Не имея звезды (гет)

31 сентября 1994г Англия Хогвартс

Герберт стоял в берлоге напротив зеркала. Красивый юноша прикрыл глаза и чуть покачивался на пятках. Секундная стрелка медленно ползла по циферблату, нехотя оставляя позади деления и числа. Мгновение, удар сердца, и вот ударил неслышимый колокол в ушах слизеринца. Настало тридцать первое, день открытия регистрации.

Ланс словно почувствовал, как в холле возникает из воздуха Кубок Огня, вокруг которого разворачиваются отложенные защитные чары. Нет, ну правда, не думали ли же вы, что после трехгодичной подготовки, защиту будут накладывать непосредственно в замке? Нет, скорее всего это сделали уже давным давно. А сейчас кубок просто явил себя уже при полном параде и с полным пулом барьеров. Но не беда.

Проныра все продолжал раскачиваться. В голове проносились какие-то образы. Лес, бег, ветер, хвост... Юноша все глубже погружался в себя, медленно окутывая сознание тонким саваном волшебства. Его мир дрожал, как сердце влюбленного пацана. То он был готов охватить все сущее и осознать все тайны мироздания, то в мыслях юноши не могло уместиться и самое серое и обыденное воспоминание. Назад, вперед, назад, вперед. С пятки на носок и обратно. Удар сердца, еще, и все изменилось.

Проныра открыл глаза. Все вокруг вдруг стало таким большим, но в то же время легко достижимым. Словно кто-то хитрый увеличил реальность, но сделал её простой и понятной. Хочешь забраться на занавески — напряги лапы, расслабляя подушечки, и сделай прыжок. И что, что от тебя до них почти два метра. Ты справишься, ведь это даже проще чем дышать.

На улице уже давно ночь, а в зале не горит даже простецкой лучины? Тебе плевать. Ты видишь все так же четко, как если бы освещал каждую пядь военным прожектором. А запахи, они больше не спутываются в хитрую паутину. Они словно говорят с тобой. Нашептывают. Вот пролитое кофе, когда Проныра пытался одновременно заниматься и поедать свой ленч.

Герберт повернулся к зеркалу и потянулся. Там, по ту сторону обычного, совсем не волшебного зеркала, потягивался кот. Он был совсем не породистый, даже довровый, какого можно найти в любом районе, в любой подворотне. Не самых больших размеров и обычной шерсткой. Наверно она должна была лосниться, но видно весь лоск вышел.

Кот был черным, как сердце проклятого мертвеца, но на шее виднелся белоснежный воротничок, да и подушечки на лапках были белее девственного снега. Проныра немного напрягся и приподнял свой хвост. Такой простой и обычный, без кисточки или иного украшения. Да, Геб превратился в дворого кошака, которого, встретив, либо подманишь, обидев пустой рукой, или пришикнешь, дабы прогнать подальше.

И тем не менее, парень еще долго катался по полу, гоняя заранее заготовленный клубок ниток. Этот клубок, ранее не вызывавший в Лансе ничего, кроме скуки, теперь казался живой мышкой. А может даже и птичкой, или невероятной игрушкой, давней подругой, дорогим другом и словно ангелом. Так забавно было его гонять одной лапой, а когда тот приближался к морде, то фыркать и отскакивать, словно от огрызнувшегося врага.

Наигравшись, Проныра поднялся на ноги. Вернее — на четыре лапы. Черный кот, с хитрыми голубыми глазами, легко взлетел на высокий стул, потом пробежался по столу и взял в зубы записку всего с четырьмя словами. «Герберт Артур Ланс, Хогвартс» — значилось там. Кот, держа в пасти белую бумажку, аккуратно прошмыгнул за дверь, задней лапой прикрыв ту поплотнее.

Ночной замок предстал перед пушистым в своем новом, но все еще знакомом великолепии. Разве что теперь так манило взобраться на тот гобелен, или погреметь доспехами, которые вот-вот и пнут тебя своей металлической ногой.

Черный кот, игриво покачивая хвостом, вальяжно прогуливался по замку. Он даже чуточку покачивал своей филейной частью, намурлыкивая всем известную песню «Acuna-Mata-Ta-Ta». По сути дворовому коту не хватало только красной гривы, чтобы его можно было смело принять за принца прайда.

Записка в пасти кота уже немного заслюнявилась, но того это мало волновало. Кубок он же не чиновник-бюрократ, к сохранности документа не придерется. Тут пушистый вдруг замер, чуть пригнулся, встопорщил хвост и приготовился шипеть. Из-за угла, величаво и даже несколько грозно, вышла кошка.

Она была уже стара, чуть подслеповата, но судя по дрожащим ноздрям, обладала потрясающим нюхом. Черный кот расслабился и наклонил мордочку чуть набок, будто что-то спрашивая.

— Мяяяуу (Ходют тут всякие), — промяукала миссис Норрис и удалилась по своим, несомненно важным делам.

— Мяуу (Да я ничего такого), — вроде как ответил черныш.

Но старая кошка, пребывающая в несомненном авторитете у всех местных хвостатых, уже давно удалилась. Так что кот, немного подождал, отправился дальше.

С некоторой опаской он подошел к старым, все еще стервозным лестницам. Те, лишь завидев животное, тут же натужно заскрипели и даже задрожали, всем своим видом являя нетерпение. Черныш знал, что это за нетерпением. Наверняка опять будут пытаться прибить или покалечить. Но сегодня пушистый был, так сказать, во все оружие.

Кот сделал пару шажков назад, а потом вдруг разбежался и прыгнул ласточкой. Он растопырил лапы, словно белка летяга, сделал пару сальто в воздухе, а потом мягко приземлился на все четыре лапы. Пушистый фыркнул, покосился на лестницы, а потом как-то хитро сморщившись подошел к первой деревянной ступени.

Кот нагло приподнял заднюю лапу, а потом... В общем, поступил не самым лучшим образом, оставив за собой скулящую деревяшку, покрытую желтой лужицей. И вновь, намурлыкивая себе под нос веселую мелодию, вальяжный котяра пошел дальше.

Он весело прошлепал своими белыми, мягкими лапками по полу, который не доставал своим холодом сквозь густой, чистый мех. Игриво поморщился, играясь своим отражением в пузатой, начищенной урне. Потом прошлепал к закрытым дверям.

Кот огляделся, принюхался, а потом, качаясь, словно налакался валерьянки, поднялся на задние лапы. Да, это было тяжело, но пушистый, балансирую с помощью хвоста, все же устоял. Затем, вытянувшись, черныш оттопырил один коготь, и поморщившись, засунул его в замочную скважину. Это было даже проще, чем при помощь отмычек.

Щелкнул замок и зверек оказался в открытом помещении. Там, в центре, на не самым высоком постаменте стоял Кубок Огня. Фактически это была простецкая жестяная чаша, на которой плясали призрачные языки пламени. Ничего особенного и без всяких изысков. Даже кубком и не назвать.

Но вот перед постаментом, развернулось аж шесть линий. Они были ярки и каждая имела свой цвет, собрав здесь почти всю радугу. Кот, опустившись на все четыре конечности, подошел поближе и принюхался. Черной магией не пахло. Оно и правильно — не станут же директора подвергать риску своих студентов. Но наверняка накрутили туда чего-нибудь безобидного, но бьющего по самолюбию.

Кот вновь поморщился, вероятно эта мордочка должна была явить улыбку. Можно сделать защиту от магла, а можно и от волшебника, можно от животного, а можно и от анимага. Можно даже скрестить эта защиты, намудрив Мерлин не разберет чего. Но как можно сделать защиту против того, не знаю чего.

Черныш аккуратно коснулся лапкой первой линии и... ничего не произошло. Совсем. Правоже, как можно сделать защиту от волшебнико-полуФейри-анимага. Шанс что-то предусмотрит такую комбинацию был настолько мал, что кот даже не задумывался над тем, как можно было бы обмануть защиту. Хотя бы просто потому, что в этом мире не существовало защиту, против данного существа. Её просто не предусмотрели.

Кот, победно «взмякнув» вскочил на задние лапы и, балансируя хвостом, стал... танцевать. Да-да, черный, с белым воротничком и лапками, дворовый котяра, вальсировал, шутливо оставляя за собой волшебные барьеры.

— Раз-два-три, — неслышно звучал ритм вальса и вот одна черта за ... хвостом.

— Раз-два-три, — продолжал звучать тот и еще одна черты была преодолена.

Так, кот, прикрыв глаза, держа в зубах заслюнявленную записку, добрался до постамента. Там он прижался всем тельцем к полу, хищно оскалился, и взмыл в прыжке. Он юлой прокрутился над чашей, отпуская записку пребывая в зените своего полета. Та рухнула в древний артефакт, превратившись в маленький пламенный язычок. Кубок Огня принял заявку. Выберет ли он теперь наглого пушистого? Никто не знает.

Зверек, приземлившись по ту сторону барьеров, вальяжно обошел все это великолепие и вернулся к дверям. Чаша немного качалась, кот задел её хвостом — слава богу не упала. Черныш, немного почесавшись и, потеревшись о ножку скамейки, поспешил покинуть помещение.

Выходя, он запер его при помощи все того же когтя, а потом отправился к этажу, с которого можно было незаметно попасть в подземелья. Вы, наверно, спросите зачем анимаг так спорил не зная выберет ли его кубок. Что ж, скучные вы люди. Какой смысл в победе и его праздновании, если ты даже не рисковал. О, нет-нет-нет, этот почти человек в шкуре кота, никогда бы не опустился до такого. Кот, бредущий по замку, уважал риск. Он и в этот раз поставил на даже не козырную карту все, что мог поставить — свое слово. А надо ли больше? Пожалуй, каждый имеет свои ответы на подобные вопросы и порой, ответ одного, мало интересует другого.

Зверек шлепал своими лапками по полу, все еще мурлыча и порой даже урча. Настроение было прекрасное, а мир таким чудесным. Вот бы еще мышку где-то словить и было бы совсем чудесно. Внезапно четвероногий почуял приятный запах жасмина и легкий оттенок фиалок. Вскоре из-за гобелена, закрывающего потайную лестницу, повеяло теплом. Буквально на инстинктах, животное подошло поближе, а потом увидело двуногих. Эти двуногие были, судя по всему женского пола. Собственно, в этом было трудно ошибиться. Но, святые производители Кити-Кэта, от них так веяло теплом.

Кот, уже даже не сопротивляясь, подошел к той двуногой от которой пахло жасмином. Он, зажмурившись, замурчал и стал тереться о такие теплые и нежные ноги. Так тепло...

— Смотри Элис, какая лапочка, — произнесла леди с высокой, упругой грудью и русоватыми волосами.

Она подняла трущегося о её ноги кота и потерлась носом о мордочку животного. Тот заурчал и лизнул девушку в нос. Леди захихикала.

— Такой хорошенький, — протянула вторая, не менее приятная леди. Протянув руку, та погладила зверька, отчего тот заурчал еще сильнее.

— Откуда ты здесь такой, а? — улыбнулась та, от которой пахло жасмином. Та, у которой было так приятно лежать на мягкой груди.

— Мяяяуууу (Я мимо проходил, но вы гладьте дальше).

— Ой, он мяукает!— засмеялась Фиалковая.

— Ну конечно Ани, он мяукает. Он же кот, — фыркнула вторая, вновь зарываясь лицом в мягкий мех.

— А вот миссис Норрис не мяукает, и остальные коты студентов тоже.

— Потому что они волшебные, а этот нет, — а девушка оказалась умной. Кот напряг свою память и вспомнил что та училась на седьмом курсе воронов — не удивительно. — Не волшебный кот, как же ты сюда попал?

— Мяур-мяууу (На поезде приехал и почему не гладим?)

— Словно отвечает! — засмеялась Жасминовая.

— Слушай, а он не блохастый?

— Мявк! (Я себя регулярно вылизываю!) Мяуууу (То есть — умываюсь)

— Мне кажется, ты его обидела, — продолжала смеяться Жасминовая, глядя на шипящего кота, который, не выпустив когти, бил лапкой по руке подруги.

— Ну прости меня, — мило сощурилась Фиалковая, ловко дотянувшись своими нежными пальчками до шерстки животного.

— Урррр (Ладно, живи)

Кот, прикрыв глаза, вальяжно распластался в объятьях леди и стал тереться мордой.

— Ой... — вдруг вскрикнула Жасминовая.

— Мяяяявк! (Руки, руки убери, это тебе не погремушка!)

— Слушай, он не кастрированный, — удивилась леди, придерждивая кота, который теперь как-то странно поглядывал на эту маглорожденную.

— Так может к врачу отнесем, когда в Хогсмид пойдем?

— Мяяяяууу! (Предательницы! А ну отпустите!)

Пушистый попробовал вывернуться из объятий, но его крепко держали. Царапаться как-то не хотелось. Не в правила котов-джентльменов, царапать самок, пусть и двуногих. А, видят создатели сухого корма, этот дворовый черныш был самым котовым-джентльменом из всех котовых-джентльменов.

— А зачем идти... я вот заклинание одно знаю.

— Мрявк! (Живодеры! Демоны! Я буду кусаться!)

Кот стал совсем активно вырываться, как-то комично мявкая и стуча лапками по рукам Жасминовой. Девушки сперва рассмеялись, а потом стали гладить зверька и тискать того до синих звездочек в глазах.

— Мы пошутили! Пошутили! — хихикали они, щурясь от умиления.

— Мууррр (А я обиделся!) — надулся кот.

Пушистый, нахмурившись, от вернул мордочку и даже попытался цапнуть клыками за пальчики Фиалковой. Правда это бало понарошку, потому что захоти зверь и леди бы не успела одернуть руку.

— Ну не дуйся... — протянула обладательница жасминового запаха и почесала шею коту.

— Мьяяууу (Ну... я подумаю...)

— Слушай, а давай его с нами возьмем? — зашептала Фиалковая.

— Точно, не дело его на холоде оставлять.

— Мурр (И куда меня берут?)

— Тебе понравиться пушистик, пойдем.

И они пошли. Вернее, шли леди, а кот, покачивая хвостом, покоился в нежных и таких теплых объятьях. Две леди миновали несколько тайных, мало кому известных коридоров, прошлись по лестницам, скрытым от глаз «обычных смертных», и наконец оказались посреди третьего этажа. Впрочем, коты все это мало волновало. Он, зажмурившись, урчал, когда его мерно поглаживали и почесывали. Порой пушистый пытался шлепнуть кого-нибудь лапкой, но это скорее от вдруг взыгравшей игривости, нежели из-за каких-то иных причин.

Девушки остановились перед картиной, на которой была изображена строгая старушка. Тут коту стоило бы заметить, что картина была «неживой», то есть обычной, магловской.

— Какой у нас сегодня пароль? — спросила Жасминовая.

Пушистый навострил уши. Он уже даже догадался в чем дело и теперь всеми своими кошачьими силами, пытался не спалиться перед двуногими.

— Крякающий селезень, — со вздохом произнесла Фиалковая.

Картина со скрипом отъехала. Кот, по вздоху, понял что пароли не только у слизней бывают бредовыми. Впрочем, перед котом открылась весьма заманчивое зрелище — шкафчики. Такие вы можете встретить в любом аквапарке или в тренажерном зале. Алюминиевые, с нехитрыми замочками, они напомнили Лансу о простой жизни.

Между рядами шкафчиков стояли столь же обычные скамейки, которые, опять же, вы встретите в любом подобном месте. Девушки прошли сквозь проем, а та, что несла черныша, надавила на какой-то камень и портрет закрылся.

— Посиди тут пушистик, — сказала Жасминовая, положив кота на скамейку.

Кот поджал лапки, удобно устроился и во все глаза уставился на открывшееся ему зрелище. Леди, о чем-то беззаботно щебеча и веселясь, стали раздеваться. Они неторопливо стягивали блузки, оголяя нежную, атласную кожу. Спокойно снимали юбки, заставляя кота водить глазами по стройным, манящим ножкам. Стягивали чулки, да так медленно и непристойно, что шерсть зверька встопорщилась, а хвост нервно задергался.

Когда же пришел черед нижнего белья, то четвероногий был немного разочарован, что леди тут же завернулись в белые, махровые полотенца. Он успел лишь мельком насладиться зрелищем открытых, высоких, упругих грудей Жасминовой. А когда взгляд скользнул на Фиалковую, то та уже облачилась в свою «тогу».

— Пойдем.

С этими словами Жасминовая подняла урчащего кота на руки и понесла к маленькому коридорчику. Тот вскоре вывел троицу в... сперва юноша подумал, что он вновь опробовал выращенные собой же галлюциногенные грибы, но потом просто размяк и куда-то вылетел.

Среди маленьких бассейнов, больше похожих на ограниченные ванны, среди душевых, низких столиков с запотевшими зеркалами. Среди белого мрамора и пара, стояло, лежало, сидело и плескалось около тридцати, если не больше, леди. И все бы ничего, но вокруг была пена, смех и какие-то сплетни, а помимо этого, каждая леди была абсолютно нагой.

О да, это была одна из пенных вечеринок, о которых среди мужской половины замка ходили легенды. Каждый студент, носящий брюки, а не юбку, мечтал попасть на этот праздник души и тела. Но пока еще не удавалось никому, хотя бы просто потому, что прекрасные леди свято хранили тайну месторасположения их общей душевой. Но теперь, теперь один из «мечтателей» знал, где находится лестница к небесам. Дьявол, он мог бы разбогатеть на этой информации, но...

— Смотрите кого я принесла! — крикнула Жасминовая, которая скинула с себя полотенце.

Девушка так подняла кота, что тот подумал будто они стоят на скале прайда и зверька демонстиррует всем жителям саванны.

— Ой какая милашка! — кричали одни

— Где нашли этого ангела? — вторили другие.

— Скорее чертенка, — смеялись третьи.

И тут зверька стали тискать мокрые, пенные леди, буквально пуская его по кругу нежных рук, прижимая к молодым грудям. Кот все мурлыкал и урчал, светясь, словно рождественская гирлянда. Здесь было столько запахов и тепла, что зверек просто потерялся среди калейдоскопа маленького, человеко-кошачьего счастья.

Наконец одна из леди положила кота себе на ножки и уселась на бадью, принявшись почесывать урчащее, хвостатое создание.

— Уррррррр (Я в раю и не хочу отсюда уходить)

— Да не выберет Кубок твоего Закери, — рассмеялась одна из леди, намыливающая свои длинные, черные волосы.

Кот вроде, как и помнил её, а вроде как и нет. Можно было напрягся и уточнить в недрах памяти, но напрягаться не хотелось.

— А вдруг выберет, — стояла на своем вторая леди.

Каким-то звериным чутьем, кот понял, что эта леди уже «свежа» и её «цветок» давно отдан другому. Пушистый даже скорчил какую-то мордашку. Он не знал, что звери могут определять такие.

— Только то, что он хорош в постели, еще не делает Зака Чемпионом.

— Еще как делает! — хором захихикали три девицы, играющиеся с пеной.

— Дурочки, — рассмеялись некоторые леди.

Этот легкий, девичий смех, эхом пляшущий на запотевшем мраморе, заставлял кота все уверенней тормошить хвостом и утробно урчать.

— А кто по вашему станет нашим Чемпионом? — задала вопрос Жасминовая, которая в данный момент, зачем-то закрутив полотенцем волосы, лежала в бассейне, водя мылом по прекрасным ручкам.

— Эриксон!

— Диггори!

— Майлз!

— Веверн!

— Турпин!

После того как почти каждая леди назвала имя того, кому отдавала свои личные предпочтения, душевая вновь грохнула веселым смехом. Кот продолжал урчать, нежась от поглаживаний и наслаждаясь зрелищем.

— Ну, если быть объективной, — протянула леди с вороньего факультета. — То будь Поттер совершеннолетним, выбрали бы его.

— А так, думаешь, не выберут? — спросила одна леди, изогнувшаяся словно кошка и что-то там делающая со своими ногами.

Кот старался не смотреть в сторону этой чертовки, так как сомневался, что удержится в своей четвероногой форме.

— Поттер слишком скучный, чтобы попробовать обмануть директоров, — пожала плечами леди.

— Ой, вот вечно ты на Зеленоглазика рычишь, — отмахнулась одна из прелестных девушек, видом которых, наслаждался пушистый.

— То, что у Поттера прекрасные глаза и огромное состояние, еще не делает его идеалом.

— Наивная, — фыркнула одна из дам, которая, что удивительно, принадлежала факультету змей.

— Так что, — продолжала «ворона», впрочем, это была прекраснейшая из этих птиц. — Скорее всего выберут Диггори.

— Да.

— Наверно ты права.

— Он лучший.

Все соглашались с данной кандидатурой. Как не погляди, а Седрик действительно был лучшим в своей весовой категории. Отличник, спортсмен, красавец, добряк и из хорошей семьи. Так что среди совершеннолетних в замке у него было особых конкурентов на пост Чемпиона Хогвартса.

— А мне кажется, выберут Герберта, — улыбнулась та девушка, что держала кота на коленках.

— Мууууррр (Ты мой ангел) — замурлыкал хвостатый и стал активнее тереться о плоский, но мягкий животик леди.

— Он несовершеннолетний, — сказала одна из девушек.

И тут же все, разве что не хором, как-то томно и грустно вздохнули.

— Если подумать, — протянулся прекрасная «ворона». — То его это вряд ли остановит.

— Думаешь он лучше Седрика? — хмыкнула какая-то китаянка.

Кот её тоже вроде как знал, но, опять же, надо было копаться в той — другой своей памяти. Той, которая принадлежала двуногому, а для этого надо было слишком сильно напрягаться.

— Ой, отстань ты со своим Седриком, — отмахнулась Жасминовая. — Герберт, он такой... такой... такой...

— Пират, — подсказала другая леди, чьи груди были столь идеальными, что кот, опять же, опасался на них смотреть.

— Именно, — улыбнулась та, что привела четверного в эти райские пущи. — Так и хочется, чтобы он явился ночью и взял тебя на абордаж.

Девушки помолчали, каждая задумавшись о чем-то своем.

— Мяяяу (А я такой — я могу)

— Жаль, что ему только пятнадцать, — грустно вздохнула теперь уже выпрямившаяся чертовка.

— Да даже будь он нам ровесником — все равно бы никому ничего не светило.

— Это еще почему?

— Да, почему?

Ворона оглядела остальных леди и даже закатила глаза.

— Вы слышали, чтобы Ланс хоть с кем-то переспал или просто встречался?

— Может она никому не рассказывает?

Тут девушка, сказавшая эти слова, смутилась, так как все остальные в душевой мигом рассмеялись.

— Вот ты сама, промолчала бы?

— Нет, — тут же улыбнулась девушка, пряча покрасневшие щечки.

— И ни одна другая не смогла бы, — кивнула леди факультета Рэйвенкло.

— Так ведь он из младших — еще не доросли.

Тут фыркнула та, что со змеиным гербом на мантии, оставленной в шкафчике.

— Нотт и Гринграсс, Малфой и Паркинсон, МакДугалл и Теренсон, Браун и Скетч, Ли и Гуневер, Мэли и Грин-младший, и... продолжать, или хватит?

— Хватит, — резко ответила леди и отвернулась.

Видимо обиделась, вот только на что — кот так и не понял.

— Если уж даже Малфой и Теренсон смогли, то чего наш пират то тянет?

— У каждого свои тараканы, — пожала резными плечиками местная умница.

Леди засмеялись, кот шутки не понял, но видно это был какой-то особый, женский юмор, недоступный мужскому сознанию.

— Девушки, так ведь у нас бал же будет, — встрепенулась одна из цветков, в этой небесной оранжереи.

— И что?

— Как что — так ведь туда с парнем надо идти.

— И ты думаешь...

— И я думаю, что это отличный способ, по соблазнению всем известного пирата, — как-то опасно, по-звериному, хищно улыбнулась эта леди.

Пушистый аж поежился и плотнее прижался к обнявшей его девушке.

— Тогда, предлагаю объявить соревнование, — точно так же усмехнулась змея. — Кто затащит Ланса на бал, а потом и в постель, та... та...

— Ланс уже сам по себе приз, — улыбнулась Жасминовая. — Но моя мама выпускает новую коллекцию духов, и если кто справиться, то я достану той эксклюзивный флакончик.

Судя по лицам леди, на кого-то была объявлена охота. И этот кто-то вдруг слетел с небес, попав в ад, где несколько десятков суккубш пытаются покуситься на него.

— А доказательства?

— Пары фото будет достаточно, — мечтательно протянула одна из нимф.

— Извращенка! — хором грохнули девушки и засмеялись

Пушистый, поняв, что пора делать ноги, неохотно соскользнул с коленок леди и затрусил к выходу. Оставляя за спиной рассадник опасных, плотоядных цветов, он обернулся и мявкнул:

— Мяуууурр.

Что означало:

— Женщины — страшные существа.

После черныш гордо, но с некоторым сожалением, удалился из этого обманчивого рая.

Один беспокойный, но приятный сон спустя

Было не удивительно что на утро тридцать первого числа, Лансу пришлось идти в душ и застирывать свои труселя. Дьявол, он не был столь хладнокровен, чтобы без последствий пережить тот памятный вечер.

Впрочем, повесив их сушиться, Геб достал другую пару. И, облачившись в привычную одежду, пошел на занятия. Сегодня первой парой стояло зельеварение, а Ланс, пропустив завтрак, был не в самом хорошем расположении духа. Да и вчерашние новости не добавляли позитива. Нет, Гебу конечно льстило такое пари, но трезвый ум мигом оценил количество проблем, какие оно принесет на своих весьма заманчивых крыльях.

Конечно юноша был не прочь стать призом для любой из тех леди, но, опять же, двадцать минут удовольствия, может даже чуть больше, и может и не раз и не два, не стоят того количество головняка, сколько это за собой потянет. Нет, Герберт Артур Ланс испытывал решительный временной цейтнот и не собирался растрачивать песчинки в часах впустую. Может быть потом, когда будут сделаны все дела...

Впрочем, юноша так же не собирался никому рассказывать о местоположении общей женской душевой. Во-первых, это была его личная удача, а личной удачей нельзя разбрасываться, иначе можно обидеть чувствительную Фортуну. А во-вторых, это было бы несколько по-ребячески и чуточку по-свински. А Геб уже не считал себя ребенком, ну а свиньей он не был никогда. Котом — да, свиньей — нет.

Ланс спустился в гостиную, где уже собрался весь факультет. Хотя в этот раз юноше не пришлось выслушивать ни чьи дифирамбы. Лишь ступил брюнет на ворсистый ковер, как зазвенел школьный звонок, оповещающий о том что надо бы выдвигаться к аудиториям. Так что, влившись в поток, Геб, насвистывая любимый мотивчик и вертя зажигалку в палках, шел к классу зелий.

В жизни в подземельях были свои плюсы, один из которых в том, что от гостиной до класса с котлами было меньше минуты хода. Собственно, на этом-то плюсы и заканчивались. Право же, уж не считаете ли вы жизнь в одной комнате с Малфоей, Креббом, Ноттом и Гойлом за плюс? Порой от разговоров этих ребят, Ланса начинало нехило мутить. Хотя теперь он знал что Малфой и Нотт не просто байки травят, но имеют реальную подоплеку. Нотт то еще ладно, но Мафлой... Нет, мир окончательно сошел с ума, если слабозадый оказался вовсе не слабозадым. Даже странно как-то. Но, как говорил мастер Олливандер, в магии чудес куда больше, чем можно себе представить.

Тут подтянулись грифы и к Лансу поспешили его приятельницы. МакДугалл, открытая и соблазнительная одежда которой, теперь не вызывала у Геба удивления. Браун, чья осведомленность в половой жизни, была полностью оправдана. И Патил, которая с завистью поглядывала на подруг. Надо же, а юноша думал, что такому обычно завидуют только парни. Нет, определенно, люди — странные существа.

— Как прошла ночь? — спросила Лаванда, приветственно чмокая приятеля в щеку.

Парень уже собирался было отколоть гусарскую шутку, но вовремя решил что это будет не к месту.

— Как и всегда, — притворно вздохнул юноша, вызывая у леди усмешки. — Одиноко, холодно и голодно.

— Голодно? — хихикнула Изабель.

— Ага, — кивнул слизеринец. — Я ж как хомяк. Если чего поточить не имею, грустныыыый сразу...

— Боюсь, если бы ты еще и запасы делал, — толкнула его локтем Парвати. — То школа жила бы впроголодь.

— Вот и приходится мне страдать, — вновь вздохнул Геб.

— А как там твоя Дафна? — протянула Браун, стреляя глазками.

— Во-первых она Нотта, а во-вторых — что с ней должно случится?

— Нотта так Нотта, — пожала плечиками девушка. — Я про спор ваш. Все еще думаешь победить?

— Кто знает...

— Просто сегодня до завтра Диггори кинул свое имя в кубок, — пояснила индийская волшебница.

Ланс обвел глазами своих приятельниц и по-пиратски оскалился.

— Думаете у меня против него нет и шанса?

— Диггори совершеннолетний

Тут Геб наклонился, все еще по-пиратски улыбаясь, а потом насмешливо прошептал.

— Диггори совершеннолетний, а я — само совершенство.

Тут двери кабинеты открылись и народ двинулся внутрь. Конечно Проныра само иронизировал, но его уже все достали со своем Седриком. Как можно уважать человека, который даже не знает где находится Черное Море? Это уже граничит с каким-то глупым и не самым смешным юмором.

В классе юноша нехотя плюхнулся за стол, на котором уже стоял черный котел. Сегодня были парные занятия и придется опять варить в паре с Гринграсс. В общем, не самое удачное сочетание явно не прибавляющее утру хоть какой-то радужности.

— Рецепт на доске, за провал назначу отработки, — вот все что сказал Снейп.

Сальноволосый уселся за свой стол и погрузился в чтение какого-то талмуда. Ланс посмотрел на доску, а потом поспешил одеть свой респиратор. Сегодняшние ингредиенты просто поражали своей отвратительностью. Собственно, так было всегда. Проныра даже не особо понимал, как можно пить отвары, в которых есть помет единорога. Нет, ну ладно волос из хвоста единорога, но помет... Это уже было просто что-то с чем-то. А наблюдать как студенты увлеченно зачерпывают эту пахучую жижицу и отправляют её в воду и, прикусив язык от усердия, помешивая ложкой... Респиратор — вот единственное спасение.

— Готов к поражению? — прошипела Дафна, кидая в зелье какую-то гадость.

— Да, — серьезно кивнул Ланс, поджигая горелку. —Уже запасся антибиотиками.

Было видно, что Гринграсс не знает, что это такое, но спросить не позволяет гордость. Лансу объяснять не позволяла лень, да и ни к чему это было. Проныра покопался в своих карманах, но бер.уши так и не нашел. Геб как никогда был близок к провалу... Но тем не менее он не стал отчаиваться. Один урок с ядовитой змеей под боком? Что ж, пусть будет так.

— Впрочем, даже если ты станешь Чемпионом, боюсь тебя убьют уже в первом раунде.

— Правда, Зеленая Травка, ты боишься за меня? — хмыкнул юноша.

Красавица повернулась и гневно сверкнула глазами. Ланс только пожал плечами. Если честно — ему было все равно. Гринграсс могла хоть самыми последними словами его покрыть, но вряд ли юношу бы это задело. Порой так бывает, что тебе просто плевать, что говорит определенный человек. Хотя, бывают даже такие, которым плевать что говорит человечество. Что забавно, спустя века, это самое человечество, никак не может забыть тех, кому было на него плевать. Порой даже гениями обзывает.

— Деревенщина, — процедила блонди.

— Я в городе родился, — пожал плечами парень, помешивая нежно-лиловое варево. — Кстати, Дафна, вот скажи мне честно, как тебе с Ноттом-то? У него ж... ну... это самое, размером с...

Тут парень показал указательным и большим пальцем отрезок, чуть больше чем... в общем — очень маленький отрезок. Леди от такой фразы аж задохнулась и вся побледнела. Она резко отвернулась к котлу, шипя себе под нос такие ругательства, которых, если честно, Ланс никогда не знал и не слышал. Жаль под рукой не было блокнотика — обязательно бы записал. Вот только Проныра так и не понял, как червяк может быть импотентом, у этого червяка вроде вообще нет того, к чему относиться эта болезнь. Но все равно звучало жарко и трехэтажно.

Проныра, будучи все же джентльменом, позволил леди капитулировать и не стал добивать её всякими пошлыми предположениями. Гринграсс же все занятие лишь отцеживала редкие обзывательства и ругательства, на которые Ланс не обращал ни малейшего внимания.

Хотя, если быть откровенным, то юношу действительно интересовал заданный вопрос. Хотя бы просто с мужской точки зрения и «научного» интереса. Впрочем, ответ видно не знала сама Гринграсс, или знала... Но это уже совсем пошлости какие-то пошли.

Юноша покачал головой, встряхнулся и пришел к выводу что это все последствия вчерашнего представления в ванной. Нет, однозначно на молодой мужской организм и на молодые мужские мозги (те, которые ниже пряжки), такой фортель сказывается очень положительно, но не очень конструктивно. Так что если Ланс и наведается туда еще раз, то после примет холодный душ. Очень холодный душ. Очень долгий, очень холодный, очень душ. Если так можно выразиться конечно.

В общем, две пары пролетели как-то быстро и в итоге Гринграсс и Ланс сдали вполне себе приемлемое зелье. Геб даже не вникал в суть и название, резонно полагая, что никогда даже не притронется к котлу и поварешке. Хотя бы просто потому, что не всегда под рукой окажется респиратор, а без него заниматься варкой весьма опасно.

Отзвенел звонок и студенты высыпали в коридор. Там они перегруппировались и все дружно отправились на выход из замка. Где уже собралась нехилая толпа. Да чего там — все студенты школы и все профессора вышли из Хога, дабы встретить гостей.

Проныра отошел чуть в сторону от основной массы, забрался на камень, оставленный здесь ледниковым периодом, и, щелкнув зажигалкой, задымил. Стало сразу как-то лучше, но с другой стороны, несколько «медленнее». Словно кто-то в голове волшебника щелкнул переключателем. Во всяком случае в таком состоянии, закрыв глаза, юноша не ощущал тесноты в штанах и не видел образы десятка голых леди.

Привычно надвинув шляпу на глаза и поправив закатанные рукава мантии и рубашки, Ланс подогнул колено и удобно устроив на нем руку, с зажатой сигаретой, стал ждать. Ждали и остальные. Кто-то обсуждал иностранных студентов, кто-то, что закономерно — студенток. Маргиналы строили планы по укреплению международного сотрудничества при помощи обмена алкогольной и другой продукцией. Профессора неслышно шептались, обсуждая что-то свое, сугубо профессорское.

Тут, в небе, за темнеющими, сероватыми, тяжелыми облаками показалась точка. Она все приближалась, пока юноша, разглядев её, чуть не свалился с камня. Это была огромная карета, запряженная пегасами. И когда Ланс говорил «огромная», то имел ввиду невероятно, сюрреалистично, непотребно объемная карета. Дьявол, в ней мог уместиться целый кавалерийский полк со всеми своими приписными шлюхами.

Карета стала спускаться, опасно пикируя у лужайке. Вперед вышел Хагрид, который, вытянувшись в полный рост, замахал руками, указывая к зоне полета. Двеннадцать прекрасных, белоснежных пегасов притормозили, а потом, взмахнув метровыми крыльями, загоревали по траве.

Из карета кто-то выходил, кто большой, а потом и кто-то слишком прекрасный, чтобы быть обычным человеком, но Ланс не смотрел в сторону исполинских дверей. Он лишь смотрел на пегасов, а те уставились на мальчика.

Я уже описывал для вас фестралов и их реакцию на Геба, и его реакцию на них. Так вот, пегасы были полной им противоположностью. Парень, лишь при однов взгляде на этих мощных, белых лошадей, покрытых бугрящимися мышцами. Был уверен в том, что видит самое свободное и самое прекрасное создание на свете. Такое, которое в силах и в праве, свободно скакать по облакам, обгоняя ветер и птиц. Но в то же время, столь негорделивое и простое, что позволяло себя упрячь и было не против прокатить кого-нибудь по радужному мосту. Пегасы словно источали собой саму жизнь, такую, какой она есть. Простую и незатейливую, легкую и безмятежную, ту, которая была неведома фестралам и тварям, живущим в темной части Леса. Ланс уже хотел встать и поздороваться с пегасами, но их под уздцы увел Хагрид. Что ж, у юноши еще будет шанс.

Теперь же Проныра мог и посмотреть на менее интересных существ — людей. Ну или частично людей. Директор, мадам Максим, ростом была с хагрида, но при этом обладала красивым лицом, толстыми черными бровями, высокими скулами и темными волосами, собранными в экстравагантную, но изящную прическу. (п.а. вообще забудьте про то, как выглядели актеры четвертой части. Это ж извращение какое-то facepalm. Особенно та, которая играла Флер ДеЛякур — он ж была страшной, как ... как... как... В общем — страшной)

Так же, среди прелестных, ухоженных леди, и каких-то странных, напыщенных парней, стояла... частично-вейла. Она так же, как и Комеденти не была чистокровной, но манила и притягивала. Ах её высокие, потрясающие ножки, виднеющиеся из под юбки нежного голубого оттенка. Её аккуратные, высокие груди, которые, Ланс был уверен, и без лифчика, не сместились ни на дюйм ниже. А эти золотистые, волнистые волосы, играющиеся на несуществующем ветру. А лицо, боже, словно кто-то взял и вырезал его из белого мрамора, вложив в образ всю красоту сошедшей с облака нимфы. Да, она была прекрасной, и в то же время такой скучной в своей красоте.

Нет, Ланс никогда не был падок до красоты. Чего уж там, её — красоту, он находил каждое утро при взгляде в зеркало. И, если уж быть совсем честным, не находил её чем-то особенным и важным. Нет, Проныра никогда бы не влюбился и не приблизился к прекрасной или просто — красивой. Приблизился не в телесном, а в душевном плане, естественно. Хотя бы просто потому, что красивые девушки, зачастую, слишком озабоченны исключительно внешностью, что своей, что чужой. А если и нет, если не озабочены, то они явно не предназначены тому, кто скрывалось под маской прекрасного Принца.

Но какую-то убогую рефлексию Ланса прервало появление того, чего уж точно нельзя было не узнать. Исусс, Мерлин, Моргана, Мордред и Билл Гейтс, это был Летучий Голландец! Да-да, самый настоящий Летучий Голландец, явившийся из недр озера. Ох, эти палубы, покрытые выбоинами и дырками от ядер. А свист порванных парусов на трещащих мачтах? А как скрипел рулевой механизм, пища на все лады. Ах эти марселя, натужно шлепающие на своем языке, а стремающиеся каждого дуновения ветерка ванты? А шпангоуты, словно поющие оду всеми кораблю? Дьявол, это была словно мечта, вдруг упавшая на «хрупкие» плечи «маленького ребенка».

Когда спустился трап и по нему стали идти студенты и студентка, Герберт Артур Ланс стоял на камне во весь рост. Он, придерживая шляпу, давая себе слово, что обязательно угонит.... Вернее — одолжит этот корабль. Для чего? И вы это спрашиваете у капитана несуществующего судна, пирата Геба-Проныры?!

Среди идущих, Ланс мигом опознал Виктора Крама, южанина, которй усиленно ежился и кутался в свой полу-шубок. Черт, и как Геб не догадался сварганить себе такой? Тогда поздней осенью и зимой не испытывал бы проблем от вечного холода. Рядом с известным ловцом, которого школа приветствовала криком и аплодисментами, шли пятеро. Две девушки близняшки, явно славянской наружности, но невероятно... милые. Да, милые, очаровательные прелестницы с черными, тонкими бровями, чуть сходящимися на переносице, волосами «в тон», пышными грудями и бедрами, но со стройными талиями.

Так же, чуть семенила и третья леди. Она была высока, красива, но строга на лицо. Эдакая Несмеяна или Ледяная Королева. У неё были русые волосы, высокие скулы, на которых чуть ли не до треска натянулась белая кожа, с легким румянцам на щеках, где сверкали ямочки, образовавшиеся от неискренней улыбки. А уж фигурой и пропорциями, эта Королевна могла поспорить и с Гринграсс и с Комеденти.

Тут Крама по спине хлопнул высокий, спортивный, подтянутый парень. Волосы его были покрашены в белый цвет и казалось, что у парня на голове кто-то сугроб навалил. Юноша был, наверно красив — Ланс не очень разбирался в мужской привлекательности и не привлекательности.

Крам, обернувшись, улыбнулся, скорее всего другу, а потом выслушал что тот сказал и посмотрел на толпу приветствующих его леди. Ловец закатил глаза и ускорил шаг, а его товарищ, покачав головой, стал всем улыбаться, махать, шутливо кланяться и разбрасываться воздушными поцелуями. Он явно кайфовал в этой ситуации.

— Игорь! — улыбнулся дамблдор и крепко обнял директора Дурмштранга.

— Профессор Дамблдор, — сдержано кивнул Каркаров. — Принимай орлов, отобрал лучших.

— Я вижу ты захватил и орлиц.

— Ох, видел бы ты этих орлиц в деле, побеспокоился бы за орлов.

— А наши, аме’канские коллеги как всегда опаздывают? — подала голос мадам Максим, после того, как Каркаров поцеловал её руку.

Дамблдор хотел что-то ответить, но его заглушил рев турбины. Прямо рядом с каретой вдруг приземлился джет, под чьими шоссе сама собой возникала взлетная полоса с готовой разметкой. Уже по самолетному трапу, явно волшебному(это про самолет, хотя бы просто потому, что в джет не уместилось бы тридцать пять пиплов), спускались яркие представители поколения Пепси. Форма в Нью-Салеме была свободной, но с одним но — юноши в пиджаках и брюках, девушки в блузках и юбках. Так что неудивительно что американцы были цветастыми и очень современными, на фоне европейцев. Впрочем, после того как взгляды жителей бывшей колонии с некоторой высокомерностью и насмешливостью проскользили по общей толпе, то многие уставили на Ланса. Тот был куда как более похож на них, хотя бы потому, что слишком вызывающе смотрелись его закатанные рукава, татуировка, шляпа и сигарета во рту.

— МакДональд! — воскликнул директор Хогвартса и вновь полез обниматься.

Впрочем в этот раз его опередил немного тучноватый, но яркий и жизнерадостный, относительно молодой директор. Он обогнал Альбуса и первым обнял его.

— Альбус! Старый перечник, рад тебя видеть не в кресле качалке! — Лансу никогда не нравился акцент американцев.

Ну право же, им действительно словно гирю к языку подвесили — так просто и безвкусно они щебетали.

Некто МакДональд, улыбаясь знаменитой, белоснежной голливудской улыбкой, пожал руку Каркарову, и сняв не иллюзорную шляпу хомбург, поприветствовал мадам Максим слишком долгим поцелуем руки. Ох уж эти американцы с их напускной фамильярностью и неподдельной приветливостью, и дружелюбием. В этом, они, кстати, если смотреть со стороны, до смешного похожи на восточных славян.

Тут Лансу вдруг показалось что расколись небо. Сотрясая землю, заставляя многих схватиться за что-то (в основном за соседа), с небес упала... пагода. Обычная такая, правильная пагода с выступающими крышевыми козырьками. Разве что она была не самых крупных размеров, всего этажа в четыре. Такая себе, не очень внушающая если честно.

Открылись двери и на улицу, под предводительством старичка, древнее Дамблдора, выползли столь нелюбимые Лансом узкоглазые. Они были одеты в одежды, которые Геб обозвал бы кимоно, но был уверен, что назывались они точно по другому. Хотя вид семенящих девиц, нелепо переставляющих ножки в миниатюрных шажках, заставлял лишь улыбаться от подступающего неприличного гомерического хохота. Это была школа Чи из Японии.

— Гуши Гулаоде, — поклонился Дамблдор подслеповатому старцу.

— Ах, сенсей Дамблдор-сан, — поклонился в ответ старец.

От его пищащего акцента Проныру разбирало на «ха-ха», но юноша держался. Дальше последовал очередной раут приветствованний, пока наконец не явились последние участники Турнира Лучших. Южные Корейцы, увлеченно копирующие западную культуру, интегрируя её в свое, прикатили на автобусе, немного напоминающим «Ночной Рыцарь».

Из автобуса, немного кренящегося на правый борт, выскользнула обворожительная леди. Хоть она, судя по рукам, и была в возрасте, но на лицо была бесподобна. Ланс даже невольно сглотнул, оглядывая её прелестное, фарфоровое личико.

— Мисс Ким Су Хи! — в очередной раз воскликнул Альбус, наклоняясь для поцелуя ручки.

— Дамблдор-щи, — пролепетала эта кореянка, опять же — с невозможным акцентом.

А все эти приставки искринне забавляли Проныру. Нет, умом он понимал что эта замена «мистера» и «миссис», «сэра» и «мэм», «леди» и «джентльмена», но менее глумливо от этого не становилось.

— Что ж, — кивнул Дамблдор, когда мисс Ким-хрен-запомнишь, закончила со всеми здороваться. — Раз все мы в сборе, то добро пожаловать в Хогвартс!

Пол пира спустя

Герберт был поражен тому, что оказывается, Большой Зал умеет расширяться. Видимо создатели заложили в него какой-то буфер пространства, который в случае чего можно и развернуть. Иначе как объяснить, что в зале уместилось на почти двести человек больше, чем обычно. Иностранных студентов рассадили за столы факультетов, которые, в свою очередь, Ланс даже мог поклясться вот этой свинной отбивной, были длиннее и шире чем обычно.

Впрочем, видимо о Слизерине ходили какие-то слухи, так как за стол к змеям сели лишь Друмштранговцы. Впрочем, те явно не были в восторге, так как среди них было лишь двое парней и одна девушка, которые свободно общалась на английском. Остальные шпрехали с трудом, горланя на немецком и, порой, русском. Что не очень удивительно, Дурмштранг находился где-то на скалистых берегах Баренцево, а говорили там преимущественно на немецком. Собственно, он и был «государственным» языком школы.

Но несмотря на это пир проходил довольно весело. Языковые барьеры мало кому мешали и народ, за всеми столами, знакомился на ломанном английском и нелепом языке жестов. Было весело, всюду звучал смех и какие-то вскрики. Да и за преподавательским столом, вместившим в себя почти тридцать человек, тоже было весьма оживленно.

Хотя, больше всех кайфовал Малфой, который уверенно что-то втирал Виктору Краму, которому не повезло сесть рядом с блонди.

— Кто-нибудь понимает этого парня? — вздохнул Ловец, говоря на немецком.

— Есть предположение Вик, — улыбнулся беловолсый, держа куриную лапу словно указку. — Что он тебя склоняет на свою сторону!

— Зла? — хором спросили близняшки.

— Давид намекает на гомосексуализм, — спокойно опевестиля ледяная леди.

Виктор воззрился на друга и чуть отодвинулся от Малфоя. Тот этого не заметил и продолжил втирать, наслаждаясь завидующими взглядами всего зала.

— Анастасия, ты как всегда меня прекрасно понимаешь, — притворно всхлипнул обладатель куриной ножки. — Выйдешь за меня?

— Нет.

— На руках буду носить!

— Нет.

— Ну как хочешь. Инна, Жанна, выйдете за меня?

— Мы подумаем, — хором рассмеялись красивые близняшки.

— Ну вот теперь еще и этот шляпник на нас пялиться, — вздохнул Крам, намекая на Ланса. Который действительно наблюдал за компанией Друмшранговцев (п.а. ох как я возненавидел Ро за такое название школы..., попробуй просклоняй называется)

— Он хотя бы молчит, — хмыкнул некто Давид.

— Это верно, — кивнула Анастасия, от которой ощутимо веяло холодом. — От говора этого задохлика меня уже начинает мутить.

— И ведь ни слова не понятно, — покачал головой ловец. — Хоть бы он уже рот салатом набил и замолчал.

— Даже не надейся, — хмыкнул Ланс, говоря на чистом немецком, но с ощутимым, мягким английским акцентом. — Он будет верещать, пока ты его рот кулаком не набьешь.

Над столом на миг повисла тишина, а потом компания Дурмштранговцев (п.а. JustFuckIt!! >_<) переглянулась, дружно поднялась со своих местах, держа в руках тарелки, и пересела к Лансу. Его зоны отчуждения как раз хватило, чтобы вместить в себя всех.

— Хоть кто-то здесь умеет говорить на нормальном языке, — вздохнула холодная леди. — Анастасия Яковлева. Я из Санкт-Петербурга, это в России.

— Инна и Жанна Друшевы, мы из Украины, Харьков, — хором хихикнули веселые близняшки.

— Давид Миллер, Польша, Краков, — козырнул польский еврей. Ну а кем он еще был с таким именем и фамилией?

— Виктор Крам, я из Болгарии, родился в Софии, жил в Золотых Песках.

— Эмм, — немного опешил Ланс. — Герберт Ланс, Англия, Лондон.

Парни тут же протянули руки. Ланс подивился тому что рукопожатие было стальным и крепким не только у Крама, но и у Миллера. Да, в Англии мало кто умел так пожать руку. Здесь за неё словно давали подержаться, что жутко раздражало Проныру.

— Эскалоп мне на шабат, — воскликнул Давидд. Ланс не очень понял смысл этой фразы, но наверно это была шутка. — Ланс из Хогвартса. Так это ты автор «финта Ланса»?!

— Он самый.

Виктор Крам, сидевший по левую сторону от Ланса, вдруг приблизился и склонился к Лансу.

— Так это значит тебе мы обязаны за проигрыш? — опасно протянул он.

— Этим вы обязаны тому, что Ирландцы играют раз в десять лучше, чем вы, — спокойно ответил Геб.

Дурмштранговцы внимательно поглядели на юношу, а потом вдруг рассмеялись. Даже та — ледяная Анастасия, хотя и смех у неё был такой же, звенящий, словно кто-то наигрывает на хрустальном льду.

— Наш человек, — вынес вердикт Миллер, хлопая Геба по плечу. Обычного человека такой хлопок прижал бы к столу. Но Герберт даже не пригнулся.

— Вы бы меня еще на слабо попробовали бы взять, — фыркнул юноша, опрокидывая саткан яблочного сока себе в глотку.

Эта фраза вызвала новый приступ смеха, теперь уже у всех шестерых. Наверно на подобную компанию весьма странно смотрели в зале, но Ланс этого не знал, так как ему было плевать. Уже давно он не ощущал такой легкости, как общаясь с этой дружной компанией абсолютно разных людей.

— Дэв, — как-то странно зыркнул глазами Крам. — Как насчет согреться и отметить знакомство...

— Все пучком, — Миллер показал всем известный жест «окей» и, шухерясь, залез в свой высокий сапог откуда выудил пузатую флягу. — Передаем стаканы. Леди на два пальца, парням на все пять.

— Что за феминизм, — фыркнула Анастасия.

Уже через несколько минут, втайне ото всех, у шестерых волшебников в кубках плескалася... виски.

— Чего удивляешься Герберт? — спросила одна из близняшек.

— Думал водкой будете почивать.

Дурмштранговцы вновь переглянулись, а Миллер с Крамом вновь уважительно кивнули.

— А ты точно англичанин? — спросил Виктор.

— Да, просто знакомств много.

— Точно — наш человек, — вынес вердикт поляк. — Ну, за знакомство.

Шестеро, незаметно для остальных, опрокинули в себя алкоголь, резво закусывая его едой. Что удивительно, леди даже не поморщились. Теперь уже уважительно кивал Герберт. Как-то раз он все же присутствовал на попойке старшаков Хога. Дьявол, от пары джина им уже всем было весьма хорошо. А полбутылки огневиски хватило на ораву из пятнадцати человек, чтобы довести многих до состояния «в зю-зю».

— Слушай, а почему вокруг тебя пусто было? — хитро прищурился Миллер.

— Предупреждая твои шутки на тему запахов, спешу сообщить — меня не любят на факультете.

— Почему? — искренне удивились близняшки.

— А я грязнокровка и жил в приюте.

— Фу как грубо, — поморщилась Анастасия. — Слов-то какое. И поэтому тебя здесь не любят?

— Только эти, — ответил юноша.

— Вот бы их к нам, — мечтательно протянул Крам. — У нас таких мигом отучивают от подобных закидонов.

Тут Ланс аж поперхнулся соком и картошкой. Доброхотный Вимктор мигом огрел юношу по спине.

— Спасибо, — прохрипел Проныра. — А я думал...

— Что у нас рассадник тьмы и приспешников всяких Темных Лордов? — грустно улыбнулся Миллер. — Да от товарища Грин-де-Вальда, вся Европа кровью почти десять лет писала. Теперь если кто с фашистскими замашками на горизонте объявиться, ему лучше себе сразу жопу вазелином мазать...

— Миллер! — хором воскликнули девушки, морщась от такого оборота.

— А я чего? А я ничего.

— У них такое здесь, потому что своего Темного лорда недавно забороли. А у нас его уже давно нет, вот и пережили, — пояснила Анастасия. — Лет через десять и у них не будет подобных.

— Значит я как-то слишком рано родился, — пожал плечами Ланс.

— Кстати об этом, — продолжила красавцев Яковлева. Она манерно казала ладошкой на нашивку юноши, где красовалась цифра «IV». — Ты второгодник что ли?

— Нет, я четверокурсник.

— Ээээ...

— Мне пятнадцать.

Народ выпал в осадок.

— Акселерат блин, — покачал головой Миллер и вновь разлил всем по «стопашке». — выпьем же за правильных английских пацанов, страдающих акселератизмом.

Выпили и за этого, сдабривая алкоголь сдавленными смешками.

— Кстати, если у вас такое отношение к Темным Лордам, — с насмешкой в голосе затянул Ланс. — То почему у вас тогда Темную Магию изучают?

Дурмштранговцы вновь переглянулись, а потом вновь рассмеялись.

— Это обычный стереотип, мистер Акселерат, — сквозь смех выдавил Давид.

— Порожденный нелепой случайностью, — хором добавили очаровательные близняшки.

— Сейчас расскажу, — подмигнул Виктор. — Дело было в какой-то там бородатый год. В Дурмштранг приехала комиссия, но случайно выбрала для приезда декабрь. А в это время у нас тот еще дубак, хотя, если честно, у нас всегда дубак. Но не суть. Пригнали, они, значит, а на кануне кто-то устроил вечеринку. Ну и с этой вечеринки, кто-то умный вышел да как колданул... Баба Яга не пойми чего в общем колданул. Идет комиссия, смотрит, наблюдает, а тут бац и « Класс Темной Магии». Все сразу в крик, в гам, ну и поскорее валить. Не потому что очко жим-жим, а потому что холодно так. Что шарики под кость лезут. Пардон дамы.

— Ну и в чем фишка? — так и не понял Ланс.

— А вот, — продолжил всемирно известный ловец. — Что из-за этого колдовства, все надписи в замке потеряли часть слов или букв. Так класс «Защиты от Темной Магии», превратился в класс «Темной Магии».

— И все?! — удивился Проныра.

— И все! — хором ответили маги из сверенной школы.

Герберт сперва бездумно хлопал ресницами, а потом согнулся от осознания того, что весь мир пал в плен обычной глупости. Было так смешно, что даже заболел живот. Ребята тоже улыбались, глядя на смеющегося юношу.

— Скажу даже больше, — добавила Анастасия. — Перечень учебных предметов утверждает Международная Ассоциация Магов, так что все студенты, всех школ, изучают одно и то же. Иначе какой бы смысл был устраивать этот Турнир Лучших?

— Наська, хватит умничать, — улыбнулся Миллер. — Лучше салатика покушай.

— Без тебя разберусь, — спокойно парировала леди.

— А вдруг нет?

— Тогда ты будешь последним, к кому я обращусь.

— О боже, ты только что разбила мое сердце.

— Было бы что разбивать.

Ланс, слушая это дружескую перепалку, все шире растягивал губы в улыбке.

— Играешь?

— Что прости? — переспросил Проныра, поворачиваясь к близняшкам.

— Ну, на гитаре играешь? — спросила одна из прелестных близняшек, указывая на футляр, лежащий под скамьей, как раз там, где сидел Геб. И как только заметила?

— Есть немного. — неопределенно пожал плечами юноша.

— Слобаешь нам чего-нибудь? — мигом подорвался Давид.

— Вообще не вопрос, — Ланс уже полез за Малышкой, но тут его схватил за плечо и Виктор и Давид.

— Эй, старичок, не здесь же, — заговорщицким шепотом, произнес Миллер.

— Да и знакомство надо отпраздновать в более подходящей обстановке, — добавил Крам.

Близняшки кивали, а Анастасия согласно сверкала своими прекрасными очами.

— Ооо, — воодушевлённо и по авантюристки протянул Ланс. — Понимаю...

— вот только как нам отсюда незамеченными выбраться? — как-то хищно спросил Миллер, оглядывая полный зал людей.

— Позвольте, дорогие гости, позаботься об этом вашему покорному слуге, — нарочито аристократично произнес Проныра.

— Почтем за честь, сэр, — шутливо поклонилась русская.

Герберт вдруг резко свистнул. Со стола грифов на него тут же внимательно уставилось два лица, увенчанных рыжими шевелюрами. Юноша, на пальцах и каких-то комичных жестах показал Близнецам что он хочет сделать. Те согласились принять участие, но спросили, что им за это будет. Проныра пообещал скинуть цену на партию грибочков, местные дилеры мигом согласились.

Мелькнуло три палочки, две с одной стороны и одна с другой. Мгнвоением позже в центре зала что-то взорвалось и из разбитого камня повалил густой, разноцветный дым. Такой плотный, что в нем нельзя было разглядеть даже кончика собственного носа.

— Валим, — смеясь, прошептал юноша.

Он уверенно повел за собой дурмштранговцев, потому как в этом дыму и общем шуме, они бы точно не нашли выход. Все же первый раз в замке.

Компания студентов, веселясь и смеясь, выбежала из замка на свежий воздух. Они, словно птицы, врывавшиеся на волю после длительного заточения, оглашая окрестности искренним смехом, побежали под склон, поближе к озеру. Да, уже было не очень тепло, но ребята, казалось, этого не замечали.

— Гуляем! — крикнул Миллер, доставая откуда только можно самые разные фляги.

Одно гулянье спустя

— Где мои штаны?

Именно этот крик разбудил Геба. Тот, ощущая какой-то звон и тяжесть в своей голове, с трудом разомкнул веки. И что же он увидел? Светлое, яркое небо, такое близкой и теплое, что было сразу понятно — он находился не в Англии. Собственно, об этом гвоорил крик чаек и плеск волн, бьющих о деревянный борт... Деревянный борт?!

Борясь с тошнотой, юноша вскочил на ноги и чуть не упал на пятую точку. Они были в открытом море, на том самом Летучем Голландце. Юноша плохо помнил вчерашний день. Все заканчивалось размытым туманом на том моменте, когда Ланс достал Малышку.

— Как мы здесь оказались? — хором спросили Крам и Ланс.

Со стороны фок-мачты показались три немного потрепанных, но все же хорошо выглядящих леди.

— Это длинная история, — хором сказали прелестные близняшки.

— Мы расскажем вам, мальчики, о ваших похождениях позже, а сейчас нам надо плыть в Англию. Если не хотим попасть под какой-нибудь трибунал.

— Да где же мои штаны? — все не унимался Давид, ползающий по палубе , сверкая своими труселями с мордой Микки-Мауса.

Анастасия взмахнула палочкой и откуда-то со стороны дозорной бочки, слетели потрепанные, заляпанные штаны.

— Спасибо Наська. Ты просто волшебница. Выйдешь за меня?

— Нет.

— В шелках ходить будешь!

— Нет.

Герберт же, словно загипнотизированный, поднялся на древний, скрипучий капитанский мостик. Он как заворожённый погладил потрескавшийся, дышащий на ладан штурвал и, зажмурившись, втянул морской воздух. Он уже словно видел себя с подзорной трубой, стоявшим на носу лихого брига с черным флагом на мачте. Видел, как он идет свободно по волнам, как верная команда хором горланит пиратские песни, и как ни один торговец не ушел от их сабель и абордажных крюков.

— Эк, капитан! — смешливо крикнул Крам, вырывая юношу из мечтаний. — Командуй!

Ланс сперва застеснялся(!), но потмо понял что над ним попросту подшучивают, по доброму. В конце концов именно он стоял у штурвала и около педали, позволяющей ходить Голландцу под водой.

Капитан Геб-Проныра, известнейший флибустьер и джентльмен удачи схватился за ручки штурвала, предварительно надвинув шляпу на глаза.

— Сняться с якоря! — Анастасия щелкнула палочкой по тяжелой цепи и та быстренько скрутилась обратно на ворот.

— Поднять паруса! — близняшки взмахнули палочкам, и с громким хлопком развернулись дырявые, давно прохудившиеся паруса.

— Ложимся курсом норд-норд-вест!

Теперь уже сам Ланс, свершившись со своим внутренним компасом, который еще никогда не ошибался, прокрутил штурвал, крепко держа его.

— Куда идем, кэп?! — крикнул смеющийся Миллер.

— Вперед — за мечтой, — протянул капитан пиратского корабля.

Одно, полное опасных приключений, тяжелых испытаний, удивительных встреч и невозможных чудес, путешествие спустя.

Уже через десять минут корабль вынырнул в озере Хогвартса, потревожив спящего в нем гигантского кальмара. Еще через две он пристал к пристани, и по трапу спустились веселящиеся студенты. Особенно светился Ланс, мечта которого наконец исполнилась. Он был капитаном пиратского судна. Пусть и всего десять минут, пусть мимолетно, но все же был. А что еще нужно бывшему мальчику, выросшему на приключенческих романах?

Впрочем общую картину разбило появление доброго десятка преподавателей, во главе со всеми директорами. Это котла весьма недоброжелательно глядела на ребят. Кроме Дамблдора конечно, тот, грызя свои лимонные дольки, был по настоящему счастлив.

— Длинная история, говоришь? — прошептал Давид Анастасии.

— Очень, — кивнула та.

— Молодые люди, — строго произнес Каркаров. — Скажите мне, чьей идеей было устроить взрыв в замке?!

— А потом костер в Запретном Лесу?! — добавил кто-то.

И тут всех прорвало:

— И кататься на пегасах?!

— И покрасить мистера Снейпа в розовый цвет?!

— И разрисовать пагоду графити?!

— И прыгать с Астрономической башни на метлах?!

— И наслать на японцев увеселительные чары?!

— А на корейцев депрессивные?!

— Кто приделал джету тракторный мотор и назвал покорителем доярок?!

— Зачем вы создали скульптуры из запетрификусанных русалок?!

— Чьей идеей было выманить акромантула из Леса и заставить танцевать его джигу?!

— И почему вы распевали похабные песни?!

— И чьей идеей было...

Было еще много чего «и», но когда народ наконец заткнулся, ребята переглянулись. Пожалуй, они не заметили, что с каждым новым вопросом все ярче светился от счастья и детской радости профессор Дамблдор. Но все же они, поняв друг друга с одного взгляда, произнесли лишь одно слово. Самое правильное слово:

— Нашей! — хором ответили студенты.

(п.а. и тут автору стало любопытно, а кто из вас, дорогие читательницы, согласился бы на пари, заключенное в общих женских душевых Хогвартса?

P.S. Если кто-то и из читателей хотел бы побороться за тело и сердце Ланса, то, будьте добры, оставьте эту информацию при себе ;) )