На страницах пыльных книг (гет)

Гидеон оказался в королевском дворце впервые, когда ему было десять. У него не было семьи, только старый ворчливый кузнец, подобравший его на улице еще мальчишкой. Он-то и привел Гидеона с собой, когда узнал, что дворцовая кузница стоит без дела. В десять мальчишка уже кое-что умел, но до взрослой работы его пока не допускали, и Гидеон каждый раз обижался на старика, когда тот прогонял его из кузни.

Тогда-то в десять лет Гидеон впервые увидел принцессу Фобос, о которой в городе так много судачили. Это сейчас Гидеон понимал, какая она тогда была девчонка, а тогда она казалась ему невероятно взрослой и непозволительно красивой с этими струящимися плавленым золотом волосами и пронзительными изумрудно-серыми глазами. И даже тогда, семь лет назад, Гидеон заметил, как несуразно она выглядит на огромном каменном троне-изваянии. Маленькая и такая хрупкая, что, кажется, прикоснись, разлетится на тысячи осколков, она смотрелась совсем ребенком, случайно забравшимся на скалу. Гидеону тогда показалось, что он влюбился, потому что острый как лезвие меча взгляд проникал насквозь, заглядывал в самую душу. Фобос смотрела сверху вниз и кривила в улыбке губы, и Гидеон вспыхнул, но не смог отвернуться, так и продолжал смотреть в полные насмешки и высокомерного презрения сверкающие глаза.

Любовь смыло холодной волной спустя год, когда его за шкирку поймал ехидный лорд-змей. Гидеон как всегда в свободное время шнырял поблизости от принцессы в надежде, что она обратит на него внимание, и был застигнут врасплох проходящим мимо Седриком. Змей скалился и медленно наступал, а Гидеон и не думал бежать, он гордо встречал усмешку и пытался отвечать тем же. Выходило чертовски паршиво, коленки подгибались, мальчишка как наяву увидел разинутую пасть огромной змеи и сильный массивный хвост, хватающий его за щиколотки. Видение прервалось шипящим смехом лорда и недовольным цыканьем принцессы. Гидеон открыл глаза и заметил, что пол под ним просел, а стоящие по обе стороны коридора стальные доспехи ощерились копьями. Мальчишка удивленно посмотрел сначала на ухмыляющегося Седрика, а затем на отчего-то довольную принцессу, но так и не смог понять, зачем было пугать его магией.

— Это твоя магия, — словно прочитав его мысли, возразила Фобос.

Гидеон замер, раскрыв рот, и замотал головой из стороны в сторону. Принцесса громко фыркнула, а змей оглянулся на нее, подошел ближе, слегка поклонившись, и встал от нее по правую руку.

— В смысле, моя магия? — только и смог переспросить Гидеон.

Седрик расхохотался, и принцесса ткнула его локтем в бок. Змей тут же успокоился, воззрился на нее взглядом, полным обожания и раскаяния, глаза Фобос потеплели, и она улыбнулась едва заметно. Принцесса перевела взгляд на Гидеона, неожиданно подмигнула ему и попросила сделать все, как было. Гидеон растерялся, покраснел и буркнул себе под нос, что ни за что не управится. Но послушно зажмурился и представил, как пол выравнивается, а доспехи встают на место.

— Ну вот, а говорил, не можешь, — послышался мягкий, переливчатый смех принцессы.

Гидеон распахнул глаза и ахнул — все действительно стало совершенно так, как было раньше, разве что один из железных рыцарей держал копье чуть выше, чем остальные. Но ни принцесса, ни змей этого, кажется, не заметили, и Гидеон выдохнул. Когда он вновь глянул на злополучного рыцаря, тот стоял, держа копье как все, словно по линейке выровняли.

— Учиться будешь? — серьезно спросила Фобос, когда мальчишка перестал вертеть головой.

— А возьмете? — черные глаза Гидеона засверкали, он сделал шаг вперед и подпрыгнул. — Буду! Только из кузницы не уйду, и не просите.

— Да кто же тебя оттуда прогоняет, — хохотнул Седрик, — времени свободного, я вижу, у тебя много, вот и будешь приходить в библиотеку, как освободишься.

— Хорошо!

Гидеон поклонился, поймал на себе смешливый взгляд принцессы Фобос и бросился наутек. Только за углом почему-то решил остановиться и подглядеть, куда теперь пойдут принцесса и лорд-змей. Мальчишка выглянул и задохнулся от нахлынувших на него чужих эмоций. Его затопила волна всепоглощающей нежности, преданности, обожания и затаенной, похороненной глубоко в душе безумной любви. Гидеон как будто сейчас смотрел на принцессу чужими глазами, видел приподнятые в легкой улыбке уголки губ, видел-чувствовал холодные пальцы на плотной ткани рукава и биение своего-чужого сердца, грозившего вот-вот, кажется, разорвать в клочья грудную клетку. Мальчишка шумно выдохнул, и волна чужих эмоций схлынула, оставляя его стоять ошарашенного, сбитого с толку. Седрик смотрел на него пронзительно, прожигал взглядом льдистых глаз и хмурился.

Гидеон сглотнул, развернулся и рванул прочь, куда угодно, лишь бы подальше от безумно влюбленного змея. Позже старик-кузнец объяснил ему, что знал про магические способности и именно поэтому пришел во дворец, мол, Гидеону нужно учиться. Только вот пробуждать собственные силы мальчишка не желал, и принцессе пришлось прибегнуть к такому несколько радикальному методу. Еще учитель рассказал ему, что девять лет назад, когда Гидеону было два, а предыдущая королева только скончалась, он едва не умер, потеряв связь с магией Меридиана. В отличие от принцессы, питающей планету, Гидеон черпал из нее силы, то есть напрямую зависел от правителя и количества магической силы, которую тот вкладывал в Меридиан.

Гидеон проникся уважением, еще большим, чем до этого, и принялся учиться так усердно, как только мог. Его влюбленность испарилась в тот момент, когда он почувствовал все то, что испытывал к принцессе Седрик. Он просто понял, что не выдержит такого соперничества, а еще понял, что принцесса, пусть и скрывает от самой себя, тоже влюблена в Седрика. Не так, как змей, ее чувства были гораздо слабее, только зарождались, но они были, и Гидеон, стойко вытерпев боль от впервые разбившегося сердца (он даже почти не плакал), отступил. Он много думал и понял, наконец, что испытывает к принцессе совсем другие чувства. Она была для него наставницей, старшей сестрой, которой у него никогда не было, важной частью его семьи, в которую, несмотря ни на что, незаметно вошел и ехидный лорд-змей.

— Гидеон! — лорд Эрмей хлопнул его по плечу, выводя из воспоминаний.

Гидеон поморщился: разговаривать со склочным лордом совершенно не хотелось. Он не сбавил шагу и направился вперед, посмотреть и определить место предстоящей казни. Принцесса не сказала, кто именно будет заниматься приготовлениями, наоборот, она как будто поручила это им обоим, но это совершенно не означало, что Гидеон вдруг подружится с Эрмеем. Старик тем не менее не отставал, шел рядом, но больше ничего не говорил. Он так и таскался целый день за Гидеоном, так что в конце концов парень не выдержал, резко развернулся и встретился с сияющей улыбкой Эрмея.

— Да что вам от меня нужно? — у Гидеона уже дергался глаз, а рот сам собой вырисовывал страшную гримасу отвращения.

— В общем-то ничего особенного, — Эрмей сиял, как начищенный пятак.

То ли так рад был, что Гидеон наконец обратил на него внимание, то ли сам по себе такой раздражающий, но не понравился лорд парню с первого взгляда. Все время шутил, доставал и без того обессиленную принцессу ежемесячными посещениями и улыбался так, словно давно и прочно сошел с ума. Эмоций как назло Гидеон от него не чувствовал, поэтому не мог определить настоящие намерения старого лорда. Это раздражало, потому что с одиннадцати лет парень привык знать, как настроен его собеседник.

Эрмей завел его в какую-то отдаленную нишу, приобнял за плечо, не переставая широко улыбаться, и огляделся на наличие слежки. Гидеон на всякий случай тоже осмотрелся, не понимая, что такого секретного хочет от него лорд и почему в таком случае он не вызвал его на приватную беседу в кабинет. Эрмей тем временем убедился, что никто на них не смотрит, провел по стене ладонью и нажал на один из сотни совершенно одинаковых кирпичей. Часть стены отъехала в сторону, открывая перед ними узкий темный проход, и тут же захлопнулась, стоило новоявленным сообщникам войти внутрь. Гидеон уже понял, что ничего хорошего ждать не следует, но все равно пошел следом за Эрмеем из чистого упрямства. А еще ему совсем немного была интересна не столько причина предстоящего разговора, сколько наличие подобных тайных ходов в замке, который он, казалось, успел достаточно хорошо изучить.

Узкий коридор, в котором приходилось порой пригибаться или обходить вековую на вид паутину, закончился массивной деревянной дверью, за которой пряталась круглая комната с еще несколькими дверьми. Комната освещалась хорошо, и было видно, что помещение достаточно старое, потому что кое-где камни потрескались и обвалились, открывая искрящиеся природной магией расщелины. Двери, наоборот, казались абсолютно новыми, на них не было ни единой царапины, вместо того они светились рунами и странными узорами-надписями, которые Гидеон не мог прочитать.

Эрмей, усмехающийся за его спиной, приложил ладонь к одной из рун, и всю цепь рисунков охватил недолгий (всего на мгновение) ослепляющий свет. Когда Гидеон открыл глаза, не было ни странного округлого помещения, ни бесчисленных дверей, ни замысловатых надписей. Он очутился в комнатке с пылающим жаром камином и несколькими креслами. Окон не было, зато по стенам были расставлены книжные стеллажи высотой до потолка, уходящего, кажется, далеко вверх, откуда на Гидеона рожицами-закорючками смотрели неведомые свитки и потрепанные временем книги.

— Да ты садись, потом насмотришься, — раздался в тишине хриплый голос Эрмея.

Сам лорд уже сидел в одном из кресел перед маленьким круглым столиком и пристально высматривал что-то в большом непрозрачном шаре. Сам шар как будто висел в воздухе в паре сантиметров над поверхностью стола и искрился разноцветными ниточками-паутинками магии. Гидеон в один шаг приблизился, упал в соседнее кресло и тоже зачем-то уставился в мутный бок шара. Не увидев ничего интересного, он посмотрел на Эрмея и поймал его насмешливый взгляд. Нахмурившись, Гидеон откинулся на спинку кресла, задрал голову наверх и сидел так несколько минут, пока в глаза ему не бросилось красивое зеленоватое свечение. Парень смотрел на него довольно долго, но свечение не исчезало, оно наоборот казалось все ярче и ближе. Моргнув, Гидеон увидел наверху лишь темноту и больше ничего и решил, наконец, поинтересоваться, зачем Эрмей его сюда притащил.

— Да зазнакомиться с тобой поближе хотел, — захохотал лорд, — ты способный парень, принцесса тебя привечает, даром что силу свою не развиваешь.

— Причем здесь моя сила? — Гидеон так удивился, что совсем забыл, как назойливый старик ему не нравился.

— Да вот, — Эрмей повел рукой, — ты чего там в пустоте рассматривал?

Гидеону показалось, что лорд намеренно сменил тему, и он огрызнулся, совсем растеряв свою невозмутимость, которой так в тайне ото всех гордился.

— А то вы сами не видите!? — он задрал голову наверх и снова увидел яркое сияние.

Эрмей проследил за его взглядом, прищурился, словно в самом деле ничего не видел, и укоризненно посмотрел на Гидеона.

— Вот волшебники пошли, — пробурчал он себе под нос, — думает, если сам видит, то и другие обязательно тоже.

А свечение тем временем все приближалось. Гидеону даже показалось, что это луна так быстро падает с неба, но он одернул себя, напомнив, что все еще находится где-то в замке. По крайней мере он очень на это рассчитывал. Кузнец прищурился, разглядывая странные очертания, приобретающие все более уловимую форму странной семиконечной звезды, чем-то отдаленно напоминающей обычную елку. Эрмей шумно выдохнул, теперь тоже заметив неладное, но Гидеон не обратил на него внимания и продолжил разглядывать подплывающую к нему вещицу. Зеленая светящаяся звезда приковывала взгляд, и Гидеон никак не мог заставить себя отвернуться. Он подставил ладони, и звезда опустилась в его руки, тут же обжигая их нестерпимым жаром, охватывающим все тело целиком.

Гидеон не заметил, как появившаяся принцесса выхватила звезду, вспыхнувшую изумрудным пламенем, из его рук и как спрятала ее в холщевый мешочек, который в свою очередь перекочевал в руки вездесущего Седрика. Перед его глазами мелькали странные картинки, цветные всполохи собирались в единый пестрый комок, пульсирующий у него на кончиках пальцев, и рассыпались мурашками по всему телу. Краем уха он слышал голоса рядом, но был не в силах прервать калейдоскоп красок, развернувшийся перед глазами. Когда он пришел в себя, принцессы уже не было, зато остался лорд-змей, преспокойно сидящий в одном из кресел и наблюдающий за ним змеиным прищуром.

— Очнулся, паршивец, — хохотнул лорд Эрмей, — садись, давай, а то уже добрых полчаса в одной позе стоишь.

Гидеон тут же опустился в единственное свободное кресло, заметив, как затекли колени. Он привык подолгу стоять, но в кузне он хотя бы двигался или на худой конец переминался с ноги на ногу. Перед ним на столике тут же оказалась тарелка с ароматным печеньем, и Гидеон набил полный рот, забыв на время о собственной дерзости. В конце концов он тут пострадавший или где?

— А что это была за штуковина? — выпалил он, когда смог прожевать.

— Всего лишь вещица, которая должна будет привести к нам принцессу Элион, — сверкнул глазами Седрик.

— И причем тут я? — хмыкнул Гидеон.

Странное знание, которое подарил ему изумрудный огонь, скреблось на кончике языка, и юный кузнец пока не мог решить, хорошее оно или плохое, и хотелось ли ему узнавать причину, по которой странный артефакт перепутал его с наследной принцессой.

— Маленькая ошибка в заклинании, и звезда Трибы отправилась на поиски раньше времени, — змей неожиданно ему подмигнул и усмехнулся.

Гидеон прикусил язык, потому что знание постучало ему по голове стальным молотом. Парень смутился, схватил еще одно печенье и целиком запихнул его в рот. Артефакт мог перепутать его с принцессой Элион, только если принцесса Фобос считала его членом своей семьи или заменой пропавшей младшей сестры. Гидеон покраснел, встречая две усмешки, и встал, направившись к одному из стеллажей и оказавшись к столику спиной.

— Так что делать с Ватеком и Калебом? — возобновил прерванную беседу Эрмей.

Гидеон навострил уши. Он не верил, что лидер мятежников может так просто заявиться в темницы, но и не верил, что он бросит своего товарища. Но попасть в подземелье извне было чрезвычайно трудно, так что едва ли пронырливый парень мог сделать это без посторонней помощи.

— А что-то не так, лорд Эрмей? — елейно протянул Седрик.

Гидеон оглянулся украдкой. Змей сидел, закинув ногу на ногу и сложив руки в замок, и улыбался так, будто только что как минимум собственноручно казнил всех мятежников.

— Я лишь прошу вас подготовить достойное место для казни и подчиняться исключительно приказам госпожи, — шипяще протянул блондин, сверкая глазами-льдинками, — остальное вас волновать не должно.

— Я понял, мой господин, — Эрмей встал и церемонно поклонился.

Седрик отвесил ему ехидную усмешку, оглянулся на подслушивающего Гидеона и поднялся. Когда он становился таким — холодным и пугающим точно змей — Гидеон терялся, забывал язвить и мог только смотреть в ледяные глаза с узкими длинными зрачками. От Седрика веяло силой, просто-таки огромной звериной мощью, придавливающей к земле и путающей мысли. Такой Седрик мог порвать в одно мгновение, такого Седрика Гидеон боялся до дрожи в коленках. Вот и сейчас он ничего не смог сделать, глядя в сузившиеся подрагивающие зрачки полузверя, только хватался за полку дрожащими пальцами и очень старался не видеть, не слышать, не ощущать. Не быть здесь, в неизвестном месте под взглядом ледяных глаз, не сейчас, когда предательское сердце выпрыгивало из груди.

Седрик вышел спустя мгновение, растворился в одной из стен, и у Гидеона подкосились колени. Он осел на пол, едва расцепив задубевшие пальцы, и глубоко вдохнул холодный, полный напряжения воздух. Эрмей тоже опустился, только в кресло, поманил Гидеона к себе и звонко хлопнул его по спине.

— Что, впервые его таким видишь? — снисходительно спросил лорд.

— Нет, — Гидеон дышал глубоко и размеренно, но голос все равно выходил хриплый, — просто никак не могу привыкнуть. Даже когда это направлено не на меня, до костей пробирает.

Эрмей расхохотался, еще раз хлопнул его по спине, поднялся на мгновение и вытащил из-за одной из книг пыльную бутылку. Гидеон завороженно смотрел, как растекается по бокалам, появившимся из воздуха, багровая жидкость, и одним махом выпил половину, когда Эрмей протянул ему его порцию.

— К этому так просто не привыкнешь, — Эрмей махнул рукой и осушил свой бокал, тут же подливая еще себе и собеседнику, — зато такой нашу принцессу точно в обиду не даст.

— Это точно, — сипло подтвердил Гидеон и закашлялся.

* * *

Ватек сидел на выделенной ему койке в казарме и старательно пытался подавить так и лезущую на лицо улыбку. Кто бы мог подумать, что принцесска, эта напыщенная девчонка, окажется настолько глупой и доверчивой. Оставила его, мятежника, в замке, практически сама вложила в его руки информацию, необходимую Калебу и остальным. Правда, новые товарищи-воины поглядывали на него странно и не заговаривали, но синекожий не обращал на них внимания, полностью погруженный в собственные коварные планы.

Во время заключения в темнице Калеб приходил к нему дважды и оба раза остался как будто никем не замеченным. Лидер отчего-то был уверен, что Фобос не разгадает их план, и не прогадал, теперь мятежники имели полный доступ к дворцовым слухам, а также Ватек мог провести кого-нибудь на территорию замка.

А слухи ходили преинтересные. Говаривали, что принцесса-тиранша ищет свою сестру, законную наследницу престола, юную Элион на Земле, где ту якобы спрятали еще в младенчестве. Калеб, сходу придумав план, уже растрезвонил всем, что мятежники борются за права девочки, и именно ради этого стремятся свергнуть тиранку. Поддержка со стороны народа тут же выросла многократно, люди устали жить в нищете и голоде и поэтому поддерживали любое движение хоть куда-нибудь. Они сами шагнули бы в пропасть, если бы им пообещали, что внизу их будет ждать теплый, полный еды дом.

Ватек не был уверен в истинных мотивах Калеба, но свои собственные он знал точно. Для счастья ему нужно было совсем мало, но этого малого он был готов добиваться любой ценой. Если понадобится, он предаст и мятежников, и обведет вокруг пальца принцессу со змеем, но останется на пригретом месте, где сытно кормят и есть крыша над головой. Ему и дела не было до того, кто сидит на каменном троне, и отдавать свою жизнь во имя кого-либо он точно не собирался.

* * *

Фобос крутила в пальцах семиконечную звезду и задумчиво смотрела в Омут. Омутом она звала то самое заклинание, позволяющее «подглядывать» за определенным человеком, хотя на самом деле оно носило очень сложное, состоящее из полузабытых слов древнего языка имя. Звезда Трибы ровно светилась холодным зеленоватым светом и слегка подрагивала в пальцах. Умная магическая штуковина норовила снова улететь, хотя Фобос уже исправила оплошность в заклинании. Свет отражался от стен, плясал на полках с книгами, путался в волосах, придавая им колдовской потусторонний оттенок, и, наконец, ручьем утекал в Омут. Там Элион весело болтала с одноклассницей, другой, не стражницей, и свет как будто окутывал ее призрачным коконом.

Несмотря на смеющееся лицо сестры прямо перед глазами, Фобос думала совсем не о ней. У принцессы было как всегда море дел, но ими сейчас занимался Седрик, и она ухватилась за короткую передышку обеими руками. Всего через пару дней змей снова уйдет на Землю, и тогда передышки можно не ожидать. С другой стороны все было готово, и вернуться Седрик должен будет вместе с Элион, которую тоже предстоит хоть немного обучить и ввести в курс дела.

Фобос тяжело вздохнула, отложила звезду и махнула рукой, закрывая Омут. Тихонько звякнула стальная зачарованная цепочка, скрипнули половицы под ногами; принцесса подошла к небольшому окошку, провела по нему рукой, невесомым движением стирая капли дождя с другой стороны, и устремила взор вдаль, в залитую холодными дождями пустошь. Она с каждым днем разрасталась, все ближе подползала к городу, разевала огромную пасть в желании поглотить все на своем пути. Этой пустошью было ничто иное как окрепшая, набирающая силу с поразительной скоростью тьма, пятнадцать лет назад зародившаяся в сердцах людей.

Меридиан не мог напиться магией принцессы Фобос и потому принялся высасывать темную энергию, живущую в подсознании у каждого человека. Теперь она клубилась и бугрилась, подступала все ближе, порабощала живых существ одного за другим. Чем больше народ был недоволен и зол, тем сильнее становилась тьма. Слабые правители прошлого обращались в камень именно из-за нее. Неспособные побороть тьму они не находили иного выхода как поглотить ее, запечатать в собственном теле до той поры, пока не найдется достаточно сильный маг, способный положить этому конец.

Меридиан был планетой-паразитом, огромным магическим зверем, сдерживать которого могли лишь сильнейшие маги. Именно поэтому они становились правителями, а вовсе не из жажды власти, и именно поэтому сейчас так нужна была Элион. Пусть неподготовленная и необученная, но она могла подавить тьму, заставить планету затихнуть хотя бы на время. И именно из-за тени Меридиан был отделен от остального мира завесой, окутавшей его плотным коконом и не пускающей никого и ничего ни внутрь, ни наружу. Кондракар мог бы решить эту проблему, но он привык не вмешиваться, держать нейтралитет и не помогать в открытую тому или иному миру. Сейчас у него просто не осталось иного выбора, тень стремительно набирала силу и вот-вот могла просочиться сквозь истончившуюся завесу, и тогда никто не смог бы предугадать, какие беды обрушились бы на все миры.

Ей когда-то удалось создать вещицу, прорывающую завесу ненадолго, так, чтобы тень этого не заметила, но теперь первая ослабла настолько, что прорехи образовывались сами собой, а вторая обрела такую силу, что почти могла и сама открыть себе путь на волю. Основной проход, через который перемещался Седрик, находился в ее личной библиотеке-лабиринте, спрятанной от чужих глаз множеством заклинаний, артефактов и рун, а печать, открывающая порталы, исчезла сама собой.

Фобос поморщилась, сетуя на то, насколько самостоятельными выходили ее создания, и провела по стеклу снова. Тень заметно приблизилась, увеличилась в размерах, так что стало видно, как она клубится, наползая на мокрые от дождя безжизненные деревья. Заклинание сорвалось с губ, призрачные буквы вылетели из-под пальцев и рванули вперед, входя в алчущую черноту как нож в масло. Тень остановилась, замерла на мгновение и вспучилась, словно пыталась отторгнуть чары. Она изогнулась, вывернулась наизнанку, ощерилась иглами всего на мгновение и скрылась под землей, оставляя на поверхности лишь горстки пыли, бывшие некогда деревьями. Фобос пошатнулась, поморщилась от стрельнувшей в висках боли и осела на пол, оставляя на стекле мокрый отпечаток ладони.

Очнулась она уже в собственной постели, подозрительно теплой для этого времени года. В комнате было темно, ни малейшего отсвета не проникало сквозь задернутые шторы, зато она отчетливо слышала и чувствовала теплое дыхание над ухом и размеренный стук сильного сердца под пальцами. Она даже и не заметила, что обнимает пробравшегося в ее постель мужчину, пока окончательно не проснулась и не сориентировалась в пространстве. Седрик лежал непозволительно близко, прижимал ее к себе одной рукой, а другую устроил у нее под головой. Его волосы рассыпались по подушке, и они оба лежали на большей их части, отчего голова змея оказалась опущена на грудь так, что носом он упирался Фобос в макушку. Принцесса же дышала ему прямо в ключицы, и руками упиралась мужчине в живот.

Первой мыслью было возмутиться, с какого перепугу Седрик самовольно влез к ней в постель, но было слишком тепло, а Фобос еще не восстановила силы до конца, так что она отмела эту идею. Никогда прежде ей не доводилось видеть змея спящим, всегда он представал перед ней собранным и серьезным, готовым исполнить любую ее прихоть, и даже в постели не снимал с лица услужливую маску. Фобос всегда засыпала первая, а просыпалась последняя, и всегда на нее смотрели чуть прищуренные сверкающие голубые глаза.

Сейчас Седрик казался ей таким открытым и беззащитным, неописуемо спокойным во всей этой суете, что Фобос невольно улыбнулась самыми уголками губ, высвободила одну руку и аккуратно провела пальцами по золотистым волосам. Рука дрогнула, задевая прохладную кожу, и устремилась дальше, принимаясь исследовать лицо. Принцесса осторожно провела по гладкой щеке, огладила скулу и скользнула ниже, невесомо касаясь тонкой полоски губ. Сердце Седрика ровно стучало под пальцами, зато ее собственное неожиданно зашлось а заполошном танце, застучало так громко, что принцесса поспешила отдернуть руку в страхе разбудить змея и попасться с поличным.

Но Седрик продолжал спокойно спать, разве что пробормотал что-то неразборчивое. Фобос глубоко вдохнула и выдохнула ставший обжигающе горячим воздух, крепко зажмурилась и приказала самой себе забыть, что за непотребства она творила минуту назад. Забыть не очень-то получилось, зато сон быстро сморил ее, затянув в свое призрачное царство мечтаний и грез.

— Вы проснулись, госпожа, — встретил ее бархатный голос утром.

Змей привычно проснулся раньше и теперь встречал Фобос бодрой улыбкой и ехидными смешинками в глазах. В то же время лицо его было подозрительно серьезно, и даже тонкая складка прочертила заметную линию между бровей. Фобос на мгновение бросило в жар, когда она подумала, что ночью Седрик только притворялся спящим, она растерялась, но быстро пришла в себя, решив придерживаться тактики «ничего не знаю, ничего не было».

— Госпожа, — начал Седрик и пронзительно заглянул ей в глаза.

У Фобос внутри все перевернулась, но она не подала виду, лишь крепко сжала пальцами простыни. Улыбка сама расцвела на лице, а голова склонилась набок, так что волосы платиновой волной скользнули на плечо. Седрик сглотнул, а глаза его всего не миг затуманились, подернувшись серебристой пеленой. Змей шумно выдохнул, не отрывая глаз от оголенного плечика принцессы, проследил, как она убирает волосы за спину и подтягивает спавшее платье и зажмурился, наткнувшись на ее широкую игривую ухмылку.

— Госпожа, — прошептал Седрик едва слышно и открыл совсем посветлевшие, почти прозрачные глаза.

— Я тебя слушаю, — фыркнула Фобос.

Она уже успела подняться и уйти за ширму, где ее ждало новое чистое платье, так что голос ее звучал слегка приглушенно и перемежался с шелестом мягкий ткани. Седрик, пока принцесса не видела, покачал головой и коснулся смятых простыней. В глазах его блестела горечь, смешанная со сладким томящим наслаждением, однако, стоило Фобос выйти из-за ширмы, ее сменила привычная маска лукавства.

— Вы снова потратили все силы, — с упреком произнес мужчина.

— Ерунда! — воскликнула Фобос, взмахивая широким рукавом. — В таком случае я бы не стояла здесь перед тобой.

Седрик опустился перед ней на колени, обхватил пальцами тонкие запястья, забрался под рукава и приник к синеватым, бьющимся под кожей венкам. Фобос вздернула подбородок, смущенная как никогда прежде, и отвернулась от пронзительной, заглядывающей в самую душу светлой глади небес. Хотя змей уже не раз проделывал подобные выкрутасы, раньше они не заставляли сердце трепетать так, словно бы оно намеревалось прямо сейчас выскочить из груди.

Фобос выдохнула, краем глаза наблюдая за замершим каменным изваянием Седриком, и усмехнулась, заметив растрепанные пряди. Должно быть он проснулся едва ли больше чем за пару минут до ее пробуждения и только и успел что выбраться из кровати и одеться. Принцесса мягко высвободила одну руку и кончиками пальцев провела по спутанным волосам, магией приводя их в порядок. Седрик вскинул на нее голову, посмотрел непонимающе, будто бы потерялся в видениях и не отличал больше, где сон, а где явь. Впился глазами в ласковую улыбку, блаженно прикрыл глаза и резким движением притянул Фобос ближе, обхватывая ее руками за талию. Лбом он уткнулся в ее живот, а длинные золотистые волосы рассыпались по плечам, словно отгораживая от всего мира. Фобос застыла, совершенно растерявшись, в груди странно защемило, и от места соприкосновения их тел разлилось приятное тепло. Она постояла в нерешительности пару десятков секунд, а затем плавно опустила ладони, вплетая пальцы в шелковистые волосы.

Они стояли так несколько минут: Седрик обнимал принцессу, а Фобос нежно гладила его по волосам, пока первый не поднялся. Он отступил на пару шагов, низко опустив голову, а когда посмотрел на Фобос, взгляд его снова стал привычно участливым и слегка лукавым.

— Не делайте так больше, — спокойно проговорил он, и не понятно было, к чему именно относились его слова.

Фобос фыркнула, с трудом подавляя разгоревшееся в груди негодование, и как ни в чем не бывало уселась на пуфик перед зеркалом, дожидаясь, когда змей начнет исполнять их привычный ежедневный ритуал расчесывания волос. Возможно ей всего лишь показалось, что его пальцы слегка подрагивали и касались ее голой кожи непозволительно часто, потому что сама она никак не могла унять неизвестно откуда взявшееся волнение и, едва сохраняя невозмутимый вид, сидела как на иголках. Стоило Седрику закончить, как она тут же вскочила и выскочила за дверь. Змей, естественно, последовал за ней, отставая лишь на шаг и одаривая полными нескрываемой злости взглядами любого, кто попадался ему на пути.

Гидеон, внезапно попавшийся им на пути, окинул обоих проницательным взглядом и растянул губы в ухмылке. Он возник ровно на пути принцессы, и едва она делала шаг в сторону, чтобы обойти его, он зеркально повторял за ней. Так они и ходили туда-сюда и вперед-назад, пока Седрик не схватил юношу за шкирку и просто не отодвинул в сторону. Гидеон тут же взвился, ужом вывернулся из захвата, избавившись от плотной куртки, которая осталась сиротливо висеть в руке змея как на вешалке.

— Сестрица принцесса, твоя ручная змеюка меня обижает! — по-детски заканючил он и спрятался Фобос едва ли не под юбку.

Седрик покраснел от злости и отбросил куртку в угол, где она тут же утонула в пыли и грязи с чужих ботинок. Он рассерженно зашипел и медленно двинулся к парню, состроившему перепуганные глаза и пуще прежнего вцепившемуся в принцессу. Сама Фобос тем временем застыла с каменным выражением лица и лишь переводила взгляд с одного нарушителя спокойствия на другого. И вот, когда Седрик раскинул руки в намерении поймать наглеца, а Гидеон громко взвизгнул, она сделала глубокий вдох и разразилась хохотом.

Оба, юноша и мужчина, посмотрели на нее недоуменно, обменялись одинаково шокированными взглядами и притихли. По лицу Фобос катились крупные капли слез, она выплескивала давно копившиеся внутри эмоции, все это время отчаянно рвущиеся наружу. Принцесса продолжала хохотать, запрокинув голову назад, и совершенно не обращала внимания на происходящее вокруг.

На шум сбежались все, кто находился рядом, а это и стражи, и слуги, и другие обитатели замка. Всех их распугивал грозный вид Седрика, все еще пунцового то ли от ярости, то ли от смущения, так что зрители столпились так, чтобы их максимально не было видно. Гидеон хихикнул про себя и подумал, что о змее с этого дня будут ходить не совсем пристойные слухи. Одна из служанок, с которой он был немного знаком, Миранда, поманила его пальцем и принялась шепотом расспрашивать. Одновременно она отмахивалась от лезущих под руку остальных, тоже жаждущих узнать, что случилось.

— Да ничего особенного, — Гидеон махнул рукой, — ты лучше этих разгони, а то будет плохо, если принцесса придет в себя и захочет устранить свидетелей.

Последнюю фразу он произнес нарочито громко, так что подслушивающие разом вздрогнули и поспешили разойтись по своим делам. Миранда фыркнула, провожая их глазами, и подняла руки, сталкиваясь с бездонной чернотой Гидеоновых глаз. Девушка отступила на шаг, поклонилась и без запинки выпалила:

— Ничего особенного, так ничего особенного, — и пулей унеслась прочь.

Фобос тем временем отсмеялась, рукавом утерла слезы и неожиданно для себя громко икнула. Глаза ее удивленно округлились, и она икнула еще раз. Седрик подскочил к ней, кажется, все еще обескураженный происходящим, и на этот раз Фобос икнула прямо ему в лицо. Гидеон, уже проверивший, что никаких зрителей не осталось, обернулся на них, и на лице его сама собой растянулась широкая улыбка. Парень вразвалочку приблизился, хохотнул себе под нос, обхватил принцессу за предплечье и безошибочно повел их к тому месту, куда его давеча водил лорд Эрмей. Седрик бесшумной тенью плелся следом, словно враз растеряв все свое ехидство, а лицо его было настолько бледно и печально, что некоторые принимали змея за призрака.

Фобос с интересом следовала за Гидеоном, время от времени икая, отчего шаг идущего позади Седрика на мгновение сбивался. Она не заметила, когда он исчез, но в комнате он оказался первым, а на столе уже стоял графин с водой, а подле него покоилось блюдо с исходящими паром хлебными лепешками. В животе принцессы заурчало, и она снова икнула, на этот раз специально, чтобы заглушить неприятные звуки голодного желудка.