Параигрок. Книга II (джен)

Шеррел II

Пятница, 16 апреля, 2010

Я еду в каком-то транспорте в полной тишине. Обычно мои транспортные идеи складываются не так, все мои технарские замыслы большие, громоздкие и громкие, и невыносимо долбятся у меня в голове. Наркота помогала всё немного приглушить, даже если позже шёл убийственный спад. Стоп, а сейчас я точно трезвая? Может быть, я всё ещё под кайфом? Вроде, нет, но тогда что это? О, понятно. Я сплю, я точно сплю. Эта поездка какая-то неправильная. Какая-то инопланетная. Смотрю в иллюминатор на другие корабли. Как этот и вон тот. Вот пескоход, а это корабль, который плавает по метановым морям. Взгляд возвращается к собственной приборной панели, эти рычаги… они не предназначены для человеческих рук, какого хера? А это сиденье? Нужно быть пауком или осьминогом, чтобы найти эту штуку удобной. Всматриваюсь в экран силового поля. Я вообще где? В космосе? А где тогда звёзды? Вместо них только гигантские блестящие хрустальные деревья, растущие на плавучих островах. Всё выглядит так потусторонне. Окей, я, должно быть, всё ещё под кайфом, раз вижу это безумие. Начинаю исследовать корабль пришельцев.

Ладно, кому-то нужны мои ботинки? Кто-то их просит? Брожу по кораблю, нет, я плыву. Смотрю на свои ноги. На мне никаких ботинок. Я голая. Почему я так часто вижу себя голой во сне? Да мне плевать на ботинки! Почему ты о них спрашиваешь? Их в любом случае нету. Я не знаю, где ботинки! Там целый шкаф, забитый ботинками? Я полупрозрачная, как призрак. Призракам не нужны ботинки. Мне всё равно, просто возьми их и оставь меня в покое. Что? Не всё должно быть большим, громоздким и громким? Обтекаемое? Тихое? Приятное? Эстетичное? Функционально минималистичное? Ага, типа я на свалке могу найти чего-то подходящее. Кто ты вообще такой? Какого хера? Тут никого нет. Ладно, хватит с меня этого сна. Где съезд? Как мне посадить эту хреновину?

О. Ага, это точно сон. Думаю, надо просто проснуться. Инопланетный корабль растворяется, и остаются только тишина и чернота, как будто я всё ещё парю в пустоте. Нет, я лежу на чём-то удобном. У меня нет ничего настолько удобного. Что происходит? Что-то держится за мою ногу? Открываю глаза, но ничего не вижу. Боже мой, я ослепла? Кричу и барахтаюсь, но едва слышу сама себя. То, что держало меня за ногу, отпускает её, но ещё что-то надето мне на голову. Я не могу его снять. Поднимаю руку и натыкаюсь на что-то твёрдое.

— Защёлка шлема сзади.

— ЧТО?! КТО ЭТО?! — воплю я, а тем временем руки находят защёлку и отщёлкивают её. Я тяжело дышу, паникую, где я, блядь, вообще? Снимаю шлем и бросаю на край кровати. Я в тускло освещённой комнате, лежу на раскрытом спальном мешке, расстеленном на кровати. В изножье расположились два кейпа. Один — большой толстый чувак, он сидит в кресле. Другая — женщина — прислонилась к стене и как раз натягивает пару перчаток.

— Не нужно кричать. Ты была не в себе несколько дней, сейчас вторая половина пятницы, 16 апреля, — голос парня звучит по-клоунски из-за абсурдно большой и нелепо выглядящей резиновой маски, изображающей лысую башку с такой же абсурдной ухмылкой.

Подношу руку к лицу. Я без маски. Не то чтобы то, что я носила, было похоже на маску — просто бандана.

— Кто вы и где я, бля, нахожусь? — спрашиваю я этот дуэт.

— Можешь называть меня Троллфейс, — говорит он, тыкая в себя, а затем, указывая на женщину, продолжает: — Это моя коллега, но она желает пока сохранить молчание и инкогнито.

На ней застёгнутый тёмно-синий плащ с капюшоном, маска-балаклава и тёмные защитные очки. Спереди выглядывает светлая косичка. Она наблюдает за мной в полной тишине. И хотя я не вижу ни её глаз, ни рта, но создаётся впечатление, что она хмурится и смотрит на меня сердито.

Оглядываю комнату. Она похожа на комнату в захудалом мотеле, даже обстановка и планировка кажутся знакомыми. Я не связана или что-то в этом роде, на мне ничего, кроме одежды. Правда, исчезли носки и рабочие ботинки. Где мои ботинки? Хм, такое чувство, что я уже спрашивала об этом.

— Ты в отеле Грин, всё ещё в Броктон-Бей.

— Это который рядом с баром Левти? — Он кивает. О, вот где. Неудивительно, что вечный декор 80-х выглядит знакомо.

— У меня договорённость с владельцем. Можешь пользоваться комнатой до 11 утра вторника на следующей неделе. Дольше, если мы договоримся.

Мне надо рвать с места, бежать к двери и убираться отсюда ко всем чертям. Но у меня какое-то странное чувство, что я должна его выслушать. А ещё они расположились между мной и дверью.

— Собираешься завербовать меня силой?

— Нет. На самом деле, после того, как ты выслушаешь меня, можешь просто уйти, если захочешь. Я планирую снова заглянуть в понедельник днём, и если всё ещё будешь здесь, сможем обсудить дальнейшие вещи. Однако имей в виду, что тебя прямо сейчас активно ищет СКП. Одна из здешних постоялиц, Фиона, комната 20, у меня в долгу. Она косметолог, поэтому сделает тебе стрижку и покраску. В шкафу и в некоторых ящиках ты найдёшь кое-какую одежду. Размеры я подбирал на глаз, так что извини, если что-то не совсем подойдёт. В этой сумке на стойке полно продуктов, но только тех, что не требуют холодильника, его в номере нет. Пользуйся до утра вторника. В ванной также есть нераспечатанные туалетные принадлежности. Советую замаскировать внешний вид, независимо от того, хочешь ли ты уйти или остаться здесь.

Кто эти кейпы такие? Почему я здесь? Последнее, что я помню, это как зависала у Толкача в магазине на маяке вместе с другими завсегдатаями, всеми, кто ловил там кайф. Всё остальное размыто.

— Чего ты от меня хочешь? Почему я здесь? — Блядь, он сказал шестнадцатое? Я потеряла целую неделю. Не то чтобы у меня никогда не выпадал день или два, из-за фуги или из-за наркотического угара. Но ведь неделя, а не пара дней! — Проклятье, что вообще случилось?!

— Я хочу, чтобы ты привела себя в порядок. Откажись от наркотиков, протрезвей. Я знаю, у тебя сейчас тяжёлая ломка. Наркотики плохо на тебе сказались, оставив бардак в голове. Тебе повезло, что твоя опиоидная зависимость сейчас незначительна, и если сможешь продержаться, то, вероятно, она пройдёт за несколько месяцев. У меня есть способ, возможно, помочь восстановиться быстрее, но мы можем обсудить это, если ты всё ещё будешь здесь в понедельник днём. А ещё у тебя есть общие проблемы с зависимостью от метамфетамина, алкоголя и других веществ, судя по бывшему содержимому твоей сумочки.

Бывшее содержимое. Эти кейпы рылись в моих вещах, они знают меня в лицо, возможно, и по имени. Время от времени он делал паузу в разговоре, и эти двое какое-то время молча смотрели друг на друга, потом снова переводили взгляды на меня. Хотя я действительно хотела очиститься от всего этого, что странно, потому что я не помню, чтобы когда-либо серьёзно рассматривала такой вариант. Но сейчас я действительно хочу. Хотя не знаю, смогу ли, возможно, у меня не хватит сил.

— Что касается того, почему именно здесь, ну, я хотел оставить тебя по адресу, указанному в твоих водительских правах, но, похоже, сейчас там пусто. По словам соседей несколько дней назад оттуда отбуксовали какой-то трейлер, который там стоял. Насчёт того, что с тобой случилось, что ты помнишь?

— Я тусовалась и закидывалась в магазине старого маяка с Толкачом и остальными, и… и… — Зачем ему я всё рассказываю? Почему я всё ещё просто тут сижу? Почему больше не схожу с ума и не страдаю от похмелья? Что случилось с моей машиной? Что случилось с Толкачом? Что за херня была у меня на голове? Где мои ботинки?

— Ладно, нет простого способа сказать это. Пока ты была одурманена наркотиками, вероятно, потому, что Толкач заставил тебя принять то, чего тебе действительно принимать не стоило, ты была вовлечена в преступную деятельность, и это привело к тому, что Толкача убили, Сочник арестован Протекторатом, а СКП конфисковала и отбуксировала технарский автомобиль, который ты построила…

Женщина бьёт Троллфейса по руке, он смотрит на неё и пожимает плечами. Она громко вздыхает и издаёт недовольный звук, затем снова смотрит на меня. Она разозлилась на него за то, что он рассказал мне об этом? Почему?

— Все, кто остались от толпы, которую Толкач пытался завербовать в банду, разбежались. Кто уехал из города, кого арестовали, многие переосмысливают своё место в жизни. Кое-кто скрылся с вещами из твоего гаража, вероятно, чтобы заложить их за наличные, остаток… ну, трофеи победителей.

— Мои инструменты пропали? Как я буду технарить?! — Внезапно я ловлю себя на том, что кричу. Я только что выдала, что я кейп… как будто они этого ещё не знали. Блядь, мне нужна доза, хотя и не стоило бы. Они действительно позволят мне уйти?

— Твоя первая реакция — твои инструменты? Я думал, тебя больше волнует судьба Толкача и Сочника.

— Толкач был мудаком. — Хотя он давал мне наркотики, и даже больше, если та сыпь, которую я помню, то, что я думаю. Я была не в лучшем состоянии. А сейчас лучше? Да? Теперь, если больше не могу приткнуться у Толкача или на маяке, я бездомная по-настоящему, а не наполовину. — Я не знаю, кто такой Сочник.

— Чувак мусорный голем, Толкач нанял его в качестве дополнительной силы.

В сознании возникает смутный образ человека, похожего на гоблина. Кажется, я вспоминаю какие-то обрывки о нём.

— Где моя сумочка? И мои носки и бутсы?

Троллфейс тянется за спину, достаёт мою потрёпанную, грязную сумочку и бросает мне. Когда я её ловлю, он снова усаживается, потом наклоняется и поднимает мои рабочие ботинки и носки. Затем бросает их у кровати, берёт шлем, который раньше был у меня на голове, и засовывает его в рюкзак.

— Слезь со спального мешка, я его заберу. — Соскальзываю с оного и отодвигаюсь на дальнюю сторону кровати. Сворачивая его, он продолжает свою речь: — Все наркотики, которые были в твоей сумочке, тю-тю. Я спустил их в воду. — Я начинаю в ней рыться. У меня всё ещё осталась моя старая косметика, блеск для губ, мятные леденцы и несколько долларов. Достаю сотовый, которого у меня не было.

— Это твой новый одноразовый телефон. На нём 150 минут. Делай с ним что хочешь, единственный номер, который там забит, мой. Похоже, у тебя не было своего телефона.

Несколько дней назад я случайно уронила трубу в унитаз, и всё, по крайней мере, это я помню. Проверяю время и дату. Нет — неделю и несколько дней назад, они либо говорят правду о том, сколько времени прошло, либо переставили часы, чтобы подтвердить свои слова.

— Что это была за штуковина, которую ты надел мне на голову?

— Технарский шлем для сенсорной депривации. Помогает снять стресс, унять головные боли, свести к минимуму похмелье и последствия ломки. Однако эффект лишь временный. Сделай что-нибудь с этим, пока можешь ясно соображать.

Прозвучало не совсем обнадёживающе. Что ещё он мог сделать?

— И что теперь? Чего ты от меня хочешь? Я не могу технарить без инструментов. Мне нужно вернуть мои вещи и гараж. Ты забрал их?

— Что осталось? Да, — Троллфейс говорит как ни в чём не бывало. — Трофеи победителей. — Я морщусь, глядя на него. — Не притворяйся, будто мы оба не знаем, что всё это изначально ворованное. Я также уже сказал тебе, чего хочу. Очистись и протрезвей, и, возможно, если у тебя получится, мы сможем обсудить другие дела. Я оставил в сумочке визитки с адресом местной метадоновой клиники и нескольких групп анонимных алкоголиков в реабилитационных центрах. Что теперь? Это действительно зависит от тебя. Уезжай из города или оставайся здесь, решать тебе. Просто не возвращайся к роли Скрип, если не хочешь, чтобы СКП снова села тебе на хвост. Вероятно, тебе стоит придумать новое имя. Ты снова технарь-одиночка, и наверное знаешь, что это означает. Я не собираюсь вербовать тебя силой, как это сделали бы банды. Но, возможно, смогу помочь избавиться от твоих зависимостей и продлить твоё пребывание здесь на короткий срок.

Всегда есть подвох.

— Но не бесплатно, ха.

— Конечно, не бесплатно, но и не по принуждению, — говорит он, вставая. — Впрочем, это обсуждение перенесём на вторую половину дня в понедельник, если ты всё ещё будешь здесь. — Они оба направляются к двери, и он открывает её. — Если нет, то без обид, но я надеюсь, что больше тебя не увижу.

Когда они выходят, женщина закрывает дверь за собой. Я бросаюсь к двери и запираю её на цепочку и замок. Затем выглядываю сквозь жалюзи. Вижу, как они садятся в кузов грузового фургона, который был припаркован задним ходом прямо рядом с дверью, и он уезжает.

Какого хуя? Он серьёзно? А что ещё я могу поделать? Если меня снова заметят, И88 определённо откроет на меня охоту. Толкач был задницей, но, по крайней мере, у него была наркота и какое-то подобие защиты. Он сказал, что в шкафу и ящиках есть одежда, а в ванной — туалетные принадлежности. Проверяю — на умывальнике лежит нераспечатанная зубная щётка вместе с пастой, шампунем, дезодорантом, в общем, весь набор. В шкафу… О чёрт, это хорошая одежда, несколько дизайнерских этикеток. И тоже всё выглядит новым, я могла бы продать кое-что из этих шмоток за наличные. Зачем ему это делать, это взятка? Хвастается тем, что может предложить? Есть даже новая пустая сумочка и туфли. Опускаю взгляд на заляпанный комбинезон и майку на тонких бретельках, которая едва держится у меня на груди. Тряпки из трейлера. Это определённо был бы новый облик, новый стиль, приятный, обтекаемый, тихий, функционально минималистичный…

* * *

Одежда пришлась впору, не считая того, что была тесновата в груди, но тут ничего неожиданного. Всё, что у меня когда-либо было, было тесновато. Складываю самые красивые вещи в мешок для мусора, чтобы потом продать. Я надела что-то… намного лучшее, чем то, что было на мне раньше, но не собиралась нарываться на ограбление, прогуливаясь по этой части города. Он положил карточку-ключ от номера в мою старую сумочку вместе с адресом клиники и брошюрой анонимных алкоголиков. Придержу её на случай, если действительно придётся сюда вернуться, но я должна увидеть всё сама. В пакете с продуктами лежат запакованные бутерброды, фрукты и бутылки с водой. Возьму с собой немного. Фургона всё ещё нет, я не вижу его из окна нигде на парковке. Направляюсь к ближайшей автобусной остановке, постоянно оглядываясь через плечо.

Добираюсь до комиссионного магазина и продаю кое-что из новой одежды. Теперь у меня есть ещё немного наличных. Надолго не хватит, никогда не хватает, но, по крайней мере, хоть что-то. Затем ещё одна поездка на автобусе, и я снова на стоянке трейлеров, смотрю на пустое место, где раньше стоял трейлер моей мамы. Я знала, что его конфискуют, просто не думала, что так скоро, иначе его забрали бы сразу. Я не платила за участок с тех пор, как умерла мама.

Пытаюсь дозвониться двоюродному брату. Он не берёт трубку, хотя естественно, он же не знает этот номер.

— Привет… Это Шеррел, я… э-э… Мне бы не помешала помощь. Ты можешь перезвонить мне по этому номеру? Пожалуйста? — прошу я в запись голосовой почты. Он, вероятно, не позвонит, он даже не появился на похоронах мамы. Я просто не знаю, к кому ещё обратиться. Мои так называемые друзья — они никогда ими не были, на самом деле, просто кучка других несчастных, с которыми я иногда жила в одном доме. У них нет никакой возможности помочь, и они с такой же вероятностью обратятся за помощью ко мне.

* * *

Я снова оказываюсь в магазине маяка. Это старый туристический магазин, заброшенный десять лет назад, когда высохли доки. Я посетила его однажды, до того, как его закрыли, когда была в пятом классе. Каждый раз, когда прихожу сюда, я думаю о тех лучших временах, до того, как моя жизнь полетела в тартарары во время и после окончания средней школы. Пробираюсь в соседнее здание, которое раньше использовала как гараж. Кто-то повесил на дверь новый замок. Там пусто, не осталось ни инструментов, ни даже приличного металлолома, ничего. В магазине маяка также новый замок, но я просто забираюсь на штабель гниющих поддонов у чёрного входа и смотрю через грязное разбитое окно, которое, я знаю, там есть. Остальные были заколочены изнутри. Там тоже пусто, прибрано. Мусора на полу намного меньше, чем обычно, кто-то расчистил место, точно так же, как и в пристройке.

Я даже не встретила никого из тех, кто обычно там слоняется. Других завсегдатаев, которых едва могла назвать знакомыми. Неужели они тоже покинули это место? Осторожно спускаюсь обратно. В это окно точно бы не влез никто из стариков, больных, с больными коленями или спиной.

Приходится немного побродить по окрестностям, но в конце концов нахожу Эндрю, одного из бездомных парней, которые тусовались в этом районе.

— Привет. Что случилось на маяке? — спрашиваю его.

— Эй, давненько тебя не видел, — ворчит Эндрю, почёсывая обветренный подбородок с крысиным гнездом бороды. — У тебя есть какие-нить вкусняшки, девочка?

— Ага, ща, — вытаскиваю ещё один сэндвич из пакета и бросаю ему. — Итак, что случилось? Что происходит?

— О, сэндвич с начинкой, здоровски, а есть что-нибудь, чтобы смочить свисток?

— Алкоголя нету, только вода, — отвечаю, бросая ему бутылку с водой.

— Жаль, мне бы действительно не помешало выпить.

— Мне тоже. Но алё, говорят, что Толкач мёртв. А на маяке новые замки.

— Угу, верно. Я тоже слышал, это было в новостях и в газетах. У маяка теперь новые главари, новые главари кейпы, большой толстый чувак, называет себя Троллфейсом. Определённо, ему идёт резиновая маска, которую он таскает. Он и ещё пара парней забрали место, сказали мне и мужикам присматривать тут и ещё кое-где. Каждые несколько дней даёт нам вкусняшки за работу.

— Как зовут остальных?

— Не в курсе, может, они и не представились, даже не знаю, что они делают. Технари, я думаю, они вытащили всё это барахло. Я так понимаю, это было твоё?

Проклятье.

— Я никогда не говорила, что я кейп, — громко подчёркиваю я, нахмурившись. Если Эндрю меня узнал, возможно, и правда стоит изменить свой внешний вид.

— Извини, канешно, нет. Моя ошибка, — соглашается он с набитым ртом. — Они прогнали обычных поселенцев около четырёх ночей назад и очистили это место. Но не сделали никаких новых надписей с граффити, так что это не И88 или АПП. Наверняка новые игроки.

— Чем они промышляют? — спрашиваю его. Я полагаю, это какая-то новая банда или группировка, но этот Троллфейс тогда в номере ничего не прояснил.

— Не знаю. Обычно пушки или наркоту рекламируют из уст в уста, но, возможно, ещё слишком рано говорить. Я слышал, чтобы раздобыть что-нибудь посложнее, теперь приходится бродить дальше, но старую добрую Мэри Джейн⁽¹⁾ всё ещё можно найти не слишком далеко.

— Хорошо, спасибо. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Как насчёт ещё одного Сэмми⁽²⁾ на дорожку, а? — окликает меня Эндрю. Качаю головой и иду дальше к автобусной остановке. Может, мне самой пригодится. Я даже не знаю, куда ещё теперь сунуться. Кузен до сих пор не перезвонил. Я не знаю, к кому ещё обратиться, у меня нет никакой поддержки. Не хочу быть молодой бездомной женщиной на улице, слышала я все эти ужасные истории. Женские приюты всегда переполнены, нужно быть с ребёнком, чтобы хотя бы попытаться попасть туда. У меня нет ребёнка, и я никогда его не захочу. Это значит остаться снаружи, на улице. Никогда никому не говори, где ты спишь. Намеренно сделай себя настолько отвратительной и вонючей, чтобы насильники тобой побрезговали. Ну или торгуй своим телом, как те девушки в отеле Грин. Так что придётся туда вернуться, не так ли? У меня нет других вариантов. Меня прихватили за жопу. Ну и что, по его мнению, получится в итоге?

Нет, у меня… есть варианты. Угнать машину — детская забава. И даже сделать так, чтобы её нельзя было распознать. Отключить любую систему безопасности или отслеживания, которая бы в ней была. Тогда я могла бы уехать отсюда подальше…

И что потом? Новый незнакомый город. Новые, неизвестные банды, которые по-прежнему просто принудительно рекрутируют технаря. У меня всё ещё не будет ни денег, ни инструментов, ни гаража, ни друзей, ни защиты. Какая разница между "где-то там" и "здесь"? Мамина могила здесь, а не там, и я обещала, что положу на неё цветы в её день рождения. Что ж, в любом случае, мне пока не нужно принимать окончательное решение, я могу оставить этот вариант в заднем кармане.

Сажусь в автобус и направляюсь обратно в отель. Засовываю руки под задницу, потому что чувствую, как меня начинает трясти.

* * *

Фиона. Она меня подстригла, а теперь красит волосы. Косяк, который мы с ней разделили на двоих, успокаивает мне нервы, снимая остроту симптомов отмены.

— У тебя нет чего-нибудь посущественней? — осторожно спрашиваю её. Такая слабая, такая, блядь, слабая. Если я действительно хочу очиститься от наркоты, то почему спрашиваю? А почему вообще я хочу очиститься? Что-то не помню, чтобы думала об этом раньше, но всё равно кажется, что это недавнее решение, и не только потому, что это предложил тот чувак Троллфейс. Или это просто итог всего того, что случилось? Я нашла в автобусе газету. В ней было всё то, о чём говорили Эндрю и Троллфейс. Фотография на какой-то улице моего дитя, моего создания, поднятого на домкрат и отбуксированного СКП, а я даже не помню, что была там. Я читаю это, пока Фиона делает мне причёску "пикси".

— Не, новый парень не хочет, чтобы мы принимали или торговали каким-нибудь серьёзным дерьмом. Хотя на травку ему плевать.

Толкача убил какой-то гражданский, но я ничего этого не помню. Так, проблески. Фотография разбитого лобового стекла моей машины в газете. Мне кажется, я помню, как это происходило, но очень расплывчато. Насколько сильны были наркотики, которые я принимала, чтобы всё это так стёрлось?

В статье было заявление СКП о том, что они всё ещё ищут вовлечённых кейпов, женщину-технаря по имени Визг (ну охренеть, как они исковеркали моё имя?) и Троллфейса, чувака, с которым я разговаривала в отеле. Хотя это типа выжимка, а так там гораздо больше о том, что жители доков были в ярости, что их постоянно игнорировали, и о том, что Толкача убило гражданское лицо, какая-то старушка, ни больше, ни меньше. Владелица дома, разрушенного в этой заварухе. В него стреляли тяжёлыми боеприпасами. Была ещё одна фотография фасада, сделанная во вторник утром, на которой были видны повреждения, а следующее фото открывало сбор средств на восстановление.

— Новый парень?

— Троллфейс. Пришёл после того собачника, вроде даже бескровно, и у него такие же правила. Никаких тяжёлых наркотиков, никаких несовершеннолетних, убедись, что всё по обоюдному согласию. В основном нас не трогает, если только не нужно проломить кому-то голову. Дань не берёт, или пока не брал, не уверена. У него что-то там с хозяином — Хитрым Диком⁽³⁾. В любом случае охрененно лучше, чем предыдущие сутенёры. Ты собираешься работать с нами на углу после того, как я сделаю из тебя куколку?

— Нет, я не работаю на углу. Что ещё ты знаешь об этом Троллфейсе?

— Ничего особенного, только те правила, которые я сказала. Слышала, он повздорил с хозяином, потребовал, чтобы тот отремонтировал наши комнаты, улучшил освещение и территорию снаружи. Сказал, что знает нескольких подрядчиков, которым понадобится ещё работа через пару недель. Х.з. зачем ему вкладываться в эту помойку. Думаю, отчасти из-за того, что Хитрый Дик — скупой ублюдок. Но пофигу, нам всё сгодится. Было бы неплохо устранить некоторые проблемы с водопроводом.

— Только он или другие кейпы? — Почему его должна волновать эта помойка?

— Сегодня утром он устроил шоу с парой чуваков и двумя тёлками, все кейпы. Не знаю, кто они и чем занимаются. Это походу была просто демонстрация силы, чтобы взять хозяина под крышу.

— Ты, кажется, не слишком беспокоишься. — Значит, у него группа из пяти человек? Я видела в комнате только одну женщину, но за рулём фургона должен был быть по крайней мере ещё кто-то. Они вошли с задней дверцы, и машина уехала слишком быстро, чтобы кто-то из них успел пройти вперёд и сесть за руль.

— Это место существует уже много лет. Его передавали между бандами, и не то чтобы ситуация сильно менялась от одного вожака к другому. Некоторые, конечно, были получше на общем фоне. Новый вроде как из таких, если продержится. Я надеюсь, что он продержится, говорит, что, возможно, знает способ помочь некоторым девочкам-наркоманкам, надеюсь, это правда.

Он сказал что-то похожее мне, могло ли это быть правдой? Хах. Несмотря на это, я ведь сама выбрала жрать всё то прошлое дерьмо, ну, большую его часть. Иногда я была слишком не в себе, чтобы соображать, что предлагает Толкач, и была слишком тупой и под кайфом, чтобы обращать на это внимание. Я могу во многом винить наркотики, но не во всём, и уж точно не в том решении, когда впервые побаловала себя ими. С чего я ударилась во всю эту интроспективу? Бросаю взгляд в зеркало. Она проделала довольно хорошую работу. Хотя странно видеть себя с короткими чёрными волосами.

— Как так вышло, что ты занимаешься нынешними фокусами, вместо того чтобы работать в салоне?

— Потому что у меня есть судимость. Да бля, я научилась стричь волосы в тюрьме. Ни одно легальное место не возьмёт меня на работу. Но, правда, для фокусов у меня осталось не так много лет. Я стану слишком старой для этого, и тогда окажусь на улице, если не найду, за что зацепиться. Ладно, надо подкрасить тебе брови.

Фиона откинула спинку стула, и я хорошенько рассмотрела её лицо, прежде чем пришлось крепко зажмурить глаза, чтобы не залилась краска. Она была этнического происхождения, не знаю точно, откуда, но не подходящего для И88 или АПП. Имя Фиона тоже редковатое, подходящее к цвету её кожи, но скорей всего, это просто уличная кличка.

— Как получилось, что ты оказалась в долгу у Троллфейса?

— Он напугал до полусмерти Джона⁽⁴⁾, который не хотел платить. Хотя, если он нас крышует, то именно так должен был действовать в любом случае. Как бы то ни было, я не возражаю, я всё равно стригу волосы всем здешним дамам, хозяину тоже, лёгкая работа, нормальный приработок.

Даю ей закончить работу, не задавая больше никаких вопросов, всё равно голова забита мыслями, как будет выглядеть моё собственное ближайшее будущее. Это то, о чём я недостаточно думала в прошлом, это слишком угнетает. Провожу пальцами по карточке метадоновой клиники…

* * *

— Я не понимаю, почему я не могу просто взять несколько таблеток с собой и принять их самостоятельно, я видела, как другим это разрешили, — ною я сотруднице клиники. Сначала она вела себя услужливо, потом стала проявлять нетерпение и строгость.

— Потому что вы сказали, что адрес, указанный в ваших правах, больше недействителен, и у вас неопределённые условия проживания. Когда вы находитесь в приютах, отелях или на улице, считается, что слишком велик риск кражи медикаментов. Так что вы будете соблюдать этот график каждый день, когда от вас требуется быть здесь. Приходите вовремя, точь-в-точь, каждое утро, и вами будет заниматься обученный сотрудник. Если вы пропустите слишком много приёмов без уважительной причины, подтверждённой документально, от врача или судебного чиновника, то вы не сможете продолжить лечение, — заученно повторяет она мне.

Очевидно, речь произносилась много раз за день. Я знала, что должна была соврать, когда меня спросили о моей жизненной ситуации.

Я пришла в последнюю минуту, прямо перед закрытием. Я хотела очиститься от наркотиков, верно? Не знаю, почему я сопротивлялась, кроме того, что чувствовала себя странно и просто не хотела признавать реальность. Остаток дня я бродила туда-сюда, получила отказ от пары людей, которых навестила, и надеялась, что кузен мне позвонит. Он так и не позвонил. Я продолжала упираться решению прийти сюда, пока меня не начало трясти.

— Что, если я найду работу или надо будет сменить время? — Как, чёрт возьми, я вообще найду работу? У меня никогда не было работы на полставки, и я даже официально не успела окончить среднюю школу, так что ни диплома, ни выпускной церемонии не было. Пока болела мама, работой на полную ставку была забота о ней, и мои и без того средние оценки поползли в яму. Я позаимствовала выпускное платье Мари и сделала селфи только для того, чтобы солгать матери и сказать, что я закончила школу, просто чтобы сделать её счастливой.

— Не наша проблема, это доступное время. Вы можете попросить изменить расписание через неделю, и если найдётся другое свободное место, то, возможно. Сейчас нам нужно закрываться.

Они выпроводили меня и ещё нескольких человек за дверь, несколько крупных крепких парней практически расталкивали каких-то доходяг, когда гнали нас с территории клиники, как скот. Как они могут ожидать, что люди действительно вылечатся, если они обращаются с ними как с дерьмом?

Пока стояла в очереди, дрожа, пока преодолевала всю эту бюрократическую волокиту, заполняла все эти формы, прошло гораздо больше времени, чем я планировала. Уже стемнело. Автобусы тоже скоро перестанут ходить. Мне лучше не сидеть на улице, я не попаду в приют.

Я должна вернуться… Снова вернуться в тот отель.

Сажусь на последний автобус, идущий туда, и проезжаю мимо бара Левти. Я хочу выпить, чтобы сбросить напряжение, но мне ещё нет 21, до этого ещё восемь месяцев. Это было не проблемой в маяке, у кого-нибудь всегда можно было что-нибудь найти или кто-то мог достать. Даже не требовалось поддельное удостоверение личности. Брожу по территории отеля. Я вижу, что некоторые девушки работают, но не трогаю их. Грузового фургона нигде не видно. Пробую ключ от номера. Вздыхаю с облегчением, когда он срабатывает. Осторожно захожу внутрь, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что за мной никто не смотрит и что в комнате больше никого нет, и запираю дверь. Съедаю ещё один бутерброд из пакета, включаю телевизор, ложусь на кровать и просматриваю каналы. Жаль, что здесь нет приставки, чтобы во что-нибудь поиграть. Секундочку, какого чёрта меня должны волновать видеоигры?

1) Мэри Джейн — жаргонное название конопли или марихуаны. Короче, Мариванна.

Вернуться к тексту

2) Сэмми — жаргонное название сэндвича.

Вернуться к тексту

3) В оригинале Tricky Dick, что в принципе можно перевести и как Хитрый Хер. Однако зарывшись в гугл, я обнаружил, что это очень популярная кличка, и впервые так назвали ни много ни мало Ричарда Никсона, 37-го президента США, того самого, которому жал руку Форрест Гамп. А ещё есть одноимённый детский комикс, который выходил в 70-73 годах.

Вернуться к тексту

4) Джонами на жаргоне в США называют клиентов проституток.

Вернуться к тексту