Тихоня (гет)

Мужчина.

По этому пункту был невосполнимый пробел. Ольга Юльевна забралась так высоко, что быть рядом с ней и не испытывать комплекса неполноценности могли единицы. «Ну разве что министр какой неженатый попадется…»

Министры Ольгу Юльевну не интересовали. Так же, как и женатые воротилы, и маститые артисты, и юные смазливые альфонсы. Пожалуй, из всех ее знакомых один-единственный мужчина не вызывал у нее антипатии — владелец стремительно набирающей обороты строительной фирмы Аджимурат Кан. Ольга Юльевна уважала его за деликатность, быстрый ум, и бросающуюся в глаза мужественность, которая дается только от природы. Но Аджимурат Кан был давно и прочно женат, супругу — дирижера театра имени Мусоргского — нежно обожал, и к походам налево склонен не был. Поэтому Ольга Юльевна была неизменно одна, не сильно расстраивалась по этому поводу, но такое положение причиняло некоторые неудобства. Вот как сейчас.

Ольга Юльевна знала по опыту, что на светских раутах и приемах мужская составляющая приглашенных, зная о ее неудавшейся личной жизни, питает необоснованные иллюзии из серии «изголодавшаяся баба под любого ляжет». Чтобы эти иллюзии развеять, соблюдая правила хорошего тона, терпения хватало не всегда. Периодически приходилось раздавать оплеухи.

До некоторого времени неудобства были непреодолимы. Ровно до того момента, когда в городе появилась организация под неоднозначным названием «Нарцисс». Организация эта специализировалась на эскорте, о чем заявлялось совершенно открыто и всячески подчеркивалось, что ни о каком замаскированном борделе речи не идет. Действительно, «Нарцисс» предоставлял для сопровождения обворожительно красивых, безупречно воспитанных, хорошо образованных девушек и молодых людей. И действительно, в их обязанности входил только и только эскорт: составить компанию на приеме или фуршете, разрядить обстановку на сложных переговорах, доставить пьяного клиента домой.

Ольга Юльевна потягивалась в ожидании звонка от нанятого в «Нарциссе» сопровождающего, который должен был приехать с минуты на минуту.

«Нарцисс» стал настоящим спасением для не очень молодых и не очень привлекательных дам, вынужденных по долгу работы, службы или просто в силу образа жизни бывать в свете. Ольга Юльевна, несмотря на то, что была еще не стара (тридцать восемь лет — разве возраст для бизнес-леди?) и очень привлекательна, оценила предоставляемую «Нарциссом» услугу по достоинству. Не только потому, что это была великолепная возможность соблюсти протокол, но еще и потому, что, видя рядом с немолодой дамой юношу с внешностью Аполлона и манерами английского лорда, ни у кого не возникало мысли о мезальянсе: такие особи водились только в «Нарциссе» за почасовую оплату.

Зазвонившую трубку Ольга Юльевна подняла с легким волнением. Она заказала эскорт в первый раз, и подспудно все-таки опасалась нехороших пересудов — мол, если Васильева воспользовалась такой услугой, дело у нее совсем швах.

— Ольга Юльевна, добрый вечер. — Приятный баритон с легкой грудной хрипотцой. — У подъезда синяя “BMW”.

Ее эскорт курил, присев на бампер машины. Увидев ее, отбросил недокуренную сигарету, чуть коснулся губами руки, открыл дверь, помог усесться.

— Меня зовут Тимур, — сообщил он, заводя мотор.

Машина мягко тронулась.

— Успеем? — Ольга Юльевна сама поразилась тупости своего вопроса, но надо же было что-то сказать.

— Даже если опоздаем, подождут, не рассыплются. Говорят, женщина должна опаздывать.

Ольга Юльевна разглядывала своего сопровождающего. Что-то в нем было не так. Бронзовая кожа, раскосые черные глаза, тонкий нос с горбинкой, черты лица хищные и резкие, словно высеченные бритвой. Неожиданно мягкая линия губ. Длинные черные волосы забраны в хвост. Безупречно сидящий дорогой костюм, запах сигарет и незнакомого парфюма. Пальцы на руле — длинные, сильные. Великолепная фигура… Все в лучших традициях «Нарцисса». Но что-то было явно не из этого облика. Что-то инородное, но старательно закамуфлированное официальным костюмом и светскими манерами.

— Что вы меня так разглядываете? Не нравлюсь?

Ольга Юльевна смутилась. Остаток пути прошел в молчании.

Нехороших пересудов не возникло. Тимур был ненавязчив, но предупредителен. Старался не отсвечивать перед глазами, и в то же время не давал скучать. Ольга Юльевна была немало удивлена его знанием публики, а еще больше тем, что публика, похоже, прекрасно знала его. Впрочем, при его «профессии» это было вполне объяснимо. Но то, как он по-свойски поздоровался с председателем КГА, как запросто болтал о птичках с генеральным директором «Росстроя», не могло объясняться его работой. Ольга Юльевна решила, что это не ее дело, но мучилась любопытством весь вечер.

Были в поведении Тимура и еще кое-какие неожиданности. Например, когда Ольга Юльевна нечаянно выронила бокал с вином, невесть как оказавшийся рядом Тимур подхватил его у самого пола, да так, что ни капли не успело пролиться. Он привел в состояние потустороннего ужаса коммерческого директора одной подающей большие надежды мебельной фирмы: Муравьев беззастенчиво хамил Ольге Юльевне, и она уже подготовила подобающий ответ, но Муравьев вдруг уставился ей за плечо. Ольга Юльевна обернулась — Тимур стоял у нее за спиной и ой как недобро смотрел на Муравьева в упор. Тот трудно сглотнул и испарился. А у Ольги Юльевны вдруг возникло ощущение, что ее охраняет взвод головорезов с автоматами…

Вот оно. Вот что в Тимуре было не так. Хищные, мягкие, быстрые движения никак не могли принадлежать светскому мальчику. Холодные глаза могли скорее быть глазами снайпера, но никак не богемного юноши. Ольга Юльевна слабо представляла себе, какими должны быть глаза снайпера, но как выглядят светские львята, знала прекрасно.

Ей стало несколько неуютно. Но это ощущение мигом рассеялось, когда Тимур возник рядом буквально из ниоткуда и легонько поддержал ее за локоть:

— Извините, что оставил скучать. Ко мне жена Скворцова прицепилась, еле отвязался…

Скворцов был депутатом Законодательного собрания. Непростой мальчик Тимур, ох и непростой. Ольга Юльевна пытливо глянула в его лицо. Нет. Агрессии в нем нет. Спокойная забота — есть. Уверенность есть. Легкая скука… Причудилось с усталости.

— Знаете что, Тимур? Мне тут надоело. Отвезите меня домой, пожалуйста.

Тимур чуть улыбнулся краешком губ:

— Любой каприз за ваши деньги.

Нет, домой ей не хотелось. Делать там было решительно нечего. Но оставаться хотелось еще меньше.

Вечерняя Фонтанка щедро отдавала прохладу. Пахло дождем и свежевымытой листвой. Машин почти не было…

— Тимур, не прогуляетесь со мной полчасика?

— С удовольствием.

Они пошли вдоль набережной к цирку. Ольга Юльевна отдыхала от дежурных улыбок, духоты банкетного зала, сложных и неизбежных разговоров.

— Устали?

Ольга Юльевна кивнула. Она не только устала, но еще и проголодалась. Из-за строгой диеты (что поделать, не девочка уже, а форму держать надо) она почти ничего не ела — предложенный ассортимент шведского стола в рамки диеты никак не укладывался.

— Я тоже. Проще вагоны грузить.

— А вы грузили вагоны?

— Угу.

— Что ж вы такой работой занялись, если вагоны грузить проще?

— Выгнали. По служебному несоответствию.

— А серьезно?

Тимур усмехнулся:

— Неужели вы думаете, что я вам отвечу?

Да. Действительно… дурацкий вопрос.

— Тимур, вы не голодны?

— Неужели так заметно?

— Я просто сама есть хочу. Пойдемте перекусим. Я только не знаю, где тут можно поесть…

— Я знаю.

В этом итальянском ресторане Тимур явно был не в первый раз. Но Ольга Юльевна решила не задавать вопросов. Пока не задавать. Слишком приятным было общение, чтобы портить остаток вечера никому не нужным взаимным узнаванием. Тимур не пыжился перед ней, не пытался произвести впечатление или понравиться — и именно поэтому он ей нравился. Его спокойствие и непринужденность заставили Ольгу Юльевну расслабиться, она была благодарна за это.

За ужином они неторопливо болтали о каких-то пустяках, о новых фильмах, о кулинарных пристрастиях, обсудили последний облом КГиОПа — неудавшуюся попытку запретить реконструкцию здания на Миллионной и использование его под ресторан. Ольгу Юльевну уже не сильно удивляло, насколько хорошо Тимур осведомлен о кулуарных событиях в мире бизнеса и чиновничества. С ним было легко общаться, можно было не следить за словами и выражением лица, но у Ольги Юльевны возникла ни на чем не основанная уверенность, что Тимур никогда не воспользуется ее неосторожными высказываниями или неуместной шуткой, чтобы испортить ей репутацию. В чем-в чем, а в таких вещах она никогда не ошибалась.

Ольге Юльевне очень не хотелось прерывать такое неожиданно приятное общение. Она даже забыла спросить Тимура, не торопится ли он куда-нибудь. Они выпили две бутылки «Чинзано», вспомнили все старые анекдоты, обсудили всех общих знакомых, которых оказалось на удивление много…

— Одиночество позволяет услышать тишину. Тишина ведь тоже поет, только очень низким голосом.

Мальчишка… ему хорошо говорить. Откуда в его годы знать настоящее одиночество…

Тимур крутнул в руках бокал:

— Но если ее слушать долго, начинаешь сходить с ума. Она высасывает воздух, как вакуум. Дышать невозможно.

Ольга Юльевна чуть не поперхнулась вином. Тимур высказал то, что она так долго передумывала и перечувствовала, но никогда не облекала в слова. Умненький и непростой мальчик Тимур… Интересно, в «Нарциссе» все такие?

— Вы меня простите, но через полчаса разведут мосты. Надо ехать, Ольга Юльевна.

В машине Васильеву охватила безудержная тоска. Домой, слушать тишину одиночества. Ольга Юльевна мысленно умоляла машину сломаться, мосты — разойтись, небо — упасть, лишь бы только не оставаться одной на съедение тишине.

Остановив машину возле подъезда, Тимур повернулся к Ольге Юльевне. В его агатовых глазах был вопрос. Секундное замешательство — а как же приличия, репутация, собственное достоинство, в конце концов? — Ольга Юльевна улыбнулась:

— Проводите меня, пожалуйста.

Тимур прекрасно все понял. Но перед дверью квартиры деликатно шагнул назад, позволяя Ольге Юльевне передумать и отправить его восвояси. Васильева в очередной раз мысленно поблагодарила его за это.

— Тимур, вы кофе пьете?

— Из ваших рук — хоть стрихнин.

— Вам стрихнин с сахаром или без?

— Без. Так вкус лучше чувствуется.

* * *

Ольга Юльевна не ждала от него ничего, кроме бесхитростной молодой страсти, но Тимур и в постели умудрился приятно удивить ее умением и чуткостью. Немного расстраивало, конечно, осознание, что она, как последняя изголодавшаяся старая дура, бросилась на красивого молодого самца. Считай, сняла мальчика на ночь…

Она покосилась на Тимура. Видимо, все мысли были написаны на ее лице крупными буквами, потому что парень с улыбкой покачал головой:

— Стоит переживать из-за глупых комплексов?

Да, после хорошего секса сложно справляться с лицом. Откуда ж ты такой проницательный взялся?

— Сексуальных услуг компания не предоставляет, так что не грызите себя попусту. Мои служебные обязанности закончились у двери вашего подъезда.

В голове вертелось нехорошее слово «альфонс». Сложно было представить, что молодой красавец, явно не испытывающий недостатка в сексе, лег с ней в постель просто так, потому что захотелось. Ольга Юльевна ощутила легкую злость.

— Что ты хочешь от меня, мальчик?

Тимур закаменел лицом. Вдохнул. Выдохнул.

— От вас? Позволения выпить чашку кофе. Чтоб не заснуть по дороге.

Ольга Юльевна рассмеялась: надо же, обиделся всерьез.

— И куда ты поедешь? Мосты разведены.

— Не в первый раз.

Тимур потянулся за одеждой.

— Не дури.

— Ольга Юльевна, почему вы о себе такого низкого мнения? Неужели только из-за того, что вам не двадцать лет? Почему вы думаете, что вас невозможно просто захотеть? Откуда такое самоуничижение, я не понимаю… Мужской организм, знаете ли, в этих вопросах привередлив, заставить его функционировать против желания весьма сложно. Да и я не мазохист, чтоб трахать и плакать. Извините.

Тимур пытался пригладить и завязать в хвост встрепанные волосы. Жесткие черные пряди не слушались, он тихо матерился сквозь зубы, пока Ольга Юльевна не подошла и не отвела его руки от спутавшихся волос. Тимур уловил извинение в этом жесте, моментально успокоился и довольно замурлыкал под умелыми и нежными пальцами, избавив Ольгу Юльевну от необходимости просить прощения.