Воровка (джен)

За ужином Иллин снова сидела одна. Это почти уже вошло в привычку — быть пустым местом, незаметной тенью среди других послушников. Было почти не обидно. Не хотят общаться с ней? Пусть. Все равно ни до кого из оставшихся в Академии одногруппников ей не было дела.

Так и раньше было. Другие рабыни в доме госпожи Тиры не хотели дружить с изнеженной хозяйской любимицей, а теперь вот простые послушники старательно "не замечали" ученицу лорда Лексарна. Это было не ново. Вот только раньше рядом всегда была Милли, и ни в ком больше Иллин не нуждалась.

Теперь все стало по-другому. Хуже. И пусто — совсем, даже крошечного огонька, от которого становилось бы чуть теплее на сердце, не осталось. Но к этому тоже придется привыкнуть.

До конца времени, отведенного на ужин, было еще пятнадцать минут, и послушники не спешили расходиться. Разговоры и смешки доносились со всех сторон — пожалуй, столовая была единственным в Академии местом, где детям дозволялось вести себя по-детски, и они с радостью этим пользовались. Девчонки, демонстративно сидевшие через два стула от Иллин, играли в какую-то игру на планшете, хихикая и подшучивая друг над другом. Рыжий коренастый мальчишка бросал на нее взгляды, но вовсе не те, что Иллин хотела бы ловить на себе. Так начал смотреть на нее Варл, хозяйский сынок, примерно за месяц до того, как зажал ее в укромном уголке внутреннего двора. Иллин рефлекторно впилась ногтями в руку, зажмурилась, пережидая приступ беспричинного стыда и страха. Иллин думала, что это прошло, но после того, как ее высекли на глазах у целой Академии, ужасное чувство, будто она совершенно голая, и каждому видно все, что ей хотелось бы скрыть, стало приходить снова, и куда чаще, чем раньше.

Иллин бросила вилку в опустевшую тарелку и поднялась из-за стола. Подходить за десертом не стала — все равно кормили в бесплатной столовой невкусно, а на платную денег пока не было. "Содержание получишь в начале следующей недели, если заслужишь", — как сказал ей Учитель, сурово хмуря брови. Будто Иллин нужны были дополнительные стимулы, чтобы учиться. Тренировки, уроки и книги были неплохим способом вытеснить из головы лишние мысли.

Неприятный рыжий парень тоже встал и вразвалочку двинулся следом за ней. Как же глупо он выглядел — мальчишка, которому не исполнилось и четырнадцати, пытающийся копировать повадки взрослых. Но отвратительная ухмылочка и сальный взгляд у него уже были не по годам настоящие.

"Не оборачивайся. Он того не стоит", — твердила себе Иллин, сжимая в кулаки дрожащие пальцы. Она немного боялась, к чему отрицать — но не того, что этот дурак может сделать с ней, а того, что сделает с ним сама, если поддастся страшной силе, сидевшей в ней.

Этой силе нравилось, когда она злилась, ненавидела и причиняла боль. Иллин хорошо помнила наслаждение, которое испытала, когда Варл корчился у ее ног и плакал, как маленький. Глядя на увязавшегося следом мальчишку, она чувствовала злобное, чужое — не могла же Иллин сама испытывать такое? — желание стереть его ухмылочку крепким ударом об стену, смешать с кровью, слюной и соплями.

"Пройди мимо. Пожалуйста".

— Эй, Иллин! Погоди-ка, красотуля.

"Ну что за идиот?"

Иллин, подавив тяжелый вздох, обернулась.

— Чего тебе, Элдриж?

Элдриж, ухмыльнувшись, вальяжно прислонился к стене и сложил руки на груди. Он явно копировал манеру кого-то из взрослых дружков, а может, подглядел ее в каком-нибудь глупом фильме. Думал, наверное, что выглядит уверенно и круто.

— Да так, поболтать немного хотел. Тебе ж тяжело, да? Видно по тебе. Не дружишь больше ни с кем, даже парень твой — и тот свалил. А ты красивая. — Элдриж заулыбался еще шире. — Нельзя такой девчонке одной пропадать. Вдруг обидит кто, а защитить некому?

В улыбке Элдрижа недоставало нескольких зубов — растерял то ли на тренировках, то ли в одной из стычек, которые то и дело случались, несмотря на жесткие запреты и страх наказания. Иллин, хотя и держалась в стороне от остальных ребят, знала, что он постоянно нарывался на конфликты — один раз даже крепко получил от кого-то из старших, после чего присмирел. Как видно, ненадолго его хватило.

— Не думаю, что лорд Лексарн позволит кому-то меня обидеть, — холодно ответила Иллин. — Извини, Элдриж, но мне к нему на занятие надо. Он разозлится, если я опоздаю.

На самом деле, Учитель на Иллин еще всерьез не злился, даже голоса ни разу не повысил, но иначе от Элдрижа было не избавиться. Впрочем, Иллин очень серьезно сомневалась, что сможет так легко отделаться от этого репья.

Она попыталась пройти мимо, но Элдриж схватил ее за локоть. Иллин прерывисто вздохнула, дернулась, с трудом сдержавшись, чтобы не ударить мальчишку по лицу. Он не стоил неприятностей с надзирателями. Лорд Лексарн не сможет защитить ее, если она нарушит правила Академии, а возможно, и не захочет защищать.

— А ты у нас типа крутая теперь, да? — Он угрожающе осклабился. — Думаешь, раз лорд под крылышко взял, так теперь можешь на нас свысока поплевывать? Ну смотри, красотка, как бы плакать потом не пришлось. Думаешь, учитель твой за тебя впрягаться станет, если что? Я тебе не угрожаю, ты не подумай. Просто знаешь... не любят у нас выскочек и тех, кто нос задирает. Мало ли, что может случиться.

Элдриж ущипнул Иллин за щеку и противно, по-свински фыркнул, видя, как она остолбенела, неловко занеся руку — то ли ударить его, то ли схватить за запястье. Он ушел, а Иллин, тяжело дыша, застыла посреди коридора, прижимая ладонь к лицу. Резким, конвульсивным движением пальцы сжались, царапнув кожу на щеке.

"Стой смирно, пока не получила. Ты моя рабыня, поняла?! Думаешь, матушка станет тебя защищать, дуреха?"

Из прокушенной губы потекла кровь. Знакомое ощущение силы наполнило тело — только отпусти, только позволь броситься вслед за Элдрижем, ударить туда, где и так вот-вот порвется, — под грудь, в правый бок, где болезненно пульсировала раздувшаяся, изъеденная алкоголем печень. У тринадцатилетнего мальчишки...

Эта мысль отрезвила Иллин. О чем она думает?! Элдриж — ребенок, такой же, как она. Да, скверный, испорченный, но ребенок, который пока ничего толком ей не сделал. Он заслужил крепкой трепки, но никак не того, чего Иллин чуть было не пожелала ему.

"Я бы все равно не смогла. Не смогла бы, ведь правда?"

Мимо под ручку прошли девочки из ее бывшей группы. Одна из них — хорошенькая рыжеволосая хохотушка Перайя, — глянула на нее и что-то с ухмылкой зашептала на ухо подружке. Кайтии, кажется. Та тихонько захихикала. До Иллин донеслось вполне разборчивое: "Сейчас разревется, ты глянь на нее".

Не так давно они просили у нее помощи с уроками и восхищались ее волосами — по-дружески, без злобы и зависти. Перайя просилась дать ей заплести их в косу. С тех пор, как Иллин отдали в ученицы лорду Лексарну, ни одна больше не обмолвилась с ней и словом.

"Плевать. Плевать на них всех!"

Иллин размазала слезы по щекам, распустила волосы так, чтобы они закрывали пунцовое лицо. Пускай, пускай шавки тявкают — они ей никто. Никто! Как госпожа Тира говорила: "Зависть приходит с привилегированным положением. Ты всегда будешь цениться выше, чем каждая из них, и они знают это. Плакать впору им, а не тебе".

В чем-то бывшая хозяйка была права. Другие рабы не любят тех, кому господа дают чуть больше. Пора бы привыкнуть.

На выходе из коридора Иллин вновь столкнулась с Элдрижем. На сей раз он ничего не сказал ей — только проводил жадным, хищным взглядом. Иллин захотелось сжаться и бегом броситься прочь, но она заставила себя замедлить шаг и гордо поднять подбородок.

"Да, я выше, чем вы все. Вы ничего не посмеете мне сделать".

Только почему-то плакать от этих мыслей захотелось еще сильней.

* * *

К лорду Лексарну Иллин прибежала минута в минуту к назначенному времени — сработала старая привычка являться к господам без задержек, да и отвлекаться было особо не на что. Сегодня Учитель собирался отрабатывать с ней простейшие приемы работы с Силой, не владеть которыми в ее возрасте было, по его словам, "попросту стыдно", и грозился мучить ее до глубокой ночи — "вбивать в пустую голову хоть немного толка". Но, едва переступив порог палаты, Иллин заподозрила, что сегодня ее голова останется такой же пустой, какой была с утра.

— Лорд Лексарн сейчас занят в операционной, — сухо бросила ей вместо "здравствуй" Джиа, помощница Учителя. — Он велел тебе заниматься уроками.

Сама Джиа возилась с девушкой, которая выглядела совершенно здоровой, — за исключением того, что пыталась разодрать бинты на запястьях и постоянно озиралась, вздрагивая, будто кто-то смеха ради кричал у нее за спиной, а потом прятался. Иллин вроде бы заметила что-то похожее на клочья черного тумана, цеплявшиеся к шее и голове пациентки, но это могло ей просто померещиться.

— Испытания в Долине, — все так же холодно пояснила Джиа, сосредоточенно водя руками над головой девушки. — Девчонка справилась, но вернулась сама не своя. Если бы кто спросил меня, я бы не стала с ней возиться — если сильная, справится сама, а если нет, то и тратить на нее время ни к чему, — но будущему учителю она приглянулась. Приходится выхаживать.

Иллин только плечами в ответ пожала: продолжать разговор не хотелось. Джиа ей не нравилась — врачом она, может, была и неплохим, но злобы ей хватило бы на десятерых надзирателей. Иллин не понимала, как можно лечить людей, если тебе настолько плевать на них. Лорд Лексарн, каким бы суровым ни пытался показаться, о своих пациентах заботился, а эта... Иногда Иллин казалось, что Джиа тихо ненавидела все и всех, а уж почему — желания узнавать не было никакого.

Молча развернувшись, Иллин вернулась в регистратуру и устроилась за столом. Дежурный дроид услужливо отошел подальше, чтобы не мешать "молодой госпоже". Это обращение совершенно не клеилось к Иллин и изрядно ее раздражало, но не поправлять же? "Госпожа" так "госпожа". Будет очень забавно, если Иллин доживет до "миледи". Любопытно, что бы на это сказала госпожа Тира? А Варл? О, на его рожу Иллин бы посмотрела... Она не знала, хватило бы ей духу причинить ему боль, не защищаясь, а просто так, из мести, но полюбоваться на его ужас было бы приятно. Возможно, он даже умолял бы ее о пощаде на коленях, как сама Иллин умоляла его мать. Возможно, Иллин прислушалась бы к нему — так же, как когда-то прислушались к ней.

Иллин прикусила губу, по привычке пряча усмешку. Да, это было бы приятно. Она бы и на госпожу Тиру посмотрела... на свою "вторую маму". Да лучше бы эта женщина держала их с Милли в бараке. Лучше бы лупила и унижала. Все лучше, чем так обманывать...

Одно воспоминание потянуло за собой другие, а с ними — и мысли, которые Иллин старательно гнала прочь. Жизнь в роскоши и уюте хозяйского дома, мама и папа, чьи лица уже почти стерлись из памяти, разлука с Милли... Казалось, со всех ран Иллин безжалостно содрали корочку и посыпали их солью.

Ей нельзя было оставаться наедине с собой. Только Иллин решала, что уже от всего оправилась, как на нее тут же накатывало с новой силой — стоило ей немного посидеть в тишине, услышать случайное слово или глянуть на забытую Милли заколочку, которую Иллин не хватало духу ни выбросить, ни носить самой.

"Хватит! Хватит ныть! Милли не вернуть. Маму с папой не вернуть. Ничего не изменится от того, что я поплачу".

Иллин с силой ткнула пальцем в экран планшета, даже не посмотрев, вкладку с каким предметом открывает. Оказалось — "Основы анатомии и физиологии антропоморфных рас". Вполне подойдет для начала, тем более и для уроков с лордом Лексарном нужно...

Не успела Иллин развернуть над экраном голографическую проекцию человеческого тела и вывести текст в соседнем окне, как открылась дверь в палату, и на пороге показался лорд Лексарн. Иллин торопливо поднялась, чтобы поклониться.

— Вот ты где. Ну-ка давай за мной, девочка, — велел он, едва глянув на нее.

Учитель выглядел уставшим: тронутая порчей кожа была бледнее обычного, белки глаз заметно покраснели. И говорил он непривычно: слишком отрывисто, с нажимом, будто злился на что-то. Иллин понимала, что не на нее, но все равно инстинктивно сжалась, подходя ближе, — все-таки лорд Лексарн был ситхом, и попасться ему под горячую руку она не пожелала бы даже Элдрижу. Хотя... ему, может, и пожелала бы.

В палате, на первый взгляд, ничего не поменялось — разве что девушка, вернувшаяся из Долины, теперь беспокойно спала на койке, привязанная к ней эластичными ремнями, а Джиа стояла у капсулы с кольто и что-то с серьезным видом считывала с датчиков. В капсуле угадывался человеческий силуэт, которого там не было еще несколько минут назад.

— Сегодня ночуешь здесь, — бросил лорд Лексарн. — Через пять часов будем доставать из кольто этого мальчишку. У него разрыв почки, ушиб селезенки и мочевого пузыря, а еще столько ран от плети, что я не представляю, как он умудрился доковылять сюда. Лечить его я тебе не доверю, но будешь смотреть и запоминать, что я делаю. Возможно, завтра опробуем с тобой пару простых восстановительных техник, если я буду уверен, что твои ошибки его не убьют.

— Да, милорд. — Иллин склонила голову. Внутри неприятно похолодело: что же такое сделали с этим пареньком? И за что? Не удержавшись, Иллин спросила: — А за что его так наказали?

Лорд Лексарн скривился, нахмурив седые брови:

— Проиграл в учебной дуэли. Обычно за это не наказывают, но у кое-кого было свое мнение на этот счет.

Иллин глубоко вздохнула, борясь с тошнотой и дрожью. Воспоминания о том, как ее саму секли электроплетью, еще не успели растерять свой ужас. Видя, как затрясло его ученицу, лорд Лексарн сильно, но ласково сдавил ладонями ее плечи.

— Соберись. Если сегодня будешь трястись вместо того, чтобы слушать, сама от меня плеткой получишь. Мигом вся чушь из головы вылетит. — Учитель говорил строго, но почему-то в его угрозы совершенно не верилось: Иллин знала, как злится лорд Лексарн, и выглядело это совсем не так. — Выходим мы этого парнишку, ничего с ним не случится. Через несколько дней уже в порядке будет. А ты перестань все перекладывать на себя, иначе работать не сможешь.

— Да, Учитель. Конечно. — "Не перекладывать на себя" было сложно, но Иллин была не настолько глупа, чтобы спорить с лордом Лексарном. Не стоило проверять границы его снисходительности и терпения.

— Вот и хорошо. — Лорд Лексарн крепко хлопнул ее по плечу. — Пока у нас есть время, пойдем в тренировочный зал. Хочу посмотреть, чему тебя эти мальчишки-инструкторы учат.

Уходя, Иллин обернулась к резервуарам с кольто. Джиа что-то изменяла на регуляторной панели; несколько индикаторов горели тревожно-желтым — у парня что-то шло не совсем так, как должно.

У Иллин кольнуло в сердце. Когда-то мама учила ее молиться Семерым благим духам, которых почитали на их родине. Хотя они не слишком-то помогли ее родным и землякам, когда пришла Империя, Иллин вдруг пожалела, что уже не помнит ни одной молитвы. По крайней мере, от них этому мальчишке уж точно не стало бы хуже.

* * *

Мальчишка проснулся глубокой ночью. Иллин тогда не спала: забравшись с ногами на свободную койку, делала домашнюю работу, времени на которую Учитель ей сегодня совсем не оставил. Все было тихо, даже девушка, пострадавшая от какой-то жуткой силы в Долине, почти перестала бормотать во сне, и тут Иллин услышала стон. Мальчик заворочался на постели и часто, сипло задышал. Запищали датчики на диагностической консоли.

Иллин тут же отбросила планшет и подхватилась с места. В голове пронеслись указания лорда Лексарна: посмотреть показатели на экране, вызвать дроида, не давать больному вставать, самого Учителя беспокоить только в крайнем случае. В принципе, ничего ответственного и сложного, но сердце у Иллин заколотилось как бешеное: а вдруг что-то серьезное? А вдруг что-то пойдет не так? Но первый же взгляд на экран ее успокоил: все было в порядке — насколько это вообще возможно после такой операции.

— Лежи, тебе нельзя вставать. — Иллин нахмурилась, чтобы придать себе строгий вид, и крепко надавила мальчишке на плечи, заставляя его снова улечься на спину. Тот послушно распластался на специальных валиках, державших его в нужном положении, и прикрыл глаза. Его пальцы сжались, но тут же расслабились, руки безвольно обмякли.

— В-воды… — просипел он. Сглотнул, пытаясь справиться с тошнотой. — Н-нужно. Пож-жалуйста...

Помня инструкции лорда Лексарна, Иллин взяла бутылку с питьевой водой, стоявшую на прикроватном столике, и капнула немного на чистую вату. Поднесла к пересохшим, покрытым корочкой губам мальчишки, и аккуратно смочила их.

— Извини, пока тебе больше нельзя. — Отняв вату, Иллин мягко, но решительно пресекла попытки мальчишки подняться. — Как ты себя чувствуешь?

— Жить буду, — хрипло ответил мальчик, тут же закашлявшись. — А где… где лорд Лексарн?

— Будет утром, пока за него я и дроиды. Вот, кстати, один. — Иллин посторонилась, давая дроиду подойти к больному. — Полежи спокойно, пока он проведет диагностику, хорошо?

Мальчик еле заметно кивнул и прикрыл глаза. Похоже, сил у него совсем не осталось. Иллин с трудом удержалась, чтобы не погладить его по лбу, как она часто делала с Милли, если та плохо себя чувствовала. Она совсем его не знала, и он вполне мог оказаться мерзким и злым, но Иллин ничего не могла поделать со своей жалостью — слишком хорошо она помнила, как сама оправлялась от похожего наказания. Не мог этот мальчишка заслужить того, что здесь делают с «провинившимися». Никто такого не заслуживал, даже противный Элдриж.

А мальчик был красивым. Иллин вспыхнула до корней волос и захотела дать себе пощечину со стыда — какой дурой надо быть, чтобы о таком сейчас думать?! — но взгляд к нему притягивало, как магнитом. Он не был смазливым, как тот же Варл — красавец, идеал, ее детская любовь, ублюдок, как же выцарапать эту рожу из памяти?! — и года два назад Иллин назвала бы его «грубым». Его лицо было узким, и на нем очень заметно выделялись широкие скулы, выступающие надбровные дуги и крупный нос с горбинкой. Губы, зажившие после пяти часов в кольто, оказались тонкими, а глаза — миндалевидными и чуть приподнятыми к вискам, что в Империи почти наверняка указывало на ситскую кровь. Он выглядел старше Иллин, почти взрослым, но лорд Лексарн обмолвился, что мальчику еще и пятнадцати не исполнилось.

Иллин вздрогнула, поняв, что мальчик тоже смотрит на нее. Судорожно вцепившись в халат, она отвела глаза. Щеки предательски горели, да так, что даже в кромешной темноте было бы видно.

— Я тебя помню, — тихо сказал он, когда дроид отошел от койки, вколов ему назначенные медикаменты и стимуляторы. — Ты та девочка, которая чуть не сбежала из Академии, да?

Иллин будто пощечину дали. Ну конечно же. Как еще ее могли знать? Спасибо, что не «девочка, которая висела голой на столбе». Интересно, он тоже, как Элдриж, смотрит на нее и представляет без одежды? Иллин понимала, что мальчишке сейчас не до того, и все равно хотела провалиться сквозь землю.

— Да, — отрывисто бросила она, поднимаясь. Одернула халат, и так закрывавший ее ноги ниже колен. — Я пойду. У тебя рядом с койкой есть кнопка вызова, если нужно.

На самом деле, лорд Лексарн велел ей оставаться в палате и следить за больными, но сейчас Иллин думала только о том, как оказаться подальше от этого мальчика. И вообще ото всех. Ей бы в душ, забиться в самую дальнюю кабинку и до боли тереть кожу, чтобы отскрести позор и липкие следы от чужих взглядов.

«Зачем ты напомнил? Зачем, зачем, зачем?!»

— Постой! — Голос мальчишки прозвучал так слабо и жалобно, что Иллин застыла на месте. — Извини, я не хотел тебя обидеть. Не уходи. Пожалуйста.

Он странно говорил «пожалуйста» — будто это слово давалось ему тяжелее других. Но смущался вполне искренне. Вряд ли человек, который говорит так, станет издеваться над ней. Иллин присела на соседнюю койку. Поплотнее запахнула халат, жалея, что он не настолько мешковатый, чтобы полностью скрыть очертания груди.

— Меня Касбир зовут, — сказал мальчик, когда неловкая пауза затянулась до неприличия. — А ты?..

— Иллин.

— Красивое имя.

— Да, я знаю.

Касбир шумно сглотнул и украдкой, отвернувшись, облизнул губы. Не говоря ни слова, Иллин подошла к нему с водой и ватным диском. На сей раз ее рука немного дрожала, когда она проводила мокрой ватой по его губам.

— Спасибо. — Касбир слабо улыбнулся.

— Это моя обязанность. За что тебя так?

Он помнила, что лорд Лексарн говорил про учебную дуэль, но не до конца в это верила. Не могли же его в самом деле так наказать за простой проигрыш?

Касбир скривился:

— Да так… — Он поднес ладонь к щеке, на которой все еще угадывался, хоть и едва-едва, след от удара. — Учебную дуэль проиграл. Сам виноват. Нужно было больше тренироваться.

— Это же не повод…

— В настоящем бою хуже было бы. За дело получил, да… Но, крифф, сколько же тренировок теперь вылетит…

Иллин захотелось стукнуть этого дурака по лбу. За какой-то проигрыш его избили чуть ли не сильнее, чем ее — за побег, еще немного, и ему пришлось бы делать пересадку почки, а он о тренировках думает!

— Тебе поправиться сначала надо, а потом хоть до умопомрачения тренируйся. — Заметив, что одеяло Касбира почти сползло на пол, Иллин подняла его и укрыла мальчишку до подбородка. — И вообще, это твой надзиратель виноват. Если он хотел, чтобы ты больше тренировался, незачем было тебя так лупить.

Касбир скорчил гримасу — не поймешь, то ли скривился, то ли улыбнулся.

— Ты просто не понимаешь. Вас… ну, не из Империи, не так воспитывают. Поэтому у вас люди слабее наших. Не обижайся, — торопливо добавил он, глянув на ее лицо.

Иллин очень хотела съязвить — оказывается, верховный наставник хотел сделать ее сильнее, когда отправлял на столб, а она, дура такая, не уразумела! — но сдержалась. Касбир мог и не понять сарказма.

— На дураков не обижаются, — вздохнула она. — Спи давай. Тебе отдыхать нужно.

Касбир и так почти засыпал: его больные, мутные глаза так и норовили закрыться. Даже голову он поворачивал с заметным трудом. Иллин поднялась на ноги, всем своим строгим и собранным видом давая понять, что разговор окончен.

— Иллин… — услышала она, уже отвернувшись. — Ты очень красивая.

Иллин застыла. «Очень красивая». Он сказал это совсем не так, как говорил Варл, и уж точно не так, как Элдриж. Как-то… тепло. Ласково. И все равно от проклятых слов Иллин бросило в дрожь.

«Очень красивая». Так ее охарактеризовали, сухо и по-деловому, в центре распределения рабов. Так ее нахваливала хозяйка, хвастаясь ею перед гостями. Это ей говорили Варл и Элдриж, бросая на нее взгляды, от которых хотелось помыться.

Раньше Иллин гордилась своей красотой. В последнее время ей все чаще хотелось отрезать себе волосы и изуродовать лицо.

— Спасибо, — все же выдавила она. На то, чтобы улыбнуться, сил уже не хватило.

* * *

До побудки оставалось чуть больше часа, когда лорд Лексарн вернулся в палату и позволил Иллин лечь спать. Задержись он еще немного, и она свалилась бы с ног без разрешения: последние полчаса Иллин держалась на чистом упрямстве и страхе перед гневом Учителя. Лорд Лексарн застал ее сидящей на полу рядом с койкой Касбира. Покосился на датапад, почему-то валявшийся чуть в стороне, на одеяло, в которое Иллин без зазрения совести закуталась, чтобы не так сильно знобило, и с усмешкой разрешил «забираться в кровать и не обращать внимания на будильник».

У Иллин не хватило сил даже порадоваться освобождению от общей тренировки: казалось, сознание отключилось раньше, чем она заползла на койку.

Но выспаться сегодня Иллин было не суждено. Пробуждение оказалось быстрым, внезапным и очень неприятным.

— Вы забываетесь, лорд Лексарн!

Голос — низкий, рокочущий, — заставил Иллин вжаться в постель всем телом. Оцепенев от ужаса, она впилась ногтями в матрас и затаила дыхание. Нет, только не он! Сознание еще толком не прояснилось ото сна, но этот голос Иллин узнала тут же — как и страшное, давящее присутствие его обладателя. Она судорожно вздохнула и съежилась: не заметил ли?! Но верховный наставник даже не повернул головы в ее сторону — все его внимание было поглощено лордом Лексарном, стоявшим перед ним и даже не думавшим в страхе отступать.

Сон окончательно развеялся, но Иллин старательно прикидывалась спящей. Меньше всего ей хотелось, чтобы Харрад заметил ее. Особенно сейчас. Он был в такой ярости, что, казалось, зажигалку поднеси, и воздух между ним и лордом Лексарном вспыхнет.

— При всем уважении, повелитель Харрад, я обязан донести это до вашего сведения. — Лорд Лексарн склонил голову, но смирения в этом жесте не было и в помине. — Вы вольны воспитывать сына любыми методами, разумеется, но все же постарайтесь соизмерять силу. Мальчик мог погибнуть, если бы ему не хватило ума обратиться за помощью. Сомневаюсь, что вы этого хотели добиться наказанием.

«Сына?!» — Иллин прикусила подушку, чтобы не выдать себя глупым возгласом. Она затаила дыхание, ожидая гневной отповеди, но Харрад смолчал. Его плечи, напряженные и воинственно расправленные, слегка расслабились, поза перестала быть такой угрожающей. Впервые с момента пробуждения Иллин смогла вздохнуть более-менее свободно, не чувствуя каменной тяжести на груди.

— Я учту это, лорд Лексарн, — сказал он намного тише и спокойнее. — Как он себя чувствует?

— Неплохо, учитывая все обстоятельства. Вернуться к обучению сможет примерно через неделю.

— Слишком долго, — отрезал Харрад. — Должен быть способ поставить его на ноги быстрее.

— Если вы не хотите, чтобы мальчик снова оказался в медблоке через несколько дней, придется подождать. Мы сейчас говорим не о полноценном ситхе, повелитель Харрад. Ваш сын — послушник, и ему четырнадцать лет. Проявите немного терпения.

Харрад вздохнул и произнес совсем тихо, почти шепотом:

— Я был даже слишком терпелив к этому мальчишке. Нужно было заняться им раньше… Эх, что уж теперь. Пропустите меня к нему, лорд Лексарн. Я не собираюсь вытаскивать этого паршивца из постели, можете быть спокойны.

Лорд Лексарн молча посторонился и отступил на шаг. Встретившись с ним взглядом, Иллин тут же зажмурилась. Когда она робко приоткрыла глаза, Учитель нахмурился и украдкой приложил палец к губам. Иллин, кивнув, зарылась лицом в подушку. Смотреть прямо на Харрада она больше не рисковала, хотя удержаться было сложно.

Неужели Касбир — и вправду его сын? Иллин трудно было в это поверить, и еще труднее — в то, что с родным ребенком можно так обойтись. Ладно к послушникам Харрад беспощаден, но к сыну? Иллин невольно вспомнила собственного отца. Его улыбку, его ласковые руки… То, как он обнимал ее и обрабатывал ей содранные во время игр коленки. И никогда, никогда он не бил ее. Даже хозяин, и тот лишь однажды ударил ее — после того, как Иллин сломала руку Варлу. Что за чудовище относится к сыну хуже, чем к рабу?

Краем глаза Иллин видела, как Харрад склонился над Касбиром. Скованным, неловким жестом, совершенно не подходившим всесильному главе Академии, взъерошил ему волосы и отнял руку, едва Касбир шевельнулся.

— Этот визит должен остаться между нами, лорд Лексарн. Раз уж вы так настаиваете на том, что мальчишке нужен покой, не стоит лишний раз его волновать.

— Само собой, повелитель Харрад. — Лорд Лексарн поклонился. — Да послужит вам Сила.

Харрад ответил сдержанным кивком.

— Да послужит вам Сила.

По пути к выходу он прошел мимо Иллин, и ей стоило огромных усилий не съежиться от страха. Каждый раз, когда верховный наставник оказывался рядом, Иллин чувствовала себя так, будто над ее спиной уже занесена плеть, и от удара ее отделяет один неверный вздох.

Лорд Лексарн проводил Харрада долгим и очень неодобрительным взглядом, после чего обернулся к Иллин:

— А тебе, смотрю, очень на тренировку вместе с группой хочется? Или я тебя мало гонял, и ты не устала?

— Нет, милорд. Я услышала голоса и проснулась… Простите, если помешала.

Иллин попыталась подняться — негоже было разговаривать с Учителем, полулежа в постели, — но тот лишь рукой махнул, и Иллин с облегчением растянулась на койке. Из-за усталости и недосыпа страшно болела голова, а от одной мысли, что нужно вставать и куда-то идти, становилось еще хуже.

— Не помешала. Ты молодец, вовремя сообразила прикинуться спящей. Верховный наставник и так к тебе не лучшим образом относится, нечего ему в такой момент на глаза лезть. А теперь, милая моя, засыпай по-настоящему и хорошенько заруби себе на носу, что это был сон. Не было здесь повелителя Харрада, поняла?

Иллин склонила голову:

— Да, милорд. — Она замялась: увиденное еще не до конца уложилось в голове, и вопросов у Иллин была масса. Только она не была уверена, что стоило их задавать. — Милорд, неужели это правда? Повелитель Харрад действительно так поступил с сыном из-за… дуэли?

У нее дрогнул голос. Она невольно глянула на Касбира, спокойно спавшего на своей койке. Странно: он показался ей неплохим парнем. Как такой сын мог родиться у верховного наставника? А может, потому Харрад и не любил его, что Касбир вырос слишком хорошим?

Лорд Лексарн строго посмотрел на нее:

— Придержи язык, девочка. Не тебе обсуждать повелителя. На первый раз предупреждаю, в следующий — будешь наказана. Поняла?

Иллин вздрогнула: кажется, сейчас лорд Лексарн действительно рассердился. Она неловко изобразила поклон — насколько это было возможно, не вставая с кровати:

— Да, милорд. Прошу прощения. Больше не повторится.

— Хорошо. Ложись спать, Иллин. У тебя есть время до восьми утра. Не успеешь выспаться — твои проблемы, других поблажек делать не буду.

Иллин опустила голову и не поднимала, пока лорд Лексарн не скрылся в своем кабинете. Несмотря на усталость, заснула она не сразу: в мыслях все крутились разговор с Касбиром и визит Харрада. Касбир был таким милым, застенчивым… Если бы у Иллин был такой сын, она бы никогда в жизни не подняла руку на него. Да как вообще можно причинить боль родному ребенку? Тем более так, чуть ли не до смерти…

На глаза Иллин навернулись слезы: вновь вспомнилась Милли, с которой, наверное, обходятся и того хуже, вспомнилась боль, которую за все годы в Империи причинили Иллин... Они не заслужили этого. Ни она, ни Милли, ни Касбир, ни Рисса и Ремис — никто.

Иллин провалилась в сон, так и не заметив, что Касбир украдкой посматривает на нее из под полуопущенных век.

* * *

Утром в медблоке царила сонная атмосфера: больных и раненых за ночь не прибавилось, так что работы было немного, да и с той вполне справлялись дроиды. Девушка из Долины сегодня проснулась почти нормальной, но выпускать ее из палаты лорд Лексарн пока отказывался — хотел понаблюдать еще день. Джиа скучала за компьютером, то ли заполняя какие-то формы, то ли просто листая ГолоСеть. А вот Иллин о том, чтобы поскучать и побездельничать, оставалось только мечтать.

— Сосредоточься, — с каждым разом, что ему приходилось это повторять, лорд Лексарн становился все более хмурым и раздраженным. — Ты делала это уже много раз. То, что видишь глазами, — отбрось, что понимаешь умом — тоже. Сконцентрируйся на том, как течет жизнь в его теле. Пойми, что оставляет в Силе нездоровый след. Почувствуй, что причиняет ему боль.

В инструкциях Учителя все явственнее слышались грозовые нотки. Это ничуть не помогало — Иллин только нервничала сильнее, но никак не могла вызвать то состояние, что обычно приходило само: когда мир вокруг уходит на второй план, а чужое тело со всеми его недугами и проблемами видится и чувствуется в сто крат яснее собственного. Это было знакомо и почти привычно, но только стоило Иллин подумать, что вот-вот получится, как случалась какая-нибудь ерунда: то халат задерется выше коленок, и его срочно придется поправлять, то прядка волос упадет на глаз, то Касбир заерзает на кровати, устраиваясь поудобнее… дурак. Что бы ему не лежать спокойно?!

Иллин глубоко вдохнула и прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Еще раз. Не смотреть — чувствовать. Ощутить неприятное, болезненное тепло под вытянутой ладонью…

— Ну что там? Пожалуйста, скажи, что я умираю, и мне не надо учить физику.

Иллин едва не вскрикнула от досады — почти, почти получилось, а этот придурок!.. Она прожгла Касбира испепеляющим взглядом. Тот широко улыбнулся, будто сказал что-то очень забавное, и Иллин почувствовала, как ее собственная злость куда-то исчезает. Она смущенно улыбнулась в ответ, невесть с чего залившись краской.

— Это что за переглядывания с пациентами?! — прогрохотал лорд Лексарн прямо у нее над ухом. Иллин, сжавшись, боязливо оглянулась на него, и ей вдруг очень захотелось спрятаться под койку: лорд Лексарн смотрел на них обоих строго, с явной угрозой. — Иллин, с тобой я наедине поговорю, после занятия. А ты, молодой человек, уже оправился и полон сил? Еще слово — назначу курс лекарств на период восстановления и выставлю вон, отлеживаться в казарме.

Касбир торопливо склонил голову:

— Простите, милорд. Больше не повторится.

У Иллин же как язык отнялся — она едва смогла промямлить извинения, не расплакавшись от стыда и страха. Обещание «поговорить наедине», сказанное таким тоном, сулило только одно — наказание. Лорд Лексарн давно грозился высечь ее то за одно, то за другое, но все жалел — а теперь она умудрилась вывести его из себя, дура…

Лорд Лексарн, тяжело вздохнув, схватил Иллин за руку. Иллин инстинктивно дернулась, но Учитель только крепче сжал пальцы и рыкнул на нее:

— Смирно сиди, дуреха! Возьми себя в руки. Не можешь сосредоточиться без физического контакта — попробуй пока так. Касбир, подними рубашку.

Касбир состроил недоуменную физиономию, но послушно задрал рубашку до груди. Лорд Лексарн положил ладонь Иллин Касбиру на живот и слегка прижал. Иллин судорожно вздохнула — казалось, кто-то стиснул ее горло и начал душить. Живое тепло, исходившее от Касбира, обжигало; она хотела отдернуть руку, но Учитель держал крепко и смотрел так, что сопротивляться ему было еще страшнее, чем прикасаться к мальчишке.

Иллин сделала глубокий вдох. Медленно выдохнула, пытаясь унять бешеное сердцебиение, но ничего не выходило: чувствуя под ладонью напряженный, крепкий живот, она могла думать только о том, как прижимался к ней Варл, как тащил ее ладонь к паху, пытаясь заставить взять в руку…

Иллин рванулась изо всех сил, вывернулась из хватки Учителя, вскочила на ноги. Все лицо пылало, будто Иллин сильно заболела. Ее била крупная дрожь. Иллин едва сдерживалась, чтобы не разреветься, и рыдания клокотали в груди и горле, не давая дышать.

Как же ей хотелось провалиться сквозь землю. Прямо здесь, прямо сейчас, и никогда больше не показываться никому на глаза.

— Иллин, на меня посмотри.

Она подняла взгляд на Учителя, внутренне сжимаясь от страха. Его голос звучал сурово, и Иллин очень хорошо понимала, почему. Она сейчас была отвратительна сама себе. Глупая безвольная истеричка. Зачем лорду Лексарну такая? Она же никогда не была такой, почему это началось сейчас?!

— Д-да, Учитель. Прошу, простите. Я сейчас… этого больше не повторится…

Лорд Лексарн нахмурился еще сильнее.

— Помолчи. Иди ко мне в кабинет и жди там. Поговорим, когда я закончу с мальчишкой.

Иллин скованно поклонилась и опрометью кинулась в кабинет. Она не замечала ничего вокруг себя, но очень хорошо представляла, как презрительно кривит губы Джиа. Джиа… она же услышит и свист плети, и вопли Иллин, и все обидные слова, которых у Учителя наверняка найдется для глупой ученицы с избытком… Как же это унизительно. И хуже всего то, что она сама виновата.

Закрыв за собой дверь кабинета, Иллин прижалась лбом к холодной стене. Правое запястье саднило. Осторожно коснувшись его, Иллин зашипела от боли: оказалось, расцарапала в кровь и сама не заметила.

Истерике быстро пришел на смену стыд. Иллин рухнула в кресло, в котором обычно сидела на занятиях с Учителем, и закрыла раскрасневшееся лицо ладонями. Что же это такое? Она всегда была рассудительной и сдержанной, а сейчас ведет себя так омерзительно… Стыдно было. Перед Учителем, перед Касбиром… Что он теперь о ней подумает? Наверное, даже смотреть на нее не захочет после того, что она выкинула…

Зашумела, открываясь, дверь. Иллин подскочила, будто ее иголкой кольнули, и согнулась в поклоне. Сжавшись и затаив дыхание, она наблюдала, как Учитель медленно приближается к ней. Под его взглядом хотелось опуститься на колени и распластаться на полу, по старой привычке спасаясь от хозяйского гнева. Иллин закусила губу, впилась в ладони ногтями.

Нет, хотя бы этот разговор и все, что за ним последует, она выдержит достойно. Она не маленькая. И не рабыня.

Учитель остановился, заложил руки за спину. Иллин стояла перед ним, не смея вздохнуть. Сейчас будет очень страшно. Она понимала это и была почти готова. Скорее бы пережить…

Тяжело вздохнув, лорд Лексарн прошел мимо нее, к своему столу.

— Разогнись уже, дурочка, — бросил он. — Почему воды себе не налила? Что я, должен слушать, как ты заикаешься? Иди, возьми себе стакан.

Лорд Лексарн кивнул на кулер, стоявший в углу кабинета. Дождавшись, когда Иллин наберет воды, он указал ей на то же кресло, с которого она только что встала. Иллин несмело пристроилась на самом краю. Стакан ходил ходуном в ее дрожащих руках, немного воды выплеснулось на руки.

— Что дрожишь? — спросил лорд Лексарн ворчливо. — Да пей ты, хватит на меня смотреть большими несчастными глазами. Рта не раскрывай, пока не успокоишься.

Судорожно вздохнув, Иллин сделала большой глоток и чуть не поперхнулась. Уже со второго стало легче: понемногу проходили спазмы, страх отпускал. Лорд Лексарн не спешил бранить ее, терпеливо дожидаясь, пока она успокоится, и, похоже, почти не сердился. Конечно, это могло быть уловкой. Жизнь научила Иллин не доверять господам, а ситхам — особенно, но… лорд Лексарн всегда был добр к ней, даже когда она этого совсем не заслуживала. Может, и на этот раз обойдется?

— Ну, все? Разговаривать можешь? — спросил он, когда Иллин допила.

— Да, Учитель, — тихо ответила Иллин, склонив голову. В горле встал ком. Разговаривать она могла, но не хотела — уже не столько из страха, сколько из стыда. Учитель наверняка потребует у нее объяснений, а Иллин не готова была обсуждать то, что творилось в ее голове. Ни с Учителем, ни с кем-либо еще.

— Тогда объясни мне, девочка, что с тобой сейчас было.

Иллин опустила взгляд, до боли сжала губы. Объяснить… да как она объяснит, когда даже вспоминать об этом так страшно и стыдно?

— Я… не могу, милорд, — тихо ответила она. Украдкой провела языком по искусанным губам. — Простите. В следующий раз я буду держать себя в руках.

— Иллин, послушай-ка меня. — Устало вздохнув, Учитель строго посмотрел на Иллин поверх сцепленных в замок ладоней. — Если я о чем-то спрашиваю, это значит, что ты должна мне ответить. Даже если ты не хочешь. Даже если тебе очень неприятно об этом говорить. Поэтому я сейчас сделаю вид, что глух на оба уха и ничего не услышал, а ты подумаешь над ответом еще раз.

Иллин уставилась на свои руки. Оказалось, она успела расковырять до крови мозоли с заусенцами и даже этого не заметить. И это вдобавок к исцарапанным запястьям. Придется носить перчатки, чтобы не позориться… Иллин мотнула головой. Нет, так не пойдет. Она должна сосредоточиться. Сказать хоть что-нибудь Учителю, пока он не вышел из себя.

— Мне почему-то стало очень страшно, Учитель, — выдавила она, тщательно подбирая слова. — Какая-то паника… почти животная. Я не знаю, почему это произошло. Раньше такого не случалось.

Иллин почти не врала. Такого действительно раньше не случалось: да, ей было неприятно, когда мужчины или мальчишки дотрагивались до нее, но она всегда справлялась с собой, не позволяла себе истерик. Могла даже спокойно обниматься с Ремисом, но Ремис был исключением. Другом. С тех пор, как он и девчонки уехали, ей становилось все хуже. А сейчас, с Касбиром… Иллин почувствовала, что краснеет. Прикоснувшись к нему, она ощутила что-то странное. Не только панический страх. Что-то за секунду до него. Неправильное. Почти приятное. Будто бы ей почти захотелось…

«Возьми его в руку. Ну же, давай. Тебе самой понравится».

Иллин поняла, что царапает лоб и щеки ногтями, только когда к подбородку потекла теплая струйка крови. С огромным трудом ей удалось расцепить скрюченные пальцы и отнять руки от лица. Выдохнув, Иллин сгорбилась на стуле и крепко обхватила себя за плечи. На Учителя смотреть было стыдно: ей казалось, он видит ее насквозь, со всеми ее отвратительными, грязными воспоминаниями и гадкими, неправильными чувствами.

Молчание тянулось долго. Тягостно. Кажется, лорд Лексарн ожидал, что Иллин соберется с силами и скажет еще что-нибудь, но она не могла заставить себя. Раньше — смогла бы, и даже без особых проблем. Но после той порки на столбе что-то изменилось. Панцирь, которым она защищала себя, пошел трещинами и сломался, открыв кровоточащее, чувствительное мясо.

— Хорошо, Иллин. Я услышал достаточно. — Учитель наклонился вперед, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Кто это с тобой сделал?

— Сделал что, милорд?

— Не прикидывайся дурочкой. Это случилось в Академии или раньше? Бывший хозяин дурно обошелся с тобой?

Иллин опустила взгляд, до боли сцепила пальцы.

— Господский сын. Он… не успел. Я не позволила. Мне раньше казалось, что все почти прошло, что я уже обо всем забыла, но теперь стало хуже. После… после того, как меня наказали.

Сказав это, Иллин облегченно выдохнула. Камень с души не упал, но будто бы стал чуть менее тяжелым — скорее всего, оттого, что неприятный разговор подходил к концу, а она все еще не навлекла на себя гнев лорда Лексарна. Не увидела она и того, чего сейчас боялась даже больше гнева — жалости. Иллин не хотела, чтобы Учитель счел ее ни на что не годной и слабой. Для послушницы Академии не было приговора хуже.

— Ясно. А теперь послушай меня, Иллин. — Лорд Лексарн пристально посмотрел ей в глаза. Иллин стоило больших усилий не отвести взгляд: тускло-красные глаза Учителя, почти наполовину скрытые нависающими бледными веками, до сих пор пугали ее. — По-хорошему, я должен был серьезно наказать тебя после сегодняшнего. Ты безобразно повела себя. Сорвала занятие. Позволила своей слабости взять верх над собой. Надо объяснять, что сделал бы с тобой любой надзиратель? Или сама догадаешься?

Иллин поежилась. Да, объяснять не было никакой нужды. Она бы обошлась и без напоминаний.

— Не нужно объяснять, милорд. Прошу…

— Еще одно «прошу прощения», и я передумаю насчет наказания. Если бы я злился на тебя, мы бы разговаривали совсем иначе. Вопрос сейчас не в том, доволен ли тобой я. Скажи, ты сама довольна собой? Довольна тем, что с тобой происходит?

Лучше бы он дал ей пощечину. Иллин дернулась, опустила глаза. Уставилась на свои руки — все в царапинах, сковырнутых мозолях и содранных заусенцах. Разве Учитель сам не видит, что недовольна? Что она не хочет быть такой — слабой, уязвимой, нелепой? Идеальной жертвой для травли и насмешек?

Строгий взгляд Учителя чуть смягчился. Встав из-за стола, он прошел к Иллин и деликатно, будто боясь раздавить, положил руки ей на плечи. Иллин напряглась, ощутив, как бешено заходится сердце и кровь начинает слишком громко шуметь в ушах, но на сей раз сумела совладать с собой. Только щеки заалели и дыхание участилось.

— Уясни кое-что, глупый ребенок. Твои боль и страх могут так и остаться слабостью. Тогда они убьют тебя, рано или поздно. Я не смогу защитить тебя от всего, да и не собираюсь этого делать — нянчиться с тобой и вытирать тебе сопли я не буду, даже не надейся. Если увижу, что ты не стараешься справиться с этим сама, в ход пойдет и плеть, и что похуже. Для твоего же, дурочка, блага. Поняла?

Иллин кивнула, всхлипнув. Даже угрожал лорд Лексарн без злобы — но на сей раз что-то такое звучало в его голосе, что Иллин даже не усомнилась: этим словам лучше поверить.

— Да, милорд, — тихонько ответила она.

— Надеюсь, что это так. — Учитель потрепал ее по плечу. — Уясни и другое. Твоя боль может стать твоей силой, если ты сумеешь подчинить ее себе. Твоя память никуда не денется. То, чего ты боишься, стыдишься, что ты хочешь забыть, — все это останется здесь, — он постучал скрюченным пальцем по макушке Иллин. — Никуда ты от этого не сбежишь. Тебе решать, позволишь ты своим дурным воспоминаниям сожрать тебя изнутри или научишься черпать из них силу. Думаю, ты уже знаешь, о чем я говорю. Ты ведь не уговорами заставила хозяйского сынка оставить тебя в покое, так?

Иллин кивнула. Да, то чувство силы — огромной, страшной, будто не своей — она запомнила надолго. Вот только не была уверена, что хотела вновь обращаться к ней. Эта сила слишком охотно отзывалась и была слишком приятна, чтобы легко отказаться от нее… даже когда она требовала чего-то гораздо худшего, чем просто сломать руку обнаглевшему мальчишке.

Если бы госпожа Тира не прибежала на крики, Варл не отделался бы одним переломом. Иллин до сих пор бросало в холодный пот от того, что она хотела — и была готова — сделать с ним.

Лорд Лексарн крепко сжал плечи Иллин. Странно, но сейчас она даже не вздрогнула.

— Пойдем обратно в палату, посмотришь мальчишку еще раз. Если снова устроишь истерику, ночью вместо сна будешь медитировать. Во дворе, на холоде. И хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал. Не позволяй какому-то ублюдку победить тебя. Сделай его ступенькой к собственной победе, и тогда больше никто не посмеет унижать тебя.

Иллин молча склонила голову. Спорить с Учителем она благоразумно не стала: даже если господин не прав, перечить ему — глупейшая затея. Он дал ей шанс исправиться, выполнить задание хотя бы со второго раза, а это главное, о чем стоило беспокоиться сейчас.

О том, как обратить страх себе на пользу, она подумает потом — хорошо, если не медитируя на холодном ветру, глотая коррибанский песок. Уж что, а отличать шутливые угрозы лорда Лексарна от настоящих Иллин научилась хорошо, и могла уверенно сказать: если она не возьмет себя в руки, то эта ночь окажется намного хуже предыдущей.

* * *

Иллин вскрикнула, когда тренировочный меч Учителя ударил ее по ребрам. От боли она согнулась пополам, едва не выронив собственное оружие, и тут же получила по запястью. Меч все-таки выпал из разжавшихся пальцев и покатился по крытому металлом полу, а Иллин с жалобным писком прижала к груди пострадавшую руку. Запястье распухло от удара, рассеченная кожа пошла волдырями — лорд Лексарн всегда включал электрический контур вокруг своего клинка, чтобы «каждая ошибка впечатывалась в память».

Как бы добр Учитель ни был к ней, каждая тренировка с оружием была для Иллин сродни наказанию. А сегодня, похоже, в самом деле им являлась.

— Не скули, — бросил лорд Лексарн раздраженно. Хотя он гонял Иллин уже дольше двух часов без перерыва, она не заметила и капельки пота на его лице. Саму Иллин впору было выжимать. — Рука не сломана, отсюда вижу. Ты что, забыла уже, как боль подавлять? Сколько раз нужно с тобой элементарную технику отработать, чтобы ты усвоила?

Иллин потупила взгляд, пряча слезы, выступившие на глазах. Техника и впрямь была элементарной, вот только Иллин предпочла бы выучить весь учебник по анатомии от первой странички до последнего приложения, чем отрабатывать боевые приемы — и обычные, и основанные на Силе. Она видела, как легко обращалась к Силе Рисса — на тренировках и в тот момент, когда защищала Иллин и Милли от огромного ящера, стража древнего храма, — но сама не могла повторить ничего подобного. Сила, так легко и естественно приходившая, если нужно было залечить рану или узнать, что болит у другого, отказывалась помогать в бою, наделять мощью удары, подпитывать энергией тело или что там еще она должна была делать. Не получалось, и все!

Учитель подошел к Иллин. Бросил взгляд на ее распухшее запястье, повел ладонью над ребрами. Иллин почувствовала, как чужая Сила мягко касается ее, но лишь изучает, не лечит: с подобной ерундой Иллин должна была справляться сама, без помощи лорда Лексарна.

— Царапины да пара синяков. И из-за этого ты мне здесь хнычешь?! — рявкнул Учитель, от души замахиваясь могучей рукой. Иллин вжала голову в плечи и зажмурилась, но удара не дождалась. — Да, девочка. Изнеженная ты. Слабенькая. Что жалобную мордашку делаешь? На испытаниях тоже глазками хлопать будешь?! Не поможет, к’лор или шайрак твоей красоты не оценит. Ты что думаешь, раз я тебя к себе взял, то сражаться не придется? Ты поэтому стала заниматься хуже, чем в первые дни?

Иллин, сглотнув слезы, крепко сжала кулаки. Ничего такого она не думала, конечно! Но что она могла с собой сделать, если Сила в такие моменты просто ее не слушалась?! Раньше — приходила, и даже звать не требовалось. На первых тренировках, еще до побега, ей достаточно было вспомнить про Варла или госпожу Тиру, как усталость отступала, а руки, никогда не державшие ничего тяжелее гребня для волос, будто сами понимали, как и когда нужно нанести удар, а когда — блокировать чужой. Теперь все стало по-другому. Злость, способная разорвать в клочья любого обидчика, по-прежнему приходила, но только когда сама хотела. Иллин ее больше не контролировала.

Иллин не смогла выдавить в ответ ничего вразумительного — только головой покачала, опасаясь, что жалобный писк лишь сильнее рассердит Учителя. Тот уже был в гневе, и на этот раз — непритворном. Иллин не смела даже поднять взгляд, чтобы гнев этот не обрушился на нее с полной силой.

— Иллин, соберись, — произнес лорд Лексарн строго, чеканя каждое слово. — Вспомни лицо ублюдка, который едва не изнасиловал тебя. Вспомни, какой слабой и беззащитной ты перед ним была. Нравилось тебе? Или тебе и сейчас нравится быть слабой? Жертвой, которую любой выродок может отыметь как, когда и сколько раз захочет?!

Клинок Учителя ударил неожиданно и сильно, по левому боку, и тут же, не успела Иллин вдохнуть — от боли грудь, живот и легкие сдавило спазмом, — хлестнул по лицу. Иллин взвыла, прижимая ладонь к скуле. Перед глазами вспыхнули и закружились разноцветные пятна. Она попятилась, беспомощно взмахнула рукой, будто это могло защитить ее.

Бесполезно — Учитель даже не думал прекращать бой. Иллин сквозь слезы смотрела, как он медленно приближается к ней, снова занося меч. Защититься она не могла — только и оставалось, что размазывать слезы по лицу, пятиться и жалобно бормотать что-то невразумительное, надеясь на…

«На что? — вдруг услышала она собственный голос. Он звучал строже и злее, чем обычно, будто принадлежал куда более взрослой и сильной девочке. — На то, что он тебя пожалеет? Как Варл пожалел? Как пожалела госпожа Тира? Или как верховный наставник? Дуреха ты, Иллин. Размазня. Ты все это заслужила, слабачка. Ведешь себя, как рабыня, — так получай то, что положено рабыне!»

Внутри вскипела, налилась тяжестью знакомая злоба — такая сильная, что не удержать. Нет, она никому не позволит себя бить! Не будет слабой, никогда больше не будет!

Сила рванулась из рук волной и ударила лорда Лексарна в грудь. Он слегка пошатнулся — скорее от удивления, чем от самого удара, — и, когда Иллин сжалась, готовясь к страшной каре за свою дерзость, неожиданно опустил клинок. Строгое, почти жестокое выражение сошло с лица Учителя, точно маска, в которой больше не было нужды. Усмехнувшись, он протянул Иллин руку:

— Ну наконец-то ты сообразила. Давай, бестолочь, поднимайся. На сегодня хватит.

Учитель рывком поднял ее на ноги. Даже придержал за плечо, когда у Иллин едва не подкосились колени.

— Уже что-то, — проворчал он. — Все еще плохо, конечно, но мы сдвинулись с мертвой точки. Видно, зря я тебя раньше жалел. Как только начинаешь бить больно, так у детей сразу желание сражаться и пользоваться своей силой появляется, да, Иллин?

От обиды у Иллин перехватило дыхание. Будто она виновата! Учитель требовал от нее еще больше, чем надзиратели, а она не знала даже азов! Она чуть больше недели провела у него, а под началом Аргейла вообще ничему научиться не успела!

Она все-таки всхлипнула, как бы ни старалась сдерживаться. Разбитая и обожженная щека пульсировала болью, немногим лучше было ребрам, животу, рукам… Иллин чуть не стошнило, когда она стянула перчатку и глянула на распухшие, посиневшие пальцы.

«Это наказание. Учитель сказал, что не будет наказывать меня, но он все равно злится из-за этой истерики. Я бы злилась на его месте… Надо же было так опозориться».

Наставник хитро прищурил глаза.

— Что, очень больно? В следующий раз будет не легче, милая. Привыкай. Потом скажешь мне спасибо, хотя сейчас в это трудно поверить. — Он осторожно коснулся ее щеки. Иллин зашипела от боли, но отпрянуть не посмела. Нельзя. Она и так показала себя плохо и порядком разозлила Учителя. — Стой смирно. Или мне оставить твое личико в таком виде? Хотя, может, и следовало бы… да не дергайся ты, не дергайся. Это вылечу.

Иллин послушно замерла и стояла, не шелохнувшись, пока Сила Учителя помогала затягиваться ранам, отторгала безнадежно мертвые ткани и восстанавливала повреждённые. Процесс, который занял бы долгие месяцы или, при лечении кольто, часы, с его помощью занял меньше минуты. Закончив с лицом, лорд Лексарн аккуратно взял ее за запястье, критически осмотрел пальцы.

— Не сломаны, — вынес он вердикт. — Значит, с ними и со всем остальным справишься сама. Давай-ка при мне.

Иллин знала этот тон: мягко высказанное, и все же — непреклонное требование. Она либо справится с задачей, либо будет ходить избитая. Никаких медикаментов, никакого кольто, и уж тем более — никакой помощи Учителя. Хорошо хоть с лечением у Иллин было куда лучше, чем с боями.

Прикрыв глаза, Иллин попыталась отстраниться от всего, что окружало ее. Сейчас важна была лишь энергия, свободно струившаяся сквозь ее тело и пронизывавшая все вокруг, словно воды безбрежного океана. Коснешься поверхности — огонь, теплый, живой, хоть и яростный. Потянешься глубже — обожжет, но, если примешь совсем немного — не само пламя даже, но воздух, нагретый им, — станешь немного сильнее. Главное — не трогать, даже не замечать черных потоков, тесно переплетенных с огнем, но ледяных, мертвых и полных зла, горя и скорби… Иллин зажмурилась крепче, глубоко вдохнула. Нет, нет, этого не нужно. Коррибан был переполнен этой силой, и она манила прикоснуться к себе каждый раз, когда Иллин было плохо. Требовала взамен чужой боли, чужих слез. Нет, не такая помощь нужна Иллин. Огня будет достаточно. Он не требует многого — лишь ее раздражения, униженности и небольшой физической боли. Вполне подъемная цена.

Иллин направила Силу к распухшим пальцам, гематомам, рубцам и ожогам. В этот раз вышло даже легче обычного — Сила и так кипела в ней, ища выход, поэтому извне брать почти не пришлось. Как и всегда, боль на миг вспыхнула сильнее, но тут же пошла на убыль, пока не исчезла совсем. Иллин выдохнула — свободно, лишь чуть-чуть екнуло под ребром. Открыла глаза. Пошевелила пальцами, на которых теперь едва-едва угадывались следы от синяков.

— Неплохо. — Лорд Лексарн одобрительно улыбнулся. — Теперь иди, отдыхай. Завтра закрепим то, что ты усвоила сегодня.

У Иллин едва хватило сил на поклон. Из тренировочного зала она вышла пошатываясь, держась за стены и с трудом различая коридор перед собой. Мимо нее прошли двое послушников, над чем-то посмеиваясь вполголоса. Возможно — над ней. Пусть. Иллин сейчас не волновала такая ерунда. Ничего не волновало, кроме самого важного: спуститься по лестнице, не свернув себе шею, добраться до душа, а потом — до столовой. И до постели…

Хотя — нет. Если она не сделает уроки, учителя скажут лорду Лексарну, и он оторвет ей голову. Их не волнует то, как сильно она устала, да и наставник слушать оправданий не станет. Значит, никакого отдыха до глубокой ночи.

Одно хорошо: ночь Иллин все-таки проведет в стенах Академии. Пусть со второго раза, но она смогла прикоснуться к мальчишке и не устроить безобразную сцену. Какое достижение.

Иллин дрожащей рукой закрыла за собой дверь душевой — пустующей, потому что остальные послушницы еще не вернулись с занятий, — и, забившись по привычке в дальнюю кабинку, пустила горячую воду. Усталые ноги подкосились, и Иллин осела на гладкий пластиловый пол, подтянув колени к груди.

Ее продолжало трясти, даже когда вода начала обжигать кожу. Сейчас, когда над душой не стоял лорд Лексарн, Иллин казалось, что ее тело вот-вот откажет — руки перестанут двигаться, а ноги не поднимут. Совсем недавно она чувствовала себя чудовищно уставшей, если занятия танцами и музыкой выпадали на один день или хозяйка приказывала помочь горничным с уходом за одеждой — то было самое тяжелое и неприятное дело из всех, что поручали Иллин. Сейчас даже думать об этом было смешно. Особенно про танцы. Варлу нравилось смотреть, как она танцует…

Иллин застонала сквозь зубы, зарывшись пальцами в мокрые волосы и до боли дергая их.

Ошибся лорд Лексарн. Немного подержать ладонь на животе раненного мальчишки недостаточно. Недостаточно тренировки до полного изнеможения. Недостаточно боли, недостаточно унижения и страха. Ничего не будет достаточно для того, чтобы эти воспоминания перестали мучить ее.

Из-под ее кожи вывели электронное клеймо, но она все равно осталась рабыней. Навсегда ею останется, и ничего с этим не сделаешь.

Иллин впилась зубами в коленку, чтобы не закричать. Приглушенные рыдания потонули в шуме воды.

* * *

На ужин Иллин опоздала, но ей повезло добраться до столовой прежде, чем дроиды и кухонная прислуга отдали остатки еды рабам и зверью. Большинство послушников давно разошлись — всего одна маленькая группка осталась за столом у дальней стены да припозднившиеся одиночки из старших доедали свои порции, рассевшись кто где. Ни Элдрижа, ни кого-либо из его дружков. Повезло: меньше всего Иллин сейчас хотелось отбиваться от нападок этой свиньи.

Быстро закинув в себя порцию супа на первое и каши на второе (хорошо хоть дроиды на раздаче подогревали еду — Иллин не представляла, как можно проглотить это холодным), она поспешила в медблок. Сегодня Учитель больше не вызывал ее, но никогда не гнал, если Иллин приходила в регистратуру делать уроки. Там почти всегда было тихо и, в отличие от вечно полной народу библиотеки, рядом не было никого, кроме протокольного дроида. Иллин думалось гораздо лучше без любопытных взглядов и шепотков за спиной.

Привычно устроившись за стойкой регистратуры, Иллин попыталась взяться за уроки, но скоро поняла, что не может сконцентрироваться ни на чем. Она делала глупые ошибки в уравнениях, путала древнеситские иероглифы и даже не смогла толком составить речь на урок словесности — результат ее потуг вышел немногим лучше, чем у Ремиса в первый день занятий, да и то потому, что грамматических ошибок не было.

Тяжело вздохнув, Иллин уронила голову на руки. Она устала. У нее болело все, что могло болеть. Хотелось в ванну — большую, удобную, как та гостевая, которой им с Милли разрешала пользоваться госпожа Тира. И чтоб с ароматным мылом и маслами, которыми было так приятно натираться…

— Иллин! Ты-то мне и нужна.

Джиа. Иллин нехотя встала и немного наклонила голову: хотя Джиа и не носила титула, она была полноправным ситхом, и Иллин, как послушнице, подобало выказывать ей почтение.

— Да, госпожа?

Джиа поджала ярко накрашенные губы — она почему-то всегда их поджимала, когда улыбалась, будто так привыкла строить недовольные гримасы, что они получались у нее сами собой, даже если были не к месту. Выглядела она странно: обычно Джиа не слишком старалась приукрасить свою серенькую внешность, но сейчас, благодаря излишне броскому, но умело наложенному макияжу и эффектно завитым волосам, казалась почти красивой. Алая юбка, выглядывающая из-под медицинского халата, вроде бы напоминала те, что носили многие надзирательницы, но была расшита чуть богаче и вычурнее.

«Неужели будет что-то важное? Или она думает, что может зайти верховный наставник, и не хочет выглядеть плохо перед ним? Или она просто…»

— У меня важное дело, поэтому тебе придется меня подменить. Да, подменить, не делай такие глаза! Из пациентов остался только мальчишка. Он стабилен, и дроиды знают, что с ним делать. Тебе нужно только проследить за тем, чтобы никто из дружков не принес этому идиоту печенье или еще что-нибудь запрещенное. Если случится что-то непредвиденное, ты знаешь мою частоту. Но не вздумай тревожить меня просто так, поняла?

«Или она просто». — Иллин подавила желание скорчить гримасу. Она знала, что у Джии роман с одним из младших инквизиторов, но раньше та никогда не убегала на свидания с дежурств — знала, насколько плохи шутки с лордом Лексарном. С чего она так осмелела, интересно?

— А милорд знает о ваших делах, госпожа? — елейным голоском поинтересовалась Иллин, взмахнув ресницами. — Он не говорил, что мне нужно будет подменить вас.

Джиа зло прищурила глаза, но улыбка держалась на ее губах как приклеенная.

— Иллин, ты уже большая девочка, должна кое-что понимать, — тихо произнесла Джиа угрожающе-доверительным тоном. — Когда старшие просят тебя о чем-то, от этих просьб не стоит отмахиваться. И уж тем более не стоит беспокоить милорда по таким мелочам.

Иллин продолжала трепетать ресницами, старательно изображая дурочку. Усталость тому виной была или неудачный день, но просьба-требование Джии ее разозлила. Почему она должна выполнять работу за помощницу Учителя и прикрывать ее отлучки?! Она устала, у нее много уроков, а от Джии никогда ни помощи, ни поддержки не дождешься!

— Значит, милорд все-таки не знает, что вы должны отлучиться?

Джиа сердито вздохнула.

— Ну вот что, — сказала она уже своим привычным, резким и раздраженным голосом. — Если все пройдет гладко, я дам тебе сто пятьдесят кредитов наличными. Купишь себе какую-нибудь приятную ерунду. По рукам?

Иллин слабо представляла себе, как в Академии можно что-нибудь купить — кроме, разве что, еды в платной столовой, — но на это предложение уже стоило согласиться. По крайней мере, она сможет позволить себе приличную еду, не дожидаясь денег от лорда Лексарна, и не поссорится с Джией. Она была злопамятна и наверняка нашла бы способ отыграться на Иллин за эту обиду.

— Конечно, госпожа. Я понимаю, что дело у вас срочное.

— Вот и хорошо. — Джиа хлопнула ее по плечу. — Я вернусь через пару часов.

Иллин проводила ее взглядом.

«Ладно. Какая разница, где уроки делать? К тому же, на сто пятьдесят кредитов я смогу вкусно есть дня три. Может, больше, если экономить. Почему нет?»

И все же идти в палату не хотелось. Там лежал Касбир. Мальчишка, которому скучно и совершенно нечего делать — а именно в таком состоянии мальчишкам приходят в голову самые глупые и отвратительные идеи. Она так опозорилась перед ним… Лучше бы он выписался сегодня, и им больше никогда не пришлось встречаться. Скорее всего, он думает, что Иллин — ненормальная истеричка. Отличная жертва для насмешек… Или, того хуже, для жалости. Если он и вправду хороший, будет еще тяжелее.

Иллин заставила себя подойти к палате. Сердце колотилось как бешеное, во рту пересохло. Когда она приложила ладонь к дверной панели, ее пальцы слегка дрожали.

«Всего пара часов, и все. Ну, три или три с половиной, зная Джию, но все равно не так страшно. Лорд Лексарн сказал, что я должна быть сильнее своих страхов. Самое время попробовать».

Когда она вошла, Касбир сидел на кровати, скрестив ноги, и копался в планшете. Не то чтобы это было запрещено — поврежденная почка заживала быстро и без осложнений, так что Касбиру уже можно было лежать, сидеть и двигаться как угодно, — но он отчего-то смутился, сунул планшет под подушку и сделал вид, что как раз собирался засыпать.

Иллин махнула Касбиру рукой — расслабься, мол, — и забралась на койку подальше от него. Так она хотя бы могла делать вид, что совершенно его не замечает.

Стараясь даже не смотреть в сторону Касбира, Иллин открыла вкладку с задачами по физике. В них не было ничего сложного — особенно для нее, бывшей старше большинства однокашников и получавшей почти что нормальное общее образование. Нужно только сосредоточиться и перестать думать обо всем, что произошло сегодня…

— Эй, Иллин…

«Ну что еще?!»

Иллин, тяжело вздохнув, отложила планшет и с вызовом посмотрела на Касбира. Если этот мальчишка решил, что сейчас самое время потыкать в истеричку палочкой и посмотреть, что из этого выйдет, он нарвется. Иллин сама не знала, что ему сделает, но Сила так и пела в уши… разное, и все как одно — жестокое. Как всегда, не вовремя. Где только была на тренировке?

Впрочем, Касбир вовсе не выглядел человеком, который собирается над кем-то издеваться. Заметив реакцию Иллин, он стушевался, отвел взгляд и… это что, румянец у него на щеках?

— Я спросить хотел… Все нормально у тебя? Лорд Лексарн выглядел злобно, когда ты… Ну, ты поняла. Он не очень свирепствовал там, в кабинете?

Это прозвучало так искренне, что Иллин практически почувствовала, как разглаживаются колючки, которыми она по привычке ощетинилась. И в самом деле, почему она решила, что Касбир — такой же, как остальные в этой Академии? Он вел себя с ней очень мило, да и сам так пострадал… от рук собственного отца. Наверное, он тоже чувствует себя ужасно. Может быть, даже хуже, чем она.

— Он не свирепствовал. — Иллин пожала плечами, стараясь выглядеть безразличной. — Мы просто поговорили, и все. Ничего страшного.

Касбир широко улыбнулся — как только у него рот не порвался? Обычно Иллин не нравились мальчишки с такой улыбкой — слишком уверенной и дурашливой, — но этот… Касбир был милым. Не как Варл, когда еще пытался быть с ней дружелюбным. Просто — милым. Она снова не заметила, как улыбнулась в ответ.

— Везет тебе. Если меня отец зовет «поговорить» таким тоном, я потом неделю сесть не могу. И на спине спать — тоже. Если, конечно, не получится стащить кольто из аптечки.

Он так легко об этом говорил… будто о чем-то привычном. У Иллин сердце сжалось. Бедняга... В голове не укладывалось: хозяева в самом деле обращались с ней и Милли в сто раз лучше, чем Харрад — с Касбиром. Как можно было так промыть мозг ребенку, чтобы он думал, будто это нормально?!

Прихватив планшет, она перебралась на койку поближе к Касбиру. Было не слишком удобно разговаривать через всю палату.

— Это… — Иллин сглотнула. — Это часто случается? Он всегда такой жестокий?

Рука сама собой потянулась погладить его по плечу. На сей раз Иллин не ощутила ничего, кроме тепла и странного, почти болезненного, но сладкого чувства внизу живота. Прикасаться к Касбиру было… приятно. И совсем не страшно. Сейчас та вспышка казалась почти нелепой. Как вообще можно было бояться этого мальчишку?

— Да ладно, нашла трагедию. — Касбир весело, почти хулигански фыркнул, но ладонь Иллин накрыл своей с удивительным трепетом, будто стесняясь. Она вздрогнула, но не отпрянула и сейчас. Не хотелось. — Отец не жестокий. Ну, уж точно не больше, чем нужно. Он просто хочет, чтобы я был лучшим. Ты же знаешь, как здесь заведено: если ты недостаточно хорош, погибнешь… Ну, или тебе все-таки повезет пройти испытания, но не лучше всех — и тогда ты всю жизнь будешь глотать пыль за теми, кто справился лучше и заполучил крутого учителя. Представляешь, какой позор это будет? Сын верховного наставника — и пошел в услужение… Да лучше и правда сдохнуть.

Его симпатичное лицо исказилось от злости, и вдруг стало заметно, как все-таки сильно Касбир похож на Харрада. Иллин отдернула руку. Сладкий дурман развеялся, будто ее щедро окатили ледяной водой.

— Ситские глупости, — сказала она резче, чем хотела. — Никто не заслуживает смерти только потому, что оказался в чем-то хуже другого. Твой отец поступил с тобой скверно, и нечего его выгораживать. Ты не заслужил…

— Да ладно! А если бы эта дуэль не учебная была, а настоящая? Скажем, будущий учитель захочет устроить бой до смерти, чтобы решить, кого в ученики забрать? Или если я с джедаем сражаться буду? — Касбир задрал подбородок с таким высокомерным видом, будто сказал что-то неимоверно умное. — Все правильно отец сделал. Он обо мне заботится. Ты не подумай, я не хочу сказать, что ты глупая, — апломб с Касбира слетел, как не бывало. — Просто ты не из Империи, и тебе тут многое может показаться странным и неправильным… Но ты поймешь. Ты же теперь тоже ситх… Ну, в смысле, будешь ситхом. У тебя уже и Учитель есть!

— Не пойму! — зло бросила Иллин. Ей не хотелось обижать Касбира, он не сказал и не сделал ничего плохого, но какой же он глупый! Почти как Ремис, такой же слепой и бестолковый, только еще хуже! — И я не одна из вас. Никогда не была и никогда не буду.

На Касбира в тот момент было жалко смотреть. Он напоминал щеночка, которого поманили вкусняшкой и вдруг ни за что ударили по мордочке.

«Он не виноват, — напомнила себе Иллин, глубоко дыша, чтобы успокоиться. — Он не знает, что ситхи сделали с моими родителями. Империя — его родина. Конечно, он считает ее хорошей».

— Извини, Касбир, — выдохнула она. — Просто… Не все здесь по своей воле, понимаешь? И не все хотят становиться ситхами.

— А почему ты не хочешь? Почему хотела сбежать из Академии?

Иллин почувствовала, как в груди становится тяжело и тесно. Это было так больно — вспоминать все эти «почему»… «Почему», о которых она не должна была забывать ни на минуту, и все же забыла на целых семь лет, убаюканная фальшивой любовью госпожи Тиры, красивыми платьями и яркими побрякушками, которыми ее украшали, как куклу. Она предала своих маму и папу за ласку чужой женщины, за уроки танцев и пения, за… «право» греть постель избалованному смазливому имперчонку. Как шлюха. Глупая, бессовестная шлюха. Правильно ей напомнили, кто она такая. Хорошо, что заставили очнуться.

— Я была рабыней, — коротко ответила Иллин. Ее голос хрипел, она едва сдерживалась, чтобы не разреветься. — Мои родители — до сих пор рабы. До того, как пришла Империя, мы были свободными людьми. Теперь понятнее?

Касбир смотрел вниз и в сторону. Похоже, на полу нашлось что-то очень занимательное.

— Угу.

«Информативно». — Иллин, фыркнув, отодвинулась. Возможно, стоило пересесть обратно, но это выглядело бы глупо. Вместо этого она уткнулась в планшет, хотя толку с этого было меньше, чем чуть. Мысли скакали еще хуже, чем раньше.

«Угу». Правильно, что еще он мог сказать? Касбир не виноват в том, что случилось с Иллин и ее родными. Ему не за что извиняться перед ней. А она не должна была нападать на него. Снова повела себя, как глупая истеричка. Похоже, это уже входит в привычку.

— Иллин… Извини, ладно? Я не хотел топтаться по больному.

Иллин подняла взгляд от формул и строго посмотрела на Касбира, неловко переминавшегося с ноги на ногу прямо перед ней.

— Ты зачем встал, глупый? Если лорд Лексарн узнает, что ты не спишь, нам с тобой мало не покажется.

Касбир широко улыбнулся и развел руками:

— Он очень громко ходит, я успею убежать. Ты не против, если я к тебе пересяду? Могу помочь с уроками, кстати.

Он указал на свободное место рядом с Иллин. Любого другого мальчишку она бы осадила. И Касбира хотела осадить, но что-то ей помешало — будто другая девочка, которой уже давно хотелось сесть с кем-нибудь рядом и просто поговорить, взяла над ней контроль:

— Ладно, садись. Уверен, что сможешь помочь?

Касбир состроил уморительно-геройскую физиономию и ударил себя в грудь, изображая офицера с имперского агит-плаката:

— А как же? Зря, что ли, отец с матерью нанимали мне лучших учителей в Империи?

Всего через несколько минут выяснилось, что зря: то ли учителя были не такими уж лучшими, то ли у ученика в голове было больше дыр, чем в решете, но с физикой у Касбира отношения явно не ладились. Он с умным видом брался решать задачу «очень простым способом», наворачивал массу ошибок, а потом, когда дело окончательно заходило в тупик, смущенно передавал свои каракули Иллин. Исправляя учиненное Касбиром безобразие и необидно подначивая его, она разобралась с уроками куда быстрее, чем ожидала. За физикой последовала алгебра, за ней — биология и химия, древнеситский и словесность. Благодаря Касбиру многострадальная речь превратилась в нечто более-менее приличное, а запутанный текст о завоевании Йуона (впрочем, за точность транскрипции Иллин бы не поручилась) обрел смысл.

Джиа задержалась куда дольше, чем на «пару часов». Но Иллин этого даже не заметила.