Сириус Блэк и плохие предчувствия (джен)

В развалинах дома в Годриковой Впадине плакали двое. Маленький мальчик со свежей раной на лбу и молодой мужчина, прижимавший ребенка к себе. Оба не могли до конца осознать произошедшее, но чувствовали: мир уже никогда не станет прежним. Сириус и Гарри остались без самых важных людей.

— Тише, Сохатик, — сквозь слезы бормотал Сириус, — я с тобой. Я тебя не оставлю.

Гарри не понимал его, да и сам Сириус вряд ли вкладывал в свои слова хоть какой-то смысл. Он не мог даже заставить свой голос звучать ласково — глаза заволакивало пеленой, хотелось отстраниться от этого мира, исчезнуть. Лишь громкий плач крестника удерживал мужчину в сознании. Подняться и уйти было невозможно — Сириус не мог еще раз взглянуть на тела друзей.

Ребенок притих, и Сириуса отпустило то оцепенение, которое сковывало его тело уже несколько минут.

“Гарри замерзает. Дьявол, тут же половины стены нет, а он в одной пижаме! Мерлин со всем, что тут происходит, сначала нужно отправить его туда, где тепло и безопасно. Джеймс убьет меня, увидев, чем я тут занимаюсь!”

Запоздало пришла мысль о том, что правильнее было сказать “убил бы”, но Сириус лишь глухо зарычал в ответ на нее, поднимаясь с пола. Завернув Гарри в одеяло, он направился к выходу, стараясь не смотреть на Лили, но взгляд предательски соскользнул на ее застывшее лицо, на ее остекленевшие зеленые глаза.

“Мерлин, Эванс, это, должно быть, мой кошмарный сон...”

На Джеймса Сириус даже не взглянул, быстро пересекая гостиную. Он боялся, что вновь потеряет контроль над собой, поэтому старался занять все мысли судьбой ребенка. Всю свою отрешенность он осознал лишь в тот момент, когда на его плечи легли огромные ладони. Сириус испуганно поднял глаза.

— Хагрид?

— Батюшки, Бродяга, да на тебе лица нет! Что за чертовщина тут произошла? Кто ухитрился разнести половину дома?

— Я не знаю, что случилось. Джеймс и Лили… Хагрид, их больше нет.

— Как это нет? — взревел великан. — Они же под защитой были! Дамблдор говорил, их сам черт не достанет!

— Они доверились не тому человеку, — глухо сказал Сириус. Гарри вновь заплакал, привлекая к себе внимание растерянных взрослых.

— Ну и дела! А Гарри-то они пощадили... Постой-ка, а что это у него на лбу?

Хагрид осторожно ткнул пальцем в глубокую царапину, напоминавшую по форме молнию. Сириус не знал. Он не мог объяснить ни состояние, в котором обнаружил дом, ни странную рану крестника, ни отсутствие метки над местом преступления Пожирателей. Сейчас он мог назвать лишь имя того, кто был виноват во всем случившемся. Это имя гремело в голове, заставляя грудь раскаляться от ярости.

— Мне это, Дамблдор велел… — Хагрид звучно шмыгнул носом, — ежели тут кто живой остался — доставить к нему.

Словно из ниоткуда появился серебристый феникс, обдав теплом странную троицу, стоявшую у развалин дома.

— Хагрид, поторопись, авроры заполонят все с минуты на минуту! — отчеканил феникс голосом Дамблдора, прежде чем раствориться.

Сириус нерешительно протянул полувеликану хнычащий сверток. Отпускать крестника было страшно, но в то же время он прекрасно понимал, что сейчас не сможет помочь ему абсолютно ничем.

— Можешь взять мой мотоцикл, — Сириус махнул рукой в сторону тротуара, где тот был припаркован. Хагрид благодарно кивнул.

— Так ты, говоришь, знаешь, кто Поттеров предал?

Сириус кивнул. К счастью, расспрашивать Хагрид не стал — бережно уложив Гарри в коляску мотоцикла, он взмыл вверх. Проводив его взглядом, Сириус приготовился было аппарировать, как вдруг почувствовал прилетевший в спину Ступефай. Палочка выскользнула из рук под действием ударившего следом Экспеллиармуса. Последнее, что он почувствовал перед тем, как провалиться в небытие от третьего заклятия — чья-то цепкая хватка на руке и рывок аппарации.