Змея Давида (гет)

— Северус? Что-то непредвиденное?

— Да… У меня плохие новости, мой лорд.

Снейп стоял перед Волдемортом, опустив голову, чтобы не видеть лица повелителя в этот момент. Все равно, понять какова будет его реакция, практически невозможно — лицо Волдеморта всегда отличалось безэмоциональностью, а отреагировать он мог как угодно.

Молчание затягивалось, и Снейп уже приготовился к порции «круцио», которыми повелитель обычно разбрасывался, пребывая в скверном настроении. Наконец, сквозь шум крови в ушах он услышал свистящее:

— Рассказывай.

— Девчонка Беркович вернула Книгу Башевису. Она не смогла прочесть ее.

— И это означает…

— Она — не Наследница, мой лорд… Башевис ошибся.

Снейп, наконец, решился поднять голову и встретился с глазами Темного лорда. Сейчас они казались еще краснее, чем обычно, будто подсвеченные изнутри крошечными лампочками — верный признак нарастающего гнева.

— То есть как это — ошибся?!

— Я не знаю, мой лорд. Башевис вчера явился в Хогвартс и направился прямиком к Дамблдору. Я как раз был в его кабинете в это время. Затем директор по каминной сети вызвал Беркович, и она пришла. И принесла Книгу.

— И отдала ее этому Башевису?

— Да. Она сказала, что перепробовала все способы, чтобы прочесть Книгу, но у нее ничего не вышло. Она отдала книгу и сразу же ушла. Мне показалось, что она была рада избавиться от нее.

Лорд вломился в его память, как всегда, без предупреждения — грубо и бесцеремонно. То, что его интересовало, Снейп заботливо оставил на поверхности — вся их с Дамблдором, Башевисом и Дианой инсценировка, проведенная для того, чтобы воспоминания, которые Снейп должен будет предоставить Волдеморту, были настоящими. Собственно, Снейп мог бы ограничиться созданием поддельных, но Дамблдор воспротивился — в конце концов, Волдеморт один из сильнейших легиллиментов современности и слишком велик риск того, что он почувствует подделку.

… Беркович вошла в директорский кабинет, держа в руке небольшой томик в темном переплете (трансфигурированная коробка из-под шоколадных конфет изображала Книгу). Коротко взглянув на Снейпа, она поздоровалась с директором и Башевисом, после чего подошла к нему и, протягивая ему «Книгу», сказала:

— Я должна вернуть это вам, сэр. Судя по тому, что я убила почти три недели на то, чтобы попытаться прочесть ее содержимое, мне она не принадлежит и принадлежать не может.

— Вы уверены? — Башевис округлил глаза и принялся теребить бородку.

— Абсолютно. Я перепробовала все существующие способы, но Книга мне не открылась… Вы ошиблись. Я — не Наследница. Поэтому… В-общем, извините, я пойду… — и с этими словами она покинула кабинет, излишне поспешно и не взглянув на Снейпа.

Башевис весьма талантливо разыграл разочарование и растерянность. Он принялся расхаживать по кабинету, бормоча что-то на иврите и сокрушённо качая головой. Наконец, он произнес:

— Но я был уверен, что все верно… Как я мог ошибиться? И главное — где?!

Дамблдор вздохнул и знакомым жестом соединил пальцы рук «домиком»:

— Помните, вы говорили, что когда вы вели поиски в России, у вас появилось два пути. Судя по всему, именно тогда вы и пошли в неверном направлении.

— Да-да, вы, наверное, правы. Но я был настолько уверен, что даже не попытался проверить второй вариант, а следовало бы… Столько лет насмарку!

Башевис еще некоторое время посокрушался (причем Снейп все это время тихонько сидел в углу, играя роль случайного зрителя), а затем заторопился к двери.

— Куда же вы? — дружелюбно спросил Дамблдор. — У меня есть к вам предложение, которое в некоторой степени может облегчить вашу работу по поискам.

— Какое?

— Я вам предлагаю оставить Книгу на хранение мне. Согласитесь, вести розыск будет легче, если вам не придется поминутно думать о сохранности артефакта. А с учетом нынешних обстоятельств это важно, нет?

— Вы можете спрятать Книгу здесь, в Хогвартсе? — Башевис, казалось, раздумывал над предложением.

— Нет, конечно. Поверьте, Хогвартс — не единственное место, где можно спрятать ценную вещь и при этом не бояться, что на нее наткнутся любопытные или те, кому владеть ею не положено. В любом случае, так она будет в гораздо большей безопасности, чем с вами, путешествующим по миру.

— И опять же вы правы, мистер Дамблдор, — снова вздохнул Башевис и несколько неуверенно протянул Книгу директору.

На этом спектакль, предназначенный для глаз Темного лорда, можно было заканчивать, и Дамблдор сделал вид, что только сейчас вспомнил о существовании Снейпа:

— О, Северус, я совсем забыл о твоей проблеме, мальчик мой! Давай перенесем нашу беседу на вечер, ты не против?

— Конечно, — он послушно поднялся. — Не буду вам мешать. До вечера.

О чем там договаривались Дамблдор с Башевисом, ему знать было не положено, он прекрасно это понимал. Судя по всему, директор и Хранитель обсуждали возможности для последнего спрятаться понадежнее. Главное сделано, и теперь со всем этим можно отправляться к Лорду с покаянным сообщением, что он не может выполнить его приказ.

…Он вновь очутился в просторной комнате, скудно освещенной несколькими свечами да пламенем камина. Лорд больше не глядел на него, отвернувшись в сторону и нервно постукивая по ладони кончиком своей палочки. Снейп стоял неподвижно и почти не дыша, даже не пытаясь представить, что последует за всем этим. Внезапно Волдеморт снова резко повернулся к нему и, впиваясь глазами в лицо Снейпа, спросил:

— Где старик решил спрятать Книгу?

— Я не знаю, мой Лорд…

Обжигающая внутренности боль заставила его согнуться пополам и рухнуть на колени. Стараясь не издать ни звука, он стиснул зубы и впился ногтями в ладони. Через десяток секунд Лорд снял заклятие, и Снейп смог чуть распрямиться. В глазах до сих пор мелькали цветные круги, и он с трудом разжал сведенные судорогой пальцы рук. Стараясь не глядеть Волдеморту в глаза, он чуть слышно добавил:

— Пока не знаю, мой Лорд…

— Так узнай! Убеди его в том, что в его интересах будет посвятить тебя в эту тайну!

— Я постараюсь…

Некоторое время Волдеморт молчал, неподвижно глядя перед собой, а затем спросил уже чуть более спокойно:

— Значит, говоришь, этот Башевис мог отправиться в Россию?

— Да, мой Лорд. Во всяком случае, новые поиски он намерен начать именно оттуда.

— Возвращайся в школу и делай все, чтобы узнать, где эта чертова Книга. А этим Башевисом я займусь лично…

Короткий раздраженный взмах рукой в сторону двери недвусмысленно дал понять, что если Снейп немедленно не уберется с глаз повелителя, дело окончится кое-чем похуже «круциатуса». Он не стал испытывать судьбу и поспешил выскользнуть за дверь, не веря, что все закончилось настолько просто. Уже сделав пару шагов по коридору, он услышал, как в покоях Темного лорда что-то сильно грохнуло, а затем раздалось злобное шипение. Будь на месте Волдеморта обычный человек, Снейп непременно вернулся бы, чтобы проверить, все ли в порядке. Да вот только если повелитель в порыве бешенства решил разнести что-нибудь из подвернувшегося ему на глаза, горе тому идиоту, который решился бы в этот момент ему помешать.

* * *

Снейпа не было уже три часа. Все это время Диана торчала на улице, у самой границы антиаппарационной зоны Хогвартса в ожидании зельевара. С каждой минутой ожидания ей становилось все более неспокойно и муторно на душе. Она усиленно гнала от себя нехорошие предчувствия, однако страх не увидеть его больше никогда, был сильнее, доводя ее до состояния, близкого к истерике.

В их плане было много уязвимых мест, первое из которых то, что Волдеморт мог попросту не поверить ни одному слову Снейпа — слишком уж «вовремя» всплыл тот факт, что она не является Наследницей — именно тогда, когда добраться до нее для него было настолько просто. Перебрав все мыслимые и немыслимые способы избавить Снейпа от необходимости выполнять приказ, она даже готова была рассматривать вариант с «добровольной сдачей в плен» (естественно, под «конвоем» Снейпа), но тот быстро вернул ее с небес на землю, заявив, что поить ее «жидким Империусом» он не намерен, так как антидот к нему не готов, а за три дня приема этого зелья она окончательно превратится в зомби, способного лишь выполнять приказы господина.

При мысли о том, что может с ним сделать Волдеморт, когда поймет, что желанная добыча ускользнула у него практически между пальцев, сердце Дианы сжимали стальные тиски. Она вскакивала с облюбованного ею во время дежурств камня неподалеку от ворот школы, и принималась нервно мерять шагами пространство между воротами и границами барьера, напряженно прислушиваясь к каждому шороху, надеясь услышать хлопок аппарации, и вглядываясь в темноту, в надежде разглядеть выплывающую из нее высокую худую фигуру в развевающейся мантии. Больше всего ее убивало бессилие как-то повлиять на ситуацию, а так же то, что Снейп сейчас рискует жизнью (в лучшем случае здоровьем), спасая ее задницу от неприятностей.

Она вдруг задумалась, что бы она сейчас испытывала, будь на месте Снейпа, скажем, Люпин. Точно так же дергалась бы от каждого звука и обмирала бы от ужаса, представляя себе худшее? К ее смущению, Ремус почему-то не вызывал в ней настолько острых эмоций. Хотя он ведь тоже немало рискует, выполняя задания Дамблдора по переманиванию на его сторону оборотней — тот же Фенрир Сивый давно поклялся, что когда доберется до Люпина, собственноручно перегрызет ему горло. «За Римуса есть, кому беспокоиться, — подумала она, вспоминая последнее собрание Ордена. — А на Снейпа всем плевать. Да им вообще плевать будет, если этот урод красноглазый его на ленточки порежет! Даже не вспомнят про него через неделю!»

— Мерлин, только бы вернулся! — чуть слышно прошептала она. — Пусть покалеченный, лишь бы живой!

Приглушенный хлопок заставил ее вздрогнуть, хотя это было именно то, чего она ждала все это время. Через несколько секунд у ближайших кустов показались смутные очертания чьей-то фигуры, в которой она практически сразу же узнала Снейпа. Вздох облегчения вырвался из ее груди, когда она увидела, что он идет, хоть и чуть медленнее обычного, но все же довольно уверенно. Сглотнув комок в горле, она побежала к нему навстречу.

Увидев ее, Снейп остановился и резко выбросил вперед руку с зажатой в ней палочкой, но через мгновение узнал ее и вполголоса чертыхнулся.

— Еще немного — я бы вас проклял, Беркович,— выдохнул он, опуская палочку. — Какого тролля вы здесь делаете? Насколько я помню, дежурство у вас было ночью.

— Я ждала вас, — ответила Диана, пристально вглядываясь в его лицо, пытаясь понять, все ли с ним в порядке.

— Вам больше заняться нечем? — язвительно спросил Снейп.

— С вами все в порядке? — теперь, когда Диана видела его перед собой, живого и даже, кажется, здорового, в душе начинала подниматься такая волна дикой радости, что она, к собственному удивлению, едва не бросилась ему на шею.

— А сами вы разве не видите? — фыркнул он.

— Теперь-то вижу. Просто я подумала, что вам, после разговора с этим… может понадобиться помощь.

— Надеялись снова выступить в роли сестры милосердия, выносящей с поля боя раненного бойца? — с этими словами Снейп, стараясь не глядеть в ее сторону, зашагал в сторону ворот.

Поднявшаяся, было, обида была заглушена мыслью о том, что если этот паразит способен язвить, значит, с ним точно все нормально. Она вздохнула и поспешила за ним.

— Вам смешно, — виновато пробормотала она, — а я тут чуть с ума не сошла, когда думала о том, как он отреагирует на ваше сообщение.

Снейп резко остановился, и Диана едва не врезалась ему в спину. Он повернулся к ней лицом, и взгляды их встретились. Глядя в бездонные черные глаза зельевара, Диана уже приготовилась к тому, что он сейчас, в лучшем случае, назовет ее клушей, трясущейся над ним, словно над безмозглым цыпленком, но он коротко вздохнул и вдруг произнес каким-то примирительным тоном:

— Диана, согласитесь, что если бы Темный лорд решил сделать из меня отбивную, ваше бдение на холоде мне бы вряд ли чем-либо помогло.

— Я знаю… — она тоже вздохнула. — Но это было сильнее меня. Нет ничего хуже такой вот неопределенности.

Он кивнул, и они пошли дальше. До самого замка они шли молча, когда же они очутились в холле, он снова повернулся к ней и сказал уже без малейшей язвительности в голосе:

— Возвращайтесь к себе. Вам нужно выпить чего-нибудь согревающего, чтобы не простудиться. И впредь старайтесь не изводить себя подобными мыслями.

Круто развернувшись на каблуках, Снейп направился в сторону слизеринских подземелий. Некоторое время она смотрела ему вслед, а затем устало побрела в свою башню.

Очутившись в своей комнате, она опустилась в кресло, медленно, с каким-то отвращением стаскивая с себя одежду. Хорошо бы принять горячий душ, а то и правда до ангины недалеко, подумала она, направляясь в ванную. Тело ощущало нарастающую усталость, но мозг работал на удивление четко. И выводы, к которым она приходила, были неутешительными. Во всяком случае, так ей сейчас казалось.

Излишней впечатлительностью, сентиментальностью или нервозностью она никогда не отличалась. За своих товарищей по Аврорату, а теперь еще и Ордену Феникса она, конечно, волновалась, но ни за кого из них не переживала настолько, что готова была торчать на холоде по нескольку часов, изводя себя страшными, тревожными предположениями и беспокойно метаться, словно пантера в клетке. За «просто друзей» так с ума не сходят. Или тот день, когда он вернулся раненый, а она чуть не впала в истерику, когда увидела его раны, не самые страшные, между прочим (видала она и похлеще и на стажировке в Мексике, и за время службы в Аврорате).

Она выключила воду и опустилась на дно ванны. В воздухе висел густой водяной пар и витали ароматы хвои и вереска. Мокрые волосы облепили спину и плечи, вода, стекавшая с них, заливала глаза. Шевелиться и вылезать из ванной не хотелось.

«Я все еще люблю его» — подумала она, и от этой мысли на душе стало как-то спокойнее, словно после принятия сложного решения. И одновременно нахлынуло ощущение какой-то беспомощности, которое возникало в ней каждый раз, когда она сталкивалась с чем-то, на что повлиять не могла. Как она могла повлиять на собственные чувства, если их не смогли разрушить ни долгие шесть лет ее взрослой жизни, ни усиленная работа над собой, ни замужество, в конце концов?

— Это — твой крест, Беркович, смирись и тащи, — мрачно усмехнулась она, вставая и хватая полотенце с крючка. — Если ты когда-то смогла похоронить внутри себя эти чувства, никто не говорил, что они не могут воскреснуть в самый неподходящий момент!

Неутешительным было не то, что сейчас, на подходящей почве, ее любовь расцветала пышным цветом, а то, что, как и прежде, Снейпу на нее положительно плевать. Пусть она — больше не студентка, пусть он относится к ней более уважительно, чем в годы учебы, неважно. Она ему до лампочки, и дело, возможно, даже не ней самой, а в той таинственной «Лили», кем бы она там ни была. А значит, у нее теперь два варианта — либо принять это как данность и не пытаться оспорить, либо попробовать… его завоевать, что ли.

Над тем, что ей предпочесть, Диана решила поразмышлять завтра, на свежую голову. В конце концов, может быть утром она от души посмеется над своими «розово-сопливыми» фантазиями.

«Я подумаю над этим завтра» — с этой мыслью она вынула из тумбочки флакон с зельем Сна без сновидений и принялась методично отсчитывать капли в стакан с водой.

* * *

Несмотря на тупую боль в теле от лордовского «круцио», Снейп ощущал странный, необъяснимый подъем, схожий с эйфорией. Необъяснимый потому, что причин для такой радости, собственно говоря, пока не было. То, что Волдеморт не убил его на месте, еще не означало, что все закончилось благополучно, Лорд заглотил наживку и теперь можно спокойно наблюдать за тем, как он мечется по России, пытаясь «сесть на хвост» Башевису. Откуда же тогда эта странная легкость, будто от зелья Беспечности?

И внезапно он понял. Это все оттого, что у ворот школы его ждала Беркович. Ждала не затем, чтобы узнать, чем все закончилось, а потому, что боялась за него. Боялась, что он вернется в таком же состоянии, что и после рейда в Министерство. Или не вернется совсем.

Он настолько привык к тому, что окружающим, как правило, нет до него особого дела, что действительно порой воспринимал чью-то случайную заботу по отношению к собственной персоне как нечто раздражающее и даже чужеродное. Только забота со стороны директора не вызывала в нем отторжения. Но даже Дамблдор не стоял у ворот школы и не ждал его с заданий, беспокоясь о том, что ему может понадобиться помощь. А она ждала. Может быть, раньше ей тоже не приходило в голову беспокоиться о нем, только после случая в Министерстве она вбила себе в голову, что он нуждается в ее помощи?

Он подумал о том, что бы он чувствовал, если бы на ее месте оказалась, к примеру, Тонкс. И поморщился, представив себе все то, что наговорил бы этой девушке. Нет, против Тонкс он ничего лично не имел, в конце концов, аврор она неплохой. Она раздражала его разве что своей излишней веселостью и шумностью, да еще манерой постоянно устраивать юмористические шоу из своего метаморфизма.

Оттого, что ждала его именно Беркович, было… приятно и непривычно тепло на душе. А он даже не поблагодарил ее. Причем забыл о благодарности уже во второй раз. «Ты — не джентльмен, Северус», — словно послышался ему укоризненный голос матери. Да уж, ее попытки сделать из него джентльмена в ее понимании всякий раз разбивались о его упрямство. Ему вдруг сделалось стыдно, и он ощутил несвойственное ему желание пойти и прямо сейчас поговорить с ней и, наконец, поблагодарить за заботу. Только то, что на часах было уже за полночь, остановило его — для визитов вежливости поздновато. Но завтра он непременно должен ее увидеть. Хотя бы ради того, чтобы снова поймать этот взгляд, полный надежды и неподдельной тревоги за него.

* * *

Утро, против ожидания, улучшения настроения не принесло. Даже наоборот, теперь она еще была еще больше уверена в том, до чего додумалась ночью. Идея не вылезать весь день из своей комнаты, предаваясь грустным размышлениям о тщете всего земного и жалеть себя, несчастную, полюбившую человека, которому она безразлична (да еще бывшего Упивающегося смертью), казалась очень заманчивой, в первую очередь тем, что никаких активных действий не требовала — знай, сиди себе да проклинай несправедливость бытия. Но уже по собственному опыту она знала, что ничего хорошего подобное себяжаление не принесет. Она уже это проходила, в первый год после окончания Хогвартса. Первая неделя взрослой жизни прошла ни шатко, ни валко, а потом ее вдруг накрыло такой тоской по Снейпу, что у нее в самом буквальном смысле все валилось из рук. Это было сродни ломке, только не физической, а эмоциональной. Вступительные экзамены в Школу Авроров прошли слово в полубреду, она до сих пор удивлялась, как в таком «растрепанном» состоянии вообще их не завалила. И все время жалела себя и боролась с искушением сорваться в ближайший выходной и аппарировать в Хогвартс, чтобы увидеть его хотя бы мельком. И только серьезные нагрузки в Школе Авроров помогли отвлечься от постоянных мыслей о нем и загнать собственные чувства так глубоко, что в один прекрасный день она, наконец, решила, что этот этап в ее жизни пройден.

Правда, то, как она набросилась на принесенный эльфом завтрак, давало надежду на то, что повторения истории не будет — уж если аппетит сохранился, значит, до депрессии далековато, подумала она. А раз так, она в состоянии трезво поразмыслить над тем, что ей теперь предпринять (да и стоит ли вообще).

На дежурство ей было заступать только к шести вечера, таким образом, времени на приведение мыслей в относительный порядок и решение ряда насущных задач (вроде пополнения запасов ингредиентов для самых востребованных зелий и закупки всяких нужных женских мелочей) было достаточно. Вытряхнув на стол всю имеющуюся у нее наличность в фунтах и галеонах, Диана удовлетворенно хмыкнула, после чего неторопливо оделась и вышла из комнаты. Отловила на бескрайних околошкольных просторах Гастингса, предупредила его, что отправляется в Лондон, после чего покинула антиаппарационную зону и аппарировала прямиком в Диагон-аллею.

Обстановка на Диагон-аллее заметно изменилась, причем не в лучшую сторону. Начиная с того, что половина магазинов и лавок была закрыта, и заканчивая уменьшившимся количеством праздношатающегося волшебного люда. Зато сомнительной публики — постоянных обитателей Лютного переулка и прилегающих к нему злачных тупиков — прибавилось. У большинства посетителей магазинов лица были если не траурные, то какие-то напряженные и излишне сосредоточенные, словно все они инстинктивно ждали, что вот-вот здесь начнется какое-то светопреставление и лучше будет отсюда убраться поскорее. Диана подумала, что такие лица, должно быть, были у людей во время войны, когда они каждую минуту ожидали налетов «Люфтваффе». И, как видно, ожидали не зря — в глаза ей бросилась разгромленная и сожженная лавка «Магические игрушки для самых маленьких волшебников» Винсента Фортескью, младшего брата Флориана. Похоже, семейка Фортескью чем-то изрядно насолила либо самому Волдеморту, либо кому-то из его ближайших сторонников. По еще свежему запаху гари Диана поняла, что визит Упивающихся сюда состоялся не далее чем пару суток назад.

Ей, как и многим другим, было известно, что в аптеке на Диагон-аллее можно было купить только легальный товар, к тому же не являющийся дефицитом. Любители варить зелья «поинтереснее» отоваривались обычно в подпольных лавках Лютного переулка и Тупика Висельников — уж там-то можно было достать все, что угодно — от паутины акромантула и толченого рога взрывопотама до крови единорога и частей тела жертв колдунов вуду. Диане, однако, ничего из вышеперечисленного нужно не было, поэтому набрав все необходимое в аптеке на Диагон-аллее, она неторопливо зашагала в сторону магазина «Горбин и Бэркс».

Здесь было по обыкновению немноголюдно — кроме нее у дальней полки, заставленной какими-то склянками, терся лишь невысокий человек в бутылочно-коричневой мантии и помятой шляпе. Заметив ее, он суетливо схватил один пузырек и заторопился к кассе, где в этот момент восседал хозяин.

Диана меж тем проследовала к полкам с книгами. Интересовали ее, главным образом, труды по демонологии и контактам с представителями потустороннего мира, но ничего подходящего на глаза не попадалось. Она задумчиво провела пальцами по корешкам книг, расставленных на полке в произвольном порядке. Вот «Темнейшие зелья Востока» Чезаре Маргальо, вот «Игры со стихиями» Йоджи Йосиро в переводе («Ну, надо же!») Филиуса Флитвика или «Теория и практика создания порталов в параллельные измерения» Бенедикта Кауфмана. На последней книге взгляд Дианы задержался куда дольше, чем на остальных. Некоторое время она боролась с искушением и даже подумывала, не сбегать ли ей сейчас до Гринготтса — снять со счета недостающую сумму, чтобы хватило на покупку этой книги, о которой она только слышала, но даже не надеялась где-либо встретить.

Когда у нее будет больше времени и денег, она непременно до нее доберется, подумала она, сожалея о том, что, если она решится сейчас разориться на эту книжицу, то о покупке всего остального придется забыть до следующей зарплаты. Вздохнув, она обернулась и увидела, что хозяин магазина стоит у нее прямо за спиной.

Чуть сутуловатый, с прилизанными пегими волосами, мистер Горбин изучал ее взглядом, в котором читались скорее настороженность и недовольство, чем стремление радушного хозяина обслужить покупателя. «Я что, выгляжу неплатежеспособной, что он зыркает на меня так, будто я пришла клянчить покупки в рассрочку? — подумала Диана. — Или своим присутствием я просто обламываю ему какую-то важную и жутко секретную встречу?»

— Ищете что-то конкретное или просто интересуетесь раритетами? — спросил мистер Горбин.

— Да. Мне бы что-нибудь по демонологии, — ответила Диана.

Горбин кивнул и, развернувшись, поспешил куда-то в противоположный угол, где находилась неприметная дверь. Когда он исчез за нею, Диана внимательно огляделась. На полках в изобилии были навалены самые разнообразные вещи — черепа обычные и хрустальные, пузырьки с непонятными жидкостями и без этикеток, чучела животных и засушенные рептилии, шаманские бубны и африканские ритуальные маски. Скорее всего, это были наиболее безобидные артефакты, продававшиеся в этом магазине — самое «вкусное» хозяин наверняка держал в той таинственной подсобке, куда он и отправился сейчас за книгой для Дианы.

Магазин не зря располагался у самого входа в Лютный переулок, публика здесь отиралась далеко не простая, и нарваться тут на неприятности в виде внезапного визита Упиванцев было, наверное, просто. На всякий случай Диана вынула из рукава палочку и постаралась спрятать ее в складках мантии, скрестив руки на груди.

В этот момент из низкой двери появился Горбин, неся в руках какой-то довольно ветхий фолиант в темном переплете. Подойдя к Диане, он показал ей книгу, не давая, впрочем, к ней притронуться.

— Вот, — с гордостью произнес он. — «Малый Ключ Соломона», Венеция, тысяча шестисотый год.

— Ух, ты! — восхитилась Диана, разглядывая обложку, на которой красовался замысловатый герб цвета потемневшего золота. — Сколько вы за нее хотите?

— Пятьсот галеонов.

— Сколько-сколько?!

— Этой книге почти четыреста лет, мисс, — обиженно проскрипел Горбин. — Она принадлежала самому Гвидо Нортумберлендскому-Отшельнику!

— Да хоть самому Мерлину, — вздохнула Диана. — Таких денег у меня нет. А есть у вас вариант подешевле? Ну, то же самое, но более позднее и менее эксклюзивное?

Горбин усмехнулся и направился обратно к двери подсобки.

— Было еще этим летом, — ответил он на ходу. — Парижское издание 1899 года. Отдал за сто пятьдесят галеонов, почти даром!

— А кто у вас его купил?

— Профессор из Хогвартса, — и с этими словами Горбин исчез за дверью.