Отмеченный Порчей (гет)

Острая иголка впивается мне в кожу, и я недовольно морщусь, пронзая Винки холодным взглядом.

— Простите, хозяин, — пищит перепуганная эльфийка. — Вы уверены, что это лучший способ лечить раны, если бы я попробовала сделать зелье...

— Заткнись и штопай, — прерываю я, откидываясь на подушку.

Существо молча кивает и, слегка дрожащими пальцами, продолжает прокалывать дырки вокруг кровоточащей раны в боку. Она снова открылась после схватки на Астрономической башне, но я не замечал её, пока от потери крови у меня не начали неметь конечности. Дорогой директор, судя по всему, опоил меня ядом, ведь даже эльфийские чары не могли исцелить ни глубокой раны, ни изуродованного лица.

— Так ты скажешь мне, где мы? — спрашиваю я, окидывая заброшенную, по всей видимости, комнату критическим взглядом.

Она притащила меня сюда после того, как я потерял сознание. Здесь тихо и большая часть помещения скрывается во мраке. Единственным источником света является потрескивающий поленьями камин у стены: извивающееся внутри пламя отбрасывает жутковатые тени, от чего тонкие пальцы эльфийки кажутся узловатыми крючьями.

— В безопасности, хозяин, — полным сострадания голосом, уверяет она.

— Знает ли о нём старикан? — жестко спрашиваю я.

— Директор Дамблдор знает много тайн школы, — витиевато отвечает она.

— Но знает ли он об этой?

— Знает, — неуверенно ответила Винки, — но комнату защищают сильные чары, и она защищена паролем.

Я слегка расслабился, когда она закончила с моей раной и обрезала тонкую серебряную нить. Идея использовать волос единорога в качестве медицинского шелка была моей, только пришлось стащить его из сейфа алхимика. Кроме него Винки позаимствовала еще несколько ингредиентов, из части которых в маленьком котелке варилось бурая жижа. Естественно, эльфийка не одобряла воровство, но я убедил её тем, что это всего лишь резонная компенсация за использование непростительного заклинания на безоружном ученике.

Спустя какое-то время она измазала моё лицо тошнотворной вязкой мазью, от которой резало глаза. Благо она несла приятное охлаждающее чувство, от которого я довольно прикрыл веки и, похоже, отключился.

Когда я пришел в себя, то, вместо местами протлевшего жесткого матраса, ощутил под собой вполне достойную постель, от которой не несло затхлостью. Здесь больше не было мрачно, но и свет не резал глаза. Появилась мебель, стало уютнее. Похоже, сразу после короткого упоминания, что мне будет не безопасно оставаться в башне Гриффиндора, эльфийка взяла на себя инициативу по обустройству моего нового убежища.

— С пробуждением, хозяин, — приветствует она. — Как Вы себя чувствуете?

На короткий миг я подумал, что она практически не покидала эту комнату.

— Как никогда хорошо, — бодрым голосом отвечаю я.

Преодолевая боль в боку, я сел на постели, тело кажется ватным, истощенным, а в глазах немного плывет.

— Я принесла вам поесть, — она робко улыбается своим огромным ртом и подает мне поднос с едой.

Признаюсь честно, я даже не смотрел что на нём, просто инстинктивно схватился за столовый прибор и попытался наколоть пищу. После нескольких неудачных попыток, я понял, что тычу вилкой в ароматно пахнущую похлебку. Ругнувшись, я быстро исправил положение и наполнил, нет, набил рот едой, жадно глотая её, иногда даже не пережевывая куски мяса или овощей. Сказать, что я был голоден — не сказать ничего. Казалось, я не ел годами. Последняя трапеза, что я помнил, состоялась перед схваткой со Снэйпом, и её рацион состоял из нескольких инъекций глюкозы, опять же, добытые мне преданной слугой.

Я облизываю губы — они гладкие, а не привычно облезлые от извечного недостатка витамин в организме. Я укоризненно перевожу взгляд на домовика, и она понурено качает головой.

— Хозяин должен простить Винки, — у неё на глазах появляются слёзы. — Винки сделала всё как надо, но ничего не получилось — у хозяина остались шрамы! — визжит она, падая на колени. — Не увольняйте Винки. Плохая, плохая, Винки! — эльфийка с размаху бьет лбом в пол, от чего, кажется, дрожит кровать.

— Встань, — спокойно приказываю я, и она медленно поднимается с острых коленок, готовая услышать свой приговор. — Ты знаешь, почему у тебя ничего не получилось?

Она испуганно смотрит на меня, а непропорциональное лицо еще больше искажено от недоверия.

— Диррректор... — словно опасаясь самой мысли, выговаривает она и в страхе прикрывает рот ладонью.

Я сужаю глаза и вскакиваю с кровати.

— Да, великий, мать его, Альбус... Персиваль... Вульфрик... Брайан... Дамблдор, — я выплёвываю каждое слово. — Хочет сломать мою волю, но мы ему не позволим, — я опускаюсь на колени рядом со слугой и беру её за костлявые плечи. — Правда, ведь? — я начинаю её тормошить. — Правда?

Её голова трясется так, словно сейчас оторвется, и я принимаю это за согласие.

— Но прежде мне нужно будет скрыть это уродство, — я рисую невидимый силуэт вокруг своего рта. — Исчезни.

Она одобрительно кивает и растворяется у меня в руках. Эльфийка знала, что я не в лучшем настроении, она вообще много чего знала, например, что среди всего комфорта этой комнаты зеркало мне будет лишним, да и вообще, всё — в чем я могу увидеть свое отражение. Но она ошиблась, я видел его. Видел это отвращающее уродство, которое просто хотелось стереть с лица земли, я видел его в отражении её больших глаз.

Обезображенное и без того лицо перекашивает от злости, когда я подхожу к камину. Я сажусь на корточки и приближаю его к языкам пламени. В меня дохнуло жаром, и я невольно отпрянул. Не глядя, достаю из подставки кочергу и свешиваю её в руке, поднимаюсь на ноги. Несколько раз рассекаю воздух железкой. Надо выгнать злость потом.

Спустя полчаса, я тяжело дышу и вспоминаю слова Джинни о психопате. В чем-то она права.

* * *

Я решил вернуться на занятия на следующий же день, даже не опоздал. Стою, подпирая стену у входа в кабинет, в голубенькой маске от гриппа. Рациональности и фантазии Винки можно только завидовать.

Студенты вокруг тихонько шепчутся, бросая на меня косые взгляды. Нет Малфоя, как и Уизли нет, а жаль.

«Яички Мерлина, что я тут делаю?» — вздыхаю, обреченно глядя в потолок. Наверняка, я уже давно знаю всё, чему будут учиться эти имбецилы сегодня. Задумчиво кусая губы, я ставлю на то, что Уизли придет первый.

Не угадал — первым появился Хорек со своей свитой. Он был не в лучшем настроении, но увидев меня — расцвел.

— Неужели великий Гарри Поттер решил почтить нас своим присутствием? — воодушевленно спрашивает Малфой.

Я молчу, а он подходит ближе.

— Принцесса Жасмин, снимите вуаль, — намекая на маску, снова говорит он. Тянется к моему лицу. Жизнь ничему его не учит.

Я уныло вздыхаю и едва заметным резким махом сбиваю его руку в сторону.

— Смотри какая, — засмеялся блондин, — сопротивляется.

Два дебила за его спиной одобрительно ржут на его комментарий. Я подумываю сломать ему запястье, если он потянется к маске в еще раз, но мои мечты не воплотились в жизнь.

Дверь в кабинет зельеварения открылась, и студенты ринулись внутрь.

— Ладно, Поттер, — вздыхает Драко, — с тобой разберемся позже.

Я пожимаю плечами и продолжаю стоять у стены. Уизли нет, а значит мне нечего здесь делать, у меня еще есть дела. Так что, вместо занятий я оправляюсь в библиотеку. Не то, чтобы мне хочется углубиться в чтение, скорее так требуют обстоятельства: ночью меня нашёл ответ от наставника на шифр, отправленный мной ранее с Астрономической башни. Райнхарт был солидарен с мнением, что отправлять слезы феникса мёртвой совой во время моей травли — не лучшая идея. Так что, поскольку в ближайшее время я не собирался покидать школу, придется прибегнуть к другим методам доставки.

Я неспешно бреду к нужной секции; уверенные шаги гулом расходятся по помещению, и этот ритм тешит меня. Спустя минуту, я сворачиваю влево, скрываюсь между высокими стеллажами, где звук каблуков тонет в потертом ковре. Тихонечко насвистывая знакомую мелодию, я небрежно передвигаю интегрированную в стеллаж лестницу и, держась за поручни, поднимаюсь по ступенькам.

Слегка подрагивающие пальцы едва касаются корешков древних книг, пока я не нахожу нужный фолиант. Полка номер шесть. «Магическое право гоблинов». Вообще не приложу ума, кому взбрело в голову добавить это пособие в школьное собрание.

Достав книгу с полки, я раскрываю её, а затем запускаю руку в карман мантии. Затем настороженно затихаю, прислушиваюсь. Вокруг тихо, если не считать возбужденный детский шепот по ту сторону стеллажа. Я достаю небольшой изогнутый нож похожий на маленький серп и начинаю кроить бумагу, делаю это до тех пор пока у меня не получается небольшой прямоугольник на двести страниц в глубину.

Засунув смятые куски тонкого пергамента и нож обратно в карман, я выуживаю из мантии маленький сверток, в котором покоится флакон со слезами Фоукса, и вкладываю его в нишу подранной книги. Как ни в чем не бывало закрываю её и, продолжая насвистывать мелодию, ставлю обратно на полку.

Спустившись на пол, отодвигаю лестницу в сторону, затем с незаметной ухмылкой направляюсь в смежный пролет. Я уже был здесь позавчера и выбрал место не случайно, сегодня я намеревался разоблачить Волчицу, и плевать, если наставник против. Эти игры меня достали.

На часах десять утра, а, значит, у девушки есть ровно час, чтобы забрать посылку. Что ж, я не собирался тратить это время впустую.

Прежде чем свернуть за угол, я прислушиваюсь. Мальчишки всё еще здесь, обсуждают что-то вполголоса.

— Брось Вэйн, — донеслись обрывки фразы. — Ты веришь в это?

— Слушай, ты ведь знаешь Причарда? Так вот, когда он пошел навещать брата тот только и твердил «Поттер убьет меня... я не должен рассказывать», а потом с ним поговорил директор, и у парня пропала истерика. Более того, он не помнит, чтобы такое говорил.

— Думаешь, ему стерли память? — заинтересованным шепотом спросил второй голос.

— Похоже на то, — подтвердил первый мальчик, — кроме того, поговаривают, что директор покрывает выходки Поттера, и недалек тот час, когда все это дойдет до совета попечителей. Надеюсь, его выгонят. Не знаю как у тебя, но у меня от него мурашки по коже. Я слышал, что он вообще не спит и еще... что он убийца, — едва уловимым шепотом заканчивает он.

— Какая интересная теория, — подмечаю я, тихо выплывая из своего убежища.

В глазах плещется угроза вперемешку с нечеловеческим отчуждением и расчетливым выжиданием. Я вижу, как мальчишки вздрагивают, глядя на моё восковое лицо с неподдельным страхом.

— Что? — я перевожу взгляд на щуплого Гриффиндорца, легко читая мысли в его перепуганных глазах. — Ты хочешь сказать, что не боишься сквиба? — я хмыкаю, и зрачки начинают безумно блестеть. — А стоило бы, — предупреждаю, нависая над ним, словно громовая туча.

Парень всем своим телом вжался в жесткий дубовый стул. Он хочет провалиться под землю или убежать, но не смеет даже шелохнуться.

— Что-то еще? — интересуюсь ледяным голом.

Бледный парень испуганно ведёт плечами.

— Хорошо, — с негодованием щурюсь я, — тогда проваливайте.

Когда я выровнялся, они всё еще сидят на своих местах, словно застывшие изваяния.

Я снимаю маску, оголяя порытую змеившимися шрамами бледно-розовую кожу, и спазматически дрожащими губами, рявкаю: «Вон!»

С перекошенными от ужаса лицами, они срываются с мест и с криком уносятся прочь, пока я с толикой самодовольства возвращаю защитную повязку на место.

Когда мадам Пинс прибежала на источник шума, я уже как ни в чем не бывало сосредоточенно смотрю в книгу с магическими родословными. Дерзко ухмыльнувшись её поджатым губам, я возвращаюсь к чтению, стараясь не отвлекаться. Мне нужно раскопать информацию, которая хоть как-то помогла объяснить связь Луны Лавгуд с происходящим.

Я снова смотрю на часы — прошло всего десять минут. Время застряло на месте, словно кость в горле подавившейся собаки. Шумно вздыхаю и переворачиваю страницу. В этой книге нет ничего необычного: Лавгуды — древний чистокровный род, который никогда не имел связи с тёмными магами. Эта книжка пустышка.

— Привет, Гарри, — слышится извечно задумчивый голос за спиной.

Её рука мимолётно касается моего плеча, когда девушка огибает меня и, даже не глядя, начинает искать какую-то книгу на пыльной полке.

— Луна? — удивленно спрашиваю я и поспешно закрываю сборник родословных, чтобы она ничего не увидела. — Что ты здесь делаешь?

Девушка смеётся.

— Ищу книгу, конечно же, — весело отвечает она.

Я удивлен, что не услышал её шагов за спиной.

— Эту, — достав с полки весьма потрёпанный старый фолиант, она показывает его мне. — Только что задали доклад, а я не хочу тратить на него время и поскорее вернуться к изучению нарглов.

Заметив у меня на лице маску, девушка перестает болтать и с интересом смотрит на меня.

— Боишься подхватить конфузного жучка? — весело спрашивает она.

— Что? — оторопев, переспрашиваю я.

— Они живут в библиотеках и любят влезать уснувшим студентам в рот, провоцируя кошмары — продолжала объяснять Луна. — Иначе, зачем тебе маска?

— Хм... — промямлил я, поправляя высокий воротник, скрывающий шрамы на шее. — Наверное, ты права.

— Но ты не выглядишь уставшим, — прокомментировала она. — Так что лучше тебе её снять, они раздражают духов книг.

Луна тянется нежной рукой к моему лицу, но я жестко перехватываю её за запястье.

— Извини, — почти виновато говорю я, отпуская её и почему-то переживая, не сделал ли ей больно, — но не надо.

— Гарри, ты что боишься меня? Я же твой друг, — мягко и успокаивающе говорит Луна.

— Как и остальные, — с горечью отвечаю я.

— Я понимаю, что тебе тяжело доверять людям, но это не повод замыкаться, — сочувственно говорит она и наклоняется ближе.

На секунду замираю, задумавшись о чем-то отстранённом, пока она снова не предпринимает попытку сорвать с меня маску.

Я останавливаю её руку, затем другую. Она игриво пытается вырваться, это явно её забавляет, но выводит меня. В вены выпрыскивается ярость, бешено циркулируя по телу, отравляя каждый дюйм. Я с рыком срываюсь с места, и сжимаю свои пальцы у неё на горле, поднимаю с места и прижимаю к стеллажу.

— Глупая девчонка, — злобно рычу я. — Здесь нет никаких конфузных жуков! И не я защищаюсь от них, а вас защищаю от себя. — Резким движением руки, я бросаю её запястье, в очередной раз, оголяю неизлечимые шрамы.

Моё уродливое лицо всего в нескольких дюймах от её удивленных глаз, так что она хорошенько может оценить всю изящность моей кожи. Губы искривлены в гневе, я слегка ослабляю хватку, жду, пока она вырвется и убежит, но, сдавленно сглотнув, девушка лишь продолжает спокойно смотреть на меня. На её милом лице не дрогнул ни один мускул, в нём нет ни тени страха.

— У тебя гиппогрифова оспа, — сдавленно говорит Луна.

Чтобы не убить её, я выплескиваю свою ненависть на стуле: отпустив девчонку, я хватаю его и бросаю в стену рядом с ней. Он разлетается в щепки, но Луна даже глазом не моргнула.

— Нет у меня никакой гиппогрифовой оспы, — в бешенстве задыхаюсь я.

— Глупости, — отвечает она. — У меня как раз есть крем на такой случай.

Я убью её. Сжимаю руки в кулаки, наслаждаясь болью от впившихся в кожу ногтей.

— Давай, — выплевываю я. — Воспользуйся своим кремом, если это то что тебе требуется, чтобы убедиться в неправоте, потому что никакой гиппогрифовой оспы у меня нет и быть не может. Но после этого ты оставишь меня в покое Полоумная. Понятно?

— Не думаю, — спокойно отвечает она, и достает из сумки крохотную баночку.

И какого чёрта это значит?

— Только не называй меня больше Полоумной, — слегка обиженным голосом просит она.

Я закатываю глаза и опускаюсь на один из выживших стульев. Делай что хочешь.

Открыв баночку, Луна начинает свой эксперимент: нежно намазывая кисловато пахнущим кремом моё лицо, и заботливо втирая вязкую субстанцию в кожу кончиками пальцев.

Спустя некоторое время, она отклонилась и улыбнулась.

— Что? — ехидно спрашиваю я, — измазывать людей разным дерьмом приносит тебе удовольствие?

Луна проигнорировала мой комментарий и снова начала копаться в сумке. Достав маленькое зеркальце, она поднесла его к моему лицу.

В маленьком круглом отражении я вижу гладкий подбородок с россыпью черных точек, там, где начинала расти щетина, и бледно-розовые губы без единого намёка на уродство.

Переведя взгляд на улыбающуюся девушку, я подозрительно суживаю глаза.

— Как? — строго спрашиваю. — Это был ожог, специфический ожог.

— Всегда пожалуйста, Гарри, — обиженно надулась Луна. — Я же сказала, что у тебя гиппогрифова оспа — это название магических ожогов от инфериев или драконов, чье пламя обладает особой магией. Странное название, я знаю, но только гиппогрифы не поддаются воздействию этого пламени, из-за свойств своей крови, вместо этого на их теле появляются точки сродни оспы.

Порой мне кажется, что она сама придумывает все эти странные названия.

— А теперь расстегни воротник, я еще не закончила, — приказывает Луна.

Глядя куда-то в пустоту перед собой, я позволяю ей закончить. Возможно, слова Кармины и не настолько безумны? Возможно, таким изощренным образом мёртвая женщина просто пытается помочь мне и наказать наставника? В любом случае Луна — особенная девушка. Мы с Винки никогда не думали лечить ожоги от пламени дракона — это было бессмысленным, но только не для странной девушки. На какой-то короткий миг я даже начал подозревать, что она — Волчица, и её подослал наставник, чтобы помочь мне. Что за бред? В любом случае, это неортодоксальное мышление девушки могло пригодиться, так что слоило держать её поближе к себе, вопреки словам Райнхарта.

— Извини, — сдавленно пробормотал я, когда она закончила. — И спасибо.

— Совсем не за что, — добродушно улыбается она. — Только в следующий раз, постарайся не срывать на мне свою злость.

Я всматриваюсь в её профиль, пока Луна в очередной раз возится с сумкой. Серебристые волосы обрамляют слегка бледное лицо с немного впалыми щеками, глаза смотрят задумчиво, от чего она кажется рассеянной. Но Луна не была рассеянной: напротив, она была очень умной девушкой, конечно же, со своими странностями. И, тем не менее, я не мог назвать её сумасшедшей.

Когда она отрывается от сумки, наши лица оказываются близко, насколько близко, что я могу слышать её дыхание на своей коже. Пухлые губы слегка открыты: она хочет сказать что-то еще, но наша близость заставляет её застенчиво молчать. Я вижу, как у неё на щеках появляется лёгкий румянец, дыхание учащается. Мне интересно, о чем она думает, но почему-то я не могу прочитать её мысли. Сколько же тайн скрывает в себе эта девушка?

В какой-то момент мне хочется сделать нечто сумасшедшее: я кладу ладонь Луне за ухо и запускаю пальцы в волосы на затылке.

— Гарри, нет. — Она вырывается у меня из рук, удивляя мою самоуверенность. — Мне пора идти.

С любопытством наблюдая, как она быстро покидает секцию, я бросаю ей в след:

— Позволь хоть угостить тебя чашечкой кофе в качестве благодарности.

— Я не пью кофе, Гарри, — улыбается она, задержавшись на секунду.

— Что тогда?

— Воду, — коротко отвечает Луна.

— Э... ну тогда на стаканчик воды, — удивленно говорю я.

— Хочешь свидание, ну и ладно, — соглашается она, и продолжает уходить. — В пятницу, в шесть.

Я улыбаюсь ей в след, не переставая удивляться этой девушке, затем смотрю на часы — одиннадцать ноль четыре. Что ж, пришло время забрать флакон и потребовать личного визита Волчицы.

Я вернулся в смежную секцию и достал книгу. Открыв её, я тихо чертыхнулся — она была пуста. Теперь понятно, почему я не услышал, как подошла Луна, и почему мадам Пинс не прибежала во второй раз, когда я разрушал мебель — моя секция была ограничена двусторонними чарами приватности. Дьявол бы побрал эту хитрожопую Волчицу.

* * *

Я стою неподалеку от входа в Большой зал, внимательно изучая особенности каменной кладки замка, выполненной в готическом стиле. Близится время обеда, а, значит, вскоре все преподаватели и ученики столпятся в этой части замка.

Пятнадцать минут спустя, я заприметил Уизли боковым зрением. Конечно же, гордый гриффиндорский лев мог пропустить занятия, но никак не обед.

Я неспешно повернулся в их сторону, старательно скрывая самодовольную улыбку. Так вот, значит, как выглядит новоиспеченное «Золотое трио», или стоит назвать это «Уизли и гарем»?

Заметив меня, лицо Рона приобретает вид голодного бомжа, который только что увидел просроченные отбросы в мусоре у супермаркета. В его глазах плещется алчный огонь, но рыжий меня не волнует. Я смотрю на поникшую девушку за его спиной. Она слегка растрёпана и кажется рассеянной. Под глазами тёмные круги. Похоже, в последнее время староста слишком много занимается самобичеванием, и это не может не радовать.

— Вот ты где, трус, — брызжа слюной, рычит он и ускоряет шаг.

— Не надо, Рон, — умоляет Грейнджер, но он не слышит — его лицо искаженно в бешеном безумии.

Случайные ученики отшатываются от него, открывая меня амбразуре.

Я думаю, что, наверное, не слоило приходить, пока не заживет рана в боку, а еще я думаю, что Джинни, не умеет держать язык за зубами. Видать проболталась о подробностях нашего интима не только старику, но и братцу. Все вокруг меня какое-то вялое и отстраненное, словно в бреду.

— Ступефай! — орет рыжий, и меня с силой впечатывает в стену, у которой я стою.

Я сползаю на пол, словно мешок со змеями, извиваясь и дергаясь. Про себя отмечаю, что его реакция улучшилась. Тяжело дыша, он подлетает ко мне, и с безжалостностью мясника начинает месить мою тушу ногами.

Носок ботинка опускается мне в челюсть, разбивая только что излеченное Луной лицо. Я ощущаю знакомый солёный привкус во рту. Меня словно обдало ледяной водой — я начитаю задыхаться, хрипеть, жалобно хныкать и звать на помощь, но Уизли не знает жалости. Он продолжает меня избивать.

Мне на помощь приходит Грейнджер. Она пытается оттянуть рыжего, пока остальные зеваки заинтересованно смотрят, как гриффинорский лев ломает мне нос.

Я харкаю кровью, заляпывая белоснежную рубашку, и снова начинаю умолять о помощи.

Рижий отмахивается от Гермионы, похоже, он готов меня убить. Ученики начинают волноваться, глядя как моё тело превращается в бифштекс. В глазах начинает темнеть, а к сознанию подступает забвение.

— Прекратить! — строгий голос, как молния в кровавую лужу, мою лужу.

Побои прекращаются.

«Какого чёрта тут делает МакГонаггал?» — думаю я, сегодня я думаю на удивление много.

— Мистер Уизли, поспешите объясниться! — приказывает она.

Её голос ближе.

— О, Мерлин, — вопит она, — это что Поттер?

Студенты молчат.

— Поднимите его! — строго приказывает она.

Меня поднимают на ноги. Справа я вижу Гойла, слева — не вижу ничего. Я вырываюсь из хватки и делаю неуверенный шаг вперёд. Слегка покачиваясь, неровно стою на ногах. Собираю всю кровь во рту и выплескиваю её перед ногами декана. Её губы поджаты от негодования.

— Следуйте за мной, оба, — велит декан.

Я сглатываю собственную кровь, бросая беглый взгляд на Грейджер, потом перевожу его на младшую Уизли — незаметно подмигиваю ей вторым, почти не задетым, глазом. Она испуганно смотрит на Гермиону, потом снова на меня, и её лицо перекашивает от ужаса. Потаскушка все понимала без слов.

Когда мы с поникшим Уизли вошли в класс к МакГонаггал, декан без предупреждения налетела на него с криками о его теоретическом отчислении.

Я знаю, что это все дерьмо собачье, поэтому, не дожидаясь приглашения, опускаюсь за ближайшую парту.

— Вам никто не разрешал садиться, Поттер, — переключается она на меня.

— Но никто и не запрещал, — бурчу я в ответ. — Честно, профессор, я вообще не понимаю, почему я здесь, а не в больничном крыле?

— Даже не знаю с чего начать, Поттер. Постоянные прогулы, запугивание и нападения на учеников. Мне продолжать, или стоит сразу отчислить вас из школы.

Я скучающе смотрю в окно.

— Я с вами разговариваю, Поттер! — тон острее бритвы.

— Все претензии к директору, — она начинает меня раздражать. — Хотя стой, — я пристально смотрю ей в глаза. — Ты и так всё знаешь, Минерва. О том, что Дамблдор забрал у меня магию, о том, что он отравил меня, о том, что оставил в живых лишь для того, чтобы сделать ручной собачкой, не так ли? Так зачем же этот маскарад притворства, ты всё равно меня не отчислишь — это может сделать только старик. Так что давай, выписывай рыжему надлежащее наказание, а я пошел.

— Да как вы смеете, Поттер? — не веря своим ушам, она задыхается от едва сдерживаемого гнева. — Уизли, можете идти, пятьдесят очков Гриффиндору за защиту чести факультета. Поттер, вам наказание.

Дешевый трюк.

— Я не приду, — улыбаюсь я, направляясь к выходу, словно это мне сказали идти, а не рыжему. — И не надо закрывать двери, — реагирую я на её выхваченную палочку в попытке задержать меня, — иначе Министр узнает о ваших кошачьих наклонностях.

Когда мы поравнялись с Уизли в коридоре, шокированный чурбан угрожающе мямлит:

— Я убью тебя, Поттер.

Остановившись, я смотрю на него неуклюжую долговязую фигуру.

— Голосок прорезался? — насмешливо интересуюсь я.

Да, он был шокирован моим поведением. Он ничего не понимал: ни почему мне сошло с рук нападение на его сестру, ни почему я так разговаривал с деканом, но мой побитый вид придавал ему уверенности. Кроме того, это тупое создание считало, что я перестал жить в башне Гриффиндора лишь потому, что боялся расправы с его стороны, отчасти это было правдой, но только отчасти.

— А что Уизли, давай повторим, — я улыбаюсь распухшим ртом и, запустив руки в карманы, слегка подпрыгиваю на месте.

Он уверен в своей безнаказанности, и это придает ему решительности. Но еще до того как он успел выхватить палочку, я достал руку из штанов и бросил ему под ноги маленький пузырек. В следующий миг вспыхнуло красным, и Уизли кулем валится на пол — это был жидкий «петрификус тоталус», сваренный мне Винки.

Я неспешно подхожу к нему и нагибаюсь.

— Надеюсь, ты вдоволь потешился моим избиением, — тихо говорю я, — ведь больше этого не повториться. Всё это было сделано лишь для того, чтобы Грейджер, которую вы так рьяно охраняете, сжалилась надо мной, — я смотрю в его бешено выпученные глаза. Зрачки бегают, точно два маленьких таракана пытаются слинять, пока их не раздавили. — О, Ронни, тебе надо было видеть лицо этой грязнокровки, когда ты избивал избранного. Она даже пыталась остановить тебя, но ты не слушал. Как ты думаешь, сколько она протянет, прежде чем раскаяться и вернуть беззащитному мальчику его силу? Подумай, дружок, — я дружелюбно хлопаю его по щеке, — А я пойду пока развлекусь с твоей сестрёнкой.