Только после тебя (гет)

С тех пор, как я оказалась в доме Малфоя, прошел год. За это время я успела побороть страх и чувство неловкости, неизменно возникавшие у меня в его присутствии. Поначалу было нелегко ложиться с ним в постель: я чувствовала себя шлюхой, продающейся за карьеру. Но он сумел убедить меня в том, что в этом нет ничего страшного, мы просто помогаем друг другу. Ты мне, я — тебе, только и всего. Со временем я стала проще относиться к этому, потому что он действительно оказался превосходным любовником. Крайняя степень его самолюбия, обычно столь меня раздражающая, при занятиях сексом приносила свои плоды, что я поняла в первый же раз. Он обожает, когда я теряю над собой контроль, выгибаюсь, кричу и требую большего. Ему нравится, когда я веду ногтями по его плечам, оставляя на них заметные полосы. Ему это льстит. И поэтому он позволяет мне ощутить все грани удовольствия. Не ожидала, что эгоист может стать моим лучшим мужчиной. Не ожидала, что можно испытывать такие эмоции, не любя. И чем неожиданнее, тем приятнее это оказалось.

За прошедший год он ни разу не влез в мою карьеру. Честно говоря, за это я ему благодарна. Правильно, что он решил сначала оценить все мои потенциальные способности. Я работала, вносила незначительные поправки в законы, а спустя несколько месяцев поняла, что созрела для внесения собственного законопроекта. Он был составлен и отправлен на рассмотрение министру, который высказал свою заинтересованность в изучении полноценного текста. Рассмотрение комиссией было назначено на завтрашнее утро, и я, конечно, нервничала и с трудом могла сосредоточиться на остальных должностных обязанностях.

От бесполезного снования по кабинету меня спас заглянувший в кабинет Малфой.

— Пообедаем? — предложил он.

— Давай, — с легкостью согласилась я, схватила висящую на крючке у двери сумку и вышла в коридор вслед за Малфоем.

— Ты нервничаешь, — скорее утвердительно, чем вопросительно, сообщил он, как только наши тарелки наполнились едой.

— Это так заметно? — Я судорожным движением заправила волосы за ухо и вцепилась в вилку.

— Думаю, тебе стоит расслабиться, улыбнуться и положить вилку. О’Рэйли и Фоули за соседним столиком смотрят на тебя во все глаза и с нетерпением ждут момента, когда эта вилка окажется в моей груди.

— Мне плевать, что они думают! — чуть громче, чем следовало, воскликнула я и уловила движение слева от себя. Бренна О’Рэйли вытянула шею, а Сара Фоули старательно делала вид, будто всматривается куда-то за моей спиной.

— Гермиона, у нас есть обязательства друг перед другом, — сквозь зубы произнес Малфой. Его рот был растянут в делано безмятежной улыбке, но глаза метали молнии. — Твое обязательство — всеми правдами и неправдами убеждать людей в том, что мы искренни друг с другом. Мое — помогать тебе с работой. Почему ты нервничаешь? Это связано с завтрашним рассмотрением?

— Ты проявляешь чудеса дедукции! — язвительно проговорила я, но, тем не менее, улыбнулась. — Разумеется, я боюсь рассмотрения! Я прежде никогда не вносила собственные законопроекты! — Я положила руку на руку Малфоя, и он мгновенно накрыл ее своей ладонью (зрители — наше все).

— Я могу прочитать и порекомендовать что-нибудь.

— Малфой...

— Я предупреждал: на людях — Драко.

— Да, я забываю. Тебе что, больше нечем заняться?

— Завтра во второй половине дня прибудет греческая делегация, к этой встрече я уже готов. В принципе, других дел на сегодня у меня нет.

— Тогда да, я хочу, чтобы ты его прочитал!

— Хорошо. После обеда поднимемся в твой кабинет.

* * *

Пока он вчитывался в текст, я мерила шагами кабинет и грызла сахарное перо. Набор этих перьев мне в шутку подарила Джинни пару недель назад, и все это время они лежали у дальней стенки шкафа. Об их существовании я вспомнила сегодняшним утром, когда отредактировала текст по максимуму и поняла, что теперь мне остается только ждать завтрашнего дня.

Наконец Малфой отложил в сторону несколько длинных свитков и откинулся на спинку кресла, потирая закрытые глаза.

— Может, скажешь что-нибудь? — не выдержала я через несколько минут.

— Скажу. Гермиона, твой закон — полнейший бред, — четко обрубил он.

— Что?! — опешила я.

— Ты прекрасно меня слышала, не строй из себя глухую или слабоумную! Но я могу повторить. То, что я прочитал только что, — это не закон взрослой ведьмы, сотрудницы Министерства магии. Это сочинение школьницы на тему: «Кем я стану, когда вырасту». Отличия состоят в том, что школьники с годами понимают, насколько бредовыми и глупыми были их идеи, а ты даже через полтора года после окончания школы хранишь верность своим идеалам и стремишься облегчить жизнь тех, кому это не нужно!

Выслушав отповедь, я замерла посреди кабинета. В висках застучало, к щекам прилила кровь. Не помню, когда я в последний раз так злилась!

— Моей самой большой глупостью было то, что я дала тебе прочитать закон и всерьез рассчитывала на твою помощь! Как ты можешь это понять?! Ты чистокровный волшебник, с детства воспитываемый в атмосфере пренебрежения к низшим слоям магического сообщества! Только домовики — отнюдь не низшие сорта! Если бы меня кто-то спросил, я бы в иерархической лестнице поставила тебя на несколько ступеней ниже!

Он усмехнулся и осмотрел меня с головы до пят.

— Гермиона, я вхожу в Комиссию по рассмотрению законов и подзаконных актов международного законодательства.

— Ну и что! — Я запнулась и, не веря своим ушам, переспросила: — Что ты сказал?!

— Я больше двух лет работаю в Отделе международного магического сотрудничества, неужели ты думаешь, что я по-прежнему занимаю там рядовую должность?! Я заместитель начальника отдела, по совместительству — глава Международного бюро магического законодательства, а с недавних пор вхожу и в Комиссию. Поскольку вносимый тобой закон претендует на то, чтобы стать международным в случае его утверждения, рассматриваться он будет именно нашей Комиссией. Конечно, от моего голоса пока зависит немногое, но ты достаточно умна, чтобы понимать: это не просто мое мнение. Я даю тебе семьдесят процентов гарантии, что оно совпадет с мнением большинства.

— Ты ошибаешься, Малфой! — пришла в себя я. — Мало кому, кроме тебя, с рождения внушали мысль о собственной избранности! Многие с удовольствием помогут домовикам освободиться от рабства!

— Да неужели ты не понимаешь?! — вспылил он. — Домовики этого не хотят! Они испытывают к магам с кровью впитываемую благодарность за спасение от голодной смерти!

— А вы этим пользуетесь, — злорадно добавила я, дождавшись необходимой оговорки. — Это ты не понимаешь, они ведь просто привыкли, они не умеют жить по-другому!

— А Гермиона Грейнджер, спасительница униженных и оскорбленных, разумеется, их научит, — саркастически проговорил он, вставая с кресла и складывая руки на груди.

— Если будет нужно, я займусь этим лично.

— Кто бы сомневался.

— Малфой, выйди за дверь! — снова завелась я.

— Хорошо, — кивнул он, вернув себе прежнее спокойное равнодушие. — Имей в виду, я тебя предупредил.

Драко

Смахнув невидимую пылинку с мантии, я вошел в приемную Министра.

— Добрый день, Элисон, — поприветствовал я секретаря.

— Здравствуйте, мистер Малфой. — Она улыбнулась. — Вам назначено?

— Нет, не назначено.

— В таком случае, сожалею, но сейчас министр не сможет вас принять.

— Я никуда не спешу, — заверил я, опустился на диван и закинул ногу на ногу, всем своим видом подтверждая сказанное.

— Но министр может освободиться через час и даже два!

— Я же сказал, что никуда не спешу, Элисон, — твердо повторил я.

— Чай, тыквенный сок, огневиски? — Элисон поняла, что дальнейшие попытки выдворить меня за пределы приемной дадут схожие результаты, и теперь демонстрировала сдержанную вежливость.

— Тыквенный сок, — кивнул я.

В приемной я провел сорок минут, успев за это время выпить кубок сока и немного поработать с вызванными Манящими чарами документами.

— Элисон, если сегодня остались какие-то запланированные встречи, перенеси их, пожалуйста, на завтра, я очень устал, — сообщил Кингсли, появляясь на пороге своего кабинета.

— Господин министр, здесь мистер Малфой...

— Элисон, я сказал: все встречи.

— Но он... — девушка затихла под внимательным взглядом и продолжила: — Конечно, господин министр, я назначу ему на завтра.

Этого я вытерпеть не мог, но и подставлять молодую ведьму не хотелось, так что я решительно поднялся с дивана и направился к министру, на ходу вытягивая руку.

— Добрый день, мистер Бруствер. Приношу свои извинения, что вынужден появиться у вас без предварительной записи или иного предупреждения, но дело не терпит отлагательств.

— Добрый вечер, Малфой, — он интонационно выделил указание времени суток, пожал протянутую руку и с сомнением поинтересовался: — Вы уверены, что это дело настолько крайней степени важности?

— Да, разумеется.

— В Международном бюро магического законодательства какие-то проблемы?

— Пока нет, но я боюсь, что они могут появиться завтра.

— Что ж, проходите. — Он пропустил меня в свой кабинет и, задержавшись, чтобы напомнить секретарше: — Элисон, все встречи на завтра. До единой, — вошел следом.

— Какие проблемы ждут завтра международное законодательство? — Он устроился за столом и теперь внимательно смотрел на меня.

— Буду откровенен, в этом деле у меня есть личная заинтересованность, ибо проблема исходит от Гермионы, — прямо начал я.

— Продолжайте, — Кингсли улыбнулся и заметно расслабился.

— Разумеется, вы в курсе, что она подготовила закон об эльфах-домовиках, который разрабатывала больше полугода.

— Конечно, проект закона был тщательно мной изучен в конце лета.

— Завтра вам будет представлена возможность изучить и сам закон, и я не уверен, что он понравится Комиссии. Более того, я абсолютно уверен в обратном. Когда вы брали ее на работу, вы, конечно, знали о ее деятельности по улучшению жизни домовиков Хогвартса на четвертом курсе?

— Да, конечно.

— Она идеалистка и считает, что все народы должны быть свободны и жить в равенстве. Очевидно, опыт шестилетней давности ее ничему не научил, поскольку разработанный ей закон содержит те же принципы, что и созданная в школе Ассоциация, только теперь основной текст содержит гораздо больше «воды», очевидно, в целях запудрить мозги как Комиссии, так и самим домовикам. Она не понимает, что введение в действие ее закона, скорее всего, приведет к восстанию эльфов. Как не понимает и того, что они считают честью служить магам и унижением — получать деньги за это. В качестве альтернативы она предлагает использовать опыт маглов и нанимать на домашнюю работу магов, которые также, разумеется, будут получать за нее деньги.

— Это все? — спросил Кингсли, когда я замолчал.

— В принципе, да. Не считая мелочей вроде создания санаториев и домов отдыха для эльфов, предоставления им отпусков, введения выходных дней, разделения труда между разными эльфами, обеденного перерыва и ограниченного рабочего дня, который будет позволять им спать не менее восьми часов в сутки. Я пытался сказать ей, что эльфам в радость работать на магов, но она и слышать ничего не хочет.

— Что же вы предлагаете, Драко?

— Во избежание восстания эльфов, отклонить основную часть закона. Оставить какие-то незначительные детали, которые не вызовут недовольства среди домовиков, а от остальной части избавиться.

— А в чем ваш интерес? — Министр прищурился. — Разве вы не должны поддерживать любое начинание своей невесты?

Я проглотил упоминание Гермионы в этом качестве и улыбнулся:

— Конечно, должен. Но я также абсолютно точно уверен в том, что она даже в случае восстания выбежит на поле битвы под огромным красным транспарантом, на котором будет всеми цветами радуги переливаться призыв: «Долой магический произвол! Свободу домовым эльфам!» После вступления закона в силу поздно будет думать о том, где нужно будет внести поправки, поскольку недовольств уже не избежать, а домовики, конечно, окажутся не единственными недовольными в этой ситуации.

— Да, вы правы... — Кингсли задумался. — Этот закон подлежит тщательнейшему рассмотрению, но вы ведь понимаете, насколько она будет разочарована в законотворческой деятельности Министерства в случае отклонения ее закона?

— Понимаю, как никто другой, — усмехнулся я. — Посему хочу попросить вас о переводе Гермионы в другой отдел.

— Какой, к примеру?

— Думаю, в Отдел магического правопорядка. Сейчас, когда Министерство борется с последствиями Второй магической войны, это как никогда перспективное направление. Гермиона, принадлежащая к ничтожно малой части маглорожденных среди служащих Министерства, принесет отделу немалую пользу, я в этом абсолютно убежден. И перевод в другой отдел быстрее заставит ее забыть о неудаче на поприще защиты домовиков.

— Пожалуй, это хорошая идея, Малфой, — министр посмотрел на меня с уважением. — Но, возвращаясь к закону, вы ведь прекрасно понимаете, что, помимо неофициального изучения, вам предстоит также и официальное? А вслед за ним — вынесение своего суждения, опять же, официально.

— Да, понимаю. Но моим мнением будут интересоваться в последнюю очередь, поскольку в Комиссии я принадлежу к низшему звену.

— Это ненадолго, мистер Малфой, — заверил Кингсли.

— Спасибо, министр, — улыбнулся я.