Ритуал сработал как надо (джен)

* * *

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел за письменным столом в своём кабинете. Единственным источником света в кабинете были небольшие всполохи огня на перьях дремлющего феникса, единственным источником звука — равномерный ход настенных часов. Время было уже давно за полночь, но директор и не думал об отдыхе.

А думал он о том что было, что будет, и о том, чему ещё не дано свершится. Его мысли охватывали целые десятилетия и множество людей, но в итоге сводились к одному мальчику — к Гарри Поттеру.

— Где же я ошибся? — задумчиво пробормотал директор. Впрочем, слова не совсем верно отражали его мысль. Уж чего, а ошибок Альбус Дамблдор за свою жизнь совершил очень много. Даже слишком много, на его взгляд. Не составляет труда найти среди множества его решений и поступков те, которые кроме как ошибочными никак не назовёшь.

Его интересовало другое — какая именно последовательность событий привела к такому результату, и к чему всё идёт. Тут можно вспомнить слова его наставника Бэзила Фронсака: «Чтобы предсказать будущее, надо понять настоящее. Чтобы понять настоящее, надо изучить прошлое».

Для изучения прошлого Дамблдору надо в буквальном смысле погрузится в свои воспоминания — с помощью Омута Памяти. Директор решил начать с совсем близких событий, с недавнего разговора с Джонсоном Хоуком. Отставной целитель уже несколько раз обследовал Поттера и неделю назад получил первые результаты. Их надо было ещё раз обдумать. Воды Омута закружились, и сознание Дамблдора затянуло в водоворот.

— Джонсон, рад тебя видеть! Как добрался?

— Трансгрессией, как и тысячу раз до этого. Давай без этого этикетного дерьма.

— Как скажешь. В письме ты упомянул о прорыве в исследованиях…

— Не прорыв, просто некоторые подвижки.

— Да? Но ты же писал, что разгадал назначение ритуала.

— Ритуалов было два. Нет, слишком громко сказано. Был один ритуал и парочка отдельных рун. Последние нанесены иным способом и не такие глубокие. Напоминают больше родовые проклятья или метки. Я их могу хоть сейчас стереть.

— Это опасно? Они влияют на основной контур?

— Скорее да, чем нет. Всё-таки, предназначение основного контура мне неизвестно. Будь у меня лет пять в запасе, я бы…

— Что делают руны?

— Кхм. Так руны. Твоя догадка оказалась верна, они связаны с памятью. Часть из них даже известна — делают память абсолютной. Каждая секунда жизни, каждое воспоминание впечатывается прямо в душу, а душа не даёт мозгу ничего забыть. Раньше чистокровные так развлекались. Наносили слугам и отправляли слушать разговоры на приёмах. Или…

— Не отвлекайся. Я не хуже тебя знаю подробности печальных страниц нашей истории.

— Так я вроде бы всё рассказал. Про остальные руны и основной контур я ничего не знаю, — пожал плечами Джонсон.

Дамблдор задумчиво поглаживал бороду. Новые сведения не поставили его в тупик, а даже наоборот, подтвердили некоторые догадки. К сожалению, самые страшные из них.

— Можно ли таким образом подсадить человеку чужие воспоминания? — прервал своё молчание директор.

— Нет. Воспоминания берутся из души.

— А если есть часть души другого человека?

Джонсон хотел что-то сказать, но замолчал на полуслове. После его глаза расширились от ужаса.

— Вот дерьмо. У пацана кусок его души, да? И как я сразу не догадался…

Дамблдор закрыл глаза. Ему было нелегко поделиться столь важной тайной. Впрочем, Джонсон мог бы и сам до всего додуматься, и уж лучше самостоятельно раскрыть все карты.

— Можно ли так подсадить чужие воспоминания?

— Я не знаю. Я с таким не сталкивался. Раньше я бы ответил — нет.

— Сейчас как думаешь, можно или нет?

— В теории можно! Но на практике ему башку разорвёт от тыщи чужих воспоминаний! — закричал Джонсон.

Дамблдор обессиленно вздохнул.

— Да ладно! — воскликнул Джонсон. — Что, правда?

Директор кивнул. Взволнованный Джоносон начал ходить по кабинету.

— «Обливиэйт» не поможет, душа начнёт восстанавливать память. Я такое уже видел. Жуткие головные боли. Отчётливые сны, неотличимые от реальности. Галлюцинации и видения, когда забытые воспоминания наслаиваются на реальную картинку. Что у него?

— Боль и сны, — тихо ответил Дамблдор, крепко зажмурившись.

— С этим можно работать. Нужно изолировать пациента от всего, что может вызвать воспоминания и подождать, пока они не переварятся.

— Сколько ждать?

— Не знаю, зависит от количества забытого. В моей практике было от недели до месяца.

— Мистер Поттер в таком состоянии с августа. И в Хогвартсе ему всё напоминает о другой жизни. Уже поздно.

Джонсон застыл на месте. Медленно повернулся к Дамблдору.

— Я… — начал он и замолчал. После долгой паузы продолжил. — Я думаю, что тогда не всё так плохо.

— В каком смысле?

— Был у меня один случай. Полная амнезия, пациент даже имени своего не помнил. Начал жить с нуля, завёл хобби, новые знакомства. А через пару лет терапии мы вернули ему память. Всю разом.

— И что?

— И то. Раньше он был абсолютно другим человеком. Характер, поведение, привычки, всё другое. Но, вернув все воспоминания, человек не стал прежним.

Дамблдор вмиг напрягся и пристально посмотрел на друга.

— Мы изучали его, расспрашивали, как и почему. Знаешь, что он сказал? Что как будто посмотрел кино с собой в главной роли. Не жизнь, а фильм — наблюдал за происходящим с другой стороны экрана. «Сходив на ужастик с маньяком, ты ведь им не станешь», — сказал он мне. Я потом две недели расспрашивал маглорожденных, что такое кинофильмы и ужастики. А ты знаешь…

— Знаю, — перебил Дамблдор. — Какие были последствия?

— Да почти никаких. Стал более искусным в чарах — дед в детстве натаскивал. Вновь полюбил крикет. Чуть было не развелся с женой — до амнезии не любил блондинок. Но в итоге смог разобраться в себе и отделил старое «я» от нового.

— Смог отделить старое «я» от нового, — задумчиво пробормотал директор. Возникла недолгая пауза. Оба волшебника обдумывали последнюю фразу.

— На это и был расчёт, да? Возродить Сам-знаешь-кого, да? Душа есть, воспоминания есть, что ещё надо. Думали вернуть к жизни своего лидера, а в итоге просто показали ребёнку фильм ужасов.

— Не всё так просто. Произошли существенные изменения в характере и…

— Слушай, если бы меня запихнули в Омут Памяти на пятьдесят лет, я бы тоже головой немного двинулся.

— Считаешь, лучше его изолировать как психически больного?

— Нет. Детская психика очень пластична. Недавно застал внучку с книжкой. Одни картинки, почти без слов. Как их, камиксы…

— Комиксы.

— Не важно! Там были кровь, кишки, убийства — у меня чуть сердце не остановилось от увиденного. Внучка же смеялась аж до слёз. Я уж подумал, что она одержима, но нет, просто какую-то шутку там нашла.

— Ты противоречишь сам себе.

— Нет. Я хочу сказать, что не надо с ним ничего делать. Не трожь пацана, хотя бы пару лет. Он сам справится.

— А если нет?

— Встречный вопрос: а что можешь сделать? Ты у нас мозгоправ что-ли? Нет. Будешь давить — он только быстрее слетит с катушек.

Вдруг пространство задрожало, исказилось и перекрутилось. Сознание Дамблдора рывком вышло из Омута. Вспоминать жаркие споры относительно судьбы Поттера сейчас бессмысленно, надо разобраться с ситуацией. А ситуация вырисовывалась скверная. Дамблдора почти переиграли. Он не уследил.

За Поттером всю его жизнь у Дурслей велось наблюдение. Первые пять лет недалеко от Тисовой улицы дежурила тройка авроров. Сделав из местожительства Поттера секрет Полишинеля, Министерство начало ловить на живца. Парочка маглов и маленький ребёнок выглядели легкой добычей в глазах сторонников павшего лорда. Маховик пропаганды раскручивал героическую историю о силе любви, что может победить любое зло — Пожиратели Смерти были в бешенстве от такого попрания чести своего предводителя.

Расчёт оправдался — шесть нападений за четыре года, восемь убитых сторонников Волан-де-морта. Потом всё затихло. То ли сторонники лорда закончились, то ли научились на своих ошибках. К седьмому дню рождения Поттера Министерство сняло наблюдение за Тисовой улицей.

Дамблдору это не нравилось. Не за этим он спрятал Поттера у Дурслей. Конечно, он сам приложил руку к легенде о «Мальчике-который-выжил», но подобный подход был не в его вкусе. Недоговорить, умолчать, иначе расставить акценты, раздуть опасность и сподвигнуть человека самостоятельно принять нужное решение — это приемлемо. Разыграть в темную и просто подставить под огонь — неприемлемо.

Что ж, если джентльмены переворачивают шахматную доску и достают карты, то нужно просто собрать флеш рояль. А здесь Дамблдору дали все карты в руки — возможность превратить Поттера в знамя, в символ победы. В героя, что так нужен этой истерзанной и расколотой стране. И Альбус сполна воспользовался этой возможностью.

Однако стратегию Дамблдора едва не обернули против него. Идея была гениальной — пока директор лепит легенду о герое, неизвестные возрождают Волан-де-морта в теле мальчика. Наверное, Том даже смог бы сыграть роль послушного и прилежного ученика — один раз так он уже сделал. А после новоявленный герой под новым флагом, с новыми лозунгами и с новыми сторонниками взял бы власть в свои руки.

Реализация идеи не требовала каких-то финансовых затрат и хитро продуманных планов, достаточно было дождаться халатности или ошибки бывших членов Ордена Феникса, наблюдавших за Поттером. И они её дождались. Последствия ещё только предстоит выяснить, но одно уже ясно прямо сейчас — не стоило сокращать количество дозорных до одного сквиба. И уж точно не стоило отпускать Дурслей с Поттером в Лондон без прикрытия. Старые Семьи давно доказали свою способность играть в долгую и ждать подходящего момента.

Впрочем, далеко идущие планы есть не только у них. Дамблдор сам кому угодно может дать сто очков форы в этой игре. Ситуацию ещё можно вывернуть в свою пользу, нужно всего лишь выкинуть большую часть старых планов и начертить новые. Не впервой.

* * *

Часы пробили полночь. Гарри оглянул спальню — его сосед по комнате крепко спал. Поттер тихо отворил окно и спрыгнул на землю. На улице было немного зябко — ночь перед Хэллоуином выдалась прохладной. Слегка поежившись от холода, мальчик побрёл в сторону тайного прохода в замок. На сегодня у Поттера запланировано важное дело, и он должен остаться незамеченным.

…

Ближе к двум часам ночи Гарри наконец добрался до своей лаборатории в подземелье. По пути он дважды едва не попался в лапы миссис Норрис, пришлось делать большой крюк. Увы, несмотря на весь опыт, без мантии-невидимки и Карты Мародёров,его навыки скрытного перемещения были не блестящие. Конечно, через пару лет он сможет использовать различные маскирующие барьеры и чары отвода глаз, но пока приходилось страдать.

В лаборатории под защитным барьером в зачарованном сундуке хранились готовые изделия взрывной промышленности. На каждой склянке («Гоблинское стекло — выдержит даже прямое попадание “Бомбарды”!» — гласит реклама. Безбожно врёт.) была бирка с названием бомбы, датой изготовления и сроком годности. Для Поттера это была бессмысленная информация, но Сьюзен хотела делать всё «как надо».

Поттер выгреб все склянки в сумку с чарами незримого расширения. Подумав немного, он положил туда и заряды будущих фейерверков. Они ему сегодня не понадобятся, но вряд ли Поттера пустят в эту лабораторию после взрыва.

Вообще, магические зелья плохо сочетаются с чарами незримого расширения, но, во-первых, Поттеру было на это наплевать, а во-вторых, за час ничего не случится.

…

В пол четвертого утра Гарри добрался до нужного места. За два месяца Квиррелл сделал целый туннель в пару десятков километров, ведущий к замку. Не в силах провести тролля незамеченным сквозь все защитные барьеры вокруг замка, профессор решил провести его под ними. Прорубленный туннель примыкал к одному из коридоров в подземелье. Конечно, огромный тролль не протиснется ни в лаз, ни в узкий коридор, но на пару часов Квиррелл с помощью Волан-де-морта исказит пространство нужным ему образом.

Поттер с грустью посмотрел на небольшой люк-заглушку, ведущий в коридор. Заминировав его, он гарантированно убьёт и профессора Квиррелла, и тролля. Проверено. Но в этой петле он не может так поступить.

Всё из-за Сьюзен. Она стрясла с него обещание не портить имущество школы и не вредить людям. Ну а Поттер решил в этой петле выполнять свои обещания любой ценой. Даже ценой жизни других людей.

Попытки обойти запрет путём двоякого толкования термина «человек» также потерпели крах — придётся подрывать только тролля. Да ещё и не в коридоре — тот явно считается частью школьного имущества. Придётся устанавливать растяжку в туннеле. Но и тут возникают проблемы — Квиррелл вначале приведёт тролля, а потом начнёт преобразовывать лаз и коридор. Как же подорвать только монстра?

Прежде у Поттера не возникало таких проблем, так что он с азартом принялся решать новую задачу. Решение было топорное и ненадёжное — ну, первый блин обычно комом выходит. Для задуманного Поттер припас леску и столь любимую троллями прыгающую поганку.

— «Вингардиум Левиоса!» — заклятье помогло закрепить леску на высоте четырёх метров — как раз на уровне головы тролля.

При обрыве лески откупорится колба с экстрактом поганки. Её мерзкая вонь быстро распространится по замкнутому пространству. Пока Квиррелл будет занят в коридоре, скучающий монстр пойдёт на запах деликатеса. Рядом с колбой и будут лежать все бомбы, а нажимная пластина под весом тролля завершит смертоносный план. Осталось повесить знак "Взрывоопасно!" и замаскировать всё это дело под тонким слоем трансфигурированного камня.

— Ну, и так сойдёт! — махнул рукой Поттер. Выдумывать более изощрённый план было лениво.

…

Мальчик без приключений вернулся в свою комнату за полчаса до звонка будильника. Все приготовления завершены, теперь нужно вести себя как обычно.

…

Гарри накладывал себе в тарелку запеченные в мундире картофелины, когда Большой Зал легонько тряхнуло. На мгновение воцарилась звенящая тишина. Ну а после студенты вернулись к беззаботному общению и праздничному ужину. Стол преподавателей отнесся к произошедшему более серьезно, но панику поднимать никто не стал. Деканы Слизерина и Гриффиндора встали из-за стола и вышли из зала, Квиррелл так и не появился.

Поттер оглянул стол барсуков — все разговаривали и смеялись как ни в чём не бывало. Лишь Сьюзен почему-то сидела тихая и задумчивая. Кажется, у неё в глазах промелькнул испуг.

«Догадалась», — подумал Поттер.

— Гарри, скажи мне, пожалуйста… — начала Сьюзен.

— Эрни, как ты относишься к девяносто пяти тезисам Мартина Лютера Кинга в контексте отношений протестантов и волшебников? — перебил её Поттер, повернувшись к девочке спиной.

— Я даже не понял, о чём ты, — ошеломленно ответил Эрни.

— Очень интересная позиция! Как-то не думал об этом с такой точки зрения. Расскажи поподробнее, — Поттер игнорировал всё попытки Сьюзен завязать с ним разговор.

— Гарри, там кажется Сьюзен…

— О, ты безусловно прав! Сьюзен Стюарт, выдающаяся волшебница пятнадцатого века. По слухам она была незаконнорождённой дочерью короля Шотландии Якова Второго...

…

Вечно скрываться у Поттера не вышло. Еще за ужином Сьюзен куда-то отлучилась, а в гостиную факультета она вернулась крайне не в духе.

— Гарри Джеймс Поттер! — гневно прокричала девушка. — А ну признавайся — что случилось со взрывчаткой? — первокурсницу буквально распирало от праведного гнева.

— Она взорвалась, — серьезным тоном без тени улыбки ответил Гарри.

— Как взорвалась? — ошеломленно переспросила Сьюзи.

— Ну, примерно так: БУУУМ! — произнес Поттер, руками изображая шар огня при взрыве. — А потом: пфф-пфф-пфффф, — сымитировал звук осыпающегося потолка Гарри. К сожалению, мисс Боунс не оценила таланты мима в исполнении Поттера. Она и вовсе не заметила все эти взмахи руками — девочка пыталась осознать произошедшее.

— То есть ты подорвал весь котёл прямо в школе? — Сьюзен все-таки пришла к единственно возможному логическому, но неразумному выводу.

— Ну да. А что? — недоуменно спросил Поттер.

— А что?! — девочка буквально взорвалась от такого невинного вопроса.

— Во-первых! — судорожно начал оправдываться Гарри, отступая на шаг назад от одиннадцатилетней фурии. — Не было запрета взрывать все разом! Во-вторых! Ты запрещала лишь вредить имуществу школы! Взорванный туннель не стоит на имущественном балансе!

— О, боже, — прошептала она. — Я и не думала, что тебе не хватит ума сделать это в школе! — лицо маленькой мисс Боунс от гнева уже начало покрываться красными пятнами.

— О, да! — улыбнулся Гарри, самодовольно зачесывая волосы назад. — Мне ума хватило, спасибо.

От такого заявления кулаки девушки сжались, руки задрожали, а на лице проступила злоба.

— Да как ты только посмел! Негодяй, подлец, преступник!

На последнем слове взгляд Поттера остекленел, с лица исчезла улыбка, а сам он тихим, ледяным голосом спросил:

— Да кто ты такая, чтобы судить меня?

От такой резкой смены поведения девушка немного опешила, но не прекратила напор.

— А тебе что, тройка судей из Визенгамота нужна? Адвокат, прокурор и прения сторон, да?

Мальчик вмиг вернулся в (не)нормально веселое состояние.

— Ну да, было бы неплохо. И не забудь про парики! — пошутил он.

— Ясно, Поттер, — скривилась Сьюзен. — Раз тебе нужен суд, то ты его получишь.