Отмеченный Порчей (гет)

Внизу скрипнула злосчастная ступенька, и я понял, что в доме кто-то есть. Любой другой маг на моём месте схватился бы за палочку, я же откинулся на подушку и продолжил считать пауков на потолке. Если честно, я даже не знал, где сейчас находится моя палочка, ведь не пользовался магией уже больше недели, а в пыльном бардаке моей комнаты искать ее было бесполезно. К тому же, если кому-то удалось преодолеть Фиделиус, то сражаться с ним тоже, честно говоря, бесполезно, а с моей подготовкой — так и подавно. Я, конечно, мог встретить смерть гордо, как и подобает герою, но мне было лень.

За дверью зашаркали ноги, и я всё же решил сесть на кровати, чтобы моим родителям не было за меня стыдно. К моему удивлению, в дверь постучали.

— Не заперто, — ответил я.

Створка открылась, и в ней появился силуэт невысокого мужчины. Он зажег свет, и, прищурившись, я увидел, что на нём такая же белая мантия, как и на девушке из моих кошмаров.

— Я знал, что маги любят беспорядок, но не думал, что настолько, — хриплым голосом заметил незнакомец.

Я промолчал. Страха не было, но зато появился интерес.

Мужчина менее всего походил на Волдеморта, да и убивать меня не очень спешил, но своим заявлением он поверг меня в ступор.

— Меня зовут Райнхарт, — представился тем временем гость, отбрасывая с головы капюшон, и я увидел лысого старика с хитрыми чёрными глазами.

— А вас не Волдеморт послал? — на всякий случай спросил я.

— Какой такой Морт? — переспросил старик, изучая взглядом комнату, и не обращая никакого внимания на меня. — Это я здесь решаю, кто Морт, а кто нет.

Мои глаза округлились. Этот старик не вздрогнул при названном мной имени, не скривился, как это делают Пожиратели. И если только Тёмный Лорд мог быть для него пустым звуком, он не знал о нём.

— Тогда кто? — удивился я.

— Не ты ли просил обучить тебя? — приподнял бровь Райнхарт и почесал бороду.

— Нет, — недоверчиво ответил я. — Нет-нет-нет, такого не бывает. Это только в сказках стоит крикнуть в небо и помощь тут же придёт, но никак не в реальной жизни.

— Тогда считай, что ты попал в сказку, — ответил старик.

— Я вам не верю, — отрезал я.

— И правильно делаешь, — согласился он. — Но, так или иначе, стигма при тебе, так что отпираться бессмысленно.

— Отпираться от чего? — переспросил я.

— От вступления в «Клан Волка».

— Я не могу, — сказал я. — У нас тут война, знаете ли.

— Твоя война обождёт, — улыбнулся старик.

— То есть как обождёт? — удивился я.

— Ты много болтаешь, — укоризненно покачал головой он.

— Я просто хочу знать, во что ввязываюсь, — резонно ответил я.

— Смышленый малыш, — констатировал он. — Хорошо, я расскажу тебе.

Он наколдовал себе кресло и сел прямо у выхода.

— Эй, — обиделся я, — за вашу магию меня из школы могут исключить.

— Не волнуйся об этом, — успокаивающе сказал гость.

— Не волноваться? — возмутился я.

Мне казалось, что я уже ни черта в этой жизни не понимаю. Сейчас передо мной сидел человек, который требовал вступить в неизвестное мне братство — и плевать он хотел на войну, моё исключение из школы и на Волдеморта в частности.

— Да, — спокойно сказал Райнхарт. — Так вот, этот знак на груди обязывает тебя вступить в братство, ведь ты нам подходишь.

— И по каким качествам вы это определили? — сардонически спросил я.

— Ты ведь не умер после встречи с волчицей, — успокаивающе сказал старик.

— Не умер? — вспыхнул я. — А что, мог ещё и умереть? Вот спасибо.

— Ну да, мог, — задумчиво согласился гость. — Большинство магов не переживают этой встречи.

— И чего ещё я могу не пережить? — поинтересовался я.

— Ты задаешь слишком много вопросов, — заметил Райнхарт.

— Но ведь меня не каждый день приглашают в разные братства, вступления в которые я могу не пережить, — парировал я.

— Верно, это можно принимать за согласие? — ухмыльнулся мой будущий учитель.

— Нет, — ответил я.

— Почему? — не менее глупо поинтересовался он.

— Вы задаете слишком много вопросов, — буркнул я.

Старик засмеялся.

— Ладно, — наконец сказал он. — Ты консервативен, и при всех жалобах на свою скудную жизнь, ты не стремишься ее менять. А, может, стоило бы? Что ты теряешь? Статус избранного? Школу? Друзей?

Я приподнял бровь. Он дурачил меня всё это время. Райнхарт знал, кто я, знал, кто Волдеморт, да и вообще, у меня было подозрение, что он многое знал. Но принять такой резкий поворот в своей жизни я не мог. Мы всегда страждем чего-то, а когда оно нам достаётся — теряем к нему интерес. Но в моём случае я попросту боялся очертя голову броситься в руки непонятно к кому… и непонятно ради чего.

— А смысл? — спросил я.

— Мне казалось, ты хотел получить силу? — поинтересовался старик.

— Да, а с чего мне вам верить? — упирался я. — Почему о вас никто не слышал раньше?.. Идёт война.

— Мне нет дела до войны, так как мои времена прошли. Можешь называть меня смутьяном, если тебе от этого станет легче, но к тебе у меня личный интерес, — серьезно ответил он. — И как бы ты не упрямился, ты всё равно станешь моим учеником.

— Вы так уверены? — спросил я, скрестив руки на груди.

— Более чем, — решительно ответил он.

Не нравилась мне эта решительность, снова складывалось ощущение, что всё уже давно решили за меня. Я знал, что с моей стороны это было ребячеством, но ребячеством принципа.

— А я нет, — уверенно ответил я.

Он засмеялся, запуская руки в карманы.

— Пускай так, — согласился он. — Лови монетку!

Я не до конца понял, что случилось, но по инерции квиддичиста поймал брошенную мне вещицу. В тот же миг что-то сильно дёрнуло в районе пупка, и я понял, что меня снова одурачили. Это был портключ. Как говорила в таких случаях профессор Трелони — от судьбы не уйдёшь.

Я обнаружил, что мы стоим посреди ночной поляны, точнее стоял Райнхарт, а я сидел на сырой земле. Вокруг растянулась тёмная чаща, а вдалеке горели окна какого-то здания.

— Ты слишком упрямый, Гарри, — сказал старик.

Где-то я это уже слышал. То же самое говорила мне Гермиона несколько лет назад.

— Но порой глупый.

И это Гермиона мне тоже говорила.

Поняв, что встать мне никто не поможет, я поднялся на ноги.

— Ты можешь и дальше упрямиться, — продолжал Райнхарт. — Но идти тебе некуда. И выбора тоже особого нет.

В целом я был с ним согласен, но какая-то часть меня отказывалась это принимать.

Он оставил меня и направился в сторону огней.

Постояв некоторое время и взвесив все за и против, я побежал вслед за стариком. Ночевать в лесу совершенно не хотелось, да и не привык я к этому, но слышал от Бродяги, что удовольствие от этого ниже среднего.

— Постойте! — выкрикнул я, поравнявшись с ним. — Извините.

— Извинения приняты, — холодно сказал мой наставник. — Но дурь из тебя всё равно придётся выбить.

— Вы… выбить? — переспросил я.