Нестандарт (джен)

Примечания:

Вообще, это должно было быть продой к 23 февраля. К сожалению, электронная почта была другого мнения. Так что, только сегодня.

Начало марта, вечер. Великобритания, горы Шотландии, Хогвартс, один из многочисленных кабинетов, Генри Поттер

Зеркало Еиналеж. Одно из самых спорных вещей в поттериане. И не только потому, что это в целом странное решение держать в открытом помещении, в школе, артефакт, от которого и взрослые с ума сходили, но и потому, что непонятно — зачем нечто подобное создавать.

Не скажу, что набрела на это зеркало случайно, но тут в целом уверенности нет, я и сама не могу сказать, что сподвигло меня зайти в случайный класс. Но зашла, а там стоит вот это вот конструкция трёх метров в высоту и с рамой, которая сама по себе произведение искусства. Как я поняла, что это Еиналеж? Так по надписи и поняла. И вот теперь стою и не знаю, заглянуть или нет? Вот и хочется и колется. С одной стороны, я не тот Поттер, который мечтал о семье в силу хотелок автора, а с другой — чёрт его знает, чего я хочу. Гёте нам, конечно, подробно объясняет, к чему ведёт заигрывание с желаниями, но… И тут сзади раздался голос:

— Вижу, ты нашла источник наслаждения, заключённый в зеркале Еиналеж…

Источником слаанешитского пафоса ожидаемо оказался Дамблдор. Дед сидела на подкокойнике с настолько таинственным видом, что ощущение кулуарного заговора зашкалило за любой здравый смысл, остановившись в районе Макиавелли и всей семейки Борджиа вместе взятых.

— Доброго дня, сэр, — вежливость никогда не повредит, — это ведь какое-то необычное зеркало?

Директор с серьёзной улыбкой (как, блин?!) кивнул:

— Да, Генри, это легендарное и опасное зеркало Еиналеж. Не смотри на красоту, этот артефакт сводил с ума многих великих волшебников. Догадываешься, что они видели?

— Догадываюсь. Тут даже написано… А зачем его хранить в свободном доступе?

ТриплДэ хототнул:

— Не в таком уж свободном. Знаешь, за последние пятнадцать лет, ты первая студентка, которая увидела это зеркало?

— А до того?

— А до того оно было в другом месте.

Дамблдор спрыгнул с подоконника и подошёл к зеркалу. Что бы он там не увидел, ему это едва ли понравилось, уж очень не радостное лицо у него было. Поинтересоваться, что ли? Или это хамство? Впрочем:

— Если не секрет, что вы там видите, сэр?

— Исправление своих ошибок, — почти мгновенно отозвался старик, — слишком многое было сделано, о слишком многом я сожалею. Я вижу мир, в котором я не ошибался.

— Идеальный мир, — интересные у него желания, слов нет. Это не носки! И откуда столько откровенности?

— Да, мой несбыточный идеальный мир. С опытом приходит мудрость, девочка моя, но от ошибок не застрахованы даже мудрейшие.

— Прозвучало… очень самокритично. Прошу прощения.

— Не извиняйся, ты права, — голос вглядывающегося в зеркальное полотно Дамблдора звучал несколько отстранённо, — не хочешь заглянуть?

— Не знаю, — мой искренний ответ явно не только вернул директора в реальность, но и дико его заинтересовал:

— Это как?

— Я не уверена, что хочу знать своё заветное желание.

Дамблдор кивнул каким-то своим мыслям:

— Именно поэтому тебе стоит посмотреть. Знай, Пасифика, счастливый человек не увидит ничего, кроме своего отражения, а несчастный увидит исполнение всех своих, даже самых безумных, желаний. В некоторых же случае, благодаря софросюне, в зеркале может отразиться не абстрактное желание, не простой порыв души, а то желание, которое ты вполне сможешь осуществить. Если угодно, ты увидишь один из вариантов вероятного будущего.

Интригующе. Настолько, что я тут же встаю на освобождённое директором место и смотрю в зеркало. Там отражалась довольно похожая на меня молодая женщина, в ОЧЕНЬ смелом вечернем платье насыщенно-красного цвета. Сидела эта дамочка в весьма дерзкой позе, на донельзя претенциозном кресле или, скорее, троне, окружённая просто горами золота, всевозможных ценностей и стволов. И в качестве вишенки на торте — множество людей, в неясном статусе, без конкретных личностей, но все без исключения фанатичные поклонники. Осталось только добавить надпись «Far Cry» и номер части.

— Похоже, я была права.

— В чём именно?

— Мне явно не стоило смотреть в зеркало.

— Неужели, твоё желание настолько ужасно?

— Не то чтобы… просто я только что узнала, что являюсь жутко наглой, жадной и самовлюблённой личностью.

Тогда же, там же, Альбус Дамблдор.

— … просто я только что узнала, что являюсь жутко наглой, жадной и самовлюблённой личностью.

От такого заявления глаза старого директора едва не вылезли на лоб. Это что там такое, что можно о себе вот так подумать?! Жаль, но увидеть отражение другого человека невозможно никаким способом — особенность магии Зеркала Еиналеж. Может расспросить подробнее?

Глядя на задумчиво разглядывающую своё отражение девочку, Дамблдор пришёл к выводу, что нет, не надо. Захочет — расскажет, а нет, так нет.

— Я могу спросить профессор? — Генри развернулась к директору, — как у вас оказалась мантия-невидимка моего отца?

«Как я отвечу тебе на этот вопрос, девочка моя? Что ты ещё мала, чтобы знать? Что есть вещи, которые слишком сложно объяснить? Как ещё избежать признания, что твой отец конченый идиот, а мать — перехитрившая саму себя корыстная стерва?»

— Вы написали, что незадолго до смерти он оставил мантию вам. Почему вы её вообще взяли? Вы же знали, что на них охотятся, так зачем?

— Я не взял, — наиболее честный и простой ответ явно жутко разозлил девочку, настолько, что она даже искрить начала.

— Сэр…

— Я действительно не взял, — стараясь говорить максимально спокойно, хотя от воспоминаний не слабо так корёжило, начал рассказывать Дамблдор, — однажды, я попросил у Джеймса разрешения в будущем изучить его семейную мантию. Он предложил забрать её, но я отказался, посчитав, что мантия может, в крайнем случае, защитить тебя и твою маму. К сожалению, твой отец был очень упёртым человеком в плане выполнения обещаний: на следующий день прилетела сова с этой мантией. А дальше…

Дамблдор вздохнул, собираясь с мыслями и отслеживая реакцию Поттер. Девочка слушала внимательно, без особого скепсиса, но с явным любопытством. Старый директор продолжил:

— Дальше моё желание вернуть мантию-невидимку обратно вступило в конфликт одновременно с двумя помехами: Фиделиус на доме твоей семьи и Магическая Клятва. Тебе знакомы эти понятия?

Девочка кивнула:

— Лучший способ спрятать что либо, но завязанный на Хранителе Тайны, который единственный может рассказать, где спрятанное. А используя Клятву человек, в случае невыполнения условий клятвы, гарантированно теряет предложенное в качестве залога.

— В общем и целом так и есть. Про Фиделиус мы поговорим в другой раз, а про Клятву, тебе стоит знать, что существует её принудительный вариант, когда поклявшийся не может не выполнить условия. Среди таких — Клятва Кастеляна Хогвартса. Ныне, должность кастеляна переименована в директора.

Девочка удивлённо вскинула брови:

— А как это связано?

— Кастелян обязан не покидать Хогвартс в течение трёх дней до и после четырёх праздников в году. Как думаешь каких?

— Думаю… Самайн, Имболк, Бельтейн и Лугнасад? — неуверенно спросила девочка.

— Именно, — одобрительно кивнул Дамблдор, — в эти дни я не мог ни как покинуть Хогвартся, так что я не мог вернуть мантию твоему отцу. Послать кого-нибудь я тоже не мог: где прятался Хранитель не знал даже я, а без него попасть в дом твоей семьи не было возможно. А потом…

— Случился Хэллоуин, — тихим голосом продолжила Поттер, — вы не смогли ни прийти вовремя, ни послать кого-то в помощь. В результате, два трупа, ребёнок-сирота и массовое празднество. Но у меня есть несколько вопросов.

Девочка была удивительно спокойна и, видимо не сомневалась в словах Дамблдора, вот только… пассивная лигиллименция, свойственна любому, кто освоил активную, подсказывала, что следующие вопросы Генри уже давно подготовлены и, наконец, дождались нужного момента. И не ответить на них будет не только свинством, но и гарантированной потерей доверия даже того малого, что есть.

— С удовольствием отвечу на них, девочка моя, — произнёс Альбус, пряча улыбку, когда Поттер недовольно поморщилась.

— Если Вольдеморт нашёл их, то он должен был сначала найти Хранителя Тайны и выбить из него, собственно, тайну. Так?

— Так, но выбивать не пришлось: Хранитель оказался предателем, — мысленно директор скрипнул зубами. Это событие по-прежнему жгло сердце, ошибиться в человеке, да ещё так… непростительно.

— Ясно, — Генри явно поняла, что тема не приятна и сменила её, — Тогда другой вопрос: Хагрид сказал, что вытащил меня из развалин. Как он там оказался?

— Когда я почувствовал падение Фиделиуса, я тут же велел Рубеусу отправиться на помощь. Он не только силён, но и очень крепок, не него даже Авада не сразу подействует, что уж говорить про другие заклятия, — с некоторой гордостью за своего друга ответил Дамблдор.

— А как я оказалась у Дурслей?

Этот вопрос требовал предельно аккуратного ответа. К счастью, он был уже заготовлен:

— Это было моим решением. Когда Вольдеморт пал, начались процессы над пожирателями, но заслуженную участь получили только те, кого удалось поймать на месте преступления.

— Меньше десятка.

— Да, но это десяток самых опасных и жестоких из них. Остальные же отделались штрафами и взятками. Скажу честно, у тебя было и есть много родственников, но отправить тебя к ним было смертельно опасно не только для тебя, но и для них. О семье твоей тёти обществу было почти неизвестно, так что она показалась мне идеальным вариантом. Я отправил Минерву понаблюдать за Дурслями, наложил Кровную Защиту и приставил Арабеллу, но, как оказалось, я очень сильно ошибся, — директору даже не пришлось изображать вину, её и так было через край.

— Согласна по всем пунктам, — хмуро отозвалась Генри, — а что это за Кровная Защита такая?

— Если коротко, то Кровная Защита защищает тебя, твоих родственников и живущих с вами под одной крышей близких, пока ты считаешь место вашего проживания своим домом, — ответил Дамблдор. Всё же, он очень, просто очень любит отвечать на вопросы, тут уж ничего не поделать.

— Странная штука. Так, то есть, мои неудачные попытки побега, это проявления такой вот защиты?

— Именно так.

— Помнится, в конверте был перечень преступлений Дурслей. Это с ней не связано?

— К моему большому сожалению связано. Кровная Защита защищает от неудач в том числе.

На лице девочки отразился натуральный шок:

— Я туда не вернусь. Ни за что! — голос отступившей на шаг Поттер был не только категоричным, но и опасно повысившимся. Дамблдор поспешил пресечь… что бы там ни было.

— С этим не волнуйся, ни кто тебя туда не отправит. Да и, — нехарактерно жёсткое выражение промелькнуло на лице директора, — честно говоря, возвращаться особо не куда. Штрафы и затраты на адвокатов оказались настолько велики, что Петуния осталась не только без родительских прав, но и без имущества, без мужа, который следующие много лет проведёт в, как говорил один мой русский знакомый, местах не столь отдалённых, а также без сына, отправленного в школу-интернат для малолетних преступников.

— И виновата в этом, разумеется, я, — с грустью пробормотала Генри.

— Пасифика, девочка моя…

— Простите сэр, это не уничижение: Петуния все косяки всегда перекладывала на меня, даже свои собственные. Тут было бы то же самое. Где она сейчас? — странным тоном спросила Поттер.

— Она вернулась в Коуркворт, в дом своих родителей, — внимательно отслеживая реакции девочки, ответил Дамблдор, — все обвинения были предъявленны Вернону, а с его характером, едва ли кто-то мог посчитать Петунию за соучастницу. Она в этом деле пострадала меньше всего, хотя, видит Мерлин, заслужила гораздо больше, чем потеря репутации, денег и переезд в умирающий город.

Возникшую тишину прервал писк будильника.

— Полчаса до ужина. Спасибо за разговор, сэр, — девочка выполнила вежливый, хоть и немного неуклюжий, реверанс.

— Беги, Пасифика, не споткнись, — вернул поклон Дамблдор.

— Благодарю. И кстати, сэр?

— Да?

— Почему вы зовёте меня по второму имени?

— Оно было моей идеей, — тут же с улыбкой ответил директор, — Джеймс не мог придумать что-то подходящее, а варианты Лили ему не нравились, вот они и обратились ко мне — «а то, что Лили чисто физически не могла уговорить своего мужа, тебе, пока, знать не стоит».

— Ясьненко. Доброго вам вечера, профессор.

— Доброго, девочка моя.

Поттер вышла из кабинета, а Дамлдор, подождав несколько секунд, посмотрел в Зеркало Еиналеж и произнёс:

— А ведь она так похожа не тебя, не так ли, Паз?

Отражавшаяся в зеркале зеленоглазая женщина улыбнулась.

Вскоре после перестрелки в Запретном Лесу, не известная дата. Великобритания, горы Шотландии, неподалёку от Хогвартса, Вольдеморт

Квиррел! Гнусный предатель! Всё, что от него требовалось, это убить единорога и выпить его крови! Лорд Вольдеморт даже снизошёл, дабы одарить раба лично изобретённым заклинанием как раз против этих рогатых тварей! Но нет, надо проиграть уроду-переростке и малолетке, вооружённым, с позволения сказать, «оружием» ничтожных маглов, этих отвратительных животных! А потом… Воспоминания о случившимся возвращали Вольдеморта во времена приюта, когда избитый за «странности» мальчишка, захлёбываясь ненавистью, клялся отмстить слишком сильным старшакам. В разорванное тело Квиррела, поддерживаемое лишь могуществом Владыки Судеб, влетело нечто невероятно могущественное, сияющее неописуемым, неземным цветом, и мгновенно вышибив из тела и владельца, и самого Вольдеморта. Последнего едва потащило к убежищу в Албании, как на «глаза» попался какой-то нищий, в чьё тело и вселился дух Великого Мага, изгнав дух владельца, что и так едва держался в теле.

Обретя тело и узнав, что куда-то пропало несколько месяцев, но, не заострив на этом внимания, Вольдеморт вознамерился вернуться в замок и забрать то, что принадлежало ему по праву. Вот только теперь он совершенно точно стал нежитью, а значит, незаметно пробраться в Хогвартс уже не получится. Единственный выход — взять в заложники пару маггловских отродий и заставить старого дурака отдать камень! Дамблдор не сможет отказаться и, само собой, отдав камень, получит своих выродков, правда, не в том виде, в котором ожидает! О да, великолепный план! Надо только подождать, пока Поттер придёт в Хогсмит, чтобы нанести больше урона всем этим предателям и любителям грязнокровок! Как они запоют, когда сам Владыка Судеб Вольдеморт явится перед ними в куртке из шкуры мелкой шлюхи, осмелившейся противостоять ему! Да, он будет судить и покарает их всех, ни один не уйдёт от справедливого возмездия! Особенно Поттер! Да-а-а, но будет смаковать каждое мгновения её смерти, настолько долгой, насколько только хватит фантазии! Это будет истинный экстаз!

А что самое приятное, что бы ни делал Орден Феникса, они уже опоздали! Как только философский камень обретёт истинного хозяина в лице лорда Вольдеморта, вся Британия, нет, весь мир будет принадлежать ему!

Пара дней спустя разговора у Зеркала Еиналеж, вечер. Великобритания, горы Шотландии, Хогвартс, чайная комната общежитий Рейвенкло, Гермиона Грейнджер

Чашка чуть не выпала из рук, когда Генри сунула под нос Гермионе свои часы. Обычные G-shock с электронным циферблатом. Ключевое слово «обычные». Без магии или зачарований, ничего особенного, не считая излишней массивности для девичьего запястья. И это кардинально ломало картину мира — в Хогвартсе, в самом волшебном месте, работает электроника! Почему так может быть? Последнюю фразу Грейнджер произнесла вслух.

— Думаю, потому, что легенда о конфликте магии и технологии родилась, когда магия начала заметно уступать. Типично: не хотим признавать очевидное, так что спрячем и будем старательно отворачиваться от доказательств.

— Но ведь проводились эксперименты! — Гермиона всё не хотела сдаваться.

— Так без электричества ни чего не заработает. А принести тостер в вестибюль, щёлкнуть переключателем и заявить «много магии — не работает», так на это особо ума не нужно.

За столом воцарилась тишина. Чаепитие явно переставало быть мягко-развлекательным.

— А когда магия стала уступать? — вопрос задала Чжоу Чанг, чья воронья душа мгновенно заинтересовалась вопросом.

— 12 апреля 1961 года, в 6 часов 7 минут, — мгновенно отозвалась Поттер. Настолько точное указание момента удивило всех присутствующих. В глазах девочек возникли знаки вопроса. Генри пояснила:

— Первый полёт человека в космос.

Последовавшая за этим дискуссия, или, скорее перепалка, на тему возможности выхода за пределы атмосферы, привела к неожиданной развязке:

— Если маггловские приборы работают в Хогвартсе, то может быть можно посмотреть кино? — робко предложила Гермиона.

— Вполне, — после недолгого раздумья отозвалась Поттер, — нужен комплект оборудования, генератор и белая простыня. А! Ещё нужно помещение и файл с фильмом.

Остальные девочки, среди которых не было даже маггловоспитаных, тихо пили чай, стараясь вспомнить значения незнакомых слов.

— Я могу помочь почти со всем! — почувствовала возможность побыть полезной Грейнджер.

— А точнее?

— Со всем, кроме помещения и фильма, — пояснила старшая девочка.

— Хм, — протянула Поттер, — помещение можно занять любое подходящее, благо их по замку умотаться, а вот фильм… в принципе, если удастся добраться до Лондона, я вполне смогу получить почти любое кино. А вот как ты собираешься получить прочее, я даже представить не могу.

Гермиона улыбнулась, какой-то горько-ностальгирующей улыбкой:

— С самого детства родители говорили мне, что я лучшая, что я самая замечательная, говорили, как общаться, как вести себя, что говорить и делать… вот, только следуя их советам, я всегда оставалась одна. Ни друзей, ни даже приятелей. А потом я решила идти своим путём. И вот сижу тут, с вами, пью чай и придумываю, как бы принести кино в Хогвартс. А ведь могла бы и раньше, если бы не мои родители! Так пусть они и покупают всё! Ну, кроме кино — у них свои представления, о положенных «юным леди» резвлечениях, — с последними словами шатенка скривилась.

— Знаешь, Гермиона, — протянула Генри, — такое чувство, что твои родители нувориши восемнадцатого века. Без обид.

— Да какие тут обиды, — тяжёлый вздох, — так и есть.

— Я про кино слышала, это ведь здорово, да? — неуверенно спросила Ханна Аббот, — может, сделаем так, чтобы все могли посмотреть? — под взглядами остальных участниц чаепития девочка смущённо затихла.

— А это мысль, — кивнула Поттер, — тогда предлагаю вот что: заканчиваем чаепитие и идём кошмарить директора на тему использования Большого Зала в качестве кинозала. Гермиона пишет заказ своим родителям, а Сьюзан больше НИКОГДА не покупает вот эти конфеты! Где ты их вообще взяла?! — девочка ткнула пальцем в кучку чернильно-чёрных, со светящимися пятнами, шевелящихся шариков, похожих на чьи-то личинки, к которым, к слову, ни кто не прикоснулся.

— Из Америки прислали. Родственники из Аркхема, — виновато ответила Боунс, — больше не буду.

На этом мероприятие завершилось. Написав письмо Грейнджерам, где было описано желание Королевы Гермионы приобщить к современной культуре жалких смердов-дикарей-магов, а также ещё одно письмо к некоему «дяде Дориану», за подборкой хороших фильмов (Гермиона клялась, что дядя нормальный и разумный человек, весьма понимающий в этом деле), девочки отправились искать директора Хогвартса.

Обычно нетривиальная задача оказалась решена, в прямом смысле слова за углом: Дамблдор, одетый в наряд шотландского горца, с удовольствием разрешил непрофильное использование Большого Зала, при условии демократически выбранного фильма на первый сеанс. Затейницы согласились.

Неделю спустя. Великобритания, горы Шотландии, Хогвартс, Большой Зал, вечер. Ученики Хогвартса.

Большой зал выглядел необычно: столы были заменены рядами мягких кресел, вдоль стен стояли шкафы с частыми решётками, на учительском столе стояла куча маггловской техники, а на стене напротив стола висела огромная белая матовая пластина, периодически вспыхивающая синим цветом. За столом чем-то занималась разновозрастная группа маггловоспитанных студентов, при поддержке Вектор и за чем-то прибывшего Оцелота.

Когда же все студенты расселись, в Зале раздался голос Дамблдора «Тишина! Сеанс начинается!» и всё освещение погасло. Раздался тихий гул, белая пластина стала чёрной и на этом фоне возникли голубые буквы:

«Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике…»

Примечания:

Пожалуйста, оставляйте комментарии! Больше комментов = больше прод.