Змея Давида (гет)

Как Снейп и ожидал, после того, как именинница удалилась к себе, вечер плавно перешел в чисто мужскую попойку, в которой приняли участие представители так называемого «ближнего круга», в число которых входили он сам, Люциус, оба брата Лестрейнджи, Долохов, Эйвери, а также Беллатрикс. Все уже порядком набрались, кроме Снейпа, который предварительно принял соответствующее зелье, позволяющее напиваться вместе со всеми и при этом оставаться в трезвом рассудке.

Сам Темный Лорд еще некоторое время поприсутствовал среди них, но затем и он ушел к себе. Снейп всегда удивлялся тому, что тот приветствовал самые грязные и разнузданные развлечения своих слуг — пьянки, групповые оргии, убийства пленников «от скуки», но сам никогда не принимал в них участие. Надо сказать, что далеко не все Упивающиеся были поклонниками подобного рода времяпрепровождения, поэтому «чистоплюйство» Снейпа (как однажды в раздражении выразилась Беллатрикс) не слишком бросалось в глаза. Во всяком случае, рафинированный аристократ Мальсибер и вялый флегматик Лестрейндж-младший тоже безо всякого энтузиазма посматривали на эти пьяные вечеринки в лучших традициях маркиза де Сада.

Заливая в себя одну порцию огневиски за другой, Снейп не забывал прислушиваться к пьяной болтовне «соратников», в надежде выведать хоть что-то о судье Беркович. Выведать кое-что удалось, хоть и крайне мало. Так, он узнал, что в захвате Беркович принимали участие Долохов и Эйвери, но оба были совершенно не в курсе за каким троллем «эта пигалица» понадобилась Темному Лорду. Рассказывая о том, как они схватили ее, Эйвери со смаком поведал о том, какая она была гладкая и приятная на ощупь, и как он чуть не использовал ее «по назначению» прямо в номере, если бы не приказ Темного Лорда доставить пленницу целой и невредимой. Слушая разглагольствования Эйвери, Снейп поймал себя на том, что ему очень хочется от души врезать тому по физиономии, да так, чтобы нос вдавился в череп. Он удивился сам себе — он уже давно приучил себя к безучастности ко всему, что видел и слышал, и подобные рассказы, даже при наличии еще более гнусных подробностей уже не трогали его, но затем решил, что ему, как учителю, просто неприятно, что этот озабоченный козел лапал его ученицу, хоть и бывшую.

Единственная женщина в мужской компании, Беллатрикс Лестрейндж (которую Снейп и женщиной-то мог назвать разве что условно) молча сидела в уголке, накачиваясь эксклюзивным эльфийским вином, и сверлила Снейпа мрачным взглядом. Снейп знал, о чем она думает. Ей все не давали покоя мысли о его возможном предательстве и банальная ревность фанатички, боящейся, что ее титул самой преданной сторонницы Темного Лорда отнимет этот безродный полукровка, в предательстве которого она не сомневалась, но не имела достаточных тому доказательств. Вот и сейчас она будто нарочно торчала тут и ловила взглядом каждый его жест, словно надеясь поймать его на каком-нибудь неосторожном слове и с радостью сдать его повелителю со всеми потрохами.

Долохов и Эйвери мало-помалу надрались до состояния «в хлам» и их речь теперь напоминала малопонятный поток сознания. Стало ясно, что больше ничего о судьбе Беркович у них узнать не удастся при всем желании. Снейп уже подумывал о том, чтобы покинуть теплую компанию и собрался было попрощаться хотя бы с Люциусом, но заметил, что в комнате его нет, что было несколько странно. Все же он решил дождаться его — уходить, не попрощавшись с хозяином дома несколько невежливо.

Люциус появился минут через десять после того, как Снейп обнаружил его отсутствие, бледный и чем-то встревоженный. Подойдя к Долохову, он досадливо поморщился и произнес:

— Темный Лорд в бешенстве. Девчонка, которую вы с Эйвери притащили, умудрилась сбежать.

Сохраняя на лице устало-индифферентное выражение, Снейп навострил уши.

— Да? — вяло отозвался Долохов. — Ну и хрен бы с ней! — а Эйвери икнул и пробормотал:

— Жаль я ее все-таки не оприходовал прямо там!

Малфой махнул рукой и подошел к Снейпу.

— Что там случилось? — небрежно спросил тот.

— Несколько дней назад Темный Лорд велел доставить ему одну из твоих бывших учениц, некую Беркович. Зачем — никто не знает. Он посадил ее в один из подвалов и поручил заботам Хвоста и двух болванов, из новичков. Сегодня вечером эта дрянь сбежала, умудрившись отбиться от четырех охранников. Мало того, взломала мой антиаппарационный барьер! Если Темный Лорд не прикончит нас всех в порыве раздражения, считай, что нам крупно повезло! Но ведь никто не мог ожидать от нее подобной прыти!

— Она — аврор, Люциус, это многое объясняет.

— Сев, четверо Упивающихся смертью не смогли справиться с одной соплячкой, будь та хоть трижды аврором! Хотя ты прав насчет ее навыков — по словам этих олухов, они ее серьезно ранили, а она все равно смогла аппарировать, причем вполне профессионально — отследить ее перемещение не удалось.

«Слава Мерлину!» — подумал Снейп, а вслух сказал:

— Тебе досталось?

Малфой покачал головой:

— Нет, к счастью я к ее охране не имел никакого отношения. Ты не поверишь — этот болван Хвост споткнулся прямо в ее камере и грохнулся! А пока он валялся без сознания, эта девчонка завладела его палочкой и смылась! Воистину, в этот день боги были на ее стороне, если она смогла выбраться из подземелий наружу! Повезло сучке!

Снейп удивленно поднял бровь — Малфой крайне редко употреблял сильные выражения, видимо, сейчас он был напуган случившимся, опасаясь, что Волдеморт может сорвать злость на нем или на Нарциссе — после оглушительного провала в Министерстве Люциус, похоже, лишился милости повелителя окончательно.

— Чем сейчас занят Темный Лорд? — спросил он.

— Наказывает тех четырех болванов, что ее упустили. Не стоило ему поручать это новичкам, раз эта девчонка была так важна для него. С другой стороны я рад, что сейчас я не на их месте.

— Как думаешь, если я сейчас вернусь в Хогвартс, он сильно рассердится?

— Да он вообще думает, что ты ушел почти сразу. Ты хочешь уйти?

— Да, прости, больше не могу здесь оставаться. Завтра у меня четыре сдвоенных урока, я должен подготовить класс и написать хотя бы примерный план занятий.

— Ты превращаешься в типичного учителишку, Сев! — сардонически усмехнулся Малфой.

— Чем больше я буду походить на учителишку, тем лучше для нашего дела, ты согласен?

— Ты прав. Конечно, ты можешь идти. Спасибо, что заглянул.

— Еще раз поздравь от меня Нарциссу.

— Да-да… Как там Драко? — голос Малфоя слегка сел.

— Нормально. Он, наконец, стал более серьезным, чем раньше. Правда, забросил квиддич, но, думаю, это и к лучшему. Я наблюдаю за ним.

Малфой, рассеянно кивнув, вызвался проводить Снейпа до границ антиаппарационного барьера, в спешке им восстановленного.

* * *

Вернувшись к воротам школы, Снейп снял плащ и маску Упивающихся и, спрятав их, решительно направился к себе. С одной стороны он был рад тому, что Беркович удалось сбежать, и он невольно восхитился ее мастерству и мужеству, но с другой вызывал беспокойство тот факт, что аппарировала она раненной. Кто знает, где она сейчас и в каком состоянии. Ее вполне могло расщепить и, возможно, она теперь лежит неизвестно где, истекая кровью.

Мучительно размышляя о том, где теперь ее следует искать, Снейп спустился в слизеринские подземелья. Можно было бы поднять сейчас ее личное дело и узнать ее лондонский адрес или адрес ее родственницы в Шеффилде. Но Беркович — далеко не дура, она понимает прекрасно, что именно там ее будут искать в первую очередь. Есть вероятность, что она могла отправиться к кому-то из друзей. Но о ее друзьях Снейпу известно не было. Помнится, еще в школе она дружила с Хильдой Мелвилл, но после окончания учебы их пути, похоже, больше не пересекались — мисс Мелвилл вышла замуж за немца и сейчас живет в Германии. Вряд ли Беркович направится туда, тем более что ее муж известен как антисемит и сторонник идей Темного Лорда. В Аврорате у нее вообще только приятели, но не друзья. В Ордене… Может быть, Люпин?

А это идея, подумал Снейп. С Люпином у Дианы очень даже неплохие отношения, а оборотень со всем присущим ему гриффиндорским безрассудством несомненно бросится спасать коллегу по Ордену, даже с риском для собственной жизни. Луна сейчас в стадии убывания, так что Люпин вполне вменяем.

Подходя к дверям своих покоев, Снейп уже размышлял о том, попытаться ли связаться с Люпином через камин прямо сейчас, или подождать до утра, но внезапная волна холода отвлекла его.

Он обернулся. В двух шагах от него парила призрачно-белая фигура Кровавого Барона. Снейп слегка поклонился ему и произнес:

— Добрый вечер, господин Барон.

Призрак в ответ меланхолично кивнул и прогудел:

— Уж скорее, доброй ночи, молодой человек. Бессонница в вашем возрасте — это серьезно.

— У меня были срочные дела, — уклончиво ответил Снейп. Внезапно у него мелькнула мысль и он напрямую спросил:

— Скажите, господин Барон, вы можете отыскать человека по вещи, ему принадлежащей?

Барон несколько секунд молчал, уставившись в пол, Снейп даже подумал, что призрак задремал, но тот внезапно поднял голову и, взглянув на Снейпа своими жутковатыми, белыми чуть навыкате глазами, ответил:

— Я — нет. Эльфы могут.

— Эльфы? — не понял Снейп.

— Домовики, — пояснил Барон. — Магия эльфов отличается от нашей. Они могут многое из того, что простым волшебникам вряд ли когда-нибудь будет доступно. Не стоит их недооценивать. Человек, которого вы хотите найти, жив?

— Не знаю.

Барон молча кивнул, давая понять, что их беседа окончена, и плавно поплыл прочь по темному коридору. А Снейп почти бегом бросился в самый конец коридора, где находилась дверь в его комнаты.

Торопливо сбросив мантию на кресло, Снейп направился к массивному резному бюро в углу так называемой гостиной (больше напоминавшей, впрочем, библиотеку). Резко выдвинув один из ящиков, он извлек оттуда палочку Беркович и слегка провел по ней кончиками пальцев.

Ее палочка была сильно похожа на его собственную, возможно даже, что сделаны они из одной породы дерева, только с разной сердцевиной. Другое отличие — светлая костяная рукоятка, совершенно без украшений, но выточенная так, чтобы безупречно ложиться в маленькую девичью ладонь.

Вертя в руках ее палочку, Снейп задумался о том, кого же из эльфов ему вызвать. Раньше он не воспринимал домовиков иначе, чем просто обслуживающий персонал, хотя и старался относиться к ним по-доброму. Но никого из тех, кто убирался у него в комнатах или приносил еду, когда он зарабатывался и предпочитал есть у себя, он даже по именам не знал.

Винки, вдруг вспомнил он, домовиха покойного Бартемия Крауча-старшего. Сейчас она в Хогвартсе, можно обратиться к ней. Но Снейп тут же отказался от этой идеи. Винки наверняка уже с вечера насосалась сливочного пива и сейчас лежит где-нибудь на кухне в состоянии овоща. Нет, Винки не вариант.

И тут он вспомнил про Добби — чудаковатого домовика, некогда принадлежавшего семье Малфоев. Освобожденный от рабства Поттером (чтоб тому во сне икалось!), он тоже жил сейчас на хогвартской кухне на правах, так сказать, вольного поселенца. Возможно, эльф вспомнит и его и согласится помочь по старой памяти.

Решившись, Снейп положил палочку Дианы на стол и громко позвал:

— Добби!

Спустя пару-тройку секунд на полу его гостиной уже стояло существо ростом с годовалого ребенка, с огромными ушами и водянисто-зелеными глазами размером с мячики для пинг-понга. Добби, явно спросонья, хлопал глазищами и недоуменно озирался. В руках он вертел довольно уродливую шапочку, связанную из шерсти по меньшей мере пяти цветов спектра, а на ногах у него красовались разные носки — один ярко-алый в желтый цветочек, другой — нежно-сиреневый в белый горошек.

— Сэр профессор… — пискнул Добби, с некоторым страхом таращась на Снейпа.

— Добби, — Снейп опустился перед ним на корточки и постарался придать своему голосу более дружелюбные интонации, — ты можешь мне помочь?

Так как домовик только пожал плечами в ответ, Снейп продолжил:

— Ты можешь найти человека с помощью предмета, который ему принадлежит?

— Если предмет очень-очень волшебный, сэр, тогда — да, Добби может, сэр. Но человек должен быть жив, — ответил эльф.

Не говоря ни слова, Снейп протянул тому палочку Дианы. Домовик взял ее своими ручками, больше напоминавшими куриные лапки, повертел ее перед носом и просиял:

— Добби может, сэр! Хозяин этой палочки жив, сэр!

— Ты сможешь взять меня с собой?

Вместо ответа домовик только протянул Снейпу ручку. Поняв, что они прямо сейчас аппарируют, Снейп схватил свою мантию, торопливо набросил ее на плечи и послушно взял Добби за руку. В то же мгновение его завертело, сдавило со всех сторон, перехватило дыхание, понесло в никуда, а потом выбросило на что-то, напоминающее песок.

* * *

К его немалому удивлению очутились они на берегу моря. Оглядевшись вокруг, Снейп удивился еще больше, не заметив даже намека на близость человеческого жилья. Место было совершенно диким — только огромные валуны, перемежающиеся небольшими песчаными «проплешинами». Не самое удачное место для укрытия, разве что ей известно нахождение какого-нибудь уютного грота, скрытого от посторонних глаз и непогоды. Снейп вопросительно посмотрел на Добби. Домовик, одетый только в детские шортики и детскую же футболку с Микки-Маусом (не иначе, подарок Грейнджер), зябко ежился, опустив уши.

— Ты уверен, что это здесь? — спросил его Снейп.

— Добби уверен, сэр, — закивал тот. — Она где-то здесь, сэр.

Снейп еще раз огляделся и громко позвал:

— Диана! — но в ответ услышал только непрекращающийся рокот моря.

— Нам туда, сэр, — Добби махнул рукой куда-то вправо и направился туда, Снейпу ничего не оставалось, кроме как следовать за ним, стараясь не поскользнуться на влажных камнях.

Через несколько десятков метров он заметил на камнях какое-то светлое пятно, отдаленно напоминающее человеческую фигуру. Он снова позвал ее по имени, но ответа снова не получил. Однако теперь он был уверен, что это именно Беркович. Его обожгло беспокойство — она ранена, возможно даже, что очень тяжело, а может быть они с Добби и вовсе опоздали. Стараясь не думать о самом худшем, Снейп в несколько прыжков преодолел оставшееся между ними расстояние, умудрившись при этом не свалиться с валунов, и теперь уже отчетливо увидел ее.

Диана лежала, свернувшись, словно озябший щенок и прижавшись спиной к камню. На светло-голубом свитере красовались пятна крови, кровь была и на ногах в напрочь порванных колготках. Влажные волосы падали ей на лицо, Снейп отвел их рукой и тихо позвал ее:

— Мисс Беркович!

Она открыла глаза и уставилась на него мутным взглядом, словно не узнавая. Затем судорожно вздохнула и схватила его за руку.

— Вы можете встать? — спросил он и тут же понял нелепость вопроса — она бы не валялась сейчас здесь, куда брызги прибоя долетали с легкостью, а отползла бы подальше от берега. Тогда одной рукой он взял ее под колени, а другой за плечи и попытался поднять. От этого прикосновения она громко вскрикнула, но тут же замолчала, стискивая зубы. Одежда ее была мокрой, а сама она дрожала крупной дрожью. Снейп вынул свою палочку, наспех произнес обезболивающее заклинание и, сняв с себя мантию, как мог, закутал в нее Диану.

— Добби, — повернулся он к домовику, смущенно переминавшемуся в нескольких шагах от него, — спасибо… Ты можешь возвращаться в Хогвартс, дальше я сам. Только обещай — никому ни слова о том, что произошло!

— Никому-никому? — пискнул Добби. — Даже Гарри Поттеру?!

— Ему в особенности! — прошипел Снейп. — Ни ему, ни директору Дамблдору, ни своим друзьям-эльфам! Это вопрос жизни и смерти!

Добби послушно вытаращил свои и без того немаленькие глазищи и энергично закивал. Протянув Снейпу палочку Дианы, он в то же мгновение исчез с негромким щелчком. Снейп снова попытался поднять Диану на руки. Заклинание действовало, так как она молчала, когда он дотронулся до ее плеча.

— Вы можете стоять? — спроси он ее, но увидел, что она потеряла сознание. Тогда он очень осторожно поставил девушку на ноги, крепко прижимая ее, обмякшую, к себе одной рукой, после чего взмахнул палочкой и аппарировал в дом своих родителей.

* * *

Диане было холодно. Мокрая одежда прилипла к телу, обдуваемая ветром, сковывала все тело почти могильным холодом. Первое время она еще пыталась согреться, стараясь сжаться в комочек, чтобы сохранить жалкие остатки собственного тепла, но постепенно впадала в состояние полузабытья. Время от времени ее начинало трясти в ознобе, затем она будто засыпала. Единственное, что было хорошо в столь дерьмовой ситуации — мокрая одежда охлаждала раны, уменьшая боль. Здесь она и умрет от переохлаждения, думала она в короткие минуты, когда сознание было достаточно ясным. Ужаса перед маячившим впереди концом не было. Вообще не было никаких чувств, только желание в последний раз, перед смертью согреться.

Когда она увидела перед собой лицо Снейпа и услышала его голос, ей вначале даже показалось, что у нее начался предсмертный бред. Он не мог находиться здесь, ее никто не смог бы найти в этом глухом месте, а значит, нет никакого Снейпа, а есть только игра ее угасающего воображения. Но ослепляющая боль в раненом плече, когда он попытался взять ее на руки, резко вернула ее в действительность. Снейп пробормотал какое-то заклинание, и боль уменьшилась, а когда он завернул ее в свою мантию, стало совсем хорошо. Глаза сами собой закрылись и открывать их совершенно не хотелось. Как же здорово, когда тебя, мокрую и промерзшую до костей, прижимает к себе кто-то большой и теплый! А затем она, кажется, заснула.

Когда она снова открыла глаза, она ощутила, что лежит на чем-то мягком, завернутая в плед. Затем чьи-то руки приподняли ее голову, к губам прижалось прохладное горлышко бутылочки для зелий, и она инстинктивно выпила содержимое. По мерзкому вкусу узнала обезболивающее и проснулась окончательно.

Она лежала на узкой кровати, застеленной темным покрывалом, по-прежнему завернутая в мантию Снейпа, а сам профессор стоял прямо перед ней и смотрел на нее оценивающим взглядом. На нем не было его неизменного сюртука, только брюки и белоснежная рубашка, с закатанными до локтя рукавами. В одной руке он держал пустой пузырек из-под зелья, в другой — палочку.

— Очнулись? — спросил он.

Диана сглотнула и издала звук, отдаленно похожий на «угу». В горле было сухо, глаза резало от яркого света магического шара, повисшего под потолком, в ушах все еще стоял шум прибоя. Кроме того, ее слегка подташнивало, видимо, головой она ударилась прилично. Снейп тем временем стянул с нее свою мантию, а затем взмахом своей палочки разрезал ее многострадальный свитер вдоль и принялся осторожно стаскивать его с нее.

Рефлекторно она отпихнула его руку от себя, чувствуя при этом, что краснеет. Не обращая внимания на ее довольно-таки вялое сопротивление, Снейп продолжил свою работу и произнес успокаивающим тоном:

— Ваша одежда уже ни на что не пригодна, к тому же насквозь промокла. И мне нужно обработать ваши раны, так что потерпите, — и, заметив, что она перестала противиться его попыткам снять с нее свитер, добавил с легкой издевкой:

— Обещаю не покушаться на вашу честь.

— Только попробуйте, — вырвалось у нее против воли. Собственный голос показался ей чужим — низким и будто сорванным. Возможно, в другое время за такую наглость Снейп послал бы в нее какое-нибудь малоприятное заклинание или размазал бы по стенке убийственным сарказмом, сейчас же он только хмыкнул и, разрезая палочкой левый рукав ее свитера, произнес:

— Ну, если вас хватает на то, чтобы огрызаться, значит, жить будете. Вы родились в рубашке, вы это знаете?

— У нас в семье все такие — везучие, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. Когда он стягивал рукав свитера с ее левого плеча, в нем снова вспыхнула резкая боль — ткань присохла, и Снейпу пришлось постараться, чтобы очень осторожно отлепить ее от раны. Отбросив в сторону окровавленную и грязную тряпку, бывшую некогда дорогим кашемировым свитером, он взялся за ее юбку. Ее он снял, предварительно расстегнув молнию, и бросил на пол рядом со свитером. Затем также аккуратно стянул рваные колготки, причем, когда он задел сломанную правую лодыжку, Диана не удержалась и издала сдавленный крик. Также она увидела на своем правом бедре длинный ровный порез, будто сделанный остро наточенным ножом — след от «сектумсемпры». «Повезло, — подумала она, — задело по касательной и до артерии не достало».

Теперь вся ее одежда валялась грязной окровавленной кучкой на полу, на ней осталось только нижнее белье.

— Как вы меня нашли? — спросила она, только чтобы скрыть смущение.

— Вас нашел не я, а Добби, — ответил Снейп, окуная кусок бинта в таз с теплой водой. — Эльф из Хогвартса.

Зельевар принялся осторожно смывать кровь с раны на ее плече. Каждое его прикосновение вызывало боль, от которой темнело в глазах, но Диана не стонала, только цедила воздух сквозь зубы. Когда рана была очищена, она скосила глаза, чтобы разглядеть ее как следует. Плечо пересекали три глубоких не то пореза, не то следа от плети с рваными, будто обожжёнными краями. Выглядели раны довольно устрашающе — воспаленные, кровоточащие и болели жгучей дергающей болью.

— Шрамы, скорее всего, останутся, — заметил Снейп, — но я постараюсь свести их к минимуму.

Закончив с ее плечом, он взялся за порез на ноге. Очистив его, он взял палочку и прошептал нараспев какое-то неизвестное ей заклинание, после которого края раны начали затягиваться и вскоре на месте пореза красовался аккуратный розовый рубец.

Затем Снейп направил палочку на ее лодыжку и заклинанием вправил перелом. На сей раз ей удалось удержаться от крика, она лишь стиснула пальцы так, что ногти впились ей в ладони.

После этого Снейп взялся за обработку ран. Осторожно нанося на ее плечо какую-то пряно пахнущую мазь, он сказал:

— Ваш побег был чистой воды безумием. Вы хоть знаете, чего от вас хотел Темный Лорд?

— Понятия не имею, — ответила Диана, закрыв глаза, отчасти от слабости, отчасти оттого, что прикосновения его пальцев к коже вызывали почти болезненное удовольствие. — Он вроде обещал меня просветить на этот счет, но я вдруг поняла, что совершенно не хочу этого знать.

Снейп тем временем накладывал чистый бинт на ее плечо. Движения его были уверенными (как видно, выступать в роли колдомедика ему приходилось часто) и в то же время удивительно мягкими, почти нежными. В ответ на ее фразу он неопределенно хмыкнул и снова спросил, смазывая экстрактом бадьяна порез на ее ноге:

— Как вообще вы себя чувствуете?

— Неплохо. Еще бы негромкую музыку и бокал шампанского и было бы совсем замечательно.

— Имейте в виду — через несколько часов желание шутить у вас испарится.

— Это почему же?

— Ваше плечо. Вы знаете, чем именно в вас попали?

— Догадываюсь.

— Когда действие обезболивающего кончится, боль вернется и будет сильнее, чем раньше. Это все-таки пыточное проклятие, поэтому готовьтесь — в ближайшие сутки вам придется несладко. Само по себе это не заживет.

— Спасибо, профессор. Умеете вы утешить даму, — прошептала она. Действительно, рановато она обрадовалась. А Снейп между тем продолжил:

— Нужна специальная мазь, но у меня ее пока нет. Готовиться она будет сутки, все это время вас придется держать на обезболивающих. Хотите что-нибудь съесть?

Диана отрицательно покачала головой, мысли о еде вызывали отвращение.

Закончив с обработкой ран, Снейп на несколько минут куда-то вышел и вскоре вернулся, держа в руках несколько пузырьков. Один из них он поставил на прикроватную тумбочку, остальные протянул Диане со словами:

— Выпейте все.

Диана послушно осушила все пузырьки. Это оказались восстанавливающее, кроветворное, зелье от сотрясения мозга и костерост. На вкус они были одно «лучше» другого и несколько минут она лежала, зажав ладонью рот, мучительно борясь с рвотными позывами. Снейп протянул ей стакан воды, и она ее жадно выпила.

— Я вам оставлю обезболивающее, — сказал Снейп, кивнув на стоящий на тумбочке последний пузырек, — выпьете, если станет совсем плохо.

С этими словами он снова вышел из комнаты, а затем вернулся с толстым шерстяным пледом, очень похожим на тот, которым она была укрыта в то злосчастное утро, когда она очнулась в его покоях после пьянки по случаю своего совершеннолетия.

Закутывая ее в плед, он с неожиданной мягкостью в голосе произнес:

— Вам обязательно нужно поспать, прежде чем боль вернется. Дом под охранными заклинаниями, поэтому вам здесь ничего не грозит. Никому не придет в голову искать вас у меня, поверьте.

Глаза у нее действительно слипались, видимо, в воду Снейп добавил Сна без сновидений. Прежде чем провалиться в сон, Диана выпростала руку из-под пледа и схватила его за запястье.

— Профессор, — прошептала она, глядя ему в глаза, — спасибо… И простите...

Дождавшись, когда она уснет, Снейп осторожно высвободил свою руку из ее пальцев и поправил на ней плед. С усталой усмешкой он потрогал ее лоб, отводя в стороны непослушные пряди и тихо сказал:

— Спите, Диана…