сержантишка? Говорят, наследство получил?

— Мистер Дойл — лейтенант. Теперь уже в отставке. И с Пэнси у них только дружеские отношения.

Иногда Натали была трогательно наивной и смешной.

— Допустим. Так вот, Пэнси может принести тебе только вред, а вот Айзек уже не раз приносил мне пользу. И не только мне — ведь Стивен, я надеюсь, умеет быть благодарным?