Либра (гет)

Несколько дней после Рождества Марлин все не могла уняться, рассказывая о встречи с Карадоком Дирборном. Она все время повторяла, каким он был учтивым и милым.

— А как он катается на коньках! – восторгалась она и даже хлопала в ладоши.

Лили скромно улыбалась и даже краснела, немного завидуя Марлин. Та легкость, с которой МакКиннон заводила новых знакомых просто не могла не поражать.

Малышка Герти была занята каким-то учебником, забившись в кресло. Она лишь изредка поднимала взгляд, чтобы тихо усмехнуться. В ее поведении всегда было что-то домашнее и теплое, что согревало гостиную Гриффиндора, Большой зал и даже Больничное крыло.

В какой-то момент Марлин обернулась на мисс Морель и нахмурила свои светлые бровки. Лили этот взгляд совсем не понравился, но она не успела среагировать до секунды, когда Марлин озвучила летающие в воздухе вопросы.

— Герти, может, ты уже оторвешься от своих чтений? – требовательно заявила бывшая гриффиндорка. – Я скоро уезжаю, и мне бы хотелось знать, что все-таки с тобой приключилось! Нам ты можешь рассказать!

Лили почувствовала, как сладкий ком подкатывает к горлу. В один миг легкость и простота Марлин стала раздражать, и Эванс с ужасом стала следить за тем, как с лица Гертруды сходит последняя краска.

За учебником ей было уже не скрыться, но ее взгляд все еще судорожно опускался на строчки, в надежде, что она что-то не так расслышала.

— Прости?.. – робко отозвалась Герти.

— Ну, ты же понимаешь… Ты окружила себя тайной, а я с первого дня знакомства с тобой сгораю от интереса, что же такое произошло, что ты не можешь никому рассказать.

— Марлин, — перебила Лили. – Если Герти не хочешь рассказывать, значит…

— Просто это странно, Лили, — почти капризно продолжила Марлин. – Она учится в Хогвартсе, хотя все учебное время проводит в лазарете. Когда мы пытаемся спросить, она отмалчивается. Может, она переносит с собой какую-то особую магическую заразу, которая перебьет всех мракоборцев?!

— Я не переношу никакой заразы…

— Марлин, не неси бред! Это слишком личное! Не думаю, что ты бы рассказывала всем, от чего ты умираешь!

После этих слов горящий взгляд Марлин вдруг потух, и она с опаской отстранилась. Лили и сама сделала шаг назад, боясь посмотреть на Герти, но виновница спора уже сама бежала по лестнице в комнату девочек.

Казалось, что было слышно, как Марлин пискнула от боли, прикусив язык. Выглядела она так, будто только что наступила на хвост огненной саламандре.

Сердце билось в горле Лили, и она не могла проглотить этот металлический вкус, вглядываясь в темноту высокой лестницы.

— Она… умирает? – голос Марлин звучал глупо.

Лили бросила на нее один суровый взгляд и тяжело выпустила воздух через нос.

— Как видишь.

Только Лили опустилась в кресло, как Марлин, словно на пружине, подскочила со своего места и ринулась вслед за обиженной Герти.

Лили побежала за ней, пытаясь ухватить за свитер, чтобы та больше не подходила к такой маленькой, беззащитной, израненной Гертруде. Но Марлин, несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, оказалась проворнее бывшей циркачки и уже была на пороге комнаты, из которой доносились громкие всхлипы.

Лили застыла, глядя на то, как Марлин аккуратно кладет свои ладони на голые плечи Гертруды, мелко содрогающиеся под тяжестью ее рыданий. Ее кожа была похожа на белый, светящийся в тусклом свете вельвет, и она снова была той необычной куклой, на которую можно было только смотреть. Не трогать. Не дышать рядом с ней…

— Я зн-знаю, что я умираю! Каждый день здесь меня спрашивали о том, что случилось, н-но мне ст-с… — ее речь оборвалась громким всхлипом, и Марлин опустилась ближе к ней, почти прикасаясь своей щекой к ее острой лопатке. – Мне стыдно!

Преодолев внутренней барьер, Лили осторожно двинулась к Герти и опустилась на колени у ее кровати.

— За что тебе должно быть стыдно? – шепнула она, убирая кончиками пальцев темные прядки, прилипшие к ее осунувшемуся лицу.

Герти с небывалой бойкостью скинула с себя руки Марлин и Лили и перевернулась на спину, пятясь к изголовью кровати. Она сделала пару глубоких вдохов, приводя дыхание в норму, а потом покачала головой.

— Когда я была еще на первом курсе, мой папа работал над одним зельем, которое было очень опасно. Он работал в своей лаборатории с кучей защитных заклинаний, с кислородным пузырем на голове… а я… — она снова перевела дыхание. – А мне было так интересно узнать, чем он там занимается. Таким секретным, опасным… я пробралась в лабораторию и весь день следила за тем, как он работает, спрятавшись в шкафу. Когда отец нашел меня, он разозлился. Так сильно ругался… а потом начал плакать. Я тогда еще ничего не понимала! Я стала извиняться, говорить, что больше так не буду, что мне было просто интересно… А потом и мама стала плакать, будто ей сообщили о смерти близкого родственника.

Марлин схватилась за голову, а Лили не могла сдержать своих слез, которые уже градом подступали к ресницам.

Гертруда нелепо улыбнулась и обняла колени, продолжив:

— Те пары от зелий начали отравлять меня, и уже через год появились первые симптомы. Меня постоянно тошнило, случались приступы, когда из меня выходили излишки яда. Сначала это выглядела довольно безобидно, и я думала, что мне по силам с этим справиться, но… Приступы стали усиливаться и учащаться.

— Прости, Герти…

— Марлин, я знаю, что я умру, — снова повторила Гертруда, прикрыв глаза. – Просто я об этом забываю, когда я смотрю на вас. Вижу, как вы влюбляетесь, как вы пьете огневиски, катаетесь на коньках и боитесь чего-то, кроме смерти… Я ощущаю себя частью этой жизни, поэтому сейчас мне легче. У меня никогда не будет всего этого. Я зачеркиваю в календаре числа до дня, когда в моем теле останется один яд. И, Лили, пожалуйста, не плачь…

И Эванс была бы рада пообещать, но слезы только сильнее выступили на глазах.

Тогда прохладные, как снег за окном, руки Морель обвили ее шею и шею Марлин в своих объятьях. Этот белый вельвет снова светился мертвой бледностью. Пугающей и прекрасной.

* * *

Оставив Марлин наедине со своим проступком, Лили спустилась в библиотеку, чтобы хоть немного отвлечь себя от мыслей о Герти. В голове не укладывалось, как такое могло произойти. Мир магии вдруг стал более пугающим и опасным, чем был раньше.

Еще совсем недавно этот мир был отдельной Вселенной, где все было хорошо, где не было ничего страшного, лишь интересное и загадочное, но все изменялось, принимая странные, искаженные очертания, которые теперь почти напоминали уродство.

Мадам Пинс здесь не было с начала каникул, поэтому Лили могла свободно передвигаться по библиотеке с разрешения профессора Макгонагалл. Вот только воспользоваться Запретной секцией Лили так и не удалось.

Снова нагрузившись старыми подшивками Пророка и фолиантами о волшебных семьях, Лили села за привычное место. Она снова и снова просматривала страницы, пытаясь найти хоть кого-нибудь с фамилией Уилкс или Артентон, но все безуспешно. В голову даже стали закрадываться мысли о том, что они с Ремусом никогда не смогут сдержать обещание, данное Констанс, и это изрядно испортило настроение Эванс.

Шорох потревожил Лили, и внутри что-то щелкнуло, заставив ее вздрогнуть, а сердце на мгновение остановиться.

— Может, хотя бы ты мне объяснишь, почему Герти и Марлин рыдают в гостиной? – начал Джеймс, не размениваясь на приветствия. – Я так ничего и не понял из их всхлипов.

Лили грустно улыбнулась и взглядом пригласила его на стул напротив. Джеймс устроился поудобнее, и Лили тихо рассказала ему историю Герти.

Поттер слегка изменился в лице, и под конец рассказа между его бровями залегла неглубокая морщинка, которая почему-то так приглянулась Лили.

— Не думаю, что ей нужно стыдиться, — вынес свой вердикт Джеймс. – Вас, женщин, не поймешь.

— Шутки здесь неуместны, — укорила его Лили. – Кстати. Где ты был весь день?

Только сейчас она опомнилась, что не видела Джеймса с самого утра. И сейчас он выглядел как-то странно. На его лице отпечаталось какое-то злое торжество.

— Мне не нравится этот твой взгляд. Что произошло?

Джеймс слегка приподнял уголки своих губ и схватил ее руки своими горячими ладонями.

— Просто сегодня тот, кто наслал на тебя проклятье, получил по заслугам. И я безгранично рад, что отомстил за тебя.

— Я не понимаю…

— Такая магия оставляет следы. И эти следы привели меня к одному маленькому прихвостню Волан-де-Морта.

Сердце Лили похолодело. Голову заполнил туман, и она почему-то пожалела того бедолагу. Джеймс все еще пугал ее своим видом, и она могла только догадываться о том, какое возмездие постигло ее обидчика.

— Что ты сделал? Джеймс, ты кого-то убил?.. Да не молчи же ты!

— Не совсем…

Стул под Лили уже грозно скрипнул, когда она хотела подскочить, но Джеймс отдернул ее, снова заставляя занять свое место.

— Какого?!..

— Не переживай. Я знаю, что школе не нужны эти проблемы, как и Министерству магии. Просто сейчас кое-кто с именем Барти Крауч-младший разгуливает по лабиринту в Выручай-комнате, — Джеймс немного призадумался. – В данный момент, предположительно, он пытается справиться с боггартами и стаями диких докси.

— Что ты устроил? – Лили начинала краснеть от злости и негодования, вспоминая тихого мальчика из гостиной Когтевран.

— Игры на выживание.

— Игры?!

— Этот сопляк чуть тебя не убил! – Джеймс отпустил ее руки и резко откинулся на спинку стула. – Он еще легко отделался!

— Полный идиотизм!

— Полным идиотизмом было оставлять такой поступок безнаказанным. Если бы отец малыша Барти узнал о том, чем он тут занимается, он бы сразу отправил его в Азкабан! Пусть тренируется!

Лили рассердилась не на шутку. С силой она оттолкнула от себя стол, и тот больно врезался в грудь Джеймса, выбивая воздух из его легких.

Трясущейся рукой Лили потянулась к карману, где лежала Карта, и поспешила развернуть пергамент на столе.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость! Где эта комната, Джеймс?

— Попытайся поискать. Кто ищет, тот всегда найдет…

Палочка Лили уткнулась в нос Джеймса, и Поттер устало отодвинул ее ладонью.

— Выручай-комната не показана на этой карте, Лили. И я не поведу тебя туда. Ты должна понять, что мир состоит из дерьма. Хватит смотреть на эту кучу через розовые очки!

Искры летали между ними, и Лили на секунду подумала, что услышала в этих словах Аллин, о которой успела забыть. Именно у Розье была эта удивительная особенность открывать ей глаза на мир вокруг. Так жестоко и резко, как умела только она. И эта правда, подкрепленная взаимной неприязнью, делала свое дело, успокаивая и охлаждая.

Джеймс же делала это иначе.

— Тебе нужно уехать, — холодно сказала Лили после долгой паузы. – Прямо сейчас. Собирай свои вещи и уезжай…

— Не закатывай сцен, Эванс.

— Не учи меня жить, Поттер. Не заставляй нервничать меня здесь и Аллин где-то еще.

— Я думаю, что Аллин за меня не переживает, — с обидой и ядом в голосе выпалил Джеймс. – Мы с ней отлично попрощались! Раз пять перед самым отъездом!

— Петрификус Тоталус! – выкрикнула Лили со всей злостью, которая накопилась.

Стул накренился, и Джеймс мертвым грузом рухнулся на пол, так и не успев ничего понять.

И если бы Лили могла, она бы повторила заклятие еще пять раз.

* * *

Утром Лили все же попросила Марлин спуститься в библиотеку и отменить заклинание, наложенное на Джеймса.

— Без лишних вопросов, — добавила Лили, когда Марлин открыла свой рот, чтобы задать тысячу и один вопрос.

Джеймс вернулся в гостиную Гриффиндора взъерошенный и раздраженный, и Лили не смогла сдержать довольной улыбки.

— Мы уезжаем? – удивилась Марлин, когда Джеймс спустился из своей временной спальни с чемоданом.

— Я уезжаю, — пробурчал Поттер. – Если хочешь, можешь оставаться… с ней.

— Что произошло? Я не понимаю. Лили?!

Эванс плюхнулась на красный диван и пожала плечами, не торопясь отвечать на вопрос Марлин.

МакКиннон бессильно всплеснула руками и побежала за Джеймсом, который был уже за портретом Полной Дамы.

— Ребята уезжают? – спросила Герти за спиной Лили.

— Да. Было приятно повидаться, но у них свои дела.

— Что за шум? – спросил Уилл, о существовании которого Лили уже забыла.

Рыжая закатила глаза и громко выдохнула.

— Мы пытались прогнать табун единорогов, — выжала она из себя. – Если бы спустился раньше, то увидел, как Герти остановила их главного кобеля и выкинула в окно.

Благородное лицо Уилла удивленно вытянулось, и он посмотрел на обреченную Гертруду, но та лишь неловко обнимала свои плечи, пытаясь согреться.

— Простите, — сказала Лили, когда пауза стала совсем неловкой. – Я сейчас не в настроении. Вы идете на завтрак? Сегодня должны быть блинчики… я очень люблю блинчики.

* * *

Попрощаться с Лили в ее последний день в Хогвартсе выстроилась целая толпа. Первой стояла хрупкая Герти, которая была необычайно посвежевшей под апрельскими лучами. Лили снова видела ее с Уиллом, который стоял рядом. Рядом с Хейли. Блондинка улыбалась и махала свободной рукой, крича что-то вместе со всеми.

Эммелина тихо плакала у Ирвина на плече, а Марта легонько поглаживала ее по спине, успокаивая.

Даже профессор Макгонагалл, всегда строгая и выдержанная, почему-то улыбалась, убирая со своего лица лишние годы. Профессор Слизнорт уже вручил Лили небольшой сундучок, где собрал для нее все самые необходимые ингредиенты для зелий и оставил парочку колб уже готовых экземпляров. Он даже оставил ей флакончик Феликса на случай, если в ее дом постучатся Пожиратели.

Только Дамблдор не появился в этой пестрой толпе, но Макгонагалл попрощалась за него, сказав, что директору пришлось покинуть замок по делам.

— Обещай нам писать, — всхлипнула Эмми и крепко обняла Лили.

— Конечно. Каждый месяц.

— Мне можешь не писать, — проворковал Ирвин, положив руку на сердце. – Я знаю, что у тебя все будет хорошо.

— А как же я узнаю, как твои дела? – улыбнулась Лили, последний раз наслаждаясь едкими высказываниями Ирвина.

— Не беспокойся. Уже в июле я буду знаменит. Министр магии – публичная особа. Обо мне будут писать в Пророке.

Марта же просто кинулась на шею подруге и улыбнулась без лишних слов. Сегодня от нее исходил особенный, согревающий душу свет, который говорил сам за себя.

Последней с Лили прощалась Герти.

Лили была рада, что покидает Хогвартс именно тогда, когда Морель стало чуточку лучше. Гертруда ходила на занятия, делала домашнюю работу и общалась с другими ребятами. Эванс чувствовала себя старшей сестрой. Вот только старшая сестра у нее получалась не лучше младшей. Она снова уходила.

— Найди меня сразу после экзаменов, — попросила Лили, обнимая Герти. – Мы найдем, чем заняться.

— Я не строю долгосрочных планов, но… почему бы и нет, — почти оптимистично выдавила Герти. – Моя сова найдет тебя.

Лили поцеловала подругу в щеку и сделала пару шагов назад, снова оглядывая этот величественный замок со всеми его башнями и пиками. Она знала, что будет скучать. Ей было дано слишком мало времени, чтобы изучить каждый уголок этого удивительного места. Уверенность в том, что она еще вернется сюда, не покидала ее.

— До встречи, Хогвартс, — прошептала она и выдохнула с грустью и облегчением.

Лили чувствовала зарождающийся страх внутри, но впервые он не останавливал ее, а заставлял двигаться вперед. Ей хотелось идти и искать что-то новое. Имея в арсенале волшебную палочку, горизонты заметно расширились, и их обязательно нужно исследовать, пока еще есть время.

* * *

Лили стояла посреди лесной поляны, где снег все еще не успел растаять под апрельским солнцем. Слякоть хлюпала под кожаными ботинками, пачкая их. Небо все еще было серым, но солнце отважно пробивалось сквозь него.

Слух тревожили пение птиц и какой-то странный шум, который тут же заставил улыбку появиться на лице Лили. Звук губной гармошки и бубна был знаком почти до боли. В животе что-то сделало сальто, и по груди разлился приятный, теплый мед воспоминаний. Она была дома.

Узкая тропинка вывела ее к поляне, где яркими юбками и полосатыми штанами пестрила толпа циркачей. Жонглеры, спасаясь от промозглого ветра в меховых жилетах, подкидывали в воздух мячи и даже кинжалы.

Лили жадно искала в этой яркой толпе своего Роба, но так и не могла найти эти добрые, мягкие черты в живой массе людей.

Зато шатер Марго она увидела сразу, и уже уловила запах яблочного табака и мяты, от которого подкосились ноги. Потянув за собой чемодан, Лили поспешила внутрь, еще до конца не понимая, что она может сказать женщине, приютившей ее однажды. Ей оставалось лишь надеяться, что Дамблдор стер память и ей, но мечты разрушились, как только Эванс переступила порог шатра.

Марго, которая курила возле своего стола резко обернулась, пронзая ее своими карими глазами. На ее плечи была накинута коротенькая шубка из лисы, которая уже давно пережила свои лучшие годы, а макушку украшала черная шляпка с убранной вуалью.

— Лили Эванс! – выкрикнула она, гася папиросу в хрустальной пепельнице. – Где ты пропадала?! Ты испортила мне представление!

Лили приоткрыла губы, пытаясь что-то возразить, а потом глуповато улыбнулась. Ее не было столько времени, а Марго лишь беспокоит то, что она пропустила представление.

Женщина подошла ближе к ней, и Лили заметила, что на овальном лице женщины добавилось мелких морщинок. Ее кожа пахла пудрой, которая толстым слоем создавала на ее лице аристократичную бледность. Хозяйка цирка поправила шубу на своих плечах и фыркнула, оглядывая Лили с ног до головы.

— Простите, — пробубнила Лили, борясь с желанием обнять эту Снежную Королеву.

Марго дернула кончиком носа и развернулась на каблуке, возвращаясь к своему месту.

— Признаться, я думала, что ты не вернешься, — сказала она и достала еще одну сигарету из помятой пачки. Лили даже удивило отсутствие привычной трубки с табаком. – Ко мне постоянно приходят люди и спрашивают о тебе. Во что ты вляпалась, милочка?

— Люди?

Страх, звучащий в голосе Лили, нельзя было скрыть, поэтому Марго снова взглянула на нее, вздернув светлые брови.

— Если быть более точной – волшебники. Пожиратели. Кажется, так их называют.

Внутренности покрылись инеем, и Лили медленно сползла на свой чемодан. Откуда она знает о Пожирателях смерти? Почему она говорит о волшебниках так легко и непринужденно?

Заметив это замешательство, циркачка довольно улыбнулась и свободной рукой схватила графин с бренди на своем столе. Плеснув немного в стакан, она протянула его Лили. Дрожащей рукой Эванс поднесла выпивку к губам и сделала большой глоток, приводящий в чувство.

— Я с первого взгляда поняла, что ты волшебница. Твои фокусы слишком складно получались, — казалось, что женщина получает удовольствие от этого разговора. – Никто из тех, кого я видела, не проделывает фокусы в одежде без рукавов. А после того, как ко мне явился Роб с огромной шишкой на лбу и не понимал, о какой Лили Эванс я спрашиваю, сомнений не было. Стирание памяти. Такая магия оставляет слишком много следов.

— Откуда вы?..

Марго тихо засмеялась и затянула сигарету. Левой рукой она медленно поглаживала рыжую макушку Лили.

Едкий запах дешевых сигарет разъедал слизистую Лили, все больше одурманивая ее. Реальность стала уходить из-под ног, и она пыталась схватиться за ниточку настоящего, чтобы найти смысл в словах Марго.

— Вы – волшебница? – попыталась сделать вывод Лили. – Почему вы раньше мне не говорили? Как же я сама не догадалась?..

Марго усмехнулась и обвела глазами свой шатер, увешанный черно-белыми фотографиями, уставленный реквизитом, яркими обручами, факелами, булавами и кольцами.

— Я не волшебница, Лили, — все еще улыбаясь, сказала Марго. – Есть такие люди – сквибы.

Знакомое слово тут же прояснило все в голове Лили, рассеивая туман непонимания. Макгонагалл уже говорила что-то о людях из семей волшебников, чья магия так и не проснулась. Она сразу же вспомнила брата Констанс, и жалость к Марго стала давить на ее сердце.

— Вероятно, ты не слышала о таком волшебнике – Фаддеусе Феркле, который превратил семерых своих сыновей в ежей, когда узнал, что они уродились сквибами. После его смерти заклятие было снято и семь ободранных молодых людей сменили свой звериный облик на человеческий. Самый младший – Аттикус Феркл, даже смог жить дальше, приспособившись к миру маглов. А вот старшие умирали один за другим, не зная, как дальше жить без игл на спине.

Марго фыркнула и засмеялась. Сигарета цвела пеплом в ее руке, и женщина стряхнула его прямо на персидский ковер под ногами. От этого его узор не стал хуже.

— И стал сирота Аттикус жить среди простых людей, пока через несколько поколений в семье снова не появился волшебник. Генри Феркл – мой отец.

Переведя дыхание, Марго направилась к своему столу. Она тяжело опустилась на стул и откинулась на его спинку. Ее осанка вдруг стала строже, чем обычно, и она выглядела настоящей королевой этого маленького бала.

— Он даже женился на чистокровной волшебнице, чтобы наверняка заполучить одаренного магией наследника. Но узнав, что во мне, первенце, нет ни грамма магии, отец не стал превращать меня в ежа, но выставил из дома, заставив скитаться почти десять лет по подвалам старых особняков, рыться в мусорных ведрах у ресторанов и просить милостыню. Пока мне не помогли…

— Как вы однажды помогли мне, — выдавила Лили, не зная, радоваться или огорчаться.

— В нашей команде нет тех, кого жизнь наградила огромным счастьем, дружной семьей и излишками радости. Только поэтому ты оказалась здесь. Не из-за своей магии.

Они смотрели друг на друга, и Лили хотелось прожить свою жизнь заново. Отмотать все эти моменты, от которых сейчас шел мороз по коже. Взгляд Марго всегда был жестким, но понимающим. В нем все еще жила магия, которой нет в обычных людях.

— Я ждала, что ты придешь, — сказала Марго, разрезая своим хрипловатым голосом тишину вокруг. – Вы всегда возвращаетесь сюда, когда идти больше некуда. Ведь тебе некуда идти?

Лили покачала головой.

— Это первое место, которое я вспомнила. В котором мне захотелось оказаться.

Марго поднялась со своего места, подошла к Лили и потянула ее за руки, заставляя встать с чемодана. Она почти по-матерински обняла ее за плечи.

— Ты можешь поговорить с Робом. После аварии он чаще всего сидит у костра, погруженный в свои мысли… бедный мальчик. Но вечером мы должны будем навсегда расстаться. Тебе нельзя быть здесь.

— Но почему?..

— Так будет безопаснее для тебя. И для нас. Я не хочу, чтобы мои люди были в опасности. Мы и без того стали слишком часто переезжать.

Лили понимающе кивнула и вышла из шатра на свежий воздух, где уже не пахло яблочным табаком, едким дымом и мятными конфетами. Все изменилось. Цирк потускнел и уже не казался ярким фантиком в ее жизни. Здесь больше не было магии. Волшебство теперь таилось в другом, в чем-то более очевидном. В волшебных палочках, зельях и драконах. В этом не было секрета и тайны, как в фокусах и иллюзиях.

Как и сказала Марго, Роб сидел у костра совсем один. Он открыл свои ладони горячему пламени, пытаясь согреться. Доброта все еще таилась в выражении его лица, но перебивалась усталостью, которая совершенно не шла его юным годам.

Робко и осторожно, Лили присела рядом, не решаясь спросить, помнит ли он ее. Ей хотелось его обнять, расцеловать и сказать о том, как она рада, что ее лучший друг жив. Но Роб не обращал на нее внимания, как и на всех остальных людей вокруг.

— Сегодня очень холодно для апреля, да? – спросила Лили, не отрывая от него взгляда.

Она пыталась заглянуть ему в глаза, но путь в эту бездну надежности и доброты был закрыт. Роб не отрывался от костра, словно смотрел очень интересный фильм.

— Не холоднее, чем обычно, — сухо ответил он.

— Меня Лили зовут, — дрожащим голосом сказала она и протянула ладонь.

Роб сжал ее руку, и Лили еле сдержала слезы.

— Роберт. Можно просто – Роб.

— Роб. Мне нравится. Как у тебя дела, Роб?

Лишенная возможности произносить это имя так долго, Лили хотелось снова и снова обращаться к нему именно так, не обращая внимания на глупость, с которой это звучит.

— Неплохо. Я не видел тебя раньше здесь…

— Я просто часто смотрю ваши выступления и бываю на ярмарках, — соврала Лили. – У тебя здорово получается, Роб.

— Спасибо.

Эванс вдруг прижалась к нему ближе, касаясь своим плечом его плеча, и уставилась вместе с ним на костер, стараясь быть с ним на одной волне.

— Можно я посижу здесь с тобой?

Ее голос срывался, но она все еще отважно пыталась сдержать горечь от боли одной из самых больших потерь в своей жизни.

— Конечно. Ты мне не мешаешь.

И Лили просто сидела рядом с ним, бросая дежурные фразы. Он не помнил ее, как бы она не старалась пробудить в нем хоть какие-то чувства. Заклинание Дамблдора работало безотказно. Они сидели так до самого заката, пока на поляну не опустились сумерки. Роб даже стал немного разговорчивым, и Лили пару раз удалось заставить его улыбнуться.

Марго пришла тогда, когда стало уже совсем темно, и безмолвно кивнула Лили в сторону своего шатра. Эванс хотела попрощаться с «новым» знакомым, обнять его, но сдержалась, не желая ставить в их общении точку.

Она следовала за Марго, оборачиваясь на Роба еще несколько раз.

— Тебя здесь уже заждались, — протянула Марго, когда обе переступили порог.

За столом хозяйки цирка сидела уже знакомая высокая блондинка с пухлыми губами. Справа от нее стояла ее верная слуга с персиково-рыжими косичками, подвязанными красными лентами.

Констанс приветливо улыбнулась, а Пенелопа лишь подняла бровь.

— Что вы здесь делаете? – нахмурилась Эванс.

— Нас прислал Дамблдор, — бархатно проговорила Пэм. – Ему даже пришлось разбудить нас утром.

— Дамблдор прислал за мной вампиров?

Лили взглянула на Марго, пытаясь найти у нее поддержку, но циркачка была невозмутима, словно уже давно знала Пенелопу Пэмфорд и Констанс Уилкс. Ее рука снова потянулась за сигаретой, но тут же остановилась, на этот раз выбирая излюбленную трубку с яблочным табаком.

— Ты не хотела идти с мракоборцами, — вмешалась Констанс, отходя от своей создательницы ближе к Лили. – Пока ты побудешь с нами. Мы пытаемся найти новое место для гнезда. Ты можешь помочь нам с этим.

Улыбка вечно юной Конни внушала доверие, и Лили кивнула, сама того не понимая. Может, это было внушением, но сейчас такой вариант развития событий казался Лили наилучшим. Ей не хотелось видеть Джеймса, ее не привлекала возможность снова видеть ревность и ненависть в глазах Аллин. Настроение даже поднялось на один пункт, когда она представила, как интересно будет узнать больше о вампирах.

— Я согласна.

— Тогда нам нужно торопиться, — скомандовала Пэм и легко поднялась с кресла. – Лили, надеюсь, ты не против помочь нам с трансгрессией?

Лили покачала головой.

— Вот и отлично, — вампирша обернулась на Марго, которая курила трубку, и чуть приподняла уголки своих пухлых губ. – Было приятно снова тебя увидеть, Марго. Ты неплохо справляешься.

— Стараюсь, госпожа Пэмфорд.

Они обменялись странными улыбками, и Лили заметила на лице Конни такое же непонимание и недоверие.

— Удачи, Лили Эванс, — прохрипела Марго.

Рыжая кивнула и почувствовала в своих ладонях холодные руки Пэм и Конни. Конни держала ее чемодан, а Пэм склонилась над ухом Лили, обдавая ее холодным шепотом:

— Корнуолл. Тинворт.

Лили последний раз взглянула в карие глаза Марго, спокойно курящей трубку. Она казалась беззаботной и умиротворенной, передавая эту безмятежность.

Пэм призывно сжала руку Лили, и всех троих тут же охватила удушливая темнота.

* * *

Лили еще не успела прийти в себя и открыть глаза, как уже почувствовала давление на свою руку. Холодной хваткой Конни сжимала ее, утаскивая за собой.

Эванс хотелось упасть, но она пыталась выдержать этот сумасшедший темп, заданный вампирами. Не успевая разглядеть пейзаж в темноте, Лили чувствовала соленый запах моря и вязкий песок под ногами, рисуя в голове бескрайний берег, объятый мраком ночи.

— Сюда, — раздался в голове голос Констанс.

Последний рывок и Лили почувствовала твердый пол ногами. Половицы приветливо скрипнули, и Эванс подняла взгляд на освещенную комнатку.

Это был небольшой дом, наполненный почти горячим, красным светом. Гостиная была маленькой и необычно уютной для двух вампиров. Маленькие подушки на кожаном диване, пуфики и вязаные салфетки.

— Мэри-Энн! – громко позвала Пэм.

Из комнаты, которая должна была быть кухней вышла худенькая женщина лет тридцати с темными кругами под глазами. Ее мышиные волосы были собраны в пучок, острый нос вздернут, словно она учуяла какой-то запах в воздухе.

— Добрый день, — отозвалась она и протянула Лили руку, расплываясь в нервной, глуповатой улыбке.

Лили улыбнулась в ответ и сжала ее пальцы. Короткие рукава халата не могли скрыть две аккуратные ранки на запястье Мэри-Энн от вампирских клыков.

— Располагайтесь. Ужин готов, — механически говорила Мэри-Энн. – Вы любите пасту? У меня отлично получается паста…

— Приготовь для нашей гостьи своей чудесной пасты, милочка, — отдала приказ Пэм, и женщина снова скрылась за поворотом.

Нахмурившись, Лили взглянула на вампиров. Пенелопа была жутко довольна собой, а Констанс почему-то стала вести себя скованно.

— Что здесь происходит? – строго спросила она.

— Не бойся, Лили, — успокоила ее Конни. – Мы внушили ей впустить нас и кормить раз в день. С ней все в порядке.

— Но это же… варварство!

— Здесь безопасно, — отрезала Пэм и опустилась на диван, сложив ногу на ногу. – В этом нет ничего криминального.

Лили закатила глаза и встряхнула головой.

— Почему именно здесь?

Подойдя к окну, Лили отодвинула занавеску и взглянула на двор. За невысоким забором плескались волны, и если бы Посейдон постарался, то этот домик давно бы накрыло волной.

— У нас есть дела, в которых нам можешь помочь ты и твоя волшебная палочка, — проворковала Пэм.

— Дамблдор знает о ваших планах?

Конни и Пэм переглянулись. Заметив это, Лили оторвалась от вида за окном и уставилась на своих сиделок.

— Нет. И будет хорошо, если он о них не узнает, — Пэм склонила голову и стала внимательно вглядываться в Лили. – Ты ведь хочешь быть самостоятельной?