Отмеченный Порчей (гет)

Снаружи доносится отчетливое биение башенных часов, и если сегодня не выходной — все студенты должны сейчас быть на занятиях. Конечно же, меня терзают сомнения, я не мог отсутствовать целую неделю, но, тем не менее, нельзя исключать такой вероятности, потому что я давно потерял счет времени. Следуя нити своих размышлений, я решаю, что пора развеять догадки, поэтому высовываю ноги из-под одеяла и сбрасываю их на пол. Невзирая на нытье в мышцах, я заставляю себя перенести центр тяжести и сесть на постели, чтобы осмотреть свое пустынное пристанище.

В больничном крыле стоит гробовая тишина, за исключением слабых стонов одинокого Слизеринского сопляка, лежавшего в углу напротив. Ему лет двенадцать, но, несмотря на возраст, он пытается утихомирить стоны, едва завидев меня. Проклятая аристократия. Я с любопытством рассматриваю его шину — похоже, он свалился с метлы.

— Очнулся? — Я резко оборачиваюсь на источник елейного голоса, обеспокоенный тем, что не заметил гостью раньше.

Девчонка фривольно раскинулась в кресле, закинув ногу на ногу, она пристально смотрит на меня, ни на секунду не отводя взгляд. Лицо слегка сморщено, словно ей противен мой вид. Внутри все вспыхивает, и я хочу приказать ей убираться вон, но вместо этого слышится лишь бессвязный лепет — что-то мешает мне говорить.

— Извини, я не расслышала, — ухмыляется Джинни.

Что-то не так с её голосом. Она не боится, несмотря на то, что мы практически одни.

Сторожевая сучка Дамблдора безропотно играется небольшим синим кулоном на цепочке, нагло изучая меня взглядом. Она провела здесь не один час, охраняя мои сновидения. Я мог сказать об этом, уловив краем глаза раскрытую переплётом кверху книгу на тумбочке. Мне кажется, или у меня уменьшился угол обзора? Что-то мешает мне видеть.

Я подношу раскрытую кисть к лицу и неспешно провожу по нему кончиками пальцев, но они ощущают не кожу, а плотную ткань. Наблюдая, как улыбка на лице ненавистной мне предательницы становиться шире, я предвкушаю худшее. Лечили ли они мои ожоги, или обошлись как с аврорами во время войны? Ведь если использовать надлежащие зелья — никаких повязок не понадобиться...

Решив выяснить, что со мной произошло, пока я был без сознания, поднимаюсь на ноги и намереваюсь отправиться в ванную.

— Сядь, Поттер! — рычит она, схватившись за палочку.

Реагируя на её слова резким жестом среднего пальца, я ковыляю в противоположную от выхода сторону. Бежать мне всё равно некуда, но, все же, приходится неловко нырнуть в сторону, чтобы не получить заклинание в спину.

— Я сказала назад! — она вскакивает с кресла.

Мне стало любопытно — Джинни действительно настолько глупа, чтобы ожидать моего повиновения, или они с директором решили, что я уже сломался?

Над ухом снова пролетает заклятие, и я невольно отмечаю, что тренировки в качестве ловца идут ей на пользу. Но, несмотря на то, что мне едва удается уклоняться, я продолжаю игнорировать её приказы. Похоже, что девушка настолько обескуражена моим упорством, что даже не думает меня преследовать, до тех пор, пока я не скрываюсь в уборной, захлопнув за собой дверь.

«Тупая девчонка» — хмыкаю я, слыша её спешные шаги следом — «Придется подождать, пока я выйду».

Мои предположения не оправдались, она без малейших угрызений совести врывается внутрь, выбив дверь, и направляет мне в спину палочку. При других обстоятельствах, это показалось бы забавным, но не сейчас. Я словно заколдованный стою над только что включенным краном и смотрю на своё отражение.

Сильный поток холодной воды слегка заглушает её крики. В зеркале, я вижу её нерешительность проклясть меня в упор, но это заботит меня куда меньше, чем, покрытое кровавыми бинтами мумифицированное лицо. Оно вызывает отвращение.

— Поттер! — строго зовёт она.

Я быстро оборачиваюсь и резким движением пытаюсь сорвать повязки со рта, но они сидят настолько туго, приходится разрывать ткань, прикипевшую к коже.

— Проваливай! — злобно рявкаю я, когда мне удаётся высвободить губы.

Джини оторопело смотрит на меня, на её лице читается отвращение, сглаженное сочувствием, чего я никак не ожидал. Она неспешно опускает палочку и, нерешительно, выходит вон.

Я снова оборачиваюсь к зеркалу, и во мне вздымается ураган ярости. Он питает мою жажду мести, когда я вижу изуродованную часть рта, затянутую поморщенной шрамами кожей. Местами на ней все еще кровоточат язвы недавних ран. Этот вид вызывает неутолимый позыв содрать всё это восково-розовое месиво с лица, оставив лишь бледную кость. В ужасе я вонзаю ногти в повязки и рваными лоскутами, отдираю присохшую к ранам ткань вместе с заскорузлой кровью и обрывками кожи, оголяя уродство, некогда бывшее иконой.

Куски белой ткани падают в раковину, и вода окрашивается красным. Я шумно дышу, глядя, как размокают бинты, отдавая грязь бегущему потоку, и не решаюсь снова посмотреть в зеркало. Наконец, собрав волю в кулак, я поднимаю голову, чтобы встретиться с безобразным отражением, и тут же разбиваю зеркало, не в силах принять происходящее. Стекло покрывается паутиной осколков и еще больше искажает жуткие углубления на шее и подбородке; изуродованные ожогами губы и, словно разъеденные кислотными паразитами, ноздри. Верхней части головы повезло больше — она почти не задета, за исключением местами обгоревших волос.

Я отворачиваюсь от умывальника, мне хочется бежать, забиться в темноту, чтобы никто не увидел этого уродства. Но я не стану — это сыграет мне на руку. Теперь и без того ущемленная вера Гермионы в Дамоблдора может треснуть, ведь даже на лице Джинни можно было прочитать некое подобие сочувствия. Директор загоняет себя в глухой угол. Он не может меня контролировать, и ему остается лишь пытаться сломать меня, но я не позволю ему такой привилегии.

Сейчас, прежде всего, мне нужно разобраться со своим видом, но в этот раз без помощи старика. Полагаться на него — всё равно, что надеяться избежать чумы в канализации, кишащей зараженными крысами.

Всё ещё тяжело дыша, я возвращаюсь в холл больничного крыла. Джинни ожидает меня у выхода. Она явно не знает, что ей делать. На лице читается омерзение и нерешительность. Устремляясь к койке, я хмыкаю.

— Куда-то собрался? — интересуется она, глядя как я начал надевать свою подранную робу.

Девушка пыталась придать своему голосу решительности, но получилось у неё плохо — я чувствую слабость.

Обернувшись, я пристально впиваюсь в неё палящим взглядом.

— Думаешь остановить меня? — насмешливо спрашиваю я.

— А ты хочешь проверить? — дерзко парирует она.

Издаю хохот, но в нем нет радости, только угроза.

— Давай! — приказываю я, разводя руки в стороны. — Воспользуйся моей слабостью.

Она поднимает палочку, а я сужаю глаза.

Она начинает произносить заклинание, но я слишком близко.

Резким движением руки, я, перехватив её кисть, дергаю вправо, поворачивая девушку к себе боком. Затем левой рукой обвиваюсь вокруг неё чуть ниже другого плеча и притягиваю ее к себе. Схватив девушку со спины, я прижимаю её руки к груди.

Она пытается вырваться, пнуть меня или ударить затылком, но все тщетно — я предвидел её движения.

— Пусти, Поттер! — вопит она. — Или, я клянусь, ты покойник.

Я смеюсь вновь. Она даже не представляет, насколько часто я слышал эту фразу в последнее время.

— Ну что же ты, любимая, — лживо начинаю успокаивать я.

Крепко обвив её хрупкое тело, я высвобождаю правую руку и отбираю у нее палочку. — Разве так отплачивают своему спасителю?

— Ублюдок... — выбивается она. — Ты лживый ублюдок.

— Как насчет поцелуя? — наслаждаясь моментом, спрашиваю я.

Высунув язык словно змея, я касаюсь им к нежной кожи на её щеке и веду к виску, оставляя мокрый след. Меня забавляет выражение неистового отвращения, парализовавшего её лицо, когда мои изуродованные ноздри вдыхают аромат её волос. Она кричит так, что закладывает в ушах и пытается высвободиться еще сильнее.

Я скалюсь, переводя самодовольный взгляд на оцепеневшего напротив мальчишку.

— Разве я тебе уже не нравлюсь? — мнимо озабоченным голосом, возвращаюсь я к Джинни.

— Я тебя ненавижу, мразь! — до хрипа разрывается она.

— Тогда ладно, — соглашаюсь я, схватив её за горло свободной рукой. — На этом и закончим.

Когда кислород перестает поступать в её легкие, я облегченно вздыхаю, ведь она перестает кричать. Еще несколько секунд, и Джинни начинает задыхаться, а сопротивление становиться слабее.

Когда её бессознательное тело расслабилось, я безразлично бросаю его на больничную койку и подхожу к юному Слизерину, который готов обмочиться от страха.

Я подношу указательный палец к изуродованным губам и мягко киваю. Дрожа, он кивает в ответ.

— Хорошо, — комментирую я, — или ты следующий.

* * *

Я стою на вершине Астрономической башни, всматриваясь в густую чащу Запретного Леса. Где-то там бродит единорог, которого мне предстоит выпотрошить, но в данный момент он не приблизится ко мне на расстояние пушечного выстрела. Мне нужно было приманить его девственницей. Даже не вдумываясь, можно было вспомнить нескольких.

— Я очень надеюсь, что Вы не собираетесь спрыгнуть вниз и лишить меня радости этого мгновения, — послышался размеренный голос незваного гостя.

Я фыркаю. Мне не составляет труда узнать его, ведь я ненавидел его с тех пор как услышал впервые.

— Два часа сорок три минуты, — комментирую я, глядя на башенные часы. — Я уже успел порядком замерзнуть в ожидании, пока кто-то из свиты дорогого директора покажет свою... — делаю паузу и подбираю слово, — физию. Он, должно быть, в отчаянии, если решил отправить ко мне тебя, Снэйп, — ухмыляюсь я, поворачивая к нему своё уродливое лицо.

Когда профессор увидел меня, уголки его губ слегка изогнулись в улыбке.

— Как и Ваш отец, мистер Поттер, вы слишком опрометчивы в суждениях, — с едва уловимой насмешкой отзывается он, подходя ближе. — Я ведь не говорил, что моё присутствие здесь — инициатива Дамблдора.

— Брось, Северус, — насмешкой вторю я, — мы ведь оба прекрасно знаем, что ты рукой не шевельнешь без приказа старика.

— Разве, мистер Поттер? — на мгновение он изображает удивление, затем достает палочку и, без предупреждения, отправляет в меня красный луч.

Я ныряю в сторону и тут же выпрямляюсь. Сузив глаза, я смотрю на противника — это был Круциатус.

— Возможно, я больше не служу Дамблдору, — говорит он, отправив в меня очередное проклятие.

— Возможно, Вы больше не нужны директору.

Еще одна вспышка.

— Или держать раненное животное, как Вы, стало себе дороже, — продолжает он. — А вы же знаете, что делают с раненой скотиной?

На этот раз мне не удается увернуться, и красный луч касается моего тела. Я сцепляю зубы от невыносимой боли, но продолжаю стоять на ногах. Тело умоляет упасть на пол, сжаться и зарыдать как младенец, но я терплю ровно до тех пор, пока заклинание не прекращается, как мне кажется — вечность.

Тяжело дыша, я сплевываю на пол крошку зубной эмали и вытираю выступившую на лбу испарину.

— Этого слишком мало, чтобы заставить меня умолять, — смеюсь я. — Но достаточно, чтобы вызвать мою ярость! — выкрикнув последнее слово, я превращаюсь в волка и бросаюсь на него.

Я застаю Снэйпа врасплох, но в последний момент ему удается уклониться. Тут же выровнявшись, он вслепую отправляет заклинание мне вслед, но промахивается.

Скрывшись в тени, я возвращаю себе человеческую форму и достаю из кармана маленькую горсть черного порошка.

— Достойный фокус, — признаёт Снэйп, — но этого недостаточно.

В меня летит очередное заклинание, и я сдуваю порошок мгновенной тьмы с ладони, снова ныряя в сторону.

На этот раз Снэйп молчал. Должен признать, он перестал меня недооценивать. Сконцентрировался на том, чтобы почувствовать моё присутствие, ведь меня едва не зацепило следующее заклинание.

— Ползи, — шиплю на серпентанго, а затем в очередной раз принимаю звериный облик.

Рыком я провоцирую Снэйпа на атаку, но ослепший профессор не реагирует, он слышал моё шипение, и, кажется, это волновало его намного больше. В любом случае, это не имеет значения, моя ехидна готова напасть уже в следующую секунду, так что, скребя когтями о каменный пол, я срываюсь с места.

Змея обвивается вокруг его ног и плотно стягивает их вместе, пока я с силой отталкиваюсь задними лапами и прыгаю на него, целясь зубами в горло.

Пасть смыкается на пустоте. Не знаю как, но ему удается исчезнуть.

— Этого будет достаточно, мистер Поттер, — слышится голос у выхода.

— Но я ведь только начал, — насмешливо отвечаю я.

— Как Вам будет угодно, мистер Поттер, — серьезно отвечает он, глядя на меня сквозь рассеивающуюся тьму. — И, тем не менее, развязка нашего столкновения не сыграет на пользу ни мне, ни Вам. Вы ведь хотите, чтобы директор думал, что Ваш преподаватель преподал Вам урок, не так ли?

— То есть ты хочешь, чтобы я отпустил тебя и позволил рассказать обо всем Дамблдору? — весело спросил я, сидя на корточках.

— Вне всяких сомнений, мы недооцениваем друг друга, и не хотелось бы, чтобы исход навредил нашим интересам. Я должен отдать вам должное, сегодня Вы вызвали у меня уважение, не говоря уже о том, что я одобряю ваше поведение по отношению к предательнице рода. Так что не портите моё впечатление вашей врожденной заносчивостью, Вы не в том состоянии, — дипломатично комментирует он.

Позволяя змее обвиться вокруг моего предплечья, я на секунду задумываюсь над ответом. Стоило оценить изворотливость Снэйпв по достоинтсу, в эту секунду я отчетливо видел, почему обе стороны так дорого ценят его.

— Иди, — небрежно бросаю я.

Преподаватель кривит губы в усмешке, с интересом рассматривая ползущую по моей руке змею.

— Но прежде, верните палочку, чтобы директор полной мерой воспринял Ваше сотрудничество.

Я согласно киваю и, достав из кармана мантии палочку Джинни, бросаю её на пол. Профессор кривится, но, не сказав ни слова, призывает её заклинанием.

— Увидимся завтра на занятиях, Поттер. И приведите своё лицо в порядок, чтобы не пугать студентов Вашим видом.

— Тогда придется заглянуть к Вам в сейф, профессор, — учтиво ухмыльнулся я.

Он не отвечает, разворачивается на каблуках и скрывается на лестничной площадке, оставляя меня наедине с ехидной.