Огни чужих кораблей (гет)

Спинка кресла была обита чем-то мягким, вроде бархата, но это улучшало дело не сильно: её деревянная верхушка впивалась мне меж лопаток, как пыточный прут. А сидеть всё время прямо — тоже не вариант, спина затекала. Вот я и ёрзала потихоньку, стараясь выбрать момент, когда адмирал не смотрел.

Вблизи, кстати, он не казался таким уж суровым — а может, тогда, на приёме в честь юбилея освоения космоса, я была ещё зелёным кадетом, вот и тряслась. Зато сейчас разглядела и морщины, бугрившие лоб и бронзовые щёки, и косой шрам на подбородке, так и не поддавшийся полной регенерации, и усталость в уголках глаз.

— Вероятнее всего, это задание покажется вам неожиданным, старший лейтенант Зайцева, — глуховато, веско ронял слова адмирал. — Мы понимаем, что вы не дипломат и у вас нет времени проходить соответствующую подготовку. Но вы давали присягу, и, надеюсь, не отступитесь от неё. Стол переговоров — это то же поле сражения, сами знаете. Вам не придётся вести его в одиночку: вашими помощниками будут ведущие специалисты Комитета по внешним связям. Но именно вам придётся представлять Землю. По вас будут судить о нас всех.

— Я понимаю, товарищ адмирал, — сдержанно произнесла я.

— И вы согласны отправиться на Лар-Ласс?

Не очень-то у меня богатый выбор, если вдуматься. Хотя службу бросить и уехать мне вряд ли кто-то помешает. Не те сейчас времена, когда за отказ на расстрел вели.

Но… увидеть чужой мир. Изучить его, понять его жителей. Пообщаться на равных с правителями, побыть в шкуре посла — да разве от такого отказываются?

— Да, я согласна. Сколько времени мне там предстоит пробыть?

— Минимум — год. Дальше уж, если будет невмоготу, мы вас постараемся вызволить, — уголки обветренных губ слегка приподнялись.

Год — это по лар-лассийскому исчислению? У нас он и вовсе идёт за семь месяцев с небольшим.

— Отбудете через неделю, для вас подготовят судно класса «Континент».

Серьёзно? Их всего-то пять штук. Лови, Машка, удачу за хвост, пока не упорхнула.

— Я полагаю, у вас есть какие-то пожелания по подбору персонала дипломатической миссии?

— Эмм… Наверное, да, — я улыбнулась.

— Запишите и покажите мне, — адмирал протянул мне служебный планшет. — Сразу же и согласуем. А после можете быть свободны — до пятницы. В пятницу в девять ноль-ноль у вас инструктаж.

О, так я всё-таки успею домой слетать!

Придвинув к себе планшет со списком должностей, я озадаченно потёрла лоб. Наверное, самое ответственное — состав охраны. Но кого бы предложить? Знакомых моих по Академии я уже давненько не видела. А многие ли из тех, кто служат на «Королёве», согласятся уйти с насиженного места в неизвестность?

Зато с медиком никаких вопросов: в нужную графу я бодро вписала капитан-лейтенанта медицинской службы Гуревич Валентину Марковну. Мечтала же она лар-лассов повидать?

Кстати, если поедет Валя, то как раз в охрану неплохо было бы записать Вульфа. А то стоскуется. Да и дело своё он знает… Интересно, ничего, что Вульф из Западного сектора, или это придётся как-то дополнительно улаживать?

Если проблем не будет, можно ещё Ивену предложить место. Я видела несколько раз, как он стреляет: даже капитану фору даст. Лучше Ивена, наверное, ультралазером владеет только старпом Баркович.

Да и потом, Ивен не скандалист, в отличие от многих своих сослуживцев.

От резкого звука, донесшегося из динамика, моя рука со стилусом дрогнула.

— Вызывает Синий дом по каналу один, — прощебетал беззаботный электронный голос. Адмирал надел наушники и скомандовал:

— Соединяйте.

И повернулся к экрану.

— Колотов слушает. Добрый день, коммодор… И вам того же… Нет, не ожидал я вашего звонка. А в чём дело? О каких нарушениях вы говорите?

Английский у него, конечно, был явно не лучший, акцент так и резал слух. Но голос звучал твёрдо, уверенно, и проскальзывала в нём едва уловимая издевка.

— Разумеется, я помню о наших договорённостях: первая делегация — из Восточного сектора, посол — из Западного. Но вы же читали письмо Верховной Ассамблеи. Или вы готовы ради своих политических амбиций рискнуть будущим планеты?

Коммодор с того конца спутникового канала, видимо, что-то втолковывал ему. Колотов и бровью не повёл:

— Разумеется, у вас будет возможность с ней встретиться, и она выслушает все ваши соображения. Но вот команду свою она наберёт сама. Нет, сэр, не по принципу равенства, а по принципу полезности… Разумеется, никакого давления. Мне жаль, что пришлось так поступить, но вы всё сами понимаете… Конечно, передам. И вам всего наилучшего.

Горошинки наушников стукнули по настольной панели. Адмирал крутанулся в кресле:

— От имени Верховного командования Западного сектора коммодор Нордгрэм передаёт вам пожелания удачного полёта и успешной, плодотворной работы.

— Спасибо, — я хмыкнула, и Колотов подмигнул мне в ответ.

— Хотите совет? В состав миссии надо бы включить нескольких западников, чтобы заткнуть рот нашим заокеанским коллегам. Но не переборщите с этим, а то они могут здорово вам малину подпортить.

Мыльные струйки щекотали лоб и уши, скатывались вниз, к шее. Кое-как выпрямившись, я снова заглянула в зеркало. Отлично, почти как раньше — ещё немножко осталось.

— Маш! — Оксанка снова подёргала ручку. — Ну что ты там, застряла?

— Сейчас выйду, — отозвалась я.

— Красишься, что ли? — любопытная сестрёнка притопнула ногой.

— Пол влажный, Оксан, не свались, — я снова выдавила в ладонь прозрачный, остро пахнущий гель. — Наоборот, краску снимаю.

Осторожно пропуская сквозь пальцы короткие прядки, принялась втирать вязкую жидкость.

— А зачеем? — заскулила Оксанка из коридора. — Тебе очень шло.

Вот так, ещё немного на затылке. Теперь пять минут подождать… Оксанке, похоже, надоело стеречь меня под дверью, и она зашлёпала в гостиную. Головизор истошно взвыл: «Попробуйте новую краску для волос «Ред Флейм» от Миллениум — этот цвет бросит весь мир к вашим ногам!»

Рекламисты, вообще, головой думают, когда сочиняют слоганы для очередной коммерческой ерунды?

Открыв кран, я зажмурилась и сунула голову под тёплые струи. Быть посланницей богов, конечно, круто, но я не хочу, чтобы под окнами у меня стояли лар-лассы в ожидании чуда… а потом разорвали бы меня на тряпочки, когда оное чудо мне не удалось бы им продемонстрировать.

Отфыркавшись и вытерев лицо мягким полотенцем, я вновь подошла к зеркалу. На голове стояли торчком спутанные волосы моего родного коричнево-русого цвета.

Мама качала головой, придвигая ко мне тарелку с блинчиками:

— Тебя, Маш, даже космос аккуратности не научил.

— А что такое? — я дёрнула плечом.

— Да в ванной после тебя как будто кровавое побоище: всё в багровых пятнах. Аж сердце кольнуло, когда вошла.

Я легонько пнула под столом хихикнувшую Оксанку.

— Это от краски. У нас на корабле роботы всё убирают, вот я и привыкла.

Сестрёнка повернулась ко мне, подперла подбородок ладошками. В глазах-подснежниках светилось любопытство:

— Неужто ты правда на Лар-Ласс полетишь, да ещё послом?

— Ага. Тоже хочешь?

— Хочу, — чистосердечно вздохнула Оксанка. — Я фотки видела. Лар-лассы такие няшные…

Я вспомнила Нардалла и чуть не поперхнулась чаем: уж он-то под определение «няшный» не подходил никак.

— Что ты говоришь! — возмущённо воскликнула мама. — Они уродливые, у них кожа синяя и чешуя на лице.

— Всего-то на всего вот здесь, — я провела подушечкой пальца вдоль скулы с внезапной досадой. Внешность у них, конечно, своеобразная, но почему сразу «уроды»?

— На себе не показывай!

Поспешно проглотив отпитый чай, я ткнулась лицом в ладони и захохотала. Не показывай — а то что? В лар-ласса превращусь, чешуя вырастет?

Оксанка тоже заливалась. Мама только рукой махнула, глядя на нас.

— Ты варенья, варенья черпай побольше, Маш, — она придвинула ко мне вазочку. — Ох, чем же ты там, на Лар-Лассе этом, питаться будешь?

— Нашей дипмиссии три молекулярных биопродуцента выделили, — похвасталась я. — Не заголодаем.

— Да это ж всё искусственное, пользы никакой.

Вот так. Тащи не тащи в дом научные журналы, объясняй не объясняй, хоть профессора с собой приводи. Мама всё равно никогда не поверит, что продуцированная еда ничем от натуральной не отличается.

— Ты, главное, осторожна будь: мало ли, что они захотят…

Из прихожей донеслась мелодичная трель, повествуя о приходе отца, и я первая выбежала в коридор.

— Космонавтка прилетела! — он сгрёб меня в объятия, похлопал по спине. — Ну, здорово! Надолго к нам?

— На три дня, — мой рот расплылся до ушей.

— Молодец! А потом — вперёд, надери этим инопланетянам задницы.

— Пап, да я, вообще-то, туда для поддержания мира лечу.

Забросив ботинки под тумбочку, он сунул ноги в шлёпанцы. Рубашка, сброшенная через голову, крылатой птицей опустилась на кресло.

— Или мы их, или они нас, Машук. По-другому никак не получится.

Иногда мне кажется, что это папе, а не мне, надо было становиться военным.

Сумка застегнулась легко: я давно научилась брать с собой вещей по минимуму. Правда, не факт, что на сей раз сработает старое правило «куплю на месте» или «на месте выдадут», но всё равно лучше не тащить за собой пол земного шара.

Папа тряхнул мою руку на прощанье так, что аж локоть заломило. Мама… Ну, плакала, конечно. И у меня в глазах щипало — я в конце концов не выдержала и достала платок. Оксанка — та, наоборот, хихикала, повисая у меня на шее, и просила прислать побольше фотографий с лар-лассами.

Усевшись на переднее сиденье служебного флаера, высланного за мной, я долго-долго махала рукой — пока крыша дома не слилась с другими точками в серо-зелёном море внизу. Развернулась, наконец, откинулась на спинку.

— Шея затекла? — пилот сочувственно улыбнулся мне. — У этого кресла не самая удобная конструкция для прощаний. Испытал на себе.

— А вы тоже с нами летите на Лар-Ласс? — полюбопытствовала я. Парень мотнул головой:

— Удалили из списков из-за неблагонадёжности.

Вот вам и принцип полезности. А впрочем, разве это в первый раз?

Пилотом мой спутник был отменным, мы домчались за сорок минут до начала инструктажа. В ожидании начала я слонялась туда-сюда по стеклянному замку Генерального штаба. Красотища, ничего не скажешь: огромные, от пола до потолка, окна, светлые стены в золотисто-коричневых тонах, настоящий паркетный пол.

На скамейке возле одного из мраморных фонтанчиков я увидела своего знакомого — посла Симонова. С трудом подавила досадливый вздох, кивнула:

— Доброе утро.

— И вам доброе утро, Мария Сергеевна, — посол поднялся с любезной улыбкой. — Полагаю, вы здесь для того, чтобы пройти инструктаж?

— А что же, вы будете меня инструктировать?

Вот песец.

— Мне поручено подробнее ознакомить вас с дипломатическим этикетом, — Симонов развёл руками. — Увы, я и сам иногда допускаю в нём досадные промахи. Вы простите меня, Мария Сергеевна? Я был расстроен своей внезапной болезнью и очень невежливо повёл себя тогда, на корабле.

— Забудем, — улыбнулась я. — А с чем ещё меня хотят ознакомить?

— Фрау фон Розендорф проводила исследования в области лар-лассийских обычаев. Разумеется, очень неполное, по материалам, выложенным в сеть, но в нашей ситуации и крохи информации могут пригодиться. Петер Ларсен покажет вам новую модификацию он-лайн переводчика: очень важно справиться с языковыми трудностями. Ах да, — слабая улыбка коснулась его губ. — Я слышал, ещё из Западного сектора прибыл коммодор Нордгрэм. Он хочет подарить вам новейший ультралазер.

— Подарить? — я подняла брови. — Зачем?

— В знак дружбы и сотрудничества, — весело сказал Симонов. — О, похоже, внизу все уже собираются… Пойдёмте и мы?

Он пропустил меня вперёд, и я направилась вниз по укрытой ковром лестнице.

Ой, голова моя… Чудо ещё, что не лопнула, бедная, от того количества знаний, которое в неё пытались сегодня запихнуть.

Впрочем, спасибо адмиралу Колотову: если бы он растянул курс на неделю, я всё равно ничего бы не запомнила и даром потратила бы время. Все файлы мне скинули на планшет — если что, просмотрю.

Ну, что теперь? Сумка при мне, телефон со спутниковой связью — тоже, парадная форма сидит как влитая, и даже волосы не торчат в разные стороны: Валька постаралась. Самой Вальке форма идёт изумительно, аж жаль, что из-за должности она надевает её максимум раз в год. А чёрная коса до пояса — и вовсе загляденье, любой лар-ласс позавидовал бы.

— Готова? — смуглые пальцы крепко жмут моё запястье. Киваю:

— Всё хорошо, только затылок ломит. А при переходе на постсветовые скорости совсем, наверное, будет кошмар.

Да, это всего-то пара секунд. Но их бы ещё вытерпеть.

Валя с безмятежным видом лезет в сумку, выуживает оттуда лечебный биопластырь.

— Повернись-ка… Вот так, — она осторожно пригладила мою чёлку. — Почти не видно, но ты особо не тряси головой: сейчас тебе от президента напутствие выслушивать.

Красная дорожка, ветер, солнце в глаза. Невысокий седой мужчина в тёмной рубашке жмёт мне руку, что-то говорит и доверительно смотрит в глаза. Ах да, это же он, президент Восточного блока.

Адмиралы… К каждому нужно подойти, козырнуть, выслушать то, что они имеют сказать мне. К счастью, почти все сегодня немногословны. Ещё несколько мужчин в штатском — хоть убейте, не помню их имена и должности — и я поднимаюсь на борт сияющего белого корабля с красной надписью «Солнечный ветер» по боку.

Сейчас доберусь до своей каюты и завалюсь спать. Всё равно до Лар-Ласса трое суток лететь.

— А-семь, — Валя перегнулась через меня, тянясь за чашкой кофе. Я скосила глаза на планшет.

— Мимо. Е-два.

— Ранен, — вздохнула она, поднесла чашку к губам. — Слушай, а не знаешь, какая на Лар-Лассе погода?

— Говорят, сейчас тепло. Е-три.

— Убит.

С досадливой гримаской Валя кинула планшет на подушку.

— Опять твоя взяла. Какой счёт?

— Двадцать три — семнадцать.

— Никогда не думала переквалифицироваться в военного стратега?

Я передёрнула плечами:

— Боже упаси. К тому же, «Звёздный бой» — это, скорее, тактика.

Закинув руки за голову, Валя упала спиной на кровать и сладко потянулась, отводя стройные плечи назад.

— Скорей бы долететь уже. Машка, а ты знаешь, как меня Михайлов отпускать не хотел? Носился по каюте, руками размахивал. Не подпишу, говорит, и всё.

— А ты?

— А я говорю: вы не подпишете — адмирал Колотов подпишет. Ну, тут он на тебя перешёл: и такая, и сякая, лучшие кадры у меня уводит. Ой, Машка, — Валины руки оплели меня за плечи, — спасибо тебе большущее! Если бы не ты, я бы так и сидела на «Королёве».

Я подмигнула:

— Всегда пожалуйста.

— Вот только Михайлова жалко. Загнётся без меня, чего доброго. Пришлют на моё место какую-нибудь блондинку с ногами от ушей, она и синяк-то залечить не сможет.

Улегшись рядом с ней на живот, я скрестила лодыжки и подперла подушкой подбородок.

— Я тебя удивлю, но есть блондинки и с мозгами.

— Тем хуже для Михайлова, — философски рассудила Валя. — Ой, смотри-ка!

Вскочив, она подбежала к иллюминатору, прижалась щекой к стеклу.

— Вон она, планета! Машка, да подними ты пятую точку, иди сюда!

Я встала, сунула ноги в тапочки и подошла к ней. Ух ты… Это… Это как… мыльный пузырь. Кто-то выдул большой-большой мыльный пузырь в космос, и он переливается всеми цветами радуги.

— Класс? — в карих глазах Вали плескался восторг.

— Класс! Я уже хочу тут жить.

Из динамика над дверью послышался негромкий перезвон.

— Можно, мисс Зайцева? — спросил голос Вульфа.

Я одёрнула футболку.

— Заходите.

Дверь отъехала в сторону, лейтенант даже не переступил порог:

— Капитан просил передать, что через три часа мы прибудем на Лар-Ласс.

— Отлично. Надо бы кликнуть робота, узнать, что там с нашей формой.

Вульф вытянулся по струнке:

— Разрешите, я узнаю?

— Ох, лейтенант, вы же всё-таки начальник моей охраны. Совестно гонять вас по поручениям.

У него аж уши заалели — не иначе, из-за глубокого выреза на Валькином топе.

— Так вы же меня не гоняете. Я, это… добровольно.

— Пусть сходит, Маш, — Валька пихнула меня в бок. — Инициатива должна поощряться.

— Ну, сходите, Вульф. Мы вам будем очень признательны.

— Что вы! — он совсем налился багрянцем. — Это я вам благодарен за то, что включили в состав.

Козырнул и метнулся за дверь. Мы с Валькой одарили друг друга насмешливыми взглядами.

— Ну, и что ты планируешь делать? — поинтересовалась она.

— Я? Я всего-навсего посол и глава миссии, в меру сил заботящаяся о чужом счастье. А вот что будешь делать ты?

Валька недоумённо пожала плечами:

— Погоди, я-то здесь причём?

— Ты разве не видишь, что Вульф…

Мои слова были прерваны деликатным стуком в дверь: робот форму принёс. Отглаженную.

За дверью шлюза что-то негромко шипело: выравнивалось давление. На табло бледно-фиолетовым отсчитывались секунды до открытия. Я стояла, сложив руки под грудью, и переминалась с ноги на ногу — просто для того, чтобы они не одеревенели.

Валька заняла место где-то в середине нашего многочисленного отряда, а рядом со мной стояли Симонов и Вульф.

На Симонова было любо-дорого посмотреть: само спокойствие и доброжелательность. Вот что значит опыт. Вульф улыбался мне краешком рта. Похоже, сейчас он чувствовал себя намного уверенней, чем перед Валей в каюте.

Табло подмигнуло мне нулями, и створки дверей поехали в стороны. Я шагнула вперёд, жадно вдыхая свежий воздух.

Огромное малахитово-зеленое небо расстилалось над головой шатром, тёплый ветер щекотал ноздри какими-то пряными ароматами. Я медленно спускалась по тропинке вниз с холма, а снизу накатывало море огней. Невнятные возгласы сливались в торжественный, грозный гул.

От блестящей, искрящейся толпы отделилась высокая худощавая фигура, неторопливо двинулась мне навстречу. Я разглядела три алые полосы на мундире, чёрные волосы, уже слегка спутанные ветром. Разглядела знакомые резкие черты.

Командира войск Звёздной обороны Нардалла я не очень-то ожидала здесь увидеть.