Still Delicate - Ещё нежнее (гет)

— Мне нужен щенок, — задыхаюсь я, вбежав в магазин во время обеденного перерыва. Маггловский зоомагазин полон людей, совершающих свои последние предрождественские покупки. Женщина передо мной купила красно-белое пальто, которое, как я понимаю, предназначено для ее миниатюрной собачки. Почему люди чувствуют необходимость покупать подарки своим домашним любимцам?

— Привет! Добро пожаловать в «Лучезарный питомник»! С Рождеством, чем я могу вам помочь? — очень веселый парень добродушно усмехается мне из-за стойки. Мне все равно, что сейчас канун Рождества, я готова устроить ему мучительную смерть. На нем шляпа Санты, и это именно то, что мне требуется в «Лучезарном питомнике».

— Мне нужен щенок! — сердито повторяю я.

— Конечно же! Но прежде чем вы примете решение о том, какого щенка вы хотите купить, я обязан, как сотрудник «Лучезарного питомника» и как любитель собак, — подмигивает он мне, — сообщить вам, что щенки они не только на Рождество, а на всю жизнь. Это огромная ответственность. Они требуют постоянного ухода — это все равно, что завести ребенка! — о да, именно это-то мне и нужно.

— Верно…

— Вы уверены, что готовы взвалить на себя эту ношу?

— Да, уверена! — рычу я.

— Хорошо, — с радостным воодушевлением, он хлопает в ладоши. — У нас представлен обширный выбор пород — лабрадор, золотистый ретривер, эльзасец…

— Маленький, — перебиваю я его, — мне нужен очень маленький щенок, который сильно не вырастет и который, предпочтительно, сдохнет в течение ближайших нескольких недель. Скажите, какая у вас самая маленькая и самая больная собака?

Человек, имя которого «Привет, я Джастин, и я здесь, чтобы вам помочь!» смотрит на меня так, словно я только что сбила его мать на грузовике.

— Простите? — заикается он. — Вы хотите умирающую собаку?

— Нет, — шиплю я, чтобы он только не расплакался, ведь его нижняя губа уже дрожит. — Мне просто нужна маленькая собака, ладно?

Он все еще с подозрением разглядывает меня. Похоже, думает, что я какая-то ненавистница собак. Я не ненавижу собак. У меня была собака, и я любила его. Я просто не хочу воспитывать собаку и пятилетнего сына в маленькой и грязной квартире.

— Видите ли, Джастин, — подгоняю я его, — я тороплюсь. Мне нужна маленькая собака, ладно? Вы сможете мне помочь?

Все еще настороженно косясь на меня, Джастин продолжает пояснять отличия той или иной породы. Мне уже надо быть через пятнадцать минут в больнице, поэтому я поторапливаю его и практически не слушаю лекцию о том, что собаке нужны любовь и общение, и что с ними нужно ежедневно гулять, а еще их регулярно надо кормить и дальше в том же духе.

— Да, мне все это известно, — уверяю я его. — Могу я просто посмотреть на щенков, пожалуйста?

Джастин выводит меня к уличным вольерам, где они держат собак. Все поделено на секции по породам, а в саду копошатся в траве маленькие щенята. На самом деле они весьма милые. И маленькие.

— Это Кавалер-кинг-чарльз-спаниели, — поясняет Джастин, — очень милые собаки, и они не вырастают большими, и цена на них всего лишь 250 фунтов.

Я сбиваюсь с шага и смотрю на Джастина, который и сам выглядит, как щенок со своими длинными волосами, падающими на лицо, словно уши.

— 250 фунтов? — восклицаю я.

— Это щенки с родословной, — говорит он мне, словно подразумевает, что если я хочу найти что-то подешевле, то мне стоит обратиться в центр спасения животных…

Он смотрит на меня так, словно я нищая. Я бедная, но все равно не хочу, чтобы люди на меня смотрели так. Словно я не достойна породистых собак, и все, чего я заслуживаю — это какую-то потрепанную жизнью дворнягу из приюта. Тем не менее я не готова отдать 250 фунтов за чертову собаку.

— А у вас есть что-нибудь подешевле? — спрашиваю я.

— У нас все собаки породистые и с родословной, — напыщенно отвечает мне Джастин.

Даже здесь приходится сталкиваться с чистокровными заморочками. Если бы я хотела чистокровную собаку, я бы взяла себе Драко Малфоя. Я ухожу из «Лучезарного питомника» без собаки, и несусь со всех ног в Мунго, делая зарубку в памяти, что надо непременно записаться на занятия по аппарации, как только появится свободное время. К тому моменту, как я добираюсь до работы, обеденный перерыв закончился вот уже минут как с десять, и, к сожалению, целительница Сатана стоит перед стойкой администратора. Несмотря на то, что она фактически не моя начальница, она не упускает возможности ткнуть меня носом в мои косяки.

— Уизли! Ты должна была вернуться пятнадцать минут назад, — рычит она мне.

— На самом деле, десять, — поправляю я ее. И зачем я только рот открыла? Почему я отвечаю на риторические вопросы?

— Не думаю, что целитель Уортон станет терпеть твою вопиющую наглость, — тихо говорит она, — а судя по твоему виду, тебе нужна эта работа, — она окидывает меня взглядом: от влажных густых волос до кончиков изношенных черных туфель, которые потерты и выглядят просто ужасно. — Поэтому на твоем месте, я бы держала рот на замке, — она резко разворачивается, едва не задев меня волосами по лицу, и уходит по коридору.

— Нам так жаль, Роза! — кричит Линда, когда я сажусь за стол: — Мы пытались ее отвлечь, но ей было срочно необходимо найти карту…

— Все хорошо, Линда, — отвечаю я ей, — правда.

У меня такое ощущение, что мой рост составляет дюймов десять не больше. Или что я снова на первом курсе, а профессор Чанг отругала меня за то, что я превратила спичку в зубочистку вместо иголки. Мне еще никогда так сильно не хотелось, чтобы эта проклятая Сатана упала, разбив себе лицо. И, возможно, было бы чудесно, если бы через нее споткнулась Дэйзи.

Линда намекает на историю со Скорпиусом, но я вас заверяю, она сейчас очень рискует, затрагивая весьма щекотливую тему. Полагаю, Хейзел и Глэдис рассказали ей подробности, пока я ходила за покупками. Я рада этому, потому что мне бы не хотелось разрушать сказку, придуманную ею. Это было бы так же печально, как и в тот момент, когда я рассказала обо всем Эйдану.

— Где, черт возьми, я могу купить собаку? — жалуюсь я. — Приют животных уже закрыт и у меня нет 250 маггловских фунтов. И как только мне пришло в голову пообещать ему чертову собаку?

— Я как-то купила собаку для Нашего Лиама пару лет назад, — сообщает мне Линда. — Он обожал ее первые несколько недель, а потом устал от нее! Тебе лучше не дарить ему собаку!

Этот вариант не для меня. Не могу же я сначала пообещать собаку Эйдану, а потом сказать, что это Санта виноват в том, что он ее не получит. Даже целитель Кеннеди не может сегодня приободрить меня, хотя я вместе с остальными девочками пялюсь на его задницу, когда он проходит мимо. Я даже с нетерпением жду окончания рабочего дня, потому что мне нужно еще забрать Эйдана из дома Скорпиуса в семь, а еще мне предстоит встреча с коровой. Оказывается, что именно этот сочельник выигрывает приз в номинации «Самый худший сочельник в жизни», учитывая и тот, в который я рассказала родителям о своей беременности.

— Извините, — говорит голос, — меня укусил эрклинг, когда я был в Германии на прошлой недели, и место укуса начало напухать…

— Вам надо пройти в Травмы, нанесенные живыми существами, второй этаж, — скучающим тоном отвечаю я. Я знаю название отделений этой больницы, как свои пять пальцев, и со временем это становится утомительным.

— Верно, спасибо… Роза?!

Я поднимаю голову на звук своего имени, чтобы увидеть весьма знакомого светловолосого мужчину, которого я не видела пару лет, а может и больше.

— Лоркан?

— Э…нет, Лисандр, вообще-то.

Иметь брата-близнеца, должно быть, весьма утомительно, особенно, когда люди зовут тебя именем твоего брата. Но еще более неприятно в брате-близнеце — когда он крадет твою девушку, как это произошло в случае с Лорканом и Лисандром Скамандерами и моей кузиной Лили Поттер. Последнее, что я слышала о нем было о его путешествии по Европе в поисках странных и волшебных существ, в то время, как Лоркан учился на магозоолога, как его родители.

— Ох, прости, Лисандр, — слабо улыбаюсь я. — Как дела?

— Хорошо, на прошлой неделе меня правда укусил эрклинг, — повторяет он. — Ты знала, что эрклинги… — на этом месте я перестаю слушать. Я и позабыла, насколько тяжело выслушивать близнецов Скамандер. — … и вот так я с ним и столкнулся! А как Эйдан?

— С Эйданом все хорошо, — говорю я ему, — если не брать в расчет, что завтра утром он будет весьма расстроен, потому что я пообещала ему собаку, но так и не смогла ее купить, — лицо Лисандра светлеет при упоминании животного, пусть и не волшебного.

— У моей шишуги как раз есть малыши! — взволновано говорит он. — Всего три недели от роду! И я могу отдать тебе одного, если хочешь!

— Шишуги? Маленькие Джек-Рассел-терьеры с раздвоенными хвостиками? — спрашиваю я. Мне кажется, что я помню, как в свое время узнала о них из «Ухода за магическими существами». Полагаю, у нищих нет права выбора. — Лисандр, это было бы замечательно! Как думаешь, сможешь подвезти его ко мне домой около шести?

Я записываю свой адрес и отдаю его Лисандру, и он отправляется на второй этаж, чтобы проверить укус эрклинга. Да благословит Бог эрклинга и Лисандра Скамандера! Я могу понять, почему Лили изменила Лоркану с ним. В какой-то мере.

* * *

В половину шестого Лисандр появляется с шишугой, пока я мысленно готовлюсь забрать сына от Скорпиуса. На этот раз я не брею ноги. Судя по всему, мне больше вообще никогда не придется брить ноги. Я буду старой женщиной с волосатыми ногами, живущей в крошечной квартирке со старой шишугой, когда сын вырастет и заживет своей жизнью. Он станет министром магии, а в Ежедневном Пророке выйдет статья о сумасшедшей матери с волосатыми ногами министра Уизли.

— Ее зовут Оливия, — говорит мне Лисандр, передавая маленькую шишугу. Должна признать, что она очень милая и теперь она целиком и полностью моя. Но кто в здравом уме додумается назвать шишугу «Оливией»? Это так же ненормально, как и то, что Эйдан назвал свой любимый квоффл «Бобом». Никогда этого не понимала. А ведь он никуда не ходит без Боба. Даже спать укладывает рядом с собой.

— Здорово, Лисандр, я честное слово не знаю, как благодарить тебя за это, — говорю я, не зная, должна ли заплатить ему галлеон за Оливию. Я опускаю ее на землю, и она счастливо носится вокруг, лая и радостно все обнюхивая. Она чем-то напоминает мне моего старого пса Мягколапа, если не учитывать, что у него не было раздвоенного хвоста, да и размером он был гораздо больше.

— Никаких проблем, рад, что смог помочь! — отвечает мне Лисандр. — Она уже достаточно воспитана, поэтому даст понять, когда ей надо будет погулять и все такое. А еще она не против оставаться в одиночестве. И… как там Лили?

Я немного удивлена внезапной смене темы. Лисандр не смотрит мне в глаза, словно пытается показать, что этот вопрос не так уж для него и важен. Я помню, что Лили стала близка с ним на шестом курсе, хотя Лоркан до последнего не догадывался об этом. На самом деле никто не знал, кроме меня, и то, только потому, что Лили было жизненно необходимо с кем-то поделиться.

— У нее все великолепно, — говорю я ему. — Работает в министерстве. А вы продолжаете общаться?

— Нет, — говорит он, — больше нет. Верно, мне пора уже идти. Счастливого Рождества!

— Тебе того же, — кричу я ему, когда он выходит из квартиры. Остаемся только мы с Оливией. Она смотрит на меня и радостно виляет хвостиками, словно ожидает, что я тут же начну с ней играть.

— Олли, тебе надо будет сегодня вечером очень тихо себя вести, — говорю я ей, — потому что ты подарок для Эйдана, а если он услышит, как ты лаешь, то это испортит сюрприз, — она, не отрываясь, смотрит на меня, явно не понимая, что я ей сказала. И с чего бы ей меня понимать? Она же собака. — Мне пора забирать Эйдана. Так что ты… просто побудь здесь, — она продолжает радостно вилять хвостами. Я беру сумочку и направляюсь к двери, и понимаю, что Олли увязалась за мной. — Нет, ты должна остаться здесь, — говорю я ей. Еще больше бессмысленного виляния хвостами. — Я не могу тебя взять с собой… если только…

Спустя две минуты я сбегаю вниз по лестнице и отчаянно стучусь в дверь миссис МакГиннес. Она живет на втором этаже, и она единственная маггла в мире, которая не обратит внимания на то, что у этой «собаки» раздвоенный хвост.

— Привет, милая Роза, — восклицает она, открыв дверь.

— Здравствуйте, миссис МакГиннес, счастливого Рождества…

— Оу, я ненавижу Рождество, — говорит она, — ничего веселого в нем нет! Ты знала, что мой муж как раз умер на Рождество 1998 года? — я это знала, поэтому совершенно не могу понять, какого черта мне пришло в голову пожелать ей «счастливого Рождества». — И доктор говорит, что моя глаукома тоже прогрессирует. Весьма вероятно, что в следующем году я уже не смогу рассмотреть ничего!

— Ох, это ужасно…

— Моя сестра умерла от аневризмы пару недель назад, ты знала об этом?

— Э-э, нет, не слышала. Мне очень жаль…

— Подобное может случиться с каждым из нас! У тебя может быть аневризма, и ты не узнаешь об этом, пока однажды не упадешь замертво в супермаркете! — с миссис МакГиннес всегда весело общаться.

— Да, это ужасно, — говорю я и выдерживаю паузу, чтобы не показаться бесчувственной. — Ох, я еще должна успеть выполнить одно дело, и хотела узнать, не могли бы вы присмотреть за моим щенком пару часов?

Она опускает взгляд на Олли, которая сидит рядом на поводке, а затем улыбается беззубой улыбкой:

— Ох, я была бы только рада! С тех пор, как умерла Мэри, мне было ужасно одиноко… — мне стоит поторопиться уйти до того, как она примется рассказывать о своей соседке Мэри, которая умерла пару лет назад.

* * *

Скорпиус живет в квартире вдвое больше моей. Мне не обидно за это, потому что некоторое время мы с Эйданом тоже здесь жили. Его отец дал ему денег на нее. Мои родители тоже предложили скинуться, но я не хотела жить за их счет до конца своей жизни. Я съехала отсюда после ссоры. Уже и не помню, по какому поводу она была, если честно, я вообще не помню большинство поводов для ссор, что у нас со Скорпиусом вечно случались. Да и их было слишком много, чтобы запоминать.

Добравшись до четвертого этажа, я чувствую, что выдохлась. А мне понадобится каждая кроха выдержки, чтобы не утратить контроль над собой и не сжечь ко всем чертям это место. И я даже начинаю думать, что вполне способна на это. Я подхожу к двери с надписью «Малфой», делаю пару глубоких вдохов и только потом стучу.

К счастью, Скорпиус открывает дверь.

— О, привет, уже семь? — спрашивает он, отступая в сторону, чтобы пропустить меня. Я оглядываюсь, но нет никаких признаков… или запаха… коровы. Может быть, она в поле.

— На самом деле, сейчас уже четверть восьмого, — сообщаю я ему. Мой весьма оптимистичный разговор с миссис МакГиннес заставил меня опоздать. Я следую за Скорпиусом на кухню, где Эйдан сидит за столом и размазывает еду по тарелке. Половина на его футболке, вторая половина — на лице. — А где хозяйка? — не могу я не спросить.

— Только что ушла в магазин, — отвечает Скорпиус, — у нас закончилось молоко.

Он что, не мог просто подоить ее?

— Эйдан, иди собери свои вещи, — говорю я ему, потому что вовсе не похоже, что он собирается съесть еще хотя бы кусочек. Он убегает в спальню напротив, а я принимаюсь за уборку беспорядка, что он оставил после себя, потому что это избавит меня от необходимости продолжать разговор. Боюсь, что если я начну говорить, Скорпиус в итоге окажется бесформенной кровавой кучей размазан по полу.

— Ты же знаешь, тебе вовсе не обязательно убирать, — говорит он мне.

— Ты приготовил свою половину подарков? — спрашиваю я. — Я могу их сейчас забрать с собой.

— Ага, сейчас принесу их, — отвечает он. Такое ощущение, что я разговариваю с совершенно незнакомым человеком. Он возвращается с большой черной сумкой, полной подарков для Эйдана от Санты, и я складываю их все в свою маленькую бисерную сумочку, которую позаимствовала у мамы. Это как сумка у Мэри Поппинс: в нее можно положить что угодно.

— Он думает, что получит собаку, — говорит мне Скорпиус.

— Получит, — коротко отвечаю я.

— У тебя есть собака?

— А у тебя жена, — похоже, мне плохо удается скрывать свои чувства.

— Так и знал, что ты плохо восприняла это! — торжествующе произносит Скорпиус. — Я так и знал!

— А чего ты, черт возьми, ожидал? — выплевываю я. — Ты укатываешь в Америку, женишься там на первой попавшейся женщине, а я по приезду должна тебе устроить чертов парад? — я пыталась не сорваться на крик, чтобы Эйдан ничего не услышал, но иногда это просто невозможно. Скорпиус прикрывает дверь, отделяющую кухню от прихожей, так что у Эйдана нет ни малейшего шанса услышать наш разговор.

— И что не так? — спрашивает он. — Ты просто неспособна порадоваться чужому счастью!

— Нет, меня бесит то, насколько ты чертов эгоист! — кричу я. — Ты доводишь меня до бешенства!

— Это я эгоист?

Я бросаю кастрюлю, которую держу в руках, и смотрю на него.

— Ты знаешь, сколько свиданий у меня было с тех пор, как родился Эйдан? — он пожимает плечами. — А я тебе скажу — ни одного. Ни одного. А знаешь почему? — он снова пожимает плечами. — Да потому, что каждую чертову секунду я провожу, заботясь о твоем сыне. Каждое решение, которое я принимаю — ради него. И если даже я захочу с кем-то пойти на свидание, то первое, что я сделаю — это поговорю с Эйданом, и если он не захочет, чтобы я встречалась с этим человеком, я не стану. Но ты, похоже, думаешь, что это в норме вещей — взять и жениться на первой встречной, даже не подумав о том, как Эйдан может к этому отнестись? А потом ты говоришь мне, чтобы я все ему объяснила?

— Она не первая встречная, Роза, — начинает объяснять он, — я знаком с ней с тех пор…

— МЕНЯ ЭТО НЕ ВОЛНУЕТ! — кричу я. — Мне все равно! Все дело в том, что ты слишком эгоистичен, чтобы быть отцом.

— Не говори ерунды, — огрызается он, — я делаю все возможное для этого ребенка, и тебе об этом хорошо известно! И знаешь, я не единственный, кто принимает глупые решения.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я агрессивно.

— Ты знаешь, что это значит, — шипит он мне в ответ. Не могу поверить, что он бросает это мне в лицо. У меня нет и шанса, чтобы сказать что-то в ответ, так как дверь кухни открывается. Я оборачиваюсь, ожидая увидеть Эйдана, но вместо него вижу женщину. Ту самую женщину, о которой мы только что спорили. Корову Дэйзи.

— Вы, должно быть, Роза! — улыбается она. — Я много о вас слышала, приятно с вами познакомиться. Я Дэйзи.

Я все еще внутренне киплю от гнева, поэтому просто быстро пожимаю ее ладонь. Не могу не отметить ее возраст. Она не старая, но определенно старше Скорпиуса. Она выше меня, а это о чем-то, да говорит, потому что я тоже достаточно высокая. Но она, кажется, спокойнее переносит свой высокий рост, чем я. И она худее меня, но опять же у нее еще не было детей. У нее прямые волосы цвета темный блонд. И она, должно быть, опоила его. А у меня нет на это времени, ведь даже бритье ног я считаю чудом.

— Э-э, привет, — отвечаю я. — Рада познакомиться.

Она явно сомневается в искренности этого утверждения. Мне очень хочется спросить, сколько же ей лет, но я не хочу показаться грубой. На самом деле я хочу быть грубой, но не собираюсь этого делать, потому что мама воспитывала меня не так.

— Поздравляю, — добавляю я, потому что на кухне слишком тихо. Скорпиус удивленно вскидывает бровь.

— Ох, спасибо, — говорит она, но выглядит чуть смущенной, — вы знаете, я не из тех девушек, которые выходят замуж в Лас-Вегасе. Просто Скорпиус оказался таким романтиком, — теперь настает моя очередь поднять брови. Скорпиус самый неромантичный человек в мире. Но потом я понимаю — это она сейчас сказала с сарказмом. У меня вырывается смешок, прежде чем я успеваю взять себя в руки.

Она заставила меня рассмеяться. Убейте меня немедленно. Она улыбается мне, поэтому я быстро отворачиваюсь и снова хмурюсь.

Эйдан возвращается на кухню с рюкзаком на спине и квоффлом Бобом под мышкой.

— Ладно, нам пора уже идти, — говорю я, не в силах больше терпеть неловкость, — попрощайся с папой, Эйдан.

Эйдан обнимает и целует Скорпиуса, а затем из вежливости обнимает Дэйзи. Мне бы хотелось, чтобы он этого не делал.

— Ты придешь завтра утром, папа? — спрашивает Эйдан. — Потому что я бы хотел показать тебе, какие подарки принес мне Санта, до того, как мы отправимся к бабушке Молли.

— Да, приятель, непременно, — говорит ему Скорпиус. — Мы точно будем.

Мы. Боже сохрани, он будет ждать приглашения. Скорпиус появляется каждое рождественское утро, но обычно, он не берет с собой своих коров. Но я надеюсь, что эта корова останется дома.

Эйдан не может усидеть на месте, когда мы возвращаемся домой. И у меня закрадывается подозрение, не скормил ли Скорпиус ему мешок сахара.

— Практически Рождество! — вопит он, заставляя старика-соседа постучать в стенку. — Осталось только поспать! Мама, ты, правда, думаешь, что я получу щенка?

— Не знаю, а ты был хорошим мальчиком? — спрашиваю я. Он выглядит встревоженным. Наверняка вспоминает, как они с Ремусом «случайно» разлили шоколадное мороженое по всему прилавку в магазине Виктуар. Или когда они с Ремусом «случайно» заперли Дори в шкафу, потому что она хотела поиграть с ними. Или тот раз, когда они взяли «случайно» трость дедушки Артура и зонтик бабушки Молли, устроили шуточную дуэль и разбили старинные часы в Норе. — Уверена, Санта сможет простить тебя, — уверяю я его.

— Он дарит игрушки таким людям, как Тони Райан в моем классе, а он тот еще засранец, — говорит Эйдан.

— Извини, кто? Где ты услышал это слово? — сердито спрашиваю я. — Если вновь услышу его от тебя, я вымою тебе рот с мылом, и не будет никакого Санты! — о, Господи, я сейчас как моя мама. И как бабушка. — Эйдан Уизли, где ты услышал это слово?

— Я узнал его по телевизору, — пожимает он плечами. Всегда знала, что купить телевизор было плохой идеей.

— Это очень грубое слово, Эйдан, не произноси его больше, — предупреждаю я. — Если бы твоя бабушка Гермиона услышала, как ты произнес это слово, она бы задала тебе взбучку! — я никогда не понимала смысла «задала взбучку» или же «открутила уши», но все равно я их использую. Когда я спросила маму об этом, она сказала, что тоже ничего не понимала, просто слышала их от родителей. — А если бы дедушка Рон услышал тебя… — я замолкаю. Если бы папа услышал его, он бы посмеялся. — Просто не говори больше это нехорошее слово.

— Хорошо, расслабься, мама, — он больше не будет так близко общаться с Джеймсом Поттером.

Когда я, наконец, уложила Эйдана спать, я сбегаю по лестнице вниз, чтобы забрать Олли у миссис МакГиннес, которая, похоже, смотрела документальный фильм о полиомиелите.

— У моей кузины был полиомиелит, знаешь, — говорит она, — и она больше не может ничего делать левой рукой…

Я складываю подарки Эйдана на диван у елки, как делаю это каждый год. Скорпиус купил ему тренировочную палочку, маленькую метлу, новую майку с Пушками Пэддл (он смирился с тем, что Эйдан не будет болеть за Уимборнских Ос), набор мячей для квиддича, включающий снитч, который не отлетал дальше, чем на десять метров, и горячую новинку, только что выпущенную Нимбусом на рынок — перчатки для вратарей. Я же выбрала для Эйдана книги «Сказки барда Бидля» и «Книгу заклинаний для юных волшебников». А еще я подарю ему Олли. Так же я подготовила новый комплект пижамы с Пушками Пэддл и еще кое-какую одежду. Я подарила Эйдану те подарки, которые принесут ему пользу, Скорпиус же те, которые сам захотел. Если не считать Олли. Тем не менее, Эйдан просто поблагодарит за это Санту.

Наконец, глубоко за полночь, я забираюсь в кровать, зная, что мне повезет, если удастся поспать хотя бы часов шесть. Я беру Олли с собой, и она засыпает на полу у моей кровати. Я не могу перестать думать о Скорпиусе и Дэйзи. Я ненавижу ее, но, в то же время, заинтригована. Она высокая, саркастичная, немногословная, но с легкостью можно угадать, что происходит в ее голове, пусть она и ничего не говорит. Она — это я. Лучшая версия меня.