Ведьмы в Хогвартсе - берегитесь! (джен)

В единственной комнате своего деревянного домика госпожа Гоголь помешивала варево, бурлящее в котле. Над болотом, загадочным образом появившимся в городском парке Литлл Уингинга — видимым только ей и сестрам, клубился холодной туман.

Ароматный пар сплетал собою странные, манящие картины, в которых они, на пару с Петунией Дурсль, внимательно вглядывались.

— Что они там делают? — спросила молодая женщина, пальчиком указывая на мелькающие фигуры, кружащиеся вокруг столба белого пара, напоминающего некую цилиндрическую башню.

— Останавливают сказку, — ответила госпожа Гоголь. — А может... может и нет. Может они ее модифицируют!

Напарница вуду-колдуни смотрела, не понимая:

— Зачем? Начатая однажды, сказка должна идти своим чередом, иначе становится... появляется... множественность Вселенных?

— Иногда — наоборот, Петуния; иногда — наоборот, вмешательство аннулирует умножения реальностей и исключает погрешности.

Молодая дамочка на некоторое время задумалась, пошевелила пальчиками, словно просчитывая что-то в уме. Наконец, придя к некоему выводу, внутренне соглашаясь с доводами старшей сестры, коротко кивнула головой.

— Лишь бы наши сестры и мой племянник не пострадали, — сказала она, и тревожная складка появилась у нее между бровей.

— Я... я не знаю, как там у них получится, Петуния, даже если мы победим.

— Мы обе это знаем, поэтому мне как-то тревожно.

Госпожа Гоголь потрепала холенную ручку сестры своей шершавой рукой, улыбнулась таинственно и предложила:

— Джамбалая уже готова, не попробовать ли ее?

* * *

В Большом зале после объявления профессора Дамблдора о бале-маскараде на Хэллоуин в первой минуте наступила оглушительная тишина. Сотни побелевших лиц студентов настолько ошарашенно смотрели на своего директора, что притаившаяся в его голове Лилит де Темпскир, стала в недоумении задаваться вопросом: не навел ли старый маразматик на молодых волшебников невербальнй Петрификус?

Потом кто-то ойкнул, чертыхнулся и начал рукоплескать. Это было сигналом вырваться ста двадцати децибельного рева из нескольких сотен молодых глоток и Лилит пришлось закрыть свои уши руками, чтобы не оглохнуть. Альбус, посмеиваясь, махнул палочкой, и шум до преподавательского стола долетал уже приглушенно.

Студенти кричали друг на друга, споря неизвестно о чем. Студентки визжали друг на друга, споря, кто с кем идет на бал ...

„Вот она, нынешняя-то молодежь, — заявила мадам де Темпскир в голове директора. — Совсем градус не умеют держать”.

„Должна объявить и о разыгрывающейся сказке, иначе они не оценят градус задуманного представления, — ответил ей Альбус”.

Звон серебряного колокольчика прервал зубодробительный шум, как бы отрезав его ножом. Директор снова возвысился над накрытым утренними кушаниями преподавательским столом:

— С моей заместительницей, профессором Минервой МакГонагалл, мы решили воплотить на территории замка известную магловскую сказочную историю „Рапунцель и семеро козлят”...

— Кхм-кхм-кхм! — угрожающе прервал выступление Дамблдора кашель МакГонагалл, и директор испуганно уставился на свою заместительницу.

— Просто „Рапунцель”, — прошептала она.

— Что? — не расслышал он.

— Никаких козлят, Л... кхм... Альбус! Не и здесь!

Наконец мадам де Темскир поняла и ошибку старого зоофила, и замечание своей сестры. Взяв контроль в свои руки, она стукнула кулаком по столешнице и возвестила:

— Козлят не будет. Только девушка Рапунцель, которую похитила злая колдуня Черная Алисия. Пленницу заточили на вершине высокой башни без окон и без дверей. Ее может спасти только настоящий Принц! — при этих словах правый глаз Снейпа, сидящего с правой стороны директора, задергался, а взгляд, вообще, остекленел. — Вокруг башни Черная Алисия наколдовала препятствие в виде непроходимых колючих зарослей, которые не пропустят недостойных. Только предназначенный Принц сможет беспрепятствено достичь башни и, если он приглянется принцессе, она спустит ему свою длинную, золотую косу, вытянет его наверх и поцелует его. Тогда волшебством появится лестница, по которой счастливая парочка пойдет вниз, где за ними приедет красивая коляска с экипажем и привезет их на Бал. Да будет с этого момента видна башня девушки Рапунцель! — закончила она, пиннув Альбуса, чтобы взял на себя взмахивание Старшей палочки и удаление Чар невидимости над квиддичным полем.

В тот момент дверь Большого зала раскрылись настеж и, неся на руках чье-то обмягшее, одетое в черное тело, внутрь попытался войти школьный лесничий Рубеус Хагрид. Но и шагу не смог сделать, его остановили одновременно и мощный Сногсшибатель Дамблдора и его могучественый окрик:

— Рубеус, куда приперся, безголовый мальчик? В Больничное, в Больничное неси его!

Студенты, ничего из произшедшего не понимая, диву дались, смотря на летящего к выходу сто-с-лишним-летнего директора, который с ходу цапнув в охапку таинственного незнакомца в черном, словно тот был пушинкой, перепрыгнул через ботинок полувеликана и исчез из виду.

— Кто это был? — шепотом спросил у Гермионы бойфренд.

— Дюк Трэвисс, — одними губами ответила она, но Гарри услышал ее хорошо.

— Ага-ага, ахахаха!.. — негромко хихикнул он. — Приииинц!

— Принц, — улыбнулась утвердительно кудрявая девушка и начала наматывать на пальчик длинный блесящий локон, выбившийся из ее косы. — Придешь спасать меня с Астрономической башни, мой принц?

— С удовольствием, миледи! Но кто тебя там заточит?

— Госпожа Гоголь.

— О! — мог лишь сказать Гарри, и его лицо приняло такое заговорщическое выражение, что девушка не сдержалась и начала звонко хихикать.

* * *

Северус Снейп — за свою жизнь обзавелся множеством прозвищ, среди которых популярности набрало более всех „Ужас Подземелий” или, скажем, „Летучая мышь-переросток”, но в некоторых кругах — в большинстве, рыжеголовых сорванцев-террористов — чаще его называли „сальноволосым ублюдком”.

Для Гитты Ягг, в ее новом помолодевшем теле в фертильном возрасте, мужественность профессора по Зелеварению не вызывала сомнения. Гитта положила взгляд на одинокого худощавого зелевара с того самого момента, как впервые появилась в Большом зале.

И старательно его охмуряла.

Под красноречивым, полным восхищения и даже похоти взглядом ее фиолетовых глаз Северус Снейп ежился, недоумевая как ему быть — радоваться и приступать к активному ухаживанию или выметаться трусцой.

Со временем пристальное внимание Сивиллы к его безинтересной, как он считал, особе, не уменьшалось, не переключалось на других, более интересных в матримониальном плане мужчин. Напротив! Интерес повышался и как бы даже сфокусировался настолько, что бедный зелевар ощущал себя букашкой под микроскопом.

Сказать, что флирт ТАКОЙ женщины не льстил самолюбию Снейпа, значит ничего не сказать. Она была... она была... Он не находил слов, чтобы назвать то щемящее ощущение, которое появлялось в некоторых частях его организма при ее появлении. Ее словно подменили прошлым годом. Раньше Сивилла была огородным пугалом с теми огромными круглыми очками, бесчисленным количеством шалей, бусин, побрякушек... Всегда в высших сферах астрала, к которым она приобщалась при помощи выпитого дешевого хереса, все об этом знали — она своей внешностью пренебрегала всеми средствами.

И вдруг! Мамочки! В Большой зал танцующей походкой заявляется смазливая, сногсшибательная ведьма и бросает в пучину зеленой зависти все старшеклассниц до последней красотки.

Эта прелестница, не стесняясь, открыто с ним, с Северусом — жалким мужичком и слугой двух хозяев — флиртует! Вот и сегодня, как только директор объявил о бале и рассказал о разыгрывающейся на территории Хогвартса сказке, она так двусмысленно на него посмотрела, так запорхала длиннющими ресницами, обрамляющими ее фиалковые глаза, что Северус аж затрясся.

И как только Сивилла направилась наверх, к своей башне, перепрыгивая через две ступени, он ее догнал.

— Северуссс... — прошептала она и снова запорхала ресницами, а ее ухоженная ручка двусмысленным образом стала поглаживать длинную, тянувшуюся между двумя холмами спереди, каштановую косу.

Снейп прилип к этому завораживающему зрелищу и забыл зачем за своей коллегой гонялся.

— Я-я-я-я... Сивилла... я... — стал он заикаться.

Нянюшка Ягг замлела от удовольствия. Улыбка осветила ее лицо, а ямочки на щечках ее сказочно украсили. Глаза Снейпа стали квадратными, не в состоянии выбрать самую привлекательную часть из внешности этой обновленной Сивиллы Треллони.

— Хочу п-п-пригласить тебя п-пойти со мной на бал, — выпалил он на одном дыхании, боясь, что остановись хоть на секунду, задохнется от избытка чувств.

Счастливый смех, как звон серебряных колокольчиков, усладил его слух и он был готов упасть ей в ноги.

— Северуссс, тебе придется меня спасти — я буду заперта в своей башне страшной черной магесницей! — округлила глаза Сивилла и Снейп почувствовал, как будто кровь у него стынет в жилах. Кто смеет запирать эту сказочную красавицу?

— Кто, кто она, чтобы помешать?..

— Мешать не надо, Северуссс, иначе сказка не сработает.

— Сказка?

— Сказка. А магесницу зовут Лилит де Темскир...

Губы Снейпа безмолвно повторили имя врага, т.е., врагини.

— Что надо сделать? — спросил он решительным голосом, в уме уже засучив рукава.

— Приди, сам увидишь, — загадочно прошептала Сивилла и упорхнула наверх по лестнице.

Северус затуманенными глазами проследил каждое движение ее... кхм-кхм... ее косы, извивающейся поверх полушарий ее... кхм-кхм.... ее лакированных туфелек под ровным подолом юбки, прикрывающей ее...

* * *

Матушка Ветровоск посмотрела в зеркальце на свое помолодевшее лицо, свои брови вразлет, зеленые глаза, поправила волоски туго сплетенной вороньего цвета косы и задумалась. В ночь маскен-бала откроются Ворота волшебства и призраки умерших вернутся, чтобы исполнить желания своих потомков.

Кто из ее предков заявится, чтобы исполнить ее желание — предки Минервы МакГонагалл или Эсмеральды Ветровоск?

И что за желание предъявит она, чтобы и с ней, в конце концов, случилась сказка?

Что захотят обе ее сестры из Ланкра она догадывалась — каждая захотела бы своего персонального Принца на всю жизнь. Хочет ли Минерва принца тоже?

Она вслушалась в загадочное молчание в себе.

„Скажи, Мини, что тебе хочется, какая у тебя мечта?! — говорила сама себе матушка. — И не говори, пожалуйста, о Лучшем благе, потому-что выселю тебя в какую-нибудь живность навсегда, там и останешься, дурында! Ладно, надо сама себя выкопать в рудниках короля Соломона своих драгоценностей. Но откуда взять принца?”

* * *

В остальные до маскен-бала дни в Хогвартсе наблюдалось странное брожение, наводящее тревогу. Сначала, вероятно водимые стадным чувством, все ученики-старшеклассники мужского пола провели неоднократные попытки преодолеть снабженные мириадами длиннейших, десятисантиметровых шипов заросли вокруг белой башни. Зря!

Заросли не брал ни огонь из палочек, ни обычный огонь из магловских спичек. Режущее заклинание, которым владели семикурсники Слизерина и некоторые из Рейвенкло, привело к эфекту трехголовой змеи: на место каждой отсеченной ветки, немедленно вырастали три новые, пуще прежней разлапистые и шипастые.

Потом они начали пробовать другие способы. Быстро разобрались, что метлы бесполезны, потому что кто-то зловредный наложил неотменимые Анти-полетные чары над всем квиддичным полем. Пустоголовые парнишки, гонимые бушующими гормонами и горячей кровью, пробовали вылетать с окон замка, с крыши замка, с крыши хижины Рубеуса Хагрида, с территории Запретного леса ...

Тщетно. Подлетая к трибунам, метла резко снижалась и наездник еле успевал кувыркнуться в воздухе и не сломать дурную башку или что-то важнее ее.

После несколько дневных исследований кандидаты в Принцы установили, что никакое волшебство не способствовало положительному результату их стараний. Магловских способов они не знали, но предполагали, что такие и не существовали.

И обратили наконец внимание на своих сверстниц.

Сверстницы тем временем кусали локти от гнева, что их чарм и прелестью пренебрегают, но зря времени не теряли. Все чаще по коридорам Хогвартса могло бы встретиться чудное зрелище: идет стая девушек или девочек — те, хоть и недоросли, но женской суетой были наделены по рождению — а за ними волочатся их длинные косы.

Парни глазели на это незабываемое дефиле квадратными глазами и непонимающе цокали языками, пока кому-то из них не снизошло озарение свыше, что по этому поводу что-то знает только один человек в стенах Хогвартса. Тот-который.... нет, нет... Мальчик-который-выжил или, по-простонародному, Гарри Джеймс Поттер.

В тот же час эта инновационная мысль сделала полный оборот среди мужского населения школы, даже Колин Криви услышал ее, и его восхищение Героем магмира достигло запредельных высот.

Поттера подловили по пути к Большому залу представители всех четырех факультетов и напрямую задали ему вопрос: „Что, разорви нас драккл, происходит?”

Стоящая за его спиной Грейнджер кашлянула в горсть и начала тонько хихикать. Поттер улыбнулся расчетливо, сверкнул глазами цвета Авады и стал торговаться:

— Скажу, при одном условии.

Представителям всех факультетов защемило под ложечкой, а в голове защелкали шарики счётов.

— Нууу... — сдали назад они. — Все зависит от...

— Все или ничего! — немилостиво отрезал Поттер, совсем не так, как от МКВ ожидалось, и они стушевались. Игра в гляделки ничего им не дала, потому что они, в принципе, должны были по идее лишь враждовать. Первый сдался Майкл Корнер из Гриффиндора, потом Седрик из Хаффлпаффа. Рейвенкловец Голдстейн долго глазел в потолок, пересчитывая в уме прибыль и потери, наконец просчитал, что знание — это сила, и кивнул в знак согласия.

Пятикурсник из Слизерина сдался последним, хотя его однофакультетники отправили его с заданием узнать или умереть.

— Что хочешь взамен информации, Поттер? — сквозь зубы спросил он, и МКВ, также бойфренд мисс Грейнджер, ухмыльнулся, потому что поход его Тайной организации из Ведьминского круга по перехвату власти в мире тронулся с мертвой точки.

— Дайте мне Непреложный обет, что если Волдеморт возродится, весь численный состав ваших факультетов поддержит меня.

Гермиона посмотрела на бойфренда с таким пылким обожанием на лице, которое никто из живущих мастеров-художников всех времен не смог бы передать на холсте.