Игра (гет)

Дверь скрипнула и открылась, пропуская в комнату старосты школы свет из гостиной Гриффиндора. Гарри нерешительно застыл в дверном проеме, пытаясь убедить себя, что нет ничего ужасного в его приходе. Через несколько секунд Поттер перешагнул порог и закрыл за собой дверь.

В камине горел слабый огонь, бросая причудливые тени на мебель в комнате. Было душно. Гарри нервно сглотнул, продолжая стоять возле дверей. Взгляд его был прикован к фигуре девушки, свернувшейся калачиком на кровати. Гермиона лежала к нему спиной и, кажется, спала. Во всяком случае, по-другому объяснить нулевую реакцию на его приход Гарри не мог.

Потоптавшись на месте, вновь пытаясь избавиться от сомнений, юноша все же шагнул в сторону кровати. Замерев на несколько секунд, Гарри, стараясь не потревожить подругу, лег рядом с ней. Палочку, которую он все время держал в руках, Поттер, стараясь не шуметь, положил на прикроватную тумбочку.

— Гарри… — в голосе девушки было столько неприкрытого облегчения, что Гарри не смог сдержать радостного вздоха. Все надоедливые сомнения и терзания сразу же отошли на задний план. Он подвинулся ближе к Гермионе и, в знак подтверждения ее догадки, приобнял ее за талию. Гермиона сразу же заворочалась, очевидно, желая выпутаться из одеяла и повернуться к нему лицом, но Гарри не позволил ей сделать это. Прижав девушку к себе сильней, он чмокнул ее в макушку. Гермиона замерла.

От того, что рядом была Гермиона, становилось легче. Сомнения и тревоги больше не пытались терзать душу, и Гарри надеялся только на то, что их больше не будет. Сердце гулко стучало в груди, и юноша понимал, что этот момент важен, как для него, так и для Гермионы. Пусть он пришел сюда, чтобы успокоить ее, но говорить ей ничего не хотелось. Поттер искренне желал, чтобы его присутствие заставляло Гермиону испытывать те же чувства, что испытывал и он. Облегчение буквально накрыло с головой, успокаивая и все больше и больше погружая в умиротворенное состояние. Именно сейчас появилось ощущение, что ему ничего не стоит свернуть горы, чтобы добиться столь желаемого.

Гермиона лежала тихо и больше не предпринимала никаких попыток повернуться к нему. У Гарри даже появилось подозрение, что она просто уснула. Пережитое ею было неприятно для нее, и доказательство этого он видел сегодня. Что уж там говорить, даже ему было неприятно это слышать. Как бы Гермиона ни оправдывала свои чувства логикой, она все же была очень чувствительным человеком. Чего стоило только ее желание помочь домовым эльфам.

— Здесь слишком жарко, — хриплый голос Гермионы прозвучал жалобно, заставив Гарри вздрогнуть от неожиданности. Недолго думая, он выпустил девушку из объятий и принял сидячее положение в кровати. — Не стоит, Гарри.

Поттер замер, пытаясь понять, почему она не хочет этого. Вместо каких-либо объяснений, Гермиона откинула одеяло и тоже села. Гарри повалился на подушки. Гермиона опустила ноги на пушистый ковер, но так и не встала. Руки ее крепко сжали край матраса и она, ссутулившись, застыла.

— Тебе плохо? — испуганно сев, спросил Гарри. Гермиона помотала головой, а потом обернулась к нему. В свете горящего в камине огня ее вид мерк, и определить выражение ее лица казалось невозможным. Только остался до боли знакомый силуэт, такой родной и добрый, и в то же время невыносимо далекий. Гермиона сейчас мало напоминала себя саму, уверенную и убежденную в своей правдивости. Мало напоминала человека, который пережил с ним все эти потрясения и войну. Именно теперь Гарри безумно хотелось сгрести подругу в охапку и держать ее, прижав к себе до тех пор, пока это чувство отчужденности не пройдет. Поттер пару раз моргнул, удержавшись от того, чтобы приняться тереть глаза руками. Это ощущение не проходило. Сломленная Гермиона все еще была перед глазами.

Девушка больше не смотрела на него, вернув свой взгляд на огонь в камине. Гарри вздрогнул, пытаясь сравнить свои чувства с чувствами Гермионы. Это было не самое лучше время для начала самокопания, и Поттер в скором времени отбросил это занятие.

— Все в порядке, Гарри, — голос Гермионы прозвучал успокаивающе, но всколыхнувшийся в груди страх за нее не дал Гарри успокоиться. Он чувствовал некую вину за такое состояние подруги и конечно понимал, что уже ничего не может изменить. Часто раздумывая над этим, Гарри все больше и больше уверялся, что поступил бы так же, подвернись ему случай все изменить. — Не переживай.

В ее словах улавливалась нотка заботы, и Гарри все же повалился обратно на подушки. Гермиона вновь повернула к нему голову. Пусть он и не видел ее лица, Гарри с уверенностью мог утверждать, что она улыбается ему. Поттер улыбнулся в ответ. Возможно, он и не понимал такого состояния подруги, но искренне старался проникнуться теми же чувствами, что и она. Это помогало выбраться из омута тяжелых мыслей.

Протянув руку, Гарри осторожно схватил Гермиону за локоть. Девушка вздрогнула, и юноша ясно представил себе недоумение на ее лице. Гарри потянул Гермиону на себя, заставляя ее лечь на кровать. Она уткнулась носом ему в плечо, но не предприняла никаких попыток принять нормальное положение. В общем, Гарри не был против того, чтобы она лежала так, как ей угодно. Ее горячее, чуть прерывистое дыхание обжигало даже сквозь футболку, и Поттер в который раз подумал о том, как жарко в комнате.

— Я подумал, что Рон сделал тебе что-то ужасное, — поцеловав ее в макушку, произнес Гарри. — Честно говоря, я перепугался…

Гермиона промолчала, очевидно, не имея никакого желания комментировать его слова. Брюнет же чувствовал неожиданно накатившую потребность выговориться. С какой-то стороны в сказанном была доля правды — случилось ужасное и уже непоправимое.

— Я говорил с Роном, Гермиона, — Гарри закрыл глаза, представляя себе реакцию Гермионы на его слова. Но, вопреки буйному воображению, ничего не произошло. Поттер и сам не знал, чего хочет услышать от Гермионы, но ее молчание тяготило его и заставляло продолжать. — Он и правда тебя любит.

Гермиона вздрогнула.

— А я люблю тебя, — слова ее прозвучали быстро, и через мгновение Гермиона прижалась губами к губам Гарри. Поттер выдохнул от неожиданности, а затем с небывалым отчаянием ответил на поцелуй, углубляя его.

— Гермиона… — разорвав поцелуй, прошептал Гарри. Это не было желанием сказать ей что-то, просто неожиданно наступившая тишина необычайно сильно давила. Треск из камина был практически не слышен, и в комнате стало совсем темно — очевидно, огонь все же погас. Мимолетное желание зажечь его снова, было отброшено в сторону. В комнате было душно.

Гермиона вцепилась в футболку так, словно боялась, что он может уйти и оставить ее одну. У Гарри же даже мысли такой не было.

— Я не хотела расстраивать Рона, Гарри, но что еще я могла сделать? — голос ее прозвучал надломлено.

— Ничего другого, — ответил Гарри. Было неловко разговаривать об этом. Легче было начать разговаривать о чем-то другом. Пусть Гермиона и ответила на его безмолвный вопрос о таком решении по отношению к предложению Рона, Гарри хотелось знать больше. Подруга всхлипнула, и Гарри сильнее прижал ее к себе, не зная, как успокоить ее. Почему-то казалось, что ей станет легче, если она выплачет все, что ее так гнетет. Конечно, это было глупым предположением, но ничего иного Поттер не мог сделать. Он осторожно провел рукой по голове Гермионы в успокаивающем жесте. — Все будет хорошо.

Эта фраза, которую он упрямо повторял всем, кому хотел помочь, в этом случае себя нисколько не оправдывала. Все было бы хорошо только в том случае, если Уизли будут знать про все, что происходит между ним и Гермионой. Гарри не хватало решительности, и это продолжало угнетать.

Глухие рыдания Гермионы, вновь уткнувшейся носом ему в плечо, заставляли только безвольно сжимать кулаки. Слезы девушки причиняли неимоверную душевную боль. Все же в происходящем была только его вина: он это начал, а вот закончить не может. Гарри вздохнул и в очередной раз провел рукой по голове Гермионы.

— Тише, — Поттер прижался губами ко лбу всхлипывающей старосты Гриффиндора. Гермиона усилила хватку, и Гарри невольно подумал, что его футболка не выдержит такого натиска. Приобняв ее за талию, Гарри сильнее прижал ее к себе, словно это поможет подруге успокоиться, и замер.

Закрыв глаза, он безмолвно молился о том, чтобы Гермиона успокоилась. И когда, казалось, отчаяние по поводу расстройства девушки превысило все барьеры, наступила тишина. Гарри не успел даже среагировать, как Гермиона резко села в кровати. Она принялась водить руками по лицу и потом выпустила нервный смешок.

— Я… такая дура, Гарри, — произнесла Гермиона и нервно выдохнула. Поттер слабо улыбнулся, такая фраза из уст девушки казалась верхом глупости.

— Все нормально, — Гарри провел рукой по ее спине, пытаясь показать, что и правда все хорошо. Гермиону била мелкая дрожь, и теперь она сидела в кровати, обхватив руками подтянутые к подбородку колени.

— Прости, — Грейнджер повернула голову, и Гарри показалось, что он видит слабую улыбку на ее губах. Ему ничего не стоило представить ее образ в голове. Ее покрасневшие и распухшие от слез глаза, закусанные до крови губы, а еще, когда она плакала, у нее краснел нос. Юноша тоже сел в кровати и приобнял ее за плечи.

— Я волнуюсь за тебя, Гермиона, — прошептал на ухо Гарри. — Тебя это угнетает, я же вижу.

Гермиона промолчала, никак не реагируя на его слова. Это означало, что он своими словами попал прямо в точку. Гарри поцеловал ее в висок, а потом, отодвинувшись, встал с кровати.

— Ты уходишь? — вопрос прозвучал слишком поспешно, и Гарри даже почувствовал испуг в голосе Грейнджер.

— Нет, конечно, — Гарри улыбнулся ей, понимая, что она вряд ли различила в темноте этот жест. — Я хочу открыть окно, здесь так душно. Тебе так не кажется?

— Ну… есть немного, — Гермиона с облегченным вздохом откинулась на подушки. Гарри подошел к окну и решительным жестом отдернул не пропускающую лунный свет штору. Полоска света упала на красный ковер с крупным ворсом. Гарри распахнул окно настежь, и в грудь ударил поток морозного воздуха. Глубоко вздохнув, Гарри повернулся к Гермионе.

— Знаешь, я завтра поговорю с Джинни, — уверенно произнес Поттер. Он не знал, что способствовало такой уверенности, — возможно, это был поток свежего воздуха, — но пришедшая в голову мысль не показалась абсурдной. Хотелось видеть реакцию Гермионы на его слова, и, кажется, она это почувствовала. Послышался шорох, и Гарри невольно представил себе действия Гермионы. Она просто зажгла камин. Его палочкой.

Гермиона была необыкновенно бледной, и Гарри пару раз моргнул, пытаясь определить, кажется ли ему это, или так и есть на самом деле.

— Эм… — неопределенно произнесла подруга, задумчиво вертя в руках палочку Поттера. — Она не поймет, Гарри. Ты себе хоть представляешь, как это будет выглядеть?

— Ну и что? — Гарри тряхнул головой. — Джинни поймет меня, а если не поймет, это все равно ничего не изменит. Я просто расскажу ей все как есть.

Гермиона подняла на него взгляд и замерла, внимательно рассматривая. Возможно, она не верила в его слова — столько раз он не мог решиться признаться. Даже ей не мог нормально все рассказать.

— М-мы можем сделать это вместе, — опустив взгляд на ковер, нерешительно произнесла Грейнджер. — Она все равно захочет поговорить со мной.

— Я не знаю, Гермиона, — Гарри окинул подругу грустным взглядом и повернулся лицом к окну. В комнате постепенно становилось холодно, и огонь, только что зажженный в камине, не мог бороться с прохладой. Гарри же, стоявшему у открытого окна, было жарко так, словно он находился совсем близко к огню. Отвлекшись от тяжелых мыслей и ждущей объяснений Гермионы, Гарри представлял себе, как это действо должно выглядеть. Буйное воображение представило все в красках, и юноша невольно вздрогнул, возвращаясь к реальности. — Может, не стоит?

— Думаю, что стоит, — решительно ответила Гермиона. — Все равно надо разобраться с происходящим, и уже нет разницы, как это будет происходить. Понимаю, что расставание с Джинни — это твое личное дело, и вам явно есть, что сказать друг другу. Не хочу выглядеть в ее глазах подлой.

— Ты ни в чем не виновата, Гермиона, это полностью моя инициатива, — Гарри повернул к ней голову и встретился взглядом с карими глазами. Губы расплылись в слабой ободряющей улыбке, а в голове проскользнула невольная мысль, что со стороны это выглядит так, словно он непричастен к происходящему, и он обычный сторонний наблюдатель. — И Джинни не имеет никакого права так думать.

В комнате наступила тишина. Разглядывая в окно заснеженные окрестности Хогвартса при лунном свете, Гарри понимал, что совсем не хочет вмешивать в разговор с Джинни Гермиону. Видя ее, такую слабую и плачущую, единственное, что хотелось сделать — это защитить и спрятать куда-нибудь подальше от всех угроз и ненастий. Чувство боязни за здоровье друзей было всегда, но сейчас оно переросло все немыслимые барьеры. Гарри был известен темперамент младшей Уизли, и предположить, во что может вылиться завтрашний разговор, не представлялось возможным.

— А Р-Рон? — голос дрогнул. Гарри повернулся к Гермионе полностью.

— Мы поговорим с ним позже, — следя за реакцией подруги, ответил Поттер. Раздражал тот факт, что сомнения по поводу искренности выбора Гермионы были, и избавиться от них не получалось. Гарри постоянно твердил себе, что выбрала она в итоге не Рона, а его, и это придавало уверенности.

— Ты заболеешь… — выдохнула Гермиона, поняв, что Гарри уже все решил для себя. Брюнет кивнул и закрыл окно, а потом привел штору в порядок. Огонь в камине весело потрескивал, и комната показалась Гарри уютной. Он медленно вернулся к кровати, и лег рядом с Гермионой, привычным жестом прижав ее к себе.

Говорить больше не хотелось. Наступило молчаливое согласие. Каждый из них думал о чем-то своем, пытаясь оправдать свои поступки и решения. У Гарри это получалось не всегда, но, привыкший действовать по первому желанию, он не особо беспокоился на этот счет. Мысли Гермионы же для него были недосягаемы. Иногда казалось, что отлично знаешь, как она поступит, но на самом деле все получалось иначе. Гарри глубоко вздохнул.

— Только не уходи, ладно? — прошептала Гермиона.

— Хорошо, — Поттер поцеловал ее в лоб. — Теперь давай спать, завтра будет не очень веселый день.

— Спокойной ночи, — в голосе Гермионы чувствовалась неприкрытая грусть. Он же, желая успокоить и утешить ее, прижал к себе сильнее и провел рукой по спине.

— Спокойной ночи, Гермиона, — прошептал юноша.

На самом деле, спать Гарри совсем не хотелось. Поднявшееся из глубин души беспокойство не давало отвлечься от предстоящего разговора. Для себя Гарри решил, что разговор, каким бы завтра ни был день, состоится. Неожиданный прилив решительности, появившийся после того, как стало видно, как страдает Гермиона, не отпускал до сих пор. Просто теперь со временем появилось и беспокойство, больше всего напоминавшее Гарри чувства, похожие на те, когда он шел сдавать первый из экзаменов. Живот неприятно скрутило, и Поттер лишь подумал о том, что будет тогда, когда он увидит Джинни.

Гермиона затихла, и Гарри с облегчением понял, что она спит. Состояние подруги волновало. По крайней мере, такое состояние было совсем не характерно для нее. Поддавшись порыву, юноша вновь прикоснулся губами ко лбу Гермионы. Он больше всего боялся того, что она будет настаивать на своем присутствии завтра, но, кажется, она все же сдалась.

— Гермиона? — осторожно в голос позвал Гарри. Никакой реакции не последовало. Уходить из комнаты не хотелось, но сейчас это показалось самым верным решением. Гермиона пристроила свою голову рядом с протянутой рукой, и Гарри, стараясь не коснуться Гермионы, убрал свою руку. Потом попытался отодвинуться от нее, так, чтобы не разбудить. Грейнджер заворочалась, и Гарри испуганно замер, боясь даже вздохнуть. Гермиона повернулась к нему спиной и мирно засопела. Юноша слабо улыбнулся.

Он встал с кровати и аккуратно накрыл Гермиону одеялом. Потом взял свою палочку с тумбочки и покинул комнату старосты Гриффиндора.

Спустившись в уютную гостиную, Гарри поборол соблазн развалиться в кресле у камина и поднялся в спальню мальчиков. Кровать Рона была не расправлена, и Поттер пришел к выводу, что друг все же не вернулся. Желания найти его не было. Гарри посмотрел на наручные часы, лежащие на тумбочке, и нехотя понял, что спать все же придется. Было только половина четвертого, а уверенности в том, что ему удастся высидеть до завтрака, не сомкнув глаз, не было. Гарри просто повалился на кровать и закрыл глаза. Надо было заснуть.