Рональд М. Уизли (джен)

Ему снова велели лежать. Это хорошо, Рону надо многое обдумать.

Вот что это все-таки было? Откуда у него в памяти имена и лица людей, которых он в жизни не видел? Откуда знание о мерзостях, которые он не мог совершить, даже не знал, что так тоже можно — и все-таки когда-то совершал? Язык, на котором он якобы говорил, не зная его, привычка, которой просто неоткуда было появиться?

Рон достает из-под кровати сложенную шахматную доску, но не расставляет фигуры — они злятся, когда их беспокоишь, а играть не собираешься, — просто шагает пальцами по клеткам, изображая ходы.

А2-А3 — его могли проклясть. Но кто? Фреду и Джорджу наслать такое проклятие ни силенок не хватит, ни фантазии. Одно дело — хлопушки с пауками и взрывные конфеты, и совсем другое — видения, да еще такие настоящие. Первокурсникам такое не по плечу, или их уже надо называть второкурсниками? Хотя неважно... а больше некому, если так уж разбираться. С2-С3. Бессмысленно это как-то — проклинать именно его. Это у близнецов интерес есть всегда: посмотреть, что получится, а другим зачем? Кто он такой, Рон Уизли? Не глава семьи, не наследник. Насолить до смертельной обиды никому не успел. Даже в Хогвартсе еще не учится и ничего не умеет. Ну, знает пару заклятий, пробовал колдовать и на метле летал тайком от родителей, так этим все дети волшебников похвастаться могут. Не насылают безумие за такие мелочи.

Е2-Е4 — вот это более вероятно: в него нечаянно мог вселиться дух могущественного темного мага, который хочет свести его с ума и завладеть его телом. Или развлекается в посмертии, мучая живых — это странно, но почему бы нет. Неупокоенные духи порой сходят с ума, особенно если и при жизни с головой не дружили. Не вселился ли в него такой безумец? Рон вспоминает перебор тонких длинных лапок в груди и невольно морщится.

Но есть еще третий вариант — F1-H3 — это именно его память. О прошлой жизни, в которой он сам был темным магом.

Билл и Чарли рассказывали, что в детстве их пугали Тем-Кого-Нельзя-Называть и его слугами. "Если будете плохо себя вести, придет Сами-Знаете-Кто и заберет вас в Пожиратели!" Перси с Роном не откровенничал, считал, что такие сведения повредят его авторитету безупречного старшего брата, но наверняка ему тоже что-то такое говорили. Может, поэтому он и вырос таким правильным и послушным. А вот когда подросли близнецы, Тот-Который уже исчез, а другие чудища их пугали несильно и недолго. Они в пять лет на чердак к Гулу залезть не побоялись, правда, получили на орехи и от родителей, и от самого Гула. Тот все ворчал про "мелких паршивцев, которые в толк никак не возьмут, что если кто зовет себя Упырем⁽¹⁾, так этот кто-то незваным гостям не обрадуется".

А он, Рон, в прошлой жизни был... пожирателем. Смерти. Не в смысле "слугой Того-Кого-Нельзя-Называть", а в самом прямом — прямее некуда. Мерлин, недоделанных инферналов в супе варить — это же еще додуматься надо было!!! Да даже слуги Того-Самого, уж на что темные из темных были, а и они бы побрезговали. А этой Мариэтте хоть бы что. Не получился слуга — будет ужин, он подгнил, конечно, но после сохраняющего зелья и неудачного колдовства на варку сгодится. Только луку побольше, чтобы отбить привкус. Для Мариэтты и других это было... ну как овсянку сварить: на три стакана молока один стакан крупы, соль и сахар по вкусу, и говорить тут не о чем. Рон вспоминает ее руки, так привычно разливающие жуткое варево, ее светло-карие глаза — в отсветах костра почти желтые, как у стервятника, — и его снова начинает тошнить.

Он себе темных магов раньше по-другому представлял. Думал, что они темные, потому что им нравится мучить и убивать людей. Накладывают, например, Круцио — и хохочут, глядя, как человек корчится от боли, про Беллатрикс Лестрейндж такие слухи ходили. Но чтобы человека, даже мертвого — и как овсянку?

До сих пор в голове не укладывается. И не поймешь, что лучше и что есть на самом деле. И что с ним все-таки стряслось. G2-G3-G4, тьфу ты, это уже не ходы, а Мордред знает что. Рон проводит по доске ладонью, смахивая воображаемые фигуры. Еще раз и с самого начала...

— Можно твой альбом с лягушками взять?

Джинни. Ну вот вечно она некстати. Влезла со своими лягушками, а он, между прочим, важные вопросы решает, можно сказать, жизни и смерти... в прямом смысле, хе-хе... минуточку, откуда у него такое желание каламбурить на эту тему, да еще без повода?!

— Рон, ты чего? Голова? Маму позвать?

— Ничего, — соблазн велик, но перед девчонкой показывать свою слабость — еще не хватало. — Бери и иди уже.

Джинни поводит плечами, мол, как знаешь, и проходит в комнату. Она принарядилась — любимое платье, новая ленточка в косе, ясно все, словом. На охоту собралась.

Вкладыши от шоколадных лягушек Джинни не собирает, зато их собирает Седрик Диггори, первый красавчик в Оттери и окрестностях. Ну как же — второй курс закончил, все экзамены сдал на "Превосходно", да еще в этом году его приняли ловцом в факультетскую команду по квиддичу! Хотя Джинни говорит, что не это главное. Что тогда главное — не говорит, но охотится на Седрика всерьез, и приманкой ей служат как раз вкладыши от шоколадок, которые она якобы коллекционирует и всегда рада поменяться, если есть на что. Рон бы посмеялся, но у него своя выгода: карточки, выменянные у Седрика, пополняют его коллекцию, да и хорошие отношения с сестрой дорогого стоят. Пусть даже она еще маленькая и вообще девчонка, зато ей можно доверять. Не все, конечно, но...

— Джинни?

— Чего? — она уже стоит у двери с альбомом под мышкой.

— Слушай, а что случилось, когда я упал?

— Не знаю, если честно. Я в комнате была... вышла только когда мама вызывала целителя. А что?

— Да так... Фред и Джордж утверждали, что я что-то на латыни говорил. Про смерть или что-то в этом роде... вот я и пытаюсь понять, они прикололись или нет.

Джинни чешет нос.

— Ты маме говорил?

— Нет пока. Поэтому и важно понять, говорить ей, или это просто дурацкая шуточка, — он уже совершенно уверен, что никакая это не шутка, но не говорить же сестре. Сейчас важно точно выяснить, что же с ним случилось, чтобы понять, что делать дальше.

— Ну-у... могла быть и шутка, конечно...

— Но?

— Смотри, сначала я услышала, как что-то бахнуло, а ты заорал, ну, еще не обратила внимания. Потом была какая-то возня, а потом я услышала близнецов, только они не всякую чушь несли, как обычно, а что-то вроде "прекрати, уже не смешно". Тут я насторожилась. Потом было "мы не хотели", и мама как раз вернулась, я пошла взглянуть. Спускаюсь — на лестнице кровь, ты лежишь, близнецы носами шмыгают, мама надиктовывает патронусу сообщение для дежурных Мунго.

— А потом?

— Аппарировал целитель, сказал, что у тебя сотрясение, прописал зелья и лежать в постели. А мама отодрала близнецов за уши и велела лестницу отмывать, ну и папа от себя добавил, когда пришел... остальное ты знаешь, — под конец она уже тараторит. — Ну я побежала... потом поговорим, ладно?

— Угу, удачи.

Она убегает. Рон морщит лоб, пытаясь вспомнить, и у него получается. Какие-то тусклые обрывки образов, странные...

Ударился головой о камень — откуда, Мордред побери, камень на деревянной лестнице? Почему он так подумал?

Это он — Рональд Билиус Уизли... с детства боится пауков...

Жду защитника...

Откуда здесь дети?

Холод заклинания — от ладони в грудь и дальше по телу...

Не дамся вам, твари. Ни живым, ни мертвым...

Где здесь патронус, про которого говорила Джинни? Хотя... Патронус... это ведь и есть защитник. Экспекто патронум, жду защитника, латынь. Которую он понял как родную, даже не сообразив сперва, что это заклинание. Тогда ни живым, ни мертвым, нон вивем нон мортем — вот оно, которое на латыни и про смерть, приходит само, будто только и ждало, что его вспомнят.

Он понял латынь до прихода дежурного целителя и понимает ее сейчас. Будь он проклят или одержим — его бы тут же отправили в Мунго, а не оставили дома. И там бы сняли проклятие или изгнали духа, и знание латыни ушло бы вместе с ним, чем бы оно ни было. Все эти дни, что он пролежал дома, к нему никто не входил, кроме членов семьи и собственно целителя. Да человека с дурными намерениями Гул бы и не впустил к больному: старик хоть и зловредный, но дом охраняет отлично, этого не отнять. Неоткуда, словом, было взяться проклятию за эти дни.

Каменная лестница, темная, старинная, сложенная из крупных плит — теперь он ее вспомнил — привиделась ему сразу после падения. С лестницы. Замок и жуткая трапеза — после того, как его сочли здоровым, за ужином. И в обоих случаях он ощущал себя собой, как бы вспоминая, что что-то похожее в его жизни уже было...

Рон с чувством бьется лбом о шахматную доску.

Темный маг, пожиратель смерти. В том смысле, о котором и подумать тошно.

Ну почему ему всегда так не везет?!

1) В каноне уизлевский упырь зовется ghoul (гул). В данном случае Гул — имя, переводиться будет только в исключительных случаях.

Вернуться к тексту