Дети тумана (джен)

Два года назад.

В зале суда было невыносимо душно. Присяжные всё ещё что-то бубнили, но Руевит почти принадлежал их слушать, думая лишь о том, как бы не свалиться позорно.

— … в виду смягчающих обстоятельств…

…каких ещё обстоятельств, только не трогайте сына…

Руевит постарался стереть пот со лба небрежным жестом, но движение вышло неуклюжим, совершенно не аристократичным, и он поспешно поправил пшеничного цвета локоны, делая вид, что так всё и задумано.

— …ограничение свободы…

Вот тут он уже напрягся — это всё-таки было весьма важно.

— … в пределах города и запрет на магию.

Кто-то издал явно негодующий возглас, а Руевит облегчённо вздохнул. Всё-таки обещанная взятка (почти все его сбережения!) подействовала и на «неподкупного» судью. А он всегда знал — нет тут безгрешных, все души прогнили. Монархия испортила их всех.

И он тоже сгнил, настолько, что всё же носил траур, хоть то и было почти что оскорблением памяти Креусы, хоть то и вызывало у окружающих к нему только большее презрение.

Он выпрямился и окинул присутствующих в зале нарочито небрежным, почти презрительным взглядом. Негодуйте, сколько хотите, нет таких людей, к которым у него не найдётся подхода.

Ну, одна была. Но, упс, уже нет.

К любому найдутся ниточки.

Выбираться из города? Пф, зачем, когда у него всё есть тут. Магия? Та, которую он последние несколько лет использовал в чисто бытовых целях? Не умрёт, хотя и считался когда-то магом второй степени.

— Яр Аэлий остаётся под его попечительством, — а вот это было сказано с явной неохотой, но Руевит впервые взволнованно встрепенулся.

Не отобрали. Конечно, он им и не позволил бы, но какое счастье, что это пройдёт без проблем.

Тут он позволил себе ошибку — простой нервный жест, поправил перчатки, совершенно неосознанный, который он понял лишь после того, как совершил. Но охранник рядом (или как они там называются, Руевит не разбирался) тут же предупреждающе дёрнулся:

— Руки! Перчатки снял.

— Как грубо, — протянул ехидно и с явной неохотой повиновался Руевит.

Движения были нарочито медлительны, перчатки на стол перед собой он положил предельно аккуратно. Чуть пошевелил пальцами, покрытыми множеством уже заживших шрамов, демонстрировать которые он не горел желанием (как и отсутствие мизинца), но показал пустые ладони.

На лице охранника промелькнула гримаса брезгливости, но Руевит не дрогнул, напротив, гордо выпрямился, подстёгнутый чужим презрением.

Он, бывший доносчик, к нему просто привык.

Браслет защёлкнули на его запястье буквально через минуту. Хорошо хоть выглядел тот прилично, из серебра, но все равно холодил кожу и ощущался настоящим наручником. Хотя Руевит сразу прикинул, что, скорее всего, чары можно легко взломать — ну не существует заклинаний, позволяющих по-настоящему огранить колдовство, ведь магия в большинстве случаев черпается из внешнего мира.

Только ему все равно некого попросить этим заняться.

— Успокоились? — сухо поинтересовался Руевит, тряхнув локонами и натягивая обратно перчатки — уже куда быстрее.

Судя по отсутствию ответа, да.

Суд был окончен.

Руевиту оставалось лишь тайно расплатиться — и всё, относительная свобода. Впрочем, этого пока было более чем достаточно.

Два года назад.

Свет в комнатушку проникал плохо, и здесь правила серая полутьма, слегка прошитая светлыми нитями падающих из маленького окошка под потолком лучей.

Но это не мешало — Веель и так знал её как свои пять пальцев.

Найти повешенную на стул рубаху, проверить, не спит ли кто-то ещё на соседних кроватях или это он один заспался, пригладить непослушные чёрные волосы ладонью — всё это заняло минут пять максимум.

Веель, цепляясь за перила, спустился вниз, в общую комнату. Здесь уже было светлее, и картинка перед глазами начала медленно оживать.

Деревянные доски, скрипевшие под ногами. Распахнутая дверца, ведущая на улицу — и ветер чувствует, и уличные звуки — птицы, голоса, лай собаки, и свет, проникавший чрез неё — солнечный, заставивший чуть поморщиться, резанув по глазам.

Быстрые, шумные шаги сзади.

— Лентяй! — возмущённо-звонко выпалила Фруд.

Веель резко крутанулся на месте, поворачиваясь на голос.

— Я просто спал, — фыркнул он, разглядывая ярко выделяющиеся золотистые косы Фруд.

Такие светлых волос он больше не видел ни у кого — да и не особо-то, говорят, это типичный для их краёв цвет, но по ним девочку было легко найти и опознать.

— Тебе надо чего или просто занудничаешь? — поинтересовался он, не желая терять время.

Сегодня он надеялся сбежать, но с Фруд это не удастся, так что лучше узнать, чего ей надо, а то ведь и не отстанет.

Она в ответ чуть насупилась, но быстро взяла себя в руки и, гордо вскинув голову, заявила:

— Я вообще-то хотела тебе кое-что показать!

— А я не хочу смотреть, может, — привычно огрызнулся он.

Но Фруд и не собиралась упрашивать — просто развернулась и направилась прочь. Тут-то Веель и сообразил, что, видимо, не всё так просто.

В несколько быстрых шагов догнал её и схватил за руку.

— Ну что за? Я соврал, мне интересно, — поспешно заверил он.

В случае умничанья и заботы Фруд так просто не отставала. Раз уж так, значит, возможно, у неё действительно что-то интересное.

Девочка вырвала руку и потёрла запястье, но вздохнула и вновь протянула её ему — теперь уже ладонью.

— Идиот, — констатировала она, но необидно. — Пошли. Только тихо.

По мнению Вееля с его чутким, хорошо развитым слухом — вышло как-то не очень тихо.

Лестница, ведущая вниз, безобразно скрипела, да и он невольно споткнулся. Но, по рамкам шумного приюта, это было тихо, да. Галдящие голоса с улицы стали тише.

Внизу оказалось совсем темно, но Фруд быстро подожгла свечи, и их свет немного улучшил ситуацию. Теперь можно было хотя бы различить какие-то смутные очертания предметов. Честно говоря, темноту Веель не любил, хотя и ориентировался в ней лучше многих.

— Ну что? — протянул он, бегло ощупывая гладкую поверхность стола. Ага, дерево… Пятна от чернил, бумаги.

— Сейчас, — голос Фруд прозвучал слева, там же мелькнул и силуэт девочки.

Зашуршали бумаги, Фруд поспешно, как будто бы нервно перебирала листки.

— Я просто помогала госпоже Марте… Она сама не успевает управляться, — объясняла попутно девочка, держась рядом со светом. — Их попросили что-то подготовить, я не очень поняла. Это не так важно. Секунду…

Веель постукивал пальцами по столу, чуть разгоняя для себя темноту. Магии его не учили, так что он не знал, что как работает, просто применял её для себя инстинктивно, и иногда это выходило почти что правильно. Вот и сейчас стало действительно видно лучше. И даже, кажется, на Фруд подействовало.

— Ага, — удовлетворённо кивнула она. — Вот.

Подманив его жестом, положила два листка на стол. Водя пальцем по строкам, прочла:

— Веель, бла-бла… Отец — Мефис Зеул. Фруд, мать… отец — Мефис Зеул.

— Что? — моргнул медленно Веель, осознавая.

— Ты же понимаешь, что все всех знали… А мы были маленькими, мы — нет. И, более того, тебя нет в…- Фруд подбирала слово, — в настоящих списках никакого Вееля тут не живёт.

В голове была каша. Такая же мутная и противная, как здесь подают на завтрак.

— Зачем?

— Потому что Зеул — придворная знать, — раздражённо огрызнулась Фруд. — А я — всего лишь крестьянка и бастард.

Каша начинала принимать форму тарелки.

Веель громко ругнулся.

— То есть ты моя сестра, — мальчишка резко крутанулся на месте и пошёл чуть в сторону. Дошёл до стены. Развернулся обратно. — То есть он успел не только подохнуть, но и наплодиться, — язвительно.

Нет, Веель знал про отца и мать. Происхождение в стране, где недавно свергли чересчур жестокую монархию, играло, к сожалению, важную роль. Кроме того, ему на момент потери родителей было четыре года, и воспоминания у него были. Более того, в приюте за это его неоднократно поддразнивали, временами — очень даже жестоко. Зеулы были из тех, кто до последнего держался за поддержку королевской власти. Вот и поплатились.

Старшие — жизнью, Веель — зрением.

Фруд была хорошая. Да, она была младше на два года, да ещё и девчонка, но… единственным родным человеком. И в их дуэте она всё же была старшей и ведущей, вынужден был признать он.

Родным, как выяснилось, в самом прямом смысле.

— Будет шанс — избавься от этого, — решительно заявил он. Может, даже он сам этим займётся.

Настало время непонимания для Фруд.

— Почему?..

— Чтобы никто не знал, — буркнул. — Это и так вряд ли точная информация, кто там мог проверить…

Заботливые соседи или собственные слуги их семьи. А может, и сама мать Фруд, если она была жива. Демон знает. Может, даже хорошо, что они были детьми, потому что всё было явно очень нехорошо.

— Пошли отсюда, — выпалил Веель. — Положи на место и пошли.

Та даже послушалась, но на выходе из комнаты подала ему руку, возвращаясь в привычную роль.

Кажется, это знание немногое для них изменит.

Год назад.

«Ненавижу, ненавижу, ненавижу».

Мысль болезненно билась в висках, пока Морена поспешно собирала вещи.

«Ненавижу, ненавижу, не…»

— …навииижууу! — с болезненным стоном стукнула кулаком по стене.

Костяшки пальцев уже были сбиты в синяки, но ей было все равно.

Морена перекинула сумку через плечо, оглядывая комнату. Наверняка что-то забыла, но задерживаться больше не хотела. Взгляд остановился на зеркале — пшеничного цвета волосы были стянуты в тугую косу, платье сидело чуть неуклюже, глаза, вообще-то синие, покраснели и распухли от слёз. Уродина.

— Ненавижу! — заявила Морена зеркалу — и вышла из комнаты, аккуратно, почти беззвучно прикрыв дверь.

Прочь, прочь, прочь. В никуда — но прочь.

Закрывая за дверью прошлое и в то же время относительно благополучную жизнь.

Она ведь была сыта, одета-обута — у многих не было и этого.

А она недовольна.

Плохая дочь, ужасная, отвратительная.

Уродина.

Лучше бы она умерла.

Все так думают — и родители, и братья с сёстрами.

И она сама.

Лишь очутившись в двух кварталах от дома, Морена остановилась и перевела дух. Надо было остыть и ещё раз подумать.

Дома никто ещё не понял, что она сбежала. В принципе, она может сделать вид, что просто выходила погулять, и вернуться. А потом всё вновь продолжится. Постоянные издёвки, перекидывание ответственности, ругань, а иногда и чего похуже.

Морена вздрогнула и нервно передёрнула плечами. Оглянулась назад, туда, откуда пришла. Никого знакомого.

Ужасная дочь.

«Первый блин комом».

В горле опять запершило от слёз. Готова ли она оставить всё, как было? Она ведь привыкла. Ей не было всё время плохо. Так, временами. Обычно где-то раз в день. Наверное, все так живут. Она же старшая.

Морена глубоко вдохнула и, прислонившись к какому-то забору, осторожно приоткрыла сумку и, стараясь действовать как можно более незаметно, пересчитала деньги. Надолго этого не хватит, придётся работать. Но удастся ли одинокой шестнадцатилетней девушке, не имеющей хорошего магического образования, найти работу? Приличную, как минимум.

Да и здесь её найдут, легко найдут — а искать будут. Родители же не могут уронить свою репутацию перед соседями и знакомыми.

А она, как минимум, может очень легко наткнуться на кого-нибудь из них на улице.

Можно попробовать сбежать в столицу и там поступить в университет — она, кажется, была не очень глупой, может, и выйдет прилично сдать вступительные экзамены. Но к ним все равно нужно готовиться и где-то жить. У неё был там лишь один родственник — двоюродный брат, о котором в семье предпочитали не вспоминать. Преступник.

Вряд ли он согласится, чтобы она пожила у него. Она, правда, может предложить ему помощь по дому… Кажется, у него ещё есть маленький сын, а она привыкла возиться с детьми, знала, как с ними обращаться. Может, этим она как-то сможет отплатить, если он поможет.

Домой или в неизвестность.

Всем разумом она стремилась обратно. Но…

Морена чуть закатала кружевной рукав, глядя на синяк на запястье и красные полосы выше от её собственных коротеньких ногтей.

В неизвестность.

Она поправила рукав и решительно направилась искать извозчика, готового за относительно приемлемую цену довезти её до столицы.

* * *

Поездка все равно обошлась Морене дороже, чем она думала. Хотя это логично — не на речку же едет. Да и лошадь тоже кормить надо.

Она прибыла в город уже ближе к ночи. Да ещё и оказалась на окраине. Адрес у неё был — она давно уже выписала его себе, на всякий случай (только бы не переехал!), но вот о том, что можно было попросить довезти её чуть ли не до порога за дополнительную плату, не додумалась.

Пришлось быстро искать гостиницу — Морена никогда ещё не находилась вне дома, в незнакомом месте, так поздно, и страшно было до дрожи.

К счастью, её поиски увенчались успехом, но всю ночь она не могла уснуть — просто сидела на кровати и смотрела в стену или в потолок, думая, волнуются ли родители. А вдруг волнуются… Они же её, дурёху и уродину, наверное, все равно любят, раз столько лет терпели. А она их доводила.

Если она вернётся… или кузен её вернёт — вряд ли она когда-нибудь ещё сможет что-то сделать самостоятельно.

Ночь прошла медленно, в мучительных и болезненных раздумьях, слезах и кошмарах под утро.

Завтракать Морена не стала: во-первых, не было аппетита, во-вторых, лишних денег, в-третьих, она и так не худышка. Да и есть пришлось бы под чужими взглядами, а она обжора, наверняка будут смотреть и думать, куда ей так много.

Да и хотелось побыстрее приступить к поискам. Главное, если он решит донести родителям, сразу убежать. Бегала Морена плохо, но ничего, надо будет постараться. А может, он согласится молчать за деньги.

Морена пошла пешком — регулярно расспрашивая прохожих (наверняка её считали глупой провинциалкой), очень внимательно озираясь по сторонам и опасаясь, что у неё что-нибудь украдут, нервно сгрызая и без того уже обкусанные ногти и дёргая себя за кончик косички, крысиным хвостиком лежащей на груди.

Времени было уже за полдень, когда она наконец нашла. Дом выглядел очень богато, был обнесён высоким, но красивым забором и, судя по рассказам родственников, заносчивому кузену вполне подходил.

Руевит Аэлий, значит.

Морена с минуту постояла перед калиткой, собираясь с силами, прежде чем решилась войти на территорию дома.

Осторожно постучала по белоснежной двери — н-да, это не то что дома. Откуда у кузена столько денег на поддержание всего этого в таком порядке?

Тишина. Пришлось повторить громче, но опять ничего.

Морена разочарованно вздохнула. Ещё одна хрупкая ниточка надежды оборвалась, как всегда бывало в её вышивках.

(У неё очень неуклюжие руки.)

Она направилась уже было на улицу — но в проёме калитки столкнулась с кем-то.

— Так, а ты ещё кто такая? — требовательно вопросил мужчина, перенося вес ребёнка, сидящего у него на руках, на другую руку. На запястье у него блеснул браслет.

— М-морена, сэр, — растерянно отозвалась девушка.

Она ни разу не видела кузена с детства — но он был очень похожим и на неё, и на других родственников. Только выглядел аккуратнее и аристократичнее. Вот вам и преступник.

Пшеничные волосы спадали на плечи аккуратными локонами, синие глаза прищурены и смотрели на неё с подозрением, весь такой холёный, даже в белоснежных перчатках. И этот браслет. Картину портил только ребёнок — который выглядел, ну… обыкновенно. По-детски. Волосы темнее, чем у отца, встрёпаннее, а глаза такие же синие, только очень наивные.

— Дай мне пройти, — приказным тоном оповестил её Руевит, и Морена послушно сделала шаг в сторону.

Мужчина же прошёл к двери и, поставив осторожно ребёнка на крыльцо, принялся открывать дверь. Не оборачиваясь, поинтересовался:

— Ты ко мне?

— Д-да, сэр, — кивнула Морена, убирая чёлку за ухо и одёргивая подол платья. На таком фоне она казалась ещё большей неряхой.

— Проходи, — вздохнул Руевит, отпирая дверь и пропуская её и ребёнка вперёд. Захлопнул.

Морена испуганно сглотнула — так запасной план с побегом становился сложнее, но кузен истолковал её испуг по-своему:

— Не бойся, не зарежу. Ты не моя жена, — почему-то с горечью. По версии семьи, он её убил из ревности, но Морене такой повод казался очень… противным. И жутким. Но тут явно было не то место, где с таком нужно признаваться, да и выбор у неё был очень так себе. — Я тебя узнал. Ты какая-то там сестричка. Дочка тёти Лады, вроде.

Морена с трудом кивнула. Зря она всё это затеяла.

— И что ей надо? — голос Руевита вновь прозвучал весьма раздражённо. — Денег лишних у меня больше нет. Связи, увы, сейчас совсем не те. Я убийца, знаешь?

Морена отпрянула и выдавила из себя:

— Н-не ей. Мне надо. М-могу я у тебя остановиться ненадолго?

Руевит медленно прикрыл глаза и вновь их открыл. Ребёнок же умчался куда-то в недра дома. Активный малый.

— Что?

— Остановиться. Правда ненадолго! — пообещала она. — Я могу помочь с чем-нибудь. И деньги у меня есть.

— Девочка, у тебя головушка здорова? — хладнокровно отозвался Руевит, постукивая пальцами по стене.

И тут Морена уже не выдержала и разрыдалась. Громко, отчаянно, устало, как ребёнок.

Может, лучше просто утопиться? И сразу всё закончится. Она так устала!

Руевит же первую минуту всё так же хладнокровно простоял — уже привык к детскому плачу, но вскоре не выдержал и потряс Морену за плечи.

— Всё, всё, хватит. Выпьешь чаю и всё объяснишь. Без истерик!

Она успокаивалась медленно и, плетясь за Руевитом на кухню, продолжала ещё всхлипывать и размазывать слёзы по щекам.

Устала.

Чашку в руки ей буквально всунули. Глотнула она нехотя, но постепенно утихла и всё рассказала. Кратко. Безэмоционально — будто перекрыли внутри что-то.

Но он понял.

Кажется, Морена впервые в жизни это почувствовала.

Руевит продолжал что-то выстукивать тонкими пальцами, теперь уже по столу, но в лице что-то неуловимо изменилось.

Морена впервые подумала — он ведь явно порвал с семьёй намного раньше, чем… стал таким. Причина была какая-то иная. А её никогда никто не упоминал.

— Знаешь… — протянул он наконец. — Ты можешь остаться. Не надо денег! — почти прикрикнул, заметив, как она дёрнулась к брошенной рядом со стулом сумке. — Просто будешь у меня в долгу. Мне не нужны деньги.

Морена медленно кивнула.

— Родители твои обойдутся пока без сведений о тебе. Если захочешь, сама им напишешь. Тебе вещи какие-то новые нужны, наверно?

Морена ещё раз медленно кивнула — думая, что, возможно, в этом какой-то подвох. И о том, что, если он и есть, то она совершенно не хочет об этом сейчас думать.

Совсем не хочет.

Послезавтра Веелю исполнялось шестнадцать, и он прощался с приютом.

Он ждал этого двенадцать лет — как наконец он сможет покинуть это тухлое, надоевшее место, изученное вдоль и поперёк.

Сирот пристраивали куда-нибудь на первое время, чтобы они могли привыкнуть зарабатывать себе на жизнь, да и проводы обычно устраивали неплохие. Но Веель не хотел ни того, ни другого. Он большую часть жизни здесь провёл! За него и так вечно решали! Сколько можно?!

Так что ждать он не собирался, поэтому, проснувшись ещё до рассвета, втихую перебирал свои вещи. Их у него было мало, но всё же.

Прощание ему не нужно было как минимум потому, что он почти всех тут ненавидел. Единственным исключением была Фруд, но, когда он предложил ей уйти с ним, она категорически отказалась. Сказала, что это подло и низко, неблагодарно. Что неразумно. Что он не выживет в этом мире без опыта. Что он слепой.

Слепой!

Веель сжал руки в кулаки. Признаться честно, в тот момент ему очень хотелось сестричке врезать, но в итоге только сам отхватил от неё подзатыльник.

Никто ему не страшен. Не маленький, разберётся. У него есть магия, он научится ей управлять, и все узнают, на что он способен.

Он аккуратно сложил все свои вещи и подумал, что одно дело ради сестрички всё же сделать надо. Ей же важна репутация… и прочие вещи, о которых думают нормальные, как она, люди.

Веель соскользнул с кровати и бесшумно вышел из комнаты.

И направился вниз — как тогда, два года назад, когда Фруд захотела рассказать ему о находке.

Спуститься-то было легко, а вот найти нужные бумаги…

Об этом Веель не подумал. Он растерянно перелистывал пожелтевшие листы, пытаясь разобрать хоть что-то, но при таком освещении и таким шрифтом — увы. Всё сливалось в неразборчивое месиво. А никаких картинок, разумеется, на них не было.

И что делать? Плюнуть? Но Фруд явно переживала из-за этого. Ей больше нравилось быть простой крестьянкой, чем внебрачной дочерью какого-то аристократа.

К слову, если его официально как будто бы и нет… Куда они собираются его пристроить? Хотя сейчас, насколько он знал, никто уже не выслеживал тех, кто когда-либо был связан со службой королевской семье, но кто знает, как на самом деле обстоят дела.

Сам Веель, например, не простил.

Он тихо выругался. Бесполезно. Выход был только один.

Он откинул ни на что не годные бумаги — и они вспыхнули. Все. Ровнёхонько так, чтобы не загорелись ни стол, ни деревянный пол, ничего.

Пожрав все документы, огонь погас. Пахло жжённой бумагой и дымом, но это всё.

«У меня получилось! — возликовал Веель, чуть не рассмеявшись от радости.

С детства он обладал какой-то феноменальной способностью всё поджигать, особенно когда злился, поэтому его пришлось учить управлять огнём. Что самое интересное, успехи увеличились намного, когда за него взялась Фруд, хотя она сама совсем не колдовала.

Удивительно.

Так, а вот теперь нужно было убираться отсюда, и как можно скорее.

Веель забрал оставленные сверху лестницы вещи и направился к выходу из дома. Пока все спали, у него был шанс.

Он уже вышел, как сзади раздался голос:

— Так и знала.

Веель, сжав пальцы, резко развернулся. Одна? Не одна?

Фруд стояла в дверном проёме, прислонившись к косяку. Волосы пушились золотистым ореолом.

— И-и?

— И ничего, — печально отозвалась она. — Даже не попрощался. Тебе вообще все равно на то, сколько времени я на тебя потратила?

— Я не просил, — буркнул Веель, опуская глаза и глядя в серую землю. Так было легче. Как будто и нет ничего вокруг, и не надо оправдываться за странное ощущение вины и стыда, заползшее в душу.

Фруд фыркнула. Ну чего она вечно строит из себя взрослую? Ей, вообще-то, тут ещё два года торчать. Ну, чуть меньше, но все равно много. А он вырос.

Правда, Веель все равно понимал — он себя оправдывает. Ищет причины. А от этого начинал злиться ещё сильнее.

— Ты там долго не протянешь, — просто произнесла Фруд. — Глупый. Ты последний раз в четыре года жил… На свободе, как ты говоришь.

— Протяну, — упрямо заявил Веель, надвигая на глаза чёлку. — Сам разберусь. Стану самым сильным магом… и тебя заберу! — пообещал мгновенно и даже обрадовался, какая хорошая идея-то.

Фруд ещё раз фыркнула. Не верит. Ну и пожалуйста.

— Денег у тебя нет, навыков никаких тоже, — категорично заявила она. — И знакомых там нет. Не протянешь.

Веель вздохнул и закатил глаза.

— Ну и не верь, — отмахнулся он. — Все равно заберу.

Он сделал несколько шагов, подойдя к сестре вплотную, провёл рукой по её щеке и поцеловал в щёку.

— Давай, держись, — весело заявил он.

И ушёл.

* * *

Приют находился относительно недалеко (с чужих слов) от столицы, рядом с полями — их туда периодически отправляли работать. Веель знал, что, если идти вдоль них, то можно будет выйти на главную дорогу, а там уже сориентируется. Раз дорога главная, то в столицу по ней точно можно выйти.

Первая неприятность проявилась в том, что идти ему надо было медленно. Нет, ну, него и дорогу рядом он различал, да и поля тоже — но земля была неровной, он часто спотыкался, да и от раздражения, что не может иногда понять, что перед ним, тоже зависал периодически.

А также дико раздражали попадающиеся незнакомые люди. Разглядеть их лиц он не мог и опасался, что это кто-то из приюта. Но никто не порывался схватить его и увести обратно.

Если подумать — кому он там, кроме Фруд, нужен? Там никто никому не нужен.

Но Фруд — это действительно особый случай. Она слишком добрая. Все объединялись только с сильными, а она почему-то к нему. А он даже читать не умел — все воспитатели считали, что не сможет.

А Фруд смогла его всему научить. Даже не зная, что он ей родственник. Просто так. Веель в ответ старался ей тоже как-то помогать обычно, но у него это выходило не всегда. Может, поводов мало. Может… просто забывал. Но в обиду не давал точно. Тем более, он был более удобной мишенью.

Веель обиженно закусил нижнюю губу, вспоминая об этом. Сколько раз он был битым, сколько начинал драки сам — и не упомнить. Может, хоть это кончилось.

Хотя он и впрямь мало знал о внешнем мире. Четыре года — не тот возраст, когда что-то сильно осознаёшь. Голос и лицо отца и то полностью стёрлись из памяти. От матери же только голос и остался.

И тот резкий свет.

Веель сердито мотнул головой. Хватит уже. И так у Фруд пессимизмом заразился. Если будет так же много думать, то точно испугается и ничего не сделает.

А он знал, чего хотел, и был уверен, что хоть кто-то да остался, способный ему помочь.

Не могли они от всех избавиться или всех переубедить. Образование у Вееля, конечно, хромало на обе ноги, но все равно — не могли.

Постепенно, размышляя, он всё же дошёл до города.

И буквально ослеп от многообразия разных разностей. Здесь всего было слишком, слишком много — глаза только и успевали бегать туда-сюда, от растерянности толком взгляд сконцентрировать не получалось, и всё просто сливалось в единое пятно. Он настолько привык к небольшой территории приюта, что давно не считал свои глаза недостатком, мешающим жить, но в незнакомом месте оставались только звуки и жесты.

Веель старательно держался ближе к домам или ларькам — временами задевая их поверхности рукой. Приходилось в этих жестах сосредоточить всю свою магию. Фруд, которой это было особо не нужно, умела так делать намного лучше — кажется, она даже всегда знала, где он находится. А Веелю досталось что-то разрушительное. Вечно он что-то ломал. Даже сейчас он пару раз слышал странный треск и просто надеялся, что это не он сам от раздражения.

Пока не наткнулся на кого-то.

Это было просто лёгкое столкновение, девчонка сразу же отпрянула, но возмущённо пискнула, а Веель просто по привычке схватил её за плечи, желая разглядеть, поморгал, сосредотачиваясь.

Ткань под ладонями была какая-то незнакомая — не такая грубая, как та, в которую обычно одевали сирот. Кожа бледная. На руках, которыми девушка попыталась его руки оттолкнуть, тоже ткань — перчатки белые. И волосы светло-русые, тоже блёклые какие-то, как будто девушку обесцветили.

— Отпусти! Сейчас же! — раздражённо, но со страхом. Голос как-то странно дрожал.

Веель фыркнул и убрал руки, хотя и не опустил их. И, не обращая на это внимания, продолжил вглядываться в лицо, пытаясь собрать в картинку — в конце концов, первое его столкновение здесь с кем-то напрямую.

— Чего пялишься? И так знаю, что я уродина! — вспыхнула девушка, закрывая лицо волосами.

— И что? А мне в четыре года чуть не выжгло к демону глаза, и я почти слепой, говорящее пятно, — злорадно протянул Веель.

Он почти наслаждался этой неловкой паузой. Выросший среди озлобленности приюта, озлобленный сам, он был только рад этой секундной властью над чужой реакцией.

Девушка замерла — и отступила.

— Простите, — испуганно проговорила, перебивая паузу.

Веель вновь фыркнул и спрятал ладони в карманы туники. Смешно.

— Вам нужна помощь? — медленно, старательно выговаривая слова поинтересовалась девушка.

Он хотел уже отказаться и разбираться дальше сам — но застыл от неожиданной мысли. Раз уж судьба посылает ему такие возможности, то чего отказываться.

— Да, пожалуй, — по привычке всё же схватил её за руку — Фруд-то давно к таким повадкам привыкла, а вот незнакомка опять вздрогнула, но отстраниться опять, кажется, постеснялась. — Как тебя зовут?

— М-море-ена…

Рука как-то странно обмякла, да и сама девушка тоже покачнулась. Вот тут Веель уже испугался и даже забыл о том, что хотел попросить, только сейчас догадавшись, что голос-то мог дрожать и не от страха.

— Эй, ты чего? — испуганно вопросил он.

Девушка тяжело и глубоко вздохнула, и Веель на всякий случай придержал её за плечи.

— Ты в порядке?

Посторонние звуки сильно отвлекали, но никто не спешил им помогать. И зачем они все тут ходят тогда вообще, спрашивается, раздражённо подумал он.

Девушка (Мо-ре-на?) ещё помолчала, будто не соображая, а потом всё же откликнулась:

— Да. Да. Простите, — смутилась и вроде как ожила, но Веель уже понял, что пользоваться ситуацией не будет. Ну её, припадочная какая-то, пусть идёт дальше.

— Может, тебя домой проводить? — уже без всякого интереса предложил, решив вернуться к прежним авантюрным идеям.

— Тут недалеко, — растерянно оповестила Морена. — Если не сложно… Хотя, нет, я…

Веель мысленно выругался и хотел просто уйти, но девушка осталась какой-то подозрительно болезненной на вид. Чтоб он ещё хоть раз к кому-то подошёл!

— Ладно, — сам первый сказал, теперь уже делать надо. — Веди. Теперь-то руку дашь?

Скинет девчонку родителям, может, ещё и отблагодарят чем-нибудь, если удастся выставить себя в «геройском» свете. Нужна же польза какая-то.

В руку девчонки уцепился крепко, и это ещё вопрос, кто кого вёл, поскольку её присутствие не давало теперь сосредоточиться на ощупывании мира, и всё превратилось в незнакомые смазанные образы.

К счастью, она не соврала, было действительно недалеко.

У калитки Морена остановилась, замерев в какой-то растерянности. — Спасибо, — неуклюже поблагодарила она. — Дальше я точно сама. Простите за беспокойство.

Пока Веель в ступоре думал, что бы вставить в эту тираду, откуда-то от дома раздался насмешливый мужской голос:

— Мори водит ма-альчиков?

— Никого я не вожу, — обиженно буркнула девушка. — Даже имени не знаю.

— Веель, — услужливо-невинно подсказал он, пытаясь разглядеть говорящего.

Мужчина, вроде не особо высокий, в чёрной одежде, привалился спиной к двери дома. Лица не видно, но тон вполне себе говорящий.

Морена тяжело вздохнула и шёпотом посчитала до пяти и обратно.

— Мне стало не очень хорошо, и он мне помог, — звучало как-то вымученно, неискренне, девушка обняла себя за плечи, словно стараясь отгородиться от остального мира.

— Да заходите оба, — лениво предложил мужчина.

Веель понял, что лучше наглеть дальше, ничего не потеряет. В конце концов, он даже не сам напросился. Ну, почти не сам. Он же не знал (знал), что нельзя хватать незнакомок за руки, а то они излишне нежными и впечатлительными могут оказаться.

Руки-то, к слову, и впрямь нежные, не крестьянские.

Он не стал больше медлить и прошёл на территорию дома, протолкнув перед собой Морену.

— Только тихо, Яр как раз уснул, — мужчину, кажется, совершенно не смущало, что его дочь (дочь ли?) пришла с неизвестно кем. Да и просто сам факт того, что на его территории чужой человек.

Странный. Хотя, если подумать, то у него не особо богатый опыт ощущения с людьми, не связанными с приютом.

На пороге мужчина перехватил его, схватив за плечи.

— Слепой? — откровенно полюбопытствовал он.

Веель не стал уже мелочиться и ответил грубостью на грубость — в ответ коснулся пальцами лица мужчины, бегло ощупывая и создавая себе уже в голове образ, на который будет впредь ориентироваться.

Тот, на удивление, только рассмеялся. Отстранился, дождавшись, пока он закончит, и протянул руку, которую Веель неуверенно пожал. Перчатки. Белые. Браслет из серого металла. Манжеты.

— Руевит Аэлий.

— Веель, — не стал называть фамилию мальчишка. Фруд говорила, что это может быть не очень безопасно. — И да, я вижу.

— Морена, если что, — кивнул на девчонку. И ведь только имя назвал. — Моя кузина. Мори, ты купила-то чего-нибудь?

Веель развернулся, глядя на девушку — та виновато помотала головой, теребя выбившуюся из причёски прядь волос.

В помещении было легче как сосредоточить взгляд, так и сконцентрировать силы на этом. Но все равно неудобно.

Руевит вздохнул тяжело:

— Ла-адно… Ты обедать будешь? Или чего хочешь? — вновь обратился к Веелю.

Ну не денег же просить. Которых, кстати, у него не было.

Поэтому он просто сделал неопределённо дёрнул плечом — мол, решайте сами, только уж сделайте вид, что благодарны, нечего его всякими недообмороками пугать.

— Подожди минут десять, сойдёт? — пообещал мужчина и скрылся в одной из комнат.

Веель остался с Мореной в коридоре. Пока девушка неловко молчала, он ощупал стены — не деревянные. Интересно. И вообще здесь светло, всё такое белое. Он ощущал себя здесь как-то нелепо.

— Кузен любит пускать пыль в глаза, — прокомментировала неожиданно Морена. — Извини, что так вышло, я иногда сильно… пугаюсь. Когда так резко что-то. Ты… вы что-то хотели попросить?

Веель закатил глаза — издевается, что ли, какое «вы». А на потолке, кстати, люстра какая-то дорогая, переливающаяся.

— Да так. Я просто не ориентируюсь в городе, хотел узнать, где остановиться можно, — честно объяснил он свои ближайшие планы. Найти кого-нибудь, знающего что-то о его родителях или каких-нибудь их соратниках, — дело, конечно, важное, ног ему всё ещё надо было подумать.

Тем более, когда он начал видеть мир не только в стенах приюта. Он оказался больше и более шумным, чем он представлял.

— Не местный? — голос у Морены был почти понимающим.

— Сирота, — так же прямо выпалил Веель, но в этот раз девушка не дрогнула.

— Везёт, — только вздохнула, вызвав у него некоторое недоумение. — То есть тебе есть шестнадцать?

— Ага, — на всякий случай соврал. Вдруг они слишком правильные и не лень будет донести на сбежавшего мальчика. Хотя зря, не заплатят. Его уже когда-то возвращали во время самовольных прогулок, ничего те «добрые люди» не получали.

Хотя он все равно не был особо ценной находкой. Фруд и то важнее.

А ещё — два дня погоды не делают. Он за них никаких знаний бы не получил.

Морена критически хмыкнула, словно решая, верить или нет, но оспаривать не стала.

Тишина стала уже не такой неловкой. Откуда-то из глубин дома послышалась ругань, которая тут же стихла.

Шаги.

— Да идите, в общем, и так сойдёт, — подытожил Руевит, вновь появляясь и отряхивая руки.

Еда слишком роскошному убранству слабо соответствовала. Какая-то простая, не особо-то разнообразнее, чем в приюте, хотя в то же время и вкуснее по непонятной причине.

Морена молчала и фактически сливалась с фоном, Руевит же принялся засыпать Вееля вопросами, причём теми же, что и его кузина, только проворно заворачивая их в обёртку непринуждённой беседы. Здесь уже он нечаянно брякнул про пятнадцать лет, и Морена выразительно звякнула вилкой по тарелке. Упс.

— Сбежал, да?

— Да два дня осталось, — обиженно огрызнулся Веель. — Какая там уже к демону разница?

Руевит внезапно, спрятав лицо в ладонях, рассмеялся заливисто, и мальчишка не менее обиженно пытался понять, чего в его словах забавного.

— Знаешь в этом толк, да, Мори? — отсмеявшись, поинтересовался он у кузины.

Веель был готов поклясться, что девушка покраснела. Но точно сказать не мог — та отодвинула тарелку и резко встала, выйдя из столовой.

— Обиделась, — беззаботно прокомментировал Руевит. — Мы с ней не сильно ладим. Так. Если не хочешь сегодня искать, где переночевать, могу предложить здесь за небольшую работу.

Веель медленно моргнул, осознавая предложение.

— А если я что-то украду и смоюсь?

— Сначала тебе придётся найти, что красть, — вздохнул мужчина, лениво потянувшись, и Веель только сейчас заметил, что он почти не притронулся к еде. — Это во-первых. А во-вторых, не советую, тебя будет явно легко найти, — вроде тон спокойный, но угроза чувствовалась, он хорошо распознавал интонации.

Ладно. Хорошо. Это было правда неплохое предложение. Да и стащить что-нибудь мелкое, чего не сразу хватятся, можно попробовать. У него ещё целая жизнь впереди, и начало выглядело совсем не так уж и плохо.

— Согласен, — деловито кивнул Веель.

Время до подъёма Фруд тихо проплакала в подушку. Она ожидала этого от братца, но все равно не могла смириться. Он же ничегошеньки не знает и не особо-то умеет, вечно она помогала. Кроме того, это все равно оказалось слишком неожиданно и больно.

Наверное, ей стоило обидеться. Веель вообще не умел думать о чувствах окружающих, привыкнув к тому, что с него небольшой спрос. Её слова особого эффекта не давали — ведь поведение других людей вечно показывало обратное. Почему ей достался такой дурной брат, о небо?

Причём ведь все равно везучий. Уверенный в своих силах, неплохо управляющийся с магией — если учесть полное отсутствие обучения, часто выходящий сухим из воды. И без матери, которая не нашла ничего лучше, чем, встретившись с восьмилетней дочерью, попытаться оправдаться каким-то мифическим благом для неё, безопасностью и спокойствием. Мамочка, ты правда думаешь, что здесь, здесь может быть лучше?

Сейчас Фруд уже не злилась, смирилась и даже немного попыталась понять — дочь-бастардка это явно не цветок жизни. И вряд ли сильно желанная. Было ощущение, что ей досталось какое-то клеймо, от самого рождения, хоть и не понятно, за что.

Почему-то Веелю было проще. Если он, конечно, поймёт, что не нужно болтать направо и налево о том, что он вообще-то сын одного из советников королевы. Сейчас к этому уже должны были относиться куда легче, но все равно, не стоит. Тётушка Марта как-то предупреждала её об этом, хоть и не была в курсе, что Фруд знает, что она тоже дочь Мефиса Зеула. Просто до Вееля больше никто ничего не мог донести. Пропащий мальчишка.

Ей было шесть. Ему было восемь, и он сидел на чердаке, зализывая раны после очередной драки. У Вееля острый язык — а обиженные бьют больно.

— Будет болеть, — наставительно сообщила Фруд, приближаясь к нему — тихо и медленно.

Но мальчишка вскочил на ноги резко, сжав руки в кулаки.

— Убирайся, а то всыплю, — только голос уже дрожал почему-то. Моргает беспомощно, кажется, не до конца уверенный, откуда голос идёт, слишком уж темно, свет лишь из окошка под крышей.

Фруд аккуратно коснулась тонкой мальчишеской руки.

— Давай помогу, — улыбнулась уверенно. Тётушка Марта говорила, что помогать слабым надо, а сейчас он — слабый.

А ещё у неё руки чесались проверить новые умения.

— Всыплю, — неуверенно уже повторил Веель, вновь усевшись на пол и поджав под себя ноги. — Ты же с девчонками дружишь, — узнал, кажется, по голосу, — я знаю, чего лезешь не в свои дела.

— А ты ни с кем не водишься, — огрызнулась девочка, не обидевшись даже — звучало это не как нападение, как защита, будто зверь раненный.

И тут мальчишка откровенно растерялся и впал почти что в ступор, что не помешало Фруд воспользоваться положением и утащить его вниз.

Или — спустя пару месяцев, наверное. Воспоминания из детства часто не имеют чёткой хронологии, ведь время ещё и не значит ничего.

— Смотри, как интересно, — Фруд пихнула книжку прямо ему под нос.

Веель, моргая часто, сосредоточил взгляд на страницах, но лицо осталось безучастным.

— И?

— Прочитай, — заявила девочка, уперев руки в бока.

— Я не умею, — всё так же безразлично отреагировал.

Тут настала очередь Фруд растеряться. Она уже успела приметить, на каком примерно расстоянии он сам ориентируется, где жестами, где интуитивно (позже поняла — нащупывает с помощью магии, неосознанно, оттого так и скачет «зрение»), а где надо бы помочь, но это как-то уже выходило за область её понимания.

— Я неспособный и безнадёжный, — для убедительности даже добавил Веель, явно кого-то цитируя.

— Так не бывает, — фыркнула сердито. — Значит, я первая научу.

Научила. За год. И прекрасно поняла, почему неспособный и безнадёжный — когда тому становилось скучно, он сразу начинал делать вид, что ничего не может, отвлекаться, ныть, бурчать. Только Фруд, несмотря на малый возраст, оказалась просто упрямее и методично воспроизводила то, как учили её саму, не стесняясь напирать на то, что она вообще-то младше и умеет давно, а он нет.

Ему тринадцать, ей одиннадцать, и она начинает замечать у него чужие вещи или лишнюю порцию вкусностей, достававшихся не так уж редко.

Причём от окружающих он старательно всё это скрывает, знает лишь она.

Фруд поспешных выводов делать не стала — пока не поймала его как-то в прямом смысле за руку, спокойно заявив, что или он всё возвращает, или она говорит воспитательнице, и ей все равно, что, как и почему. Получив испуганную ложь и попытки отмазаться («да никто и не заметил, хочешь я с тобой поделюсь»), просто пожимала плечами и день брата чисто игнорировала. Он вернул. А через какое-то время, вновь заметив воровство, просто дала брату подзатыльник и, на сдержавшись, накричала — в росте они на тот момент сравнялись, и Фруд даже была сильнее. И это оказалось эффективнее.

Никто из них не отличался сильной правильностью, они все равно оставались беспризорниками, но из себя и брата Фруд хотела сделать настоящих людей.

Веель не слушал воспитателей, у него не было друзей, никаких иных родственников не объявлялось, но она свой авторитет многими нудными часами, безнадёжными временами разговорами, характером, силой, себе заработала, как брат ни обижался и ни отрицал. Фруд чувствовала.

А сейчас она дала слабину, и он ушёл. В никуда.

— Эй, ты чего? — раздался голос с соседней кровати.

Фруд поспешно утёрла слёзы и подняла голову. Белла сидела, свесив босые ноги, и смотрела встревоженно.

(Белла — сирота, и всем понятно, что никто нормальный свою дочь в те годы бы таким именем не назвал. И это их в некоторой мере роднит. И из неё Фруд тоже, по привычке, как из Вееля, пыталась лепить что-то правильное, только подруге этого и не потребовалось, они вдвоём стали любимицами тётушки Марты.)

— Ничего, — неуверенно отмахнулась Фруд. — Ничего, правда.

— Что опять сделал этот идиот? — железным голосом вопросила подруга, даже не сомневаясь в причине слёз.

Она никогда не верила Веелю и считала, что Фруд зря с ним так много водится, не заслуживает он этого. Иногда ей очень хотелось согласиться, но природное упрямство мешало. Брат и брат, и всё тут. Друг. Семья. Как хотите называйте, но ей бы просто совесть не позволила бросить этого идиота, почему-то оказавшегося её старшим братом, в одиночестве.

Кроме того, им часто было весело — даже на запретных прогулках и при подготовках к шалостям, во время его попыток выучиться магии, совместных игр и разговоров ни о чём. Что-то было — в отданных ей порциях еды, в этих неуклюжих попытках поделить выгодой от неправильного с ней, в совместном чтении, защите от других дурных мальчишек, неаккуратно, но старательно заплетённых им косах, в общей тайне на двоих.

— Не такой уж он и идиот, — буркнула Фруд. — Сбежал уже, — полушёпотом, чтоб больше никто не услышал и не проснулся. Остальные могли и наябедничать, что она никому не сказала. Здесь каждый за себя.

— Скатертью дорожка, — закатила глаза Белла, пересев к ней, обняла за плечи. — Солнце, он не стоит стольких тревог. Сам не хочет помощи.

— Да, — горько согласилась Фруд, пытаясь не думать о брате. — Может, поможем с завтраком? Или ты хочешь ещё поспать?

Белла согласилась легко. Пока они одевались, заплетали волосы, спускались на кухню — она упорно старалась отвлечь Фруд от грустных мыслей, сыпля шутками, интересными историями и больше ни словом не обмолвившись о Вееле. Это даже немного помогло, дало возможность мыслям переключиться на что-то более лёгкое, и она была очень благодарна подруге за эту поддержку, стала хихикать временами на самые меткие фразочки.

На завтраке отсутствия брата ещё никто не заметил — он регулярно просыпал это время, утомлённый ночными прогулками, проделками или просто бессонницей. Только в этот раз ей не надо было ничего откладывать или с негодованием вламываться в спальню мальчишек. Некому и не к кому.

Тётушка Марта поймала её в коридоре после, когда Фруд уже собиралась в поле, отослав Беллу по какому-то поручению, хоть подруга и не хотела оставлять её одну и постаралась придумать отмазку, но не смогла. Её допросила тщательно, но девочка старательно всё отрицала. Не видела. Не слышала. Нет, ничего о планах не рассказывал. Спала. Утром подумала, что он уже спустился вниз.

А ещё он что-то успел натворить до побега — что именно, ей не сказали, но явно не очень хорошее. Ну кто бы сомневался.

— Будешь скучать, да? — уже в спину ей спросила воспитательница.

Фруд, не оборачиваясь, кивнула. Здесь было нечего скрывать, все знали, как активно они общались последние восемь лет.

— Ты знаешь, он твой…

— Брат, да, — глянула быстро через плечо. В горле застрял комок. — Я знаю, — изобразив беззаботную улыбку, вышла на улицу, надеясь скрыться от слишком пристального взгляда.

Жалея, что не может встретиться взглядом с тёмными мутными другими глазами.

Четырнадцать лет назад.

В кабинете почему-то холодно. Он поёжился, переступил с ноги на ногу.

— Как тебя зовут? Полное имя?

Руевит стоял, спрятав руки в карманы, стараясь не выдавать страх. Мотнул в ответ неопределённо головой, но дышать стало труднее, горло как колючей нитью обвило, постепенно сжимающейся.

Потянул руки к шее, и женщина, внезапно оказавшись рядом, их перехватила.

— Имя, — повторила, угрожающе-ласково.

— Руевит, — хрипло выдавил мальчишка.

— Ложь?

— Нет.

Горло отпустило, и он закашлялся.

— Я же не могу доверять кому попало, глупый, — фыркнула принцесса Кларабелль.

Ему ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть, нервно размышляя, что зря он пошёл следом за Креусой. С другой стороны, разницы никакой не было. Просто он не хотел быть никем, а ещё требовались деньги.

И мелочиться он не стал.

Кроме того, его возлюбленная Креуса была дочкой одной из советниц, а страной по факту управляла принцесса Кларабелль, младшая сестра королевы, использующая совсем не мягкие методы, как в общении, так и в политике.

Страна медленно умирала, утопая в крови. Только вот Руевиту было честно плевать — рождённый в богатой семье, не касающейся никаких политических дел, он не брал в толк, какая ему должна быть вообще разница. Особенно весело это, если учесть, как резко поменяла свою точку зрения матушка в последний год. Как многие поступили так же, ощутив опасность.

— Фамилия?

— Аэлий.

— Лжёшь, — стиснула его запястья.

— Аэлий, — упорно повторил Руевит.

Больно, хоть руки он и в испуге вырвал.

Все равно больно. Но крови вроде бы не было — ни на шее, ни на ладонях, которые он с опаской разглядывал, хоть и украдкой.

— И ты хочешь, чтобы я тебе верила? — рассмеялась принцесса, развернувшись и направившись к столу.

Креусе не нужно было добиваться доверия, её семья много лет служила короне. Чего совсем нельзя было сказать о нём.

— Я отрёкся от них, — слабо подал голос Реувит. — Она не имеет значения.

Кларабелль ухмыльнулась, подцепляя один из свитков.

— Руевит Велес, старший сын баронессы Велес. Думаешь, так сложно узнать?

Он молча помотал головой, чуть ли не готовясь к смерти. Слишком глупо получилось. Мать-то все равно оставалась в стороне, а вот сёстры…

— С такой-то родословной… Знаешь, — задумчиво протянула принцесса. — Тебе так никто не поверит. Ты сам-то себе веришь?

Руевит настороженно ждал, пытаясь понять, к чему она ведёт и где подвох.

— Хочешь, чтобы верили? — медленно приближаясь.

Осторожный кивок.

— Дай-ка ручку, — цепкие пальцы в мгновение ока ухватили его запястье.

* * *

— Фу, что с руками? — Креуса брезгливо скривила губы, глядя на забинтованную ладонь и пальцы.

— Ерунда, это же правая, — отмахнулся Руевит. — Зато у меня наконец есть документы. Не прикопаться.

Юная колдунья вздохнула, откинув с лица чёлку.

— Полезно. А что, моих гарантий не хватало, да?

Он не стал разочаровывать девушку, неопределённо пожав плечами:

— Ну мне ж и так жить как-то надо, — притянув её к себе, поцеловал.

Наверное, никто, кроме него самого на тот момент, не представлял, на что он готов был бы пойти. Ради себя же.

И пусть доверия ему пока нет — но он его получит.

* * *

— Почему сбегал тогда? — терпение допрашивающего его мужчины явно было на исходе, но Руевиту нравилось издеваться, мучая его длинными паузами и мутными ответами.

— Любовь, — пафосно заявил, всплеснув руками. Это была чётко обговоренная с Креусой версия, даже отдельно друг от друга они могли её свободно объяснить. Не рассказывать же победителям, что они работали на корону, им ещё в этой стране жить как-то. — Мать моей невесты была против меня. Да ну это же сразу понятно, ну, — чуть не смеясь, пропустил сквозь пальцы прядь тусклых криво подстриженных волос. — Хотели сбежать вместе.

Дурацкие веснушки, низкий рост, эти волосы и руки со шрамами (если не знать причину их появления) — всё это вообще-то прекрасно работало на образ деревенского дурачка, ничего не понимающего в большом городе, чем Руевит эти два года старательно пользовался.

Хотя сейчас он уже чувствовал, что его очень хотели ударить. Дурацкая ошибка вышла, они с Креусой находились рядом с замком, не подумали, что надо было давно сбежать, просто девушка не хотела оставлять родителей. Которые, к слову, и впрямь его не одобряли, только немного не выжили.

Руевит смотрел на всё это скептически — на самом деле он не был ни на чьей стороне, а привязанности ни к кому у него не было. Да и родственники его были далеко.

А единственную родную душу, пережившую такой шок, сейчас ещё и мучают глупыми вопросами.

Вот как будто в этой прогнившей стране нечем больше заняться. Последнего человека, хоть как-то встряхнувшего её, уже нет. А будет ли теперь разница…

— Ты…

Руевит ухмыльнулся, покачивая ногой. Ударит в итоге или нет?

— Убирайся, — устало заявил мужчина. Слишком быстро.

Он медленно поднялся, направившись к выходу, и у двери всё-таки получил подзатыльник.

— Выход-то знаешь где? — простой, вообще-то, вопрос.

— Нет, — быстро среагировал Руевит, беззаботно улыбаясь, хотя сердце стучало слишком нервно.

Долгая пауза, но он преданно продолжал смотреть в глаза, изображая саму непосредственность. Наглый идиот ведь, ну, верь.

«Я бы вам всем с радостью перерезал глотки».

— Там проводят, — отмахнулся мужчина, отводя взгляд и возвращаясь к своим делам.

* * *

На тот момент Руевит очень злился за разбитые планы и жизнь — но не думал, что отношения с Креусой тоже могут выйти боком.

Они оказались привязаны друг к другу — общая тайна на двоих, скреплённая потерей девушки, оказались слишком тяжела. Всю подростковую любовь она тоже выжгла.

Тем более, вырастая и глядя на то, что творилось после, они уже понимали, что не так уж и невинны — и им есть за что предъявить. Спасало то, что у Кларабелль на самом деле было много «ушей» и никто из них друг о друге не знал, в основном все имели надёжные алиби.

Но от друг от друга им некуда было деться — Креуса взяла его выдуманную фамилию, заверенную бумагами от их госпожи, и они долго просто не знали, что делать, не умели. На вид обычная пара, но.

Выпаленное Креусой в сердцах один раз признание о ненависти-любви обозначило всю жизнь Руевита. Каждый из них был готов испортить другому жизнь в любой миг, имея полную на это возможность, но подставить при этом себя, а тихо разойтись не получалось. Пробовали. Вечно влипали во что-то. Вновь сходились.

Яр оказался светлым лучиком, хоть и случайным. Руевит честно решил, что что-то выправилось. Хоть ненадолго.

Пока однажды не заболел — началось с лёгкого недомогания, но становилось только хуже, причём медленно. Головокружения, тошнота, жар, иногда чуть ли не судороги. К врачам он не обращался из принципа — не хотел показываться перед кем-то чужим в беспомощном состоянии.

За месяц он похудел и побледнел, почти ничего не мог есть. Остальные же чувствовали себя прекрасно, так что он утешился тем, что это не что-то заразное. Само пройдёт.

— А где Креуса? — растерянно поинтересовался у служанки, с трудом добравшись до столовой.

Девушка накрывала на стол и только задумчиво пожала плечами:

— Готовит лекарство, как обычно.

— Что?

— Что?..

Руевит, не став отвечать, развернувшись, направился на кухню. Картинка перед глазами чуть плыла, мешая ясно думать, но лекарства он ведь покупал сам. Кажется. Во всяком случае, их явно не надо было готовить самим.

А те листья вчера на кухне…

Медленный эффект…

У его жены была хорошая учительница.

И то, что сейчас, стоило ему появиться на пороге, Креуса легко развернула нож к нему.

И, к слову, ни он, ни она не любили что-либо готовить сами, для чего и не поскупились на служанку.

— Как успехи, дорогая? — криво усмехнулся. — Сколько там мне осталось? — полушутка, полупровокация.

Но он не ждал такого эффекта.

Он не раз проклял после этого свой дурной болтливый язык.

Когда плечо задевает нож.

Когда он сам его выхватил, не способный ясно размышлять и ощущая приступ боли.

Зато чётко помнивший, как бить быстро.

У него тоже была хорошая учительница.

Удар.

— О боги, — глядя на жену и уже не в силах бороться с очередным приступом тошноты.

Мир вокруг померк.

* * *

— Вы хоть знаете, сколько яда было в вашем организме? — поинтересовался следователь.

— Не знаю никакого яда, — устало отозвался Руевит, глядя в пол у себя под ногами, решивший как минимум это отстаивать до последнего.

«Да, это сделал я». «Да, умышленно». «Да, мне не жаль». «Да, сам, один». («Да посадите меня уже наконец».)

— Что с Яром? — опомнился он далеко не сразу.

— С кем? — кажется, такого вопроса совсем не ожидали.

— Яр. Наш… мой сын. Маленький ещё такой, — попытался по привычке жестикулировать, но руки были связаны.

— Родственникам, наверное, отдадут, — пожал плечами допрашивающий. — Ну или в детский приют.

Руевит смолк, раздумывая. Матушке и сёстрам, конечно, очень «понравится» такой подарок от давно пропавшего сына.

— У меня есть деньги, — тихо, медленно проговорил, даже не удивляясь, когда за такое предложение ему прилетел удар в лицо.

За свою честность все сейчас очень тряслись. Только он все равно найдёт ключик.

Теперь он должен.

Примечания:

Забросила две странные части и опять пропала на полгода хд Правда, часть из черновиков почему-то как старая отображается, может, из-за того что я её нечаянно публиковала уже.

За пару часов Веель успел уяснить три вещи.

Во-первых, Руевит не соврал. Если ценное что-то и было, то явно хорошо спрятанное. Во всяком случае, он, со своим опытом тащить всё, что плохо лежит, когда Фруд не в курсе, ничего не нашёл.

Во-вторых, Яр — это, как выяснилось, мелкий сын Руевита. Довольно шумный ребёнок, недолгое время пытавшийся путаться под ногами, пока отец его не увёл, вызывавший, правда, у Вееля лишь некоторую брезгливость и раздражение.

В-третьих, работа оказалась по дому и несколько разочаровала, хотя и не вызывала особых трудностей, но за проживание вечно приходилось отплачивать какой-то нудной ерундой, неужели для его способностей нельзя найти чего-то получше. Он, в конце-то концов, довольно талантливый маг, хоть и без обучения, но это он ещё исправит. И весьма скоро. И наилучшим образом.

А Морена, хоть и с опаской, но держалась всё время рядом. Сначала молча глядела на его неловкие попытки действовать, а потом не выдержала и присоединилась.

Задания были мелкие, в основном связанные с уборкой. И справиться с ними можно было бы и быстрее, если бы Веель не так сильно ленился (причём по жизни), тем более, помощь вон уже подоспела.

— Почему на такой домище у вас нет слуг? — поинтересовался он в процессе у Морены, но девушка в ответ только как-то криво усмехнулась.

Ну и не больно-то интересно. Может, скупые и денег жалко. Или чужих не любят. Хотя, с учётом того, что его так легко пустили, второй вариант казался маловероятным.

Хотя ещё одно он успел отметить — хозяину дома было очень скучно и к нему он отнёсся не как к нежданному гостю, а как к развлечению, может, даже потехе, поэтому Веель решил, что лучше держаться поближе к Морене и заодно планировать завтрашний день.

Закончил он даже раньше, чем вечер наступил, чрезвычайно довольный собой. Фруд бы оценила, она обожала тратить время на то, чтобы привлечь его к полезным, но дико скучным делам — казалось бы, зачем вообще, если может сделать кто-то другой.

Хотя сестричка упорно становилась этим «кем-то другим», берясь за любую работу и, наверное, желая сделать как-то этот мир, ограниченный стенами детского приюта, лучше, заставляя Вееля раз за разом поражаться её упрямству и альтруизму.

Ведь ему этого было мало и бессмысленно.

* * *

Мысли путались, сплетались, порождая новые, возрождая старые, закручиваясь в спираль вокруг одного-единственного страха, невыплаканные слёзы застыли на ресницах.

Морена сжала простыню, стиснув зубы, пыталась закрыть глаза — но вновь открывала их, глядя в стену, наблюдая за размытыми тенями от деревьев за окном.

Смешно, наверное, со стороны. Вон кузен с родичами легко порвал — он, хоть и гад, но зато ему легко.

А она лишь мусолит детские обиды, раз за разом, вспоминая, перебирая, разбирая по крупицам моментов, мучаясь от уже пережитой боли.

Почему так плохо? Если это чушь и глупость. Она уже давно вырвалась от них, даже не видела — хотя её искали, почти нашли.

Морена знала, что кузен встречался с её родителями. Чуть ли не на следующий день после того, как она очутилась здесь. Но, что он такое сказал, оставалось для неё загадкой. Да и плевать было. Главное, её не трогали. Никто её не накажет, да и она уже даже совершенолетняя, может вполне решать, где и как ей жить.

Она тихо застонала, всхлипывая, вцепившись пальцами в волосы на висках, пытаясь отключиться и погрузиться в сон.

Ну же. Пора спать. Она далеко и больше не вернётся.

Почему её не отпускает.

Шестнадцать лет она думала, что главное — уйти, сбежать из дома, от семьи, где… не сложилась жизнь. Только вот из неё как будто бы ничего не ушло. Или, скорее, перестало работать.

Как сломанный часовой механизм.

А обратиться не к кому. Просто высказать накипевшее на душе, уверенной, что не будет высмеяна — будет услышана. Чтоб банально погладили по голове, обняли, пожалели, как маленькую девочку.

Глупые, эгоистичные, детские желания.

Морена сжалась в комочек, уже беззвучно рыдая.

Плохо.

* * *

Сон так и не пришёл, и Морена сдалась. Завтра зато точно уснёт, вымотавшись, — тоже не такой уж и плохой вариант.

Оделась, заплела волосы и тихонько вышла из комнаты, решив взять в кабинете кузена какую-нибудь книжку и вернуться к себе. Можно было и остаться в ночнушке, но очень уж напрягало наличие незнакомого парня в доме.

Неловко получилось. Если бы не охвативший её приступ паники, она бы в жизни даже не заговорила с незнакомцем, а тут ещё и пригласить в дом пришлось — а Руевит и рад лишнему обществу.

Со страхами тоже надо было бы что-то делать, слишком уж они мешают. То по ночам кажется, что сейчас умрёт, то лишних движений и прикосновений пугается… Причём, размышляя после, спокойно и отстранённо, даже не очень-то и ясно, чего пугается.

Глупая.

Сейчас Морена казалась себе самим хладнокровием — однако, выйдя из кабинета уже с книжкой и увидев, как от стены отделилась человекоподобная тень, аж взвизгнула и запустила в неё тяжёлым томиком.

Книжка ожидаемо развалилась, а тень оказалась гостем, отпрянувшим к стене так, что стукнулся затылком.

— Э-эй! Бешеная, — недовольно фыркнул Веель, прикрывая голову ладонями.

— Чего ты тут шастаешь? — Морена наклонилась, поднимая и книгу, и отлетевшую обложку. Провела пальцем по корешку, заставляя страницы прирасти к обложке. Так-то лучше.

Руевит наверняка и не заглядывает в свою библиотеку — хотя набор книг там такой, что можно и в тюрьму угодить ещё раз. Но были и нормальные издания.

(Хотя она не удержалась и почитала кое-что из запрещённого.)

— Интересно, — без стеснения отозвался он. — И скучно.

Морена недоверчиво фыркнула. Может, стащить что-то хотел? Хотя кузен никогда не держал ничего ценного на виду, но, знаете ли, и ложки чего-то, да стоят.

Веель смотрел чуть мимо неё, и от этого было неловко и неуютно. Очень уж странный, хотя, возможно, она просто отвыкла от общения с другими людьми. Даже учиться пока не пошла, только осенью приступит — Руевит почему-то решил, что это может подождать. Не просто решил, настоял.

— Правда, — пауза. — Можешь дать руку?

Морена растерялась, но, напустив на себя уверенный вид, угукнула и протянула ладонь.

Пальцы у него были холодные, почти ледяные, и цепкие, с криво обгрызенными ногтями. Она вздрогнула, но, медленно сосчитав про себя до трёх, смогла отстранить от себя это ощущение дискомфорта.

Ещё не хватало глупых детей бояться. Он чуть старше её первого брата. Братьев и сестёр она честно не любила — но никогда не боялась, так что всё нормально.

Отпустило. Морена выдохнула и поинтересовалась, как это понимать.

— Так спокойнее, раз уж ты начала говорить, — фыркнул Веель, потирая другой рукой затылок, взъерошивая сильнее и без того лохматые волосы. — Внимательнее нельзя было, что ли?

Морена от такой наглости не сразу нашла, что ответить.

— Может, потому что я как-то не рассчитывала, что тут кто-то будет?

— Вас тут в доме трое, как я понял, можно было и предусмотреть, — философски отозвался. — И вообще, чего ты-то сама не спишь? Следи-ишь? — с ехидством.

— За книгой пошла, — вздохнув, оповестила Морена. Вот влипла. Чего ему не спится-то?

Парень смолк, но её руку так и не отпустил, только стал держать запястье вместо ладони. Неуютно.

— Тебя проводить, что ли? —  закатила глаза Морена, испустив ещё один усталый вздох.

— Не… В сад. Можно?

— Да какой там сад, — он всё умудрялся ставить её в тупик. — Пара деревьев, и то случайно и чудом растут, судя по виду… Можно, да, — поспешно подтвердила.

Во всяком случае, она не смогла придумать причины, почему нет. Руевиту явно было бы плевать, а на её взгляд, так даже безопаснее.

— Отведёшь? — ухмыльнулся Веель, заставив Морену в очередной раз сделать паузу, обдумывая его реакцию и свои слова.

Очень, очень неуютно. Хотя сам парень всё-таки постепенно переставал вызывать ощущение опасности. Настоящего ощущения.

— Хорошо, — хмыкнув, согласилась она.

На улице было даже светлее — и небо безоблачное, и луна, как по заказу, полная, и весело сверкал огонёк в фонаре напротив дома, в соседнем дворе.

— Кстати… — решила всё-таки попробовать избавиться из-за чувства неловкости от собственных слов. — Прости, что так резко высказывалась. И вообще за сегодняшний день. Глупо вышло…

— Не за что, — пожал плечами Веель с каким-то почти недоумением на лице. Теперь он казался совсем мальчишкой. Сколько он сказал, почти шестнадцать?

Морена облегчённо выдохнула. Прикинула: судя по возрасту, скорее всего, сирота из-за восстания. Тем более, шрамы на лице на следы от ожогов похожи. Только даже она знала, что такое лучше не уточнять, она ещё застала массовые разборки с теми, кто был на стороне монархии.

— Я пойду, — оповестила она, накручивая прядь волос на палец. — Дверь открыта, если что.

Веель ей в ответ лишь кивнул.

А на утро уже пропал.

* * *

Через пару дней он сумел найти адрес подходящего человека.

Провёл рукой по поверхности, соскрябая ногтями осыпающуюся краску.

— Здесь есть кто? — Веель не стал церемониться и просто толкнул дверь, ладонь царапнула торчащая щепка.

Та неожиданно открылась, будто тут уже ждали гостей. Он вздрогнул и мотнул головой, но вошёл внутрь.

Темно (хоть глаз выколи — смешное выражение, как ему казалось, но сейчас в голову пришло именно оно). И это даже придавало уверенности — мало кто ориентировался во тьме так, как он.

— Э-эй? — негромко позвал он, неожиданно для самого себя оробев.

В лучших традициях страшных историй, рассказываемых по ночам в мальчишеской спальне, дверь захлопнулась, полностью отрезав его от улицы и хоть какого-то освещения.

— Весело, что уж тут, — пробормотал Веель.

Веель нащупал рукой стену — каменная, холодная, дом как будто бы вообще не отапливали, хотя снаружи он выглядел богато.

Богато, но заброшенно.

Возможно, он ошибся. Всё, что у него было — это слухи, несколько подслушанных разговоров и расспросы незнакомцев, которые, кажется, готовы были сказать что угодно, лишь бы он от них отстал.

— Тут нет никого? — на всякий случай поинтересовался ещё раз, изо всех сил напрягая слух, но прикрыв глаза.

Все равно здесь ничего не разглядит, так лучше избавиться от сбивающих с толку образов.

В доме точно кто-то был. Быть может, его приняли за вора и потому не реагируют? Но он тогда мог бы уже всё тут обчистить… Если здесь есть, что.

Он сделал пару шагов вперёд и замер, никак не мог решить, что делать. До этого его переполняла уверенность в правильности действий, а сейчас…

Ну и что, что это родной старший брат его матери. Он почти не помнил родителей, лишь смутные образы и ощущения. Знал, что отец его баловал, но Веель все равно его боялся. Помнил холодность и некоторую отстранённость матери, но, учитывая существование Фруд, он не мог её даже винить. Отец её предал, и сам Веель бы такого тоже не простил.

Кто-то вышел. Он стоял в соседней комнате.

Веелю оставалось только говорить.

— Добрый день, я не вор. Вы барон Шакс Линкетто?

Возможно, зря он начал с титула, все титулы потеряли значимость, хоть простые люди и продолжали их употреблять, и сам Веель потому тоже был к ним привыкший, ведь воспитательницы всегда нахваливали «доброго графа», спонсирующего приют.

Собеседник же замер, и он опять не мог даже предположить, что с ним.

— Я Веель Велиар Зеул…

Резкое движение сзади — и боль от удара.

Очнулся Веель в полной тишине и на полу.

Холодно.

Поморщился и сел, потирая ноющий затылок. Фруд была права, он полный идиот, и никто другой бы в такую глупую ситуацию не попался, но он совершенно не умел как доверять людям, так и подозревать их в чём-то.

Потрогал ладонью пол и стену, к которой прислонился спиной, чтобы, опираясь на неё, встать.

Он сделал пару шагов в пустоту, вытянув перед собой руки, пытаясь, есть ли тут хоть что-то, но сообразил вернуться к стене и идти вдоль неё.

Кровать без всякого белья. Стул, на который он налетел. Заколоченное окно (скорее всего, он долго щупал доски, не уверенный в том, что это, и поцарапал ладонь гвоздём). Шкаф — пустой. И дверь, в которую он отчаянно бился, пока не сбил себе все руки.

Восхитительно. Лучше не бывает. Прекрасный визит к родственнику.

Веель прислонился спиной к двери, сползая на пол и задумчиво грызя ногти. И что дальше? Он, в принципе, ничего не нарушил, хотя хозяин дома, конечно, может его и оболгать, и ему небось поверят. Но он ничего не украл, и крупных проступков на его счету нет. Иметь фамилию Зеул, конечно, невыгодно, но по сути тут уже только предрассудки, а ничего противозаконного нет.

А, ну, ещё из приюта раньше времени сбежал. Но его бы и так уже выпустили оттуда, так что тоже не считается.

В любом случае, варианта два. Или он тут помрёт с голода, или бывший барон с ним что-нибудь сделает.

Веель не знал, сколько времени он тут провёл, в полной темноте, но пару раз ему казалось, что скоро он сойдёт с ума. Чтобы хоть чем-то заняться, он пытался то как-нибудь открыть окно, то дверь, но только ранил себе руки. И ещё спал. И ругался.

Еду ему всё же давали — дверь быстро открывалась, мужчина ставил тарелку на пол и не менее быстро её закрывал. Так что Веель начал ещё и пытаться устроить ловушки, но в основном они не срабатывали, никак не удавалось рассчитать, чтобы они получились, как того хотелось, да и средств маловато.

Через некоторое время дверь открылась и не закрылась, и Веель, сидящий на кровати, поджав под себя ноги, распахнул глаза и попытался хоть что-то увидеть там, быстро прикидывая, может ли он успеть выбежать.

Минута, в которую он был дико напряжён. Потом дверь начала закрываться, но как-то медленно, неуверенно, потому Веель успел рывком вскочить и кинуться в проём.

Его перехватили за шиворот, чертыхнувшись, но не закинули обратно, а выволокли из комнаты. Мужчина был сильнее; Веель, несмотря на неусидчивость и постоянные драки, был довольно хилым (да и проигрывал всегда).

— Ну и что с тобой делать, никак не могу решить? — перед лицом Вееля что-то вспыхнуло, и он испуганно зажмурился, задёргавшись, пытаясь отстраниться хоть на пару сантиметров.

По иронии судьбы, он, хоть и неплохо управлялся с огненными заклинаниями, но внешнего огня боялся до паники. А возможно, это было связано интуитивно, ведь выжил же он в пожаре.

— Я к вам, между прочим, по-хорошему пришёл, — искренне возмутился он, не открывая глаз, но его реплику проигнорировали.

— Что с твоим лицом? В три года ты таким ещё не был

.

— Угадайте, — съязвил Веель, всё-таки сумев дёрнуться так, чтобы вырваться, но при этом не удержал равновесия и осел на пол.

Он почти забыл, что на коже так и остались следы от ожогов.

— За мной, — коротко приказал барон, поставив его на ноги не менее резким движением. — Без фокусов.

Огонь он погасил, и коридор тоже погрузился во тьму. Не то чтоб Веель сейчас был против, тем более, за чужим дыханием и шагами было легко уследить, трудно было только из-за неровных половиц, расположения которых он не знал.

— Сейчас день или ночь? — только поинтересовался он.

Мужчина остановился и, кажется, обернулся.

— Ночь.

Почему такое удивление? Там было окно?

Кажется, свою особенность он всё же выдал.

В комнату его завели, цепко держа за плечо, и куда-то подтащили. К окну, понял Веель, зацепив взглядом белое пятно в тёмном небе. Ночь, не соврал.

Мужчина зажёг свечу и опять поднёс к его лицу, вновь заставив зажмуриться в панике. Если уж решил мучить, то лучше бы дальше тёмной комнатой и отсутствием свободы, чем огнём.

— На меня смотри, — рявкнул тот, заставляя открыть глаза. Веель очень нехотя подчинился, но вжался спиной в окно, очень надеясь через него вывалиться отсюда. — На свет реагируешь. В чём тогда проблема?

— Последствия ожогов, — поморщился, хоть и смотрел прямо. Перед глазами просто плясали цветные пятна, и мужчину он из виду полностью потерял, ощущая только жар и сжатое плечо.

Почему-то подумалось о том, что Фруд бы уже его убила.

— Зачем ты пришёл? — вкрадчиво поинтересовался Шакс.

— Я не буду говорить перед огнём, — упрямо протянул Веель в ответ, загораживаясь свободной рукой.

Да знал он про пожар. Даже если и забыл, то наверняка вспомнил из-за ожогов, неспроста эти манипуляции с огнём.

Про существование дяди он узнал случайно, подслушал разговор, в котором любимая Фруд тётушка Марта жаловалась, что «у бедного мальчишки даже родственник есть, но при этом все равно неясно, как его пристроить».

Ему, правда, нужен был не родственник. Нужна была информация, которую он не мог получить от других. Возможно, правда?..

Шакс в ответ лишь фыркнул, но свечу отодвинул, переставив на подоконник, и даже отпустил его плечо, повторяя вопрос:

— Зачем? Я, в отличие от твоих тупых родителей, чист.

Веель чуть растерянно потёр ноющее плечо, но спохватился, что это явная провокация, и просто перехватил инициативу. Чуть шевельнул пальцами, заставляя огонь свечи вспыхнуть столбом.

— Зато я тупой, — беспечно признал. — Отойдите на шаг.

Шакс, на удивление, послушался, но Веель пожалел, что не может видеть его лица, зато смог помешать ему потушить огонь. Пока он его контролировал, он не боялся, а заодно и себе обеспечивал какую никакую, а защиту.

Барон, видимо, понял, что не может сейчас отобрать контроль, и чуть смягчился.

— Ты же сам сюда притащился. Откуда вообще свалился? Тебе сколько, тринадцать?

— Шестнадцать, — процедил Веель сквозь зубы, невольно оскорбившись. Нет, надо не глупить. Держать ухо востро.

В разгоревшемся свете он мог видеть силуэт мужчины, что хоть немного облегчало ему жизнь.

— Я просто хотел узнать… — смолк.

Он?.. Смеялся?..

Да, Шакс определённо смеялся, хоть первые пару секунд и пытался это скрыть.

Веель скрестил руки на груди, отгораживаясь и в то же время пытаясь выглядеть независимо, не понимая, в чём причина смеха.

— Пф, я думал, что ты пришёл меня убить и не знал, что с тобой делать, — поделился наконец Шакс с ним, и тон казался честным, хотя решить наверняка было нельзя. — Погаси несчастную свечу, ты мне скоро подоконник сожжёшь. Я зажгу нормальный свет. Поговорим.

Веель верить теперь опасался, но нехотя кивнул.

— Да не бойся, не отравлю, яд кончился, — тон был серьёзным, но в этот раз насмешку Веель уловил. Но чашку, понюхав, все равно отставил, так и не решив, пить или не пить, вместо этого нервно закусив ноготь. — Между прочим, это твоя мать была специалисткой по ядам. Теперь вижу, что ты на неё и этого идиота похож.

Веель молча стиснул чашку, не зная, с чего теперь начинать разговор.

— Почему убить? — ляпнул в ответ на уже минут десять как прозвучавшую фразу.

— Потому что примерно этим любила грозить моя сестрица, а, ну… Мести я б не удивился, — любезно оповестил его Шакс.

Веель посмотрел куда-то поверх чашки.

— Мести? За что?

Мужчина вздохнул и махнул рукой (Веель от резкого движения непроизвольно дёрнул плечом):

— Что не стал помогать? Что не забрал тебя? Могу много поводов придумать, но не хочу их давать, — с чёткой усмешкой в голосе. — Ладно. Давай свои вопросы или что ты там хотел.

— Знания о магии, — скороговоркой выпалил Веель, уставившись на него в ответ.

(Прекрасно зная, как людей обычно напрягает прямой его взгляд.)

Время шло, день за днём, ночь за ночью, всё как всегда, в суете дел по дому, работы в поле и на кухне, задушевных девичьих разговоров по ночам и весёлых подбадриваний днём.

Месяц, два, три. Мир в стенах приюта будто разомкнулся, выпустив из него одного ершистого драчуна, и вновь замкнулся, не обращая на потерю внимания.

Разве что Фруд один раз подслушала, как воспитательницы кляли мальчишку между собой за потерянные документы — но это всё, больше ни слуху ни духу с того дня. Люди предпочли забыть, а брат, идиот, даже и не думал хоть как-то её оповестить.

Заберёт он, как же. Хоть бы знак подал, жив ли.

На людях Фруд тоже сделала вид, что забыла, даже Белле, лучшей подружке, почти ничего не говорила.

Правда, выяснилось, что она сама прекрасно замечала, как Фруд по привычке ищет взглядом его в столовой или вглядывается в компанию мальчишек.

Когда она это сказала вслух, Фруд почему-то стало стыдно, как будто она кого-то подводит, но Белла лишь отмахнулся от её оправданий — мол, не стоит.

Потихоньку она к отсутствию брата привыкала. Перестала так выглядывать, просыпаться раньше времени и думать о том, что надо бы отложить еды.

Казалось бы, забот меньше, живи и радуйся, как это сделали все остальные.

— Ну чего такая ки-ислая, — Белла резко дёрнула её за косу, отрывая от вышивки.

Фруд вздрогнула и сконфуженно улыбнулась:

— Задумалась. Просто задумалась!

Подруга выразительно фыркнула, показывая своё мнение о таких думах.

— Пошли гулять, — предложила Белла, теребя уже себя за тёмную косичку. — Завтра. Ну или сейчас.

— Поручение? — деловито переспросила и замерла, осознав последнее предложение, невольно улыбнувшись и чуть не рассмеявшись. — Так-так, это что за идеи такие?

Белла невинно пожала плечами, пряча руки за спину.

— Мне кажется, тебе требуется что-то подобное.

Фруд медленно переваривала её слова. Ну, конечно, подруга о её вылазках с Веелем знала. Трудно было бы скрыть, хотя далеко не все соседки обращали на это внимание.

— Я… — Фруд растерянно смолкла. Это обычно было нужно брату, ему было тесно в рамках, а один он умел притягивать лишь беды и неприятности разной степени сложности. Она, в общем-то, обычно заботилась о прикрытии, иногда даже выдумывала весомые поводы, но, наверное, тоже этому радовалась. Двенадцать лет на одной и той же территории… Так себе жизнь. Просто думать об этом не хотелось, как и о своих желаниях, прикрываясь перед самой собой заботой о Вееле и благими намерениями. Воспитателей понять можно, если думать головой, но как же иногда хотелось нового. — Это… плохо? Ну, то есть, неправильно.

Звучало глупо, и она хотела пояснить, но Белла остановила её жестом.

— Да ты сама себе противоречишь, когда о таком говоришь, — фыркнула она. — Просто скажи, да или нет, я устрою. Не только ты и твой идиот умеют правила нарушать.

Фруд в ответ вновь кольнуло стыдом — никто из воспитательниц бы и не подумал… Возможно, она этим подводит их. Скорее всего, да.

(Или, о чём думать не хотелось — не могла бы она быть таким же нежелательным элементом, как и Веель. Ведь запись была — а значит, старшие всё знали. Просто она считала себя лучше.)

(Но ведь изначально ни она, ни Веель ничего не сделали.)

— Я… — чуть помедлила. — Да, да. С тобой хоть на край света, — искренне, кроме неё и Вееля у неё никого по-настоящему не было.

— Отлично, — Белла, кажется, и не приняла бы другого ответа. Что-то уже было у неё на уме, Фруд явно это чуяла. — Жди.

Фруд чуть улыбнулась, передавая подруге инициативу.

Выяснить, где воспитательницы; узнать, кто чем занят во дворе; прихватить с собой немножко еды — на ужин явно не успеют вернуться; переодеться в одежду попроще. И, наконец, сбежать через задний двор, лихо перемахнув через забор.

Стало неожиданно легко и весело, душу охватили авантюризм и азарт, как раньше. Оказавшись среди деревьев, Фруд позволила себе несколько нервно хихикнуть — очень уж ощущения от идеи были противоречивые и контрастные по сравнению с этой сошедшей лёгкостью.

— Дальше я поведу, — заявила она подруге.

Белла фыркнула и кивнула, пропуская её вперёд. Фруд вдохнула лесной воздух, прикрыв глаза — ловя образы, которыми обычно руководствовался Веель, для которого зрение было третьестепенно. Если постараться, она смогла бы найти и его личные знаки, как физические, так и магические, которыми он помечал проверенные пути. У магии свой след, и, если не знать его сразу, то обнаружить его могут только профессиональные следопыты, он ведь индивидуальный. Да у некоторых уровень не позволял. Сама Фруд почти не колдовала, хотя брат был явно сильным магом, но отталкивалась от его силы.

Она постояла так пару минут — Белла совсем не отвлекала, привычная уже к подобным штукам, — и выбрала наконец направление.

Поймала.

Шла как по невидимой другим дорожке, постепенно ускоряясь, переходя чуть ли не на бег, Белла же не отставала, хоть и Фруд ловила её несколько обеспокоенный взгляд. Всё же она далеко не каждый день была ведущей авантюристкой.

Самой с себя странно. Она как-то больше думала, что это всё плохое влияние Вееля, но сейчас ей дико не хотелось думать о возвращении обратно. Всё-таки — и её желание тоже.

Ветки разошлись перед ними, открывая путь на заросшую ягодами полянку. Любимое место Фруд, тут и тихо, безлюдно, и в то же время как-то уютно.

— Вау, — оценила Белла.

Их было трое на одного, и Фруд, не медля, просто саданула по спине корзинкой того, что сейчас занёс руку.

— Так нечестно, — искренне завопила, старательно привлекая внимание. — Считать-то вообще умеете?

Зная, что её не тронут, все знают, что воспитательницы её любят и что она — хорошая девочка.

— Тупицы и бездельники, — деловито объявила, подцепляя Вееля за руку — тонкие пальцы мигом оплелись вокруг её запястья, — помогая подняться.

— И ты тоже бездельник, — заявила ему, заставив усесться на скамейку, промывая ранки, зная, что тот даже и не подумает об этом. Тупица, но хоть не настолько безнадёжный.

— На твоём светлом фоне любой будет, — мальчишка улыбнулся, и Фруд сердито пихнула его в плечо, состроив самый серьёзный и суровый вид из возможных.

— Не льсти, я тебя-то знаю, — фыркнула. — На меня эти штучки не работают. Сейчас пойдёшь мне помогать.

Был сезон сбора урожая, и дел невпроворот.

— Солнце хмурится, — поддразнил Веель, показав язык. — Ладно-ладно. Вот между прочим, до тебя никто меня ничего делать не заставлял, — трагически протянул.

Ага, не заставлял, потому что считали безнадёжным, а он хорошо укрепился на этой позиции, пользуясь чужими предрассудками, хотя Фруд прекрасно видела, что способностей у него просто завались, только бери и развивай.

— Потому что я знаю, что ты можешь, бездельник, — закатила глаза девочка, взъерошив ему и без того жутко лохматые волосы (пытаться причесать их было абсолютно бессмысленно). — Бегом!

…потом он утащил её сюда, поздним вечером, но темнота его совсем не смущала. Они не успели к ужину, но зато ягод наелись от души.

— Вот демон, — внезапно застонала Фруд, уткнувшись лицом в ладонь.

Белла, наклонившаяся было к одному из кустов, дёрнулась и обернулась:

— Ты чего?

— Да я всё время о нём думаю, — посетовала Фруд, с размаху плюхнувшись на траву и обхватив колени руками. — Всё время! Куда ни пойду, везде он. Понаоставлял следов — и воспоминаний.

— Ой, да не пропадёт он, — вздохнула Белла, переползая по траве к ней. Обняла за плечи. — Зря голову себе морочишь, он и забыл уже тебя небось.

— Но это не значит, что я тоже должна, — хмыкнула Фруд, запрокинув голову и глядя на солнечные лучи, проникающие сквозь кроны деревьев. — Я всегда была как за старшую.

Хотя и на самом деле была младшей.

Фруд вздохнула — и поняла, что решение уже приняла. И даже не сейчас. Тогда, когда узнала, что он уходит. Решение неправильное, всех подводящее, но по-другому она просто не могла, душа не лежала. Возможно, это действительно было для неё просто доказательством, что она не такая, что она хорошая?

— Прости.

Эгоистично — но другого варианта Фруд предложить себе (и согласиться) не могла.

Примечания:

Про полгода я, как выяснилось, не соврала хдд

Примечания:

Внеплановое ни о чём, но очень уж картинка в голове понравилась))))

Шесть лет назад

Фруд не спалось — сначала она лежала и ворочалась, честно пытаясь уснуть, но потом сдалась и перебралась на подоконник. Так и сидела, поджав под себя ноги и считая липнущие на стекло снежинки.

Через какое-то время снегопад утих, а сон так и не пришёл. Фруд перевела взгляд на соседок по комнате, но все мирно спали, и лишь равномерное дыхание раздавалось в комнате. Она даже мельком подумала, не разбудить ли Беллу, но завтрашний день обещал быть весьма насыщенным, и она пожалела подругу.

Зато мигом определила альтернативу.

Фруд тихо соскользнула с подоконника, одёрнула ночную рубашку и поспешила в соседнее крыло дома. Притормозила только перед знакомой дверью спальни — по утрам она туда врывалась, не задумываясь, ибо оставался там обычно лишь один человек, но сейчас она опасалась разбудить лишних людей. Или того, что они не спят и донесут на неё, что она шастает по дому в такое позднее время.

Скрип двери показался Фруд самым громким звуком в мире, но опасения оказались беспочвенными — тут тоже все спали. Девочка с облегчением выдохнула, выискивая знакомую лохматую макушку.

Ну не всё же ему её тормошить, вне зависимости от времени суток и степени занятости?

Беззвучно захихикав, девочка забралась на нужную кровать, потеребив Вееля за плечо. Тот традиционно спал мёртвым сном, но Фруд была настроена решительно, да и знала его как никто другой, так что через пару минут тот, изрядно истыканный (зато в полной тишине), сел и попытался понять, что случилось.

— Кто тут? — сонно провёл рукой в воздухе, и Фруд перехватила его ладонь, шикнув. — Ещё же ночь? — явно неуверенно.

Ну да, темнело сейчас рано и светлело поздно, но Веель почти всегда умудрялся вставать только с солнцем, если только Фруд не бралась его будить как положено.

— Да, — прошептала, приложив палец к его губам, заставляя замолчать. — В коридор. Быстро.

К счастью, Веель соображал всегда тоже быстро, это во-первых. А во-вторых, на всякие проделки у него, кажется, было особое чутьё. Так что он, не медля, соскользнул с кровати и уверенно направился к двери, в коридоре только, прикрыв дверь, сполз по ней и заговорщически поинтересовался:

— Что и где?

— Там снег. Хочу посмотреть сейчас, — доверительно сообщила Фруд. — Чуть-чуть.

Веель хмыкнул и пощупал ткань её ночной рубашки, смяв пальцами на плече:

— Слишком легко. Секунду, — скрылся за дверью.

Фруд возмущённо закатила глаза, хотя тот был прав, и она сама об этом тоже думала. Пальто и ботинки внизу были, но за другой одеждой она как-то побоялась лезть, ещё разбудит кого.

За дверью слышалось шебаршение, скрип дверцы шкафа и тихая ругань Вееля. Вот уж кто не боится — и не задаёт никаких вопросов.

Прошедшие несколько минут казались Фруд бесконечными, она даже дыхание затаила и почти пожалела, что до этого додумалась, уж очень страшно стало, что их сейчас застукают и в ней разочаруются, а она же всегда так старалась.

Опять скрип, и Веель выскользнул из спальни, прижимая к себе что-то. Как выяснилось, тёплые рубахи для себя и для неё.

— Тебе великовата будет, но ты высокая, не сильно должна быть, — сообщил он, нащупывая завязки спереди, прежде чем натянуть одёжку на себя.

Фруд больше сомневалась в чистоте, но только фыркнула и не стала сопротивляться. Надела, отстранила руки Вееля от шнуровки, завязала сама — а то от его неаккуратности аж передёргивало.

— Пошли, — шёпотом скомандовала, беря его за руку, почти утащив вниз.

На лестницы споткнулась, чуть не улетев вниз, но Веель среагировал, дёрнув её за руку так, что хочешь не хочешь, но положение выровнять пришлось.

— Ты мне её почти оторвал, — трагически, в лучших традициях самого Вееля, оповестила Фруд, потирая плечо.

Раз, два, три — ступеньки наконец-то кончились. Веель хмыкнул и всплеснул руками:

— Ну прости уж.

Фруд чуть испуганно шикнула в ответ.

Накинуть верхнюю одежду и обуться удалось без приключений, и Фруд, как будто не сама только что предупреждала об осторожности, с весёлым визгом кинулась вперёд по снегу, оставляя на гладкой поверхности цепочку следов, которая, впрочем, плавно заметалась продолжавшими мягко сыпаться с неба снежными хлопьями. Правда, неизбежно и предсказуемо ёжась от холода, но тут даже не возмутиться.

Оглянулась — Веель, присев на ступеньки, задумчиво водил пальцем, рисуя что-то на снегу, но её взгляд, видимо, почувствовал, потому дёрнул плечом и сообщил:

— Приятно. Чего делаешь?

— Ношусь, — прямо оповестила Фруд. Хотела собрать снежок и кинуть, но передумала — ещё попадёт под одежду, они и так одеты кое-как. Днём успеет. Потому просто подходит и тянет его за руку, направляясь на задний двор дома, хихикая и перекидываясь шуточками.

— А если бы я такое предложил, ты бы меня отругала, — фыркнул Веель, собирая в ладонь ещё одну пригоршню снега и сжимая пальцы. Морщится от холода, но не выпускает, кажется, из чистого упрямства.

— Так у тебя «такое» два раза за час случается, — показала Фруд язык, на пару секунд выпустив ладонь мальчишки, чтобы упереть руки в бока. — А у меня строго по особым случаям.

Самое забавное, что она даже не врёт, очень уж дорожила собственной репутацией, но… Но. Думать ей не хотелось, ей хотелось веселиться.

— Хочу снеговика, но руки мёрзнут, — огорчённо сообщила, наматывая круги по снегу, составляя цепочки следов в какие-то узоры.

— Давай я сделаю, — предложил моментально Веель, усевшись на ступеньки уже у заднего входа, болтая ногами — несмотря на тёплые сапоги, в общем-то, голыми, заставляя во Фруд встрепенуться чувству ответственности.

— Да нет, — помотала головой, отчего несколько непослушных золотистых прядок упало на лицо. — Не надо, — чуть с сожалением. — Пойдём спать.

Всё заняло минут пятнадцать, и их отсутствия никто не заметил, что дало Фруд небольшой повод для гордости. На всякий случай она проводила Вееля до комнаты, обняв на прощание:

— Спасибо. До утра.

На этот раз она вырубилась моментально, несмотря на влажные после снега волосы, плотно укутавшись в одеяло, казавшееся теперь самым уютным местом на земле.

Вееля на завтраке предсказуемо не было. Поскольку никто другой не обратил внимания (как всегда), Фруд решила дать ему поспать, отложив булочку. В конце концов, в этот раз она сама этому поспособствовала, пусть уж.

Тем более, им надо было расчистить дорожки, а Веель наверняка не преминул бы возможностью попытаться использовать огонь — как он начал осваивать свои стихийные всплески магии, так постоянно делал это к месту и не к месту.

— Смотри какой — интересно, и когда успели, — цокнула языком Белла, заставив Фруд обернуться и посмотреть, куда показывала подруга.

Там стоял кривенький снеговик.

Руевит привык, что в жизни никогда ничего не идёт по плану и вечно всё оборачивается каким-то сплошным невезением. Если б он захотел быть в своей истории злодеем, то проиграл бы ещё в четырнадцать лет, а не в шестнадцать.

Но его, к счастью, устраивала третьестепенная роль мелкого слуги зла, так что он даже до сих пор жив. Правда, сначала от него отреклась мать, потом он стал скрывающимся государственным преступником, а теперь чудом не казнённым и даже не заключённым убийцей, но… В конце концов, это не так уж и плохо.

В одной руке он нёс сумку с продуктами с рынка, на другой постоянно чуть ли не висел Яр, бесконечно лепеча самое разное и задавая множество детских вопросов — только успевай отвечать, — но в целом всё было как обычно.

Пока он не дошёл до дома и не увидел, что замок сломан.

Руевит напрягся — вот только взлома ему не хватало. Кто мог проникнуть? У него ведь и красть-то особо нечего, почти никаких ценностей не осталось, всё отдал за тот несчастный суд — и, признаться, расплачивался до сих пор, когда судья через посредников иногда решал ему напомнить, что его оправдание шито белыми нитками, а жалеть никто о нём не будет.

Руевит пару раз серьёзно подумывал о самоубийстве — вроде как и новой власти не дался, и сам себя наказал (смерти он не боялся… кажется — или очень себя в этом уверял), но он слишком сильно опасался за судьбу Яра. Если его б передали баронессе (то есть, уже просто госпоже) Велес, матери Руевита, это была б не самая худшая участь. Но для этого нужна была её собственная инициатива, ведь он с Креусой жили по сделанным документам с новой фамилией — и, формально, Руевит не имел со своей старой семьёй ничего общего.

Был совершенно чужим человеком.

(Конечно, это был отдельный разговор — всё о том же отречении, но…)

— Подожди здесь, ладно? — отходя от двери, сажает сына на скамейку в саду, стоящую чуть в стороне от двери, туда же кладёт и сумку. — Посиди. Вот, ешь, — даже достаёт купленную сладкую булочку, которая планировалась ребёнку к чаю на ужин, лишь бы занять его чем-то сейчас.

— Ладно, — соглашается Яр, вцепляясь зубами в тесто.

Руевит удовлетворённо кивнул и выпрямился, отряхнув ладони друг о друга, направился в дом.

Дверь открыл медленно, стараясь издавать как можно меньше шума, проскользнул внутрь. Замер, не зная, как быть дальше.

Время шло к вечеру, но никто же не стал бы проникать средь бела дня так нагло. Или стал бы? Даже если бы соседи заметили взлом — они вряд ли бы стали что-то делать. Только б решили, что так ему и надо.

Руевит вздохнул, подумал, что больнее, чем раньше, ему уже никто не сделает, и решил уже просто обойти все комнаты — защищаться все равно было нечем, ему не позволяли держать дома оружия, кухонные ножи — и те тупые. Язык у него, конечно, по-прежнему неплохо подвешен, но это от вооружённого грабителя вряд ли спасёт.

И ведь не убьют же, мрачно думал Руевит, всё ещё медля у двери, когда услышал девичий смех.

И узнал его.

Руевит мысленно от души выругался и пошёл забирать сына с улицы.

* * *

Девчонок было трое. Софина, с каштановыми локонами, признаться, была уже не совсем девчонкой, всего на шесть лет его младше, но Руевит все равно воспринимал её маленькой. Маргарет была ещё младше — на десять лет, но она на него куда больше похожа. Те же прямые пшенично-русые волосы и россыпь веснушек по всему лицу (правда, его таким с подросткового возраста никто не видел).

А вот третью, Руевит был готов поклясться, он никогда не видел. Во-первых, совсем маленькая. Во-вторых, такие золотистые лучистые волосы он бы точно запомнил.

— Маменька что, нашла нового ухажёра? — вместо приветствия вопросил он, начав раскладывать продукты.

— Братик! — вереща, повисла на нём Софина, пропустив вопрос мимо ушей (Руевит подумал, что, такими темпами, он скоро совсем развалится).

Маргарет какое-то время непонимающе таращилась на него синими глазищами, пока не осознала смысл его слов и не нахмурилась:

— Не говори так. Это Фруд, и у тебя, возможно, опять проблемы.

Руевит тоскливо подумал, что младшая превращается в копию старшей сестры, Миды — но главное, чтоб не маменьки.

Мида-то… она правильная, принципиальная. Но он её уважал, хоть и характерами они не сходились.

— Только пришли — и уже проблемы! — картинно всплеснул руками Руевит, пока Софина обнимала-щекотала уже Яра. — Дверь кто будет чинить?

— Ты, — хмыкнула Маргарет. — Это… нечаянно получилось.

Руевиту оставалось лишь трагически подумать, что от младших одни проблемы. Хотя девчонок он, пожалуй, любил.

— Вот как будто сложно было подождать полчаса…

— Час, — поправила Маргарет, и Софина хихикнула:

— Зато мы тебе тортик принесли.

Да, тортика на столе определённо раньше не было. Вернее, половины тортика, другая половина явно уже съедена двумя… тремя девчонками.

Фруд, говорите.

Руевит остановил взгляд на золотоволосой девочке, решив, что быстрее будет общаться сразу с ней, а не с сестричками:

— Так в чём дело? Не думаю, что могу быть с тобой как-то связан, я б запомнил.

Та чуть вздрогнула и подняла на него глаза — взгляд совершенно бесстрашный. Хотя, наверное, не такая уж и маленькая, вполне себе подросток.

— Брата ищу, — выпалила она. — Он точно тут был, я чувствую.

Руевит скосил глаза на сына, думая, что мог бы сейчас мерзко пошутить, но, кажется, лучше не стоит.

— Максимум я мог бы тебе тут сестру найти, но она сейчас при университете живёт.

— Мори поступила? — живо заинтересовалась Софина, и Руевит остановил её жестом.

— Он точно тут был, — упрямо мотнула головой Фруд, вставая из-за стола, и Руевит краем мысли отметил, что даже она его выше. — След яркий. Видимо, ночевал или заходил, он бы такого яркого не оставил иначе.

Руевит понял — она не считает его просто каким-то обычным случайным человеком. Скорее всего, опросила соседей, а может, и сестрёнки сплетнями помогли. Нет, она не предполагала — она заведомо обвиняла.

— Да я один уже, наверное, месяц. С Яром, — поправился Руевит, честно ответив.

— Но Веель точно… — упрямо протянула золотоволосая, и в голове у Руевита как щёлкнуло.

Веель. Подобранный сердобольной Мореной мальчишка несколько месяцев назад.

— Слепой?

— Он не… — она замялась — но Руевит уже понял, что попал в точку.

— Ожоги на лице, да?

Фруд чуть оторопело кивнула. Ничего так парнишка, явно в жизни не пропадёт. Сначала Морена, которая в принципе никому не доверяет, а теперь ещё и это чудо. Чем-то привлекает, видимо.

— Он тут пару месяцев назад был, — пожал плечами Руевит, разъясняя. — Но я больше ничего не знаю.

— Что он тут делал? -нет, эта девчонка совершенно точно не промах.

Только мальчишка ведь упомянул, что сирота. Значит, и она тоже?

Руевит вздохнул. По-хорошему, надо бы найти, откуда эти два чуда сбежали, и сообщить туда. Не факт, что и так называемый Веель вообще совершеннолетний. Кроме того, наверняка за сиротами должны на первых порах приглядывать. А эта и вовсе дитя дитём.

— Переночевал. Нет, я его не заманивал. Его Морена сюда притащила, — кузина притащила мальчишку, сестрёнки притащили девчонку. Эта семейка к ним притягивается, что ли? — Больше я ничего не знаю, — заключил.

Фруд просто выразительно смотрела на него — так, что даже немного стыдно стало, что он не стал ничего предпринимать насчёт сбежавшего сироты. Исправиться на этой? Нет, не стоит, она тогда совсем его запрезирает, он ещё не настолько низко пал, чтобы становиться доносчиком.

(А можно ли ниже?)

— Когда это было?

Он, напрягая память, честно попытался назвать, в каких числах это могло быть — и девочка даже удовлетворённо кивнула, кажется, получив какое-то подтверждение.

— Спасибо, — изобразила чопорный реверанс и направилась к выходу.

— Пока-пока! — радостно помахал рукой Яр, и девочка напоследок ребёнку улыбнулась — куда искренней.

Руевит же лишь проводил её взглядом и только после снял с рук уличные перчатки, хоть и спрятал руки сразу в карманы сюртука, дабы не смущать сестричек. Надо бы переодеться.

— Где вы её нашли? — требовательно поинтересовался.

— Она ходила вокруг, выглядывала что-то. Мы заметили и расспросили, — призналась сразу, как и ожидалось, Софина, она совершенно не умела ничего утаивать.

Ладно, о девчонке подумает потом.

— Не лезь грязными руками, — приструнил сына, уже потянувшегося к торту. — Небо с ней, а вы-то почему тут? Мать знает?

Сёстры синхронно помотали головами. На самом деле, это был не первый раз. Мида до суда ещё с ним хоть два раза разговаривал, а после вовсе вычеркнула из своей жизни, но младшие упорно почему-то лезли. Не боялись. Хотя он разорвал с семьёй всё ещё тогда, когда они были совсем крохами.

И матушка бы совершенно точно не одобрила, если бы узнала.

— Мы сказали, что просто прогуляться по городу, — застенчиво призналась Маргарет, пиная носком туфли пол. — Кроме того, на самом деле, у нас есть ещё… дела.

Не стал расспрашивать, уважая чужие тайны — поскольку этого не умела делать мать (да и отец, в общем-то, пока не умер), это приходилось уметь ему и Миде.

— Переночуете у меня, как обычно, — разрешил Руевит, подхватывая сына — надо его умыть и наконец сменить одежду на домашнюю. — И… — отвёл глаза. — У меня к вам будет просьба.

Он её не заметил, а она его да. Даже подивилась юркости — если б заранее не знала, и не поняла б, почему паренёк почти не отнимает руку от стены, уверенно идя прямо.

Морена б проигнорировала его, но демон под локоть толкнул окликнуть. Вышло очень тихо, голос потонул в общем городском шуме — она даже успела этому обрадоваться. Но, как выяснилось через пару секунд, зря.

Веель остановился и обернулся, вертя головой, но блуждающий взгляд ни за что не цеплялся, хоть и скользнул прямо по ней пару раз. Морена подавила желание скрыться — уже было поздно и некрасиво, невежливо, — и подошла.

— День добрый, — осторожно протянула она, убирая прядь длинной чёлки за ухо. Привычный обеспокоенный жест.

Взгляд Вееля остановился на ней, и мальчишка резко протянул руку вперёд, скользнув пальцами по её плечу и падающим вперёд прядям волос, отчего Морена едва подавила вскрик. Из дома она сбежала, а дом из неё — нет.

Ну хоть без обмороков и паник, мрачно пошутила она над собой, убирая вылезшие из косы прядки за ухо.

— Узнал, — оповестил её беспечно Веель. — Слушай, нет лишних двадцати золотых?

Морена, такого никак не ожидавшая, растерянно заморгала. Вообще-то были, но… Это было где-то вне её понимания границ.

— Я шучу, — поспешно выпалил он, опережая её ответ. Морена смутно заподозрила, что это была какая-то провокация — ну, или ему действительно нужны деньги (кому они, собственно, не нужны?). — Хотя, конечно, был бы не против, если бы они у тебя были, — хихикнул.

Он совершенно не смотрел не то что ей в лицо — в её сторону. И, с одной стороны, так Морена ощущала себя увереннее, с другой, пустым местом.

— Не ожидала тебя когда-то вообще ещё встретить, — фыркнула она, скрестив руки на груди чуть поспешно. Кажется, мир теснее, чем кажется (страх в душе шевельнулся предательской змейкой). — Привет, да. Нашёл, чего хотел в прошлый раз?

— Кого, — поправил Веель как-то почти не задумываясь. — Да. Но мне нужно сейчас где-то одному остановиться. Вопрос — где.

За эти три месяца единственное, что в нём изменилось — появился тёмно-зелёный, под цвет туники, плащ (погода-то портится, холодает), и, кажется, чуть отросли волосы (хотя в этом Морена уверена не была, может, и показалось). И — всё. Так странно.

— А где ты всё это время тогда был? — искренне удивилась она. Для улицы он был слишком чистый.

Веель ответил неопределённым жестом. Ну и не очень-то и интересно.

Морена вздохнула, закатив глаза:

— Не знаю, я в университетском общежитии сейчас живу. Но, в принципе, ты можешь снять комнату на Малой площади, там обычно всегда есть места.

— Ты учишься?

Это был странный диалог — уж больно резко они скакали с темы на тему, игнорируя начатое, уж очень внезапно сбивали друг друга с толку, но Морена твёрдо решила быть терпеливой, раз уж опять сама начала создавать себе проблемы.

Кхм… Хотя Веель бы, наверное, обиделся, если б узнал, что она так классифицирует их диалог.

— Да. Факультет боевой магии, — уточнила она с вызовом, ставшим уже почти привычным.

Руевит от её выбора долго смеялся, хотя упрекать и отговаривать не стал, и на том спасибо. Но в целом окружающие часто начинали проявлять непрошеные сомнения, а если б родители узнали, то их реакцию и вовсе было б страшно представить. Морена от мысли об этом невольно поёжилась, сведя лопатки.

Реакция была предсказуемой — Веель прыснул со смеху.

— Ты? Боевой? Расходный материал? — фыркнул, резко обхватив её тонкое запястье.

— И вовсе не расходный, — обиделась почти Морена, терпеливо отцепляя его пальцы. — Сейчас же нет войн. И вообще, я так хочу!

Веель не менее ожидаемо скептически фыркнул. Ну вот даже не ориентирующийся на зрение человек судит её по внешнему виду! От возмущения Морена выпрямилась, перестав сутулиться и саданула ребром ладони по запястью руку мальчишки, внезапно зацепившую ткань её брюк.

Веель возмущённо айкнул:

— Хэй, ну интересно же, — с какой-то почти детской непосредственностью.

Морена поняла, что он кажется ей почти мальчишкой, как и большинство сверстников — сама она рано повзрослела и отучилась от такой детской ребячливости и непосредственности. Даже обидно в какой-то мере.

— Ну тебя, — посетовала она. — Тебя в тот район что, проводить?

— Проводить, — эхом подтвердил он.

По пути они не разговаривали, и Морена вяло размышляла, что, конечно, никто в ней и не увидит боевой колдуньи, пока она вздрагивает от лишних прикосновений, легко впадает в панику и рыдает по ночам. Всё это было просто и ясно — но как будто она могла от этого избавиться, просто захотев!

Веель отставал, и ей приходилось подстраиваться. На некоторых участках пути он как будто бы шёл увереннее, но это не длилось долго, и Морена подумала о том, что в принципе не представляет, как он вообще умудряется так ориентироваться и какие у него границы.

Чувствовала нити магии вокруг, но не могла их считать. Кроме того… в прошлый раз они были сильнее.

— Руку дай, — строго сообщила она через какое-то время, когда Веель чуть не сбил товар какого-то уличного торговца. Только выплачивать ущерб ей и не хватало.

— Я и сам могу, — но взял.

В прошлый раз она была в перчатках и не держалась непосредственно ладонью, но хватка у него была крепкая, а пальцы холодные.

(Нет, держалась, вспомнила она запоздало. В доме. Просто в прошлый раз ей было мерзко и неприятно, а сейчас… рука как рука.)

Интересно, он же не мог действительно на улице жить, хоть какая-то вымотанность в нём и ощущалась. Кто-то приютил, а потом выгнал? Не задалось что-то?

— Как ты с таким подходом вообще до такого возраста дожил? — буркнула она, уже не боясь показаться нетактичной — он первый начал.

— Фруд спасала, — прыснул в ладонь Веель и пояснил: — Сестра. Младшая.

Морена, поразившись внезапному изречению, резко остановилась, и Веель споткнулся от неожиданности.

— Так у тебя есть родственники?! — искренне возмутилась она.

— Только Фруд и есть, — фыркнул мальчишка.

У Морены было две сестры и два брата — и со всеми четырьмя отношения были отвратительные, как будто нанятая за бесценок нянька, а не старшая полноправная сестра. И ей сложно было представить, чтобы кто-то из них, пусть даже второй по старшинству, Лель, мог за неё в чём-то заступиться… «спасти». Хотя к нему родители тоже относились не так уж чтобы хорошо, но они были скорее конкурентами, чем соратниками.

— А она хоть знает, где ты бродишь? — поинтересовалась.

Веель повернул голову в её сторону, поморщившись:

— Она примерная девочка, я её в ближайшее время даже навестить не смогу. Хотя хочу вытащить, но это надо найти место, куда, — провёл рукой у себя перед глазами.

Морена в ответ растерянно пожала плечами, поняв, что не сумела осознать суть. Хотя, наверное, ей действительно не были особо интересны чужие отношения — тем более, учитывая то, что она сомневалась, что они могут быть хорошими. Да и, по ощущениям, Веель скорее самому себе отвечал, а не ей.

— Почти пришли, — вновь сменила тему она.

Веель отпустил её ладонь и откинул волосы с лица, широко зевнув:

— Восхитительно.

Дома здесь располагались даже слишком близко друг к другу. Морену это немного угнетало, но, с учётом того, что здесь берут за жильё недорого (она узнавала), большего и ждать не следовало.

Девушка поёжилась, обняв себя руками за плечи. Не то, чтоб она боялась таких узких пространств — просто… неуютно. Как будто её опять наказывают.

— Дальше я сам, — объявил Веель, отвесив какой-то совершенно шутовской поклон.

— Точ…- оборвала себя — ещё решит, что она навязывается или что-то в этом духе, а дел у неё много. — Удачи.

Стоило ей отпустить себя, как Веель нашарил её ладонь и пожал — при этом так беззаботно улыбаясь, что Морена, хоть и опять накрыло привычной волной страха, не смогла воспротивиться вслух.

(Надо с этим что-то делать, грустно заметила она про себя. Или — давать отпор, или — переставать бояться. А ещё лучше, и то, и другое одновременно, но это звучит уже как идеальный вариант, а такого в её жизни, конечно же, не было и не будет.)

— Судя по всему — ещё увидимся, — фыркнула она, пряча руки за спину.

И, к слову, не соврала.

* * *

»… сможешь ли ты рассказать ему обо мне хоть что-то хорошее? Я сомневаюсь.

(Не) твой Ру»

Женщина лишь процедила сквозь зубы что-то и, скомкав письмо, закинула его на дно ящика. Опять его фокусы, ей их по горло хватило.

«Брат, мой ответ — нет. Не сходи с ума, хотя куда уж тебе ещё больше.

М.»

Он же лишь закатил глаза и аккуратно убрал записку к документам. Могла бы хоть что-то ещё написать.

* * *

— Не получается? — лениво поинтересовался Веель, даже не приоткрывая глаз, но с ленивым самодовольством прислушиваясь к звукам.

— Не получается, — злобно огрызнулась Морена.

Веель фыркнул в ладонь, сильнее жмурясь — сегодня солнце светило ярко и било по глазам, мешая сосредоточиться, — и отклонившись на спинку скамейки сильнее.

— Норма-ально.

Скрип прогнувшегося под новой тяжестью дерева: девчонка села рядом и обиженно пихнула его в бок даже не кулаком — ладонью.

— Не смейся!

Веель показал в ответ язык, и следующий тычок стал уже более ощутимым, но он лишь вновь показательно фыркнул. Сколько раз он дрался и был битым — не сосчитать, и эти обиженные мелочи казались ему даже странными или, как минимум, смешными.

Морена тоже была грубой — часто испуганно огрызалась, пыталась имитировать жестокость, но всё как-то совсем неубедительно, как зверюшка из панциря защищается.

Веель знал, что он грубый сам — у него была Фруд, и он знал, как должен вести себя хороший человек.

А Морена — нет, но зачем-то пыталась быть плохой, но настолько неловко и показушно, что даже он понимал, что это какое-то ненастоящее. Хоть и не мог понять, зачем она это делает. Если она хотела возвыситься на его фоне, то он мог бы сам ей предложить способы куда получше.

Неясно.

Но напрягаться и думать об этом не хотелось, и Веель в очередной раз выкинул эту информацию из головы — мысли, конечно, все равно вернутся, но не особо он жаждал их действительно осознавать. Тем более, Веель честно стал инициатором общения с одной единственной целью — ему нужен был кто-то зрячий, чтобы узнать, как там Фруд. А Морена казалась надёжной, да и из нечаянного разговора на улице с ней он сумел извлечь достаточно информации, чтобы найти её ещё раз. В итоге они почему-то заболтались снова, но при этом он так и не сумел ничего попросить. Стало… стыдно? Неловко?

— Хочешь попробовать со мной?

— Попробовать что? — голос напряжённый, и отодвинулась сразу же. Веелю это не нравилось, но он старательно молчал каждый раз.

— Потренироваться, — сообщил беспечно, взъерошив себе чёлку. Пытаться подстричься самому и не отрезать при этом себе уши было лень, потому длина стала непривычной, но решил, что сойдёт. Особенно с учётом того, что его приютский имидж явно выбирался из соображений «как попроще», исключая случаи, когда за дело бралась Фруд.

Морена молчала — напряжение было почти осязаемым.

— Ты не умеешь, — вынесла наконец вердикт она, заставив Вееля фыркнуть от того, каким неуверенно-растерянным тоном это было произнесено.

— Ну как ты, может, и нет, но для практики подойду. У тебя не будут спрашивать, по какой технике ты обучалась, перед боем, — хихикнул Веель самодовольно.

Да и никто не знает его секрета, не знает, чего он уже успел нахвататься и чего планирует узнать в будущем.

Морена замялась, неуверенно пробормотав что-то совершенно неразборчивое и никак не трактуемое, и Веель дорешал за неё сам, лениво зевнув и встав со скамейки, потянувшись.

Он не знал ни техник, ни тактик, ловя всё интуитивно; она — явно не менее талантлива, но скована неуверенностью и учебными рамками.

Ему не нужно было зрение, чтобы чувствовать первым делом всколыхнувшийся в Морене страх, когда он начал, обогнавший её осознанную реакцию, но резкое движение рук сложно было не заметить.

Закрывается. Как от удара.

Веель — не защищался, нападал.

Но за жестом последовал действительно защита, не пропускавшая к ней ничего, отразившая его попытки что-то сделать, и Веелю пришлось нашаривать, как её обойти, лазейку он нашёл быстро — сзади.

Вода из фонтана повиновалась не очень охотно, сопротивляясь, но Веель был упрямее. Морена отпрыгнула, проворно, коснувшись рукой земли, заставляя его покачнуться.

Жест — действие, слишком просто. Веель ухмыльнулся, сводя ладони — опять ощущая чужое напряжение. Морена искала в его движениях тот же смысл, что и в своих, и грех было не воспользоваться.

В этот раз водой из фонтана её окатило с головой, и девушка полувсхлипнула — в какие-то секунды заставив Вееля даже забеспокоиться, что он переборщил, но, кажется, быстро отозвала воду от себя. Давая очередные секунды промедления, которые легко было использоваться, но Веель лениво выжидал, лишь нащупав магией её косу и несильно дёрнув — на человеке применять было что-то такое опасно и фактически запрещено, но это же не часть тела, а силу он рассчитать вполне мог.

(Вот с точностью определения могли быть проблемы.)

Безмятежная лень и высокомерие слетели с него в один миг — стоило чему-то резко вспыхнуть прямо перед ним, обдав жаром. Заставив вздрогнуть и сжаться.

Фонари, запоздало осознал он. Морена догадалась использовать пламя из фонарей.

Огонь не трогал, но Веель не думал, что будет так сильно дрожать, заставляя пламя вернуться обратно — не получилось, только отдалить, и он почувствовал, как девушка перехватила контроль над огнём, чтобы доделать это самой.

Демон, как глупо — он мог убрать, спокойно, огонь ведь слушался лучше, чем многое другое, но било почему-то дрожью.

— Не получается, говоришь? — наигранно весело фыркнул, дрожащей рукой приглаживая чёлку. Картинка перед глазами уплыла окончательно — слишком яркая вспышка, да и сил ушло внезапно много, и на фоновую поддержку её не осталось, так что до скамейки дошёл почти по памяти — вытянутой рукой только перепроверил, где спинка, и рухнул на предполагаемое сидение, порадовавшись, что попал.

Веель зажмурился и выдохнул, после открыв глаза и нашарив взглядом силуэт Морены.

— Э-эт-то не т-то, — запинаясь, отозвалась она. — Н-не то, что я хотела. Ты н-не поранился?

Веель отмахнулся, теперь чёлку наоборот, нервно начёсывая на лоб.

— Да ладно, всё круто, — прокомментировал наконец, когда пальцы застряли на каком-то колтуне. — Ты меня даже напугала, — небрежным тоном, но честно признался он.

Скрип.

— Точно не поранился? — Морена потянулась к нему рукой, но отдёрнула ладонь, то ли смутившись, то ли испугавшись. Его? Себя? Веель хмыкнул и закатил глаза:

— Точно.

Тишина, чуть затянувшаяся, глубокий вздох Морены и тут она затараторила, совершенно сбив Вееля с толку:

— Прости, я не подумала… Не об этом подумала… То есть, я от воды исходила, а не от этого, честное слово, я совсем не сообразила, — быстро-быстро, не давая ему и слова вставить — и заставив заторможенно попытаться понять, что же имеется в виду.

Веель растерянно провёл рукой по лицу, на пару секунд закрывая себе обзор совсем, и наконец понял, о чём она.

— А! Да ладно, ерунда, — махнул рукой. Это он мог бы на что-то намеренно надавить, а Морена, по крайней мере, по сложившемуся уже впечатлению, не выглядела способной на это. Даже интересно было, почему она в принципе такая запуганная — судя по некоторым оговоркам, были виноваты родители, но Веель не особо представлял, какая может быть конкретика. В конце концов, в его круге общения до этого не было ни одного сверстника, у которого родители в принципе существовали. Мать Фруд вроде как жива, но он искренне надеялся, что она никогда не объявится и Фруд не отберёт.

Раньше думать надо было, а теперь даже он — хоть и признавал мысленно, что отдавал Фруд куда меньше, чем та того заслуживала, в ответ, — сделал для неё больше.

Тишина затянулась, и Веель решил взять инициативу на себя.

— Меня зовут Веель Велиар Зеул. Зеул — это…

— Я знаю, — внезапно прервала Морена. — Дядю Ру… Руевита, господина Велес, его казнили со слов Зеулов.

Веель накрыл глаза ладонью, кивнул — фамилия ему ничего не говорила, но он не был удивлён.

— И они входили в Совет. Не тот, который сейчас, конечно, а прежний… До самого конца, — последние слова дались Морене с трудом — кажется, девушка уже начала сращивать картину. — Ну и, один из самых древних родов.

— Да ты побольше меня знаешь, — весело фыркнул Веель. — Да. Приют, в котором я жил почти двенадцать лет, находится на нашей бывшей земле, потому все воспитательницы прекрасно знали, кто я, и считали меня явно потенциальным преступником, — спасибо им хоть за то, что Фруд никто ничего не говорил. Если б они в приютские бумаги не залезли, то и сами бы не знали ничего — если Веель был похож на их общего отца, то Фруд — только на свою мать, и об её родстве никто ничего не узнает и в её будущей жизни не помешает. Взрослым она нравилась, так что наверняка они сами это прекрасно понимали. — Я пока им не стал, но у меня всё ещё впереди, — после его слов воцарилась очередная пауза, и он уже начал подумывать, что шутка вышла слишком дурацкая, но Морена неуверенно заговорила вновь:

— А их… судили?

Веель в ответ фыркнул и, не выдержав, залился вполне искренним смехом:

— Их?

Память выхватила из глубин воспоминание: мать беседует с кем-то важным, но инициатива и власть тут явно за ней, он из-за шторы видит лишь её затылок и тёмную косу с какими-то зелёными с золотом вплетёнными украшениям, он подкрадывается сзади — и всё, мысль обрывается. Таких картинок было довольно много, но ничего конкретного.

На их основе Веель был почти уверен — они бы лучше умерли сами, но не признали поражение.

— Их сожгли! В собственном доме! — вновь привычным жестом провёл по глазам и вскочил, яростно жестикулируя, Морена от неожиданности отодвинулась. — Ночью!

Он не спал? Или проснулся? В памяти той ночи вообще не осталось, только боль после, разрывающая до слёз и крика. И «может, не надо его тут оставлять?»

«Это к беде, точно вам говорю».

— Смешно! — фыркнул он озлобленно-возмущённо. — Судили толпой! Справедливо, да? Демокр-ратично, — съязвил. — А я… мне вроде как сначала повезло, а потом меня кто-то всё-таки вытащил, — скорее всего, он действительно в первый раз тогда замагичил, очень уж целым остался, да и характер магии совпадает, а он часто складывается в детстве именно из жизненной необходимости. Веель перевёл дух, успокаиваясь, и сосредоточил взгляд на Морене, но не понял, как она.

— Фруд, — продолжил он, — моя единокровная сестра, ей повезло побольше. Почти никто не знает, с кем она связана… И она хорошая, я её люблю, — неловко, но искренне уточнил. Продолжение с губ срывается неожиданно даже для него самого: — Мне надо узнать, как она.

Веель думал о ней каждый день, почему-то беспокоясь. Это было глупо, ведь она никогда не попадала в неприятности, более того, почти все вылазки вместе с ней проходили без проблем. Фруд притягивала к себе удачу, с ней просто не могло ничего случиться.

Но, с тех пор, как она взяла его под свою опеку всего в шесть лет, они никогда так надолго друг друга не теряли. И — он обещал, а ей единственной он решил никогда не врать. Почти. Ну или хотя бы по минимуму, хорошо, совесть, твоя взяла. Но конкретно это обещание держать он планировал.

— Это просьба? — весьма спокойно уточнила Морена.

Веель смолк, сам размышляя над собственными словами.

— А ты можешь согласиться?

— Да, — через паузу ответила девушка (Веель мысленно поставил на то, что та сначала кивнула).

* * *

— Ты безнадёжный, — раздражённо заверил Шакс. — Не знаю, как можно быть настолько безнадёжным, но ты безнадёжный.

Веель сердито зашипел в ответ, не особо раненный этими словами — слышал их далеко не в первый раз, но приятнее от этого они не становились.

— За такую кучу времени ты все равно ничего не усвоил нового, только перелапал тут всё, — возмущённо продолжил мужчина, но Веель решил просто игнорировать, по приютской привычке, и через эту завесу умела пробиваться только Фруд, потому Шакс мог говорить что угодно. А он потянулся и ухватил с полки книгу в самой приметной обложке, с красно-золотистым корешком.

— А это что? — жизнерадостно поинтересовался Веель, совсем не ожидая, что ворчание сменится так резко на бурную реакцию.

Шакс выдернул у него книгу, стукнув его по руке, и Веель дёрнулся, уронив одну из склянок на лежащие на столе записи. Кожу у правого локтя обожгло каплями, он чуть дёрнулся, заставив дядю выругаться. Книга оказалась поспешно запихнутой обратно, а самого Вееля оттащили в сторону от стола.

— Идиот! Обожгло?

Веель потянулся пальцами к пощипывавшему месту, и Шакс опять стукнул по ладони, заставляя отдёрнуть руку.

— Не трогай! Сейчас… — он завозился, судя по звуку, копаясь в ящике стола, через полминуты вернувшись к нему, чтобы стереть попавшую на кожу жидкость какой-то тканью. Руку всё ещё немного жгло, но не очень болезненно.

— А это было что? — не менее весело поинтересовался Веель уже про зелье, потирая пострадавшее место.

Шакс в ответ ещё более рассерженно выругался и принялся убирать со стола всё лишнее, после чего сгрёб и часть содержимого с полок. И не просто убрал, а швырнул от души в едва камин, после чего в очередной раз нелестно высказался в адрес Вееля и вышел, хлопнув дверью. Веель же среагировал быстро, почти потушив огонь, выпихнул оттуда ногой, стараясь касаться только подошвой сандалии, ту книгу в яркой обложки, швырнул что-то с полки наугад взамен (вряд ли Шакс так уж часто тут что-то читает, может, и не заметит). После чего ему пришлось заставить огонь разгореться обратно — от этого уже как-то болезненно мутило. Кажется, завтра он просто весь день проспит.

Веель прижал к себе книгу в едва успевшей подгореть обложке (судя по ощущениям, издатель о защите заранее позаботился) и открыл дверь, прислушиваясь. Звуки шли с верхнего этажа. Отлично.

Он выскользнул из комнаты, а потом, накинув в коридоре плащ, и из дома.

По пути у него оборвался один из ремней на сандалии. В принципе, вполне ожидаемо, но запасных у него не было, а искать обувную лавку и там что-то выбирать, прижимая к себе огромную книгу, казалось не менее странным решением.

Поэтому Веелю пришлось сначала плестись, довольно медленно, к дому, там оставить всё (не) лишнее. Ремешок он попытался хоть как-то закрепить — сначала магией (безрезультатно, ничего не удалось приспособить), потом попытался как-нибудь по-новому перевязать ремни, чтобы они держали подошву. Очень слабо, но, по крайней мере медленно идти можно было.

Вот только откровенно лениво, это во-первых. День выдался жутко насыщенным: сначала он шлялся бесцельно по улицам голодный, потом этот внезапно слишком откровенный разговор с Мореной, потом ещё и вечер с Шаксом, — это во-вторых. Ну, а в-третьих… В-третьих — он не знает, куда идти.

Завтра сходит, окончательно решил Веель, развязывая так тщательно завязанные сандалии. Ещё, кстати, ботинки нужны, но на них денег не хватит. С финансами у него было плохо — там выпросит, там стащит, тут подзаработает немного… С этим тоже надо что-то было решать, но как же неохота. Какая-то часть потенциально решалась легко, Шакс сказал, что у него вообще-то есть наследство от родителей и второго дяди (его Веель не помнил абсолютно, хотя, кажется, видел), от первых не так уж и много, потому что почти всё или сгорело, или растащили, или растащили, но на благо государству, но к какой-то части, принадлежащей лично матери Вееля, у Шакса был доступ и он успел что-то забрать со счёта. Но отдавать ему пока наотрез отказался, мол, сначала себя в порядок приведи.

А питаться он, видимо, всё это время должен воздухом. Веель, борясь с последним чересчур крепко завязанным узлом, на одной ноге допрыгал до подоконника, пошарил на нём, вспоминая, куда запихнул вчерашнюю лепёшку. Не вспомнил.

Пришлось дальше искать — нашлась в итоге на столе. Где, собственно, и логичнее всего ей было быть, как-то даже странно. Веель буркнул на самого себя и вцепился зубами в уже подсохшее тесто.

Немного он всё-таки дурак, но признавал это — искренне, конечно, — только самому себе.

Скосил глаза в сторону двери, щурясь на пятно так и оставленной на полу книжки (не уверенный, что щурится именно туда, куда надо, но вроде больше блестящего не было). А теперь, демон, главный вопрос.

Прочесть-то её как?!

* * *

Самым отвратительным во всей этой ситуации было то, что мальчишка действительно, хоть и был почти копией напыщенного богатенького идиота (хотя Шакс вынужден признать — идиот был даже всё-таки посимпатичнее, огонь и сиротская жизнь все смазливые черты слизнула), но сестру действительно напоминал. Даже таким дурацким совпадением, как любовь к зелёному цвету (мог ли мелкий это запомнить? Он вообще цвета-то различал или это ещё большая случайность?), но в первую очередь — мимикой и ужимками.

Если бы не это — выгнал бы тогда и демон с ним, пусть сам вертится, как хочет. А тут Шакс, кажется, даже ощутил что-то вроде угрызений совести, сам не уверенный, что именно он чувствует. Он давно изолировался ото всех, даже дом покидал редко, лишь бы никто не подумал за компанию обвинить ещё и его. Давно забыл про старые амбиции, про семью в целом (на похоронах Таната об этом пожалел).

Но мальчишка-то сам его нашёл.

Характер у него был не сахар, но это не было особой помехой. Шакс привык с людьми не сходиться: как с довольно жестокими родителями, хотя Алекто всё-таки, после ухода матери, прилетало побольше; как с братом и сестрой — Алекто была грубой-резкой, Танат — вялым и безынициативным; как не создал свою семью и не имел друзей, чувствуя себя комфортно лишь в одиночестве.

Хорошо, да, он не знает, в чём проблема, честно признался самому себе Шакс, выгребая остатки сожжённых книг. А их не больше должно быть? Ему казалось, он солидную такую пачку закинул…

Возможно, в том, что это в принципе было слишком сильное вмешательство в его жизнь, а он в последние годы стал не менее «домашним», чем Танат, всего хорошего тому на небесах.

Шакс чихнул и скользнул взглядом по полкам. Возможно, тут осталось ещё что-то опасное и запрещённое, надо внимательно пересмотреть и избавиться. Во-первых, ему не нужны даже крохотные шансы на проблемы. Во-вторых, у мальчишки плохо с личными границами и роется он где попало, хотя Шакс и заявил ему, чтобы место для жилья искал где угодно, но не менее чем в километре-двух от его дома, но во время своих визитов Веель все равно умудрялся набедокурить, как вчера. Да, точно, завтра или ночью займётся этим.

Многовато осталось со времён, когда Алекто-подростка копалась во всём этом, тянувшись к самым разным знаниям (а Шакс перетащил это потом в своё имение, будучи молодым и амбициозным, но, в отличие от сестры, видевший чёткие границы). Но одно дело, когда это делает невеста приближённого к королевскому двору аристократа, а совсем другое — когда такие вещи хранятся у другого аристократа от почти мёртвой ветви. Через столько лет после переворота. Когда всю магию, влияющую на людей, кроме лечебной, объявили под запретом.

Племянника б спихнуть на кого-то — было б совсем хорошо. А то даже слово непривычное. Подождать только немного, пока тот хоть немного привыкнет к жизни. Мальчишка очень много нёс чего-то про сестру, судя по всему, идиот умудрился успеть и ещё одного ребёнка успеть заделать, но это ничего особо не давало — дитё на дитя не свалишь.

Надо было его дальше взаперти держать, хотя бы нервы не трепал.

(Возможно — вина?)

— У тебя воняет, — заверил Шакс, проходя в спальню брата, даже не сняв мокрый плащ.

Танат, сидевший на кровати, попытался встать. Он постарел как-то слишком резко, выглядевший сейчас почти стариком, не на годы, а в разы старше Шакса. Он невольно поморщился, раз столько лет не виделись, то он предпочёл бы и не видеть брата дальше. Возможно, даже не знать, что с ним.

— Ты пришёл, — выдохнул Танат, и Шакс почему-то ярче всего запомнил именно это, эта пара секунд, когда на болезненном лице брата проявилась почти радость.

— Ты позвал, — отрезал почему-то грубо он в ответ.

Танат всё-таки встал, нетвёрдо держась на ногах, и тут же зашёлся в приступе жуткого кашля.

— Может, ты вообще заразный, — с опаской заметил Шакс, и брат в ответ помотал головой:

— Я бы тебя не звал.

Заставляя с какой-то обиженной злостью осознать, что да, он бы не позвал. Слишком нудный и ответственный в каких-то тупых мелочах и абсолютно беспомощный в главном.

— Зачем? — Шакс не хотел снижать обороты, но тон всё же смягчился, заставляя злиться уже на себя.

— Хотел тебе пару вещей сообщить. Не поможешь?

Шакс в ответ ругнулся сквозь зубы и всё же дал брату опереться на себя.

Дом был неубранным, слуг тут то ли и не было, то ли брат всех распустил, но уточнять ему не хотелось. Как и по поводу того, почему брат в принципе не в больнице — но на второй ответ Шакс против своей воли получил, когда Танат на входе в кабинет безэмоционально оповестил, что умирать отправился домой.

Внутрь Шакс заходить не стал, опёрся о дверной косяк преувеличенно лениво-безразлично, с какой-то нервозностью дёргая себя за конец косы, пока Танат рылся в столе. Смотрел, а видел, как Алекто просила снять что-то с верхних полок тогда ещё отцовского кабинета. Здесь дух сестры жил особенно ярко.

— Это же всё её? — ткнул в полку, ту самую, верхнюю. — Я заберу, — не терпящим возражений тоном. Не её, её всё сгорело, но не суть.

— Ты знал, что мать жива? — не оборачиваясь, Танат высыпал пачку писем.

— Это не имеет значения, — закатил глаза Шакс в ответ. Как будто он её сильно-то помнит. Как будто она ему нужна.

— Если захочешь, прочтёшь, адрес на конверте есть, — махнул рукой брат ему в ответ.— Это раз. Два — ты наследник, заберёшь что захочешь. Три — это для Линка, если он найдётся. Ну… Сам придёт, — похлопал ладонью по шкатулке, наверняка прекрасно зная, что он его искать не будет. Сына Таната утащила с собой бывшая жена, как раз во время всей этой мути в стране — возможно, и правильно сделала, но теперь никто не знал, ни где они, ни живы ли вообще. — А это — для Вееля, — похлопал по отделённому от других конверту.

— Кого? — вяло переспросил Шакс. — Он мёртв.

— Если ты бы потрудился мне помочь тогда, ты бы знал, что нет, — последовал внезапно злой ответ. — Нет! Его тела не было. Были… они, вдвоём, были слуги. Ребёнка — нет. Не знаю, где он.

— Если бы ты что-то сделал тогда, то она бы вообще не умерла! — завёлся Шакс в ответ моментально, вспылив от того, что давно копилось, что мучило. — Ты был старше! У тебя была власть!

— Тебе она доверяла больше, а ты даже не понял ничего!

— Ага, а почему она не доверяла тебе? Может, неспроста?

— Я хотя бы не… — Танат зашёлся в очередном приступе кашля, и Шакс выскочил из комнаты.

— Просто сдохни уже! — в сердцах выкрикнул он, рванув вниз по лестнице.

Брат умер через два дня.

Шакс был убеждён, что на самом деле Танат побоялся искать глубже — потому что он, уверяя себя, что ему вообще-то плевать, узнал о местонахождении мальчишки за пару часов, просто предположив, что сироту из того округа в приюте в той же местности и могли оставить. Назвал лишь имя — а местная нянечка уже радостно попыталась впихнуть ему ребёнка, так что пришлось спешно отказываться и уходить, пригрозив, что о нём знать никто не должен.

Далеко, правда, не ушёл, выбрав себе дерево повыше, поветвистее и понезаметнее, чтобы устроиться там и наблюдать за вознёй детей без особого интереса. Сразу мысленно отделил всех девочек, потом слишком взрослых или мелких, прикинув примерный возраст, и дальше начал смотреть по цвету волос.

Взгляд остановился на группке дерущихся мальчишек, трое на одного: двое черноволосых — лидер и битый, один тёмно-каштановый и один светло-русый. Лиц отсюда было не разглядеть, поэтому, отметнув последнего (таким светлым детёныш точно не был), начал приглядываться к остальным трём. Возможно, главный?..

Между детьми внезапно вклинилась светловолосая девчонка, возмущённо что-то крича и загораживая уже упавшего мелкого, внезапно заставляя обидчиков отступить. Шакс проводил их взглядом, всё ещё вглядываясь в их затылки, но краем уха ухватил «ель», обращённое девчонкой к битому, и вернулся к нему. Тёмные лохматые волосы, чёлка начёсана на лицо, грязный и мелкий. Ребёнок как ребёнок. Шакс фыркнул почти разочарованно и спрыгнул вниз, чтобы просто уйти.

Мальчишка притащился уже на следующий день, как раз когда Шакс только-только принялся за уборку. А конкретнее — сделал волевое усилие и спустился вниз.

— Нет у меня на тебя времени сегодня, — заверил он, даже не глядя в сторону мальчишки, собирая волосы в хвост.

— А лишней обуви? — с надеждой в голосе поинтересовался мальчишка, и только тогда Шакс перевёл на него взгляд.

Чтобы через пару минут, ругая весь свет, то, на чём он стоит, и одного мелкого тупицу, перерывать уже свой немногочисленный гардероб.

Мальчишка дико хромал, и Шакс не был особо удивлён, разве что его упрямству — найти обувь самому явно было легче, чем тащиться сюда, но у того действительно были какие-то проблемы с восприятием.

Впрочем, если вспомнить то, что у него самого в шестнадцать ещё были слуги… Ладно, он хотя бы знает, куда идти.

Веель был помельче и более тощим, но его старая обувь, на удивление, подошла.

«Зачем я это делаю?» — вяло переспросил себя Шакс, пока Веель ликовал. — Эй, ну, а теперь-то брысь!

В ответ раздалось не менее весёлое «ла-а-адно», и через пару минут входная дверь опять хлопнула. Шакс вздохнул и вернулся к прерванному делу, избавившись в итоге от куда меньшего, чем изначально планировал.

Ну и почему так плохо?

Примечания:

Впервые за очень-очень много времени написала главу всего за 6 дней

— Да, хорошо, спасибо, — Фруд поклонилась, немного злясь на это.

Да, в приюте те, кто могли работать, работали много, но из них не делали слуг, а сейчас приходилось играть по чужим правилам. Даже когда выпрямилась, смотреть все равно приходилось в пол, пока она спускалась вниз, в комнату для горничных.

Но в её возрасте в столице трудно устроиться — здесь за правилами и документами хорошо следят сейчас, налаживают обстановку после того беззакония, что тут творилось раньше. Но жители столицы всегда жили лучше остальных областей и весьма избалованы, так что слуг многие держат до сих пор в большом количестве, и не всем из них так уж важно, кто они и откуда, если они хорошо работают.

Ну и хорошего отношения ждать тут изначально не приходилось.

Фруд упала поперёк кровати, уставившись в потолок. Доски и доски. Подняла руку, убрала выбившиеся из косы прядки за ухо, и вновь уронила её на постель.

Устала.

А ещё — совершенно не знала, что делать. Она планировала вернуться через дня два-три, даже если ничего не найдёт. А в итоге…

След Вееля на доме того преступника так и обрывался, что было несколько странным, потому что Фруд всегда его без особых проблем находила. Потому, наверное, и не рассчитывала в полной мере на неуспех, хотя и предполагала, что в городе будет отследить куда сложнее.

Причём сам преступник в этом был даже не виноват, скорее всего, так как те милые девушки проболтались Фруд, что его магию чем-то ограничивают — и вполне возможно, что это стёрло и след. А дальше — город, сотни и тысячи людей, он просто перекрылся.

А в итоге она вернуться не решилась. Наказания не боялась, сбегая, и так знала, что глупость делает. Но она слишком перепугалась, затревожилась и растерялась. За Вееля, из-за непривычной обстановки, за себя. Но кипящая жизнь вокруг ради неё останавливаться не планировала, не давая нормально привыкнуть и настроиться, потому пришлось срочно вливаться.

Ну и влилась, а теперь не знала, что делать, только ещё сильнее. И за Вееля на самом деле только тревожнее стало.

«Ещё немного, — решила она. — Ещё немного и, если ничего не найду, то просто вернусь».

Впервые в жизни Фруд приходилось беспокоиться за сохранность своих вещей, потому она нашла в себе силы встать и заглянуть под кровать. Вытащить оттуда сумку, невольно оглянувшись, не идёт ли кто, и просунуть внутрь руку, нащупав коробочку. Даже за деньги не боялась так, как за подарок.

Между прочим, если бы он не сбежал раньше времени, она бы успела!..

Фруд задвинула сумку обратно, но почти сразу вновь вытащила и всё-таки внутрь коробки заглянула. Да, на месте, хорошо. Получателя бы найти и всё станет ещё лучше.

Девочка задумчиво смотрела на подарок, так старательно подобранный и сделанный, и в очередной раз ощущала какое-то беспокойство, хотя и убеждала себя, что больше накрутила себя, чем реально имела какие-то серьёзные основания для переживаний. Веель сейчас получше неё наверняка живёт и, может, уже даже про неё забыл за своей долгожданной свободой.

Хотя это уже, конечно, совсем перебор был бы даже для него.

Фруд фыркнула печально-возмущённо, аккуратно сложила вещи и вновь прилегла на кровать, думая, что полежит всего пару минуточек и переоденется, но сразу же крепко уснула без снов.

* * *

— Ну и почему я на это согласилась? — поинтересовалась Морена то ли у поля, то ли у вертевшего головой Вееля.

Поле ответило едва колыхнувшимися стеблями каких-то зерновых культур. Морена, как горожанка, понятия не имела, как всё это называется.

— Ну можно вернуться обратно, — страдальчески предложил Веель в ответ, и лучше от этого все равно не стало.

Потому что она всё ещё посреди ночи стоит в чистом поле, абсолютно не зная, где она, и вообще-то ей очень страшно и некомфортно.

— Ну, не рассчитал немного, — честно добавил он.

— Да уже смысла нет, — пробурчала Морена, обнимая себя руками за плечи. Почему-то она совершенно не подумала, что у Вееля будут проблемы с определением расстояния. И, кстати, она не была уверена, что они в принципе правильно идут, хотя сам Веель в этом совершенно не сомневался. Но в том, что они до заката успеют дойти, он тоже не сомневался.

— Давай где-то остановимся, — виновато предложил парень, и Морена глубоко вздохнула.

— Где? Деревни-то там! — указала рукой направо, и в этот раз Веель за резким движением даже повернулся в нужную сторону и туда поморгал.

— А где границы графства? — внезапно поинтересовался он. — На вход, на выход или куда там.

Морена честно напрягла память, пытаясь что-то вспомнить, но тщетно, сейчас-то территория была размечена немного по-другому. И если северных мест это, например, почти не коснулось — тётушку, например, до сих пор зовут баронессой, хотя восстание началось именно на севере, но уклад там наиболее традиционный. А здесь, на юге, ближе к столице, всё перекроено сверху донизу.

— Так, те угодья, которые в основном кормят столицу, вроде все в другой стороне и ближе, — задумчиво изрекла она наконец. — Так что, возможно, мы уже. Но я не уверена.

— Ого, — голос Вееля прозвучал даже восхищённо. Прикидывает, чем мог бы владеть, что ли? — Так ночевать будем?

Морена вновь испустила несчастный вздох:

— Где?

— Ну тут, — простодушно пояснил Веель.

Морена представила, сколько здесь живёт насекомых и грызунов, и нервно передёрнула плечами. Пожалуй, она не до такой степени храбрая.

— Нет, давай уж лучше дальше, — помотала поспешно она головой. Когда-то же они дойдут, а там уж и утро будет, придумают что-нибудь.

Главное, чтоб только утро, а не следующая ночь, мрачно подумала Морена и пожалела, что не догадалась изучить карту — тоже хороша!

— Ну как хочешь, — развёл руки в стороны в ответ Веель.

Пришлось идти и искать дальше.

* * *

Со слов Вееля Морена представляла это место… Побольше. А так — обычный деревянный дом, двухэтажный, далеко не новый. Забором обнесён, вокруг — лес, не считая той дороги, ведущей к полям и деревне, по которой они и пришли. Странное место, дикое какое-то.

— А тут раньше что-то было? — поинтересовалась Морена, обернувшись на застывшего чуть позади Вееля.

— Да не… Всегда сюда детей спихивали, в последние годы какая-то маркиза помогать начала, хоть крышу починили и кормить лучше стали. До этого вообще жуть была, — махнул рукой Веель пренебрежительно.

— И много вас? — вообще-то осиротевших детей было после восстания прям очень много, под это приходилось приспосабливаться. Раньше их никогда не было в таких количествах, насколько знала Морена, тем более, погибали целыми семьями. Ту же неугодившую знать, например, вырезали целиком, выжившие оттуда — счастливчики.

— Мальчишек девять, — Веель сделал паузу, кажется, пересчитывая мысленно. — Восемь, то есть. Девочек одиннадцать, по-моему. Две воспитательницы. Повар. Всё.

И никакой охраны. Хотя, если дети тут в духе Вееля, то она не особо-то удивлена — это внешний мир от них охранять нужно.

— Тесновато, — оценила Морена. — Ладно. Что дальше?

Веель в ответ растерянно промолчал, и она подумала, что, кажется, настолько далеко он в своих гениальных планах не заходил.

— Я знаю, как проникнуть самому, — помявшись, сообщил он. — А как тебе — нет.

Морена несчастно вздохнула:

— Лезь сам? Почему вообще нельзя открыто зайти в гости? Это же не запрещено, — очень запоздало возмутилась, хотя и знала ответ — Веель болтал обо всём этом большую часть их пути и ещё до него.

А причина проста — кто-то слишком гордый.

— Она не должна узнать, — мотнул головой Веель. — А я не смогу… Незаметно, обычно я же не снаружи лез, — объяснился.

— И часто ты по спальням девочек лазишь? — даже без особого ехидства поинтересовалась Морена, сомнительно разглядывая забор, пока Веель повёл её дальше, касаясь пальцами досок.

— Чаще она по моей, — буркнул тот, постучав пальцами по деревянной поверхности, и через несколько секунд резко остановился, отчего Морена чуть не влетела ему в спину.

Выглянув из-за его плеча, Морена обнаружила, что они дошли до калитки. Даже незапертой.

Видимо, придётся брать инициативу на себя, раз уж пообещала помочь.

— Ладно, жди здесь, — решила она вслух. — Какое окно? -уже зная, что это второй этаж, об этом ей он сообщил ранее.

— Оно точно не сюда выходит, Фруд говорила, что на задний двор, — «обрадовал» её Веель новым известием. То есть ещё и по всей территории уже изнутри обходить дом.

Морена немного помялась — всё-таки это проникновение в чужое имение, пусть и не с плохими целями. Да и что она скажет-то? Можно было всё-таки отказаться, ну, или пусть Веель сам попробует, а не комедию ломает из-за собственной гордыни, но очень уж обнадёженным звучал его голос.

(Ей никто никогда ещё не доверял.)

Никогда бы не подумала, что будет участвовать в таких детских глупостях.

Опыта в лазании по деревьям, карнизам и прочему у неё не было, но рядом растущее дерево решила использовать. Поддавалось оно, правда, плохо, но сымпровизировать подобие лестницы из веток она сумела. Продержалось оно, правда, лишь ровненько до того момента, пока Морена уцепилась за окно, дальше вернулось в прежнюю форму.

«Сейчас окажется, что это не та спальня», — мрачно подумала Морена, юркнув в открытое окно. С её обычным везением так и могло быть.

По сути, ей просто надо найти нужную девочку, посмотреть на неё и видимо, всё. Хотя она и не понимала, что даст Веелю знание о том, что его сестра посреди ночи, о ужас, спит в своей кровати.

Морена огляделась — ну, вроде все вокруг девочки. Спят.

Никого, похожего на описание Вееля, Морена не заметила, хотя и тихонько обошла всю комнату, вглядываясь в каждую. Потом на всякий случай проверила соседнюю спальню, там тоже были девочки и тоже вроде бы не те. Светловолосая была всего одна, но слишком уж маленькая, лет восемь на вид, да и чуть ли не самая младшая из тех, кого Морена в принципе увидела — возможно, через лет десять тут никого уже и не останется.

Глупости какие-то. Может, тут есть ещё комнаты? Но девочек было ровно на одну меньше, чем ей насчитал Веель. Вряд ли его сестре выделили отдельную комнату, да и он говорил именно про общие спальни. Может, заболела?

Морена огляделась, решая, как ей быть дальше. В окно не хотелось. Может, можно как-то через первый этаж? Надо попробовать хотя бы.

Когда она дошла до лестницы, то почувствовала, что что-то не так, но не успела среагировать, когда ей вдруг одновременно закрыли глаза и рот, шикнув прямо в ухо:

— Не кричи. Кто ты?

Мерзко. От ощущения чужих прикосновений к губам — вдвойне мерзко, так, что захотелось чуть ли не заплакать.

— Я… — руку некто (девушка… девочка, хоть и выше неё) убрала. — Я… — Морена совершенно не знала, что ей говорить, потому резко вывернулась и сумела отцепить незнакомку от себя.

Атаковать тут было нечем, но Морена все равно перепугано сжала ладони в кулаки.

— Я уже ухожу, — поспешно протараторила она. — Я не воровка или чего-то в этом духе.

Девочка в ночнушке, явно заспанная, но в то же время куда более, чем Морена, решительно настроенная, смотрела подозрительно. Если закричит, наверняка всех перебудит.

— Я по чужой просьбе… Искала, эм, Фруд.

— Её тут давно нет, — скрестила руки на груди девочка, мотнув головой. — Ушла искать своего тупого брата — только не говори, что ты тоже тут из-за него.

— Не скажу, — покорно согласилась Морена, и девочка простонала:

— Ну почему всё вертится вокруг этого дурака? Передай ему, что он тупой. А лучше забудь просто про него.

— Да не очень-то дурак, — неловко возразила Морена, молчать было как-то при таких обвинениях некрасиво, всё-таки он ей… Человек, который вроде бы ей поверил.

— Дурак и лицемер, — отрезала девочка, потянув её за руку вниз по лестнице, совершенно не испуганная — Морена увлеклась следом. — Мил только с теми, от кого ему что-то надо. Фруд просто добрая, спасительница всех убогих, — продолжила бурчать и на первом этаже, хоть и понизив голос. — Давно уже за ним ушла, почти сразу. И у него ещё хватило наглости послать сюда… Ты, между прочим, кто, не-воровка?

— Морена, — не сообразив, просто представилась она, и девочка трагически закатила глаза.

-… послать сюда тебя, а не прийти хотя бы самому, ни стыда, ни совести. Если с Фруд что-то случилось, сама его найду и голову ему оторву, — толкнула Морену вперёд, к двери, задвижку на которой только что сдвинула. — Так ему можешь и передать.

«Мил только с теми…»

— Мне он понравился, — сухо парировала Морена, открывая дверь. — Спасибо, что не выдала.

— Уходи, — отмахнулась девочка. Тёмные косички, белая ночнушка, уверенный взгляд. — Я Белла, — и захлопнула за ней дверь.

Морена огляделась, поняла, что это был какой-то чёрный ход, и отправилась искать Вееля. Хороших новостей у неё для него не было, и тот явно приуныл, притих, хотя и ненадолго.

— Ты сможешь сама добраться обратно? — Веель приблизился слишком, слишком близко, ещё и наклонившись и заглянув Морене прямо в лицо.

Девушка вздрогнула и поспешно отстранила его за плечи:

— Не делай так никогда! — огрызнулась возмущённо. — А ты куда?

Что, хочет бросить её одну на слабо знакомой дороге?

— Ещё одно… дело, — Веель нехотя отстранился, потирая глаза.

— Конкретнее, — потребовала Морена, уже понимая, что планов тот совершенно не строит. Значит, этим придётся заниматься ей, она всё ещё не планировала, чтоб тот где-то убился, а ей вину за это чувствовать. Поэтому приходилось использовать совершенно непривычный ей тон.

(Сейчас он или рассмеётся, или ударит её — Морена невольно повела плечами, чуть съёжившись от собственной наглости.)

Хотя, вообще-то, она ничем ему не обязана.

Веель отреагировал серьёзно и не зло:

— Хочу навестить одно место. Не хочу туда тебя тащить.

— А что, это хуже, чем лазить по чужим комнатам посреди ночи? — Морена нервно рассмеялась.

— Нет, правда не хочу тебя втягивать, — кажется, голос Вееля звучал даже виновато. — Я давно уже туда хотел, но боялся как-то.

— Куда? — у Морены начали появляться нехорошие подозрения. Не в город. Не в лес явно, там он много раз был, если верить его рассказам. И, тем более, не в поля. Значит, в какую-то из ближайших деревень или городков.

— Хочу найти остатки поместья, — признался Веель, и Морена шумно вздохнула.

Значит, в столицу графства. У Зеулов были действительно обширные владения, тем более, ещё и так близко к столице — награда за вековую верность. Да и они были одними из тех аристократов, кто сохранил большую часть владений до самого конца.

После горячего рассказа Вееля Морена немного поискала информацию, хоть и не признавалась в этом. Так, чтобы самой быть в курсе.

Корней графини Зеул она отследить на смогла, а вот графа — легко.

— Плохая идея, — искренне выразила она своё мнение.

Наверняка там просто ничего не осталось, а если и осталось, то вряд ли Веелю стоит это видеть… Чувствовать?

— Hy вот и я об этом, — хмыкнул Веель. — Но я хочу. Давай найдём тебе кого-то, кто тоже в столицу едет, и тогда ты не потеряешься?

— Я боюсь, — быстро выпалила, признавшись, Морена. Ещё реально спихнёт её кому-то, уж лучше одной пешком тащиться, чем ехать с кем-то незнакомым. Или в тяжёлое место, видимо, тоже лучше.

Веель вновь хмыкнул, подёргав себя за прядь волос:

— Тогда, видимо, идёшь со мной?

* * *

Лучше бы тут действительно не было ничего.

Веель начал чаще спотыкаться ещё тогда, когда они только добрались до города, то ли вымотался, то ли что-то другое, но сил предложить помощь у Морены не нашлось, только не забывала комментировать наиболее неудобные участки пути.

На каменной лестнице, которой заканчивалась одна из улиц, Веель внезапно вцепился в поручни сильнее — а потом просто рухнул всем телом на ступеньки, немало Морену напугав.

— Ушибся? — растерянно пролепетала она, не зная, с какой стороны подступиться, но Веель уже сам разобрался, сумев сесть на ступеньку.

Он провёл тыльной стороной ладони по лицу, шмыгнув носом, и помотал головой:

— Всё в порядке.

Морена оценила сцарапанные ладони и порвавшуюся ткань на левом колене — она бы уже на его место запаниковала, но Веелю, кажется, было почти все равно.

— Здесь, да? — впервые лицо Вееля исказилось искренней болью.

Морена выпрямилась, привычным движением зачем-то отряхнув свой плащ, и огляделась. Дома впереди были нежилыми — пустые окна, заброшенные огороды. Штук шесть небольших домов, наверное, когда-то красивых.

И витая ограда, заросшая чем-то вьющимся, отгораживающая от них поместье, мрачными чёрными окнами взиравшего на них.

Морена поёжилась — уцелело куда больше, чем она думала, — и не смогла ответить. Веель, не вставая, соскользнул по оставшимся четырём ступенькам и встал уже на землю. Потёр спину и не обернулся, заговорив:

— Подожди здесь.

Прихрамывая, Веель побрёл вперёд по пустой улице, и Морена растерянно смотрела ему в взъерошенные волосы на затылке, пока тот не перелез через ограду.

Так и не смогла сдвинуться с места, ни на ступеньку, пока Веель сам не вернулся — по ощущениям, его не было очень долго, но, скорее всего, реального времени это заняло минут пять.

— Я ничего здесь не вижу, — впервые тон Вееля был настолько мёртвым, а взгляд скользил совершенно бессмысленно.

— Пойдём, — Морена аккуратно зацепилась за рукав Вееля, незаметно утягивая его по лестнице вверх.

Здесь всё казалось куда более… нормальным.

Веель не сопротивлялся, но на последней ступеньке опять замер, обернувшись — и хоть Морена и видела только половину его лица, ей все равно его выражение не нравилось, и глаза сейчас действительно выглядели невидящими и пугали.

(Возможно, подъехать с незнакомцами было бы менее страшно.)

— Я заслужил?

— Веель, — несчастно протянула Морена.

— Почему оно так, — злобно, в одно слово, выдохнул Веель и направился прочь по улице, быстро, опустив голову.

Ей ничего не оставалось, как просто пойти следом.

Веель ожил только часа через два, когда они вышли к уже знакомой большой дороге. Сначала как-то странно пытался вглядеться в её лицо, потом громыхнулся, споткнувшись о камень, и громко обиженно выругался, а потом снова начал эмоционально болтать о всякой ерунде, как будто ничего и не было, и только тогда Морена смогла немного успокоиться.

Пока Морена в ужасе думала о том, сколько же им ещё идти обратно, Веель особо не думал, а выскочил прямо перед лошадью, везущей карету, правящий ею человек едва успел среагировать и затормозить, громко и возмущённо проклиная при этом их на чём свет стоит. Морена, у которой от страха, по ощущениям, чуть сердце не остановилось, была готова к нему присоединиться.

— Можете подвезти? — радостно поинтересовался Веель у кучера, только отряхнув с себя пыль.

— Совесть бы ты имел, — приглушённо пробурчал в ответ кучер, белобрысый парень постарше них, и полез в карету спрашивать.

Уже через пять минут Морене пришлось думать о том, что лучше б уж шли пешком, уж очень страшно сверлил их взглядом с сидения напротив владелец кареты — курчавый юноша, примерно ровесник первого. Веель этих взглядов то ли не замечал, то ли просто игнорировал, но какое-то время он безмятежно болтал (Морена при чужом человеке смогла только неопределённо угукать), а потом внезапно вырубился через какое-то время, уткнувшись лбом ей в плечо.

И Морена, стараясь убрать щекочущие ей шею тёмные пряди, растерянно подумала, что не так уж ей и мерзко от чужого прикосновения.

Шакс зевнул и уселся на пол, скрестив ноги, не дойдя до кровати всего пару метров.

Регулярное мельтешение мальчишки рядом плохо на него влияло. Так чисто дома не было, кажется, с тех пор, как он уволил последнюю горничную.

Вообще-то, внешнюю заброшенность он поддерживал специально, как часть маскировки. После восстания и смерти Алекто он не знал, как жить, в этой новой жизни, после смерти Таната, получив внезапно то, чего он не мог никогда получить, он потерялся в ней окончательно.

Средний ребёнок — ни туда и ни сюда. Хоть Шакс и чувствовал, что отец явно отдавал предпочтение ему, это все равно ничего не меняло.

Потом он думал о том, что лучше бы он был так же плох, как и брат с сестрой. Знать, что не заметил, потому что не мог даже предположить, было куда хуже.

Шакс вяло смотрел на заправленную кровать. Все ненужные вещи он выкинул, особо опасное или подозрительное — сжёг, пока мальчишка не дотянулся ещё до чего-то. Ну и убрался заодно. Можно ещё мебель кое-где заменить.

В деньгах особой нужды не было до сих пор. Вообще-то их семья была на грани разорения ещё в его детстве, но ситуацию немного спасли военная служба Таната и брак Алекто — хотя та и не хотела иметь с ними больше дела, но открыто сообщила, что не хочет, чтобы её позорили. А теперь остался только он один, и слуг он не держал, так что до конца жизни ему явно хватит. Даже особо экономить не надо было.

Ну, а работа — это не его конёк.

Шевельнул рукой, сконцентрировавшись на свечах — огоньки шевельнулись, но не особо послушались. Как же забавно, что мальчишке так хорошо подвластен в итоге именно огонь. Иронично.

(Танат хорошо защищался, потому что делал это всю жизнь. Вся сила Алекто была в зельях, и Шакс почти уверен был, что это оттого, что её часто использовали как принеси-подай, и для неё это стало главным выходом. То, что можно поднести. А мальчишка… Ему пришлось почти умереть.)

А он просто баловался и упивался собственными силами.

Да, про мебель идея неплохая. Книжный шкаф уже немного покосился, хоть сейчас полки и заметно полегчали. Да и стол из-за мальчишки перекосился, ножка подломилась. Причём кухонный, хотя после того, как Шакс его выпустил, он того почти не кормил.

Каждый раз он надеялся, что мальчишка обидится в ответ на отвратное обращение и не придёт. Каждый раз он все равно приходил, приводя за собой дух сестры.

Наверное, стоило поблагодарить судьбу и небеса за то, что хотя бы внешне он был больше похож на идиота-отца.

В окно вдруг что-то стукнуло. Птица?

Стук повторился, и стекло тихо звякнуло. Нет, не птица. Камни.

Шакс вздохнул и поднялся на ноги, нехотя поплёлся к окну. Догадка о том, кто это, уже появилась.

— Ну чего опять? — рявкнул в открытое им окно, и Веель поднял голову на его голос, невыпущенный очередной камень остался у него в руке.

— Я ненадолго, — голос мальчишки звучал как-то неправильно. — А дверь закрыта.

Шакс хлопнул окном так, что стекло зазвенело куда сильнее, и отправился вниз, открывать этому дураку дверь.

— А если бы ты кинул не туда? — недовольно поинтересовался он, закрывая за мальчишкой дверь.

— Я и кинул не туда, — пожал плечами Веель. — Уже минут двадцать стучу.

Шакс ругнулся и сделал себе мысленную пометку проверить вечером окна. Вполне возможно, что там теперь далеко не одна трещина.

— Что опять? Я же тебя уже выгнал, — вздохнул он, скрестив руки на груди.

Мальчишка не стал проходить дальше, зато принялся грызть ноги. Тупая привычка. Танат тоже так в детстве делал, отец его за это по рукам…

Шакс сердито мотнул головой — так себе ассоциации.

— Что-то натворил? — начал подозревать он. Уж очень пришибленный, таким, вроде, раньше не был, даже когда он его почти месяц из страха продержал запертым.

Ну да, он серьёзно боялся, что его из мести пришибут, кто ж знал, что Веель не в родителей пойдёт.

— Я был там, — неопределённо ответил мальчишка.

— Больше не ходи, — самым ласковым тоном, на какой был способен, посоветовал в ответ и развернулся, направившись вглубь дома.

Не оборачиваясь, и так понял, что Веель чуть помедлил и пошёл за ним.

— В сгоревшем поместье, — уточнил мальчишка через какое-то время, и тут Шакс всё-таки обернулся.

Веель шёл, прикрыв глаза и не отрывая пальцев руки от левой стены.

— Зачем? — искренне поразился Шакс. — Я туда не ходил. Я даже на могилы никогда не ходил. Больно мне надо думать… — «что мог что-то поменять».

— Я хотел что-то понять, — звучало почти обиженно. Лучше б на «идиота» и «тупицу» обижался. — Я же ничего не помню, а от тебя ничего не добьёшься. Что-то… конкретное? — неуверенно.

Шаксу внезапно стало его почти жалко, но это чувство он постарался подавить. Ну и зачем надо было таскаться фактически в могилу?

— Что ты от меня хочешь — чтобы я тебя разочаровал или наоборот? — раздосадовано поинтересовался Шакс.

Тишина. Ему осталось лишь несчастно вздохнуть и пройти всё же в комнату. Служившую чем-то вроде гостиной. На самом деле, с тех пор, как он поселился в их столичном поместье, тут все комнаты, включая даже кухню и чердак, служили просто его личными комнатами — ну, а зачем как-то их различать, если тут живёт только он один и совершенно непринципиально, где что и как делать?

Прошедший следом Веель зацепился ногой за ножку кресла, но плюхнулся точно на диван.

Шакс медленно подбирал слова — про Алекто было говорить слишком сложно, хотелось просто закрыт тему и выгнать горе-племянника, но что ж он убитый-то такой?

— Мефис был тем ещё идиотом, — начал в итоге с того, что было легко. — Богатым и симпатичным, да, но идиотом, — ну, в принципе, позиции он держал хорошо, надо было признать, и репутацию семьи тоже поддерживал. — Внешне ты на него сильно похож.

Мальчишка молчал и всё ещё вслух не реагировал, хоть и изменился в лице — но как-то нечитаемо.

— Но лично я с ним особо не общался, только пару раз ещё до их свадьбы, — признался Шакс.

— Я его почти не помню, — отозвался наконец Веель.

Шакс продолжил, хоть и не был уверен, что ему стоит это говорить. Сомневался, что сам хочет об этом думать и вспоминать; говорить про мужа сестры было ещё легко, но перейти к ней самой, раз начал разговор, придётся, а он слишком долго и много уходил от этой темы, позволяя себе лишь беглые мысли и, в разговорах с мальчишкой, нечаянные оговорки.

Он просто не хотел ощущать себя виноватым.

— Зеул продал своих младших брата и сестру за титул — брата отправил на войну, в которой тот мог не участвовать, где тот и помер, сестру отдал за кого-то замуж в какой-то совершенно отвратительный брак. Она жива, но уехала из страны, не знаю, куда, — да и имени тоже не знал, даже видел только совсем мелкой на каком-то приёме. Она с братом Мефису буквально в рот смотрели. — Закреплял позиции, — уточнил Шакс и сделал паузу.

Веель молчал, смотря в никуда, и это нравилось ему всё меньше. Лучше бы как обычно.

Шакс предполагал, что мальчишка сумел считать какие-то обрывки эмоций двенадцатилетней давности — может, даже своих собственных. Чутьё у него было хорошо развито, видимо, подменяя зрение.

— Алекто… Нет, наша мать. Когда Тану исполнилось шестнадцать, она просто ушла из дома. Тана она не могла забрать, наследник, к Алекто не привязалась, а я был любимым ребёнком отца, — почему-то это понимание далось так же трудно.

Шакс понял — на самом деле, отец этого и не скрывал. А он сам этим, кажется, гордился. Считая, наверное, что Танат просто слишком плох и упрям, а Алекто, ну, подумаешь, немного по дому припрягали, пока он бесился и дурака валял… Пока та на свадьбе не бросила ему злобно-болезненно о том, через что прошла.

Та мелкая девчонка, которая на нём весело висла и лезла играть — и, казалось, доверяла.

Если б Танат тогда не уехал учиться в столицу, она бы ему тоже доверяла и не ассоциировала с отцом, несчастно напомнил себе Шакс. Его слово-то побольше весило.

(А ему она доверяла, но он был слишком эгоистичен, чтобы что-то замечать.)

Да и без доверия мог бы что-то сделать, в конце-то концов.

— А у них обоих с отцом было всё отвратно, потому она просто вышла замуж при первой же возможности, — неловко сократил всю трагедию ситуации до пары слов. — Причём выбрала вариант, который отец не смог бы отклонить. Больше я с ней почти не общался — на свадьбе поглазел, на каком-то вечере пересёкся, да вот и тебя мелкого посмотреть приходил. А, ну, и после смерти отца, когда она Таната поздравляла, — поздравляла с абсолютно холодными глазами и будучи самой причиной его смерти. Это был так себе семейный вечер, но предшествующее ему Шакс даже упоминать не стал. Возможно, потому что это было больше на их (его?) совести, чем на совести Алекто.

— И-и? — Веель вновь начал грызть ногти. В данный момент это даже не раздражало.

— Ну, и была она графиней под стать всей верхушке, — пожал Шакс плечами. — Не ангелом.

Прикрыл глаза сам, не желая (не выдерживая) больше смотреть на мальчишку:

— Мне больше нечего про это сказать. Не силён, знаешь, в политике, — криво усмехнулся.

Интересно, это он сейчас хуже или лучше сделал? Себе, кажется, ближе к первому.

Почему-то было действительно больно.

— Я понял, — отозвался Веель, и Шакс вздохнул.

— Не грузись этим. На тебе ничего из этого больше не сможет существенно повлиять.

— Ага. Всего лишь двенадцать лет прожил в окружении людей, из которых лишь одна не считала меня безнадёжным, — фыркнул он в ответ.

— Да ладно, — закатил глаза Шакс, ни на секунду не поверив в эту несчастную интонацию — очень разительно отличалась от предыдущих реплик. — Ты пытаешься этим пользоваться и когда можно, и когда нельзя.

Даже немного было любопытно, что за девчонка решила, что он не совсем пропащий.

— Не вживайся слишком сильно, — посоветовал он. — Не особо поможет, если ты хочешь оставаться в столице.

Причём сам он сюда переехал… После смерти отца? Вообще, назло старшему брату, чтобы показать, что тот ему не указ и он его как главу семьи не примет, да и из-за высказываний Алекто. (Издалека брата было легче ненавидеть.)

Да и быть вторым после Таната в месте, где он привык быть значимым, было, кажется, слишком для его гордости на тот момент. На самом деле, Шакс уже не был уверен. Слишком много всего, а у него на тот момент эмоции и амбиции били через край.

— И вовсе я не… — Веель соскочил с дивана. — Я не, в общем. Ладно, я обещал кое-кому встретиться. Спасибо.

— Ешь ещё чьи-то мозги? — подозрительно поинтересовался Шакс, подтолкнув его в нужную сторону.

О небо, мальчишка умеет краснеть.

— Нет!

И, видимо, привязываться. Хотя это ещё на болтовне про сестру было понятно.

— Ладно, иди, — хмыкнул, махнув рукой, Шакс. Вот он точно не хочет привязываться к мальчишке. Ничего хорошего он ему не даст — как не дал и сестре, и брату.

* * *

— Ты вышел на улицу с такой мокрой головой? — скептически поинтересовалась Морена.

— Вообще-то она почти высохла, — Веель взъерошил себе очевидно мокрые волосы, и она в ответ страдальчески вздохнула:

— Давай пока зайдём.

А то заболеет потом он, а стыдно будет ей.

Вообще-то проводить сюда посторонних было запрещено, но соседка уехала к родителям на выходные, в честь которых отлучилась и охранница, так что даже ей было не очень страшно нарушить правило. Ну или на неё очень плохо влияют.

Морена в комнате сразу принялась искать перчатки, всё-таки прохладно, пододвинув Веелю стул, но, обернувшись, обнаружила, что парень остановился у повешенного по инициативе соседки зеркала, разделяя пальцами пряди.

Подумав, в том числе и о том, что даже по меркам её довольно сильной брезгливости он сейчас явно чистый, вместе с перчатками прихватила и гребень, который, подойдя, воткнула Веелю в волосы сзади, совершенно не удивившись, когда тот в волосах застрял.

— Причешись, — фыркнула она, перекладывая перчатки в сумку и не зная, чем ещё занять время.

Тот, на удивление, послушался, а Морене ничего не оставалось, как смотреть. Это выглядело почти мило. Даже появился соблазн ему волосы заплести, но длины явно ни на что особо не хватало.

— Мы куда-то конкретно идём? — уточнила она.

Веель сосредоточенно причесал чёлку, а потом с не менее серьёзным лицом пытался как-то убрать её обратно, но головой всё же помотал:

— Да вроде нет.

У Морены особо не было друзей. В детстве была одна подруга, соседка, но с ней они как-то совершенно глупо разошлись ещё пару лет назад, а больше ни с кем не получалось — её сильно грузили по дому, да и нянчить братьев-сестёр приходилось, вот и не возникало возможности пообщаться с кем-то извне.

А сейчас она неловко пыталась познакомиться с однокурсницами, но как-то очень неловко. Не знала, когда заговорить, когда промолчать, всё время слишком находилась настороже. Хотя, казалось бы, тут все в большинстве своём были хорошими. Да и не смеялись над ней и не упрекали, но подсознательно она слишком сильно этого ждала. Может, если б повезло пересечься с кем-то таким же тихим… Но пока не удалось.

Хотя вот Веель уж каким, а тихим точно не был, но она так и не смогла трактовать, что их связывает, что она чувствует и в принципе, какой он человек.

Наверное, это было даже неважно, пока он с ней общался так, как будто она была обычной и как все. Не сломанной.

Ей даже немножко казалось, что это она обманщица и просто притворяется, вот он так себя и ведёт. А ещё смешнее — если они оба притворяются.

— Ну ладно, — неуверенно передёрнула плечами. — Только у меня уроки, контрольная послезавтра… Времени не очень много.

— Зачем учиться, если это тратит столько времени, — буркнул Веель, откладывая гребень. — Тебе правда нравится?

— Да, — кивнула Морена, уже приноровившись озвучивать вслух слова, которые можно было бы заменить жестами. — Интересно. Я чувствую себя сильнее и умнее, — или убеждает в этом себя, что может таковой стать. На данном этапе — это пока не очень важно.

Морена беспокойно пробежалась взглядом по комнате — вроде бы всё в порядке, но тревожно.

— Ну немного, так немного, — с деланным недовольством проворчал Веель, заставив Морену невольно улыбнуться и подавить порыв съязвить.

— Ладно, пойдём, — подумав, решила она. Слишком неловко.

Пара часов — непривычной всё ещё беззаботности, пара часов — лёгкости, которой с большинством так и не удавалось достичь, пара часов — чуть растущей уверенности.

Разбивающихся вновь под конец случайной фразой.

— Я… могу тебя через пару дней, когда освободишься, кое-что попросить?

«Мил только с теми, от кого ему что-то надо».

Морена чуть вздрогнула, но кивнула:

— Да, конечно.

Возможно, лучше так, чем совсем одной.

Примечания:

https://ficbook.net/readfic/10416933

К главе прилагается приквел)

Пять лет назад

— Почему ты вечно с ними дерёшься? — сердито поинтересовалась Фруд, доставая из кармана аккуратно сложенный кусок бинта и бутылочку с обеззараживающим зельем. Пришлось опять просить. Жалко, в своих вещах такое нельзя хранить. — Трое на одного.

Ещё и лезет потом на этот несчастный чердак. Тут же темно и пыльно, зимой ещё и холодно. Если от второго фактора Фруд не выдержала и хоть немного избавилась, то с остальным были проблемы.

— Просто я сильный, вот и трое, — нахально заверил Веель, утерев нос тыльной стороной ладони. — По одному боятся.

Фруд фыркнула и придирчиво оглядела мальчишку, перехватила правую руку — о землю ниже локтя всё разодрал, как и не заживавшие почти коленки. Ещё и на скуле синяк.

— Да и так заживёт, — вяло отмахнулся свободной рукой Веель. — Тебе просто нравится вести себя как взрослая.

Фруд сердито пихнула его в плечо и занялась рукой. Может, и нравится. Все равно уже никто не сможет доказать, что он бы не заболел или ещё чего, если бы она ему не помогала.

— Все ведь видят, а встреваешь только ты, — отозвался Веель через какое-то время. — И зачем?

— Просто я хорошая, — всё ещё сердито заявила Фруд, закрепляя бинт.

— Спасаешь плохого меня?

— Да, — с силой оторвала лишнее. — Именно.

Наверное, если бы она была достаточно хорошей, то мать её бы тут не оставила. Она ведь прицепилась помогать Веелю вскоре после разговора с ней — вообще-то, незнакомой, просто похожей на неё женщиной, резко выцепившей её на улице, испуганно извинявшейся — но так и оставившей её тут, не дав никакой надежды на будущее.

(Поэтому её будущим стали Веель и Белла).

— Ты и без этого хорошая, — вздохнул мальчишка, подперев голову рукой и послушно сменив позу, когда она тыкнула его в бок. — Боятся… Я страшный?

— Что? — не поняла Фруд, от удивления перестав даже изображать обиду.

— Ну, если серьёзно, то они действительно чего-то побаиваются, хотя я всегда в проигрыше. Ну и… — Веель неловко пожал плечами.

— Я тебя не боюсь, значит, не страшный, — отзеркалила жест Фруд, не понимая, к чему это. — Не дёргайся!

Веель рассмеялся и прислонился спиной к стене:

— Хорошо, самая-серьёзная-и-взрослая. Мешай мне дохнуть, я согласен.

* * *

«Он говорил про шрамы или про происхождение?» — сонно подумала Фруд, глядя в потолок. И почему она это вспомнила?

Потому что вчера на рынке видела женщину, похожую на мать, и на всякий случай прождала в тени, пока не убедилась, что это не она, или потому что в погоне за своей хорошестью она всё это заварила?

Небо с Веелем, пора вставать. Не хочет же она полностью проспать день.

Сначала — нечаянно услышанная сплетня. Всего лишь разговор между дочками хозяйки, который Фруд услышала, будучи в соседней комнате, и даже чуть прислушалась на упоминании титула, но «барон Линкетто», даже с упоминаемым ребёнком, смысловой нагрузки для неё не несло, потому она просто выкинула это из головы. Обычная болтовня. У них в приюте некоторые любили такие истории — видимо, что-то примеряли на себя.

У неё же была слишком полная информация, чтобы о чём-то мечтать.

Впереди было целых три выходных, и она планировала использовать их на полную. Может, даже обратно и не вернётся.

Первым делом Фруд разузнала, на чём и по какой дороге подъехать цивилизованно к приюту. Не хотела изначально — опасалась, была недовольна собой, но слишком соскучилась по Белле.

Поэтому следующим днём с утра нашла подходящий дилижанс и поехала. Было куда быстрее и удобнее, чем пешком сбегать лесами.

Поскольку напрямую идти был совсем не вариант, Фруд задумалась, дожидаться ли ночи — и потом ещё остаток где-то в темноте бродить. А если не ждать, то можно и обратно успеть.

Значит, надо пойти и как-то тайно выловить Беллу, не светясь при этом самой. Использовать что-то из их условных сигналов.

Хотя… Сейчас послеобеденное время, свободное. Так что предугадать она, в принципе, может.

Вместе они бы торчали где-нибудь внутри, а одна Белла предпочитала проводить время снаружи, с книжкой, новым рисунком или ещё чем. Фруд так не особо умела — ей надо было или находиться дома и заниматься чем-то мирным, или на улице, но активной и в движении.

Голову и волосы прикрыть пришлось на всякий случай накидкой, чтобы не очень бросаться в глаза — всё-таки, в округе её многие знали.

Перелезать через забор было бы не впервой, но там бы её тогда сразу заметили и узнали, потому Фруд нашла ту самую щель, через которую она обычно после их вылазок выглядывала, нет ли кого из взрослых. Возможно, доску тут подломал кто-то ещё до них, а возможно, просто крошечная поломка, но было удобно.

Фруд настороженно огляделась, убедилась, что сзади только лес, и прильнула к доскам.

Тех двух парней, что обычно задирали Вееля, она предпочла бы не видеть, но первыми на глаза попались именно они. Раньше их было трое, но один из них достиг совершеннолетия около года назад, вот компания и сократилась. Впрочем, хохоча, эта парочка вскоре скрылась из виду, а Фруд пришлось искать угол, под которым в поле зрения попадала любимая скамейка Беллы. Тот не находился, но слух подарил ей ответ раньше.

Голос Беллы и… Фруд перебрала в памяти других девочек, чтобы узнать. Мелиссы. Они дружат? Вроде особо не общались. Ну, Мелисса с ними живёт в одной комнате, но близкого общения не было — разные компании.

Вслушиваться в чужой разговор Фруд честно не стала, занимаясь вместо этого борьбой с собственной ревностью. Сама же сбежала, так нечего удивляться, что подруга ещё с кем-то общается. Просто она была всё это время без личного общения, и… Глупо, в общем, даже если и дружат.

Разговор продолжался ещё минут десять, может, и меньше, Фруд не была уверена. Невольно выхватывала какие-то обрывки разговора -скоро фестиваль, завтрак был невкусный, Роб идиот и достал со своими выходками, Мелисса начала учить язык Амони, но учебник очень старый… Ничего личного, но быть невольной свидетельницей всё же неловко.

Диалог прервался резко — Мелиссу кто-то позвал (издалека Фруд голос не опознала), и та спешно попрощалась. Теперь терять время было нельзя, пока Белла тоже не ушла куда-нибудь по делам, и Фруд чуть испуганно вскликнула — сигнал выдался не очень удачным, слишком человечьим, а не птицеподобным, но давно условленным, и подруга замерла и обернулась, а уже через полминуты приземлилась рядом с ней по другую сторону забора.

— С вами хоть наёмницей становись — все навыки уже имеются, — проворчала Белла и порывисто обняла её, невольно сбив платок с волос Фруд. — Где ты была?!

От прикосновений после столь долгого перерыва Фруд ощутила подступившие к глазам слёзы, но упрямо смахнула их. Слишком многое она хотела обсудить и рассказать!

Свою историю пришлось, конечно, очень сильно ужимать, да и говорить тихо, но возможность наконец-то выговориться придала ей сил. А короткий ответный рассказ о незнакомке, посланной Веелем («странная русая девочка, на вид старше нас, пугливая такая»), вызвал у неё лишь недоумение. Нет, с Вееля станется использовать других, он не впервые этим промышлял, но не в таких масштабах, да и знал же небось, что Фруд такое не одобрит. Неужто добровольно полезла?

Описание, конечно, расплывчатое, но запомнить его Фруд запомнила. Может, чем-то и поможет.

— Ты не хочешь сейчас вернуться, да? — тоскливо вопросила Белла, и Фруд стало очень стыдно за недавние мысли.

— Не сейчас, — несчастно отозвалась она. — Прости.

Белла горестно вздохнула и кивнула:

— Ну, хотя бы не лезь на рожон. А то дурной пример твоего братца слишком заразителен.

Фруд хмыкнула и поправила платок:

— Судя по всему, чересчур, — она вновь обняла Беллу. — Скоро увидимся, я вряд ли задержусь ещё надолго.

С этой неопределённостью в любом случае придётся что-то делать. Скоро придёт время решать решать.

* * *

Следующий вечер Фруд решила просто провести так безмятежно, как это было возможно — вот и ушла гулять по более тихим улицам, надев нерабочее жёлтое платье и накинув сверху плащ. Холодало.

Фруд не особо смотрела по сторонам, просто наслаждалась тишиной и неожиданной свободой. Когда станет совсем взрослая и официально самостоятельная, обязательно будет гулять чаще. Может, даже и в столице попытается остаться, не такая уж она и беспощадная, как их пугали. И люди неплохие, и работа быстро нашлась. Хотя лучше, наверное, всё же в каком-нибудь из ближайших городов, но это как сложится. Особенно зависит от того, что будет в итоге с Веелем и Беллой.

Всё-таки отсутствие ограничений одурманивало, особенно на контрасте с её визитом к Белле. И тем и пугало, что, если она всё же вела себя относительно разумно — может, конечно, человек, которому больше четырнадцати лет, придумал бы что-нибудь поумнее, но уж что есть, то есть, — то совершенно нет гарантии, что с Веелем всё в порядке. Тот всегда хуже ладил с людьми и пытался все дела спихнуть на других. И если второе даже играло ему на руку, то первое…

Фруд остановилась, стягивая ленты с кос, расплетая волосы, и вдруг что-то почувствовала.

Как тонкая незримая нить, протянутая вдоль улицы, грозящая оборваться при одном неловком выдохе.

Фруд застыла и внимательно огляделась. Она ушла совсем недалеко, это чуть ли не параллельная улица той, где находился дом её работодателей, но она здесь ни разу не была.

Такие путеводные нити мог намагичить почти любой, при особом желании, но, чтобы видеть чужие, нужно или прибегать к очень мощным чарам, или просто чувствовать их с создателем или создательницей на одной волне.

Как вокруг дома того преступника.

Как в приюте вдоль и поперёк и в его окрестностях.

Как у Вееля, для которого это придумала и развила она сама.

Провела пальцами, словно ухватывая — ничего не чувствуя физически, конечно, но образ, вспыхивающий в голове, стал ярче.

Ага, значит, туда.

Фруд спрятала ленты в карман и поспешила по следу.

Через пару минут, оглядев ещё раз пустынную улицу — дети играют у дома рядом, да очень редкие прохожие спешат куда-то после рабочего дня, — и прикрыла глаза. Так ожидаемо чувствовалось лучше.

Прямо, прямо, довольно долго, небольшой поворот вправо, и вновь прямо, почти до конца. Людей вокруг уже совсем не осталось, дома стали реже и богаче, но нить становилась наиболее яркой лишь около одного из них, самого заброшенного на вид. Фруд оценивающе окинула его взглядом, пытаясь понять, жилой ли он вообще. Двухэтажный, когда-то роскошный, но не разрушенный. Просто неухоженный и неотремонтированный. Вот здесь Вееля было очень легко представить, в отличие от дома того преступника.

Теперь перед ней вставал вопрос, что же с этим делать. К тому странному типу Фруд бы не сунулась сама, если бы не те милые девушки, которые помогли ей с информацией, но тут совершенно никого не было видно. Веель мог как находиться здесь сейчас, так и быть тут хоть месяц назад, просто почему-то сильно впечатлиться.

И жить внутри тоже мог кто угодно, от очередного преступника до тёмной колдуньи, колдующей на крови. Не в окна же ей заглядывать.

Фруд вздохнула и перемахнула через запертую изнутри калитку. Юбку и плащ пришлось придержать, но все равно вышло успешно, не зря она всё детство пролазила с Веелем по заборам, деревьям, чему угодно. Спасибо, что хоть не юбка в пол, а то её гардероб сейчас особым разнообразием не блистал.

Настороженно оглядывая сад, Фруд подошла к двери, и сначала неловко дёрнула ручку (решив, что, если замок окажется сломан, то всё-таки заброшено — но нет, цел), отняла руки и нехотя постучалась.

Никто не откликнулся, и Фруд почувствовала себя ещё неуютнее. Такой след, а никакой информации. Сдаваться не хотелось, поэтому она постучалась сильнее. Живут в этих огроменных домах, а потом ещё и не открывают!

Фруд спустилась чуть вниз, внимательно разглядывая окна. Застеклённые, в основном закрыты плотными шторами, но на втором этаже есть и открытые. И земля вокруг утоптана, причём следы довольно отчётливые, не очень давние. Но обувь с небольшим каблуком, судя по отметине, непривычно. Фруд оставила свой след рядом, с обиженной силой, и он получился куда глубже, чем его предшественники. Размер разный, старые следы были больше, а у неё с Веелем почти одинаковые — брат был совсем немногим её выше, хоть Фруд в целом казалась крупнее.

Тем временем за её спиной скрипнула и стукнула резко распахнутая дверь, и Фруд дёрнулась и обернулась.

На пороге стоял мужчина — лет сорока, наверное. Заспанный и взлохмаченный.

— Ты кто? — уставился он на Фруд, и она растерялась, не зная, что говорить. — Ты к Минлеям, наверное? Они через дом живут, — махнул рукой в нужную сторону.

Неизвестных Минлеев можно было бы поблагодарить за внезапную легенду, но Фруд внутренне заупрямилась. У неё столько времени не было никаких больше зацепок, что просто уходить было бы дико обидно.

— Вы слышали когда-нибудь имя «Веель»?

Мужчина зевнул и посмотрел на неё ещё пристальнее.

— Это ты, что ли, его солнечная девочка?

— Фруд, — смущённо представилась она.

(«Лучик», дразнясь, завязал неловко бант на её волосах Веель.)

Мужчина вздохнул и буркнул что-то явно не очень довольное.

— Проходи?..

Фруд поколебалась, но зашла. Внутри тоже было не очень чисто и уютно, но, по крайней мере, куда более обжито. Фруд инстинктивно провела ладонью по стене, невольно копируя обычный жест Вееля.

Мужчина, не оборачиваясь, идя широкими шагами, провёл её в одну из комнат. Гостиная, наверное. Хотя и не очень большая. Когда он зажёг свет, Фруд наконец смогла его нормально разглядеть.

Немолодой, волосы тёмные с проседью и стянуты назад в хвост, встрёпанный, но домашняя одежда явно из дорогой ткани. На Вееля, вроде, ничем не похож, разве что глаза блеснули чистым изумрудным цветом, а у брата был слабый зелёный отлив у радужки.

— Шакс Линкетто, — запоздало представился мужчина.

Фамилия была знакома — из той недавней сплетни. Как близко была нужная информация.

— А он…

— А «он» тут шастает уже несколько месяцев, — поморщился мужчина. — Ты его ищешь? Единокровная?

Кажется, он был неплохо просвещён — значит, Веель ему что-то рассказывал. Неужели доверился? Она ведь говорила ему особо не болтать про происхождение, но всё, как всегда.

Линкетто. Барон. Может быть родственником? Фруд не знала добрачной фамилии матери Вееля, да и через Зеулов мог кто-то остаться.

— Сестра, — кивнула она, стиснув в ладошке ткань юбки. — Он тут правда был? — даже не веря, что наткнулась на человека, правда что-то знающего.

— Ещё как, — хмыкнул Шакс, усевшись в кресло. — Да не бойся, не съел я его.

Фруд осталась стоять, слишком напряжённая, чтобы хотя бы попытаться изобразить спокойствие, и мужчина явно это понимал, потому продолжил:

— Я думал, ты тоже тёмная… А я тебя даже видел, оказывается. Правда, довольно мелкую.

— Когда? — настороженно.

Мужчина в очередной раз зевнул (судя по всему, Фруд не повезло выдернуть его из сна) и закатил глаза:

— Когда узнавал про мелкого… А. Я его… Он сын моей сестры, — пояснил он наконец.

Всё-таки родственник леди Зеул. Фруд почувствовала даже облегчение — для неё совсем чужой человек. А причина облегчения…

— И не взяли, — возможно, это звучало слишком обвиняюще.

Но она сама была в ситуации, когда выбрали не её.

Мужчина остановил взгляд на ней и хмыкнул:

— Не люблю детей и не альтруист, чтобы выращивать… такого ребёнка. Явно сделал бы это хуже, чем даже ты.

— Я сама ребёнок, — обиделась Фруд то ли за Вееля, то ли за маленькую оставленную девочку, скрестив руки на груди и выпрямившись.

Злость придавала уверенности.

Шакс невозмутимо смотрел на неё снизу вверх, подперев голову рукой.

— Слишком наслышан. В общем, он тут три дня назад был. Бывает часто, гоняет меня по магии, так что наверняка через пару дней опять заявится. Я бы тебе адрес сказал, но не знаю, — сменил он явно неприятную тему, хотя и даже… не рассердился?

Она права?

— Знаю, что это где-то рядом с Малой площадью, но там много чего…

Адрес! Хоть и примерный, но Фруд этого уже хватит. Заявится, выскажет всё, что думает, отдаст несчастный подарок и домой. Конец приключению.

— Я найду, это легко, — беззаботно заверила она в ответ.

Можно хоть сейчас пойти. Правда, отсюда, кажется, пешком топать часа два, насколько она ориентировалась.

Радость (и немножечко тоску) не портил даже чересчур пристальный взгляд.

— А как ты сюда вышла?

— А вы их не чувствуете… — протянула Фруд. — Веель ставит себе ориентиры магией. Как нити. Ну, путеводная магия, когда уже существующий маршрут для себя, — всплеснула руками, пытаясь как-то изобразить, — ну, не визуализируешь, а как-то отмечаешь. Ощущаемая память.

Шакс удовлетворённо кивнул:

— Не проверял сам, но понял.

Странный он. Вроде, не злой, но что-то не такое в нём.

Фруд всегда старалась не утрачивать доверия к людям, но чужое равнодушие как ножом по сердцу. А тут, кажется, было что-то ещё, кроме эгоизма.

Мужчина посмотрел на задёрнутое шторами окно.

— Сейчас поздно. Если боишься, могу одну комнату на ночь освободить, но кормить не буду, — предупредил.

Фруд отрицательно покачала головой:

— Я доберусь.

Даже если не к Веелю, то на соседнюю улицу-то она спокойно дойдёт, а завтра, со свежими силами, всё закончит.

Мужчина проводил её до калитки — Фруд, чего-то смутившись, старалась смотреть не на него, а в сторону заката. Солнце почти село.

— Я бы его тоже не спас — Фруд растерянно обернулась на слова, но Шакс отвёл взгляд.

Пока Фруд пыталась соотнести слова, случилось что-то ещё. Что-то непонятное.

Фруд медленно моргнула и провела рукой перед лицом, пытаясь задержать, но уже поздно.

Вокруг всё словно оборвалось.

— Что-то случилось, — испуганно выпалила она, выбросив эти странные взрослые откровения из головы, уж не до этого. — С ним что-то случилось.

Скучая — залезть прямо на перила моста, балансируя. По правую руку вода сверкала под солнцем, режа глаза, но Веель все равно сделал шаг вперёд. Осторожно, стараясь не терять край, полностью сосредоточившись на ощущениях в ступнях, пытаясь почти что вычислить расстояние. Сомкнув веки, шаг, ещё — и от испуганного оклика всё же, хоть и сохранив равновесие, но промахнуться, следующим шагом поставив ногу куда-то в воздух и полетев прямо в воду.

Вот тебе и покрасовался.

Веель сердито сплюнул воду, приподнимаясь на руках — благо, лететь было всего метра два и глубина оказалась небольшой. Плавать он, так-то, не умел. А тут, оказывается, совсем мелко, только расшиб руки и колени о гальку.

На берег он буквально выполз на ощупь, опасаясь встать на какую-нибудь неровность и опозориться второй раз, а, пока садился на мокрую землю, пытаясь оценить повреждения, Морена уже и подбежала.

— Ты цел? — обеспокоенно вопросила девушка, и Веель шмыгнул носом, утерев подбородок, и приблизил ладони к лицу.

Крови нет, так что, предположим, лицо цело.

Сориентироваться после столь резкой смены положения было сложно, да и ощущение мокрой одежды и саднящая боль перебивали остальные чувства.

— Да, — неуверенно ответил он. — Там сапоги на мосту остались.

— По крайней мере, они, значит, целые, — буркнула Морена и пропала.

А остальное, значит, не очень целое, да?..

Веель ощупал колено — да, ткань на брюках прорвалась. А мокро так от крови или от воды, это пока оставалось загадкой.

Веель вздохнул и осторожно встал, неуверенный, что не соскользнёт обратно. Получилось — значит, всё нормально, за пару дней заживёт. Одежду больше жалко, она-то не зарастёт.

Веель неловко причесал пальцами чёлку, мрачно размышляя, что последние дни какие-то совсем дурацкие. И так злобой гложет до сих пор, ещё и это.

— Ребячество, — буркнула Морена, вновь появившись в поле слышимости, и Веель смущённо хмыкнул. — А если б ногу сломал?

— Было бы больно, — заверил он, забрав сапоги. Как минимум, их в него не швырнули, значит, не сильно разозлил, наверное. Чтобы их обуть стоя, пришлось, правда, попрыгать на ушибленных ногах. — Я один раз ломал. Сразу две. С дерева навернулся, — довольно жизнерадостно поделился. Эти воспоминания и то были куда приятнее, чем всё ещё ощущающийся страх. Правда, бедной Фруд пришлось тащить его тогда из леса.

— О небо, — выдохнула Морена, дав Веелю возможность из тона сделать вывод, что она всё-таки не сердится.

Сложно отслеживать чужое настроение, стараясь особо не касаться, по одному голосу.

— А сейчас-то что с этим делать? — растерянно спросила Морена после небольшой паузы.

Веель потёр рукой теперь щёку. Нет, ну всё-таки надо ж было так невовремя оступиться.

— Да ничего, домой приду, разберусь, — безмятежно повёл плечами. — Ерунда. Ты-то чего как? — пытаясь перехватить разговор.

Он вообще-то встретить хотел, пока выпендриваться не полез, устав ждать, а такое внимание ему не нужно.

— Я нормально, — неопределённо ответила Морена. — Давай я тебя тогда провожу, что ли…

— Это я тебя проводить хотел, — возмутился Веель. — И ты не знаешь, где я живу.

— Местность знаю, — сухо оповестила она его. Точно, она же ему то место и показала. Пауза, во время которой Морена что-то сделала — достала платок, понял он, когда девушка неуверенно вытерла ему щёку. Кровь или грязь? — Пойдём, что уж.

Веель неловко шмыгнул носом, остановив взгляд где-то снизу, на сливающийся в череде переливающихся цветных пятен границе воды и берега.

— Ну ладно, — нехотя протянул он. Приятно, конечно, но всё ещё дико неловко. — Давай.

Да и неудобно, отсюда же далеко. Морена, правда, проявила внезапную и не очень типичную для неё инициативу, поймав им экипаж — он, конечно, после падения прихрамывал, но не настолько же!

— Вот теперь веди, — заявила она, когда они наконец до Малой площади добрались. — Кстати, ты в итоге что-то по работе решил?

Веель чуть поморщился — хвастаться особо было нечем. Лениться, конечно, хотелось, но надо было выживать.

— Дядя немного денег всё-таки дал. А так перебиваюсь, как получится, без документов же, без подтверждения каких-то навыков, да ещё и с сомнительной роже… лицом. Пару дней назад вот помогал соседке, — Веель захихикал. — То ещё дельце. У неё крыша протекает, ей под сто, и она ни демона не видит, я просто ни демона не вижу, пытался почувствовать, как вода течёт и где именно доски срастать. Получилось, даже заплатила, но это всё уже за жильё и на ужин на тот день ушло, — увлёкшись, даже почти забыл про тупую до сих пор ноющую боль.

— Ясно… — отозвалась Морена после небольшой паузы, и Веель опять не понял, сказал он что-то не то или как. — Тоже надо будет над этим подумать, — добавила она.

— Если надо, я могу попробовать чем-нибудь помочь, — быстро проговорил Веель. Не то, чтоб ему обычно было дело до чужих проблем, если, это, конечно, не Фруд… Но сейчас, кажется, всё-таки было. То ли в благодарность, то ли просто самому по себе хотелось как-то подсобить.

— Н-нет, всё в порядке, — тоже поспешно ответила Морена, и Веель провёл рукой по глазам, пожав плечами — ну, как минимум, пусть знает, что он готов попытаться. — И ты хромаешь, кстати.

А то он не заметил. Веель хмыкнул и не стал язвить, но отшутился, всплеснув руками:

— Да ерунда. Когда выживаешь, чтобы потом всю жизнь быть битым, это видно, — беспечно фыркнул.

Морена резко остановилась и чуть отстранилась, отчего Веелю пришлось затормозить тоже.

— Что? — растерянно переспросил он. — Что-то не так?

— Они меня били, — отрывисто выпалила Морена, вновь сорвавшись с места, резко ускорив шаг, Веелю пришлось теперь за ней поспевать, с недоумением обрабатывая новую информацию, интуитивно решив, что лучше не переспрашивать.

— Туда, — поправил он в какой-то момент, указав рукой в нужную сторону — Морена чуть не проскочила мимо. — Слушай, извини, я не совсем правильно… — не то, чтоб он понял, как именно трактовали его слова, но точно не хотел сказать что-то обидное, тем более, ехидничая больше над собой.

— Всё в порядке, — как-то сдавленно выдохнула Морена, завернув и остановившись — как раз перед входом в дом.

— Третий лестничный пролёт, — уточнил Веель, не уверенный, как правильно отсчитать свой этаж — тут ещё и вниз был проход. — Точно?

Тишина, только дёрнулась Морена как-то сильнее. Ладно, видимо, оставалось только предположить, что это «да».

Подняться, нашарить ключ в кармане (только сейчас подумать о том, какое же это счастье, что он не выпал в воду, потому что до этого он про него даже не вспомнил), провести пальцами по двери, уже по памяти сразу наощупь находя скважину и попадая ключом туда всего со второй попытки, провернуть его и распахнуть дверь, заходя внутрь, пока Морена неуверенно застыла на пороге.

Веель вздохнул и полез в довольно ветхий шкаф, скинув туда плащ и выудив наощупь короткие брюки и другой верх, потеплее, обернувшись лишь на резкий грохот дверью — и потратив полминуты, чтобы сообразить, чего это Морена так.

— Могла бы и напомнить, что чего-то видно, — беззлобно буркнул (зная, что слышимость тут весьма хорошая), переодеваясь и запихивая испорченную одежду тоже в шкаф. Брюки точно испортил, а вот про плащ так и не понял.

— Да заходи ты, — пригласил он обратно, когда почти закончил, и Морена всё-таки вернулась назад, хотя и прошла почему-то к окну.

Веель тем временем вяло отметил, что одежда ему стала как-то велика — её, конечно, и так когда-то давно Фруд ушивала, но, кажется, проблемы с питанием ему на пользу не идут. Куда он пояс-то закинул…

Тот нашёлся на кровати, а Морена, стоя у подоконника, внезапно неловко поинтересовалась:

— Ты… можешь читать?

Веель, завязывавший пояс, не сразу понял, к чему вопрос, а потом вспомнил, что он оставил листы из книги на подоконнике. От самой книги пришлось избавиться — слишком тяжёлая и заметная, если хозяйка решит проверить комнату, наверняка её приметит, а там, возможно, будут проблемы. Не зря же, наверное, дядя так осторожно ко всему этому относился — он, конечно, немного параноил (чего только стоит то, что он счёл неплохой идеей запереть его у себя на месяц), но всё же трусом не был.

— Не очень, — честно признался он, хоть и было сложно это признать вслух. — Буквы знаю, расписаться смогу, а так… Только если очень крупно и разборчиво, но и то не всегда, — слишком сложно было сфокусировать взгляд и понять, что за символ. Потому он ориентировался больше по картинкам. Они тут тоже не отличались особой разборчивостью — книге явно был не один десяток лет, — но это было немного удобнее и понятнее. — В общем-то, с этим я и хотел попросить помочь… — Веель помолчал, глядя Морене в спину. — Если тебе не будет сложно, — подумав, добавил, вспомнив Фруд. Говорить о просьбе после только что случившегося было как-то неправильно, наверное, потому он попытался сгладить хотя бы вежливостью. — Но вообще, это необязательно.

Морена вздохнула, заставив его несколько напрячься, и ответила:

— Ладно. Можем прямо сейчас глянуть.

— Правда? — искренне обрадовался он. Наконец-то может узнать что-то новое. А уж полезное ли — потом разберётся.

Веель стащил покрывало с кровати и устроились они в итоге на полу, и не очень жёстко, и нет особого стеснения, и Морена вроде как немного расслабилась. Единственное, было сложнее не контактировать, зато ему легче было отслеживать состояние Морены, ловя движения и смену поз.

— Интересно, конечно, — протянула она через какое-то время, проглядев более внимательно пару листов. — А откуда ты это взял? Тут ни авторов, ни подписей.

Конечно, нет, он очень старательно оторвал все заголовки, чтобы выглядело ещё менее подозрительно. Местами, кажется, прихватил и текст, зато картинки точно не пострадали.

— Ну, немного разворошил всякое старьё, — неопределённо отозвался Веель, сомневаясь, что полная версия Морене понравится. — А меня интересуют все эти штуки… Но от дяди чего-то трудно добиться, если он сам того не захочет.

Морена тяжело вздохнула и вновь зашелестела листами.

— Тебе… Пересказать? Переписать? Прочитать?

— Последнее надёжнее, — уточнил Веель.

— Если честно, я сомневаюсь… Я не проходила подобного, а выглядит очень странно. Как будто что-то древнее. Ну, то есть, например… — Морена подцепила другой лист, поднеся к лицу, отняв у Вееля даже попытки его считать.

Веель, на самом деле, не особо вслушивался в слова — больше в сам голос. Морена читала сосредоточенно, явно вникая в каждое слово, даже выделяя голосом, и он больше наслаждался возможностью распознавать её по речи, почти забыв о том, что именно попросил прочесть, жалея только, что ближе нельзя придвинуться.

Забыв — а зря.

Магия — эмоции, магия — воздействие на мир, магия — сила мысли, в которую веришь или можешь прочувствовать.

Магии не нужны дополнительные слова или заклинания, лишь как костыль тому, кому не хватает этой внутренней веры, лишь указания для того, чего сам ещё не пробовал.

Веель не подумал, что к Морене это относится — и, сосредоточенно вникая в древние строчки, она сможет их прочувствовать.

Не знал даже, что именно выбрал и что вычитала конкретно она, и действовал интуитивно — подхватил завалившуюся на спину Морену, мгновения бессмысленно глядя на неё, ощущая пустоту, ещё не понимая, в чём она заключается, но осознавая, что медлить нельзя.

Веель уложил её на покрывало — Морена всем телом дёрнулась, но не откликнулась на его испуганный зов, и он провёл ладонью над её лицом, сосредотачиваясь.

Забрать. Забрать. Это его — не благо, так проблема.

Вокруг что-то резко оборвалось — Веель не сразу понял, но как будто лишился ещё какого-то чувства.

(Задыхаясь от надрывного плача, боли и внезапной темноты… Это было тогда?)

Он сгрёб несчастные листы, комкая и рассовывая по карманам, прижал на пару мгновений ладонь Морены к губам — руки у неё всегда были холодные, но, судя по всему, у него получилось.

Веель вскочил на ноги, на пару секунд теряясь в пространстве без привычных невидимых отметок, его ориентиров. Пропали. Вот что за отсутствующее чувство внутри.

Его собственная магия.

Веель нервно рассмеялся и кинулся к двери, убегая прочь — то ли от страха, то ли от возможного разочарования, то ли от себя.

Тот мужчина знал только улицу — но Фруд помчалась на эту самую Малую площадь тут же, не став выжидать утра.

Тревога слишком билась внутри, подстрекаемая её испуганными мыслями.

Все эти нити, на которые она ориентировалась, пропали разом. Фруд не знала, что это значит — и от того боялась сильнее. Такого никогда раньше не было.

Пока она добралась, солнце село и улицы начали пустеть. Фруд окинула местность оценивающим взглядом: точно не что-то богато выглядящее, да и окна, выходящие на красивый вид, ему ни к чему. Он и светом-то может не пользоваться.

С учётом того, какие расследования она проводила, ей уже прямо хоть в сыщицы идти, хмыкнула Фруд, отсеивая по собственным критериям несколько зданий. Проблема в том, что она не знала, как сузить круг поисков. Уже поздновато, чтобы кого-то допрашивать, так-то Веель довольно заметный, могли его и запомнить. Только если кто-то сам выйдет на улицу.

Ну и как дальше быть?

Фруд пыталась вспомнить ещё что-нибудь, что могло бы натолкнуть. Возможно, должно быть ещё что-то заметное, крупное… Что могло бы привлечь внимание Вееля. Но это довольно абстрактный вариант.

Ну, и, естественно, личные дома не подойдут, даже если их и сдают приезжим, то это явно не по карману Веелю. А слугой он бы не пошёл. Урождённый граф, зараза.

Фруд вздохнула и зашла в ближайший дом — просто прошлась по лестнице вверх и вниз, не зная, чего ищет. Странные здания, непривычные. Не смогла бы она жить в таком, несмотря на то, что комнату всю жизнь делила с другими людьми и почти не имела своего пространства. Оно… при этом все равно было вокруг, а тут в окрестностях ничего. Город.

Нет, точно будет искать место в провинции, решила она, обойдя таким же образом ещё два дома. Да и сироте попроще будет там, наверное. Хотя далеко от Вееля тоже не хочется. Он, между прочим, обещал её забрать, но на самом деле она особо на это не надеялась. Сам бы уж нормально устроился, и небеса с ним.

В четвертом доме наверх она поднялась всё с такой же философской уверенностью, что занимается чепухой, но на пути вниз заметила приоткрытую дверь — из-за темноты это не сразу бросилось в глаза, или, возможно, она просто открылась шире от ветра.

С Вееля, кстати, сталось бы. Один раз выход зимой разгребали, потому что он сбегал гулять ночью, а дверь закрыть не догадался. Да и в любом случае, наверное, стоит предупредить или хотя бы прикрыть, наверняка здесь полно всякого сброда.

Фруд постучала по косяку и, не дождавшись ответа, осторожно заглянула:

— Извините, у вас…

Не пусто. Девушка с русой косой растерянно смотрела на неё, молча потирая лоб и чуть закрываясь другой рукой.

— Ой… Да, — после неловкой паузы заговорила незнакомка, пошатываясь, поднялась с пола и ухватилась за стену, куда Фруд невольно перевела взгляд — и зацепилась им за выпадающий из-за приоткрытой дверцы край зелёной одежды… Плаща. С её вышивкой по подолу. Веель такие мелочи замечал не особо, поэтому она специально делала более выпуклой и под цвет остальной ткани, да и больше для своего удовольствия и страсти к украшательству всего вокруг.

«Странная русая девочка».

Пожалуй, она представляла это как-то иначе, а не вот эту вот болезненно бледную незнакомку, косящуюся на неё с каким-то почти страхом. То есть вот это она посреди ночи залезала в приют? Находящийся демон знает где?

Фруд ещё раз вздохнула и солнечно улыбнулась:

— Привет, кажется, нам есть, о чём поговорить.

* * *

Морена Родд, студентка Первой Карлийской Академии (всего их, кстати, две, в столице и на востоке), северянка и подружка её брата. Разрыдалась она уже на третьей сказанной ею фразе, и Фруд, хоть и очень переживала из-за внезапного обрыва следов Вееля, но даже сумела её утешить… И убедить в том, что она безопасна.

Последнюю характеристику, впрочем, Фруд дала ей пока сама, Морена ни разу не огласила степень их отношений, но уж явно не чужая. Хотя и выглядит странно для Вееля. Он, на самом деле, не особо с кем-то связывался, если не видел в этом выгоды. А тут пользы-то видимой никакой. Она даже не местная.

Хотя кажется милой, только очень запуганной.

Фруд подняла скомканный лист с пола: инструкция, да. На самом деле, книг по магии особо не писали. Слишком интуитивно она работала, слишком зависела от склада характера и целей применившего. Исключениями были целительская магия, там слишком много тонкостей, какие-то совершенно специфичные области, ну, и тёмная магия. Во многих аспектах, на самом деле, ходившая по тонкой грани с целительской — и там, и там основой являлось человеческое тело, потому без строжайшей проверки на врачей никого не учили.

— Говоришь, все силы временно ушли… — задумчиво протянула Фруд.

Обморок, а потом Веель пропал. И пропали его следы… Нити. Магия.

Фруд вчиталась в обрывок текста, пытаясь соотнести все факты друг с другом. Забрать, отказаться… И контекст того, что это не что-то безобидное.

Хотя тёмная магия, конечно, по определению забирает.

«…применяется к человеку или предмету, во избежание внутренних повреждений…»

«…эффект не зависит от степени…»

Фруд задумчиво смотрела на строки, хоть и неуклюже, но всё же складывая мозаику.

Довольно популярное наказание, считавшееся раньше слишком мягким.

— Сделай что-нибудь, — предложила она. — Сдвинь, сожми, измени, ну, не знаю. Нет, не руками.

Морена, растерянно подёргавшая край покрывала, осознала и перевела взгляд на шкаф — дверца хлопнула, прищемив бедный плащ.

— Моя работа, вообще-то, — сварливо протянула Фруд, спрыгивая с кровати и освобождая кусок ткани, чтобы засунуть его обратно чуть более аккуратно, чем было. — Значит, с тобой всё в порядке.

Чего же он сбежал-то? И куда? Возможно, эффект в итоге ушёл в него, но…

Хотя Веель никогда не отличался особой рациональностью.

— А что? — Морена заглянула ей через плечо. — Вы что-то нашли?

«Вы», а она ведь старше.

— Можно просто «Фруд», — уточнила она. — Знаешь про меру с блокированием магии у преступников?

— Да, мой кузен… — Морена оборвала фразу и задумчиво посмотрела на свои руки. — То есть… Не знаю, что интересует меня больше — зачем ему это или откуда он взял.

Фруд сложила лист более аккуратно и положила в карман плаща. Возможно, пригодится.

— Надо узнать, что с этим делать, — кисло сообщила она, подумывая, что не удивится, если у Вееля не было цели или если цель была совсем не связана с конечным эффектом. Всё-таки он был действительно хорошим магом, хоть она и была его единственной учительницей.

Учительницей, прекрасно способной чувствовать других и направлять — но абсолютно не выделяющейся самой никакой особой искрой.

И её это полностью устраивало.

— Что там с твоим кузеном, говоришь?..

* * *

Веель сначала не знал, куда идёт, несколько потерявшись в темноте и своей панике, потом вышел на окраину города и только здесь остановился, пытаясь узнать место.

Дорога. Точно. Надо её найти.

В ночи он начал быстро замерзать — всё же камзол, несмотря на длинные рукава, был совсем не по погоде, но как есть, так есть.

Возвращаться обратно было страшно. Морена, вроде, в итоге не пострадала, но он не любил признавать свои ошибки, а тут явно его безрассудность сыграла дело, да и объяснять, что, почему и что он не этого хотел. Что это никак не связано с тем, что он официально пропащий человек. Наверное, быть изначально плохим было бы даже легче, чем осознавать, что он жутко сглупил.

Без магии он, внезапно, ощущал себя совершенно неуклюжим — хотя до того, как Фруд сумела ему помочь, он только так и жил. Веель поёжился и побрёл дальше, надеясь, что ту главную дорогу он не пропустит. Всё-таки уже несколько раз по ней попутешествовал — как раз по тому, что она довольно заметная и неплохо приспособлена и для пешего передвижения, утоптана, идти удобно, нет внезапных ям.

Веель не решил, где ему засесть, чтобы собраться с мыслями — и одновременно в глубине души уже выбрал место.

На то, чтобы добраться, у него ушли сутки: сначала сбился с дороги, а потом просто не захотел просить кого-либо подвезти. Еду он стащил у каких-то рабочих в поле, даже испытав при этом какие-то угрызения совести, но заплатить было нечем, всё осталось в его временном доме, а отработать он сейчас бы не смог. Во всяком случае, не прилагая к этому дополнительных усилий.

В городке сориентировался Веель довольно быстро, эмоций в прошлый раз хватило, чтобы всё запомнить. Тогда, правда, вела в основном Морена… Но болью захлестнуло именно его, и сейчас, спускаясь по лестнице, держась за перила, он смутно опасался ещё одного приступа, но, кроме липкого страха, больше ничего не было.

Он понадеялся, что местные жители его не приметят, всё-таки у них явно возникнут вопросы, чего он сюда полез. Ещё и с его внешностью. Черты-то, конечно, типично карлийские, об этом он знал прекрасно, но вот ожоги в сожжённом доме выглядят особенно интересно.

Веелю казалось странным, что это место в принципе осталось заброшенным и неразрушенным, но у них в приюте рассказывали страшилки про призрак покойной принцессы (или принцесс, в зависимости от версии рассказчика — принцесса Кларисса, дочка свергнутой королевы, пропала и никто не знал, что с ней в итоге случилось) в летнем дворце, который до сих пор стоит где-то в лесах, так что, кажется, страх пересиливал желание затереть следы… Или как странный памятник непонятно чему.

Но он бы, наверное, предпочёл, если бы от особняка Зеулов ничего не осталось. Хотя и притащился сюда уже во второй раз за последний месяц его взрослой жизни.

Веель проворно перелез через забор — удобные перекладины, легко цепляемые наощупь, и спрыгнул на внутреннюю территорию. Под ногами всё ещё была зелень, хоть и какая-то особенно блёклая.

Тихо, пусто, никого.

Веель сразу нашёл вход, открыл перекосившуюся, но уцелевшую дверь и зашёл внутрь.

Забавно, но, как он приметил и в первый раз, само здание уцелело неплохо. Возможно, тут могли бы даже быть какие-то вещи, но наверняка потом ещё и воришки и бродяги подсуетились, растащив остатки.

Выход был, наверное, завален — Веель сделал вывод по каким-то сваленным сбоку от него обломкам непонятного происхождения; это было логично и многое объясняло, если добавить ещё и толпу мстителей снаружи.

Он не мог предположить, какая из комнат была его, сумел распознать возможную столовую, зал и, наверное, спальню родителей — в последнюю он не смог зайти ни тогда, ни сейчас. Он занял соседнюю от неё комнату — такую же пустую, разрушенную и разваленную, но интуитивно в итоге потянуло его туда. Возможно, эта. Он совсем не помнил структуру дома, а все оставшиеся в памяти приметы ни к чему не вели.

Да и поместье было действительно большим. Много места, между прочим, занимает, но, возможно, никто просто не хотел занимать эту территорию.

Наверное, надо было идти к дяде. Рассказать, что со своим любопытством и желанием (своей персональной значимости? выделиться от остальных?) он заигрался, поставив под удар другую. Только тот довольно ясно обозначил, что не собирается решать его проблемы.

Веель присел у стены запрокинув голову и глядя наверх, в мутную темноту, пальцами привычно изучая пол рядом.

Зря он пришёл сюда изначально — потому что любопытство действительно захлестнула ненависть к окружающим, вызывая желание что-то сделать, что-то неправильное, что от него, возможно, ждали, но он слишком мало знал об этом мире, чтобы действовать с умом.

Или даже чтобы понять, что именно он хочет.

Возможно, именно поэтому он здесь.

— Хочу домой, мама, — буркнул он, утыкаясь лбом в колени.

Три этажа, выжженный сад, задний двор с какими-то разрушенными пристройками и подвал.

Третий этаж был завален полностью, второй — примерно на две трети, первый — без особой системы, подчищенный местами, местами совершенно разрушенный.

И боль, почти ощутимая боль — в любом уголке. Веель не был уверен, обман ли это его воспоминаний или какой-то остаток от магии, но ощущал её так явно, что, казалось, все зажившие шрамы вновь жгло, только через два дня он то ли свыкся с этой волной эмоций, то ли стал её более гармоничной частью.

Веель не отличался никогда сильной эмпатией, но, видимо, то, что здесь он был непроизвольным участником, след оставило.

И разрозненные куски воспоминаний, которые всё-таки удалось вызвать в памяти, не складывающиеся в общую картину. Он не помнил ни одного лица — в принципе не мог заставить всплыть хоть один чёткий образ, хоть и видел их когда-то.

Несколько незначащих полуэпизодов с матерью, а с отцом… Обойдя поместье раз в четвёртый (запоминая все проходы и передвигаясь всё увереннее), он вспомнил, как карабкался вроде бы по креслу и на него свалился вниз, и на этом, собственно, вся картинка и заканчивалась.

Веель не знал, что хочет найти, вспомнить, понять.

Чередуя свои непонятные мысли с более житейскими проблемами: поиски еды (нашёл в соседнем саду какие-то фрукты и ягоды, вроде пока жив), воды (пришлось клянчить у жителей в домах поодаль), попытки согреться.

Через какое-то количество дней он решил получше исследовать подвал — до этого он проверил только его наличие, но, подумав, решил, а почему бы и нет.

Каменная лестница, полная темнота, почти ледяные стены. Веель спускался медленно, не зная, когда ступеньки закончатся, и в итоге упёрся в тупик — вытянув руки, наощупь понял, что стена впереди деревянная. Дверь, возможно.

Да, по ширине походило на дверь, и Веель даже нашёл замочную скважину, но не ручку. Впрочем, хоть на толчки дверь не поддалась, но, когда он занервничал и от души пнул её ногой, всё-таки открылась, и он чуть не рухнул со ступенек в этот внезапный проём.

Веель пошёл вдоль стены — налетел на стол, но в целом комнатка была небольшая. Со шкафами, на полках которых он ничего особо не нашарил. Пыль, грязь, паутина. Какие-то скомканные бумаги. Склянки или бутылки. Разломанная лестница у шкафа, видимо, для доступа к верхним полкам, об которую он чуть не занозил себе руку, пока пытался понять, что это.

Веель сделал круг и вернулся к столу, решив изучить его чуть лучше. Снизу слева нашлись ящики, такие же пустые и не совсем целые, похоже. Третий по счёту он не смог выдвинуть — слишком перекосился, сделал он вывод, проведя пальцами под ним.

Подумав, Веель опёрся руками в поверхность стола и подтянулся наверх, залезая на него (невольно вспомнил злосчастное падение с моста), постоял, надеясь не шагнуть сразу же на пол, хоть и с небольшой высоты, стопой нашарил, где край, где нет, и сделал пару шагов вперёд, к стене, выставив руки вперёд. Через пару секунд задел какой-то выступ пальцами — ага, и тут, кажется, полки. Он ещё у дяди заметил такое, ему показалось странным решением, но, если так было у них в родном доме, возможно, обстановку интуитивно повторили.

Веель пробежался пальцами по краю, протянул руки выше, не менее старательно ощупывая — кажется, тут даже не одна. Но тоже пусто. Зато, кстати, сюда, видимо, огонь не добрался. Всё деревянное, но, хоть и сломано, но не сгорело.

На нижней полке, кажется, лежала пара книг. На верхней — какой-то порошок и опрокинутая ёмкость (Веель поспешно отдёрнул пальцы демон его знает, что это такое), а, сделав два шага в сторону, нащупал ещё и что-то маленькое и круглое.

Веель сжал предмет в ладони, пытаясь понять, что это, не понял и засунул в карман. Если мусор, просто выкинет после.

Больше на полках ничего не нашлось, и Веель сел на стол и аккуратно соскользнул с него на пол. Пожалуй, без прыжков пока обойдётся. А то тут его в жизни никто не найдёт.

Обратный путь был уже легче и увереннее, раз вошёл, значит, и выйдет.

Вот только пыль на себе и грязь он ощущал слишком уж явно. Кажется, он на себя собрал весь мусор, какой только можно.

Веель почесал затылок и поморщился, пытаясь подумать, что с этим делать. Рядом с приютом река была, это всё одни владения. Может ли она течь куда-то рядом? Или хоть какой-то водоём или колодец. По пути он не заметил, но откуда-то же местные жители воду берут.

В любом случае, наружу идти.

Веель немного попугал прохожих своим видом, но колодец всё-таки нашёл. Наплевав на холод, всю набранную воду он просто вылил на себя, потому что все равно холодно сейчас везде, а его ещё попробуй свалить такими пустяками.

Веель провёл рукой по глазам, смаргивая воду с ресниц, и вспомнил про подобранный камень или амулет и достал его, глянув на солнце. Серый, непонятно, драгоценный ли. Впрочем, пальцами он ощупал поверхность — неровная, то ли узоры, то ли художественно разошедшиеся трещины.

Подумав, Веель решил пока не выкидывать. Может, потом у кого-нибудь спросит… Хотя вряд ли есть кто-то, кто знает, как это истолковать.

* * *

— Вы хотите найти что? — кузен смотрел на них абсолютно нечитаемым взглядом, пока Морена нервно ёрзала на стуле, а новая знакомая мрачно сверлила Руевита взглядом, явно имеющая какие-то свои соображения по его поводу.

Впрочем, Морену и так потрясло то, что они, оказывается, ранее уже пересекались. Похоже, Фруд действительно провела хорошую поисковую работу, хоть и всё время отставала от Вееля на несколько шагов. Из её объяснений Морена примерно поняла, как она действовала, но всё же это казалось каким-то нереальным, она такого никогда не чувствовала, хотя и болталась рядом с Веелем приличное время.

— Мне кажется, лучше поискать в какой-нибудь библиотеке, — резко вскочила Фруд, оперевшись руками о поверхность стола. — Или поискать кого-то из городских колдунов… Хотя тут уже проблемно.

Фруд успела навестить ещё раз дядю Вееля, но тот, как выяснилось, совсем недавно сжёг всё как раз из-за племянника, а сам не был в курсе, что делать.

— Нет, ну погодите, — нервно рассмеялся Руевит. — На самом деле, я действительно предполагаю, где можно найти информацию… Но это не очень умный способ. Да и, возможно, там ничего уже не осталось.

— Где? — скептически поинтересовалась Фруд, скрестив руки на груди и не давая Морене и слова вставить.

— В тайных комнатах замка, — Руевит рассмеялся ещё более нервно. — Но там наверняка охрана. Или всё уничтожено. Зависит от того, насколько им было полезно. Но все проходы наверняка не убрали.

— Глупо, — поджала губы Фруд.

— А я бы проверила, — тихо встряла Морена.

Всё-таки косвенно она была виновата — ощущала себя таковой.

Руевит сам себе удивлялся, но за двенадцать лет он не забыл абсолютно ничего. Только теперь тут не было особой охраны. Нынешнее правительство играло в демократию (видимо, именно потому ни один из членов существовавшего ныне Совета не был выбран — они все были сложившейся компанией, тех несчастных доживших революционеров. С двумя исключениями — взяли выросшего мальчишку герцогов Лилиумов да морского торговца, даже не являвшегося человеком. А народные выборы устраивать что-то никто не спешил.), потому, стоило ситуации поутихнуть, начали ослаблять рамки, ну а добрым правителям не престало сидеть, полностью отгородившись от народа.

На самом деле, довольно беспечное решение, учитывая, что и королева жива, и младшая принцесса, скорее всего, тоже, вяло подумал Руевит, осматривая стену.

— И что дальше? — сердито поинтересовалась Фруд.

Хорошо, что разросшийся сад их неплохо прикрывал. Даже если кто мимо и пройдёт, сразу не заметят. Да и окрестности стали скорее архитектурной достопримечательностью, чем какой-то деловой территорией.

Хотя, конечно, гулять тут можно только или не зная, что здесь раньше творилось, или имея очень флегматичный характер. А то вон рядом с той беседкой у фонтана, если пойти левее, казнили только на его глазах четырёх человек…

— Погоди, — Руевит огляделся внимательнее, чуть нервозно сжимая и разжимая пальцы.

Ребёнка пришлось оставить с соседкой. И то, даже за плату, она не хотела никак соглашаться, в очередной раз заставляя его задуматься, какая же судьба ждёт Яра.

Но раз уж вызвался, на деле надо было сосредоточиться — да, вроде, никого нет. А вход был совсем рядом…

Руевит завернул под арку и нажал одну из плит в стене — и стена действительно отъехала. Значит, или не нашли, или пользуются этим проходом сами.

Замку-то была далеко не одна сотня лет, под ним развернулся целый лабиринт, а тайных проходов и того больше. Руевит знал только два — этот и выход к реке, большего ему было знать не положено, а для того, чтобы сообщить новую информацию, этого хватало.

— Быстрее, — прошипел он, пропуская девчонок вперёд и проходя за ними следом. А то если его там захлопнет, они не откроют.

— Темно, — философски заметила Фруд, когда стена ожидаемо вернулась на своё место, отрезав их от каких-либо источников света.

— Да, пожалуй, — согласился Руевит, но огонь разжигать было не из чего. Одни камни. — Идите вперёд, очень осторожно. Там дальше будет светлее. Ловушек здесь нет… Пока что.

Кто-то — судя по всему, Морена, — испуганно вцепилась ему в рукав, и он даже не стал стряхивать её руку, поскольку не был уверен, что в многочисленный список страхов кузины не входили темнота, паука или ещё что-нибудь, что может тут попасться.

— Оптимистично, — ехидно заверила его Фруд, но, судя по шагам, стоять на месте не стала, и Руевит, не замедлив, потянул Морену и направился вперёд.

Темнота, к его облегчению, сделала лично для него этот путь проще. Нет света, нет видимости, нет узнавания, нет мыслей, которые он не хотел думать. Только Морена раза четыре чуть не полетела на пол, спотыкаясь о неровные плиты, и ему приходилось её удерживать — на юбилейный пятый раз они навернулись вместе, и Фруд, тихо, но злобно чертыхаясь, помогла им подняться. Но в месте падения кромешная тьма немного расступалась, и Руевит мог различать силуэты вокруг — направление было точно правильное. Отсутствие освещения ободряло ещё и тем, что, значит, этим коридором точно никто не пользуется.

Коридор вскоре резко расширился до целого зала — стены здесь подсвечивали до сих пор. Руевит не знал, что это за краска или материал, но, хоть этот свет и изрядно поблек за прошедшие годы, им хватит. Ну, судя по тому, что он сейчас жив, даже не ядовитый. Это несомненный плюс.

— Осторожно, — рявкнул он, вглядываясь в пол. — Никаких лишних движений, поняли? Идите точно за мной.

На самом деле Руевит даже не знал точного местоположения возможных ловушек — но один раз невыполнение указаний стоило ему поломанной руки, так что точно верный путь он мог бы воспроизвести и сейчас даже с закрытыми глазами… Он на это надеялся.

— Почему здесь пусто, — растерянно протянула Морена, послушно двинувшаяся за ним следом, в этот раз вцепившись в его плащ.

— Чтобы для возможных ритуалов ничего не готовить, — буркнул Руевит, — или наказаний.

— Всегда мечтала побывать в пыточной, — вновь съязвила Фруд.

— Нет, пыточная в соседнем коридоре, — вздохнув, нехотя отшутился он в ответ. Хотя в шутке доля правды была, а ложь заключалась только в том, что он не знал, в каком именно коридоре.

Глупо было приводить сюда их. Две ребёнки, не знающие, во что впутался третий — причём от вряд ли тоже сам знает. Руевит мысленно проклял того типа, решившего, что хранить у себя дома запретные книги — нормальная идея. Хотя мальчишка, конечно, тоже хорош, не смог прочитать сам, так нашёл себе дурочку… Морена-то совсем безотказная.

Руевит нервно поправил блокирующий браслет, пытаясь представить, как вообще можно было наложить это на человека. Ему и так было первые месяцы паршиво, а он, видимо, взял на себя, судя по тому, что Морена жива и здорова.

Он коснулся стены — третий кирпич слева от угла, — и стена вновь приоткрылась.

— Она не закроется, заходим, — кивнул он на проход.

Впрочем, Руевит не был уверен в сохранности механизма, потому на всякий случай остался стоять в проходе, предоставив девочкам самим копаться и оценивая обстановку кабинета.

Впечатления остались неутешительные — тут точно кто-то был и унёс часть вещей, хоть и не все. Но порядок в комнате совершенно не имел ничего общего с прежней структурой, не самой логичной на посторонний взгляд любого нормального человека.

Это была не основная лаборатория, в основную никого не пускали, да и находилась она не в подвалах, а в одной из башен. Но встречаться с информаторами принцессе было удобнее здесь, не светя лицами перед лишними людьми, а, чтобы не скучать, она обычно занималась своими делами.

— Мори, что ты вообще рассчитываешь найти? — поинтересовался Руевит у кузины, от оклика вздрогнувшей и чуть не стукнувшейся головой о полку — она пока боязливо озиралась, явно опасаясь что-либо трогать.

— Я? — сконфуженно переспросила Морена, поспешно выпрямляясь и неловко приглаживая волосы.

Признаться честно, Руевиту казалось, что эта вылазка скорее для успокоения Морены, чем нацелена на реальный результат (особенно с учётом того, что они даже не нашли сначала мальчишку — Фруд, так яро искавшая его ранее, рядом с Мореной и с хоть какой-то конкретикой успокоилась, довольно уверенно заявив, что перебесится и вернётся), но уходить без ничего даже для него было не очень.

— Забудь, — отмахнулся он, пока Морена не начала ещё сильнее переживать.

Браслет. Предмет. Он из серебра, это имеет значения? Говорят, что некоторые материалы на магию реагируют, в Лучидуме вообще из серебра обереги от нелюдей носят. Помогают они, правда, так себе, но у них магия почти не развита, спасаются как могут.

— Ты… Фруд. Загляни на полку левее от тебя, — медленно произнёс он.

Девочка глянула на него с недоверием, но послушалась.

— Шкатулка? -Руевит не успел её предупредить, что лучше быть аккуратнее, как она уже достала её и открыла, и ему осталось лишь облегчённо вздохнуть, что подвоха внутри не было.

Паранойи у её высочества не было, а вот желание поглумиться над излишним любопытством — вполне себе.

— Дай мне, — уточнил он, пока она там ещё чего нехорошего не нарыла. Покалеченных детей на его совести, вроде, ещё не было.

Пара золотых, чей-то зуб (нечеловеческий, судя по длине), а, нет, даже два зуба, порванная цепочка, что-то слабо опознаваемое, скомканные бумаги (наверняка документы), пара медальонов — серебряных. Вообще это рыцарские, у Миды такие же были, и их по традиции заговаривали на защиту, хотя и, во-первых, это толком не работало, во-вторых, большая часть карлийцев и так хорошо управляла магией, но сейчас, пожалуй, подойдут.

Руевит, стараясь ничего лишнего не касаться, подцепил один — с королевским гербом, с инициалами «К. К.» было как-то неловко.

— Забери, — протянул он его Фруд, аккуратно закрывая шкатулку и ставя на полку. — Я думаю, можно исполь…

Полка была чуть перекошена, но он не обратил на это внимания, пока недопоставленная шкатулка не начала с неё соскальзывать, а он неловким движением не только не вернул её на место, но и смахнул её на поверхность стола.

Стук отлетевшей крышки показался ему чересчур громким, но Руевит на пару секунд списал на свои расшалившиеся нервы, пока не понял, что что-то не так.

— Приехали, — всё тем же флегматично-философским тоном оповестила Фруд, кажется, чего-то такого всю дорогу ожидавшая и даже не вздрогнувшая от резко вспыхнувшего света и начавшего закрываться входа. — Энергия не такая, как от всего остального.

Значит, всё-таки до сюда добрались, другим бы принцесса сама ничего не доверила.

Руевит впихнул Фруд медальон и саданул каблуком ботинка по полу у стены, разламывая довольно неприметный деревянный люк, теперь уже можно было не мелочиться. Подцепил его за образовавшийся пролом, открывая.

— Давайте туда, — кивнул он. — Выйдете к реке. Быстро. А я отвлеку.

— В смысле? — растерянно переспросила Морена.

— Если никто не придёт, то я просто уйду за вами, а если мы уйдём вместе, то и попадёмся вместе. А так пусть думают, что я один и не успел уйти, — невозмутимо пояснил он.

Фруд вздохнула, что-то буркнула и, сев на пол, довольно ловко соскользнула вниз, Руевит так аккуратно бы не смог.

— Давай, — подтолкнул он Морену. — Не волнуйся, я не влипну. Только Яра заберите, если задержусь.

Кузина колебалась, и это немного грело Руевиту душу.

— Точно? — как-то почти по-детски уточнила, и он кивнул, помогая ей спуститься — снизу её подхватила Фруд, не дав ей упасть.

Руевит беззаботно махнул рукой, захлопывая люк.

А ему не привыкать.

* * *

Стража реально притащилась, но, на его счастье, его даже всерьёз не восприняла, хоть и потащила сразу в местное отделение, где уже за его допрос взялась другая стражница куда серьёзнее, но ничего особо предъявить ему не смогла, пока он косил под дурака, сыпя нелепыми отговорками. Через какое-то время стражницу тихо позвали, и вернулась она уже с комплектом бумаг.

Пока она заполняла бумаги, Руевит совершенно невежливо глазел на неё, пытаясь понять, у него с памятью что-то не то или здесь какой-то подвох. Стражник, разбивший ему лицо за попытку взятки (все равно ж потом сработало, пусть и уже на этапе суда) два года назад, был с этой девушкой на одно лицо, но, во-первых, парнем, во-вторых, без шрама на переносице.

— Так вы у нас и так интересная личность, — процедила девушка сквозь зубы, явно нехотя подняв на него взгляд.

Руевит деланно небрежно откинулся на спинку стула, пожимая плечами — мол, да подумаешь.

Стражница встала и, обойдя стол, схватила его за руку с браслетом, провела по поверхности пальцем, перепроверяя, но быстро отпустила его руку и сердито-резко села обратно на своё место.

— Передам дело в вашу область, там займутся мерами, — заверила она, и Руевит с трудом удержался, чтобы не хмыкнуть — да там он с лёгкостью всё сам обговорит.

— Извините, вы Аур? — вспомнил он наконец-то фамилию. Точно. Нот Аур.

Девушка вновь вскинула голову, подозрительно прищурившись, и пролистнула пару бумаг, глядя на подпись под одной из них, на которую она уже смотрела пару минут назад, но Руевит в первый раз не заострил на этом внимания.

— Так вы были у моего брата. Эоса. Аур — временная фамилия, — кратко ответила она, размашисто расписываясь. — Идите.

Эоса… Глава городской стражи тринадцать лет назад.

С Руевита резко слетела вся спесь.

Ауру Эосу казнили тринадцать лет назад по обвинению в измене, а он получил неплохое вознаграждение за предоставленные доказательства благодаря которому смог вскоре сделать предложение Креусе.

Он мог лишь гадать, кем приходилась девушка той женщине, но, судя по скрываемой фамилии, наверняка кем-то близкой — и тогда он б сейчас так легко вряд ли ушёл. Но все, кто хоть что-то об этом знал, кроме него, мертвы.

Сколько ей и тому парню? Не сильно старше него.

«Вот и покалеченные дети подоспели», — мрачно отметил Руевит.

Руевит встал, нервно натягивая перчатки повыше.

— Убийц стоило бы вешать, — прошипела девушка вслед, кажется, больше себе, чем ему.

Знала бы она, скольких он убил, хоть и не своими руками.

* * *

Фруд сощурилась от внезапного света, но и так поняла, что вышли они не туда. Зашли они через королевский парк, а тут склон и река сверкает на солнце.

— О… Отсюда до Академии рукой подать, — рассеянно заметила Морена.

Фруд в ответ лишь мысленно отметила, что, по крайней мере, они не потерялись, и решила промолчать, чтобы нечаянно не съязвить. Когда она сердилась, то могла стать довольно острой на язык, а Морена выглядела так, как будто вот-вот расплачется.

Фруд вздохнула, потёрла глаза, перепривыкая к свету, и всё же заговорила:

— Сунулись мы сюда, конечно, зря, — она посмотрела на всё же всунутый ей медальон. Выглядел дорого. А от того, что, возможно, принадлежит покойнику или покойнице, ещё и жутко. Ещё, судя по королевскому гербу, дореволюционный. И как это поможет? — Эта штука драгоценная? — а ещё она чувствовала на нём лёгкую магическую ауру, если прислушивалась к своим ощущениям, но довольно безобидную.

— Не знаю, у меня некогда не было ничего ценного, — неуверенно ответила Морена, оглянувшаяся назад, когда они начали медленно спускаться к реке.

— У меня тоже, — хмыкнула Фруд, пряча медальон в карман плаща. — Давай сначала уйдём подальше, потом разберёмся.

* * *

«Мида, дорогая, не могла бы ты навестить меня хх.х.733? Это правда важно.

Ру»

— То есть поместить… не-магию в этот предмет? — Фруд с сомнением крутанула медальон на столе как монетку.

— Ру сказал так, — пожала плечами Морена, глядя на неё почти с надеждой.

Нет, принцип Фруд поняла прекрасно. Это было даже логично, и, кажется, она вполне способна такое провернуть за Вееля. Но… Прокрасться в запретное место просто чтобы взять то, что можно и в другом месте подобрать, и, видимо, прочистить память этому типу? И устроить ему же встряску задержанием. Интересный, конечно, способ.

— А раньше он этого вспомнить никак не мог, — проворчала Фруд.

Серебро, значит. Нет, пожалуй, она может сделать это немного по-своему.

Фруд щёлкнула по медальону, подкатив его по столу к Морене.

— Нет, спасибо, я тогда сделаю это чуть иначе. Верни ему. Мне кажется, для него это что-то значит, — неспроста ж туда их повёл. Осознанно или неосознанно, но причина какая-то была.

Морена, поколебавшись, сжала предмет в руке. Вот и чудно.

Фруд встала, заправила за ухо выбившийся локон, и вспомнила самое главное.

— А, к слову. Дружить давай? — жизнерадостно предложила.

* * *

Шакс сумел делать вид, что он тут совершенно не при чём, целых полтора дня. Даже при золотистой девчонке удержал спокойный вид.

А на вторую ночь поймал себя на том, что смотрит в потолок и не может уснуть.

Не то чтобы он волновался за мальчишку — неприятности он притягивает, но при этом как будто бы и неуязвим.

…про Алекто он тоже так думал.

Шакс резко сел и уткнулся лбом в ладонь. Девчонка предположила, что тот сбежал в какое-то знакомое место, чтобы там успокоиться: мол, в приюте он так делал, но убегал то в лес, то на чердак. А он, возможно, и знал его знакомые места — мальчишка болтал как проклятый, рассказывая всё, что узнавал, делясь новой информацией, да вот беда в том, что он довольно долго его не слушал, раздражённо пропуская всё мимо ушей, лишь недавно начав его хоть как-то воспринимать… Не то чтобы всерьёз, но всё же с каким-то, наверное, интересом. Или с виной. Да демон знает!..

Ну вот про что он говорил? Про парк, площадь, лавки какие-то, но это всё совершенно не уединённые места. Про эту несчастную недомогилу, куда он вообще неизвестно зачем полез, но не мог же он туда вернуться?

(А Алекто вообще куда-то уходила, кроме своей комнаты? Её же никуда одну не пускали, потому сбегали они обычно вдвоём.)

А может, и мог. У него же реально других мест нет. В приют он бы не потащился, сестра бегала по стране, разыскивая его, друзей не было, а к нему он не посчитал нужным явиться. Ну что ж, молодец, Шакс, хорошо выдержал дистанцию — с проблемами к тебе не пришли, мрачно заметил он.

Только не рад этому почему-то.

Шакс скрипнул зубами и встал, в сердцах сообщив пустоте:

— Да схожу я за ним, схожу.

Как будто Алекто могла бы его слышать. Она бы скорее сторожила своего ребёнка.

Да, он жалел, что её не спас.

* * *

Соседская семейка, наверное, его прокляла, когда он посреди ночи упорно стучался к ним, а потом ещё и потребовал лошадь получше, но сумма, которую он им выплатил, должна была немного сгладить впечатление.

Верхом Шакс не ездил лет восемь точно, да и лошади он тоже как-то не слишком понравился, но что есть, то есть. По крайней мере, дорогу он всё ещё помнил, да и ночные прогулки неизвестно где для него были не в новинку, это ещё довольно безобидный маршрут.

Остановку он сделал только на рассвете, чуть в стороне у дороги, хотя и выдохся куда раньше, вяло осознавая, что от таких нагрузок отвык и очень желая вернуться обратно.

Ехать не хотелось, идея казалась очень глупой, но и импульсивный подросток не особо умом отличался. Вроде шестнадцать, а мальчишка мальчишкой.

(Кто бы говорил.)

Шакс раздражённо вздохнул, убирая выбившиеся пряди волос за уши и отпивая крупными глотками разумно прихваченную с собой воду. Ещё пара часов езды, убедится в том, что там никого нет, и обратно. Хотя, чем ближе он был, тем больше думал о том, что это действительно в духе мальчишки, неспроста это место первым полезло ему в голову.

В кустах шевельнулась тень — Шакс скосил туда глаза, отвлекаясь от невесёлых мыслей, и медленно, деланно небрежно убрал флягу. Диких зверей в окрестностях почти не было, всех перебили, как и различную нечисть. Третья с конца правительница, королева Персиа, немного переборщила, делая страну безопасной для её жителей — поэтому кроме людей здесь почти никто не жил. В глубине лесов могло что-то схорониться, домашний скот остался да кого-то разводили специально для охоты. Так что выбор был один из двух: или разбойники, или обычные воришки.

Тень метнулась к лошади — Шакс едва дёрнул рукой, заставляя ветви куста потянуться за нападающим. Ветки затрещали, длины не хватало, но споткнуться его заставили.

Человек. Оценив ситуацию, Шакс подействовал уже более направленно, зацепив каким-то корнем его ногу, а блеснувший в руках нож заставляя выпасть.

Слабовато, признал он. Новичок, что ли? Судя по коротким волосам и крою одежды — бедняк, судя по прочертившему лицо шраму и смуглой коже — какая-нибудь очередная жертва войны. Мальчишка смотрел злобно, поэтому Шакс наклонился и забрал нож, размышляя, сдать ли его в лапы местной страже. До городка уже рукой подать.

Парнишка выругался сквозь зубы, дёрнувшись, и даже почти освободился, но Шакс просто лениво повторил трюк.

— Думаешь, увёл бы? — кивнул он на лошадь.

— Они меня слушают, — прошипел мальчишка, и Шакс на всякий случай отступил от лошади в сторону. Хотя, без прямого контакта, — вряд ли тот что сделает.

Обычный мелкий воришка. С одной стороны — да и поделом ему, раз не научился не попадаться, значит, расплачивайся (это, пожалуй, казалось ему куда более, чем возможный вред — когда почти вся твоя родня занималась сомнительными делами, это кажется пустяками), с другой, почему-то Веель в такой же роли представлялся слишком хорошо. Особенно, если бы у него не было влияния извне вообще.

Шакс закатил глаза и фыркнул, всё-таки направившись к лошади. Неспешно уложил немногочисленные вещи, периодически обрывая попытки пленника вырваться, хоть и злобные, но по-прежнему неуклюжие.

Ещё и или вести его, или как-то покрепче связать и потом вести сюда стражу… Терять время.

Шакс вскочил на лошадь и хмыкнул, отпуская путы:

— Хоть противников научись выбирать.

Да, он жалел, что предпочёл забыть про мальчишку… племянника.

* * *

Ворота оказались, внезапно, заперты. Шакс привязал лошадь к ограде и подумал, что вполне может взломать замок, но вот закрыть его обратно — вряд ли, а он не был уверен, что стоит оставлять его открытым.

Вообще, по-хорошему, стоит переворошить документы и настоять на том, чтобы особняк всё же снесли, но решать мальчишке — его ведь бывший дом.

Шакс чертыхнулся и полез через забор, думая о том, что такими темпами он скоро развалится. Кучу лет никуда не выбирался толком, а тут за ночь столько всего, будто ему двадцать, а не сорок восемь.

К счастью, место после трагедии и за прошедшие годы потеряло свой вид и напоминало прежний особняк очень отдалённо, да и был Шакс здесь совсем мало и редко, потому лишних ассоциаций не было, и, даже перебравшись через забор, он ничего не почувствовал.

Вот цирк будет, если тут никого нет и не было.

Входную дверь можно было назвать запертой лишь с очень большой натяжкой, так что Шакс прошёл дальше без проблем и огляделся, размышляя, как быть дальше.

Состояние дома было отвратным, да и тут всё промёрзло — холода всё ближе, а Шакс сомневался, что Веель как-то утеплился или умеет зажигать огонь… Хотя здесь, кажется, и с умением этого делать не стоит, на это даже у него такта хватит.

Шакс вздохнул и с деланно вежливым видом постучал по стене у входа и направился дальше по коридору.

Там была столовая, там кабинет, в котором Алекто как-то холодно его приняла. Кажется, это было до рождения Вееля, так сколько же всё-таки раз он тут бывал? Пересчитать можно по пальцам одной руки, но события сплелись в одно, и он, к своему неприятному удивлению, чувствовал себя слишком раненным, чтобы расплетать этот клубок невнятных образов.

Шакс свернул в жилое крыло, ощущая почти тошноту — она умерла где-то здесь. Проёмы окон и дверей чёрными безжизненными дырами оптимизма тоже не внушали, скорее похожие на гигантские засасывающие добычу пасти.

(Может, она хотя бы не проснулась. Стоила ли верность смерти?)

Шакс нехотя заглянул в пару этих дыр… проходов, жаждая уйти отсюда как можно скорее, но тут услышал шорох и вернулся чуть назад, заглянув ещё раз.

Силуэт почти слился со стеной, Веель вскинул голову и выглядел сильно заспанным, чуть дёрнувшись, когда он перегородил проход, но больше не двинулся.

— Ты… действительно пришёл сюда, — несчастно протянул Шакс. Вот идиот. — А чего не сразу на кладбище?

Тот никак не ответил, лишь поморщился, уткнувшись лбом в колени и обняв их руками. Ладно, это не то.

— На самом деле, я не знаю, где могилы, — Шакс не рискнул подходить и решил просто говорить — всё, что он сейчас мог сделать, раз не сделал ничего раньше. — Я там ни разу не был. Мне кажется глупой идеей лишний раз себя мучить… Не хочу об этом думать, — честно. — Настолько не хотел, что ничего не заметил, когда Алекто была маленькая. Всё происходило фактически на моих глазах, а я просто не заморачивался. Тан был, конечно, старше, но над ним отец всю жизнь издевался, неудивительно, что он не встрял. Меня… меня всё устраивало, — признание давалось легче, чем он думал. Веель не поднимал головы, лишь сильнее съёжился. — Если б её спасли раньше, возможно, она бы не сбежала в этот брак. Возможно, она была бы жива. А я смалодушничал с ней, потом с тобой…

Пара шагов, сокращая расстояние.

— Я даже не знал, что ты жив, — признался он. — Танат сказал мне перед смертью. Он тебя вроде как не нашёл, но я не знаю его мотивов. Я его ненавижу… ненавидел?.. почти всё это время. Я тебя нашёл. Смотрел издалека. Разочаровался, — вот это признание далось уже труднее. — Но я в принципе не хотел брать на себя… ответственность, каким бы ты ни был.

Веель едва заметно шевельнул плечом. Как он так не замёрз вообще?

— Я испугался, когда ты пришёл, — продолжил Шакс. — Наверное, мне казалось, как будто ты что-то из этого знаешь. Я испортил всё с Алекто, с Таном, с тобой — но они мертвы и не могут прийти и сказать мне об этом, а ты ещё жив. И пришёл. И не уходил. Ты чем-то похож на Алекто в детстве, я не хотел видеть этого, я тебя отталкивал, а ты, идиот, всё снова и снова таскался…

Веель шевельнулся сильнее, сменив положение — поджав ноги под себя, обняв себя руками за плечи, но головы так и не поднимая.

— И… на расстоянии, возможно, я не так сильно всё портил. Так у тебя была та девчонка, моего терпения же не хватает ни на грош. Я не уверен, что могу не стать своим собственным отцом, ведь это… единственная модель, что я видел? Не знаю, как было бы лучше. Не уверен, что способен это исправить.

Ещё шаг.

— Ты, конечно, не очень умный, но точно не до такой степени, как я. Просто у тебя ещё много времени и шансов, и чем-то, возможно, мы похожи. Все эти твои ошибки… Они поправимы. Извинишься перед той девочкой, научишься сначала думать, потом делать… не втягивать тех, перед кем будет стыдно.

Бледная кожа Вееля залилась краской — кажется, он попал в точку.

Шакс подошёл ближе и присел напротив на корточки. Мышцы ныли, и удержание равновесия стоило некоторых усилий.

— Хотя можно было хотя бы не лезть, куда говорили, что нельзя, — всё же чуть упрекнул. — Чего ради — если хочешь идти по стопам родителей, то сначала надо как-то укрепиться, что ли. А так всё это бесполезно, на тёмной магии не раскрутишься.

— Я разозлился, — глухо отозвался Веель. — И перестал думать о другом… других. Мне хотелось что-то сделать, доказать, не знаю. Я не подумал, что ставлю Морену под удар. Я испугался, что она решит, что это специально я сделал. А я случайно, — протянул он почти несчастно.

Морена… Это которая подружка, насколько он запомнил. Сам Веель её имени, кажется, ранее не упоминал — или он пропустил мимо ушей. Шакс ещё раз пожалел, что особо его не слышал.

— Она в порядке. Ты неплохо справился… Хоть, как я понимаю, только наполовину.

Веель нехотя кивнул.

— У тебя талант к магии, — заметил Шакс. — Не теряй шанс. В рамках, я тебя понимаю, скучновато, но тебе жить в этом мире — не только как ребёнку «преступников». Приспособься. Хотя бы на время. Окрепнешь — так и быть, завоёвывай миры. Я даже подсоблю.

Веель в ответ на шутку неловко хмыкнул и внезапно дёрнулся вперёд, обняв его.

— Не надо миры, мне Фруд по башке надаёт, — буркнул он, внезапно всхлипнув.

Шакс, непривычный к такому тактильному контакту, не знал, как себя вести, поэтому неуклюже положил одну руку Веелю на спину.

— Я бы на её месте надавал за то, что все носятся и придумывают за тебя, как тебе помочь, — хмыкнул он, поднимаясь и поднимая за собой племянника. Веель, чуть отстранившись, быстро поморгал, пытаясь смахнуть незаметно слёзы. Почему он такой…ребёнок? — И за то, что она тебя, оказывается, по всему городу выслеживает.

— Её поэтому там не было? — искренне возмутился Веель. — Из-за меня? Да… — он простонал и тихо выругался, укусив себя за ноготь на мизинце.

— Не ешь ты свои пальцы, — закатил глаза Шакс. — И так выглядишь как чуч… потрёпанным. Пошли. Надеюсь, лошадь нас двоих увезёт.

Путь на выход показался ему куда короче, но уже на пороге он всё же оглянулся, фиксируя место в памяти.

— Я… Я буду помогать тебе, как смогу, — всё же дал сложное для себя обещание.

Веель, прошедший чуть вперёд, обернулся — скользнув по нему этим своим расфокусированным взглядом, но Шакс уже привык, да и признания дались ему куда тяжелее.

Особенно одно.

Да, он жалел, что пытался сложить вину на одного брата.

Руевит смотрел на медальон в руке, поспешно возвращённый ему сегодня утром Мореной, и смеялся.

Иронично. Пожалуй, уж что-что, а ему поставить точку в своей истории эта вылазка в подвал замка точно помогла.

— Яр, дорогой, поиграй у себя, ладно? — в коридоре он подхватил сына на руки и поцеловал в лоб. — Совсем недолго.

Мальчик доверчиво послушался. Руевит постоял минут пять, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, наблюдая за ним, невольно сравнивая с Креусой (вроде на первый взгляд больше похож на него, а если приглядеться, то и бледный, как мать, и волосы такие же волнистые, и черты лица аккуратнее), а, убедившись, что сын увлёкся игрой, прикрыл дверь и направился к себе в кабинет.

* * *

— К тебе пришли, — кисло оповестила Фруд другая горничная.

Фруд, с силой запихивающая в маленькую сумку все свои вещи, обернулась, ощутив почти что растерянность. Из-за того, что бегать за братом и работать было несколько проблематично, работу пришлось бросить — она планировала закинуть вещи к Веелю, раз уж ключ был у теперь у неё, а, когда закончит, наконец-то вернуться в приют и извиниться перед воспитательницами.

— Секунду, — пообещал она, откидывая волосы со лба и проверяя тумбочку, но секунда пройти не успела.

Веель вынырнул из-за горничной, неодобрительно поджавшей губы, но оставившей их, и опёрся плечом о дверной косяк.

Фруд, обернувшись, на пару мгновений замерла, но окинула его привычным цепким взглядом: сильнее исхудал и оброс, отчего казался ещё более лохматым, чем обычно, ещё и круги под глазами залегли. Да и одет даже для самого себя небрежно.

— Ах ты…

Давно ей так не хотелось его хорошенько стукнуть, но, щёлкнув Вееля по лбу, Фруд его всё же крепко-крепко стиснула в объятиях. Пара месяцев, а такую кашу заварил!..

— Да чтоб тебя, — всё стукнула его в плечо кулачком Фруд обиженно.

— Извини, — внезапно действительно виноватым тоном отозвался Веель, отвечая на объятия.

Фруд хотелось сказать слишком много, но явно не здесь, потому чувства уступили место суровой реальности, и, стиснув Вееля в объятиях чуть крепче, она отодвинулась от него и торжественно всунула ему сумку.

— Держи. Внутрь не заглядывай, — скомандовала она, подцепив Вееля за локоть и потащив за собой.

Фруд попрощалась с теми, кто попался по пути, и забрала часть оставшейся зарплаты, тщательно пересчитав (заодно пихнув локтем полезшего было в сумку Вееля, скорчившего обиженную гримасу) и вышла наконец на улицу, чувствуя себя самой свободной на свете.

— Сумку отдай… Нет, неси, — решила Фруд, складывая деньги во внутренний карман плаща. — Ты наказанный.

— Ну мам, — трагически буркнул Веель, нормально повесив сумку на плечо.

Он ничего спрашивал и ничего не говорил и, признать честно, чуть ли не впервые в жизни Фруд действительно выглядел виновато, поэтому она решила пользоваться моментом и завладеть положением дел. Так, надо пойти куда-то, где они могут побыть с наименьшим количеством лишних глаз и иметь возможность передохнуть.

В городском парке она была лишь раз, но решила, что он неплохо подойдёт.

Фруд плюхнулась на первую попавшуюся укромную скамейку и стукнула ладонью по сидению рядом с собой.

— Рассказывай, — велела она.

Веель, вздохнул, сел. И рассказал. Сбивчиво, перепрыгивая с события на событие, со дней последних на дни первые, перебивая самого себя всякими шуточками. Что-то Фруд уже знала от Морены или Шакса, что-то сама угадала и додумала, что-то слышала впервые. Например, про то, что Веель решил переждать в недосгоревшем родительском доме и что его дядя в итоге его там и нашёл. Разговор с ним Веель обрисовал очень кратко, видимо, слишком личное получилось, и Фруд не настаивала.

— Ну и, короче, обратно вдвоём на этой бедной лошади… Я с неё всё свалиться порывался, а дядя забыть то, что только что сказал, потому что я его уже опять взбесил, — Веель хмыкнул и задумчиво укусил себя за ноготь. — Ты оставила ему свой адрес, он кое-как дорогу объяснил, так что я сразу сюда.

Он вздохнул и вместе с ногтем укусил сразу палец. Фруд уже даже замечания не стал делать — того, кто умудрился под действием самоналоженного тёмного заклинания в заброшке жить, кажется, уже ничего не убьёт.

— Извини, что не пришёл, как обещал, — виновато протянул Веель. -Мне надо было хотя бы заглянуть. Но мне хотелось сначала сделать… что-то.

«Это заметно», — мысленно подколола его Фруд и потянулась за засунутой небрежно под сиденье сумкой.

Она откинула верх и начала в ней копаться, нащупывая под одеждой коробочку. Веель растерянно повернул к ней голову.

— Если бы ты просто дождался ещё три дня, — обиженно буркнула она, найдя искомое и аккуратно вытащив, старясь не выронить ничего лишнего, — было бы немного легче.

Веель изобразил несчастное выражение лица и вновь принялся грызть ногти.

— Извини. Я как-то не подумал даже, что не я один умею сбегать. Но за три лишних дня я бы не поумнел, — неловко отшутился он.

— Зато я бы подарок доделала, — обиженно выпятила губу Фруд, всовывая коробочку ему в ладони, скрывая за обидой смущение.

Веель замер, ощупывая подарок, провёл пальцами вдоль щели и потянул крышку, действуя куда более осторожно, чем обычно. В итоге он остановил пальцы на мелком бисере.

— А… Браслет? — проведя по поверхности украшения, Веель беззвучно зашевелил губами.

Фруд так уже развлеклась — используя разные бусины или толщину нитей на одежде, делая невидимые записи, так и тут, среди зелёно-фиолетового узора затаила дополнительное послание.

— Люблю тебя, — хмыкнул он, уже более привычно-резко зацепляя подарок за руку и завязывая шнурок на запястье.

— С давно шестнадцатилетнием, — улыбнулась Фруд.

Чего ей стоило этот бисер достать в приюте, это кошмар. Рядом ничего такого не продавалось, и она выпросила у более старшей девочки, которую отправили в город с поручением, найти, но пришлось потом делать ещё и её часть работы.

Фруд достала кошелёк и из него один серебряный. Вчера специально обменяла всю предыдущую зарплату на него — к счастью, у одной служанки были более крупные накопления и ей было все равно, каким размером, деньги они и есть деньги, а то кто б стал разменивать серебро на кучу медяков.

Фруд подкинула монетку, ещё раз осмысливая ситуацию, и на лице Вееля, заметившего, но не распознавшего её движение, отразилось любопытство.

Она глубоко вздохнула и начала уже свой рассказ. У неё он был короче и скучнее, хотя при большом желании можно было рассказывать, как детектив, если бы искомый не сидел в паре сантиметров от неё.

— …странный тип вообще, не хочу я с его идеями связываться, — подвела итог Фруд, нервно передёрнув плечами. — Учитывая их истоки.

— И твоя идея?..

— Дай руку, — серьёзным тоном, будто и не сомневалась ни в чём, сказала Фруд.

Веель послушно протянул ей ладонь. Фруд привычным взором заботливой сестры обратила внимание на мелкие царапины — видимо, от лазания по особняку.

— И глаза закрой, — подумав, добавила она.

Пожалуй, ему так будет даже проще.

Веель хмыкнул, но вновь послушался. Просто золото, всегда бы так.

Фруд, играясь, ещё раз подкинула монетку и уронила её в ладонь брату, и тот сжал пальцы, и Фруд положила свою ладонь сверху.

Руки у Вееля холодные, и она сама тоже закрывает глаза, сосредотачиваясь, пытаясь поймать нужное.

Эмоцию или чувство.

Веель сейчас не смог — а ей надо было понять и прочувствовать именно как он. Впрочем, за столько лет она всё же действительно его хорошо знал и магии тоже учила сама — а потому знала и то, как он обычно её накладывает и использует.

А он запутался и не мог понять, чего хочет.

Фруд всегда представляла и ощущала нитями — Веель частично унаследовал такое же понимание у неё, и сейчас она ощущала себя так, как будто ищет начало клубка.

…поняла!

— Не забудь извиниться перед Мореной, — в самое ухо буркнула ему Фруд, мысленно потянув, когда Веель в тот же миг вздрогнул и разжал пальцы.

Монетка выпала у него из рук и подпрыгнула на земле, а Фруд внезапно почувствовала себя утомлённой.

Веель, наугад потянув пальцы, сдвинул монету прямо к себе под пальцы, не прикасаясь к ней, и поднял.

— А даль… — уши у него покраснели, но смущение сменилось внезапным пониманием. — И всё?!

— И всё, — кивнула Фруд. — Извиниться, говорю, не забудь, — уткнувшись лбом в плечо Веелю, она резко уснула.

* * *

Серебряный они выкинули в первый попавшийся в парке пруд. Веель, кидая, загадал желание и театральным голосом пожаловался, что в таком буквальном смысле деньги на ветер даже он ещё не выкидывал.

Фруд же почувствовала только облегчение, когда монетка безвозвратно скрылась в сомкнувшемся над ней тёмным слоем воды.

В дилижансе Веель всё никак не мог усидеть на месте: ёрзал, пытался пересесть, метался то к окошку перелезая через Фруд, то наоборот, вставал, что угодно, только не спокойно ехал. В итоге улёгся головой ей на колени и сказал, что она мягкая, а он не выспался.

Фруд даже не стала делать замечание, чтобы он не мешал людям — другие пассажиры ещё с самого начала послали парочку незамеченных Веелем не самых приятных взглядов, в ответ на которые она сама с вызовом поглядела, мол, попробуйте что сказать, потому чужое удобство её сейчас волновало меньше всего. В ответ Веелю она только вздохнула и наконец принялась распутывать пальцами его пряди — весь вечер руки чесались это сделать. Жаль, гребень в сумке, а сумку она запихнула ногой под сидение, иначе выжить рядом с Веелем у предмета не было возможно.

— Больно, — Веель прикрыл глаза и даже помолчал целую минуту.

Фруд почти поверила в тишину, когда он, не открывая глаз, вновь заговорил.

— Знаешь, ты больше… не делай так.

— Что именно из множества «так»? — уточнила она, заранее предугадывая ответ.

Веель вытянул руку, касаясь её волос.

— Сбегать и потом жить неизвестно где. А если бы не повезло так? Если б преступники какие или, того хуже, фанатики… Да и просто, тебе следовало больше думать о себе, а не обо мне, — слова Вееля звучат внезапно взросло.

Фруд вздохнула и впервые вслух призналась в том, что даже себе всё не хотела полноценно признавать, хоть и много ковыряла эту мысль как незажившую царапину:

— Я и думала о себе. Я хотела быть не только правильной, но и доброй, а потому не могла просто сидеть и ждать.

Неловкая пауза, которую прервал вновь Веель:

— Но ты и так хорошая, — растерянно произнёс он. — Вечно со всеми возишься…

— Доказывая это окружающим, — невесело тихо рассмеялась Фруд. — Я не уверена, что можно считать хорошим поступком то, что я начала делать, чтобы доказать, что я не такая, как… могут подумать.

«Из-за родителей».

Веель понял — Фруд считала по изменившемуся выражению лица.

— Тогда ты могла прекратить это уже несколько лет точно, а ты все равно, — хмыкнул он. — Так что не считается. Поэтому, уж прошу, в следующий раз как-нибудь по-другому.

Фруд фыркнула:

— Ладно, я подумаю.

Возможно, если в приюте на неё не будут сильно сердиться — или если она как-то искупит это лишнее чужое волнение, — ей действительно станет от этого легче.

Кажется, она тоже неплохо запуталась в себе, и эти доводы разума от Вееля — одна из самых милых вещей, случившихся в последнее время.

— Ты… ещё хочешь, чтобы я тебя забрал? — непривычно робким тоном поинтересовался брат, открывая один глаз, скользнув по ней несфокусированным взглядом.

— Да, конечно, — счастливо улыбнулась она.

Мида, стоя на крыльце, вежливо постучала, изучая взглядом сад.

Кажется, брат даже пытался им заниматься, хоть и бессистемно. Кустарник растёт криво, трава не выкошена, но при этом есть довольно аккуратная клумба — хоть уже и без цветов, слишком холодно, но видно, что ей занимались. Дерево у забора чуть сбоку склонилось под тяжестью плодов, и на одну из ветвей подвешены детские качели. Уж что-что, но сыном, кажется, Ру действительно занимался.

Она после суда была против, чтобы мальчик с ним оставался, но тот вцепился в него как мог. Почти все деньги отдал (а их у него было немало, несмотря на то, что мать отказала ему в наследстве отца), подкупил, кого смог, завёл связи.

Мида его тихо презирала — уйти от семьи можно было и по-другому, не обязательно расплачиваться за это чужими жизнями. Но раньше она сваливала это на подростковую глупость, его личный бунт, хоть и чересчур опасный для окружающих, но общественно одобряемый на тот момент, потому, конечно, не стала никак выдавать ни Ру, ни его жену, надеясь, что они просто повзрослеют и сами исправятся. Им с виной и так жить.

Она сама шла странным путём, хоть и полностью соответствующим её жизненным принципам. Даже матушка не поняла и не приняла, когда она, будучи наследницей баронессы, сбежала в отряд добровольцев. Когда она годы провела, тратя всю энергию на защиту даже не своих людей, когда своими для неё стали не аристократы, а эти самые простые люди, крестьяне, горожане.

Когда она пережила революцию и совершенно не ощущала себя победительницей — слишком многие умерли рядом.

Когда она промолчала не только про Ру, но и разгребала грехи родителей — на радость её скребущей совести, их хотя бы было немного, на севере люди вели себя свободнее и потому здесь сложнее было установить абсолютную власть.

Мать, воспитанная как аристократка, в атмосфере вседозволенности, была сложным человеком, и Миде действительно непросто было с ней держать хотя бы нейтралитет, так что за разрыв семейных отношений она никого бы не осудила.

А потом, разобравшись с родовыми проблемами, она просто шла по службе вверх, от простой солдатки до главы Ордена, наконец-то полностью отдавшись собственным идеалам.

Пожалуй, она даже действительно верила в исправление Ру — пока не узнала, что он убил собственную жену.

А вот за это не осудить уж точно не могла.

Ещё и дверь не открывает.

Мида постучалась громче, а потом толкнула дверь — и та внезапно открылась. Не заперто.

Все эти его странные письма… После того, как решилась судьба ребёнка, Мида Ру ни разу не видела, но и он не писал. Софина и Маргарет его навещали, когда бывали в столице, а она нет, да и не до того ей было. Тренировки, разборки с Амони, обучение новых воинов, постоянные перемещения из одного уголка страны в другой. Много дел.

— Руевит? Яр? — окликнула она, входя в дом.

Слуг у них точно сейчас не было, и вряд ли брат ушёл, оставив дом незапертым. Даже если красть нечего, все равно даже для него это выглядит потрясающей беспечностью.

Тишина.

Мида наугад заглянула в первую попавшуюся комнату — кухня. Здесь было чисто и убрано, не считая того, что детская тарелочка была наполнена едой: салат, рядом хлеб, булочка и наполовину пустой стакан сока. Поскольку еда была неостывающая, понять, как давно она лежит, сложно.

— Хэй? — вернулась она в коридор.

С верхнего этажа, над перилами лестницы, появилась детская встрёпанная голова.

— Ты кто? — с любопытством поинтересовался мальчик, цепляясь за перила.

Мида расслабилась. Ну ребёнка-то он точно одного в доме бы не оставил.

— Я… Мида. Твоя тётя, — неловко — она уже совсем отвыкла общаться с маленькими детьми. — А где твой папа?

— В кабинете, — махнул рукой мальчик и скрылся в темноте второго этажа.

Вот же бесстрашный ребёнок.

Знать бы, где кабинет.

Мида не стала сразу подниматься, решив, что наверху, скорее всего, спальни, потому сначала подумала осмотреть первый этаж. Заснул он там, что ли? Глянет здесь, потом наверху, и надо покормить мальчика — явно же не обедал. Что ж Ру не смотрит…

Мида ещё раз посмотрела зачем-то на кухню, потом в зал — пустой и явно редко использующийся. Ну да, гости вряд ли здесь бывают, а для времяпровождения с ребёнком он вряд ли требуется.

Вроде как у него тайно жила кузина Морена, но там какая-то странная история, Мида, не зная подробностей, только пару деталей от сестёр, естественно, лишний раз об этом нигде не упоминала, но факт вспомнила. Интересно, как она сейчас? Даже письма не отпишешь, адреса ведь нет.

Следующая дверь не поддавалась — то ли застряла, то ли заперта. Мида постучала, а после глянула в щель между дверью и стеной, оценивая. Заперта. Но мальчик сказал, что он здесь.

Может, запер, чтобы она лишнего не увидела?

Но интуиция подсказывала неладное, складывая письма кусочками в не самую оптимистичную картину.

Ему надо было, чтобы она приехала. И он впервые заговорил о том, чтобы доверить опеку над Яром кому-либо другому, на что ранее совершенно не соглашался.

Мида оценивающе окинула взглядом дверь — пожалуй, даже меч не потребуется, дом обветшал, и эта часть не была исключением.

И, встав поудобнее, она от души (заодно вложив в удар всю злость) ударила ногой под дверной ручкой.

Вышло даже лучше, чем она ожидала, дерево прогнулось и пошло трещинами с первого же удара, давая ей возможность проникнуть внутрь и обнаружить далеко не первый в её жизни труп.

«Ты мог бы позаботиться о сыне каким-нибудь другим способом», — бессмысленно подумала Мида, разглядывая повешенное тело.

— Что опять не так? — раздражённо поинтересовался дядя.

Веель за его спиной человека совсем не видел, только изредка мельтешение вроде как пишущей руки.

За время, пока они здесь торчали, Шакс, кажется, успел местных работников не только уговорить и замучить, но и запугать.

Было внезапно приятно думать, что, кроме Фруд, есть ещё люди, которые могут за него вступиться.

— Он расписаться-то сможет? -неуверенно протянул работник.

— Смогу, — встрял Веель чуть недовольно — ну не настолько же он беспомощный, чтобы на все вопросы за него отвечать, хотя от маски безнадёжного дурачка избавляться при чужих людях было сложнее.

Работник, окончательно сдавшийся Шаксу, только вздохнул и, дождавшись, пока Веель управится с пером и чернилами, ткнул пальцем в нужное место на бумаге.

Веель скользнул взглядом по невнятной череде строк, надеясь, что Шакс реально в этом разбирается и он сейчас не подписывает себе какой-нибудь договор на пожизненное рабство, и, сосредоточившись на нужном месте, по памяти старательно вывел придуманный когда-то росчерк.

Вообще-то ему казалось, что Фруд в его обучении откровенно перестаралась, а теперь вся эта ерунда внезапно пригождается. Надо будет её чем-то нормально поблагодарить, когда закончит со всем этим разбираться.

— Всё? — рявкнул Шакс ещё более сердито.

Веель думал, его только он бесит, а, кажется, на самом деле все люди, а он, напротив, даже теперь частичное исключение. Чувствовалось, что Шакс терпит лишь беспрекословное подчинение, а всё остальное принимать не желает.

Хотя внешне отношение за прошедшие несколько месяцев несильно изменилось: дядя по-прежнему на него рычал, огрызался и обзывал идиотом и далее по списку, но как-то интонации изменились, да и дела все равно больше слов говорили. Веель большего и не ждал.

Его и так до сих пор откровенно поражал факт того, что Шакс сумел угадать, где его искать, прийти и наговорить много всего, не похожего на то, что он говорил обычно. Это было странно, и ему хотелось расспросить ещё, но пока как-то шанса не представлялось.

Да и тяжело.

Сотрудник ещё раз очень страдальчески вздохнул:

— Всё, — и шлёпнул чем-то по листу.

Шакс невозмутимо забрал бумаги и, подхватив Вееля под локоть, поволок почти к выходу: шёл тот быстрее, шаги шире и так, да и ему-то не приходилось думать над тем, что под ногами, потому поспевать за ним было сложно, да и о высоком пороге уже удалось подзабыть.

— Да что ж ты… — Шакс дёрнул его сильнее, очень условно возвращая в прямое положение, и от души выругался, только после хлопнув дверью. Веель был полностью уверен, что вот это точно было нарочно.

— Почти весело же было, — хмыкнул он, теребя подаренный Фруд браслет.

Скрытая надпись серьёзно гласила «грызть здесь», но он за последний месяц даже сгрызенные ногти почти отросли — как-то поувереннее себя ощущал, что ли.

— Не сомневаюсь, — буркнул Шакс. Помолчал, заговорил вновь: — Ты учти, проблем наверняка гора будет, — серьёзно предупредил он.

Вне столицы (а Веель планировал перебраться куда-нибудь туда) можно было и без документов вполне обходиться, систематизация властей добралась в основном лишь до крупных городов страны, но у знатных семей всегда была уйма родовых бумаг, а у него всё-таки оставалось даже не разобранное на общественные нужды благодаря Шаксу наследство. Кроме того, жить Веель умел лишь магией, а для того стоило официально подтвердить степень (он был уверен в первой, самой высшей — ему поддавалось всё, за что он не брался), чтобы иметь возможность этим зарабатывать.

В этом же была и причина обжиться вне столицы — здесь, тем более, с сомнительным происхождением и его-то лицом, через конкуренцию сейчас не пробиться.

Но душу особенно грело то, что теперь Веель Велиар Зеул официально жив.

Его собственный маленький вызов этому обществу.

— Да, я хорошо понял, — Веель провёл рукой по глазам, отбросил чёлку и ухмыльнулся. — Спасибо.

И Фруд он теперь сможет забрать.

Шакс вздохнул:

— Да не за что. Если б Танат не подчинился Зеулам, демон знает, откуда б я все эти бумажки добыл. Но в целом, действительно куда проще и безопаснее было б сказать, что ты мой ребёнок — никто ж не знает, что у меня их нет, — фыркнул он. — Или за Гипноса выдать. Он все равно сгинул небось… Да и Линкетто как-то подзатёрлись, забылись для черни.

— За кого? — ухватился с интересом Веель за имя, которое вроде раньше не звучало.

Шакс, едва двинувшийся, чуть вновь не остановился посреди улицы, как-то странно, резко дёрнувшись.

— А… Линк Гипнос. Сын Тана, на пару лет тебя старше — не помню, сколько ему было бы. Бредовая вообще была история. Женился чуть ли не на рабыне какой-то, быстро разошлись, потом этого ребёнка туда-сюда… В итоге тот как сквозь землю провалился. Никаких следов. Жена тоже, но ей точно ничего не грозило, а Линку могло и влететь за родство. Тан его искал, но ничего. Но, поскольку, как он выглядел, сейчас знаю только я… — Шакс вновь фыркнул.

Веель понимающе угукнул, задумавшись. Интересно. Надо подумать, как и с какого конца к этой информации подойти…

Он неосознанно засунул руки в карманы, грея их, и что-то нащупал. Подумал, что деньги, но понял, что, хоть предмет и был круглым, но слишком круглым и узор не так ощущался, кроме того, он не помнил, надевал ли вообще этот кафтан после того, как его Фруд нашла — было холодно, и он бегал в основном в более длинном и тёплом плаще.

Веель, сжав предмет в ладони, достал руки из карманов, и вспомнил. Он нашёл это в подвале особняка.

— Шакс, — позвал он, раскрывая ладонь. — Не знаешь, что это?

Дядя подцепил кругляш у него из руки.

— Семейный медальон, — будничным тоном отозвался он. — У меня такой же был, потерял сто лет назад — у всех детей семьи были такие, на первый день рождения дарили. Где ты его нашёл?

Веель объяснил — про подвал, про предположения о матери и про то, как он про него забыл.

— Надо же, — Шакс задумался. — Я был уверен, что Алекто его выкинула. Ни разу на ней не видел. Он, кстати, открывается… — мелкие движения Веелю различить было сложно, но по щелчку он догадался, что медальон открылся. — Фу, волосы, — другой рукой дядя, не особо церемонясь, подцепил одну из его отросших прядей. — Твои, наверное, — чуть с сомнением протянул. — Сомневаюсь, что со своего идиота отстригла…

Веель, чего-то смутившись, вытянул свою прядь из чужих пальцев.

(Мама его правда любила? Никогда воспоминания не давали ему точного ответа, а мир впервые подкинул подсказку.)

Шакс вновь щёлкнул и поднял руку, вытягивая медальон на свет — тот заметно блеснул.

— А, кроме того… — Шакс был откровенно растерян. — Это не её. Это мой.

* * *

Веель на площади послушал, сколько раз прозвенят большие часы, и, убедившись, что ещё не опоздал, двинулся по уже изученной вдоль и поперёк дороге.

До знакомого моста добрался даже раньше, чем думал, решив подождать на нём, но в этот раз не решившись даже усесться на перила — второй раз так опозориться не хотелось, потому выпендривался Веель теперь чуть более осторожно и более целенаправленно на саму Морену. Ну там… Приятное что-то попытаться сделать, сюрпризы какие-нибудь, помочь в чём-либо.

От чувства вины он, после извинений, отошёл быстро, и Морена его вроде как простила, но теперь Веель старался несколько раз подумать, прежде чем опять что-то сомнительное вытворять. Ладно, признаться честно, не несколько, но хотя бы один раз точно подумать.

С дядей они на сегодня разошлись — тот пообещал ему объяснить, как быть дальше, и взял с него клятвенное обещание, что сам Веель ничего серьёзного предпринимать пока не будет.

Хотя планы строить это совсем не мешало.

Малиновую плотную кофту Морены видно издалека — чем Веель и воспользовался, помахав девушке.

— Привет, — жизнерадостно выпалил он, стоило ей подойти, и протянул ладонь. Каждый раз приходилось себе напоминать, что нельзя касаться Морену первым, чтобы она не испугалась.

Вот и сейчас она привычно чуть помедлила, но ответила в итоге рукопожатием.

— Привет, — чуть запоздало протянула она.

Смерть кузена Морену потрясла, но в то же время она легко смирилась. Она призналась Веелю, что чего-то плохого всё время со стороны Руевита ждала, не по отношению к другим, а именно к себе. Всё же она прожила у него некоторое время и немного его узнала.

Сына Руевита вроде как забрали его родственницы — то ли сёстры, то ли мать. Веель сильно не вдавался в подробности, хотя умершим показался ему неплохим человеком. Но он понятия не имел, что у того стояло за душой, и куда больше его заботило самочувствие Морены. Вот и старался подстроиться под её восприятие.

Если судить по тому, что она продолжала с ним пересекаться, кажется, получалось неплохо.

Веель незаметно увлёк её беззаботной болтовнёй: сначала сам в красках расписал своё начало дня, весьма точно копируя и дядю, и несчастных работников архива, потом умело вывел её на университетские дела, и вот Морена уже сама, застенчиво хихикая, тоже поведала, как прошёл её день.

Веель чуть притих, оставляя инициативу Морене, пока они не свернули на менее людную улочку, и только тогда, когда она закончила, всё же решился на вопрос.

— Слушай, а ты не хотела бы встречаться… что-то вроде того? — на одном дыхании выпалил Веель.

Эту мысль он внезапно начал взвешивать и оценивать ещё с момента извинения, поняв, что чувствует больше, чем думал.

(А подсознательно — ещё с момента перед побегом.)

Пауза затянулась, и Веель в очередной раз пожалел о том, что Морены лучше было лишний раз не касаться, и о её реакциях до того, как прозвучат слова, часто оставалось лишь гадать.

— Я… — вновь тишина. — Я… Я не могу. Не сейчас, — Веель пытался распознать интонацию — такой он Морену ещё не слышал и не мог понять, как именно она отнеслась к его словам.

Веель нервозным движением провёл рукой по лицу — от лба наискосок через глаза к щекам, детская привычка скрыть шрамы при разговорах, хотя в целом он никогда лицо не закрывал, — и прикрыл глаза.

— Н-нет, просто… Я не уверена, — Морена шумно выдохнул, собираясь с мыслями. — Я к тебе привязалась и… готова на многое, чтобы это продлить, — слова прозвучали одновременно неловко и очень серьёзно. — Но… Я не уверена, как должно быть на самом деле… Подожди, я скажу словами…

Веель кивнул, не открывая глаз, не понимая и даже, кажется, боясь.

— Я… не очень понимаю, как правильно общаться, — медленно, с расстановкой проговорил Морена. — Мне надо это понять. Ты первый, кто со мной так хорошо разговаривал. Первый, но… Я же на тебя так много злилась и…

— Не злилась ты, — всё же перебил её Веель. — Я же понял.

— Но всё же, — голос Морены потеплел. — Мне нужно время. Я хочу сначала научиться. Быть как все. Не… не быть готовой терять голову из-за любого тёплого слова.

— Это плохо? — Веель открыл глаза, остановив рассеянный взгляд на сиреневой юбке девушки. Легче, чем гадать, что выражает её лицо.

— Я не понимаю, где моё отношение к тебе, а где просто жажда сделать, что угодно, чтобы меня любили, — совершенно несчастно отозвалась Морена. — Знаешь… Дома я часто тоже думала, что хочу умереть. Я не планировала свою жизнь наперёд. И не могу пока понять…

Вееля признанием как стукнуло — этого он точно не представлял. Он замер, вспоминая потерявшую сознание Морену и свою панику в этот момент.

Веель подумал о Фруд, старающейся доказать, что её не определяют родители и от того, как выяснилось, и принявшей решение посвящать себя другим людям. О себе, по той же причине ставшем чем невыносимее, тем лучше. И теперь о Морене.

О том, что их объединяет то, что они когда-то были потерянными, заблудившимися детьми — из-за восстания или ещё чего-либо и, кажется, всё ещё ими оставались. Много вопросов. Много проблем. Кажется, ему надо ещё много узнать.

Сколького он ещё сам в этой жизни не знает — и не знает в конкретно её.

— Могу я тебя обнять? — медленно моргнул он, тщательно обдумывая каждое слово.

Морена на пару секунд застыла, но потом порывисто обняла его сама, уткнувшись лбом ему в плечо. Веель, подумав, положил ладони ей на спину, чувствуя, как она дрожит.

Кажется, ему нужно будет обдумать всё это ещё раз.

— Прости, — прошептала Морена.

— Не за что, — Веель выдержал паузу, понимая, что пришло время разрядить ситуацию. — Но ты не думай, я ещё спрошу, — с шутливой угрозой протянул.

Морена в ответ одновременно всхлипнула и рассмеялась.

Веель, запрокинув голову и прикрыв глаза, сидел на скамейке в парке, выжидая, прислушиваясь к окружающим его звукам, но среди шума ветра, плеска воды и шуршания листвы не было ни знакомой поступи, ни долгожданного голоса.

Отросшие за три года волосы разметались по плечам и спинке скамейки — часто он, как дядя, стягивал их в косу, но сегодня с утра он слишком переживал и собирался кое-как, потому был обыкновенно лохматый и взъерошенный.

Вдобавок он за это время наконец-то окреп и больше не выглядел нескладным подростком, да и в целом более свыкся с собственным телом. Хотя в некоторых внешних повадках позаимствовал у Шакса, кажется, больше, чем тот ожидал.

Веель нехотя приоткрыл один глаз, глядя на голубую мутноватую даль — солнце уже не било в глаза, раздражая и ломая и без того нечёткую картину. Давно он тут не был. Как и обещал, он забрал Фруд ещё до её пятнадцатилетия, и вместе они поселились на окраине бывшего графства — в двух днях пути от столицы.

(Особняк кто-то доразрушил, но Веель, в ответ на все попытки кого-либо обсудить с ним эти слухи, скромно молчал.)

Из-за расстояния с Мореной стало встречаться тяжелее, но он упорно находил способы, предлоги, поводы, чётко держась прежних границ. Но последние два с лишним месяца встреч не было совсем — та заканчивала Академию и полностью погрузилась в учёбу, отчего ещё в последнюю встречу была такая взволнованная, что Веель понял, что надо ещё подождать.

Хотя, говоря в целом, она оправилась. Стала поувереннее, меньше ссутулиться и дрожать, завела подруг. В перерывах они обменивались письмами — Веель писал и читал в основном через Фруд, потому обычно короткими.

И сегодняшняя встреча была обговорена ещё тогда, заранее, без конкретной даты — потому Веель опасался, что она не придёт. Забыла, занята, не стала ждать.

Но пришёл и сидел тут, примеряя мысли на слова.

Но быстрая лёгкая поступь всё же раздалась — и Веель, выпрямившись, сразу узнал розовое платье.

— Ты пришёл, — выдохнула Морена, быстро-быстро оказавшись рядом. — А я п-прошла!

— Поздравляю, — Веель встал, взяв её за руки, и Морена разжала нервно стиснутые в кулаки ладони.

Вторая причина её волнения — попытки действительно стать боевой магиней. Веель растерял скептическое отношение к этому ещё больше года назад, когда она действительно обыграла его в шуточном поединке. Что-что, а защищать себя она научилась.

Морена замерла, вскинула голову, не вытаскивая своих ладоней из его пальцев, и Веель решился выполнить своё обещание.

— Теперь-то я могу вновь спросить?..

— Да… Да! — Морена подалась чуть вперёд, сжимая пальцы.

Тёплая.

* * *

Шакс, широко зевая, открыл дверь, памятуя, что этой ночью он точно никого не ждал и, если это кто-то посторонний, то пусть сразу поберегутся.

Веель его совершенно не удивил, но вот второго он неожиданно узнал, и этого человека он точно не рассчитывал больше увидеть.

Мальчишка со шрамом, напавший на него пару лет назад, когда он разыскивал Вееля.

— Что тут происходит? — вопросительно глянул он на совершенно беззаботного Вееля, а после перевёл взгляд на разбойника, отмечая, что что-то ещё знакомое в нём было.

Особенно сейчас, когда взгляд не задиристый, а смущённый и устремлён вниз, куда-то на порог.

— Ты говорил, что он без вести пропал. Я нашёл, — жизнерадостно оповестил Веель, не утруждая себя подробностями.

До Шакса запоздало дошло понимание, где же он видел раньше эти черты.

Он смотрел на сына своего покойного брата.

Примечания:

Изначально я планировала добавить эту штуку, когда дождусь отзывов, но... хд А ещё сегодня ровно год после завершения. В общем, если кто-то всё-таки дочитает, то работу целиком или итог просьба комментить под предыдущей частью))

Есть ещё одна штука, но она, видимо, полежит ещё

У этой части, единственной, рейтинг ближе к R. Изначально сцена должна была быть в основном тексте работы, но в итоге в ней сместились временные рамки, действие заняло куда меньше времени, и до этой стадии отношений время просто не дошло) Поэтому таймлайн — где-то после эпилога

Кровать слишком узкая, односпальная, протестующе скрипнула, когда они, повинуясь внезапному порыву и слетевшему с обоих уст согласию, рухнули на неё — Морена вздрогнула и нервно захихикала, Веель же, фыркнув, просто притянул её ближе, почти прижав к себе.

Впервые так близко.

Морена подумала, что, наверное, ужасно покраснела, по крайней мере, по ощущениям щёки ужасно горели, хотя Веель вряд ли мог это заметить, а вот он как будто и не смутился.

Его рука зарылась в её волосы, ненавязчиво расплетая русую косу, и Морена сама подалась вперёд, проведя — тоже, кажется, впервые, — пальцами по щеке Вееля, осторожно касаясь шрамов.

Эт-то же н-не слишком?..

Веель зажмурил глаз, но только вновь фыркнул, никак не возмущаясь, подцепляя наконец ленту в волосах. Ему же не больно, да?

Коса плащом закрыла спину, и Морена невольно подумала, что это даже кстати, учитывая, что шрамы её души тоже имели свои отпечатки.

— Щекотно, — Веель поймал её руку, поцеловав запястье, и тут же отпустил, чтобы отвлечься на пояс, буквально за секунды справляясь с ним и подцепляя тунику.

— А… — Морена, растерянно поморгав, прижала руку к груди, смущённо отводя глаза — упираясь в итоге взглядом в простыню и вновь заливаясь румянцем.

(Главное, при каком-нибудь неосторожном движении не врезать ему в ответ — с тех пор, как это один раз случилось, когда Веель не додумался, что лучше не обнимать её со спины, она до сих пор со стыда помирала, вспоминая этот случай. Или когда отпихнула руку, поднятую по какому-то совершенно безобидному поводу, но в опасной близости от неё.)

— Тебе не… то есть, нормально? — осторожно уточнила, поднимая глаза.

Небольшой след от ожога выше локтя она уже видела, а вот на обычно закрытых плечах и, когда Веель неловко повернулся, спине, отметила их впервые. Бедный.

И действительно худощавый. Морена неловко скользнула взглядом по торсу, отмечая выступающие рёбра, и возвращаясь к лицу.

— Ну… да? — Веель беззаботно тряхнул головой. — А что?

Волосы у него отросли ниже плеч, и он то стягивал их в косу, то, реже, заплетал в небрежный хвост, и сегодня изначально был второй вариант, но от их возни половина и без того встрёпанных волос просто рассыпалась по плечам.

— Вдруг неприятно, — совсем тихо отозвалась Морена, протягивая руку и проводя пальцами уже по плечу. На бледной-бледной коже следы огня выделялись неровным узором.

— А, демон, это! — Веель прыснул в ладонь. — Всё в порядке. Они только на вид страшненькие, сто лет не болят.

— Н… не страшные! — искренне возмутилась Морена, потянувшись и целуя в уголок глаза — Веель вновь зажмурился, но в целом явно не возражал, и она почувствовала себя как-то смелее.

Наверное, потому что ей самой было важно принятие, и она вполне могла давать его же взамен.

Веель завозился с пуговицами её блузки, неуверенно, медленно их подцепляя, и Морена краем мысли отметила, что у него-то вся одежда максимум на завязках — наверное, так удобнее, чем наощупь возиться с застёжками, — и сама расправилась с пуговицами, окунаясь в омут чувств с головой.

Веель хватался жадно, пользуясь внезапным чужим разрешением, впервые не ограничивая себя в тактильном контакте — насколько он в нём нуждался для лучшего общения, настолько же Морена всё время от него уходила.

А сейчас — нет, хоть и замирала настороженно, но и сама жаждала наконец-то полностью довериться, сама проявляла робкий интерес, изучая и запоминая, визуально и тактильно, всё новые мелочи о Вееле. Для него же было возможно лишь второе, и Морене, кажется, действительно нравилось, несмотря на то что прикосновения заставляли вновь и вновь заливаться краской.

Но, когда чужие пальцы остановились на спине, задевая грубые шрамы, всё же болезненно обмерла, замечая, как нахмурился от неожиданности Веель.

Вот и всё, почему-то решила она. Позор. Не стоило соглашаться, она же знала, что эти следы не скроешь, просто почему-то подумала…

Веель, проведя пальцем вдоль одной из перечеркнувших её спину линии, пробормотал что-то не очень разборчивое («Твари»?..) и резко сменил положение, оказавшись сверху, впиваясь поцелуем ей в губы, и Морена неуверенно ответила, обнимая его за шею.

Ему всё-таки нормально?..

Если бы родители узнали… Наверное, уродующих душу и тело следов стало бы больше.

Только она не с родителями.

Морена уставилась в потолок, осторожно подбирая слова:

— Я боялась, что из-за моих шрамов от меня будет неприятно.

Веель растерянно провёл рукой по лицу:

— Почему?

А почему? Потому что нельзя было говорить? Потому что служили доказательством, что она плохая дочь? Почему влияние родителей продолжает её догонять спустя годы?

— Я… не знаю, — неловко хмыкнула Морена, протянув руку и пропуская прядь волос Вееля через пальцы. — Как будто я в них виновата.

Странно. Ей же никогда не приходило в голову думать так в чужой адрес, а себе самой отпустить не может. Чужой…

— Я о тебе так, конечно, не думаю, — поспешно выпалила она, понимая, что сказала глупость, которую вполне можно трактовать в адрес Вееля.

— Ой, да… Забей, — тот картинно закатил глаза — взгляд обычно неконцентрированно блуждал, но такие штуки, как Морене иногда казалось, он чисто нарочно отрепетировал, чтобы применять в нужных случаях. — Я тебя не пугаю — и мне всё нормально. И, думаю, никто не будет ничего про тебя плохо считать. Я точно не буду, — впервые за весь вечер покраснел он, и Морена невольно улыбнулась.

Кто бы мог подумать…

— С-спасибо, — выдохнула она.

Примечания:

Просто кусочек, который никогда не станет известным никому из главных героев

Дата написания: 13 ноября 2020.

Ту ночь Акесо запомнила на всю свою жизнь.

Вообще-то, у неё выходной. Вообще-то она планировала спать до обеда, а не просыпаться всю ночь от шума с улицы, чтобы в итоге проснуться от совсем уж жутких криков.

И уж совершенно точно она не собиралась, быстро, кое-как собравшись, кидаться в самое пекло.

В прямом смысле этого слова.

Возможно, она не должна была этого делать.

Входить в ещё горящий дом, под крики бушующей толпы и не особо ретивой стражи, страшно. Защищаясь от дыма, но не в силах отвести от себя огонь — её вторая степень магии почти не выходила за грани целительства, — ещё страшнее. И этот запах, гари и жареного мяса.

Она не надеялась ни на что, но всё-таки была должна.

Дважды должна — данной ею клятвой и…

— Господин, мы принимаем всех!

Мать, бледная, с заломленными за спину руками, не сопротивлялась, и, кажется, уже мысленно похоронила и себя, и Акесо, но она сама всё ещё надеялась на милость.

— Господин, прошу вас… — поднимая голову, но не вставая с колен.

Смотреть в холодные глаза Мефиса Зеула, словно и не приговорившего разом к смерти троих человек, — страшно.

— М-мы не задаём вопросов тем, кто обратился за помощью…

Самое дурацкое в ситуации было то, что они действительно не знали, кого взяли на лечение. Знали, что опасно, но не отказывали. Просто спасали людей.

Наверное, действительно серьёзное дело, раз они вдвоём пришли прямо сюда, в их больницу, ради одного человека. Небо, как же так, кто вообще донёс?

Её слова оборвались приказным жестом, и вот её уже просто хватают, как и мать.

— Господин…

— Да оставь их, может, и правда не знали, — голос госпожи не менее холоден, чем взгляд Мефиса, но зато более расчётлив. — Казнить потомственных лекарей? Удастся ли сейчас быстро найти замену?

Не удастся — в стране тихая война.

Мефис поморщился, но нехотя кивнул.

— Дорогая, если что случится, отвечать будешь ты, — бросил жене, все равно демонстрируя собственную власть. — Отпустите этих. Преступника — в камеру, — развернулся и направился прочь из холла больницы.

Акесо рухнула на пол, резко отпущенная, и нервно проводила взглядом стражу с больным (преступником) и господина. Опомнилась:

— Госпожа… — приподнимаясь на ладонях, но так и не решаясь встать. — Госпожа, я отплачу…

Алекто Зеул лишь пожала плечами в ответ, и, грациозно развернувшись, тоже ушла, даже не обернувшись.

Акесо наткнулась уже на четвёртый труп и её нехорошо мутило. Хотя её в принципе не особо впечатлял ни вид ран, ни мёртвых, в её медицинской практике уже чего только не было. Но от этой ситуации очень отдавало чем-то совершенно нехорошим.

Наверное, даже если люди были плохие, все равно сложно было признать, что они горели заживо с заблокированными выходами.

Девушка уже смирилась почти, что никого живого тут не осталась, да и не могло, как вдруг из какой-то комнаты раздался слабый детский плач.

* * *

— Зачем ты с ним сама возишься? — недовольно поинтересовалась Эйр, притащившая, впрочем, по просьбе новые бинты, пока Акесо чуть измученно настраивалась на пробуждение ребёнка.

— Потому что мать сказала, что с неё одного такого случая хватило, и или я разбираюсь с этим сама, или выкидываю его на улицу, — сердито сообщила она напарнице.

Мальчик делал только две вещи — или спал, не без помощи чар, или плакал. Всё. Впрочем, с учётом ран, это было неудивительно.

Но из-за того, что приходилось заниматься им самой, в его боль приходилось вникать слишком сильно, и это изматывало.

Глубоко вздохнув, Акесо занялась перевязкой. Ребёнок проснулся тут же и отчаянно захныкал, как ни пыталась она поддержать его сон.

— Отпусти… Нельзя… — рыдая, ребёнок начал сопротивляться, но в этот раз, благодаря помощи Эйр, сумевшей его придержать, вышло куда легче обычного.

Акесо, вообще-то, пыталась обезболить, но ребёнок, капризничая, неосознанно этому сопротивлялся. Вот тебе и графский сынок. Характер он умудрялся проявлять абсолютно во всём. Неудивительно, конечно, учитывая, что раньше всё было по его воле. И то, что он резко остался один, в темноте.

— Он не самоисцелялся? — заговорила вновь Эйр, когда мальчик вновь измученно отключился, причём сам. — Как он так интересно сгорел? Тело почти цело.

Полная холодность, лишь профессиональный интерес. Да, почти цело. Лицо, плечи, немного руки и совсем чуть-чуть спина.

— Мама, — всхлипнул мальчик в полусне, и она аккуратно его переложила. Надо будет ещё и покормить, а ел он тоже очень плохо. А кормила детей она так же хорошо, как и успокаивала.

В конце-то концов, она почти не имела дел с детьми такого возраста. Только с совсем младенцами.

Акесо покачала головой:

— Нет, это же редкий случай. Но он сделал не менее эффективно — он остановил огонь.

По её предположению, ребёнок проснулся и попытался выйти, но упал, а перед ним рухнула горящая балка.

С большой вероятностью бы погиб, но всплеск магии решил иначе.

Он продержался минимум два часа, сумев защититься даже уже в неосознанном состоянии, причём и от дыма тоже. Может, ещё и боль сумел приглушить, но, если и да, то больше он этот трюк явно не повторял.

— В четыре года? — скептически поинтересовалась Эйр, собирая испорченные бинты.

— Ты же знаешь, иногда и у младенцев бывает, — Акесо пожала плечами. — Тут не предугадаешь.

Но, если бы она не пришла, скорее всего, всё-таки б умер.

Она отдала долг, но спасла того, кого все предпочли бы видеть мёртвым.

Можно сказать, помогла войти в эту жизнь... причём во второй раз.

Эйр что-то буркнула, но не стала, к счастью, этого полноценно озвучивать, только вздохнула:

— Не особо заморачивайся с ним. Подкинешь его в приют потом?

— Да, — вновь кивнула. — Может, там не узнают…

Глупо — это был единственный пожар за последнее время, а ребёнок прекрасно помнил своё имя и имел характерную внешность. В пределах графства ему точно никогда не стать неизвестным, даже с этими шрамами. Они могут, напротив, стать опознавательным знаком.

(Если он всё-таки выживет, а не умрёт в какую-то ночь.)

Эйр, словно прочитав её мысли, фыркнула.

— Да ладно, ну через какое-то время точно позабудут, — защищаясь, оправдалась Акесо. А в местный приют уже взяли незаконнорожденную дочку Зеула, слух об этом неплохо разошёлся, хоть и был позабыт так же быстро. Мальчику вряд ли так повезёт.

А даже если и забудут, то всё ещё останутся следы от огня и…

— Обидно, но, кажется, зрение я ему почти не сохранила, — вздохнула лекарка.