Змея Давида (гет)

Ощущения при пробуждении были не самыми приятными — затекшая шея, ноющая тупой болью голова, да еще сухость и гадкий привкус во рту, словно с хорошего перепоя. Некоторое время Снейп лежал с закрытыми глазами, вяло пытаясь припомнить, где он вчера так «накидался». Но все, что удалось вспомнить, это атриум в Министерстве магии, вспышки заклинаний, визгливые команды Беллатрикс, ведущей за собой отряд неофитов к границе антиаппарационной зоны, чтобы отправиться с ними убивать маглов, да еще вчерашнее собрание Ордена.

Снейп пошевелился, и возникшая саднящая боль в груди и животе тут же вернула недостающую часть мозаики: он вспомнил все, благодаря чему сейчас чувствовал себя так, будто по нему потоптался гиппогриф.

За несколько минут до начала рейда в деревни Волдеморт собрал оставшихся членов «ближнего круга» и, пересыпая свою речь цветистыми эпитетами о необходимости «навести порядок в этом бардаке, именуемом Министерством магии», «устранении тех, кто противится нашей воле» и «великом времени, которое станет началом новой магической истории», отправил их всех штурмовать Министерство. По словам Волдеморта, целью его был не столько показательный захват самого оплота магического правительства, сколько устранение Скримджера, который в последнее время действительно дневал и ночевал в своем кабинете, разгребая то, что досталось ему от Фаджа.

Снейп вынужден был отправиться вместе со всеми, лишившись, таким образом, возможности отправить сообщение Кингсли о точном расположении деревень. Аппарируя в Министерство, он думал, остался ли в здании хоть один аврор, или же всех бросили ловить молокососов, развлекавшихся убийствами мирного населения. Но Шеклболт, как новый начальник Аврората, оказался дальновиднее, чем Снейп о нем думал: часть его сотрудников была на месте, причем в состоянии повышенной боевой готовности. Снейп не знал, но на самом деле Шеклболт давно ждал попытки штурма Министерства, для чего держал специальный отряд на непредвиденный случай — отряд, который всегда, несмотря ни на что, находился в здании Министерства. Именно с этим отрядом им и пришлось иметь дело.

Количественно силы были примерно равны, но для Упивающихся смертью задачу сильно осложняло то, что сражаться приходилось в закрытом помещении, к тому же далеко не все они могли похвастаться тем, что хорошо ориентировались в лабиринтах здания Министерства. Для авроров же все эти коридоры, переходы, холлы и тупики были знакомой территорией, изученной до последнего плинтуса. Охрану в атриуме нападавшие уложили за считанные минуты, а вот в коридорах, на подступах к кабинету министра, им пришлось попотеть.

Аврорский отряд состоял из опытных бойцов, это сразу бросалось в глаза. Непростительных они не применяли, но и того, чем они бросались, порой было достаточно, чтобы смертельно ранить — режущие, ожоговые, колющие летели во все стороны, только успевай отбивать. Первый удар настиг Снейпа, когда они ворвались в какой-то кабинет — он ощутил, как что-то резануло его по правому боку. Боль была достаточно сильной, но он каким-то образом смог удержаться на ногах и послать в нападавшего «сектумсемпру», при этом виртуозно промахнувшись. Отчасти радуясь собственному ранению ( оно теперь с чистой совестью позволяло ему промазывать по аврорам), он бросил еще парочку «авад», угодив не в людей, а в стены. Теперь, если спросят, почему Снейп, который в бою криворукостью никогда не страдал, не смог убить ни одного человека, можно будет ссылаться на то, что ему не позволил это сделать распоротый правый бок.

Второй и последний удар пришелся в грудь, и его отбросило на какие-то шкафчики, которые незамедлительно рухнули на него, закрыв от Снейпа картину продолжавшегося сражения и отключив сознание. Когда он очнулся, вокруг было темно и тихо. Он с трудом выбрался из-под обломков шкафов, нашел палочку с помощью «акцио». Раны кровоточили, а при каждом движении боль в них усиливалась в разы. Удар по голове падающими полками тоже был достаточно сильным — его мутило и то и дело накатывали приступы сильнейшего головокружения, а кровь, сочившаяся из ран, норовила затечь в глаза.

Некоторое время Снейп сидел, привалившись спиной к пирамиде, из-под которой только что выполз, мучительно соображая, чем же закончился штурм и почему так тихо. В этот момент в коридоре послышались чьи-то голоса, и он счел за лучшее отползти в самый темный угол, пока не станет понятно, кто эти люди.

Судя по разговору, это были сотрудники Министерства, а исход сражения оказался не в пользу Упивающихся. Вылезти прямо сейчас означало нарваться на «ступефай» и быть отправленным прямиком в Азкабан, откуда его уже ни один Дамблдор не вытащит — участие в вооруженном нападении на Министерство налицо, а денег, достаточных чтобы откупиться, как Малфой, у него отродясь не водилось. Снейпу оставалось только как можно лучше слиться с темнотой и дышать как можно тише.

Как только голоса в коридоре стихли (люди на несколько секунд заглянули в кабинет, где прятался Снейп, посветили палочкой и ушли, чудом не удосужившись поверить помещение с помощью заклинания «гоменум ревелио», из чего Снейп сделал вывод, что это были не авроры), он прямо из кабинета аппарировал к Хогвартсу.

Приземлившись после аппарации, он снова потерял сознание, на этот раз ненадолго. Доплелся, пачкая кровью пол и стены замка, до подземелий и почти добрался уже до своих покоев, когда эта Беркович (Снейп никак не мог привыкнуть к ее новой фамилии) застукала его и отняла палочку.

Она натурально застала его врасплох — подкралась беззвучно и завладела его палочкой с такой ловкостью, что он невольно ощутил гордость за нее, все-таки есть и его заслуга в том, что она стала отличным бойцом. Он пытался от нее отделаться, но сразу понял, что ему это не удастся — нарастающая слабость от потери крови и удара по голове не позволили проявить характер в полную силу, а девчонке явно не терпелось отплатить ему за собственное спасение после побега из Малфой-мэнора.

Удивляясь самому себе, он не только позволил ей довести себя до своих комнат, но и заняться своими ранами. Действовала она уверенно, видна практика, что и говорить, только руки у нее почему-то все время дрожали, будто в первый раз. Напоила его зельями, после чего клятвенно пообещала тут же свалить.

Снейп слегка привстал на диване и чертыхнулся — он был раздет. Полностью. Помнится, вчера она просто стащила с него сюртук и рубашку, и всё. Чертова девчонка, значит, напоила его Сном без сновидений, причем влила тройную дозу (чтобы наверняка) и, пользуясь его состоянием, раздела догола! Снейп чувствовал, как в нем поднимаются смущение и злость. Попадись она ему сейчас, отбил бы охоту к своеволию надолго.

Он осторожно встал, кутаясь в плед, которым она его укрыла. Боль в голове усилилась, к ней присоединилось скверное ощущение, будто кто-то раскручивает стены комнаты, а диван раскачивается, словно корабль в шторм. Вчера он потерял много крови, о чем сейчас напоминали дрожь и слабость в теле и накатывавшая волнами темнота в глазах.

Снейп заглянул под плед, все это время скрывавший его тело. Из одежды на нем были только марлевые салфетки на боку и груди, закрепленные пластырем. Он вдруг представил, как будет смотреть ей в глаза, после того, как она наблюдала его сначала в беспомощном, а затем и обнаженном виде, и ему стало еще хуже, настолько, что он готов был провалиться сквозь землю прямо сейчас. Невольно он позволил ей то, чего не позволял никому, разве что матери, да и то в глубоком детстве.

Внезапно взгляд его упал на стоявшее перед камином кресло и Снейп впервые за долгие годы почувствовал, как кровь приливает к щекам — с подлокотника свешивалась тонкая девичья рука, затянутая в рукав шерстяного свитера, а сбоку торчал фрагмент головы с растрепавшимися темными волосами.

Злость, поднявшаяся в нем на этот раз, была настолько сильна, что, будь он одет и в лучшем физическом состоянии, немедленно сгреб бы ее в охапку, тряхнул бы, да выставил за дверь, сопроводив сию карательную акцию самыми уничижительными эпитетами, на какие только был способен. Но он только шепотом ругнулся и, шатаясь, бросился в свою спальню, где стоял шкаф с одеждой.

Взяв все необходимое, он направился в ванную комнату. Взглянул на собственное отражение в зеркале, скривился: как говорится, краше в гроб кладут — лицо не просто бледное, а с прозеленью, круги под глазами не хуже чем у панды, у корней волос запекшаяся кровь, сами волосы немытыми сосульками свисают вдоль небритых щек.

Мучительно хотелось принять душ, но с этим придется обождать хотя бы до вечера — раны еще не полностью затянулись. Снейп все же рискнул вымыть голову, побрился и, давясь от вкуса порошка, который вдруг показался ему мерзким, почистил зубы. В остальном пришлось ограничиться Очищающим заклинанием.

После водных процедур стало получше, но зато теперь в полную силу заговорил пустовавший со вчерашнего дня желудок. Одевшись, он с некоторым удовлетворением оглядел себя в зеркале — вот теперь можно выходить и разбираться с этой нахалкой.

Она уже не спала, напротив — в полной готовности получить нагоняй стояла у кресла. Снейп остановился в паре шагов от нее, сверля девушку уничтожающим взглядом. Она же сунула палочку, которую до этого момента держала в руке, в рукав свитера и, опустив руки вдоль тела, уставилась на него немного сонным взглядом. Снейп заметил на ее щеке красноватый след от подлокотника, как попало прибранные волосы забавным ореолом окружали ее несколько опухшее со сна лицо, но в глазах страха не было ни капли, а наоборот — что-то похожее на вызов. Она глядела на него снизу вверх, выжидательно.

— Что? — не выдержав, спросил Снейп.

Она пожала плечами и ответила:

— Можете убивать, — и слегка вздохнула. Вид у нее сейчас был смиренно-комичный и в то же время какой-то трогательный.

И тут он почувствовал, как вся его злость на нее куда-то испарилась. Но, не желая сдаваться так быстро, он прошипел:

— Непременно, только вы прежде объясните мне, какого тролля вы не убрались из моих комнат, как обещали! Или вы сочли, что мое вчерашнее состояние дало вам индульгенцию на то, чтобы вести себя с подобной бесцеремонностью?

По-прежнему глядя прямо ему в глаза, она пояснила:

— Вообще-то я собиралась, как вы изволили выразиться, убраться, но не смогла взломать закрывающий пароль на входной двери, вы ведь сами ее запирали. А Дымолетного пороха у вас осталось на самом дне банки. Вот и пришлось остаться тут.

Снейп тут же направился к камину и заглянул в банку. Действительно, пороха, можно сказать, там не было совсем.

— Хорошо, — вынужден был согласиться Снейп. — Но это не объясняет, за каким чертом понадобилось меня раздевать! Решили поиздеваться надо мной?!

Она опять пожала плечами (как же этот ее жест порой раздражал!):

— Ну, если по-вашему, избавить раненого человека от неудобства, вызванного одеждой и обувью, можно расценивать как издевательство, то да: я над вами издевалась. А если серьезно, я подумала, что так будет лучше для вас. Спать в одежде и обуви не слишком удобно. И потом, я же не возмущалась тем, что вы несколько дней лицезрели меня в одном нижнем белье?

— Значит, вы мне мстили таким образом?

— Конечно! А вы сомневались? — теперь в ее голосе звучала откровенная насмешка. Снейп снова ощутил, как в нем поднимается раздражение.

— Беркович, не перегибайте палку! — тихо и угрожающе произнес он, подходя к ней ближе.

Он не заметил, как ее лицо оказалось совсем близко, и он будто впервые увидел то, на чем раньше не заострял внимания: нежную, персикового оттенка кожу, небольшой, красиво очерченный рот, прямые и очень густые ресницы, отчего ее глаза почти всегда казались лишенными блеска, небольшой шрамик под левой бровью. От ее волос исходил едва уловимый запах — смесь вереска и сосновой хвои. Снейп застыл, не в силах оторвать взгляда от этих густо-кофейных глаз, чувствуя, как начинает терять ощущение реальности.

Усилием воли он заставил себя отстраниться и изобразить на лице подобие саркастической усмешки.

— Что ж, полагаю, что в таком случае мы квиты, — сказал он, отходя от нее на достаточное расстояние. — Надеюсь, что своим видом я не доставил вам эстетического наслаждения, потому что в вашем случае смотреть было особо не на что!

С удовольствием он заметил, как она покраснела, а глаза чуть сузились. Однако, больше ничем не выдавая своего возмущения, она спокойно отвернулась к креслу и взяла с него свою помявшуюся куртку и шарф.

— Скажите, профессор, — совершенно будничным тоном начала она, наматывая шарф на шею, — почему у вас такое отторжение вызывает сама возможность принятия помощи от другого, даже когда вы в ней остро нуждаетесь?

Такой резкий переход от насмешки к почти дружескому общению застал Снейпа врасплох, настолько, что он не нашел ничего лучшего, чем ответить правду:

— Отсутствие привычки эту помощь получать.

— Не могу поверить, что за все эти годы так и не нашелся тот, кто не предлагал бы вам помощи в случаях, подобных этому.

— Все, кто меня знает, в курсе, что я и сам вполне могу справиться.

Она взглянула на него, как ему показалось, с сожалением:

— Знаете… Ночью с вами случился странный приступ. Казалось, будто вам снится кошмар, вы метались и звали кого-то. Я сперва не поняла, а потом увидела, что ваша Метка горит. Ночью Сами-Знаете-Кто звал вас. Думаю, вы должны это знать. Он снова будет вас вызывать, и вам нужно будет подготовиться.

Снейп почувствовал, как под ним будто покачнулся пол. От ее слов в памяти мгновенно всплыло то, что привиделось ему этой ночью, этот тягучий кошмар с полным ощущением реальности происходящего — его собственный провал и наказание от рук слуг Темного Лорда. Боль, испытываемая им во сне, была настолько сильной и реальной, что он и сейчас, вспомнив о ней, будто почувствовал ее отголоски во всем теле. А затем сквозь этот кошмар прорезался чей-то голос, так похожий на голос Лили, голос, который называл его по имени, звал его, успокаивал. Боль сменилась прикосновением чьих-то прохладных ладоней ко лбу и груди, а потом из густого багрового тумана выплыло лицо Лили. Кажется, он просил ее остаться…

Значит, голос, который он слышал во сне, принадлежал Диане Беркович. И это ее руки он ощущал на своём лбу… Интересно, много ли он успел наболтать в своем сне?

Не в силах смотреть ей в глаза, Снейп отвернулся и хрипло, с усилием произнес:

— Мисс Беркович, вам лучше уйти.

— Да, конечно, — голос ее был тих и очень серьезен. — Поправляйтесь, сэр.

Он заклинанием отпер дверь, и она бесшумно выскользнула наружу. Без сил опустившись в кресло, Снейп вдруг вспомнил, что даже не поблагодарил ее.

Вот уже несколько лет Лили ему не снилась. Иногда он даже досадовал на это, мечтая увидеть ее хоть так, во сне. А тут вдруг этот сон. Похоже, его подсознание выдало желаемое за действительное — только так можно было спутать голос Беркович с голосом Лили. У Беркович голос ниже и глуше, чем был у Лили. Кажется. А может, он попросту уже начал забывать ее голос?

Снейп застонал от досады. Даже зная, что Беркович не станет любопытствовать насчет того, кого он звал в своем сне и тем более болтать об этом с кем-либо, ему было сильно не по себе оттого, что часть его тайны теперь известна и ей. Память о Лили принадлежала ему и только ему, он никому не мог позволить прикоснуться к тому единственно светлому и чистому, что было (или могло бы быть) в его жизни.

Он вспомнил, как она говорила о том, что ночью Темный Лорд изъявлял желание видеть его, и внутренне напрягся. Этот вызов мог означать что угодно — от беспокойства за своего единственного зельевара и шпиона в стане Дамблдора (Волдеморт мог разбрасываться мелкими сошками, но членов «ближнего круга все в какой-то мере ценил, хотя бы за их немалый опыт) до желания сорвать на нем злость за провал в Министерстве. Был еще и третий — наихудший, вариант, но о нем Снейп предпочитал лишний раз не думать, тем более что к подобному повороту он давно внутренне был готов.

Все еще чувствуя слабость, Снейп решил не тащиться завтракать в Большой зал, поэтому вызвал с кухни домовика и велел принести кофе и чего-нибудь еще. Сегодня занятия у него начинались только со второго урока, а значит, есть время еще немного отлежаться и прийти в себя.

* * *

Хотя Снейп был готов к тому, что Темный Лорд снова попытается его дозваться и ждал очередного сигнала весь день, все равно жжение в Метке застало его врасплох — именно тогда, когда он в очередной раз пытался «довести до ума» состав зелья, который он сам назвал «Жидким Империусом». Это был заказ Волдеморта и отличался от обычного Непростительного (которому можно сопротивляться и действие которого рано или поздно заканчивается) тем, что после трех дней приема жертва оказывалась в полном и пожизненном подчинении у того, кто будет находиться рядом с ней все эти дни. Идею создания подобного состава Лорд почерпнул в одной из книг в библиотеке Лестрейнджей. Собственно, это и была чистая идея, снабженная лишь кое-какими теоретическими наработками неизвестного алхимика времен Реформации, и Снейпу было велено превратить идею в рецепт, что он и делал. Попутно, уже в тайне от Волдеморта, пытаясь создать и антидот к нему.

Когда Метка «загорелась», Снейп от неожиданности и боли едва не уронил в котел сушеные крысиные селезенки, которые собрался, было, растолочь в ступке. Он шепотом выругался — не хватало еще загубить зелье, которое было уже на второй фазе приготовления. Вернув на полку банку с селезенками и законсервировав содержимое котла, он медленно направился в комнату, подошел к шкафу и вынул из него плащ и маску Упивающегося, уменьшил их и спрятал в карман сюртука. Затем сделал несколько глубоких вздохов, очищая сознание и выставляя прочный блок, частично скрывавший события минувшей ночи, точнее — собрание Ордена, а также участие Беркович в его лечении. Около минуты Снейп просто стоял посреди спальни, внутренне привыкая к блоку, как бы сживаясь с ним и дожидаясь, когда полностью исчезнет то, что Лорду видеть нежелательно, а затем решительно направился к выходу.

Он дошел до границ антиаппарационной зоны Хогвартса, дотронулся до Метки, и через несколько секунд его выбросило недалеко от кованых ворот Малфой-мэнора. Легко преодолев защитный барьер (обладатели Метки могли проходить его без каких-либо магических манипуляций, барьер как бы «узнавал» их), Снейп подошел к воротам, которые тут же распахнулись перед ним, как только он дотронулся до них пальцами.

Здесь, в этой части Англии, было несколько теплее, чем в окрестностях Хогвартса, хотя осень уже полностью вступила в свои права, и огромный роскошный парк, окружавший замок, наполовину облетел, а дорожки устилал мягкий ковер из опавших листьев. Предмет особой гордости Люциуса — белоснежные павлины давно попряталась в своих утепленных вольерах, лишь пара наполовину ручных фестралов разгуливала по парку, оглашая стылый осенний воздух жутковатыми криками, напоминавшими одновременно лошадиное ржание и смех гиены. На Снейпа они не обращали ни малейшего внимания.

Несмотря на показную роскошь и вычурность поместья Малфоев, здешняя атмосфера была какой-то неуловимо тягостной. Словно сам воздух, окружавший замок, был более вязким, застревая в легких и вызывая если не одышку, то ощущение чего-то давящего, сковывающего. Северус не знал, было ли тому причиной присутствие Темного Лорда, он плохо помнил те времена, когда наведывался сюда еще до его возрождения. Хотя, возможно, сама аура пятисотлетнего замка, сотканная из фамильной спеси, истории, насыщенной мрачными и трагическими событиями, и собрания далеко не безобидных магических артефактов, и порождала у большинства присутствующих определенный эмоциональный дискомфорт. Люциус, правда, свой замок обожал и говорил о нем чуть ли не с нежностью. Наверное, думал Снейп, у него, как у любого Малфоя, своеобразный иммунитет к воздействию этого места.

Сперва ему показалось, что большой холл Малфой-мэнора, где обычно проводились собрания Упивающихся смертью, пуст, но затем разглядел одиноко стоящий у самого камина женский силуэт. Женщина стояла спиной ко входу, и в полумраке холла Снейп мог видеть лишь очертания ее фигуры, принадлежавшие, как ему сначала показалось, хозяйке замка — Нарциссе Малфой. Но после того, как он сделал несколько шагов к ней, женщина резко обернулась в его сторону, и Снейп с превеликим неудовольствием узнал в ней Беллатрикс Лестрейндж.

Подойдя ближе, Снейп небрежно кивнул ей и произнес:

— Добрый вечер, Беллатрикс.

Вместо ответа женщина подошла к нему ближе и, прожигая его ненавидящим взглядом, прошипела:

— Явился?! Что, так старался выслужиться перед Дамблдором, что решил проигнорировать приказ Повелителя?! Где тебя носило?!

Снейп скривился.

— Белла, а ты ничего не перепутала? — насмешливо спросил он, оглядывая ее с головы до ног. — Твоего мужа зовут Рудольфус, если память мне не изменяет. Ему и пой арии из оперы «Где ты шлялся», но не мне.

— Куда ты исчез после операции в Министерстве? — повысила голос Беллатрикс.

— Послушай, красотка, — начал терять терпение Снейп, — я, конечно, понимаю, насколько тебе не терпится меня утопить. Но меня вызвал Темный Лорд, а не ты. И отчет давать я намерен ему и никому больше. Так что лучше скажи мне, где он, если не хочешь чтобы я снова опоздал — на этот раз по твоей вине!

Как Снейп и ожидал, перспектива вызвать недовольство Лорда заставила Беллатрикс несколько умерить верноподданнический пыл. Отступив обратно к камину, она не глядя на Снейпа, выплюнула:

— Он у себя.

Перед тем, как постучать в дверь, ведущую в покои Темного Лорда, Снейп на всякий случай проверил свой блок, убеждаясь в его надежности. Сейчас на поверхности сознания плавали обрывки воспоминаний минувшей ночи — как подлинные, так и поддельные, а из эмоций на первом месте стояли лишь неуверенность в том, как примет его появление Повелитель, и желание загладить свою вину, если таковая, по мнению Лорда, имеется. Все правильно, все так и должно быть.

Как обычно, после стука дверь открылась сама, впуская посетителя внутрь. Снейп сделал несколько медленных шагов вглубь комнаты и опустился на колени, потупив взгляд в пол.

Знакомое напряжение, будто царапающее спинной мозг рашпилем, когда не знаешь, как встретит тебя Повелитель и остается только ждать неизбежного, навалилось на Снейпа. Он не двигался, невзирая на начинающие затекать колени и спину, и неподвижно смотрел прямо перед собой, видя лишь неровную каменную кладку пола да краем глаза — высокую темную фигуру где-то слева. Тишина нарушалась лишь потрескиванием дров в камине и шуршанием змеиной кожи по полу — ручной зверек Темного Лорда «прогуливался» по комнате.

— Встань, Северус, — наконец, раздалось над ухом, и Снейп медленно поднялся, по-прежнему глядя в пол.

Голос Повелителя был сух и почти лишен интонаций — плохой признак. Обычно таким тоном он говорил в минуты сильного раздражения, и всегда это было чревато получением парочки внеочередных «круциатусов» как минимум. Снейп усилил блок, а Волдеморт тем временем подошел к нему ближе и тем же замораживающе-спокойным тоном спросил:

— Почему ты не явился на мой сигнал ночью?

Снейп поднял голову и, глядя Волдеморту прямо в глаза, почтительно и в то же время твердо произнес:

— Я был ранен, мой лорд. Возможно, когда вы меня звали, я был под воздействием снотворного, поэтому ничего не чувствовал.

Снейп уже знал, что последует за его словами, поэтому ощущение распирания в голове не стало для него неожиданностью. Лорд хотел убедиться в правдивости слов своего слуги и бесцеремонно вломился в его сознание, ища в нем соответствие (или несоответствие) услышанному. Что ж, как говорится, все что пожелаете, смотрите и наслаждайтесь. Вот Снейп с трудом выползает из-под груды мебели, в руке палочка, лицо залито кровью, вот он, держась одной рукой за стену, медленно бредет в сторону своих покоев. А вот и «заготовка» специально для любопытных начальников — он сам, без посторонней помощи залечивает раны на боку заклинаниями и, морщась от боли, наносит на них заживляющий бальзам, перевязывает сам себя, выпивает залпом стакан со снотворным, тут же валится на диван в глубоком сне.

Оставив в покое воспоминания Снейпа, Волдеморт скользнул взглядом по его фигуре и слегка шевельнул зажатой в левой руке палочкой, отчего раны Снейпа, уже почти затянувшиеся, загорелись свежей болью. Он рефлекторно дотронулся до них рукой, и в это мгновение все тело пронзила уже другая боль — ослепляющая, разрывающая каждое нервное окончание, заслоняющая собой весь мир. Легкие словно закаменели от охватившего все тело спазма, и Снейп без вскрика повалился на пол, закусив до крови губы. «Только не кричать!» — пронеслось у него в мозгу, но боль прекратилась так же внезапно, как и нахлынула.

Сомневаясь, что на этом экзекуция закончена, Снейп судорожно переводил дыхание и готовился к новому приступу боли, но тот почему-то все не наступал. Словно сквозь слой ваты он услышал голос Волдеморта:

— Ладно, будем считать, что на этот раз я тебе поверил. Встань.

Медленно, стараясь унять мелкую дрожь в теле и не обращать внимания на пляшущие перед глазами огненно-красные круги, Снейп поднялся на ноги и снова уставился в глаза Темному Лорду, незаметно смахивая рукой кровь с прокушенной губы. Но Повелитель уже не глядел на него — он повернулся к нему спиной и направился к огромному письменному столу, заваленному толстенными фолиантами и пергаментными свитками. Взяв один из них и развернув, Темный Лорд добавил:

— Это тебе наука, Северус. В следующий раз в подобной ситуации будь готов к тому, что я могу потребовать от тебя отчета, поэтому постарайся воздержаться от того, чтобы хлестать Сон без сновидений. Достаточно было бы простого обезболивающего.

— Да, милорд, — покорно кивнул головой Снейп.

— Почему ты не аппарировал прямо сюда? — спросил Волдеморт, садясь за стол и снова впиваясь своими багровыми глазами в лицо Снейпа. — Ты мог бы получить помощь и здесь, в конце концов Нарцисса тоже неплохо умеет залечивать раны.

— Должно быть, привычка, милорд. Я просто привык всегда возвращаться в Хогвартс.

Пауза затянулась — Волдеморт принялся внимательно изучать пергамент, который до этого держал в руках. Минуты тянулись томительно и медленно, словно смола по корявому стволу. Снейп терпеливо ждал — было бы безумием сейчас спрашивать у повелителя разрешения уйти, не говоря уже о том, чтобы незаметно выскользнуть из кабинета. Заложив руки за спину, он просто бездумно стоял перед Волдемортом, глядя куда-то поверх его головы.

Наконец, словно вспомнив о его присутствии, Волдеморт оторвался от пергамента и снова посмотрел на своего слугу. Снейп, который только этого и ждал, тут же уставился на него преданно-внимательным взглядом.

— Как там зелье, Северус? — дружелюбно спросил Темный Лорд.

— Работа продвигается, милорд, — ответил Снейп. — Зелье уже на второй стадии. Уверен, мне удастся воплотить вашу задумку. В течение недели, думаю, смогу представить результаты.

— Отлично. Я в тебе не сомневался, — Волдеморт отвел взгляд от лица Снейпа и вновь принялся перебирать пергаментные свитки на своем столе. — Но тебе придется выполнить для меня еще одно поручение, Северус.

— Какое, милорд?

— Когда зелье будет готово, принесешь его мне, а заодно прихватишь и девчонку.

— Девчонку? — невинно спросил Снейп, одновременно стараясь унять начавшее колотиться о ребра сердце. «А чему ты удивляешься? — со злостью подумала часть его «я», спрятавшаяся за ментальным блоком. — Он наверняка в курсе того, что Беркович теперь постоянно находится в Хогвартсе, в пределах твоей досягаемости. И чтобы он да не воспользовался такой возможностью?»

— Девчонку, Северус, девчонку, — с улыбкой, которая на другом лице могла бы выглядеть сладкой, повторил Волдеморт. — Только не делай вид, что не понимаешь меня. Старик наверняка рассказал тебе обо всем, что связано с ней.

— Вы правы, милорд, — сказал Снейп, торопливо приводя в порядок грозящий дрогнуть ментальный блок. — Он не просто поставил меня в известность — я сам присутствовал при разговоре, когда он посвящал мисс Беркович в суть дела.

— Значит, мне не придется тратить свое время, объясняя тебе, насколько для нас важна твоя бывшая ученица. Ты принесешь мне зелье, и мы прямо на ней его и опробуем. Думаю, результат предсказуем — ты еще ни разу меня не подвел.

— Все мои знания и мастерство всецело в вашем распоряжении, милорд!

— Если все пройдет так, как задумано и я получу от нее нужную мне информацию, ты сможешь забрать ее себе, Северус, — и губы Волдеморта снова дрогнули в некоем подобии улыбки.

— В качестве кого, милорд? — осторожно спросил Снейп. — В моих комнатах убираются эльфы, а в лабораторию я ее и подавно не пущу.

— Не могу поверить, что твои фантазии не протираются дальше роли домработницы, в которой может выступать рабыня, Северус! — Волдеморт откинулся на спинку стула и смерил своего слугу насмешливым взглядом. — Она может быть тебе полезна и в другом… смысле, неужели ты об этом никогда не думал?

Снейп скривился:

— В этом смысле — тем более. Простите, милорд, но она не в моем вкусе, и терпеть ее постоянно рядом с собой ради получаса сомнительного удовольствия в виде секса с «бревном» мне не очень хочется.

Волдеморт рассмеялся сухим, кашляющим смехом и произнес:

— Ах да, я и забыл, что ты у нас предпочитаешь рыженьких маглокровок!

Снейп только сглотнул, не представляя что тут можно ответить. А Волдеморт махнул рукой в его сторону, что должно было означать, что аудиенция окончена и добавил:

— Можешь идти. И помни: чтобы не выполнить это мое поручение, у тебя должна быть веская причина. Очень веская, Северус. Я не требую от тебя, чтобы ты доставил мне Поттера на золотом блюдечке, я уже понял — пока жив старик, мне до него не добраться. Но девчонка нужна мне не намного меньше, чем он.

В знак прощания Снейп опустился на одно колено и склонил голову в низком поклоне, затем встал и медленно, стараясь издавать как можно меньше шума, пятясь спиной покинул кабинет.