Либра (гет)

— Это просто чай. Я не собираюсь тебя травить.

По губам Даны скользнула легкая усмешка, пытающаяся скрыть неловкость. Ремус лишь слегка коснулся ее пальцев, а девушка-оборотень уже смутилась и поспешно отвела взгляд.

Лили спрятала нос в свою кружку и сделала вид, что ничего не заметила. Ремус взял с нее слово никому не рассказывать про тот случай в лесу, и Лили надежно держала рот на замке. Даже Джеймс, Сириус и Питер ни о чем не догадывались, хотя каждое полнолуние пропадали вместе с оборотнями.

Зато Аллин вдруг стала подозрительной, не понимая, что происходит с Мародерами. Отсутствие мужской половины Либры именно в полнолуние стало заметнее из-за появления оборотней в их окружении. Джеймс же вечно отмахивался от очевидных улик и целовал свою невесту так, что она тут же забывала о теме своих возмущений.

Дана и Ремус снова и снова возвращались молчаливыми и угрюмыми после обращения. Лили даже не нужно было спрашивать причину такой отстраненности. Взгляды Ремуса были красноречивы и без этих лишних усилий.

Они продолжали пить горячий чай, хотя в такую погоду больше бы подошел холодный лимонад или сливочное пиво. Лучи пробирались в окна с солнечной стороны дома, заставляя каждого из обитателей дома плавиться от жары. Марлин сидела в гостиной, обдувая себя прохладным воздухом из палочки, Сириус пытался вспомнить хоть одно заклинание, которое можно наложить на окна, чтобы те создавали хотя бы минимальную пародию на сквозняк. Джеймс, Питер и Янко спасались от жары, гоняя на метлах во дворе, а Аллин и Надья устроили очередное занятие по Трансфигурации в одной из спален.

Удивительно, но Надье удалось расположить к себе Аллин, и Лили даже немного ревновала «свою» Раду к «чужой» Розье. Надья всегда с восхищением смотрела на Аллин, просилась заплести ей косы и рассказать что-нибудь интересное о волшебном мире. Раду даже не отпугивала надменность, с которой Аллин вела с ней эти беседы. Ревность Лили снова усилилась, когда Надья стала незаметно копировать повадки Розье. Даже этот жест с закатыванием глаз получался у Надьи с пугающей точностью.

— Только посмотрите, — раздался голос Марлин.

На ее лице было написано явное недовольство, которое тут же отразилось в глазах всех обитателей кухни. В ее руках был номер Пророка с очередной статьей о Лили.

— Господь милосердный! – воскликнула Лили, уставившись на изображение под красочным заголовком «Наши Герои». – Кто это?! Что это?!

— Не узнаешь? – усмехнулась Марлин, открывая холодильник. Она оперлась пятой точкой на одну из полочек, чтобы хоть немного остыть. – Это ты.

— Художник явно был не в себе, — пробормотал Рем, придвигаясь к Лили.

— У них нет моего фото, и они решили нарисовать мой портрет сами? Великолепно! Что дальше? Они дадут за меня интервью?

— Не бери в голову, — покачала головой МакКиннон, которая в блаженстве прикрыла глаза. – Ты просто делаешь свое дело, а они собирают сплетни.

Лили снова взглянула на портрет, с которым у нее не было ничего общего, кроме длинных волос и миндалевидных глаз. На самом деле, в рамке была изображена вызывающая соблазнительница с пухлыми губами, пышными ресницами и даже мушкой над губой.

— Я, правда, так плохо выгляжу? – спросила она.

— Не знаю, — тут же включился в разговор Сириус, который уже теснил Марлин у холодильника. – Но я бы вставил этой красотке на портрете.

— Фу! Мерзость! – скривилась Лили. – Я уже и забыла, каким отвратительным ты можешь быть, Блэк!

Сириус засмеялся и полностью отодвинул Марлин от драгоценного холодильника.

— Не переживай, Эванс, — успокоившись, сказал он. – Тебе я не вставлю даже за миллион галлеонов.

— Я могу считать это за комплимент?

— Как хочешь, — он пожал плечами. – Просто не люблю рыжих. Говорят, что все они чокнутые.

— Похоже на правду, — засмеялась Марлин.

Лили весело покачала головой и вернулась к своему остывшему чаю. Не успела она сделать глоток, как в открытое настежь окно залетела сова и бесцеремонно приземлилась прямо в раковину, в которой еще не высохла холодная вода после мытья посуды с завтрака.

Марлин взяла письмо и открыла тонкую струйку ледяной воды для вымотанной совы. МакКиннон быстро пробежалась глазами по конверту и протянула его Лили.

— Морель, — тихо сказала она.

Внутренности Лили сделали сальто, и она тут же выхватила письмо, спеша прочесть хоть что-нибудь о своей хогвартской подруге.

«Bonjour, Lily,

Гертруда М.»

— Мне срочно нужно в Лондон!

— Я же говорил, — вздохнул Сириус. – Чокнутые.

— Герти хочет встретиться? – отозвалась Марлин, которая уже тянулась за письмом в руках Эванс.

— Да. И мне нужно успеть увидеть ее до поездки во Францию. Спешу предупредить, — громко добавила она, когда увидела решимость на лице Ремуса и Сириуса. – Сопровождающие мне не нужны.

— И что ты будешь делать, если на тебя вдруг нападет Скитер или еще кто-нибудь из газеты? Или какой-нибудь фотограф? – Сириус фыркнул. – Позировать начнешь?

— Оглушу, — решительно ответила Лили.

— Нет, — мягко сказал Ремус, чтобы не быть отвергнутым храброй Лили. – Кто-то должен будет пойти с тобой. Тем более, мне все равно нужно в библиотеку. Я все же обещал Констанс…

От этого имени молчаливую Дану передернуло, и ее мощный подбородок стал еще тяжелее от груза скрываемой обиды.

— Тогда ты не будешь мне мешать. Обещаешь?

— Обещаю.

— Вот и отлично.

Вечером того же дня Лили и Ремус улизнули из особняка Блэка за черту защитных заклинаний, чтобы трансгрессировать куда-нибудь поближе к Лондону. В одном из трактиров нашелся рабочий камин, который за небольшую плату перенес их прямо в Дырявый котел.

— А теперь проваливай, — весело сказала Лили и чмокнула Люпина в щеку.

— Если что-то пойдет не так, не стесняйся пользоваться палочкой, — предупредил Лунатик, оглядывая оживленный бар в Дырявом котле.

— Я уже не маленькая, глупая волшебница. Сумею надрать задницу Пожирателям, — тихо сказала она и снова толкнула Рема к выходу. – Тебя ждут родственники Конни. Вперед!

Ремус снова попытался что-то сказать, но Лили уже вытолкнула его на раскаленную лондонскую улицу.

Улыбнувшись, она подошла к барной стойке и махнула рукой Тому, протирающему стаканы.

— Добрый день. Мне бы хотелось увидеть Гертруду Морель. Она все еще здесь?

— Да, конечно, — отозвался Том, отставляя стакан. – Можете присесть, а я позову ее.

— Спасибо.

Лили села за столик и принялась нервно постукивать ноготками по столешнице.

Присутствие Герти ознаменовалось легкой прохладой и нежной улыбкой на аккуратных губках.

— Здравствуй, Лили Эванс, — певуче сказала Герти и тут же оказалась в объятьях подруги.

Выпустив Морель из своих крепкий объятий, Лили обратила внимание на почти цветущий вид Герти. Бледная, почти белая кожа, была покрыта еле заметными веснушками, глаза светились разными цветами, затмевая черноту век. Гертруда была все такой же хрупкой, но казалась взрослой, воздушной, настоящей француженкой.

— Отлично выглядишь, — с надеждой сказала Лили, снова усаживаясь на свой стул.

— Не верь всему, что видишь, — скромно отозвалась Герти. – Девушки давно научились скрывать свои недостатки за тонной косметики. Пришлось быстрее научиться этому, чтобы не пугать людей в реальном мире.

— Не хочу ничего об этом слышать. Лучше расскажи мне, как прошел выпускной, как там Уилл, почему ты здесь… я хочу знать все!

Сделав глубокий вдох, Гертруда рассказала Лили обо всем, что ее интересовало. Начала она с выпускного, который для Герти не запомнился ничем, кроме одного единственного танца, на который ее из жалости пригласил Уилл. Она упомянула Слизнорта, который весь бал не отходил от нее, треща что-то о лаборатории для продвинутый зельеваров. Более того, Гораций просил передать вместе с Гертрудой его извинения Лили за свой болтливый язык.

Уилл и Хейли исчезли из ее жизни почти сразу после расставания с Хогвартсом. Уилл клялся, что будет писать каждый день, но это обещание, как и многие другие школьные друзья, он не сдержал. Он написал лишь раз, рассказывая Герти о том, что записался на курсы мракоборцев в Министерстве вместе с Хейли. Следующие три письма Герти отправились в пустоту, оставшись без ответа.

— А я начала самостоятельную жизнь, — выдохнула Гертруда. – Поэтому решила истратить все деньги, которые мне остались от отца. А все, что не потрачу, отдам одному из колдомедицинских фондов во Франции или Британии. Я все же некоторое время работала в той самой лаборатории и сделала… как бы это назвать… небольшое… открытие?

Она неуверенно посмотрела на заинтересованное лицо Лили.

— Так чего же ты ждешь? Рассказывай! – потребовала Лили, ожидая увидеть что-то грандиозное.

Француженка потянулась за своей сумкой и достала из нее большой желтый блокнот, исписанный аккуратным почерком.

— Взгляни, — тихо сказала она, открывая нужную страницу.

Ее тонкий пальчик указал на запутанную формулу, разобраться в которой Лили потребовалось время.

Когда понимание все же пришло к ней, Лили приоткрыла губы в изумлении.

— Ты хочешь сказать, что изобрела лекарство от ликантропии? – прошипела Лили, еле сдерживая крик.

— Нет, конечно, — нахмурилась Морель. – На такое даже Мерлин был не способен. Это всего лишь может облегчить страдания вервольфов и помочь им сохранить свою человечность на время обращений.

— Ты додумалась до этого за месяц? – продолжала удивляться Лили.

— Я работаю над этим с пятого курса. Но сама знаешь, что оборотня для испытаний зелья не так уж легко найти, — Герти вздохнула, глядя на свое творение. – Эта формула не окончательная и требует доработок. Но в лаборатории мою идею не поддержали. Они решили, что я хочу помочь оборотням Сама-Знаешь-Кого. Создать для него идеальных убийц.

Гертруда вздохнула и подвинулась ближе к Лили, которая все еще изучала каждый элемент формулы. Пропорция волчьего аконита, входящего в основу зелья, была несколько раз изменена. Герти уменьшала ее каждый раз, пытаясь найти золотую середину, чтобы не причинить оборотню еще больше боли.

— Это имеет смысл, — пробормотала Лили, глядя на другие ингредиенты. – Послушай, Герти… тебе обязательно спешить во Францию?..

Брови Морель приподнялись.

— Возможно, — неуверенно ответила она.

— Если я скажу тебе, что у меня есть парочка знакомых, которым это зелье могло бы помочь. Ты бы согласилась остаться здесь?

Казалось, что эти слова заставили Герти испугаться. Она заерзала на стуле и стала еще бледнее обычного.

— Лили, у меня осталось не так уж много времени, если ты забыла…

— Я помню, — тихо сказала Лили и поджала губы. – Но ты ведь гений зельеварения. Этот труд должен быть закончен, и никто кроме тебя не сможет этого сделать. Я не имею права просить тебя потратить последние дни над кипящим котлом, но… я могу хотя бы попытаться?

Откровенно занервничав, Гертруда сплела свои пальцы и задумалась. Ее глаза уставились в одну точку, и Лили оставалось только ждать, когда ее взгляд упадет на нее.

— Это могло бы оставить мое имя в истории, — тихо сказала она. – Отец был бы счастлив, если бы я прославила нас еще раз. Думаешь, этого хватит, чтобы умереть спокойно?

Сердце Лили разрывалось от желания помочь друзьям, Ремусу в частности, и желанием лучшего для самой Герти. Она хотела обречь ее на исследования в последние месяцы, а может, дни ее жизни. Эванс держала слезы и чувствовала себя самым ужасным на свете другом, решая за Гертруду.

— Мне бы этого хватило, — тихо сказала Лили, все же выпуская слезы в свободное плаванье по щекам.

— Тогда мне нужна лаборатория. И все необходимые ингредиенты. Мои запасы истощились…

— Если ты серьезно решила продолжить свое дело, то у Сириуса Блэка дома есть все необходимое и даже больше для исследования, — с надеждой сказала Лили. – Ты, правда, этого хочешь?

— Возможно, — неуверенность снова слышалась в голосе Морель. – Кто знает, может, у меня останется время на задуманное.

Лили улыбнулась и вытерла мокрые струйки тыльной стороной ладони. На душе все еще скребли кошки после такого серьезного решения.

— А кто эти оборотни? Твои друзья?

Лили прикусила друзья, думая, что не следует вот так просто раскрывать тайну Ремуса.

— У меня их целая стая, — шмыгнула носом Лили. – Это длинная история…

— У нас есть время.

И Лили рассказала ей всю историю с момента ее ухода из Хогвартса до переезда к Блэку. Гертруда была поражена, услышав о вампирах и целой стае оборотней, перебитой слугами Темного Лорда. К концу рассказа Лили энтузиазма у гения-зельевара только прибавилось, и Лили стала немного веселее.

— Тогда чего мы ждем? – оживилась Морель. – Нужно идти и начинать работу.

— Да. Только нужно дождаться моего друга из библиотеки. Ремуса.

— Ремуса Люпина? Я знаю его. Он ведь был старостой нашего факультета. Думаю, он тоже помнит меня, — робко сказала Герти. – Однажды у меня случился приступ, и ему пришлось нести меня в Больничное крыло.

— Похоже на Рема.

Словно услышав девушек, в Дырявый котел пожаловал сам Ремус. Запыхавшийся и рассеянный он свернул вешалку с мантиями и долго извинялся перед посетителями.

— Лили! – непривычно громко воскликнул он, увидев яркую копну Эванс в полумраке бара. – У меня новости…

— У меня тоже новости, — перебила его Лили. – Помнишь Гертруду Морель?

Люпин остановился и повернул голову на зажавшуюся Герти, которая неуверенно ему помахала.

— Кажется, — пробормотал он. – Да, помню. Как здоровье?

Герти пожала плечами и ничего не ответила.

— Она будет жить с нами.

— С нами? Отлично. Стоп! С нами?!

— Взгляни на это, — тихо сказала она, протягивая ему желтый блокнот.

Ремус внимательно изучал записи Герти. Его плечи медленно опускались, когда он начинал понимать то, на что смотрит.

— Это похоже на вескую причину ее вступления в Либру? – еще тише спросила Лили.

Больше не тратя время на лишние разговоры, троица отправилась в дом Сириуса. Ремус держал багаж Гертруды, который оказался на удивление тяжелым, а Лили тянула за руку гостью. На пороге их встретила Марлин и тут же поприветствовала Герти крепкими объятьями. За ней потянулись все остальные, и только Аллин вместе с Надьей тихо стояли возле лестницы, скрестив руки на груди.

— Опять? – прорычала Аллин. – Когда ты перестанешь, как маленький ребенок, тащить в дом бездомных котят? Кто это?

— Очень приятно, — пробормотала Герти, прячась за спину Лили.

— Аллин, давай не будем, — спокойно сказала Лили. – Мы здесь по делу, так что…

— Какому делу, Эванс? Очередная благотворительная акция в помощь нуждающимся? Ей негде жить? За ней охотится Темный Лорд?

— Аллин, ты ведь помнишь Морелей? – прервал свою девушку Джеймс. – Зельеваров из Франции? Так это их дочь – Гертруда.

Розье вдруг прикусила язык и снова оглядела Герти в легком летнем сарафане за спиной Лили.

— И что теперь? – уже спокойней спросила она.

Джеймс вопросительно посмотрел на Лили, ожидая продолжения истории.

— И теперь Герти будет работать в лаборатории Сириуса, чтобы изготовить Волчье зелье, — сказала Лили, бегая глазами по лицам своих друзей, пытаясь найти в них поддержку.

— Волчье зелье? – переспросил Питер. – Что-то, что избавит людей от ликантропии?

— Не совсем, — подала голос Герти. – Облегчит страдания оборотней во время обращения и позволит им быть в своем уме в волчьем обличье. Лили сказала, что у вас достаточно оборотней для опытов…

Надья дернулась, толкнув Аллин. Дана нахмурилась и впилась глазами в Ремуса.

— Опыты? – прошипела она. – Я не позволю ставить опыты на нас. Мы не лабораторные крысы!

— Но это могло бы вам помочь, — взмолилась Лили, понимая, что сейчас просит за молчаливого Ремуса. – Это могло бы избавить многих из вас от боли.

— Мне не больно во время обращения, — отрезала Раду, поднимая подбородок. – Мы чистокровные оборотни!

— Дана, мы ведь все знаем, что это больно, — подал голос Ремус. Он прикусил язык, но продолжал смотреть на взъерошенную девушку упрямым взглядом. – Я проверил формулу, — мягко добавил он, чтобы не спугнуть ее внимание. – Нужно всего несколько доработок, чтобы усовершенствовать зелье.

Вокруг Даны летали искры. Она поджала свои тонкие губы и отвернулась к Надье, которая все так же не могла пошевелиться.

— Такие новости не обсуждаются с порога, — проворковала Гертруда. – Простите, если я чем-то вас обидела. Я просто хотела сделать эту жизнь лучше для вашего вида…

— Нашего вида? – Дана фыркнула и снова резко повернулась к осмелевшей Морель. – Так ты называешь оборотней?

— Простите еще раз, — пискнула Герти, опуская голову.

— Я готов в этом участвовать, — сказал Янко, спускаясь с последней лестничной ступеньки. – Когда мы можем начать?

Лили, которая до этого даже не видела Янко, подняла на него глаза и чуть было не проглотила язык. Молодой человек смотрел на хрупкую Гертруду завороженно, словно волк, увидевший добычу. Он не моргал, его грудь тяжело вздымалась под рубашкой, и весь вид его был таким, словно он вот-вот упадет перед Морель на колени, вырвет свое сердце и положит его к ее ногам.

Герти в изумлении приоткрыла свои губы, скованно делая небольшой шаг назад.

— Сначала мне нужно сварить исходный вариант зелья, — пробормотала она. – На это потребуется несколько дней. А после мы можем опробовать его, если вы не против.

— Не против, — снова повторил Янко, подходя ближе. – Меня зовут Янко. А вы Гертруда, ведь так?

— Я пойду приготовлю комнату для Герти, — звонко проголосила Марлин. – Лили, Сириус, вы мне не поможете? Питер, разогрей обед, хорошо? Остальные… найдите себе какое-нибудь занятие, ради Мерлина!

Скрывая улыбки, возмущение или даже отвращение, ребята разошлись по разным углам, оставляя зельевара и его подопытного наедине.

— Что это только что было? – хихикнула МакКиннон уже в коридоре второго этажа.

— Любовь с первого взгляда? – пропела Лили, которой даже захотелось танцевать после увиденного.

— С первого взгляда? Я тебя умоляю, — фыркнул Сириус, открывая одну из дверей и снова закрывая ее, считая комнату неподходящей для Герти. – Просто наш волчонок давно не видел симпатичных девушек.

— А как же я? – возмутилась Марлин и толкнула друга в плечо.

— Ты? Марлс, если бы он посмотрел на тебя, он давно бы ослеп. Я бы постарался.

— Ревнуешь? – спросила Лили, потому что Марлин была слишком занята, краснея.

— Просто я привык, что Марлин – моя, — пожал плечами он и снова взглянул на блондинку. Такого удовольствия на лице Сириуса Лили еще никогда не видела. – Только я могу заставлять ее краснеть.

— Больной засранец, — прошипела Марлин и снова ударила его кулачком в спину.

Сириус засмеялся и остановился у самой дальней комнаты. Открыв дверь, Лили даже зажмурилась от хлынувшего на нее потока света и тепла.

— Думаю, ей здесь понравится, — одобрила Лили.

* * *

К вечеру почти все перебрались на большую веранду, чтобы понаблюдать за закатом с холодным стаканом сливочного пива в руках. Герти пила зеленый чай со льдом и листочками мяты, а Янко окружал ее своим вниманием, к которому девушка даже начала привыкать. Он показывал ей дом и сад, разорял для ее букетов клумбы астр и георгин, смеша своим поведением Сириуса и Джеймса.

Дана объединилась с Аллин и Надьей, которые теперь дружили против бедной Гертруды. Девушки с гордым видом смотрели на закатывающееся за горизонт солнце и молчали.

Питер сидел рядом с Лили, и Эванс устало склонила свою голову ему на плечо, чувствуя, что сегодня будет спать без задних ног.

— Завтра нам нужно на дежурство? – спросила она, делая еще один глоток прохладного напитка.

— К сожалению, — вздохнул Пит. Он пытался не шевелиться, чтобы не спугнуть со своего плеча Лили. – Тебе придется идти со мной и Аллин.

— Ты говоришь это так, будто для меня это наказание, — улыбнулась она. – Или ты боишься, что я тебя не прикрою? М?

Питер все же дернулся и тут же начал быстро качать головой.

— Нет, нет! Наоборот, я думал, что ты во мне не уверена. Завтра Аллин обязательно будет кричать на меня за малейший проступок, и ты будешь думать, что я полный идиот.

— У меня есть своя голова на плечах, Хвостик, — ласково сказала она и ущипнула Петтигрю за бок. – И я буду использовать ее, а не голову Аллин.

Они тихо засмеялись.

Почувствовав на своем плече чье-то прикосновение, Лили обернулась и увидела Рема. На его лице снова было написано то самое выражение, с которым он днем ворвался в Дырявый котел.

— Нам все же надо поговорить, — сказал он, оглядываясь.

— Что-то серьезное? – спросил Питер, тоже подскакивая со своего стула.

— Нет, Хвост, — ответил Рем. – Просто мне нужно сказать кое-что Лили наедине.

Допив свое сливочное пиво одним глотком, Лили поднялась на ноги, и они вместе с Ремом прошли в пустующий дом. На журнальном столике в гостиной лежала куча бумаг и вырезок из газет, в которых Ремус тут же начал копаться.

— Что случилось? У тебя такой вид, будто тебя дементор на свидание пригласил.

— Ничего смешного, — покачал головой Люпин на смех своей подруги. – Потому что масштабы моего потрясения можно оценить только с этим.

— Так что случилось? – улыбка сползла с лица Лили, и она села рядом с Ремом.

— Я нашел родственников Констанс. Сейчас я снова все перепроверил, и ошибки быть не может, — он схватил копию магловской газеты «Sun» и сунул его под нос Лили. – Норман Соул, — он ткнул пальцем в фото мужчины во фраке, — сын Мартина Соула и Виктории Артентон. Владелец самой большой аптеки в городе. А это его дочь – Натали Соул, — он показал ей еще один листок и тут же накрыл его уже третьим. – А это Натали и Роджера Эванс поздравляют с днем свадьбы.

— Натали и Роджер, — Лили почувствовала, как кровь в жилах начала холодеть. – Так звали…

— Твоих прабабушку и прадедушку. И это…

Он положил к Лили последний листок с портретом молодого хирурга из Коукворта, который провел блестящую операцию на почках. В чертах молодого человека Лили совершенно точно узнала еще одного своего родственника.

— Дедушка Сэм…

— «…Самюэль Эванс не забывает поблагодарить своих родителей Натали и Роджера за силы, потраченные на его воспитание», — зачитал Ремус строчку из статьи и посмотрел на бледную Лили. – Ты понимаешь, что это значит?

Лили продолжала смотреть на портрет покойного дедушки Сэма и начинала мелко дрожать. Она покачала головой, надеясь, что все это неудачная шутка или сон, но рука Ремуса, сжавшая ее ладонь, была слишком реальна.

— Твой отец, ты и твоя сестра – родственники Констанс.

Эти слова прозвучали для Лили, словно приговор. Все чувства перемешались. Ей казалось, что она испытывает радость, удивление, ужас, восторг, печаль… Сердце разрывало грудную клетку мощными ударами, и Ремусу пришлось крепко сжать Лили, чтобы та не убежала от него.

— Ты – потомок чистокровного рода. Отсюда твоя волшебная сила. Она проснулась в тебе…

— Мне нужно побыть одной, — тихо сказала Лили и высвободилась из рук вдохновленного Люпина. – Я… поговорю на эту тему, когда…

— Будешь готова. Я понимаю.

Лили поднялась на ноги и побрела к лестнице, пытаясь выключить в голове хоровод мерцающих картинок с лицами Констанс, Алана, Бенджамина, отца, дедушки, Петунии…

Все это пока не могло найти отклика внутри, и одиночество снова открылось для нее с новой стороны.