Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь! (джен)

В кармане мантии, на удивление, нашлись две палочки. Первая из них была из какой-то кости — Магр..., т.е., Гермиона (надо запомнить свое новое имя, черт возьми!) узнала в ней палочку феи-крестной, а вторая уже лежала там. Из красного дерева и слегка узловатая.

Магр... да-да! Гермиона стала изучать первую, более привычную палочку. На ней когда-то были выбиты какие-то буквы, но они за многие поколения фей-крестных почти стерлись, и теперь уже их не разобрать. Кость обхватывали несколько золотых и серебряных колечек, а инструкций по управлению не прилагалось.

Идя наверх за Поттером, тем мальчиком, который совсем недавно так нежно и крепко ее обнимал и до сих пор стыдился своей несдержанности, девушка решила его подтолкнуть к разговору:

— Гарри, эй, Гарри! Скажи мне, что это было десять минут назад?

— Что? — изобразил мальчик недоумение, но красные пятна на щеках говорили, что очень даже понимает он суть вопроса подруги, да не хочет к ответу приступать.

— Ты меня обнимал и шептал мне на ухо, что радуешься моему возвращению в мир живых. Скажи, ты хотел этим сказать, что я тебе дорога?

Маграт не понимала порядки в этом Хо-гварт-се, возможно, они были порядочно диковиные, и с застенчивыми мальчиками так разговаривать было нормально. Как бы то ни было, она была уверена, что они с ним достаточно близки, чтобы не стесняться своей настойчивости.

— Ээээ ... — сказал Поттер и стал похож цветом на варенного краба. Или свеклу.

— Хочешь сказать, что любишь меня? — Маграт, как любая из почитаемых ведьм Овцепика, отличалась прямолинейностью и хваткой гончей. Ей отмазки, вроде „Ээээ...” говорили, что молодой человек не хочет извещать девушку, Гермионочку-то, о своем адресе — вещь недопустимая Кодексом бабушки блажено почившей сестры Десидераты.

Гарри Поттер стал похож на рыбу, вытащенную на берег речки (сама Маграт не позволяла вытащенной рыбе долго мучаться, а сразу била ее кувалдой, чтобы рыбе стало лучше). И она вынула кувалду... хм, образно говоря, и стукнула ею мальчика по ошарашенной, украшенной шрамом, голове.

Короче, она резко приблизилась, обняла так, что его нос, в силу того, что Гермиона была выше ростом, уткнулся ей в ямочку на шее, и звучно поцеловала в макушку.

Поцелуй настолько вывел Гарри из колеи, что он поднял лицо наверх, чтобы увериться собственными глазами во вменяемости единственной подруги.

Подруга как-то не так истолковала это движение и страстно впилась губами в его губы.

Недалеко послышалось громкое икание.

Икал рыжий мальчик их возраста. Покраснел он куда сильнее Гарри Поттера. Никто из целующихся не обратил на него внимания.

* * *

Для нянюшки Ягг кот Грибо оставался миленьким маленьким котенком, который продолжал гоняться за клубком шерсти, из которого она, пока были еще в Овцепике, вязала себе нижную юбку кроваво-красного цвета.

Баловаться окрашенными в красное вещами отваживалась только она одна во всем Ланкре. Чулки — красные, сапожки — красные, красный шарф, красный от лишней выпивки нос — все это было закреплено за ней знаком, этакой этикеткой нянюшки Ягг, этикеткой страшной ведьмы, матриарха и патриарха (одновременно) фамилии неисчислимой численности — посмей только высказать в ее адрес что-то нелицеприятное! Сразу по возвращению домой тебя встретят озлобленные домашние, указывая пальцем на рехнувшуюся козу, которая не только взобралась на крышу, но и давала не молоко, а соляную кислоту — разберись теперь, куда девать и как использовать эту жидкость, которая разъедала ведра и превращала их в квакающую кучу?

После переноса в этот, за тридевять земель, Хог-вартс и жуткого пробуждения в нем, нянюшка Ягг осмотрелась, куда ее отнес леший.

Вокруг пахло приторным дымом из курительницы.

Пахло всевозможными одурманивающими травками, и Гитта начала вполголоса перечислять их:

— Мак снотворный, табак, канабис рудералис ... ого-го! Да что тут происходит, меня одурманить, чтобы похитить, хотят что ли? — крикнула нянюшка и тяжело поднялась с лежанки.

Все вокруг нее двоилось, а то и троилось. Иногда сливаясь в единое разноцветное целое.

Нянюшка сосредоточилась, чтобы разглядеть хоть что-нибудь в интерьере. Графин с водой радужно мерцал неподалеку и она протянула руку к нему.

После десятой попытки, она правильно определила растояние и схватила шею стеклянного сосуда, странно трансформирующуюся перед глазами в гусиную шею. Стиснув его, она с трудом сделала шаг и, пока ее не занесло куда-то в сторону, плеснула водой поверх курительницы.

Сразу зашипело, завоняло, и тогда Гитта Ягг заметила палочку у себя в руке. Палочка?! Взмахнув ею в сторону плотно закрытого окна, она представила его широко открытым.

В ушах словно вата была, но ведьма услышала звон разбитого стекла. Тут же и пушистый туман серого цвета толстым потоком вынесло из помещения.

Свежий воздух принес с собой ясность — и в комнате, и в голове нянюшки.

Она осмотрелась.

Красивенько!

Дорогие ткани украшали стены, пол и мебель. Красивые шкафы, полные фарфоровых чашек, самовар на столе и пуфики, пуфики, пуфики...

Нянюшка Ягг вспомнила, что они трое отправились в школу под названием, кажется, Хоги-вари-все.

Грибо, молодой, нетронутый бесчисленными стычками с соперниками всевозможных мастей и видов, лежал на ее лежанке и смотрел одним, ярко светящимся зеленым глазом. Втрой глаз у кота пока что спал. Черная, блестящая шерсть так и манила прикоснуться и погладить, что и сделала нянюшка сразу, как только заметила своего любимца.

Грибо посмотрел на свою новую хозяйку полным злорадства взглядом и нагло замурчал. Грибо был единственным котом, который мурча, насмехался.

— Аааааххх, какая прелесть! Чистенький, упитанный и молоденький Грибушка... а глазки оба на месте и какие красивые...

Кот грациозно потянулся, и его хвост стрелой указал направление. Грибо, в своем, особенном, понимании, был профессором псионической науки.

Нянюшка не замедлила туда взглянуть.

Хвост указывал Гитте на овальное настенное зеркало.

Она посмотрела на себя, ожидая увидеть любое, только не ЭТО отражение!

Чучело, одетое в разноцветное тряпье. Глаза чучела выглядели огромными из-за нелепых круглых линз. А чтобы рассмотреть подробности своего нового образа, нянюшке пришлось так близко придвинуться к поверхности зеркала, что она едва ли не уткнулась носом в холодную поверхность.

Зашипев от досады, нянюшка сдернула нелепое лицевое украшение и забросила его себе за спину. Донесшийся звон разбитых стекол принес ей необъяснимое удовлетворение.

Снова она впилась взглядом в свое отражение.

Вдруг зеркало заговорило:

— Уууу, наконец-то, до тебя дошло, Сивилла, что очки тебя уродуют. А теперь, слушай! Сними ты с себя эти лохмотья, посмотри — шкаф ломится от накупленного добра. Выбери себе что-то экстравагантное, выкупайся, причешись, увидишь, как станешь на человека, а не на стрекозу, похожа.

Нянюшка Ягг не стала медлить.

* * *

Перенос застал Минерву МакГонагалл в момент чаепития перед камином.

Матушка Ветровоск вошла в ее голову ураганом и разбросала в клочья десятилетние наслоения жеманности, пуританского воспитания и прямолинейности.

То, что принесла с собой Эсме, мало чем отличалось от существующего в голове Минервы уклада. Вот только было одно ма-а-аленькое, но существенное отличие, и оно разбило вдребезги ментальный уклад профессора по трансфигурации — Эсме жаждала справедливости. В Минерве эту жажду на корню уничтожил Альбус Дамблдор, когда принял ее на работу в Хогвартс и назначил своей заместительницей.

Жажда осталась в ней, но не справедливости, а жажда следовать инструкции начальства. Эсме, приехав, так же успешно убила беспринципное подчинение, как была раньше Дамблдором убита справедливость.

Матушка Ветровоск, разобравшись с содержанием памяти женщины, ставшей сосудом ее сознания — ведьмы куда посильней, сразу составила списк своих будущих жертв.

Список возглавлял мэтр Альбус Дамблдор, в настоящее время — директор Хогв-арт-са. Она вспомнила магистра Муструма Ридколи, ректора Невидимого университета, их танцующее на грани флирта общение, вспомнила свои фантазии на тему спотыкания на ровном месте и Ридколи, догоняющего Эсме в темноте ночи...

Для собственного удовлетворения и личного спокойствия, она забила имя Альбуса и на втором, и на третьем месте в списке будущих жертв.

То, что нашлось в памяти „временного сосуда” о некоем Мальчике-которого-оставили-в-живых, ну, очень матушке Ветровоск не понравилось!

* * *

Гермиона-Маграт посмотрела сквозь ресницы на трехголового пса-цербера и зажмурилась. За ней стоял ее бойфренд Гарри, он поминутно переступал с ноги на ногу и дышал ей в ухо.

Она толкнула парня локтем, не обращая внимания на глухое ойканье, и опять закрыла глаза. Больше никто ее не отвлекал, щекоча дыханием шею, не сбивал внимание легкой щекоткой и сопровождающим это чувство удивительным ощущением в груди и животе, которым откликалось ее тело.

Она попыталась превратить свое сознание в безмятежную картину звездного неба.

Космическую гармонию постигают не случайно только монашки в их обители высоко в горах. Ей, ощущавшей теплоту от близости мальчика, достичь пути Скорпиона было трудно. Но не невозможно.

Юная ведьма взмахнула белой палочкой феи-крестной и молодой цербер превратился в маленькую трехголовую змейку.

Гарри пискнул, но не растерялся и быстро трансфигурировал из тройной миски трехголового щенка великанского размера прочную клетку. Шустро схватив растерянную змею за хвост, он бросил ее внутрь клетки и захлопнул дверцу.

Змейка начала шипеть.

Гарри зашипел ей в ответ.

Гермиона с уважением посмотрела на своего бойфренда. Не сдержалась и поцеловала его в щечку, а потом дернула за рукав, указывая на люк в полу.

Бойфренд оказался смышленным.

С трудом, но поднял он тяжелое полотно люка и наклонился, вглядываясь в темноту.

Что-то там шевелилось.

Гермиона начала бы рассуждать: что-как-сколко-раз, но от Маграт подобный склад тугодумства был так далек, как до центра Плоского мира, поэтому она снова зажмурилась и взмахнула костяной палочкой.

Вспыхнуло пламя и шевелящееся нечто, что бы там оно ни было, полностью сгорело.

Забрав с собой клетку с трансфигурированной змеей, они спустились по принесенной с собой веревочной лестнице. Там, внизу, оказались останки спаленной магической растительности, мелкие кусочки которой продолжали шевелиться, и Гермиона-Маграт, опередив Гарри, назвала их:

— Дявольские силки. Пакостное растение.

— Хотело придушить нас, а?

— То, что оно хотело — не важно, важно то, что хотим мы, — назидательно сказала девушка. Бойфренд забыл захлопнуть челюсть от восхищения. — Давай вперед, Гарри.

Впереди оказался зал с летающими ключами.

Кто-то хотел, чтобы Гарри воспользовался своим умением летать. Маграт-Гермиона не позволила бы кому-нибудь постороннему указывать ее же бойфренду что делать. Указывать ему имела право только она, и свое право она никому не упустит.

Ключи под чарами костяной палочки превратились в птичек, которые радостно чирикая, уничтожали крепкими клювиками закрытую дверь, ведущую дальше.

Подростки, держась за руки, переступили через образовавшийся проем, и тут же ощутили дурной, но такой знакомый запах горного тролля.

Магратт-Гермиона шагнула вперед и увидела, что чудовище спит. Гермиона, возможно, еще не успела прочитать насчет обратной пропорциональности, связывающей внешнюю температуру с личным IQ горных троллей, но Маграт, сама уроженица Овцепика, где горизонтальных территорий нет, в вопросах об этих созданий считала себя спецом.

Как она ожидала, и в мире Хо-гв-артса все было устроено так, как нужно, и в зияющей пасти горного тролля сверкали диаманты вместо зубов. Маграт жадиной себя не считала, но, кто-нибудь! найдите хоть бы одну девушку, которая при виде доступных, специально для нее разложенных драгоценностей не потеряла бы голову и не захлебнулась слюной!

Бросив сонные чары на тролля, а для уверенности несколько раз повторив их, она метким ударом топорика, трансфигурированного из дубины монстра, выбила все доступные ей зубки. Собрав горстку сверкающих кристалликов, показала их Гарри. Бойфренд сначала находку не заценил, только с безразличием пожал плечами, за что и поплатился. По щиколотке его Гермиона пнула увесисто, да и топорик был все еще у нее в руках, так что он поспешил прийти в себя и бодренько высказаться:

— Я дам тебе столько золота, сколько нужно будет, чтобы сделали для тебя специально комплект украшений, Миона.

— О! Спасибо, Гарри! Дай поцеловать тебя!

Поцелуев мальчик уже не пугался, с готовностью вытянул губы трубочкой и закрыл глаза, чтобы насладиться.

Каждый раз он удивлялся, насколько ему нравится целоваться с подругой.

Следущее помещение было занято огромными шахматными фигурами. Очевидно, кто-то хотел, чтобы они поиграли здесь в шахматы. Хорошо играть в эту игру ни Гермиона, ни Гарри не умели, зато научились отменно и очень жестко колдовать.

Гермиона уже успела проявить свои способности на чарах и трансфигурации после обморока и появления у себя в голове неожиданной соседки.

Маграт Гермионе очень понравилась, девушка как-то сразу доверилась ей и не испугалась, когда та забрала контроль над общим телом.

Поведение Маграт сначала шокировало, потом удивило, а под конец — понравилось гриффиндорской „заучке и зануде”.

Стала колдовать обновленная мисс Грейнджер, как мы упоминали выше, жестко. Как она объясняла бойфренду: „Все очень просто, Гарри, — представляешь себе в голове, что ты хочешь в конце заклинания и, когда уже все в достаточной степени проясняется, взмахиваешь палочкой. И оно получается. Проще-простого, как с тыквами”.

Профессор МакГонагалл слушала свою студентку, странно сверкала внезапно позеленевшими глазами и хитро улыбалась. Но пока молчала, вопросы этим двоим не задавала, а только прибавляла им баллы.

* * *

Зато директор, Альбус ПВБ Дамблдор, странно изменился как внешне — в предпочтении одежды, так и в поведении. Он стал нелюдимым, ни с кем не общался, никого в круглый кабинет уже не приглашал, лимонными дольками не потчевал, чаем не поил.

К ярким и непостижимым расцветкам его обычных роб и халатов внезапно добавилась страсть к вычурным покроям и невообразимым украшениям — вязанным, сверкающим драгоценными гранями или хоть безумным сочитанием складок и буфов. Детали были настолько замысловатыми, что девушки всех факультетов, оторопев, начали делать зарисовки особо полюбившихся дизайнерских решений.

Вчера, например, полы синего халата директора оказались украшены десятками вязанных розовым шелком танцующих голых мужиков. Мужики были детально представлены, и при каждом танцевальном „па” их хозяйство весело колыхалось и подпрыгивало. Девушки таращились, тайком указывали на анатомию вязанных мужиков пальчиками и чуть не задыхались, пытаясь не прыснуть из-за дикого восторга.

* * *

Белая костяная палочка Маграт-Гермионы, описала полукруг в направлении шахматных фигур и они стали маленькими-маленкими.

Бойфренд в прыти подруге не уступал.

— А ну, в строй! — рявкнул, размахивая палочкой, Гарри. — Мирррно! Нале-во! Шагом марш!

И шахматные фигурки начали маршировать, построившись по старшинству — король, ферзь и т.д., мерно шагая к следующему помещению в колонне по двое — белая, рядом с такой же, но черной фигурой.

Последними набивали пятку две пешки, а за ними шли Гарри и Маграт-Гермиона.

В соседнем помещении, на столе, в шеренгу выстроились бутылочки с прозрачной жидкостью. Записка на пергаменте была главоломкой, которую они были должны решить, чтобы пройти препятствие.

Ребята уже вошли в раж и слушать не хотели слово „должны”, поэтому Гермиона, ни минуточки не сомневаясь, взяла все бутылочки и всплеснула их содержимое поверх языков огня, который горел впереди. Пламя вспыхнуло и внезапно погасло. Там и сям оно попыталось возродиться, но хлынула водная струя из красной палочки мисс Грейнджер, все зашипело и окончательно угасло.

— Давай, Гарри, нам туда, — сказала она и последовала за марширующими фигурками.

Огромное помещение освещали горящие в своих гнездах на стенах факелы. Четыре колонны поддерживали высокий потолок зала.

Посередине помещения они увидели зеркало на птичьих лапах.

— Это то зеркало, которое подсунул тебе директор? — спросила девушка.

— Да, оно. Зеркало Еиналеж, — ответил Гарри и содрогнулся. — Оно показало мне моих погибших родителей.

— Да? Ну и ну! Приступим?

— Приступим, — кивнул головой мальчик.

Маграт-Гермиона посмотрела одним глазом на отражающую поверхность, не позволяя бойфренду посмотреть, пока она не удостоверилась в безобидности артефакта. Уж очень большую силу имели зеркала, она о них уже в достаточной степени узнала.

Картина, показанная ей зеркалом, никак не могла понравиться.

Там какая-то рыжая девица, в которой Маграт узнала ту девочку Нинь-дзю, но уже подросшую и с сиськами, целовала Гарри взасос, а он завороженно, с остекленевшим взглядом, пялился на ее лоб, покрытый мириадами мелких веснушек, и считал их.

Гермиона почувствовала в своем сердце глубокую, жгучую ненависть к Нинь-дзе и решила сделать все от нее зависящее, чтобы не допустить воплощение в жизнь продемонстрированной зеркалом картины возможного будущего.

— Теперь смотри ты, но приготовься быстро бежать, — сказала она, но его руку не выпустила. Во избежание.

Мальчик шагнул вперед и увидел свое отражение. Рядом с ним стояла его девушка, Гермиона, держала его руку одной рукой, а другой она бесстыдно рылась в его кармане, что-то там разыскивая. Мальчик весь покрылся испариной от смущения, вспомнив, что оба кармана его брюк с дырками, и найти она могла в них только одно. Но то, что она могла там найти, было еще не поводом для гордости. Нужно было подождать хотя бы пару лет, пока все достигнет нужных размеров, а потом ...

Но что там, в отражении происходит?

Гермиона вытащила руку из его кармана, держа не то, что он боялся увидеть, а какой-то поблескивающий гранями красный камень, загадочно подмигнула ему и снова положила камень в его карман.

Мальчик внезапно почувствовал тяжесть в правом кармане брюк, не раздумывая сунул руку и вытащил...

Философский камень!

Увидев его, девушка громко воскликнула:

— Уделали мы всех!

И, покрепче сжав ладонь своего бойфренда, поторопилась утащить его наверх, в комнату щенка-цербера, чтобы успеть замести следы своего пребывания здесь.

Трехголовая змейка, до сих пор молчавшая, внезапно начала шипеть. Гарри замедлил шаг, внимательно вслушиваясь. Что-то прошипел в ответ, словно уточняя, и поделился новостями с подругой:

— Миона, Флафи говорит, что есть кратчайший путь отсюда и обещал проводить нас.

— Флафи? — хмыкнула девушка. — Ладненько, пусть указывает дорогу.

За собой они оставили марширующие армии из шахматных фигур мерить в длину и ширину зал.

Кто-то из офицеров давал команды. Последнее, что слышали уходящие ребята было:

- Круугом марш!

Запевай!

Мы на страх любым врагам

Маршируем тут и там

Не страшась тревог,

Не жалея ног.

Это воинский наш долг.

Это воинский наш долг.

Ать, два, три, четыре.

Шире шаг, два, три.

Мы характер боевой

Укрепляем дружно свой.

И сомнений нет,

Что секрет побед

В подготовке строевой.

В подготовке строевой.

Кругом марш!

Ать, два, три, четыре.

Шире шаг, два, три, четыре.

Кругом марш!

"Слоновий патруль (Песня слонов)" / "Colonel Hathi's March (The Elephant Song)" (русская версия)

* * *

Лилит откинулась на спинку кресла. Быть директором этой долбаной школы теперь казалось насмешкой судьбы.

Понравившаяся ей девица здесь не училась. И как ее найти?