Сириус Блэк и плохие предчувствия (джен)

До чего приятными были первые секунды пробуждения! Лучи ласкового осеннего солнца ненавязчиво скользили по стене, голову застилал легкий туман, а под боком ютилось теплое девичье тело. Все казалось таким правильным и логичным, как будто он снова в Хогвартсе, и самая большая проблема в его жизни — предстоящая контрольная по Трансфигурации.

Сириус резко подскочил, не обратив внимания на гудящую боль в висках. Он не в Хогвартсе, а дома у сумасшедшей Трелони, а проблем впереди столько, что никакой лопатой не разгребешь. Он огляделся по сторонам: спальня была такой же маленькой и невзрачной, как и кухня. И что самое главное — он совершенно не помнил, как тут оказался.

— Трелони!

Сириус пихнул в бок сопевшую рядом девчонку. Та невнятно пробурчала что-то нецензурное и отвернулась. Он пихнул ее еще раз.

— Если уж надумал меня будить, — просипела Трелони в ответ на его тщетные попытки растолкать ее, — то будь добр, принеси воды.

Ее палочка лежала на тумбочке рядом с ней. Сириус дотянулся до нее и выпустил струю воды Трелони в лицо. Та мгновенно поднялась на локтях, возмущенно отфыркиваясь.

— Не слишком-то любезно, — хмыкнула она.

— Я ничерта не помню, чем закончилась наша попойка, — признался Сириус. — Мы потрахались?

Трелони зевнула.

— Ты только ради этого меня разбудил? — поинтересовалась она.

Она выбралась из-под одеяла и встала с кровати, слегка покачнувшись. Полностью одетая.

— Когда я поняла, что ты ничего не соображаешь, я решила, что пора спать, — она присела на корточки и принялась рыться в тумбочке. — Сначала думала оставить тебя на диване в гостиной, но потом испугалась, что ты разнесешь все к чертям в поисках палочки, когда проснешься. Или просто так разнесешь, — она наконец извлекла из тумбочки какой-то мутный пузырек, — от скверного характера.

— С твоей стороны было бы весьма любезно все же вернуть мне палочку, — надо признаться, Сириус про нее и забыл. В голове вообще было подозрительно пусто. То ли сказывался выпитый вчера алкоголь, то ли пережитый шок.

— Да забирай, — Трелони вытащила из кармана палочку и швырнула ее на кровать. После этого она открыла пузырек и жадными глотками осушила примерно половину. — Антипохмельное? — предложила она Сириусу, протягивая пузырек с остатками зелья. Тот мотнул головой.

Присев на край кровати, Сириус задумчиво вертел в руках палочку. Никаких конкретных мыслей в голове так и не возникло, и это немного пугало. Он совершенно не представлял, что делать дальше.

— Послушай, — обратился он вдруг к разминавшей шею Трелони, — а с какого перепуга ты вчера вообще полезла меня от чего-то спасать?

— Я не назвала бы это спасением, — теперь она раскачивалась из стороны в сторону, хрустя позвонками. — Просто наблюдала за обстановкой в Годриковой Впадине, а когда появился ты, у меня возникло плохое предчувствие.

— Да что ты заладила! — раздраженно фыркнул Сириус. — Вчера пять раз одно и то же слушал про твое предчувствие. Это какие-то пророческие штучки?

— И да, и нет, — Трелони согнулась пополам, касаясь пальцами пола. — Ничего конкретного я не видела. Да и никто не может видеть будущего. Но если я чувствую, что человек окажется в дерьме, то он непременно там оказывается.

— И зачем тогда вмешалась?

— Не знаю, — она выпрямилась, потянувшись руками к потолку. — Внезапный альтруистический порыв?

Кажется, с импровизированной зарядкой она закончила.

— Пойдем пить кофе, — бросила она, выходя из комнаты. Сириус зачем-то поплелся следом. А что ему еще оставалось?

— Между прочим, — вещала Трелони по дороге на кухню, — физические упражнения отлично разгоняют зелья в крови. Уже через пять минут я буду чувствовать себя человеком.

Сириус поднял с пола почти что пустую пачку сигарет и вытянул одну. Закурил, наблюдая, как у плиты возится с туркой Трелони. Почему он все еще торчит здесь? Разве не нужно ему куда-то идти, что-то делать? Бороться, в конце концов?

Он никогда не думал о том, что война может стать столь неотъемлемой частью жизни, что победа принесет не радость, а лишь странное ощущение пустоты и бессмысленности своего существования. Не хотелось даже присоединиться к празднующим друзьям. Да и не было никакой уверенности в том, что они сейчас празднуют.

Яростный стук в дверь заставил Сириуса вздрогнуть. Он крепко сжал в руке палочку и уставился на Трелони.

— Ты ждешь гостей?

— Нет, — настороженно ответила она.

Поставив турку на кухонную тумбу, девчонка вышла из кухни, оставив Сириуса в одиночестве обливаться холодным потом. Ему не нужно было обладать даром прорицания, чтобы понять — ничего хорошего сейчас не случится.

— Доброе утро, мисс Трелони, — голос принадлежал Грюму, и Сириус едва не обронил вздох облегчения. — Поступила информация, что вы укрываете у себя Сириуса Блэка.

Нет. Дело определенно дерьмовое.

— Я его не укрываю. Он на кухне, — послышались шаги, и Сириус с трудом удержался от того, чтобы не вскочить. Очень хотелось аппарировать, но что-то подсказывало ему, что ничего не выйдет.

— Блэк! — он обернулся на голос Грюма и моментально почувствовал, как палочка упирается ему в горло. — Не глупи, парень. У нас к тебе есть парочка вопросов.

Сириус сглотнул. Даже понимание того, что он не сделал ничего такого, за что с ним можно было обращаться, как с последним из Пожирателей, ни черта не успокаивало. Что-то было не так. Трелони, черт бы ее побрал, стояла в стороне и с нескрываемым интересом наблюдала за происходящим. Сириус сокрушенно поднял руки.

— Инкарцеро! — прорычал Грюм, и тело Сириуса было плотно опутано веревками. Грюм выхватил из руки мужчины палочку, левитировал его и потащил к выходу. Напоследок Сириус окинул взглядом Трелони. Она все так же стояла у кухонной тумбы, а в руке ее блестело красное яблоко.

Ну и черт с ней. Она ничего ему не должна. Она не обязана выхватить палочку и оглушить Грюма, освободить Сириуса и помочь ему бежать. Черт с этой сумасшедшей!

Грюм вышел со своим пленником на улицу и дал отмашку двум аврорам в плащах, стоявшим у дверей. Судя по движению палочки одного из них, он снимал антиаппарационный барьер с дома. В тот же момент Грюм схватил Сириуса за плечо и аппарировал.

* * *

Прошло уже почти два дня, а Сириус все так же сидел в камере, так и не узнав, за что. Никто не разговаривал с ним. Немногочисленные охранники, патрулировавшие нижний уровень Министерства, где содержались ожидающие суда заключенные, имели четкую установку не отвечать на вопросы. Сириусу доводилось дежурить здесь, пока шла война, и порой он с трудом сдерживался, чтобы не послать задержанных Пожирателей куда подальше в ответ на их вопли. Грюм за такое по головке бы не погладил, он знал это. От того Сириус и молчал, сидя на краешке узкой койки и сжимая до белизны в костяшках кулаки.

Петтигрю. Не было сомнений в том, что причиной его заключения стал лживый донос бывшего друга. Ох, окажись он сейчас в той квартирке — схватил и припечатал бы эту суку Трелони головой об стену пару раз. Чтобы в следующий раз, когда у нее возникнет плохое предчувствие, она оставила все свои альтруистические порывы при себе. Потом бы руки дошли и до Питера. С ним бы он не стал так церемониться — прикасаться к крысе не хотелось. Сириус ни разу в жизни не применял Непростительные, но сейчас он почти с наслаждением представлял, как предатель корчится под его Круциатусом. Снова и снова.

На третий день к его камере подошли двое охранников. Снова связанный, Сириус тащился за ними по коридорам Министерства. Эта дорога вела в зал суда. Что же, по крайней мере, его не собираются бросить прямиком в Азкабан, как это порой случалось с Пожирателями.

Крауч, казалось, не спал уже неделю. Пусть его мантия и прическа выглядели столь же строго и аккуратно, как всегда, лицо судьи имело крайне болезненный вид, словно это он, а не Сириус, провел несколько дней в мучительном ожидании приговора.

— Сириус Блэк, — скрипучим голосом начал Крауч. В этом голосе слышалась усталость.

Вот уж кто точно не праздновал победу над Волдемортом. Краучу явно было не до этого.

— Вы доставлены в Совет Магического Законодательства для вынесения приговора, — механическим голосом объявил судья. Интересно, в который раз за сегодняшний день он это повторяет? — Вы обвиняетесь в пособничестве Волдеморту и передаче ему информации о местонахождении Поттеров. Мы выслушали свидетельства, доказывающие вашу вину. И я прошу суд присяжных…

Вот и все. Вот и весь суд. Сириус с ужасом осознал, что не узнает себя. Тот Сириус, которого он знал всю жизнь, которым он был еще неделю назад, рвал бы и метал. Он кричал бы во всю глотку, перекрывая обвинения Крауча, он не дался бы в руки Грюму, отбивался от своего наставника, пока тот не признал бы его невиновность, он связался бы со всеми друзьями и соратниками, которые у него остались, чтобы призвать тех отправиться на поиски настоящего предателя и убийцы. Но что-то внутри сломалось.

Зачем ему это? Что он стал бы делать, получи он свободу? Он дышал войной, а теперь на улицах царит непривычный, неизвестный ему ранее мир, в котором пришлось бы учиться жить заново. Он был готов умереть за близких, а теперь мертвы они, и в его жертве более не нуждаются. В конце концов, если уж так подумать, то смерть Джеймса и Лили — это практически полностью его вина. И он с радостью искупит ее в объятьях дементоров. Было бы просто чудесно, если бы вместе со счастливыми воспоминаниями и радостью они высасывали еще и совесть.

Ты просто тряпка, Сириус Блэк.

— Протестую! — визгливый голос раздался со скамьи присяжных. Сириус поднял голову и встретился глазами с круглолицей коренастой женщиной, отдаленно напоминающей жабу. Он судорожно сглотнул, осознав, что взгляд женщины слегка блуждал. Это было невозможно.

— Я требую допроса с применением сыворотки правды! — продолжила женщина.

Крауч нахмурился.

— Вина Блэка очевидна! — прогремел он. — Свидетели, подтвердившие факт того, что он был Хранителем Тайны Джеймса и Лили Поттер, уже дали свои показания.

— Я согласен на допрос с применением сыворотки правды, — неожиданно даже для самого себя подал голос Сириус. В горле запершило — это были первые слова, которые он произнес за последние три дня.

Судья открыл было рот, чтобы вновь заговорить об очевидной вине Сириуса, но его прервали.

— Я думаю, — раздался тихий, но очень отчетливый голос из другого угла зала, — что для полного понимания ситуации стоит допросить самого Блэка.

Сириус в очередной раз поразился сам себе. Как он мог не заметить Альбуса Дамблдора? Он повернул голову, чтобы отыскать его среди прочих присяжных, и поежился. Обычно внимательные и лукавые глаза профессора смотрели на него непривычно холодно. Пробирало до костей.

Крауч на секунду замешкался. Среди присяжных послышался гул. Надежда затеплилась в душе Сириуса, и он как будто снова почувствовал себя живым.

— Принести сыворотку правды! — раздраженно приказал Крауч.

Незнакомый аврор удалился из зала, и вскоре вернулся, сжимая в руке прозрачный пузырек. Он грубо запрокинул голову Сириуса и влил несколько капель ему в рот.

Через несколько секунд язык словно онемел. В голове сделалось пусто, как в ту ночь, когда погибли Джеймс и Лили. Разве что теперь эта пустота была абсолютно безмятежной.

— Ваше имя!

— Сириус Блэк.

— Вы виновны в гибели Джеймса и Лили Поттер?

— Да.

Присяжные снова загудели. Несмотря на полное отсутствие мыслей в голове, сердце панически забилось. Гул прервал выкрик из зала:

— Вы являлись Хранителем Тайны Поттеров?

— Нет.

Тишина, наступившая в зале, могла сравниться разве что с дыханием мертвого. Даже Крауч, бессердечный и беспристрастный Крауч как будто замер в изумлении. Впрочем, он быстро взял себя в руки и продолжил допрос.

— Кто являлся Хранителем Тайны Поттеров?

— Питер Петтигрю.

— Вы действовали с ним в сговоре?

— Нет.

— Вам известно его текущее местонахождение?

— Нет.

— Вы состояли в организации Пожирателей Смерти?

— Нет.

— Вы поддерживали Волдеморта?

— Нет.

Неужели после этого оставались какие-либо вопросы?

— Думаю, Бартемиус, приговор очевиден, — вновь заговорил Дамблдор.

Нельзя сказать, чтобы Крауч выглядел довольным результатом допроса. Впрочем, его дело оставалось за малым.

— Ставлю решение обвинения, с учетом выясненных деталей, на голосование, — проскрипел судья. — Господа присяжные, кто за снятие всех обвинений с Сириуса Блэка, прошу поднять руки.

Сириус с замиранием сердца смотрел, как поднимаются руки. Цепи, приковывавшие его к креслу, с глухим звоном ударились о каменный пол.

Он был свободен.

* * *

Выйдя из здания Министерства, Сириус бездумно побрел вдоль маггловской улицы. Прислонился к ближайшей телефонной будке и впервые за день позволил себе выдохнуть. Дементорам он не достанется. Отчего же тогда ощущение, будто никакой радости в жизни больше нет и никогда не будет?

С Дамблдором он не пересекся даже взглядом. После заседания тот остался рядом с Краучем, тихо переговариваясь с ним о чем-то. В коридоре Сириус столкнулся с Грюмом, но тот не сказал ему и слова. Не извинился за то, что усомнился в нем. Не спросил, что же произошло на самом деле. Просто промчался мимо, безумно вращая искусственным глазом.

— Настолько расстроен неудавшимся свиданием с дементором, что решил стать им сам?

Напротив него стояла пожилая волшебница. Сириус мог ошибаться, но ему казалось, что он видел ее на скамье присяжных.

— Извините?

— Я говорю, — в руке волшебницы оказалось красное яблоко, и Сириус вздрогнул, — что ты больно мрачный для человека, которого только что оправдали.

Она укусила яблоко и принялась жевать, насмешливо глядя на обескураженного мужчину.

— А ты, я посмотрю, торопишься занять отведенную мне камеру, — прошипел он в ответ.

Лицо волшебницы запузырилось, как плавящийся воск, и она поморщилась. Сириус знал не понаслышке: ощущения во время перевоплощений при принятии Оборотного были не слишком приятными. Фигура вытянулась, черты лица заострились, волосы из седых превратились в пепельные. Разве что выражение лица ничуть не изменилось.

— Мне кажется, два альтруистических порыва за неделю — это слишком много, — пожаловалась Трелони. — Это ровно на два больше, чем за всю мою жизнь.

— Ты огрела ту тетку Конфундусом? — поинтересовался Сириус.

— Ага. У нее было самое мерзкое лицо из всех присутствовавших, — гордо кивнула девчонка, словно мерзость тетки была исключительно ее достижением.

— Но как? В зале суда наложен запрет на эти чары!

Трелони швырнула огрызок в урну и достала пачку сигарет.

— Я, понимаешь ли, еще на шестом курсе создала шестнадцать модификаций Конфундуса. К сожалению, — она выдохнула дым, — война с Темным Лордом занимала умы людей больше, чем научные исследования детишек. Поэтому я могу засунуть эти чары себе в задницу, потому что никому они не сдались.

Если ей и было обидно, то ни по голосу, ни по лицу этого не было заметно.

— Но зато они не так легко распознаются при легилименции, — продолжила Трелони. — И, как выяснилось сегодня, обходят защиту зала суда.

— То есть, ты даже не знала, сработает ли это? — недоверчиво спросил Сириус.

— Я давно хотела проверить, да все случая не подворачивалось, — окурок полетел вслед за огрызком.

Она подняла голову и посмотрела Сириусу в глаза. Все так же насмешливо-равнодушно.

— Что же, думаю, лимит добрых дел на мою жизнь превышен, — заявила Трелони, — а у меня есть, помимо них, дела важные. Постарайся не вляпаться в какое-нибудь очередное дерьмо.

Она пошла прочь, но Сириус успел крикнуть в след:

— Это ведь ты спросила про Хранителя Тайны?

— Это и было второе доброе дело, — Трелони обернулась, продолжая идти спиной вперед. — Конфундус был всего лишь научным экспериментом.

Вскоре она скрылась за толпой маглов. Вероятно, аппарировала.