Заложники (гет)

— По правде говоря, — бормотала Лабелла себе под нос, — по правде говоря, я думаю, что это больше тебе не нужно. Я надеялась на то, что усиленная регенерация оборотней поможет тебе, но, похоже, я ошиблась. Это слишком темная магия.

За окном был жаркий летний вечер — один из тех, когда горячий воздух замирает на месте, и едва заметно дрожит, словно раскаленное марево не только у самой поверхности нагретого дерна, но и выше, поднимается к небесам, перетекая в кроваво-красный закат. Рой усилием воли заставлял себя не смотреть в угол со старинным, в тяжелой раме зеркалом миссис Моррис, хоть и знал, что она накинула на него один из своих накрахмаленных халатов с острыми стрелками на рукавах.

Сегодня он целый день пропадал в лесу, наслаждаясь прохладой, которую создавали раскидистые ветви дубов, и лапы можжевельника, и высокие — выше щиколотки — стебли сочной темно-зеленой травы, что оставляла на одежде пятна. После подслушанного разговора он сбежал именно сюда: наверное, в глубине души он надеялся вырваться из лагеря, убежать, найти других людей. «Помогите, — сказал бы он им, задыхаясь от боли в боку, — там оборотни, целый лагерь оборотней, ну что же вы, сделайте хоть что-нибудь!». Наверное, это было бы просто смешно; скорее всего, его просто посчитали бы за сумасшедшего.

Интересно, а он не… Быть может, он никогда не терял памяти? Быть может, это вторая часть его кошмара, который и не думал прекращаться? Быть может, время растянулось для него — и один миг превратился в недели, месяцы, а в этот самый миг он просто лежит на дне какого-нибудь оврага и умирает? Оборотни и волшебники, полеты на метлах и палочки для колдовства, ну точно же, это каким надо больным воображением обладать, чтобы такое привиделось…

На деле, бежать было некуда. Он не знал, смог ли осилить хотя бы несколько миль — после длительного нахождения в лазарете его мышцы еще не окрепли, они были вялы и ослаблены, что раздражало. Возможно, когда-то он был сильным и выносливым; сейчас он был слаб — мышцы ног загорели уже через несколько минут быстрого бега и ему пришлось перейти на трусцу. Дыхание начало его подводить — если сначала он дышал носом, то уже, наверное, милю спустя, стал хватать воздух ртом.

С облегчением он остановился и перешел на шаг, завидев впереди стену из каменных блоков. Он стал убеждать себя, что именно стена стала причиной его остановки, но в глубине души он все понимал… Чем ближе он подходил к массивной каменной ограде, тем сильнее он ощущал смутное беспокойство. Это стало поводом вновь вспомнить дни, проводимые им в лазарете — именно это чувство его останавливало, когда он подходил к двери?

Рой не стал подходить ближе, окинув стену взглядом издалека. Она возвышалась, наверное, на десяток футов, если не больше; поверхность камней была гладкой, без выбоин и видимых щелей. Возможно, он бы смог ее перелезть, если бы был в лучшей форме и если бы не это смутное ощущение… Он прислушался к себе, медленно шагая вдоль стены. Рой вдруг понял, что совсем даже не хочет приближаться к ней и решил, что здесь должна быть задействована какая-то сильная магия, раз это чувство не оставляло его, пока он шел мимо ограды.

Спустившись к небольшой горной речушке, которая несмотря на жару была настолько ледяной, что у него свело пальцы, когда он коснулся воды, Рой умылся и упал в траву, закинув руки за голову. Он лежал так, глядя на зеленую листву — она была настолько плотной, что практически не оставляла прорех для неба и понимал, что у него совсем нет достойных мыслей, которые помогли бы ему во всем разобраться. Вернулся он только под вечер, чтобы услышать едкий выговор от Скабиора и узнать, что теперь он в одной группе с «другими сквибами».

— Значит, теперь все будут видеть… — Рой мрачно замолчал, подбирая подходящее слово, — это?

— Ой, а я и не знала, что молодые оборотни такие стеснительные, — проворчала Лабелла, кивнув салатовому перышку, которое летало над его личным делом, делая пометки.

Перо замерло, похоже, так и не дописав строчку. На кончике медленно скапливались чернила, образуя большую каплю, которая угрожающе зависла над текстом, рискуя посадить кляксу. Миссис Моррис заметила это в самый последний момент и успела махнуть в сторону пера волшебной палочкой.

— Я не знаю, Рой, — проговорила она уже спокойнее — голос ее был преисполнен сожаления, но он все равно заметил, что его имя прозвучало как-то… Непривычно. Он никак не мог убедить себя в том, что оно принадлежало ему, каждый раз испытывая странную неправильность, незначительное, но колкое отторжение. — Я могу попробовать трансфигурировать бинты в некое подобие маски, но постоянно прятаться — не выход.

— Вы серьезно? — горько спросил он. Рой вдруг почувствовал, как все, что он копил в себе, тщательно сдерживая себя, грозит вырваться наружу. — Я ни хрена о себе не знаю, за моей спиной плетутся непонятные интриги, за несколько дней в этом гребаном лагере меня уже попытались убить, и вы говорите мне — «прятаться не выход»? Может быть, я и рад не прятаться! Может быть, я рад узнать правду, только мне ее никто не рассказывает!

Пришла запоздалая мысль, что эта вспыльчивость, импульсивность могла быть частью его истинной натуры, о которой он ничего не знал. Это открытие не успокоило его, а наоборот, подогрело, и он отчаянно ударил кулаком по жесткой кожаной обивке скамейки лазарета.

Миссис Моррис даже бровью не повела.

— Ишь ты, — равнодушно отозвалась она. — Всем лишь бы только недовольство свое выказывать. Я тоже сюда не напрашивалась. Работала себе в больнице Святого Мунго, даже не колдомедиком — просто сестрой. А эти, новые авроры, завалились среди ночи, и не спросили. Какие там авроры — тьфу! — Лабелла поморщилась. — Бывшие Пожиратели. Даже не Пожиратели, а так, кто там был у них на побегушках? Конечно, теперь-то важные все стали.

Она бросила короткий взгляд на Роя, который, впрочем, ничего не выражал — скорее, он просто был частью ее профессиональной привычки — не выпускать пациента из внимания.

— Знаешь, почему я тут работаю? — чуть тише спросила она. — Потому что у меня и родных среди волшебников нет. Муж погиб. А кому я нужна, магглорожденная? Сказали, или сюда, или что похуже. А ты говоришь — правду никто не рассказывает. Будешь ли ты рад, этой правде?

Рой только пожал плечами. Внезапно он почувствовал укол совести. Какого это было, работать здесь против собственной воли? В какой-то степени, это было настоящим мужеством — лечить их, испытывая ненависть к тому, что делаешь, к своей работе. Он понял, что он должен был благодарить ее — и не раз: как там она сказала, «собирала по кусочкам»? Рой вздохнул.

— Ладно уж, — проворчала миссис Моррис: голос ее заметно потеплел. — Не вздыхай. Самому поди, не нравится, когда жалеют.

— Не нравится, — кивнул Рой. Он поспешил уйти от этой неприятной темы, поэтому, задал вопрос, который его действительно интересовал. — Вы не знаете, почему я не могу колдовать? И смогу ли вообще когда-нибудь? — добавил он с замиранием сердца.

— Ох, я смотрела данные, которые внес мистер Роуз по тебе, — заговорила Лабелла, совершая волшебной палочкой какие-то пассы над своим столом — он все еще не рисковал смотреть в ту сторону, поэтому в поле его зрения попадало немногое. — У тебя значительное повреждения магических структур — все каналы будто выжжены изнутри. Возможно, когда-нибудь все восстановится… Но я бы не стала на это рассчитывать. Понимаешь, это очень тонкие материи. Даже если через несколько лет все восстановится, вряд ли ты будешь столько же силен, что и прежде.

— Спасибо, — прошептал Рой. Почему-то он почувствовал себя так горько, словно только что потерял что-то очень важное. — За то, что не стали меня обнадеживать. А вы не знаете, почему так произошло?

— Я могу только предположить, что это было магическое воздействие. Возможно, это сделали те же люди, что так изувечили тебя.

Перед тем, как он ушел, Лабелла спрятала половину его лица под лоскутом черной ткани — концы она завязала за головой, посетовав, что ничего лучше просто не смогла придумать. Ну, сейчас ему в пору было радоваться и этому.

* * *

Потянулись дни, которые, как горошины в одном стручке, были похожи один на другой. Каждое утро начиналось с тренировок. За них были ответсвенны оборотни-надзиратели, которые сменяли друг друга так часто и по какому-то им одним понятному принципу, что никто даже не трудился запоминать их имена. Заспанные и ленивые оборотни, которые не всегда понимали, что от них хотят не трудились придумывать что-то новое, первую неделю просто заставляли их бегать кругами по лагерю.

В конце концов, это заметил Фенрир, и их утренняя программа стала более разнообразной. Теперь началось другое веселье — можно было сказать оборотню: «Мы уже делали это вчера!», и лицо надзирателя отягощалось серьезным мыслительным процессом, что занимало 10-15 минут. Сначала это было смешно, но вскоре надоело, и парни просто стали выполнять то, что от них просят.

Наверное, ежедневно заниматься просто вошло в привычку. Первые несколько дней было очень тяжело: Рой не мог говорить за других, но вот его мышцы, отвыкшие от такой нагрузки нещадно ныли. Однако, уже скоро, он начал чувствовать, что возвращается в свою прежнюю форму — или в лучшую? Он перестал уставать от занятий, а начал получать от них удовольствие, и, учитывая, что их утренняя физическая подготовка стала намного спокойнее — не только он.

Их разделили на три группы, и он попал в самую маленькую — их было четверо: он, Блэк, Люк и Джон Дэвис. Поначалу парни держались особняком, но позже начали проявлять к нему больше расположения. Что насчет остальных — его словно перестали замечать. Дурмстранговцы, вроде, оставили его в покое, что было странно — он все время ждал от них удара и поэтому был настороже, когда рядом был Васил с его бандой. Остальные парни не проявляли к нему никакого интереса, относясь к нему равнодушно — изредка они перекидывались ничего не значащими фразами, например, когда вместе были на дежурстве.

Денниса Криви определили в группу защитников. На самом деле, Рой был рад этому факту — он хотел, чтобы тот держался подальше от дурмстранговцев, впрочем, он никогда не позволил себе сказать об этом вслух. В группе защиты было больше человек — шесть, так же, как и в группе атакующих оборотней.

Некоторые из их «курсов» — это слово плохо сюда вязалось, но, большинство из парней были бывшими учениками волшебных школ, а потому, так говорить вошло в привычку — они посещали все вместе, без разделения на группы. Два раза в неделю с ними беседовал Фенрир — как правило, им нужно было просто сидеть и слушать. Они собирались на нижних ярусах арены, а Сивый садился средь них — иногда он мог расположиться прямо на земле, сложив ноги по-турецки, ведь подобные вещи его мало волновали.

Чаще всего Сивый увлеченно рассказывал им истории из своей, богатой событиями жизни. Иногда — повествовал об общинах оборотней, которые в разное время появлялись в стране, но, как правило, дольше десятка лет не просуществовали. Наверное, он хотел передать им историю своего народа — пусть даже такую скупую и обрывочную.

Рой наконец-то узнал, как именно попал в этот лагерь. Задолго до окончания войны Сивый заключил соглашение с Темным Лордом (тот самый злой волшебник, на стороне которого, по словам Скабиора, и был Рой), что если оборотни выступят за него, то их геноцид закончится и их признают полноценным волшебным народом. Сам Фенрир с гордостью рассказывал о своей дальновидности; о том, что он в течение нескольких лет вынашивал планы по созданию города — целого города, который будет принадлежать только оборотням!

— Раньше мы были слабы, потому, что мы, по большему счету были одиночками, — говорил он. — Живя только инстинктами, оборотни не могли выбрать одного лидера и следовать каким-то глобальным целям. Это невозможно, когда все твои мысли заняты тем, чтобы выжить. Но сейчас все изменится.

— Волшебники слишком долго нас недооценивали, — продолжал он и в его глазах загорался опасный огонек. — Мы больше не будем одиночками. Особенно теперь, когда у нас будет полноценная боевая единица — вы. У волшебников есть только их магия, тогда как у нас есть нечто большее. У нас есть сила. Мощь. Выносливость.

Это было немного далеко от правды, но поправлять Сивого никто не спешил. По его же словам, оборотни оставались в зависимости от волшебников. Темный Лорд принял условие Фенрира с одной оговоркой — эта новая «боевая единица» будет подчиняться нуждам нового Министерства Магии. Поэтому, когда бой при Хогвартсе был закончен, Темный Лорд не препятствовал тому, чтобы некоторые из пострадавших были укушены.

Рой понял, что он точно был среди пострадавших. За время, проведенное в лагере, ему удалось узнать, что парни были либо добровольцами, как Васил и компания (таких было меньшинство), либо магглорожденными (они попали в лагерь приблизительно так же, как и Лабелла Моррис), либо сквибами. Он не относил себя ни к одной из этих категорий, а потому, понимал, что его, возможно, спасли от смерти — укус оборотня помог запустить процессы восстановления после обширных повреждений. Впрочем, тут было придраться не к чему — эта версия вполне соответствовала тому, что рассказал ему Скабиор.

Кстати, Скабиор тоже оказался одним из преподавателей, что его самого определенно не радовало. Занятия с ним проводились с такой же периодичностью — дважды в неделю, однако, его отношение разительно отличалось от отношения Сивого. В самый первый раз он сделал глубокомысленный вид и важно изрек:

— Благодаря мне вы узнаете о том, как выжить в любых условиях, — заметив, что какая-либо реакция на его слова отсутствует, он нахмурился. — Кто-нибудь что-нибудь знает о маскировке? — спросил он.

Один из парней, кажется, его звали Дерек, медленно поднял руку.

— Вот и отлично, — обрадовался Скабиор. — Расскажешь остальным.

В следующий раз ситуация повторилась. Скабиор стоял перед ними, делая вид, что серьезно задумался и барабанил пальцами по губам.

— Вот представьте себе ситуацию, — начал он устрашающим голосом, делая большие глаза, вероятно, для усиления эффекта. — Представьте, что вы оказались в лесу, без волшебной палочки и еды. Что вы будете делать? — он окинул покровительным взглядом парней, а потом взмахнул рукой, призывая к действиям. — Давайте, обсудите это.

По правде говоря, этот странный мужчина нравился Рою все меньше и меньше. Каждый раз он мысленно сравнивал Скабиора с Фенриром, который полностью отдавался своему делу и действительно следовал цели, и не понимал: а что, собственно, первый здесь делает. Скабиор постоянно был рядом с Сивым — можно было бы подумать, что он его правая рука, но… Нет, пусть Фенрир не выглядит слишком образованным и иногда путается в годах, но он точно не был идиотом. Роль Скабиора здесь, в лагере, и в жизни Роя, в частности, была не ясна, и это, мягко говоря, напрягало.

Последний курс, который они посещали все вместе — это курс его старого знакомого, Дирка. Сначала Рой был удивлен — ну этот-то что им может рассказать, учитывая то, что не может сказать три слова, не вставляя между ними «эта» или «э-э-э». Но потом он услышал, что Дирка все называли Костоломом и все сомнения пропали.

Он действительно отрабатывал с ними технику ближнего боя. Во время занятий Дирк был немногословен — чаще всего, он без слов раздавал подзатыльники тем, кто не справлялся. Они занимались на арене, где полукругом — напротив мишеней — на перекладине висели мешки с песком. Дирк пока не ставил их в спарринги, говоря, что и этого достаточно, но посмеиваясь обещал, что совсем скоро они будут жалеть, что не были усердны при отработке приемов.

Лабелла Моррис тоже была задействована — она рассказывала им о первой помощи. Курс был предназначен для защитников и сквибов и эти несколько часов в неделю становились для Роя настоящим отдыхом, также, как и Зельеварение. Сюда ходили только сквибы: их преподаватель, который раз в неделю приезжал из Британии, был уверен, что тех жалких крох магии, которыми они были наделены, будет достаточно для работающего зелья. Изначально, он ставил перед собой цель научить их варке Аконитового зелья, но узнав, что никто из них ранее не был знаком с тонкой наукой Зельеделия, решил начать с азов. Поэтому, количество часов увеличилось с одного до трех в неделю.

Курсом, который Рой откровенно ненавидел, были руны. Для него было странно, что парни, которые относились к группе Атаки, тоже должны были посещать его. Можно было бы слукавить и сказать, что виной его плохого настроя были Васил и другие дурмстранговцы. Атакующие посещали курс всего единожды в неделю, а не три раза, как сквибы. На самом деле, было еще кое-что. Девушка, которая преподавала руны.

Она была слишком заносчива для своих лет и сразу выбрала неправильный тон.

— Ко мне следует обращаться мисс Клируотер, — презрительно заявила она при их первом знакомстве. Она смотрела на них настолько брезгливо, словно они были грудой дохлых крыс, и совершенно не пыталась этого скрыть. Это было странно — Рой подумал о том, что и Лабелла, и их преподаватель по зельям не были оборотнями, но не выказывали такого отношения.

— Ты, походу, давно не трахалась, мисс Клируотер, — насмешливо проговорил блондин из свиты Васила, кажется, его звали Эдгар, противно растягивая ее фамилию. Он практически не выпускал из рук своего ножа, даже сейчас продолжая играться с ним.

— Да как ты смеешь, грязный ублюдок? — прошипела она.

Мисс Клируотер — Пенелопа, что он узнает намного, намного позже, — была высокой и худой. Она проворно выхватила палочку и направила на Эдгара, который только посмеивался над ее действиями. В последнее время авторитет дурмстранговцев — не только Васила — вырос и среди их группы, и среди защитников, поэтому он позволял себя подобное поведение.

— Ну давай, — спокойно заявил он. — Ты не только этот лагерь живой не покинешь, но и это помещение.

Повисло тяжелое молчание. Мисс Клируотер старалась не потерять лицо: губы ее сложились в тонкую нитку, а крылья носа раздувались — она с силой втягивала воздух, не решаясь сделать что-то серьезное, вероятно, понимая правоту Эдгара. Она отвернулась, стараясь не подавать виду, и приступила к занятию. Но все понимали, что этот бой она проиграла.

Следующий урок начался с взаимных оскорблений. Парни стали проходиться по ее фигуре, умственным способностям и происхождению, она отплачивала им презрительными словами. Рой с другими сквибами, впрочем, держался в стороне. В конце концов, им это надоело и через несколько минут Люк не выдержал.

— Завали, Эдгар, — заявил он.

Тот удивленно присвистнул.

— Это ты мне говоришь? — переспросил он. Его друзья посмеивались, однако, Рой ощутимо напрягся.

— Я не обязан каждый раз выслушивать дерьмо, которое льется из твоего рта, — отозвался Люк.

Эдгар хотел, было, ответить ему, но был одернут Василом. Они оба замолчали, но Рой понимал, что этим все не закончится… Позже, он спросил у Люка, не боится ли он, что дурмстранговцы решат отомстить ему.

— Забей, — только покачал головой тот. — Моя семья довольно известна в Магической Британии, кроме того, они всегда были лояльны к Темному Лорду и его идеям. Но это, я думаю, заметно, — он хохотнул, явно намекая на свою ссылку сюда. За несколько недель он стал принимать свое положение как данность. Похоже, долго грустить было не в его правилах.

С тех пор Пенелопа стала относиться к ним лучше. Ее объяснения стали понятнее и информативнее — когда на руны ходили они вчетвером, она давала им базовый материал, понимая, что ранее они ничего не учили. Во время совместных уроков они проходили сложные сочетания рун, больше предназначенных для атаки.

— Не запоминайте то, что я сказала в прошлый раз, — вдруг сказала Пенелопа, смутившись.

Рой начал припоминать, что было на прошлом занятии. Он вспомнил, что те жалкие крохи оставшегося времени были посвящены связке, деморализующей противника — она напоминала большого жука, который собирался съесть перевернутую единицу. Мисс Клируотер говорила, что эта связка рун совершенно безопасна для того, кто нарисовал ее, но может доставить неприятности врагу — он потеряет ориентацию в пространстве.

— Эта руна несет другой эффект, — произнесла она. — Лучше не используйте ее.

На секунду в классе повисла тишина. Первым нарушить ее решился Октант.

— Зачем вы это сделали? — спросил он. Рой заметил, что его голос, как обычно, не выражал совершенно никаких эмоций, но он уже немного научился читать Блэка. Глаза Октанта были прищурены, а бровь вскинута, что означало недовольство.

— Я была зла, — просто ответила девушка. — Не используйте ее, если не хотите пострадать.

Больше подобных происшествий не случалось и их занятия с Пенелопой — даже те, на которых присутствовали парни из Атаки, проходили спокойно.

* * *

На самом деле, Фенрир Сивый был действительно дальновидным — хотя бы в том, как он подошел к выбору места для города. С одной стороны — с севера, он был надежно закрыт горами — они тянулись вдоль будущего города, закрывая его от возможного неприятеля. Местность была холмистой — жилые постройки предполагалось разместить на возвышенности: сейчас там была только их арена, несколько бараков в отдалении — здесь, полагал Рой, и жили оборотни, и, совсем уж далеко, на восточной стороне развернулась основная строительная площадка.

На западной стороне, в низине, находились постройки, относящиеся к военному лагерю. За ними начинался лес: по предположению Роя, полоса деревьев занимала где-то мили полторы, а может быть, даже две и заканчивалась стеной. Стена тянулась по всему периметру — начинаясь от гор она проходила вокруг леса, замыкалась воротами недалеко от административного здания и уходила чуть дальше, к месту застройки. Там она странно обрывалась, словно оборотни не смогли придумать, сколько им потребуется места и решили пока оставить все как есть.

Уже вскоре Рой понял, что ни один оборотень, находившийся здесь, не прохлаждается без работы. Мужчины, которые не были задействованы на стройке, патрулировали территорию. Ночью их сменяли другие — так как строительная площадка пустела, восточная сторона лагеря оставалась беззащитной и нуждалась в усиленной охране. Постепенно Фенрир начал подтягивать к патрулированию и парней — по три человека каждую ночь, и получалось, что на дежурство нужно было выходить каждые пять дней.

Свободного времени практически не оставалось — после занятий большинство из них были задействованы на стройке, остальные — готовились к ночному дежурству. Оборотни строили свой город, не задействуя магию — меж ними был какой-то суеверный страх, что чары не будут надежными, а вот если строить своими руками, то дома простоят века. Кроме того, старшие оборотни подозрительно посматривали на новичков на строительной площадке, не доверяя им сложную работу — приходилось таскать связки кирпичей, или делать цементные растворы.

Именно в один из таких дней Роя поймала Кэти — Люк попросил его подойти к административному зданию и Рой, не думая о подвохе, направился туда, полагая, что его ожидает один из бессмысленных разговоров со Скабиором. Он завидел девушку издалека и остановился, раздумывая: а не отправиться ли ему обратно? В последние дни он успешно избегал встреч с ней, потому что…

Ладно, он просто боялся ее реакции. Ему было неловко спрашивать у миссис Моррис о замене черного платка, за которым он прятал половину своего лица. Он приноровился приглаживать челку так, чтобы лоб был закрыт и не было видно лоскутов его кожи, несмотря на то, что красные линии постепенно теряли свой цвет, превращаясь в белесые шрамы. Он, украдкой, смотрел на себя в зеркало раз или два, но каждый раз ощущал такую ярость, что переживал за тех, кто мог подвернуться ему под горячую руку.

Тем не менее, оставалось еще черное, будто бы выжженное пятно на месте глаза. Он не хотел, чтобы Кэти видела его таким, а потому, обходил ее склад за милю и теперь не решался сделать даже шага в ее сторону, понимая, что уже поздно что-то делать — она его заметила. Белл упрямо сложила руки на груди и уверенно зашагала в его сторону. Рой вздохнул. Наверное, это когда-нибудь должно было произойти, но сейчас он просто был не готов к этой встрече.

Кэти быстро сокращало расстояние между ними и ему пришлось, низко пригнув голову, тоже идти вперед.

— Ты что, избегаешь меня? — спросила она. Голос девушки был полон недовольства; она склонила голову набок и уставилась на него, ничем не показывая своего шока или разочарования.

— У нас начались занятия, — развел руками Рой, осмелившись посмотреть ей в глаза. Все это время, он смотрел себе под ноги, боясь увидеть то, что обычно чувствовал сам, глядя на себя в зеркало.

Лицо Кэти Белл было воинственным и гордым. Он постарался уловить в ее глазах какой-нибудь намек на отвращение или испуг, хоть что-то, что подтверждало его мысли, но похоже, она слишком хорошо умела держать себя в руках или была слишком тактична.

— Тоже мне, нашел оправдание, — фыркнула она. — Я думала тебе будет интересно, что с твоей одеждой, но раз нет…

— Конечно, интересно! — воскликнул Рой слишком уж поспешно — глаза Кэти зажглись торжеством. — Что тебе удалось обнаружить?

— Я скажу тебе, — хитро проговорила девушка, растягивая губы в улыбке, — а что мне за это будет?

— Да… Все! Все что угодно! — горячо заверил Рой.

Он вдруг ощутил невероятную легкость — ни одно из его страшных предположений не воплотилось в жизнь! В последние дни, ловя на себе взгляды, полные самых разных эмоций — от жалости до брезгливости — он мог думать только об одном. Перед тем, как уснуть, он прокручивал в голове разные сцены с незнакомыми людьми, теми, которые не знают, что он потерял память и потрясенно спрашивают: что с его лицом?

«Мое лицо порезали на куски», — думал он. — «Я скажу, что мое лицо порезали на куски».

«Мое лицо обглодали дикие звери», — нет, это просто смешно, — «один из них курил и затушил сигарету об мой глаз».

«Мое лицо», — это было самым настоящим безумием, но он не мог заснуть пока не прокрутит в голове самые абсурдные версии — это странно успокаивало. — «Я просто упал на решетку для барбекю».

В последнее время он был слишком занят даже для того, чтобы заниматься своей главной проблемой — это как-то отошло на второй план. В его новой жизни было невероятно много событий, а в голове — невероятно много информации, настолько, что он даже оставил мысли о своем прошлом и амнезии. И конечно же, забыл о том, что когда-то она говорила, что может попробовать восстановить его одежду.

— В общем, как я и предполагала, ничего восстановить мне не удалось, но, — Кэти говорила преувеличенно бодро, что давало надежду на то, что ей удалось найти что-то действительно стоящее. — Но зато, я обнаружила следы некоторых материалов. Знаешь каких? Боярышник и волос единорога! — закончила она торжествующе.

— Ясно, — сказал Рой несколько разочаровано.

— Ты что, не понимаешь, что это значит? — возмутилась Кэти.

— Нет, — честно ответил он.

— Мерлин, да это же очевидно! — воскликнула она. — Из этих материалов была изготовлена твоя волшебная палочка, иначе, никаких следов бы просто не осталось. А это очень серьёзная зацепка.

Рой все также, даже после разъяснений не понимал ее восторгов, но позволил себе улыбнуться, в последний момент осознав, что она-то как раз не увидит его улыбки. Возможно, у волшебников была специальная картотека, в которую попадали все данные об используемых ими палочках? Тогда действительно, установить его личность было не так уж и сложно. Хотя, кто знает, у скольких была палочка из боярышника с волосом единорога?

— Спасибо, — тепло поблагодарил он, отчего Кэти просияла.

— Лабелла сказала мне, что ты не пользуешься палочкой, которую ты получил, — сказала она, тактично не заостряя внимания на возможных причинах. — Если она тебе больше не нужна, можешь зайти ко мне в любое время, чтобы…

— Барк! — гаркнул кто-то прямо над ухом, прерывая слова Кэти. И Рой, и она одновременно вздрогнули от неожиданности. Да уж, когда это требовалось, Дирк Костолом умел быть незаметным. — Ты, это, отлыниваешь от работы, значит-ца?

Его голос был недовольным и, прислушавшись, Рой смог различить едва уловимые нотки… он не смог понять эту эмоцию, но, тем не менее, ему стало не по себе. Это было настолько неожиданно, что он, не в силах придумать ответ, просто уставился на здоровяка. Его глаза были глазами монстра, яростного чудовища, в котором не осталось ничего человеческого и которые не обещали ему ничего хорошего.

* * *

Тем же вечером, вернувшись с ужина, он засунул руку под подушку, касаясь волшебной палочки, приветствуя ее. Он почувствовал, как древесина отозвалась теплом в кончиках его пальцев и на секунду закрыл глаза, чтобы прогнать это ощущение, пусть и с некоторым сожалением — после стольких дней он понимал, что оно было фантомным, ненастоящим и надуманным.

На единственное мгновение Рой представил, что он действительно встает с кровати и идет на склад, чтобы… Нет! Он не сделает этого, он не может потерять единственную связь с этим миром, свою единственную надежду, на то, что он волшебник. Возможно, ему действительно придется расстаться с ней, но позже, гораздо позже.

Рой уже знал, что он не должен пытаться колдовать — ему говорила об этом Лабелла, которая утверждала, что магические каналы и ядро слишком нестабильны, что они должны восстановиться, а для этого нужно время. Но он просто не мог заставить себя остановиться. Каждую ночь, с наступлением темноты, он дожидался, когда парни уйдут патрулировать и отправлялся в лес, для тренировки.

Возможно, ему не давало покоя то, что он слишком мало знал о магии вообще; но он видел, как возвращается к нему его сила, а к мышцам — выносливость — вот вместо мили он может пробежать уже пять, и не задыхаясь, как раньше, и не понимал — почему магию просто нельзя… ну… натренировать? Этот вывод был слишком логичным, чтобы не принимать его, поэтому, он продолжал каждый день.

Деннис показал ему простейшие заклинания, уточнив, что это программа первого курса Хогвартса. Рой усмехнулся, пялясь в потолок — время идти на ежедневную тренировку еще не наступило. Как будто, это как-то помогло ему! От его Люмоса не появлялось даже самой маленькой, самой крохотной искорки, а Вингардиум Левиоса не смогла бы сдвинуть с места даже лист дерева, готовый отправиться в полет от дуновения ветра.

Он изводил себя до исступления, заставляя себя работать, пока последние силы не покинут его. Иногда ему казалось, что это гораздо труднее, чем физические нагрузки. За какой-то час он выматывался, а неудача, следовавшая за неудачей только заставляли его опустить руки. Однако, что-то двигало его вперед, заставляло с завидным упрямством пробовать, делать попытки раз за разом и возвращаться ни с чем.

Он мысленно досчитал от ста до единицы после того, как двери казармы за сегодняшними патрульными закрылись. Этого времени было достаточно, чтобы они поднялись по деревянной лестнице, пересекли пустующую площадку и добрались до восточной части лагеря. Только после этого он бесшумно выскользнул из постели и отправился совершать свой ритуал.

Выйдя на улицу, Рой глубоко вдохнул ночной воздух и только после этого скользнул за казарму. После этого позволил себе взглянуть на небо — еще пока неполная луна была страшна и безлика: но даже несмотря на это, он ощущал ее зов. Он пошел по привычной уже тропинке, освещенной тусклым светом — совсем скоро листва деревьев поглотит его, и он окажется практически в полной темноте. Глаза оборотня — темного существа, с каждым днем привыкают к ней все быстрее, поэтому, тьма, вечная спутница, его не пугала.

Но сегодня в их кампании было прибавление. Когда он пришел на свое привычное место для тренировок — небольшая полянка, скрытая в круге деревьев, — его уже ждали. Стальной змеей чувство опасности скользнуло по нему, обвило, затягиваясь арканом на шее, но уже через мгновение испарилось — человек не представлял угрозы.

Рой не спешил заговаривать первым. В течение нескольких секунд он стоял, замерев и прислушиваясь к шорохам в лесу, и стрекоту кузнечиков, шелесту листвы, которая начинала свое движение, вовлеченная ветром в таинственный танец.

— Что тебе нужно? — наконец, не выдержал Рой, сетуя на минутное поражение из-за собственной нетерпеливости и импульсивности.

— Мне нужно, чтобы ты перестал заниматься этой ерундой, — просто ответил Октант. Он сидел на толстой нижней ветке дуба, и голова его была низко опущена — словно он пытался разглядеть что-то на земле. — Еще пару недель таких безрезультативных тренировок, и ты просто не выдержишь. Здесь и так, — он замолчал, будто бы подбирая правильное слово, — не просто. Почему ты не можешь принять себя таким? Ты что-то вспомнил? — он, наконец, поднял голову, посмотрев на Роя и тот заметил, что глаза его горят вежливым любопытством.

— Нет, — коротко ответил он, не желая вдаваться в подробности. — Тебе-то какое дело?

Блэк пожал плечами.

— Нас и так не много, — он сделал акцент на первом слове, а потом его голос начал постепенно стихать, теряясь в звуках ночного леса. — Кроме того, я уже проходил через это. Поверь мне, ничего нового не произойдет. Ты просто испортишь себе несколько недель, или месяцев, или даже лет, но не придешь к хоть какому-то результату.

Он на секунду замолчал и грустно покачал головой, словно о чем-то вспомнил. Рой чувствовал себя немного растерянным от этой ночной встречи и только мрачно хмурился, не произнося ни слова. Блэк безошибочно выбрал время и место. Как давно он знает? День? Неделю? А если заметил он, быть может, заметил и кто-то еще?

— Мне было где-то три или четыре, когда я узнал, — вдруг признался Блэк. — Точнее, моя мать. Обычно, узнают чуть позже, но здесь был особый случай, — он усмехнулся и вышло как-то зловеще.

— У меня было двое братьев, но ни одного из них я не знаю, да и они обо мне — вряд ли. Первый — Сириус, — он вновь покачал головой, слабо улыбаясь. — Мать говорила, что всегда знала, что из него не будет никакого толка. Они просто ненавидели друг друга. Она была слишком строга, слишком… традиционна, даже консервативна, а он все делал ей на зло — выбрал не тот факультет, не тех друзей, не ту сторону в войне, в конце концов. Сейчас он мертв, — голос Октанта дрогнул и Рой дал ему время помолчать, не говоря ничего.

Где-то вдалеке послышался звук разрезаемого неба — наверное, первые признаки грозы. Незаметно, воздух стал холоднее и чище. Рой пнул ногой желудь, который лежал здесь же, на тропинке, и он с глухим стуком отлетел к дереву. Сунув руки в карманы, он качнулся с пятки на носок. Зачем Октант решил рассказать ему историю своей семьи?

— Второй — Регулус — был совсем другим, — внезапно продолжил тот. — Делал все, как хотела мать. Еще до окончания школы вступил в ряды Пожирателей Смерти, но… Я не знаю, что произошло. Он пропал без вести в 1979 году, но вскоре стало понятно, что искать его бесполезно. Вот так. Мать была убита горем. Отец был при смерти — он после известия о Регулусе и пары месяцев не протянул. Уж не знаю, как они решились на рождение ребенка в таком возрасте, наверное, помогли какие-то зелья или обряды. Я никогда не вдавался в это.

Не помню уже, чему я научился раньше — говорить, или держать в руке палочку? Когда она узнала о том, что я, — он снова замолчал, пытаясь подобрать правильное слово, — не такой, она была… Не знаю, как описать. Именно это, наверное, и убило ее. А я отправился в приют.

— Разве у тебя больше нет родственников? — удивленно спросил Рой.

— Ты не понимаешь, и, наверное, не поймешь никогда. Нас стыдятся. Скрывают от всех. Потому что сквиб в роду — это позор, особенно, если род чистокровный. Сначала я тоже этого не понимал — я был ребенком, и не знал какое значение играет магия. В нашем приюте было очень мало детей — человек шесть, или может семь: дети волшебников попадают в такие места в исключительных случаях. Все изменилось, когда я стал постарше. Каждый год приютские разъезжались по волшебным школам, а я оставался один. В полном одиночестве.

От этих слов стало горько. Они немного помолчали, погруженные каждый в свои мысли, а затем Рой пробормотал:

— Неужели ничего нельзя сделать? У магов же есть свои врачи, зелья, заклинания и прочее?

— Нет, — ответил Блэк. — С этим остается только смириться. Принять себя, поставить точку и идти дальше. Думаешь, я не делал, как ты? Глядя на своих сверстников, я также раз за разом упражнялся с палочкой и также сталкивался с разочарованием. Никому такого не пожелаешь.

После этих слов он спрыгнул с ветки и пошел по направлению к казарме. Рой еще долго стоял, раздумывая над его словами, впервые испытывая легкую тревогу за себя из-за такого напора и отчаянных попыток, которые действительно, из раза в раз не приносили результатов. Он немного покрутил палочку в пальцах, вздохнул, и, пару раз произнеся «Люмос», сунул ее в карман.

Он еще несколько минут стоял, наслаждаясь запахами ночного леса, воздухом, который был не сухим и душным от жары — как в последние дни, а наполнился влагой предстоящей грозы, и вдруг понял, что чувствует себя намного лучше, легче, будто позволил себе отпустить какой-то груз. С первым раскатом грома он отправился обратно, в казарму, а когда дождь вовсю барабанил по крыше, он уже был внутри, в своей постели.

* * *

Дождь лил все следующее утро, не собираясь прекращаться — из окна казармы было видно только плотную стену воды, все предметы за которой смазывались, превращаясь в тусклые размытые пятна. На завтрак они пришли промокшие до нитки, и только тогда стало заметно, что темно-серая, свинцовая хмарь небес немного светлеет, а плотные облака расступаются, не способные сопротивляться первым солнечным лучам.

Люк, словно большая собака, зашедшая в дом после дождя, потряс головой, и мелкие капли разлетелись с его длинных, пшеничного цвета волос, которые по обыкновению закрывали его уши, лоб и шею. Сейчас они слиплись и больше напоминали длинные иглы дикобраза. Он улыбнулся шире обычного, и, хитро подмигнув, умудрился стащить еще одно яблоко с подноса для раздачи.

Каждый раз, когда видел это своими глазами, Рой просто поражался: черт возьми, ну как это у него получается? Раз за разом, рука Люка просто исчезала в воздухе, будто находя ему одному заметную прореху, чтобы появиться в неожиданном месте. В очередной раз он обнаружил, что так и замер с открытым ртом, не донеся до него ложку. Он уже наловчился есть, не снимая с лица треугольного платка, слегка наклонив голову, чтобы не касаться приборами ткани.

Блэк едва заметно поморщился — это движение было секундным, и уже в следующее мгновение на его лице появилась прежняя маска спокойного и равнодушного человека. За утро Рой несколько раз ловил на себе его любопытный взгляд — вероятно, тот предполагал, какие выводы Рой сделал из их ночного разговора.

Деннис, сидящий от него по правую руку — он по обыкновению проводил время за их столом, едва слышно вздохнул.

— Сегодня начнутся парные занятия у Костолома, — пояснил Криви, когда взгляды сидящих устремились на него. — Не хочу, чтобы он поставил меня с кем-нибудь… Ну вот, например, с кем-то из них, — он показал ложкой на стол, где сидели дурмстранговцы: Эдгар с остервенением рубил яблоко своим ножом, комментируя каждый удар, а других, судя по взрывам громкого смеха, это жуть как забавляло.

Веселая улыбка Люка превратилась в сочувственную.

— Не переживай, не убьют же они тебя, — сказал он, подбадривающе тронув Денниса за плечо.

— Да, но, — тот ненадолго замялся, выписывая ложкой по тарелке одному ему понятные узоры, — все равно как-то не по себе. Не знаю. Может, предчувствие какое-то?

Если сказать по правде, новость о том, что именно сегодня начнутся давно обещанные спарринги, стала для Роя неожиданностью. Впрочем, он не считал это поводом для беспокойства. В последние дни он усиленно тренировался; несмотря на то, что у него есть слабые места, у него хорошие шансы против любого из лагеря.

Прежде всего, его лицо. Он не знал, как отреагирует его лицо, если вдруг встретит удар. Он уже давно не испытывал болевых ощущений, а после последних событий он чувствовал себя намного лучше, однако, это единственное, что его беспокоило всерьез. Был и еще один недостаток — он был довольно низок, по сравнению с другими. Некоторые парни были выше его на целый фут, кроме того, большинство из них были более крепко сбитыми, мускулистыми, чем он. Рой усмехнулся. Вряд ли им пришлось проваляться без дела неизвестно сколько времени. Впрочем, этот недостаток легко можно превратить в преимущество — он будет более проворным, более быстрым и точным.

Когда они спустились вниз, на арену, Рой заметил, что земля еще не успела полностью просохнуть. Похоже, за предыдущие дни она была высушена настолько, что не превратилась в бесконечное месиво грязи, однако оставалась рыхлой и скользкой. По центру расположился небольшой деревянный круг, возвышаясь над землей на несколько дюймов.

Сначала Рой не узнал его, по потом, заметив кровяные потеки на краях плохо подогнанных друг к другу досок, понял, что это помост на котором лежали трупы, только перевернутый другой, чистой стороной. После осознания этого он вспомнил ужасные, похожие на выпотрошенных рыб тела и резко помотал головой, стараясь отогнать это видение и боясь, что замутит.

Несмотря на все ожидания, Дирк начал занятие по прежней схеме. Сначала, он показал им несколько новых связок, а затем отправил их отрабатывать удары к мешкам с песком, которые заметно потяжелели от воды. Это было не просто: ноги скользили по земле, делая позу неустойчивой, кроме того, сегодня Дирк велел им отрабатывать удары ногами, что делало положение только хуже. Уже в самом конце, когда Рой, вымотанный этой тренировкой, надеялся на ее скорое окончание, старый оборотень подозвал их к себе.

— Первое, чему вы должны научиться — побеждать в схватке, — сказал он. Дирк говорил короткими отрывочными фразами, делая задумчивые паузы, и это было так не похоже на него, что становилось понятно: он долго готовил эти слова. Он даже ни разу не сказал «это», что было для него настоящим достижением! — Без палочки. Без оружия. Вы должны уметь что-то делать своими руками, потому что бывают ситуации, когда, э-э-э, больше ничего нет.

Он все-таки сбился и среди парней кто-то хихикнул: Рой подумал, что у них схожие мысли. Дирк свел густые черные брови к переносице, нахмурившись, но ничего не сказал.

— Ты, — его палец вдруг устремился на Роя и тот вздрогнул от неожиданности. — В круг!

Неспешно взобравшись на помост, Рой окинул взглядом парней, размышляя на тем, с кем ему придется драться. Но, вместо этого, Дирк продолжил:

— Значит-ца, бой идет, пока кто-то не вышел из круга. Вышел — это, считай, сдался, и лучше этого не делать, — его лицо помрачнело, а взгляд стал зловещим.

— А почему лучше не делать? — спросил Эрик, долговязый, как жердь парень, относящийся к защитникам.

— Ты, это, попробуй, если так хочется узнать, — ответил Дирк таким тоном, что стало понятно — лучше не пробовать.

— А есть какие-то правила? — спросил Джон Дэвис — сквиб, от которого редко можно было что-то услышать. Даже за приемом пиши он неизменно сидел за их столом, но ничего не говорил, погруженный в свои мысли. Рой постарался вспомнить, говорил ли Дэвис с ним хоть раз, но тщетно. — Например, не бить в пах, или еще что-то?

Сначала Дирк молчал, а потом разразился смехом. На манер его самого, смех у него был такой же неприятный — грузные плечи сначала беззвучно тряслись, а потом начали появляться скрипящие звуки. Отсмеявшись, он заявил:

— Отличная шутка, парень, — и направился к помосту.

Рой встретился с его глазами и второй раз его посетило странное чувство. В глазах плескалась ненависть, граничащая с безумием, и Рой начал вспоминать: уж не перешел ли он Костолому дорогу? На деле выходило, что нет; он поразился странной перемене в Дирке. Он был чудовищем, определенно, но никогда ранее он не замечал в нем желания убивать.

Все еще ожидая, кого Дирк выберет ему в соперники, он упустил момент, когда тот занял боевую стойку и проговорил:

— Сейчас вы, это, увидите, как это должно происходить.

Ему что, придется драться с ним? С безумным Дирком, Дирком Костоломом? На секунду он испытал нечто, похожее на страх, но в следующее мгновение подумал, что, должно быть, бой просто показательный — не будет же старый оборотень и правда калечить его? Но, на деле, его ожидания были далеки от правды.

Дирк сделал жест рукой, который мог читаться, как «атакуй». Рой на секунду помедлил, раздумывая над тем, какой тактики лучше придерживаться. На вскидку, Дирк был тяжелее его на пять-шесть стоунов, поэтому, его движения должны быть более медленными. Черт, нет, конечно нет, как мог судить Рой по прошлым занятиям, несмотря на свою грузность, Дирк быстро двигался — его руки были более скорыми, чем язык.

У Дирка должно быть слабое место, только вот какое? Вряд ли у него будет возможность совершить много ударов; ему стоит рассчитывать на один или два, но из-за того, что Дирк значительно превосходит его по весу, вероятность нанести какой-то значительный урон минимальна. Дирк более опытен и это его плюс; он с легкостью может распознать маневр и увернуться, а его ответный выпад может стать последним.

Нужно сделать что-то, что дезориентирует его, подумал Рой. Наверняка, он ожидает прямого удара в голову — несколько последних занятий были посвящены их отработке, поэтому, нужно постараться пробить корпус, возможно, ударить под дых, после чего развить вероятный успех серией ударов. Приблизившись к Костолому, он попытался сделать именно так, но Дирк с легкостью увернулся и неуловимым движением послал кулак прямо в челюсть.

Лежа на помосте и стараясь оправиться от тупой ноющей боли, Рой подумал, что все его рассуждения оказались донельзя наивными, потому, что Костолом гораздо лучше понимает то, о чем рассказывает, чем может показаться на первый взгляд. Он почувствовал, как сбилась его повязка, но поправлять ее не стал, поднимаясь с досок. У Дирка был отсутствующий вид — атаковать сам он явно не собирался, но вот его взгляд… Рой вновь увидел смесь плохо сдерживаемой ярости и ненависти, направленной на него. Только сейчас он подумал, что бой, возможно, будет не показательным, а вполне настоящим.

Пошатываясь от головокружения, он направился к Дирку, на ходу понимая, что раз та тактика не сработала, он должен придумать что-нибудь получше. Он решил задействовать ноги — сильный удар в бедро должен заставить его ногу подогнуться и у него будет шанс на дальнейшие действия. Эту тему они проходили вскользь, но сам Костолом утверждал, что удары ногами могут принести хорошие плоды. Стоит ли говорить о его позоре?

Уловив его движение, Дирк схватил его за лодыжку, резко дернул на себя и молниеносно нанес прямой удар в лицо. Послышался хруст, за которым последовала резкая боль. Рой, не смог удержать равновесие и упал на спину, сильно ударившись затылком и спиной об помост: в глазах потемнело от боли, и он почувствовал, что не может вдохнуть. Собрав последние силы, он перевернулся на живот и постарался подняться, но не вышло — последнее, что он запомнил — это сильный удар в лицо ногой.

* * *

Огромный каменный зал, дети в странных черных плащах в пол, восхитительный пряный запах запеченной тыквы, трепещущие язычки свечей, пустые золотые блюда, на которых, как по-волшебству начинает появляться еда… Шум, странный шум — он взволнованно привстает со скамьи, чтобы посмотреть, что же там происходит, ведь спина сидящего впереди мальчика полностью заслоняет обзор.

И мужчина, в сбившемся на бок тюрбане с перекошенном от ужаса лицом:

— Тролль! Тролль в подземелье… Спешил вам сообщить…

Суматоха, грохот, им нужно куда-то бежать? Здесь так много детей, откуда взяться троллю? «Как тролль мог пробраться в замок?», — чей-то смутно знакомый голос. Голова начинает пульсировать от боли. Он что-то забыл. Что-то… или… кого-то?

* * *

Его голова пульсировала от боли, когда он пришел в себя. Рой медленно перевернулся на бок и закашлялся — на зубах скрипели мельчайшие песчинки грязи, а дерн, похоже, так глубоко попал ему в глотку, что достал до легких. Кровь шумела в ушах, так, словно он находился глубоко под водой. Сквозь шум он различил чей-то глухой голос:

— Ты как, в порядке, приятель?

Да, кажется, это Люк — в подтверждении этих мыслей тот склонился к нему и пощелкал пальцами перед лицом. Он был самым большим любителем поговорить среди компании, в которую Рой попал — веселым и добродушным, этаким славным малым. Он был потрясен тем, что, Люк, несмотря на его воспитание, и положение его семьи (из обрывков разговоров он уже знал, что они — кто-то вроде волшебной аристократии), держался столь легко и непринужденно, так, как не получалось у него самого.

Блэк был не таким. Внешне расслабленный и спокойный, он был человеком себе на уме, «темной лошадкой» — мог неспешно поддерживать разговор, кивая и поддакивая собеседнику, но, в то же время, таил за душой нечто совершенно другое. Октант не выражал своих эмоций, несмотря на то, что Рой, после некоторого времени наблюдений за ним, мог угадать его недовольство или радость, но только угадать. Помня о самом первом разговоре с ним, Рой мог только догадываться, какие планы строил этот парень, а после последнего — был уверен в том, что тот что-то задумал. Возможно, он даже немного страшился его — от Блэка исходила странная аура непростого, и даже опасного, темного человека, хоть внешне он ничем этого не показывал, оставаясь вежливо-доброжелательным.

Сам Рой был собран и напряжен; быть может, это было связано с инцидентом, случившемся сразу после инициации. Он не спешил кому-то доверять, держа свои мысли и умозаключения при себе, постоянно прислушиваясь, приглядываясь к другим словно… ждал чего-то? Да, пожалуй, это верное утверждение. Иногда он даже просыпался сред ночи, под утро, когда ленивые солнечные лучи только начинали пробираться в казарму, и засыпал лишь после того, как удавалось убедить себя в том, что другие действительно спят, а не притворяются. Он ждал, что случится что-то плохое, и иногда ловил себя на мысли, что даже хочет, чтобы это, уже, наконец, произошло.

Опершись на протянутую руку Люка, он поднялся, и, отряхиваясь, отметил, что арена опустела: только Блэк о чем-то вполголоса переговаривался с Деннисом, сидя неподалеку, на нижнем ярусе.

— Долго я был в отключке? — пробормотал Рой, чувствуя смущение.

— Минут пятнадцать, — ответил Люк, пожав плечами. — Костолом сказал, что ты слабак, и чтобы мы не таскали тебя в лазарет. И чего он так взбесился?

Рой только пожал плечами. Боль и без посещения лазарета уже вскоре перестала его беспокоить, его волновало увиденное. Раньше он не придавал этому внимания — предыдущие сны были какими-то бессвязными и неясными. Сегодняшнее видение больше похоже на какое-то воспоминание. Когда это могло произойти? Конечно же, в школе, вероятно, он был одним из этих детей в странных плащах.

Сосредоточившись, он постарался вспомнить хоть какое-то лицо, но тщетно. Воспоминания были смазанными, основанными не на картинке, а на ощущениях, а в голове только крутился мужской крик «Тролль… Тролль в подземелье!». Продумав об этом до ночи и так ничего не поняв, он, раздосадованный, уснул, даже забыв о своей ежедневной тренировке с волшебной палочкой.

* * *

На следующее утро впервые за последнее время была отменена утренняя физ. подготовка. Собравшись у арены, сонно зевая, они ждали очередного оборотня из надзирателей, подумывая о том, что, наверное, кто-то из них запамятовал о своей очереди. Но нет, через десяток минут к ним приблизился Скабиор, который выглядел каким-то странно недовольным — неожиданно! — и отправил на завтрак.

— Полнолуние через три дня, — заметил Блэк.

Наверное, он имел в виду, что эти две вещи связаны, но, никаких заметных предпосылок к этому не было, поэтому, все промолчали, оставаясь каждый при своих мыслях. Сегодняшний завтрак был плотным и все приступили к трапезе. Несколько минут прошло в молчании, а потом двери столовой распахнулись и широкими шагами зашел Фенрир.

Он окинул их взглядом, а потом сделал несколько хлопков, привлекая к себе внимание.

— Сегодня мы узнаем, чему вы смогли научиться за эти дни, — голос его был благодушным, и он даже позволил себе улыбнуться — одними губами, не показывая привычного оскала. Рой подумал, что это вовсе не означает что-то опасное и хмыкнул. — Вы будете разделены на две группы, и останетесь без волшебных палочек, надеясь только на свои силы.

Рою вдруг стало интересно, почему оборотни так негативно воспринимают волшебные палочки? Возможно, все дело было в их давней вражде с волшебниками, которая так до конца и не разрешилась? Или длительная жизнь в плохих условиях заставила их просто забыть о волшебстве? А была ли у них вообще когда-нибудь возможность обучиться ему?

— У каждой группы будет тотем-портал, который перенесет вас в разные зоны леса. Вашей задачей будет забрать тотем у другой группы и сохранить свой, — сказал он.

— И выжить, — вполголоса добавил Люк, заставляя парней за столом нервно улыбнуться.

Услышав это, Сивый устремил свой взгляд на него.

— В этот раз вы будете в безопасности, — заверил он и добавил зловещим голосом, от которого по спине побежали мурашки. — В этот раз. Вы пробудете в лесу до полнолуния. Поэтому, у вас будет бесконечное количество попыток победить или проиграть. Перед полнолунием вас найдут члены общины.

Среди тех, кого Рой знал более-менее хорошо, в его группе оказались Люк, Деннис и Васил. Не сказать, что он чувствовал себя неуютно. Напротив, его радовало то, что Васил наконец-то оказался разделен со своими прихлебателями. Их тотем выглядел как небольшая фигурка волка, который раскрыл свою пасть в оскале и приготовился к атаке. Он мельком увидел тотем другой группы — их волк спокойно лежал на помосте.

Портал оказался странным устройством — нужно было прикоснуться к нему, чтобы почувствовать рывок — словно кто-то резко схватил его за ремень брюк и дернул вверх. Он не успел поразиться новым ощущениям и странному устройству, как этот «кто-то» швырнул его на опушку леса так, что на мгновение пропало дыхание. Большинство парней, которые, были, вероятно, лучше знакомы с принципом работы порталов, приземлились на ноги и теперь осматривались.

Было сложно сказать: были они еще в лагере, или уже за его пределами, за стеной? Рой, сначала, было, решил, что оборотни не стали бы так рисковать и, скорее всего, оставили бы их внутри лагеря, но чутье говорило об обратном. Рядом с лагерем лес был более редким — как будто раньше вместо лагеря было какое-то жилое поселение, например, деревня (а кто сказал, что этого не было?). Этот лес был более густым, более дремучим — дубы сменились грозными соснами, трава была выше.

После дождя здесь стоял свежий хвойный запах — так и хотелось стоять с закрытыми глазами, вдыхать его, прислушиваться к звукам леса и наслаждаться. Увы, так думал только он.

— В общем, слушайте меня, — заявил Васил. — Сейчас разделяемся по парам и начинам прочесывать лес. Самые бесполезные, думаю, — он на секунду замолчал, а потом указал пальцем на Роя, — вы разобьете лагерь и позаботитесь о еде. Давайте ребята, чем раньше начнем, тем раньше закончим, ходу, ходу, ходу!

Последние слова он сопровождал громкими хлопками, отчего Люк поморщился, и заявил:

— Слушай, ты так только внимание к нам привлечешь. И почему мы вообще должны тебя слушаться?

— Потому что нам нужен лидер, — нагло заявил Васил. — И я на эту роль подхожу лучше всего. Кроме того, у меня есть план. А у тебя он есть, патлатый?

Молчащего до этого момента Роя вдруг озарила занимательная идея, которая вполне могла сработать, особенно, если двое других дурмстранговцев думали так же, как Васил. Он вышел вперед, прерывая разгорающийся конфликт.

— У меня есть, — сказал он. Заметив несколько пар глаз, смотрящих на него с любопытством, он немного стушевался — в последнее время он привык к тому, чтобы оставаться в тени, не привлекая к себе особого внимания. С учетом того, что он все время ожидал удара, это было актуально.

Продумывая свой план, он вовсе не ожидал того, что его действительно кто-то послушает. Рой заметил, что у Васила был довольно высокий авторитет среди парней, поэтому не ожидал особого расположения и поддержки. Тем не менее, попробовать стоило.

— Я думаю, — начал он медленно, тщательно подбирая каждое слово, — та группа вполне может счесть этот план хорошим и решит им воспользоваться. Но, если подумать, он слишком прост и недальновиден. Если они решат разделиться, тотем может быть у кого-то из парней, в это время блуждающих в лесу, поэтому, найденное место их стоянки ничего не даст. Если же они решат выбрать оборонительную тактику, нападать на них вдвоем — плохая идея. Возвращаться сюда, чтобы собрать побольше людей — лишняя трата времени.

— Это не лишено смысла, — согласился долговязый Эрик. — А что ты предлагаешь?

— Ну, во-первых, наш тотем нужно спрятать, — продолжил Рой воодушевленно. Он больше не волновался, тем более, что парни слушали его внимательно. — Это должен сделать кто-то один, например, Деннис.

— Почему он? — спросил грузный парень из атакующих — Рой не знал его имени.

— Потому, что никто не подумает, что именно ему доверили эту миссию — что только он знает о местоположении тотема, — просто ответил он. — Прости, Деннис, но это так, — он обратился к Криви и тот согласно кивнул. — Ты должен будешь спрятать тотем в лесу, замести следы и вернуться сюда. А далее, мы постараемся взять их хитростью.

Вы все останетесь здесь, разобьете лагерь и будете делать вид, что тотем здесь. Если та группа найдет нас — отлично. Найдут вдвоем или втроем — просто не полезут, решат вернуться к своим и собрать остальных парней. Это займет достаточно времени. В конце концов, даже если они придут сюда все вместе и перевернут тут все вверх дном, то окажутся ни с чем.

— Это отличный план, но ты забыл, что мы должны достать их тотем, умник, — раздраженно сказал Васил. Его лицо, обычно бледное, раскраснелось — наверное от гнева.

— Нет, — покачал Рой головой. — Не забыл. У меня есть одна мысль по этому поводу, но… Для этого мне потребуется сходить на разведку.

— Отлично, — сказал Эрик. — Деннис, займись тотемом и возвращайся, а мы позаботимся о лагере. И постарайся замести следы, хорошо?

Деннис Криви деловито кивнул, сжал в кулаке фигурку волка и убежал в лес — настолько стремительно, что Рой не успел опомниться.

— Только никому не говори, — крикнул ему вслед Рой, не уверенный, что тот услышит.

— Я не согласен! — вдруг взвился Васил. — Какого хрена? Если хотите, можете сидеть здесь и спокойно отдать победу в руки других, а я займусь делом.

— Нет, — оборвал его грузный — Рой вспомнил, что его звали Билл. — Будем следовать по одному плану. И ты — или с нами, или против нас. Пусть одноглазый идет на разведку, похоже, он и впрямь что-то в этом соображает, а мы все останемся здесь.

Парни согласно закивали, поддерживая слова Билла. Васил, понимая, что остался без своих друзей-подпевал, замолчал, сложив руки на груди. В глазах его плескалась злость и Рой подумал, что, наверное, он этого так не оставит, постарается навредить ему. Но сейчас ему было все равно: даже если они проиграют в этом испытании, у него уже была своя маленькая победа.

— Можно с тобой? — тихо спросил Люк, и Рой, немного подумав, кивнул. Люк просиял и сказал громче, насмешливее, обращаясь к бывшему дурмстранговцу: — А ты давай приготовь нам поесть!

Несколько десятков футов они прошли в молчании. Рой стремительно удалялся от лагеря, Люк следовал за ним, изредка пиная камешки и шишки, так, что они отлетали далеко вперед. Наконец, последний не выдержал и задал вопрос:

— Так что, куда мы идем?

— Ищем их стоянку.

— То есть? — не верящим голосом переспросил Люк. — Ты же сам сказал, что это бред!

Рой бессознательно взлохматил себе волосы и нахмурился — откуда у него взялся этот жест? Он показался таким знакомым, даже привычным — словно проснулась механическая память. Наверное, в прошлой жизни он часто так делал. Рой пожал плечами на свои рассуждения и пригладил челку на лоб.

— На самом деле нет, — ответил он. — Бред разделяться. А найти их нужно, только вот, — он резко развернулся к Люку, так, что тот чуть на него не налетел. — Ты не знаешь, как найти север?

— Нет, — отозвался тот. — А зачем тебе север?

— Ладно, — ответил Рой. — Может быть, мои предположения немного глупы и наивны, но я тут подумал следующее: зачем прочесывать лес, когда можно залезть куда-нибудь повыше и постараться найти их с воздуха? Может, мы увидим, как гнутся деревья, или дым от костра. Не знаю, может, это звучит как-то абсурдно…

— Да нет, — убежденно заявил Люк. — Это вполне может сработать. А зачем тебе север?

— Я полагаю, что мы находимся недалеко от нашего лагеря, поэтому, тут где-то должны быть горы, на севере.

Услышав это, Люк деловито кивнул и начал карабкаться на сосну. Получалось у него ловко и споро, и уже через несколько минут он был почти у вершины. Сначала Рой не понял его задумку, а потом хлопнул себя по лбу — действительно, сам же только озвучил это! Наконец, Люк спустился, немного запыхавшийся — наверное, очень спешил, — и махнул чуть правее от тропинки по которой они шли.

Дороги не было и пришлось пробираться через траву, невысокие кустарники, которые доставали до пояса. Шли молча, чтобы не отвлекаться на лишние разговоры и не задерживаться. Примерно через пару миль Рой почувствовал солидный уклон — похоже, они достигли подножья горы. Уклон становился все круче и круче — на некоторых участках земля была исполосована корнями деревьев, по которым можно были идти, как по ступенькам. Где-то справа шумел поток горной речушки и один раз они спускались к ней, чтобы утолить жажду.

Идти было не сложно. Мышцы воспринимали подъем, как очередную тренировку, которая была пропущена с утра, Люк поспевал за ним, насвистывая какую-то легкую мелодию: похоже, его мысли были схожи. Пару раз они осведомлялись друг у друга — может быть, стоит сделать привал? Но во всех случаях решали дойти до конца и тогда уже позволить себе отдохнуть.

Постепенно лес становился реже, а мягкая, чуть влажная почва превращалась в камень. Уклон становился круче и Рой даже подумал: а хорошая ли это идея? Смогут ли они найти подходящую точку обзора, идя пешком, не прибегая к специализированным приспособлениям? Но, похоже, его опасения были излишни — обернувшись назад, можно было увидеть макушки деревьев леса, оставшиеся далеко позади, а значит, для полного обзора оставалось совсем немного.

Когда они дошли до подходящего места, деревья совсем пропали, сменившись на крохотные эдельвейсы, пробивающиеся изредка меж камней, а им пришлось карабкаться по отвесным скальным выступам. Солнце стояло высоко в зените — похоже, был полдень или даже чуть больше времени. Лес с этого расстояния напоминал единое темно-зеленое полотно из деревьев. Люк упал на каменную поверхность выступа, на которой они находились, и сложил ноги по-турецки. Рой поспешил присоединиться к нему.

Некоторое время они перекидывались ничего не значащими фразами, пытаясь вспомнить смешные случаи из жизни, которые случились в последнее время. Потом Люку это наскучило, и он начал развлекать себя игрой с небольшим, округлым камешком — он кидал его в пропасть одной рукой, другая же в это время проходила сквозь пространство и обнаруживалась торчащей в воздухе, напротив. Это выглядело жутко, но действительно восхищало.

— Как ты это делаешь? — не выдержал Рой.

— Черт его знает, — ответил Люк. Плечи его лениво колыхнулись, и он пропустил очередную подачу, после чего выругался. — Ну, на самом деле это просто. Не так сложно, как кажется на первый взгляд.

Он откинулся назад, опершись спиной на гору и начал рассказывать.

— Вообще, то, что я сквиб, выяснилось довольно поздно. Обычно у детей случаются стихийные вспышки магии — в пять или в шесть лет, у кого-то раньше. У меня этого не было. Я просто рос, и мои родители не сильно заботились о том, что этого может не произойти. Понимаешь, они просто не допускали такой мысли.

Потом, мне исполнилось восемь, и отец сказал, что мне пора учить базовые заклинания, а не сидеть без дела. Ну, надо так надо, что уж. Я занимался три раза в неделю с учителями, но, ожидаемо, у меня ничего не выходило. Те пытались намекнуть родителям, что мол, проверьте своего мальчика, с ним что-то не так. Но, повторюсь, те и мысли подобной не допускали — как так, в нашей семье и кто-то ненормальный?

Потом, конечно поняли. Пытались водить по специалистам, которые обещали развить силу, но те, в большинстве своем, оказывались шарлатанами. Время шло, они были практически в панике, но потом отец притащил какого-то араба к нам домой. Он был сквибом и обрубил последнюю надежду. Сказал: даже не пытайтесь, ничего у вас не выйдет.

Ну, мама, конечно, в обморок, отец проклятия орет — говорю же, последняя надежда. И тут этот араб поднимает руку ладонью вверх и — я сначала даже не поверил глазам — держит огонь на открытой ладони. Без боли, спокойно так. Потом пустил его по кончикам пальцев, серьезно, вот нисколько не вру! И рассказал нам, что у них на Востоке давно поменяли к сквибам отношение. Там какой-то заумный маг доказал, что магия у нас есть, только ее очень мало, а потому магические каналы как-то по-другому устроены. Чертовщина, на самом деле. Суть в том, что он объяснил, что можно как-то брать те крупицы магии, концентрировать их и р-раз!

Люк, подтверждая свои слова, протянул руку вперед, и она испарилась, появившись рядом с Роем и быстро щелкнув его по носу. Тот поморщился, отмахиваясь.

— Этот араб научил меня, — закончил Люк. — Времени конечно ушло на это — тьма. Но, хоть что-то.

День постепенно близился к вечеру, солнце замерло справа ярко-красным пятном где-то у линии горизонта, сделав безоблачное небо розоватым, теплым. Рой думал над историей Люка: ему было интересно, смог бы он научиться чему-то подобному, или это доступно только тем, кто был рожден сквибом? Возможность вызывать огонь — от этой способности он бы точно не отказался.

Закрадывалось некоторое волнение, что им придется уйти ни с чем, но он до последнего решил не позволять себе думать о плохом. Рой вздохнул: Люк все чаще поглядывал на него, ничего, впрочем, не спрашивая — похоже, его посещали такие же мысли. Он покачал головой. Долго тянуть нельзя — им еще нужно найти дорогу домой, а ведь это займет время. Похоже, что ему придется…

— Смотри! — вдруг воскликнул Люк.

Он всмотрелся туда, куда указывал палец Люка. Сначала он не понял: чего такого он увидел там? Глаз, уставший за день, немного слезился и приходилось его прищуривать. Вглядываясь в вечернее небо несколько томительных мгновений, он, наконец, понял, о чем шла речь — небольшая рябь, как будто… Как будто там было тончайшее стекло, которое отражало другое стекло. Возможно, там была начерчена защитная руна, которая должна была скрыть парней, что привело к искажению пространства. Наверное, этот эффект можно было заметить только если очень долго всматриваться. Прикинув, он понял, что это на пару миль западнее, чем их стоянка. Не сговариваясь, они с Люком приступили к спуску.

К слову, спускаться оказалось гораздо легче, чем подниматься, тем более, что они отдохнули за то время, пока ничего не делали. Труднее всего было найти вражескую стоянку. Когда они вошли в лес, ночь еще не наступила, но деревья практически не пропускали света, поэтому, они как-то резко оказались во тьме. Приходилось идти, доверившись чутью, только приблизительно помня направление.

Тем не менее, через несколько часов они дошли до стоянки. Сначала они заметили костер, который почти догорел — дрова продолжали тлеть, изредка загораясь, когда дул ветер. Рой, не сдержав чувств, подпрыгнул — да, да, неужели, да, они смогли найти! — но вовремя осекся, стараясь не производить лишнего шума. После они старались ступать еще тише — подобравшись ближе, они спрятались за кустами и стали тихо переговариваться.

— Дальше идти нельзя, — прошептал Люк так тихо, что Рой даже не услышал, а понял слова по тому, как шевелились губы. — Могут почуять запах.

Еще несколько минут они провели, не двигаясь, изучая лагерь — их соперники спали; один из дурмстранговцев, вероятно, должен был охранять стоянку от ночного набега — он сидел перед костром, но и он клевал носом. Все, что им оставалось — только обнаружить тотем, иначе, весь день окажется потраченным напрасно.

— А если они тоже спрятали его? — спросил Люк.

Рой только пожал плечами. Что делать в этом случае, он действительно не знал, надеясь только на удачу.

Но удача, похоже, в этот раз действительно благоволила им! Несколько раз обойдя лагерь по более широкому радиусу, они, наконец, заметили маленькую волчью морду, выглядывающую из кармана Эдгара. Даже во сне он сжимал нож, держа руку рядом с карманом. Рой возликовал — победа была так близко!

— Сможешь сделать свою штуку? — спросил он Люка, а тот только кивнул и уже через несколько секунд тотем был у них.

Они поспешили унести ноги, пока никто не проснулся и не заметил пропажу. Теперь оставалось самое сложное — найти дорогу до собственного лагеря. Они знали, как идти до стоянки от подножия горы, потому, что запоминали дорогу, но вот добраться от вражеского лагеря было действительно проблемным.

Изначально им показалось, что они выбрали правильный путь. Но, наверное, через час — за это время они должны были добраться до стоянки, они все еще блуждали среди сосен, что означало, что они ошиблись с направлением. Луна была почти полной и приходилось постоянно отвлекаться на ее зов, что было совсем некстати — она внушала беспокойство своими бледными желтоватыми боками. Пришлось возвращаться к вражеской стоянке, затем — к подножию горы, а уже потом стараться брать чуть восточнее, чтобы найти дорогу. Наконец, местность стала знакомой, да и идти стало не так тяжело, потому что светало. Подумать только, они проходили всю ночь! Усталые и голодные, они практически валились с ног, но самое главное, что цель была достигнута!

Когда они дошли до лагеря, было светло, но парни еще спали на лапнике прямо под открытым небом. На секунду Рой замер: он решил, что не помешало бы спрятать и этот тотем, ведь среди их группы был тот, кому он мало доверял. Не придумав лучшего места, он сунул фигурку в дупло ближайшего дерева и начал готовиться ко сну — рядом с Деннисом была предусмотрительно подготовлена импровизированная лежанка.

— Рой? — тот поднял голову, прищурившись со сна. — Вы только вернулись? Смогли что-нибудь найти?

— Да, — ответил Рой шепотом. — Да, смогли. Спи давай.

Люк посапывал, сделав из собственной куртки некое подобие подушки и, похоже, уже спал. Рой тоже закрыл глаза — сосновые лапы были достаточно мягкими, и он постепенно проваливался в долгожданный сон.

— А я спрятал тотем у реки, — так же шепотом проговорил Деннис. — Там такое старое высохшее дерево, с огромными корнями. Я выкопал между ними яму и…

— Ты не должен мне рассказывать, помнишь? — кажется сказал Рой. Или только подумал?

* * *

Утром завтракали рыбой, поджаренной на костре. За день парни смогли сделать небольшую запруду, поэтому, с ловлей проблем не возникло — они обеспечили себя завтраком и ужином. Первым не выдержал Эрик, который спросил:

— Ну что, есть какие-нибудь результаты?

— Да, есть результаты, или вы просто так шлялись весь день по лесу, собирая гербарий? — ехидно поддакнул Васил. Недовольство было написано на его лице. Он был бледен, и, в отличие от остальных парней, ничего не ел. Наверное, за этот день его авторитет сильно пошатнулся.

— Вообще-то… — начал Люк, но Рой его оборвал.

— Вообще-то мы нашли их лагерь, — сказал он. — Сегодня собираемся вернуться туда. Думаю, нам понадобится еще несколько человек.

— Отлично, — радостно сказал какой-то парень, который вместе с Деннисом и Эриком был в Защите. Его имени Рой тоже не помнил, или не знал, поэтому только кивнул ему.

Объясниться он себе позволил только после того, как они отошли на приличное расстояние от лагеря: он, Люк, Эрик, второй парень из защитников и Билл. Рой, испытывая смутное беспокойство, хотел взять с собой и Денниса, но кто-то из парней заявил, что тот вряд ли чем-то поможет и пришлось отказаться от идеи.

Рой признался, что тотем у них — он не стал рассказывать о нем, потому, что не доверяет Василу. Эрик тут же согласно кивнул — наверное, искал его расположения, остальные тоже рассудили, что дурмстранговец вполне может оказаться предателем, например, из чувства мести. То, что с ним не спорили, а соглашались, прислушивались к его мнению — это действительно воодушевляло.

Они отошли к речушке, где ловили рыбу и немного прошли вниз по течению — поток становился все шире и шире, пока река не превратилась в небольшое лесное озеро. День стоял жаркий и они вволю накупались, радуясь, совсем как дети — словно все это случилось не с ними, словно не они были новоиспеченными оборотнями, которых готовили для каких-то страшных миссий. Рой, наконец, позволил себе расслабиться. Он испытал странное теплое чувство — наверное, именно это ощущаешь, когда находишься в компании друзей? Определенно, последние два дня могли стать самыми лучшими днями его жизни!

Вернулись через несколько часов — настроение было просто прекрасным. В лагере, похоже, было все спокойно, как можно было судить по Василу — он лежал на лапнике, закинув одну руку за голову и курил. С реки доносился плеск, и Васил, словно в подтверждение мыслей, сказал, что Альберт отправился проверить запруду.

— А где Деннис? — спросил Рой.

Тот только пожал плечами в ответ.

— Я не нанимался тут следить за вашим детским садом, — отозвался Васил. Голос его был подозрительно спокойным, даже расслабленным, что наводило на смутные подозрения. — А почему ты не спрашиваешь, как я провел день, а, Барк?

— Ты меня мало волнуешь, — огрызнулся Рой.

Почему-то он вдруг напрягся из-за того, что Денниса не было в лагере. Он в очередной раз за сегодня подумал о том, что должен был взять его с собой, а не оставлять здесь, но, с другой стороны, разве с ним могло случиться что-то плохое? Возможно, Васил и зол на него, но он должен понимать, что ему придется нести ответственность, если посмеет как-то навредить Деннису.

— Будем считать, что ты спросил, — продолжил ерничать Васил. — Потому, что ты должен знать, что я позаботился о нашей защите. Прошелся вокруг, подобрал руны…

Это начинало здорово злить.

— Где Деннис? — перебил он и, не дождавшись ответа, бросил Люку. — Пойду, поищу его.

Нехорошее предчувствие не отпускало. Рой успокаивал себя, убеждая, что не должно было произойти ничего страшного и скоро он найдет мальчишку, но Денниса не было ни у реки, ни в лесу рядом. Он даже увидел это дерево, о котором говорил ему ночью Криви, чувствуя, как паника и злость медленно накрывают его.

Наконец, после длительных поисков он замер и сосредоточился на запахах, которые его окружали. Он особо не обращал внимание на то, что его обоняние улучшилось — просто воспринимал это как должное. Но сейчас это могло помочь, тем более, что он действительно, кажется, различал запах Денниса, который уводил его ближе к лагерю.

Принюхиваясь, он шел вперед, думая о том, что уже ходил этой дорогой — она вела от реки к их стоянке и ничего не нашел. Но, внезапно, запах вильнул резко влево, одновременно усиливаясь. Что ему понадобилось за этими кустами? Рой шагнул влево — угол обзора стал шире, улучшился и он замер на месте, чувствуя, как сердце пропустило удар.

Деннис лежал на земле; его лицо было смертельно бледным, а грудь не двигалась. На дереве рядом он заметил едва заметную связку рун — жука, который собирался съесть перевернутую единицу.