Двенадцать убийств, двенадцать отнятых жизней, явно пришлись по вкусу «Лезвию 300 душ». На Поттера волнами накатывали непривычные чувства и ощущения — вдоль позвоночника словно пробегали чьи-то острые коготки, заставляя кожу покрываться мурашками, подрагивающий меч в руке становился то обжигающе холодным, то наливался почти нестерпимым жаром.
Гарри ощущал себя совершенно трезвым, голова была ясная, но тело чуть заметно трепетало, словно в предвкушении чего-то грандиозного. В нем что-то менялось, росло, принося сладкое ощущение полета над бездной…
Коридор закончился и Поттер ступил на порог просторного зала, который, по всей видимости, являлся сердцем поместья Розье.
Он был круглый, с кольцевым балконом второго этажа, подпертым восемью колоннами, расположенными по кругу. Мягкий, приглушенный свет, лившийся с грозди магических шаров, висевших под сводчатым куполом потолка, отражался в пыльном полированном зеленоватом мраморе, выстилавшем пол, а на стенах через равные промежутки висели давно не чищеные щиты, топоры, скрещенные двуручные мечи и прочая рыцарская атрибутика.
В этот зал вело три коридора — через один вошел Гарри, другой вел на второй этаж, а третий круто уходил вглубь, в темноту подземелья.
«Надо же, а покойничек Марк не соврал, вход действительно здесь…» слегка удивился Поттер. — «Вот только про этот комитет по торжественной встрече он как-то не упомянул…»
Посреди зала уступом стояло полтора десятка людей, а их черные балахоны с накинутыми капюшонами совершенно не оставляли сомнений, кто они, собственно, такие.
Лишь у двоих лица были открыты, и Гарри их сразу узнал.
Один из них был Уолден Макнейр, видимо, бросивший работу в Министерстве Магии и с радостью вернувшийся к прежним кровавым занятиям.
А второй…
Вторым Упивающимся, не закрывшим свое лицо, был совсем недавно овдовевший Рудольфус Лестранж, хотя о своём вдовстве, он, судя по всему, еще не знал.
«Как же я люблю сообщать хорошим людям хорошие новости…» — злорадно подумал Поттер, открыл, было, рот, но его опередили.
— Как и говорила Белла, птичка сама залетела в клетку, а ведь, честно говоря, мы сомневались, что ее план сработает, — Рудольфус, довольно ухмыльнулся в черную, с проседью бородку. — Я полагал, что если у самого Поттера еще может хватить глупости сунуться в столь явную ловушку, то Дамблдор и другие чуть больше дружат с головой, и им достанет мозгов удержать его от подобной дурости. Похоже, я ошибся…
— Вот именно, — подтвердил Гарри. — Самое главное в ваших словах то, что вы ошиблись. И, что характерно, практически во всем.
Поттер поправил очки и спокойно продолжил:
— Будь вы хоть вполовину так хитроумны, как сами о себе думаете, то с самого начала задали бы себе первый вопрос: «А как этот мальчишка так быстро нас нашел?» — Поттер упер меч в пол и облокотился на навершие рукояти. Казалось, сложившаяся ситуация его нисколько не пугала и даже не смущала. — Ведь с момента вашего налета на Хогсмид прошло чуть более суток, а вы не оставили никаких явных подсказок. Да и те, кого вы пленили, не ломали хлеб, оставляя след из крошек, как в той детской сказке. Так как же так?
Лестранж и Макнейр, дернув головами, чуть заметно переглянулись.
— Но даже если допустить, что на меня снизошло озарение, где именно находится ваше гнездо, вы должны были задать себе второй вопрос: «А, собственно, какого черта?! Почему этот Поттер стоит тут, перед нами, живой, здоровый, и вдобавок с какой-то штукой в руках? Его же должны были притащить сюда уже готового к употреблению, как жареного поросенка на блюде — с яблоком во рту, укропом в ушах и мускатным орехом в заднице! Потому что он не сумел бы пройти даже внешнюю охрану из оборотней! И почему те, кого мы послали разузнать, что за шум там поднялся, никак не возвращаются?» Вам не кажется, что в этой картине есть что-то в корне неправильное?
Лестранж и Макнейр опять переглянулись, но уже более явно. Эта мысль, похоже, не приходила в их головы.
— Уфф… — разочарованно выдохнул Гарри. — Я начинаю думать, что вам всем вместе с Черной Меткой делают и легкую лоботомию, нельзя же быть настолько тупыми… Или вы так уверовали в свою исключительность? Ладно, так и быть, я просвещу вас.
Гарри сменил позу, положив меч на левое плечо, и продолжил:
— Я покопался в голове того белобрысого придурка-фанатика, которого вы оставили в Хогсмиде, очень быстро узнал, откуда аппарировал ваш десант, и нанес туда ответный визит.
— Как это — покопался? — пронесся чей-то шепоток, но Поттер его проигнорировал.
— Мистер Лестранж, вам знаком этот предмет?
И Гарри швырнул ему широкий серебряный браслет, который не поленился снять с руки Беллатрикс, а потом специально макнул в чью-то первую попавшуюся кровь.
Безделушка со звоном упала на пол и, вращаясь, подкатилась под ноги Лестранжу.
На поднявшего ее Рудольфуса стоило посмотреть — он поспешно схватил обеими руками украшение, покрытое бурыми пятнами, его губы побелели, а на лице отразилась сложная смесь злобы и испуга:
— Этот браслет… Белла никогда его не снимала! Ты… Что вы с ней сделали?!
— Почему сразу «мы»… — ответил Гарри, скромно полируя ногти об ткань одежды. — Там побывал только я.
«А он, похоже, действительно ее любит, во всяком случае, она ему не безразлична», — пронеслось в голове. — «Пауки, оказывается, тоже способны на чувства. Ну что ж, отлично, тем больнее ему сейчас…»
— Ты, полукровная мразь, что с моей женой?! — прорычал Лестранж, судя по виду, готовый разорвать Поттера в клочья.
— Нуууу… — юноша демонстративно посмотрел на часы. — Если ей повезло, то она уже сдохла. Хотя кто знает, человек иногда бывает просто до неприличия живуч, и даже с вырванными кишками умудряется протянуть довольно долго…
Договорить ему не дали.
— Убить его!!! — проревел не помнящий себя от злобы Рудольфус, почему-то сразу поверивший Гарри. Он, вскинул палочку и первым бросился на Гарри.
Первым он и умер.
Поттер почувствовал мгновенный укол жалости, что второго палача семьи Лонгботтомов, похоже, придется убить быстро, и лезвие беззвучно вспыхнуло, отразив свет, и размазалось в сверкнувшую полосу.
Удар с разворота за счет набранной скорости был так силен, что уже срубленная голова Лестранжа осталась стоять на плечах, лишь срезанные на уровне шеи длинные волосы осыпались на мантию, но Гарри, используя энергию замаха, крутанулся на пятке и ударом ноги с разворота сбил голову с плеч, вернувшись на исходную позицию.
Обезглавленное тело кулём рухнуло набок, а из рассеченных артерий толчками выплескивалась и растекалась по полу благородная и наичистейшая кровь Лестранжей.
— Итак, милая семейка воссоединилась, — Поттер смотрел на толпу Упивающихся и его взгляд не обещал им ничего хорошего. — А теперь последнее — вы все тоже сейчас умрете.
На это Упивающиеся Смертью, лишавшиеся командира и слегка опешившее от подобного поворота событий, отреагировали безо всякого приказа, вмиг ощетинившись волшебными палочками и сыпанув в Гарри самыми разными заклинаниями.
В ответ Поттер скользнул в сторону, подкинул меч вверх и выбросил вперед обе руки, потратив еще два метательных ножа, без промаха нашедших свои цели.
«Ну, все…» И голоса призраков взвыли от предвкушения.
Поймав оружие и уворачиваясь от летящих в него проклятий, он быстро преодолел разделяющее их расстояние, рванул рукоять из ножен и зарубил сразу троих противников одним длинным, сложным движением; казалось, меч на какой-то миг попросту оплел его со всех сторон.
Демонстрация «татикадзе» — искусства убийства врага за минимум замахов мечом, была просто ошеломляющей.
Их тела еще не успели коснуться пола, как Поттер, резко пригнувшись и встав на одно колено, одновременно ушел от летящих в него «Авад», и, пользуясь немалой длиной своего оружия, широким круговым ударом подрубил ноги еще двоим.
Отрубленные выше колена конечности смешно отскочили в сторону, напоминая снятые сапоги, а обезноженные, вопя, рухнули на спину, хватаясь за обильно кровоточащие обрубки.
«Эти двое уже не противники…» — удовлетворенно мелькнуло в голове.
Справа полыхнуло красным, «Круцио» чувствительно зацепило вскользь, и Гарри воздал должное мастерству того, кто его выпустил — удар в полупрыжке развалил Упивающегося от плеча до пояса, забрызгав всех, кто стоял рядом.
Поттер неистовствовал, само сражение давно перешло в форменную бойню, хотя ни о каком честном бое речи не шло изначально, слишком уж неравны были силы.
Сверкающий клинок выписывал резкие росчерки, одну за другой перечеркивая жизни слуг Вольдеморта. А где в плоть врагов не впивалась отточенная сталь, там со свистом обрушивались ножны, легко дробя и ломая кости.
Отовсюду летели горячие брызги, доносились крики, стоны и предсмертные хрипы, кто-то молил о пощаде, другие волшебники, поняв бесполезность атак на Поттера, раз за разом пытались аппарировать, пока не умирали, даже не осознав, откуда прилетела их смерть.
Гарри ударил сверху вниз и окровавленный меч, легко пробив грудь еще одного врага, на ладонь вонзился в камень пола. Пригвоздив жертву, как букашку, Поттер тут же отскочил от свистнувшего у лица широкого лезвия; это Макнейр, еще не впавший в панику, но окончательно убедившийся, что в этом бою волшебство им точно не поможет, решил прибегнуть к более знакомому оружию. Он схватил со стены здоровенный двухсторонний боевой топор и, довольно уверенно им орудуя, ринулся в нападение.
Поттер, оставив меч торчать в полу и, отразив пару атак ножнами, дождался следующего замаха топора и прыжком сократил дистанцию до здоровяка, подобравшись почти вплотную.
Решение пришло мгновенно.
Гарри выбросил вперед правую ладонь, не донося ее до живота противника на двадцать-тридцать сантиметров, и резко согнул пальцы, как бы сжимая невидимую сферу.
Словно в замедленной съемке перед ладонью сначала возник шар огня размером с апельсин, почти побелел от скачка возросшей температуры, сжался в горошину и выстрелил вперед, как кумулятивная струя.
Тело противника пошатнулось от удара, одежда на животе вспыхнула и затлела, а со стороны спины вылетели какие-то черные, дымящиеся ошметья, которые миг назад были потрохами любителя топоров.
Тот издал невнятный полувсхлип, из небольшой, обугленной входной раны не вытекло ни капли крови, но вот изо рта Упивающегося она хлынула целым потоком. Выронив из ослабевших рук свой секач, он начал заваливаться на Поттера, но тут же, получив удар ногой, отлетел и исчез, скатившись в темный зев спуска в подземелье.
Гарри выпрямился, оценивая обстановку.
Осталось только два противника.
— А-а-а-а…!! — заорав, кинулся на него первый, сжимая две палочки и садя заклинаниями с обеих рук. Страх придал ему сил и решительности, но меткости не добавил — почти все проклятия пролетели мимо, а от двух Гарри уклонился, просто дернувшись вбок.
А потом сам бросился вперед.
Тычок ножнами в живот сбил врагу дыхание, жестокий удар подошвой в колено сбоку заставил подломиться в ногах, а потом Поттер перехватил своей левой его правую руку, выкрутил на излом и со всего маху опустил ножны на его плечо.
Раздался громкий хруст — и правая рука Упивающегося с выломанным суставом повисла только на коже, практически вырванная из плеча.
Противник дико закричал от нестерпимой боли, но тут же умолк — шок погасил его сознание и он рухнул на мраморную плитку пола.
Гарри развернулся, на ходу выдернув торчащий из камня меч, сделал шаг вперед и поставил ногу на голову валяющегося без чувств.
Последний оставшийся в живых Упивающийся, с лицом белее мела и дико расширенными от страха глазами, стал медленно пятиться от Гарри, выставив перед собой палочку, как последнюю защиту, пока, наконец, не уперся спиной в стену.
С временем происходило что-то непонятное, секунды ползли со скоростью увечной улитки, а потом…
Гарри резко поднял ногу и, что есть силы, опустил ее на голову лежащего.
Под рубчатой подошвой ботинка кракнуло, как будто лопнула тыква, и из-под ступни во все стороны брызнула серо-кровавая каша. Ноги человека, которому только что размозжили голову, резко взбрыкнули, единственная оставшаяся рука дернулась, и еще одним Упивающемся Смертью на этом свете стало меньше.
Казалось, глаза последнего врага, вжимающегося в стену, сейчас вывалятся из орбит; жуткое зрелище, свидетелем которого он стал, окончательно лишило его тех мизерных крох самообладания, что у него еще оставались.
И тут он заметил, что Гарри медленно развернулся и исподлобья, глядя сквозь очки и упавшие на лоб волосы, смотрит уже на него. И улыбается, но такой улыбкой…
На штанах волшебника расплылось темное пятно, он истошно завизжал, как свинья под ножом мясника, выронил палочку и опрометью бросился бежать к проходу, ведущему вниз.
Но недостаточно быстро.
Поттер взмахнул рукой и последний метательный нож, бешено вращаясь вокруг своей оси, как бурав, вонзился беглецу в подзатылочную ямку, убив на месте.
Все было кончено.
Гарри выпрямился, достал из кармана носовой платок, любовно вытер меч, вложил его в ножны и сунул за пояс. Он чувствовал, что и сам залит кровью с ног до головы, в воздухе буквально висел ее густой, медно-железистый привкус, но это было не страшно и не противно, это могло потерпеть…
Пульс, как будто после долгого бега, мерно шумел в ушах, постепенно успокаиваясь, ярость, утолив первый голод, тоже ушла куда-то вглубь, оставив ощущение, что мышцы до краев налиты темной, тягучей силой, способной, если потребуется, развалить это старое здание по камушку.
Неожиданно Поттер резко развернулся: у него вдруг возникло стойкое ощущение пристального взгляда — как будто за его спиной беззвучно вырос кто-то тихий, неподвижный, громадный, свой, благосклонно и одобряюще взирающий на Гарри, вот только стылым холодом от него веяло так, что даже кожа на затылке неприятно стянулась.
Но позади никого не было.
Стоя среди убитых, Поттер не ощущал никаких сожалений или угрызений совести — все, что было сделано, было сделано верно.
А, увидев настороженно стоящую на ступенях выхода из подвального этажа оборванную, осунувшуюся Гермиону, напоминающую перепуганного зверька, окончательно убедился — ради друзей можно выжечь и полмира. Даже если эти друзья и не идеальны.
И улыбнулся наконец заметившей его подруге.
* * *
Тут было темно и так холодно, как бывает только глубоко под землей.
Гермиона, сжавшись в комок в попытке хоть немного согреться, лежала на груде прелой соломы и тряпок — больше в её камере ничего не было. Только солома, грязное тряпье и сырые стены из грубого серого камня, покрытые белесыми пятнами плесени и селитры.
Те лохмотья, что остались от ее одежды, не грели совершенно, все тело ныло, как больной зуб, и очень хотелось пить.
Лишь через узкое, зарешеченное оконце двери падал подрагивающий мутный луч света от неровно горящих в коридоре магических светильников.
Сказать, что последние сутки стали для нее адом, было все равно, что назвать Вольдеморта озорником и проказником.
Эти неполные двадцать четыре часа успели вместить в себя столько страданий, что какая-то часть ее личности тихо удивлялась тому, что она еще может относительно здраво мыслить.
Самым страшным были даже не боль и унижения: их было так много, что срабатывал какой-то внутренний предохранитель психики — наваливалось равнодушие и желание сделать всё, что от тебя требуют, всё, что угодно, лишь бы мучения поскорей закончились. Нет, самым страшным был сам страх, подступавший, когда девушка снова оказывалась в своём каменном мешке.
Иссушающий, изматывающий, запускающий ледяные когти в самый потайные уголки души, страх ожидания, что вот-вот за тобой придут и поведут на очередной «сеанс».
Страх лежать на вонючей соломе и ждать, ждать, ждать, когда в коридоре раздадутся шаги.
Затаив дыхание прислушиваться — приближаются или удаляются, и молиться, истово взывать к Богу, Дьяволу, Мерлину, обещая свою душу кому угодно, лишь бы это шли не за тобой.
Меньше чем за сутки вся прошлая жизнь для девушки из благополучной семьи, на которую ни разу в жизни не поднимали руку родители, стала миражом, призрачным сном, которого, казалось, никогда и не было.
Реальность превратилась в настоящий кошмар наяву.
А о будущем даже не хотелось и думать.
Потеряв счет времени, она лежала, пробираемая дрожью до костей, мечтая о глотке воды, как внезапно у тех, кто похитил их с Роном, начало происходить что-то явно незапланированное.
Сначала где-то наверху прокатился неразборчивый, но громкий вопль, несомненно, усиленный магией, после чего в коридоре послышался топот многочисленных ног.
У нее вспыхнула отчаянная надежда, что это авроры или Дамблдор с Орденом Феникса пришли к ним на выручку, но наверху все скоро успокоилось, и темница вновь погрузилась в тянущую нервы тишину.
А потом кто-то подбежал к ее камере и стал поспешно ее отпирать, в суматохе никак не попадая ключом в замок.
Опять за ней пришли…
Грейнджер от безысходности отчаянно попыталась зарыться в солому: вдруг случится чудо, и ее не заметят, оставят в покое, вдруг, ну может, ну пожалуйста… Но этого чуда не произошло.
Чудо произошло другое.
Ржавая дверь с пронзительным скрипом распахнулась, из проема пролился свет, и кто-то встал на пороге, нервно переступая с ноги на ногу.
Девушка медленно подняла голову, и страх внутри нее чуть подвинулся, уступив немного места слабому удивлению.
Это был, пожалуй, самый молодой из всех Упивающихся, которого она видела за все время пребывания в плену.
Тощий, на грани худобы, парень лет 16, почти наголо стриженный и в грубом, местами прорванном балахоне не по росту, он не принимал участия в допросах и издевательствах, играя роль «мальчика на побегушках».
Все обитатели этого мерзкого логова, похоже, считали своим долгом гонять его за каждой мелочью, тушить окурки сигар в его ладони, отвешивать подзатыльники, а, дав поручение — подкрепить его пинком под зад, со смехом называя все это «Испытаниями Молодого Упивающегося».
И вот теперь это недоразумение, занимавшее в здешней социальной иерархии низшую ступень, стояло у входа в камеру и нервно тискало в покрытых цыпками руках с грязными ногтями стальное кольцо с большими ключами от камер.
Заметив настороженный взгляд пленницы, он шагнул вперед, потом испуганно отступил и, чуть помедлив, кинул ей связку ключей.
— Вот… это… бери… — его глаза испуганно бегали, руки не находили себе места, да и вообще, этот освободитель выглядел так, как будто отчаянно хочет задать отсюда стрекача и желательно — как можно подальше.
— Тот… рыжий… он тут, рядом! — наконец, выпалил он и вылетел из камеры.
Но тут же вернулся, просунув в проем только покрытую черной щетиной голову:
-Ты… это…. Если что — я вас не трогал… И выпустил! Вот! Выпустил… Ладно, а? Я вам ничего не делал! — И удаляющийся топот башмаков постепенно затих в коридоре.
Молча наблюдавшая за всем этим Гермиона, выждав пару минут, на коленях подползла к лежащим на полу ключам и неуверенно взялась за кольцо.
Это что, какая-то новая злая шуточка тюремщиков?
Но дверь оставалась открытой, в коридоре было тихо, и никто не спешил к ней входить.
Собрав остатки храбрости в кулак, Грейнджер осторожно, как белка из дупла, выглянула из камеры в коридор.
Тюремный блок имел форму Т-образного тупика, предлагая лишь один путь для выхода. Все те же стены и пол из грубо тесаного, влажного камня, желтые шары-светильники на стенах и десять дверей с зарешеченными окошками.
Камера Гермионы была третьей от входа.
Гриффиндорка, одновременно веря и не веря в происходящее, осторожно ступая замерзшими босыми ногами, пошла вдоль стены, прислушиваясь к каждому шороху.
Вздрагивая от громкого звяканья ключей и скрежета замков, она открыла шесть дверей не найдя ничего, кроме двух, высохших до состояния мумий чьих-то тел.
В седьмой был обезображенный до неузнаваемости труп в обрывках форменной аврорской мантии.
В восьмой камере девушка увидела кого-то, лежащего на полу спиной к двери.
— Рон? — тихо позвала она, подойдя и потянув пленника за плечо.
Он послушно повернулся с бока на спину, и у Гермионы разом перехватило дыхание.
Лицо человека, как маска, покрывали копошащиеся белесые черви, поедающие мертвую плоть.
Она сама не помнила, как оказалась снаружи камеры, живот скрутил спазм, но желудок был пуст — с момента захвата их никто и не подумал кормить.
Рон Уизли нашелся в девятой камере.
Он сидел у стены, уронив голову и обхватив колени.
— Рон! Рон! Это я — Гермиона! — Грейнджер открыла дверь пошире, впуская в камеру побольше света.
Услышав знакомый голос, рыжая голова дернулась, поднялась и Гермиона второй раз за последние несколько минут испытала шок.
Нет, ее не напугали разбитые нос и губы Уизли с черной запекшейся коркой и рассеченная бровь.
Глаза Рона были абсолютно пустыми, без малейшей тени мысли и узнавания.
— Господи, Рон, что с тобой?! — магглорожденная Грейнджер так и не научилась взывать к Мерлину в схожих ситуациях. — Рон! Боже ты мой… Скажи что-нибудь! Не пугай меня! — в голосе девушки зазвучали истерические нотки. — Рональд Уизли! Очнись! Очнись!! Очнись же!!!
В запале, а вернее, от ужаса, наползавшего при виде такого Рона, Гермиона начала хлестать его по щекам, и это тут же принесло результат, но вовсе не тот, какого она ждала.
Рон упал набок, подтянув колени к животу, закрыл голову руками и пронзительно закричал:
— Не надо!!! Не надо!.. Не надо!.. Пожалуйста, не надо!!! Не надо…
У Гермионы подкосились ноги, она опустилась на пол и тихо заплакала, зажимая рот руками.
Прошло где-то полчаса, прежде чем, немного успокоившись, она аккуратно взяла Рона за руку и, тормоша и уговаривая, как несмышленого ребенка, вывела его из камеры.
Рон, ведомый на буксире, спотыкался, часто останавливался, но все же худо-бедно шел.
Приведенная в подземелье с завязанными глазами, девушка некоторое время плутала по подземным переходам, наталкиваясь на тупики, подземные хранилища или просто запертые и незапертые двери.
За одной из таких Грейнджер обнаружила маленький бочонок с водой, и, сломав пару ногтей, вытащила разбухшую пробку и долго, с наслаждением, пила прохладную, отдающую древесиной воду, пока ей не стало трудно дышать.
Напоив и Рона, она, по-прежнему волоча его за руку, завернула за очередной поворот и нашла, наконец, то, что походило на выход.
В этом месте, на небольшом пятачке с песчаным полом, крестообразно сходились воедино три коридора, а широкие ступени четвертого пути вели наверх.
И там наверху, что-то происходило.
Оттуда неслись звуки ударов, выкрики заклинаний, чьи-то стоны и вопли…
Гермиона только подобралась поближе к лестнице, как сверху по ступенькам скатилось чье-то дымящееся тело.
Девушка в ужасе отшатнулась — она узнала одного из палачей, Макнейра, принимавших непосредственное и весьма активное участие в здешних «забавах» с пленниками.
Вот только с тех пор, как она в последний раз его видела, с мистером Макнейром произошли кое-какие радикальные изменения: сейчас в его спине дымилась обожженная дыра, в которую бы свободно прошли два кулака.
«Он убит? Но кем? Они что-то не поделили? Нет, Упивающиеся Смертью по слухам никогда не устраивают побоищ друг с другом. Вражда, интриги, может, яд, но такое?.. Нет. Значит… кто-то другой… Кто враг сторонникам Вольдеморта… Неужели?!..»
Надежда полыхнула с новой силой, но Грейнджер отогнала ее, уже боясь на что-либо надеяться.
Она отступила вглубь коридора, оттащив туда и Рона, и еще какое-то время, показавшееся ей бесконечностью, выжидала, чутко вслушиваясь в любой звук.
Наконец терпение ее истощилось, и Гермиона начала шаг за шагом подниматься по крутым ступеням, ведущим прочь из подземелья.
По мере подъема ее глаза привыкли к свету и, когда голова Грейнджер очень осторожно вынырнула над обрамленным бортиком срезом входа, она увидела всю картину в целом.
Первое, что ей пришло в голову — что по круглому залу долгое время ходил некто безумный с парой ведер красной краски и, макая в нее приличных размеров кисть, щедрыми мазками размазывал ее на стенах и колоннах, а то, что осталось — расплескал по полу.
Но потом внезапно накатило понимание, что это никакая не краска. Это — кровь. Весь зал был залит ею, где-то почти черной, где-то алой, лужи уже начавшей свертываться крови напоминали комковатое красное желе.
Следом в глаза бросились трупы, черными манекенами валяющиеся тут, и там. Изломанные, скрюченные, распоротые, с вывалившимися внутренностями, некоторые без конечностей, они больше походили не на людей, а на груды грязной одежды.
В ноздри шибануло приторным, кисло-железистым запахом, и к горлу Гермионы вновь подкатил комок.
— Господь Всемогущий, что же здесь произошло?! — неслышно прошептала девушка опухшими, потрескавшимися губами.
Да, увиденное потрясло ее, но расшатанная последними испытаниями психика перенесла это на удивление спокойно, даже более, следующим чувством, охватившим Грейнджер, когда она узнала в ближайшем мертвеце одного из своих мучителей, стала такая злобная радость, что она испугалась сама себя. Отчаянно хотелось смеяться, петь, торжествовать…
И только в последнюю очередь она заметила Поттера.
Сначала девушка, увидев стоящего в центре зала человека, с засунутым сзади за пояс длинным, черным, слегка изогнутым шестом, не узнала в нем Гарри.
Он, как и все вокруг, был заляпан кровью, его некогда зеленоватые штаны и футболка стали почти черными, и лишь штанины ниже колен и спина выдавали, каким был первоначальный цвет материи.
Руки, кисти которых, как перчатки, покрывала намотанная темная лента, в буквальном смысле слова были по локоть в крови, а все лицо — в красных потёках и брызгах.
И еще вокруг него плыло нечто, некий ореол, темный морок, невидимый напрямую, но воспринимаемый боковым зрением, как кружащийся черный пепел…
Гермиону словно со всего маху ударили под дых, страх сковал все конечности, но тут незнакомец заметил ее и радостно улыбнулся.
И сквозь жуткую кровавую маску проступили знакомые до боли черты.
Гарри Поттер. Лучший друг.
— Привет, Гермиона, — прозвучал такой родной голос. — А я за вами…
Глаза Гермионы расширились, и остатки воли и мужества, которыми она подстегивала себя последние несколько часов, разом оставили ее. Она выпустила руку шатающегося Рона и со всех ног бросилась к Поттеру.
Подбежав к нему, она упала, с совершенно не девичьей силой обхватила его колени и, уткнувшись лицом в штаны, захлебнулась в рыданиях, сквозь слезы повторяя, как заведенная:
— Гарри!.. Гарри!.. Гарри!..
— Ну что ты… Тихо… Ну ладно… Хватит… — Поттер наклонился и неумело попытался успокоить ее, гладя заскорузлыми от подсыхающей крови руками по грязным, свалявшимся каштановым волосам. — Все уже закончилось, все позади, все хорошо…
— Гарри… Гарри… Ты… пришел… Ты… нас… не бросил… — твердила девушка, даже не думая отпускать его ноги, наоборот, вцепляясь еще сильнее.
Гермиона дико, отчаянно боялась, что если она его отпустит, то Гарри уйдет, исчезнет или растворится в воздухе, и они снова останутся в этом ужасном месте одни, совсем одни, а мертвецы встанут и все начнется заново.
То, что разорванная на лоскуты школьная рубашка и юбка практически не прикрывают покрытое синяками и ссадинами тело, ничуть не заботило ее.
Рон, брошенный без присмотра, скорчился у стены и уставился в никуда пустыми, ничего не выражающими глазами.
— Очнись, Грейнджер! Все, конец, кошмар закончился,— Гарри, наконец, смог разжать ее руки, присел на корточки и положил ладони ей на плечи. — Гляди, вот они! Они все мертвы. Никто из них больше никогда не сделает тебе больно. Ни тебе, ни кому-то другому. Видишь?
Лишь через некоторое время взгляд Гермионы снова начал становиться осмысленным, и она затихла, шмыгая носом, всхлипывая и размазывая слезы по запачканному лицу.
— Это ты… их?.. — спросила она, оглядевшись.
— Да, — просто ответил Гарри, глядя ей прямо в глаза. — Это я убил их всех. И ничуть не жалею об этом, потому что это были не люди, а уроды, двуногие мрази, на счету которых десятки загубленных невинных жизней.
— Я… знаю… — Грейнджер встала и внимательно посмотрела вокруг. — А где?.. — прозвучал вдруг её тихий голос. — Его здесь нет.
— Кого? Кто тут еще должен быть? — нахмурил брови Гарри, озадаченный тем, с каким спокойствием девушка рассматривает убитых.
— Главный надзиратель в подземельях… Они все его звали Затейник Фредди, это он… он… — спокойствие было лишь внешним — гриффиндорка с силой, до крови закусила губу, чтобы вновь не сорваться в истерику. — Он развлекался, насылая Круцио, отдавал нас на потеху оборотням, запретив только убивать… Под Империо он заставлял нас с Роном на глазах у всех… делать такое… Да и сам… — Гермиона закрыла лицо ладонями и замолчала, вздрагивая всем телом.
— Так… — Гарри встал, чувствуя, что волна гнева снова начинает неудержимо подниматься. — Я уже жалею, что убил их как-то слишком быстро. — Лицом Поттера словно завладел незнакомец со взглядом, налитым темной водой. — Жди меня здесь…
Но, заметив, как девушка вскинула на него глаза, полные безотчетного страха, понял, что сделай он шаг — и она вновь вцепится в него мертвой хваткой, никуда не отпуская.
Надо было что-то придумать.
Поттер наклонился и подобрал чью-то волшебную палочку.
Обтерев об штанину и на секунду сжав в засветившемся изнутри кулаке, он протянул ее Гермионе:
— Держи, теперь ты сможешь ей колдовать. Давай, проверь.
Она неуверенно взяла палочку и произнесла:
— Люмос!
Свет послушно загорелся.
— Вот видишь? Ты уже не безоружна, — Поттер выпрямился. — Но тут кроме нас и так никого не осталось, ну, разве что кроме этого Фредди… Обещаю, я очень скоро вернусь. А ты пока позаботься о Роне… Кстати, что это с ним?
— Не знаю, — опустив глаза, глухо ответила Грейнджер. — Нас держали в разных камерах, я слышала только его крики…
Она ухватилась за палочку обеими руками и тоже встала на ноги.
Временно переключив внимание Гермионы с ее собственных переживаний на Рона, Гарри сделал верный ход. Подхватив с пола относительно чистую мантию, Грейнджер подошла к Рону, которого била мелкая дрожь, укрыла его и села рядом, держа наготове волшебную палочку.
— Возвращайся быстрее, Гарри.
— Ты и оглянуться не успеешь, — улыбнулся Гарри, направляясь к широкому пандусу, ведущему в подземные этажи. — И главное, Гермиона — больше ничего не бойся!
Прошло не более пяти минут, как снизу раздался шум, глухие звуки ударов и чьи-то сдавленные взвизги, и наверх вылетел и растянулся на полу, запутавшись в робе не по размеру, тот самый тщедушный освободитель, выпустивший Гермиону из камеры.
Увидев и оценив обстановочку и декор зала, он впал в ступор, позеленел и, похоже, оказался в полушаге от того, чтобы грохнуться в обморок.
— Ну, и кто это тут у нас? — недобро спросил Гарри, и вновь покинувшее ножны лезвие уперлось в грудь тощего юнца. — Этот?
— Нет!!! — истошно завопил тот, придя в себя от укола. — Это не я, не я!!!
— Что — не ты?
И Поттер занес руку для удара.
— Я ничего им не делал!! — завизжал худосочный, падая на колени, и умоляюще уставился на Гермиону. — Скажи ему, скажи!! Это же я, я тебя выпустил!!
— Да, — сухо подтвердила Грейнджер. — Он тут был только как слуга, вместо домового эльфа, и он действительно отпер мою камеру, дал мне ключи, как только тут начался переполох…
— Какой предусмотрительный мальчик, — прищурился Гарри. — На вид так дурак дураком, а как запахло жареным, сразу смекнул, что к чему, и тут же бросился творить добро, выторговывая жизнь. Что, хочется жить-то, а?
— А к-кому ж не хочется…
— Ты кого-нибудь убивал? Пытал? Отвечай, но учти, соврешь — я пойму. И тогда…
— Никого, никого!! Правда! Клянусь!!
— Хм, а ведь не врет… Метку тебе уже поставили?
— Нет, с-сказали, что это надо заслужить…
— А ты и служил, червь… Что, молчишь? Ладно уж, живи, но расскажи всем своим, что тут произошло. И если я тебя еще раз увижу среди слуг Реддля — пощады не жди. Все.
Пауза затягивалась.
— Ты что, не понял? Исчезни отсюда или, может, мне передумать?
— Нет, нет!! — недоразумение, не помня себя от счастья, опрометью бросилось бежать, исчезнув в коридоре, ведущем к выходу из замка.
— Значит, не этот… Пойду, поищу еще, — и Гарри вновь направился вниз.
Прошло еще минут десять, и Поттер выгнал в зал толстого, босого, лысеющего типа в какой-то рваной дерюге, подгоняя его пинками под крестец.
— Хитрая сволочь, успел переодеться в какую-то рванину и сидел в камере, видать, хотел прикинуться узником. Но кто же сажает узников в камеру с волшебной палочкой, пусть даже привязанной к ноге? Да и Черная Метка имеется… Гермиона, это он?
Лже-пленник тем временем увидел что-то за спиной Гарри, побледнел и начал потихоньку отступать.
— Эй, куда это ты уставился, а? — Поттер обернулся на Гермиону и онемел от увиденного.
Девушка смотрела на толстяка с такой ненавистью, что Гарри тоже инстинктивно захотелось отступить на шаг. Глаза Грейнджер потемнели, губы искривились, обнажив верхние зубы, а руки сжались в кулаки и слегка подрагивали.
И тут гриффиндорка вспомнила, что у нее в руке волшебная палочка.
На ее лице расцвела злобная гримаса, сделавшая бы честь и покойной Беллатрикс Лестранж, она вскинула палочку и выкрикнула, целя в толстяка:
— Авада Кедавра!!!
Тот зажмурился, мысленно прощаясь с жизнью, но ничего не произошло.
— Авада Кедавра!!! Авада Кедавра!!! Авада Кедавра!!!
— Эй, Гермиона, погоди, ты что, хочешь его убить? — спросил Гарри, наклонив от удивления голову, такой Гермионы Грейнджер он еще никогда не видел.
— Ты… ты меня осуждаешь? — голова девушки резко повернулась к нему, взгляд обжег словно лазером. — Знал бы ты, что этот скот с нами вытворял! Его мало убить…
— Хех, чтоб я после такого, — Поттер хмыкнул и кивком указал на валяющихся на полу мертвецов, — тебя осуждал? Просто Авада — очень серьезное заклинание, и хоть ты сейчас и готова его убить, чужой палочкой этого не сделать. Но я, пожалуй, смогу тебе помочь.
Гарри поднялся, нашел и вытащил из трупов два метательных ножа, подволок жирного Фредди, чья обширная лысина покрылась густой испариной от ужаса, к стене и двумя ударами пригвоздил его предплечья к камню.
Не обращая внимания на крики распятого, он вернулся обратно, вытянул из ножен в штанине припасенный на всякий случай штык-нож, подбросил в воздух, поймал за лезвие и молча протянул его девушке.
При виде ножа Грейнджер на какой-то миг словно очнулась, вновь став той, прежней Гермионой, иногда чересчур заботливой, порой занудливой, слишком правильной, но все же доброй девушкой, уж точно неспособной на убийство.
Но только на миг, а потом все пережитые боль, страх и издевательства, сопровождаемые визгливым смехом мучителей, собственные крики и чьи-то водянистые глаза, полные животной похоти, заслонившие свет — все это вернулось обратно, вернулось ярко, безжалостно, в цвете и запахе.
Она даже не знала, что способна так ненавидеть.
В душе поднялось настоящее цунами и обрушилось, окончательно погребая под собой ту, прежнюю Гермиону.
Свидетели и творцы страданий, позора и унижений, чуть не доведших ее до сумасшествия, были уже мертвы. Все, кроме одного, и это надо было исправить.
Последней каплей стал вид Рона, его мертвые глаза и ниточка слюны, тянущаяся с нижней губы.
Гарри видел, что когда рука Гермионы взялась за покрытую кольцевой насечкой рукоятку, в девушке что-то умерло. Но что-то и родилось, что-то новое и немного пугающее.
Поттер еще секунду не выпускал лезвие ножа, прекрасно понимая, что этим простым движением он круто изменит судьбу своей подруги, а потом резко разжал пальцы.
Сцепившись взглядами с Грейнджер, он понял ее желание и, слегка кивнув ей, отошел и отвернулся, скрестив руки на груди.
Это было исключительно ее месть.
«А ты молодец, Гарри, это ты хорошо придумал… — вновь проснулся в сознании тихий шепчущий голос. — Замаранная убийством, Гермиона уж точно никому ничего не расскажет, теперь она будет с нами до конца, а потенциал у нее — будь здоров…»
«Заткнись!!!» — и голос, довольно хихикнув на прощание, послушно замолчал.
То, что происходило дальше, Поттер только слышал.
Мольбы о пощаде, первые крики боли, тупые звуки ударов и снова крики, крики крики… Сама Гермиона не произнесла ни звука.
Гарри не поворачивался до самого конца, лишь когда Грейнджер, опустив голову, подошла и встала рядом с ним, бросил быстрый взгляд через плечо.
«Мдааа…»
Ярость иногда вполне способна компенсировать недостаток силы — тело Затейника-Фредди было часто и глубоко истыкано ножом, а горло неровно, но вполне эффективно перерезано, перепилено почти до позвонков.
— Гарри, давай уйдем отсюда, — очень тихо попросила Гермиона спустя минуту, выронив облепленный кровью и слизью нож, глухо звякнувший об камень. Долгое нервное истощение давало о себе знать — ее снова начало трясти и все сильнее клонило в сон. — Только не в Хогвартс, пожалуйста…
— Хорошо, сейчас что-нибудь придумаем, — Поттер снял очки и потер переносицу. К своему стыду пришлось признать, что, кроме «Дырявого Котла», других гостиниц для волшебников он не знает. — Куда же нам податься?
«Что еще остается? Автобус «Ночной Рыцарь» с раздолбаем-кондуктором Стэном, и водителем-смертником Эрном, в силу весьма преклонного возраста никого и ничего не боящегося? Тоже отпадает…»
И тут губы Гарри стали раздвигаться в донельзя довольной улыбке.
«Ба! Да как же я мог забыть про моих дорогих и любимых опекунов! Вот кто уж точно даст мне и кров, и стол! И пусть только попробуют не дать… Ну, милые родственнички, ждите в гости, скоро буду».
Где-то далеко, на другом конце страны, в Литтл-Уингинге, мирно спящий на супружеском ложе Вернон Дурсль проснулся от неудержимой икоты.
Shin-sanавтор
|
|
Памда
Спасибо! Но просто имейте ввиду - наиболее верный и исправленный вариант "Альтернативы" лежит на Фикбуке. Тамошняя "Публичная Бета" - очень полезный инструмент. |
МайкL
И поскольку это "чтототам" я не читал - выходит какая-то каша. З.Ы.Чтобы понимать на достаточном уровне это всё, достаточно прочитать пост автора https://fanfics.me/message170289 (ссылка на него кстати вообще-то есть в поле "от автора"). Там не много, за пару минут можно всё понять. Или есть еще более короткий пересказ здесь: https://fanfics.me/message79545 |
Jeka-R
это свежевылупившаяся фанатка завязочки. нет смысла что то объяснять 3 |
Dreamcheg
Ещё десяток лет подождать захотелось?) |
Нефть
Dreamcheg до этого ждал,нормально и сейчас подойждём чего то годненького, а то нечего читать(Ещё десяток лет подождать захотелось?) |
Shin-sanавтор
|
|
Dreamcheg
Уважаемый автор, там ничего не планируется типа миди с плавным переходом в макси? допустим как Джеймс нашел меч, или как гермиона штудировала пирамидку и потихоньку представляла куда она вляпалась? или что то из этой вселенной? Гм. Надо подумать.Хотя если и делать макси, то тут есть несколько путей: - развивать кросс с Масс-эффектом "По ту сторону двери". - избить и связать Глека, и пытками отжать у него авторское право на "Землю испытаний", которую он забросил. 1 |
Shin-san
Dreamcheg Оба варианта годные, думаю если кинуть клич то народ на такой движняк соберется. Либо попробовать для начала запилить мини, а там уже как пойдет или нет. С той стороной же зашло...Гм. Надо подумать. Хотя если и делать макси, то тут есть несколько путей: - развивать кросс с Масс-эффектом "По ту сторону двери". - избить и связать Глека, и пытками отжать у него авторское право на "Землю испытаний", которую он забросил. Годняка почитать вообще нет) |
Shin-sanавтор
|
|
Dreamcheg
Shin-san Оба варианта годные, думаю если кинуть клич то народ на такой движняк соберется. Либо попробовать для начала запилить мини, а там уже как пойдет или нет. С той стороной же зашло... Годняка почитать вообще нет) Еще есть идейка о кроссе с достаточно специфичным миром "RWBY", если кто в курсе.))) Тамошняя главгадина одним своим существованием скорей всего раздражает Наэ-Хомад. И отчего бы ей не запустить в тот пруд пару щук в виде Гарри и Рен? 1 |
Shin-san
Dreamcheg Скорее или раздражает? уже хочу почитать и думаю не я один такой)Еще есть идейка о кроссе с достаточно специфичным миром "RWBY", если кто в курсе.))) Тамошняя главгадина одним своим существованием скорей всего раздражает Наэ-Хомад. И отчего бы ей не запустить в тот пруд пару щук в виде Гарри и Рен? 1 |
Shin-sanавтор
|
|
Dreamcheg
Shin-san Скорее или раздражает? уже хочу почитать и думаю не я один такой) А еще там есть одна особа с опухшим ЧСВ, считающая себя мега-крутым магом огня.)) Поттер удивленно усмехается...))) |
Shin-san
Dreamcheg Ага скорее его глаза из под очков вылезут когда увидит такое ЧСВ)А еще там есть одна особа с опухшим ЧСВ, считающая себя мега-крутым магом огня.)) Поттер удивленно усмехается...))) |
Shin-san
- избить и связать Глека, и пытками отжать у него авторское право на "Землю испытаний", которую он забросил. Это самый интересный вариант. Очень жаль, что Земля испытаний замерзла.Но лучше вы пишите ту идею, которая вам больше нравится, если вы возьметесь за что-то новое конечно вообще) 1 |
В какой-то момент глек свернул не туда и ради исмывательства над ним мы забыли о слэшерках...
1 |
ГрекИмярек
В какой-то момент глек свернул не туда и ради исмывательства над ним мы забыли о слэшерках... ахахахахах |
Эх, вот бы аудиокниги Ваших "Альтернатив" сделать...
Музы Автору и здоровья! |