Проходная пешка (джен)

Шахматы — энциклопедия судьбоносных ситуаций, способов действия и их возможных последствий.

Драко с самого утра был на ногах, что крайне редко случалось по воскресеньям. Но в этот раз у него появилась веская причина вскочить пораньше — он раздавал указания. Гоблины, буквально заполонившие дом на площади Гриммо, беспрекословно ему подчинялись, реставрируя стены и меняя паркет. Только Крахорм, серокожий гоблин-прораб в кожаном шлеме, позволял себе иногда спорить с Малфоем, давая весьма дельные советы по обустройству особняка. Драко казалось, что Крахорм переступает через себя, объясняя прописные истины человеку, ничего не смыслящему в строительстве, однако внешне гоблин никак не проявлял своего неуважения: его поклоны оставались такими же низкими, а хриплый голос невыразительным.

Вчерашний день Драко потратил на осмотр дома, знакомство с престарелым домовиком Кричером и обсуждение проведенных и предстоящих работ с Крахормом. Все эти действия разбавлялись проклятьями в сторону Раймонда Певерелла, который порталом отправил его сюда без всякого предупреждения и, по-видимому, не собирался присоединяться. Впрочем, слизеринец рад был выбраться из стен Хогвартса даже таким странным способом. К счастью, многие комнаты его будущего дома уже были приведены в порядок и оказались пригодными для жилья, что позволило Драко остаться здесь на ночь, не испытывая никакого дискомфорта. Просторный холл, без сомнения обработанный чарами Незримого расширения, так сиял новизной, что даже выложенный причудливым узором пол отражал свет огромной люстры, будто был сделан не из камня, а из сверкающего стекла. Из коридора, ведущего в гостиную, исчезли портреты давно почивших Блэков и вместо них друг напротив друга красовались высокие зеркала, перемежающиеся витиеватыми бра в виде лилий. Те же золотистые узоры лилий можно было увидеть в гостиной на обоях из зеленого шелка. Разглядывая тонкие контуры цветка, входящего в герб Малфоев, Драко не знал, как воспринимать его присутствие в этом доме — как неуклюжее утешение или злую насмешку человеку, который собирался сменить свой род.

— Как прикажете оформить хозяйскую спальню? — задал очередной вопрос Крахорм, входя в комнату вслед за юношей. — Если пожелаете, мы можем сделать точную копию ваших покоев в Малфой-мэноре.

Драко огляделся. Сегодня он спал в комнате для гостей, но пора было подумать и о своей собственной спальне. Сейчас это было абсолютно пустое помещение с нишей для кровати и старым камином с противоположной стороны.

— Нет, не надо, — чуть помедлив, отмел предложение гоблина Драко. — Как ни старайся, этот дом не превратить в поместье Малфоев. Не стоит и пытаться.

Гоблин никак не отреагировал на слова юноши и продолжил стоять в дверях в ожидании дальнейших указаний.

— Мне нравится этот камин, — заметил Драко, подойдя к металлической решетке, изображающей драконов. Их хитросплетение и впрямь было искусной работой, разве что несколько потрепанной временем и небрежным обращением: прутья в нескольких местах погнулись, а каменная кладка на портале раскрошилась. — Вы можете его отреставрировать?

— Разумеется, — ответил Крахорм, слегка дернув правым ухом, как будто его только что оскорбили подобным вопросом. — Что-нибудь еще?

— Напротив камина диван и журнальный столик, — распорядился Малфой, окидывая взглядом комнату. — В нише кровать.

— Позвольте спросить, из какого материала?

— Не светлого, — сказал Драко и задумчиво склонил голову набок. — Вы можете что-нибудь посоветовать?

— Как насчет эбенового дерева? — предложил гоблин, все так же стоя в дверях. — Хорошо восстанавливает после магического истощения и оберегает от кошмаров — прекрасный вариант для спальни.

— Хорошо.

— Но я бы советовал использовать вставки из молочного дуба и светлый текстиль, иначе комната будет выглядеть слишком мрачно.

— Хорошо, — снова повторил Драко, выглядывая в окно: скучный серый Лондон показался снаружи. — Бежевые шторы и такой же ковер с длинным ворсом. И ради Мерлина, наложите магическую иллюзию на окна!

— С видом на Уилтшир?

— Нет, — решительно ответил Драко, всматриваясь в пасмурное лондонское небо, — не Уилтшир.

— Тогда что?

— Что угодно, только не Уилтшир! — прикрикнул Малфой, разворачиваясь на каблуках. На сером лице Крахорма не отразилось и тени испуга.

— Как насчет вида на Азкабан? — донесся из коридора знакомый голос. Гоблин поторопился покинуть комнату, и туда вошли двое — Раймонд Певерелл и высокий мужчина с очень светлыми волосами, зачесанными назад.

— Все шутишь, Певерелл? — еле сдерживая свой гнев, почти прошипел Малфой.

— Вовсе нет, на Азкабане и правда потрясающие пейзажи, — сказал Раймонд, тоже подходя к окну. — Тебе стоит там как-нибудь побывать.

— Только после тебя, — скрипнул зубами Драко, и на этом его терпение лопнуло. — Какого черта, Певерелл! Ты впихнул мне в руки портал, хотя я еще не дал своего согласия на обряд, и заявился следом спустя сутки! Ты в курсе, что в Хогвартсе отслеживаются перемещения с помощью порталов?

— Не переживай из-за этого, — сказал Раймонд, поднимая обе руки в примирительном жесте. — Дамблдор сам дал мне этот портал, чтобы я переместился на площадь Гриммо. Ведь он считает, что я готовлюсь возглавить род Блэков и всячески это поощряет.

— Ты? Впрочем, неважно... — пресек сам себя Малфой уже гораздо более спокойным тоном. — Гораздо интереснее, как ты сам оказался здесь.

— У меня есть свой портал на кровной защите, его нельзя отследить, — вкратце поделился Раймонд и как можно быстрее перевел разговор в другое русло. — Думаю, ты будешь рад услышать, что мистер Шинглтон-Малфой готов прямо сейчас дать Непреложный обет, о котором мы говорили.

— Мистер Шинглтон-Малфой? — растягивая гласные, повторил слизеринец и с ненавистью уставился на высокого блондина. — Конечно же, я безмерно рад.

— Ваш сарказм объясним, Драко, но несколько неуместен, — холодно прозвучало в ответ. Невозмутимости новоиспеченного лорда Малфоя мог позавидовать сам Люциус, если бы, конечно, был еще жив.

— Не смейте называть меня по имени!

— Прошу прощения, — все так же бесстрастно ответил мужчина, — но я сделал это лишь потому, что не знаю, по какой фамилии к вам обращаться. Так вы решились возглавить род Блэков или все же испугались ответственности, которая ляжет на вас в этом случае?

— Да как вы смеете говорить, что я испугался!

— Значит, нет? — уточнил Гаспар и удовлетворенно кивнул. — Что ж, тогда я счастлив помочь вам и сделать все, что в моих силах.

— Ты! Проклятый баст...

— Достаточно! — перебил однокурсника Раймонд и, дождавшись тишины, продолжил: — Я понимаю, что о дружбе здесь не может быть и речи, но как насчет сотрудничества? Каждый из нас преследует свои цели в этом союзе, и почему бы сейчас не забыть об эмоциях, положившись на то, что подсказывает голос разума?

Драко, которому была адресована эта речь, стоял, поджав губы и сжав кулаки, и не проронил в ответ ни слова.

— У тебя было достаточно времени обдумать мое предложение, — снова обратился к слизеринцу Раймонд. — Так ты даешь свое согласие на вступление в род Блэков?

— Я хочу знать, — медленно начал Драко, взвешивая каждое слово, — в каком состоянии находятся счета Блэков.

— Это легко. Кричер! — позвал Раймонд и приказал старому эльфу, с громким хлопком появившемуся перед ним: — Принеси мне ту большую шкатулку, с гербом Блэков на крышке.

Домовик молча поклонился и исчез, а через секунду перед Драко лежали выписки из «Гринготтса», которые Раймонд достал из принесенного Кричером ларца.

— Все в порядке?

— Если не считать того, что я теперь немногим богаче Уизли, — скривив губы, ответил Драко. — Почти все деньги ушли на восстановление особняка.

— Что поделать, теперь тебе надо заботиться о доходе семьи, — пожал плечами Раймонд, доставая из той же шкатулки довольно толстую книгу в кожаном переплете. — Денег хватит на первое время, но тебе уже следует задуматься о предстоящих заработках. Можешь даже вложиться в какое-нибудь дело, твое текущее состояние это позволяет.

— Разберусь, — бросил Драко, но теперь его голос звучал скорее задумчиво, чем зло. — Еще я хочу, чтобы Непреложный обет об обязательстве принять меня или моего сына в род Малфоев был дан сейчас, перед обрядом.

Раймонд лишь вопросительно посмотрел на Гаспара.

— Так и было условлено, — кивнул мужчина, наблюдающий за Драко из-под полуопущенных век.

— И последнее, — произнес Драко, обращаясь прежде всего к Певереллу. — Если он узнает о том, что я стал Блэком...

— Я подумал об этом, — понимающе сказал Раймонд и открыл книгу, которую до этого держал в руках. — Я бы тоже не хотел афишировать твое принятие в род Блэков. По личным причинам. Но, к счастью, в здешней библиотеке мне удалось найти лазейку, позволяющую избежать обращения в Визенгамот. Для этого требуется присутствие двух поручителей — глав волшебных родов. С ними обряд принятия в род будет считаться действительным, но твое имя во всех документах останется прежним до тех пор, пока ты сам не заявишь о том, что стал Блэком.

С этими словами Раймонд протянул Драко раскрытую книгу и замер в ожидании ответа. Некоторое время Малфой молча читал убористый текст, а затем поднял удивленный взгляд на собеседника.

— Закон 1644 года? Ты серьезно?

— Абсолютно, — уверенно ответил Раймонд; в его голосе и впрямь не было сомнения. — С точки зрения магии не нужны даже поручители — достаточно просто надеть кольцо на безымянный палец левый руки и объявить себя главой рода. Если родовое кольцо, будучи мощным артефактом, примет тебя, ничего больше и не надо. Но есть еще и юридическая сторона, а следуя ей, каждый волшебник, вступающий в род, должен обратиться в Визенгамот, дабы его новое имя отразилось во всех документах, включая «Природную знать».

— Именно таким способом, например, шел я, — вставил Шинглтон, подтверждая слова Раймонда. — В этом случае не удается избежать широкой огласки. Однако если бы я проигнорировал Визенгамот, то нарушил бы закон, а минимальное наказание за это — штраф в размере, с трудом покрываемом даже состоянием Малфоев.

— Верно, — снова взял слово Раймонд и указал на книгу. — Но закон 1644 года, о котором все давно забыли, позволяет пойти другим путем. Человек, вступающий в род в присутствии двух поручителей, формально уже не скрывает свое новое имя от общественности. Если твой секрет раскроется, тебя не смогут отдать под суд.

— Надо думать, от суда меня спасете именно вы? — скептически спросил Драко, оглядывая гостей.

— Кто же еще? — с улыбкой подтвердил его догадку Раймонд, доставая из ларца коробочку с родовым перстнем Блэков. — Если ты, конечно, позволишь лорду Малфою и лорду Певереллу стать твоими поручителями.

Драко с прищуром посмотрел на обоих и после недолгих размышлений согласно кивнул.

— Что ж, тогда не будем терять время, — сделал вывод Гаспар Шинглтон и протянул руку, готовый произнести слова клятвы.

* * *

В обновленном холле дома на площади Гриммо портрет Вальбурги Блэк был спрятан за потайной дверцей, имитирующей зеркало в золотой раме. Если бы Раймонд не знал, где раньше висела картина, то никогда бы не догадался, что сварливая старуха и сейчас занимает это место. Решение гоблинов с зеркалом-дверью показалось Раймонду весьма удобным — теперь можно было не опасаться того, что портьеры раскроются в самый неподходящий момент и коридор огласится потоком однообразной брани.

— Миссис Блэк?

— Кто посмел?.. — начала было Вальбурга, но, поморгав подслеповатыми глазками, быстро сменила гнев на милость. — Ах, это вы, Раймонд! Я уж подумала, что один из этих грязных гоблинов, снующих по всему дому, вдруг решил разбудить меня.

— Нет, мэм, они бы не посмели, — заверил ее Раймонд, присаживаясь на изящную банкетку, сменившую хромоногий стул. — Потерпите еще немного, скоро ремонтные работы будут окончены и в доме воцарит покой. Теперь у рода Блэк появился глава.

— Мальчик Драко уже совершил ритуал? — с нетерпением в голосе спросила Вальбурга. Ее глаза загорелись сумасшедшим огнем, а губы растянулись в пугающей улыбке.

— Да, мы только закончили, — ответил Раймонд, неуютно поежившись под пристальным взглядом старухи. — Сейчас он отдыхает, обряд отнял у него много сил. Но вы можете быть спокойны — все прошло прекрасно.

— Слава Мерлину! — вознесла хвалу Вальбурга и в следующую секунду пристально посмотрела на Раймонда. — Надо думать, теперь вы ждете ответов на свои вопросы.

— Как мы и договаривались.

— Блэки всегда выполняют свои обещания, — гордо промолвил портрет, не сводя глаз с Певерелла. — Не знаю, что вас так заинтересовало в хоркруксах, но я и правда одна из немногих, кто знает их секрет.

— В чем же он заключается, миссис Блэк? — спросил Раймонд, подавшись вперед. — Признаться, я слишком долго ждал этого рассказа, и мое терпение на исходе.

— Понимаю-понимаю, но ваше ожидание оправдано, — проговорила Вальбурга, как будто специально оттягивая момент откровения. Раймонду лишь оставалось молча ждать, когда же старуха соизволит приоткрыть завесу тайны. — Дело в том, что вопреки заверениям некоторых волшебников хоркрукс невозможно уничтожить.

Раймонд молчал. Мысль, только что высказанная Вальбургой Блэк, не укладывалась у него в голове.

— Вы хотите сказать, что человек, создавший хоркрукс, действительно бессмертен?

— Нет-нет, я сказала, что хоркрукс нельзя уничтожить, но это не значит, что невозможно победить мага с хоркруксом, — возразила старуха, поправив свой черный чепец. — Мой сын Регулус хотел избавиться от хоркрукса Темного Лорда. Я узнала об этом уже после его смерти, когда Кричер принес в этот дом медальон Слизерина. Я видела, как домовик пытался разрушить хоркрукс — разумеется, безуспешно, ведь ему не хватало для этого магической мощи. Я знаю лишь два средства, способные разрушить подобную вещь, — это яд василиска и Адское пламя.

— То есть разрушительная магия, мощность которой превышает восемьдесят каннетов, — задумчиво произнес Раймонд, пытаясь собрать воедино все кусочки мозаики. Он вспомнил, как трудно было найти пропитку для его волшебной палочки; вспомнил, как выбирал между слезами феникса, кровью единорога и ядом василиска. Из них только последний несет в себе магию разрушения, почти равную заклинанию Адского пламени. — Что ж, это вполне логично. Но получается, что хоркрукс все же можно уничтожить.

— Разрушить, Раймонд, разрушить! — вновь поправила его Вальбурга. — Это лишь освободит заключенную в нем магическую энергию — настолько темную и пугающую, что мне страшно представить последствия этого освобождения.

— Постойте, я не понимаю...

— Ох, Раймонд, я была лучшего мнения о вас, — покачала головой старая женщина, но все же снизошла до объяснения: — Вспомните фундаментальный закон сохранения магии. Что происходит после смерти волшебника?

В голове Раймонда снова проснулись воспоминания. Кабинет защиты от Темных искусств. Селвин посреди класса в окружении шестикурсников. И его слова, повисшие в воздухе: «Любой уважающий себя наследник рода должен знать, что магия не терпит пустоты. Что происходит, когда волшебник умирает?»

— Ну конечно! — воскликнул Раймонд, хлопнув ладонью по лбу. — Если магия не может раствориться в пространстве, то она сливается либо с магией ближайшего родственника, либо с магией победителя. Но ведь суть хоркрукса в том, что он отделен даже от души своего хозяина! После разрушения оболочки он не может найти себе пристанище, верно?

— Да, — согласно кивнула Вальбурга, — не может из-за сути обряда, с помощью которого он был создан. Есть только одно исключение — тот случай, когда хоркруксом делают живое существо. Это очень опасно не только потому, что их сознания объединяются, создавая неделимую сущность. Но кроме этого, помещая кусочек своей души в животное или в другого человека, маг жертвует защитой хоркрукса — теперь его можно будет уничтожить и без помощи мощных разрушительных чар, достаточно просто убить носителя хоркрукса.

На несколько минут холл погрузился в тишину. Раймонд судорожно обдумывал полученную информацию, пытаясь понять, какую пользу может вынести из нее. Не оставалось сомнений, что Волдеморт поместил в его тело хоркрукс — видимо, это наследство от Гарри Поттера, которым он был до совершенного обряда. Том, как выразился сам Поттер, паразитирует в его душе, пытаясь полностью завладеть сознанием Раймонда. Со смертью Раймонда умрет и Том, но можно ли избавиться от хоркрукса и при этом остаться в живых?

— А что произойдет, если все же разрушить хоркрукс? — спросил юноша, вновь поднимая взгляд на портрет. — Его магия чужеродна этому миру — слишком темна и самобытна. Найти пристанище за счет своей природы она тоже не может. Так что ей остается?

— А вот это, Раймонд, и есть тот секрет, который я хранила долгие годы, — призналась Вальбурга страшным шепотом. — Вырвавшийся на свободу хоркрукс уничтожит этот мир.

Холл снова окутала минутная тишина.

— Простите, что?

— Мои слова звучат слишком пафосно, не так ли? — усмехнулась старуха. — Я, конечно, слегка преувеличила. Он уничтожит мир в том виде, каким мы его знаем. Будь здесь Орион, он бы подсказал умное словечко, чтобы объяснить этот эффект: что-то вроде магического коллапса или чего-то подобного — я не буду даже пытаться подобрать подходящий термин. Но магия хоркрукса — злая, полная ненависти, мечтающая уничтожить все на своем пути — будет желать силы. И поверьте, Раймонд, ее жажда силы беспредельна. Она высосет магию из этого мира быстрее, чем вы успеете понять, что происходит. Но тогда уже все будет кончено.

— Но вы сказали, — хриплым от волнения голосом произнес Раймонд, — что можно победить волшебника, создавшего хоркрукс. Как же это сделать, если уничтожить сам хоркрукс невозможно?

— Верно. Сначала надо лишить его этого хоркрукса и вернуть в прежнее состояние, — степенно ответила Вальбурга, складывая руки в замок. — Хоть суть хоркрукса и в обособленности, он всегда будет стремиться к большей части души мага. Поэтому создав хоркрукс, волшебник прячет его вдалеке от себя, избегая обратного слияния. Вот почему некоторые рискуют, используя для этого живое существо. Ведь, обладая собственным сознанием, хоркрукс уже не испытывает потребности в объединении; его можно держать рядом с собой, защищая, когда это потребуется.

Все правильно, подумал Раймонд, здесь приходится выбирать: защищенный хоркрукс вдалеке, где ты не можешь его контролировать, или слабый вблизи, под постоянным присмотром. Странно то, что Волдеморт, сделав вместилищем своей души Гарри Поттера, постоянно пытался его убить. Что ж, вывод тут может быть только один: Темный Лорд не знает о том, что в Поттере находился его хоркрукс. Можно ли это использовать в своих целях? Получится ли у него одурачить одного из самых сильных магов современности?

— О чем вы задумались, Раймонд? — поинтересовалась Вальбурга, заставляя юношу вынырнуть из своих размышлений. — Уж не намерены ли вы создать собственный хоркрукс?

— Вы думаете, я способен на это? — спросил Певерелл, у которого даже от мысли о подобном ритуале мурашки бежали по коже. — Разве для его создания не требуется убить человека?

— Это лишь одно из условий. Жертва крови, — пояснила Вальбурга, кривя рот в отвратительной хищной улыбке. — Оно кажется вам таким трудным?

— Дело не в трудности...

— Так в чем же? — жадно продолжала свои расспросы старуха. — Думаете, какое-то отребье больше достойно жизни, чем вы? Что мразью, заслуживающей лишь валяться у ног благородных, нельзя пожертвовать ради великой цели?

— Миссис Блэк... — одними губами прошептал Раймонд, пораженный внезапной догадкой. — Только не говорите мне, что этот портрет — ваш хоркрукс...

Старуха с картины гадко улыбнулась на слова молодого человека, ее глаза вновь засияли сумасшедшим огнем.

— Вы сразу поняли, что этот портрет необычен, не так ли? — довольно произнесла она, облизывая тонкие губы. — Не знали, в чем дело, но все же чувствовали, верно?

— П-пожалуй, — признался Раймонд, не сумев сдержать дрожи в голосе. — Но зачем? Кого же вы?..

— Своего мужа! — призналась Вальбурга с какой-то особой яростью. Раймонд с отвращением наблюдал, как из правого уголка ее рта стекает слюна, будто у бешеной собаки. — Это он! Это Орион виноват в смерти Регулуса! Он не остановил его в тот день, забив мальчику голову всякой дрянью об искуплении! Проклятая тварь! Мерзавец! Убийца моего ребенка!

Раймонд обхватил голову руками и зажмурился, не желая слышать этих безумных криков и видеть бешено вращающихся глаз. Сумасшествие преследовало его повсюду — сначала Мемория Этерн, запутавшаяся в своих экспериментах и в самой себе, теперь Вальбурга Блэк, обезумевшая от горя и убившая собственного мужа. А ведь верно, Регулус и Орион погибли в один год, последнему едва исполнилось пятьдесят лет — удивительно малый срок для волшебника. Видимо, Вальбурга и правда слепо любила своего младшего сына, раз из-за его смерти повредилась в рассудке и подняла руку на собственного супруга. Что же произошло между ними? Нет, он не хочет этого знать! Случайная фраза, жест или просто больные фантазии женщины — что угодно могло привести к этому трагическому концу. Но что пугало Раймонда больше всего — она не просто убила, а совершила обряд создания хоркрукса. Она создала этот портрет, призванный спустя годы наблюдать за тем, как пустеет и гниет изнутри родовое гнездо, чтобы однажды, в такой день, как сегодня, улыбнуться своей хищной улыбкой, радуясь возрождению древнейшего и благороднейшего семейства Блэков.

Все еще прижимая ладони к ушам, Раймонд поднялся с банкетки и почти наощупь добрался до портрета, не желающего умолкать. Кривясь от оглушительного крика старухи, юноша взялся за зеркало и как можно быстрее задвинул его на место. Наступила тишина, но в ушах все еще раздавались отвратительные оскорбления в адрес человека, погибшего много лет назад от руки сумасшедшей жены. Пытаясь опомниться, Раймонд поднял глаза и бездумно уставился в зеркало, скрывающее картину. На какое-то мгновение ему показалось, что оттуда на него посмотрели вытаращенные глаза Вальбурги, и юноша в страхе отшатнулся. Нет, показалось... Он снова приблизился к зеркалу: привычные черные волосы, все те же зеленые глаза. Разве что бледность разлилась по щекам, но больше ничего необычного нельзя было разглядеть в отражении красивого, но испуганного лица. Однако молодой лорд Певерелл никак не мог отделаться от мысли, что вместе с ним в это зеркало смотрится кто-то еще, запрятанный в глубине его души. Кто-то, готовый терпеливо ждать, когда настанет момент, чтобы вырваться на свободу, сминая разум Раймонда, словно исписанный клочок ненужного пергамента.