Отмеченный Порчей (гет)

Смежив веки, я бросаю на тебя косые взгляды. Даже в сумраке чащи, я вижу твоё болезненно-бледное лицо с темными кругами на впалых глазницах. Тебе нет смысла врать мне о кошмарах — я знаю причину твоей бессонницы. Ты — Донни Дарко, мечтающий обратить время вспять, чтобы сделать меня счастливым, и, возможно, сегодня тебе выдался такой шанс.

— Это не то, что ты думаешь, — подруга сдавленно возражает тебе, но не торопится прятать палочку.

Твой жадный взгляд облизывает меня с облегчением — ты появилась вовремя, еще не слишком поздно исправить свою ошибку. Ты выхватываешь палочку наизготовку и не спешишь тратить слова, несмотря на то, что у тебя их накопилось достаточно — сейчас не место и не время.

— И что, Гермиона, ты собралась драться со мной из-за него? — рыжий поднимает руки в воздух, то ли сдаваясь, то ли собираясь тебя обнять.

Ты делаешь несколько осторожных шагов в сторону, заметив, что Уизли закрывает собой сестру.

— Ну что же ты, моя красавица, он не стоит наших отношений. Просто закрой глаза и отвернись, скоро всё будет окончено.

Даже для Уизли они не настолько глупы: только завидев тебя, они многозначительно переглянулись, и уже тогда я знал, что они не уступят меня твоему благодетелю.

Ты тоже это понимаешь, поэтому, как только Рон делает несколько шагов тебе навстречу, ты осекаешь его жестким окриком «Стой, где стоишь!»

Уизли добродушно улыбается:

— Не думаю, что ты станешь атаковать меня. — Он делает еще один шаг.

Он ошибался. Твоё присутствие здесь обоснованно лишь одной причиной — ты хочешь всё исправить. С самого детства ты привыкла всё делать правильно и заставляла остальных следовать твоему примеру. Именно поэтому ты была лучшей ученицей потока, именно поэтому следовала за мной пять лет. Ты была уверенна, что я поступаю правильно, а значит, тот-кого-нельзя-называть не сможет победить, и еще до того, как лишить меня сил, на уровне подсознания ты уже знала, что неправа. Ты, Гермиона, не можешь спать по ночам только потому, что твои действия заставили меня страдать, но не за мою вину. Ты видела, как я стал предметом насмешек и издевательств со стороны других, лишь по причине слабости, и теперь никто кроме тебя не в силах мне помочь. Твои друзья боятся меня и хотят устранить, но ты им не позволишь.

«Incarcerous!» — решительно выкрикиваешь ты, но в сердцах готова заплакать, ведь не веришь, что тот, кому ты доверяла больше всего, мог тебя предать.

Верёвки туго стягивают тело Рона, и он валится на землю, словно мешок со змеями, шипя и извиваясь.

«Protego!» — Ты отражаешь заклинание Джинни, и прячешься за стволом дерева, пытаясь не упустить Рона из виду.

— Знаешь, Гермиона, — мягко говорит Джинни, — он одурачил нас всех.

Девушка даже не пытается развязать брата.

— Если ты проиграешь — мы не сможем его убить, ведь ты расскажешь директору.

Она пытается привязать тебя к дереву, но ты отражаешь.

— Если ты победишь — он всё равно останется жив. Проигрыш в любом случае. Только я не могу понять, почему лучшая ученица школы прячется от маленькой девочки. Давай же, Герми, выходи и закончи начатое, — подначивает рыжая, а затем направляет палочку себе на ноги и бормочет заклинание.

Ты не торопишься прыгать в широко раскрытый капкан, и предпочла бы остаться за деревом, но время не терпит — тебе нужно защищать меня. Собравшись с духом, ты выпрыгиваешь из своего убежища, сопровождая своё появление лазурным лучом.

Джинни ставит щит, но твои чары настолько сильны, что подбрасывают её в воздух, словно пушинку. К твоему удивлению, Уизли не падает на землю, а делает акробатический переворот и уверенно приземляется на ноги.

— Удивлена? — глядя в твои безразличные глаза, спрашивает она. — Это только начало, «Accio!»

Ты поспешно ставишь защиту, но заклинание предназначено не тебе, твой противник призывает палочку брата, и, ухмыляясь, принимает боевую стойку. Пританцовывая на месте, она готовит себя к схватке.

Я знаю этот стиль боя — он уникален, и как нельзя лучше подходит для квиддичистов, ведь для них скорость реакции — ключевой фактор. Джинни удивляет меня, но не тебя, ты уже знаешь о её новых способностях, и когда она бросается на тебя неестественным прыжком, ты с легкостью отбрасываешь девчонку в сторону.

Джинни снова изворачивается в воздухе и, приземлившись на ствол дерева, с силой отталкивается от него. Усиленные магией ноги вспахивают древесную кору, оголяют камбий, и она пулей бросается в тебя.

Ты тяжело выдыхаешь и, с трудом защитившись от неё, с силой бросаешь девчонку в мягкую листву. Забив ногу, она воет от боли, но тут же вскакивает с земли и рвётся в атаку. Тебе тяжело, я вижу напряженность и мелкие капли пота, проступившие у тебя на лице. Защищаться от беспрерывных заклинаний, проецируемых с разных направлений из обеих палочек, совсем не просто. Ты знаешь, что нужно выйти из партера, но не хочешь причинять ей вред, несмотря на свою злость.

Джинни не жалеет сил на свои атаки, в отличие от тебя она не видит смысла сдерживать себя, особенно когда на кану стоит обвинение в попытке убийства избранного. Мы с ней знаем, что в случае суда Уизли отправятся в Азкабан, ведь их родителям нечего будет противопоставить коррумпированной системе, да и Дамблдор меня не остановит. Так что Джинни остается лишь сражаться за свою с братом шкуру, уповая на твой проигрыш.

Я вижу оплошности в её нападении, которых не замечаешь ты, моя Гермиона. Мне сразу становится понятно, что этот стиль она практикует совсем недолго, но уже полностью посвятилась ему. Сражайся она со мной, я бы уже давно сломал ей ноги, но не ты.

Глядя на ваш поединок, сопровождаемый яростными выдохами, я чувствую мерзкое наслаждение сродни похоти, но остаюсь лишь немым зрителем — меня это забавляет.

Ты сражаешься уверенно, спокойно встречаешь поток ярости со стороны Джинни; выжидаешь момент для решающего удара, слегка сощуривая слезившиеся от вереницы ярких вспышек глаза. Джинни то ныряет тебе под руку, то делает сальто через голову, ставя палочки под разными углами, в бесполезном порыве пробить твою защиту, но ей нет равных. Уличив брешь в наступлении Джинни, ты выбиваешь одну из её палочек, а спустя секунду, пользуясь замешательством девушки — и вторую.

Когда её тела касаются парализующие чары, я едва сдерживаюсь, чтобы не ухмыльнутся.

— Мне жаль, что так вышло, — устало шепчешь ты, глядя вниз на неё.

— Послушай, Гермиона, не делай этого, — пытается остановить Джинни. — Он подстроил всё это. Он заставил меня привести его сюда, заманил и тебя. Он просто играет на наших слабостях. Ты же знаешь, что он напал на меня в госпитале. Ты слышала, какие о нём ходят слухи.

— Я тебе не верю, — второй раз за всё это время ты проявляешь хоть какие-то эмоции. — Может он и своё убийство подстроил? Приковал себя к дереву и заставил Рона направить на себя палочку? Я не могу так больше, — ты шмыгаешь носом и часто моргаешь, пытаясь скрыть слёзы. — Все его страдания на мне! — ты отстраняешься от Джинни и идешь ко мне.

— Посмотри на него, он едва дышит! — снова выкрикиваешь ты, глядя на меня. — Мерлин, он истекает кровью. Гарри? Гарри! — ты бьешь меня по щекам, но я едва ощущаю это. Сознание начинает ускользать от меня — вы слишком долго дрались.

Ты что-то шепчешь, и корни выпускают меня из своих объятий, тело валится на тебя, и ты едва в силах меня удержать. Бережно опустив меня на землю, ты залечиваешь мои раны, но этого мало, мне нужно больше, и ты знаешь что.

— Гермиона не делай этого, — где-то сбоку умоляет Рон.

Ты пытаешься использовать еще несколько заклинаний, роняя слёзы на мою подранную мантию, но они не помогают. Шмыгнув носом в очередной раз, ты обреченно выдыхаешь — у тебя нет выхода. Ты склоняешься на до мной, и я снова ощущаю вкус твоих губ, а вместе с ним и...

* * *

Невообразимая мощь заструилась в моих венах бешеным потоком. Магия поднимает моё туловище, и я сажусь, ощущая, как Грейнджер испуганно отшатнулась в сторону.

— Кровь, — коротко бросаю я, приоткрывая глаза. — Мне нужна кровь.

Не дождавшись ответа, я жадно хватаю окостеневшую Грейнджер за запястье и разрываю рукав белой рубашки. Она пытается вырваться из хватки, но я намертво вцепился в её руку. Согбившись и слегка притянув её к себе, я вгрызаюсь зубами в бледное запястье. Девушка вскрикивает и пытается обездвижить меня заклинанием, но я, даже не глядя, перехватываю её палочку и ломаю, затем хватаю девушку за горло и с силой сжимаю, слыша, как она давится слюной.

Спустя минуту, я небрежно отталкиваю её, позволяя девушке, схватившись за кровоточащую рану, в страхе забиться под дерево. Слыша её всхлипы, я поднялся с колен, похрустел позвонками и достал палочку.

— Наконец-то, — мурчу я, почувствовав действие тауматургии, затем обращаю свой злобный взгляд на дрожавшую у подножья векового дуба Грейнджер.

Пожимаю плечами, у меня не было времени на переливание.

— Ты, наверное, иначе представляла себе этот момент, — тихо говорю я, глядя, как она пытается вжаться в корни. — Твои друзья правы, я действительно всё это подстроил. Мне не впервой. Но ты не вернула бы мне мою магию при других обстоятельствах, ведь все потуги робкого страдающего парня были недостаточно убедительны, не так ли, Грейнджер?

— Я не... — дрожащим голосом отзывается она.

Я угрожающе ухмыляюсь и делаю шаг навстречу.

— Не тронь её, — выкрикивает Уизли, но я не обращаю внимания.

— Мне пришлось стать на грань смерти, чтобы спровоцировать тебя, ведь только скреплённый желанием поцелуй мог вернуть мне магию, а теперь ты ждешь благодарности?

Еще шаг.

— Ты безумен, — дрожащим голосом отвечает посеревшая грязнокровка.

— Безумен? — мягко переспрашиваю я, рисуя палочкой по воздуху. — Позволь мне показать тебе, кто сделал меня таким.

От моего заклинания она не может закрыть век, не может отвести взгляд. Грейджер должна смотреть мне в глаза, должна позволить проникнуть в сознание и дать вкусить той боли и отчаяния, которые мне пришлось испытать за время лишения магии. Свежие издевательства, умопомрачение, побои и бесконечные раны, появляются в её памяти, усиливаются магией. Они заставляют её скрючиться, извиваться и рыдать у моих ног. Она отмахивается руками, точно пытаясь отогнать эти ужасы, её тело выгибает и она бьется в конвульсиях, словно эпилептик. Вспахивает пальцами землю, ломает ногти. Грязные окровавленные руки пытаются заслонить глаза, но пальцы разъезжаются в сторону, насилуя смотреть на меня и тонуть в этой чёрной трясине отчаянья. Она пытается выцарапать глаза, оставляя красные полосы на щеках сломанными ногтями, но руки не слушаются — она должна смотреть на меня. Грейджер надрывает горло в агонии, и никто не в силах облегчить её участь. Постепенно её движения становятся беспорядочными и бессмысленными — она лишается рассудка. Внезапно она хватает сухой острый сук и с размаху вгоняет его себе в глаз, яблоко лопает и брызгает вязкой жижей вперемешку с кровью. Воя словно умирающая гиена, она с чавканьем выдергивает острый кусок дерева из глазницы, и, прежде чем я успел остановить её, всаживает себе в другой глаз. Её вопли смешиваются с нездоровым смехом — она нашла способ прекратить свою агонию.

Я кривлюсь трусости Грейнджер и приковываю её руки корнями к земле — она нужна мне живой.

Отвернувшись от окровавленного лица предательницы с провалами вместо глаз, я спрашиваю:

— Кто следующий?

Скованные страхом Уизли не издают ни звука.

— Джинни, — я перевожу взгляд на рыжую. — Я же говорил, что просто играю с тобой.

— Хочешь убить меня, психопат, — взрывается она, — тогда не мешкай.

Я ухмыляюсь, слыша, как другой Уизли возится с веревками под стенания Грейнджер, облизываю перемазанные кровью губы и похотливо смотрю на рыжую.

— Нет, ты будешь служить мне, — мягко говорю я. — Или отберу у тебя то, что ты ценишь больше всего, и тогда трупные черви станут только в радость.

— Т... ты... — заикаясь, бормочет она.

— Да, Джинни, я знаю почему несмотря на твою ненависть ты почувствовала сострадание к моему уродливому лицу, почему даже сейчас ты не можешь смотреть на Грейнджер, — я слегка наклоняю голову, с интересом рассматривая её красивые глаза. — Такая гордая, бойкая и самоотверженная, но какой ты станешь, когда я сниму кожу с твоего лица?

Она ёжится и бледнеет, но продолжает молчать.

— Тогда ладно.

Я взмахиваю палочкой, и верёвки на теле её брата с треском лопаются. Его поднимает в воздух и тащит ко мне. Он не перестаёт глупо вопить, даже когда зависает в воздухе в нескольких футах от меня, и я направляю палочку ему в грудь.

Вспышка изумрудного света, и Уизли наконец-то заглох.

Я вижу слёзы у неё на глазах и елейно продолжаю:

— Думаешь так тяжело сломать тебя? — говорю, рисуя палочкой очередную сложную фигуру.

Взмах и лиловый луч пронзает тело мертвеца. На секунду оно вспыхивает синим, а затем я мысленно приказываю инферналу встать, и он повинуется.

— Ты будешь мне служить в любом случае. При жизни или после смерти, — я делаю паузу. — Приведи её, — бросаю бывшему другу.

Инфернал с покорностью фанатика тащит свою сестру ко мне. Она молчит, неспособная произнести ни слова. По щекам стекают слёзы, Джинни все еще надеется, что это иллюзия или кошмар.

— Руку, — приказываю я, сняв с неё чары, и её дрожащие пальцы неуверенно тянутся к моей ладони...