Проходная пешка (джен)

В шахматах в одиночку не создают шедевров. Нужен соперник высшего уровня.

— Раймонд, ты здесь?

— Мерлин, она меня преследует, — выпучив глаза, прошептал Раймонд Майку. — Прикрой меня!

— Раймонд, не будь ребенком, — закатил глаза Майк, но его приятель уже сполз под стол. И очень вовремя — тут же из-за стеллажа показалась Гермиона Грейнджер.

— О, привет... ммм...

— Майк, — подсказал ей немец, по обыкновению улыбаясь в тридцать два зуба.

— Привет, Майк! — повторила гриффиндорка, мельком бросив взгляд на стол, заваленный книгами и пергаментом. — Ты не видел Раймонда? Кажется, вы вместе шли в библиотеку?

— Да, он взял кучу книг и ушел к себе, — непринужденно соврал немец, не переставая улыбаться. — Сказал, что ему никогда в жизни столько не задавали.

— О, спасибо, — поблагодарила немного сникшая Гермиона и спешно покинула библиотеку.

— Можешь вылезать, она ушла, — сказал Визнер, для убедительности пнув Раймонда под столом.

Оттуда послышалось сдавленное «ох», и юноша покинул свое укрытие. Майк уставился на стул, стоявший напротив.

— Ты зачем Дезиллюминационные чары применил?

— Не знаю, само как-то вышло, — рассеянно ответил Раймонд, слившийся с окружающей обстановкой, словно хамелеон. — Как их убрать?

Майк скептически посмотрел на еле различимый силуэт Певерелла и, взмахнув палочкой, вернул ему нормальный вид.

— Если ты так не хочешь с ней общаться, почему прямо об этом не скажешь?

— Я не то чтобы не хочу, — начал отнекиваться Раймонд, — просто меня не оставляет ощущение, будто она за мной следит.

— Брось, ты ей просто понравился, — сказал Майк, расслабленно откинувшись на спинку стула. — А в Равенкло и вовсе считают, что ты на нее запал.

— Я?! — Возмущению Раймонда не было предела. — Да это она за мной хвостом ходит! И потом, у нас расписание почти одинаковое, нам несколько проблематично совсем не общаться.

— Бла-бла-бла, — передразнил приятеля Майк. — Ты сам виноват, нечего было устраивать этот концерт у Селвина.

— Он не оставил мне выбора, — мрачно пробурчал Раймонд. — А так и волки сыты, и овцы целы.

— Надолго ли? — задал риторический вопрос Майк, почесав белобрысую макушку. — С таким профессором подобными компромиссами не отделаешься.

Раймонд задумался и снова уткнулся в свои записи. Тут переводы по рунам, здесь нумерологические расчеты и задание по прорицаниям. Эти пергаменты Раймонд сложил в одну стопку и убрал со стола. Юноша в очередной раз поблагодарил небеса за то, что зелья в последний момент отменили и осталось время разобраться в своих делах. Правда, убив полтора часа на перерасчет пропорций Укрепляющего бальзама, он окончательно запутался и отложил этот вопрос до лучших времен. Зато понял, почему дало сбой заклинание Портус. Поршень представлял собой отдельную часть поезда, хоть и скрепленную с общей конструкцией, и теоретически должен был стать нормальным порталом без всяких проблем. Должен был, если не учитывать тот факт, что он прикасался к частям, выполненным из того же материала! В принципе, не выпей Раймонд то проклятое зелье, спровоцировавшее гигантский выброс энергии, это бы никак не повлияло на ситуацию, но в тот раз магия восприняла все элементы поезда как единое целое и отправила его в подводное плавание.

— Есть! — торжественно объявил Майк, поставив жирную точку на своем пергаменте.

Раймонд ухмыльнулся. Он точно знал, что его приятель выполнял сейчас явно не домашнее задание, а занимался какими-то личными исследованиями по чарам. Но совать свой любопытный нос в дела немца Раймонд не стал, и тот отвечал ему взаимностью. Этим компания Майка нравилась Раймонду намного больше, чем общество Гермионы, которая уже закидала бы его вопросами и вытрясла бы душу.

— Так, я сворачиваюсь, — решил немец, наспех засовывая свои записи в сумку. — Ты как?

— Пожалуй, тоже, — вздохнул Раймонд и взял в руки стопку фолиантов. — Пойдем вместе, все равно по дороге.

Сдав книги мадам Пинс, парни направились вверх по лестнице. Комната Раймонда располагалась на восьмом этаже, чему тот был не слишком рад; башня же Равенкло и вовсе была третьей по высоте после астрономической и гриффиндорской.

— Эээ... Раймонд, — обратился к однокурснику Майк, вытаскивая ногу из исчезающей ступеньки, — не хочешь подняться в нашу гостиную? Посидишь со всеми, чего тебе торчать одному в своей комнате?

— Я студент другого факультета, забыл? Уверен, шляпа сочла это остроумным.

— Да, точно, — согласился Майк. — Ну, тогда просто послушаешь, какие нам загадки на входе задают...

Раймонд с прищуром посмотрел на долговязого немца.

— Ты боишься опять застрять у входа, — высказал свое предположение юноша, и Майк отвел глаза.

— Что за чушь! — возмутился он, перепрыгивая через ступеньку и снова попадая в ловушку. — В этом нет ничего сложного, можешь сам проверить, если хочешь!

Раймонд на это только неопределенно хмыкнул и помог немцу освободить застрявшую лодыжку.

— Что за идиотская система лестниц! — возмущался тем временем запыхавшийся Майк. — Как ты вообще здесь ориентируешься? И в исчезающие ступеньки ни разу не попал, везунчик!

— Ты все их до меня опробовал, — отмахнулся Раймонд.

А что он еще мог ответить? Прости, приятель, я был здесь в прошлой жизни?

— Фууу, добрались, — устало произнес Майк, прислонившись к стене. — Добро пожаловать в наши владения. Смотри.

Молодые люди оказались у двери без ручки и замка: сплошное полотно из старинного дерева и бронзовый молоток в форме орла. Именно за него взялся Майк и трижды постучал по двери.

— В какой момент куча перестанет быть кучей, если отнимать от нее по одной песчинке? — прозвучал женский голос и смолк в ожидании ответа.

Майк страдальчески посмотрел на приятеля, который сделал приглашающий жест и принял позу внимательного слушателя. Немец тяжело вздохнул.

— Одна песчинка сама по себе не является кучей, — менторским тоном начал Майк. — Две песчинки тоже не куча. Ведь чтобы получилась куча, нужно насыпать достаточно много песка. Однако, понятие кучи весьма расплывчато. Нельзя сказать, сколько конкретно песчинок надо взять, чтобы из них получилась куча: четыреста, а может быть, пятьсот? Одно известно точно: миллион песчинок уж точно образуют кучу. Если теперь из этой кучи, состоящей из миллиона песчинок, взять одну, то останется их на одну меньше, то есть девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять. Это, очевидно, тоже куча. Взяв из кучи один предмет, в результате получаем опять же кучу. Точное число предметов, которое надо убрать из кучи, чтобы в результате получилась «не куча», неизвестно. Получается, что из «кучи» не может получиться «не куча», если убирать по одной песчинке. А ведь рано или поздно от нашей кучи останется лишь одна песчинка, которая, очевидно, кучей уже не является. Получается противоречие: одна отдельная песчинка не куча, но в то же время она является кучей, так как осталась от большой кучи после того, как из нее убрали несколько песчинок. В процессе убирания из кучи зерен кучка становилась все меньше и меньше, и в какой-то момент была пройдена граница между «кучей» и «не кучей»...

— Теперь понятно, почему ты чуть не опоздал на урок, — заметил Раймонд, с трудом сдерживая хохот.

— А у тебя есть другие предположения? — разозлился Майк, у которого от напряжения даже испарина выступила на лбу. — Валяй, интересно будет послушать! Ответь, великий философ, в какой момент эта долбаная куча перестанет быть долбаной кучей, если убирать из нее по одной долбаной песчинке?

— В тот момент, когда человек, теряя по одному волоску, становится лысым.

— Изящно, — снова прозвучал женский голос, и дверь гостиной Равенкло приглашающе открылась.

Парни переглянулись и захохотали так, что на них стали оборачиваться сидящие в гостиной студенты.

— Теперь всегда буду брать тебя с собой, — отсмеявшись, заявил Майк.

— Чтобы я когда-нибудь умер со смеха? — уточнил Раймонд, но, получив дружеский подзатыльник, поднял руки в знак примирения. — Ладно-ладно, договорились!

— Увидимся завтра, — попрощался Майк. — И да, спасибо тебе!

— Было бы за что, — улыбаясь, ответил Раймонд и побежал вниз по винтовой лестнице: до отбоя оставалось не так уж много времени.

* * *

— Гарри пишет, что у него все хорошо, — резюмировала Гермиона, не отрываясь от письма.

— А ну дай!

Рон привстал и выхватил у девушки лист пергамента.

— Так... В Дурмстранге довольно холодно, приходится постоянно ходить в меховой мантии... Кораблем управляют сами студенты, те, которые учатся на старших курсах... Программа почти такая же, как наша, но есть несколько дополнительных предметов и можно посещать дуэльный клуб. Спорим, он не похож на клуб Локхарта? — хмыкнул Рон и снова погрузился в письмо.

— Судя по подготовке Певерелла, там действительно больше внимания уделяют защите, — вставил свои пять кнатов Симус. — Гарри это пойдет на пользу.

Остальные гриффиндорцы, расположившиеся возле камина, согласно закивали.

— Темную магию там изучают, а не защиту! — вскинулся Рон, отрываясь от чтения. — И что так все носятся с этим Певереллом!

— Ну не знаю, может, потому что он душка? — высказала свою догадку Парвати Патил, и они с Лавандой захихикали.

— Просто у него хорошая подготовка, — сказала Гермиона, сердито глядя на девочек. — И при этом он не смотрит на всех свысока, как делает Рувье.

— А ты почему его защищаешь?! — возмутился Рон. — Тебя он вообще проклял на защите!

— Он использовал совершенно безобидные заклятья, Рон! И потом, — уже тише добавила староста Гриффиндора, видя, что этот довод ее друга не убедил, — не забудь, что нам говорил Гарри перед отъездом. Тебе следовало бы дружелюбнее относиться к Раймонду.

Рон покраснел и сердито отвернулся, но больше никаких возражений не высказывал.

— Я слышала, Сьюзен тоже прислала письмо, — сказала Джинни, поглаживая своего пушистика Арнольда. — Вроде, все хорошо, но она, кажется, до сих пор не отошла после смерти тети.

— Это неудивительно, — заметил Невилл. — Говорят, Сами-Знаете-Кто убил Амелию Боунс собственными руками!

Гриффиндорцы замолчали, погруженные в свои мысли.

— Нас тут самих скоро перебьют, причем прямо в школе, — заявил Дин, вставая с кресла.

— Глупости! Дамблдор не позволит...

— Дамблдор, — перебил Гермиону Дин, — занят своими делами! Он даже не видит, кого пригласил на должность профессора защиты!

— Как староста, — вздернула подбородок Гермиона и тоже поднялась со своего места, — я немедленно все расскажу профессору Макгонагалл. Уверена, уж она меня выслушает!

Твердыми шагами девочка прошествовала к портрету Полной Дамы и покинула факультетскую гостиную.

— Ну-ну, — скептически произнес Рон, и было видно, что остальные студенты разделяют его сомнения.

* * *

Винтовая лестница башни Равенкло выходила прямо на восьмой этаж; только комната, выделенная Раймонду, располагалась на другом конце коридора. В прошлый раз юноша попал в свои апартаменты с северной лестницы и теперь с увлечением мотал головой, разглядывая блестящие доспехи, величественные статуи и картины самого разного содержания. Так, на одном из полотен была изображена сценка избиения Варнавы Вздрюченного троллями, которых незадачливый волшебник собирался обучить балету. Раймонд ненадолго замер перед картиной: что-то промелькнуло в памяти, но такое неясное и неуловимое, что больше напоминало давно забытый сон из детства, чем конкретное воспоминание. Раймонд замотал головой и продолжил путь по коридору.

Отголоски прошлого, поселившиеся у него в голове, раздражали Раймонда еще больше, чем потеря памяти. Порой, он сам не знал, чего от себя ожидать. В нужный момент он многое мог вспомнить, но нет никакой гарантии, что поток необходимой, как воздух, информации когда-нибудь не перекроется. Уж лучше надеяться только на свои, скудные, но надежные знания. Вот только для этого их нужно сначала приобрести...

Сзади послышались шаги, и юноша обернулся.

— Майк? — удивленно позвал Раймонд.

Стоявший к нему спиной блондин был высоким и худощавым, но когда он повернулся, стало ясно, что это вовсе не Майк Визнер, с которым Раймонд совсем недавно попрощался у гостиной Равенкло, а Драко Малфой.

— Обознался, Певерелл, — откликнулся слизеринец, тоже направляясь в сторону северного крыла.

— Да уж вижу. Что-то ты высоко забрался. Надоела факультетская гостиная в подземельях?

— У меня она, по крайней мере, есть, — отрезал Малфой и, не желая продолжать разговор, ускорил шаг.

Раймонд задумчиво посмотрел ему вслед, гадая, из какой табакерки выскочил Малфой, чтобы оказаться посреди коридора восьмого этажа. Он снова повернулся и вгляделся в темноту. Абсолютно пустой коридор, без гобеленов, за которыми можно укрыться, и дверей, ведущих в заброшенные классы. Хотя нет, что это там мелькнуло? Что-то пошевелилось совсем рядом от лестницы в башню Равенкло. Раймонд прищурился, по-прежнему стоя на месте, и на всякий случай достал волшебную палочку. Вдали появилось серебристое свечение, принявшее контуры человеческой фигуры.

— Ты заблудился, мальчик? — спросил приблизившийся силуэт.

Привидение. Это всего лишь привидение. Поздравь себя, Певерелл, ты параноик.

— Нет, — покачал головой Раймонд, — я просто шел в свою комнату.

— Как странно, — заметил призрак красивой женщины в длинной мантии, — раньше ученики не жили в отдельных комнатах. Разве только те, которых брал на обучение сам Хогвартс.

— Вы говорите о школе? — не понял Раймонд.

— Нет, о первом директоре школы — Эвальде Хогвартсе. Ты, должно быть, видел его статую в замке.

Раймонд нахмурился. Он действительно вспомнил золотую скульптуру старика, который прижимал левую руку к сердцу, а правую вытягивал вперед, словно указывая на что-то.

— И много у него было студентов? — поинтересовался у привидения Раймонд.

— Очень мало, — прозвучало в ответ. — Единовременно всегда только один. Учиться у директора считалось большой честью, и мало кто ее удостаивался.

— А вот мне перепало, — пробормотал Раймонд себе под нос. — Выходит, и меня должен директор обучать, только нынешний?

— Этого я не знаю, — признался призрак. — Но я знаю, что сами основатели тоже посвящали учеников Хогвартса в тайны магического искусства. И когда в последний раз на моей памяти студент был определен на этот факультет, его, как и остальных, учили все профессора.

— Вот тебе и элитный факультет, — покачал головой Раймонд и тут же замер, осененный внезапной мыслью. — Вы знали основателей! Вы дочь одного из них? Елена Равенкло?

Привидение печально посмотрело на юношу и спокойно кивнуло.

— У вас, наверное, была очень интересная, но трудная жизнь? — аккуратно начал Раймонд, приготовившийся слушать так, чтобы не упустить ни единого слова.

* * *

Дамблдор снова прикоснулся волшебной палочкой к виску и, сосредоточившись на нужной мысли, скинул серебристую дымку в Омут памяти. Гарри Поттер пропал. Скорее всего, он мертв, раз даже его верная сова, покружив немного в окрестностях замка, вернулась в Хогвартс. Конечно, здесь птицу перехватили, и письмо, отправленное Гермионой и Роном, сейчас хранилось в столе директора. Но сам факт, что очередная, пусть и нелепая попытка найти мальчика окончилась провалом, чрезвычайно удручал.

Дамблдор вздохнул. Людям сейчас нужен новый Избранный, но готовы ли они к этому? Гарри был символом освобождения, его пропажа приведет за собой не только панику, но и неверие в победу, а этого допустить нельзя. Сегодня люди не смогут принять ни Невилла Лонгботтома, хоть он и подходит под пророчество, ни кого-либо другого. Но если они не сделают это сегодня, кто сказал, что их мнение не изменится завтра? А значит, тайну о пропаже Гарри Поттера пока еще нельзя раскрывать, но пора готовить нового лидера, который сможет повести за собой, разбудить в сердцах волшебников веру в свои возможности. И на этот раз без запасного варианта не обойтись.

Волшебная палочка опять извлекла из головы директора нужное воспоминание и погрузила его в каменную чашу. В Омуте памяти на мгновение мелькнуло лицо Раймонда Певерелла и сверкнуло кольцо на его пальце.

Кольцо, в июле пропавшее из кабинета Альбуса Дамблдора.