Всегда и навеки (джен)

Спустя три дня Цицерон прибыл в графство Скинград. Казалось, солнце любит Западный вельд куда сильнее, нежели чем Нибенейский бассейн или Нибенейскую долину. Несмотря на подкравшиеся холода, из-за чего, например, в Чейдинхоле, Бравиле и Лейавине озорничали промозглые дожди и туман, а Бруму и вовсе поглотили снега, то здесь погода была куда спокойнее и приятнее. Умиротворённый лес шептал кронами деревьев, раскинувшись на большей территории этого владения. Птицы заводили трели, не замолкая. И единственным тёмным пятном, что омрачит всю картину, был Цицерон. Ведь он принёс с собой смерть. В ближайшие сроки всё и вся поднимется здесь на уши, а газеты будут пестрить броскими заголовками. И именно эту новость будут обсуждать в ближайшие месяцы.

К несчастью, громкого ажиотажа не было, когда был убит Великий чемпион. А всё почему? А потому что в тот раз никто и не догадался об убийстве… Легионеры, патрулировавшие округу, нашли лишь его объедки, и там было сложно что-либо определить. Опознать бретонца получилось только по мечу, валявшемуся неподалёку. В итоге вся слава досталась медведям. Теперь же всё будет иначе…

У него ещё было время до приезда Амиэля из Имперского города, посему Цицерон присматривался к местности, в попытке смириться с уготованной судьбой. Ему не верилось, что Уведомители приняли такое решение, что они выбрали Хранителем именно его. Большую часть поездки до графства он провёл как во сне. В голове не унимались внутренние возмущения: «Это мой последний контракт!», «Почему именно я?». Наверное, было эгоистично так думать, но он ничего не мог с собой поделать. Следовало направить мысли в другое русло и не мучить себя.

По словам Амузая, шут должен был прибыть в Скинград в последних числах этого месяца. Доверенные источники Уведомителя сообщили о планах Амиэля посетить могилу матери, и именно этот момент идеален для исполнения контракта. Ведь никакой стражи не будет, и никаких чужих глаз не предвидится.

Цицерон решил остановиться в пригороде Скинграда, дабы дорога в город была перед глазами. Прискорбно, что точной даты прибытия у него на руках не было, так как Амиэль совершал поездки скрытно, оповещая лишь самых близких людей. Видимо, среди них и нашёлся информатор, как бы цинично это ни было. Сам же молодой убийца к таким «неожиданным поворотам» судьбы привык, и его нисколько не удивила эта новость. Оставалось лишь не сводить взгляда с главных ворот в ожидании возницы с повозкой.

А пока тянулось время, Цицерон гулял по рынку на свежем воздухе, не веря, что где-то уже так скоро всё вернулось на круги своя. Тут словно и не слышали о скумовой лихорадке. А ведь Понтий был здесь… и слушал. Молодой имперец ощутил нотки зависти. Пока он сам мотался по Бравилу и Лейавину, где его чуть не пришибли, кое-кто наслаждался приветливым Скинградом.

Здесь были, как и в любом другом городе: кузнечная и кожевенная мастерские, лавка с тканью и мехом; мясной, винный, овощной и фруктовый лотки. А вот дальше шли отличия. Всё вышеперечисленное расположилось полукругом у главной площади, где было буйство красок, шумели скоморохи, играли и пели барды, танцевали девушки в прелестных нарядах, жонглировали акробаты. Все жители веселились. Такое чувство, что здесь смехом прогоняли злобу дня. И Цицерону это нравилось. Но несмотря на всеобщую радость, Понтий умудрился найти здесь несколько контрактов. Всё-таки западная часть Сиродила отделалась лёгким испугом, в отличие от восточной.

От мыслей его отвлекли голоса гуляк и торговца вина, мимо которых он как раз проходил.

— Видели! Его видели опять! Это хороший знак! — загомонил босмер, восторженно махая руками перед собой.

— Не иначе как призрак уберёг наше графство от той суматохи, — с важным выражением на лице согласился имперец, продавец вина. — В последнее время он появляется всё чаще и чаще…

— Давайте же выпьем за его здоровье! — встрял пьяный бретонец. Судя по прожжённому фартуку, он работал в кузнечной мастерской.

— Но он же мёртвый… Призрак-то… — изумился пьяным речам лесной эльф.

— Не важно! Призрак Януса Гассилдора никто иной, как хранитель Скинграда! Мы должны поминать его добрым словом в будни и выпивкой каждые выходные! Налей мне! — восклицал кузнец, горлопаня на всю площадь.

— И как это у тебя добрые слова и выпивка сочетаются с твоим хмельным видом? Не оскорбишь ли ты нашего бесплотного доброжелателя? — хмыкнул продавец, наливая ему пол кружки.

— Одно другому не мешает! Не болтай чепухи! Любой на его месте был бы рад таким почестям, — засмеялся бретонец, но ощутив на себе чужой взгляд, выпалил на духу: — А ты чего зенки вылупил? Не веришь в призрака?! — с вызовом гаркнул кузнец.

Цицерон впервые в жизни видел бретонца с такими хамоватыми повадками. Но с чем было связано это поведение, с выпивкой или с издержками профессии, для него осталось загадкой. Под натиском нескольких пар глаз молодой имперец решил принять участие в разговоре. Всё равно жертва пока ещё не объявилась и торопиться было некуда.

— Я слышал эту легенду, но никогда не считал её правдой… Откуда такому взяться в городе? Привидения, блуждающие огни, духи неупокоенных — всё это водится в заброшенных криптах, могильниках и пещерах, что из раза в раз штурмуют искатели приключений и бандиты. Не у всех, правда, получается. Многие там так и остаются, пополняя коллекцию какого-нибудь сбрендившего некроманта. Кстати, этой теме часто посвящаются колонки в газете «Вороной курьер» в виде предупреждений, исходящих от самого Синода под руку с Имперским легионом, правда, их никто не читает. Они чересчур скучны… — разговорился Цицерон, закатив глаза к небу и рассекая воздух указательным пальцем. Поговорить о наболевшем всегда приятно, особенно, когда тебя слушают. В памяти всплыли те осточертелые выпуски «ни о чём», когда все в Убежище ждали новостей из Бравила о погроме. Какая же была мука! Вместо того, чтобы писать то, что волнует всех, там печатали списки пропавших без вести граждан.

— Ты это сейчас серьёзно? — чужой грубый голос спустил с небес на землю. Цицерон открыл было рот, дабы ответить, но собравшиеся уже смотрели на него с нескрываемым осуждением, посему пришлось его закрыть. Однако противоположная сторона молчать не собиралась: — Не сравнивай каких-то там духов и привидений, что живут на отшибе, с самим призраком графа Януса Гассилдора! Как у тебя вообще язык повернулся брякнуть такое! Ты должен немедленно извиниться, наглец! — после этих слов бретонец замотал головой по сторонам, ища поддержки среди собравшихся. И обращаясь к ним, добавил: — Эти столичные имперцы совсем распоясались! Пусть извинится!

Цицерон от таких спонтанных выводов сконфузился, ощутив себя не в своей тарелке. Чего он опять такого ляпнул? Как говорится: редко, да метко! Но когда ты в меньшинстве, выбирать не приходится.

— Эмм… Хорошо. Я с вами согласен. Перед кем мне… извиниться? — как можно дружелюбнее спросил он, решив пойти на попятную.

— Да он издевается! Нахал! Ещё смеет задавать такие язвительные вопросы! Обливион его дери!

Доподлинно было неизвестно, что именно пошло не так, но молодому имперцу пришлось поскорее убраться с площади, так как его лицо было под угрозой тумаков. Опять…

Выйдя на Золотую дорогу, что вела к главным воротам Скинграда, расположившегося на двух холмах, Цицерон остановился, высматривая обстановку с высока. Перед его взором предстало вечернее солнце, тоскливо клонящееся ко сну, и одаряющее усталыми лучами виноградники, росшие прямо на склонах холмов по обе стороны дороги. Неясная горечь и тоска пронизывала этот безмятежный вид медно-красным маревом. В траве стрекотали кузнечики, провожая день.

У конюшни стояла незнакомая повозка, что сразу привлекла его внимание, и молодой имперец спуститься с пригорка, дабы всё вызнать. Увы, самого путника на месте не оказалось, пришлось расспросить возницу.

— Добрый вечер. Не подскажите, кто был вашим попутчиком? Не мой ли это знакомый, что должен мне денег? — начал издалека Цицерон.

— Вот уж не знаю… У него на лбу не написано, кому и чего он должен, — недовольно пробурчал мужчина, поя лошадь из ведра водой. Судя по физиономии, возница был явно недоволен чужими расспросами. Следовало подойти с другой стороны.

— Я заплачу вам за информацию. Пожалуйста, подсобите, лишь бы мой знакомый вновь не улизнул от меня, — заинтересованность на лице Цицерона была настоящей, а в купе с протянутым кошелем возница не смог устоять.

— Вы с ним разошлись всего на несколько минут. Это был мужчина, постарше тебя и повыше. Всю дорогу из Имперского города и слова не проронил, одним словом, тот ещё зануда. Лица я его не видел, он был в чёрной накидке с капюшоном. Но нищим его довольно сложно назвать, глаз-то у меня намётанный. И походка, и осанка такая, будто альтмера укусил… Высокомерный, вот! Хах! — засмеявшись, мужчина прибрал протянутые ему деньги. Развязав узел и убедившись в отсутствии обмана, он добавил: — Ну, вроде всё. Больше ничего сказать не могу.

— Спасибо и на этом. По вашему описанию он и вправду чем-то напоминает моего должника, — натянуто поблагодарил Цицерон и поспешил в Скинград, дабы проверить свои подозрения. Однако из чужих слов сходство было лишь в одном, место отправки — столица. Шут должен был прибыть именно оттуда. Но вот все остальные описания возницы никак не сходились с образом в его голове, что он видел на Арене и читал в газетах. Буйный, крикливый, назойливый и раздражающий. На лице вечно какая-нибудь непутёвая гримаса, непонятно что выражающая, то ли злобу, то ли смех. Своими повадками он напоминал потерявшую страх дворнягу без поводка, что лежала у ног хозяина. А вот почему бывший граф Бравила сравнил его со змеёй? Видимо, шипит как ползучая гадина. Да, наверно. Так ещё и эти вычурно пёстрые одежды, от которых рябило в глазах. Одна половина костюма ярко жёлтая, а вторая ядовито зелёная. Возможно, вблизи этот чудак и в самом деле напоминал змею. Вот только Цицерон так близко с этим человеком не был знаком, чтобы судить наверняка.

Небо начинало темнеть, и единственным вариантом для любого путника было переночевать. Совсем другой вопрос: Амиэль это или нет? Однако и ему больше некуда было деваться, не в потёмках же шататься по кладбищу. Цицерон уже побывал там, и знал, что оно находилось к северо-востоку от подъёма к замковому мосту. Большое и старое. На такой огромной местности будет довольно сложно не упустить свою жертву из виду. Завтра придётся идти за шутом по пятам от самого города. Если, конечно, молодой убийца не ошибся в выводах.

«Это должен быть он. Время поджимает, пора бы ему уже приехать. Возможно, Амиэль просто понахватался высокомерных повадок у кого-нибудь при дворе императора. Всякое бывает…»

На постоялом дворе было неприлично много людей, отчего Цицерон даже опешил. Сам он снимал комнату в пригороде, и там всё было как-то поскромнее. Возможно, дело в габаритах дома, но думать об этом сейчас было несвоевременно.

Глазами убийца искал чёрный силуэт среди большого скопища людей, мер и зверолюдов, что праздно продолжали пить, есть и веселиться, только уже под крышей. До слуха вновь донеслись разглагольствования о призраке. Кто и где его видел, когда. А также споры по поводу его леденящего взгляда, что будто бы пронизывал до самых костей.

— У него были красные глаза! — доказывал первый всем собравшимся.

— Нет, жёлтые! Они светились, словно холодные светлячки. Я как сейчас помню! — негодовал второй. Однако у обоих, что у того, что у другого, эти самые глаза были округлены донельзя от разыгравшегося воображения.

— Призраки в городе сами по себе не живут. Полный бред, ваши россказни, — раздался ворчливый, но тихий голос незнакомца. Однако, как ни странно, его услышали. В воздухе повисло напряжённое молчание, а все собравшиеся обернулись в сторону человека, сказавшего эти слова. Молодой убийца также устремил взгляд вслед за остальными, и увидел того, кого искал — мужчину в чёрной накидке с капюшоном.

Речь незнакомца была схожа по смыслу с его собственной, сказанной совсем недавно на площади. Цицерон приготовился, сейчас начнётся что-то интересное.

— Как же не бывает, если мы сами его видели! — очнулся от лёгкого оцепенения один из спорщиков.

— А ты сам-то вообще кто? Небось приезжий, а в гостях себе такое болтать позволяешь? — загомонили местные, сильно задетые подобным отношением к городской легенде.

Незнакомец, видимо, и сам уже был не рад своему длинному языку. Поднявшись из-за стола, он направился в сторону лестницы на второй этаж. Однако ему преградили дорогу, заставляя объясниться. Зажатый среди рассерженной толпы мужчина, истерично рассмеявшись, заговорил:

— Я считаю, что призраки в лучшем случае могут быть привязаны к какому-нибудь жилищу, будь то дом или замок. Но город, это уже перебор…

— Так ты, невежа, считаешь, что то, что мы видели, нам просто почудилось? Или ты сомневаешься в силе нашего защитника и покровителя Скинграда?! — возмущённый эльф стянул с незнакомца капюшон, дабы тот не прятался от негодующих взглядов. Но Цицерон всё равно не смог разглядеть его лица из-за чужих голов.

Вновь раздался странный смешок и тихие оправдания:

— Что вы… Что вы… Нет! Нет! Раз вы видели, значит это «нечто» действительно существует. Просто это нечто иное, никак не призрак, судя по его мощи. — И вновь повисла тишина. Собравшиеся вокруг незнакомца лишь одарили друг друга вопросительными взглядами, но никто не решился что-либо сказать в ответ. Все застыли с неряшливо-задумчивым видом, не зная, как реагировать.

Вроде бы слова мужчины теперь звучали для них не как оскорбление, а как похвала. И это они на его фоне были сейчас в неприглядном свете. — А теперь позвольте… — проронил едва слышно человек в чёрной накидке, пытаясь выбраться из толпы. — Я хотел сегодня… Пораньше лечь спать… — добавил он, ни к кому не обращаясь. Будто говоря это самому себе.

Никто не стал ему препятствовать, пропустив к лестнице. Незнакомец зачем-то снова натянул на голову капюшон и скрылся на втором этаже. Цицерону его последнее телодвижение сразу бросилось в глаза и очень не понравилось.

«Неужели, ты меня ждёшь?»