Дети тумана (джен)

— Что опять не так? — раздражённо поинтересовался дядя.

Веель за его спиной человека совсем не видел, только изредка мельтешение вроде как пишущей руки.

За время, пока они здесь торчали, Шакс, кажется, успел местных работников не только уговорить и замучить, но и запугать.

Было внезапно приятно думать, что, кроме Фруд, есть ещё люди, которые могут за него вступиться.

— Он расписаться-то сможет? -неуверенно протянул работник.

— Смогу, — встрял Веель чуть недовольно — ну не настолько же он беспомощный, чтобы на все вопросы за него отвечать, хотя от маски безнадёжного дурачка избавляться при чужих людях было сложнее.

Работник, окончательно сдавшийся Шаксу, только вздохнул и, дождавшись, пока Веель управится с пером и чернилами, ткнул пальцем в нужное место на бумаге.

Веель скользнул взглядом по невнятной череде строк, надеясь, что Шакс реально в этом разбирается и он сейчас не подписывает себе какой-нибудь договор на пожизненное рабство, и, сосредоточившись на нужном месте, по памяти старательно вывел придуманный когда-то росчерк.

Вообще-то ему казалось, что Фруд в его обучении откровенно перестаралась, а теперь вся эта ерунда внезапно пригождается. Надо будет её чем-то нормально поблагодарить, когда закончит со всем этим разбираться.

— Всё? — рявкнул Шакс ещё более сердито.

Веель думал, его только он бесит, а, кажется, на самом деле все люди, а он, напротив, даже теперь частичное исключение. Чувствовалось, что Шакс терпит лишь беспрекословное подчинение, а всё остальное принимать не желает.

Хотя внешне отношение за прошедшие несколько месяцев несильно изменилось: дядя по-прежнему на него рычал, огрызался и обзывал идиотом и далее по списку, но как-то интонации изменились, да и дела все равно больше слов говорили. Веель большего и не ждал.

Его и так до сих пор откровенно поражал факт того, что Шакс сумел угадать, где его искать, прийти и наговорить много всего, не похожего на то, что он говорил обычно. Это было странно, и ему хотелось расспросить ещё, но пока как-то шанса не представлялось.

Да и тяжело.

Сотрудник ещё раз очень страдальчески вздохнул:

— Всё, — и шлёпнул чем-то по листу.

Шакс невозмутимо забрал бумаги и, подхватив Вееля под локоть, поволок почти к выходу: шёл тот быстрее, шаги шире и так, да и ему-то не приходилось думать над тем, что под ногами, потому поспевать за ним было сложно, да и о высоком пороге уже удалось подзабыть.

— Да что ж ты… — Шакс дёрнул его сильнее, очень условно возвращая в прямое положение, и от души выругался, только после хлопнув дверью. Веель был полностью уверен, что вот это точно было нарочно.

— Почти весело же было, — хмыкнул он, теребя подаренный Фруд браслет.

Скрытая надпись серьёзно гласила «грызть здесь», но он за последний месяц даже сгрызенные ногти почти отросли — как-то поувереннее себя ощущал, что ли.

— Не сомневаюсь, — буркнул Шакс. Помолчал, заговорил вновь: — Ты учти, проблем наверняка гора будет, — серьёзно предупредил он.

Вне столицы (а Веель планировал перебраться куда-нибудь туда) можно было и без документов вполне обходиться, систематизация властей добралась в основном лишь до крупных городов страны, но у знатных семей всегда была уйма родовых бумаг, а у него всё-таки оставалось даже не разобранное на общественные нужды благодаря Шаксу наследство. Кроме того, жить Веель умел лишь магией, а для того стоило официально подтвердить степень (он был уверен в первой, самой высшей — ему поддавалось всё, за что он не брался), чтобы иметь возможность этим зарабатывать.

В этом же была и причина обжиться вне столицы — здесь, тем более, с сомнительным происхождением и его-то лицом, через конкуренцию сейчас не пробиться.

Но душу особенно грело то, что теперь Веель Велиар Зеул официально жив.

Его собственный маленький вызов этому обществу.

— Да, я хорошо понял, — Веель провёл рукой по глазам, отбросил чёлку и ухмыльнулся. — Спасибо.

И Фруд он теперь сможет забрать.

Шакс вздохнул:

— Да не за что. Если б Танат не подчинился Зеулам, демон знает, откуда б я все эти бумажки добыл. Но в целом, действительно куда проще и безопаснее было б сказать, что ты мой ребёнок — никто ж не знает, что у меня их нет, — фыркнул он. — Или за Гипноса выдать. Он все равно сгинул небось… Да и Линкетто как-то подзатёрлись, забылись для черни.

— За кого? — ухватился с интересом Веель за имя, которое вроде раньше не звучало.

Шакс, едва двинувшийся, чуть вновь не остановился посреди улицы, как-то странно, резко дёрнувшись.

— А… Линк Гипнос. Сын Тана, на пару лет тебя старше — не помню, сколько ему было бы. Бредовая вообще была история. Женился чуть ли не на рабыне какой-то, быстро разошлись, потом этого ребёнка туда-сюда… В итоге тот как сквозь землю провалился. Никаких следов. Жена тоже, но ей точно ничего не грозило, а Линку могло и влететь за родство. Тан его искал, но ничего. Но, поскольку, как он выглядел, сейчас знаю только я… — Шакс вновь фыркнул.

Веель понимающе угукнул, задумавшись. Интересно. Надо подумать, как и с какого конца к этой информации подойти…

Он неосознанно засунул руки в карманы, грея их, и что-то нащупал. Подумал, что деньги, но понял, что, хоть предмет и был круглым, но слишком круглым и узор не так ощущался, кроме того, он не помнил, надевал ли вообще этот кафтан после того, как его Фруд нашла — было холодно, и он бегал в основном в более длинном и тёплом плаще.

Веель, сжав предмет в ладони, достал руки из карманов, и вспомнил. Он нашёл это в подвале особняка.

— Шакс, — позвал он, раскрывая ладонь. — Не знаешь, что это?

Дядя подцепил кругляш у него из руки.

— Семейный медальон, — будничным тоном отозвался он. — У меня такой же был, потерял сто лет назад — у всех детей семьи были такие, на первый день рождения дарили. Где ты его нашёл?

Веель объяснил — про подвал, про предположения о матери и про то, как он про него забыл.

— Надо же, — Шакс задумался. — Я был уверен, что Алекто его выкинула. Ни разу на ней не видел. Он, кстати, открывается… — мелкие движения Веелю различить было сложно, но по щелчку он догадался, что медальон открылся. — Фу, волосы, — другой рукой дядя, не особо церемонясь, подцепил одну из его отросших прядей. — Твои, наверное, — чуть с сомнением протянул. — Сомневаюсь, что со своего идиота отстригла…

Веель, чего-то смутившись, вытянул свою прядь из чужих пальцев.

(Мама его правда любила? Никогда воспоминания не давали ему точного ответа, а мир впервые подкинул подсказку.)

Шакс вновь щёлкнул и поднял руку, вытягивая медальон на свет — тот заметно блеснул.

— А, кроме того… — Шакс был откровенно растерян. — Это не её. Это мой.

* * *

Веель на площади послушал, сколько раз прозвенят большие часы, и, убедившись, что ещё не опоздал, двинулся по уже изученной вдоль и поперёк дороге.

До знакомого моста добрался даже раньше, чем думал, решив подождать на нём, но в этот раз не решившись даже усесться на перила — второй раз так опозориться не хотелось, потому выпендривался Веель теперь чуть более осторожно и более целенаправленно на саму Морену. Ну там… Приятное что-то попытаться сделать, сюрпризы какие-нибудь, помочь в чём-либо.

От чувства вины он, после извинений, отошёл быстро, и Морена его вроде как простила, но теперь Веель старался несколько раз подумать, прежде чем опять что-то сомнительное вытворять. Ладно, признаться честно, не несколько, но хотя бы один раз точно подумать.

С дядей они на сегодня разошлись — тот пообещал ему объяснить, как быть дальше, и взял с него клятвенное обещание, что сам Веель ничего серьёзного предпринимать пока не будет.

Хотя планы строить это совсем не мешало.

Малиновую плотную кофту Морены видно издалека — чем Веель и воспользовался, помахав девушке.

— Привет, — жизнерадостно выпалил он, стоило ей подойти, и протянул ладонь. Каждый раз приходилось себе напоминать, что нельзя касаться Морену первым, чтобы она не испугалась.

Вот и сейчас она привычно чуть помедлила, но ответила в итоге рукопожатием.

— Привет, — чуть запоздало протянула она.

Смерть кузена Морену потрясла, но в то же время она легко смирилась. Она призналась Веелю, что чего-то плохого всё время со стороны Руевита ждала, не по отношению к другим, а именно к себе. Всё же она прожила у него некоторое время и немного его узнала.

Сына Руевита вроде как забрали его родственницы — то ли сёстры, то ли мать. Веель сильно не вдавался в подробности, хотя умершим показался ему неплохим человеком. Но он понятия не имел, что у того стояло за душой, и куда больше его заботило самочувствие Морены. Вот и старался подстроиться под её восприятие.

Если судить по тому, что она продолжала с ним пересекаться, кажется, получалось неплохо.

Веель незаметно увлёк её беззаботной болтовнёй: сначала сам в красках расписал своё начало дня, весьма точно копируя и дядю, и несчастных работников архива, потом умело вывел её на университетские дела, и вот Морена уже сама, застенчиво хихикая, тоже поведала, как прошёл её день.

Веель чуть притих, оставляя инициативу Морене, пока они не свернули на менее людную улочку, и только тогда, когда она закончила, всё же решился на вопрос.

— Слушай, а ты не хотела бы встречаться… что-то вроде того? — на одном дыхании выпалил Веель.

Эту мысль он внезапно начал взвешивать и оценивать ещё с момента извинения, поняв, что чувствует больше, чем думал.

(А подсознательно — ещё с момента перед побегом.)

Пауза затянулась, и Веель в очередной раз пожалел о том, что Морены лучше было лишний раз не касаться, и о её реакциях до того, как прозвучат слова, часто оставалось лишь гадать.

— Я… — вновь тишина. — Я… Я не могу. Не сейчас, — Веель пытался распознать интонацию — такой он Морену ещё не слышал и не мог понять, как именно она отнеслась к его словам.

Веель нервозным движением провёл рукой по лицу — от лба наискосок через глаза к щекам, детская привычка скрыть шрамы при разговорах, хотя в целом он никогда лицо не закрывал, — и прикрыл глаза.

— Н-нет, просто… Я не уверена, — Морена шумно выдохнул, собираясь с мыслями. — Я к тебе привязалась и… готова на многое, чтобы это продлить, — слова прозвучали одновременно неловко и очень серьёзно. — Но… Я не уверена, как должно быть на самом деле… Подожди, я скажу словами…

Веель кивнул, не открывая глаз, не понимая и даже, кажется, боясь.

— Я… не очень понимаю, как правильно общаться, — медленно, с расстановкой проговорил Морена. — Мне надо это понять. Ты первый, кто со мной так хорошо разговаривал. Первый, но… Я же на тебя так много злилась и…

— Не злилась ты, — всё же перебил её Веель. — Я же понял.

— Но всё же, — голос Морены потеплел. — Мне нужно время. Я хочу сначала научиться. Быть как все. Не… не быть готовой терять голову из-за любого тёплого слова.

— Это плохо? — Веель открыл глаза, остановив рассеянный взгляд на сиреневой юбке девушки. Легче, чем гадать, что выражает её лицо.

— Я не понимаю, где моё отношение к тебе, а где просто жажда сделать, что угодно, чтобы меня любили, — совершенно несчастно отозвалась Морена. — Знаешь… Дома я часто тоже думала, что хочу умереть. Я не планировала свою жизнь наперёд. И не могу пока понять…

Вееля признанием как стукнуло — этого он точно не представлял. Он замер, вспоминая потерявшую сознание Морену и свою панику в этот момент.

Веель подумал о Фруд, старающейся доказать, что её не определяют родители и от того, как выяснилось, и принявшей решение посвящать себя другим людям. О себе, по той же причине ставшем чем невыносимее, тем лучше. И теперь о Морене.

О том, что их объединяет то, что они когда-то были потерянными, заблудившимися детьми — из-за восстания или ещё чего-либо и, кажется, всё ещё ими оставались. Много вопросов. Много проблем. Кажется, ему надо ещё много узнать.

Сколького он ещё сам в этой жизни не знает — и не знает в конкретно её.

— Могу я тебя обнять? — медленно моргнул он, тщательно обдумывая каждое слово.

Морена на пару секунд застыла, но потом порывисто обняла его сама, уткнувшись лбом ему в плечо. Веель, подумав, положил ладони ей на спину, чувствуя, как она дрожит.

Кажется, ему нужно будет обдумать всё это ещё раз.

— Прости, — прошептала Морена.

— Не за что, — Веель выдержал паузу, понимая, что пришло время разрядить ситуацию. — Но ты не думай, я ещё спрошу, — с шутливой угрозой протянул.

Морена в ответ одновременно всхлипнула и рассмеялась.