Заложники (гет)

Сарай ютился на самой окраине антиаппарационного барьера — чтобы до него дойти, нужно было миновать сад, массивный забор и несколько футов леса. Отец держал там метлы, домовые эльфы — хозяйственные принадлежности, которые использовались при уходе за садом. Иногда Дафне казалось, что сарай простоял здесь много столетий — он был неказист, а деревянные стены продолжали держаться только лишь благодаря вмешательству чар.

Сарай сильно раздражал чувство прекрасного миссис Гринграсс, а обе ее дочери — сама Дафна и Астория — полностью разделяли эти взгляды. Наверное, если бы Грасс-холл был местом их постоянного проживания, от сарая давно бы избавились… Но, так как мистер Гринграсс давно перевез всю семью в лондонские апартаменты, а поместье стало чем-то вроде летней резиденции, снос сооружения постоянно откладывался.

Дафну мало волновала судьба сарая: по правде говоря, сейчас она не смогла бы вспомнить то, как он выглядел внутри. Она бы и не старалась вспомнить, если бы случайно не заметила огонек, мерцавший в его окне: ее голову занимали совершенно другие мысли. Побег — вот что волновало Дафну.

Впервые она задумалась об этом после одного из семейных ужинов. Отец редко радовал их своим присутствием — казалось, что засиживаться до полуночи в своем офисе вошло у него в привычку.

— Мистер Шоукройсс посетит нас в субботу вечером, — обронил он, когда эльфы подали баноффи на десерт. — И я хочу, чтобы ты выглядела изумительно, — добавил мистер Гринграсс, глядя на Дафну в упор. — Не хотелось бы ударить в грязь лицом.

Щеки Дафны загорели: ее охватило негодование. Благодаря рассказам отца, она уже знала кто такой этот мистер Шоукройсс.

Ричард Гринграсс, живший еще в 18 веке, прославил их фамилию, создав летучий порох. Именно он позаботился о том, чтобы маги могли путешествовать через камины, имея при себе горстку волшебного порошка. Отличительная особенность — зеленый цвет пламени — тоже была выбрана не случайно: Ричард приложил все усилия, чтобы оставить свой фамильный след.

До недавнего времени, компания «GG-Flying», во главе которой и стоял отец, была единственным производителем и продавцом летучего пороха. «Компания-монополист», как любил поговаривать он. Но пару лет назад все изменилось.

На витринах магазинчиков и бакалейных лавок появился загадочный каминный порошок. Он обладал свойствами летучего пороха, с единственной разницей — цвет пламени оставался неизменным, красным, будто в насмешку над семьей Гринграсс. И стоил он намного дешевле. Именно таинственный мистер Шоукройсс создал его и увел больше половины клиентов отца Дафны.

Дафна видела Шоукройсса только однажды, и каждый раз воспоминания о нем поднимали в ней волну отвращения. Толстый, обрюзгший старикан с плешью и огромной бородавкой на носу. Руки его были покрыты бурыми уродливыми пятнами ожогов — следами экспериментов, как говорил отец. Видеть его второй раз не хотелось, а уж сидеть с ним за одним столом…

Уже вечером, готовясь ко сну, Астория вдруг заявила:

— Если бы отец решил отдать меня за Генри Шоукройсса, я бы, наверное, отравилась, — она поморщилась и перекинула волосы, по которым водила гребнем, за спину. Астория сидела у туалетного столика, и Дафна, лежа на своей кровати, могла видеть только ее отражение в зеркале.

Эти слова насторожили Дафну.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, внимательно всматриваясь в напряженную спину сестры.

Переведя взгляд на лицо Астории на зеркальной глади, она заметила, что его выражение стало растерянным, а потом напуганным — та поняла, что сболтнула лишнего, поэтому не торопилась с ответом.

— Ты что-то знаешь, — убежденно сказала Дафна.

Младшая сестра повернулась к ней лицом. Врать Астория не умела, потому и не пыталась:

— Неужели ты ничего не поняла? Самое важное для отца — это его бизнес. Он отдаст нас, точно товар, лишь бы устранить конкурента. Я слышала, как он говорил с мамой о слиянии корпораций. Я так боялась, что он решит выдать меня за эту старую жабу…

— Ты несешь чушь, — оборвала ее Дафна, отворачиваясь к стене.

Полночи она не могла уснуть, комкая одеяло и взбивая подушку, которая теперь казалась жесткой и неудобной. Разве отец может так с ней поступить? Конечно же нет! Он никогда не превратит жизнь своей дочери в ад! Астория наверняка что-то не так поняла.

Дафна вскочила с постели с первыми лучами солнца — торопилась поговорить с матерью, развеять сомнения. Она надеялась, что миссис Гринграсс, как это бывало раньше, ласково улыбнется ей и покачает головой, скажет, что Астория все перепутала. Дафна убеждала себя в этом весь путь до столовой, готовилась вздохнуть с облегчением, но услышала:

— Да, это так, — со скорбным лицом ответила миссис Гринграсс, избегая взгляда дочери.

Дафна вдруг почувствовала, что все внутри похолодело, как будто ее с ног до головы окатили ледяной водой.

— Но как же так, — спросила она шепотом. — Я не хочу быть женой этого старика! Почему вы не спросили меня? Почему?

Миссис Гринграсс поморщилась, будто от слов Дафны у нее заболела голова.

— Дафна, ты уже не ребенок, — сухо ответила она. — Ты должна понимать, что этот союз будет выгоден всем: тебе, твоей семье, твоей сестре, в конце концов. И, если уж на то пошло, мистер Шоукройсс вовсе не старый — ему нет и сорока.

Дафне почудилось, что земля уходит у нее из-под ног. Как, как такое может быть? Почему родители решили поступить так с ней? Неужели какой-то бизнес важнее нее, дочери?

— Вы не сможете заставить меня, — проговорила она, изо всех сил стараясь не расплакаться.

— Садись завтракать, Дафна, — отрезала мать, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Развернувшись на пятках, Дафна побежала в комнату и упала на кровать. Сдерживать слезы уже было незачем. Сквозь собственные рыдания, заглушаемые подушкой, она услышала, как Астория приблизилась к кровати, а потом почувствовала, как рука сестры легко гладит ее по плечу.

— Не плачь, — неуверенно попросила она. — Если хочешь, мы подберем тебе самое лучшее платье, ты будешь выглядеть как настоящая принцесса.

В ее словах было слышно смирение. Дафна же не хотела мириться с выбором родителей: через несколько часов затворничества в комнате, в голову пришла мысль о побеге. Сначала она показалась Дафне абсурдной, но с каждым днем становилась все более желанной.

На ужине мистер Шоукройсс показался ей еще более мерзким, чем когда-то. Он посматривал на Дафну своим масляным взглядом — каждый раз ее передергивало от отвращения. Казалось, что каждая минута растянулась на вечность. Окончания ужина она еле дождалась — побежала в свою комнату, задернула полог и снова расплакалась, жалея себя и свое будущее.

Понимание, что она не проживет с Шоукройссом и дня, укрепилось, делая мысль о побеге из дома единственно верной. Дафна села на кровати и отодвинула полог, вглядываясь в темноту. Астория мирно спала в своей постели, обнимая подушку и чему-то улыбаясь во сне. «Конечно, — со злостью подумала Дафна. — Ее-то не хотят выдать замуж за мерзкую древнюю жабу». Старые часы в гостиной пробили ровно три удара. Нужно было действовать — сейчас или никогда.

До сегодняшнего дня у Дафны не было никаких конкретных мыслей о побеге, но это не помешало плану сформироваться в голове практически моментально. Денег было немного, но это не страшно — дома и в фамильном поместье, Грасс-холле, были драгоценности: кольца, браслеты, серьги — все это стоило немало. Она возьмет их с собой, обменяет галлеоны на фунты завтра утром и попробует попасть в мир магглов — там ее сложнее будет найти.

Не думая ни о чем другом, Дафна кинулась воплощать план в жизнь. Горстка летучего пороха — Дафна с горечью усмехнулась, сжимая порошок в ладони, — помогла попасть в поместье. На то, чтобы кинуть в сумку украшения ушло еще несколько минут. Оставалось только аппарировать в Косой переулок и дождаться рассвета: так безопаснее, не смогут отследить по камину куда она отправилась.

Сам Грасс-холл и прилегающая территория были защищены антиаппарационными чарами. Дафна шла по дорожке, выложенной гранитом, вздрагивая от стука каблучков о камни и сетовала на свою спешку — вот о чем она не подумала. Глупая, даже не догадалась переодеться после ужина! Конечно, стоило одеть нечто более удобное, чем платье и туфли. Хорошо, хоть теплая мантия, накинутая в поместье, защищала от холода августовской ночи. Дафна вздохнула. Возвращаться не хотелось: уверенности в том, что она не передумает в последний момент, не было. Можно было попытаться трансфигурировать одежду во что-то более подходящее, но Дафна не рискнула менять вещи, которые были на ней. Все же, трансфигурация не была ее сильной стороной.

Именно в этот момент ее вниманием и завладел тусклый огонек в окошке сарая. Она упорно шла к воротам, прогоняя мысль о нем из головы, но, чем сильнее она старалась это сделать, тем больше та одолевала ее, не давала покоя. Сколько Дафна себя помнила, она никогда не видела света внутри постройки.

Она одернула себя: ничего не должно помещать ей, особенно сейчас, когда до места, где заканчивается барьер остается несколько шагов. Но, вопреки самой себе и собственным наставлениям, ее рука уверенно сжала волшебную палочку. Эльфам для работы не был нужен свет, да и что им делать в сарае под утро? Что тогда там такое может быть?

Дафна не понимала, какие чувства руководили ею, заставляли все сильнее приглядываться к огоньку в глубинах маленького домика. Возможно, это было обычным девичьим любопытством, а может, она оттягивала момент, когда придется аппарировать. Так или иначе, через несколько секунд она была полностью уверена в том, что в сарае кто-то был. И что ей необходимо было узнать, кто именно.

Миновав ворота, вместо того, чтобы пойти вперед, как заставляла себя сама Дафна, она свернула налево, к деревянной постройке. Сарай будто бы притягивал ее. «Ничего страшного, что я потеряю несколько минут времени, — успокаивала она себя. — В конце концов, там могут быть воры».

Дафна остановилась. Ну какие, какие воры? Это же полный абсурд! Зачем злоумышленникам ветхий сарай? Она пригляделась к маленькому, грубо вырезанному окошку. Свет мерцал, словно дразня ее. Возможно, эльфы убирались там, и забыли убрать свечу?

Эта версия показалась Дафне наиболее достоверной. Конечно же, в сарае, где хранились метла и садовые инструменты не могло никого быть. Она развернулась и отправилась к границе, кляня себя за глупое, детское любопытство. Но уже через несколько мгновений не выдержала — развернулась и уверенными шагами приблизилась к деревянной кособокой двери.

Здесь она остановилась и замерла, прислушиваясь. А потом снова обругала себя: поразительно, ведь она даже забыла о Шоукройссе, об ужине, о своем побеге..! Из сарая не доносилось ни единого звука — он утопал в шелесте листвы деревьев и стрекоте цикад. Нужно было вернуться, но Дафна вновь испытала странное притяжение, иррациональное желание заглянуть внутрь.

Она аккуратно поставила сумку на траву, стараясь сделать это как можно тише, сильнее сжала волшебную палочку и медленно приблизилась к двери. В конце концов, если там злоумышленники, она познакомит их с парочкой темных заклинаний — эту область она изучила куда лучше трансфигурации.

В темноте она не разглядела небольшое крыльцо, чуть не споткнувшись об него — всего две ступеньки, надо же, она и забыла о них. Ручка двери была влажной и скользкой — наверное, от росы. Она резко распахнула дверь, заставляя себя думать, что ничего, кроме чадящей свечи не увидит. Ожидания подтвердились: Дафна увидела небольшой стол, стоящий у окошка, озаряемый тусклым язычком свечного пламени. Что-то показалось ей необычным, и Дафна шагнула внутрь, чтобы получше изучить комнату. Мысль не успела сформироваться в голове до конца: уже спустя мгновение все померкло.

Палочка выпала из ослабевших пальцев, и, стукнувшись о дощатый пол, укатилась куда-то в угол.

Первое, что услышала Дафна, проснувшись — мерный и приглушенный стук капель дождя о дерево крыши. Она продолжила лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь: на секунду ей даже показалось, что она находится в своей постели — словно не было никакого побега из дома, внезапного перемещения в Грасс-холл, а потом торопливых шагов по направлению к сараю. Эта мысль быстро промелькнула в голове, моментально испарившись: страшный сон вчерашней ночи становился явью.

Лежать было неудобно. Открыв глаза и немного осмотревшись, Дафна поняла, что лежит на куче хвороста, накрытого ее собственной мантией. Она резко села, тут же пожалев о своем опрометчивом решении: пришло головокружение, отдававшееся не сильной, но болезненной ломотой в висках, а комната слегка покачнулась перед глазами. Дафна со стоном закрыла глаза и оперлась плечом о стену, прижавшись виском к деревянной доске, игнорируя дискомфорт. Что же вчера случилось? Что произошло с ней? Почему она потеряла сознание? И главное — где ее волшебная палочка?

Обнаженная кожа рук тут же покрылась мурашками — неизвестно, от холода, который пробирался сквозь щели, или от страха, полностью завладевшего ею. Она мерно сосчитала про себя до десяти — еще до школы, когда у нее не получались заклинания, гувернантка советовала делать именно так, чтобы успокоиться. Дафна ждала, когда головокружение немного отступит, а мысли в голове придут в порядок, но тщетно. На ум приходили лишь суматошные вопросы, ответить на которые она была просто не в состоянии.

Когда боль в висках отступила, она вновь рискнула открыть глаза. В том, что она все еще находилась в сарае («В проклятом, проклятом сарае!» — с раздражением подумала Дафна) сомнений не возникало. Вдоль стены, на которую был устремлен ее взгляд, висело несколько метел на металлических держателях, казавшихся совсем бесхозными. Неудивительно: мистер Гринграсс давно позабыл свою страсть к полетам, а обе его дочери никогда не разделяли этого увлечения.

Вторая стена была занята стеллажом, похожим на книжный. Дафна прищурилась, чтобы разглядеть, что было внутри — расположенное напротив окошко, так подло приманившее ее вчера, было единственным. Маленькие размеры не позволяли давать большого количества света, тем более, как могла судить Дафна, на улице было пасмурно. Присмотревшись, она тут же потеряла интерес к стеллажу — несколько мешков (наверное, с удобрениями для цветов), пара склянок и какие-то железяки. Взгляд скользнул дальше, на этот раз — к столу.

Постепенно восстанавливалась и картина событий, произошедших накануне ночью. Она отчетливо вспомнила, как открыла дверь и зашла внутрь, но на этом ее воспоминания обрывались. Был еще свет от пламени свечи, которую, как решила Дафна, оставили домовые эльфы и еще… Точно! Вот что показалось странным! И ночью, и сейчас рядом с оплавленным огарком на столе соседствовала книга. Дафна поднялась с импровизированной постели, очистила мантию от веток и накинула ее на себя — в сарае было свежо и прохладно. А потом уверенно направилась к своей находке.

Книга сильно отличалась от тех, что раньше приходилось держать в руках. Скорее, это был чей-то дневник, облаченный в плотную обложку из тисненой черной кожи. Надписей о том, кому бы он мог принадлежать, на обложке не было. Дафна хмыкнула, думая, что любопытство уже однажды стало источником ее неприятностей, но все же не смогла удержаться от того, чтобы прочесть чужие тайны. Открыв «дневник» и пролистав несколько страниц, она едва сдержала вздох разочарования: она видела перед собой лишь чистые листы. Или владелец вещицы еще не успел ничего написать, или он мастерски защитил свои секреты.

Она захлопнула книжку, потеряв к ней всяческий интерес, и постучала пальцами по обложке — глухой звук вторил каплям дождя с улицы. Головокружение отступило, а вот вопросов меньше не стало. Огарок свечи и находка в виде книжки говорили о том, что здесь присутствовал кто-то помимо нее. Предположение о домовиках было откинуто сразу же: эльфы не сделали бы ей ничего плохого, да и не оставили бы хозяйку коротать ночь на хворосте — они бы перенесли ее в спальню, в поместье.

Дафна вздрогнула. Значит, здесь был человек? Она попыталась вспомнить хоть что-то, что подтвердило бы ее догадку. Память услужливо подкидывала картинки предстоящий ночи: стук каблуков о гранитные плитки, огонек в окне, влажный металл ручки двери. Но среди образов не было ничего, что могло бы дать ей хоть малейшую подсказку. Может быть, мысль о том, что в сарае прячутся злоумышленники, не была такой уж и абсурдной?

Девушка прислушалась к своим ощущениям. Кажется, тот, с кем она вчера столкнулась, не причинил ей вреда. Определенно, пока она была без сознания, никто и пальцем ее не тронул. Утреннее головокружение, которое уже ушло, она отнесла к последствиям таинственного проклятья, того, что и лишило ее сознания. Взгляд Дафны упал на топчан, на котором она провела несколько часов. От удивления, похоже, даже открылся рот, за что Дафна тут же обругала себя — нужно быть более сдержанной!

На полу, рядом с изголовьем, стояла ее сумка, которую она совершенно точно оставила вчера на улице. Она бросилась к ней, раскрыла замочек и торопливо просмотрела содержимое. Она могла ошибаться, но кажется все было на месте. Значит, кем бы ни был тот, с кем ей пришлось столкнуться вчера, вором он не являлся: драгоценности его не заинтересовали.

Почему-то Дафна не сомневалась, что ночью потревожила своим присутствием человека. Об этом свидетельствовало и то, что ее заботливо (Дафна фыркнула) переложили на топчан, и то, что сумка была обнаружена рядом с кроватью. Расстраивал лишь тот факт, что нигде не было ее волшебной палочки. Это могло означать только одно: загадочный человек забрал ее с собой.

Охваченная размышлениями, она не заметила, как шум дождя стих. Нужно вернуться в поместье. Что делать дальше, Дафна не знала: здравый смысл приказывал отправиться домой и забыть эту ночь как страшный сон, попробовать уговорить родителей изменить свое решение. Конечно, без волшебной палочки она могла бы попробовать добраться до Косого переулка по каминной сети, а там купить новую. Но едва ли это будет так просто, как она предполагает. Продолжая злиться на себя за дурацкое любопытство, из-за которого она и оказалась здесь, практически ничего не помня о случившемся, Дафна распахнула дверь и замерла на пороге.

В нескольких футах от крыльца она увидела мужчину — тот, обнаженный по пояс, отжимался. Сначала она подумала, что он полностью увлечен своим занятием, потому и не замечает ее, но вскоре поняла, что это предположение было ошибочным. Не смотря на нее, он поднялся и натянул на себя черную футболку. Когда он повернулся к ней лицом, Дафна вздрогнула и попятилась назад: единственного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — он опасен.

На черных волосах блестело несколько капелек недавнего дождя. Одежда мужчины не была примечательной, кроме того, что была маггловской — обычные широкие штаны с большими карманами неопределенного цвета и высокие ботинки на шнуровке. Взгляд притягивало лицо мужчины — часть его полностью была скрыта черной кожаной маской — Дафна не могла видеть ни рта, ни носа. Правый глаз скрывала повязка неизменного черного цвета. Он медленно приближался: она почувствовала дрожь, но на этот раз Дафна была точно уверена, что холод не был причиной. Появилось сильное желание убежать, скрыться, спрятаться от этого человека.

Она старалась дышать медленнее, чтобы унять бешенный стук сердца. «Не подходи ко мне!», — хотелось закричать ей. Но, вместо этого, она натянуто улыбнулась и проговорила внезапно севшим голосом:

— Добрый день! Вы не могли бы вернуть мне мою волшебную палочку?

Сейчас их разделяло не больше пяти футов. Мужчина вскинул голову и устремил взгляд единственного глаза куда-то ввысь.

— Сейчас нету и девяти, — проговорил он глухим голосом: плотная ткань маски немного смазывала звуки.

— Верните мне мою волшебную палочку, — повторила Дафна, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. — Мне нужно вернуться в поместье.

Мужчина промолчал: несколько долгих томительных секунд он внимательно рассматривал ее. «Ночью не налюбовался что ли?», — зло подумала Дафна, стараясь, впрочем, ничем не выдать своего страха или раздражения.

Наконец, он удостоил ее ответом:

— Это вряд ли.

С этими словами можно было похоронить единственную надежду на то, что ночное приключение закончится для нее хорошо.

* * *

— Послушайте, — Дафна старалась сидеть на колченогом стуле с достоинством королевы, как учила когда-то мама, но мужчине в маске ее попытки были совершенно безразличны. — Мой отец богатый человек! Он даст вам столько денег, сколько вы захотите! Прошу вас, отпустите меня!

В ответ не донеслось ни единого слова — он словно не замечал ее, занимаясь небольшим рюкзаком, который Дафна не заметила на стеллаже. С его присутствием небольшая комнатушка показалась ей совсем крошечной — стены давили, а воздуха, кажется, не хватало для свободных вздохов. Кто же он такой?

Маска. Маска скрывала большую часть его лица и совершенно сбивала с толку Дафну. При ближайшем рассмотрении, она заметила, что маска не представляла собой цельную ткань — она могла разглядеть пару вертикальных прорезей, с отороченными краями: наверное, одна из прорезей предназначалась для рта, другая располагалась прямо под носом, чтобы не препятствовать дыханию. Значит, маска была приспособлена для постоянного ношения.

Кто он? Наемный убийца, преступник, сбежавший из тюрьмы, егерь? Что он делает рядом с их поместьем? Пришел он сюда, для того, чтобы причинить им вред, или забрел случайно?

— У меня в сумке есть украшения, — снова заговорила она, заглядывая мужчине в лицо, когда тот приблизился к столу. — Я не могу сказать точно, сколько они стоят, но я думаю, что недешево. Заберите себе все, только отпустите меня, пожалуйста!

Рука мужчины опустилась на кожаную обложку книги. Подушечки пальцев прошлись по ней и замерли, а он, наконец, посмотрел на нее. В глубине зрачка плескалась ярость, от которой по спине Дафны пробежал холодок. Он знал! Он знал, что Дафна прикасалась к книге, и ему это не нравилось!

Она вжалась в стену, стараясь быть как можно дальше от него. Мужчина же, ничего не сказав ей, отвернулся и бережно уложил книгу в один из карманов своего рюкзака. Казалось, деньги его не интересуют. Тогда что ему было нужно?

Страшная мысль пришла в ее голову, заставив сердечный ритм ускориться. Если этот человек — наемный убийца, мог ли он быть здесь для того, чтобы избавиться от ее отца? Если она права, значит, ей тоже недолго осталось жить? Она украдкой посмотрела на него — тот достал из недр своего рюкзака несколько старых, чем-то заляпанных газетных листов и разложил их на столешнице.

Нет, если бы он хотел убить ее, то давно бы это сделал. И к отцу он вряд ли имеет какое-то отношение: мистер Гринграсс редко бывает здесь, не больше пары раз в месяц. И искать его здесь было бы нерациональным решением. Эти рассуждения придали Дафне сил: она даже осмелилась пригрозить ему.

— Мой отец — известный человек, и у него серьезные связи в Министерстве! — твердо заявила она, наблюдая за тем, как на столе появляется жареное мясо, хлеб и сыр. Мужчина достал нож и приступил к нарезке мяса прямо на газете — от вида широкого блестящего лезвия, двигающегося споро и точно, ей стало не по себе. — Да вы хоть знаете, что он с вами сделает, когда узнает, что вы меня здесь удерживаете? Он вас просто уничтожит!

Дафне показалось, что мужчина хмыкнул. Взглядом он ее не удостоил. Сев напротив нее, он разломал хлеб руками на куски, достал железную чашку и наполнил ее водой из фляги, придвинув посудину к Дафне. После чего обронил:

— Ешь.

Она кинула брезгливый взгляд на стол, думая о том, что ни за что в жизни не притронется к разложенной провизии, а потом тоскливый — на дверь, но тут же отвела глаза. Ей уже дали понять, что бежать бесполезно.

— Ешь, — повторил мужчина, поднимая на нее, наконец, свой единственный, не скрытый ничем глаз.

— Почему я должна вас слушать? — раздраженно проговорила Дафна. — Я повторяю еще раз: если мой отец об этом узнает…

Мужчина с размаху всадил нож в столешницу, заставив железную кружку с водой зашататься. Дафна не смогла сдержать вскрика — а если он решит так же всадить нож в нее? А потом девушку охватил очередной приступ паники: он ведь может сделать с ней все, что угодно, и никто, никто ее здесь не найдет! Еще вчера, собираясь сбежать из дома, Дафна позаботилась об этом: произнесла заклинание, которое должно было скрыть ее от поисковых чар и артефактов. И несколько минут назад ей пришлось в этом убедиться: когда она шепотом звала домовых эльфов, никто не пришел на помощь.

— Мне все равно, кто твой отец, — донесся глухой голос из-под маски. — Сегодня нужно пройти не меньше двадцати миль, а я не хочу, чтобы тебя пришлось тащить на себе.

— Зачем мне идти с вами? — спросила Дафна. — Я ничего не понимаю… — внезапная догадка еще не успела полностью сформироваться в ее голове, но она уже торопливо говорила. — Клянусь, я никому не скажу о вас. Давайте… Я дам вам Непреложный Обет, что никто не узнает о вас от меня. Или… — Дафна собралась с силами, но все же продолжила. — Вы можете наложить на меня Обливиэйт. Тогда вы будете точно уверены…

— Делай что тебе говорят — грубо оборвали ее. — Ешь.

* * *

Они шли по лесу, удаляясь от поместья, немногим больше часа, хотя это время показалась Дафне вечностью. Непривычные к длительным прогулкам, ноги вскоре устали. Тяжести прибавляла и длинная юбка вчерашнего платья — подол уже через несколько футов был мокрым от росы и грязным, он постоянно цеплялся за ветви кустарников, росших по кроям от тропы. Дафна мысленно осыпала проклятьями голову человека, чьей вынужденной спутницей ей пришлось быть. Посмотрев на платье, он только хмыкнул, не попытавшись даже трансфигурировать одежду во что-то более удобное для прохождения «двадцати миль». У туфель Дафны он безжалостно обломал каблуки.

Человек в маске, который даже не пожелал представиться, заставил Дафну идти вперед — чтобы не сбежала, догадалась она. Сначала тропа была широкой, но, чем дальше они уходили в лесную чащу, тем сильнее она сужалась. Когда тропинка практически исчезла, мужчина был вынужден поменяться с ней местами — он пошел впереди, прорубая дорогу небольшим топориком, а Дафна плелась сзади, посылая ему в спину взгляды полные ненависти.

От усталости и ужасной дороги, Дафна шла все медленнее: сначала она отставала всего на пару шагов, потом их расстояние увеличилось до пяти. Казалось, что мужчина, полностью увлеченный маханием топорика, совершенно забыл про нее. Она остановилась и задумалась. Почему бы ей не использовать этот шанс? Возможно, если она побежит обратно, то ей удастся добраться до поместья, а там…

Дафна развернулась, собрала подол платья, чтобы не мешался, и побежала, хватаясь за соломинку и вкладывая в свой бег последние силы. Здравый смысл кричал ей, что мужчина может настигнуть ее в любую минуту, и тогда ей точно не стоит ждать от него ничего хорошего. Но за спиной не слышался звук шагов — это было хорошим знаком. Каждая секунда отдаляла ее от мучителя, и Дафна уже внутренне возликовала: вырвалась, не заметил…

Внезапно она услышала, как что-то со свистом рассекло воздух, а потом послышался глухой удар. Она почувствовала, как что-то зацепилось за мантию, и упала, сопровождаемая треском ткани.

Когда-то давно, когда Дафне было семь лет, а Астории — пять, гувернантка решила почитать им маггловские сказки. Гувернантка была полукровкой и ей строго-настрого запрещалось приносить в дом Гринграссов предметы, имеющие даже отдаленное отношение к миру магглов. Тем не менее, сказки из этой книжки Дафна помнила хорошо: она могла часами разглядывать блестящий глянец страниц и гладить яркие картинки пальчиками.

Герои на картинках, к разочарованию Дафны, не торопились оживать. Драконы не дышали огнем, рыцари не спешили совершать подвиги, а принцессы лишь задумчиво смотрели на Дафну грустными глазами. Там был и он — капитан Морган. Сказка про пирата и его отважную команду, покоряющую моря, маленькой Дафне нравились больше всего. На картинке молодой капитан лихо крутил штурвал корабля, устремленного по волнам в синюю даль. И повязка на глазу совсем не портила его лица, скорее, добавляла шарма и загадочности…

Палубу ощутимо покачивало — наверное, ветер сегодня был сильный, и Дафну немного подташнивало, а еще кружилась голова. Лежа прямо на дощатом полу, она, прищурившись, разглядывала капитана Моргана. Дафна сразу узнала пирата и тепло улыбнулась ему, как старому другу, встречи с которым ждешь годами. Когда он подхватил ее на руки, она доверчиво прижалась к его кителю, вдыхая незнакомый запах — в нем почему-то не было морской свежести, но явно присутствовал аромат хвои, нагретой солнечными лучами, древесины, и осенней листвы. Она улыбалась, подставляя лицо легкому бризу, собираясь поприветствовать книжного героя.

А потом произошло нечто странное: капитан Морган резко отстранил ее от себя и грубо встряхнул, сильно сжав плечи. Дафна хотела возмутиться такому отношению к себе, но не успела: ужалила внезапная пощечина, заставив кожу запылать. Она вскрикнула, чувствуя, как от боли и обиды защипало в носу. Девушка распахнула глаза. Наверное, она опять потеряла сознание, при падении — мужественный капитан Морган был всего лишь мороком, миражом: перед ней вновь стоял утренний мучитель, а дорогой бархатный китель стал обычной черной курткой. Лицо его было по-прежнему скрыто маской, и Дафна не могла знать его выражение, но что-то ей подсказывало, что он очень, очень недоволен.

— В следующий раз я буду целиться в голову, — со злостью сказал тот, кого она приняла за пирата.

Сначала она не поняла, что имелось в виду. А потом смогла оценить масштабы трагедии. Мантия была разорвана — дыра на боку начиналась от бедра и доходила примерно до колена, да и платье, похоже пострадало. Дафна перевела взгляд на небольшой нож в руке мужчины и осознала, что именно он стал препятствием, остановившем ее.

— Что вам от меня нужно? — устало спросила Дафна, даже не надеясь получить ответ на свой вопрос. Ноги почти не держали ее: хотелось сесть прямо на влажную после дождя землю, покрытую первой опавшей листвой. — Зачем вы тащите меня с собой?

Мужчина нахмурился — она заметила, как он свел брови к переносице, но промолчал. Он стоял очень близко, так, что она могла чувствовать его запах — запах из ее морока — и слышать его дыхание. Его близость пугала Дафну, и она медленно отступила назад. Страх отдавался дрожью в пальцах: пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы хоть немного успокоиться.

— Раз уж вы похитили меня, — начала она с запалом, с каждым словом чувствуя, как напускная бравада тает, растворяется в тиши леса, — извольте отвечать на мои вопросы.

От его взгляда было не по себе. Дафна поежилась и обхватила себя руками. Но пока она не получит ответов хотя бы на часть интересующих вопросов, она не двинется с места! Продолжая смотреть на нее, «Пират» — так она окрестила про себя мужчину, убрал нож в один из широких карманов своих штанов, а потом заговорил:

— Если хочешь остаться живой, тебе придется запомнить несколько правил. Надеюсь, тебе хватит ума к ним прислушаться, — голос его был глухим и неприятным. — Ты не задаешь вопросов. Ты молчишь и не разговариваешь со мной без необходимости. Ты не пытаешься сбежать.

Лучи солнца пробирались сквозь густую листву — оно стояло высоко, наверное, прямо над их головами. Похоже, был полдень, и прохлада утра давно ушла. Но, несмотря на прогретый воздух, Дафна почувствовала ледяную волну страха — она снова подавила в себе желание убежать, спрятаться, забиться куда-нибудь, чтобы быть как можно дальше от этого человека. Она не знала, что ему отвечать. Мог ли он действительно убить ее?

Дафна смотрела на него, не говоря ни слова, изучая каждый дюйм его маски, участки открытого лица, повязку, скрывающую глаз. Кто же он такой? Больше всего он напоминал безжалостного убийцу, который непременно воплотит свое обещание в жизнь, стоит ей сделать только один неверный шаг. С другой стороны, у него уже было несколько шансов убить ее, которыми он не воспользовался. Это вселяло в нее некую надежду на…

«На что? — спросила себя Дафна. — Надежду на что? Ты что, до сих пор думаешь, что этот псих окажется столь великодушным, чтобы доставить тебя до родительского дома?».

Она с горечью вздохнула и отправилась вперед, в сторону, куда они и держали путь до того, как была предпринята провальная попытка сбежать.

* * *

К вечеру Дафне казалось, что они прошли не двадцать миль, а гораздо, гораздо больше. Время, точно нарочно решив ее подразнить, тянулось медленно. Она с тоской вспоминала ту, утреннюю боль в ногах, потому что к концу дня чувствовала себя в сотни раз хуже. Она почти не понимала, как у нее остались силы, чтобы делать шаг за шагом. Несмотря на то, что шла Дафна налегке — ее небольшая сумка еще утром была уложена в рюкзак, у нее была своя ноша — усталость, которая давила на плечи, заставляла плестись все медленнее, спотыкаться в сумерках.

Ее спутник, напротив, совсем не чувствовал усталости. Он шел легкой, пружинистой походкой, продолжая молчать. Иногда он останавливался и, жестом заставляя ее тоже замереть на месте, прислушивался к звукам леса, закрыв единственный глаз. В эти моменты приходилось бороться с искушением снова попробовать сбежать от него: Дафну останавливало лишь обещание, что он дал ей. Вспоминая блестящее лезвие, ловившее солнечные блики, она чувствовала бешенные удары сердца.

По правде говоря, это было единственным «правилом» — воспоминания о них заставляли Дафну морщить нос — которое она действительно соблюдала на протяжении всего дня. Стоило им пройти несколько миль (по ощущениям Дафны целую сотню!), как она не выдержала и снова попыталась заговорить с Пиратом — теперь она звала мужчину про себя только так, несмотря на то, что единственной схожестью с книжным персонажем была повязка на глазу.

— Может скажете мне, куда мы направляемся? — зло крикнула она Пирату в спину. — Мне кажется, я имею право знать!

Густая и непролазная лесная чаща сменилась пролеском — деревья появлялись все реже, а на дороге виднелись тропки — следы людей. Раздражение и злость прибавляли сил, а то, что она до сих пор была живой и невредимой — уверенности в себе.

Ей показалось, что спина мужчины напряглась, но он вновь ничего не ответил ей. Это распаляло еще больше и сильнее, и Дафна ускорила шаг, чтобы поравняться с ним. Это далось нелегко: пришлось даже перейти на бег. Только дыхание пришло в норму, она продолжила:

— Возможно вы еще не поняли, но вас ждут очень крупные неприятности, после того, как обо всем узнает мой отец!

Пират продолжил молчать. Казалось, ему совсем нет до нее дела: он не замечал ни шагов рядом с собой, ни ее тяжелого дыхания, ни ее настойчивого голоса. Однако, в памяти был свеж утренний неприятный инцидент, поэтому Дафна и не рискнула повторить попытку побега, понадеявшись, что о ней просто забыли.

— Мой отец…

Он резко остановился и повернулся к ней. Его взгляд заставил ее задрожать, подавить в себе желание отдалиться от его обладателя.

— Ты не очень умна, да? — спросил он. — Если не замолчишь, мне придется сделать кляп.

Дафна имела слабое представление о том, что такое кляп, но предпочла нехотя прислушаться к его словам. Вместо того, чтобы досаждать ему разговорами, она стала наблюдать за Пиратом. Было похоже, что он шел уже не первый день: он скинул куртку и она заметила, что кожа на его руках была загорелой и какой-то огрубевшей, обветренной. Он двигался по лесу практически бесшумно, как дикий зверь. Ей даже пару раз показалось, что он принюхивается к воздуху, хотя возможно это было лишь игрой ее воображения — точно утверждать она не могла, ведь лицо Пирата было скрыто маской. Волшебной палочкой он не пользовался. Это наводило на мысли, что он просто от кого-то скрывается, потому и прячет свое лицо. Знать бы только, от кого.

На лесной опушке он решил устроить привал. Дафна снова отказалась от предложенной ей еды, несмотря на то, что желудок болезненно сжался от голода, а вот из фляги жадно напилась — жажда давно мучила ее. Словно самостоятельно следуя своим указаниям, он постоянно молчал, разговаривая с ней только при крайней необходимости, бросая отрывистые фразы. Он больше предпочитал общаться жестами, указывая ей, что делать.

Иногда страх перед человеком в маске отступал: в эти моменты появлялось раздражение. В такие минуты она даже забывала про свою усталость, со злостью придумывая разнообразные кары своему спутнику. Дафна была уверена, что отец обязательно приложит все усилия, чтобы обойти глупое заклинание и найти ее, и вот тогда…

Раздражение и ненависть к Пирату сменялись жалостью к себе. Изо всех сил стараясь сдержать слезы она все думала: ну зачем, зачем ей вообще понадобился этот побег? Сейчас она была готова согласиться на любое предложенное родителями замужество, только бы не было этого пугающего человека рядом с ней, только бы не приходилось дальше идти, только бы над ней не висела угроза расправы, только бы вернуться домой! Но, увы, ее мыслям не суждено было воплотиться в жизнь.

После того, как они миновали пролесок, пришлось идти по полю. Солнце медленно садилось за горизонт, окрашивая небо в алые тона. В лучах заката, где-то вдали, виднелась постройка. Они подходили все ближе: становилось понятно, что это ферма. Пират держал путь именно к ней, рассекая уверенными шагами высокие колосья пшеницы. Дафна открыла, было, рот, чтобы задать вопрос, но осеклась — все равно скоро сама все узнает.

В окнах небольшого домика с двумя этажами и резным крыльцом горел свет. На секунду Дафна почувствовала радость — там есть люди, они помогут ей, не оставят наедине с этим преступником! Но уже вскоре она испытала огорчение: мужчина и не думал направляться к дому, он пошел к большому деревянному сараю. Заметив, что Дафна замешкалась, он грубо дернул ее за руку, словно указывая направление. На двери сарая висел замок, но он открывался без ключа — по крайней мере, Пирату удалось от него избавиться, хорошенько дернув.

Нужно было закричать, позвать на помощь, но что-то — наверное, страх — ее останавливало. Внутри постройки обнаружился высокий стог сена. Помещение тонуло в полумраке, освещаемое только небольшими полосками сумрачного света из щелей между досками. Дафна неподвижно стояла, наблюдая за тем, как ее спутник снял с шеи странного вида кулон — небольшой темно-синий камушек с черными разводами, задумчиво покрутил его в пальцах, глянув на нее, а затем все же повесил обратно на шею.

Дафна ждала, что он заговорит, но Пират упорно молчал, делая вид, что ее нет. Он соорудил в стоге что-то наподобие норы, и Дафна тихонечко фыркнула себе под нос. Он что, думает, что она станет спать здесь?

— Что вы планируете сказать хозяевам дома, когда они обнаружат нас здесь? — не выдержала Дафна. — Или их вы тоже собираетесь убить?

Она и не надеялась на то, что снова услышит глухой голос, пробирающий до мурашек, но на этот раз была не права.

— Это последнее, о чем тебе стоит беспокоиться, — донеслось в ответ. — Забирайся. Ты в мантии, значит не замерзнешь. И не вздумай сбежать. Я рядом с дверью.

Пират развернулся и направился к выходу. Дафна со злостью передразнила его, но стоять уже не было сил, поэтому она села на мягкое сено, чувствуя почти наслаждение от того, что можно расслабить мышцы. Нужно было придумать, как убежать от него — близость людей давала надежду. Только вот придется дождаться подходящего момента: Дафна не сомневалась, что сейчас Пират действительно сидит перед дверью.

Усталость дала о себе знать ноющей болью в ногах и спине — сегодняшняя прогулка совершенно измотала ее. Дафна осторожно прилегла на мягкое сено, глядя сквозь прорехи в крыши на чернильное небо с блестящими каплями звезд — ночь наступила быстро. А может быть это она давно потеряла счет времени? Теперь осталось только дождаться, когда он заснет и тогда…

Она еще несколько минут лежала, строя планы побега: постараться не шуметь, попробовать найти и выкрасть свою волшебную палочку, позвать на помощь, но мысли в голове все больше путались, а сосредоточиться на чем-то конкретном было неимоверно сложно! Уже вскоре она почувствовала, что начинает дремать: измотанность давала о себе знать. Она заставляла себя не спать, просунув ладонь в рукав и щипая кожу на локтевом сгибе, но тщетно: изможденность была сильнее ее.

Ночью, сквозь сон, она почувствовала, как в сарае стало холоднее. Дафна подтянула колени к груди и постаралась сжаться, надеясь, что прохлада отступит. Ощущение длилось недолго — послышался шорох, а потом ее словно кто-то накрыл теплым одеялом. Дафна расслабилась и благодарно улыбнулась, засыпая крепче.

Утром стала понятна причина тепла — Пират, кажется, все же перетащил ее в «нору», а ее одеялом был обычный пласт сена. Она приподнялась на локтях. Его самого в сарае не было, что внушало небольшую надежду: может, он все же оставил ее и ушел? Но уже вскоре надежда сменилась разочарованием — она обнаружила предмет, который также дарил желанное тепло. Мужчина укутал ее замерзшие ноги своей курткой, а значит, сам он где поблизости.

Выбравшись из стога, Дафна первым делом предусмотрительно обыскала карманы куртки, но ничего не нашла. «Кто бы сомневался!», — фыркнула она, отшвыривая вещь от себя. Она не позволила себе разозлиться: сейчас ей просто необходим был холодный рассудок и трезвый, ничем не замутненный ум.

Она торопливо выбралась из сарая на улицу, думая, что если Пират ушел далеко, то она может успеть добраться до хозяев дома. Но, стоило ей распахнуть дверь, она тут же увидела его: он направлялся в сторону постройки, держа в руках какой-то объемный сверток. С крыльца ему вслед неодобрительно смотрела немолодая женщина — хозяйка дома.

Единственный раз, когда Дафна решила испробовать диету, случился на пятом курсе: Панси тогда отчаянно бегала за Малфоем, а когда тот все же пригласил ее на свидание в Хогсмид, полночи проревела — стильная выходная мантия, купленная еще в начале года, отказывалась застегиваться. Дафна забралась под полог кровати Паркинсон, и, борясь со сном, утешала подругу. В ту ночь и была придумана диета, которую Дафна согласилась соблюдать в качестве поддержки, за компанию.

На самом деле, на диете сидела только одна девочка из их спальни — огромная Милли. Уж ее-то поддерживать точно никто не собирался: Панси и Дафна хихикали над ней за спиной, наколдовывали прыщи и пачкали полотенца соседки чернилами, а еще выменивали старую и ненужную косметику на рефераты по чарам и трансфигурации (миссис Буллстроуд постоянно твердила о том, что красота должна быть естественной, и ее дочери приходилось корпеть над домашней работой ночами напролет, чтобы заполучить помаду).

Но именно добродушная Милли согласилась им помочь: показала рецепт, который был выписан ей колдомедиком из Мунго. Панси окинула презрительным взглядом фигуру Миллисент, скривившись, вычеркнула из него все ненужное, по ее мнению, и заявила, что до субботы они будут пить только воду, а есть — только овощи. Естественно, через два дня они забыли о диете, а мантию немного увеличили с помощью заклинания. Но после этого Дафна никогда добровольно не отказывалась от пищи — ее фигура была в полном порядке. Может, она и не была такой же худосочной и тонкокостной, как, например, Астория, но, в отличие от той же Паркинсон, ей не нужно было заказывать мантии особого фасона, который скроет недостатки.

Дафна, склонив голову на бок, наблюдала за тем, как перед ними на столе появляется чугунная сковорода с омлетом, все еще пышущая жаром, стопка пышных ароматных блинов, кувшин с молоком. Она почувствовала, как рот наполнился слюной от голода, но не спешила притрагиваться к еде: куда более интересным было наблюдать за ее спутником. Стоило им только сесть за стол, Пират подвинул к себе блюдо с сочными бифштексами, откинулся на стуле и раскрыл книгу, задумчиво уставившись в страницы. Дафна сразу же узнала ее — это был вчерашний дневник, в котором она не обнаружила ни строчки! Пират держал книгу так, что она не могла видеть того, что было доступно ему. Дафну это разозлило и она, чтобы увидеть скрытое, даже немного привстала — так хотелось заглянуть внутрь!

Можно было и не надеяться, что он не заметит ее жест. Послав ей холодный взгляд, он захлопнул книжку, кажется, прямо перед ее носом: Дафна едва не застонала от разочарования. Пират заметил выражение ее лица и — это было невероятно, но она могла поклясться, что он это сделал! — злорадно ухмыльнулся. Маска прятала истинные эмоции.

— Что же вы не едите? — спросила их хозяйка дома, расставляя перед Дафной вазочки с вареньем. — Кушайте, у нас все свое, фермерское.

Пират одарил старую миссис неприятным, колючим взглядом, и она поспешила ретироваться с кухни. Дафна боролась с искушением заговорить с ним, спросить про любопытную книгу. Но она решила промолчать — в памяти был свежо утреннее происшествие.

Он в несколько шагов приблизился к ней, совершенно бесцеремонно впихнул ее обратно в сарай, а потом скомандовал:

— Раздевайся.

Дафна почувствовала, как все внутри похолодело. Она совсем не хотела делать этого с ним, в каком-то забытом Мерлином месте, на стогу сена! Сердце бешено забилось в груди — она понимала, что против него ее шансы практически равны нулю. Дафна посмотрела на мужчину с мольбой во взгляде и дрожащими руками обхватила себя за плечи.

Он только глядел на нее в упор и молчал. Хотя в этом уж точно не было ничего необычного. Она на секунду представила его маску в нескольких дюймах от своего лица, представила его руки на своем теле и испытала омерзение.

— Пожалуйста, — зашептала она. — Пожалуйста, не надо, я сделаю все, что вы скажете, я не буду говорить с вами и вопросов тоже больше не будет…

Он шагнул к ней, и Дафна взвизгнула, выставив перед собой руки в защитном жесте. Только бы он не тронул ее, только бы не тронул, только бы…

— Не подходи ближе, не то я закричу!

Странным образом это подействовало. Дафна зажмурила глаза от страха и не могла видеть его движений, но слух подсказывал ей, что он стоит на месте. Она слышала только его спокойное дыхание и осмелилась открыть глаза. Он молча протянул ей сверток, а после развернулся и направился к выходу. Он был рядом с дверью, когда до нее донеслось.

— Ты меня не интересуешь… В этом смысле.

Это вызвало вздох, полный облегчения, который она не смогла, да и не думала скрыть. Сверток оказался обычной маггловской одеждой — она видела, как некоторые девочки в школе, вроде Трейси Дэвис с их факультета, которая была полукровкой, надевали подобное. Впрочем, это не помешало скинуть ей свою одежду с легкостью и даже с удовольствием. Синие штаны из грубой ткани — кажется, джинсы, оказались Дафне немного большими. Она посмотрела на свои ноги и поморщилась — и что только магглы хорошего находят в таких штанах?

Она натянула футболку и примерила принесенную кожаную куртку — здесь размер совпадал. Но больше всего она радовалась странным белым ботинкам с ярко-бирюзовыми шнурками: после ее туфель с отломанными каблуками любая обувь покажется просто божественной.

Почему-то Дафна не удивилась, что Пират принес ей одежду. Хотя нет, она совсем не удивилась, что хозяйка дома ему безропотно все отдала — этому-то не откажешь. Наверное, он просто запугал бедную женщину. Еще вечером она заметила, что ферма стояла посреди поля совсем одиноко — позади здания виднелась кромка леса, а вокруг не было ни одного другого дома. Поэтому хозяйке, как и Дафне, ждать помощи просто было не откуда.

Та, вопреки ожиданиям, совсем не выглядела запуганной, когда они зашли в дом. Миссис всплеснула руками и сказала:

— Ну вылитая моя Гретхен, смотри-ка, все в пору, — проговорила она и Дафна заметила, что в глазах ее заблестели слезы. Женщина пояснила: — Дочка моя, уехала в этот, как его… Колледж. Учится теперь. Совсем про родителей забыла, а вещи ее остались. Вот и пригодились вам.

Дафна посмотрела на нее недоуменно, но позже, когда она попросилась в уборную, а женщина пошла ее проводить, стала понятна причина такого радушия. Женщина достала из передника серебряную брошку с крупными каплями граната. Дафна скрипнула зубами от злости: брошка была не очень дорогой, но нравилась ей.

— Не жалко расставаться с такой красотой? — спросила фермерша. — Эх, как похожа на мою Гретхен! Такие же волосы были. Последний раз, когда приезжала, я чуть не расплакалась — все ведь остригла, негодница…

Дафна провела рукой по черным длинным волосам, которые отчаянно нуждались хотя бы в подобии расчески и задала волновавший ее вопрос:

— Вы одна живете здесь, мэм?

Женщина замахала руками.

— Нет, конечно, нет! Муж-то мой с самого утра в город укатил: крыша у нас прохудилась, за инструментами какими-то поехал, чинить собрался. А тут друг-то как твой заглянул — Господи, страх-то какой! Я думала вот как стояла, так и умру на месте! Он говорит-то говорит мне что-то, а я стою ни жива, ни мертва. Чего у него с лицом-то?

Дафна только махнула рукой, скрываясь за дверью — от этой ждать помощи точно не стоило. Заплела волосы в косу, а когда вышла — Пират уже поджидал ее рядом с дверью, наверное, думая, что она опять попытается сбежать. Такая мысль была, но пришлось отказаться от нее — будет еще подходящий момент. И она его дождется, обязательно дождется. Не будет доставать мужчину своими разговорами, не будет задавать вопросов: будет кроткой и безропотной. Даже не выскажет ему за то, что он так спокойно распоряжается ее вещами. А уж потом…

Дафна взглянула на Пирата, который поглощал бифштексы — куски мяса пропадали в черной дыре, прорезанной в его маске. Зрелище выглядело отвратительно: Дафна почувствовала, что аппетит полностью пропал.

«И как только можно есть мясо круглые сутки?», — брезгливо подумала она, отворачиваясь к окну.

* * *

Весь день они шли через лес: утреннее солнце скрылось за тучами и было пасмурно, но дождь нигде не настиг путников, чему Дафна, отчасти, была рада. Надежда на то, что вчерашняя боль в мышцах была оставлена в сарае на ферме, ушла через несколько первых пройденных футов. Боль осталась — ноющая и тянущая, она настигала Дафну при каждом шаге, при любом движении. Она вновь посмотрела на мужчину в маске, который, как ни в чем не бывало, направлялся вперед — туда, куда только ему было известно, и мысленно отправила в его сторону несколько серьезных темных проклятий: они, конечно же, не подействовали. Дафна слышала про беспалочковую магию, но сама никогда не пыталась ей обучиться — та не входила в круг ее интересов. Сейчас девушка сильно об этом жалела.

«Если бы я была такой же умной, как Грейнджер, — раздумывала она, — я бы смогла расправиться с ним, даже не пошевелив левым мизинцем, даже бровью не поведя. Или, например, Милли. Если бы я стала такой же независимой, как она, и решила после школы продолжать обучение, стать адвокатом или врачом, никто бы не решил меня силой отдать замуж! Или как Панси — беспринципной. Не стала бы воротить нос, и выскочила бы за первого, кто предложил, ведь предлагали же, и много кто предлагал!».

Дафна нахмурилась. Быть как Панси — это скорее минус, чем плюс.

«Черт, если так рассуждать, у меня нет ни единого достоинства, — она вздохнула. — Я просто безнадежна. Без-на-деж-на! Точно, только я могла попасть в эту идиотскую ситуацию».

Весь день, похожий на предыдущий как две капли воды, они провели в полном молчании. Дафна не стремилась заговорить первой и держала все обещания, данные утром, а Пирату только этого и было надо. Сначала ей казалось, что он не обращает на нее внимания, однако к вечеру она смогла поймать несколько его настороженных взглядов. Дафну это даже развеселило.

«Наверное, решил, что я что-то задумала и теперь ждет пакости!».

Страх перед ним никуда не ушел: он все еще жил внутри нее, где-то под кожей. Но теперь ей удавалось не давать ему воли, не выпускать его. Она успокаивала себя тем, что Пират не собирался делать ей ничего плохого и даже проявлял о ней некую заботу («Вот смех-то!»). Единственный раз, когда страх накрыл ее, случился в момент переправы через болото — нужно было идти по склизкому бревну и мужчина протянул ей руку. Она сначала в ужасе отшатнулась от протянутой ладони, а затем, ухватилась за нее. Ладонь была сухой и горячей, но от прикосновения к его коже Дафну передернуло от отвращения. Она не смогла сдержать дрожь страха, и Пират почувствовал ее. Он вопросительно посмотрел на Дафну — она лишь отвела глаза.

К вечеру они дошли до мелкой речушки. Пират остановился, прислушиваясь и втягивая носом воздух, зажав свой кулон-камень в кулаке. Мужчина простоял так несколько минут, а потом сбросил рюкзак на небольшую опушку, припорошенную хвоей, скинул куртку и приступил к работе. Дафна, не зная куда себя деть, уселась на поваленное дерево, поросшее мхом и начала его разглядывать. Какой же он… Противный, гадкий, мерзкий, а эта его маска!

Она поймала себя на мысли, что не может отвести взгляд от напряженной спины и сильных рук мужчины, и стыдливо отвернулась. Лучше уж смотреть на бурлящий поток реки, протекающий вдоль двух обрывистых берегов, чем туда. Речка была мелкой и чистой — можно было рассмотреть блестящую разноцветную гальку на дне. Дафна была тверда в своем решении: повернулась только тогда, когда услышала звонкий треск поленьев, разрывающих лесную тишь — Пират успел соорудить шалаш из двух больших еловых лап и развести костер.

Старая фермерша дала им еды с собой. Пират доставал провизию из сумки, не торопясь говорить с ней и тогда Дафна не выдержала.

— Слушай, — медленно начала она, продумывая каждое слово, которое собиралась сказать. — Я весь день молчала и все такое... Ни о чем тебя не спрашивала. Может быть теперь ты ответишь на мои вопросы?

Он замер, а потом повернулся к ней. В его зрачке отражались языки пламени. Дафне почудилось, что под маской он улыбается.

— Ты не задавала мне вопросов весь день, чтобы что? Задать вопросы вечером? — теперь она четко услышала смешок. — Очень… Логично, — Пират немного помолчал. — Только один вопрос.

Дафна открыла рот, но тут же захлопнула его. Что, что у него спросить? Его имя? Куда они направляются? Зачем он ведет ее с собой? Почему не пользуется волшебной палочкой? Что за странные предметы у него с собой? И что у него, черт возьми, скрыто этой маской? Да он что, издевается? У нее десятки, сотни, вопросов к нему!

— Кто ты такой? — Дафна почувствовала, что голос внезапно охрип: наверное, от волнения.

Мужчина пожал плечами.

— Человек.

— Я же не это имела в виду! — возмутилась она такому ответу.

Он шагнул к ней и сердце Дафны забилось сильнее. Она подавила в себе желание отодвинуться от него дальше — он был источником опасной, угрожающей атмосферы. Но Пират только мягко и бесшумно опустился на дерево рядом с ней.

— Кто я? — спросил он у нее.

— Преступник, — незамедлительно ответила Дафна. — Убийца. Наемник. Понятия не имею.

— Я не убиваю за деньги, — отозвался Пират и, показывая ей, что разговор окончен, поднялся с бревна.

Она крикнула ему вслед:

— Скажи, хоть как тебя зовут!

— Это не имеет значения, — «Никто и не сомневался!», — зло подумала Дафна. — Ты вряд ли знаешь, кто я такой.

Уже перед сном, когда она забралась в шалаш и постаралась улечься на собранном хворосте так, чтобы испытывать минимальное неудобство, а Пират остался сидеть перед костром, снова достав свою книжечку, она снова не смогла себя сдержать. Как, как он может так вести себя с ней? Как только можно быть таким ублюдком, чтобы вообще так поступать? Она разозлилась.

— А меня зовут Дафна, — раздраженно закричала она ему в спину. — Я Дафна Гринграсс! Спасибо, что спросил!

Ответом ей послужило молчание.

* * *

Ночью Дафна поставила перед собой цель дождаться, пока Пират уснет, но вновь усталость от дня, проведенного в пути, сморила ее. Утром, открыв глаза, она перевернулась на живот — так, чтобы быть лицом к выходу из шалаша. Она заметила его — тот снова был без футболки: отжимался, как в самый первый день их встречи. Дафна, не сводя с него глаз, досчитала до тридцати.

«Он вообще, спит когда-нибудь? — разозлилась она. — И не надоест ему все это».

Мужчина, закончив упражняться, похоже, не заметил, что она проснулась и наблюдает за ним. Он легко поднялся с земли и снял остававшуюся на нем одежду. Дафна ахнула и закрыла глаза руками: немыслимо, просто немыслимо и отвратительно! Но уже через несколько секунд, будто против ее воли, меж пальцами образовались щелочки. Он стоял по пояс в реке, окатывая себя водой. Дафна присмотрелась к его спине — она была покрыта сетью шрамов, а самый большой из них перечеркивал спину Пирата по диагонали. Ровные белые рубцы напомнили Дафне след когтей дикого зверя…

Она позволила себе выйти из шалаша только убедившись, что он оделся. Мужчина не удостоил ее приветствием, и Дафна отплатила ему тем же. Взгляд ее упал на серую шкурку, покрытую бурыми пятнами, которая лежала недалеко от кострища — заяц или кролик. Она с уверенностью могла бы заявить, что вчера этого здесь не было. Дафна насторожено покосилась на Пирата, который спокойно уничтожал следы их присутствия, и ей стало нехорошо.

Солнце вновь не порадовало их своими теплыми лучами: пока они шли, Дафне приходилось кутаться в куртку. Сегодня она почувствовала себя намного лучше — по сравнению с двумя предыдущими днями. Оптимизма прибавляло и то, что появился шанс на побег.

Это случилось всего через пару часов, после того, как они отправились в путь. Лес был редким, а земля была изрезана небольшими тропинками. Пират вдруг замер на месте, словно что-то услышав: Дафна, которая шла сзади, чуть не налетела на его спину. Он повернулся к ней боком и теперь смотрел куда-то справа от тропы. Рука его сжала кулон: он почти прислонил камень к своим губам, которые двигались, будто читая заклинание.

Он ненадолго отвлекся, посмотрев на нее и прошептав:

— Не шевелись.

Несмотря на то, что она не слышала ни звука, почему-то Дафна на сомневалась, что в той стороне, куда он смотрит — люди. Что еще могло так напугать мужчину? Она набрала в легкие побольше воздуха и побежала именно в этом направление, громко и отчаянно крича «Помогите!».

Над головой сияли звезды, но совсем не те, привычные Дафне, которые разрывали по ночам черничное небо. Они были нарисованными и поблескивали в полумраке комнаты каким-то мутным зеленоватым свечением. Крошечные пятиугольники выглядели несуразно и как-то карикатурно: не чета тому, что сотворили великие волшебники в Хогвартсе. Но Дафна все равно не могла отвести от них завороженного взгляда.

Совсем близко раздался натужный кашель. Дафна перевела взгляд на мужскую спину — Пират сидел на ее кровати не двигаясь, глядя куда-то перед собой. Она, неосознанно, протянула к нему руку, но тут же, будто бы опомнившись, одернула ее обратно. Мужчина, почувствовав ее пробуждение, повернулся: темнота скрывала лицо, но Дафна могла разглядеть очертания маски. Она снова ощутила страх: страх от его силы и ярости, и почему-то — стыд.

— Теперь, — голос был сиплым: она сорвала его. Потом замерла, собираясь с духом, — теперь… Ты убьешь меня?

От слов, которые сорвались с губ, по телу пробежала дрожь. Она закусила губу, вновь почувствовав вкус крови, от которого передернуло. В голове замелькали картинки воспоминаний — как застарелых, будто бы покрытых тоненькой паутинкой прошедших лет, так и совсем свежих, сегодняшних.

Охоту традиционно устраивали в Самайн. Дафна любила этот день — он был не похож на стандартные приемы и балы. На широкой поляне устанавливались красивые, яркие и красочные шатры, дамы дополняли свои платья пушистыми меховыми палантинами, а мужчины вооружались клинками и уходили в лес за добычей. Дафне это действие напоминало удивительное представление. Но в тот год все изменилось.

Кажется, это была последняя охота перед первым курсом в Хогвартсе. Отец начал собираться на нее за неделю, подготавливая короткий меч гоблинской работы — он никогда не доверял его эльфам, самостоятельно натачивая и проверяя остроту. «Знаешь, кого обещал Нотт на этот раз? — спрашивал он миссис Гринграсс, возбужденно блестя глазами. — Мантикору. Ты можешь себе это представить? Мантикору! Ума не приложу, как ему это удалось!». Миссис Гринграсс, не разделяющая его энтузиазма, только рассеяно кивала.

Уже спустя годы Дафна узнает, что популяции магических животных строго отслеживались, и охота, а тем более убийство матрикоры было просто незаконным. Но тогда, слушая эмоциональные возгласы отца, тоже очень захотелось посмотреть на существо. В его голосе звенело нетерпение и азарт, который передался и ей. К моменту приема желание увидеть волшебного зверя своими глазами, вживую, даже пересилило желание похвастаться перед Панси новенькой собольей накидкой.

В заветный день они отправились к Ноттам. Дафна тут же увидела желтоватую завесу — она уже знала, что по периметру протягивают магический барьер и загоняют в него зверя, чтобы не сбежал. Отец волнительно убрал палочку в наплечную кобуру, чтобы не было искушения ею воспользоваться: убивать зверя магией было слишком просто, истинный азарт охоты можно было ощутить только с холодным оружием в руках.

Дафна отправилась к барьеру сразу же, как миссис Гринграсс отвлеклась на разговор с миссис Нотт — та чинно обходила всех почтивших своим присутствием ее дом. Желтоватая завеса угрожающе затрещала при ее приближении — по поверхности даже пробежало несколько искр. Появилось желание развернуться и вернуться к матери, но любопытство пересилило. Барьер, словно нехотя, пропустил ее, и Дафна двинулась в лесную чашу.

Она долго шла, бредя по тропинке, пока не поняла, что заблудилась. Меховая накидка не спасала от холода, как Дафна в нее не куталась. Сумрак постепенно захватывал все больше пространства вокруг нее. Дафна хотела пойти обратно, но поняла, что вряд ли найдет дорогу к поместью Ноттов — тропинка была извилистой и несколько раз раздваивалась. Продолжая идти дальше, она увидела дрожащую, точно марево, завесу — что же, она дошла другого края барьера?

Дафна приблизилась к нему — в десятке футов сходились две границы, образуя четкий угол. Она немного постояла на месте, раздумывая, в какую сторону лучше пойти, чтобы дойти до шатров. Но решение принять не успела — издалека донесся шум, треск ветвей и визг.

Прямо на нее неслось ужасающее существо: оно было огромным, точно лошадь. Мохнатое тело покрывала густая огненно-красная шерсть, свалявшаяся в нескольких местах. Существо било себя хвостом по бокам — хвост тот был необычен: покрытый чешуйками, его венчало массивное, наверное, величиной с ее голову жало. Отвратительнее всего выглядело человеческое лицо существа, искаженное мукой страданий.

Дафна замерла, не сводя взгляда с приближающегося чудовища, не в силах сдвинуться с места. Время для нее будто остановилось: она отстраненно наблюдала, как ее отец и мистер Нотт, преследуя мантикору с двух сторон на лошадях, загоняли ее в угол — мистер Нотт был вооружен хлыстом. Поняв, что преграда не дает мантикоре двигаться дальше, она повернулась к мучителям лицом и ощерилась — те уже спрыгнули с лошадей и медленно приближались к ней с двух сторон.

Зрелище показалось маленькой Дафне тошнотворным. Мощное и сильное существо сделали напуганным, замученным и забитым: сейчас огромная мантикора больше напоминала рассерженную кошку. Она поворачивала морду то к одному мужчине, то к другому, почему-то не рискуя на них напасть. Чуть позже Дафна долго думала над этим: возможно, мантикора была до охоты уже приручена людьми, а может быть, мистер Нотт чем-то одурманил ее, дал ей какое-то зелье, сильно снижающие силы существа?

Мистер Нотт нанес еще несколько жестоких, жалящих ударов своим хлыстом, некоторые из которых пришлись прямо на человеческое лицо — от этого животное взвыло. Сердце Дафны сильно колотилось в груди, когда она заметила, что ему наскучило играться со зверем — зачарованный хлыст обвился вокруг мощной шеи и существо захрипело: оно задыхалось. В этот момент отец Дафны подскочил к мантикоре и всадил свой клинок прямо ей в шею — густая, почти черная кровь хлынула, орошая руки мистера Гринграсса.

Подоспели и другие охотники. Они прикончили мантикору, раздавались свисты и одобрительные возгласы. Один из мужчин, кажется, мистер Малфой, снял с седла своей ослепительно-белой лошади флягу (Дафна потом узнала — внутри был крепкий Огденский виски), подставил ее под струйку крови, все еще сочащуюся с шеи, взболтал и протянул отцу: сегодня ему выдалась честь испробовать напиток первым…

В это время обратили внимание и на нее, маленькую девочку, стоящую в стороне. Отец даже не ругался — он, разгоряченный пылом битвы, только приобнял ее за плечи, подвел к мертвой мантикоре, и, под общее ликование, обмакнув свой палец в кровь, мазнул ей по щекам и губам — та была горячей и солоноватой. «Прошла боевое крещение», — сказал он, смеясь. Дафна только куталась в свою меховую накидку и смотрела в открытые, остекленевшие глаза мантикоры. Металлический запах крови еще долго преследовал ее…

Рот наполнился кровью из прокушенной губы. Вкус был мерзким, и она, неотрывно глядя в глаза дикого зверя, на несколько мгновений вернулась в тот день. Медведь стоял прямо перед ней — разъяренный, он ревел и медленно приближался. Дафна, словно завороженная, смотрела на него, не в силах пошевелиться, совсем как тогда. Она отступила назад, сделала еще один шаг, потом еще и еще, и взвыла от боли — ногу точно пронзило тысячей лезвий.

Дафна неловко упала: от сводящей с ума боли невозможно было удержаться на ногах. И зачем она вообще помчалась сюда, в лапы дикому зверю? Ах да, нужно было сбежать от Пирата. И когда она научится сначала продумывать все до конца, а уже потом делать? Почему она вообще решила, что здесь, в глуши, скрытой ветвистыми кустарниками, будут люди?

Медведь надвигался. Отсюда, с земли ей казалось, что его клыки были размером с ее ладонь, не меньше! Она перевела взгляд на ногу, зажатую в тисках какой-то железяки и попыталась пошевелить ей. Боль скопилась внутри опаляющим огнем и взорвалась, заставляя слезы потечь по щекам. Зверь встал на задние лапы и звучно рыкнул — он был больше ее как минимум в три раза, а одним ударом лапы он смог бы легко проломить ей голову.

Из-за чертовой боли ей даже не чувствовались удары собственного сердца, кажется, она даже забыла, как дышать. Дафна зажмурила глаза, моля Мерлина, чтобы все закончилось как можно скорее, чтобы прекратилась эта раздражающая дикая боль. Она считала про себя секунды, которые слились для нее в сплошное поглощающее, уничтожающее мучение. Минута, вторая — ей казалось, что она чувствует жаркое медвежье дыхание, но это было заблуждением. А потом раздался полный боли рев зверя, все еще далеко от нее.

Дафна осмелилась открыть глаза. Медведь размахивал массивными лапами и оглушал своим ревом, наполненным страданиями — его морда была орошена кровью, а из глазницы торчала рукоятка ножа. Этот нож она уже видела — именно им Пират когда-то остановил ее. Сам он подскочил на пару секунд позднее: рискуя попасть под удар лап взбешенного животного, с размаха всадил ему в брюхо второй ножик с широким лезвием. Металлическое лезвие блеснуло, вошло в плоть зверя и вспороло его, дойдя почти до грудины.

Медведь завыл и с размаху обрушил лапу на то место, где мгновение назад находился Пират. Тот юрко выхватил свой нож и проворно кинулся вниз, уходя от удара. А потом, не успел зверь опомниться, подскочил к нему сзади и вогнал клинок в шею — как когда-то давно отец. Дафна, сквозь алую пелену перед глазами, наблюдала за тем, как медведь, рык которого переходит в предсмертный хрип, медленно оседает на землю. Кажется, последнее, что она увидела, было то, как Пират вытащил нож и вытер его о бурую шерсть. После этого боль терпеть стало невозможно, и она закрыла глаза, проваливаясь в мутное забытье.

Несколько раз она приходила в себя: в этот момент они были уже в доме, потом очнулась, когда Пират обрабатывал ее ногу какой-то пахучей мазью и накладывал повязку, после этого — чтобы посмотреть на то, как мужчина выцарапывает что-то ножичком на оконной раме. Дафна поморщилась от неприятных ощущений, но не сумела до конца прийти в сознание и забылась беспокойным, тревожным сном.

Она пошевелила ногой, которая в последние несколько часов ее не беспокоила. Лодыжка тут же отозвалась острой болью, и Дафна тихонько застонала. Пират продолжал смотреть на нее, не торопясь ответить на вопрос. Дафна тихонько всхлипнула — после того, как она потревожила рану, боль отказывалась уходить.

— Теперь ты убьешь меня? — шепотом повторила она.

— Нет, — наконец ответил он. — Я не убиваю… — помедлил он. — Невиновных.

Дафна промолчала. Почему-то ее разозлили эти слова. Кем он себя возомнил, что такое заявляет? Злость на этого человека перекрыла все — ее страх, ее стыд перед ним, ее едва намечающееся чувство благодарности, даже боль чувствовалась не так остро. И если буквально несколько минут назад она хотела благодарить его за спасение, то сейчас это чувство полностью испарилось.

— Что с моей ногой? — спросила она, с трудом сдерживаясь, чтобы не накричать на него.

— Капкан, — просто сказал он.

Дафна кивнула в ответ. Она собралась с мыслями, чтобы выпалить обличающую тираду, но Пират, словно почувствовав приближение грозы, успел покинуть комнату. Дафна, полная чувства бессильной злости, швырнула ему вслед подушку, которая с глухим шлепком ударилась о закрытую дверь.

* * *

Утро началось с осмотра комнаты. Помещение было крошечным и вмещало в себя небольшую кровать, шкаф и письменный стол с горой учебников и тетрадок. Окно прикрывали короткие занавески веселой желтой расцветки. Детская, догадалась Дафна. Она обвела взглядом комнату — звездочки на потолке померкли, почти сливаясь с белым полотном. На стене нарисованный поезд следовал меж холмами в неизвестные дали. Красный паровоз был нарисован над кроватью, и Дафна погладила его пальчиками. Он не двигался — дом, похоже, вновь был маггловским.

Будто почувствовав ее пробуждение, в комнате появился Пират. Безмолвно он приблизился к ней и, невозмутимо распахнув одеяло, принялся разматывать повязку на ноге. Дафна усиленно смотрела в потолок, стараясь не расплакаться. Почему-то ей представлялось, что вместо лодыжки у нее сплошное кровавое месиво — по крайней мере, по ощущениям было именно так.

Она почувствовала запах вчерашней мази — он был растительным и терпким, но незнакомым. Каждое прикосновение отзывалось болью, и Дафна ощутила, как по щекам все же побежали слезы. Она всхлипнула. Почему, почему, почему это все происходит именно с ней? Но на то, чтобы основательно пожалеть себя просто не было времени. Видя, что Пират торопливо замотал ногу повязкой и собрался покинуть ее, она резким голосом спросила у него:

— Где мы находимся?

Он внимательно посмотрел на нее долгим взглядом, будто бы прикидывая про себя, можно ей доверять или нет.

— В доме, — донесся глухой голос из-за маски.

— Отлично, — прошипела Дафна. Эти очевидные слова здорово раздражали. — В чьем же мы доме? Хотя нет, подожди, не отвечай, — повысила она голос. — Если ты собираешься сказать что-то, что мне и так понятно, лучше молчи! Мы тут вообще законно? Что будет, когда вернутся хозяева?

С кровати, глядя в окно, она видела небольшой участок улицы — зелень лужайки, несколько пышных кустов, листва которых покрывалась первой осенней ржавчиной, широкую сельскую дорогу с двумя колеями. Да и дом выглядел не брошенным, жилым.

Пират не торопился отвечать, и Дафна почувствовала острое желание накинутся на этого человека с кулаками. Он представлялся ей скалой, громадной, непоколебимой стеной, которую невозможно пробить. Его спокойствие было ровным и холодным.

— Кто ты? — не выдержала Дафна. — Кто ты, черт тебя возьми?

Этой ночью она так и не смогла уснуть — все думала, анализировала события последних дней. В ее голове они сложились в неутешительную картину. Слишком много деталей, которые она успела заметить, слишком много вопросов, на которые она не получила ответов… Она не могла держать свои догадки в себе, поэтому, слова лились из нее непрерывным потоком.

— Ты не волшебник, так? — она взглянула на Пирата обличающим взглядом. — Ты не волшебник, потому что иначе нам не пришлось бы тащиться через эти леса пешком, и рану ты залечил бы мне палочкой. Или — что может быть проще? — просто стер память и оставил меня дома! Но нет, ты не используешь магию!

Она перевела дух, поражаясь своему бесстрашию. Пират молчал, продолжая неподвижно стоять напротив нее. Казалось, что она не представляла для него интереса. Или он все же немного напрягся от ее слов? С осознанием этого пришло спокойствие — словно оно передалось к ней от мужчины. Она все-таки услышана.

— Но ты и не маггл, — намного тише пробормотала Дафна. — Ты попал за границу барьера, каким-то образом был незаметным для наших домовых эльфов, а еще эта твоя книга… Или у тебя есть веские причины не использовать магию, или ты просто… Сквиб! — выплюнула она презрительно.

Дафна отдышалась. Пират смотрел на нее сверху вниз, сложив руки на груди. У нее в голове пронеслось, что именно таким взглядом смотрят на маленького ребенка, который требует чего-то, топая ногами, со знанием, что малыш все равно не получит своего. Дафна закрыла глаза: нужно срочно досчитать до десяти, успокоиться.

— Все? — ровным тоном осведомился мужской голос, когда она подобралась к цифре «6».

— Мне нужна моя волшебная палочка, — прошептала Дафна, не открывая глаз. — Мне нужна помощь, понимаешь? Мне нужно к врачу, в конце концов. Я не хочу остаться без ноги от твоего лечения!

Комната тонула в тишине, разрываемой только словами Дафны:

— Пожалуйста… Пожалуйста… Отпусти меня, я никому о тебе не скажу…

— Кость не задета, все пройдет через несколько дней.

После этого дверь хлопнула, извещая ее о том, что она вновь осталась в полном одиночестве.

* * *

Следующие два дня прошли в мучениях — боль не отпускала, а, казалось, только становилась сильнее. При мысли о том, во что могла превратиться нога, неприятные ощущения усиливались. Дафна глотала слезы и боролась с желанием кричать.

Еще хуже было от того, что Пират не заговаривал с ней. Он закрылся от нее панцирем, скованным из молчания, который Дафна не спешила нарушать — слишком велика была обида на него, слишком сильна была злость за все его поступки, слишком ясным было ее отвращение, когда его руки прикасались к ней. Но внутри нее зарождалось и какое-то новое чувство, особенно, когда боль постепенно начала отступать, а способность двигаться начала восстанавливаться.

Чувство благодарности зародилось в ней небольшой искоркой — во время спасения от яростного животного. И, несмотря на то, что она усиленно гнала от себя это чувство, искра разгоралась — он исправно приносил ей еду, относил в уборную и, главное, пытался вылечить. Каждый раз, когда он делал что-то для нее: спокойно и холодно, это чувство благодарности в ней росло.

Дафна понимала, что она пострадала — наткнулась на разъяренного зверя и попала в капкан исключительно по собственной глупости. Она отчаянно ругала себя за это, мужчина же ни разу не помянул об этом. Чувствовать одновременно неприязнь и благодарность к этому человеку было просто невыносимо…

Пробуждение на третий день было лучшим за последнюю неделю: Дафна очнулась, резко, словно мгновенно вынырнула из сна, ничего не чувствуя. Она осторожно подвигала лодыжкой, которая отозвалась слабыми, но терпимыми болевыми уколами. В комнате еще было темно — рассвет за окном только занимался. Дафна встала с кровати и подошла к окну: последние два дня она испытывала искушение взглянуть: что именно Пират выцарапывал своим ножом?

На деревянной раме она увидела очертания трех рун. Дафна провела по ним пальцами и почувствовала слабое покалывание в подушечках — комбинация была магической. Решив разобраться с этим позже, она отправилась дальше, обследовать дом.

Дафна уже знала, что на втором этаже, где и располагалась ее комната, была еще ванная, а также вторая комната, вероятно спальня. Дафна приоткрыла дверь, стараясь действовать как можно более бесшумно — когда петли скрипнули, она втянула голову в плечи. Предположения оправдались: это действительно была спальня. С массивным комодом, двумя тумбочками, большой кроватью и — вот так удача! — спящим на ней Пиратом.

Мужчина мирно дышал во сне; он лежал на спине, заложив руки под голову — так лежат, рассматривая облака над головой. Это был ее шанс: нужно было найти палочку и быстрее аппарировать отсюда! Дафна осмотрелась. Рюкзака нигде не было видно. «Наверняка опять спрятал куда-то», — раздраженно подумала она.

Взгляд Дафны бессознательно возвращался к мужчине, который сейчас даже не подозревал о ее нахождении здесь. В голове появилась навязчивая мысль, затмевающая другие: «Что же у него под маской? Что он прячет там?». Она покачала головой. Любопытство снова толкает ее на какие-то безумные вещи. Но, приближаясь к кровати все сильнее, сокращая расстояние между мужчиной и собой, она все больше отказывалась от зова здравого смысла.

Подойдя к нему на расстояние вытянутой руки, она заколебалась. Пальцы легли на кромку маски, но она все не решалась ее сдернуть. Дафна закрыла глаза, собираясь с духом. Будь что будет…

— Может быть, поговорим? — смущенно предложила Дафна. — Раз уж наш вынужденный бойкот окончен.

В этот день она впервые за все время пребывания в доме спустилась на кухню. Та оказалась очень просторной, с большим круглым столом в углу и широкими диванчиками, обитыми мягким плюшем глубоко-синего оттенка, вокруг него; стену напротив занимали голубенькие тумбы и шкафы, здесь же разместилась и плита. У другой стены — справа от стола — стояла серебристая, тихо гудящая громада. Дафна, немного поразмышляв, смогла вспомнить, что магглы хранят в ней продукты, но название никак не приходило в голову.

Сидя на одной из скамеек, она поставила одну ногу перед собой, на обивку, обхватила ее руками и положила подбородок на колено. Пират на ее слова только едва слышно хмыкнул, но отвечать не торопился. Вместо этого, мужчина раскалил две сковороды; на одну из них с влажным шлепком упали две отбивные — через несколько секунд мясо зашкворчало, а по кухне поплыл пряный аромат запекшейся мясной корочки. Вторая сковорода была оставлена без внимания, но только на время — Пират взял глубокую стеклянную миску, разбил в нее несколько яиц, влил молока и начал взбивать, вооружившись вилкой.

Разглядывая его, Дафне вдруг подумалось, что она никогда не видела подобного зрелища. Ей доводилось несколько раз замечать, как готовят домовые эльфы, но те руководствовались магией, и, если начистоту, это было совсем не интересно для Дафны. Наблюдения за Пиратом — за легкостью движений его сильных рук, умиротворяли и расслабляли ее. Сейчас он не казался ей страшным, омерзительным или опасным — как бывало ранее. Тихие шипящие звуки убаюкивали, и Дафна закрыла глаза, продолжая думать о Пирате. Он был… Спокойным, почему-то уютным и домашним, тем человеком, в обществе которого хотелось бы находиться. Она ощутила отчетливое чувство благодарности к нему — ведь к такому Пирату хотелось испытывать что-то положительное…

Глаза резко распахнулись. Она прогнала прочь эту мысль и, для верности, несколько раз мотнула из стороны в сторону головой. Дафна перевела взгляд на окно и практически заставила себя смотреть на зеленую лужайку. Пират к этому времени закончил все приготовления; на столе появилось две тарелки — с омлетом для нее и с отбивными — для него. Он, без слов, приступил к поглощению пищи, а Дафна попыталась вспомнить: ел ли он что-то кроме мяса за все время, что они провели вместе?

— Приятного аппетита, — недовольно буркнула она, снова отводя глаза от него: вид того, как в прорези маски исчезали куски отбивной, по-прежнему был невыносимым.

— И тебе, — отозвался Пират глухо.

Голос его был тих, но тон показался благодушным, поэтому Дафна решилась на вторую попытку.

-Ну, так что? Поговорим? — спросила она, стараясь, чтобы ее слова звучали совершенно равнодушно. — Я целых два дня не докучала тебе своими вопросами, — напомнила Дафна.

Пират смерил ее взглядом и усмехнулся.

— Не стоит заключать сделок со слизеринцами, — проговорил он, и Дафне почудилось, что голос его повеселел. — Вы слишком уж быстро садитесь на шею.

— Откуда ты… — начала Дафна, но осеклась. Если она не знает, кто он такой, это совсем не значит, что и он о ней не осведомлен. А потом обиженно насупилась и сложила руки на груди: все-то ему всегда известно! — Но это ведь не отменяет того, что я целых два дня тебя не доставала!

— Как и того, что утром ты попыталась сделать то, что делать тебе совсем не следовало, — в тон ей проговорил мужчина.

Дафна вздрогнула. Идея узнать, что именно прячется под маской, оказалась не так уж и хороша, как казалось на первый взгляд. «Кого ты обманываешь? — разозлилась на себя Дафна. — Ты с самого начала прекрасно знала, что идея была дерьмовой!». Она покачала головой. Совсем наоборот — с самого начала было понятно, что ничего ей не удастся.

В этом она уверилась, когда почувствовала его прикосновение. Она не успела даже подумать о том, чтобы снять маску с его лица — Пират уже держал запястье в стальном захвате. На мгновение ей показалось, что она забыла, как дышать. Теперь-то он точно убьет ее, порежет своим огромным ножом на куски! Но прошла минута, другая; ничего не происходило. Дафна осмелилась разомкнуть веки. Пират выглядел спящим — его грудь также неспешно поднималась и опускалась, а глаз был закрыт. Даже выражение лица мужчины не изменилось. Дафна тихонечко отстранила свою руку от его лица — он тут же, без малейшего сопротивления, отпустил ее.

Позже, она долго стояла в душе, наслаждаясь быстрыми струями горячей воды — целую неделю без душа, подумать только! — и размышляла над этой ситуацией. Наверное, Пират не спал, а выжидал, желая узнать, что она будет делать. Если это действительно было так, то это было просто… Это было просто подло с его стороны! Дафна фыркнула и покачала головой. Ну вот, уже какие-то коварные планы ей чудятся.

С другой стороны, если Пират спал, то он обладатель очень странных, даже пугающих рефлексов. Кто же он такой? Она перебрала в голове несколько вариантов, но все сводилось к одному — он явно не в ладах с законом, кем бы не являлся. Дафна постаралась вспомнить, не публиковали ли в Пророке новостей о побеге из Азкабана, но вроде ничего такого не было. Неожиданно перед глазами замелькали картины борьбы мужчины с медведем — неясные, полустертые, словно это было и не с ней. Не борьбы, а хладнокровного, точно рассчитанного убийства зверя, от воспоминаний о котором по спине бежал холодок.

Размышления прервались зовом Пирата. Все же, нужно было сказать ему хотя бы «спасибо».

Дафна смерила хитрым взглядом мужчину, что сидел прямо перед ней и, пряча улыбку, ответила:

— В твоих правилах ничего не было про маску. Ты сказал, что мне нельзя отвлекать тебя разговорами, задавать вопросы и сбегать. Ты ничего не говорил про то, что нельзя снимать маску, — невинно напомнила она.

Было ощущение, что она дразнит дракона, который может в любую секунду испепелить ее струей пламени. Странно, но страха она не чувствовала — в последние дни он все реже и реже посещал ее, словно Дафна мысленно смирилась с присутствием этого угрюмого и молчаливого человека в своей жизни. Пират же щурился, пока разглядывал ее, словно думал — уничтожить ее или помиловать.

— Только два вопроса, — напомнил он, соглашаясь.

Сначала она обрадовалась своему успеху, а потом сникла. Совсем мало, чтобы восполнить пробелы знаний о происходящем и хоть что-то понять. Как это бывало обычно, она совсем не была готова к его согласию, поэтому вопросы вихрем завертелись у нее в голове.

— Я хочу знать, где мы находимся. И чей это дом.

— Недалеко от Тилтон-он-Хилл, — Дафна прошептала название, которое слышала впервые, чтобы запомнилось. — Нужно было остановиться где-то. Людей, что живут здесь, не будет несколько дней. Я не знаю, кто они.

— То есть, ты проник в чужой дом незаконно? — возмутилась Дафна. — Ты понимаешь, что за такое тебе может грозить Азкабан?

— Я был в местах и похуже Азкабана.

Взгляд Пирата резко помрачнел, а сам он, словно отгородился от нее холодным, отчужденным молчанием. Перемена ощущалась очень четко, и Дафна мысленно посетовала на свою несдержанность. Разве не могла она промолчать? До конца завтрака он не проронил ни слова.

Весь день Дафна провела в комнате, которую окрестила своей. От безделья минуты тянулись раздражающе медленно. Она сняла повязку с ноги, увидела несколько порезов, но удовлетворительно кивнула — они уже почти затянулись, значит, мазь Пирата помогала. Потом проверила содержимое шкафа: там, как и ожидалось, не было ничего интересного — несколько мальчишеских рубашек, свитеров, футболок и брюк. Она даже попробовала читать странного вида учебники, но, уже через несколько минут оставила это занятие.

С улицы доносились странные глухие удары, и Дафна пошла к окну, подгоняемая любопытством. Через стекло она увидела Пирата: он кидал свой ножик в ствол дерева. Впрочем, продолжалось это недолго — уже через несколько минут, удовлетворившись результатом, он начал отрабатывать приемы рукопашного боя. Мужчина снова был обнаженным по пояс, и Дафна практически прильнула к оконному стеклу, наблюдая за ним. Она поймала себя на мысли, что не может оторваться от зрелища, открывшегося ей. Это осознание отрезвило ее: пока он на улице, терять время было бы настоящим кощунством!

Она побрела в соседнюю комнату, но та оказалась запертой на замок. Дафна со злостью подергала ручку и даже ударила по пласту выкрашенного светлой краской дерева кулачком. Нет, так просто он не даст ей сбежать.

Что он имел в виду, говоря о местах похуже? Возможно, он имел в виду другие магические тюрьмы? Что ж, это многое бы могло объяснить. Итак, она заперта в одном доме с преступником, который может хладнокровно убить голыми руками, чувствует каждый ее шаг, и прячет свое лицо. Он не использует волшебную палочку, зато в его распоряжении загадочная книга, таинственный амулет — Дафна была готова поклясться, что, спускаясь на кухню видела его висящим перед дверью, и целебные мази…

Он здорово злил ее. Злило и то, что желание узнать, кто он такой, уже давно пересиливало в ней желание сбежать от него. В конце концов, куда ей идти? Возвращаться к отцу и соглашаться на брак с противным мистером Шоукройссом? На это она пока была не готова. Отправляться в мир магглов и пытаться устроить свою жизнь там? Это было бы возможно только в том случае, если она вернет себе свои драгоценности, а это не представлялось легкой задачей.

Вторая загадка — вопрос, куда они направляются. Еще за завтраком Дафна хотела задать его, но справедливо рассудила, что вскоре сама узнает об этом. Информация о ее настоящем местонахождении представлялась Дафне куда более полезной. «Неправда, — яро перебила она свои мысленные рассуждения. — Что с того, что ты теперь знаешь, где находишься?». Дафна вздохнула. Ничего, конечно же ничего.

Не давал покоя еще один момент. Зачем Пирату она, Дафна? Воображение услужливо нарисовало несколько волнующих картин — Пират, давно влюбленный в нее, организовал похищение и теперь скрывает лицо под маской: не хочет, чтобы она узнала его раньше времени. Именно поэтому он так сильно заботится о ней, именно поэтому героически кинулся ее спасать… Дафна захихикала. Едва ли это правда. Впрочем, это навело ее на одну мысль…

* * *

Она сидела в своей комнате до вечера — продумывала план. С наступлением сумерек она вышла, тихонько притворила дверь и направилась к нему. Перед спальней Дафна немного поколебалась. Была ли ее задумка так хороша, как казалось самой Дафне?

Она вспомнила, как на шестом курсе, поздно ночью, когда все девочки в их спальне уже спали, Панси призналась ей, что знает, какое задание Лорд дал Драко. Дафна тогда удивилась: Малфой очень долго лелеял свою тайну, не посвящая в нее никого, даже своих верных телохранителей. Панси пожала плечами и, с деланным равнодушием (хотя Дафна совершенно точно видела, что та дрожит как осиновый лист), ответила:

— Чтобы узнать что-то от мужчины, надо быть с ним поласковее. Ну, ты понимаешь меня.

Дафна помотала головой, хотя и догадывалась, что Паркинсон имела в виду.

— Ты как маленькая, Дафна, — пробормотала Панси. — Все мужчины расслабляются после секса. Ну и потрепаться готовы.

Очень хотелось спросить: основано ли знание Панси на ком-то еще, или Малфой олицетворял всех мужчин, но Дафна предпочла промолчать. Она не надеялась, что Пират тут же расскажет ей все, но, возможно, он станет больше ей доверять? Особенно, если у Дафны получится убедить его, что она практически влюблена. Возможно, это поможет втереться к нему в доверие?

Рука, лежащая на ручке двери, дрогнула от знакомого глухого голоса.

— Что ты там стоишь? — проворчал Пират. — Или заходи, или отправляйся к себе.

Дафна собралась с духом и зашла в комнату. Мужчина укладывал свою книжечку в рюкзак. Не глядя на нее, он хмуро спросил:

— Чего тебе?

Она замерла. Все силы будто резко оставили ее, и Дафна молча теребила пуговку рубашки — из гардероба мальчишки, настоящего хозяина комнаты, она смогла подобрать вещь, подходящую по размеру. Надо развернуться и уйти, бежать отсюда. Разве она сможет с ним — с человеком, который вселяет в нее лишь отвращение?

— Я… Я хотела… — Дафна замолчала, рассматривая пол перед собой. — Я хотела поблагодарить тебя. За то, что спас. И за то, что заботился потом.

Сегодня настроение Пирата было явно хорошим — он не собирался мучить ее своим молчанием.

— Благодари, — ответил он глухо, и Дафна уловила в его голосе насмешку: как будто он знал все ее мысли наперед!

— В общем… Я решила, — голос предательски задрожал. Когда она представляла это событие в мыслях, все выглядело совершенно не так!

Она зажмурила глаза и начала расстегивать пуговички — поспешно, торопливо, словно боясь передумать в любую секунду. Пальцы не слушались, поэтому с крохотными пуговицами, которые совершенно отказывались выскальзывать из петель, приходилось долго возиться. Сердце сильно колотилось в груди. Дафна внезапно ощутила такой жгучий стыд от самой себя, что едва сдержалась, чтобы не расплакаться.

В следующую секунду он оказался рядом с ней. Пальцы прикоснулись к подбородку и мягко, но настойчиво, приподняли ее голову. Она открыла глаза. Пират хмурился и молчал. Дафна почувствовала, как одинокая слезинка бежит по ее щеке, и быстро смахнула ее.

— Ты думаешь, что я только и мечтаю об этом, да? — с горечью прошептал он и покачал головой. Глаз Пирата смотрел на нее с укором. — В твоих мыслях я, наверное, выгляжу насильником.

Дафна стыдливо прикрылась полами рубашки. Сил на то, чтобы застегивать эти крохотные пуговички сейчас, не было.

— Я просто не знала, как, — пробормотала она, чувствуя, что ее щеки заливаются краской.

Пират вздохнул. Дафна попятилась от него, а потом развернулась, и побежала к себе в комнату, игнорируя то, что незажившие раны на ноге снова отозвались болью.

— В следующий раз, когда захочешь отблагодарить, лучше приготовь поесть, — сказал он ей вслед. — Или помой посуду.

Дафна упала на кровать и еще долго плакала, сама не понимая, из-за чего льются ее слезы. От пережитого чувства стыда, накрывшего с головой, ее трясло до сих пор. Ровно, как от страха, который всколыхнули его близость и прикосновения.

Попытка соблазнить его была провальной — она совсем не годилась для этой роли. Но так ли она обманывала, когда говорила Пирату, что делает это из чувства благодарности? Так ли она была честна перед собой, когда утверждала, что он до сих пор ей отвратителен? Как бы она это не отрицала, ее неуловимо тянуло к нему, он так и притягивал ее взгляд. С этими мыслями, Дафна совсем не заметила, как за окном почти полностью стемнело, и как кто-то, уходя, прикрыл ее дверь: она провалилась в тревожный сон.

Когда Дафна проснулась, за окном во всю светило солнце. Она тяжело поднялась с кровати — голова немного побаливала после вчерашних слез, и потянула дверь за ручку. Та не поддалась. Дафна пожала плечами и попробовала сильнее потянуть ее на себя, надеясь, что механизм просто заело.

— Это что еще за шуточки? — удивленно спросила она, когда дверь не двинулась с места.

Все следующие попытки выбраться из комнаты не увенчались успехом. Дафна совершенно точно была заперта внутри и это… пугало. Неужели после вчерашнего инцидента Пират просто решил уйти, оставив ее здесь одну? Нет, предположение было слишком абсурдным — зачем тогда запирать ее в комнате? Значит, скоро вернется.

— А о том, что я могу захотеть в уборную, он не подумал? — проговорила Дафна вслух, начиная злиться.

Она немного попинала дверь, остававшуюся непреклонной, но, осознав, что от ее действий совершенно нет толку, села на кровать. Тоскливый взгляд блуждал по комнате, в поисках того, что помогло бы скоротать ей время. Стол, шкаф, окно… Стоп, окно. Еще вчера она собиралась посмотреть на руны, которые были нацарапаны на деревянной раме! Самое время это сделать.

Подойдя ближе, она возликовала, что когда-то выбрала именно Древние Руны в качестве дополнительного предмета. Сначала — да, только за компанию с Панси, которая записалась на курс лишь из-за Малфоя. После третьего года обучения Паркинсон отказалась от идеи, а вот Дафна решила продолжить изучать руны — они действительно заинтересовали ее. И теперь она точно могла разгадать комбинацию, оставленную Пиратом.

Она провела пальцем по древним скандинавским значкам. Первым был нарисован маленький треугольник без основания, смотрящий влево — руна «Кано», обозначающая высвобождение энергии. Дафна предположила, что именно она была связующим символом, благодаря которому комбинация обретала силу. Следующая — символ, напоминающий отпечаток птичьей лапки. Руна «Альгиз», защитная. Последней в комбинации стояла руна «Манназ» — руна человека.

Дафна разочарованно вздохнула. Обычная защитная комбинация, ничего странного. Скорее всего, предосторожность, чтобы магглы не проявляли интерес к их жилищу. Только вот почему последняя руна изображена перевернутой? Внезапная догадка озарила ее. Возможно ли то, что он хотел защититься не только от внимания людей? Возможно ли то, что он хотел сокрыть внешний мир от нее, Дафны?

Схватив первое, что попалось под руку — металлическую линейку — она начала яростно ударять по изображениям символов, нарушая их целостность. Несколько ударов оставили на податливом дереве несколько глубоких борозд, но этого было недостаточно. Тогда она вооружилась металлической пластиной, как скребком, избавляясь от верхнего слоя древесины.

Увлеченная своей работой, она не скоро поняла, что защитная магия разрушена. Дафна взглянула в окно и воскликнула от удивления — совсем недалеко виднелся еще один дом. Может, он был там и раньше, но Дафна просто не обратила внимания на светлое здание? Или она не замечала его именно из-за рунической комбинации?

Перед домом стоял человек — мужчина, низенький и лысоватый, он проверял почтовый ящик. Свобода показалась ей слишком близкой — Дафна начала кричать ему, в надежде, что он бросит свои дела и поможет ей. Уже через несколько секунд она поняла, что он не слышит — куда ему, если их разделяло стекло окна и расстояние между домами?

Перебрав несколько писем, мужчина направился к дому, и Дафна поняла, что нужно действовать. Что предпринять, чтобы привлечь его внимание? Она начала что было сил молотить в окно, но вскоре отказалась от этого занятия. Бесполезно, мужчина только удалялся в сторону своего дома. Слишком тихо, нужно что-то, что произведет куда больше шума.

Она с сомнением посмотрела на окно. Сама она его не разобьет, была бы у нее волшебная палочка… А что, если… Дафна схватила стул, мирно стоящий перед столом и швырнула его в окно. С диким звоном стекло разлетелось тысячей осколков во все стороны — чтобы ее не задело, пришлось прикрыться руками. Когда она снова позволила себе выглянуть на улицу, мужчина заинтересовано оглядывался, надеясь отыскать источник шума. Дафна мысленно возликовала: у нее получилось, получилось!

Радуясь своей маленькой победе, она закричала незнакомцу. Тот тут же повернулся на голос и торопливо направился в ее сторону.

— Отпусти меня! — с негодованием кричала Дафна, дрыгая ногами и извиваясь — Пират взвалил ее на плечо, как куль с мукой, и тащил обратно в дом. — Немедленно поставь меня на землю, живо!

Мужчина только слегка подкинул ее на плече: без малейшего усилия, будто она была пушинкой. Дафну это возмутило и она, что было сил ударила его кулаком прямо между лопаток. Жест был проигнорирован, поэтому она набрала побольше воздуха в легкие и заголосила:

— Помогите! Помоги-и-ите мне!

Пират шел неспешно, не обращая на ее крики ни малейшего внимания. Не зная, что ее злило больше — собственное невезение или его равнодушие, она приготовилась ко второму выпаду, но была совершенно бесстыдно остановлена: стоило ей открыть рот, как мужская ладонь шлепнула ее по заднице. Действие было столь неожиданным, что она на несколько секунд замерла, поражаясь произошедшему. А потом злость вновь напомнила о себе, и Дафна, отдавшись ей полностью, начала осыпать спину мужчины ударами своих кулачков, приговаривая:

— Ненавижу! Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу! Я сбежала из дома, чтобы не выходить замуж за этого ублюдка-старика, но теперь я думаю, что лучше уж с ним, чем тут с тобой! Лучше уж к самому черту в ад, чем с тобой!

Не слишком заботясь о комфорте, Пират скинул ее на диван в гостиной. Дафна сложила руки на груди и смотрела на мужчину исподлобья, а он только устало вздохнул. Он был похож на сильно измотанного человека, не спавшего, наверное, целые сутки; на его руках виднелось несколько свежих царапин. Недоумевая, чем он занимался все утро (или все-таки всю ночь?), Дафна, немного успокоившись, проговорила:

— Ты убийца. Я так и знала, что ты убийца. Ты убил этого маггла! — обличающе воскликнула она.

Вздохнув, Дафна попыталась собраться с мыслями. Бедный глупый маггл, который был виноват только в том, что не вовремя вышел проверить свою почту. Сначала Дафна, было, решила, что так ему и надо — он ведь даже не думал спасать ее, или помогать ей, но тут же одернула себя. Хотя, когда маггл побежал по направлению к дому, где она находилась, она даже на секунду поверила в свою удачу…

Маггл действительно бежал, торопливо переступая своими короткими толстыми ногами, и почему-то махал ей рукой. Дафна, решившая, что это знак приветствия, замахала рукой в ответ, но, стоило мужчине немного приблизиться, она заметила: ничего от вежливости или благодушности в жесте не было — ей грозили кулаком.

— Ты что там делаешь, маленькая нахалка? — закричал снизу маггл, смешно задирая голову и упирая руки в бока. — Немедленно выходи оттуда, или я вызову полицию!

Дафна попыталась вспомнить, что такое «полиция», и в голове всплыли смутные ассоциации с Авроратом. Первой мыслью было согласиться — возможно, маггловские власти смогли бы отправить ее домой. Но уже через мгновение она поняла, что они попросту не захотят помогать, а объяснять, как она попала в чужой дом, придется… Поэтому, она выдала самую милую улыбку и заговорила:

— Послушайте, не нужно никого вызывать. Я оказалась здесь совершенно случайно! Пожалуйста, если вам не трудно, вы не могли бы…

— Нет, вы посмотрите, она мне еще зубы заговаривать будет! — гневно перебил ее маггл. — Спускайся живо, говорю тебе!

Подавив в себе желание проклясть мужчину чем-нибудь очень болезненным, Дафна прокричала в ответ:

— В том-то и дело, что я не могу спуститься! Пожалуйста, зайдите в дом, откройте дверь, и я не буду раздражать вас своим присутствием!

Лицо маггла побагровело, и он сжал кулаки.

— Ага, я в дом, а твои дружки меня «крык», — издав этот звук, он провел большим пальцем по шее. — Ну уж нет, меня так просто не проведешь. Маргарет! — еще громче завопил он, но уже в сторону своего дома. — Звони копам, тут Спенсеров грабят!

— Да никого здесь нет, — пробормотала Дафна, закатывая глаза.

Только стычек с маггловской полицией ей не хватало! Интересно, все магглы не блещут умом, или только ее жизнь с такими сталкивает? Она тоскливо взглянула на дверь комнаты. С улицы доносилось ворчание соседского мужчины о том, что если воры соизволят выйти, то им придется иметь дело с ним. Дафна только хмыкнула, переводя взгляд на улицу.

Увиденное заставило ее вздрогнуть. Пока толстый маггл геройствовал, он совершенно не замечал, что происходит у него за спиной. К нему неспешной походкой приближался Пират. Он появился словно из ниоткуда, хотя, Дафна предположила, что скорее всего тот был в лесу, кромка которого виднелась совсем неподалеку. Вспомнив о том, как Пират расправился с медведем, она, понизив голос, обратилась к мужчине:

— Пожалуйста, вернитесь в свой дом, — Дафна старалась говорить как можно более убедительнее. — Или вам сейчас будет очень, очень плохо!

Ее попытки были совершенно напрасными, потому что маггл только продолжил таращить свои глаза и сотрясать кулаками.

— Ты еще и угрожаешь мне, девчонка? — завопил он.

Дафна в ответ сделала страшные глаза и ткнула пальцем за спину маггла, прямо на Пирата, который приближался так спокойно, словно его происходящее совершенно не касалось.

— Посмотрите назад и вы сами все поймете!

— Обмануть меня вздумала, стерва?

Она ахнула: как этот маггл вообще смеет так с ней разговаривать?

— Да обернись ты уже наконец, тупой, жирный индюк!

Маггл задохнулся своими словами от возмущения. На его лице отразилась серьезная мыслительная работа, но, увы, он так и не смог ничего ответить Дафне: к нему подошел Пират, обхватил одной рукой за шею, а другой — поперек груди, и, как показалось девушке, начал душить. Маггл, не готовый к нападению, очень быстро обмяк в его руках и повалился на Пирата. Тот кинул на Дафну неопределенный взгляд, явно не суливший ей ничего хорошего, и поволок тушу в лес.

Она начала испуганно метаться по комнате, пытаясь собраться с мыслями. Дафна была уверена, что на этот раз она уж точно вывела его из себя. Нужно было срочно что-то предпринять. Она с испугом посмотрела на окно и в голове промелькнула единственная отчаянная мысль: вот он, выход! Вопрос только в том, сможет ли она?

Дафна с опаской взглянула вниз: до земли было около десяти футов, но прямо под окном росло несколько кустарников. Возможно, они смогут смягчить ее падение, хоть на немного… Несколько раз она видела, как игроки в квиддич падали с метел, когда высота была намного больше — это вселяло некую надежду. «Когда на поле дежурила бригада колдомедиков», — напомнила себе Дафна и сникла.

Пират давно скрылся в лесу: пора было действовать, если она хочет использовать этот шанс. Она бесстрашно (в это очень хотелось верить) взобралась на подоконник и посмотрела вниз. Она ожидала предательства от своего тела — например, головокружения, или трясущихся коленок, но не смогла уловить в себе даже отголосков испуга — случалось, что она сама летала на метле, поэтому страха не было. Из рамы в некоторых местах еще торчали стекла, и Дафна осторожно переступила их, шагая на карниз и продолжая держаться за тонкие плашки дерева рамы. Держаться было неудобно, а карниз был скользким, поэтому, она не стала долго готовиться к прыжку.

Куст, на который она приземлилась, опасливо затрещал, мстительно царапая ее голые руки — она инстинктивно выставила их перед собой. Тут же напомнила о себе острая боль в ноге — от нее даже выступили слезы. Она еще некоторое время провела без движения, прислушиваясь к себе — не повреждено ли еще что-то? — и только потом начала выбираться из плена ветвей.

Дафна аккуратно выползла из куста на четвереньках — и увидела перед собой ноги в знакомых штанах. Не поднимая головы, она развернулась, с надеждой на то, что ей дадут уползти в другую сторону, но без толку: руки Пирата («Руки убийцы!», — с праведным гневом подумала Дафна) уже подхватили ее.

— Я не убивал его, — уверил ее Пират, мягко опускаясь на диван рядом с ней. — Я не убиваю всех подряд, как думаешь ты. Он просто полежит несколько часов без сознания. И нам за это время стоит убраться отсюда.

Он откинул голову на подголовник и потер виски. Дафна почувствовала странный запах, исходящий от него, и поспешала отодвинуться на другой конец дивана.

— От тебя пахнет псиной, — брезгливо проворчала она. — Чем ты занимался всю ночь?

Пират повернул голову и посмотрел на нее в упор: от его взгляда Дафна неосознанно вжалась в угол дивана.

— Ты не пыталась обмануть меня? — наконец, проговорил он. — Кто-то хочет взять тебя в жены? Хотя, ты вроде говорила про старика, так что, наверное, желающих совсем немного.

Дафна почувствовала, как щеки стремительно краснеют.

— Да как ты смеешь? — прошипела она. — Ты же вообще обо мне ничего не знаешь! Это ты… отвратительный и гадкий, а у меня было очень много желающих, чтоб ты знал!

— Почему тогда… — начал Пират, но Дафна не дала ему договорить. Она раздраженно оборвала его:

— Что?

— Почему же тогда ты должна была выйти «за этого ублюдка-старика»? — спросил он, копируя ее недавние интонации.

Дафна нахмурилась, глядя перед собой. Несколько минут они провели в молчании: она прикидывала, посвящать Пирата в дела своей семьи или нет, а он продолжал массировать виски, словно пытаясь справиться с сильной головной болью. Она вспомнила, что он-то как раз не спешил с ней делиться, и сначала решила отплатить ему тем же. Но, похоже, она не владела таким же самообладанием, как ее собеседник, поэтому не выдержала и прошептала:

— Это все из-за моего отца. Наша семья много лет изготавливает летучий порох, но не так давно у компании появился конкурент. Какой-то Шоукройсс начал продавать каминный порошок — наверняка, ты слышал. Они решили провести «слияние корпораций», — Дафна представила, как это сказал бы отец и перекривила его, а потом горько усмехнулась.

Пират кивнул, не глядя на нее.

— Зачем тогда возвращаться домой? — спросил он, отчего Дафна, испытывающая странное спокойствие от разговора, вновь разозлилась.

— Я не собиралась возвращаться домой, понятно? — воскликнула она. — Я же сбежала оттуда! Я хотела отправиться в мир магглов, чтобы избежать этого чертова замужества, но ты спутал все мои планы!

Когда она повысила голос, мужчина поморщился, но ничего не сказал.

— Если бы я только не встретила тебя, — продолжала распаляться Дафна. — Я бы сейчас была бы далеко отсюда! Может быть даже на континенте, где-нибудь в Италии или Франции, но ты все испортил! Ненавижу!

— Ты думаешь, что все так просто? — отозвался Пират. — Как ты собралась пересекать границу, у тебя ведь даже документов с собой нет. И денег.

— У меня есть мои драгоценности, — напомнила Дафна. — Я бы продала их и…

— И ума, — перебил Пират.

— Что?

— Ума, говорю, тоже нет, — пояснил он. — Где бы ты стала продавать эти побрякушки? Ты ведь сама говорила, что даже не знаешь, сколько они стоят. Тебя бы облапошили или обокрали.

Дафна открыла рот от удивления. Пират, который говорил, ей нравился еще меньше молчащего Пирата. Его слова звучали неприятно, а обиднее всего было то, что в них слышалась правда. Она попыталась вспомнить ночь, в которую решила покинуть дом. Тогда все казалось таким простым…

— В конце концов, я всегда бы могла обратиться за помощью к друзьям, — заявила Дафна, за напускной уверенностью пряча то, что она хваталась за предположение, как за последнюю соломинку.

— Возможно, — согласно кивнул Пират. — Настоящие друзья бы даже тебе действительно помогли. Только вот ты забыла, что связаться с ними без использования палочки было бы очень проблематично, а одно заклинание выдало бы тебя родственникам с головой. И, если уж на то пошло, почему же ты сразу к ним не обратилась? Боялась, что они сдадут тебя отцу? — насмешливо закончил он.

Дафна отвернулась, пытаясь спрятать слезы. Ей не хотелось верить его словам, но… Черт возьми, он был прав, он был прав во всем! Она пообещала себе, что признается в этом только под пытками и свернулась клубочком на диване, положив голову на подлокотник. Думать о будущем совершенно не хотелось.

Неизвестно, сколько она просидела в этой позе не двигаясь. Краем глаза она видела, как Пират поднялся с дивана, сходил куда-то за своим рюкзаком, посетил кухню… Он бодро перемещался по дому, и Дафна сделала вывод, что его головная боль совсем прошла. Постепенно в комнате сгущался сумрак, а тени в углах становились все отчетливее и насыщеннее. Солнце за окном медленно спускалось за кромку леса и Дафне только оставалось провожать его взглядом, полным тоски.

Кажется, она задремала, а когда открыла глаза, он был перед ней — держал в своей руке ее и нерешительно гладил большим пальцем ладонь.

— Что еще? — грубо спросила Дафна. — Решил еще раз посмеяться над моей глупостью?

Выпад был проигнорирован.

— Нам пора уходить.

Дафна резко села, глядя на мужчину перед собой ненавидящим взглядом и вырывая из его руки ладонь.

— Я не хочу, — процедила она. — Я не хочу никуда идти с тобой, ясно? Что тебе вообще от меня надо?

Повисло продолжительное, тяжелое молчание. Тишина, наполненная напряжением, давила на Дафну, и ей даже на секунду показалось, что трудно дышать. Запоздало она отметила, что у нее совершенно не осталось страха к этому человеку: он не проявлял к ней жестокости — и сегодня, и все предыдущие дни. Единственное чувство, которое снедало ее, было смертельной усталостью.

— Я могу тебе помочь, — наконец, сказал Пират. — Но только в том случае, если ты не будешь мешать мне. Я помогу тебе устроиться в мире магглов.

Дафна прищурилась. Сейчас ей больше всего на свете хотелось, чтобы ее просто оставили в покое, поэтому предложение ее совершенно не прельщало. Тем не менее, она спросила, втайне радуясь тому, что ее тон звучит совершенно не заинтересованно:

— Как же ты мне поможешь? И с чего бы тебе что-то делать для меня?

— Помогу раздобыть деньги и документы, — просто ответил он. — Я немного больше разбираюсь в мире магглов, чем ты.

— С чего бы тебе что-то делать для меня? — повторила Дафна, не сводя с Пирата пристального взгляда.

Он посмотрел в пол. Его лица вновь коснулась мрачная тень, славно он вспомнил о чем-то, о чем очень не хотелось вспоминать.

— Не люблю... несправедливость.

— Да ну? — удивилась Дафна. — И с чего бы мне тебе верить?

Она хотела предложить заключить Непреложный Обет, но вспомнила, что пользоваться магией было крайне нежелательно. Пират смотрел ей в глаза прямым взглядом, в котором настолько явно читалась его искренность и честность, что сомневаться Дафна продолжала просто из собственной вредности. «Кто же ты такой?», — вновь промелькнуло в ее голове.

— У тебя просто нет выбора, — донесся глухой голос. — Ты все равно пойдешь со мной, разница лишь в том, на каких условиях.

Подумав, Дафна кивнула. Он подал ей руку, чтобы помочь подняться с дивана, но она не спешила браться за нее. Она взглянула на мужчину с сомнением и тихо спросила:

— А ты правда не убиваешь всех подряд?

— Конечно, — ответил он без промедления. — Иначе ты бы точно давно была бы мертва.

* * *

Выбраться из дома оказалось крайне проблематично: соседка — Маргарет, вспомнила Дафна — была озабочена потерей собственного мужа, поэтому переполошила всю округу его поисками. Нужно было поторопиться: на лужайке перед домом все еще валялся стул и блестели стекла, что могло бы показаться подозрительным. Пирату пришлось выставить окно в гостиной, из которого открывался вид на лес. Он сделал это аккуратно, при помощи небольшого ножа подцепив раму. Выбираясь на улицу, Дафна вспомнила о боли в ноге, о чем поспешила сообщить своему спутнику.

Он кивнул, раздумывая о чем-то, а потом уверенным шагом отправился к лесу. Дафна порадовалась, что им попался дом на отшибе — идти до укрытия недалеко, и поплелась за ним. Некоторое время они шли в полной тишине — шли строго на запад, как могла судить Дафна по тому, что они двигались к заходящему солнцу. Через некоторое время Пират немного изменил направление, а еще через несколько минут послышался шум шоссе.

Дафна поняла, что их путешествие пешком окончено, хотя бы на некоторое время. Она с восторгом рассматривала проезжающие автомобили — они, обладатели ярких и блестящих в лучах заката боков и живого, рычащего мотора, тут же вызвали в ней сильное любопытство. Дафна даже постаралась припомнить все, что слышала о машинах и мечтательно посмотрела вдаль. Пират встал перед шоссе, вытянул руку и поднял большой палец вверх. Дафну удивил этот жест, но она решила промолчать — раз уж он сказал, что в маггловском мире понимает больше, чем она.

Было видно, что он совершенно не был рад решению отправиться дальше на маггловском транспорте: он весь словно источал недовольство и напряжение. Наблюдая за ним, Дафна предположила, что он не привык контактировать с магглами, да и вообще, с людьми. Наверное, это решение далось ему тяжело. На мгновение Дафна даже почувствовала себя виноватой — ведь именно из-за нее им приходится сбегать. Но потом одернула себя: раз уж она согласилась ему не мешать, то пусть заботится о ее комфорте.

Магглы не спешили помогать им: наверное, их смущал или пугал внешний вид Пирата. Наконец, рядом с ними притормозил какой-то автомобиль, глубокого синего цвета. Водителем был грузный и неразговорчивый маггл: из услышанной беседы Дафна поняла, что он довезет их до въезда в Тилтон-он-Хилл. После этого, она забралась на заднее сиденье и, до конца поездки, не отрываясь смотрела в окно.

Путешествие длилось совсем недолго, как показалось Дафне. Она разглядывала проносящиеся мимо деревья, наслаждаясь новыми ощущениями, и старалась не думать о том, что произошло сегодня. Конечно, каждое случившееся событие и каждое сказанное слово нуждались в серьезном осмыслении, но в этот момент ей так хотелось, наконец-то, впервые за последние дни расслабиться! Поэтому, все мысли, серьезные и не очень, были оставлены. Она потом найдет для них время.

Водитель высадил их рядом с заправочной станцией — Дафна узнала эту информацию, изучив вывеску. Здесь была и закусочная. Они зашли внутрь. Пират, осмотревшись, выбрал самый неприметный столик — в углу. Почувствовав соблазнительные запахи, Дафна вспомнила, что не ела весь день; живот отозвался недовольным урчанием. Она упала на стул, напротив Пирата, и вопросительно посмотрела на него.

— Закажи себе что-нибудь, — проговорил он, понизив голос. — Я пока постараюсь найти нам перевозчика.

Дафна быстро кивнула. Он взглянул на нее с сомнением.

— Я ненадолго отойду. Постарайся за это время никуда не вляпаться.

Ничего не сказав в ответ, она только закатила глаза и фыркнула. Про побег Пират не сказал ни слова. Дафна не думала, что он поверил в ее согласие, скорее понял, что выбора действительно не было. Она неспешно пробежалась глазами по листку меню, стараясь держать его только двумя пальцами, брезгливо покосилась на несколько подозрительных пятен на пластиковой столешнице и вздохнула. Желание есть пересиливало презрительные мысли о заведении.

Кто-то подошел к столику и Дафна, порадовавшись, что официантку не пришлось долго ждать, или, что было бы еще хуже, звать самостоятельно, проговорила:

— Вы не могли бы подсказать… — она подняла взгляд от меню и замолчала: перед ней стояла вовсе не официантка.

Над столом навис парень. Дафна отпрянула, почувствовав стойкий запах алкоголя и дешевого табака. Парень был небрит, помят и явно искал приключений. Он поставил одну руку на стол перед ней, а другой оперся на стену, отрезая пути к отступлению.

— Скучаешь, куколка? — спросил он.

Не вляпаться не получилось.

— Ну что, ребятки? Расскажете, где столько цацек урвали? — спросил водитель, не без интереса рассматривая Дафну через зеркало. — Богатеньких старушек возле супермаркетов грабили? Или банк какой обчистили, а я и не в курсе?

Он хохотнул, но Дафна отметила про себя, что взгляд его глаз остался серьезным. Если бы у нее не было опыта общения с Северусом Снейпом, этот взгляд мог бы продрать до мурашек — глаза его казались глубокими черными туннелями; в темноте невозможно было разглядеть цвет радужки и она практически сливалась со зрачком. Он и сам был до ужаса похож на их покойного декана — худоба, длинные узловатые пальцы на кожаном круге руля, выражение глубокого презрения на лице («К своей жизни — в общем, а к нам, видимо, в частности», — даже подумала Дафна), глухая черная водолазка с высоким воротом. Только вот черные волосы были коротко стрижены.

Пират ожидаемо молчал, глядя через стекло на темно-серый серпантин шоссе. Дафна все еще злилась на него, за то, что он так просто распоряжается ее украшениями, впрочем, стараясь себя успокоить: в конце концов, именно она вновь стала магнитом для неприятностей. Пришлось сложить руки на груди и отвернуться в другую сторону — туда, где за окном простиралась какая-то деревенька: маленькие домики, подсвеченные тусклыми фонарями, выглядели игрушечными, словно нарисованными на глянце открытки.

— Чего, боитесь, что копам сдам? — проговорил водитель, приоткрывая свое окно — порыв ветра ворвался внутрь и разгоряченное лицо Дафны обдало холодным потоком. — А я не сдам. Добрый я сегодня, да. Если в долю возьмете, конечно.

Он опять засмеялся, довольный собой. Хохот его был хрипловатым, словно карканье ворон, и Дафна уловила скрытое в нем напряжение. Она не выдержала.

— Это наследство, — последовал короткий ответ. — Хотя я не думаю, что это ваше дело.

Мужчина вытряхнул из пачки сигарету, несколько раз пощелкал зажигалкой в попытках добиться огня, а потом ругнулся — та отказывалась работать. Он еще немного помусолил сигарету пальцами, после же отбросил ее на соседнее сидение.

— Возможно и не мое, — просто согласился он. Тон его был мягок и тих, но в зеркальном отражении Дафна увидела недоверчивый, недобрый прищур. — Значит ты, девочка, богатая наследница? А это, стало быть, твой телохранитель?

Она промолчала, не желая продолжать этот бессмысленный разговор, стараясь, чтобы выражение ее лица демонстрировало только безразличие. Во тьме она смогла разглядеть, как ее спутник сжал кулаки: он этого жеста сделалось не по себе. Вероятно, Пирату тоже не нравились эти совершенно неуместные расспросы.

Машина начала постепенно замедлять свой ход; Дафна с удивлением посмотрела на Пирата, будто бы посылая ему немой вопрос: «В чем дело?». Тот, поймав ее взгляд, только едва уловимо пожал плечами. Она посмотрела вперед и все внутри похолодело: свет фар выхватил несколько стоящих автомобилей — почему-то, это показалось плохим знаком. Машина плавно притулилась к обочине, а водитель, развернувшись к ним, недовольно буркнул:

— Конечная станция. Выметайтесь.

— Но почему? — удивилась Дафна. Она покосилась на Пирата, надеясь на его поддержку, но тот только вглядывался вперед, словно силясь что-то разглядеть на шоссе.

— Там полиция, — наконец, тихо проговорил он. — Думаю, они ищут нас.

— Бинго! — едко отозвался водитель. — Не хватало еще, чтобы меня загребли с вами вместе.

— Но вы же… Вы же взяли у нас деньги! — возмутилась Дафна. — Что же нам теперь делать?

— Послушай сюда, дорогуша, — проникновенно заговорил водитель, подавшись вперед, и она инстинктивно отпрянула. — Терпеть не могу представителей правопорядка. Вы двое тоже не вызываете у меня симпатии, но вы заплатили, поэтому я согласился вас потерпеть. Понятно, да? Потерпеть вас, пока везу, но не сидеть в участке полночи из-за заварушки, которую устроил твой дружок. Улавливаешь?

Дафна вздрогнула, вспоминая о произошедшем в забегаловке. Было совсем неправильным называть случившееся «заварушкой» — от увиденного до сих пор подрагивали руки. Снова и снова ей приходилось корить во всем себя, хотя, если начистоту, у нее не было ни капли желания разговаривать с тем парнем…

Он плюхнулся на стул напротив нее, скалясь и явно наслаждаясь произведенным эффектом. Дафна осмотрела небольшое помещение кафе, в надежде найти хоть кого-то, кто сможет помочь. За небольшой стойкой стояла официантка. Белый ситцевый чепец с трудом справлялся с удержанием густоты рыжих кудрей — несколько прядок вырвались из тканевого плена и теперь упорно падали девушке на лицо. Она нетерпеливо сдувала их, впрочем, тщетно — через несколько мгновений завитки возвращались обратно. Официантка вытерла руки о передник и посмотрела в их сторону: с взглядом Дафны встретился взгляд, полный неодобрения. Некоторое время официантка смотрела на Дафну, а затем отвернулась и скрылась в подсобном помещении.

Через пару столиков от них несколько крупных мужчин играли в карты; заинтересованные происходящим за их столом, они совершенно не замечали события вокруг, поэтому, жалобный взгляд Дафны остался без внимания. У противоположной стены, напротив окна, устроились немолодая дама с ребенком: женщина пила чай или кофе, мальчишка жевал сандвич и увлеченно болтал ногами под столом — до пола не хватало несколько дюймов. Скользнув глазами по Дафне, дама поджала губы. Чуть поодаль, в таком же неприметном уголке, что был выбран Пиратом, устроилась парочка — парень с девушкой были полностью поглощены разговором друг с другом.

Парень перед ней небрежно откинулся на спинку стула и вытянул вперед свои ноги — одной из них он задел лодыжку Дафны, отчего она поморщилась, но решила не высказывать ему за это — молчать было благоразумнее. Она мысленно торопила Пирата и даже пыталась высмотреть его на улице через витражное окно. Безуспешно — площадка перед кафе, которая была освещена ярким голубоватым светом, пустовала, а уже через несколько футов начинала господствовать тьма.

Парень, не сводя с нее взгляда, сунул руку за пазуху кожаной куртки и вытащил блестящую серебристую фляжку. Она была совсем небольшой — размером с его ладонь. Он потряс фляжкой перед ухом, удовлетворенно хмыкнул, избавился от крохотной крышки и приложился к горлышку. После того, как он выпил, Дафне показалось, что глаза его стали еще более мутными.

— Хочешь? — предложил он, протягивая фляжку в ее сторону. Она брезгливо поморщилась, косясь на него, и покачала головой. Пират до сих пор не появился, и это заставляло ее беспокоиться. — Как хочешь. Ну так что, будем знакомиться или сразу покажешь на что способна?

Дафна еще раз смерила его взглядом, полным неприязни. В голове бушевал лихорадочный смерч мыслей — нужно было скорее избавиться от этого мерзкого пьяницы, но у нее никак не получалось подобрать слова, чтобы заставить его отстать.

— Не любишь трепаться? — он наклонился к ней ближе, обдавая алкогольным смрадом, от запаха которого Дафну передернуло. — Или язык проглотила?

Парень, под ее настороженным взглядом, протянул свою ладонь и легонько шлепнул ее по щеке. Дафна почувствовала, что кожа заалела — она не испытала боли, но появилась жгучая обида на то, что какой-то маггл смеет распускать свои руки! Она потянулась за палочкой, чтобы проклясть его, но вспомнила, что палочка до сих пор была в рюкзаке, а он висел не на ее плечах.

— Да что вы себе позволяете? — воскликнула она, вскочив со стула и нависая над ним. Парень только снова оскалился, радуясь, что ему удалось вывести ее из себя. — Пошел ты... — буркнула Дафна, отправляясь к выходу — лучше уж она подождет Пирата на улице.

Уйти не получилось — маггл резко схватил ее за руку и потянул на себя: не успела она опомниться, как оказалась у него на коленях. Разозлившись, Дафна ударила его кулачком в плечо, после чего, не встретив сопротивления, вскочила. Мерзкий маггл довольно ухмылялся — успел облапать ее задницу. Он вытянул свои ноги в проход, и Дафна, тяжело дыша от негодования, лихорадочно пыталась сообразить, как ей вырваться.

Краем глаза она заметила, что женщина поспешно кинула на стол деньги и поспешила увести мальчика, а карточная игра за столом неподалеку остановилась, впрочем, никто из мужчин не спешил ей помогать. Она глубоко вздохнула. «Нужно срочно взять себя в руки, пока ситуация не стала намного, намного хуже», — пронеслось в голове.

— Мне нужно пройти, — процедила она, прожигая пьяного ублюдка взглядом. Он, скаля зубы, пожал плечами — проходи, мол. Но стоило ей приблизиться, маггл вновь потянул к ней свои руки: намеренья его явно были далеки от хороших.

Уголок, выбранный Пиратом, в надежде скрыть ее от посторонних глаз, внезапно стал самой настоящей ловушкой — с одной стороны ее препятствием стал маггл, который не вызывал ничего, кроме тошноты, с другой стороны в стене был небольшой выступ, вплотную к которому стоял стол. Дафна тоскливо подумала о том, что придется наплевать на гордость и пролезть под ним, ища спасение, но ее опередили.

К ним размашистой походкой приближался еще один парень — он вышел из подсобного помещения. Голова его была скрыта черным платком; в отличие от первого маггла, щеки и подбородок которого покрывала неопрятная трехдневная щетина, этот был обладателем густой черной бороды и усов. Когда он ловко и резво перемахнул через стол, толстая цепь, прикрепленная к его джинсам, звонко лязгнула, заставив Дафну вздрогнуть.

Ей пришлось попятиться к стене, а после и вовсе, стушевавшись под жестким взглядом второго маггла, упасть на свой стул и отодвинуться подальше, в самый угол.

— Неплохой улов, а, Кук? — насмешливо спросил маггл-пьяница, пока второй жадно изучал ее сальным взглядом.

— Ты откуда тут взялась, красавица? — неспешно, обманчиво-ласково проговорил Кук, не сводя с нее глаз, будто желая загипнотизировать. Он медленно сокращал между ними расстояние, пока не приблизился к столу, а после плавно опустился на стул рядом с ней. Дафна поняла, что из них двоих опасность представляет именно он.

Теперь он сидел к ней вполоборота, закинув руку на спинку ее стула, словно приобняв. Он заставлял ее испытывать стойкое всепоглощающее отвращение, особенно в те моменты, когда как бы невзначай касался ее спины. Дафна попыталась абстрагироваться от происходящего, представить, что это все происходит не с ней. Взгляда со входа она практически не сводила, про себя умоляя Пирата поторопиться.

Из подсобки выглянуло веснушчатое лицо официантки. Увидев их, она нахмурилась и прикрикнула:

— Рокки! Отец сказал, что если вы еще раз устроите в кафе погром, ты можешь забыть о ключах от джипа навсегда!

— Спокойно, Сьюз, — с ленцой отозвался первый маггл, всем своим видом демонстрируя отсутствие интереса к словам рыжей. — Скоро свалим. Приготовь нам парочку сандвичей в дорогу. Хотя… — он сделал вид, что задумался. — Хватит и одного. Мы с приятелем привыкли всем делиться друг с другом, — он многозначительно посмотрел на Дафну, после чего, рассмеялся, довольный своей гадкой шуткой.

Официантка Сьюзен, услышав эти слова, покраснела, и вновь скрылась в подсобке, задрав нос и буркнув напоследок:

— Еще чего.

Рука Кука переместилась со спинки стула ниже: прошлась по талии, по бедру, легонько сжала колено, обосновавшись там. Дафна раздраженно скинула его ладонь и, с плохо сдерживаемой злостью, прошипела:

— Только попробуйте прикоснуться ко мне, придет мой... — она на секунду замерла, думая, кем бы ей окрестить Пирата, но в итоге сделала выбор в пользу самого простого: — придет мой парень, и вы пожалеете, что на свет родились!

В этот момент она сама жалела только об одном — что ее палочка не может уверенно лечь в руку. Мерзкие, отвратительные магглы — в этот момент она ненавидела их всем своим сердцем. «Где этот чертов Пират, когда он так нужен?».

Судя по смеху, который раздался в ответ на ее слова, ей не поверили. Ладонь Кука снова устремилась к ее ногам — на этот раз его не интересовали ее коленки; он попытался просунуть ладонь между ее ног, которые были крепко сжаты, и Дафна испытала стойкое желание пнуть его под столом, но не решилась — неизвестно, когда подоспеет помощь.

— Думаешь, получится запугать нас? — весело спросил Рокки, наклоняясь к ней. Дафна открыла рот, чтобы ответить, но так и замерла, не успев ничего сказать — дверь забегаловки наконец-то распахнулась.

На секунду ей показалось, что большего счастья, чем сейчас, когда она увидела Пирата, ей не приходилось испытывать никогда. Она взглянула на Рокки с торжеством и он, уловив эту перемену в ее настроении, мгновенно обернулся.

Пират шел стремительно, но от нее не укрылась его собранность и сосредоточенность. Он кинул на нее усталый взгляд, словно говоря: «Я знал, что случится что-то подобное». Дафна в ответ только закатила глаза. Она даже допустила маленькую злорадную мысль о том, что она совсем не против, чтобы мужчина искромсал ее обидчиков ножом. Рокки поднялся к нему навстречу и раскинул руки в стороны, словно увидел старого знакомого. До него оставалось несколько шагов, когда он певуче протянул:

— А вот и тот, кто пришел нас убивать!

После этого он размахнулся и кинул кулак вперед, метя Пирату в челюсть. От неожиданности Дафна вскрикнула и закрыла рот руками — держать лицо, как учила мама, не получалось. Впрочем, Пират словно был готов к этому, он уклонился от первого удара, второго, а потом отклонился немного назад и резко ударил Рокки лбом в переносицу. Тот слабо охнул, а потом медленно покачнулся и начал оседать на пол. Пират отшвырнул его на стулья, следуя дальше.

Он не говорил ни слова, но даже Дафна, которая провела в его обществе вот уже больше недели, уловила отчетливое ощущение опасности. Она пригляделась к мужчине и почувствовала, как по спине бежит холодок — на секунду ей показалось, что его не скрытый глаз опасно блеснул алым цветом. Она моргнула чтобы убедиться, что зрение ее не подводит, но мираж уже рассеялся.

Кук медленно поднялся: она отметила, что он держит свою руку под курткой. Когда он достал ее, глаза Дафны расширились от ужаса — он направлял на Пирата большой черный пистолет. Она такие видела только на картинках в книгах, и не сильно верила в их существование — разве магглы могли изобрести что-то, что могло разить так же, как мощь волшебной палочки?

— Крутой значит, да? — проговорил Кук; пистолет в его руке щелкнул, и Дафна вжала голову в плечи. — Я тебе сейчас покажу, кто крутой!

Дальше ей почудилось, что время замедлилось, растягиваясь, чтобы вместить все события в одну секунду. Пират кинулся на Кука, одновременно уводя его руку куда-то вверх. Оглушающе прогремел выстрел — прямо над ее головой разбился светильник, брызнув тысячей осколков. Выбежала Сьюзен из подсобки, вскрикнула, но очень быстро пришла в себя — она достала из передника серебристую коробочку, прислонила к уху и что-то торопливо в нее заговорила. Пират и Кук упали в проход, а пистолет отлетел на стол — он прокатился по столешнице прямо к Дафне и она, несколько мгновений зачарованно на него смотрев, зачем-то схватила предмет и спрятала его под куртку, затолкав за пояс джинсов. Такая вещь могла ей пригодиться…

Она очнулась от потрясения только тогда, когда Пират схватил ее за ворот куртки, хорошенько встряхнул и потащил к выходу из кафе. К ним так никто и не подошел — ни для того, чтобы разнять, ни для того, чтобы помешать уйти, несмотря на то, что официантка Сьюзен надрываясь, кричала:

— Остановите его! Остановите! Он убил моего брата!

Стоило двери за спиной Дафны захлопнуться, она не смогла сдержать интереса:

— А ты?..

— Ты же знаешь, что нет, — он понял ее без слов.

Не оборачиваясь, Пират быстро и уверенно направлялся к черной машине, что стояла на обочине. Водитель, который поджидал их, показался Дафне неприятным: почему-то ей подумалось, что с этим магглом их еще ждут проблемы. И оказалась права. Наверное, потому что уже успела привыкнуть, что все магглы, с которыми ей пришлось столкнуться за несколько последних дней, были источниками неприятностей.

Он наблюдал за происходящим в забегаловке через витражное окно и теперь отказывался везти их. Прищурившись, он заявил, что он хочет в три раза больше, чем предложил ему Пират — почувствовал их безвыходное положение.

— Вы же знаете, что это последние, — напряженно ответил тот. Дафна поняла, что найти того, кто их отвезет, было не просто — шанс, бывший единственным, теперь стремительно ускользал из рук.

Водитель только равнодушно пожал плечами.

— Тогда ничем не могу помочь. Я и так сильно рисковал, соглашаясь, а после того, что ты тут устроил, я рискую втройне.

Пират вздохнул и стал стаскивать с плеч рюкзак. Дафна уже знала, что за этим последует — ему придется отдать что-то из ее вещей. Она зажмурилась, отгоняя непрошенные слезы: хоть она и сама хотела продать эти украшения, ей было жалко их — некоторые из них она сильно любила, а с какими-то были связаны теплые воспоминания.

Пират выудил из глубины сумки серебряный браслет с крупными изумрудами, и Дафна еле сдержалась, чтобы не выхватить его из длинных худощавых пальцев водителя, который оценивающе разглядывал камни. Те приглушенно сияли — в том, что они настоящие, водитель, похоже, не сомневался, поэтому приглашающе махнул рукой. Забравшись в машину, они с облегчением вздохнули, но, как оказалось, ненадолго. Поездка продлилась не больше получаса, теперь же, почувствовав полицию, маггл упорно не собирался везти их дальше. Он все стоял на обочине и ждал, когда они покинут автомобиль.

— Может быть, есть другая дорога? — спросила Дафна с надеждой. — Может быть, можно как-нибудь объехать их?

— Дорога одна, — неохотно отозвался водитель. Было видно, что он порядком устал от их общества. — Она ведет в город, а уж там я вместе с вами не покажусь, увольте.

Дафна молчала, обернувшись к окну — на улице начал накрапывать дождь и по стеклу пробегали тонкие кривые дорожки воды. «Что же теперь будет?» — подумала она с грустью. Опять придется идти пешком, теперь скрываясь не только от волшебников, но и от маггловских полицейских?

— Дальше поедете без меня, — нарушил тишину Пират. Дафна посмотрела на него с недоумением — что он задумал? — Притормозите через пару миль. Я дойду пешком.

Она не успела опомниться, как дверца уже захлопнулась. Водитель выругался, но через секунду послышался шум мотора. Задумка ее спутника была проста и ясна — наверняка он решил, что будут искать человека в маске, или человека в маске, вместе с девушкой. Но вот одна девушка вряд ли кого-то заинтересует. Она на всякий случай распустила волосы, которые были стянуты в тугую косу, хотя, едва ли кто-то из кафе запомнил какая у нее была прическа.

Дафна закусила губу. Что, если Пирата все же поймают? Думать о плохом не хотелось, но все же… Водитель ворчал о том, что следовало стребовать с них еще парочку побрякушек, но Дафна не прислушивалась. Больше всего почему-то ее волновала безопасность Пирата — даже не собственная. Это осознание заставило Дафну вздрогнуть: неужели она действительно за него переживает? Но уже вскоре пришло успокоение — если с Пиратом, который забрал себе ее палочку и средства к существованию, что-то произойдет, тогда у нее точно будут серьезные проблемы. В этом, вероятно, и крылась причина.

Они неспешно объехали три автомобиля и тут же были остановлены человеком в форме. Водитель открыл свое окно, и недовольно спросил:

— В чем дело?

— Сэр, предъявите документы, — попросил стальной голос.

Маггл-водитель что-то проворчал себе под нос, но протянул несколько бумажек полицейскому. Пока тот изучал документы, второй человек — наверное, его напарник — посветил в салон фонарем и увидел ее.

— Ваши документы, мисс.

— Я оставила их дома, — ответила Дафна, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Ей удалось справиться с собой, и она спросила с вызовом: — Я полагаю, это не преступление?

Ей не ответили. Луч фонаря задержался на ее лице, и она зажмурила глаза от яркого света. Несколько секунд полицейский изучал ее, но, вероятно, не нашел к чему придраться. После просьбы открыть багажник и его проверки, им разрешили ехать дальше.

Дафна внутренне ликовала, несмотря на безрадостное бурчание водителя. Тот был недоволен — зажигалка отказывалась работать, и он возмущался, что придется ждать спутника Дафны без возможности покурить. Но Пират снова смог удивить. Стоило машине остановится, он неспешно поднялся на обочину.

— Как это ты так быстро? — водитель даже забыл про неработающую зажигалку. — Летел что ли?

— Почти, — кратко ответил Пират, устраиваясь на сиденье.

Дафна смотрела на него с прищуром. Едва ли он действительно мог так быстро пройти несколько миль, даже пробежать их было бы проблематично! Когда машина остановилась, он уже был на месте. Может быть, он аппарировал? Она помотала головой, отгоняя догадку — во-первых, необходимо знать точные координаты, во-вторых, магией он не пользуется, так с чего бы ему теперь начинать? Она вздохнула и прислонилась лбом к стеклу. Вскоре ей стало тяжело так сидеть: она откинула голову на сиденье, и, убаюканная стуком дождя, шумом колес и тихой музыкой, которая неспешно лилась из приемника, задремала.

Пират разбудил ее на рассвете. Небо еще покрывали чернильные разводы, которые, впрочем, спешили раствориться в преддверии нового дня — на востоке горизонт был светлым и ясным. Водитель напоследок заявил:

— Не мешало бы подкинуть еще деньжат, — в его глазах Дафна уловила алчный огонек и поморщилась. — Мне с вами пришлось жизнью рисковать, вообще-то.

— Не преувеличивали бы вы свои заслуги, — посоветовала Дафна, хлопая дверью.

— Сдам я вас копам, так и знайте, сдам, — донеслось до ее слуха из удаляющегося автомобиля. Она устало вздохнула — сил, на то, чтобы бояться, не было. Ночь, проведенная в машине, нисколько ей не помогла: до сих пор она чувствовала себя измотанной и физически, и морально — после драки в кафе.

— Сдаст? — спросила она Пирата, который неспешно приближался к небольшому домику — копии своих соседей.

Она осмотрелась. Район был не бедным — об этом свидетельствовали ухоженные лужайки и тротуары, ровные аллеи, чистые новенькие изгороди. Жители городка еще не проснулись, поэтому никто не мог бы стать свидетелем их появления — она бы и сама нежилась в постели в такой ранний час.

— Не думаю. Скорее будет жаловаться на то, какие мы жадные и неблагодарные преступники, — отозвался Пират. А потом, без перехода требовательно заявил: — Пистолет отдай.

Дафна отвернулась в сторону, упорно изучая табличку на здании, к которому они направлялись. Название улицы показалось ей незнакомым — вряд ли приходилось раньше бывать здесь. Она почувствовала странное смущение, будто он поймал ее на месте преступления, но не спешила сознаваться в содеянном.

— Какой пистолет? — невинно спросила она, делая от него шаг в сторону и продолжая прятать глаза.

— Который у тебя под курткой.

Дафна вздохнула. И когда он только успел заметить? Когда она забрала вещицу себе, он вроде валялся на полу с Куком…

— Не отдам, — ответила она, борясь с желанием показать Пирату язык. — Это я его нашла. Где это мы? — поспешила она перевести тему. — Что это за место?

Мужчина вздохнул, но не сделал ни единой попытки отобрать у нее оружие. Это внушало оптимизм. Он замер на месте, любуясь рассветным небом, а потом бросил:

— В Литлл-Уингинге.

Вниз Дафна спустилась только к вечеру: долго стояла, облокотившись на перила и рассматривая Пирата, который ножом вырезал на косяке двери таинственные символы, заглядывая в свою книгу. Она даже приподнялась на носочки, вытянувшись, как струна, чтобы тоже узнать: что же написано в таинственной книжке? Увы, перед ее взглядом открылись только пустые, чуть желтоватые страницы. Наверное, они все же были как-то зачарованы — скрывали написанное от чужих глаз.

Она смогла разглядеть четыре руны, которые были вырезаны в два столбика в самом уголке косяка. Пирату, обладателю небольшого роста, пришлось встать на табурет, чтобы легко справляться с работой. У нее даже скользнула шальная мысль подкрасться к нему и пощекотать, и она, представив это зрелище, захихикала, прикрывая рот ладошкой.

Заставив себя перестать смеяться и натянув на лицо самое серьезное выражение, она подошла ближе. Мужчина как раз закончил свою работу и теперь придирчиво оглядывал результат. Дафна, стоя прямо за ним, пару раз кашлянула, желая обозначить свое присутствие, но не была удостоена даже его взгляда. Похоже, он знал о том, что она находится рядом с самого начала.

— Зачем это? — она небрежно махнула рукой на руническую вязь, не сводя взгляда с книги, которую он держал в руке.

Ей вдруг вспомнился шестой курс. Они сидели на трансфигурации, изредка делая попытки записывать лекцию старухи МакГонагалл. Панси рассказывала что-то о Драко — она снова была обеспокоена его поведением. Дафна рассеянно кивала: слушать о Малфое постоянно было просто невыносимо, но обижать подругу ей не хотелось. Внезапно глаза Панси блеснули хитрецой. Взмах палочки — и у Паркинсон в руках розовый блокнот с кучей наклеек и фенечек: прямо перед ними сидела гриффиндорская дурища — Лаванда Браун, которая даже не заметила пропажи из своей сумочки.

Вечером они долго читали записи Браун о рыжем Уизли и смеялись в голос. А ведь сначала страницы дневника показались Дафне пустыми и безынтересными. Ровно до того момента, пока Панси не прочитала заклинание. Вспомнить бы только какое…

Пират, заметивший ее взгляд, резко захлопнул книжечку и сунул ее в карман. Его грубые действия сопровождались молчанием — Дафна даже закатила глаза в ответ: они же уже прошли эту стадию! Он последовал на кухню, подхватив табурет. Там он бросил единственную фразу:

— Защита.

Потом, немного помолчав, добавил:

— Есть хочешь?

Дафна покачала головой. Сейчас ее занимали совершенно другие мысли. Замерев в дверях, она продолжила допытываться:

— Защита от кого?

Пират смерил ее взглядом, в котором она уловила недовольство. Дафна отметила, что сегодня он был особенно мрачен — по сравнению с последними днями. Это удивляло и настораживало. А еще пугало: что, если он что-то задумал? Пока у нее не было оснований доверять ему. Что, если его обещания помощи — только инструмент управления ею?

— Защита от кого? — повторила Дафна, повысив голос.

— От магглов, — устало пояснил он. — Появление в этом доме кого-то не должно привлечь их интереса. И от некоторых существ.

Он отвернулся, налил в чайник воды из-под крана, устроил его на подставке и включил. Крохотная кнопка заалела под его пальцами. Пирата она уже не интересовала — он проверял содержимое полок. Дафна поняла, что этим жестом он хотел показать, что разговор окончен. Как жаль, что она сама так не считала.

— А от волшебников? — спросила она, пока он открывал дверцу белоснежной громады. Она наконец вспомнила название — холодильник. — Разве нам не нужно защититься от волшебников?

— Если не колдовать, они не заинтересуются этим местом, — бросил он, продолжая стоять к ней спиной. Когда Пират все же повернулся, в его руках было большое красное яблоко, которое он и протянул ей. Дафна протянула свою руку к его, как бы невзначай дотронувшись до пальцев мужчины, наблюдая за его реакцией — он только отвел свой взгляд.

Это здорово злило. Дафна вспомнила, как он прикасался к ней, вспомнила поглаживания большого пальца о свою ладонь, вспомнила их разговоры и злилась. Неужели он опять решил закрыться от нее? Или может быть — от внезапной догадки ей стало даже обидно — это он ей не доверял? Решив проверить свое предположение, Дафна предложила:

— Если бы ты отдал мне волшебную палочку, я бы могла поставить несколько защитных заклинаний. От волшебников, я имею в виду, — пояснила она.

— Если не колдовать, они не заинтересуются этим домом, — повторил он, подтверждая ее догадку.

Она выдвинула стул, провела по сиденью ладонью, смахивая пылинки, и села, стараясь, впрочем, не касаться стола — заметный слой пыли был куда больше, а мараться не хотелось. Утром, когда Пират отыскал ключ от дома где-то за наличником окна, и они зашли внутрь, единственное, о чем она думала — теплая постель и крепкий сон. Теперь же, внимательный взгляд отмечал детали: пыль на поверхностях, плотно закрытые окна, затхлость и спертость воздуха. Это навело ее на мысль, что дом давно был заброшен и находился в запустении.

Яблоко, которое сжимало ладонь, было свежим и блестящим. Значит, мужчина уже успел покинуть дом, пока она спала — как минимум, для того, чтобы сходить за продуктами.

— Чей это дом? — спросила Дафна, даже не заметив, что повысила голос.

— Мне приходилось тут бывать, — отозвался Пират. Она прищурилась, глядя на мужчину — он явно пытался уйти от ответа.

— И хозяева, конечно же, не будут против нашего присутствия, — продолжала она наседать.

— Теперь уже никогда не будут против.

Захотелось закричать на него, подбежать и ударить, на худой конец, кинуть в его равнодушное лицо яблоком, но она сдержалась. Она посмотрела на алый фрукт, зажатый в ладони и все же поднесла его ко рту: она просто не знала, что сказать, поэтому постаралась избежать неловкой паузы. Дафне не хотелось ругаться, хоть изначально, еще проснувшись, она испытала это желание.

Первое, что она сделала, повинуясь порыву, когда только открыла глаза — сунула руку под соседнюю подушку. И вздохнула с внезапным облегчением: пальцы почувствовали холод металла, а значит, пистолет был все еще при ней. Пират оставил ей его. Что это значило — доверял, не боялся, не рассматривал ее как серьезного противника?

Дафна вытащила из-под подушки пистолет и начала разглядывать его при свете. Он был довольно большим и тяжелым. Ствол был гладким, будто отполированным. При ближайшем рассмотрении сбоку она смогла найти затертую надпись — буквы по краям отсутствовали; она сделала вывод, что пистолет был очень старым, впрочем, его не оставляли без ухода. Чуть дальше, на ребристой рукоятке обнаружился вензель — узкая и вытянутая буква «F» и наложенная на нее, словно приплюснутая «N». Она направила пистолет на одну из фотографий на стене, держа его двумя руками, но, вспомнив громкий звук выстрела, воспользоваться не решилась.

Комната, в которую ее определил Пират, была, по всей видимости, хозяйской спальней. Изучив помещение, Дафна не нашла ничего необычного — мебель в светлых оттенках, большая кровать, пушистый ковер на полу, салфетки на комоде и тумбах. Постельное белье, портьеры и салфетки давно потеряли свою свежесть — они были посеревшими и немного неприятными на ощупь. Было похоже, что это место давно покинуто людьми. Что же заставило их уйти и никогда не вернуться?

Пистолет она не стала держать под подушкой. В шкафу обнаружилась одежда на плечиках и несколько стопок с постельным бельем. Дафна затолкала руку в середину стопки, между плотными слоями ткани, и устроила оружие около задней стенки. Снаружи ее вмешательство было незаметным, и она удовлетворенно кивнула, прикрывая дверцу.

Следующей целью стали фотографии на стене. Рассматривая их, стало понятно, что здесь жили трое — сухопарая блондинка с вытянутым лицом и поджатыми губами, полный мужчина — лицо его было большим и раздутым, с маленькими пронзительными глазками и парень — вероятно их сын, не уступающий размерами своему отцу. Дафна поморщилась. Семейство выглядело неприятно, отталкивающе. Едва ли она захотела бы встречаться с ними.

— Нужно прибраться здесь, — голос Пирата вырвал из раздумий, и Дафна вздрогнула. — Я думаю, мы здесь надолго задержимся.

* * *

Уборка заняла у них весь следующий день. Сначала Дафна хотела с возмущением отказаться от этой затеи — подумать только, ее, Дафну Гринграсс, заставляют убираться в каком-то маггловском доме! Но потом пришла мысль, что лучше не злить Пирата, поэтому, она ответила покорным согласием. Они почти не разговаривали. Чувствуя его холодность и отчужденность, которые превратились в самый настоящий барьер между ними, Дафна не спешила докучать ему своими вопросами, а он чувствовал полный комфорт в тишине.

Наверху обнаружилось еще две комнаты: одна из них была увешана замками и — это не было неожиданностью, но раздражало — оказалась закрытой. Значит, у него все еще есть какие-то секреты, так тщательно скрываемые от нее. Внизу, помимо кухни, присутствовала гостиная и гостевая спальня. На каминной полке в гостиной Дафна увидела фотографии все тех же магглов. Кто же они такие? И какое отношение к ним имеет Пират?

Следующим утром ее ждало еще одно удивление — мужчина пропал. Она немного походила по комнатам, проводя пальцами по древесине мебели и рассматривая фарфоровые статуэтки, подергала закрытую дверь его спальни, спустилась на кухню. Здесь наступил неожиданный ступор: пользоваться маггловскими предметами ранее ей не приходилось, и сейчас они даже немного пугали ее. Дафна медленно приблизилась к чайнику — бока его были еще теплыми, поэтому пришла догадка, что Пират ушел совсем недавно и возможно скоро вернется.

К вечеру стало понятно, что предположение было ошибочным. Пират не появлялся, и ее временное затворничество наводило скуку и уныние. Магглы, жившие здесь, по всей видимости не были любителями чтения — во всем доме ей удалось найти с десяток книг, несколько школьных учебников и тетрадей, принадлежавших какому-то Дадли Дурслю, в одной из комнат, да стопку журналов, посвященных уходу за домом и садом. Фамилия Дурсль показалась знакомой, и Дафна еще долго сидела на кровати, пытаясь вспомнить, где она ее слышала. Неужели эти магглы все же были связаны с ее миром, миром магии?

Журналы не вызвали у Дафны интереса. Мельком пролистав их, она заметила одну странность: самый свежий из них был выпущен четыре года назад. Решив разобраться с этим позже, она отправилась в гостиную. Она приблизилась к каминной полке и долго разглядывала лица хозяев дома, облаченные в серебристые металлические рамочки. Дафна силилась увидеть в них знакомые черты, хоть один намек на то, откуда она могла знать их фамилию, но, увы, не преуспела в этом.

Похоже, чтение магглам заменял огромный телевизор (Пират напомнил ей название накануне и даже показал, как им пользоваться, но Дафна не рискнула попробовать). Приходилось бесцельно слоняться из одной комнаты в другую, жевать яблоки и печенье, разглядывать фотографии и инспектировать содержимое шкафов, которое, впрочем, не вызывало особого интереса — немного одежды и несколько сервизов.

Спустя несколько часов было принято решение выбраться на улицу. Она подергала входную дверь, которая собиралась стоически выдерживать силу ее напора, мысленно наслала на Пирата несколько ужасающих несчастий, а потом снова отправилась на кухню. Еще вчера, после того, как они проветривали дом, она оставила окно немного приоткрытым — между створкой и подоконником оставалась небольшая, незаметная щель. В щель она вставила небольшую деревянную лопаточку и, используя ее как рычаг, приподняла створку.

Впервые за несколько дней она порадовалась, что питалась так плохо. Вынужденная диета пошла на пользу — образовавшаяся щель была ровно такой, чтобы она смогла пролезть на улицу, хоть и не без труда. Дафна забралась на стол и протиснулась в окно — снаружи дом опоясывал поребрик фундамента, на который она и опустила по очереди ноги, после чего спрыгнула на землю. Замерев на месте, она прислушалась к ощущениям. Похоже, руническая защита не имела над ней никакой власти — Дафна спокойно, не торопясь обошла дом по периметру, осмотрела сад, который был запущенным и заросшим сорняками. Потом отправилась к дороге и беспрепятственно вышла за пределы забора. Это было хорошим признаком: если Пират не заметит, что окно не закрыто до конца, она сможет в любой момент покинуть дом.

* * *

Он появился следующим утром — на маленьком гвоздике перед дверью висел его кулон. Дафна, не найдя Пирата в доме, выглянула в кухонное окошко, которое выходило во внутренний двор и не ошиблась. Он сидел по-турецки прямо на траве и точил нож. По спине пробежал холодок: Дафна узнала это лезвие — когда-то мужчина именно им лишил жизни медведя, и теперь она стояла, не в силах отвести взгляда от открывшегося ей зрелища.

Руки его двигались споро и размеренно; он до боли напоминал отца, который ежегодно готовил свой клинок перед охотой. Она смотрела на его движения неотрывно, словно зачарованная: блестящее стальное лезвие сверкало, искрилось в лучах утреннего солнца. Сам мужчина был сосредоточен и полностью поглощен своей работой. Она заметила, что на его левое предплечье наложена повязка и удивилась — ранее ее не было, совершенно точно не было!

Он внезапно оторвался от ножа, поднял голову, глядя прямо на нее через окно, отчего Дафна стушевалась и скрылась от него за шторой.

— Дура, — буркнула она себе под нос смущенно. — Подумаешь, посмотреть уже нельзя.

Но, несмотря на собственные же слова, выглянуть в окно она больше не осмелилась.

Пират появился на кухне через несколько минут. Не удостоив ее взглядом, он принялся готовить завтрак. Дафна смотрела в пол, смаргивая вдруг подступившие злые слезы. Ну почему, почему он снова не замечает ее? Почему он относится к ней как к пустому месту? Колкая обида, казалось, сдавливала грудь, мешая спокойно дышать — каждый вздох становился каким-то рваным глотком воздуха.

— Где ты был? — спросила она, чувствуя, что голос предательски дрожит.

— Не думаю, что тебя это касается, — отозвался он, не прерывая своего занятия — на сковородке поджаривался бекон, а Дафна, хоть и почувствовала аппетитные ароматы, совершенно не ощущала голода. Ее угнетала его отчужденность.

Она побарабанила пальцами по столу, собираясь с духом.

— И все же? — продолжала она. — Что у тебя с рукой?

— Мы договаривались, что ты не задаешь вопросов, — резко ответил он.

Слова били наотмашь, как хлёсткие пощечины. Она резко вскочила со стула и побежала наверх, в свою комнату, где упала на кровать и все-таки не смогла сдержать себя. Дафна плакала тихо, практически беззвучно, чувствуя, как слезы катятся по щекам. Такое отношение к ней казалось несправедливым и почему-то сильно задевало. Разве после их договора все не должно было измениться? Разве все не должно быть по-другому?

Постепенно обида сменилась апатией. Она смотрела перед собой — в потолок, изучая мельчайшие трещинки на белом фоне, и пыталась понять: чем же вызвана его холодность? Сначала она подумала, что он просто мстил ей — да, мстил: за то, что произошло на заправочной станции, за то, что ему теперь возможно придется скрываться от маггловской полиции. А потом вдруг пришло озарение — осознание, которое подтолкнуло ее вскочить с кровати и спуститься вниз, чтобы высказать Пирату все, что она о нем думает.

— Знаешь, это было очень подло, поступать так, как поступил ты! — выплюнула она, глядя взглядом полным ненависти на него.

Дафна замерла в дверях гостиной, он же сидел на диване, глядя в свою книгу и делая какие-то пометки на чистом листе. Ей показалось, что он перерисовывает план здания — несколькими штрихами, схематически. Разглядеть план в подробностях не получилось: Пират проворно перевернул его, скрывая от ее взора.

— Что опять пришло в твою голову? — как-то устало спросил он.

Дафна сжала кулаки. Она была полностью уверена в своей правоте и сейчас горела желанием ее доказать. Ее подгоняла обида — обида на то, что он отгородился от нее своим молчанием, обида на то, что опять запирал ее в доме и пытался что-то скрывать от нее, обида на то, что в конце концов, не пришел и не извинился сегодня утром!

— Ты сказал, что поможешь мне! — прошипела она, прищурив глаза. — Я решила, что все изменилось, что мы теперь с тобой напарники! А ты ведешь себя как настоящая свинья!

Все ее слова словно разбивались о его равнодушие. Он совершенно не воспринимал ее всерьез: осознав это, Дафна устало опустилась на диван рядом с ним и спрятала лицо в ладонях. Находиться рядом с ним было просто невыносимо!

Он мягко убрал ее руки и, дотронувшись до щеки, повернул ее лицо к себе.

— Не думаю, что встречал когда-либо таких вздорных и заносчивых девиц как ты, — проговорил он.

Его голос прозвучал неожиданно тихо — или это только ей так показалось? — а ладонь была горячей. Дафна ощутила жуткую растерянность и жгучий стыд: теперь ее желание скандалить с ним казалось каким-то детским и глупым.

— Я всегда выполняю свои обещания, — заверил Пират. — Но сначала мне нужно закончить одно дело.

— Еще одно обещание? — шепотом спросила Дафна. Почему-то, в этот момент все мысли улетучились у нее из головы, сосредоточившись лишь на одном — его прикосновении. Он так и не отвел свою руку от ее щеки, и теперь кожа под пальцами горела, как от огня. Дафна смущенно отвела глаза, сама не понимая, что вызвало у нее такую реакцию. Разве всего несколько дней назад этот человек не был ей отвратителен?

— Что до остального, — добавил он сухо. — Ничего не изменилось.

Он отстранился и вышел из комнаты своей пружинистой походкой, оставив ее одну — разбитую, потерянную в своих чувствах и испуганную.

* * *

Дни тянулись друг за другом медленно и размеренно — они напоминали Дафне одинаковые бусины, нанизанные на одну нитку. Атмосфера отчужденности, вечного холода и молчания захватила дом. Дафна практически заставляла себя выходить из комнаты — для того, чтобы спуститься на кухню или в уборную. Иногда она сидела в гостиной, долго и бездумно переключая каналы телевизора: она все же научилась пользоваться этим маггловским изобретением, но старалась делать это в то время, когда Пират отсутствует.

После их последнего разговора ее посетила мысль сразить мужчину его же орудием. Она решила упорно игнорировать Пирата, вынудить его первого подойти к ней, заговорить, но совершенно не преуспела в этом — тот чувствовал себя совершенно комфортно без ее общества, и это было еще одни поводом для злости. Дафна с трудом справлялась со своими эмоциями, едва сдерживала себя. Напряжение нарастало с каждым днем; временный штиль, в котором они пребывали, предшествовал серьезной грозе — и она была совершенно неизбежной.

Дафна очень гордилась собой за то, что продержалась целых пять дней, но после того, как Пират опять пропал, оставив ее одну, она решила устроить мужчине скандал. Вынужденное затворничество накаляло ситуацию еще сильнее. Ранее ей никогда не приходилось чувствовать себя пленницей в четырех стенах дома, никто не ограничивал ее свободы, она не сидела, изводя себя мыслями о будущем, которое было неясным, туманным и неизвестным.

Он отсутствовал совсем недолго — ушел в ночь, и появился вечером следующего дня, когда сумерки спустились на Литлл-Уингинг. Дафна наблюдала за его появлением из окна своей спальни на втором этаже. Заходить в дом он не спешил: сначала разжег на заднем дворе костер и сжег в нем свою куртку — Дафне показалось, что она была заляпана чем-то бурым. Она испуганно отшатнулась от окна, заметив пятна, похожие на кровь, впрочем, это не остановило ее. Тревога, раздражительность и постоянные ожидания слишком долго копились в ней.

Услышав, как хлопнула дверь, она сбежала вниз — на пороге им пришлось столкнуться лицом к лицу. При одном взгляде на него к горлу подступила тошнота: оказалось, что не только его куртка была замарана — руки мужчины сплошь были покрыты чем-то грязно-бурым, несколько капель виднелось на его шее и маске. Дафна упорно заставляла себя думать, что это не кровь, но воображение подсказывало обратное.

Он взглянул на нее вопросительно, но ничего не сказал.

— Я хотела, — пробормотала она, стушевавшись — все мысли словно куда-то испарились из головы. — Ты должен вернуть мне мои вещи! — выпалила она.

Пират приподнял бровь, будто в немом вопросе, словно говоря ей — продолжай.

— И я не могу все время сидеть взаперти! — воскликнула она. — Я же не пленница тебе! Неужели ты не понимаешь, что это просто невыносимо? Мне невыносимо здесь находиться! Ты постоянно куда-то уходишь, а мне приходится сидеть здесь, в этом ненавистном доме! Почему мне тоже иногда нельзя выходить на улицу, хотя бы ходить в магазин?

Ее совершенно бесцеремонно отодвинули с прохода. Он пошел в ванную комнату, а Дафна, возмущенная, последовала за ним.

— Ты не собираешься мне отвечать? — крикнула она ему в спину.

— Сама не догадываешься почему? — глухо бросил он, не поворачиваясь. Плечи его была напряжены, словно он все время ожидал удара, и это рождало в голове странные мысли. — Это ответ на твой вопрос.

Дверь захлопнулась прямо перед ее носом. Она несколько раз пнула деревянное полотнище, вымещая злость, однако, услышав шум воды поняла, что это не принесет никаких результатов. Нужно было предпринять что-то более радикальное.

В день, когда он опять испарился из дома, Дафна растянулась на диване, решив посмотреть телевизор — глупые маггловские ток-шоу и сериалы не вызывали особого интереса, но, по крайней мере, помогали немного скоротать время.

Первое удивление, которое она испытала, увидев яркие картинки на экране, давно прошло. Она все больше привыкала к предметам маггловского быта, пользуясь ими автоматически. Наверное, нахождение в этом доме могло бы стать для нее маленьким опытом перед жизнью в мире магглов, однако, ее злость и раздражительность не давали этого осознать.

Все больше вопросов вызывал Пират. Дафна внутренне содрогалась, думая, что он покидает их убежище, чтобы творить какие-то темные делишки — забинтованная рука и пятна крови (хоть Дафна и пыталась себя убедить, что это была не кровь) были тому подтверждением. Однако, вопреки здравому смыслу, она не желала покорно ждать, пока он соизволит начать общаться с ней и вести себя так, как ей хотелось. Дафна уже знала, что пока Пират не пытается показаться угрюмым или зловещим, он может вести себя как нормальный человек. И осознание того, что он вновь отдалился от нее, угнетало.

Ладно, пусть он ведет себя как последний ублюдок, пусть обращает на нее внимание не большее, чем на табурет, но разве у них нет договоренности? Разве она не согласилась отправиться с ним сюда добровольно? Это означало, что он должен вернуть ей вещи и начать отвечать на вопросы! Дафна кивнула своим мыслям, полностью уверенная в их правоте.

Происходящее на экране привлекло внимание. План сформировался в голове практически моментально: она добьется своего любой ценой!

Ждать Пирата пришлось долго. На этот раз он появился на рассвете и Дафна, проснувшаяся от открывающегося замка, поняла, что пока сидела на лестнице, ожидая его, задремала. Она обругала себя за оплошность и поднялась на ноги, зевая.

Когда дверь распахнулась, и ничего не подозревающий Пират зашел домой, на него было направлено дуло пистолета.

Конечно, в ее мыслях все было совершенно не так. Перед тем, как решиться, Дафна много раз прокрутила в голове эту сцену — пальцы ее в это время скользили по ребристой рукоятке, подушечки изучали ромбовидный узор, а взгляд блуждал по цветочным линиям светлых обоев спальни. Она несколько раз взвесила пистолет в руке, словно пытаясь привыкнуть к нему, совсем как к волшебной палочке когда-то. И, несмотря на то, что все реплики давно были заготовлены — как перед ответственным экзаменом, она все равно сомневалась.

Пират вошел, аккуратно притворив за собой дверь, и прислонился к ее досчатому полотну. На нем была линялая рубашка голубого цвета, который в полумраке смотрелся совсем блеклым. Не разрывая их зрительного контакта, он стал аккуратно подворачивать мягкие тонкие рукава до локтей. Голова его была немного запрокинута, глаз же наоборот смотрел на нее сверху вниз, словно в попытке подавить ее, заставить отступить от задуманного. Дафна почувствовала, как пистолет мелко дрожит — дрожали ее руки, но она поспешла уверить себя, что это только от тяжести металла.

Неизвестно, сколько они так стояли, разглядывая друг друга — ей показалось, что прошло несколько долгих минут, прежде чем он заговорил:

— Решила убить меня? — в его голосе не было ни капли удивления. — Попробуй. Может, хоть у тебя получится.

Отстранившиь от двери, он двинулся к ней — медленно, шаг за шагом неумолимо приближаясь к лестнице. Когда между ними осталось не больше двух шагов, он остановился. Дафна стояла на второй ступеньке, и ему пришлось поднять взгляд, чтобы продолжить ее гипнотизировать.

— Я всего лишь хочу получить назад свои вещи, — тихо ответила она, стараясь, тем не менее, чтобы ее голос звучал твердо. Дуло пистолета смотрело в ворот рубашки, прямо между его ключиц.

— А что ты будешь делать, если не отдам? — спросил он с интересом.

Еще несколько минут назад она казалась себе сильной и даже пугающей; сейчас, рядом с ним, совершенно стушевалась. Она напряженно молчала, обнимая своими пальцами металлическую рукоятку, которая нагрелась от тепла ее рук. Дафна проглотила комок, внезапно вставший в горле, и уже открыла рот, чтобы ответить, но ее грубо перебили:

— Куда будешь стрелять? — раздался глухой шепот.

— Я... — начала Дафна, делая равнодушное лицо, но он снова не дал ей произнести ни слова.

— Чтобы наверняка, стреляй чуть ниже и правее. Или в голову. Так точно не ошибешься.

Она почувствовала, как густое напряжение, образовавшееся между ними, душит ее, словно едкий и ядовитый утренний туман. Вдохи стали тяжелыми и редкими, выдохи — короткими и отрывыстими, а капелька пота, выступившая на виске, медленно скатилась вниз, очертив ее скулу и оставив после себя тоненькую влажную дорожку. Его шепот был отчаянно громким в тиши дома, он словно отражался от стен, обретая силу и заставляя ее отстраняться назад. Отступать было некуда — позади нее была ступенька; необходимое усилие — поднять ногу, нашупать дерево подступенка и подняться — казалось просто неимоверным.

Она отвела глаза, когда он поднялся на одну ступень — в этот момент ноша стала невыносимой и Дафна невольно прижала к себе локти, согнув их. Теперь пистолет упирался прямо ему в грудь.

Их разделяло несколько дюймов.

— Только не промахнись, — его голова оказалась на одном уровне с ее — Пират шептал прямо на ухо. — Я могу и выжить, если попадешь в живот. И буду очень зол.

В этот момент она хотела развернуться и убежать, решив проиграть это сражение без боя. Но Пират задержал ее — его рука крепко стиснула предплечье, доставляя боль. Дафна почувствовала его горячее дыхание на шее, покрываясь мурашками, и дернулась, чтобы отстраниться, но он не позволил.

— Но можно ведь и не убивать, правда? — говорил он очень тихо. — Можно просто доставить ужасную боль. Для этого тебе нужно раздробить как можно больше костей. Стреляй в колено, — его рука скользнула по предплечью к кисти руки, опуская их вниз, заставляя направить дуло пистолета в том направлении, о котором он только что упомянул.

Взмокла спина — страх вернулся и с новой силой истязал ее.

— Бах! — внезапно громко сказал Пират.

Дафна вздрогнула и от неожиданно громкого голоса, от напряжения, снедающего ее, разжала пальцы. Пистолет выскользнул и с грохотом упал на ступеньку, рядом с ее ногой, которая только недавно перестала ее беспокоить. Оружие не задержалось на ступеньке, падая ниже, и, сделав несколько оборотов на паркете в прихожей, замерло. Она проводила его долгим, полным сожаления взглядом, понимая, что больше пистолет к ней не вернется и, осознав, что его рука больше не сжимает ее кисть, словно тиски, развернулась и побежала к себе

* * *

В постели Дафна провела весь день — она то смотрела куда-то в стену, изучая мелкую цветочную вязь, то начинала дремать, то и вовсе проваливалась в беспокойный сон. Она со страхом избегала своей участи, понимая, что такие ее игры Пират просто не должен оставить без своего внимания. Иногда Дафне приходила мысль, что она поступает неразумно и по-детски — утренний инцидент не был исключением, но уже вскоре направление рассуждений сменялось. В эти моменты она лежала сжимая кулаки; ее тревожил гнев, ее волновала обида — если она перестала быть его пленницей, так почему же он не изменит к ней своего отношения?

Оставшись в одиночестве, она постаралась успокоить эмоции и привести свои мысли в порядок, чтобы хоть как-то разобраться в происходящем.

«Первое: я до сих пор ничего не знаю о нем, — рассуждала она, наблюдая за тем, как тени в углах становятся глубже, захватывают все большее пространство комнаты в свое властвование. — Он преступник — скорее всего. Возможно убийца. Главное — он относится ко мне... — в этот момент она серьезно задумалась, пытаясь подобрать подходящее слово. — Ладно, пусть будет хорошо. Поправка: с сегодняшнего дня его отношение изменится...».

Она вздохнула и перевернулась на живот. Теперь она лежала, уткнув подбородок в скрещенные руки. Перед глазами простиралось деревянное изголовье кровати, покрытое бесцветным лаком, который облупился в некоторых местах. Было непонятно, почему Пират не может вернуть ей вещи и заставляет сидеть все время внутри дома, если их отношения стали более-менее нормальными.

«Второе: чей это дом? — продолжила она, протянув руку и попробовав сколупнуть немного лака с деревянной доски. Тот трескался и осыпался. — Не то, чтобы это было так важно, однако, хотелось бы узнать. Не похоже, что мы просто влезли сюда, как незванные гости. И третье: почему я вообще оказалась втянута в эту историю?».

Несколько острых частичек облезшего лака попали под ноготь и Дафна зашипела от боли, засунув палец в рот. На самом деле, непонятным было еще кое-что: он куда-то пропадал — этот раз был третьим. Незнание, неизвестность мучила ее почти так же сильно, как злость на Пирата. Где-то в глубине души Дафна понимала, что его дела ее совершенно не касаются, так же, как и то, что ей просто может не понравиться правда. Но привычка удовлетворять свое любопытство во что бы то ни стало все еще была жива в ней, и она не хотела так просто от нее отказываться.

Заслышав шаги прямо рядом с дверью, Дафна повернулась на бок, закрывая глаза и притворяясь, что спит. Она едва успела — уже через мгновение надсадно заскрипели дверные петли. Дафна старалась дышать тихо и размеренно, надеясь, что он поверит в обман, но ошиблась: или Пират почувствовал, что она не спит, или решил разбудить, но уходить он явно не спешил. На хлипкую деревянную тумбочку у кровати что-то негромко опустилось.

— Ты никому не сделаешь лучше, если будешь морить себя голодом, — сказал Пират.

Дафна вслушивалась в его голос, стараясь уловить в нем незнакомые нотки, но тон его был все также холоден и равнодушен, словно в насмешку над ней. Она сжала покрывало в руке, сминая плотную ткань, но ничего не ответила. Ароматные запахи еды вызвали в ней горечь: он заботится о ней, и все время заботился, а она только платит ему неблагодарностью.

— Почему я не могу получить свои вещи назад? — спросила она с отчаянием. — Я просто не понимаю! Почему ты не возвращаешь мне мою палочку, мы же уже все выяснили...

— Вот именно, — последовал ответ. — Мы все выяснили. Мы выяснили, что колдовство может привлечь ненужное внимание. Для этого тебе палочка?

— Да сколько можно! — воскликнула Дафна. — Я не собираюсь колдовать, понятно тебе? Я думала мы обо всем договорились, разве нет? Ни одного чертового заклинания не будет! Я просто хочу, чтобы моя волшебная палочка была со мной, мне так будет спокойнее!

— Если у тебя будет волшебная палочка, будет и искушение воспользоваться ей, — возразил Пират. — Ты же хотела жить в мире магглов? Привыкай! Потому что тебе придется отказаться от волшебства, чтобы тебя не нашли.

Она рывком села на кровати. Он все еще был в своей рубашке, которая, кажется, была несколько велика ему, как будто досталась с чужого плеча. Дафне захотелось возразить ему, начать спорить с ним — так, чтобы до хрипоты, убеждая в том, что она права. Но вместо этого она прищурилась и прошипела:

— Так было и с тобой, да? — в этот момент она хотела вложить в слова как можно больше яда. — Так от кого же ты прячешься, а? Уж наверняка не от родителей, которые хотят тебя выгодно выдать замуж. Не думай, что я ничего о тебе не знаю, — едко добавила Дафна.

Глядя на то, как он нахмурился, она позволила себе немного восторжествовать. Конечно, она блефовала, но именно это помогло ей вывести мужчину из себя, вторгнуться в его равнодушие. Дафна уже поняла, что утренняя выходка ее осталась совершенно безнаказанной и поэтому позволила себе немного расслабиться. Теперь Пират не казался ей таким опасным и угрожающим, как утром, поэтому, она чувствовала совершенную свободу в словах. И понимала, остановиться будет сложно.

— Это не твое дело, — резко сказал он.

— О, да, не мое. Учитывая, что ты таскаешь меня с собой почти месяц, меня это ни капли не касается, — сардонически пропела Дафна. И, не дожидаясь ответа, возмущенно добавила: — Мне надоело тут сидеть. Почему ты держишь меня взаперти?

— Потому, что я не хочу, чтобы ты в очередной раз влипла в историю, а мне пришлось разбираться! — прорычал мужчина.

От его напора Дафна даже отпрянула — кажется, это был первый раз, когда ей удалось его разозлить. Она кинула на него презрительный взгляд напоследок, и снова рухнула на кровать, отворачиваясь и показывая, что разговор окончен. Надоело, просто надоело!

— В следующий раз, когда захочешь кого-то пристрелить, хотя бы снимай с предохранителя, — донесся до нее звук его голоса, после чего послышались шаги, а дверь захлопнулась.

Подождав еще несколько минут, чтобы убедиться, что Пират больше не вернется, она осмелилась повернуться и изучить содержимое подноса, оставленного на тумбочке. На нем стояла тарелка с рагу, стакан с соком, несколько персиков и шоколадка. Единственное, что выбивалось из картины — пистолет, который чернел прямо посреди светлой пластмассы.

* * *

Ночью Дафна злилась, не понимая, на кого больше — на себя или на Пирата. Она силилась понять его — слова мужчины казались ей правдивыми и правильными. Она действительно верила в то, что Пират просто заботится об их безопасности, проявляет дополнительную осторожность — все для того, чтобы не столкнуться с лишними проблемами и сложностями. Именно так она думала, стоило ей поставить на свое место кого-то другого. Для себя подобную участь Дафна считала просто несправедливой.

«Да как он смеет? — возмущенно думала она. — Он не скрывая называет меня источником проблем!».

Такое суждение сильно обижало ее, тем более сейчас, когда они решили установить хрупкий мир. Для Дафны было совершенно очевидно, что возврат пистолета был каким-то хитрым ходом — возможно, он просто хотел показать ей, что не боится, а возможно, подкупить ее. В любом случае, она могла бы уверить Пирата, что это не сработало. Именно поэтому, сегодня Дафна сделает собственный ход. Не хочет возвращать ей палочку? Отлично! Но только тогда пусть не расстраивается, когда пропадет что-то из его вещей.

Ночью она спустилась вниз, делая вид, что ей понадобилось в туалет — на тот случай, если Пират не спит и заинтересуется ее действиями. Мужчины не было ни в гостиной, ни на кухне, а значит, он мог быть только в своей комнате. Дафна подкралась к двери, стараясь ступать как можно тише, и, воровато оглянувшись, стащила с гвоздика его амулет. Она ожидала, что этот небольшой камешек — сильный магический артефакт, поэтому взять в руки его будет не так-то просто. Впрочем, ничего необычного не произошло, поэтому Дафна, радуясь своей удаче, уже торопилась на кухню.

Пока Пирата не было, она дважды покидала дом и ходила в округе, стараясь, впрочем, несильно отдаляться от жилища и держать его все время в поле зрения — иначе можно было бы с легкостью заблудиться в незнакомой местности. Но на этот раз объектом ее интереса был задний двор. Все, что нужно было сделать — это немного разрыть землю клумбы и спрятать там кулон. Она знала, что Пират из своей комнаты не должен ее заметить — по ее расчетам, окно в той комнате, которую он занимал, выходило на шоссе, поэтому, Дафна была спокойна.

Земля была мерзлой и неподатливой, а работать в темноте было непросто. Когда глаза привыкли ко тьме, она заметила небольшую лопаточку и уже скоро ямка была готова. Дафна опустила кулон на дно безо всякого сожаления и угрызений совести — в конце концов, у Пирата было много шансов, чтобы пойти ей навстречу и выполнить ее просьбы. Она вернулась в свою комнату с довольной улыбкой. Можно было бы спрятать вещицу где-то в доме, но почему-то Дафна была уверена, что благодаря ее идее поиски его будут долгими, трудными и — хорошо бы — безрезультатными.

До следующего исчезновения Пирата прошло несколько дней. Все это время она не стремилась заговаривать с ним, только украдкой наблюдая за мужчиной. Казалось, он был обеспокоен, но ничего не сказал ей по поводу пропажи, несмотря на то, что Дафна несколько раз репетировала удивленный тон голоса и возмущение тем, что ее обвиняют в воровстве. Свободное время она проводила за книгами — обнаружила в нижнем ящике комода в спальне несколько любовных романов. В них не было особого смысла, впрочем, часы за чтением текли быстро.

Дафна думала, что Пират, как обычно, исчезнет на пару дней, поэтому совершенно не волновалась о нем. Да и были ли у нее поводы? Обида на его несправедливое отношение до сих пор была жива в ней и Дафна исправно подогревала ее жалостью к себе и своей сегодняшней жизни, не давала исчезнуть насовсем. Иногда, отрываясь от любовных переживаний героев, она даже думала, что будет совсем не против, если с Пиратом что-то случится, но уже вскоре запрещала себе так думать — все же, он сделал для нее больше хорошего, чем плохого, и это тоже необходимо учитывать.

После чтения историй, наполненных жарким шепотом, томными взглядами, страстными поцелуями и откровенными постельными сценами, Дафна тонула в ярких, сладких и тягучих, словано патока, снах. Она чувствовала, как ее бросает в жар, как от сцен, которые возникают в грезах, накатывает возбуждение — после любовных романов на ночь, Дафне часто виделось, что именно она — главная героиня. Но вот образ ее героя почему-то был нечетким, размытым и совершенно не запоминался, кроме одного раза: когда на мужчине была маска. Она проснулась смущенной и решила отказаться от чтения сомнительной литературы — лучше уж будет развлекать себя как-то по другому.

По-настоящему Дафна заволновалась на четвертый день отсутсвия Пирата. Его не было действительно долго — могло ли с ним случиться что-то серьзное? Мог ли он попасть в беду, или быть арестованым аврорами? Мог ли быть ранен или убит? Эти мысли не оставляли ее в покое. Если изначально она хотела потратить дни, когда он оставит ее одну, на побег из дома и изучение окрестностей, то теперь Дафна все свободное время проводила в гостиной, стараясь сидеть так, чтобы держать в поле зреня окно, которое выходило на шоссе, и не пропустить его появления. Однако Пирата все не было, и это рождало в ее голове мрачные мысли.

В его отсутствие она успела попробовать пользоваться плитой — очень неудачно, пряча брезгливость и неудовольствие прибралась в доме — с переменным успехом. Пытаясь отодрать со сковородки подгоревшую яичницу и протирая полки влажной тряпкой, избавляясь от пыли, она, сама того не желая, все время думала о нем — ей представлялись его действия, слова, которые он мог бы сказать ей. Что же могло так задержать его?

На пятый день Дафна решила, что ей необходимо открыть его комнату. Эта мысль совпала с тем, что в одной из тумб на кухне она нашла маленький топорик и поняла, что он мог бы прийти на помощь как нельзя лучше. Она решила проверить — взял ли Пират с собой рюкзак или оставил его в комнате. Мысли о том, что он может никогда не вернуться, она упорно гнала. В конце концов, он убил медведя, вооружившись одним только ножом, он не побоялся кинуться на человека с оружием в руках, сильно рискуя, это значило, что он-то точно не даст себя в обиду, разве нет?

Вооружившись топориком, Дафна поднялась наверх. На двери было два замка — врезной, вделанный в дверь, и навесной, небольшого размера, выглядивший совсем новым. Глядя на блестящий металл, Дафна решила, что Пират сам его поставил. Она несколько раз примерилась и обрушила лезвие топора прямо на изогнутую металлическую ручку замка. На нем, как впрочем и было ожидаемо, не осталось ни царапины, значит, нужно было действовать по-другому. Возможно, стоило попытаться разрубить косяк, избавившись от той части, в которую была врезана петля и блок второго замка.

Работа длилась несколько часов. Только избавившись от нескольких острых щепок, Дафна поняла, что просто так справиться с задуманным у нее не получится. Махать топориком, который, к тому же, оказался не слишком-то серьезным помощником, было непросто. Несколько раз Дафна спускалась на кухню, чтобы возвратиться с ножом и попробовать поколупать косяк лезвием. Впрочем, несмотря на ее усталость и злость, дело постепенно продвигалось. Она смогла расшатать древесину и вытащить петлю, на которой держался навесной замок. Этот успех придал ей сил — работа пошла быстрее и увереннее.

С врезным замком было все намного сложнее. Дафна смогла выдолбить кусок косяка, потратив на работу весь день — когда она все же проникла в комнату, за окном садилось солнце, а внутрь проникали последние его лучи, окрашивая пространство в алый цвет. Только сейчас она почувствовала, насколько устала: руки сильно болели, болела и спина, но Дафна понимала, что это только начало — завтра все будет намного хуже. Стараясь не обращать на это внимания, она осмотрелась.

Здесь ее ждало разочарование. В комнате не было ничего необычного — это помещение напомнило ей детскую в прошлом маггловском доме. Она заметила шкаф, письменный стол и кровать — обстановка была аскетичной и неуютной. Интересно, почему Пират выбрал именно эту комнату для себя?

Рюкзака нигде не было видно, зато на столе лежала газета. Дафна внутренне возликовала: даже с порога было видно, что это Ежедневный Пророк, а значит, она сможет узнать последние новости! Не сдерживая порыва, Дафна подбежала к столу и вцепилась в тонкие листы, вглядываясь в статью на первой полосе. Но постепенно, с осознанием прочитанного, ноги ее слабели, а руки начали мелко трястись.

Сердце, кажется, пропустило удар.

Третья жертва была обнаружена в маггловском Лондоне: сколько еще безжалостный убийца будет ходить безнаказанным и проливать волшебную кровь?

Утро 21 сентября началось для работников отеля "Хилтон" неприятно — ими было обнаружено тело Ричарда Мальсибера. Многие знают, что всеми уважаемый глава Департамента Международного Магического Сотрудничества предпочитал данное заведение Минестерству Магии для проведения дипломатических переговоров со своими иностранными коллегами, однако, вчерашняя встреча со своим итальянским визави стала для него последней. Допрос сотрудников отеля показал, что никакого постороннего проникновения замечено не было. Это позволяет нам делать предположение о том, что убийца был волшебником. Собственно, и причина смерти мистера Мальсибера не оставляет сомнений в том, что здесь снова замешан жестокий убийца, которого мы не можем назвать иначе, чем "Мясник".

Это уже третье убийство в серии. Многочисленные ножевые ранения на теле одного из самых видных представителей Министерства схожи с теми, которые были обнаружены на телах Эдгара Крэбба и Белатрикс Лестрейндж — первой и второй жертвы. Остается загадкой, почему Ричард Мальсибер не смог оказать сопротивления.

Стоит также отметить, что в отеле "Хилтон", как и на предыдущих местах преступления, специалисты не обнаружили никаких следов магического воздействия, так же, как на самих жертвах. Больница Святого Мунго, в которой проходило принудительное лечение Белатрикс Лестрейндж, по праву считается одним из самых защищённых мест магической Британии, но если этот аморальный убийца, не пощадивший даже больную женщину, смог проникнуть туда незамеченным, то стоит всерьёз задуматься о мерах предосторожности, принимаемых нашими доблестными блюстителями правопорядка. Сегодняшний инцидент только подтверждает то, что Министерству Магии следует всерьёз задуматься об ужесточении контроля над магглорождёнными волшебниками и лицами, уличенными в связах с магглами.

В данный момент ведется расследование, но, как сообщают представители Аврората, подобные прецеденты первые за несколько последних лет их практики. Мы призываем волшебников и ведьм быть предельно осторожными.

1. Правила выезда с территории Магической Великобритании строго регламентируются Министерством Магии. Любой маг или ведьма, вне зависимости от общественного положения и чистоты крови, обязуется их соблюдать, находясь под юрисдикцией Министерства Магии Великобритании даже за пределами страны.

2. Единственный законный способ покинуть территорию Великобритании — получение разрешения на портключ в Департаменте Магического Транспорта. Документ наделяет волшебника или ведьму правом единожды покинуть страну (в отдельных случаях — многоразово). Портключ при первичном выезде надлежит получить в центральном отделе Департамента, при вторичном и последующих — в филиалах или автоматических терминалах (при получении разрешения на многоразовый выезд).

3. Покидать территорию Великобритании, используя любые другие транспортные средства (метлы, маггловский транспорт, незаконно изготовленные портключи), а также межконтинентальную аппарацию запрещается законодательством. Маг или ведьма, сознательно идущие на нарушение установленных правил, депортируются в Великобританию и отвечают за свой поступок по всей строгости закона (м. а. 43, пункты 1-7).

4. Самостоятельное изготовление портключей преследуется по закону — нарушителя ждет наказание в виде лишения свободы сроком от 3 до 7 лет в тюрьме Азкабан с последующим наложением ограничения на использование волшебной палочки.

5. 1. Портключи, полученные в Департаменте Магического Транспорта, филиалах отдела и автоматических терминалах, имеют вид кожаных наручных браслетов с металлической пряжкой. По цвету браслета определяется страна, в которую отправляется маг или волшебница (см. приложение 1). Металлическая пряжка содержит напоминание о датах активации портключа, а также о заданных координатах.

5. 2. Портключи различаются по видам разрешения:

а) Гостевое — продолжительность пребывания за пределами Великобритании — от 1 до 7 дней. Портключ по разрешению выдается единожды. По истечению срока действия, портключ срабатывает автоматически.

б) Туристическое — продолжительность пребывания за пределами Великобритании — от 7 до 21 дня. Портключ по разрешению выдается единожды. По истечению срока действия, портключ срабатывает автоматически.

в) Студенческое — продолжительность пребывания за пределами Великобритании — один год. Срок действия портключа для первичного выезда устанавливается индивидуально — с начала и до окончания учебного года. По истечению срока портключ срабатывает автоматически. Разрешено получение портключей на посещение Великобритании и возвращение для дальнейшей учебы — для этого волшебники и ведьмы обязаны обратиться в филиал Министерства или воспользоваться автоматическим терминалом.

г) Рабочее — продолжительность пребывания за пределами Великобритании — шесть месяцев, но не более двух недель постоянного пребывания в стране. Срок действия портключа для первичного выезда и вторичных выездов — до двух недель. Портключи для вторичного выезда надлежит получать в филиалах отдела или автоматических терминалах после предъявления разрешения...

— Мрак, — буркнула Дафна, после чего буклет, который она даже не потрудилась дочитать, был смят и отправлен в урну. Она промахнулась — бумажный комок, словно насмехаясь над ней, ударился точно об округлый край и шлепнулся на дорожку, выложенную светло-серыми плитками. Дафна закатила глаза, и достала палочку, чтобы отправить его в мусорку, но в самый последний момент остановилась — волшебство пока под запретом.

Буклет она еще днем раздобыла в Лютом переулке: решила изучить собственные перспективы отправиться на континент. По всему выходило, что портключ получить не получится — два года назад семья Гринграсс отдыхала во Франции и у Дафны до сих пор была сильна в памяти муторная процедура получения пресловутого разрешения. Пришлось писать заявление, проходить комиссию, которая включала в себя осмотр волшебной палочки экспертами. Им тогда повезло: Дафна слышала, что получить портключ за пределы Великобритании получается меньше, чем у половины претендентов.

Браслет раздражал на протяжении всего их отдыха — хуже всего было то, что вещь оказалась зачарованной, и снять ее было просто невозможно — разве что, вместе с рукой. Она вздрогнула, вспоминая события трехлетней давности. Тогда новые правила только вступили в силу и границы оказались закрытыми для многих магов. У специалистов, умеющих изготавливать портключи, было два пути — сотрудничать с новым Министерством или отправляться в Азкабан. Она никогда не забудет, как один из отчаявшихся сбежать на континент кинулся с ножом на человека, выходящего из автоматического терминала, и отрезал ему кисть, чтобы раздобыть портключ. И как через несколько дней портключ, на пряжке которого были указаны координаты дома несчастного, вернулся с высохшей человеческой рукой...

Дафна вздохнула. Если она хочет попасть на континент, значит, придется нарушить закон. Мерлин, ну неужели она и правда настолько никчемная, настолько никуда не годится? Ведь можно же рискнуть и аппарировать, можно попробовать украсть документы у какой-нибудь магглы, а потом выпить Оборотного зелья с ее волосом. Правда, в этих случаях ей придется использовать магию. Значит, идеи следует отвергнуть.

Некстати вспомнился Пират — он обещал, что поможет ей раздобыть маггловские документы. Почему-то мысли о мужчине сопровождались горечью, рожденной сочетанием страха, стыда и разочарования. Дафна разозлилась на себя, заставив совесть замолчать. Она должна радоваться, ликовать — она же вырвалась, покинула этот дом, сбежала, и теперь сможет забыть о нем навсегда!.. Но неприятный червячок сомнения заставлял возвращаться к его появлению снова и снова, каждый раз содрогаясь.

* * *

Почему-то после прочтения статьи она нисколько не сомневалась, кто был жестоким и таинственным убийцей. "Я не убиваю невиновных", — вспомнила Дафна его слова и покачала головой, чувствуя, как ее разбирает какой-то нервный смех. Эта реакция была неожиданной и нездоровой — пришлось опуститься на узкую кровать и сильно сжать кулаки, чтобы от впившихся в кожу ногтей почувствовать боль и прийти в себя.

Подумать только, она ведь все это время находилась рядом с ним, разговаривала с этим маньяком, даже позволяла ему к себе прикасаться... Несмотря на то, что она всегда об этом догадывалась, получить подтверждение своим мыслям было слишком шокирующе. Он сказал, что хочет закончить какое-то дело — скольких человек ему потребуется убрать для этого? Сколько волшебников еще пострадает из-за одного психа, скрывающего свое лицо?

Постепенно ее захватывал страх — застарелый, он поднимался откуда-то из глубин ее души и окутывал своими липкими щупальцами, путал мысли, делал движения какими-то хаотичными. Вскочив с кровати и расхаживая по комнате от одной стены к другой, она попыталась заставить себя успокоиться и мыслить трезво, холодно. Убеждения, даже приказы не помогали — руки судорожно открывали шкафы, в надежде на то, что она сможет найти его рюкзак или свою сумочку и вызвать авроров.

Шкаф был пуст, если не считать нескольких вещей на вешалках и старых детских башмаков в углу. Она стремглав сбежала по лестнице вниз, торопливо осматривая тумбы на кухне, шкафчики в гостиной... Ну же, хоть что-нибудь! Она не отдавала себе отчет в том, что именно хотела найти — мысли летели стремительно. Возможно, если она сможет найти хоть немного денег, она отправится в Лондон и свяжется с Авроратом? Возможно, если...

Она замерла, услышав шум в прихожей — скрипнула дверь, а потом раздался какой-то странный грохот. Дафна прижалась к стене в гостиной, запоздало думая о том, что пистолет остался наверху, а значит, она даже не сможет защитить себя. "Кого ты обманываешь? — мысленно проворчала она, стараясь слиться со стеной и не дышать. — Ты до сих пор не знаешь, как именно им пользоваться!". Из коридора доносились какие-то слабые шорохи и стоны, и тогда она решилась выйти. Пират пока не знает, что она вломилась к нему в комнату, а значит, не тронет ее. А она постарается действовать, оценив ситуацию.

В коридоре было темно — когда она спустилась вниз, стоял поздний вечер, и все это время она находилась в темноте, которая даже не замечалась. Его силуэт был заметен в углу — он сидел, привалившись к стене и, кажется, даже не шевелился. Тогда Дафна нащупала на стенке выключатель — свет зажегся, и она невольно заслонилась от ярких лучей электрической лампы ладошкой.

Страх куда-то ушел, спрятался на затворках сознания, уступив место любопытству. Дафна сама удивилась подобной смене своего настроения — ведь только что планировала сдать его аврорам, а сейчас это желание ушло, растерялось. Стало понятно, что мужчина не представляет никакой угрозы для нее: похоже, с ним что-то произошло. Пират сидел с закрытыми глазами, голова его была запрокинута. Она смогла заметить, что часть его лица, не скрытая маской, была очень бледна, а самого мужчину била крупная дрожь. Она медленно приблизилась к нему, пытаясь понять, что с ним случилось и, нагнувшись, дотронулась кончиками пальцев до его виска. Кожа была горячей и липкой от пота. Он, вздрогнув от ее прикосновения, с трудом разлепил веки и открыл глаз — ресницы его затрепетали.

Несколько секунд она смотрели друг на друга — его взгляд был мутным и больным. До слуха Дафны донесся хрип — похоже, он пытался что-то сказать, но у него не получалось.

— Что? — спросила она тихо, внимательно рассматривая его и отмечая, что одежда Пирата вновь была в каких-то бурых пятнах. Штаны в нескольких местах были продраны, куртка же, как ни странно, осталась цела. В голове Дафны всплыли слова статьи о многочисленных ножевых ранениях, которые он наносил своим жертвам, и она испуганно попятилась. Одного взгляда на этого человека было достаточно, чтобы до конца осознать — именно он был жестоким убийцей, о котором писали в Пророке.

Он поднял на нее взгляд и протянул ей свою руку. Дафна поняла без слов — он просил о помощи и она, вновь приблизившись, протянула ему свою, помогая подняться. Его повело, и он оперся о стену, стараясь удержаться на ногах. Дафна, немного поколебавшись — правильно ли она поступает, что помогает ему? — все же смогла отвести его в гостиную, где он рухнул на диван, застонав. Она заметила, что одна его рука висит безжизненной плетью, и нехорошие подозрения о том, чем он занимался в эту отлучку, снова закрались к ней в голову.

Наверное, следовало убежать от него, а не стоять прямо посреди гостиной, освещенной тусклым торшером, помогая избавляться ему от рюкзака и от куртки. "Убийца, он безжалостный убийца", — повторяла она про себя все время, но, в памяти еще были живы моменты его заботы о ней — наверное, это ее и останавливало. Когда куртку удалось снять, Дафна ахнула, прижав ладонь ко рту. Тело Пирата представляло собой пугающее зрелище.

Торс был обнажен — рукав бывшей линялой рубашки перетягивал его руку прямо поверх плеча. Часть руки — от плеча до локтя была замотана остатками рубашки, но, похоже, безуспешно — тряпка практически полностью была пропитана кровью. Небольшие порезы виднелись и на левой руке, и на груди, один из них — довольно глубокий — перечеркивал живот мужчины, другой — едва затянувшийся — алел под ключицей. Свежие порезы соседствовали со старыми шрамами, пересекая их и сплетаясь в страшную паутину на его коже. От этого зрелища Дафне почему-то захотелось плакать, и она отвернулась, шмыгнув носом.

— Я же просил тебя, — услышала она его голос, необычайно тихий, но все такой же твердый. Дафна упорно смотрела в стену. — Я же просил не лезть.

Она закусила губу, не понимая, почему он говорит ей об этом. Неужели успел заметить, что она взломала в его комнату дверь? Или... Все внутри похолодело. Неужели все это произошло с ним из-за ее мести? Из-за того, что она решила украсть амулет?

Ее сознание словно разделилось на два воинствующих "я". Одно из них кричало, что он убийца, жестокий убийца, что он сам виноват, что пострадал — скорее всего, наткнулся на опытного мага, который сумел за себя постоять. Оно вопило, что Пирата немедленно следует сдать аврорам, что находиться рядом с ним опасно, неразумно, что она должна сбежать как можно скорее, пока участь жертвы не постигла и ее. Однако эти крики не помешали появиться другим мыслям.

В глубине души она винила себя. Она злилась на себя, за то, что решилась взять этот амулет — за то, что он из-за нее пострадал. Закралась капелька стыда — вот как она отплатила ему за спасение? Судорожно втянув в себя воздух, она прошептала:

— Тебе нужна помощь. Твоя мазь...

— Нет, — последовал короткий ответ. — Не лезь... больше...

Пират лежал на диване, дыша шумно и часто. Он встретился с ней взглядом — она поняла, что каждое слово давалось ему с огромным усилием. Он долго смотрел на нее, силясь сказать еще что-то, но ему не удавалось — Дафна слышала только глухие хрипы. После глаз его закрылся, будто возвещая об окончании разговора. Она подождала несколько минут, не окликая его, просто встав рядом с диваном, без мыслей. Но уже вскоре ее взгляд наткнулся на его рюкзак, неосмотрительно брошенный на полу.

Дафна кинулась к рюкзаку, расстегивая его и осматривая содержимое. Здесь нашлась сумка с волшебной палочкой, далее она вытащила изорванную алую тряпку, осмотрев которую, Дафна поняла, что это бывшая аврорская мантия. Эта находка была неожиданной, и Дафна даже на несколько секунд замерла на месте, пропуская алый шелк сквозь пальцы. В том, что мантия была именно аврорской, сомнений не возникало — об этом свидетельствовала нашивка Аврората.

Здесь был и уже знакомый нож, пиала с мазью, несколько флаконов с темным зельем — Дафна открыла один из них, пытаясь уловить знакомый запах, чтобы понять, что за состав перед ней, но это оказалось весьма затруднительным процессом. Удалось только выяснить, что все зелья были одинаковыми — она насчитала ровно семь флаконов. Осмотр карманов был более успешным — она нашла кошелек, в котором звенело несколько золотых монеток — галеонов. Здесь же лежали в несколько раз свернутые купюры маггловских денег.

Это было самой настоящей удачей — у Дафны даже вырвался радостный вскрик, и она опасливо покосилась на Пирата, чтобы убедиться, что тот продолжает спать. Его лихорадило — она заметила крупные капли пота, блестящие на его груди, заметила дрожь, услышала его сдавленный шепот и почувствовала, как щеки краснеют от стыда. Дафна отложила свои находки, и приблизилась к мужчине, взяв его мазь. Она помнила, как состав залечил ее глубокие порезы всего за несколько дней, поэтому, сомнений в том, что он должен помочь, не возникало. Дафна аккуратно открыла пиалу, вдыхая знакомый травянистый запах.

Порезы она мазала аккуратно, прислушиваясь к его стонам и стараясь не причинить Пирату дополнительной боли. В этот момент она совершенно точно поняла — она просто заберет у него свои вещи, возьмет немного денег и уйдет. Она сделает все возможное, все, что от нее зависит, чтобы больше никогда не встретиться с ним. В ответ на то, что заботился о ней, Дафна не станет о нем никому рассказывать: она забудет обо всем, что происходило в последний месяц, как о страшном сне и постарается начать новую жизнь.

— Должен... Я должен... — внезапно совершенно отчетливо услышала она. Она всмотрелась в его лицо, скрытое маской — он спал, тяжело дыша. Дафна взяла его за руку, поражаясь неожиданной перемене — только что он был горячим, а сейчас кожа была просто ледяной.

Шли минуты, а она все не уходила. Дафна грела в руках пальцы мужчины, гладила его шершавую ладонь и не понимала, что за странные чувства закрались в ее душу. Прекрасно осознавая, что перед ней преступник, жестокий убийца, она испытывала странное сожаление — сожаление перед расставанием с ним, сожаление, что не смогла узнать кто он такой, не услышала его историю. Ее душила непонятная жалость к себе и к нему, и липкий страх, и навязчивый стыд, и иррациональное желание помочь ему. В конце концов, она просто разозлилась на себя и свою слабохарактерность, забрала из холщового кошелька пять сотенных купюр и тихонечко вышла из дома.

Напоследок она, конечно же, вернула ему его кулон, сложила обратно вещи в рюкзак и даже накрыла его пледом — чтобы не мерз. Хотела еще заглянуть под маску, но в самый последний момент не решилась. Теперь она шла вдоль шоссе, вдоль одинаковых двухэтажных домиков, шла навстречу светлеющему небу, и рассвету, и первым солнечным лучам, настойчиво считая про себя до десяти и уверенно заставляя себя быть спокойной, холодной и равнодушной. Почему-то у нее не выходило.

* * *

В Лютый Дафна попала к обеду. Это было не так сложно, как предполагалось — нашла один из магических ресторанчиков, которые ютились в неприметных районах маггловского Лондона и попросила воспользоваться камином. Всего-то пришлось заплатить за стакан воды и вспомнить название бара в Лютом, где камин всегда был открыт для постояльцев. Здесь, в виду раннего часа, было малолюдно, хотя, нашлась парочка забулдыг — они активно резались в карты и потягивали пиво.

Дафна поморщилась и быстро юркнула к двери, пока не заинтересовались кто такая. Похоже, можно было даже не торопиться — бармен меланхолично протирал стаканы, не обращая внимания ни на треск камина, ни на скрип двери. Выйдя на узкую улочку, Дафна посильнее надвинула капюшон на глаза, скрывая лицо и скользнула по направлению к лавке "Горбин и Берк".

Подготовилась к посещению Лютого переулка она хорошо — по крайней мере, самой Дафне думалось именно так. В Лондоне она зашла в один из магазинчиков с одеждой, где купила новые джинсы — на этот раз темно-синего цвета, более неприметные, темно-серый плащ с капюшоном, который напоминал мантию, а кроссовки сменила на ботиночки на меху. Взглянув на себя в зеркало, она только усмехнулась, впрочем, без удовольствия — еще пару месяцев назад она бы и не взглянула на подобные вещи. Теперь же приходится радоваться собственному выбору.

В лавке "Горбин и Берк" было темно и пыльно, затхлый запах забивался в нос, заставляя чихнуть. Над дверью слабо тренькнул колокольчик — звук пробежал по помещению, отбиваясь от стен и вызывая хозяина лавки. Дафна нерешительно замерла в проходе, но, помявшись несколько секунд, раздраженно поторопила себя — нельзя было тут задерживаться, потому что в любой момент мог встретиться кто-то из знакомых.

Старик Горбин оглядел ее цепким взглядом и проговорил:

— Что-то интересует, мисс? — он окинул захламленные полки рукой, словно предлагая ей выбрать что-нибудь для себя.

Дафна крепче вцепилась в сумочку и приблизилась к прилавку.

— Я хотела кое-что продать, — ответила она сбивчиво. — Кое-какие драгоценности.

После этого выложила на прилавок заранее подготовленные украшения — комплект из золотых браслета, ожерелья и серег. Золото тускло мерцало в полумраке, голубые сапфировые капли ловили на себе блики скупых лучиков света. Старик не кинулся оценивать предложенное, почему-то его взгляд вперился в Дафну, и она инстинктивно попятилась назад. Она тряхнула головой, так, чтобы капюшон сильнее скрыл ее — теперь, чтобы не видеть серую ткань перед глазами, приходилось смотреть вниз.

Горбин, наконец, перестал ее разглядывать, и она смогла с облегчением выдохнуть. Он вытащил на прилавок весы и лупу, тщательно изучая каждое украшение. "Да волшебник ты или нет? — разозлилась Дафна. — Используй уже магию!". Хозяин лавки как будто специально тянул время, ощупывая своими пальцами каждый миллиметр украшения. Дафна в это время провожала взглядом каждого человека, который проходил мимо лавки, готовая в любой момент спрятаться.

— Шестьсот пятьдесят галеонов, — наконец, вынес Горбин вердикт. — Или шестьсот и кошелек из драконьей кожи с чарами расширения пространства. Где-то же вам нужно носить столько денег, — он усмехнулся.

Дафна поспешно закивала, заметив, что глаза Горбина блеснули хитрецой — она предпочла не обращать на это внимания — слишком уж торопилась покинуть это место.

Из Лютого она практически бежала, а оказавшись снова в маггловском Лондоне, вздохнула полной грудью, радуясь, что ни с кем не встретилась. Ей невероятно везло — она даже успела прихватить с собой парочку номеров Ежедневного Пророка — за сегодняшний и за вчерашний дни, а также буклет о портключах — почему-то ей показалось, что на волне везенья она сможет найти для себя какую-нибудь полезную информацию. В этом вопросе судьба не была к ней благоговейна.

Она уже давно изучила буклет, сидя на скамейке в парке, впрочем, приступать к чтению Пророка она не спешила. Сама Дафна успокаивала себя тем, что ей просто хочется насладиться свободой — давно утерянной и недавно, несколько часов назад обретенной, съесть мороженное, понаблюдать за утками в прудике неподалеку. На самом деле, она просто боялась узнать еще об одном убийстве, совершенном Пиратом. Глубоко вздохнув, она открыла Ежедневный Пророк, выпущенный вчера.

Она пролистнула несколько страниц, пропуская новости, совершенно не интересовавшие ее, и вздрогнула, добравшись до последних страниц: здесь публиковалась информация о светской жизни, квиддичных матчах, волшебные кроссворды и анекдоты. Со снимка на нее глядели глаза Астории — полные печали, усталости и тоски. Ее маленькая сестричка была одета в пышное белоснежное платье. Рядом с ней замер Шоукройсс, пялившийся в колдокамеру и растягивавший потрескавшиеся губы в ухмылке.

Дафна почувствовала укол совести. Заметку под фотографией она не стала читать, быстро закрыв газету. Это просто невероятно, даже после ее побега родители не отступились от своего! И, несмотря на то, что ей было искренне жалко Асторию, сама Дафна внутренне ликовала — она избежала этой отвратительной участи, ее жизнь не будет загубленной. Это немного подняло настроение, и Дафна потянулась за второй газетой. Уже взглянув на заголовок на первой полосе, она поняла, что это то, что ей нужно.

Поиски Мясника продолжаются: авроры обыскивают маггловские больницы

Поступила информация о деятельности Аврората: в настоящий момент все силы брошены на проверку маггловских больниц. Сотрудники службы правопорядка двигаются в своих изысканиях быстро и уверенно: нам стало известно, что ни в одной маггловской больнице Лондона жестокий убийца, с которым пришлось столкнуться магическому миру, не появлялся. Впрочем, мы не теряем надежды и верим в то, что служители закона добьются поставленной цели, и маньяк будет пойман и наказан по всей строгости закона.

Напоминаем, что последней жертвой убийцы стал Заместитель Главы Отдела Тайн Август Руквуд. Нападение произошло ранним утром — убийца рискнул напасть на мистера Руквуда прямо перед его домом, но в этот раз допустил осечку. Мистер Руквуд был готов оказать сопротивление, поэтому, сразился с убийцей. С его слов, Мясник решил напасть исподтишка, не рискнув выйти и сразиться с магом в открытом бою. Скорее всего, этим безжалостным способом он пользовался и для уничтожения других своих жертв. При нападении был использован нож.

К сожалению, мистер Руквуд не успел заметить убийцу — как только тот понял, что совершить кровавую мессу ему не удастся, он поспешил ретироваться — позорно сбежать. Заместитель Главы Отдела Тайн не растерялся: благодаря его быстрым действиям сотрудники Аврората получили возможность поймать врага. Он использовал новое заклинание, недавно анонсированное самим Августом Руквудом. Особенность его заключается в том, что оно не подчиняется магическим способам лечения — организм отторгает зелья и заклинания, наоборот, их использование значительно осложняет процесс выздоровления.

Сотрудники Аврората подозревают, что серьезные раны побудят убийцу обратиться за помощью к маггловским врачам. Поиски активно продолжаются.

Над Литтл-Уингингом сгустились плотные сумерки — серыми красками они легли на черепичные крыши, светлые стены домов, блестящие бока автомобилей. Дафна уселась по-турецки прямо напротив дома номер 4, привалившись к дереву, надеясь на то, что куст акации хоть немного скроет ее от посторонних глаз. Поверхность земли была усыпана листьями — желтыми, порыжевшими, красными с темно-фиолетовыми прожилками — поэтому, неудобства она не испытывала.

Перебирая пожухлые осенние листья пальцами, она внимательно наблюдала, стараясь не упустить малейшей детали, или движения за окнами, но дом номер 4 по Тисовой улице был словно оплотом спокойствия. В иные минуты Дафна и сама не знала, чего ожидала — наверное, просто ждала подтверждения, что там, в комнатах, находится все еще живой человек; человек, с которым все было в порядке, которому не стало хуже по ее вине. Но, в то же время, почему-то проскальзывала мысль, что если все закончилось… Она помотала головой, испугавшись того, о чем подумала.

Теперь она могла вернуться домой, но что-то ее останавливало. Наверное, она все же была обязана Пирату, а потому не могла уйти вот так просто, не убедившись в том, что с ним все в порядке. Возможно, она даже испытывала желание помочь ему, предупредить, но не двигалась с места, оставаясь в плену лиственного царства, сомневаясь в правильности своего решения.

Уже давно стемнело, начали зажигаться фонари, стоящие вдоль дороги, а в соседних домах загорелся свет: источник ее наблюдения, напротив, так и оставался безжизненным. Это вызывало нехорошие предчувствия, которые Дафна усиленно отгоняла от себя. Плотные серые облака расступились и показался округлый бок луны. Ее мутноватый свет скользнул по шоссе, и Дафна лениво подумала о том, что до полнолуния осталось совсем немного.

Сказывалась бессонная ночь — глаза смыкались сами собой. Больше тянуть было нельзя, и Дафна, поднявшись и отряхнувшись от листвы, не спеша отправилась к дому, постоянно осматриваясь: не наблюдает ли кто за ней? Замерев возле входной двери, она немного посомневалась, положив ладонь на ручку, а потом направилась к кухонному окну. Рядом валялась палка, которую она уже использовала как рычаг, поэтому открыть его и проникнуть в дом было несложно.

Дафна надеялась на то, что произведет как можно меньше шума, но, кажется, ей не удалось. Оказавшись внутри, она замерла, ожидая, что от Пирата ее проникновение не укроется, и он уже скоро будет тут как тут, но снова ошиблась. Испугавшись, что возможно он без сознания, или, что ее предположения по поводу его возможной смерти были верными, она почувствовала, как сердце забилось сильнее. И вдруг поняла, что не может двинуться с места — стало страшно оттого, что она возможно увидит.

А потом вдруг послышался шум. У нее вырвался вздох облегчения, и она отправилась в гостиную — кажется, звуки доносились именно отсюда. Подойдя ближе, Дафна замерла на пороге, пытаясь разглядеть происходящее в комнате. Пират сидел в темноте, похоже, совершенно не нуждаясь в источнике света, ее же глаза еще не привыкли, поэтому она только смутно различала его силуэт.

— Зачем вернулась? — в тиши дома голос прозвучал оглушительно громко.

Что послышалось ей в этом голосе? Быть может, усталость и утомленность? Она задумалась о том, были ли в его вопросе нотки раздражения или злости, но так и не уловила их.

Она и сама не могла до конца ответить себе на этот вопрос. Практически ежеминутно напоминая себе о том, что отправляется к убийце, она все же понимала, что это ее не останавливает. Дафна не могла закрывать глаза на то, что он помогал ей.

— Я хотела тебе помочь, — просто ответила она.

— Уже помогла, — отозвался он, и Дафна закусила губу — оттого, что в мужском голосе ей послышалась явная насмешка.

— Ты знаешь, что тебя ищут? — спросила она, почему-то взволнованно.

— Да уж догадался, — донеслось в ответ.

Она склонила голову к плечу, разглядывая его силуэт — в темноте было совершенно непонятно, чем он был занят.

— И ты не боишься, что я привела сюда авроров? — задумчиво спросила Дафна. — Или что могу привести? Я ведь знаю, что тот убийца, которого все ищут, это ты.

Пират хмыкнул, и, кажется, покачал головой.

— Ты бы сначала определилась, чего хочешь — помочь мне или привести авроров, — он немного помолчал, а потом повернулся к ней, и проговорил: — Включи свет и иди сюда.

Только теперь, в электрическом свете лампы, она поняла, что он пытается сделать, и от открывшегося зрелища ее замутило. Пальцы его сжимали обычную иглу — длинную и опасно блеснувшую — а ей хватило и секунды, чтобы догадаться, для чего она понадобилась. Повязки на правой его руке больше не было: теперь ее взгляду предстала отвратительная рваная рана, глубокий порез, который пересекал руку от плеча до самого локтевого сгиба. Открытая плоть алела, а на краях запеклась бурая кровь. Кожа рядом была покрыта желтыми разводами.

Это зрелище притянуло к себе все ее внимание — несмотря на весь его ужас, она не могла отвести взгляда. И, услышав его голос, вздрогнула, словно выходя из странного транса.

— Я не могу сам, — сказал мужчина. — Я стяну края, а ты…

— Нет! — перебила Дафна, внутренне холодея. — Нет, я не смогу!

Пират смерил ее тяжелым взглядом. Только сейчас она отметила его бледность, заметила, как мелко подрагивали его руки.

— Нужно всего несколько стежков, — сказал он.

Дафна смотрела на мужчину пораженно, не желая верить, что все это происходит с ней. Вновь промелькнула мысль о том, что лучше бы ей вернуться домой и забыть обо всем, как о страшном сне. Но мужчина продолжал смотреть на нее неотрывно и выжидающе, заставляя приблизиться.

Он зажал в зубах белое кухонное полотенце и кивнул ей на бутылку с виски, которая стояла рядом, на столике. Дафна покачала головой.

— Я не пью крепкое, — сказала она смущенно.

— Руки, — пробормотал он, и, прошло несколько долгих секунд, прежде чем она поняла, что он имеет в виду.

Кивнув своей догадке, она отправилась в ванную, где долго держала ладони под горячей водой, рассматривая себя в зеркало. Взгляд был каким-то диким, глаза горели, и Дафна в очередной раз поразилась, насколько все произошедшие события отразились на ней. Она стянула волосы в хвост, закатала рукава до локтей, и со вздохом отправилась в гостиную — тянуть дальше было просто нельзя.

Мысленно она собралась с духом, но, оказавшись в комнате и протерев пальцы влажной от алкогольного напитка салфеткой, она поняла, что не может сделать того, что от нее ждут. От запаха виски и вида безобразной раны кружилась голова. Дафна почувствовала, что нахлынувшие слезы застилают глаза.

— Я не могу! — воскликнула она. — Я не могу, неужели ты не понимаешь? — предательская слезинка побежала по щеке, и она быстрым движением смахнула ее. — Потому что я не такая! Я не создана для этого! — Дафна всхлипнула и подняла взгляд к потолку, надеясь, что это поможет ей не расплакаться. — Черт, я не сильная, понимаешь? Я не для таких поступков! Я даже не смогла просто взять и уйти от тебя, забыть обо всем этом!

Из груди вырвался судорожный вздох, а плечи обессиленно опустились.

— Я не могу, — уже спокойнее повторила она. — Не заставляй меня, потому что я не могу.

Она сидела совсем рядом, в кресле напротив, отворачиваясь и стараясь смотреть на все, что угодно, но только не него, пока не услышала свое имя. Это было так неожиданно — ведь он никогда не звал ее по имени — поэтому она вздрогнула, переводя взгляд на мужчину.

— Дафна, — тихо повторил он. — Ты не права. Сила ведь не в том, чтобы уйти, а в том, чтобы суметь остаться.

С горечью она покачала головой. Взяла бутылку с виски, немного покрутила в руках, а потом, поморщившись, приложилась к горлышку, сделав маленький глоток. Горячая волна пробежала по пищеводу, и от неожиданной горечи Дафна закашлялась. Напиток был противным на вкус. Она несколько секунд сидела с закрытыми глазами, а потом все же взяла в руки иглу.

* * *

— Так зачем ты это делаешь?

Они сидели на скамейке в парке, недалеко от дома. Выйти на улицу Пират осмелился уже на следующую ночь — наверное, не мог находиться долго взаперти, а Дафна решилась его сопровождать. Вдыхая свежий ночной воздух, наполненный туманной влагой, Дафна болтала ногами и куталась в плащ, глазея в ночную тьму.

Посидев немного в молчании, Дафна начала коситься на мужчину рядом с собой. Похоже, его темнота и тишина совершенно не смущали — он вообще не подавал никаких признаков дискомфорта. Даже если раны его и беспокоили, посвящать ее в это он не собирался. Только утром, отвечая на ее вопрос, уверенно проговорил: «Через несколько дней все пройдет».

Накануне, только закончив зашивать отвратительную дыру на его руке, она бросилась в ванную, где ее долго рвало. Выйдя, Дафна заметила, что Пират уже спит (или очень хорошо притворяется). Ничего не оставалось, кроме как отправиться в свою комнату. Наверное, следовало вернуться домой, но было кое-что, что ее останавливало. Теперь она точно должна была выяснить, кто он такой и для чего он совершает все эти ужасные поступки.

Не только любопытство было причиной оставаться с ним. Была необходимость узнать — не угрожает ли что-то ее семье? И, несмотря на осознание того, кто он, рядом с мужчиной Дафна больше не чувствовала себя в опасности. Наверное, причина крылась в хоть его временной, но беспомощности. А еще из головы все не шли его вчерашние слова. Неужели, он хотел, чтобы она вернулась?

Все эти вопросы требовали немедленных ответов, и поэтому, Дафна задала тот, который волновал ее больше всего.

— Что именно? — спокойно отозвался Пират.

— Убиваешь людей, — стараясь унять дрожь в голосе, проговорила она. — Я знаю кто ты.

Он только хмыкнул в ответ.

— Ты же не убиваешь их просто так? — не желала отступать Дафна. — Это заказ? — она вспомнила свои предположения о том, что он мог быть наемным убийцей, и решила, что эта версия вполне правдоподобна. — Или… месть?

Мужчина вздохнул, и Дафна отчетливо почувствовала его нежелание отвечать ей.

— Зачем тебе это? — проговорил он. — Это не твоего ума дело, — слова прозвучали грубо, и Дафна нахмурилась.

— А, по-моему, моего, — повысила она голос. — Учитывая то, что ты больше месяца таскаешь меня с собой — и мне все еще непонятно зачем! — все происходящее имеет ко мне непосредственное отношение! Откуда я могу знать, может завтра ты решишь моего отца убить? Может ты оказался рядом с нашим домом в ту ночь именно для этого? — выпалила она.

Повисло долгое молчание. Дафна, будто выдохшись, поникла и теперь пинала листья под скамейкой, заставляя их шуршать и разлетаться.

— Я просто должен закончить начатое, — заговорил Пират. — Не думаю, что тебе нужно знать что-то большее.

Дафна фыркнула.

— О, ну конечно! — воскликнула она. — Ты был бы счастлив, если бы я вообще ничего не знала, если бы я не разговаривала, не задавала вопросов — что там еще? Но вот неожиданность, я уже все знаю! Я знаю, что это тебя все ищут! И я могу просто вызвать сюда авроров, но заметь, я все еще этого не сделала, поэтому, тебе стоит быть благодарным…

Услышав его смех, она осеклась и замолчала, насупившись. Наверное, именно так и стоило сделать, но Дафна не хотела оставлять своих попыток узнать о нем больше. Она не испытывала жалости к тем людям, которые погибли — несмотря на послевоенную пропаганду и попытки освятить действия Темного Лорда и его приспешников, в памяти все еще были живы те страшные события…

Дафна вздрогнула от внезапной догадки. Как же она не подумала об этом раньше? Вот то общее, что было у жертв — все они входили в Ближний Круг! Она уже открыла рот, чтобы снискать подтверждение своей догадки, но не успела.

Крохотная серебристая птичка-колибри приземлилась на ее плечо и сказала голосом Астории: «Хайгейтское кладбище, Томас Сойер». Сказав это, крохотный патронус растворился в воздухе, не оставив после себя и следа. Дафна пораженно продолжала смотреть на то место, где только что находилась серебристая клякса, а потом будто очнулась и потянулась за палочкой.

— Что ты собираешься сделать? — настороженно спросил Пират.

— Аппарировать, — немного удивленно ответила Дафна, и пожала плечами — ответ был совершенно очевиден.

Он молниеносно вырвал палочку из ее руки, чем заслужил возмущение Дафны.

— Ты что, не понимаешь, что можешь привлечь ненужное внимание? — спросил мужчина, и Дафне послышалось в его голосе странное раздражение. — Пошли домой. Куда бы ты не собиралась, тебе придется добираться туда маггловским способом.

— Я вообще-то больше не прячусь, — буркнула Дафна. — Я собиралась вернуться домой, — и, заметив, что он повернулся к ней и теперь внимательно ее разглядывает, пояснила: — Вместо меня за Шоукройсса выдали Асторию.

Дома она заметила, что кулон в виде синего камня по-прежнему висит перед дверью: Пират не брал его с собой, и, наверное, именно поэтому у патронуса Астории не возникло никаких препятствий.

* * *

— Ты вроде собиралась вернуться домой, — заявил Пират вместо приветствия, когда она зашла в дом и застала его на кухне.

Судя по его внешнему виду, чувствовал он себя прекрасно. В доме витал аромат жареного мяса: оно скворчало на сковородке под пристальным взглядом мужчины. Это было хорошим признаком, и Дафна, сев за стол, несколько секунд просто наблюдала за ним, отбросив лишние мысли из головы. На руке красовалась повязка и, натолкнувшись на нее взглядом, она вздрогнула от воспоминаний о том, что крылось под бинтами.

— Да, но я подумала, что тебе нужна помощь, — ответила Дафна, добавляя в голос побольше уверенности — ведь на самом деле она лукавила.

Повернувшись, мужчина смерил ее взглядом, не обещающим ничего хорошего.

— И ты не боишься находиться в одном доме с убийцей? — тихо проговорил он, медленно приближаясь.

Дафне стало не по себе. Именно в этот момент она поняла, что опасность, которую он источал, никуда не уходила — ранее она словно спряталась куда-то в дальний угол, а теперь постепенно выползала наружу, протягивая свои щупальца к Дафне, намереваясь заключить ее, сбежавшую, в свои объятия, чтобы больше никогда не отпускать. Она помотала головой, чтобы избавиться от наваждения. Может, она слишком рано убедила себя в том, что ей рядом с Пиратом ничего не угрожает?

Все утро, пока она искала могилу Томаса Сойера, она пыталась понять — чье лицо скрывается под черной кожаной маской? Если ее вчерашняя догадка действительно была верной, значит, ее отцу и матери ничего не угрожает — во время войны они смогли избежать сотрудничества с Пожирателями, а сама Дафна, как и Астория, не видели ужасов войны — оканчивать школу сестрам пришлось в закрытом пансионе во Франции, тем более, что отец не считал, что для девушек образование не имеет особой важности.

Но если это правда… Разве он не понимает, что не сможет сделать что-то в одиночку? Или у него есть какие-то сообщники? И зачем ему понадобилась она, Дафна?

— Ты говорил, что не собираешься убивать меня, — стараясь унять дрожь в голосе, ответила она.

— Ты говорила, что собираешься вернуться домой, — жестко отрезал Пират.

Присмотревшись к нему, Дафна поняла, что он чем-то недоволен. Неужели тем, что она вернулась? Но разве это не странно — больше месяца он держал ее взаперти, не давая даже подумать о том, чтобы оказаться на свободе, а теперь не рад, что она сама не собирается никуда уходить?

— Я не знаю, могу ли я вернуться домой, — пробормотала она, отворачиваясь.

Письмо от Астории она нашла сразу: достаточно было найти нужную могилу. Сложенный вчетверо лист пергамента желтел под собачьей мордой. Дафна бросилась доставать его, а потом не удержалась, и прямо тут начала вчитываться в строки, написанные родным почерком.

То, о чем писала Астория, заставили впасть в ступор. Она опустилась прямо на каменную собаку, служившую памятником, не обращая внимание на осуждающие взгляды туристов, которые прогуливались по аллеям кладбища. То, о чем она писала… Наверное, Дафна ожидала, что это произойдет, но она все равно не была готова.

— Что произошло? — спросил Пират, на что она просто протянула ему письмо.

Здравствуй, Дафна!

Сначала я не хотела тебе этого рассказывать, потому что только ты виновата в том, что со мной сейчас происходит. Но, знаешь, ты моя сестра, поэтому я должна тебя предупредить. Все же, я продолжаю надеяться, что ты сейчас далеко от Англии, и никогда не прочитаешь это письмо.

Вчера домой к родителям ворвались авроры и устроили настоящий допрос, с применением легилименции и сыворотки правды. Кто-то подал заявление в Департамент по контролю за не магическими контактами, и они заявились прямо за ужином! Естественно, они узнали, что тебя нет уже больше месяца! Черт, им очень не понравилось, что никто из нас не сообщил о тебе, но как мы могли это сделать? Несмотря на твой побег, мы не хотели тебе ничего плохого.

В общем, родители попали под надзор, а мне удалось избежать этого, но я думаю, что только пока. Судя по тому, что им лишь выписали штраф, авроры поверили, что им неизвестно о твоем местонахождении. Я просто предупреждаю тебя, Дафна. Я не знаю, будет лучше, если ты вернешься, или если продолжишь скрываться, правда.

Просто будь осторожна.

Дафна упустила тот момент, когда он закончил читать — просто услышала, что раздался щелчок зажигалки, а уже через мгновение пергамент занялся пламенем. Увидев бушующий огонь, в который превратилось письмо от сестры, Дафна вскочила со стула.

— Что… — мужчина отправил письмо догорать в раковину. — Зачем ты это сделал?

— С помощью него они могут отследить тебя, — невозмутимо ответил он. — Может быть и нет, но будет лучше избавиться от него.

— Это было просто письмо от моей сестры! — отчеканила Дафна.

Пергамент, вспыхнувший, словно сухая солома, спасти уже было невозможно. Моментально появилась злость, которую пришлось спешно отгонять — сейчас нужно было подумать о другом. Астория была права — положение Дафны было безвыходным — жесткие законы, которые были приняты после усиленного послевоенного отдаления от маггловского мира, не пощадят ее, даже если она вернется. Вот почему возвращаться было нельзя — она поняла это еще утром.

— Теперь ясно, почему тебя никто не искал, — донесся до нее голос Пирата.

Дафна только кивнула в ответ. Она понимала серьезность своего выбора с самого начала, но почему-то не рассчитывала, что столкнуться с ним лицом к лицу будет настолько тяжело для нее. Она закрыла лицо ладонями. Если бы она не решила вернуться сюда… Если бы она не осталась в этом доме на один спасительный день, а сразу отправилась к родителям, то возможно уже была бы в Азкабане…

— Почему ты не можешь вернуться домой? — спросил мужчина.

— Ты что, совсем ничего не понимаешь? — с трудом скрывая раздражение в голосе, отозвалась она. — Ты же знаешь, что бывает с такими как я! Ты же знаешь, что бывает с теми волшебниками, которые решают уйти из магического мира!

Замолчав, она посмотрела на него, пытаясь найти в его лице хоть немного понимания. Но, наверное, Пират просто привык к такой жизни, а потому, он отвечал холодным равнодушием.

— Ты же знаешь, что они не прощают этого, — прошептала Дафна.

Он пожал плечами.

— Твои проблемы меня не касаются.

Это прозвучало слишком жестко, так, что Дафна отшатнулась от него, словно его слова были хлесткой пощечиной.

— Но ты же обещал мне! — пораженно проговорила она. — И я помогала тебе, разве нет?

— О да, — саркастично отозвался мужчина. — Твоя помощь просто неоценима. Наверное, ты говоришь о том моменте, когда я оказался без защиты по твоей прихоти? Или, может, когда ты решила полезть ко мне с зельем? А может быть твои ежедневные обещания про авроров должны способствовать моему благополучию?

Дафна почувствовала, что ее щеки заалели, и она прислонила к ним ладони, чтобы остудить этот жар. Его слова звучали обидно, чертовски обидно, и она начала быстро моргать — непрошенные слезы уже выступили в уголках глаз.

Не зная, что ответить ему, она, оттолкнув его, выскочила из кухни, вбежала по лестнице и упала на кровать в спальне. Наверное, следовало просто покинуть этот дом, и, возможно, именно на это Пират и рассчитывал. Но куда ей идти сейчас? Перед тем, как уйти, нужно было тщательно продумать план действий, но сейчас в голову не лезло ничего, кроме горькой обиды и стойкого ощущения несправедливости.

Идти до конца, или попытаться вернуться домой? Был один способ избежать проблем: рассказать аврорам всю правду. Сообщить о том, что она оказалась в заложниках у маньяка, которого все ищут. Может быть, ей стоит сделать именно так? Это просто и правильно. И это решение, наверное, обещает для нее самый лучший исход. Если только никто не узнает о ее истинных мотивах.

День давно сменился глубоким вечером, а Дафна все не осмеливалась выходить из своей комнаты. Она сидела за закрытой дверью, размышляя о том, что делать дальше. Она предупредила его об аврорах, значит, она больше ничего ему не должна, разве нет? Она может просто закончить эту историю и вернуться к своей старой жизни…

Чем больше она об этом думала, тем более правильной казалась ей эта идея. Дафна достала волшебную палочку, и несколько раз постучала ей по открытой ладони. Сомнения одолевали ее, не давая решиться. Возможно, нужно было чуть больше подумать, а возможно…

В комнате рядом заслышался грохот, и Дафна резко обернувшись на шум, вздрогнула — она сидела в тишине вот уже несколько часов. Отмахнувшись от странных звуков, она, все же, вооружилась палочкой и встала напротив двери. Грохот повторился, и Дафна, приблизившись к деревянному дверному полотну, прислонилась к нему ухом, надеясь понять, что происходит за пределами спальни.

Несколько минут она стояла, прислушиваясь, но шум не повторялся. Уже собравшись отойти от двери, она вдруг услышала шаги, а потом — тяжелое, сиплое дыхание. Это заставило ее напрячься, и Дафна сглотнула комок, вставший в горле, стараясь не шевелиться, даже не дышать.

Раздавшийся топот возвестил о том, что тот, кто находился за дверью отправился вниз. Дафна вдруг осознала, что в доме находится кто-то посторонний — Пират всегда ступал бесшумно, и понять, что он приближается по шагам было практически невозможно! Это заставило все внутри похолодеть.

Дафна почувствовала, что спина взмокла. Донесся жуткий, дикий лязг, который раздавался откуда-то снизу. Еще мгновение дом стоял в тиши, а потом она услышала звон стекла. Тело девушки будто сковало невероятное напряжение — она словно вытянулась в струну. Оставаться в комнате было просто невыносимо, и тогда она решилась — достала пистолет, который все еще лежал здесь, на тумбочке, и осторожно отворила дверь ногой — во второй руке оставалась волшебная палочка.

Грохот, который донесся из гостиной, дал ей понять, что неизвестный все еще в их доме, и Пират, с его ранениями, или не может с ним справиться, или... Она яростно отогнала эту мысль. Внутренне собравшись, она начала спускаться по лестнице, стараясь делать это как можно более бесшумно, но на полпути остановилась — что, если там авроры?

Что-то врезалось в стену рядом с Дафной — фотографии в рамках, которые были развешаны на ней, мелко задребезжали. Нет, вряд ли это авроры — она не слышала заклинаний. Ладно, она узнает обо всем всего через несколько ступенек.

Она шагнула вниз, направляя палочку и пистолет перед собой.

— Ладно-ладно, — с сомнением протянула Дафна. — Я поняла, что ты не хочешь, чтобы я уходила.

Она сложила ноги по-турецки и откинулась на стену, рассматривая его из-под ресниц. Глаз, какой-то грязно-желтый с черными прожилками, с вытянутым по вертикали зрачком, смотрел на нее не мигая. Он словно держал ее под прицелом, готовый в любой момент сорваться с места — стоит только сделать одно неверное движение.

— И что будем делать? — прошептала Дафна. — Я не смогу просто так здесь сидеть всю ночь. С тобой.

Пират прищурился и склонил голову к плечу.

— Поговорим? — вопрос растворился в пустоте, впрочем, ей было совсем не привыкать к его молчанию. — Могу рассказать тебе что-нибудь…

Она смерила его взглядом, а потом, неожиданно для себя, начала хихикать. Перед ней сидел не человек, зверь — с вытянутой мордой, с мощными лапами, с телом, покрытым серебристо-серой шерстью, что ловила отблески луны, заглядывающей в окно. Один из глаз зверя продолжала скрывать повязка — и как только держалась на морде — второй, налитый кровью, не отрывался от ее лица. И вот его, его она хочет занять разговором?

От того, как смотрел зверь, по коже побежали мурашки, и Дафна постаралась найти взглядом волшебную палочку, которая, судя по звукам, укатилась куда-то за кресло. Зверь заметил ее взгляд и тут же оскалился, рыча. Внутри все похолодело, и Дафна прижалась спиной к стене, стараясь быть от него как можно дальше. Глупая, как можно было не догадаться раньше? Его слух и обоняние, сила — теперь она думала, что сила действительно была нечеловеческой, постоянное безумное желание есть это мясо...

Пират разлегся возле ее ног и посмотрел снизу-вверх — от такого взгляда колючий комок встал в горле.

— Ладно, — проговорила она, пытаясь заполнить тишину звуком своего голоса — ладно…

Потерев ладони друг о друга, которые внезапно заледенели, она поднесла их к лицу и приложила к щекам. Кожа горела и ощущение холода помогло немного прийти в себя. Дафна судорожно перебирала в голове варианты дальнейшего развития событий и не один не внушал оптимизма.

Убежать, спрятаться… Нет, найти палочку, попробовать вырубить его оглушающим… Зверь вновь зарычал, будто бы услышав ее мысли и, кажется, подобрался немного ближе — теперь его морда почти соприкасалась с ее коленом. Он был спокоен, но надолго ли сохранится это спокойствие?

— В общем, слушай, — Пират, услышав, что она заговорила, притих и сложил морду на лапы. Подумав о том, что ей придется провести с ним целую ночь — друг напротив друга — она вздрогнула. Внутри головы зародилась тупая, ноющая боль, которая осела стуком в висках.

Массируя их пальцами, она замолчала и услышала рык — кажется, он был недоволен. Как-то интуитивно Дафна понимала, что необходимо постоянно говорить — говорить не замолкая. Но страх, сковавший все внутри, не давал сказать ни слова.

Она знала, что существует разный страх. Она уже сталкивалась со страхом, который побуждал на действия — заставлявшим думать, убегать, бороться. Она уже встречала страх, заставляющий выкручиваться, юлить, лгать, пытаться договориться. Это был другой. Ужас, медленно стекающий мурашками по спине, сковывающий льдом руки, и не дававший двинуться с места.

— Эту сказку мне рассказывали в детстве, — пробормотала она. — Моя гувернантка. Не знаю, понравится тебе она или нет, но… Другой я не помню.

Здесь она покривила душой. Она не помнила никаких сказок, поэтому, придумывать приходилось на ходу. Набрав в грудь побольше воздуха, и отметив, что Пират успокоился, начала:

— В одном городе, только не спрашивай меня в каком, жил-был король. И у него была дочь — она была самой красивой девушкой в королевстве. И не только — со всей страны приезжали люди, чтобы посмотреть на ее невероятную красоту. И звали ее…

Зверь поднял морду и скептически на нее посмотрел. Дафна нахмурилась.

— Ну извини, ничего другого у меня нет, — проворчала она. — Никак, в общем, ее не звали, просто Принцесса. Король очень любил свою дочь, поэтому, он не хотел выдавать ее замуж за абы кого и подыскивал ей наиболее выгодную партию. На самом деле, он мечтал, чтобы руки Принцессы попросил король соседнего королевства — оно было настолько богатым, что отцу Принцессы было все равно, что он старый, толстый и мерзкий.

Шевельнув ушами, Пират посмотрел на нее как-то неопределенно. Что-то проворчав, он завалился на бок — наверное, чтобы было легче следить за ней, подумала Дафна. Ей стало как-то неуютно, но осознав, что зверь ждет продолжения, она заставила себя говорить.

— Принцесса сидела в башне и ждала, ждала, ждала пока король примет решение по поводу ее дальнейшей жизни. И она совсем не знала, что где-то далеко о ней узнал один человек. Нет, он вовсе не был прекрасным принцем, как ты мог подумать. Наоборот, он был плохим человеком. Он был… Пиратом. Он плавал на своем большом корабле по морям и грабил грузовые корабли.

Зверь, кажется, посмотрел на нее с насмешкой.

— Да-да, — ответила Дафна. — У него вот такая же штука была, как у тебя на глазу.

Всмотревшись в покрытую серой, с черными полосками шерстью морду, она попыталась уловить знакомые черты — надеясь, что узнает его, но тщетно. Интересно, для чего он носил маску? Не иначе, как скрывал свое лицо, чтобы она не поняла, кто это. Значило ли это, что она могла?..

— И когда он услышал про Принцессу, он, естественно, захотел, чтобы она была с ним. Ну, не потому, что хотел женского тепла, нет. Он хотел ее… ну, как трофей. Потому что она была очень красива. А тот Пират всегда хотел для себя всего самого лучшего.

Поэтому, однажды ночью он причалил на своем корабле к пристани в бухте рядом с ее башней, забрался туда, и пока Принцесса спала, выкрал ее. Она, конечно, очень удивилась, когда утром проснулась в каюте. Она проснулась и вышла на палубу и увидела вокруг бескрайнее синее море и очень испугалась. Но не успела она опомниться, как Пират подошел к ней, и сказал, что она теперь будет с ним. Всегда.

Словно насмехаясь над ней, зверь, лежащий подле ее колен, фыркнул.

— Такой уж сюжет, — огрызнулась Дафна в ответ и даже развела руками, для убедительности. — Не я его придумала. Первые дни, ты знаешь, Принцессе было очень плохо. Она страдала, хотела домой и всем сердцем ненавидела Пирата. Перед сном, когда она ложилась на кровать в своей каюте, она мечтала, что с ним случится что-то очень плохое — что-то, что погубит его. Она даже несколько раз пыталась сбежать, но ничегошеньки у нее не получилось — Пират выставил охрану возле ее каюты. Поэтому, ей ничего не оставалось, кроме как хотеть несчастий и смерти для него…

И однажды, случилось так, что ее желание сбылось. Во время очередного ограбления Пирата серьезно ранили. Он истекал кровью, — на этом моменте Дафна сделала страшные глаза, — и постоянно лежал без сознания. Принцесса иногда пробиралась к нему в каюту — ей было жалко Пирата, поэтому она немного ухаживала за ним. Перевязки там меняла и прочее. Когда он приходил в сознание, они разговаривали — о ней, о нем. Ты, наверное, спросишь, почему она вдруг стала лучше относиться к Пирату? Все просто. Ей было стыдно за то, что желала ему смерти, вот и…

Зверь завозился и вздохнул — получилось у него как-то горестно. Дафна осторожно положила руку ему на голову и даже позволила себе скользнуть ладонью по гладкой шерсти, дотронуться до уха, лба, почувствовать шершавость кожи, из которой была сделана повязка — а ведь она всего-то коснулась завязки. Пират был не против — только послал ей еще один странный взгляд. На секунду ей показалось, что он переполнен сожалением, но уже вскоре она гнала от себя эту догадку — едва ли он понимает хоть что-то в этом обличие.

— Потом ему стало лучше. Намного лучше, так, что он снова стал управлять всей командой и кораблем. И, ну знаешь, он был не то чтобы совсем плохим человеком. Он понимал, что Принцессе нелегко находиться здесь, с ним, постоянно ощущая беспокойство волн под ногами. Пират понял, что эта жизнь — не для нее. И он принял решение вернуться в ее родное королевство и отпустить пленницу.

Когда он сказал об этом Принцессе, та удивилась. На самом деле, она почти привыкла к этому человеку и даже была готова остаться на корабле и дальше. Но мысль о том, что она скоро увидит своих родных, будет ходить по шикарным залам дворца и наслаждаться всеми его удобствами, пересилила. Поэтому, она только кивнула.

Они взяли курс домой. Несколько дней — и они причаливали в той самой бухте, где когда-то остановился Пират. Он отпустил ее, но Принцесса не спешила уходить. На миг ее охватило странное, неведомое доселе чувство, и она сказала: «Оставайся здесь, со мной, ты сможешь начать новую жизнь и забыть о своем прошлом». А он…

Дафна взглянула на волчью морду, которая пристроилась на ее колене. Глаза зверя были закрыты — похоже он спал, убаюканный ее словами. Она, бездумно продолжая гладить его, откинула голову на стену и закрыла глаза. За окном занимался рассвет.

Ей снился сегодняшний вечер — она как будто смотрела на себя со стороны: на то, как спускается по лестнице, как сжимает рукоятку пистолета, как прислушивается к грохоту, что доносится из гостиной. Тяжелая, гнетущая атмосфера, слишком громкие шаги, раздающиеся в тиши коридора.

На одну секунду она забыла, что это сон, и закричала: «Не ходи, не ходи туда!». Та, другая Дафна, не обратила на это ни малейшего внимания, упорно двигаясь вперед, и ей захотелось вцепиться себе в волосы от досады. Но вместо этого она последовала дальше, в гостиную.

Она уже знала, что ее здесь ожидает. Он стоял перед ней, упираясь лапами в ковер и скаля зубы, с которых капала слюна. Тусклый свет луны, проникающий в дом через стекло окна, серебрил шерсть на его загривке. И это был первый раз в ее жизни, когда она видела оборотня.

Ладно, на самом деле второй — теперь, во сне, без страха, застилавшего глаза и волнения, которое заставляло руки трястись, она могла его как следует рассмотреть. Могла, но не успела — так же, как и несколько часов назад, он кинулся на нее. Дафна только успела закричать:

— Ступефай!

Ярко-алый луч, сорвавшись с палочки, миновал зверя, но зато точно попал в вазу, которая стояла в углу на небольшой тумбочке — и как только уцелела, пока Пират громил гостиную? Та брызнула миллионом осколков. Впрочем, учитывая беспорядок, который царил здесь, обстановка хуже не стала.

Палочку Дафна выронила — ничего удивительного, ведь он, зверь, метил точно в ее правую руку, словно этого и добивался. Деревяшка откатилась куда-то в угол комнаты, а вовсе не за кресло, как показалось ей поначалу. Девушка отлетела куда-то к стене, и Дафна знала, что за этим последует.

Раздался выстрел. Потом еще три. Ни одна из пуль не достигла своей цели — кажется, ей удалось только начинить свинцом обивку дивана и разбить стекло в серванте — только одна из них просвистела совсем рядом с ухом оборотня, но не задела его. А потом… Дафна почувствовала внезапный ужас, охвативший все ее существо. Потом пули кончились и пистолет стал извергать из своего нутра сухие щелчки.

Дафна помнила, какой уязвленной она себя чувствовала после того случая с оружием, она долго просила Пирата показать, как снять пистолет с предохранителя. Наверное, надо было попросить, чтобы он научил ее еще и стрелять, подумала она с горечью.

Зверь зажимал девушку в самом углу комнаты — он медленно приближался, не оставляя ей ни малейшего шанса на бегство. Он скалился и рычал, а Дафна опустилась на пол и сжалась от страха.

— Пожалуйста, не надо, — говорила она, не отводя от него своего взгляда.

— Пожалуйста, это я, — шептала Дафна. — Это я, это я, Дафна…

Она попыталась вспомнить все, что знала про оборотней, и прекрасно понимала, что он не послушает ее. Оборотни не понимали человеческой речи и не были способны на жалость. В тот момент она прекрасно понимала это, но все же на что-то надеялась.

И он, нависнув над ней, остановился. Дал передохнуть, но вот уйти от него не удалось.

* * *

Проснулась Дафна в комнате, которую давно привыкла считать своей и первым делом вздохнула — с облегчением. Рядом с кроватью, на тумбочке, лежала волшебная палочка, что было хорошим признаком. Она несколько минут полежала в постели, обнимая подушку руками и пялясь в окно, пытаясь привести мысли в порядок.

То, что произошло ночью, было невероятно, удивительно и устрашающе, и она совсем не желала об этом думать. И, наверное, если бы она могла, если бы все было так просто — она бы забыла о прошлой ночи, как о страшном сне. К сожалению, это было невозможно: грязно-желтая радужка и вертикальный узкий зрачок впились в память навсегда.

Она вскочила с постели, отметив про себя, что солнце уже низко, а значит, сейчас сильно после полудня. Направилась к двери с твердым желанием все выяснить. Кто же ты такой, Пират? Что же у тебя под твоей маской? Чье лицо под ней скрыто?

А открыв дверь замерла…

— Гарри? Гарри, неужели это действительно ты?

Она увидела женскую макушку внизу, у двери — макушку с кудрявыми каштановыми волосами, и ей показалось, что она все-все поняла.

Сидя на площадке лестницы — небольшом пяточке, на который был небрежно брошен цветастый коврик с коротким ворсом, она выглядывала между хрупкими и тонкими деревянными балясинами. Неясно, что она пыталась разглядеть там, внизу, ведь они давно скрылись в гостиной. Замерев, можно было расслышать приглушенные голоса, и Дафна старалась даже реже вдыхать, чтобы не пропустить ни единого слова.

— Господи, я просто не могу поверить, что это правда ты, Гарри, — шептал женский голос. — Что, что с тобой было? Что с тобой произошло? Мы все считали тебя погибшим!

Подслушивать было почему-то стыдно, но удержаться от искушения Дафна не могла. Понимание, что сейчас, через несколько минут, она найдет ответы на вопросы, которые терзали ее последние дни, подталкивало, жарко дышало в спину, посылало по телу волны дрожи возбуждения и любопытства.

Он не спешил отвечать. Возможно, предположила про себя Дафна, он просто не желал этого вспоминать? Она сжала лакированное дерево балясин руками — сейчас, вот сейчас ей все откроется!

— Это… Долгая история, Гермиона, — наконец, будто нехотя, молвил он. — Потом… Потом я все расскажу тебе. Скажи мне, ты можешь собрать Орден Феникса?

Название мелькнуло в памяти, вызывая смутные ассоциации. На этот раз замолчала она. Дафна закрыла глаза и представила, как Грейнджер сидит с напряженным лицом и кусает губы — наверное, от волнения.

— Ты сильно рисковал, Гарри, отправляя мне сову, — проговорила она тихо.

— Это так, — прозвучало слишком жестко. — Ты не ответила.

— Эти убийства, — женский голос сделал паузу, будто его обладательница пыталась подобрать нужные слова, — они как-то связаны с тобой.

В этот момент она не спрашивала, а утверждала. Ответом ей послужило молчание, и Дафна решила, что должно быть он просто кивнул — сделал едва заметный жест, не желая вдаваться в подробности.

На одну секунду Дафне показалось, что она видит их настолько явно, словно стена, которая отделяла ее от гостиной, стала прозрачной. Они сидели рядом, близко-близко друг к другу и ей настолько стало не по себе от этого видения, что она помотала головой, чтобы прогнать его.

— Зачем ты вернулся, Гарри? — спросила Грейнджер осторожно.

Этот странный вопрос заставил Дафну опешить. Наверное, Пират испытывал схожие эмоции, поэтому, ответил удивленно:

— Что значит «зачем»? О чем ты говоришь? Я вернулся, чтобы убить его!

— За то время, пока тебя не было, слишком многое изменилось, — сказал женский голос, а потом послышался короткий вздох.

— И что же?

— Война закончилась, Гарри, — тихо проговорила Грейнджер.

— «Многое» изменилось, или ты изменилась, Гермиона? — вторил ей Пират. — Я видел тебя в министерской мантии. Это было… странно.

— Да, — сказала она. — Да, наверное, ты прав, Гарри, странно. Но мы все пытаемся жить, хоть это и нелегко. У нас с Роном ребенок, девочка.

— Поздравляю, — скупо и без эмоций сказал Пират.

— Где ты был столько времени, Гарри? Что с тобой случилось? — спрашивала Грейнджер. — Ты что, вообще ничего не знаешь о том, что произошло?

И заговорила, торопливо и сбивчиво, словно боялась, что кто-то ворвется в комнату и прервет поток ее речи:

— Ты помнишь, что он сказал, перед тем как ты ушел в лес? Я уверена, что помнишь. О том, что если ты сделаешь это, никто больше не пострадает, что больше не будет смертей. Ты из-за этого и решился. Но мы не ожидали, что он сдержит свое слово.

Когда он объявил о твоей смерти, мы все были в шоке. Понимаешь, ведь этого никто не ожидал, ведь мы все продолжали верить. Наверное, поэтому, ничего не вышло, хоть мы и пытались сражаться. Этот шок и страх, нас было намного меньше, это все подавляло. Это было слишком тяжело, понимаешь?

А потом мы все долго ждали в замке, без палочек. Очень долго. Не знаю, несколько часов слились в один ком ожидания и страха. Мы ждали, что нас начнут убивать — знаешь, так, с насмешкой, по одному. Но ничего такого не произошло.

Дальше было еще несколько дней ожидания — в Норе. Мы придумывали новый план — всего-то оставалось добраться до змеи и до Сам-знаешь-кого. В газетах, которые приходили, писали о новой Магической Британии, о том, что теперь, когда к власти пришел истинный блюститель традиций и волшебной крови, все будет намного лучше. О том, что Министерство взяло курс на построение нового мира. Мы не верили и ждали удара исподтишка. Что опять будут смерти, что люди будут пропадать. Что магглорожденных уничтожат. Но ничего такого не произошло.

После нам с Роном и Джинни пришли письма с приглашениями вернуться в школу, в сентябре — к этому времени должны были закончиться все работы по восстановлению. Наверное, нужно было отказаться, продолжить стоять на своем, но мы поехали. Потому что было невозможно сидеть там, не зная, что происходит на самом деле. В Хогвартсе нам выдали волшебные палочки — на них было ограничение, можно было пользоваться минимальным набором заклинаний. А еще через некоторое время мы узнали о том, что Артура восстановили в Министерстве.

Первый год прошел в напряжении. Орден Феникса собирался так часто, насколько мог. Но потом… Мы закончили школу, получили сертификаты о сдаче тритонов. Мне предложили должность в экспериментальном отделе Министерства — я же магглорожденная. На тот момент мы слишком устали жить в страхе, и я согласилась.

Департамент по надзору за магглорожденными. Наверное, смешно звучит, что именно я там работаю. Я наблюдаю за магглорожденными детьми, которые проходят адаптацию в волшебном мире. Как только у ребенка наблюдается всплеск магической активности, наши сотрудники забирают его, корректируют память, чтобы уничтожить все воспоминания о жизни в маггловском мире — после он воспитывается в специальном учреждении. Звучит дико, наверное. Но это лучше, чем смерть.

Грейнджер вздохнула и перевела дух. Дафна нахмурилась — она многого не договаривала.

— Послушай, Гарри, — вновь зачастила она. — В конце концов, разве это не то, за что мы боролись? Я имею в виду — за мир, разве мы боролись не за него? Зачем сейчас начинать новую войну? Я не хочу, чтобы мой ребенок столкнулся с теми ужасами, с которыми столкнулась я. Я хочу, чтобы у нее было детство, чтобы у нее были родители, не погибшие на войне, понимаешь?

— Нет, — медленно и очень тщательно проговаривая слова, ответил Пират. — Я не понимаю. Потому что у меня не было родителей. Их убил Волан-де-морт.

— Ох, я знаю, Гарри, — сказала Грейнджер устало. — Я знаю, но зачем сейчас, когда все успокоилось…

— Ты изменилась, — перебил он. — Ты изменилась, Гермиона. Раньше ты бы не стала защищать убийцу.

— Сейчас все по-другому, Гарри. Лучше скудный мир, чем…

— Ты что, забыла кто он? — не дослушав, вскричал Пират. — Ты забыла о том, кто все эти люди? Они не более, чем убийцы! Как долго продлится этот твой мир? Год, два? А что потом?

Пока Пират переводил дух, она ничего не говорила. Они провели в молчании несколько минут.

— Мы с Роном можем помочь тебе покинуть страну, если хочешь, — неуверенно предложила она. — Я думаю, тебе опасно здесь находиться.

— Все из Ордена Феникса думают так же, как ты? — жестко спросил он.

— Ордена Феникса больше нет, Гарри, — прозвучало в ответ и голос ее был преисполнен сожаления.

Не двигаясь с места, и переваривая все, что услышала, Дафна заметила, как Грейнджер покинула гостиную, аккуратно отворила входную двери и вышла. «Сука, — подумала она зло. — Вот же лживая сука». А после встала, и отправилась к нему, вниз.

* * *

Она пыталась вспомнить его таким, каким он был в школе — изображение получалось каким-то размытым, как старая фотокарточка, на которую давным-давно пролили стакан воды. Воспоминание было расплывчатым и слишком неясным. Неужели это действительно был он?

Ей пришлось остановиться и с силой сдавить виски. Неужели этот мужчина, который был рядом с ней несколько недель и есть Гарри Поттер? Что с ним произошло? Почему он так изменился? А главное — как ему удалось выжить? Все эти вопросы не давали Дафне покоя, но сейчас, в эту секунду, она понимала, что необходимо оставить собственное любопытство. Ей нужно было рассказать ему всю правду — ту, которой он не услышал от своей подруги, и ту, которую не могла держать в себе она.

Дафна не сомневалась, что он слышал ее шаги — пусть она подошла к нему очень тихо, со спины, которая сейчас была какой-то сгорбленной. Безмолвно положив руку ему на плечо, она отметила, как он вздрогнул — и эта неясная горечь, которую он наверняка испытывал, передалась и ей. Она стояла так, ничего не произнося, пытаясь передать ему свою безмолвную поддержку, чувствуя, как под ладонью напрягаются мышцы.

Мужчина — хотя, он ведь ненамного старше ее, и почему она когда-то подумала, что их разделяет целый десяток лет, прервал молчание первым.

— Что тебе нужно? — глухо спросил он, хотя ее руку с плеча он так и не убрал.

— Извини, — тихо и неохотно ответила Дафна. — Я все слышала.

Тишина — их тишина была очень спокойной и уютной и почему-то сейчас она не желала ее нарушать. Возможно, причина крылась в том, что она просто не была готова к этому разговору?

— Я знаю, — тон его голоса уже выровнялся: кажется, он приходил в себя. — Догадался, что не сможешь устоять.

— Ты действительно ни о чем не знал? — он качнул головой. — Но почему?

— Я был… далеко, — уклонился от ответа Поттер.

— Почему же ты решил вернуться? — поинтересовалась Дафна, но, решив, что он, должно быть, не захочет просвещать ее, заговорила сама: — То, что она рассказала — это не все, о чем ты должен знать.

И она начала говорить. Очень медленно и вдумчиво, тщательно подбирая слова, чтобы не задеть его еще больше. Говорила, продолжая неосознанно поглаживать его плечо ладонью — легко и ненавязчиво, совсем как вчера, когда он был в обличии зверя. И стараясь не смотреть на него — взгляд ее был направлен в окно, на шоссе перед домом, где изредка проезжали автомобили.

Она говорила о том, как вернулась из Франции, из своего пансиона, и о том, как все поменялось — атмосфера, которая царила на улицах была слишком тяжела и невозможна, чтобы не почувствовать ее сразу, и чтобы сразу к ней привыкнуть. Тогда все стало ясно — как раньше уже не будет.

Она говорила о том, как однажды прочитала в газете, что Альбус Дамблдор — был фанатиком, мечтавшим разрушить весь волшебный мир. О том, что Гарри Поттер был его главным оружием. И о Пророчестве, в котором говорилось, что Гарри Поттер станет причиной смерти многих волшебников, что именно из-за мальчика, который выжил, магглы узнают о магах и уничтожат всех, до кого смогут добраться. И о том, что Темный Лорд, на самом деле, действовал во имя блага — он не мог допустить всего, о чем гласило пророчество.

Эту тему еще долго муссировали в прессе — до тех пор, пока не появились те, кто действительно начал верить в добрые и великие цели Темного Лорда. С газетных страниц взирал истинный спаситель волшебного мира. Теперь жителям Магической Британии не нужно было ничего бояться — ведь теперь они были под надежной защитой.

Слова подкреплялись действиями. Тем, кто активно сражался на стороне Гарри Поттера и Дамблдора выплачивали денежные компенсации и помогали устроить жизнь — как жертвам пропаганды. На деле, конечно, их просто пытались подкупить, но выставлялись подобные жесты преисполненными благородства.

Конечно, были люди, у которых появились вопросы — о жестоких убийствах. Темный Лорд с газетных страниц вещал о превышениях полномочий, и о том, что все виновные будут наказаны: после этого действительно последовало несколько показательных судов — над теми, чей ресурс уже был выработан, над теми, кто был просто был не нужен новому Министерству. Верную соратницу Беллатрису Лорд не захотел — или не посчитал нужным — убирать в Азкабан. Так появилась легенда о том, что бедная женщина просто тронулась умом и теперь проходит лечение в больнице — конечно же, по велению нового правителя.

Пока Дафна говорила, она не видела его лица — старалась вообще не смотреть на Поттера. Сейчас, почему-то, она была уверена, что все это красивая легенда. Может быть, потому, что видела безжизненного Драко на шестом курсе, предплечье которого украшала темная метка, может быть, потому, что помнила рассказы о рейдах Пожирателей и истинных причинах их проведения. Защита всех волшебников от уничтожения магглами? И кто только придумал такое.

А были те, кто верил, и с каждым годом их становилось все больше и больше. Темный Лорд — тут Грейнджер не соврала — держал свое слово. Люди расслабились и стали забывать о тьме, которая не давала им и свободного глотка воздуха. Появлялись, конечно, те, кто пытался спорить и открыть всем глаза. Панси как-то рассказала, что такие отправляются на профилактическую беседу в Аврорат, которая кардинально меняет их точку зрения. И все так по-тихому, незаметно…

— Я не верю, — проговорил Поттер. Дафна опустила глаза вниз, позволив себе посмотреть на него, и заметила, как он с силой сжимает кулаки. — Я тебе не верю. Мои друзья не могли меня предать. Они бы никогда в жизни не поверили в это.

Обойдя диван, она осторожно опустилась рядом с ним, и погладила его кончиками пальцев по предплечью.

— Они не предавали тебя, — тихо сказала она. — Они просто попытались подстроиться. За что им было сражаться? Ведь они думали, что ты… мертв.

— Рон не мог, — продолжал твердить он, будто бы не слыша ее слов. — Они убили Фреда. Он бы никогда не сдался…

Дафна покачала головой — говорить ему что-то сейчас было бы бесполезно. Единственное, что она позволила себе сделать — подвинулась к нему ближе. Глядя на него, подавленного услышанным, ей захотелось хоть немного его успокоить, подарить ему хотя бы маленькую и незначительную частичку тепла. Положив руку ему на плечо, она постаралась обнять Поттера, но ее действия были какими-то неловкими.

Никто и не сомневался в этом — она с горечью вздохнула, когда он отпрянул, оттолкнув ее.

— Что ты делаешь? — спросил он зло.

— Я… — она замерла, не зная, что ответить. — Я просто хотела обнять тебя.

Услышав это, он, кажется разозлился еще сильнее — вскочил с дивана и заметался по комнате, бросив:

— Мне не нужна твоя жалость!

Он остановился, и Дафна услышала, как тяжело он дышит — сильно втягивая в себя воздух. Только сейчас она заметила, что на руке больше не было повязки — теперь ее украшал длинный белый шрам. Их взгляды пересеклись, и он торопливо отвернулся.

Неспешно, она подошла к нему сзади. Наверное, ее ожидала еще одна вспышка гнева, но сейчас почему-то было все равно. Дафна положила ладонь на его лопатку, а потом, заметив, что он не двигается, медленно повела ее ниже, по спине, пытаясь прогнать его напряжение. Стараясь действовать осторожно, она обняла его за торс, сначала положив на живот одну руку, а затем и вторую.

— Что тебе нужно? — прорычал он.

Пожав плечами, она прошептала:

— Я просто пытаюсь тебя успокоить.

Поттер скинул ее руки, и проговорил разъяренно:

— Если бы ты знала, что со мной произошло, и кто я теперь, ты бы даже не стала бы стоять со мной рядом. Если бы ты знала, какое я чудовище.

— Но я знаю, кто ты! — воскликнула она. — Я знаю, и меня это не останавливает! Я знаю, кто ты, я знаю, что про тебя говорили и писали, я знаю, что ты убийца, и то, что ты оборотень, в конце концов. Ты не должен так говорить.

— Если бы ты только знала, — повторил он уже спокойнее, пока его руки поднялись к голове, а пальцы начали распутывать завязки маски. — Ты бы не говорила так.

Сняв ее, он сжал кусок кожаной ткани в кулаке, но не спешил к ней обернуться. Дафна, снедаемая любопытством, молчала и не торопила его. А затем он медленно, даже, как ей показалось, слишком медленно, начал поворачиваться и от открывшегося зрелища она не смогла сдержать вскрика.

— Было ли у тебя когда-нибудь ощущение, что ты не помнишь всей своей прошлой жизни? Не узнаешь своего лица, когда видишь свое отражение? Нет? О чем я говорю, конечно же нет.

Единственное, что я помнил, когда открыл глаза — это вокзал. Огромный, бесконечный вокзал, весь в молочно-белом тумане, куда все время приходили поезда, а я не мог сесть ни на один из них. Эта картинка так врезалась в мою память, что я не мог думать ни о чем другом.

Несмотря на то, что он снова был в маске, Дафна все равно остерегалась смотреть на него. При мыслях о том, что могло послужить причиной для подобных изменений, к горлу подкатывала тошнота. Она растерянно думала, что он, этот человек, стоящий перед ней, совсем не был похож на того Гарри Поттера, с которым ей приходилось учиться в школе. И дело было вовсе не в его внешности — Дафна понимала, что изменилось что-то гораздо глубже.

— Так ты что, памяти лишился? — с удивлением предположила она — смысл услышанного доходил до нее как-то медленно, наверное, сказывался пережитый шок.

Он не ответил, замерев на месте — на одну секунду ей даже показалось, что он перестал дышать.

— Гарри? — позвала она, но он, мимолетно приложив палец к ее губам, делая знак молчать, подошел к окну, стараясь, впрочем, не показываться в нем. Он стоял, чуть ли не сливаясь со стеной и прислушиваясь к чему-то, а потом сделал ей какой-то жест рукой.

Наверное, это был знак, но она все равно не поняла. Подкравшись ближе, она встала у него за спиной, приподнялась на носочки, чтобы видеть, что происходит за окном. Там стояла пустая, словно выцветшая ночь — небо было каким-то матовым, черно-серым, без единой звездочки. Она продолжала всматриваться вдаль, за окно, пока не поняла, что он шепчет:

— Там кто-то есть.

— Никого там нет, — с сомнением протянула Дафна, вглядываясь в черноту за окном.

— Где твоя палочка? — спросил Поттер. — Она у тебя с собой?

— Что? — не расслышала Дафна — он говорил очень тихо. — Да, с собой, а что такое?

— Аппарируй, — последовал незамедлительный ответ. А когда он почувствовал, что она медлит, повернулся и повысил голос: — Ну же, уходи, чего ты ждешь?

— Ты же сам мне запретил использовать магию, — тут же заупрямилась Дафна, совершенно отказываясь понимать, что происходит, чем заметно разозлила его.

— Кажется, пришли за мной, — прошипел он.

— И сколько их? — деловито осведомилась Дафна.

— Двое, максимум трое, — Поттер начинал раздражаться. — Чего ты ждешь?

— Ты что, думаешь, что я просто сбегу и брошу тебя? — ответила Дафна. — Давай вместе, я не такая глупая, как думаешь ты, и способна на парную аппарацию.

Покачав головой, он только проговорил:

— Нечего мне тебя в это втягивать.

— Откуда ты знаешь, что они пришли за тобой, может за мной?

— С чего ты взяла? — Поттер посмотрел пытливо, а Дафна, неосознанно, попыталась втянуть голову в плечи, словно сболтнула что-то лишнее.

— Меня тоже ищут, забыл? Бери меня за руку!

— Нет, — ей показалось, что он даже немного отстранился от протянутой руки. — Могут отследить. А так я смогу их задержать.

«Вот же упрямец!», — зло подумала Дафна, крепко сжимая палочку в ладони и хватая его за рукав. В памяти начали всплывать картинки — одна за другой — поместье, апартаменты в Лондоне, Дырявый котел, Кенсингтонские сады, могила Томаса Сойера… В деталях представив белоснежный памятник в виде огромной лежащей на брюхе собаки, она приготовилась испытать знакомое чувство аппарации — словно кто-то скручивает твои внутренности, вытягивает в нить и проталкивает в узкий тоннель, но словно наткнулась на преграду, невидимую заслонку.

Сконцентрировавшись, и стараясь отбросить волнение, она попробовала снова, а потом еще раз, постепенно начиная паниковать. Поттер, точно почувствовав, что что-то идет не так, не двигался — наверное, он понимал, что у нее ничего не получится. Взгляд его даже стал сочувственным, но только на секунду — в следующий момент он как-то странно дернулся и потянул ее к выходу.

— Будешь сидеть в чулане, — буркнул он, грубо заталкивая ее в маленькую комнатушку под лестницей, на которую она раньше и внимания-то не обращала. — И не вздумай выйти.

— Это все твоя Грейнджер, — прошипела Дафна, с ненавистью глядя на дверь, которая закрылась перед ее носом.

Стоять здесь в полный рост было невозможно — потолок был слишком низким, и Дафна опустилась на какую-то поверхность, на ощупь похожую на небольшую кровать. Глаза отказывались привыкать к темноте, которая царила здесь — не было ни единого источника света. Дафна взмахнула палочкой, которую до сих пор сжимала в руке, шепнув «Люмос», и мысленно коря себя за то, что сразу до этого не додумалась.

Осталось почему-то темно. Дафна поежилась и приобняла себя за плечи — отсутствие света не страшило, страшила собственная беспомощность, ведь заклинание не сработало и если что-то случится с Поттером… Она даже не сможет ничего сделать. Наверное, это был антимагический купол о котором она так много слышала — авроры устанавливали такой на домах некоторых волшебников, особенно, в первые месяцы после войны, когда хотели ограничить использование колдовства. Для того, чтобы сила купола на мага не распространялась, он должен был использовать зачарованный амулет, которого у Дафны, конечно же, не было…

Так вот почему она не смогла аппарировать, только и успела подумать Дафна, прежде чем прогремел оглушительный взрыв. От неожиданности и испуга она взвизгнула, а потом осторожно опустилась на коленки и приблизилась к двери, аккуратно ее приоткрывая и стараясь ничем себя не выдать.

В крохотную щелку не было видно абсолютно ничего — ей открывался взор на проход на кухню и столовую, что вызвало вздох сильного разочарования. Зато теперь она могла слышать шаги и приглушенные мужские голоса: кажется, мужчины следовали в гостиную. Она смогла уловить несколько боевых заклинаний, и с горечью подумала, что Поттеру, наверное, приходится очень туго.

Из гостиной доносился шум и грохот, а Дафна не могла себя заставить не то, что броситься к нему на помощь, а открыть дверцу сильнее — все боялась, что кто-то из них начнет обыскивать дом и обязательно наткнется на нее. Она не знала, сколько прошло времени. Наверное, всего ничего, несмотря на то, что вынужденная поза начинала доставлять дискомфорт, а колени начали ныть из-за тщательного знакомство с деревянными досками пола. Дафна вздохнула, собираясь встать, спрятаться обратно и переждать внутри, когда отчетливо услышала:

— Круцио!

Одно упоминание этого заклинания заставило ее вздрогнуть. Она вслушивалась все внимательнее, стараясь не двигаться, чтобы не заглушать возможные звуки из гостиной, но тишина словно сковала весь дом. Никогда не испытывавшая действие этого заклинания на себе, она, впрочем, представляла дикую боль, сводящую с ума. В горле встал ком.

— Круцио! — громче повторил незнакомый мужской голос.

Нужно было что-то делать и Дафна осторожно выбралась из чулана, пытаясь на ходу придумать какое-то подобие плана. Она бросила мимолетный взгляд на входную дверь, чтобы узнать, что с ней случилось, и тут же закрыла рот ладошкой, чтобы сдержать вскрик.

Дверь была вынесена — похоже, их гости решили не проявлять вежливость и воспользовались бомбардой. Как такового, деревянного полотна уже не было — так, щепки и мусор на коврике. Но Дафна почти не обратила на это внимание — ее взгляд притянул человек, лежащий здесь же, у входа. На мгновенье его озарило тусклым светом показавшейся из-за облака луны.

Из уголка приоткрытого рта стекала тоненькая струйка крови, лицо было обезображено гримасой боли, глаза закатились, а из горла торчал нож — он ушел внутрь по самую рукоятку. После того, как первый ужас схлынул, Дафна испытала иррациональное желание подойти к нему ближе и изучить его — основательно, до мельчайших деталей. Возможно ли, что она знала его?

Покачав головой, она отправилась в гостиную, прихватив единственное оружие, которое попалось ей на глаза — тяжелую напольную вазу, стоящую в углу. Наверное, когда-то хозяйка дома использовала сосуд для составления икебан, но сейчас он был пуст, что было кстати.

Еще одного мужчину в форме аврора она увидела со спины, еще со входа в гостиную, а вот Поттера нигде не было заметно. Ваза тяжело оттягивала руку, поэтому, Дафна не стала терять ни минуты — поторопилась подбежать к нему и со всей силой ударить его вазой по голове. Этого хватило только на то, чтобы он замер на месте, прекращая действие заклинания.

От удара ваза разбилась, осыпая ее и мужчину в аврорской мантии осколками. Охнув, он схватился за затылок, а потом молниеносно повернулся к ней, прошипев:

— Ступефай!

Заклинание было настолько мощным, что она отлетела в угол, ударившись об стену и медленно сползая по ней вниз. От боли на глаза навернулись слезы, а голова закружилась от удара. Только теперь она увидела Поттера — тот распластался у ног аврора, видимо, не выдержав пыток. Третьего человека, о котором он предполагал, нигде не было. Уговаривая себя не терять сознание, она вдруг заметила, что Поттер пытается отползти за диван, наверное, чтобы укрыться от заклинаний.

— Куда собрался, урод? Ты еще будешь лизать мои ботинки, умоляя, чтобы я прекратил, — раздраженно бросил аврор. — Круцио!

Дафна всмотрелась в его лицо из-под полуопущенных ресниц — он был молод, не больше тридцати лет, и незнаком ей. Похоже, она не слишком интересовала его — наверное, подумал, что она потеряла сознание, а может не воспринял всерьез. Стараясь ничем не выдать себя, Дафна медленно начала осматриваться, чтобы понять, чем можно помочь Поттеру — не было похоже, что он способен самостоятельно справиться с аврором.

Медленно переводя взгляд от одного угла в другой и стараясь не задерживаться на Поттере, которого скручивало на ковре, она с досадой думала, что совершенно не знает, что можно предпринять. Глаза натыкались на какой-то хлам — комната была основательно разгромлена: она пострадала и после оборотня, который бушевал здесь вчера, и после сегодняшней битвы.

Отвернувшись к углу, она вдруг заметила под перевернутым журнальным столиком знакомый предмет. Ну конечно! Хоть Дафна все еще не научилась им пользоваться, пистолет в нескольких дюймах от нее — подумать только, лишь руку протяни! — внушал хоть какую-то надежду.

Там магазин на семь патронов, вспомнила она слова Поттера. Четыре безуспешных выстрела вчера и еще один в той забегаловке… Значит, у нее есть целых два шанса помочь ему. Чуть наклонившись в сторону угла, она постаралась дотянуться до него и достать его кончиками пальцев, но тщетно — нужно было действовать очень аккуратно, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания.

Мысленно прося помощи, она посмотрела на Поттера, и тот, уловив ее взгляд, похоже все понял. Он отпустил себя — тишина гостиной взорвалась его криком и Дафна, стараясь не потерять ни единого драгоценного мгновения, вытащила пистолет из-под столика, моментально сняла его с предохранителя и постаралась прицелиться.

В голове так и стояла картина парня с ножом в шее, наверное, поэтому, она пыталась попасть в шею. Прозвучал выстрел, который сильно отдал в руку, встряхнув ее. Мужчина-аврор снова застыл на месте. Дафна замерла, боясь, что он снова запустит в нее каким-нибудь заклинанием, но этого не произошло.

Сначала аврор упал на колени, а потом медленно, очень медленно завалился вперед. Не совсем понимая, что происходит, Дафна подползла к нему на четвереньках и увидела, как под головой мужчины медленно растекается темно-красная лужа, пропитывая ковер.

— Нет, — прошептала Дафна. — Он же не может умереть, я же не могла убить его.

Под линией роста волос алела дыра и Дафна, не понимая, как какой-то маггловский пистолет мог оказать такое действие, все ощупывала ее края, трогала ковер, влажный от крови, пачкаясь в ней. Разве он не должен был просто потерять сознание, или что-то вроде?

— Я же не могла его убить? — повторила она вопрос, глядя на Поттер.

Тот только нахмурился и отвернулся в другой, дальний угол комнаты. Машинально проследив за его взглядом, она увидела третьего человека, показавшегося ей смутно знакомым. Кровавое пятно расползалось у него на груди, но он, вопреки ожидаемому, сипло дышал. Подняв взгляд, он заметил Дафну и удивленно прохрипел:

— Это ты…

Он не успел договорить. Поттер, приблизившись к нему, аккуратно поднял небольшой клинок с пола, лезвие которого было заляпано бурыми пятнами. Дафна не видела, что он делал, но когда он отстранился, дико закричала — горло его было перерезано.

— Зачем? — завопила она. — Зачем ты это сделал?

— Нужно уходить, — слишком спокойно сказал он, вытирая лезвие ножа о диванную обивку.

Эти слова, не то, что она увидела, а именно эти холодные слова, что-то надломили в ней. Она кричала и плакала, размазывая слезы по лицу, и не обращая внимание на то, что ладони были заляпаны с крови. Отбивалась и колотила его по спине, когда Поттер куда-то тащил ее, кричала о том, что он убийца. И даже не заметила, как он затолкал ее в ванную комнату и практически вытряхнул из одежды.

Она сидела в ванной, обняв колени и всхлипывала, все еще не веря, что это она выстрелила и убила человека. Горячая вода умиротворяла, и Дафна понемногу успокаивалась. Душ был включен, и Поттер осторожно водил им по ее телу. Струи воды стекали по рукам, по груди и спине, оставляя после себя ощущение тепла.

Ванна уже была наполнена наполовину, и тогда он взял губку -начал аккуратно водить по ее коже, оставляя пенные дорожки. Поттер аккуратно помыл каждую ладонь, отчего вода в ванной порозовела, намылил плечи, начал спускаться вниз, к ее груди.

Дафна почувствовала внезапный жар — не от горячей воды, а скорее от его прикосновений. Только сейчас она осмелилась поднять на него глаза: это заставило его остановиться, замереть. Он медленно убрал свою руку от ее кожи и отстранился.

Их взгляды пересеклись, а потом его, словно с безмолвного согласия Дафны, двинулся вниз, изучая, запоминая каждый сантиметр ее тела. Взгляд скользил по коже, и Дафна почти осязала его, но не могла найти в себе силы закрыться, спрятаться. Наоборот, следуя позывам интуиции, она распрямилась, откинулась на бортик, открывая его взору чуть больше, чем следовало.

Он молча любовался — а она чувствовала, как напряжение между ними нарастает. Дафна уговаривала себя сказать что-нибудь, прервать эту затянувшуюся паузу, и когда осмелилась на это, не успела: он вдруг резко развернулся и вышел за дверь.

* * *

Дом номер 4 на Тисовой улице полыхал. Дафна сидела на знакомой куче листьев напротив, через шоссе и безразлично наблюдала за тем, как в окнах его, за стеклами, медленно расцветают опасные огненные бутоны пламени. Она наблюдала, как занимаются занавески, как огонь пожирает нутро гостиной и чувствовала отчаянную пустоту внутри — словно вместе с домом горели ее воспоминания об этой ночи.

Только сейчас она начала осознавать произошедшее — все случилось слишком быстро, что она даже не успевала думать о том, с чем ей пришлось столкнуться. За кем приходили авроры? Что стало причиной их появления? Мерлин, она ведь бросилась туда, к нему, даже не полагая, что авроров действительно может быть трое, а не один — чего она вообще ожидала от такого поступка? Наверное, все же надеялась на него…

Поттер подошел бесшумно и, продемонстрировав ее сумку, о которой она сама совсем забыла, протянул руку, чтобы помочь встать.

— Откуда они появились? — невпопад спросила Дафна неожиданно для самой себя. — Ты же говорил, что если не колдовать, никто не заинтересуется этим домом.

— Говорил, — медленно повторил он. — Ты ведь не колдовала?

— Нет, — быстро соврала Дафна.

Она прекрасно помнила, что одно заклинание прошлой ночью все же произнесла, и теперь ей нужно было убедиться, что об этом не помнил он. Поттер не должен думать, что она могла стать причиной появления этих людей.

— Тогда как они на тебя вышли? — продолжала спрашивать Дафна, добавляя в голос толику заинтересованности. — Ты уверен, что это не Грейнджер о тебе доложила?

— Она предлагала мне помощь, — резко ответил Поттер, который был явно оскорблен, что его подругу пытаются очернить. — Зачем бы ей это делать?

Такая реакция почему-то разозлила Дафну, и она угрюмо проговорила:

— Все это время никто не заявлялся, а с ее появлением так сразу…

Поттер оставил это заявление без комментариев — он отвернулся, наблюдая за тем, как дом выгорает изнутри. Дафна поднялась и встала рядом с ним, совсем близко, плечом к плечу. Огонь бушевал. Посреди черноты последнего предрассветного часа он был ярким и контрастным пятном, а жар от него, казалось, достигал ее лица.

— Ты же понимаешь, что теперь ты просто обязан мне обо всем рассказать? — спросила Дафна.

Он только согласно кивнул, ничего не говоря в ответ, а она нашла пальцами его ладонь и торопливо сжала, пока он не успел отстраниться.

Конец первой части

Та комната была совсем небольшой — хоть он и не мог видеть того, что происходит там, за ширмами, которые отгораживали его кровать от другого пространства. Он чувствовал тесноту по наитию — возможно, в других обстоятельствах это ощущение угнетало бы его, но сейчас мысли были заняты другим.

Он никак не мог вспомнить, что произошло — как он оказался здесь, в этой комнате, на этой кровати? Единственное воспоминание, которое было у него в голове, и которое он пытался анализировать — это воспоминание о том вокзале. Большой и белоснежный, он был будто в тумане. Туман рождал людей — они подходили к краю платформы и садились на подъезжающий поезд.

Он старался приглядеться к ним, узнать хоть кого-нибудь, но тщетно. Их лица были смазанными, движения — скупыми, а тела — не только одежда, но и их тела, их кожа! — были словно сотканы из тонкой материи, через которые просвечивали безликие силуэты вокзала.

Никто из них не пытался с ним заговорить — они просто садились на подъезжающий поезд, не обращая на него и толики внимания, даже когда он сам подходил к ним, окликал. Он хотел убраться отсюда, уехать вместе с ними, но словно что-то держало его — к поезду подойти не удавалось: тот отбывал с платформы, стоило ему начать приближаться.

В конце концов он разозлился: побежал вдоль платформы, надеясь вырваться из этого места. Конечно, у него ничего не получилось — он бежал и бежал, пока не выдохся и не почувствовал, как колет в боку, но обстановка не менялась: словно он двигался на месте. Обессиленный и отчаянный, он стукнул кулаком по одному из мраморных столбов, которых он насчитал, наверное, больше сотни.

Внезапно его тело пронзила боль, но не в поврежденной камнем руке. Она пронзила все его существо настолько сильно, что он даже не мог определить ее очаг: болело все. Он почувствовал, как боль раздирает его на куски, выкручивает суставы, разрывает мышцы и мускулы. Прислонившись к камню столба лбом и стараясь хоть как-то удержать равновесие, он закрыл глаза и почувствовал, как сознание его покидает.

* * *

Первое, о чем он подумал, когда пришел в себя — то, что гребаного вокзала больше нет. Наверное, кто-то из этих прозрачных людей соизволил прийти к нему на помощь и отвез его… Что это за место? Он в больнице? Даже такая незначительная попытка подумать привела к тому, что виски пронзило болью.

С трудом ему удалось поднять руку и дотронуться до своего лица — он ощупывал каждый дюйм своей кожи, не скрытой повязкой. Почему-то один из его глаз был заклеен, что привело его в недоумение — что с ним произошло? Что случилось там, на вокзале? И еще через мгновение все внутри похолодело: а помнит ли он о себе что-то еще? Кто он такой?

Медленно приходя в себя он решил добраться до кого-то из врачей — вероятно, они знали о нем больше, чем он сам? Это вселяло некоторую надежду и он, постаравшись забыть о боли, пронзающей позвоночник, резко сел на кровати. Стопы коснулись грубого, необработанного дощатого пола, что стало еще одним открытием — где он, в какой-то полевой больнице? Он ухватился за металлическую раму ширмы, помогая руками себе встать. Это не составило для него труда — кажется, когда-то давно в прошлой жизни он был обладателем довольно сильных рук.

А вот ноги подкачали. Возможно они ослабли из-за того, что он слишком долго лежал без движения, а может быть причина крылась в этой непрекращающейся боли в позвоночнике? Первый шаг дался ему с трудом. Он покачнулся, крепко ухватившись за металлическую раму и позволил себе отдышаться, попутно оглядывая себя.

Одет он был во что-то по виду больше напоминающее тюремную робу. Мысль о том, что он совершил что-то противозаконное почему-то вызвала в нем ярость. Что, черт возьми, с ним произошло? Что могло случиться? Где он? Вопросы непрерывным потоком возникали в его сознании, вытесняя все прочие мысли. И хуже всего было то, что ни на один из них он не мог дать ответа.

Как ни странно, злость придала ему сил. Делая маленькие, короткие шажки он постепенно выбирался за границы ширм. Он увидел дверь — это был выход, который был ему так необходим в этот момент! Пошатываясь, он направился к нему, желая во что бы то ни стало разобраться, что с ним произошло.

Он шел и шел — до двери было всего ничего, несколько шагов, однако, как ему показалось, он шел целую вечность. Когда он, сделав над собой последнее усилие, почти добрался до нее — пальцы почти что коснулись ручки, он вдруг почувствовал резкую слабость. Он понял, что силы его покидают и замер, во что бы то ни стало стараясь справиться с собой, но не вышло.

* * *

Очнулся он от странного ощущения — будто ледяной шар прокатился по его горлу, потом ниже, по пищеводу, он обосновался в груди и разошелся по всему телу. На миг он испытал ни с чем несравнимое чувство легкости — как же ему не хватало этой прохлады! Он почувствовал сумасшедший прилив сил — сейчас, в данный момент, он был готов к любым подвигам!

Постепенно чувство эйфории отходило куда-то на задворки сознания, уступая свое место пустоте внутри. У него так и не было ни единого воспоминания и это сильно удручало. Он открыл глаз — единственное, что было на его лице не скрыто повязкой и увидел, что он не один.

Наверное, это пришло по наитию — возле изголовья его кровати, на тумбочке, сидел человек. Он не мог позволить себе разглядывать его — пришлось бы повернуть голову и дать понять, что он пришел в себя, поэтому продолжал изучать его боковым зрением. Впрочем, это продлилось недолго.

— Очнулся, уродец? — глухой, будто простуженный голос вызвал смутные ассоциации. Да, он определенно его где-то слышал, вот только… Где?

Ничего не отвечая, он позволил себе, наконец, посмотреть на мужчину, который теперь стоял напротив его кровати. Острые черты лица, несколько шрамов, кривая ухмылка, темные длинные волосы, стянутые в хвост… Нет, он определенно его не помнил. Из груди вырвался вздох сожаления. Впрочем, неужели он ожидал чего-то большего?

— Я знаю, что язык тебе не отрезали, так что потрудись отвечать мне, — свысока заявил мужчина, брезгливо поджав губы.

— Мы что, знакомы? — ответил он и поразился звучанию своего голоса: вряд ли у собеседника получилось что-то разобрать среди этого скрипа. Прокашлявшись, он постарался сделать вторую попытку и кажется, более успешную: — Почему вы позволяете себе так со мной разговаривать?

Высокомерие во взгляде незнакомца сменилось недоумением, а потом каким-то другим чувством, которое он не смог разобрать. Раздумывая об этом позже, он допускал мысль о том, что это было обычное облегчение, только вот почему именно оно?

— Не помнишь меня? — справившись со своими эмоциями, холодно спросил незнакомец. — Что вообще помнишь?

Он только покачал головой, но внутри уже испытывал чувство облегчения. Его знают! Ему помогут вспомнить кто он такой! Он открыл, было, рот — нескончаемый поток вопросов, преследовавший его был уже готов вырваться наружу, но незнакомец, словно почувствовав это, поморщился и остановил его поднятой рукой.

— Еще разберемся с тобой, — заявил он. — Мне нужно подумать.

* * *

В следующий раз он пришел в себя уже в отдельной палате, хотя вряд ли крохотную комнатушку, в которой ничего, кроме койки не было, можно было бы так назвать. Несмотря на то, что он до сих пор не смог вызвать у себя ни единого воспоминания, ему не составило труда понять, что по настоянию длинноволосого его изолировали.

Это рождало еще больше вопросов. Возможно ли, что длинноволосый его опасался? Или опасался того, чего он не помнит? Несколько раз он пробовал добраться до двери, однако, подходя ближе к ней он вновь и вновь испытывал нестерпимую слабость. В конце концов, он понял, что это не спроста, и решил не испытывать судьбу, решившись дождаться объяснений длинноволосого.

После того случая он видел его еще дважды — оба раза он заходил, чтобы уточнить: не вспомнил ли он что-нибудь? Дождавшись отрицательного ответа, он стремительно покидал палату. Это начинало раздражать. Он не мог выносить эту зависимость от длинноволосого, поэтому, когда тот в очередной раз пришел спросить о прогрессе, только огрызнулся:

— Возможно, я бы и вспомнил что-то, если бы на мои вопросы тоже отвечали!

В последние дни он чувствовал серьезный прилив сил. Лекарства, которые появлялись на его тумбочке вместе с очередным приемом пищи, явно делали свое дело. Его позвоночник больше не болел, ноги окрепли, и он мог спокойно передвигаться по комнате, разве что, не приближаясь к двери. Он часто подходил к окну — оно было, наверное, на уровне его макушки, однако, он мог ухватиться за выступ, подтянуться и смотреть в окно, наблюдая деревья лесной чащи, которые находились прямо за зданием, где он лежал.

Он кое-что начинал понимать. Еда появлялась на его тумбочке сама, как по волшебству (хотя, почему как?). Лекарства больше смахивали на зелья как внешним видом, так и эффектом. Вспоминая свою первую реакцию — его это ни капли не удивило — он понимал, что он был частью этого мира. Возможно, он тоже что-то умеет? Однако попытки сделать что-то волшебное не увенчались успехом.

Помимо отсутствия воспоминаний, его сильно беспокоило отсутствие снов. Почему-то он был уверен, что именно сны могут помочь ему что-то вспомнить, однако, что-то словно стирало их из его головы. Просыпаясь он помнил лишь черноту и начинал подозревать, что к этому тоже кто-то приложил руку.

Длинноволосый усмехнулся.

— Ути-пути, может еще мамочку позовешь, чтобы пожалела? — прогундосил он и захохотал, довольный собственной шуткой.

Он разозлился и, неожиданно для себя, сжал кулаки. Был ли он всегда таким несдержанным, или этот человек его настолько выводил из себя?

— Я просто хочу знать кто я! — прорычал он.

Длинноволосый вдруг посерьезнел.

— Хочешь знать кто ты? — он побарабанил пальцами по подбородку. — Что ж, думаю, я могу тебе рассказать. Тем более, если ты так просишь. Я-то, дурак, все надеялся, что ты сможешь вспомнить сам, ведь такие вещи не слишком-то приятно говорить. Даже такому отребью, как ты.

Он немного промолчал, выдерживая паузу, вероятно, для большей драматичности.

— Ты предатель, перебежчик и убийца.

Внутри него резко все оборвалось. Несколько секунд они с длинноволосым изучали друг друга — тот смотрел с еле уловимой насмешкой во взгляде, что давало право подумать, что тот лукавит.

— Это не правда, — твердо ответил он.

— Ну конечно же, правда, — заверил его длинноволосый. — Ты помнишь, что в нашем мире была война? Конечно же, ты не помнишь. У тебя и до всей этой заварушки была дырявая башка, неудивительно, что она совсем опустела. Хотя, я все еще не уверен, что ты не притворяешься, — задумчиво проговорил он. — Так что, я продолжаю?

Увидев едва уловимый кивок, длинноволосый удобно устроился на кровати и, подперев подбородок рукой, скучающим тоном заговорил:

— Тебя зовут Рой Барк. Изначально ты был на правильной стороне. Учился в Дурмстранге, ходил в любимчиках у Каркарова. Он-то учил правильным вещам: что нужно очистить наш мир от грязнокровок и магглолюбцев. И ты, как хороший ученик, убивал магглов, мучил их — на твоем счету, наверное, сотни убитых. Темный лорд, наш спаситель, был очень тобой доволен. Даже приблизил тебя к себе, несмотря на то, что наставник куда-то запропастился. И ты подло втирался к нему в доверие только для одного — чтобы предать.

В последний год готовилась серьезная операция. Темный Лорд почти исполнил свою миссию — ему оставалось уничтожить одного мальчишку, который по пророчеству должен был разрушить волшебный мир. И он бы сделал это, если бы не ты. Ты отправился к ублюдкам из Ордена Феникса и рассказал им все. Слил все детали операции. И мальчишка ускользнул на целый год! Ты, похоже, оказался просто маленьким трусливым ублюдком, потому, что после года работы на орденовцев, перед решающей битвой, прибежал целовать ноги Темному Лорду. Просил его принять тебя обратно. Конечно, почувствовал, кто выйдет победителем. Ты как крыса сновал туда-сюда…

«Кто все эти люди?» — подумал Рой с внезапной усталостью. То, что говорил длинноволосый не было похоже на правду, но его слова объясняли почему он оказался здесь, в таком плачевном состоянии.

— А ты кто? — спросил он длинноволосого, который с преувеличенным интересом рассматривал свои ногти.

Тот растянул губы в радостной улыбке.

— А теперь самая приятная часть нашего знакомства, — задушевно заявил он. — Я твой царь и Бог, но ты можешь звать меня Скабиор. Будешь слушать и делать то, что я тебе скажу. Никто кроме меня не узнал тебя, многие твои бывшие дружки уверены, что ты давно кормишь червяков в земельке. Поверь мне, они многое бы отдали за то, чтобы самостоятельно избавиться от тебя.

Все еще сомневаясь в его словах, Рой неуверенно протянул:

— И зачем тебе мне помогать?

— Я мог бы соврать, что я просто очень добр в душе, но на самом деле, я всегда мечтал о рабах.

* * *

На следующее утро Рой проснулся засветло. Он резко сел на кровати, отметив, что, несмотря на темноту, предметы в комнате различались очень хорошо. Было ли его зрение таким хорошим всегда? Он прикоснулся к лицу, пытаясь прощупать очертания сквозь бинты. Еще с того момента, как он начал приходить в себя, Рой хотел от них избавиться и посмотреть — что под ними скрывается? Возможно, увидев себя воочию, он сможет что-то вспомнить? Но, все же не решился — пусть все произойдет в свое время.

Рой. Одно это имя вызывало у него усмешку, но не рождало в голове совершенно никаких ассоциаций. Что скрывалось за его именем? Хладнокровный убийца? Предатель? Чем руководствовался человек, совершавший поступки, о которых толковал длинноволосый? И стоило ли ему вообще верить?

Не чувствуя в себе отголосков прошлого, он встал и прошелся по комнате, чувствуя себя зверем, запертым в клетке. Рой все еще опасался подходить к двери, помня, что это влечет за собой, а потому остановился возле окна. Небо было темным, пасмурным, тяжелые облака скрывали луну — он отметил, что до полнолуния оставалось всего пару дней.

Глядя на луну он испытывал сдержанную ярость — чувство зарождалось где-то в районе солнечного сплетения, постепенно разрастаясь, растекаясь горячим металлом по венам и артериям. Рой испытал невероятное желание действовать, дрожь пошла по его телу. Но это ощущение пропало столь же внезапно, сколь и появилось — он только успел заметить, что желтоватые, тусклые бока луны скрылись за облаками.

Время до рассвета он потратил на то, чтобы попытаться хоть что-нибудь вспомнить. В голове всплывали имена, которые вчера назвал Скабиор, но ни одно из них не рождало ни единой ассоциации. А вопросов, напротив, становилось все больше и больше. Кем были его родители? Были ли у него друзья? Был ли он влюблен? Как прошли его школьные годы? И почему, в конце концов, он сделал все то, что сделал?

— Ты, — дверь неожиданно открылась и в проеме показался темноволосый мужчина. — На выход!

— Мне что, так идти? — зло ответил Рой, кивая на свою робу.

Мужчина окинул его взглядом и вновь исчез, но только для того, чтобы возвратиться с комплектом одежды для Роя. Переодеваясь в свободные штаны и рубаху, он отметил, что приблизительно то же самое было одето на утреннем посетителе. Он напрягся, вспоминая, в чем обычно появлялся Скабиор, но смог вспомнить только его нелепые клетчатые штаны.

Естественно, дожидаться, пока он переоденется, никто не стал, поэтому, Рой, все еще немного опасаясь двери, отправился на выход самостоятельно. В этот раз он не столкнулся с проблемами — единственное, что он испытал — это легкое чувство слабости в момент соприкосновения с ручкой двери. Вероятно, он стал сильнее, поэтому, просто предпочел закрыть на это глаза.

Его комната находилась в самом конце длинного коридора, вдоль которого он увидел еще несколько дверей — добротных, крепких. Следуя вперед, он почему-то подумал, что это здание было построено совсем недавно и на скорую руку — об этом говорили грубые необработанные доски пола, свежая древесина стен. Коридор пустовал и через несколько мгновений он уже был в противоположном его конце.

Рой открыл дверь с неким предвкушением — в последние несколько дней он видел внешний мир только из окна, поэтому, попытался сконцентрироваться на первых ощущениях. Он не знал, в чем крылась причина его реакции — возможно, в длительном затворничестве, возможно, в том, что эти ощущения были давно забытыми, но эмоции были невероятно яркими.

Внешний мир предстал перед ним свежестью хвойного леса. Он подумал, что различает множество мельчайших звуков и запахов, и в который раз поразился тому, насколько остро он чувствует окружающий мир. Также, Рой отметил, что здание «больницы» — как он сам привык называть место, где он находился, действительно находится на отшибе, как он и предполагал. Прямо за ним начинался лес.

Для того, чтобы выйти к остальным зданиям, нужно было немного подняться по склону — тропинка вела к бревенчатой лестнице: он насчитал около десятка ступеней. На склоне было видно несколько длинных бараков и он, заслышав голоса, направился туда. Поднявшись на склон он увидел импровизированную арену, на которой и находилось основное сборище людей. Собираясь отправиться туда, он был окликнут:

— Эй, уродец, стой! — Скабиор направлялся к нему от самого дальнего здания, которое, в отличие от большинства бараков, было сооружено из темно-серого камня. У длинноволосого на лице застыло какое-то воинственное выражение, что Рой, неожиданно и незаметно для самого себя внутренне подобрался.

— Куда собрался? — спросил Скабиор, поравнявшись с Роем.

Тот пожал плечами в ответ.

— Пришел какой-то мужчина, сказал: «на выход», — ответил он. — Почему уродец? Что такого у меня под бинтами?

— Если ты думаешь, что самое страшное тебя ждет под бинтами, ты сильно заблуждаешься, — развеселился Скабиор.

Рой посмотрел на него без намека на улыбку.

— Не забывай о том, что я сказал тебе вчера, — став серьезным, проговорил Скабиор. — Тут полно парней, которые не прочь выпустить тебе кишки. Не разглагольствуй там.

— Как я понял, я и сам не невинный агнец, — буркнул Рой в ответ, оттеснив собеседника плечом и собираясь направиться к арене. — Уж как-нибудь смогу за себя постоять.

— Ну-ну, — только и донеслось в ответ.

Неведомое чувство гнало его к арене. Подобравшись чуть ближе, он смог разглядеть ее лучше. Она представляла собой большую яму, вдоль которой тянулось несколько уровней скамеек. Самый нижний уровень — большая, разровненная площадка в форме полукруга, диаметр которого был приблизительно пять ярдов. Снизу-вверх шло три уровня, где находились парни, как он мог судить по ощущениям, примерно одного возраста.

Вокруг арены он заметил несколько мужчин: среди них был и тот, кто с утра принес ему одежду. Разглядывать дальше ему не позволили: кто-то ощутимо толкнул его в плечо, заставив опуститься на одну из скамеек на верхнем уровне.

Рой почувствовал общее напряжение, которое словно зависло над ареной — оно было настолько густым, что его можно было резать ножом. Некоторые парни собирались в группки, другие держались особняком. Он сосредоточил свое внимание на группе парней внизу — несколько человек в темно-красных рубахах, они держались свободнее всего. Один из парней — самый высокий и темноволосый, развлекал остальных тем, что кидал нож в импровизированную мишень под одобрительный гул. Остальные тихо переговаривались, периодически что-то советуя метателю ножей.

— Они из Дурмстранга, — сказал кто-то негромким голосом. — Я слышал, что это первые добровольцы.

Рой обернулся к источнику голоса. «Я тоже из Дурмстранга», — хотел, было, сказать он, но вовремя осекся, вспомнив слова Скабиора. Возможно, он не сказал всей правды, или его слова вообще были обманом, но пока он не убедится в обратном, лучше молчать.

— Я Октант Блэк, — заявил собеседник, протягивая руку. У него были тонкие черты лица и волнистые темные волосы, которые закрывали его уши и шею. Он внимательно рассматривал Роя, и тот ждал вопросов, но парень только продолжил: — Я уже неделю здесь.

Рой только кивнул в ответ, не успевая ничего сказать — внизу что-то происходило, как он понял по тому, как внезапно все стихло. Он перевел взгляд вниз и увидел мужчину, который сначала показался ему огромным. У него был широкий лоб и впалые щеки, а его глаза горели самым настоящим огнем! А еще он был покрыт короткими жесткими волосами — они виднелись на его впалых щеках, достигая почти линии скул, на голой груди, руках. Семенящий за ним следом Скабиор показался Рою каким-то враз уменьшившимся.

Рой бы не стал называть его устрашающим, но он сказал бы, что мужчина был жутким, по-настоящему жутким, и причина крылась не только в его внешности. Казалось, что внутри он был страшно напряжен, как натянутая струна, как резкая тетива лука, который готов выстрелить в любой момент. То, что мужчина был готов кинуться в атаку в любой момент — вот в этом сомневаться не приходилось.

— Это Фенрир Сивый, — настороженным голосом прошептал Октант.

Рой всматривался в Фенрира, которому было достаточно одного движения руки, чтобы привлечь к себе внимание.

— Я приветствую вас всех в своих владениях, — его голос прогремел, кажется, прямо над ухом. — Очень рад, что вы посетили наше скромное заведение, которое теперь станет для вас домом.

Он окинул глазами своих слушателей — его цепкий взгляд — взгляд зверя — скользил от одного лица к другому, запоминая каждую деталь.

— Теперь в вашей жизни начнется новый этап, — громогласно продолжил он. — Забудьте то, что было прежде: вы удостоились чести быть частью новой элитной армии! Сегодня…

— А если я не хочу? — выкрикнул кто-то со второго яруса.

Рой пригляделся — он заметил чернокожего рослого парня. Он смотрел на Сивого с вызовом, скидывая с плеча руку своего товарища, который очевидно, пытался его остановить.

— Не хочешь? — ровным голосом спросил Фенрир, но в его голосе, его тоне, слышался какой-то подвох: от этого по спине пробежал холодок. — Тебя что-то не устраивает? Возможно, мои друзья обращались с тобой плохо? И ты решил покинуть нас?

Темнокожий парень молчал. Рой отметил, что тот будто бы постарался стать меньше, вжаться в скамейку, вероятно, уже жалея о своем выпаде.

— Отвечай! — рявкнул Сивый.

Парень кинул на него взгляд исподлобья.

— А что, если и так? — бросил он. — Кто вы такие, чтобы меня тут держать? Я не собираюсь тут оставаться с вашими шавками!

— Хочешь уйти? — прищурился Фенрир. — Что ж, я не могу заставить тебя остаться. Иди, — и он указал куда-то по направлению к зданию из серого камня.

Люди из свиты Фенрира держались безмолвно и без движения, полностью доверяя решение этой проблемы своему предводителю. Злость в лице темнокожего парня сменилась недоумением. Возможно он, как и Рой, видел в сказанных словах подвох, но было видно, что он уже почувствовал надежду покинуть это место.

— Но перед тем как ты уйдешь, докажи мне, что достоин, — продолжал Сивый. — Сразись со мной. Выстоишь — не смею держать тебя.

Темнокожий парень понял, какую ошибку он допустил. На нем было сосредоточено внимание всех окружающих: Рой заметил, что от волнения у него на лице выступили капельки пота, а на скулах заходили желваки. Кто-то с верхнего яруса толкнул его в спину.

— Ну что же ты, — Фенрир уже скинул рубаху и теперь стоял с голым торсом. — Спускайся и дерись, щенок! Или мне стащить тебя за шкирку?

Толпа, почувствовав начинающееся представление, раздалась одобрительным гулом. Чернокожий не мог находиться долго на своей скамейке — кто-то выпихнул его вниз и теперь он стоял перед Сивым. Рою показалось, что он видит, как у парня трясутся руки.

— Можешь ударить первым, — подначивал его Фенрир, стоя напротив него.

Чернокожий размахнулся, метя Сивому в лицо. Рой покачал головой, стараясь не смотреть вниз — он знал, чем все закончится. И не ошибся — через несколько секунд борьбы Фенрир кинулся на свою добычу, мощным ударом выводя из строя, разрывая грудную клетку и вспарывая живот под улюлюканье толпы.

Стоящий в отдалении Скабиор, глядя на бездыханное тело, из которого вываливались кишки, только поморщился.

— Может быть, еще кому-то не нравится наша компания? — спросил Фенрир.

С его рук капала густая, почти черная кровь. Парни молчали.

Он никак не мог привыкнуть к своему имени. Оно казалось ему каким-то неправильным, чужим — словно рубашка с чужого плеча, которая была отчаянно мала, а он упорно не собирался ее снимать. Раз за разом пробуя имя на вкус, он пытался уловить в мыслях хоть какие-то отголоски воспоминаний, но тщетно.

После представления, устроенного на «полигоне» Фенриром Сивым, его проводили в лазарет и велели оставаться здесь до вечера. Значило ли это, что что-то должно было произойти? Рой ожидал своей участи без страха, со странным спокойствием и даже холодностью. Однако, это продолжалось не долго. Уже вскоре его умиротворенное состояние начало медленно уходить, угасать, словно отдаляющееся во тьме едва дрожащее пламя свечи.

Сначала, наверное, в сотый раз раздумывая над тем, могли ли слова Скабиора быть правдой, он ощутил в себе слабые отголоски злости. Наверное, ему следовало бы сдерживать свои эмоции — подумать только, откуда это всплыло в голове? — но, морально измотанный неприятным зрелищем днем и ожиданием неизбежного, он решил действовать резче, яростнее, увереннее. Он должен узнать правду о своем прошлом! И первое, что он сделает — пообщается со своими бывшими сокурсниками-добровольцами.

Пока Рой разрабатывал план действий, неуловимо надвигалась ночь. В комнате все приобретало темные тона; тени, залегшие в углах, постепенно выползали наружу, подбираясь к единственному участку света — окну, но и за ним сгущались сумерки. С приходом тьмы мысли путались все больше: он уже начал подозревать о том, что ему что-то подмешали в еду: возможно, его сознание помутилось из-за какого-то зелья?

Последней ясной мыслью, за которую ухватился Рой, было воспоминание о том, что Фенрир, оскалившись, пожелал им удачной охоты. Он все еще не понимал, что это значило, когда его тело пронзила страшная боль, вновь пробудившая воспоминания о том призрачном вокзале. Ощущения были очень похожи, но только сначала. Когда первая вспышка, казалось, прошла, он начал различать и другое.

Где-то на задворках сознания, далеким отголоском он услышал треск ткани. Сердце ускорило свой ритм и кровь набатом застучала у него в ушах. Голова раскалывалась, и он зажмурился от того, насколько сильным был приступ, чувствуя, как рвутся его повязки и опадают вниз.

«Что происходит?», — пронеслась паническая мысль. На секунду ему показалось, что его голова как будто… Но да, это так и было, она трансформировалась, увеличиваясь в размерах, вытягиваясь вперед. Во рту появился сильный металлический привкус — как будто он хлебнул крови. Это ощущение дало какой-то сигнал его телу: не в силах больше оставаться неподвижным, он вскочил, рванул вперед, повинуясь этому внутреннему зову.

Несмотря на то, что скрутившая его боль была абсолютно везде, Рой чувствовал каждый сустав, выгибающийся и изменяющий свои размеры. Пытаясь посмотреть на свои руки. он обнаружил только то, что они прямо на глазах покрываются шерстью. Он чувствовал, что каждый дюйм его тела растет и наполняется силой. Но он уже не мог думать — сознание куда-то отдалялось, уступая место другому, нечеловеческому существу.

* * *

Чернота ощущалась странно — горячим металлическим привкусом на языке, тягучим и, почему-то, пряным и пьянящим — это чувство приходило, когда отступала боль, и ему казалось, что в голове появлялись какие-то мысли. На самом деле нет — конечно же, нет! — он не мог думать, только ощущал какие-то обрывки запахов и звуков.

И боль — все, что было ему известно, что боль все еще была с ним, только где-то слишком глубоко, словно это невыносимо зудящее чувство под кожей. Она трепыхалась внутри его сознания, продолжая терзать тело, не привыкшее к деформациям. Чернота продолжала дрожать перед глазами, будто бы от ветра. Не ощущая ни времени, ни пространства, он не понимал, что происходит, упиваясь странным и неясным ощущением свободы и вседозволенности.

Обрывки неясных ощущений, шорохов, криков и дрожащей тягучей черноты слились перед ним в единую Вселенную. Вдруг пришло ощущение, что он находится на волоске от смерти — продолжая балансировать где-то на грани, он вдруг подумал: а почему бы не шагнуть за эту границу, чтобы все закончилось?

* * *

Когда он в первый раз понял, что чернота куда-то отступила, к нему вдруг пришла мысль, что больше все не будет так, как раньше. В его мыслях вдруг появилось странное воспоминание — огромный красный поезд, скользящий огненной змеей среди гор и равнин. И он, сидящий в купе, глядящий окно — так, что можно было с каким-то радостным предвкушением наблюдать за пролесками, и полями, деревеньками, и ждать… Чего? Что, что должно было произойти, когда будут съедены все сладости и сэндвичи?

* * *

Он проснулся от слепящего полуденного солнца — кажется, что оно светило прямо ему в лицо. Не открывая глаз он лежал, прислушиваясь к своим ощущениям. Кажется, что его тело было настолько измождено, что он не смог бы сейчас двинуть и пальцем! Постепенно, сознание возвращалось к нему — он чувствовал легкий ветерок, который трепал его волосы, ощущал, что под ним нет привычной больничной койки — судя по всему, он лежал на траве.

Осознав, что ничего не помнит о прошедшей ночи, он судорожно начал восстанавливать картину вчерашнего вечера, картину предыдущих дней. Воспоминания были настолько яркими и четкими, что он не посмел бы списать свою прежнюю амнезию на таинственное превращение вчера ночью. Что же с ним было? Он уже хотел сделать попытку встать, но его опередили.

— А это кто? — спросил чей-то недовольный голос прямо над ухом. — Черт возьми, ну и собачий выродок! Темный Лорд по сравнению с этим — красавчик писаный.

— Да это, наверное, из деревенских кто-то, — с ленцой отвечал ему второй голос, по ощущениям Роя более молодой. — Давай его в общую кучу.

— Ты это, не чуешь что ли? — заговорил первый. — Из наших это, из новоприбывших. Да и сопит он, на дохляка не похож. Вроде, это, какой-то две недели в лазарете терся, Скабиор еще ходил к нему. Может он?

— Да черт его знает! Оттащим в казарму, пусть потом разбираются.

Рой, до последнего момента притворяющийся спящим, буркнул:

— Я сам.

Он понял, что если хотел очнуться вовремя, то сейчас — самый подходящий момент. Возможно, разговор с этими двумя поможет прояснить хоть что-нибудь, потому что в данное мгновение, он ничего не понимал.

— Эй, парень, — подал голос второй, медленно выговаривая слова. — Нужна помощь? В первый раз всегда так. Из ваших нормально все только с теми, из Дурмстранга, может слышал?

Превозмогая чувство, будто в его легкие набились комья земли, Рой ответил:

— Я тоже из Дурмстранга, — и тут же пожалел об этом. Пришло запоздалое воспоминание о том, что Скабиор велел поменьше мелить языком. А за воспоминанием пришла злость — да кто он вообще такой, чтобы ему указывать?

— Так ты чего, с этими что ли? — удивился первый. — Они уж, наверное, это, осмотр прошли, одежду на складе получают.

— Нет, — зло буркнул Рой. — Я сам по себе.

Ему, наконец, удалось подняться на ноги и осмотреть двух мужчин, с которыми он вел беседу. Первый — более взрослый, грузный, чернявый, со сросшимися на переносице бровями. На его щеке красовался шрам в виде заглавной буквы «Т». Второй — моложе, был полной противоположностью своего напарника. Он весь был каким-то белесым, полупрозрачным — его голову и руки покрывали светлые, почти серебристые волосы. Это можно было бы списать на седину, если бы не его возраст.

— Ты это, если самостоятельный, — недовольно проворчал черноволосый, — значит-ца, сам, до лазарета допрешь.

— Никуда я не пойду, пока вы не объясните мне, что здесь происходит, — яростно ответил Рой.

Он встретился взглядом с карими, почти черными глазами первого мужчины и, помимо собственной воли отпрянул. Он увидел в них то же самое, что вчера почувствовал где-то внутри себя — что-то темное, нечеловеческое и опасное. Эти глаза не были глазами мужчины — они были именно глазами существа. Тот, заметив его реакцию, только усмехнулся.

— Двигай в лазарет, — спокойно заметил белесый, хлопая его по плечу и задавая направление, куда идти. — Там и объяснят, если еще сам не догнал. А с Дирком не связывайся. И не таких бунтарей успокаивал.

* * *

Если до этого он мог наблюдать пустоту своей палаты и коридоров, то сейчас в лазарете было шумно и многолюдно. Его направили в большое помещение — возле входа он увидел лавку, где сидело несколько парней. Откровенно говоря, вид у них был неважный — скользнув взглядом по одному из них, он заметил, что его лицо и руки сплошь были покрыты мелкими синяками, царапинами и ссадинами. Тот, словно заметив, что на него смотрят, поднял взгляд на Роя, но словно увидев что-то ужасное, тут же отвел глаза.

«Неужели я выгляжу еще хуже?», — невесело подумал Рой. Он подавил желание поднять руки и прикоснуться к своему лицу — сейчас были вещи и поважнее.

Впрочем, первая же дама в лимонном халате, осматривая и обрабатывая каким-то едким раствором его лицо, проворчала, прищуривая один глаз:

— Мерлин всемогущий, не в первый раз осматриваю твою многострадальную рожу, а все так же передергивает.

Рой потянул руку, чтобы дотронуться и понять, о чем говорили все эти люди, но женщина совершенно бесцеремонно шлепнула по ней.

— Не трогай, еще сильнее перекосит!

Рой только пожал плечами. Почему-то, после всего того, что произошло с ним за последние дни, его бы уже ничего не удивило. Какая разница, как он выглядит сейчас, если он никак не может вспомнить, как он выглядел раньше?

— Это я тебя собирала по кусочкам, — с гордостью в голосе сказала Лабелла Моррис — он прочитал это имя на бейдже, прикрепленном к халату. Она не притронулась к одному из его глаз, который был заклеен, проводя палочкой (черт возьми, это действительно была волшебная палочка!) и шепча какие-то незнакомые ему слова.

— Знаешь, — сказала она, закончив, и принявшись заполнять карточку. — Я надеялась на то, что после первого превращения ситуация как-то улучшится, но, похоже, ходить тебе таким красавчиком до конца жизни.

— Первого превращения, мэм? — переспросил он.

— Ты что, маггл? — презрительно бросила она, окинув его взглядом. — Хотя подожди-ка, — она пробежала глазами уже написанное на бланке. — Ты так ничего и не вспомнил?

Рой покачал головой и даже подался вперед — он чувствовал, что разгадка все ближе.

— Не уверена, что именно я должна просвещать тебя во все, — ворчала миссис Моррис, отводя взгляд. А потом добавила:

— Теперь ты оборотень, сам-то не понял еще?

* * *

Сидя за обедом, он пытался переварить полученную информацию, собрать воедино кусочки, обрывки событий, которые происходили за последние дни. Выходит, он находится в лагере оборотней… Мог ли он представить когда-нибудь, что его жизнь повернется так? Возможно, если бы он что-то помнил о себе, он мог бы понять, хорошо это для него или плохо. Но он ничего не помнил, ничего не понимал в том, что происходило вокруг, поэтому, предпочитал сохранять спокойствие и равнодушие.

Для начала ему стоило попытаться ответить на несколько вопросов. Было ли это хорошо для него? Скорее всего, нет — он прекрасно помнил о том, что с ним произошло вчера, о том, как балансировал на грани жизни и смерти. Что происходило в этот момент? Он не знал, но подозревал, что ему вряд ли бы понравилось.

Думая о тех людях, с которыми он успел встретиться в своей новой жизни — о Скабиоре, Фенрире Сивом, надсмотрщиках Рой понимал, что, скорее всего, все они были оборотнями. Он не хотел бы стать подобным им — и новые перемены его пугали. Однако, он все еще помнил о том, что сказал Скабиор, и понимал, что этот закрытый лагерь — возможно, лучшая участь для него. Но, в то же время, Скабиор мог и соврать (это стоило еще выяснить), поэтому, все было не так очевидно…

— Эй, — чей-то смутно знакомый голос выдернул его из размышлений. — Мы не видели тебя на осмотре, решили, что ты попытался сбежать, как эти… гриффиндорцы.

Рой окинул взглядом парня, который опустился на скамейку напротив него и насторожился, внутренне подобравшись:

— Чего тебе от меня нужно?

Он попытался вспомнить его имя: кажется, оно было каким-то странным и сложно произносимым, но в голову приходили только имена вроде Освальд или Оливер.

— Прости? — искренне удивился — точно, его зовут Октант Блэк! — Я что-то тебя не очень понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Что ты ко мне привязался? — прорычал Рой, внезапно разозлившись.

Собеседник только недоуменно посмотрел на него, после чего заговорил, чуть склонившись к столу и понизив голос:

— Слушай, никто не знает кто ты, но пока ты лежал в лазарете, Люк вроде слышал, что ты не маггл. Я подумал, что ты… Ну, понимаешь. Один из нас.

После сказанного, он снова отстранился и приступил к трапезе. Это можно было назвать только так — Рой отметил про себя, что он держался не так, как остальные. Октант сидел с идеально прямой спиной и ел свой бифштекс с помощью вилки и ножа, медленно отправляя маленькие кусочки в рот. Рой вдруг почувствовал странное зудящее чувство под кожей: сначала, он не мог понять, что это, но потом вдруг осознал, что эта манерность что-то ему напоминает! Только вот что, или кого, в голову не приходило.

Немного успокоившись, он проговорил:

— А «вы» — это кто?

— Сквибы, — пожав плечами, ответил Октант. — Нас тут всего ничего. Я, Люк, Джонни Дэвис. Был еще один парень… Но он попытался сбежать вчера, поэтому, не будет о нем.

— Что еще за сквибы?

— Что с тобой не так? — вопросом на вопрос ответил Блэк, прищурившись.

Рой уставился на него в ответ. Разглядывая Блэка он пытался понять — стоит ли рассказывать ему правду? Может ли он стать союзником, или окажется врагом? Но ответом ему служила нечитаемая маска, которая не выдавала никакой информации о своем хозяине.

— Я потерял память. Ничего не знаю о себе. Абсолютно.

— Ого, — если Октант и удивился, то никак это не показал. — Тогда понятно, почему ты такой отстраненный. Сквиб — это человек, который родился в семье волшебников, но не имеет магических способностей. Около месяца назад нашим семьям направили письма о том, что создается лагерь оборотней, и что мы еще можем принести пользу магическому сообществу, — он горько усмехнулся. — Поэтому мы здесь.

— Какая же семья согласится на такое? — удивился Рой.

— Я рос в приюте, — ответил Блэк. — Так что моего мнения никто не спрашивал. Семья Люка была рада от него избавиться — они чистокровные волшебники, поэтому для них это — избавление от позора. У родных Джона тоже не спрашивали: они поддерживали Орден Феникса. Вообще-то, они мотивировали это тем, что делают все для нашего же блага. В мире волшебников мы практически беспомощны.

— Я не сквиб, — сказал Рой. — Мне сказали, что я учился в Дурмстранге, значит, я должен быть волшебником.

— Скорее всего, — согласился Блэк и замолчал.

Рой хотел что-нибудь спросить у него, завести разговор о волшебном мире, чтобы получить информацию, которая была ему так необходима, но от собеседника повеяло холодом, и он передумал. Несколько минут они провели в молчании: пока рядом с Октантом не сел еще один парень.

Тот был беспокойным и даже, если можно было так сказать, вертлявым: он не держался с такой же холодностью и спокойствием как Блэк. Он пробурчал что-то себе под нос — не то приветствие, не то ругательство, и принялся есть. Рой незаметно изучал его, пытаясь понять: Люк это или Джон.

— На осмотре опять заставляли колдовать, — буркнул он, обращаясь к Октанту. — Думали трансформация что-то поменяет.

— И что? — с толикой интереса спросил Блэк.

— Да ничего, — донесся ответ, полный раздражения. — Я так и знал, что ничего никогда не изменится! Был просто сквиб, а теперь еще и блядское животное!

Он неловко махнул рукой и его вилка упала на пол, укатившись куда-то под соседний стол. Парень выругался и вместо того, чтобы встать и поднять ее, он сделал то, что повергло Роя в шок.

Парень направил руку прямо на стол, и она прошла сквозь дерево столешницы, словно нож через мягкое масло. Рой успел заметить, что рука появилась прямо из воздуха под соседним столом, схватила вилку и исчезла. От удивления рот распахнулся сам собой. Конечно, он знал и понимал, в каком мире он живет, видел, как врачи колдовали с помощью палочек и пил волшебные зелья, но то, что он увидел сейчас, было самым настоящим волшебством!

— Ты же… — не удержался он. — Разве ты не сквиб?

— Что? — удивился незнакомый парень, и посмотрел на Роя так, словно за все это время он увидел его впервые. — Да, да, я гребаный сквиб. Это единственное, что я могу делать. Само выходит.

— Но это же просто чудо! — воскликнул Рой, не замечая того, что привлекает к себе внимание.

— Ты что, головой ударился? Ты что, издеваешься надо мной? Это просто насмешка над всем моим родом!

— Это Люк, — перебил его Октант, наконец, заговорив. — Он сквиб из древнего чистокровного рода. А это Рой. Он из Дурмстранга и у него амнезия.

Несколько мгновений Люк молчал, а потом усмехнулся и пропел:

— А компания здесь собирается все лучше и лучше.

* * *

После обеда один из надзирателей отправил его на склад за формой. Рой окинул его взглядом и усмехнулся — если то, что ему выдадут, выглядело так же, как одежда надзирателя, то формой это назвать язык бы не повернулся. Однако, уже осознав, что здесь лучше ни с кем не пререкаться — по крайней мере, пока все окончательно не прояснится, он молча направился к складу.

Найти его было не сложно — все основные здания, такие, как лазарет, столовая, а также сам склад находились в отдалении, у самой кромки леса. Вообще, он отметил про себя, что лагерь был довольно большим и пустынным — он напоминал огромное расчищенное поле. Похоже, бараки, которые были предназначены для хозяйственных целей, ютились в самом углу только потому, что остальное пространство было предназначено для постройки. Задумавшись, он не сразу почувствовал странный сладковатый запах, который витал вокруг.

Он не смог понять, что это, что было источником этого запаха. Вместо того, чтобы разобраться, он отмечал, насколько усилились его органы чувств. Похоже, это произошло несколько раньше, но только сегодня он связал перемены не с природной особенностью, а с превращением в оборотня. Вот и сейчас, еще не успев подойти к складским помещениям он заслышал голоса, один из которых сразу узнал.

— Ты это, если кто из щенков обидит, говори, мисс Белл — голос принадлежал Дирку со шрамом в виде буквы Т, с которым он встретился сегодня утром. — Я быстро, того, на место поставлю, чтобы не зарывались.

— Да ничего они мне не сделают, — отвечал девичий голос. — Вряд ли посмеют. Тем более, я всегда вооружена.

— Не по себе место ты нашла, мисс Белл, — спорил Дирк. — Ох, загрызут тебя, только отвернёшься. Баб-то у нас, совсем ни одной нету.

— Как будто кто-то меня спрашивал, — проворчала «мисс Белл», но в голосе ее Рой не услышал злости.

— Да уж, не от хорошей жизни…

Слушая их разговор, Рой как-то автоматически замедлил шаг и теперь поспешил ускориться — если он слышал голоса отчетливо, так, словно их не разделяло несколько футов и деревянная стена, то Дирк тоже слышал его шаги. Не хотелось бы, чтобы Дирк решил, что Рой подслушивает, или что-то вроде. И действительно, стоило ему приблизиться к порогу, Дирк поспешил ретироваться, напоследок послав ему злобный взгляд.

Рой немного задержался на пороге, положив свою руку на ручку двери. Он постарался представить себе ту, кого он сейчас встретит — странное желание, но почему-то оно пришло ему в голову.

— Привет, — позвал он, оказавшись внутри — прихожая, разделенная стойкой, пустовала — наверное, девушка скрывалась на самом складу.

— Привет, — отозвалась она. Он услышал торопливые шаги, а еще через несколько секунд и увидел ее — темноволосую и смуглую. Она определенно не тянула на мисс — кажется, она была не старше его самого. Где-то в глубине души он почему-то надеялся, что знает ее, что вспомнит что-то, увидев ее взгляд, улыбку, жесты, но… Нет. Ничего. Пусто.

Она внимательно всмотрелась в его лицо, скрытое свежими бинтами — возможно, подумала о том же самом.

— Я тебя знаю? — спросила девушка.

— Нет, — ответил Рой. — Не знаю. С чего ты взяла?

Та пожала плечами и неловко улыбнулась, так, что захотелось улыбнуться ей в ответ.

— Показалось, что услышала знакомые интонации. Как тебя зовут?

— Рой, — он старался, чтобы имя звучало обычно, но похоже, она смогла различить в его голосе надежду.

Она покачала головой.

— Нет, не знаю никого с таким именем.

На этом их разговор был закончен — девушка выдала ему комплект формы и сделала пометку у себя в журнале. Рой хотел спросить о том, как ее зовут, но был перебит странным звуком — как будто кто-то три раза ударил в колокол. Он попытался вспомнить, видел ли здесь что-то подобное.

— Чего стоишь? — удивилась «мисс Белл». — Вроде это означает, что тебе нужно бежать на арену.

— Да, — ответил Рой. — Не успел еще запомнить всех сигналов.

Он развернулся, направляясь к двери, и, будучи почти на улице, услышал то, что все-таки заставило его улыбнуться:

-Я Кэти, кстати, будем знакомы.

* * *

Тяжелый сладковатый запах преследовал его, витая в воздухе. Он приближался к арене, куда направлялись остальные парни и надзиратели, и понимал, что этот запах только усиливается. Перебирая в памяти и пытаясь вытащить из нее что-то похожее, чтобы понять, что это, он подошел совсем близко, и сразу все прояснилось.

Рой хотел, было, отвернуться, но не мог отвести взгляда от трех виселиц. От вспоротых животов трех человек — они были разрезаны крест-накрест, а внутренности, которые вывались из нутра были использованы в качестве удавок. Кажется, он видел этих троих вчера? Он не хотел об этом думать. У подножия виселиц он заметил груду тел, сваленных в кучу.

Этот тошнотворный сладковатый запах… Так пахли трупы.

От одежды Фенрира сильно разило потом и грязью, чуть различимо — дымом от костра и древесными опилками. Уголки его губ были приподняты — это нисколько не сочеталось со зловещей гримасой на его лице, но Рою показалось, что он испытывал радость. Это вызвало усмешку: его образ слишком уж не вязался с хоть какими-то положительными эмоциями. Что могло так обрадовать этого типа? Одна мысль об этом вызывала внутреннее содрогание.

Их с парнями согнали вниз, в самый нижний ярус арены, тогда как надзиратели остались стоять сверху, по периметру. Здесь же, внизу, чуть в отдалении находился и Скабиор — напялил на себя странный камзол с серебристыми пуговицами: с потертостями и проплешинами на локтях; это придавало ему хоть комичный, но все же торжественный вид. Он не проявлял никакого внимания к происходящему, и Рой, было, подумал: может он и есть тот серый кардинал, который тут всем заправляет? Впрочем, он быстро отмахнулся от этой мысли.

— Сегодня было ваше первое превращение, — вещал Фенрир громогласным голосом, настолько довольным, что чуть ли ладони друг о дружку не потирал, — и теперь вы все — одни из нас! Вы все стали частью общины, полноценными ее жителями и участниками. Поздравляю вас с крещением!

Раздалось несколько редких хлопков, которые быстро стихли — Рой успел отметить, что они доносились от троих дурмстранговцев и нескольких парней рядом с ними. Возможно, он слишком многое пропустил, пока лежал в отключке: кажется, группировки здесь формировались слишком быстро.

— Завтра начнется ваша подготовка и обучение. Вас распределят на отряды, — продолжал Фенрир. — Но это все — завтра. Я хочу, чтобы вы запомнили этот день, как тот, когда ваша жизнь изменилась. Сегодня вы стали сильнее и выносливее, вы обрели новых товарищей и миссию, которую будете выполнять до конца жизни!

— Это, — он показал на тела, сваленные в кучу, от которых Рой усиленно отводил глаза, — ваша первая добыча. Когда-то эти магглы были нашими врагами, пытались выследить нас и найти это место. Теперь все они — мертвы, а на месте их жилищ осталось несколько акров выжженной земли. И так будет с каждым!

Тут и там начали раздаваться одобрительные возгласы — будто бы волна воодушевления прокатилась по рядам, распространилась сначала на надзирателей, а потом и на парней. Рой постарался найти среди новообращенных своих знакомых, чтобы посмотреть на их реакцию. Октант был чуть бледнее, чем за обедом, но в целом его лицо выражало равнодушие. Люк не попадал в поле его зрения, однако, можно было догадаться, что тот вряд ли радовался происходящему.

— Теперь вы все повязаны, — заявил Фенрир. — Ритуал первой крови был начат сегодня ночью и будет завершен сейчас! — одобрительные возгласы и вскинутые вверх кулаки. — Испейте крови наших врагов, чтобы навсегда стать частью стаи! И пусть никогда брат не пойдет против брата!

После этих слов вышли два мужчины, которые все это время стояли в отдалении, за спиной Фенрира. Они направились к трупам — Черт, это зрелище было просто отвратным: тела были свалены в кучу, как на скотобойне! И только сейчас Рой, приглядевшись, понял, что они не лежали на голой земле. Они были свалены на пологий деревянный помост, похоже, сделанный наспех. Под помостом был небольшой желоб, ведущий в большой чан — похоже, что туда и стекала кровь.

Он начал смотреть внимательнее и понял, что тела — он не мог их назвать по-другому, не мог назвать их даже людьми — были истерзаны, изранены. У некоторых из них не хватало конечностей, других покрывали рваные раны, сделанные будто бы огромными когтями, у кого-то, как у повешенных, были распороты животы, или грудь, а внутренности их лежали грязными комками. Сделать это могли только чудовища: неужели и он был одним из них?

Взрослые оборотни, тем временем, вытащили чан, приподняв его на уровень груди. Фенрир, засучив рукава, опустил в чан ладонь и провел тремя пальцами по щекам одного из дурмстранговцев, выпачкав его в густой, бурой крови. Это вызвало новый хор одобрительных и приветственных возгласов. Один из оборотней потянул новобранцу черпак, видавший виды — он был гнутым и почерневшим от копоти. Тот, нисколько не сомневаясь, запустил черпак в чан, поднес к губам и начал пить глубокими, быстрыми глотками. Не вытирая рта, он вскинул кулак и проревел что-то нечленораздельное, почти звериное, и мужчины, стоящие по периметру арены, и парни рядом вторили ему.

Темнело. По периметру арены зажигались факелы — огонь отбрасывал танцующие тени, что делало атмосферу еще более зловещей, а гул оборотней, опьяненных инициацией, уже не стихал. Фенрир подходил к каждому, чтобы посвятить его в новые члены общины, и Рой с нервным напряжением ждал того момента, когда Сивый приблизится к нему. Почему-то в голову пришла мысль о той девушке, которую он встретил сегодня — Кэти. Что с ней? Неужели она все еще сидит на своем складе? Находится ли она в этом лагере постоянно, или покидает его, отправляясь домой, к своим близким?

Рой был в числе последних, к кому подошел Фенрир. Он немного замешкался, заметив, что его лицо скрыто повязками, но, решив не останавливать всеобщий экстаз, просто испачкал бинты в крови. Запах просочился сквозь ткань и достиг его носа — густой, солоноватый запах крови, который сопровождался запахом металла, копоти, прогорклого жира, кожи и еще чего-то… Он не смог разобрать сразу, но почему-то подумал, что в кровь что-то добавлено. Не успел он додумать эту мысль до конца и сосредоточиться на собственных ощущениях, как один из оборотней сунул ему в руку черпак, а над ухом прогремело:

— Пей!

Голоса слились в единый гул, а в зрачках мужчины напротив отражались отблески огней. Он растянул губы, показывая оскал, принадлежащий не человеку, а зверю. Он зачерпнул крови и поднес ее к губам.

— Пей! Пей! Пей! — скандировали голоса.

Рой вдохнул запах и различил нотку горечи. Это остановило его: почему-то факт того, что то, что им преподносилось — не кровь в чистом виде заставил задуматься. В тот момент, когда он почти сделал глоток, перехватил на себе взгляд Скабиора, который сделал весьма странную вещь: тот едва заметно мотнул головой. Этого хватило, чтобы Рой остановил себя и только сделал вид, что выпил, основательно запачкав бинты вокруг рта.

Похоже, никто ничего не заметил: Фенрир и его спутники-оборотни двинулись дальше, а Рой остался стоять на месте, понимая, что у него появился еще один повод для размышления.

— Теперь вы одни из нас! — закончил Сивый. Окончание его слов потонуло в криках. — И помните, что вы выбрали правильный путь! Мне прискорбно это признавать, но вчера было поймано несколько трусов. Смотрите же на них! — он обвел руками виселицы, на которых болтались парни, задушенные собственными кишкам. — Я хочу, чтобы вы помнили: вы никогда не должны идти против общины, и община никогда не пойдет против вас. Мы стоим за своих до конца. Но тех, кто решит нас покинуть, ждет только одно.

И каждый из них прекрасно понял, что Фенрир имел в виду.

* * *

Казарма представляла собой большое и просторное помещение с двумя рядами двухъярусных нар. Рой мельком отметил, что в лазарете кровати были как будто бы лучше — возможно, вся мебель для казармы делалась в спешке, а может быть, те, кто был ответственен за это, решили, что новоиспеченным оборотням сойдет и так. Возле кроватей он заметил и небольшие тумбочки — они больше напоминали больничные, и Рой почему-то подумал, что они появились здесь недавно.

Спросив у какого-то проходившего мимо парня, где получить белье, он отправился в смежное помещение — небольшую каптерку. На секунду он испытал странное чувство, похожее на разочарование. Много позже он понял почему: похоже, он надеялся на то, что снова придется отправиться на склад к «мисс Белл» — единственной, кто оставался здесь человеком, а не чудовищем.

— Скажи-ка мне свое имя, — медленно растягивая слова проговорил светловолосый оборотень, с которым он уже успел повстречаться утром. — А-а-а, я тебя кажется знаю. Ты Мистер Красавчик?

— Рой Барк, — кратко ответил он.

После такого сложного, ужасно длинного и наполненного событиями дня ему хотелось только одного — лечь и провалиться в долгий сон, желательно без сновидений. Впрочем, на это уж он мог рассчитывать: как раз сны-то его в последнее время посещали нечасто.

— Слушай, не расскажешь, кто тебя так разукрасил? — продолжал светловолосый, замерев и вылупив на него свои водянистые, почти прозрачные глаза.

Кажется, собеседник был не против потрепаться, поэтому, не спешил особо выполнять свои обязанности. Рой молчал — ему совсем не нравилось странное настороженное выражение на лице у светловолосого. О нет, такого выражения не возникло бы ни у одного из его знакомых или друзей (если бы он их только помнил!), которые решили бы просто поинтересоваться его самочувствием. Скорее, он почувствовал себя на допросе.

— Ты вроде говорил, что тоже из Дурмстранга? — спросил он, ловким движением доставая откуда-то тюк с бельем, но все же не отпуская его. — Так что с тобой произошло, Мистер Красавчик? — закончил он тихим вкрадчивым голосом.

— Я ничего не знаю о себе, — ответил Рой, удивляясь, с какой легкостью ему удалось соврать. — Я память потерял.

— Правда? Какой ужас! — с притворным сочувствием воскликнут светловолосый. — Наверное… — начал он, но его перебили:

— Седой, курить пойдешь?

Светловолосый — действительно, Седой, это ему очень хорошо подходило, кивнул в ответ и, наконец, толкнул тюк с бельем в сторону Роя, показывая, что их разговор закончен. Обхватив куль двумя руками, Рой отвернулся от прилавка и встретился с изучающим его взглядом одного из дурмстранговцев, заглянувших в каптерку — двое других стояли у него за спиной.

Первый, который, похоже, был главным, нехотя посторонился, глядя на Роя свысока.

«Сукин сын», — подумал Рой. Именно в тот момент, не зная даже имен дурмстранговцев, не догадываясь о том, связывало их что-то в прошлом или нет, в голове Роя возникла отчетливая мысль: «У меня будут проблемы. С этими тремя у меня будут проблемы».

* * *

Чуть позже, расправив свою постель и сложив вещи в тумбочку, он принялся думать о происходящем. Казарма была полупустой и Рой выбрал место в отдалении от всех. Возможно, это было связано с тем, что те, с кем он был уже знаком, деликатно отводили глаза, показывая, что они, на самом деле, на разных сторонах баррикад; возможно, он испытывал странную тягу к одиночеству, и поэтому отгораживался от людей.

Он заставлял себя думать, но это было слишком проблематично, учитывая отсутствие полной картины произошедшего. Что он имел сейчас? Он — оборотень, который попал в этот лагерь (военный? если да, то против кого воюем?) явно не по своей воле, как и многие здесь. Что с этим можно сделать, он пока не понимал. Ситуацию осложняло то, что он ни черта не помнил о себе, а то, что ему рассказали, вызывало некоторые сомнения. Оставалось ждать до того момента, пока ситуация хоть немножко не прояснится, а до этого оставалось самое простое — постараться не вляпаться в какую-нибудь историю.

С наступлением ночи все сильнее чувствовалось влияние луны, которая только сегодня пошла на убыль. Рой, прислушиваясь к завываниям ветра за окном, чувствовал странное беспокойство, и, решив, что сегодня ему все равно ничего толкового не придет в голову, собрался лечь спать. Он поднялся с кровати, одновременно расстегивая пуговицы рубахи, как что-то небольшое и белое отлетело прямо к его ногам. Практически одновременно с этим прозвучало:

— Подними, — говорил чей-то голос с властными интонациями.

Рою на секунду показалось, что в казарме стало намного тише. Не поднимая головы, он всмотрелся в предмет у своих ног — это была небольшая белая пачка с красной эмблемой и надписью Marlboro. В казарме действительно повисла тишина — как будто все говорящие разом замолчали. Он хотел, было, удостовериться в своей правоте, но, решил, что это лишнее.

Появилось напряжение, такое тяжелое и густое, что его, казалось, можно было потрогать руками. В какое неприятное положение он попал — вот что пришло ему в голову, а еще он почувствовал, как на лбу выступили маленькие капельки пота. Хорошо, хоть этого можно было не опасаться — под повязками все равно будет ничего не заметно.

Он поднял голову и встретился глазами с дурмстранговцем: тот по-прежнему глядел на него свысока, а один из уголков его рта смотрел вверх в легкой усмешке. Рой отметил небольшой шрам на его подбородке и горбинку на переносице — кажется, последствия перелома. Черная бровь пересекалась тонкой белой отметиной. За спиной стояли прежние знакомые спутники — один щелкал кремнем зажигалки, другой — игрался с ножичком, подкидывая его и ловя за лезвие.

Что, если ему придется драться? Вспомнит ли он, как постоять за себя?

— Прости, ты кажется что-то сказал? — холодно переспросил Рой, не желая так просто сдавать свои позиции.

— Подними, — повторил собеседник; его слова определенно не звучали как просьба — скорее, они напоминали приказ. Теперь уж Рой позволил себе усмехнуться. Кем бы он там ни был в прошлой жизни, он точно не был тем, с кем можно так разговаривать.

— Если ты хочешь о чем-то попросить, нужно сказать «пожалуйста», — посоветовал он, с удовольствием наблюдая за тем, как лицо дурмстранговца мрачнеет. — Или ты перепутал меня с одной из своих теней? — конечно, он подумывал о том, чтобы сказать что-то более оскорбительное, но вовремя осознал, что в меньшинстве.

Они дружно рассмеялись, показывая, вероятно, полное пренебрежение к нему. Главный шагнул вперед — он был выше на целую голову, поэтому, теперь нависал над ним, глядя сверху вниз.

— Ты, должно быть, не понимаешь, кто перед тобой, — сказал он, сделав голос тихим и угрожающим.

— А должен? — спокойно ответил Рой.

Если какая-то толика страха и была, она отошла на задний план. Он внутренне подобрался и подготовился к любому исходу ситуации, не позволяя себе отступить ни на шаг — сейчас ни к чему было показывать свою слабость. Их дуэль взглядов продолжалась еще некоторое время, в полной, кромешной тишине: почему-то Рой был уверен, что все парни сейчас смотрели на них.

— А как же, — ответил, наконец, дурмстранговец. — Мы, кажется, из одной школы? Так почему же мы о тебе ничего не слышали? Почему никто никогда ничего не слышал о таком человеке, как Рой Барк?

В горле пересохло.

— Мне кажется, я не должен перед тобой отчитываться, — ответил Рой. — Раз уж ты и твои друзья попали сюда, а не смогли добиться чего-то большего, значит, вы просто никто. Кем бы ты себя здесь не возомнил, ты таковым не являешься.

По мере его слов лицо собеседника медленно багровело — вряд ли ему понравилось хоть что-то, из сказанного Роем. Вот это он, конечно, мастер по тому, как не ввязываться в истории. Ладно, ничего страшного пока не произошло, и мир не рухнул, а этого парня определенно кто-то должен был поставить на место.

Он услышал громкие шаги в коридоре, а через несколько секунд в казарме показалась белобрысая голова Седого, который объявил:

— Так, парни, у вас еще десять минут и отбой, гашу свет.

Рой позволил себе тихо выдохнуть. Как бы подозрительно себя не вел Седой, сейчас он стал для него рукой помощи — кто знает, куда готов зайти этот парень? Или, возможно, Седой просто отсрочил то, что ему было уготовано с самого начала.

— Васил, что у вас там происходит? — окликнул Седой его собеседника и тот, наконец, отвернулся от Роя, бросив напоследок:

— Мы еще договорим.

Банда дурмстранговцев удалилась к своим кроватям, о чем-то тихо переговариваясь, а Рой, сев на кровать, долго смотрел в их сторону. Парни вернулись к своим делам, преимущественно готовясь ко сну, и не обращая больше на него внимания, а он с каким-то странным весельем подумал: «Ну вот, теперь я официально стал изгоем среди изгоев».

* * *

Когда кто-то разбудил его, тряся за плечо, в казарме было еще темно. Да и на улице тоже — за окном виднелось небо цвета ружейной стали. Оно тяжело нависало прямо над землей, скрывая луну и звезды и грозя разразиться дождем, поэтому, он не сразу понял, сколько времени.

Нехотя открыв глаза и чувствуя ломоту в теле, общую разбитость и желание остаться под одеялом как можно дольше, он увидел перед собой лицо мальчишки. И то, что остальные парни мирно спали в своих постелях.

— Что нужно? — непонимающе спросил он.

Мальчишка немного помялся, а потом прошептал:

— Ну, там… Тебя там зовут, на улице, просили подойти.

— Кто просил? — удивился Рой.

— Который главный, — прошептал парень, видимо, боясь потревожить остальных. — Он тебя просил позвать. Только сказал, чтобы ты шел как можно скорее.

— Ладно, — нехотя согласился Рой.

Он подумал о том, что, возможно, его вызвал на разговор Скабиор — было самое время это сделать, потому что к любителю забавной одежонки у Роя накопилось очень много вопросов, которые собирались, налипая друг на друга как огромный снежный ком. Он быстро натянул выданные вчера штаны и накинул свободную куртку на голое тело, подозревая, что на улице будет прохладно.

Возможно, то, что он не успел до конца проснуться, его расслабленное состояние не позволили ему осознать опасность. Он спокойно вышел на улицу, особо не прислушиваясь. И тут же поплатился за собственную доверчивость.

Наверное, он бы мог сказать, что его били профессионально — тихо, молча и метко. Дурмстранговцы во главе с Василом — ну, конечно же, это были они, а кто еще? — накинули ему на голову плотный холщовый мешок. Наверное, они все же опасались, что он сможет дать им отпор, не знали, чего от него можно ожидать, вот и постарались как-то дезориентировать в пространстве. Все его попытки сопротивляться были тщетны.

Он пообещал себе, что будет терпеть до последнего и не издавал ни звука, но его соперников это только злило. А потом он заслышал знакомый лязг — кажется, именно с таким звуком выдвигалось лезвие у ножа? Это было куда страшнее кулаков, поэтому Рой умножил свои усилия — бил в ответ куда придется, и, похоже, пару раз даже попал.

А потом тело пронзила боль. Он и забыл, что она бывает такой — острой, резкой, моментальной. Чувствуя, как нож проворачивается у него в животе, он подумал о том, что изначально выбрал неправильную тактику — нужно было сосредоточиться на звуках и запахах, воспользоваться его улучшенными органами чувств и может быть у него получилось бы им противостоять.

Кто-то сильно пнул его под коленки и Рой не смог удержаться — упал на четвереньки, закашливаясь и ощущая металлический вкус крови во рту. С его лица сдернули холщовый мешок, и он почувствовал, как вместе с мешком пропадают и повязки с лица.

— Фу, ну и урод, — сказал кто-то, а после пнул его в живот.

Нож несколько раз вонзился в бок, в то время как на спину обрушился град ударов. Рой уже не мог сопротивляться — он мог только пытаться отползти подальше, чем вызвал взрыв смеха. А потом, он почувствовал, что куда-то уплывает и плывет, плывет, плывет…

* * *

И он действительно плыл. Лодка покачивалась на волнах, а в воде отражалась круглая, мутно-желтая луна, только он почему-то не ощущал ее зова. Он поднял голову от воды и — о чудо, это было просто невероятно! — он увидел самый красивый замок в своей жизни! Его окна горели тысячью огней, они манили к себе, обещая тепло, уют и покой. Он слышал радостные и удивленные возгласы вокруг, но сам молчал — только бы попасть туда, внутрь.

* * *

— Прости, прости, пожалуйста, я не мог не позвать тебя, иначе бы они убили меня, — торопливо говорил чей-то знакомый голос.

«Прекрасно, — подумал Рой. — А так они чуть не убили меня».

Он лежал с закрытыми глазами, не желая расставаться с миражом, который привиделся. Но огромный и мощный каменный замок рассеялся как дымка, уступив место сплошной черноте, головокружению и бесконечной боли.

— Я был уверен, что они ничего серьезного тебе не сделают… Давай я провожу тебя в больничное крыло.

Рой открыл глаза и увидел испуганное лицо парня, который отправил его к банде Васила. Он почувствовал, что уже не лежит на земле, а сидит, привалившись к стене — его вытянутые ноги напоминали две скрюченные ветки.

— Там что, кто-то есть? — устало спросил Рой. Больше всего на свете ему хотелось сейчас провалиться в забытье, в спасительную черноту, чтобы не сидеть и не обливаться потом от боли.

— Наверное, — пожал плечами паренек.

Еще немного посидев, стараясь не двигаться, чтобы не вызывать лишних вспышек боли, и заставляя себя оставаться в сознании, он все-таки отправил мальчишку вперед, а сам медленно поднялся, и побрел к лазарету. Идти было недалеко, буквально несколько десятков футов, но путь стал для него дорогой в несколько миль. Он зашел в лазарет и обессиленно упал на кушетку.

В лазарете действительно оказался медик — миссис Лабелла Моррис. Увидев его, она всплеснула руками.

— Мерлин великий, что же с тобой произошло?

— Ходил во сне и упал, — ответил Рой, поморщившись. Боль медленно, но все же отступала, и этот факт несколько удивил его — по его расчетам, он должен был валяться без сознания, а он прошел такой путь, не потеряв при этом ни одного жизненно важного органа и не залив весь пол кровью. Возможно, это было связано с тем, что он стал оборотнем? О его новых возможностях стоило узнать больше.

Пока Лабелла ушла в смежное помещение, вполголоса ругая его, оборотней и самого Мерлина из-за того, что оказалась здесь, он украдкой рассматривал ее кабинет. Его взгляд остановился на странной картине в золоченой раме — он увидел лицо парня, которое было изуродовано. Его лоб пересекала сеть красных полос — как будто кожу сшивали из разных лоскутов. Через все лицо проходил длинный глубокий шрам — он начинался от брови, разрубал нос — так, что было видно отвратительное красное запекшееся мясо и белую полоску кости.

Щека была порвана и сшита — похоже, кожу пришлось натянуть, поэтому, рот кривился в безумной безобразной усмешке. Губы были покрыты тонкими белыми шрамами от укусов, но страшнее всего выглядело место, где должен был находиться правый глаз — вместо него виднелась бурая выжженная дыра. Он рассматривал эту картину несколько минут, не в силах оторваться от уродств лица, а потом, моргнул и от того, что увидел, едва сдержал крик — ресницы парня на картине тоже дрогнули!

Это означало… Это означало, что…

Выглянув из окна столовой, Рой заметил Фенрира — тот сидел прямо на ступеньках лестницы, ведущей наверх, к арене. Сивый восседал на половинке бревна, опираясь на тонкий столбик перил и изучал какой-то свиток — губы его медленно шевелились, как будто он читал сам себе, проговаривая вслух каждое слово.

«Странно», — подумал Рой. Это было неожиданно: видеть его здесь, словно он сидел за плетеным креслицем на собственной террасе, а не на ступеньках, где его мог увидеть каждый из новобранцев. Хотел ли он быть ближе к своим «ученикам»? Рой усмехнулся. Вряд ли. Скорее всего, Фенрира просто не волновало общественное мнение.

Он отвернулся и уставился к себе в тарелку, в которой был жидкий водянистый омлет с высокой горкой полусырого бекона. Рой пришел в столовую один из первых, после того, как его раны были обработаны, и он почувствовал себя немного лучше, но кусок все равно не лез в горло. Перед глазами стояло собственное лицо — разрубленное пополам, перекошенное и с выжженным глазом. Он позволил Лабелле Моррис спрятать эти шрамы под повязками, хоть в этом и не было необходимости и пообещал себе, что никогда больше не будет смотреться в зеркало.

Что же, черт возьми, с ним произошло? Кто эти люди — те, кто так его изуродовал? На какой стороне они воевали? Он со злостью всадил вилку в столешницу — так, что она вошла почти на три четверти длины зубьев. Он должен узнать о себе хоть что-нибудь! Этот информационный вакуум, в котором он оказался, его порядком выводил из себя. Меньше всего ему хотелось, придерживаясь первоначального плана, продолжать ждать, но, в то же время, других вариантов просто не было.

Придирчивым взглядом рассматривая содержимое своей тарелки, он постарался систематизировать полученные данные. Прежде всего, нужно было подвергнуть слова Скабиора серьезным сомнениям: если он учился в Дурмстранге, то почему Васил и его компания ничего не знали о нем? А если тот солгал единожды, значит, все остальное тоже могло быть обманом? Возможно, на самом деле его прошлое было чистым? Тогда зачем вообще было придумывать эту странную историю — выходит, ему было выгодно, чтобы Рой молчал?

Какая-то мысль промелькнула у него в голове, но она была настолько молниеносной, что он не успел за нее ухватиться. Прогремел удар гонга — второй за утро, а это могло означать, что парни начнут стекаться на завтрак: его самого сюда впустили нехотя. Рой вздохнул, решив, что оставит разгадывание загадок до лучших времен, тем более, что его предположение было правильным.

Он терпеливо ждал, пока компания его новоиспеченных врагов пройдет мимо, замерев в напряжении, крепко стиснув вилку в кулаке. По правде говоря, он был готов броситься в атаку в любой момент — что там, он даже надеялся на то, что его спровоцируют! — однако, Васил и его прихлебалы прошли мимо, даже не посмотрев в сторону Роя. Можно было расслабиться, продолжая оставаться начеку.

— Приятного аппетита, — сказал кто-то совсем рядом.

Рой посмотрел вверх и закатил глаза. Перед ним стоял паренек с подносом, переминаясь с ноги на ногу — тот самый, которого ему не повезло сегодня встретить уже дважды.

— Ты же не собираешься меня преследовать из-за чувства вины? — довольно грубо спросил он.

— Нет, — отозвался тот, понурившись, — просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь.

— Нормально, — буркнул Рой, отворачиваясь. Вот с кем разговаривать совершенно не хотелось! Однако, ему в голову вдруг пришла мысль о том, что ему потребуются союзники, а за неимением оных… — Тебя как зовут-то?

— Я Деннис, — ответил парень, плюхаясь на скамейку напротив него. Он немного поковырял омлет, не спеша, однако, начинать трапезу. — Меня зовут Деннис Криви. Я сюда вместе с братом попал. Его в самом начале битвы загребли, а я искал его и вот.

— А брат где? — спросил Рой.

— На столбе…

В этот момент большие глаза Денниса начали наполняться слезами, и он быстро вытер их рукавом. Он уставился в столешницу, кажется, совсем не моргая и не двигаясь больше. Молчал он долго, да и Рой не стремился заводить новый разговор. Он вспомнил как выглядели тела на столбе, которые и людьми-то назвать нельзя было, и его замутило. Аппетит пропал окончательно.

— Мы все учились в Хогвартсе, на Гриффиндоре, — тихо заговорил он. — Тут, конечно, есть еще ребята с Хогвартса, но мы как-то с ними не очень. Решили, что будем держаться вместе. Я, Колин, Гаррет Аберкомби с его факультета и Дин Томас на год старше нас. Мы все время строили планы, как сбежим отсюда, но до ночи превращения оборотни слишком хорошо патрулировали территорию. Поэтому, бежать нужно было перед полнолунием.

Он вздохнул и помолчал еще немного, водя ногтем по царапине в столешнице.

— Все с самого начала пошло не так. Дин зачем-то начал нарываться на Сивого — не смог себя сдержать, хоть мы его и одергивали. Конечно, о побеге не могло быть и речь после этого, ведь мы, получается, привлекли к себе ненужное внимание. Я пытался их отговорить, но брат и Гаррет решили — сейчас или никогда. А я не смог. После того, как увидел, что Сивый сделал с Дином просто не смог. Наверное, я трус.

— Зато живой, — отозвался Рой: картина вчерашнего вечера ярким воспоминанием всплыла у него перед глазами, и он вдруг подумал о том, что показалось ему таким странным.

— Ты пил вчера кровь? — спросил он Денниса.

Тот нахмурился, глядя на него в ответ непонимающе, а потом кивнул.

— Ничего странного не почувствовал?

— Нет. А что такое?

— Не знаю, — задумчиво произнес Рой, пытаясь воспроизвести в памяти вчерашние ощущения. — Мне показалось, что я уловил какой-то горький запах, только вот не понял, что это.

— Думаешь, там было зелье? — удивленно спросил Деннис — его глаза распахнулись, словно то, что он услышал было чем-то из ряда вон выходящим.

— Я не знаю, — повторил Рой.

— Если бы ты сказал мне, что именно за запах, я думаю, я смог бы ответить, — сказал Деннис. — У нас был такой учитель по Зельеварению… Б-р-р. Он нас просто ненавидел. Приходилось зубрить, чтобы он нас не поубивал. Хотя, это все равно не помогало.

Рой кивнул: это нужно было взять на заметку и обязательно использовать в будущем. Как именно он не успел придумать — двери столовой распахнулись и внутрь уверенным шагом зашел Сивый. Он сделал несколько хлопков, хотя, в этом не было никакой необходимости — одним свои появлением он привлекал к себе внимание.

Если нужно было бы ответить откровенно, Рой сказал бы, что Фенрир сильно отличался от других оборотней здесь. Сивый, несмотря на весь свой устрашающий вид, а также жуткий поступок, похоже действительно радел за свое дело. Наверное, он не врал, когда говорил, что они стали одной семьей, ведь он действительно в это верил.

«Идейный», — подумал Рой.

— Сегодня начнется ваше обучение, — Фенрир говорил тихо, но слышно его было в каждом уголке столовой. — Прежде этого ваши магические способности проверят и разделят на три группы. Каждая группа будет заниматься по индивидуальному расписанию — некоторые занятия будут проводиться совместно. Ваше расписание уже висит в казарме.

Он оскалился, так, что стало жутко.

— Мы возлагаем на вас большие надежды, — заявил он и ушел.

* * *

Солнце стояло высоко в зените и слепило глаза. «Проверка способностей» — так назвал это Фенрир — проводилась на улице. Оборотни, те, которые из надзирателей, вытащили несколько массивных столов со стульями на разработанную площадку на возвышении для прибывших магов в фиолетовых — министерских, как сказал кто-то, — мантиях. Между ними металась Лабелла Моррис, ругаясь вполголоса: ее не допустили к осмотру, отдав ей второстепенную роль и засыпая поручениями, из-за чего она была недовольна.

Рой опустился прямо на траву неподалеку от всех — стоять после утреннего происшествия было непросто. Несмотря на то, что его раны уже затянулись, он все равно чувствовал себя неважно — одна из его ног оказалась сломанной и Лабелла, наскоро залечив ее, наложила шину в виде нескольких тугих металлических обручей, которые еще рано было снимать. Он решил, что пройдет проверку одним из самых последних, поэтому, оставалось только ждать.

— Тебе что, лица мало? — спросил Скабиор, появившись рядом с ним как черт из табакерки и загородив солнечный свет.

— Это вы виноваты, — ответил Рой, пожав плечами. Сегодня он не выспался, а на палящем солнце его разморило, поэтому, не было никакого желания вступать в конфликты. — Вы мне наврали про Дурмстранг. А тем уродам это не понравилось.

— Чтобы ты знал, я никогда не вру, — наставительно заявил Скабиор, подняв палец вверх. — Я — мастер по недоговариванию, преувеличиванию, подтасовке фактов, изменению сведений в свою пользу, но чтобы врать? Фи, как это мелко и некрасиво. Точно не про меня.

— Они меня не знают.

— Человек не может знать всего и всех, тем более, человек с таким маленьким объемом мозга, — с уверенностью заявил Скабиор. — Пошевели-ка своими извилинами. Если бы тебя кто-то из них узнал, мигом бы узнали бы и остальные, разве не так? Что бы тогда с тобой было?

Рой лениво пожал плечами, не желая вникать в новые интриги этого человека. Он был странным — конечно, не в смысле «ненормальным», а в смысле — каким-то нестандартным даже в тех условиях, в которых они находились.

— Они сказали, что никакого Роя Барка не существует, — продолжил он гнуть свое.

— Как нет? — удивился Скабиор и ткнул его пальцем в бок. — Ты определенно есть. Ладно, я пришел тебе сказать, чтобы ты шел на склад за волшебной палочкой.

— А проверка?

— Считай, что ты ее прошел, — он одарил Роя невозмутимой улыбочкой. — Я посоветовал определить тебя в группу атакующих. Думаю, ты будешь рад проводить практически все время со своими новыми друзьями.

— И все-таки, я бы хотел хоть немного понимать, что здесь происходит, — недовольно заявил Рой, поднимаясь на ноги.

— Все очень просто. Плохой человек, которого они знали, умер, а новый, хороший Рой Барк существует и радуется жизни, — Скабиор смахнул пылинки с его плеча. — И если ты будешь вести себя тихо, то никто никогда не узнает, что это один и тот же человек.

* * *

— Привет!

Сегодня на Кэти была ярко-красная блузка, которая искрилась на свету: Рой подумал о том, что этот цвет очень подходил ей и невольно залюбовался кладовщицей еще с порога. Она заколола волосы в высокий пучок, и он заметил, что у нее осунувшееся и какое-то слишком бледное лицо. Глаза напоминали два черных блестящих камня.

— Привет, — отстраненно ответила она, кивнув, не поднимая на него глаза — ее зрачки находились в движении, и он понял, что она не может оторваться от книги. Он удивился этой разительной перемене в ее настроении, но решил не спрашивать, случилось что-то у нее или нет: возможно, Кэти была просто слишком сосредоточена

— Мне нужна палочка, — сказал Рой. — Ее, вроде, можно получить у тебя?

Кэти, наконец, оторвалась от своего чтения — он успел заметить, что она захлопнула толстый талмуд под стойкой.

— Да, конечно, — на ее лице появилась улыбка, но эта улыбка была скорее дежурной, ничего не значащей, и почему-то Роя этот факт огорчил. — Напомни свое имя, пожалуйста.

— Рой Барк.

Стоило ей только подняться и направиться в смежную комнату, Рой — а ведь у него даже не возникло и мысли сдержать свое любопытство! — заглянул через стойку, чтобы прочитать название книги. Голова Кэти, определенно, была забита не девичьими проблемами — в качестве книги для чтения она выбрала «Проклятия. Издания второе, продвинутое», авторства какого-то А. В. Сметвика. Интересно, кого она могла хотеть проклясть?..

— Слушай, — донесся громкий голос Кэти из подсобки, сопровождаемый шорохом перебираемых вещей. — Я тут смотрю твои личные вещи, но никакой палочки здесь нет! Она была у тебя с собой, когда ты поступил?

— Личные вещи? — удивленно переспросил Рой, когда она появилась в проеме. Кэти только пожала плечами, а потом, словно что-то поняв, хлопнула себя по лбу.

— Ах, ты же ничего не помнишь! — воскликнула она с неподдельным сожалением. — В последнее время я немного рассеяна. Я могу попробовать подобрать тебе палочку из тех, что сейчас есть на складе, но я практически уверена, что она будет намно-о-ого хуже, чем твоя. Хотя, вариантов у тебя нет.

— А что с вещами? — нетерпеливо переспросил Рой, барабаня пальцами по дереву стойки. — Что там?

По большему счету, какая-то волшебная палочка его сейчас не особо волновала — у него наконец появился шанс что-то узнать о себе и это было воодушевляюще. Кэти вернулась через несколько минут с ворохом чего-то непонятного и вывалила его на стойку — при ближайшем рассмотрении он обнаружил грязное и обгоревшее тряпье. Он с сожалением подцепил одну из тряпок — об стойку звонко брякнул металлический замок.

— Вот, — деловито заявила Кэти, скептично рассматривая то, что когда-то было его вещами.

Рой почувствовал, что глаза почему-то запекло — даже тот, которого больше не существовало отозвался фантомными ощущениями. Неужели слезы? Слезы от того, что надежда узнать что-то о себе снова ускользает?

— Я даже не знаю, что сказать, — медленно проговорила Кэти, заметив его замешательство. — Если хочешь, я могу попробовать это восстановить, но не могу ничего обещать — например, если было какое-то магическое воздействие, это просто невозможно. А скорее всего, так и было.

— Что ж, — ответил Рой, пряча сожаление за привычной холодностью. — Этого следовало ожидать.

— Есть еще кое-что, — она протянула ему золотой шарик, по размерам напоминающий небольшой орех и хитро улыбнулась. — Знаешь, что это такое?

— И предположить не могу, — сразу же сдался Рой.

— Это снитч! — воскликнула Кэти с энтузиазмом маленькой девочки. Рой заметил, как потеплел тон ее голоса, а в глазах, прежде потухших, появились радостные искорки и сам того не ожидая, улыбнулся. — Есть такая игра, Квиддич. Волшебники играют в нее на метлах и…

— Подожди-подожди, — удивленно остановил ее Рой, — ты говоришь на метлах? Волшебники летают на метлах, ты серьезно?

Секунду она смотрела на него недоумевающим взглядом, а потом не выдержала и звонко рассмеялась. Он смотрел, как она легким движением откидывает голову назад, представляя, как в этот момент могли бы рассыпаться ее волосы по плечам. Он неловко улыбнулся, осознав, какую глупость, наверное, сморозил — надо же, привык к волшебным палочкам, а метле-то чего поразился?

— Да, — проговорила Кэти все еще продолжая хихикать. — Это — один из мячей в игре. Я потом расскажу тебе правила более подробно, если захочешь. Я шесть лет отдала Квиддичу и возможно, ты тоже играл в него? Может это поможет тебе вспомнить что-нибудь?

Она вложила снитч в его открытую ладонь и шарик, до этого остающийся неподвижным, затрепетал тонкими крылышками — как будто узнал его, словно давнего друга. Через секунду — Рой и заметить не успел — снитч нашелся рядом с правым ухом Кэти и ему пришлось очень постараться, чтобы среагировать и поймать шарик.

— Своенравный, — проговорил Рой, любовно поглаживая золотистый металлический бок. — Его нужно поймать?

— Да, — кивнула Кэти. Ее улыбка снова потухла, словно она вспомнила о чем-то не слишком приятном. Она села на стул и начала перебирать бумаги под толстой столешницей стойки, задвинув свой талмуд куда-то вглубь. — Только эта задача не для меня уж точно. Я была охотницей. А вот ты вполне мог быть ловцом — у тебя очень хорошо получается.

— Мог быть, — повторил Рой, серьезно задумываясь над этим вопросом, наблюдая за тем, как она одним взмахом палочки отправляет его вещи обратно в подсобку. — Знаешь каких-нибудь ловцов из Дурмстранга?

— Ага, — ответила Кэти — ее голос прозвучал приглушенно, из-за того, что она с головой скрылась под стойкой — наверное, что-то искала в нижних ящиках. — Но ты точно не он.

Когда он увидел ее в следующее мгновение, она уже держала в руках три волшебных палочки. Почему-то в голове возникла мысль о том, что раньше они кому-то принадлежали, и он удивился такому предположению. Кэти разложила их на стойке, так, чтобы они не соприкасались друг с другом, а находились на некотором расстоянии.

— Какая тебе больше нравится? — спросила она. — Если честно, я не очень понимаю из чего они изготовлены, но ты можешь испытать каждую.

Под ее пристальным взглядом Рой взял в руку ту, которая лежала по середине, не ощутив ровным счетом ничего — будто бы обычная деревяшка в руке, только хорошо отполированная. Он пожал плечами и вопросительно посмотрел на Кэти.

— Ну, — произнесла она. — Чего ждешь? Взмахни ей!

Он повиновался, чувствуя себя невероятно глупо в глубине души, почему-то ожидая, что ничего не произойдет. Возможно, именно это сбило его настрой и повлияло на результат — ничего не изменилось, только, разве что, появилось чувство досады.

— Странно, — протянула Кэти. — Даже искр нет. Попробуй следующую. Иногда подходящую палочку подбирают часами, так что ничего страшного, — поспешила она утешить.

Ситуация повторилась и со второй, и с третьей палочкой — ничего не происходило, а на Роя постепенно начинало накатывать чувство разочарования. И что, вот это — все? Признаться честно, он ожидал большего от гребаного волшебного мира в который он попал и большего от самого себя. Кэти, будто бы уловив его настроение, с сожалением проговорила:

— Может быть ты что-то чувствуешь?

— Да, — согласно кивнул Рой, прежде чем успел осознать, что он лжет. — Кажется, чувствую тепло. Наверное, эта палочка мне подойдет.

— Вот и славно, — кивнула собеседница, снова скрываясь под стойкой.

На этот раз она пропала из поля его зрения на долгое время и он, устав от ожидания и подумав, что, возможно, это ее намек на то, что пора прощаться, покинул склад. Быстро попрощавшись, он пошел на первый урок. Расписание было составлено немного странно и сумбурно, но в целом понятно и вполне в стиле оборотней.

Большая доска, которая занимала целую стену в казарме, была разделена на три столбца — «Атака», «Оборона» и «Сквибы» — видимо, насчет функций последних тот, кто составлял расписание просто не определился. Далее шла разбивка по дням недели — уроки шли один за другим, без указания какого-либо времени, на которое нужно было ориентироваться. Некоторые занятия были обозначены традиционными названиями — вроде физической подготовки. Другие же обозначались картинками — маленький котел, над которым поднимался дымок, большой крест, фигура отдаленно напоминающая щит, две перекрещенные волшебные палочки. Под волшебными палочками было накарябано «Маг. дуэли» — видимо, это было работой кого-то из парней.

Из-за того, что составляющий не потрудился указать информацию о том, где будут проводиться дуэли, ему пришлось спрашивать у надзирателей. Его направили на арену — трупы уже были убраны, несмотря на то, что сладковатый запах разлагающейся на жаре плоти все еще висел здесь. С одной стороны, полукругом, было установлено несколько мишеней. Парни собрались на нижнем ярусе — из знакомых Рой смог заметить только троих дурмстранговцев, впрочем, он уже был предупрежден о них.

Так и не придумав, что делать с новой палочкой, он продолжал неловко держать ее в руках. Занятие уже началось, до того, что он опоздал никому не было дела. Вел занятие один из министерских сотрудников — тех, что недавно проводили осмотр.

— Сегодня мы повторим взрывное заклинание Конфинго, — говорил он хорошо поставленным голосом. «Еще бы программу первого курса нам загнал», — фыркнул белобрысый дурмстранговец, и его друзья согласно закивали. — Преимущество этого заклинания в том, что оно не отнимает у… — он обвел их глазами, — кхм, мага много магической энергии, в то время, как действует мгновенно — это позволяет выполнять несколько заклинаний подряд с переменой цели без остановки на восстановление. Все помнят движения?

В следующие несколько минут они повторяли движения волшебной палочки, в то время как Рой пытался запомнить их правильную последовательность. Их приставили к мишеням — тут и там замелькали фиолетовые лучи.

Он сосредоточился. Чувствуя себя глупо, попытался представить, как действительно ощущает в руке тепло, а палочка становится действительно волшебной, переставая быть бесполезной деревяшкой. Повторил все движения, поглядывая на соседей, которые с заданием справились успешно. Тщетно.

Его вдруг охватило такое сильное отчаяние, что ему захотелось выть. Несмотря на то, что он уже начал догадываться, что с ним что-то не так, он едва смог сдержать себя. И самое время — к нему уже семенил их учитель: низенький маг с проплешинами и большими очками в роговой оправе.

— Что у вас тут, молодой человек? — нахмурившись, спросил он.

Рой попробовал повторить заклинание несколько раз, снова и снова, но каждый раз — с нулевым результатом. Он старался не показывать своего огорчения, но его голос становился все более раздраженным, а движения — все более отрывистыми.

— Стойте, остановитесь! — приказал мужчина. — Вы вообще были на осмотре? Не могу вас припомнить.

После этих слов, даже не дожидаясь ответа, он взмахнул волшебной палочкой. Роя будто бы окутало теплое облако — эти ощущения были столь необычными, что он замер, стараясь не шевелиться, чтобы не растерять это чувство.

— Странно, странно… Сильные повреждения магического ядра… Каналы выжжены… — он со странным выражением лица посмотрел на Роя. — Вас кто сюда направил вообще?

— Скабиор, — ответил тот, смутно понимая, что повреждения коснулись не только его тела — ему предстоит столкнуться с куда более серьезными проблемами.

— Ах вот оно что, — слова сочились желчью, — так вот и идите к нему, молодой человек.

Рой пожал плечами и молча удалился с арены под чужие насмешки. Он шел молча и, наверное, со стороны могло бы показаться, что он полностью спокоен, но на самом деле его пожирала злость. От ненависти ко всему миру он чуть было не сломал новоприобретенную волшебную палочку, но вовремя остановил себя — возможно, его проблему еще можно было решить.

Он брел по периметру, который разом опустел: новобранцы были на занятиях, а остальные оборотни, которые находились в лагере, занимались полномасштабной стройкой. В отдалении — на противоположном конце от казармы возводилось здание, только не бревенчатое, как самые первые постройки, а из красного кирпича. Оборотни работали слаженно — отсюда их фигурки были совсем маленькими и напоминали муравьев. Присмотревшись, он смог разглядеть и мощную фигуру Фенрира там же — тот был в самой гуще стройки, принося новые связки кирпичей.

Не заметив, он дошел до серого здания, которое привык про себя называть административным. Что-то заставило его остановиться — словно какая-то внутренняя сила приказала ему замереть на месте, и он беспрекословно повиновался. И не зря — он стоял в нескольких шагах от серого здания и слушал разговор, предназначенный явно не для него.

— Он начинает надоедать мне своими вопросами, — говорил Скабиор — о, Рою не составило труда узнать этот голос, который почему-то приобрел масляные подхалимские интонации. — И я практически полностью уверен, что он не поверил в эту легенду. Знаете, что? Как пить дать, с каждым днем вопросов будет все больше и больше!

— Так ответишь на них, — отвечал ему незнакомый, грубоватый голос — словно его обладатель долго болел простудой. — Тебе за это платят. Он ничего не вспомнил?

— Нет, — буркнул Скабиор недовольно. — Наверное нет.

— Наверное?

— Я не знаю, ясно? Он же не докладывает мне чего и как у него там в голове творится. И я, если честно, не хотел бы этого знать.

— Он не должен ничего вспомнить, — ответили ему жестко. — Я пока не решил, что с ним делать. А ты пока не спускай с него глаз, мало ли что.

— И как это будет выглядеть, если я буду ходить за ним по пятам? — возмутился Скабиор. — Это даст некоторую почву для размышлений, разве…

В этот момент из здания донесся какой-то грохот, и разговор прервался. Рой, поняв, что все это время он не шевелился и даже старался вдыхать и выдыхать как можно медленнее, развернулся и побежал к лесополосе за казармой — сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. У него появился новый кусочек головоломки, и он должен был срочно его задействовать.

— По правде говоря, — бормотала Лабелла себе под нос, — по правде говоря, я думаю, что это больше тебе не нужно. Я надеялась на то, что усиленная регенерация оборотней поможет тебе, но, похоже, я ошиблась. Это слишком темная магия.

За окном был жаркий летний вечер — один из тех, когда горячий воздух замирает на месте, и едва заметно дрожит, словно раскаленное марево не только у самой поверхности нагретого дерна, но и выше, поднимается к небесам, перетекая в кроваво-красный закат. Рой усилием воли заставлял себя не смотреть в угол со старинным, в тяжелой раме зеркалом миссис Моррис, хоть и знал, что она накинула на него один из своих накрахмаленных халатов с острыми стрелками на рукавах.

Сегодня он целый день пропадал в лесу, наслаждаясь прохладой, которую создавали раскидистые ветви дубов, и лапы можжевельника, и высокие — выше щиколотки — стебли сочной темно-зеленой травы, что оставляла на одежде пятна. После подслушанного разговора он сбежал именно сюда: наверное, в глубине души он надеялся вырваться из лагеря, убежать, найти других людей. «Помогите, — сказал бы он им, задыхаясь от боли в боку, — там оборотни, целый лагерь оборотней, ну что же вы, сделайте хоть что-нибудь!». Наверное, это было бы просто смешно; скорее всего, его просто посчитали бы за сумасшедшего.

Интересно, а он не… Быть может, он никогда не терял памяти? Быть может, это вторая часть его кошмара, который и не думал прекращаться? Быть может, время растянулось для него — и один миг превратился в недели, месяцы, а в этот самый миг он просто лежит на дне какого-нибудь оврага и умирает? Оборотни и волшебники, полеты на метлах и палочки для колдовства, ну точно же, это каким надо больным воображением обладать, чтобы такое привиделось…

На деле, бежать было некуда. Он не знал, смог ли осилить хотя бы несколько миль — после длительного нахождения в лазарете его мышцы еще не окрепли, они были вялы и ослаблены, что раздражало. Возможно, когда-то он был сильным и выносливым; сейчас он был слаб — мышцы ног загорели уже через несколько минут быстрого бега и ему пришлось перейти на трусцу. Дыхание начало его подводить — если сначала он дышал носом, то уже, наверное, милю спустя, стал хватать воздух ртом.

С облегчением он остановился и перешел на шаг, завидев впереди стену из каменных блоков. Он стал убеждать себя, что именно стена стала причиной его остановки, но в глубине души он все понимал… Чем ближе он подходил к массивной каменной ограде, тем сильнее он ощущал смутное беспокойство. Это стало поводом вновь вспомнить дни, проводимые им в лазарете — именно это чувство его останавливало, когда он подходил к двери?

Рой не стал подходить ближе, окинув стену взглядом издалека. Она возвышалась, наверное, на десяток футов, если не больше; поверхность камней была гладкой, без выбоин и видимых щелей. Возможно, он бы смог ее перелезть, если бы был в лучшей форме и если бы не это смутное ощущение… Он прислушался к себе, медленно шагая вдоль стены. Рой вдруг понял, что совсем даже не хочет приближаться к ней и решил, что здесь должна быть задействована какая-то сильная магия, раз это чувство не оставляло его, пока он шел мимо ограды.

Спустившись к небольшой горной речушке, которая несмотря на жару была настолько ледяной, что у него свело пальцы, когда он коснулся воды, Рой умылся и упал в траву, закинув руки за голову. Он лежал так, глядя на зеленую листву — она была настолько плотной, что практически не оставляла прорех для неба и понимал, что у него совсем нет достойных мыслей, которые помогли бы ему во всем разобраться. Вернулся он только под вечер, чтобы услышать едкий выговор от Скабиора и узнать, что теперь он в одной группе с «другими сквибами».

— Значит, теперь все будут видеть… — Рой мрачно замолчал, подбирая подходящее слово, — это?

— Ой, а я и не знала, что молодые оборотни такие стеснительные, — проворчала Лабелла, кивнув салатовому перышку, которое летало над его личным делом, делая пометки.

Перо замерло, похоже, так и не дописав строчку. На кончике медленно скапливались чернила, образуя большую каплю, которая угрожающе зависла над текстом, рискуя посадить кляксу. Миссис Моррис заметила это в самый последний момент и успела махнуть в сторону пера волшебной палочкой.

— Я не знаю, Рой, — проговорила она уже спокойнее — голос ее был преисполнен сожаления, но он все равно заметил, что его имя прозвучало как-то… Непривычно. Он никак не мог убедить себя в том, что оно принадлежало ему, каждый раз испытывая странную неправильность, незначительное, но колкое отторжение. — Я могу попробовать трансфигурировать бинты в некое подобие маски, но постоянно прятаться — не выход.

— Вы серьезно? — горько спросил он. Рой вдруг почувствовал, как все, что он копил в себе, тщательно сдерживая себя, грозит вырваться наружу. — Я ни хрена о себе не знаю, за моей спиной плетутся непонятные интриги, за несколько дней в этом гребаном лагере меня уже попытались убить, и вы говорите мне — «прятаться не выход»? Может быть, я и рад не прятаться! Может быть, я рад узнать правду, только мне ее никто не рассказывает!

Пришла запоздалая мысль, что эта вспыльчивость, импульсивность могла быть частью его истинной натуры, о которой он ничего не знал. Это открытие не успокоило его, а наоборот, подогрело, и он отчаянно ударил кулаком по жесткой кожаной обивке скамейки лазарета.

Миссис Моррис даже бровью не повела.

— Ишь ты, — равнодушно отозвалась она. — Всем лишь бы только недовольство свое выказывать. Я тоже сюда не напрашивалась. Работала себе в больнице Святого Мунго, даже не колдомедиком — просто сестрой. А эти, новые авроры, завалились среди ночи, и не спросили. Какие там авроры — тьфу! — Лабелла поморщилась. — Бывшие Пожиратели. Даже не Пожиратели, а так, кто там был у них на побегушках? Конечно, теперь-то важные все стали.

Она бросила короткий взгляд на Роя, который, впрочем, ничего не выражал — скорее, он просто был частью ее профессиональной привычки — не выпускать пациента из внимания.

— Знаешь, почему я тут работаю? — чуть тише спросила она. — Потому что у меня и родных среди волшебников нет. Муж погиб. А кому я нужна, магглорожденная? Сказали, или сюда, или что похуже. А ты говоришь — правду никто не рассказывает. Будешь ли ты рад, этой правде?

Рой только пожал плечами. Внезапно он почувствовал укол совести. Какого это было, работать здесь против собственной воли? В какой-то степени, это было настоящим мужеством — лечить их, испытывая ненависть к тому, что делаешь, к своей работе. Он понял, что он должен был благодарить ее — и не раз: как там она сказала, «собирала по кусочкам»? Рой вздохнул.

— Ладно уж, — проворчала миссис Моррис: голос ее заметно потеплел. — Не вздыхай. Самому поди, не нравится, когда жалеют.

— Не нравится, — кивнул Рой. Он поспешил уйти от этой неприятной темы, поэтому, задал вопрос, который его действительно интересовал. — Вы не знаете, почему я не могу колдовать? И смогу ли вообще когда-нибудь? — добавил он с замиранием сердца.

— Ох, я смотрела данные, которые внес мистер Роуз по тебе, — заговорила Лабелла, совершая волшебной палочкой какие-то пассы над своим столом — он все еще не рисковал смотреть в ту сторону, поэтому в поле его зрения попадало немногое. — У тебя значительное повреждения магических структур — все каналы будто выжжены изнутри. Возможно, когда-нибудь все восстановится… Но я бы не стала на это рассчитывать. Понимаешь, это очень тонкие материи. Даже если через несколько лет все восстановится, вряд ли ты будешь столько же силен, что и прежде.

— Спасибо, — прошептал Рой. Почему-то он почувствовал себя так горько, словно только что потерял что-то очень важное. — За то, что не стали меня обнадеживать. А вы не знаете, почему так произошло?

— Я могу только предположить, что это было магическое воздействие. Возможно, это сделали те же люди, что так изувечили тебя.

Перед тем, как он ушел, Лабелла спрятала половину его лица под лоскутом черной ткани — концы она завязала за головой, посетовав, что ничего лучше просто не смогла придумать. Ну, сейчас ему в пору было радоваться и этому.

* * *

Потянулись дни, которые, как горошины в одном стручке, были похожи один на другой. Каждое утро начиналось с тренировок. За них были ответсвенны оборотни-надзиратели, которые сменяли друг друга так часто и по какому-то им одним понятному принципу, что никто даже не трудился запоминать их имена. Заспанные и ленивые оборотни, которые не всегда понимали, что от них хотят не трудились придумывать что-то новое, первую неделю просто заставляли их бегать кругами по лагерю.

В конце концов, это заметил Фенрир, и их утренняя программа стала более разнообразной. Теперь началось другое веселье — можно было сказать оборотню: «Мы уже делали это вчера!», и лицо надзирателя отягощалось серьезным мыслительным процессом, что занимало 10-15 минут. Сначала это было смешно, но вскоре надоело, и парни просто стали выполнять то, что от них просят.

Наверное, ежедневно заниматься просто вошло в привычку. Первые несколько дней было очень тяжело: Рой не мог говорить за других, но вот его мышцы, отвыкшие от такой нагрузки нещадно ныли. Однако, уже скоро, он начал чувствовать, что возвращается в свою прежнюю форму — или в лучшую? Он перестал уставать от занятий, а начал получать от них удовольствие, и, учитывая, что их утренняя физическая подготовка стала намного спокойнее — не только он.

Их разделили на три группы, и он попал в самую маленькую — их было четверо: он, Блэк, Люк и Джон Дэвис. Поначалу парни держались особняком, но позже начали проявлять к нему больше расположения. Что насчет остальных — его словно перестали замечать. Дурмстранговцы, вроде, оставили его в покое, что было странно — он все время ждал от них удара и поэтому был настороже, когда рядом был Васил с его бандой. Остальные парни не проявляли к нему никакого интереса, относясь к нему равнодушно — изредка они перекидывались ничего не значащими фразами, например, когда вместе были на дежурстве.

Денниса Криви определили в группу защитников. На самом деле, Рой был рад этому факту — он хотел, чтобы тот держался подальше от дурмстранговцев, впрочем, он никогда не позволил себе сказать об этом вслух. В группе защиты было больше человек — шесть, так же, как и в группе атакующих оборотней.

Некоторые из их «курсов» — это слово плохо сюда вязалось, но, большинство из парней были бывшими учениками волшебных школ, а потому, так говорить вошло в привычку — они посещали все вместе, без разделения на группы. Два раза в неделю с ними беседовал Фенрир — как правило, им нужно было просто сидеть и слушать. Они собирались на нижних ярусах арены, а Сивый садился средь них — иногда он мог расположиться прямо на земле, сложив ноги по-турецки, ведь подобные вещи его мало волновали.

Чаще всего Сивый увлеченно рассказывал им истории из своей, богатой событиями жизни. Иногда — повествовал об общинах оборотней, которые в разное время появлялись в стране, но, как правило, дольше десятка лет не просуществовали. Наверное, он хотел передать им историю своего народа — пусть даже такую скупую и обрывочную.

Рой наконец-то узнал, как именно попал в этот лагерь. Задолго до окончания войны Сивый заключил соглашение с Темным Лордом (тот самый злой волшебник, на стороне которого, по словам Скабиора, и был Рой), что если оборотни выступят за него, то их геноцид закончится и их признают полноценным волшебным народом. Сам Фенрир с гордостью рассказывал о своей дальновидности; о том, что он в течение нескольких лет вынашивал планы по созданию города — целого города, который будет принадлежать только оборотням!

— Раньше мы были слабы, потому, что мы, по большему счету были одиночками, — говорил он. — Живя только инстинктами, оборотни не могли выбрать одного лидера и следовать каким-то глобальным целям. Это невозможно, когда все твои мысли заняты тем, чтобы выжить. Но сейчас все изменится.

— Волшебники слишком долго нас недооценивали, — продолжал он и в его глазах загорался опасный огонек. — Мы больше не будем одиночками. Особенно теперь, когда у нас будет полноценная боевая единица — вы. У волшебников есть только их магия, тогда как у нас есть нечто большее. У нас есть сила. Мощь. Выносливость.

Это было немного далеко от правды, но поправлять Сивого никто не спешил. По его же словам, оборотни оставались в зависимости от волшебников. Темный Лорд принял условие Фенрира с одной оговоркой — эта новая «боевая единица» будет подчиняться нуждам нового Министерства Магии. Поэтому, когда бой при Хогвартсе был закончен, Темный Лорд не препятствовал тому, чтобы некоторые из пострадавших были укушены.

Рой понял, что он точно был среди пострадавших. За время, проведенное в лагере, ему удалось узнать, что парни были либо добровольцами, как Васил и компания (таких было меньшинство), либо магглорожденными (они попали в лагерь приблизительно так же, как и Лабелла Моррис), либо сквибами. Он не относил себя ни к одной из этих категорий, а потому, понимал, что его, возможно, спасли от смерти — укус оборотня помог запустить процессы восстановления после обширных повреждений. Впрочем, тут было придраться не к чему — эта версия вполне соответствовала тому, что рассказал ему Скабиор.

Кстати, Скабиор тоже оказался одним из преподавателей, что его самого определенно не радовало. Занятия с ним проводились с такой же периодичностью — дважды в неделю, однако, его отношение разительно отличалось от отношения Сивого. В самый первый раз он сделал глубокомысленный вид и важно изрек:

— Благодаря мне вы узнаете о том, как выжить в любых условиях, — заметив, что какая-либо реакция на его слова отсутствует, он нахмурился. — Кто-нибудь что-нибудь знает о маскировке? — спросил он.

Один из парней, кажется, его звали Дерек, медленно поднял руку.

— Вот и отлично, — обрадовался Скабиор. — Расскажешь остальным.

В следующий раз ситуация повторилась. Скабиор стоял перед ними, делая вид, что серьезно задумался и барабанил пальцами по губам.

— Вот представьте себе ситуацию, — начал он устрашающим голосом, делая большие глаза, вероятно, для усиления эффекта. — Представьте, что вы оказались в лесу, без волшебной палочки и еды. Что вы будете делать? — он окинул покровительным взглядом парней, а потом взмахнул рукой, призывая к действиям. — Давайте, обсудите это.

По правде говоря, этот странный мужчина нравился Рою все меньше и меньше. Каждый раз он мысленно сравнивал Скабиора с Фенриром, который полностью отдавался своему делу и действительно следовал цели, и не понимал: а что, собственно, первый здесь делает. Скабиор постоянно был рядом с Сивым — можно было бы подумать, что он его правая рука, но… Нет, пусть Фенрир не выглядит слишком образованным и иногда путается в годах, но он точно не был идиотом. Роль Скабиора здесь, в лагере, и в жизни Роя, в частности, была не ясна, и это, мягко говоря, напрягало.

Последний курс, который они посещали все вместе — это курс его старого знакомого, Дирка. Сначала Рой был удивлен — ну этот-то что им может рассказать, учитывая то, что не может сказать три слова, не вставляя между ними «эта» или «э-э-э». Но потом он услышал, что Дирка все называли Костоломом и все сомнения пропали.

Он действительно отрабатывал с ними технику ближнего боя. Во время занятий Дирк был немногословен — чаще всего, он без слов раздавал подзатыльники тем, кто не справлялся. Они занимались на арене, где полукругом — напротив мишеней — на перекладине висели мешки с песком. Дирк пока не ставил их в спарринги, говоря, что и этого достаточно, но посмеиваясь обещал, что совсем скоро они будут жалеть, что не были усердны при отработке приемов.

Лабелла Моррис тоже была задействована — она рассказывала им о первой помощи. Курс был предназначен для защитников и сквибов и эти несколько часов в неделю становились для Роя настоящим отдыхом, также, как и Зельеварение. Сюда ходили только сквибы: их преподаватель, который раз в неделю приезжал из Британии, был уверен, что тех жалких крох магии, которыми они были наделены, будет достаточно для работающего зелья. Изначально, он ставил перед собой цель научить их варке Аконитового зелья, но узнав, что никто из них ранее не был знаком с тонкой наукой Зельеделия, решил начать с азов. Поэтому, количество часов увеличилось с одного до трех в неделю.

Курсом, который Рой откровенно ненавидел, были руны. Для него было странно, что парни, которые относились к группе Атаки, тоже должны были посещать его. Можно было бы слукавить и сказать, что виной его плохого настроя были Васил и другие дурмстранговцы. Атакующие посещали курс всего единожды в неделю, а не три раза, как сквибы. На самом деле, было еще кое-что. Девушка, которая преподавала руны.

Она была слишком заносчива для своих лет и сразу выбрала неправильный тон.

— Ко мне следует обращаться мисс Клируотер, — презрительно заявила она при их первом знакомстве. Она смотрела на них настолько брезгливо, словно они были грудой дохлых крыс, и совершенно не пыталась этого скрыть. Это было странно — Рой подумал о том, что и Лабелла, и их преподаватель по зельям не были оборотнями, но не выказывали такого отношения.

— Ты, походу, давно не трахалась, мисс Клируотер, — насмешливо проговорил блондин из свиты Васила, кажется, его звали Эдгар, противно растягивая ее фамилию. Он практически не выпускал из рук своего ножа, даже сейчас продолжая играться с ним.

— Да как ты смеешь, грязный ублюдок? — прошипела она.

Мисс Клируотер — Пенелопа, что он узнает намного, намного позже, — была высокой и худой. Она проворно выхватила палочку и направила на Эдгара, который только посмеивался над ее действиями. В последнее время авторитет дурмстранговцев — не только Васила — вырос и среди их группы, и среди защитников, поэтому он позволял себя подобное поведение.

— Ну давай, — спокойно заявил он. — Ты не только этот лагерь живой не покинешь, но и это помещение.

Повисло тяжелое молчание. Мисс Клируотер старалась не потерять лицо: губы ее сложились в тонкую нитку, а крылья носа раздувались — она с силой втягивала воздух, не решаясь сделать что-то серьезное, вероятно, понимая правоту Эдгара. Она отвернулась, стараясь не подавать виду, и приступила к занятию. Но все понимали, что этот бой она проиграла.

Следующий урок начался с взаимных оскорблений. Парни стали проходиться по ее фигуре, умственным способностям и происхождению, она отплачивала им презрительными словами. Рой с другими сквибами, впрочем, держался в стороне. В конце концов, им это надоело и через несколько минут Люк не выдержал.

— Завали, Эдгар, — заявил он.

Тот удивленно присвистнул.

— Это ты мне говоришь? — переспросил он. Его друзья посмеивались, однако, Рой ощутимо напрягся.

— Я не обязан каждый раз выслушивать дерьмо, которое льется из твоего рта, — отозвался Люк.

Эдгар хотел, было, ответить ему, но был одернут Василом. Они оба замолчали, но Рой понимал, что этим все не закончится… Позже, он спросил у Люка, не боится ли он, что дурмстранговцы решат отомстить ему.

— Забей, — только покачал головой тот. — Моя семья довольно известна в Магической Британии, кроме того, они всегда были лояльны к Темному Лорду и его идеям. Но это, я думаю, заметно, — он хохотнул, явно намекая на свою ссылку сюда. За несколько недель он стал принимать свое положение как данность. Похоже, долго грустить было не в его правилах.

С тех пор Пенелопа стала относиться к ним лучше. Ее объяснения стали понятнее и информативнее — когда на руны ходили они вчетвером, она давала им базовый материал, понимая, что ранее они ничего не учили. Во время совместных уроков они проходили сложные сочетания рун, больше предназначенных для атаки.

— Не запоминайте то, что я сказала в прошлый раз, — вдруг сказала Пенелопа, смутившись.

Рой начал припоминать, что было на прошлом занятии. Он вспомнил, что те жалкие крохи оставшегося времени были посвящены связке, деморализующей противника — она напоминала большого жука, который собирался съесть перевернутую единицу. Мисс Клируотер говорила, что эта связка рун совершенно безопасна для того, кто нарисовал ее, но может доставить неприятности врагу — он потеряет ориентацию в пространстве.

— Эта руна несет другой эффект, — произнесла она. — Лучше не используйте ее.

На секунду в классе повисла тишина. Первым нарушить ее решился Октант.

— Зачем вы это сделали? — спросил он. Рой заметил, что его голос, как обычно, не выражал совершенно никаких эмоций, но он уже немного научился читать Блэка. Глаза Октанта были прищурены, а бровь вскинута, что означало недовольство.

— Я была зла, — просто ответила девушка. — Не используйте ее, если не хотите пострадать.

Больше подобных происшествий не случалось и их занятия с Пенелопой — даже те, на которых присутствовали парни из Атаки, проходили спокойно.

* * *

На самом деле, Фенрир Сивый был действительно дальновидным — хотя бы в том, как он подошел к выбору места для города. С одной стороны — с севера, он был надежно закрыт горами — они тянулись вдоль будущего города, закрывая его от возможного неприятеля. Местность была холмистой — жилые постройки предполагалось разместить на возвышенности: сейчас там была только их арена, несколько бараков в отдалении — здесь, полагал Рой, и жили оборотни, и, совсем уж далеко, на восточной стороне развернулась основная строительная площадка.

На западной стороне, в низине, находились постройки, относящиеся к военному лагерю. За ними начинался лес: по предположению Роя, полоса деревьев занимала где-то мили полторы, а может быть, даже две и заканчивалась стеной. Стена тянулась по всему периметру — начинаясь от гор она проходила вокруг леса, замыкалась воротами недалеко от административного здания и уходила чуть дальше, к месту застройки. Там она странно обрывалась, словно оборотни не смогли придумать, сколько им потребуется места и решили пока оставить все как есть.

Уже вскоре Рой понял, что ни один оборотень, находившийся здесь, не прохлаждается без работы. Мужчины, которые не были задействованы на стройке, патрулировали территорию. Ночью их сменяли другие — так как строительная площадка пустела, восточная сторона лагеря оставалась беззащитной и нуждалась в усиленной охране. Постепенно Фенрир начал подтягивать к патрулированию и парней — по три человека каждую ночь, и получалось, что на дежурство нужно было выходить каждые пять дней.

Свободного времени практически не оставалось — после занятий большинство из них были задействованы на стройке, остальные — готовились к ночному дежурству. Оборотни строили свой город, не задействуя магию — меж ними был какой-то суеверный страх, что чары не будут надежными, а вот если строить своими руками, то дома простоят века. Кроме того, старшие оборотни подозрительно посматривали на новичков на строительной площадке, не доверяя им сложную работу — приходилось таскать связки кирпичей, или делать цементные растворы.

Именно в один из таких дней Роя поймала Кэти — Люк попросил его подойти к административному зданию и Рой, не думая о подвохе, направился туда, полагая, что его ожидает один из бессмысленных разговоров со Скабиором. Он завидел девушку издалека и остановился, раздумывая: а не отправиться ли ему обратно? В последние дни он успешно избегал встреч с ней, потому что…

Ладно, он просто боялся ее реакции. Ему было неловко спрашивать у миссис Моррис о замене черного платка, за которым он прятал половину своего лица. Он приноровился приглаживать челку так, чтобы лоб был закрыт и не было видно лоскутов его кожи, несмотря на то, что красные линии постепенно теряли свой цвет, превращаясь в белесые шрамы. Он, украдкой, смотрел на себя в зеркало раз или два, но каждый раз ощущал такую ярость, что переживал за тех, кто мог подвернуться ему под горячую руку.

Тем не менее, оставалось еще черное, будто бы выжженное пятно на месте глаза. Он не хотел, чтобы Кэти видела его таким, а потому, обходил ее склад за милю и теперь не решался сделать даже шага в ее сторону, понимая, что уже поздно что-то делать — она его заметила. Белл упрямо сложила руки на груди и уверенно зашагала в его сторону. Рой вздохнул. Наверное, это когда-нибудь должно было произойти, но сейчас он просто был не готов к этой встрече.

Кэти быстро сокращало расстояние между ними и ему пришлось, низко пригнув голову, тоже идти вперед.

— Ты что, избегаешь меня? — спросила она. Голос девушки был полон недовольства; она склонила голову набок и уставилась на него, ничем не показывая своего шока или разочарования.

— У нас начались занятия, — развел руками Рой, осмелившись посмотреть ей в глаза. Все это время, он смотрел себе под ноги, боясь увидеть то, что обычно чувствовал сам, глядя на себя в зеркало.

Лицо Кэти Белл было воинственным и гордым. Он постарался уловить в ее глазах какой-нибудь намек на отвращение или испуг, хоть что-то, что подтверждало его мысли, но похоже, она слишком хорошо умела держать себя в руках или была слишком тактична.

— Тоже мне, нашел оправдание, — фыркнула она. — Я думала тебе будет интересно, что с твоей одеждой, но раз нет…

— Конечно, интересно! — воскликнул Рой слишком уж поспешно — глаза Кэти зажглись торжеством. — Что тебе удалось обнаружить?

— Я скажу тебе, — хитро проговорила девушка, растягивая губы в улыбке, — а что мне за это будет?

— Да… Все! Все что угодно! — горячо заверил Рой.

Он вдруг ощутил невероятную легкость — ни одно из его страшных предположений не воплотилось в жизнь! В последние дни, ловя на себе взгляды, полные самых разных эмоций — от жалости до брезгливости — он мог думать только об одном. Перед тем, как уснуть, он прокручивал в голове разные сцены с незнакомыми людьми, теми, которые не знают, что он потерял память и потрясенно спрашивают: что с его лицом?

«Мое лицо порезали на куски», — думал он. — «Я скажу, что мое лицо порезали на куски».

«Мое лицо обглодали дикие звери», — нет, это просто смешно, — «один из них курил и затушил сигарету об мой глаз».

«Мое лицо», — это было самым настоящим безумием, но он не мог заснуть пока не прокрутит в голове самые абсурдные версии — это странно успокаивало. — «Я просто упал на решетку для барбекю».

В последнее время он был слишком занят даже для того, чтобы заниматься своей главной проблемой — это как-то отошло на второй план. В его новой жизни было невероятно много событий, а в голове — невероятно много информации, настолько, что он даже оставил мысли о своем прошлом и амнезии. И конечно же, забыл о том, что когда-то она говорила, что может попробовать восстановить его одежду.

— В общем, как я и предполагала, ничего восстановить мне не удалось, но, — Кэти говорила преувеличенно бодро, что давало надежду на то, что ей удалось найти что-то действительно стоящее. — Но зато, я обнаружила следы некоторых материалов. Знаешь каких? Боярышник и волос единорога! — закончила она торжествующе.

— Ясно, — сказал Рой несколько разочаровано.

— Ты что, не понимаешь, что это значит? — возмутилась Кэти.

— Нет, — честно ответил он.

— Мерлин, да это же очевидно! — воскликнула она. — Из этих материалов была изготовлена твоя волшебная палочка, иначе, никаких следов бы просто не осталось. А это очень серьёзная зацепка.

Рой все также, даже после разъяснений не понимал ее восторгов, но позволил себе улыбнуться, в последний момент осознав, что она-то как раз не увидит его улыбки. Возможно, у волшебников была специальная картотека, в которую попадали все данные об используемых ими палочках? Тогда действительно, установить его личность было не так уж и сложно. Хотя, кто знает, у скольких была палочка из боярышника с волосом единорога?

— Спасибо, — тепло поблагодарил он, отчего Кэти просияла.

— Лабелла сказала мне, что ты не пользуешься палочкой, которую ты получил, — сказала она, тактично не заостряя внимания на возможных причинах. — Если она тебе больше не нужна, можешь зайти ко мне в любое время, чтобы…

— Барк! — гаркнул кто-то прямо над ухом, прерывая слова Кэти. И Рой, и она одновременно вздрогнули от неожиданности. Да уж, когда это требовалось, Дирк Костолом умел быть незаметным. — Ты, это, отлыниваешь от работы, значит-ца?

Его голос был недовольным и, прислушавшись, Рой смог различить едва уловимые нотки… он не смог понять эту эмоцию, но, тем не менее, ему стало не по себе. Это было настолько неожиданно, что он, не в силах придумать ответ, просто уставился на здоровяка. Его глаза были глазами монстра, яростного чудовища, в котором не осталось ничего человеческого и которые не обещали ему ничего хорошего.

* * *

Тем же вечером, вернувшись с ужина, он засунул руку под подушку, касаясь волшебной палочки, приветствуя ее. Он почувствовал, как древесина отозвалась теплом в кончиках его пальцев и на секунду закрыл глаза, чтобы прогнать это ощущение, пусть и с некоторым сожалением — после стольких дней он понимал, что оно было фантомным, ненастоящим и надуманным.

На единственное мгновение Рой представил, что он действительно встает с кровати и идет на склад, чтобы… Нет! Он не сделает этого, он не может потерять единственную связь с этим миром, свою единственную надежду, на то, что он волшебник. Возможно, ему действительно придется расстаться с ней, но позже, гораздо позже.

Рой уже знал, что он не должен пытаться колдовать — ему говорила об этом Лабелла, которая утверждала, что магические каналы и ядро слишком нестабильны, что они должны восстановиться, а для этого нужно время. Но он просто не мог заставить себя остановиться. Каждую ночь, с наступлением темноты, он дожидался, когда парни уйдут патрулировать и отправлялся в лес, для тренировки.

Возможно, ему не давало покоя то, что он слишком мало знал о магии вообще; но он видел, как возвращается к нему его сила, а к мышцам — выносливость — вот вместо мили он может пробежать уже пять, и не задыхаясь, как раньше, и не понимал — почему магию просто нельзя… ну… натренировать? Этот вывод был слишком логичным, чтобы не принимать его, поэтому, он продолжал каждый день.

Деннис показал ему простейшие заклинания, уточнив, что это программа первого курса Хогвартса. Рой усмехнулся, пялясь в потолок — время идти на ежедневную тренировку еще не наступило. Как будто, это как-то помогло ему! От его Люмоса не появлялось даже самой маленькой, самой крохотной искорки, а Вингардиум Левиоса не смогла бы сдвинуть с места даже лист дерева, готовый отправиться в полет от дуновения ветра.

Он изводил себя до исступления, заставляя себя работать, пока последние силы не покинут его. Иногда ему казалось, что это гораздо труднее, чем физические нагрузки. За какой-то час он выматывался, а неудача, следовавшая за неудачей только заставляли его опустить руки. Однако, что-то двигало его вперед, заставляло с завидным упрямством пробовать, делать попытки раз за разом и возвращаться ни с чем.

Он мысленно досчитал от ста до единицы после того, как двери казармы за сегодняшними патрульными закрылись. Этого времени было достаточно, чтобы они поднялись по деревянной лестнице, пересекли пустующую площадку и добрались до восточной части лагеря. Только после этого он бесшумно выскользнул из постели и отправился совершать свой ритуал.

Выйдя на улицу, Рой глубоко вдохнул ночной воздух и только после этого скользнул за казарму. После этого позволил себе взглянуть на небо — еще пока неполная луна была страшна и безлика: но даже несмотря на это, он ощущал ее зов. Он пошел по привычной уже тропинке, освещенной тусклым светом — совсем скоро листва деревьев поглотит его, и он окажется практически в полной темноте. Глаза оборотня — темного существа, с каждым днем привыкают к ней все быстрее, поэтому, тьма, вечная спутница, его не пугала.

Но сегодня в их кампании было прибавление. Когда он пришел на свое привычное место для тренировок — небольшая полянка, скрытая в круге деревьев, — его уже ждали. Стальной змеей чувство опасности скользнуло по нему, обвило, затягиваясь арканом на шее, но уже через мгновение испарилось — человек не представлял угрозы.

Рой не спешил заговаривать первым. В течение нескольких секунд он стоял, замерев и прислушиваясь к шорохам в лесу, и стрекоту кузнечиков, шелесту листвы, которая начинала свое движение, вовлеченная ветром в таинственный танец.

— Что тебе нужно? — наконец, не выдержал Рой, сетуя на минутное поражение из-за собственной нетерпеливости и импульсивности.

— Мне нужно, чтобы ты перестал заниматься этой ерундой, — просто ответил Октант. Он сидел на толстой нижней ветке дуба, и голова его была низко опущена — словно он пытался разглядеть что-то на земле. — Еще пару недель таких безрезультативных тренировок, и ты просто не выдержишь. Здесь и так, — он замолчал, будто бы подбирая правильное слово, — не просто. Почему ты не можешь принять себя таким? Ты что-то вспомнил? — он, наконец, поднял голову, посмотрев на Роя и тот заметил, что глаза его горят вежливым любопытством.

— Нет, — коротко ответил он, не желая вдаваться в подробности. — Тебе-то какое дело?

Блэк пожал плечами.

— Нас и так не много, — он сделал акцент на первом слове, а потом его голос начал постепенно стихать, теряясь в звуках ночного леса. — Кроме того, я уже проходил через это. Поверь мне, ничего нового не произойдет. Ты просто испортишь себе несколько недель, или месяцев, или даже лет, но не придешь к хоть какому-то результату.

Он на секунду замолчал и грустно покачал головой, словно о чем-то вспомнил. Рой чувствовал себя немного растерянным от этой ночной встречи и только мрачно хмурился, не произнося ни слова. Блэк безошибочно выбрал время и место. Как давно он знает? День? Неделю? А если заметил он, быть может, заметил и кто-то еще?

— Мне было где-то три или четыре, когда я узнал, — вдруг признался Блэк. — Точнее, моя мать. Обычно, узнают чуть позже, но здесь был особый случай, — он усмехнулся и вышло как-то зловеще.

— У меня было двое братьев, но ни одного из них я не знаю, да и они обо мне — вряд ли. Первый — Сириус, — он вновь покачал головой, слабо улыбаясь. — Мать говорила, что всегда знала, что из него не будет никакого толка. Они просто ненавидели друг друга. Она была слишком строга, слишком… традиционна, даже консервативна, а он все делал ей на зло — выбрал не тот факультет, не тех друзей, не ту сторону в войне, в конце концов. Сейчас он мертв, — голос Октанта дрогнул и Рой дал ему время помолчать, не говоря ничего.

Где-то вдалеке послышался звук разрезаемого неба — наверное, первые признаки грозы. Незаметно, воздух стал холоднее и чище. Рой пнул ногой желудь, который лежал здесь же, на тропинке, и он с глухим стуком отлетел к дереву. Сунув руки в карманы, он качнулся с пятки на носок. Зачем Октант решил рассказать ему историю своей семьи?

— Второй — Регулус — был совсем другим, — внезапно продолжил тот. — Делал все, как хотела мать. Еще до окончания школы вступил в ряды Пожирателей Смерти, но… Я не знаю, что произошло. Он пропал без вести в 1979 году, но вскоре стало понятно, что искать его бесполезно. Вот так. Мать была убита горем. Отец был при смерти — он после известия о Регулусе и пары месяцев не протянул. Уж не знаю, как они решились на рождение ребенка в таком возрасте, наверное, помогли какие-то зелья или обряды. Я никогда не вдавался в это.

Не помню уже, чему я научился раньше — говорить, или держать в руке палочку? Когда она узнала о том, что я, — он снова замолчал, пытаясь подобрать правильное слово, — не такой, она была… Не знаю, как описать. Именно это, наверное, и убило ее. А я отправился в приют.

— Разве у тебя больше нет родственников? — удивленно спросил Рой.

— Ты не понимаешь, и, наверное, не поймешь никогда. Нас стыдятся. Скрывают от всех. Потому что сквиб в роду — это позор, особенно, если род чистокровный. Сначала я тоже этого не понимал — я был ребенком, и не знал какое значение играет магия. В нашем приюте было очень мало детей — человек шесть, или может семь: дети волшебников попадают в такие места в исключительных случаях. Все изменилось, когда я стал постарше. Каждый год приютские разъезжались по волшебным школам, а я оставался один. В полном одиночестве.

От этих слов стало горько. Они немного помолчали, погруженные каждый в свои мысли, а затем Рой пробормотал:

— Неужели ничего нельзя сделать? У магов же есть свои врачи, зелья, заклинания и прочее?

— Нет, — ответил Блэк. — С этим остается только смириться. Принять себя, поставить точку и идти дальше. Думаешь, я не делал, как ты? Глядя на своих сверстников, я также раз за разом упражнялся с палочкой и также сталкивался с разочарованием. Никому такого не пожелаешь.

После этих слов он спрыгнул с ветки и пошел по направлению к казарме. Рой еще долго стоял, раздумывая над его словами, впервые испытывая легкую тревогу за себя из-за такого напора и отчаянных попыток, которые действительно, из раза в раз не приносили результатов. Он немного покрутил палочку в пальцах, вздохнул, и, пару раз произнеся «Люмос», сунул ее в карман.

Он еще несколько минут стоял, наслаждаясь запахами ночного леса, воздухом, который был не сухим и душным от жары — как в последние дни, а наполнился влагой предстоящей грозы, и вдруг понял, что чувствует себя намного лучше, легче, будто позволил себе отпустить какой-то груз. С первым раскатом грома он отправился обратно, в казарму, а когда дождь вовсю барабанил по крыше, он уже был внутри, в своей постели.

* * *

Дождь лил все следующее утро, не собираясь прекращаться — из окна казармы было видно только плотную стену воды, все предметы за которой смазывались, превращаясь в тусклые размытые пятна. На завтрак они пришли промокшие до нитки, и только тогда стало заметно, что темно-серая, свинцовая хмарь небес немного светлеет, а плотные облака расступаются, не способные сопротивляться первым солнечным лучам.

Люк, словно большая собака, зашедшая в дом после дождя, потряс головой, и мелкие капли разлетелись с его длинных, пшеничного цвета волос, которые по обыкновению закрывали его уши, лоб и шею. Сейчас они слиплись и больше напоминали длинные иглы дикобраза. Он улыбнулся шире обычного, и, хитро подмигнув, умудрился стащить еще одно яблоко с подноса для раздачи.

Каждый раз, когда видел это своими глазами, Рой просто поражался: черт возьми, ну как это у него получается? Раз за разом, рука Люка просто исчезала в воздухе, будто находя ему одному заметную прореху, чтобы появиться в неожиданном месте. В очередной раз он обнаружил, что так и замер с открытым ртом, не донеся до него ложку. Он уже наловчился есть, не снимая с лица треугольного платка, слегка наклонив голову, чтобы не касаться приборами ткани.

Блэк едва заметно поморщился — это движение было секундным, и уже в следующее мгновение на его лице появилась прежняя маска спокойного и равнодушного человека. За утро Рой несколько раз ловил на себе его любопытный взгляд — вероятно, тот предполагал, какие выводы Рой сделал из их ночного разговора.

Деннис, сидящий от него по правую руку — он по обыкновению проводил время за их столом, едва слышно вздохнул.

— Сегодня начнутся парные занятия у Костолома, — пояснил Криви, когда взгляды сидящих устремились на него. — Не хочу, чтобы он поставил меня с кем-нибудь… Ну вот, например, с кем-то из них, — он показал ложкой на стол, где сидели дурмстранговцы: Эдгар с остервенением рубил яблоко своим ножом, комментируя каждый удар, а других, судя по взрывам громкого смеха, это жуть как забавляло.

Веселая улыбка Люка превратилась в сочувственную.

— Не переживай, не убьют же они тебя, — сказал он, подбадривающе тронув Денниса за плечо.

— Да, но, — тот ненадолго замялся, выписывая ложкой по тарелке одному ему понятные узоры, — все равно как-то не по себе. Не знаю. Может, предчувствие какое-то?

Если сказать по правде, новость о том, что именно сегодня начнутся давно обещанные спарринги, стала для Роя неожиданностью. Впрочем, он не считал это поводом для беспокойства. В последние дни он усиленно тренировался; несмотря на то, что у него есть слабые места, у него хорошие шансы против любого из лагеря.

Прежде всего, его лицо. Он не знал, как отреагирует его лицо, если вдруг встретит удар. Он уже давно не испытывал болевых ощущений, а после последних событий он чувствовал себя намного лучше, однако, это единственное, что его беспокоило всерьез. Был и еще один недостаток — он был довольно низок, по сравнению с другими. Некоторые парни были выше его на целый фут, кроме того, большинство из них были более крепко сбитыми, мускулистыми, чем он. Рой усмехнулся. Вряд ли им пришлось проваляться без дела неизвестно сколько времени. Впрочем, этот недостаток легко можно превратить в преимущество — он будет более проворным, более быстрым и точным.

Когда они спустились вниз, на арену, Рой заметил, что земля еще не успела полностью просохнуть. Похоже, за предыдущие дни она была высушена настолько, что не превратилась в бесконечное месиво грязи, однако оставалась рыхлой и скользкой. По центру расположился небольшой деревянный круг, возвышаясь над землей на несколько дюймов.

Сначала Рой не узнал его, по потом, заметив кровяные потеки на краях плохо подогнанных друг к другу досок, понял, что это помост на котором лежали трупы, только перевернутый другой, чистой стороной. После осознания этого он вспомнил ужасные, похожие на выпотрошенных рыб тела и резко помотал головой, стараясь отогнать это видение и боясь, что замутит.

Несмотря на все ожидания, Дирк начал занятие по прежней схеме. Сначала, он показал им несколько новых связок, а затем отправил их отрабатывать удары к мешкам с песком, которые заметно потяжелели от воды. Это было не просто: ноги скользили по земле, делая позу неустойчивой, кроме того, сегодня Дирк велел им отрабатывать удары ногами, что делало положение только хуже. Уже в самом конце, когда Рой, вымотанный этой тренировкой, надеялся на ее скорое окончание, старый оборотень подозвал их к себе.

— Первое, чему вы должны научиться — побеждать в схватке, — сказал он. Дирк говорил короткими отрывочными фразами, делая задумчивые паузы, и это было так не похоже на него, что становилось понятно: он долго готовил эти слова. Он даже ни разу не сказал «это», что было для него настоящим достижением! — Без палочки. Без оружия. Вы должны уметь что-то делать своими руками, потому что бывают ситуации, когда, э-э-э, больше ничего нет.

Он все-таки сбился и среди парней кто-то хихикнул: Рой подумал, что у них схожие мысли. Дирк свел густые черные брови к переносице, нахмурившись, но ничего не сказал.

— Ты, — его палец вдруг устремился на Роя и тот вздрогнул от неожиданности. — В круг!

Неспешно взобравшись на помост, Рой окинул взглядом парней, размышляя на тем, с кем ему придется драться. Но, вместо этого, Дирк продолжил:

— Значит-ца, бой идет, пока кто-то не вышел из круга. Вышел — это, считай, сдался, и лучше этого не делать, — его лицо помрачнело, а взгляд стал зловещим.

— А почему лучше не делать? — спросил Эрик, долговязый, как жердь парень, относящийся к защитникам.

— Ты, это, попробуй, если так хочется узнать, — ответил Дирк таким тоном, что стало понятно — лучше не пробовать.

— А есть какие-то правила? — спросил Джон Дэвис — сквиб, от которого редко можно было что-то услышать. Даже за приемом пиши он неизменно сидел за их столом, но ничего не говорил, погруженный в свои мысли. Рой постарался вспомнить, говорил ли Дэвис с ним хоть раз, но тщетно. — Например, не бить в пах, или еще что-то?

Сначала Дирк молчал, а потом разразился смехом. На манер его самого, смех у него был такой же неприятный — грузные плечи сначала беззвучно тряслись, а потом начали появляться скрипящие звуки. Отсмеявшись, он заявил:

— Отличная шутка, парень, — и направился к помосту.

Рой встретился с его глазами и второй раз его посетило странное чувство. В глазах плескалась ненависть, граничащая с безумием, и Рой начал вспоминать: уж не перешел ли он Костолому дорогу? На деле выходило, что нет; он поразился странной перемене в Дирке. Он был чудовищем, определенно, но никогда ранее он не замечал в нем желания убивать.

Все еще ожидая, кого Дирк выберет ему в соперники, он упустил момент, когда тот занял боевую стойку и проговорил:

— Сейчас вы, это, увидите, как это должно происходить.

Ему что, придется драться с ним? С безумным Дирком, Дирком Костоломом? На секунду он испытал нечто, похожее на страх, но в следующее мгновение подумал, что, должно быть, бой просто показательный — не будет же старый оборотень и правда калечить его? Но, на деле, его ожидания были далеки от правды.

Дирк сделал жест рукой, который мог читаться, как «атакуй». Рой на секунду помедлил, раздумывая над тем, какой тактики лучше придерживаться. На вскидку, Дирк был тяжелее его на пять-шесть стоунов, поэтому, его движения должны быть более медленными. Черт, нет, конечно нет, как мог судить Рой по прошлым занятиям, несмотря на свою грузность, Дирк быстро двигался — его руки были более скорыми, чем язык.

У Дирка должно быть слабое место, только вот какое? Вряд ли у него будет возможность совершить много ударов; ему стоит рассчитывать на один или два, но из-за того, что Дирк значительно превосходит его по весу, вероятность нанести какой-то значительный урон минимальна. Дирк более опытен и это его плюс; он с легкостью может распознать маневр и увернуться, а его ответный выпад может стать последним.

Нужно сделать что-то, что дезориентирует его, подумал Рой. Наверняка, он ожидает прямого удара в голову — несколько последних занятий были посвящены их отработке, поэтому, нужно постараться пробить корпус, возможно, ударить под дых, после чего развить вероятный успех серией ударов. Приблизившись к Костолому, он попытался сделать именно так, но Дирк с легкостью увернулся и неуловимым движением послал кулак прямо в челюсть.

Лежа на помосте и стараясь оправиться от тупой ноющей боли, Рой подумал, что все его рассуждения оказались донельзя наивными, потому, что Костолом гораздо лучше понимает то, о чем рассказывает, чем может показаться на первый взгляд. Он почувствовал, как сбилась его повязка, но поправлять ее не стал, поднимаясь с досок. У Дирка был отсутствующий вид — атаковать сам он явно не собирался, но вот его взгляд… Рой вновь увидел смесь плохо сдерживаемой ярости и ненависти, направленной на него. Только сейчас он подумал, что бой, возможно, будет не показательным, а вполне настоящим.

Пошатываясь от головокружения, он направился к Дирку, на ходу понимая, что раз та тактика не сработала, он должен придумать что-нибудь получше. Он решил задействовать ноги — сильный удар в бедро должен заставить его ногу подогнуться и у него будет шанс на дальнейшие действия. Эту тему они проходили вскользь, но сам Костолом утверждал, что удары ногами могут принести хорошие плоды. Стоит ли говорить о его позоре?

Уловив его движение, Дирк схватил его за лодыжку, резко дернул на себя и молниеносно нанес прямой удар в лицо. Послышался хруст, за которым последовала резкая боль. Рой, не смог удержать равновесие и упал на спину, сильно ударившись затылком и спиной об помост: в глазах потемнело от боли, и он почувствовал, что не может вдохнуть. Собрав последние силы, он перевернулся на живот и постарался подняться, но не вышло — последнее, что он запомнил — это сильный удар в лицо ногой.

* * *

Огромный каменный зал, дети в странных черных плащах в пол, восхитительный пряный запах запеченной тыквы, трепещущие язычки свечей, пустые золотые блюда, на которых, как по-волшебству начинает появляться еда… Шум, странный шум — он взволнованно привстает со скамьи, чтобы посмотреть, что же там происходит, ведь спина сидящего впереди мальчика полностью заслоняет обзор.

И мужчина, в сбившемся на бок тюрбане с перекошенном от ужаса лицом:

— Тролль! Тролль в подземелье… Спешил вам сообщить…

Суматоха, грохот, им нужно куда-то бежать? Здесь так много детей, откуда взяться троллю? «Как тролль мог пробраться в замок?», — чей-то смутно знакомый голос. Голова начинает пульсировать от боли. Он что-то забыл. Что-то… или… кого-то?

* * *

Его голова пульсировала от боли, когда он пришел в себя. Рой медленно перевернулся на бок и закашлялся — на зубах скрипели мельчайшие песчинки грязи, а дерн, похоже, так глубоко попал ему в глотку, что достал до легких. Кровь шумела в ушах, так, словно он находился глубоко под водой. Сквозь шум он различил чей-то глухой голос:

— Ты как, в порядке, приятель?

Да, кажется, это Люк — в подтверждении этих мыслей тот склонился к нему и пощелкал пальцами перед лицом. Он был самым большим любителем поговорить среди компании, в которую Рой попал — веселым и добродушным, этаким славным малым. Он был потрясен тем, что, Люк, несмотря на его воспитание, и положение его семьи (из обрывков разговоров он уже знал, что они — кто-то вроде волшебной аристократии), держался столь легко и непринужденно, так, как не получалось у него самого.

Блэк был не таким. Внешне расслабленный и спокойный, он был человеком себе на уме, «темной лошадкой» — мог неспешно поддерживать разговор, кивая и поддакивая собеседнику, но, в то же время, таил за душой нечто совершенно другое. Октант не выражал своих эмоций, несмотря на то, что Рой, после некоторого времени наблюдений за ним, мог угадать его недовольство или радость, но только угадать. Помня о самом первом разговоре с ним, Рой мог только догадываться, какие планы строил этот парень, а после последнего — был уверен в том, что тот что-то задумал. Возможно, он даже немного страшился его — от Блэка исходила странная аура непростого, и даже опасного, темного человека, хоть внешне он ничем этого не показывал, оставаясь вежливо-доброжелательным.

Сам Рой был собран и напряжен; быть может, это было связано с инцидентом, случившемся сразу после инициации. Он не спешил кому-то доверять, держа свои мысли и умозаключения при себе, постоянно прислушиваясь, приглядываясь к другим словно… ждал чего-то? Да, пожалуй, это верное утверждение. Иногда он даже просыпался сред ночи, под утро, когда ленивые солнечные лучи только начинали пробираться в казарму, и засыпал лишь после того, как удавалось убедить себя в том, что другие действительно спят, а не притворяются. Он ждал, что случится что-то плохое, и иногда ловил себя на мысли, что даже хочет, чтобы это, уже, наконец, произошло.

Опершись на протянутую руку Люка, он поднялся, и, отряхиваясь, отметил, что арена опустела: только Блэк о чем-то вполголоса переговаривался с Деннисом, сидя неподалеку, на нижнем ярусе.

— Долго я был в отключке? — пробормотал Рой, чувствуя смущение.

— Минут пятнадцать, — ответил Люк, пожав плечами. — Костолом сказал, что ты слабак, и чтобы мы не таскали тебя в лазарет. И чего он так взбесился?

Рой только пожал плечами. Боль и без посещения лазарета уже вскоре перестала его беспокоить, его волновало увиденное. Раньше он не придавал этому внимания — предыдущие сны были какими-то бессвязными и неясными. Сегодняшнее видение больше похоже на какое-то воспоминание. Когда это могло произойти? Конечно же, в школе, вероятно, он был одним из этих детей в странных плащах.

Сосредоточившись, он постарался вспомнить хоть какое-то лицо, но тщетно. Воспоминания были смазанными, основанными не на картинке, а на ощущениях, а в голове только крутился мужской крик «Тролль… Тролль в подземелье!». Продумав об этом до ночи и так ничего не поняв, он, раздосадованный, уснул, даже забыв о своей ежедневной тренировке с волшебной палочкой.

* * *

На следующее утро впервые за последнее время была отменена утренняя физ. подготовка. Собравшись у арены, сонно зевая, они ждали очередного оборотня из надзирателей, подумывая о том, что, наверное, кто-то из них запамятовал о своей очереди. Но нет, через десяток минут к ним приблизился Скабиор, который выглядел каким-то странно недовольным — неожиданно! — и отправил на завтрак.

— Полнолуние через три дня, — заметил Блэк.

Наверное, он имел в виду, что эти две вещи связаны, но, никаких заметных предпосылок к этому не было, поэтому, все промолчали, оставаясь каждый при своих мыслях. Сегодняшний завтрак был плотным и все приступили к трапезе. Несколько минут прошло в молчании, а потом двери столовой распахнулись и широкими шагами зашел Фенрир.

Он окинул их взглядом, а потом сделал несколько хлопков, привлекая к себе внимание.

— Сегодня мы узнаем, чему вы смогли научиться за эти дни, — голос его был благодушным, и он даже позволил себе улыбнуться — одними губами, не показывая привычного оскала. Рой подумал, что это вовсе не означает что-то опасное и хмыкнул. — Вы будете разделены на две группы, и останетесь без волшебных палочек, надеясь только на свои силы.

Рою вдруг стало интересно, почему оборотни так негативно воспринимают волшебные палочки? Возможно, все дело было в их давней вражде с волшебниками, которая так до конца и не разрешилась? Или длительная жизнь в плохих условиях заставила их просто забыть о волшебстве? А была ли у них вообще когда-нибудь возможность обучиться ему?

— У каждой группы будет тотем-портал, который перенесет вас в разные зоны леса. Вашей задачей будет забрать тотем у другой группы и сохранить свой, — сказал он.

— И выжить, — вполголоса добавил Люк, заставляя парней за столом нервно улыбнуться.

Услышав это, Сивый устремил свой взгляд на него.

— В этот раз вы будете в безопасности, — заверил он и добавил зловещим голосом, от которого по спине побежали мурашки. — В этот раз. Вы пробудете в лесу до полнолуния. Поэтому, у вас будет бесконечное количество попыток победить или проиграть. Перед полнолунием вас найдут члены общины.

Среди тех, кого Рой знал более-менее хорошо, в его группе оказались Люк, Деннис и Васил. Не сказать, что он чувствовал себя неуютно. Напротив, его радовало то, что Васил наконец-то оказался разделен со своими прихлебателями. Их тотем выглядел как небольшая фигурка волка, который раскрыл свою пасть в оскале и приготовился к атаке. Он мельком увидел тотем другой группы — их волк спокойно лежал на помосте.

Портал оказался странным устройством — нужно было прикоснуться к нему, чтобы почувствовать рывок — словно кто-то резко схватил его за ремень брюк и дернул вверх. Он не успел поразиться новым ощущениям и странному устройству, как этот «кто-то» швырнул его на опушку леса так, что на мгновение пропало дыхание. Большинство парней, которые, были, вероятно, лучше знакомы с принципом работы порталов, приземлились на ноги и теперь осматривались.

Было сложно сказать: были они еще в лагере, или уже за его пределами, за стеной? Рой, сначала, было, решил, что оборотни не стали бы так рисковать и, скорее всего, оставили бы их внутри лагеря, но чутье говорило об обратном. Рядом с лагерем лес был более редким — как будто раньше вместо лагеря было какое-то жилое поселение, например, деревня (а кто сказал, что этого не было?). Этот лес был более густым, более дремучим — дубы сменились грозными соснами, трава была выше.

После дождя здесь стоял свежий хвойный запах — так и хотелось стоять с закрытыми глазами, вдыхать его, прислушиваться к звукам леса и наслаждаться. Увы, так думал только он.

— В общем, слушайте меня, — заявил Васил. — Сейчас разделяемся по парам и начинам прочесывать лес. Самые бесполезные, думаю, — он на секунду замолчал, а потом указал пальцем на Роя, — вы разобьете лагерь и позаботитесь о еде. Давайте ребята, чем раньше начнем, тем раньше закончим, ходу, ходу, ходу!

Последние слова он сопровождал громкими хлопками, отчего Люк поморщился, и заявил:

— Слушай, ты так только внимание к нам привлечешь. И почему мы вообще должны тебя слушаться?

— Потому что нам нужен лидер, — нагло заявил Васил. — И я на эту роль подхожу лучше всего. Кроме того, у меня есть план. А у тебя он есть, патлатый?

Молчащего до этого момента Роя вдруг озарила занимательная идея, которая вполне могла сработать, особенно, если двое других дурмстранговцев думали так же, как Васил. Он вышел вперед, прерывая разгорающийся конфликт.

— У меня есть, — сказал он. Заметив несколько пар глаз, смотрящих на него с любопытством, он немного стушевался — в последнее время он привык к тому, чтобы оставаться в тени, не привлекая к себе особого внимания. С учетом того, что он все время ожидал удара, это было актуально.

Продумывая свой план, он вовсе не ожидал того, что его действительно кто-то послушает. Рой заметил, что у Васила был довольно высокий авторитет среди парней, поэтому не ожидал особого расположения и поддержки. Тем не менее, попробовать стоило.

— Я думаю, — начал он медленно, тщательно подбирая каждое слово, — та группа вполне может счесть этот план хорошим и решит им воспользоваться. Но, если подумать, он слишком прост и недальновиден. Если они решат разделиться, тотем может быть у кого-то из парней, в это время блуждающих в лесу, поэтому, найденное место их стоянки ничего не даст. Если же они решат выбрать оборонительную тактику, нападать на них вдвоем — плохая идея. Возвращаться сюда, чтобы собрать побольше людей — лишняя трата времени.

— Это не лишено смысла, — согласился долговязый Эрик. — А что ты предлагаешь?

— Ну, во-первых, наш тотем нужно спрятать, — продолжил Рой воодушевленно. Он больше не волновался, тем более, что парни слушали его внимательно. — Это должен сделать кто-то один, например, Деннис.

— Почему он? — спросил грузный парень из атакующих — Рой не знал его имени.

— Потому, что никто не подумает, что именно ему доверили эту миссию — что только он знает о местоположении тотема, — просто ответил он. — Прости, Деннис, но это так, — он обратился к Криви и тот согласно кивнул. — Ты должен будешь спрятать тотем в лесу, замести следы и вернуться сюда. А далее, мы постараемся взять их хитростью.

Вы все останетесь здесь, разобьете лагерь и будете делать вид, что тотем здесь. Если та группа найдет нас — отлично. Найдут вдвоем или втроем — просто не полезут, решат вернуться к своим и собрать остальных парней. Это займет достаточно времени. В конце концов, даже если они придут сюда все вместе и перевернут тут все вверх дном, то окажутся ни с чем.

— Это отличный план, но ты забыл, что мы должны достать их тотем, умник, — раздраженно сказал Васил. Его лицо, обычно бледное, раскраснелось — наверное от гнева.

— Нет, — покачал Рой головой. — Не забыл. У меня есть одна мысль по этому поводу, но… Для этого мне потребуется сходить на разведку.

— Отлично, — сказал Эрик. — Деннис, займись тотемом и возвращайся, а мы позаботимся о лагере. И постарайся замести следы, хорошо?

Деннис Криви деловито кивнул, сжал в кулаке фигурку волка и убежал в лес — настолько стремительно, что Рой не успел опомниться.

— Только никому не говори, — крикнул ему вслед Рой, не уверенный, что тот услышит.

— Я не согласен! — вдруг взвился Васил. — Какого хрена? Если хотите, можете сидеть здесь и спокойно отдать победу в руки других, а я займусь делом.

— Нет, — оборвал его грузный — Рой вспомнил, что его звали Билл. — Будем следовать по одному плану. И ты — или с нами, или против нас. Пусть одноглазый идет на разведку, похоже, он и впрямь что-то в этом соображает, а мы все останемся здесь.

Парни согласно закивали, поддерживая слова Билла. Васил, понимая, что остался без своих друзей-подпевал, замолчал, сложив руки на груди. В глазах его плескалась злость и Рой подумал, что, наверное, он этого так не оставит, постарается навредить ему. Но сейчас ему было все равно: даже если они проиграют в этом испытании, у него уже была своя маленькая победа.

— Можно с тобой? — тихо спросил Люк, и Рой, немного подумав, кивнул. Люк просиял и сказал громче, насмешливее, обращаясь к бывшему дурмстранговцу: — А ты давай приготовь нам поесть!

Несколько десятков футов они прошли в молчании. Рой стремительно удалялся от лагеря, Люк следовал за ним, изредка пиная камешки и шишки, так, что они отлетали далеко вперед. Наконец, последний не выдержал и задал вопрос:

— Так что, куда мы идем?

— Ищем их стоянку.

— То есть? — не верящим голосом переспросил Люк. — Ты же сам сказал, что это бред!

Рой бессознательно взлохматил себе волосы и нахмурился — откуда у него взялся этот жест? Он показался таким знакомым, даже привычным — словно проснулась механическая память. Наверное, в прошлой жизни он часто так делал. Рой пожал плечами на свои рассуждения и пригладил челку на лоб.

— На самом деле нет, — ответил он. — Бред разделяться. А найти их нужно, только вот, — он резко развернулся к Люку, так, что тот чуть на него не налетел. — Ты не знаешь, как найти север?

— Нет, — отозвался тот. — А зачем тебе север?

— Ладно, — ответил Рой. — Может быть, мои предположения немного глупы и наивны, но я тут подумал следующее: зачем прочесывать лес, когда можно залезть куда-нибудь повыше и постараться найти их с воздуха? Может, мы увидим, как гнутся деревья, или дым от костра. Не знаю, может, это звучит как-то абсурдно…

— Да нет, — убежденно заявил Люк. — Это вполне может сработать. А зачем тебе север?

— Я полагаю, что мы находимся недалеко от нашего лагеря, поэтому, тут где-то должны быть горы, на севере.

Услышав это, Люк деловито кивнул и начал карабкаться на сосну. Получалось у него ловко и споро, и уже через несколько минут он был почти у вершины. Сначала Рой не понял его задумку, а потом хлопнул себя по лбу — действительно, сам же только озвучил это! Наконец, Люк спустился, немного запыхавшийся — наверное, очень спешил, — и махнул чуть правее от тропинки по которой они шли.

Дороги не было и пришлось пробираться через траву, невысокие кустарники, которые доставали до пояса. Шли молча, чтобы не отвлекаться на лишние разговоры и не задерживаться. Примерно через пару миль Рой почувствовал солидный уклон — похоже, они достигли подножья горы. Уклон становился все круче и круче — на некоторых участках земля была исполосована корнями деревьев, по которым можно были идти, как по ступенькам. Где-то справа шумел поток горной речушки и один раз они спускались к ней, чтобы утолить жажду.

Идти было не сложно. Мышцы воспринимали подъем, как очередную тренировку, которая была пропущена с утра, Люк поспевал за ним, насвистывая какую-то легкую мелодию: похоже, его мысли были схожи. Пару раз они осведомлялись друг у друга — может быть, стоит сделать привал? Но во всех случаях решали дойти до конца и тогда уже позволить себе отдохнуть.

Постепенно лес становился реже, а мягкая, чуть влажная почва превращалась в камень. Уклон становился круче и Рой даже подумал: а хорошая ли это идея? Смогут ли они найти подходящую точку обзора, идя пешком, не прибегая к специализированным приспособлениям? Но, похоже, его опасения были излишни — обернувшись назад, можно было увидеть макушки деревьев леса, оставшиеся далеко позади, а значит, для полного обзора оставалось совсем немного.

Когда они дошли до подходящего места, деревья совсем пропали, сменившись на крохотные эдельвейсы, пробивающиеся изредка меж камней, а им пришлось карабкаться по отвесным скальным выступам. Солнце стояло высоко в зените — похоже, был полдень или даже чуть больше времени. Лес с этого расстояния напоминал единое темно-зеленое полотно из деревьев. Люк упал на каменную поверхность выступа, на которой они находились, и сложил ноги по-турецки. Рой поспешил присоединиться к нему.

Некоторое время они перекидывались ничего не значащими фразами, пытаясь вспомнить смешные случаи из жизни, которые случились в последнее время. Потом Люку это наскучило, и он начал развлекать себя игрой с небольшим, округлым камешком — он кидал его в пропасть одной рукой, другая же в это время проходила сквозь пространство и обнаруживалась торчащей в воздухе, напротив. Это выглядело жутко, но действительно восхищало.

— Как ты это делаешь? — не выдержал Рой.

— Черт его знает, — ответил Люк. Плечи его лениво колыхнулись, и он пропустил очередную подачу, после чего выругался. — Ну, на самом деле это просто. Не так сложно, как кажется на первый взгляд.

Он откинулся назад, опершись спиной на гору и начал рассказывать.

— Вообще, то, что я сквиб, выяснилось довольно поздно. Обычно у детей случаются стихийные вспышки магии — в пять или в шесть лет, у кого-то раньше. У меня этого не было. Я просто рос, и мои родители не сильно заботились о том, что этого может не произойти. Понимаешь, они просто не допускали такой мысли.

Потом, мне исполнилось восемь, и отец сказал, что мне пора учить базовые заклинания, а не сидеть без дела. Ну, надо так надо, что уж. Я занимался три раза в неделю с учителями, но, ожидаемо, у меня ничего не выходило. Те пытались намекнуть родителям, что мол, проверьте своего мальчика, с ним что-то не так. Но, повторюсь, те и мысли подобной не допускали — как так, в нашей семье и кто-то ненормальный?

Потом, конечно поняли. Пытались водить по специалистам, которые обещали развить силу, но те, в большинстве своем, оказывались шарлатанами. Время шло, они были практически в панике, но потом отец притащил какого-то араба к нам домой. Он был сквибом и обрубил последнюю надежду. Сказал: даже не пытайтесь, ничего у вас не выйдет.

Ну, мама, конечно, в обморок, отец проклятия орет — говорю же, последняя надежда. И тут этот араб поднимает руку ладонью вверх и — я сначала даже не поверил глазам — держит огонь на открытой ладони. Без боли, спокойно так. Потом пустил его по кончикам пальцев, серьезно, вот нисколько не вру! И рассказал нам, что у них на Востоке давно поменяли к сквибам отношение. Там какой-то заумный маг доказал, что магия у нас есть, только ее очень мало, а потому магические каналы как-то по-другому устроены. Чертовщина, на самом деле. Суть в том, что он объяснил, что можно как-то брать те крупицы магии, концентрировать их и р-раз!

Люк, подтверждая свои слова, протянул руку вперед, и она испарилась, появившись рядом с Роем и быстро щелкнув его по носу. Тот поморщился, отмахиваясь.

— Этот араб научил меня, — закончил Люк. — Времени конечно ушло на это — тьма. Но, хоть что-то.

День постепенно близился к вечеру, солнце замерло справа ярко-красным пятном где-то у линии горизонта, сделав безоблачное небо розоватым, теплым. Рой думал над историей Люка: ему было интересно, смог бы он научиться чему-то подобному, или это доступно только тем, кто был рожден сквибом? Возможность вызывать огонь — от этой способности он бы точно не отказался.

Закрадывалось некоторое волнение, что им придется уйти ни с чем, но он до последнего решил не позволять себе думать о плохом. Рой вздохнул: Люк все чаще поглядывал на него, ничего, впрочем, не спрашивая — похоже, его посещали такие же мысли. Он покачал головой. Долго тянуть нельзя — им еще нужно найти дорогу домой, а ведь это займет время. Похоже, что ему придется…

— Смотри! — вдруг воскликнул Люк.

Он всмотрелся туда, куда указывал палец Люка. Сначала он не понял: чего такого он увидел там? Глаз, уставший за день, немного слезился и приходилось его прищуривать. Вглядываясь в вечернее небо несколько томительных мгновений, он, наконец, понял, о чем шла речь — небольшая рябь, как будто… Как будто там было тончайшее стекло, которое отражало другое стекло. Возможно, там была начерчена защитная руна, которая должна была скрыть парней, что привело к искажению пространства. Наверное, этот эффект можно было заметить только если очень долго всматриваться. Прикинув, он понял, что это на пару миль западнее, чем их стоянка. Не сговариваясь, они с Люком приступили к спуску.

К слову, спускаться оказалось гораздо легче, чем подниматься, тем более, что они отдохнули за то время, пока ничего не делали. Труднее всего было найти вражескую стоянку. Когда они вошли в лес, ночь еще не наступила, но деревья практически не пропускали света, поэтому, они как-то резко оказались во тьме. Приходилось идти, доверившись чутью, только приблизительно помня направление.

Тем не менее, через несколько часов они дошли до стоянки. Сначала они заметили костер, который почти догорел — дрова продолжали тлеть, изредка загораясь, когда дул ветер. Рой, не сдержав чувств, подпрыгнул — да, да, неужели, да, они смогли найти! — но вовремя осекся, стараясь не производить лишнего шума. После они старались ступать еще тише — подобравшись ближе, они спрятались за кустами и стали тихо переговариваться.

— Дальше идти нельзя, — прошептал Люк так тихо, что Рой даже не услышал, а понял слова по тому, как шевелились губы. — Могут почуять запах.

Еще несколько минут они провели, не двигаясь, изучая лагерь — их соперники спали; один из дурмстранговцев, вероятно, должен был охранять стоянку от ночного набега — он сидел перед костром, но и он клевал носом. Все, что им оставалось — только обнаружить тотем, иначе, весь день окажется потраченным напрасно.

— А если они тоже спрятали его? — спросил Люк.

Рой только пожал плечами. Что делать в этом случае, он действительно не знал, надеясь только на удачу.

Но удача, похоже, в этот раз действительно благоволила им! Несколько раз обойдя лагерь по более широкому радиусу, они, наконец, заметили маленькую волчью морду, выглядывающую из кармана Эдгара. Даже во сне он сжимал нож, держа руку рядом с карманом. Рой возликовал — победа была так близко!

— Сможешь сделать свою штуку? — спросил он Люка, а тот только кивнул и уже через несколько секунд тотем был у них.

Они поспешили унести ноги, пока никто не проснулся и не заметил пропажу. Теперь оставалось самое сложное — найти дорогу до собственного лагеря. Они знали, как идти до стоянки от подножия горы, потому, что запоминали дорогу, но вот добраться от вражеского лагеря было действительно проблемным.

Изначально им показалось, что они выбрали правильный путь. Но, наверное, через час — за это время они должны были добраться до стоянки, они все еще блуждали среди сосен, что означало, что они ошиблись с направлением. Луна была почти полной и приходилось постоянно отвлекаться на ее зов, что было совсем некстати — она внушала беспокойство своими бледными желтоватыми боками. Пришлось возвращаться к вражеской стоянке, затем — к подножию горы, а уже потом стараться брать чуть восточнее, чтобы найти дорогу. Наконец, местность стала знакомой, да и идти стало не так тяжело, потому что светало. Подумать только, они проходили всю ночь! Усталые и голодные, они практически валились с ног, но самое главное, что цель была достигнута!

Когда они дошли до лагеря, было светло, но парни еще спали на лапнике прямо под открытым небом. На секунду Рой замер: он решил, что не помешало бы спрятать и этот тотем, ведь среди их группы был тот, кому он мало доверял. Не придумав лучшего места, он сунул фигурку в дупло ближайшего дерева и начал готовиться ко сну — рядом с Деннисом была предусмотрительно подготовлена импровизированная лежанка.

— Рой? — тот поднял голову, прищурившись со сна. — Вы только вернулись? Смогли что-нибудь найти?

— Да, — ответил Рой шепотом. — Да, смогли. Спи давай.

Люк посапывал, сделав из собственной куртки некое подобие подушки и, похоже, уже спал. Рой тоже закрыл глаза — сосновые лапы были достаточно мягкими, и он постепенно проваливался в долгожданный сон.

— А я спрятал тотем у реки, — так же шепотом проговорил Деннис. — Там такое старое высохшее дерево, с огромными корнями. Я выкопал между ними яму и…

— Ты не должен мне рассказывать, помнишь? — кажется сказал Рой. Или только подумал?

* * *

Утром завтракали рыбой, поджаренной на костре. За день парни смогли сделать небольшую запруду, поэтому, с ловлей проблем не возникло — они обеспечили себя завтраком и ужином. Первым не выдержал Эрик, который спросил:

— Ну что, есть какие-нибудь результаты?

— Да, есть результаты, или вы просто так шлялись весь день по лесу, собирая гербарий? — ехидно поддакнул Васил. Недовольство было написано на его лице. Он был бледен, и, в отличие от остальных парней, ничего не ел. Наверное, за этот день его авторитет сильно пошатнулся.

— Вообще-то… — начал Люк, но Рой его оборвал.

— Вообще-то мы нашли их лагерь, — сказал он. — Сегодня собираемся вернуться туда. Думаю, нам понадобится еще несколько человек.

— Отлично, — радостно сказал какой-то парень, который вместе с Деннисом и Эриком был в Защите. Его имени Рой тоже не помнил, или не знал, поэтому только кивнул ему.

Объясниться он себе позволил только после того, как они отошли на приличное расстояние от лагеря: он, Люк, Эрик, второй парень из защитников и Билл. Рой, испытывая смутное беспокойство, хотел взять с собой и Денниса, но кто-то из парней заявил, что тот вряд ли чем-то поможет и пришлось отказаться от идеи.

Рой признался, что тотем у них — он не стал рассказывать о нем, потому, что не доверяет Василу. Эрик тут же согласно кивнул — наверное, искал его расположения, остальные тоже рассудили, что дурмстранговец вполне может оказаться предателем, например, из чувства мести. То, что с ним не спорили, а соглашались, прислушивались к его мнению — это действительно воодушевляло.

Они отошли к речушке, где ловили рыбу и немного прошли вниз по течению — поток становился все шире и шире, пока река не превратилась в небольшое лесное озеро. День стоял жаркий и они вволю накупались, радуясь, совсем как дети — словно все это случилось не с ними, словно не они были новоиспеченными оборотнями, которых готовили для каких-то страшных миссий. Рой, наконец, позволил себе расслабиться. Он испытал странное теплое чувство — наверное, именно это ощущаешь, когда находишься в компании друзей? Определенно, последние два дня могли стать самыми лучшими днями его жизни!

Вернулись через несколько часов — настроение было просто прекрасным. В лагере, похоже, было все спокойно, как можно было судить по Василу — он лежал на лапнике, закинув одну руку за голову и курил. С реки доносился плеск, и Васил, словно в подтверждение мыслей, сказал, что Альберт отправился проверить запруду.

— А где Деннис? — спросил Рой.

Тот только пожал плечами в ответ.

— Я не нанимался тут следить за вашим детским садом, — отозвался Васил. Голос его был подозрительно спокойным, даже расслабленным, что наводило на смутные подозрения. — А почему ты не спрашиваешь, как я провел день, а, Барк?

— Ты меня мало волнуешь, — огрызнулся Рой.

Почему-то он вдруг напрягся из-за того, что Денниса не было в лагере. Он в очередной раз за сегодня подумал о том, что должен был взять его с собой, а не оставлять здесь, но, с другой стороны, разве с ним могло случиться что-то плохое? Возможно, Васил и зол на него, но он должен понимать, что ему придется нести ответственность, если посмеет как-то навредить Деннису.

— Будем считать, что ты спросил, — продолжил ерничать Васил. — Потому, что ты должен знать, что я позаботился о нашей защите. Прошелся вокруг, подобрал руны…

Это начинало здорово злить.

— Где Деннис? — перебил он и, не дождавшись ответа, бросил Люку. — Пойду, поищу его.

Нехорошее предчувствие не отпускало. Рой успокаивал себя, убеждая, что не должно было произойти ничего страшного и скоро он найдет мальчишку, но Денниса не было ни у реки, ни в лесу рядом. Он даже увидел это дерево, о котором говорил ему ночью Криви, чувствуя, как паника и злость медленно накрывают его.

Наконец, после длительных поисков он замер и сосредоточился на запахах, которые его окружали. Он особо не обращал внимание на то, что его обоняние улучшилось — просто воспринимал это как должное. Но сейчас это могло помочь, тем более, что он действительно, кажется, различал запах Денниса, который уводил его ближе к лагерю.

Принюхиваясь, он шел вперед, думая о том, что уже ходил этой дорогой — она вела от реки к их стоянке и ничего не нашел. Но, внезапно, запах вильнул резко влево, одновременно усиливаясь. Что ему понадобилось за этими кустами? Рой шагнул влево — угол обзора стал шире, улучшился и он замер на месте, чувствуя, как сердце пропустило удар.

Деннис лежал на земле; его лицо было смертельно бледным, а грудь не двигалась. На дереве рядом он заметил едва заметную связку рун — жука, который собирался съесть перевернутую единицу.

Седой

Джереми — он уже почти забыл об этом имени, изредка проговаривая его про себя, будто бы желая напомнить, что его прошлое не является сном — давно привык к тому, что его никогда не воспринимали всерьез. Сам того не желая, он постоянно оказывался в ситуациях, когда приходилось что-то доказывать — и дома, человеку, которого он привык считать не отцом, но учителем, и в Хогвартсе, и в Ордене, и — многим позже — в стае Фенрира.

Он знал, что за глаза эти вчерашние мальчишки, которым не повезло попасть в лагерь, потешались над ним. Мол, Седой, ну он-то что может, он точно не похож на убийцу. Они не боялись его, воспринимая, скорее, как товарища, чем наставника, звали покурить, делились новостями, но… Как же они заблуждались.

Если бы потребовалось назвать оборотня, который явно не тот, за кого себя выдает, он бы назвал себя, ни секунды не колеблясь.

* * *

— Сегодня вы начнете учиться обращаться с холодным оружием, — проговорил Седой. Ему пришлось сделать несколько громких хлопков, чтобы привлечь к себе внимание.

— Только не говори, что ты нас будешь учить! — воскликнул Эдгар, поигрывая ножичком. — Даже я лучше обращаюсь с оружием!

Седой только поморщился. Он привык относиться бережно к любому орудию, будь то меч кото, созданный руками старого известного мастера, или обычный ритуальный клинок. Нож в руках Эдгара был ничем не примечателен, но Седой чувствовал, как тихим звоном, где-то на уровне ультразвука, пела, возмущаясь, сталь, когда тот в очередной раз всаживал лезвие в древесину.

— Что ж, — отозвался Седой, прищуривая один глаз — старая привычка, — у тебя есть шанс проверить это. Иди сюда.

Он уже давно не использовал этот трюк, но даже сейчас, по прошествии столького времени, знал, что не допустит и мельчайшей ошибки. Раньше ему часто приходилось демонстрировать свои умения просто так, ради забавы, хоть учитель бы и был недоволен, узнай он это. Иногда, он просто не мог сдержаться, и показывал свою истинную силу, то, на что он способен. У него в запасе всегда было много трюков, но этот — самый любимый.

— Будем драться? — с предвкушением оскалился Эдгар, перекидывая нож из правой руки в левую. Он уже привык общаться с Седым вот так, просто, как со своим приятелем, даже не пытаясь соблюдать дистанцию. Не сказать, что хотелось поставить мальчишку на место, просто, ему вдруг пришла мысль, что начать их обучение с маленькой демонстрации будет весьма забавно.

— Лучше, — ответил Седой и тень улыбки коснулась его губ. — Тебе понравится. Встань к стене.

Арена постепенно преображалась — сейчас она была полностью приспособлена под нужды учеников. С одной стороны простиралась широкая перекладина, на которой висели мешки с песком, напротив них, в другом конце площадки — несколько манекенов в виде мишеней, предназначенных для отработки заклятий. Центром площадки стал деревянный круг на небольших ножках-подставках. Сегодня утром он наблюдал за тем, как были установлены специализированные рамы для обычных, бумажных мишеней, с помощью которых парни будут учиться стрелять.

Его тоже спросили: потребуется ли что-то для занятий? Седой, задумавшись, попросил сколотить стену из крепких досок, высотой в шесть-семь футов. Для полноценных схваток на мечах было еще далеко, окидывая взглядом своих подопечных он вообще сомневался, что кому-то из них удастся постигнуть эту сложную науку, продвинувшись дальше азов.

Эдгар уже стоял у стены, скептически на него посматривая, когда Седой вытащил из широкого пояса с потайными вшитыми отделениями несколько метательный ножей. С ними он не расставался никогда — уже знал, что маги способны сделать с оружием, чтобы оно переставало слушаться хозяина.

По сравнению с обычными метательными клинками, длина этих была увеличена — почти десять дюймов, но, несмотря на это, баланс оружия был выверен. Узкая, больше напоминающая стилет, обоюдоострая сталь клинка плавно переходила в немного вогнутую ручку с тонкой нейлоновой оплеткой и заканчивалась небольшим кольцом, диаметр которого был равен самому широкому участку лезвия. Все это позволяло бросать ножи на максимально возможные расстояния, благодаря уменьшению сопротивления ветра с помощью такой формы, но и использовать, при необходимости, в ближнем бою.

Он не стал готовить какую-то высокопарную речь, решив, что его действия все скажут за него. Его движения стали молниеносными — перенеся вес тела на правую ногу, он замахнулся, занося нож за голову, и двинувшись вперед всем корпусом, метнул нож. Через мгновение он услышал звук удара — лезвие вошло в дерево доски по самую рукоять, воткнувшись на расстоянии дюйма от предплечья Эдгара. Тот вздрогнул, успев осознать, что произошло, только когда сталь пробила дерево.

— Лучше не дергайся так, — заметил Седой, позволив себе улыбнуться уголком рта. — Думаю, можно и ближе.

На этот раз действовать следовало медленнее. Седой наслаждался тишиной — парни стихли, жадно наблюдая за ним и ловя каждое движение. Эдгар молчал — возможно, просто не мог оправиться от шока? Что ж, и с таким ему уже приходилось сталкиваться. Он медленно замахнулся, прицеливаясь более точно — второй нож воткнулся рядом с плечом Эдгара. Он был послан легко, поэтому, основная часть лезвия была с этой стороны стены, а вот кончик пришпилил легкую куртку парня к дереву.

Обычно, он использовал все пять лезвий, но в этот раз решил ограничиться тремя. Последний нож воткнулся точно над головой Эдгара, вероятно, снеся ему часть волос. Тот снова вздрогнул и позволил себе поднять руку, чтобы провести по голове, убеждаясь в ее сохранности. Осознав, что все в порядке, он взглянул на Седого с уважением.

Он великодушно разрешил Эдгару вернуться к остальным и оставшуюся часть занятия объяснял парням теорию метания ножей — рассказывал о положении тела, фиксации кисти, объяснял техники. До самих ножей допускать их он еще не спешил, поэтому, предложил попробовать закрепить знания упражнениями. Парни наперебой задавали ему вопросы: было заметно, что он сильно вырос в их глазах, как это обычно и случалось. Молчал только один из его учеников, и то, это молчание продлилось только до конца отведенного времени.

— Вы же умеете намного, намного больше, не так ли? — спросил Рой Барк тихим голосом, дождавшись, когда все разойдутся, и он останется с Седым один на один.

— Да, — ответил Седой, пожав плечами. Вопрос показался ему странным. Барк говорил, скорее, с утвердительной, чем с вопросительной интонацией.

— Научите меня, — попросил он.

* * *

Отца Джереми не знал — только то, что он был магглом, который сбежал сразу же, узнав о необычных способностях своей невесты. Также, как и других своих родственников: со слов матери, ее изгнали из рода, узнав, что она связалась с простецом, дав ей немного денег, чтобы она смогла начать новую жизнь.

Денег хватило на небольшой домик в Ларкхилле, местечке недалеко от Стоунхенджа. Они поселились на отшибе, недалеко от небольшого участка волшебного леса, что здесь сохранился. Мать собирала магические травы, делала настойки, мази и зелья, для продажи их местным. Ее посещали часто, потому, что рецепты действительно были чудодейственны, но в обычной жизни сторонились. «Главное, что на жизнь хватает», — говорила она, помешивая очередное варево и маленький Джереми соглашался с ней.

В один из дней мать ушла на сбор трав засветло и не возвращалась до самого вечера; Джереми, которого местные магглы также сторонились, провел весь день дома, играя с котом, но под вечер начал волноваться. Он собирался отправиться на поиски, когда дверь распахнулась. Мать была не одна — так в их доме появился японский мастер Акиме Миямото, посвятивший всю жизнь изучению боевых искусств.

В тот вечер, да и несколько дней после им пришлось повозиться — на Акиме Миямото напал секач, который сильно распорол ему живот. Придя в себя, Акиме смог рассказать о себе, и слушать его было действительно захватывающе и интересно. Следуя пути своего знаменитого предка — непобедимого Миямото Мусаси, он с самого детства изучал искусство владения боевым оружием и сильно в этом преуспел.

В сознании японцев боевые искусства — будзюцу — сильно переплетаются с магией и колдовством. Боевой путь начинается со становления духа ученика. Воспитание характера, самодисциплина, познание себя, своего духовного начала — все это идет рука об руку с боевыми навыками и их развитием. Акиме Миямото посвятил свою жизнь странствиям — он вступал в поединки с именитыми воинами сначала Японии, потом Азии.

Мысль посетить Англию пришла к нему не случайно. Отведя поединки на второй план, он заострил свое внимание на развитии духовного аспекта своей личности. Узнав о том, что в Великобритании одно из самых больших и развитых магических сообществ, он направился сюда, в поисках особых мест силы. В одном из таких он и столкнулся с волшебным зверем, ко встрече с которым он был не готов.

Несколько дней лечения были окончены, старому японцу становилось все лучше и лучше, но уходить от них он не торопился. Да и мать Джереми, Эмили, его не гнала. Вскоре стало понятно, что поселившись у них в доме однажды, Акиме останется здесь, в хмурой и дождливой Англии навсегда. Так, в возрасте восьми лет у Джереми появился отец и учитель.

* * *

Не то, чтобы ему не нравилось занятия с мастером Миямото, нет. Просто видя, как тренируется сам Акиме, он представлял их себе немного по-другому. Но японец только посмеялся над ним, услышав вопрос о том, когда он сможет получить свой первый меч. Вместо этого он заставлял Джереми вставать на рассвете, для того, чтобы пойти к самому дальнему колодцу и натаскать несколько ведер воды (и зачем, если в доме есть водопровод?).

Первое время он возмущался: зачем он должен таскать эту воду каждый день, вне зависимости от обстоятельств? Он уже знал о развитии и дисциплинировании себя для того, чтобы стать лучше, но он просто не понимал — зачем японцу нужна вода, если можно просто открыть кран и получить ее? Но постепенно, он научился вставать на рассвете и безропотно выполнять это задание, отработанное до автоматизма.

Учитель глядя на это, только попивал свой чай и ухмылялся. Но постепенно начал вводить и другие задания: иногда они казались Джереми действительно важными и значимыми — в те моменты, когда они отрабатывали приемы рукопашного боя Дзюдзюцу, а иногда нелепыми и абсурдными — например, пойти в лес и принести Акиме горсть голубики или разделить зерна белого и бурого риса.

Много времени уделялось медитациям, хоть Джереми и не понимал их смысла. Он изучал заветы «Единственного верного Пути», учения, оставленном Миямото Мусаси, но некоторые из них ему были откровенно непонятны. Конечно, он понимал, что должен убить в себе жадность и зависть, следовать всю жизнь по пути истинного воина и защитника, но не представлял, почему не должен иметь любовных влечений. А вот узнав о том, что ему предстоит выстрогать собственный учебный деревянный меч — боккой, несколько дней шлялся по лесу в поисках подходящего материала.

* * *

В год, когда Джереми получил долгожданное приглашение в Хогвартс, Акиме приступил к его обучению владению дзютте. Это небольшие кинжалы без лезвия, используемые ниндзя, которые формально выглядели как металлические дубинки. За это время Акиме успел съездить к себе на родину и перевести целый арсенал оружия, разглядывать которое Джереми мог часами.

Он отправлялся в Хогвартс не без сожаления о том, что обучение придется прервать — к этому времени он уже понял и принял большинство заветов «Пути», начав следовать им, научился управляться с некоторыми видами мечей и с каждым месяцем все дольше мог выстоять против своего учителя. В большинстве тренировок они по-прежнему использовали боккои.

Возможно, именно поэтому ему так плохо давались заклинания. Привыкнув к тому, что перед обучением всегда следуют долгие объяснения учителя, повествующие о природе той или иной техники, истории оружия, а также концентрация на отдельных аспектах, которые помогали вникнуть в саму суть, он не мог перестроиться. Объяснения хогвартских учителей по большей степени сводились к тому, что нужно сделать определенную схему и получить результат.

После долгих и упорных тренировок он все же научился использовать базовые заклинания, хоть учителя и хмыкали, и снимали баллы. Использование волшебной палочки давалось ему хуже всех на курсе, что стало поводом для насмешек. Но он, как истинный воин, не должен был испытывать к однокурсникам неприязненности или враждебности, а потому стоически молчал.

По сравнению с первым курсом второй прошел еще хуже — ему давались только базовые заклинания, выученные и отточенные годом ранее. Новые заклятия просто не получались и это сильно настораживало. Тренировки не помогали — к концу дня он оставался без сил, учитывая то, что по-прежнему много времени уделял упражнениям с мечом. В конце второго курса в Хогвартсе появилась мать и долго разговаривала о чем-то с Дамблдором в его кабинете, а после вышла со слезами на глазах. Джереми это расстроило, и он пытался выспросить у нее, о чем был разговор, но мать только ответила, что со следующего года он начнет учиться по новой программе.

Третий курс был еще хуже, чем первые два. Из его расписания убрали Чары, Трансфигурацию и ЗОТИ — занятия, где требовалось использование палочки. Обследование у школьной медсестры представило неутешительный результат — слабое развитие магического ядра. Насмешки стали еще сильнее, игнорирование слабо помогало, хоть он и сдерживал себя как мог. Когда Джереми вернулся домой после третьего курса, он даже хотел бросить школу насовсем и все силы отдать боевым искусствам, но учитель его остановил — Джереми не посмел ослушаться.

А на четвертом курсе не смог сдержаться. Летом, перед учебой, учитель начал объяснять ему основы Кобудзюцу, которое позволяло использовать в качестве оружия все, что пожелает душа — посохи, шесты, дубинки. Он вспомнил один из рассказов своего учителя о Миямото Мусаси, который вышел против одного из выскочек, желающих посрамить его с веслом — для победы ему понадобилось всего два удара, тогда как противник не успел даже обнажить клинка.

Джереми вышел с веслом против троих — ловко уворачиваясь от заклинаний противников, он быстро расправился со всеми. После этого, к нему стали относиться с уважением, стали общаться и даже появились приятели. Жизнь в школе стала легче.

* * *

— Итак, Джереми, — Дамблдор кивнул ему, когда тот появился в кабинете и жестом указал на стул напротив стола. — Быть может, ты хочешь чаю?

— Нет, спасибо, сэр, — ответил Джереми тихим голосом. Он уже догадывался, для чего его пригласили.

Пятый курс начался действительно феерично. Джереми втихаря протащил в школу метательные ножики, чтобы продемонстрировать своим друзьям свои умения. Он ничего не сказал учителю, зная, что тот будет против и запретит ему. «Путь» его желаниям не противоречил, поэтому Джереми оставался спокоен. До холодов он показывал свои способности на опушке Запретного Леса, а после — в гостиной. Зрителей всегда набиралось много, были и желающие выступить в качестве мишени, и в качестве метателей. Ножи свои Джереми никому не доверял, чтобы не приключилось чего плохого.

После рождественских каникул Джереми осмелел настолько, что провез в школу короткий меч вакидзаси. С таким мечом он мог выступать даже в боевых дуэлях — закаленная магией сталь принимала на себя колдовские удары заклинаний и защищала его не хуже щита. Конечно, об этом не могли не узнать учителя. И о чем он только думал?

— Не переживай, я не собираюсь наказывать тебя, — уверил Дамблдор, будто прочитав его мысли. — Я только хочу сказать, что твои способности действительно поражают многих, и меня в том числе.

— Спасибо, сэр, — осторожно ответил Джереми, вытирая вспотевшие ладошки о ткань мантии.

— Как давно продолжаются твои занятия? — заинтересовано поинтересовался Дамблдор.

— Я занимаюсь с восьми лет, поэтому, около семи, — отозвался парень.

— Ты самостоятельно занимаешься?

— Нет, что вы. Мой отчим — мастер Акиме Миямото передает мне свои знания.

— И ты его единственный ученик? — спросил Дамблдор после непродолжительного молчания — он будто бы прикидывал что-то в уме.

— Чтобы обучить ученика с нуля, требуются годы тренировок, профессор, — ответил Джереми, все еще не понимая, к чему директор ведет свой разговор. — Также, как и познать искусство боя. Я, наверное, не знаю и пятой доли из того, что знает мастер Миямото. Путь воина продолжается всю жизнь, и в течение всего этого времени мы учимся, набираемся опыта и совершенствуемся.

— Очень познавательно, — отозвался директор. — Но в чем состоит твоя цель, как воина? Ты хочешь сражаться на стороне справедливости и добра? Или передавать собственную философию и умения ученикам?

— Не раньше, чем я сам стану мастером, а на это уйдут долгие, долгие годы, — усмехнулся Джереми.

— Что ж, это честно, — заметил Дамблдор с улыбкой. — Очень рад, что ты даешь адекватную оценку своим способностям. Должно быть, ты задаешься вопросом: почему я пригласил тебя сюда? — он дождался кивка и продолжил. — Думаю, ты знаешь, насколько сложна сейчас ситуация в магической Британии. Темные волшебники набирают силу и предстоит непростое время. Существует организация, которая сможет дать им отпор, и я надеюсь, что ты к ней присоединишься. Это будет полезно и тебе, и нам.

— Я всего лишь ученик, сэр, — промолвил Джереми, нахмурившись. — Вряд ли я смогу помочь вашей организации, учитывая то, что хорошо мне даются только заклинания для первокурсников.

Дамблдор вновь улыбнулся, на этот раз понимающе.

— Возможно, в будущем ты изменишь свое решение. Можешь идти.

Джереми поблагодарил и отправился к двери, но был остановлен словами директора:

— Знаешь, я ведь тоже когда-то столкнулся с очень сложным выбором. Ты, кажется, учился на втором курсе тогда. Мне было очень тяжело. Учителя и попечительский совет требовали, чтобы я исключил мальчика, у которого практически не было способностей к волшебству. Как бы это прискорбно не звучало, но такие дети компрометируют школьную систему, и я уже собирался сделать то, что нужно было согласно закону, но… — Дамблдор горестно вздохнул. — Я взглянул в глаза его матери, полные слез, и просто не смог принять такое решение. Потом я очень долго думал: что не дало мне сделать тот выбор? Возможно, я просто не хотел поставить на жизни этого мальчика крест? Или где-то в глубине души я догадывался, что ему суждено встать на сторону света в этой непростой битве?

Покачнувшись с пятки на носок, и не поднимая взгляда от пола, Джереми спросил:

— Вы говорите обо мне, сэр?

— Ну что ты, — добродушно ответил Дамблдор. — Я говорю тебе о том, как сложен иногда наш выбор. И если мне, взрослому человеку было непросто решить чью-то судьбу, то взвалить на плечи этот груз на плечи ребенка было бы вдвойне несправедливо. Особенно сейчас, в непростое время, когда участились нападения не только на магглов, но и на магглорожденных волшебников.

Эти слова заставили вздрогнуть — отец Джереми был магглом. Он никогда не задумывался над теми шепотками, которые последний год ходили по школе. Но сейчас… Возможно, ему следовало быть более внимательным к собственному положению? Он вздохнул и кивнул сам себе, принимая одно из самых важных решений в своей жизни.

— Я думаю, вы можете на меня рассчитывать, директор.

* * *

Летом после пятого курса он усиленно тренировался, в надежде, что превзойдет своего мастера. Тот все больше хмурился — казалось, его голову занимали совершенно другие проблемы. Но они все также посвящали тренировкам практически полный световой день: к вечеру, выпавший из такого режима Джереми сильно уставал, однако, очень быстро наверстал упущенное и вошел в ритм.

Этим летом его ждало целых два открытия. Первое — он стал замечать за собой, что в боях часто предугадывает движения своего учителя. Это позволяло ему поставить блок или просто уйти от удара, даже раньше, чем он был совершен. Удивившись новой способности, он стал все больше изучать ее, сильнее сосредотачиваясь в такие моменты. Изначально он полагал, что полностью изучил тактику своего противника, потом думал, что у него сильно обострилась интуиция.

Вскоре он стал замечать, что видит некоторые движения заранее. В эти минуты время для него словно останавливалось — он наблюдал за учителем словно в замедленной съемке, а потом видел, как тот повторяет движения, только наяву. Это было странно, но сильно воодушевляло.

Второе — он побывал в штаб-квартире Ордена Феникса, о котором говорил Дамблдор. Если быть честным, он немного волновался, боясь, что будет на собрании единственным учеником Хогвартса, но нет. Он увидел вчерашних выпускников Мародеров, Гидеона и Фабиана Прюиттов, которые тоже закончили школу совсем недавно, и даже некоторых гриффиндорцев, которые только должны были пойти на седьмой курс — получается, они были старше его всего на год. Он вновь демонстрировал свои умения, но только новым зрителям, слушал Грюма и Дамблдора, обсуждал Пожирателей. Орден Феникса не казался ему военной организацией — больше несерьезным кружком по интересам.

Только через год, когда Пожиратели стали многочисленнее и начались серьезные нападения, летом он начал выходить в рейды с остальными. Среди Пожирателей были свои шпионы, поэтому, зачастую их нападения можно было предотвратить, однако, не всегда. Часто о рейдах они ничего не знали, а бывало и такое, что приходили слишком поздно. Самого Джереми долго не хотели брать с собой, но, в конечном итоге, рассудили, что лишним он точно не будет — успел продемонстрировать свои боевые навыки.

Все закончилось слишком быстро. В тот вечер Акиме особенно долго пил свой чай и молчал, с прищуром его разглядывая. Мать толкла что-то в маленькой ступке, ссыпая получающийся порошок в пиалу. Джереми пора было уходить — сегодня он хотел узнать у Грюма по поводу работы в Аврорате. Хоть он и знал, что с его способностями к волшебству его скорее всего ожидает отказ, но все же надеялся на то, что старый аврор сможет составить протекцию.

— Я заметил, что ты часто стал побеждать своего учителя, — наконец, проговорил Акиме.

— Это не повод для того, чтобы пустить гордыню с свое сердце, — в тон ему ответил Джереми, но уголки губ его были приподняты — настроение позволяло быть несерьезным.

— Ты верно говоришь, — согласно кивнул Акиме. — Я знаю о твоем даре. Он велик, но истинный воин должен полагаться на свои силы.

— Я знаю, учитель.

— Ты сегодня опять уходишь? — настороженно спросила мать. Каждый раз, когда он собирался по делам Ордена, она волновалась.

— Да, но я не думаю, что это надолго. Если только не случится чего-то экстраординарного.

— Хорошо, — отозвалась она, заметно расслабляясь. — Мы будем ждать твоего возвращения.

Для путешествий он обычно использовал порт-ключ. В тот вечер он особенно долго пытался его активировать. Обычно заклинание «Портус» получалось со второй или третьей попытки, но сегодня ему пришлось сказать его, наверное, раз восемь, прежде чем он сработал и перенес его в штаб-квартиру. Сегодня здесь было шумно.

-… ожидается нападение в Орчистоне, — зычным голосом говорил Грюм. — Нас ждет большая заварушка, имейте это в виду. И чтобы больше не просились к мамочке, как это было в прошлый раз, ясно вам?

Кто-то возмутился в ответ, но Джереми не прислушивался к словам. Орчистон был соседним городишкой, очень маленьким и ему не довелось там побывать, но сейчас это было неважно. Он испытал нехорошее предчувствие от того, что нападение будет настолько близко к его дому и решил, что лучше вернется обратно.

— Так, ты с нами, а, малой? — на плечо легла тяжелая рука Грюма.

Джереми покачал головой.

— Простите, но кажется, мне лучше вернутся домой. Мои родители недалеко живут от этого места, и я хотел бы быть спокойным за них.

— А вот и первый желающий спрятаться под мамочкину юбку! — проворчал Грюм в ответ. — А я говорил старику, что нам не нужны сопливые школьники. Значит так, — тон его голоса посерьезнел. — Или ты занимаешься делами Ордена, или что ты здесь вообще делаешь?

В Орчистоне все было тихо и спокойно. Улицы будто бы вымерли, впрочем, это было неудивительно — городок был малочисленным, почти вымершим и делать здесь было совершенно нечего. Спустя пару часов стало понятно, что их просто пустили по ложному следу — так тоже бывало. Напряжение нарастало — Джереми чувствовал, как подрагивают его пальцы и заходится сердце. Все это время он мог думать только о том, что необходимо попасть домой, и как только такая возможность появилась, он тут же ей воспользовался.

Порт-ключ перенес его внутрь дома, в комнату. Он замер, прислушиваясь, и напрягся. Дома было непривычно тихо. Он рванул на себя дверь, не думая о том, что враги могли остаться здесь и что ему самому может потребоваться защита. Забежав в гостиную он замер на месте, чувствуя, как подкосились колени.

Комната была в крови — она пропитала напольный ковер, алела на стенах и даже на потолке. Глаза лихорадочно бегали по помещению — Джереми пытался понять, что же здесь произошло? Он заметил по крайней мере пятерых убитых Пожирателей — двое из них было разрублено практически пополам. Японские мастера владели техникой Иайдзюцу, которая позволяла сделать один молниеносный взмах, чтобы победить противника. Голова третьего была расколота, как переспелый арбуз. На четвертом он не заметил повреждений — его глаза безразлично смотрели в потолок. У последнего было несколько ран, одна из которых, в конце концов, прекратила его существование.

Мастер, его отец и учитель умер как воин, не выпуская самурайский меч-дайто из рук. Похоже, его настигла Авада — в глазах его застыло все то же безразличное выражение, со стороны они казались стеклянными. Но сложнее всего было смотреть на мать. Он заставил себя увидеть это — в грудь её был вогнан по рукоять короткий кинжал танто.

Оглянув комнату еще раз, он вышел на улицу и закричал — надрывно и громко. Он не знал, сколько он простоял так, под прохладой летней ночи, не находя в себе силы даже на то, чтобы пошевелиться. Только когда за окном занимался рассвет, он принял решение. Нужно было зайти в дом, попрощаться с родными и проводить их в последний путь, забрать все оружие учителя — все, что может понадобиться ему в новой жизни. Пересилив себя и переступив порог, он мельком взглянул в зеркало и только хмыкнул, увидев отражение. Волосы были полностью белыми.

* * *

Седой и не надеялся, что парень успокоится. Барк наблюдал за ним исподлобья на каждом занятии, но молчал, не спеша просить вновь. Седой только усмехался, глядя на это, изредка вспоминая мастера Миямото. Иногда он задумывался об этом необычном — даже в формате их лагеря — парне, и невольно сравнивал его с собой.

Он уже не вызывал такого ажиотажа, как в самые первые дни — обзаведясь черной кожаной маской, которая скрывала практически все его лицо, он становился все менее заметным. Седой знал, что обстановка в лагере была накалена после последних событий, и что Барка многие сторонились, но из-за недостатка информации, не мог понять — за что именно.

Парни расходились после очередного занятия — все, но только не Барк. Тот как обычно нерешительно замер на арене и выжидающе посмотрел на Седого здоровым глазом — раскуроченная глазница была скрыта повязкой. Он неспешно приблизился к стене из деревянных балок и достал заранее заготовленные боккены — деревянные ученические мечи и, не глядя, швырнул один из них Барку.

Взглянув на парня, Седой даже немного удивился — Рой поймал меч и крепко сжал его в правой руке, не задавая вопросов. Не утруждая себя какой-либо подготовкой, вступительными речами, Седой сразу начал наступление, вынуждая Барка уйти в глухую оборону. Стараясь не пропускать ни одного удара, Барк схватил боккен двумя руками, как палку, с двух концов, используя как щит.

Седой позволил себе держатся расслабленно, но и этого хватило, чтобы быстро победить мальчишку — выбить боккен, сделать подсечку и заставить упасть на землю. Это было слишком просто — с его-то возможностью предугадывать чужие ходы. Барк тяжело и зло дышал, смотрел исподлобья, опираясь на руки. Деревянный меч был приставлен к его груди.

— Зачем тебе это нужно? — наконец, спросил Седой.

— Я хочу стать сильнее, — бросил Барк сквозь зубы, поднимаясь и отряхиваясь.

Седой только усмехнулся в ответ, качая головой, и, как только Рой поднял боккен, вновь набросился на него. В этот раз мальчишка продержался еще меньше — он был уставшим и злым, и эмоции заставляли его допускать ошибку за ошибкой. Вновь оказавшись без своего ученического меча и получив точный удар рукояткой в живот, он согнулся и охнул. Седой заметил его злые слезы, но был безжалостен — если Барк не усвоит самый первый урок, он далеко не продвинется.

— Ты солгал. Зачем тебе это?

Барк выпрямился и посмотрел на него в упор, прищурившись.

— Потому что я нахожусь среди уродов и убийц, и я сквиб, — выплюнул он, одарив Седого колючим взглядом, дотягиваясь до боккена.

Тот только хмыкнул, изменив тактику — теперь он сражался в половину силы, нанося быстрые жалящие удары, переходя от классической школы Кэндо к агрессивной и напористой Иай-до. Барк, явно не ожидавший такого напора, был повержен уже спустя пять ударов. На этот раз Седой приставил боккен к его шее.

— Ты снова солгал, — сказал он, с удовлетворением глядя на то, с какой яростью Барк сжал кулаки. — Я не исключаю того, что ты лжешь не только мне, но и себе. Но если ты не скажешь правды, дальше мы не продвинемся.

— Потому что я хочу отомстить, — закричал Рой, тяжело дыша и не заботясь о том, что может привлечь чье-то внимание. — Потому что Деннис погиб из-за меня! Этот ублюдок убил его из-за меня! И я должен отомстить за его смерть! Потому что они закрыли на это глаза, оставили его смерть безнаказанной. Отмахнулись от моих слов, сказав: «Бывает». А я знаю, что так быть не должно, и не оставлю этого просто так, ясно?

Седой отвел боккен от его шеи, улыбаясь одними уголками губ. Ждал ли он от этого тихого парня, скрывающего свои истинные мысли и чувства куда-то за панцирь холодности и отчуждения, чего-то подобного? Он вновь, неосознанно, сравнил его с собой и увидел даже больше, чем ожидал изначально.

Он взял деревянные ученические мечи и стал подниматься наверх, оставив Барка в полной растерянности внизу, на арене. Но, уже через несколько шагов не выдержал и бросил:

— Завтра, здесь же, после отбоя. И даже не вздумай опоздать.

Последние несколько недель прошли для Роя словно в тумане — и только тренировки с Седым стали внезапной отдушиной. Если быть честным самим с собой, он и не рассчитывал на то, что оборотень согласится, но тот вновь сумел его удивить. Иногда он испытывал странное чувство, будто будучи блуждавшим в темноте, он наконец-то смог выйти, приблизиться к источнику света. Этим светом для Роя стало желание отомстить.

Он больше не задумывался о том, насколько хороши были его намерения и насколько он сам был хорошим человеком. Тренировки с волшебной палочкой тоже были оставлены — нет, он до сих пор не спешил ее возвращать, но он чувствовал, что наконец сдвинулся с мертвой точки, с места, на котором так долго и бесполезно топтался.

Вкладывая все силы в свое новое занятие, он старался не думать о том, что произошло на их испытании в лесу и после него. Но, забывая днем, воспоминания приходили ночью, во снах, и тогда-то он ничего не мог с ними сделать.

Раз за разом он видел Денниса, который лежал на примятой траве, раскинув руки, как восковая кукла — до того бледным и безжизненным было его лицо. Потом, в видения приходила их преподавательница по рунам — теперь уже бывшая, которую и обвинили во всем случившемся, ведь как сказал Фенрир, один член стаи просто не может причинить вред другому. То, что это не было истиной, понимал, наверное, каждый, но они просто стояли и смотрели на то, как Сивый одним движением руки распорол живот девушке, и как запрокидывалась ее голова, и как закатывались глаза…

Самым странным был его третий ночной гость. Рой не знал его, и не видел его лица, но оказываясь в странном, темном и пугающем месте, чувствовал, что что-то в его сне пошло не так. Он слышал фразу, сказанную смутно знакомым голосом: «Убей лишнего!», а после просыпался — резко, как будто выныривая из ледяного водоема, весь в поту и с головной болью. Это был еще один кусочек его прошлого, но увы, он вновь ничего не мог вспомнить о себе благодаря ему.

* * *

Деннис и мисс Клируотер не стали последними жертвами.

После полнолуния прошло несколько дней, когда парни с удивлением обнаружили, что добавились две новых техники — информацию о том, что начнется изучение холодного и огнестрельного маггловского оружия подтвердил Фенрир. Когда он говорил это, Рой заметил, что его верхняя губа презрительно дернулась — стало понятно, что сам Сивый не признает никакого оружия, кроме собственных сил и мощи.

Он закрыл глаза, на секунду, в очередной раз вспоминая смерть учительницы по рунам — это произошло сразу после полнолуния. Фенрир без лишних усилий практически разорвал ее пополам, издав животный рык, а после, забывшись, оторвал зубами кусок плоти с места, где шея переходит в плечо. Мясо с отвратительным чавканьем скрылось у него во рту, от изуродованного тела потянулись тонкие кровяные нити.

Видеть это было мерзко, но Рой просто стоял и смотрел, испытывая какое-то холодное безразличие. На секунду в голову пришла мысль: ему все равно потому, что она, пусть совсем чуточку, но все же причастна к смерти Денниса, или потому, что он такое же чудовище, чьи желания втайне совпадают с желаниями своего вожака? И как долго он сможет сдерживать это звериное нутро, и сможет ли, после того, как сам испытает это чувство всевластности и вседозволенности над чужим безжизненным телом?

В тот момент он просто не стал об этом думать, стараясь не вспоминать о том, что произошло здесь, в центре деревянного круга-помоста, когда приходил сюда на занятия по борьбе. На первом же занятии, после отработки приемов ногами, Костолом объявил о спаррингах. Вспомнив, с какой ненавистью и жестокостью Дирк смотрел на него, Роя, он решил, что его вновь постигнет неприятная участь полежать в отключке — это было его первой мыслью. Однако, уже через секунду глаз сузился: он был совсем не против устроить хорошую взбучку кому-нибудь из подпевал Васила или самому бывшему дурмстранговцу, тем более, что тот заслужил как никто другой.

Кулаки сжались сами по себе, и он уже приготовился вызваться добровольцем, но не успел — Дирк сделал свой выбор, вызвав в круг Джона Дэвиса и Захара — третьего из шайки дурмстранговцев. Крепко сбитый, низкорослый и широкоплечий болгарин неприятно ухмыльнулся и что-то в полголоса сказал Дэвису. Рой не расслышал что.

Бой был коротким — несколько выпадов Захара заставили Джона уйти в глухую оборону и двигаться практически по краю древесного круга. Несколько раз он оступался, но ему удавалось сохранить равновесие. Но последний удар, пришедшийся в челюсть, выбил его за границу — расстояние от дерева до земли было буквально пара дюймов, но этого хватило, для того, чтобы вывернуть ногу и неловко упасть.

— В круг! — рявкнул Костолом, который все это время не сводил с них взгляда. — И эта, хватит бегать, как бабы, я хочу видеть бой.

Джон стиснул зубы и только отряхнулся, снова ступая на помост.

— Я что-то не запомнил в прошлый раз, как определяется победитель? — спросил Люк вполголоса и крикнул Джону: — Твою мать, слева зайти что ли не можешь?

— Не знаю, — так же тихо ответил Рой. — Наверное, кто останется в сознании, тот и выиграл.

«Кто останется жив», — добавил он про себя, хмурясь.

Люк хмыкнул, ничего не сказав, а после сделал недовольное лицо — Захар повалил Джона на помост, успешно пробив его блоки, и теперь методично избивал. Внезапно, Рой заметил, как на руке того что-то тускло блеснуло и возмущенно выдохнул — у того был кастет.

— Это нечестно! — закричал он, но на него никто не обратил внимание: Джон сумел выбраться из-под града ударов и выполз за границы круга, в исступлении повторяя:

— Хватит! Хватит! Я сдаюсь!

— За пределы круга запрещено выходить! — рыкнул Дирк, хватая его за куртку и легонько встряхивая. — Это правило!

— Да плевать, — завопил Джонни. — Пошли вы со своими правилами! Пошли вы все!

Рой не видел его лица — наклонившийся Костолом закрыл весь обзор, только заметил, что у Дэвиса странно трясутся плечи. Дирк сказал ему что-то вполголоса, так, чтобы никто другой не расслышал, и, объявив о том, что занятие окончено, потащил Джона наверх. Вернулся тот практически через час, уже в казарму, пропустив ужин.

Было видно, что ему тяжело — количество ссадин и кровоподтёков на его лице значительно увеличилось. Он молча лег на свою койку и закутался в одеяло, даже не потрудившись избавиться от одежды. Это — единственный момент, который несколько насторожил Роя, в остальном, Дэвис вел себя как обычно: молчал и держался особняком.

В другой стороне казармы дурмстранговцы обсуждали свежую драку, как обычно посмеиваясь. В какой-то момент Васил обернулся и столкнулся взглядом с Роем — он ухмыльнулся уголком рта, а в глазах его появился блеск торжества. Рой только посильнее стиснул кулаки — он мог и хотел убить Васила голыми руками, перегрызть ему глотку, вырвать трахею, так, чтобы тот задохнулся собственной кровью, но его попросту остановили парни.

После очередной демонстрации удачного удара и взрыва смеха, Джон Дэвис встал и ушел по направлению к туалету. Лицо его ничего не выражало. Рой подумал о том, что возможно, Джон просто устал от насмешек и считает, что лучший выход — побыть одному.

Это был последний раз, когда он видел Джона живым. Утром его обнаружили повесившимся на собственном ремне, на ручке двери одной из кабинок.

* * *

Джона обнаружил Эрик и сразу же позвал одного из оборотней, а тот — Сивого и Скабиора. Позвать Лабеллу он, конечно же, не додумался, но Фенрир только махнул рукой: было слишком поздно. Несколько томительных минут прошло в молчании, после чего Скабиор, сунув руки в карманы, прошелся по помещению, где были расположены душевые и толчки, и вкрадчивым голосом проговорил:

— Если у вас есть информация по этому инциденту, будьте добры ей поделиться с нами.

Его движения были плавным и тягучими, а взгляд — пытливым и цепким. Несмотря на обстоятельства, он прямо-таки раздувался от гордости. Рой, который испытал странное чувство дежавю, только фыркнул, сдерживаясь, чтобы не плюнуть ему прямо в лицо. Он слишком хорошо помнил, что было в прошлый раз, когда их наставники обнаружили тело безжизненного Денниса и выслушали историю о его смерти.

Парни молчали.

— Что, никто ничего не знает? — Скабиор удивленно вскинул брови. — Все наслаждались младенческим сном?

Этого насмешливого тона он уже сдержать не мог.

— А разве кому-то не все равно? — отозвался Рой. Его было не видно — парни, в основном, были выше его, а он стоял позади, поэтому, им пришлось расступиться.

Чей-то локоть больно заехал по ребрам, вероятно, призывая к молчанию. Он уже давно понял, что его вспыльчивость, сидящая где-то глубоко внутри, и заставляющая лезть на рожон тогда, когда другие отступали, была неотъемлемой его частью, ниточкой, связывающей его с прошлой жизни. Наверное, он и несколько лет назад был таким же… Поэтому, плевать. Он скажет все, что думает.

— Зачем что-то спрашивать у нас, узнавать подробности, если ваш единственный ответ это: «один член стаи не может причинить вреда другому», — он настолько похоже перекривил голос и интонации Скабиора — как только удалось, с его-то хрипотой? — что раздалось несколько смешков. Он качнул головой — не хотел такой реакции, ведь сейчас это было практически кощунственно. — Что вы сделаете этому ублюдку Костолому, который разговаривал с ним накануне?

Воцарилось молчание. Рой, выпаливший последние слова, с силой втянул носом воздух и замер, весь как-то подобрался, когда заметил, что Сивый шагнул к нему. Глаза его сузились и сейчас, с близкого расстояния было видно, что зрачок у него не волчий, а скорее кошачий — вертикальный. Глазные яблоки у Фенрира были грязно желтого цвета, ближе к какому-то водянистому, светло-коричневому оттенку. Промелькнула запоздалая мысль, что сейчас его изучают глаза убийцы. «А что, здесь среди нас есть не убийцы?», — насмешливо подумал он. И тут же добавил: «Деннис вот не был». Во рту появился кислый привкус.

Сейчас ему не хотелось думать о последствиях, хотя он был уверен, что так они его дерзость просто не оставят. Он стойко выдержал взгляд — это было не так сложно, как можно было подумать сперва, ведь уже скоро к нему пришло спокойствие, и какая-то мрачная внутренняя решимость. Если кроме него здесь некому говорить, значит, говорить будет он.

Наверное, Сивый заметил эту перемену в нем — его верхняя губа дернулась в неприятной усмешке, открывая взгляду желтоватые неровные зубы. Клыки его были длиннее человеческих; у других оборотней, да и у парней он подобного не видел.

— Дирк пусть подойдет ко мне, — кинул он Скабиору, пока тот, важно надувая щеки, кивал. — И убрать здесь все. Собирайтесь на занятия.

Он разорвал зрительный контакт и вышел, хотя Рой был уверен, что так просто все не закончится — точно не для него.

* * *

Ближе к вечеру его отправили к дальним воротам — здесь было что-то вроде поста, небольшого здания для патрулирующих. А еще отсюда шла накатанная дорога: к воротам иногда подвозили всякое на больших маггловских грузовиках. В голову закрались смутные предчувствия. Рой прислушался к себе, но интуиция неуверенно молчала, рекомендуя разобраться с ситуацией самостоятельно, раз уж сам встрял, и он без энтузиазма поплелся.

Фенрир без слов сгрузил на него большой деревянный ящик — доски были плохо обтесаны, как будто ящик был сделан наспех, и тут же занозили ему ладони в нескольких местах. На земле, у ворот стояло еще несколько — парочка оборотней терлась у них с настороженными лицами, как будто не желая подходить слишком близко, держась с опаской. Сам Сивый ухватил ящик так, словно он весил всего пару фунтов (на самом деле нет, они весили намного, намного больше) и мотнул головой, показывая дорогу.

Шли к складам. Рой подумал, что, должно быть, встретится с Кэти — после полнолуния он ее почти не видел, но вдруг заметил новое здание. Оно было небольшим, уходило на несколько футов под землю, и было защищено магией. Он хмыкнул. Здание выросло здесь буквально за ночь, он мог бы в этом поклясться.

— Что это такое в ящиках? — спросил он быстрее, чем сумел себя остановить. Он качнул ящик в руках и там что-то угрожающе громыхнуло.

— Осторожнее, — усмехнулся Сивый добродушно. Настроение у него было миролюбивым, поэтому, можно было рассчитывать на ответ. В чем, а в этом он не прогадал. — Здесь маггловское оружие. Смотри, как бы не снесло полголовы.

— Ну, случайно это точно не произойдет, — отметил Рой, спускаясь в землянку за Фенриром. Тот сгрузил ящик на земляной пол и прищурился. Глаза его слегка золотились в полутьме.

— С чего ты это взял? — поинтересовался он.

Рой, пристроив свой ящик, только пожал плечами.

— Как я могу судить, тут ничего не происходит просто так.

— А в жизни вообще ничего не происходит просто так, — заметил Сивый.

Они вышли на улицу. Сивый перевел глаза на небо, наблюдая за бледным, полупрозрачным лунным боком, который был наполовину скрыт редкими облаками. Было еще совсем светло — контуры луны только-только проступили, да и после полнолуния прошло несколько дней, но Рою все равно стало как-то не по себе. Захотелось ослабить воротник, но он и так был в легкой футболке с горловиной в виде буквы «V».

Фенрир же чувствовал себя совершенно комфортно. Кажется, он где-то слышал, что Сивый был истинным оборотнем — его родители были такими, а потому он не зависел от небесного тела, имея способность вытаскивать свою темную сущность в любое время. Об этом говорили и его звериные черты.

— Вот ты, например, знаешь, почему ты здесь оказался? — внезапно прервал молчание Фенрир, на что Рой со злостью пнул какой-то подвернувшийся под подошву ботинка камешек. — Понимаю, потерял память, откуда ты можешь знать. Я ведь сначала решил, что мы ненароком маггла захватили. Тебя ведь никто так и не узнал. Кто ты? Я уверен, что никакого Роя Барка в природе не существует.

Эти слова вызвали удивление. Неужели Скабиор действительно не раскрыл никому информацию о нем? И неужели, Фенрир, который определенно стоял выше Скабиора, не узнал его — ведь тот утверждал, что когда-то они воевали на одной стороне. Все это было странно. Вопросы, опять вопросы. Он все больше убеждался, что Скабиор, следуя каким-то своим странным мотивам, просто обманул его.

— Если бы я только знал это, — ответил он. — Что, наводили справки обо мне?

Фенрир хохотнул.

— Можешь быть уверен, я знаю здесь каждого. Даже больше, чем ты можешь себе представить. Когда пытаешься заняться чем-то значимым, хочется, чтобы все было правильно, — сказал он, словно отвечая на мысленный вопрос Барка. — Положение обязывает, знаешь ли.

— Ну да, — протянул Рой, чувствуя внезапно накатившую горечь. — Значит, убивать одного из своих, а потом закрывать на это глаза — правильно? Доводить своего ученика до самоубийства — правильно? Если да, то я не понимаю вашу систему ценностей.

— Это естественный отбор, — пожал плечами Сивый. — Рано или поздно подобное случается. С такими как они. От слабых лучше сразу избавляться.

Вопрос «Что же не избавились?», — вертелся у него на языке, но он не рискнул его задавать: голос Фенрира стал заметно жестче, возможно, постепенно, они перешли на неприятную тему. Тем более, к этому времени, они дошли до оставшихся ящиков и пока Рой пыхтел, таская их в землянку, было как-то не до вопросов.

Покончив с работой он все же спросил, но уже другой вопрос:

— Значит, слабого можно убить? — проговорил он, восстанавливая дыхание. — Это, вроде как, не зазорно? А если хочешь отомстить? Что тогда делать?

— Я никогда не отказывал себе в желании убить, — ответил Сивый. — О, ты уж мне поверь. Я много убивал, без причины, просто потому, что мне так хотелось. Я убивал мужчин, которые мне просто не нравились, убивал и насиловал их женщин, жрал их детей, разрывая их тоненькие шейки. И если они хотели убить меня, я убивал их первым. Понимаешь? Нужно убивать первым, иначе, однажды можешь не проснуться.

Ночью, когда сквозь сон он услышал чьи-то шаги, а потом почувствовал подушку на своем лице, он допустил мысль, что, возможно, Сивый был прав. Били его быстро, точно и болезненно, сильно прижимая холщовый мешок с пухом ко рту, держа за руки и за ноги. Впрочем, все закончилось так же быстро, как и началось. Он не знал, было ли это наказом Скабиора или личной инициативой парней, но после этого инцидента он до конца уверился в своих желаниях. Именно после этой ночи он и подошел к Седому со своей необычной просьбой.

* * *

Вопрос, который стоял на повестке последние несколько дней — зачем Фенриру понадобилось маггловское оружие? Большинство склонялось к тому, что скорее всего, оружие будет одним из новых «курсов», и, в общем-то, оказались правы, в чем убедились через несколько дней. Увидев, что подобное занятие появилось в расписании, они воодушевились, да так, что собрались на арене даже раньше гонга.

Впрочем, этого можно было и не делать. Время шло, а их учитель так и не появлялся — заинтересованность сменилась сначала недоумением, а потом и раздражением. Накрапывал мелкий дождик, холодный и противный. Погода испортилась практически моментально, что не редкость для здешних мест — буквально несколько минут назад солнце еще выглядывало из-за пушистых облаков, которые сейчас больше напоминали серую линялую тряпку.

Конечно, они сначала услышали это его «блядские ступеньки!», и с интересом начали вглядываться наверх. Человек больше напоминал какого-то бродягу — одет он был в какие-то неопрятные лохмотья. Он шел, опираясь на трость и подволакивая правую ногу, и спуск его занял куда больше времени, чем у них, обычно. Оказавшись на нижнем ярусе, он оглядел их, прищурив один глаз, усмехнулся в кудлатую рыжую бороду и приложился к гнутой фляжке из черного металла. Запах противно защекотал в носу.

— Смотрите-ка, — сказал длинный, точно жердь, Эрик, подпрыгнув на месте. — Они притащили нам какого-то пьяницу из ИРА!

Рой не знал, что такое ИРА, но почему-то был уверен, что ничего хорошего за этим таинственным названием не скрывается.

— Иди обратно в свою канаву, дед, — сказал кто-то.

— Не позорился бы, алкаш старый!

— Да он, наверное, и с пяти шагов по мишени не попадет!

Помня прошлое представление Седого, Рой благоразумно молчал. А вдруг тоже решит к стеночке самых крикливых поставить, и действительно, с пяти шагов не попадет. Он почувствовал, как атмосфера среди парней накалилась, от бородача же исходило странное спокойствие, будто бы его их слова его совершенно не задевали.

А потом прогремело несколько выстрелов — он даже и заметить не успел, как дед выхватил пистолет. Рука его слегка подрагивала.

— А ну-ка заткнулись, недоноски! — рявкнул он.

Три дохлые птицы свалились с неба — по количеству выстрелов. Больше над Григоиром — так его звали — никто не потешался, несмотря на то, что он действительно оказался и ирландцем, и пьяницей, и из ИРА. А еще он был магглом, но стрелял отменно, да и вообще, знал об оружии все, что можно было о нем знать.

Рою, конечно же, сразу захотелось дополнительно поучиться и у этого неопрятного ирландца — он не сводил с него взгляда, когда тот стрелял, и готов был поклясться: Григоир даже не целился. Маггла поселили в их казарме, в одной из дальних комнат, до которых можно было дойти по отдельному коридору, выходящему на другую сторону здания — к лесу. Он быстро сдружился с парнями, а точнее, парни с ним — у Григоира можно было разжиться и алкоголем, и сигаретами, если принести ему закуску с кухни во время комендантского часа или помочь дотащить ящики с новыми бутылками до казармы от дальних ворот.

Когда Рой задал свой вопрос, Григоир тут же отказался, даже не дослушав до конца.

— Да не знаю я эту блядскую науку так, чтобы прям учеников себе набирать, — сказал он, прищурив один глаз. Они сидели на крыльце перед ужином. — То, что я вам объясняю — так эти основы вам бы в любой армии рассказали.

— Но как же, — удивился тогда Рой. — Вы же мастер! Вы даже не целитесь, но всегда попадаете! Как такое возможно?

— А вот так и есть, — ответил ирландец. — Не промазываю никогда, и все тут. Пытаюсь иногда, да… э-э-эх, — он махнул рукой, показывая, что дальше продолжать что-то бессмысленно и, нахмурившись, замолчал, словно припоминая что-то.

Рой не стал продолжать эту тему, да и приставать больше с просьбами не стал — почему-то он подумал, что если уж этот отказал, то все, решения не поменяет. А насчет того, что не промахивается никогда... Григоир действительно не врал. Однажды Захар решил незаметно залезть к нему и украсть пачку сигарет, надеясь убежать от него и посмеяться над хромым ирландцем — не догонит же, а применять оружие побоится, так рассуждал дурмстранговец. Конечно, Григоир не погнался за Захаром. Усмехнувшись в рыжую бороду, он швырнул в него своей тростью — деревяшка больно огрела парня по спине с такой силой, что он свалился с лестницы.

— Тупой, как бычий хрен, — пробормотал Григоир, покачав головой. — Эй, задрот навозный! — крикнул он Эрику, который как раз спускался к казарме, и которого не слишком любил после самого первого занятия. — Трость мне неси и курево отбери у этого ушлепка!

Рой и Кэти чуть не надорвали животы от хохота, наблюдая за этой сценой со складского крыльца.

* * *

Кэти… Вот кто был недоволен его занятиями с Седым. В последние дни она задерживалась допоздна: Фенрир решил, что им нужно вести учет и провианта, и строительных материалов, и еще чего-то, чтобы все по грамотному. Обязанности Кэти увеличились и ее часто можно было увидеть с толстыми книгами, в которые она записывала все, что можно было посчитать и инвентаризовать. Вечером к ней можно было забежать на чай, и она всегда была приветлива с ним, что сильно его удивляло, ведь он… Черт, да тут и объяснять не нужно, он же видел себя в зеркало, в конце концов!

— Ничего странного, — осадила она его как-то. — Остальные сторонятся меня, а ты — нет. Заходишь вот. С тобой можно о квиддиче поговорить. И вообще, иногда у меня такое ощущение, что я тебя лет сто как знаю.

— Почему сторонятся? — спросил Рой.

— Да я понятия не имею, — пожала она плечами — он даже залюбовался — в тот день было жарко и она сняла блузку, оставшись в легкой маечке на тонких бретелях, которая открыто демонстрировала ее стройность и гибкость, и изящную линию шеи и плеч, и ложбинку между грудей, где кожа слегка поблескивала от мелких капелек пота. — Может они вообще считают, что со мной нельзя общаться. Или это ты их запугал? — она хитро стрельнула в него взглядом, заставляя смутиться.

— А может быть, с тобой действительно нельзя общаться? — задумчиво пробормотал он.

— Ну да, конечно, — фыркнула она в ответ и начала рассказывать что-то об известных квиддичных приемах. Рой слушал ее невнимательно, испытывая удовольствие от того, что можно просто расслабиться под этот уютный голос.

Если вечера с Кэти проходили спокойно и умиротворённо, то во время дополнительных занятий с Седым он ощущал себя как на пороховой бочке. Болезненные удары деревянного ученического меча сыпались на него непрекращающимся градом, и уже через несколько минут он ощущал себя совершенно вымотанным. Хотя, чего он ожидал — сам же хотел, чтобы Седой дрался в полную силу!

Тот был немногословен. Быстро объяснял какую-нибудь технику, а потом заставлял отрабатывать до трех — четырех утра — до того момента, пока у Роя не появлялись кровавые мозоли от деревянной рукоятки. Первые дни Седой был им недоволен — чего он только о себе не наслушался: сосредоточится не можешь, равновесие не держишь, выдержки не хватает! Но, жаловаться было грех — они шли по ускоренной программе и все эти качества должны были прийти к нему.

— Если бы мой учитель узнал, как мы занимаемся, он бы лишил меня головы за такое кощунство, — сказал как-то Седой. На востоке занимался рассвет, а ноги уже промокли от обилия утренней росы на траве.

— Почему? — спросил Рой.

— Потому, что я делаю из тебя какую-то пародию на воина, — грустно ответил он. — Я не пытаюсь направить тебя по «Единственно верному пути». Твой дух в упадке, твоя воля сломлена, твоя сила не подвластна твоему контролю, а я лишь показываю тебе приемы, которые, возможно, несколько раз спасут тебе жизнь.

— У нас просто нет времени, — пробормотал Рой, стараясь не подавать виду, что слова Седого его больно резанули.

На самом деле, и Кэти, и Седой, и парни, с которыми они сблизились еще сильнее, когда остались втроем — все это здорово помогало справиться. Несмотря на то, что теперь он снова вернулся к своей настороженности, он все же не замкнулся в себе, не зациклился на этих потерях, хотя тоска и отчаяние иногда заполняли все его сознание. Тем более, сейчас у него была цель, к которой он приближался шажок за шажком, практически ежедневно беря в руки деревянный меч.

Каждое занятие они меняли оружие. Иногда они занимались на обычных ученических мечах, которые Седой называл смешным словом боккены, иногда использовал короткие полумечи-полукинажлы, тоже выполненные из дерева для безопасности (Рой так и не смог запомнить их названия), иногда — шесты. Последняя техника была универсальной, ведь позволяла использовать для борьбы любое орудие подходящего размера, например, боевой посох.

Спустя пару недель занятий стало легче — конечно, он был куда слабее Седого в техническом плане, намного слабее, но на помощь внезапно пришли его способности оборотня. Зоркий глаз научился различать движения, тело стало более послушным — Седой все меньше ругался и все больше хмыкал, удовлетворенно. А потом случилось нечто странное.

Во время их боёв время словно замедлялось: движения для него становились более детализованными, да и он сам старался уделять больше внимания точности, не игнорируя положенные стойки и выпады. В тот раз он собирался направить меч вниз, к бедру Седого, а потом сделать подсечку, но буквально за долю секунду до того, как совершил маневр, в глазах соперника что-то промелькнуло — и вот меч Роя сталкивается с успешным блоком.

Он даже замер от неожиданности. От неожиданной догадки, которая поразила его — он уже изучил движения своего учителя, поэтому был уверен, что… На несколько мгновений Седой его опередил! Но как? Разгадал маневр? Прочитал мысли? Он начал анализировать прошлые подобные инциденты и упрямо мотнул головой. Не-е-ет. Дело было не в этом.

— Ты знал, что я собираюсь сделать, — без обиняков сказал он. — Я давно заметил — иногда ты дерешься так, словно знаешь мои движения наперед! Может, объяснишь?

* * *

— Попробуй… Ну, я даже не знаю. О, представь, что ты уже это сделал. Думай о действии так, как будто ты уже умеешь, и у тебя получалось ранее, — Люк пожал плечами, глядя на собеседников, изумленно смотрящих на нее. — Да есть такой способ, не придумываю я!

— Что конкретно сделал-то? — напряженно переспросил Октант, сощурив глаза.

— Откуда мне-то знать? Каждый открывает для себя сам.

— И как же произошло твое открытие?

Кажется, Люк смутился.

— Это не очень интересная история, — ответил он. — Меня учили через издевательства и проклятия.

— Ладно, — вздохнул Октант. — Думаю, вся проблема в том, что ты хреновый учитель.

— Вот как? — возмущенно задохнулся он. — Нет, вы посмотрите на него! Я ему объясняю здесь таинства восточных практик, рассказываю все секреты, объясняю нюансы, а мне такой нож в спину? Почему всегда виноват учитель? Почему никто никогда не говорит о тупых и ленивых учениках?

Некоторое время они беззлобно переругивались: Рой не принимал участие в этом разговоре, потому, что каждый раз он повторялся практически слово в слово. Лежа на траве, он закинул руки за голову и наблюдал за проплывающими на небе облаками. Сегодня было очередное занятие у Скабиора, на которое тот даже не потрудился явиться, поэтому, они могли посвятить время чему угодно. Иногда они не ходили к Лабелле, пару раз удалось не присутствовать на рунах — на замену им прислали какого-то мрачного типа. Наверное, это было не очень хорошо, но пока никто ничего не сказал им, так что…

Внезапно ему в голову пришла одна мысль.

— Ты хочешь сказать, что ваши способности проявляются не спонтанно? И не из-за предрасположенности, а… — он пощелкал пальцами, чтобы сформулировать мысль правильно. — В зависимости от того, что больше необходимо?

— Полагаю, что да, — ответил Люк. — Почему ты спрашиваешь?

Рой задумался, не зная, как объяснить друзьям свою догадку немногословно, но понятно. За последнее время он уже дважды сталкивался с подобным и оба раза обладатель способности был не магом. Конечно, Григоир, к примеру, был магглом, но кто знает, возможно, на самом деле он все же причастен к волшебному миру, хотя сам об этом не догадывается?

— Вы заметили, что ирландец никогда не промахивается? — спросил он, приподнявшись на локтях, чтобы лучше видеть лица парней. Люк вскинул брови, а Октант — ну, тот-то, конечно, и виду не подал, что удивлен, хотя его щека недовольно дернулась. Едва ли это заметил бы чуть менее внимательный человек. — Нет, правда. Вообще. Даже когда не целится.

— Он почти всегда не целится, — флегматично отозвался Блэк, продолжая делать вид, что ему все равно, хотя Рой понимал, что нет: чем больше людей, которые смогли перешагнуть через то, что они были сквибами и хоть как-то использовать свою магию, тем сильнее будет уязвлено его эго.

— Да, в том-то и дело! — кивнул Рой. — Даже когда не целится, и даже когда пьян вдрызг!

— Да он почти всегда пьян, — фыркнул Люк и вскинулся. Кажется, дошло. — Но это же… Блядь! Это невероятно! Если то, что ты говоришь правда, то… Как ты вообще узнал?

— Да он сам сказал, вообще-то, — пожал плечами Рой. — Ну, он не говорил, что это его «супер способность». Просто сказал, что никогда не промахивается. Вообще. Мне показалось это необычным, но если принимать во внимание твой случай, то вполне реально. Хотя, я не думаю, что он сам об этом знает.

— Да! — воодушевлённо затараторил Люк. — Возможно, он был на войне, там убили его лучшего друга, и после этого он пообещал себе, что больше никогда не промахнется, — закончил он патетично. Он хохотнул, а после кинул взгляд на Блэка, который мрачнел все сильнее и поспешил перевести тему. — Значит, вот с кем ты пропадаешь по ночам? А мы-то думали, ты на складе прохлаждаешься.

Это заявление заставило Роя смутиться. В голове промелькнула мысль, что он должен рассказать своим товарищам правду о том, чем он на самом деле занимается по ночам и почему почти три недели недосыпает, но этот порыв тут же пропал. Нет. Нельзя. Это не только его тайна. Он не имеет права подставлять Седого, который — один из немногих, кто действительно был добр к нему.

— Да, вообще-то именно на складе, — выдавил он и порадовался, что новая кожаная маска, которую преподнесла ему Кэти, скрывала большую часть лица — ту, которая могла покраснеть.

— Тогда заинтересованная публика требует подробностей, — заявил Люк, падая рядом с ним на траву.

Даже одно предположение о каких-то «подробностях» смутило Роя еще больше, а мысль о том, что он, наверное, сейчас сидит с алым лицом, практически вогнала в панику. Конечно, он думал о Кэти — да и как он мог не думать? — но этот внушительный пробел в виде отсутствия памяти о каком-либо опыте с девушками делал его практически беспомощным. Тем более, его мысли были заняты совершенно другим.

— Мы просто общаемся, ничего такого, — развел он руками. — Я не думаю, что в подобном месте и подобных обстоятельствах у нас могло бы что-то получиться.

— Это потому, что ты дикий, — безапелляционно заявил Октант. Получилось довольно грубо, но Рой ничего не сказал ему на это — понял, что тот отходит от своего расстройства. — Ты же сам не проявляешь к ней никакой инициативы. Хотя все всё видят и понимают.

Они замолчали, думая каждый о своем — Рой, например, пытался понять: о чем это таком знают все, но не знает он? Он вздохнул. Пока он не мог себе позволить делать какие-то шаги в сторону Кэти — пока у него в этом лагере есть враги, он не должен и ее подвергать опасности. Повернувшись к Люку, он заметил, что тот обменялся с Октантом загадочными взглядами и понял, что так все не закончится.

* * *

Он оказался прав. Прошло всего каких-то пара дней, а они притащили какую-то корзинку, сказав, что там есть все необходимое для лесного ночного пикника. Где только раздобыли? Рой решительно отказался — полнолуние должно было наступить совсем скоро и его волновали другие, более серьезные вопросы.

— Парни, — сказал он, понижая голос до шепота, так, чтобы никто не мог услышать его кроме этих двоих. — Ну вы что, серьезно? Какая нормальная девушка пойдет в лес ночью с оборотнем, да еще и с таким, который выглядит как я?

— Ты слишком заморачиваешься насчет своего внешнего вида, — заявил Люк. — Если ее до сих пор ничего не напрягало, то сейчас тем более — не будет.

Рой долго отказывался от этой сомнительной затеи, но, в конце концов, им удалось его уговорить — он даже и не понял, как. Возможно, он сам хотел поверить в их слова, но собственные мысли их перекрикивали. «Очнись!», — говорил он сам себе. — «Такая девушка, как Кэти никогда не будет с таким, как ты!». Но идти на попятную было уже поздно, ведь он находился на складе, а Кэти подозрительно щурилась, словно пытаясь найти подвох в его вопросе.

— Прогуляться по лесу? — переспросила она, взглянув в окно, где чернела ночь — здесь, в горах, сумрак поднимался очень рано. — Самое время для прогулки, не находишь?

— Ну, нет так нет, — выдохнул Рой облегченно.

— Это такая ирония, — огорошила она его, выходя из-за стойки и накидывая куртку. — Сейчас еще свою красную шапку прихвачу, и вперед.

— Что?

— Забей, — она махнула рукой. — Все время забываю, что ты ничего не помнишь. Это сказка такая, про девочку и волка.

Они подобрались к кромке ласа и смело шагнули внутрь, в лабиринт из деревьев. Темнота не смущала его, но он вдруг понял, что она может напугаться. Несмело он взял ее за руку и повел за собой — к горной речке, на берегу которой было место, где деревья сходились полукругом. Путь не занял много времени, но он прошел в молчании: все это время Рой недоумевал, должно его это напрягать или нет? Уже наступил момент, когда все пошло не так, или еще нет?

Место действительно было чудесным. Почти полная луна отражалась в бурлящем водном потоке, окрашивая его в серебристый цвет. Открытое место было освещено лунным светом, а ветви деревьев представлялись стеной, способной отгородить их от всего остального мира.

— Вау, — выдохнула Кэти. Она поколебалась, крутя свою волшебную палочку в пальцах, но потом передумала и сунула ее обратно в карман. Наверное, хотела добавить чуть больше света. — Теперь понятно, почему ты позвал меня сюда. Здесь действительно волшебно.

Она осторожно опустилась на землю, потом, все же достала палочку и превратила свой носовой платок в широкий плед красно-золотой расцветки. Это сочетание цветов больно резануло по глазам, вызывая смутные ассоциации. Рой опустился рядом. Открывать корзинку было боязно, но в то же время интересно — что парни могли подсунуть, он не представлял.

Внутри нашлись вино, и бокалы, и шоколад, и сыр, и какие-то ягоды, и — внезапно — несколько сэндвичей — все в аккуратных упаковках. Именно этот штрих родил в его голове догадку, что к его ночной прогулке причастен еще кто-то и он нахмурился: неужели они не понимают, что чем больше людей знают, тем хуже!

— Ты основательно подготовился, — хихикнула Кэти, уводя его от напряженных раздумий.

В конце концов, он позволил себе расслабиться. Пока он прислушивался и принюхивался, он не обнаружил никого, кто мог бы преследовать их из лагеря. Рядом не было никого чужого. Полнолуние должно было наступить через несколько дней, поэтому, он держал свои инстинкты под контролем. Они сидели, пили вино, болтали о каких-то ничего не значащих вещах, а потом он решился задать вопрос, который давно не давал ему покоя.

— С того момента, как я увидел тебя здесь и до сих пор, я не могу понять — почему ты здесь работаешь? Тебя тоже как-то заставили?

Улыбка Кэти несколько померкла, она отвернулась и сказала куда-то в сторону:

— Не самая подходящая тема для меня.

— Если ты не хочешь рассказывать — не нужно! — тут же заверил ее Рой.

— Да нет, дело не в этом, — она задумчиво глядела вперед. — Вообще-то, наверное, кому как ни тебе я должна об этом рассказать, правда? — задала она вопрос, скорее, самой себе. — Ладно. Но учти, это не очень приятная история.

Я тогда училась на последнем, седьмом курсе в Хогвартсе. Был Хэллоуин, выходные, поход в Хогсмид — волшебная деревушка рядом со школой, там много всяческих кафе и магазинчиков. Была отвратительная погода — снег летел в лицо крупными хлопьями, было холодно, но в то же время по-осеннему сыро. Мы зашли в местный паб, чтобы выпить сливочного пива и согреться. Пробыли мы там недолго и уже вскоре решили вернуться в школу. Но перед этим я отправилась в туалет.

Я вообще-то не помню, что произошло дальше, мне рассказали. В нашей школе учился один ублюдок, Драко Малфой. Он должен был убить директора и… Каким-то образом он передал мне проклятое ожерелье, которое я должна была отнести профессору Дамблдору. Есть такое заклятие — Империус, оно подавляет волю и заставляет тебя подчиняться. В общем, там что-то пошло не так, и я случайно коснулась этого проклятого ожерелья.

Очнулась я уже в больнице святого Мунго. Колдомедики много хмурились и давали не очень радостные прогнозы. Хотя по их словам, я вообще должна была радоваться, что осталась жива. Мне сказали, что, скорее всего, от проклятия останется остаточный эффект — нет, он, конечно, мог никогда не проявиться, но точных прогнозов они предоставить не могли.

Она замолчала.

— Он проявился? — тихо спросил Рой, на что Кэти быстро кивнула.

— Я не знаю, от чего это зависит и когда произойдет в следующий раз. И невозможно описать, что я чувствую в этот момент — тебя как будто разрывает на куски, растягивает, и страшно, дико страшно. Я видела свой приступ в чужих воспоминаниях и знаешь, это действительно жутко. Я просто парила в воздухе и такой дикий крик…

Внезапно эта картина появилась у него перед глазами. Бездыханное тело девушки, лежащее ничком на заснеженной земле резко дернуло в воздух, подняло на высоту, наверное, с десяток футов, и затрясло. А потом ее голова запрокинулась, раскрылся рот и послышался ужасный, полный боли и испуга крик. Картинка была настолько жива, что он даже на мгновение допустил мысль, что видел ее наяву, а сейчас к нему пришло воспоминание. Рой помотал головой, отгоняя наваждение.

— Но как ты оказалась здесь? — изумленно спросил он.

— О, это отдельная история. Когда к власти пришел Сам-Знаешь-Кто, на каждого из тех, кто был в сопротивлении, составили досье — ну знаешь, информация о волшебной палочке, уровень владения магией, личностные характеристики и это тоже — информация о проклятиях. Каждый работодатель может затребовать подобное досье, чтобы знать, с чем придется столкнуться. Куда бы я ни приходила, все от меня отказывались — в одном месте мне прямо так и сказали: вы что, думаете, мы рискнем брать на работу такую как вы, с приступами, чтобы вы всех клиентов распугали? А здесь вот не отказались. Нужно же на что-то жить.

— Я уверен, что это не навсегда, — ободряюще сказал Рой, приобняв Кэти за плечи.

— Да уж, я надеюсь на это, — она позволила себе небольшую улыбку, все еще напряженная от вновь пережитых неприятных воспоминаний. Незаметно она подвинулась ближе к нему, так, что он четко различил аромат ее духов — в них присутствовал запах каких-то луговых трав, и спелых яблок и легкая вишневая кислинка. Она повернула к нему голову и прошептала: — Тем более, я встретила тебя. Даже если придется задержаться здесь, теперь мне это не страшно.

Она медленно потянулась к нему, прикрывая свои глаза, и он понял, чего она ждет. Он испытал чувство растерянности, потому, что просто не знал, как ему поступить, а потом явственно различил ноту злости — неужели она вообще ничего не понимает? Она же видела, видела его лицо, знает, что скрывает эта маска!

Он постарался остановить ее как можно мягче.

— Кэти, я, — начал он, подбирая слова, потому, что уже заметил, как потухла искорка в ее взгляде. — Я не могу.

Сначала ее лицо приобрело удивленное выражение, а потом на нем отразилась горечь.

— Я так и знала, — бросила она, отталкивая его. — Я так и знала.

Рой сначала даже не понял, что такого она имела в виду. Когда он осознал, как она поняла эту ситуацию и причины, по которым он ее оттолкнул, она уже вскочила на ноги и зашагала обратно.

— Ты такой же, как все они! — зло говорила она. — Ты что, тоже считаешь, что я какая-то чумная?

Он постарался ее догнать; это было легко, так как он был куда быстрее ее, лучше видел в темноте. Но он не учел одного — у нее была волшебная палочка и она не испугалась ее применить.

— Петрификус Тоталус! — вскричала она. Рой почувствовал, как магия плотным коконом спеленала его и заставила замереть на месте. — Не ходи за мной! Как я вообще могла так ошибиться в тебе? Я думала, что если ты сам столкнулся с чем-то подобным, то сможешь понять меня! Дура, ну какая же дура!

В глазах Кэти стояли злые слезы. Он хотел сказать, что он вовсе не это имел в виду — ему действительно было плевать на проклятия, причина была в другом! Но его язык прирос к небу, и он мог только мычать, пытаясь издать хоть один звук.

* * *

С Кэти было покончено. Избавившись от ее чар примерно через четверть часа, он раздраженно подумал, что не нужно было и связываться с ней, соглашаться идти на поводу у друзей. Наверное, он с самого начала знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он вспомнил кривую ухмылку чудовища из зеркала, лицо которого было перерублено в кашу и неровно сшито, он решил, что просто не имеет права отравлять кому-то жизнь.

Утром Люк, было, заикнулся о его ночном свидании, но был одарен таким мрачным взглядом, что быстро заткнулся. Тема с Кэти была закрыта раз и навсегда. Дни шли своим чередом — они все также бегали и отжимались по утрам, ходили на арену, чтобы подолбить там груши (или друг друга), пострелять по мишеням. Их все также — уже вторую неделю — не могли научить варить волчьелычное зелье, а Лабелла объясняла правила перевязки, иногда бросая на Роя взгляды преисполненные сожаления. Вот он, тот таинственный незнакомец, который приложил руку к сбору романтичной корзинки.

По ночам он старался заниматься все более интенсивно, не давая себе не малейшей передышки, чтобы потом прийти и погрузиться в беспробудный сон на несколько часов. Сейчас это было особенно необходимо.

Приближалось полнолуние. Рой ждал его как никогда, несмотря на то, что предчувствовал мерзкий зов луны, вывернутые конечности, налитые кровью глаза, и все прочие великолепия второй его ипостаси.

Но больше всего он ждал завтрашнего дня. Все случится завтра. Или — кто знает — закончится навсегда.

* * *

Он думал, что все будет гораздо сложнее. Вчера, когда Седой заметил его напряженное состояние, он, наверное, впервые за все время постарался с ним поговорить. Как и тогда, с Фенриром, Рой заговорил о мести.

По лицу Седого никогда не было ясно — что он действительно думает и какие эмоции испытывает — оно всегда оставалось безмятежным, но в этот раз вертикальная морщинка залегла у него между бровей.

— Когда-то я хотел отомстить, — сказал он. — Группа Пожирателей Смерти убила моих родителей. Я нашел почти всех. И уничтожил, одного за другим. Так же, — он сделал паузу, видимо, не хотел, чтобы его голос дрогнул. — Так же, как и они поступили с мамой и учителем. Когда твоя судьба требует от тебя совершить что-то в высшей мере ужасное и жестокое, как месть, ты как никогда понимаешь, что просто не можешь отступить, — его голос приобрел некоторую отрешенность. — Ты должен выполнить эту волю, пусть даже она заведет тебя туда, где тебе совсем не место.

— Ты сказал, что нашел почти всех, — сказал Рой. — Кто-то еще живет.

— Да, — кивнул Седой. В его голосе были слышны нотки жестокости, а деревянная рукоятка была сжата до побелевших костяшек. — Мальсибер. Ричард Мальсибер. Он всегда стоял слишком высоко и до него было не добраться. Но можешь не сомневаться, придет и его время.

Он мысленно готовился к тому, что просто не сможет убить другого человека — что он передумает в самый последний момент, что у него элементарно задрожат руки; но этого не произошло. Он даже не почувствовал того пресловутого ощущения «невозможности убить другого члена стаи». Нет, ничего подобного. Напротив, подойдя к Эдгару, он даже ощутил некую легкость.

Несмотря на то, что он понимал, что нападать со спины — это подлый поступок, он не мог позволить себе рисковать и привлекать к себе внимание. Он собирался подойти со спины и перерезать ублюдку шею: все было рассчитано идеально — ночь перед полнолунием должна была заставить дурмстранговца испытывать нервозность и беспокойство. Он не должен был заметить Роя; но в самый последний момент какое-то глупое благородство охватило его, и он хлопнул Эдгара по спине.

Тот повернулся — слишком резко, так, что стало понятно, что от зова луны он почти сходит с ума. Сам Рой держался из последних сил, игнорируя свою природную сущность. Он улыбнулся одними губами, запоздало подумав о том, что Эдгар все равно не сможет увидеть этой улыбки. Они смотрели друг на друга долгую томительную секунду, а потом, кажется, противник все понял. Он замахнулся, наверное, для удара, но Рой уже всадил ему короткий японский кинжал тонто в живот по самую рукоять, проворачивая и ведя вверх.

Из горла Эдгара раздался предсмертный хрип, его глаза выкатились из орбит; Рой почувствовал, как рукам стало тепло и влажно от крови и брезгливо выдернул кинжал. Парень еще немного стоял напротив него, а потом грузно упал на землю. Рой расторопно вытер лезвие о его одежду и поторопился убраться оттуда.

Оставался еще один. Он очень удачно подкараулил Эдгара, дежурившего возле столовой, но Захар должен был находиться где-то на территории и это осложняло задачу. Доверившись своему чутью, он поднялся к арене, а потом быстро пересек расстояние до административного здания, где и спрятался в тени высокого забора.

Ждать пришлось долго, но Захар все же появился — обходил территорию по периметру, и на свою неудачу, один. В последнее время оборотни совсем расслабились — магглов поблизости не осталось, их вырезали целыми деревнями. Неизвестный путник не забрел бы в такие места, волшебникам не было до них дела, да и за последние два месяца ни с какими нападениями они так и не столкнулись.

Заметив, что поблизости никого, Рой позволил себе выйти из засады и махнуть Захару рукой. Тот приблизился к нему, и, будто нехотя спросил:

— Ты что здесь делаешь, Барк? Вали в казарму.

— Пришел попрощаться с тобой, — безмятежно ответил он; словно вчерашнее спокойствие Седого передалось ему, когда он говорил о миссии, возложенной судьбой.

Брови Захара удивленно взметнулись вверх и замерли там навсегда: Рой выхватил кинжал, который все это время прятал за спиной, и полоснул по горлу. Хлынула кровь — темная и густая. Глаза Захара закатились и он, издавая какие-то булькающие звуки, осел на землю.

Он медленно побрел прочь, к казарме, не чувствуя ничего. Не было ни сожаления, ни чувства вины, не ощущения, что он несет возмездие, и негодяи получили свое; не было и противоположного — сумасшедшей радости психопата, но так было только к лучшему. Внутри разливалась какая-то странно приятная пустота, возникшая от осознания того, что на двоих его врагов стало меньше. Мелькнула мысль: «Почему же оборотни были так уверены, что один член стаи не может убить другого?». Он прогнал ее, сейчас было не до этого. Кровь на его руках медленно начала подсыхать, стягивая кожу. Нужно было сделать слишком многое.

Он спустился вниз, к казарме и что-то толкнуло его посмотреть в сторону склада. Там горел свет и раздавались приглушенные голоса, но чуткий слух уловил, что разговор ведется на повышенных тонах. Рой только хмыкнул, и, покрепче перехватив рукоятку кинжала, хладнокровно направился туда.

— Мистер Дирк, вы знаете, чем это закончится, — жестко говорила Кэти. — Я не побоюсь использовать палочку.

— Да ладно тебе, мисс Белл, — и этот голос Рою тоже был знаком. — С другими же чаевничаешь, ясно дело, а я чейт, косой-кривой что ли?

— Не приближайтесь, — в голосе Кэти, обычно приветливом, появились стальные нотки.

Последнюю фразу он услышал уже внутри. Зашел, оперся о косяк, сложил руки на груди — в ладони до сих пор был зажат кинжал, но это его не сильно заботило. Он вдруг ощутил сумасшедшую вседозволенность, невероятный прилив силы — от чужой кровь на своих руках, от пережитых событий. Теперь он решал за других, а не наоборот. Он прекрасно понимал, что это чувство неправильное, иррациональное, и что нужно избавляться от него, но всего на мгновение позволил себе вдохнуть свободной грудью.

Он позволил себе почувствовать свою силу. Силу своих возможностей.

Они оба — и Дирк, и Кэти уставились на него, резко замолчав. Что-то такое отразилось на его лице, в оставшемся зрачке, что вызывало дрожь, и ужас, и еще целую смесь сильных эмоций. А он просто бросил Дирку: «Убирайся», и тот, не рискуя повернутся спиной к нему, выскользнул за дверь.

— Рой, — пробормотала Кэти, глядя на него расширившимися глазами — сейчас они напоминали черные бездонные тоннели.

Медленно приблизившись к ней, и не разрывая зрительного контакта, он притянул ее к себе за шею через стойку, даже не заботясь ни о том, что возможно причиняет ей боль своими неосторожными, грубыми движениями, ни о том, что, возможно, пачкает ее кровью. Он закончил начатое — сделал то, чего хотела она сама. Его кровь была преисполнена адреналином, и он отчаянно жаждал выхода.

Поцелуй вышел быстрым, жадным, напористым.

— Я хотел это сделать еще тогда, — сказал он. — Мне плевать на твое проклятие. Я хотел это сделать еще тогда, но я просто не смог.

— А сейчас, значит, можешь? — спросила она как-то глупо, продолжая ошарашенно на него таращиться.

— Могу.

* * *

Утром их собрали на арене. Он практически не спал вчера ночью — сон просто не шел, после такого. Кэти, на удивление, ни о чем не спрашивала — только деловито очистила его одежду и руки от крови. Наверное, не следовало ходить туда, к ней, запоздало подумал он. Теперь у него был лишний свидетель в виде Дирка.

«Плевать», — подумал он вчера. — «Если понадобится, я выпущу ему кишки».

Сейчас он не был так уверен в этом. Он как-то меланхолично, рассеянно слушал слова Фенрира о нападении вчера ночью и о том, что, возможно, им придется усилить охрану. Что сегодняшняя трансформация пройдет в лагере — никаких выездных испытаний не будет. Все это время он не сводил взгляда с Дирка — его лицо было хмурым и понурым, но он молчал. Рой не знал, виновата в этом его удача, тупость Дирка или какая-то другая причина, которая заставит его заплатить за чужое молчание много, много позже.

— Почему вы уверены, что это не может быть кто-то из лагеря? Из этих, — Рой прямо-таки ощутил, как его обжег взгляд Васила, который стоял на уровне выше.

— Потому, что ни один член стаи не может причинить вреда другому. Ты же сам кричал об этом после происшествия в лесу, — услышал он чей-то голос, который сочился ядом. Только потом он понял, что это был его, Роя, голос, что это он сам умел так насмешливо говорить.

Оставалось еще кое-что. Финальный штрих. Он сосредоточился, припоминая слова Васила, что он сказал после смерти Денниса: «Так бывает с теми, кто переходит мне дорогу, Барк. В конце концов, они теряют все, так что советую остановиться».

Поднимаясь наверх, он намеренно прошел мимо Васила, и проговорил тихо, так, чтобы было слышно только ему:

— А так бывает с теми, кто переходит дорогу мне.

Ну вот и все.