Неделю спустя, подходя к классу изучения магглов, Рон замечает нечто странное — девочка с Рэйвенкло заходит в класс и почти сразу выходит, держа в руках открытую книгу и что-то очень старательно высматривая на странице.
— Ты чего?
— Проверяю, как действуют чары, — отвечает девочка; у нее большие квадратные очки, и она то и дело морщит нос, пытаясь поправить их без помощи рук. — В этом классе колдофото не двигаются, вот мне и интересно, они действительно застывают или на них иллюзия наводится. Я Лайза Турпин, кстати.
— Рон Уизли, — представляется он, и Лайза бросает на него чуть насмешливый взгляд поверх очков, но никак не комментирует. — А как проверяешь?
Лайза чуть разворачивает книгу, и Рон с удивлением видит огромную, на целый разворот, иллюстрацию — класс Защиты, Локхарт в развевающейся мантии расхаживает прямо по кафедре, а вокруг толпятся восхищенные подростки.
— Эээ, это что?
— "Сумасбродные студенты" — помнишь, Локхарт на прощальном пиру говорил, что хочет написать книгу об учительских буднях? Вот она и есть, кстати, смешная...
Рон ничего подобного в упор не помнит. Хотя после нескольких месяцев каменного бездействия и потом еще сплошных отработок не до Локхарта ему было... Ушел — и ушел, живым и здоровым, на прощание разразившись длинной благодарственной речью, которую Рон даже не пытался слушать. В этом году защиту ведет профессор Люпин, человек тихий, но знающий; Гарри по секрету сказал, что профессор — старый друг его отца и Сириуса...
— Уизли! Я перед кем тут распинаюсь? — Лайза резко захлопывает книгу, громче, чем нужно.
— Извини, задумался.
В этот момент звонит колокол, и приходится зайти в класс, отложив объяснения. По крайней мере, до прихода профессора Бербидж, потому что сразу после переклички Лайза поднимает руку:
— Профессор, я хотела спросить — что за чары заставляют колдофото застывать? Это иллюзия?
— Вообще-то, мисс Турпин, пока идет наш урок, я не отвечаю на такие вопросы, — замечает профессор. — Но в первый и последний раз сделаю исключение: нет, это не иллюзия. Скажу больше, накладывать иллюзии в этом классе вообще не стоит... а сможете сказать, почему? Подсказка прямо перед вами.
— Ну... — Лайза ненадолго задумывается, оглядываясь. — Потому что в этом классе уже действует постоянная иллюзия — на стенах?
— Верно, и обеспечивается она артефактом. Об эффекте магической синергии вам расскажут на других уроках, я же лишь напомню: нельзя применять одновременно артефакт и зелье, артефакт и заклинание, зелье и заклинание похожего действия к одному и тому же объекту. В лучшем случае они просто усилят действие друг друга во много раз, в худшем — дадут непредсказуемый и, скорее всего, неприятный эффект. Так что не советую рисковать своим рассудком... кроме того, за колдовство в этом классе я снимаю баллы. Напоминаю, во время занятия все вы магглы настолько, насколько это вообще возможно. А теперь давайте запишем тему урока.
И профессор совершенно по-маггловски берет кусочек мела — обычный жест, но в школе магии, где слова появляются на досках по мановению волшебной палочки, он обычным не кажется. Рон заставляет себя забыть, стать как бы магглом, как когда-то по дороге в музей; представить, что он на самом обычном уроке. Получается плохо — вряд ли детям-магглам так уж нужен обзор видов спорта — но для начала сойдет.
Чтобы представить себе обычную маггловскую жизнь, в любом случае необходимо знать основы.
В Хогвартсе тем временем течет обычная жизнь волшебников. Даже для Гарри, Рона и Гермионы — если не считать того, что Гарри помогает Дамблдору с расследованием, а Рон и Гермиона вечерами штудируют продвинутую теорию заклинаний, и если не думать о том, сколько тайн уже их связывает. Они ходят на уроки, делают домашние задания, один раз даже навещают Хагрида — пьют чай с каменными кексами, слушают его рассказы о животных, играют с Клыком и просто валяют дурака... Обычная жизнь продолжается почти до конца сентября.
И резко обрывается, когда в самое обычное утро совы приносят почту. Получив письмо, Алисия Спиннет, охотница гриффиндорской сборной, начинает рыдать прямо за столом, сгорбившись и закрыв лицо руками. Девочки из команды пытаются ее утешить, Вуд сидит, будто его бладжером по голове огрели; близнецы перехватывают злосчастное письмо и, прочитав, резко мрачнеют.
— Что там? — потихоньку спрашивает Рон.
— Таннер помнишь? Бывший ловец, в этом году закончила? Алисия с ней дружила...
— ...это письмо — от ее мамы. Таннер нашли мертвой вчера вечером.
Рон вспоминает Элис Таннер — высокую нескладную девчонку, которая обожала квиддич, но играла просто отвратительно, несмотря на все усилия. Он не знал ее — видел мельком в Большом зале и на квиддичном поле, ну и еще до Хогвартса читал о ней в письмах Фреда и Джорджа, обычно нелестное, — и, конечно, не скорбит так, как ее друзья и бывшие товарищи по команде. Но это как-то... неправильно. Так не должно быть.
И вырожденец, ищущий, к кому бы прицепиться — это тоже неправильно, и его тоже быть не должно. Но он вполне способен стать причиной смерти молодой девушки — если, к примеру, Таннер не повезло оказаться в Мунго в день смерти Квиррелла, и если она оказалась слаба духом, она могла стать одержимой. А если была нездорова уже тогда — хватило бы этого времени вырожденцу, чтобы иссушить ее до смерти? Маловероятно... и все-таки.
На первой перемене он рассказывает Гарри и Гермионе о смерти Квиррелла.
— И когда?.. — Гарри не уточняет, что имеет в виду: когда Квиррелл умер или когда Рон собирался им рассказать.
Рон прекрасно слышит оба вопроса, но отвечает только на один:
— Тридцатого июля, я узнал тридцать первого, — "хороший был бы подарок тебе на день рождения, правда? Вот и мне показалось, что не очень".
Гермиона прикрывает глаза, делает глубокий вдох и длинно выдыхает.
— Ладно... — и в этом "ладно" слышится взрослое "я ужасно зла, что ты опять забыл нам рассказать нечто крайне важное, но сейчас некогда и нерационально отрывать тебе голову". — И ты думаешь, что Таннер?..
— Не могу этого исключить, — признается Рон. — Умом понимаю, что это я теперь в каждой смерти одержимца вижу, а все может быть гораздо проще, но по-другому не получается. И пойдем скорее, не хочу опаздывать, — меньше всего им троим сейчас нужно тратить время на отработках.
Новость расходится по факультету мгновенно, и в обед за столом Гриффиндора очень-очень тихо. Некоторые — видимо, те, кто знал Таннер в школе и не успел забыть; таких, к слову, немало — грустят по-настоящему. Большинство просто сидят как пришибленные: очень странно это, когда всего пару месяцев назад человек сидел с ними за одним столом, сдавал экзамены, болел за сборную факультета, а тут вдруг раз — и его нет. Вообще нигде нет и больше никогда не будет.
У выхода из Большого зала их троих отзывают в сторонку близнецы.
— Гарри, — Джордж говорит негромко и очень, очень серьезно. — Ты Таннер не знал, но ты часть команды...
— ...мы посидим сегодня, в общем, — договаривает Фред. — В гостиной, после ужина. Ты с нами?
Рон видит, что Гарри колеблется, да и неудивительно. С одной стороны, он с бывшим ловцом не пересекался вовсе; с другой — вот и повод узнать побольше и, может, хоть по оговоркам предположить, в чем тут дело... Рон мысленно дает себе подзатыльник — сколько раз зарекался думать как в прошлой жизни, и вот опять! Тем временем Гарри решительно кивает:
— С вами.
Вечером он уходит к команде; Рон и Гермиона остаются с домашним заданием, потому что кто-то же должен его делать. Гермиона тихонько спрашивает, переворачивая страницу учебника:
— Так все-таки, Рон... Она могла быть одержимой?
— Если в день смерти Квиррелла была в Мунго — не знаю, самой не повезло, навещала родственника, ну или работать туда устроилась — и если вырожденец нашел за что зацепиться в ее душе, да, могла. Собственно, даже если не была в Мунго, все равно риск есть... Но тут должна быть промежуточная смерть, и очень уж мало времени прошло, — он замолкает, в задумчивости обгрызая ноготь. — Разве что она была одержимой, и ее обнаружили — тогда все понятно, особенно если она сопротивлялась задержанию. А еще не исключено, что мы себя накручиваем, а причина смерти — болезнь или несчастный случай, — они не авроры и не целители Мунго, чтобы с уверенностью отметать хоть одну версию, и пока есть силы, Рон заставляет себя думать не только о вырожденце.
Думать о другом трудно: слишком крепко переплелась его судьба с наукой о свойствах душ. Становится еще труднее, когда возвращается Гарри — довольно скоро, к слову — с тревожными сведениями. Ничем Таннер не болела, в целители не пошла, после школы поступила стажером в Отдел Тайн... еще в начале августа.
— Значит, два варианта. Либо она стала одержимой буквально на днях, и ее убили коллеги — но тогда надо просмотреть номера Пророка за последние три дня, не было ли хоть одного некролога.
Гермиона смотрит удивленно:
— А разве на любого волшебника обязательно пишут некролог?
— Вообще-то нет, но... Знаешь, не пишут только о тех, о ком вообще ничего не знают, а такое бывает очень редко: волшебников мало, а живем мы долго. Можно забраться в глухую чащу и жить там, ни с кем не общаясь и никуда не выходя, но я ни за что не поверю, что ты не начнешь проводить какие-нибудь исследования и не захочешь, чтобы мир об этом знал.
— Но ведь не все волшебники такие, как наша Гермиона.
— Не все, но надо же чем-то заниматься, — Рон вспоминает Неньонд Твилл, где маги были в основном заняты выживанием. У них не было волшебных палочек... — А если ты не живешь в глуши, тебя тем более есть кому вспомнить. Видели, сколько народу сегодня плакало?
— Ребята из команды говорили, что она была классная и ее все любили, — грустно кивает Гарри. — Даже несмотря на то, что ловцом была паршивым... но это же говорит о ней самой, а нам нужен некролог неизвестного.
— Министерство и больница Мунго находятся в Лондоне, а между смертями прошло очень мало времени. Если этот неизвестный вообще существовал, он либо жил в Лондоне, либо часто там бывал, и его смерть точно отметят... если нет — дело в другом, просто мы слишком много думаем о вырожденце, вот он нам везде и мерещится.
— Я посмотрю, — тут же отзывается Гермиона.
На следующий день, взяв на всякий случай газеты не за три дня, а за неделю, она едва ли не под лупой изучает каждую строчку, однако некрологов не находит. Это обнадеживает — никому Рон не пожелал бы судьбы одержимого, и радостно, что хоть в этом Таннер повезло, — но почему-то не успокаивает до конца. Паук в груди осторожно перебирает мохнатыми лапками, будто играет на гитаре. Или, скорее, не играет, а просто дергает струны и прислушивается к звукам — тихим, тревожным.
Рон отмахивается. Делает уроки, изучает книги, которые приносит Гермиона, проглядывает записи, составленные Гарри после первой беседы с Дамблдором — и почти забывает... Но мысли цепляются за Таннер, не хотят уходить, а чем больше он о ней думает, тем тяжелее становится на душе. К дребезжанию струн под паучьими лапками примешивается звон дрожащих в рамах стекол: что-то не то, не так, неправильно.
Могли отправить стажера на действительно опасное задание? Но это же глупо. Рон знает, Билл и Чарли рассказывали, что для многих профессий приходится доучиваться после Хогвартса — когда несколько месяцев, когда пару лет. Вряд ли за месяц Таннер успела выучить все, что необходимо знать невыразимцу для работы. Могла она сама по глупости схватить какое-то проклятье? В теории да, но... Рон вспоминает матчи, в которых Таннер участвовала. Ее взяли, потому что после ухода Чарли из команды нужен был кто-то на его место и потому что она действительно хотела играть. Настолько хотела, что тренировалась до обмороков и пару раз падала с метлы, ее чудом успевали подхватить. Ловцом была отвратительным, но знала это и корректировала свою тактику как могла: если в первой своей игре еще пыталась ловить снитч, то в последних уже только и делала, что отвлекала ловца соперника, выигрывая время для команды. Сквозь строчки из писем братьев, а затем мелькание пестрой формы в воздухе над полем, Рон как наяву видит ее — упорную, даже упертую, склонную к нестандартным решениям, умеющую признавать свои ошибки и пытающуюся обратить их в достоинства. Таннер отнюдь не была дурой; случайности возможны, особенно в работе невыразимца, но она бы со своей стороны наверняка сделала все, чтобы их избежать.
А если случайность была не так уж и случайна, и ее действительно убили? Но за что? Таннер было всего восемнадцать, работала она совсем недавно и вряд ли успела кому-то перейти дорогу. Впрочем... Рону вдруг вспоминается, как они чуть не столкнулись в дверях кабинета МакГонагалл в его первую неделю в Хогвартсе; у Таннер тогда были глаза красные и заплаканные, и он подумал, что она из-за отповеди МакГонагалл расстроилась. Но что, если нет? Если, к примеру, в тот день она тренировала зрение-в-корень и перетрудила глаза? Способность видеть душу, особенно если Таннер ее развивала, могла стать для нее козырем при устройстве в Отдел Тайн... или причиной убрать ее, пока она не увидела лишнего.
На полях эссе по трансфигурации Рон пишет на сиродиилике: "Вы учили Таннер? Что она видела?"
— Ты поторопился, — хмурится Гермиона на следующее утро, проглядывая свежий выпуск "Пророка".
— Ты о чем?
— О твоем эссе по трансфигурации, — Гермиона тыкает пальцем в крошечный некролог на последней странице. Джеймс Нортвуд, тридцать пять лет, служащий Департамента магического транспорта, найден мертвым в своей лондонской квартире, соболезнования родным и близким... и снова Лондон, более того — снова сотрудник Министерства. Да, маггловская ручка или хотя бы карандаш, чтобы дописать пару слов в эссе, сейчас бы не помешали — но Рон не взял ни того, ни другого, да и лихорадочно дописывать что-то на глазах у всего курса вряд ли стоит. И когда начинается урок, он отдает работу как есть.
"Матовый голубой кристалл. Поторопитесь, я жду", — гласит ответ на сиродиилике, мелкими буквами под огромной "В".
Рон торопится как может, но дописать первую часть заклинания ему удается только через неделю после некролога, в самый канун Хэллоуина. Он отдает тетрадь МакГонагалл и на сей раз не чувствует ничего, кроме удовлетворения от хорошо сделанной работы — а он старался и знает, что сделал все на совесть.
— Отлично, мистер Уизли, просто великолепно, — криво улыбается МакГонагалл; кажется, эта улыбка у нее означает "у меня не все в порядке, но это никого не касается". Взгляд ее привычно холоден и остер, но пальцы слегка подрагивают.
— Что-то случилось, профессор? — на сей раз Рон не просто не ждет честного ответа, но даже опасается его. Потому что "вы мой студент, мистер Уизли, не более того, и дела моей семьи не должны вас волновать" услышать гораздо приятнее, чем...
— На моего сына напали во время ночного дежурства. Он жив и сумел ранить нападавшего, но сама ситуация крайне неприятна.
— Нападавшего смогли опознать?
— Он успел поджечь свою кровь, прежде чем аппарировать, так что нет.
"Ситуация неприятна"? Рон бы выразился иначе, но сейчас не время цепляться к словам.
— Это случилось в Лондоне?
— Да. У вас есть какие-то мысли?
— По поводу Таннер точно были, а вот двое других... — Рон морщит лоб, пытаясь сформулировать все смутные мысли, что дребезжали у него в голове, мешая думать о другом, последний месяц. — Ну, про мистера Макгрегора я, допустим, что-то знаю. Пока что всех объединяет Лондон и то, что они служили в Министерстве, пусть и в разных отделах. Таннер и Макгрегора вы проверяли, они что-то видят, но Нортвуд этот... вы же учили его? Кто он был вообще?
— Мальчик с Хаффлпаффа. Маг средней силы, но умный и очень старательный. Я его проверяла, по глазам между Макгрегором и Таннер, — МакГонагалл ненадолго задумывается. — По словам Помоны, был тревожным и неуверенным в себе юношей, очень переживал из-за ошибок, даже незначительных. Избегал конфликтов, возможно, из-за той же неуверенности; глаза не развивал и к своей способности относился скорее как к дополнительному средству защиты. После окончания школы поступил на службу в Министерство, вел тихую жизнь. Насколько известно Помоне, был помолвлен, но жениться не успел.
Ага, еще одно совпадение. Или даже два?
— Профессор, а когда Макгрегор вернулся на службу? Ну, после того ранения?
— В восемьдесят третьем.
— И он правша?
— Был до ранения.
— Я тут думаю, — заговаривает Рон, боясь потерять мысль. — А ведь убийца сам не слишком силен: он выбирает тех, кого скорее всего победит. Стажер Отдела Тайн без опыта работы, служащий транспортного департамента, которому просто это все не надо, и аврор без ведущей руки... в смысле, рука есть, но ее нет... к восемьдесят третьему всех, кого могли поймать, уже поймали, и Макгрегора могли снова взять на работу из уважения к былым заслугам и чтобы было кому с рутиной разбираться. Ну, убийца мог так думать... Но есть и другой момент — все трое умеют зреть; Таннер, положим, планировала использовать этот навык в работе и не скрывала, Макгрегор служит давно и наверняка им пользовался, а про Нортвуда как узнали? Или вы ведете какой-то список?
— Разумеется, нет, — фыркает МакГонагалл с таким видом, будто Рон обозвал ее идиоткой. Но продолжает вполне спокойно: — Нортвуда могли спровоцировать: человек вроде него, много знающий, но не имеющий уверенности в собственных силах, насторожится, если кто-то из его окружения вдруг начнет вести себя странно. И проверит, причем, возможно, не один раз. Допускаю, что именно так он подписал себе приговор; что же до Макгрегора — он крайне редко прибегает к этому умению. Предположу, что все проще: убийца не знает, передается ли способность зреть по наследству, но ему точно известно, что ею обладаю я.
Рон чуть не спрашивает, откуда, но вовремя проглатывает собственную глупость.
— Но если его действительно спровоцировали, значит, наш одержимый не просто служит в Министерстве, а занимает довольно важный пост. Ну, если Нортвуд мало кому рассказывал о своем умении — а с ваших слов так получается — не было причин проверять его лично; возможно, такие проверки прошли во всех отделах, просто не все обратили на них внимание... Я напишу отцу, узнаю, не заметил ли он чего.
МакГонагалл кивает с явным одобрением:
— Мудро. Я постараюсь выяснить, кто из Министерства посещал тридцатого июля Мунго и займусь основной частью заклинания.
— Моя помощь нужна?
— Вероятно, понадобится позже. Я бы предложила вам воспользоваться передышкой, но это будет довольно глупо с моей стороны. Так что попробуйте помочь мистеру Поттеру: ваш опыт боевого мага и знания мисс Грэйнджер пригодятся ему в поисках хоркруксов.
— Думаете?
— Мне бы пригодились, — пожимает плечами МакГонагалл и кивает на дверь. — Идите, мистер Уизли, нам обоим есть о чем подумать.
Поднимаясь в башню Гриффиндора, Рон думает, что МакГонагалл права: он может помочь Гарри. Как минимум потому, что он, кажется, знает, откуда начать поиски.
![]() |
Гексаниэльавтор
|
нщеш
глоток чистой роды из рудника. Надеюсь, все-таки из родника, а то воду из, эммм, места добычи руд я бы пить остереглась - мало ли что в той воде может быть...Шучу-шучу, я поняла и благодарю за комплимент. Всегда рада вас видеть)) 6 |
![]() |
|
Спасибо. Я мастер наделать опечаток, а тут нет редакции сообщений и всё остается)))
1 |
![]() |
Гилвуд Фишер Онлайн
|
1 |
![]() |
Гилвуд Фишер Онлайн
|
Нужно нажать на три точки внизу коммента и там будет кнопка изменить
1 |
![]() |
|
Интересная задумка и исполнено хорошо) Вдохновения вам, автор!
1 |
![]() |
Гексаниэльавтор
|
sanek17021997
Большое спасибо)) |
![]() |
|
"/Душа — не пирог, который вы разрежете как вам захочется и будете точно знать, сколько получилось кусков. При повреждениях она ведет себя скорее как хрусталь, рассыпаясь на множество осколков, и сосчитать их практически невозможно. "/ - ну наконец-то! Наконец-то хоть кто-то пришел к тем же мыслям что и я, что у Волдеморта душа не ломалась на пополам и на четвертинки. а хрен знает какие это были куски, насколько сильны, и что могут.
Показать полностью
В фандоме почему-то люди уверены, что делая крестраж, ты отрываешь половину души, потом половину от половины и дальше, и дальше. А мне всегда казалось возможным, что отрываются куски разные. А еще я встречал теорию, будто есть конечное число, семь - но пардон, Волдеморт такой отморозок. что вполне мог при желании еще дробить душу ( в одном фике который я потерял, он пришел к власти, окончательно всех победил, а заместо уже уничтоженных крестражей, создал новые, например из меча Гриффиндора). А еще я очень рад, когда помнят - Гарри не понравилось на волшебной зверушке верхом ездить, это он в кино летал с восторгом. Уже достало, люди то Снейпа пишут защитником детей от оборотня, то Поттеру в кайф верхом летать, то Слизнорт поминает рыбку. 5 |
![]() |
Гилвуд Фишер Онлайн
|
кукурузник
Мне всегда казалось что кусок отрываемый от души для создания крестража, если его вообще можно посчитать, эм, математически, впринципе довольно маленький. Крестражи сами по себе личностью не наделены (кроме дневника, но с ним всё сложно), вроде бы ничего не делают, кроме того что не дают основной части отлететь, зачем бы для их создания отщеплять аж по полдуши 1 |
![]() |
Гилвуд Фишер Онлайн
|
Но вообще душа таки не пирог, да, не думаю что её вообще можно математически измерить
1 |
![]() |
|
Гилвуд Фишер
Ну, медальон например давал о себе знать, да и воплощение Томаса совращало на Темную Сторону и Рона и Гарри. Впрочем мы слишком мало о крестражах знаем. 2 |
![]() |
Гилвуд Фишер Онлайн
|
И если на то пошло, а вообще то сказано крестраж именно отрывает части души? Ну то есть как будто исходя из его припципа действия можно сделать вывод что крестраж душу, эм, защепляет, а не рвёт на куски – но связь то какая то остаётся: та самая метафизическая цепь благодаря которой крестраж работает как якорь
1 |
![]() |
Гилвуд Фишер Онлайн
|
например давал о себе знать Это больше похоже на отдельные защитные чары, имхо. Другие крестражи именно так же как будто не действовали (они все были защищены по разному), и самосознание было только у дневника. С другой стороны тут и правда сложно с уверенностью о чём либо судить: может быть дневник, будучи первым крестражем, работает именно так как и должен: а остальные неполноценны, может быть воспоминание в дневнике это отдельные чары опять же, может следствие того что Том туда реально душу изливал пока ещё не разломал на части, и крестражу было на чём учиться, кто его знает 1 |
![]() |
Гексаниэльавтор
|
кукурузник
Показать полностью
ну наконец-то! Наконец-то хоть кто-то пришел к тем же мыслям что и я, что у Волдеморта душа не ломалась на пополам и на четвертинки. а хрен знает какие это были куски, насколько сильны, и что могут. История, собственно, была какая - когда я продумывала промежуточную матчасть для кросса, я в том числе очень много думала о том, что вот душа повреждается и вроде бы это сохраняет ей самосознание, но в какой-то момент душа становится нежизнеспособна - а в какой? И когда я стала это высчитывать, у меня и вышло, что устоявшаяся в фаноне теория про половинки идет лесом. Плюс - ну, дерево, герои из раза в раз говорят, что душа похожа на дерево. А у дерева много ветвей, и когда его повреждает, скажем, молния - кто скажет, какая ветвь отломится?И вот внутри фика Том в дневнике действительно родился из большого куска (не половина, конечно, процентов 30), но не по воле Волдеморта, а просто, ну, так отломилось. И он сделан неправильно (опять же в реальности фика), потому что Волдеморт был очень молод и не знал, что личность большого куска надо дополнительно глушить. Иначе получишь двух вырожденцев, которые сцепятся за доминирование при первой же возможности. А еще я очень рад, когда помнят - Гарри не понравилось на волшебной зверушке верхом ездить Честно? Я не помнила, я канон перечитала))Гилвуд Фишер Но вообще душа таки не пирог, да, не думаю что её вообще можно математически измерить В реальности фика можно очень приблизительно прикинуть по оказываемому действию - вот большой кусок, аж сформировавшийся в отдельную личность (ну каким долбодятлом надо быть, чтобы сделать ЭТО), а вот маленький, который не особо опасен даже для живого носителя.но связь то какая то остаётся: та самая метафизическая цепь благодаря которой крестраж работает как якорь Ага, на том и стоим. Опять же в реальности фика внутренние связи "дерева" извращаются, но не рвутся, так и удерживают основную часть.1 |
![]() |
Гексаниэльавтор
|
кукурузник
Не, ну обзоры - вещь хорошая, когда в игру играть/лезть не хочешь, нужный сейв потерялся, а как идти, скажем, до старой мельницы, надо вспомнить прямвотщаз. Но это опять же - надо вдумчиво и лучше не один обзор на тему посмотреть)) 1 |
![]() |
Гилвуд Фишер Онлайн
|
Гексаниэль
В случае с мельницей это как будто сравнительно пренебрежимо: потому что пути в играх в общем достаточно условная штука (и вряд ли в мире "реальном" на дороге от, скажем, Ривервуда до Вайтрана будет пара поворотов всего, и скорее всего вокруг этой дороги будут деревни, фермы, мельницы вот, может даже постоялые дворы – в зависимости от того насколько именно "реальный мир" больше чем игровая карта. Вообще по ощущениям сам Ривервуд как он показан это не больше чем одна из многих деревень на этой дороге, примечательная в общем совершенно ничем кроме того что там Довакин в начале своего пути сныкался. С другой стороны не то чтобы игровые Фолкрит или Винтерхолд, скажем показаны сильно больше, конечно) Вообще когда то (думая о фэйбле) я вывел мысль о том что места показываемые в играх это по сути места упоминаемые в историях о главном герое которые кто то потом будет рассказывать: и что игры вообще повествуют плюс минус через призму именно чьего нибудь рассказа о событиях: а с рассказа в общем взятки могут быть сколь угодно гладки 1 |
![]() |
Гилвуд Фишер Онлайн
|
кукурузник
Меня в своё время во второй Готике немного выносило с того как всякие неписи общаются с главгероем как со старым другом. В первые разы это меня не озадачивало – я первую часть с её ебучим управлением тогда не понял и дальше начала не ушёл, но с тех пор как оную первую часть прошёл: всякий раз как вспоминаю – вызывает... ну не смех, но в общем забавляет. Потому что половину этих старых друзей и знакомых (Лареса например) я в первом прохождении вообще не встречал (проходя за старый лагерь Ларес сюжетно не нужен, например, хотя конечно Готику принято проходить выполняя все квесты и чистя всё что вообще можешь), а в остальных случаях значимость ДРУЖБЫ неписи как то сильно преувеличивают. Хотя конечно то что друзья не кажутся друзьями это тоже явная условность: очевидно в те лохматые годы у разрабов едва ли была возможность, время и деньги режиссировать герою условные пьянки с неписями на движке игры. Но ощущается всё равно забавно |
![]() |
|
Гилвуд Фишер
Вспомнились прикольные жалобы людей на сюжет ГТА, когда главгерой всегда откуда-то приезжает в начале сюжета - ну смотрите, это же логично с позиции игрока-главгероя, когда он игру начинает, он эти улицы впервые видит, не знает куда и как ехать. И получается логично, он впервые город посетил, или вернулся после давнего отсутствия, вот и знакомится с ним. |
![]() |
Гексаниэльавтор
|
Гилвуд Фишер
В случае с мельницей это как будто сравнительно пренебрежимо Это очень зависит от ситуации. Если это необычная мельница (я, когда писала пример, держала в голове мельницу, под которой вход в жилище Сальваторе Моро - там по пути есть одна шляпа, которую без игры или просмотра прохождений легко проскочить), или если по дороге с героем должно что-то произойти (на него напали разбойники, а на этом отрезке пути есть хотя бы крупные валуны, за которыми разбойники могут спрятаться? Есть валуны вообще в этой местности, или у нас тут чисто поле?), такие просмотры имеют смысл, чисто освежить в памяти, что там такое. Если герой просто пошел на мельницу, а эпизод разворачивается уже там, или, скажем, потом сам факт "я ходил на мельницу" станет для героя алиби - да, можно пренебречь. |