Огни чужих кораблей (гет)

— Представляешь, Баркович очнулся.

Я отставила тарелку с наполовину раскрошенным пирожным, подвинулась, давая Эдвину место.

— Давно?

— Сегодня утром.

— За это надо бы выпить. Жаль, что до смены не выветрится.

Эдвин задумчиво провёл ладонью по щеке.

— Может, всё-таки не врут нам в новостях, а? Изобретают какие-то новые способы лечения. Баркович три недели не мог проснуться — а тут…

Я мотнула головой:

— Если человек в коме, он, вероятнее всего, не хочет проснуться.

— И Баркович захотел после того, как его навестили капитан и мичман Филлипс? — в глазах Эдвина мелькнула любопытство. — В таком случае, дружба — великая вещь.

— Кто бы сомневался, Эди.

— Кстати, Филлипс таки получил свои пять нарядов вне очереди, — сообщил он мне. — В другой раз аккуратнее будет.

Что ж, не думаю, что это Ивена сильно расстроило.

Помолчав, Эдвин придвинулся ближе ко мне. Тёплые пальцы легли на моё запястье, поглаживая.

— Мария, я сейчас говорил с капитаном… Он согласен дать нам увольнительную на сутки, если потребуется.

Я с интересом взглянула на него:

— Хочешь куда-то съездить?

— Станция Хоуп в трёх часах лёта отсюда. Мы офицеры Космофлота, мы имеем право на внеочередное оформление документов, в том числе и связанных с актами гражданского состояния. Так?

— Так.

— Мария, — он сжал мою руку, — давай поженимся. Сегодня. Или завтра.

Как там говорят, история движется по спирали? Второй человек в моей жизни предлагал мне выйти за него замуж на космической станции. Решиться здесь и сейчас, не думая ни о чём, словно шагнуть из шлюза в открытый космос…

В первый раз моё «да» здорово осложнило жизнь и мне, и неплохому, в общем-то, парню Сашке Серебрянскому. Могу ли я рискнуть второй раз?

— Эди, — я с силой сжала его ладонь в ответ. — Мне хорошо с тобой. Ты вот сидишь рядом со мной, и мне так спокойно, так легко. Но у меня в голове последние недели такой хаос… Давай подождём. Мне кажется, мы только после войны сможем разобраться, кто мы и что мы друг для друга.

— Как хочешь, Мария, — он наклонил голову. — Если тебе нужно время, мы обязательно подождём. Но давай не будем откладывать до конца войны? Неизвестно ведь, сколько до него осталось.

— Хорошо.

Помолчав, я добавила с усмешкой:

— Один мой знакомый сказал, что война кончится через три недели полной капитуляцией Ниффии.

— Серьёзно? Если он прав, я рад буду пожать его руку и пригласить на свадьбу… конечно, при условии, что моя избранница даст мне согласие, — лукаво улыбнулся Эдвин.

Ответить я не успела: в столовую заглянул молодой сержант.

— Мистер Вульф, вас срочно вызывает капитан.

Он поднялся, шагнул к двери и оглянулся, словно хотел лишний раз на меня взглянуть.

Что-то больно сжалось в горле, ноги сами подбросили меня со стула. Я хотела подбежать, стиснуть его плечи и сказать, что я на всё согласна, только бы не расставаться никогда, только бы не потерять его…

— Пока, — сорвалось с моих занемевших губ.

— До скорого.

Двери за ним аккуратно прикрылись.

Когда всех офицеров созвали в зал для совещаний, от сердца у меня отлегло: его не собирались отправить на какое-то безнадёжное задание, Михайлов просто советовался с ним. Вульф разбирается в тактике боя куда лучше нас всех, с эти спорить бессмысленно. А с тех пор, как Барковича отправили в реанимацию, его соображения и вовсе стали для капитана неоценимыми.

— Можете сесть, товарищи, — Михайлов сдержанно кивнул нам, оперся костяшками пальцев о крышку стола. — Я должен сообщить вам приказ адмирала Колотова.

Помолчав, он произнёс, словно зачитывая официальную бумагу:

— В связи с исключительно выгодным пространственным положением фрегата «Королёв» и высоким профессионализмом, проявленным его экипажем, мы были выбраны для проведения операции прикрытия на задании особой важности. Суть задания нам не сообщили из-за режима строгой секретности. Наша же непосредственная задача состоит в том, чтобы продвинуться в квадрат Н-7601, замаскироваться и ждать сигнала.

— Всего-то навсего? — негромко присвистнул безопасник Ткачёв. — Пройти на ниффийскую территорию незамеченными, обвести вокруг пальца половину флота и залечь на дно, ожидая, когда на нас наткнётся патрульный корабль?

Болотно-карие глаза Михайлова впились в его лицо, и безопасник отвёл взгляд:

— Виноват.

— В случае получения сигнала «отбой» мы должны немедленно вывести корабль в космическое пространство Земли. Если же придёт сигнал о помощи, мы направимся к ниффийской базе Эллиема, чтобы оказать поддержку дружественному судну.

Пройдясь вдоль стола, он произнёс:

— Есть вопросы, товарищи?

Да в общем-то было бы странно, если бы их не оказалось. Что это за корабль, который мы должны прикрывать? Зачем нас посылают в квадрат, в котором, по нашим разведданным, нет ничего, кроме ремонтной базы ниффинов?

Но ответом на всё это будет коротенькая фраза «Совершенно секретно».

Будем надеяться, что нам выпал тот самый редкий случай, когда начальство знает, что делает.

Меховой шарик Одди ласково, чуть слышно урчит у меня на коленках. Пальцы скользят в густой мягкой шерсти.

— Иногда мне кажется, что он меня понимает. Отец говорит, что у хоффов недостаточно развитый интеллект, чтобы улавливать смысловые оттенки человеческой речи. Но ведь ты, Одди, умнее всех других, правда?

— Он согласен, — засмеялась я. — Слышишь, какие рулады выводит?

Кивнув, Алим перелистнул страницу в планшете.

— …И сказала Кардами: не видев тьмы,

А за стужей уйдёт война.

Я снова провела ладонью по шёрстке пригревшегося хоффа.

— Здорово. Это Книга Четверых?

— Стихотворное переложение. Книга Четверых написана на старом лассийском — говорят, он был в ходу, ещё когда племена лаар-ласс и лаан-ласс не разошлись на север и юг. Его очень тяжело переводить, до сих пор в толковании встречаются неточности.

Помолчав, Алим добавил:

— Эти стихи мне Грасси читала. Она верила в Четверых. Отец как-то услышал, сделал ей внушение: нечего, мол, ребёнку голову забивать. Маша, а ты во что-нибудь веришь?

Я вздохнула:

— Не знаю даже. Наверное, верю — что жизнь в конце концов обходится с человеком так, как он обходился с другими.

Алим наклонился вперёд всем телом, опустил подбородок на сомкнутые в замок пальцы.

— И я не знаю. Мне хочется верить в Четверых, но иногда они уж очень… вздорные какие-то, судя по Книге. А ещё я не хочу, чтобы ты была их дочерью.

— Почему?

— Потому что иначе получится, что ты не моя Маша с Земли, а какое-то сверхъестественное существо.

Засмеявшись, я потрепала его по затылку. Ишь ты, синих прядей-то уже почти не осталось. Взрослый совсем.

— Разве одно другому мешает?

Алим ничего не сказал, снова опустил взгляд на экран.

Мы отправляемся сегодня ночью, в одиннадцать часов. Ночь — это, конечно, условность для вечной черноты космоса. И сейчас в этой черноте особенно хочется раствориться, загадать, чтобы нас никто не нашёл.

— Первый борт, докладывайте, — донёсся по интеркому ровный, уверенный голос Михайлова. Вульф откашлялся:

— А-1 — чисто, капитан.

— В-2 — чисто, — отозвался его напарник.

— Второй борт…

Я в очередной раз покосилась на радар. Как-то уж слишком гладко всё складывается. Короткая стычка с истребителем на границе ниффийской зоны не слишком тянет на меганеприятности, в которые мы по всем законам логики должны были вляпаться.

— Четвёртый борт, докладывайте.

— G-7, чисто, — выдохнула я. Тот же самый ответ дал Ли Ян, занявший место за Викиным пультом.

Ян только-только получил диплом, но серьёзности ему хватало на половину экипажа. Потрепаться за работой, музыку послушать — куда там. Сидит, как истукан.

— Перебесится, — говорил про него капитан. — После Академии почти все такие: или на голове ходят, или роботов из себя воображают. Ли — парень неглупый, втянется.

Интересно, а какой я была после выпуска?

— Поддерживайте маскировочные щиты, всё внимание на каналы связи. Ждём сигнал.

Хотелось бы знать, будет ли он, этот сигнал? Три часа уже сидим. Я открыла бы на планшете пасьянс, да под внимательным взглядом Яна как-то неуютно.

Второй раз уже радары выцепляют ниффийский корабль. Курс его проходит за пять световых лет от нас, наткнуться вроде не должен… Почему он замедляется? Маскировка — ненадёжная вещь, при точечной локации пробить её легко.

Нет, уходят ниффины, уходят.

До конца смены двадцать минут, желудок уже вовсю урчит. Я оборачиваюсь через плечо:

— Ну что, Эди, в столовую? Как думаешь, пирожки с повидлом ещё не разобрали?

— Надеюсь, на нашу долю…

Пульт внешней связи оживает с тонким писком, и Эдвин осекается. Нона Росс, молоденькая дежурная, щёлкает кнопками, принимая сигнал, но почему-то медлит сообщить Михайлову.

— Капитан, — наконец произносит она, — «Королёв» получил следующее сообщение: «Задание выполнено. Подойдите на расстояние, достаточное для установления видеосвязи».

Кажется, такой вариант планы начальства не предусматривали.

— Начинаем встречное движение, идём по сигналу, — Михайлов почти не колеблется. — Скорость — пять световых единиц в час.

И правильно. Поспешишь — людей насмешишь…

Видеоэкран ожил без предупреждения. За стеклом что-то зашипело, зарябило, я не могла рассмотреть ничего, кроме скачущих серых стен. Потом тряска поуменьшилась, перед нами замелькали искрящие провода.

— Приветствую вас, эрхеарте, — знакомый голос заставил меня вздрогнуть. Нардалл подошёл к своему экрану, с трудом держась на ногах. Его пальцы крепко стиснули настенный поручень.

— Эрхес Нардалл, — отозвался капитан, — Генеральный штаб поручил нам оказать вашему судну любую возможную помощь. Что от нас требуется?

— Оставаться на месте, — Нардалл устало провёл свободной рукой по лбу, стирая серебристые капельки. — И слушать меня внимательно. Доложите командованию, что с ниффинами я разобрался. Желательно прибавить от моего имени пару ругательств, ибо тёплых чувств я к вашим адмиралам отнюдь не испытываю.

Михайлов озадаченно кашлянул:

— Поясните, а как вы намерены эвакуироваться? По моим наблюдением, ваш корабль…

— Мой корабль взорвётся через семь с половиной минут. За это время вы не успеете до него добраться, а волна гамма-излучения накроет территорию площадью в двадцать световых лет. Приближаться не советую. Грёбаные штабные жопотрясы, я же просил их скорректировать путь отхода! — он хлобыстнул кулаком по приборной панели, и из-под продавленного пластика вырвался сноп искр. — А, кхадх с ними. Сам бы мог разобраться.

Выдравшись кое-как из ремня безопасности, я вскочила с кресла и побежала к главному экрану.

— Погодите, Нардалл! — поскользнувшись, я едва не брякнулась на гладкий палубный пол. — А как же спасательные шлюпки?

— Эрхеи Зайцева, — мягкая усмешка тронула его губы. — Я не могу попасть в аварийный отсек из-за утечки радиации. Там сейчас под тысячу рентген.

— Да откуда у вас вообще на корабле радиация? — гаркнула я. — На ядерном топливе сейчас никто не летает!

— Экспериментальная модель, — озорно подмигнул он. — Сам разрабатывал. Именно благодаря ей меня не засекли.

— Но можно же хоть что-то придумать!

Опустившись в кресло рулевого, Нардалл забросил ногу на ногу.

— Согласен, неразрешимых ситуаций не бывает. Бывает лишь недостаток времени или мозгов. Скажите, эрхеи, как там Алим?

Я сглотнула.

— Спит.

— Ну, привет, наверное, глупо передавать. Было бы здорово, эрхеи, если бы вы помогли ему выжить в этом дурдоме.

— Ну нельзя же так! — я вцепилась пальцами в крышку приборной панели. — Делай что-нибудь, не сиди! Алиму ты нужен, а не твоё завещание!

Он словно и не слышал. Смотрел мне в глаза и улыбался — так же бесшабашно, как тогда, в ангаре, прижимал меня к пыльному полу.

— Я начинаю сомневаться в том, что вы обыкновенная смертная. Все ваши желания сбываются.

«Хотела бы я увидеть, как вы умираете — посмеялась бы…»

— Сволочь! — я рванулась вперёд, к самому стеклу. — Не смей так говорить, слышишь, не смей!

— Не бери в голову. Мне просто жаль, что я так и не показал тебе загородный дом. Уверен, — в золотистых глазах блеснули искорки смеха, — тебе бы понравилось.

— Самонадеянный павлин, — буркнула я. Губы сами собой разъезжались в улыбке.

Он запрокинул голову вверх, к таймеру, и его плечи приподнял вздох.

— Жизнь — хорошая штука. Правда, Маша?

— Правда, Долат.

Я не успела договорить: в лицо мне шибанула волна грязно-зелёного пламени. Колени подогнулись, как от удара, и я сползла бы на пол, если бы чьи-то сильные руки не подхватили меня.

— Маша? — ладонь Михайлова ощутимо похлопала меня по щеке. — Маша, ты как? Водички хочешь? Может, за врачом послать?

Я мотнула головой, поднялась.

— Всё в порядке, товарищ капитан первого ранга. Я… я приношу извинения за своё поведение. Разрешите вернуться на пост?

Михайлов озадаченно покосился на Ивена, тот пожал плечами.

— Со мной всё нормально. Честное слово.

Только не отсылайте меня в лазарет, я не хочу туда, я не хочу думать…

— Ладно, каплей, — досадливо сказал Михайлов. — Можешь занять своё место.

Я дошла до пульта, уселась. Взглянула на радар. Всё было чисто, ни следа ниффийских кораблей. Только северный сектор квадрата моргал красным: датчики фиксировали повышенный радиационный фон.

Алим, наверное, ещё спит. Хоть бы он ещё спал. Я не могу сейчас с ним говорить.

Добраться бы только до каюты, а там… А что — там? Что я собираюсь делать в каюте?

Алим спит, и мне надо спать, наверное. Лечь, завернуться в плед…

— Эй, ты куда?

Я рассеянно подняла взгляд. Валька. Валька что-то спрашивала у меня.

— Я в каюту.

Крепкие пальцы легли на мой локоть:

— Ты только что её прошла.

— Да. Точно.

Я шагнула назад, но Валька не выпускала моей руки.

— Пойдём-ка в лазарет. Тебе надо лечиться.

— Лечиться? — я тряхнула головой, пытаясь поймать её мысль. — От чего?

— На месте разберёмся, — уверенно сказала она.

Обжигающая жидкость царапнула по горлу, и я закашлялась. Валька хлопнула меня по согнутой спине:

— Ну, ну. Ты что, разбавленный спирт никогда не пила?

— Я вообще не любитель.

— И я не любитель, — хмыкнула Валька, — я профессионал. Так что там стряслось на дежурстве?

Я поставила стакан, едва не промахнувшись мимо стола, помассировала ладонями виски.

— Слушай, Валь… Вот ты — врач.

— Угу.

— Такое, наверное, бывает в практике… Живёт кто-то, живёт и не думает, что у него есть нога.

— Нога?

— Нога, — я качнулась ближе к ней. — Вообще, он не считает, что она ему нужна. А потом рраз! — и она ломается.

— Больно, — сочувственно кивнула Валька.

— Непривычно. Понимаешь, непривычно. Это уже совсем не то, что было раньше.

Валькина рука обняла мои плечи:

— Нога срастётся. Сейчас что угодно сращивают.

Я поморгала, пытаясь различить сквозь мутную пелену лицо подруги:

— Срастётся? Думаешь?

— Даже не сомневайся, — она потянулась к бутылке. — По второй? За наше здоровье.