Dear Diary (джен)

— Смерть. Не это ли величайшая загадка бытия? — стоявший за кафедрой старик скрестил руки и довольно прищурился.

Том Реддл, сидевший за первой партой, затаил дыхание. Он не мог припомнить, чтобы уроки трансфигурации начинались так. Может быть, сегодня Альбус Дамблдор наконец поговорит о своих исследованиях? Остальным ученикам, быть может, не приходилось о них слышать, но все равно они теперь уставились на профессора и, затаив дыхание, ожидали, что он скажет дальше.

Дамблдор остановился, весело оглядев заинтересованно замерший класс.

— Впрочем, это мы пока оставим, — усмехнувшись, заметил он. — Может быть, кому-то из вас доведется решить эту загадку, но начать стоит с малого. Сегодня у нас заклятие исчезновения. Так что за дело, и пусть мне не придется краснеть за вас на СОВ.

По классу пронесся разочарованный вздох, а затем, бросив на профессора укоризненные взгляды, все полезли в сумки за волшебными палочками.

Том был разочарован, наверное, больше всех. Может быть, не все об этом знали, но Николас Фламель, с которым Дамблдор работал некоторое время, обладал самым что ни на есть настоящим философским камнем. Может быть, все думали, что профессор шутит, но на самом деле бессмертие находилось от него не далее чем на расстоянии вытянутой руки.

Так что когда урок подошел к концу и гомонящие ученики поспешили прочь, Том остался, намереваясь наконец спросить профессора напрямую.

— Скажите, бессмертие — это действительно возможно?

Дамблдор поднял на него глаза и по обыкновению улыбнулся.

— А как ты сам думаешь, Том?

— Возможно, — с вызовом ответил тот. — Например, вашему учителю, Николасу Фламелю, удалось обрести бессмертие с помощью философского камня.

— Что ж, вот ты и ответил на свой вопрос, — одобрительно кивая, заметил Дамблдор. Том мог бы поклясться, что профессор просто потешается над ним.

— А вы? — спросил он.

— Ответил ли я на свои вопросы? Боюсь, у магии слишком много тайн, чтобы я мог когда-либо надеяться на это…

— Я имел в виду ваши исследования бессмертия, — едва сдерживая досаду, уточнил Том.

— И я был бы счастлив побеседовать с тобой об этом, в конце концов, ты один из лучших моих учеников, — сердечно уверил его Дамблдор, поднимаясь, впрочем, с места и ненавязчиво подталкивая его к выходу, — но, боюсь, сейчас у меня слишком много дел…

— Существует много способов достичь бессмертия? Не только философский камень вашего учителя? — спросил Том, надеявшийся выцепить хоть что-нибудь.

— Это очень хороший вопрос, — с одобрением закивал Дамблдор, уже закрывая за ним дверь. — Тебе стоит подумать над ним.

Засов щелкнул, оставив раздосадованного Тома скрипеть зубами в коридоре. Все всегда заканчивалось тем, что Дамблдор отправлял его разбираться во всем самостоятельно.

— И Темный Лорд снова в ярости, — со смешком констатировал ждавший его Эйвери.

— Не называй меня так, — отозвался Том, на секунду позабыв, что за этим последует.

— Тот, Кого Нельзя Называть… — стоявший рядом Нотт тоже прыснул от смеха: это была их излюбленная шутка. — Тот, Кого Нельзя Называть этого не любит.

Том язвительно улыбнулся, пытаясь показать, что считает такое поведение очень глупым, но это заставило его друзей развеселиться еще сильнее.

— Не изволит ли ваше лордство отужинать?

Его лордство с большим почтением относился к ростбифу и жареной картошке.

Том жевал с раздражением, все еще выдумывая тончайшие насмешки и язвительные колкости, которыми он одарил бы Дамблдора, если бы не считал себя выше таких вещей.

— Эдвиге я нравлюсь, — между делом заметил Нотт. — Это точно. Мне Лестрейндж сказал.

— Какой Лестрейндж, старший или младший? — уточнил Эйвери.

— Это неважно…

— Значит, младший.

— Главное — я пойду в Хогсмид с Эдвигой, — глубокомысленно закончил Нотт.

— Может, тогда уже с Вальбургой?

— Пять галеонов, что не пойдешь, — Том протянул ему руку. Тот ее, впрочем, оттолкнул и, немного насупившись, добавил:

— И сказал мне это старший Лестрейндж, а не младший.

— Ему все равно верить нельзя, — махнул рукой Эйвери. — Они с братом вместе все выдумывают. Они еще говорили, будто за Реддлом какая-то девчонка с Когтеврана шпионит. А еще кто-нибудь ее видел? Нет. Она что, привидение, что ее никто не видел?

— А вот и нет, — защищался Нотт. — Я ее знаю. Уоррен, такая тощая и очкастая. В туалете постоянно сидит.

— Да ладно…

— А зачем ей я? — с недоумением спросил Том.

Эйвери, выглядевший немного растерянным всего мгновение назад, снова приободрился.

— Том, — нарочито-заботливо заметил он, — настало время тебе кое-что узнать.

Нотт хмыкнул.

— Может, мне поговорить с ней? — вслух подумал Том, игнорируя подначки.

— Зачем?

— Ну, чтобы она перестала, — он пожал плечами. Впрочем, Том бы наврал, если бы сказал, что его крайне волнует то, что делает какая-то там Уоррен. Он и не заметил бы ничего, если бы Нотт и Эйвери так не любили сплетни, которые распространяли братья Лестрейнджи.

Так что после ужина он отправился в библиотеку, чтобы прочитать все, что он сможет найти про бессмертие. Надо было отдать Дамблдору должное: хотя он и никогда и не отвечал на вопросы напрямую, он все-таки выписал на имя Тома разрешение на посещение Запретной Секции. Там он и поселился в следующие несколько месяцев, не в силах отвлекаться на что-либо.

Нотт и Эйвери, по обыкновению, заявляли, что «Его лордство удалился в свой кабинет». Впрочем, им следовало бы порадоваться: теперь, когда они играли в летающие карты, у каждого из них появлялся хоть какой-то шанс выиграть.

К зиме Том нашел один из ответов: совершив убийство, можно было запечатать часть души в предмет, создав таким образом нечто под названием крестраж. Это разочаровывало, ведь практической пользы в подобном способе не было никакого, и изыскания приходилось начать заново.

— Бессмертие — это хорошо, — глубокомысленно замечал Нотт, с аппетитом пережевывая завтрак. — Но мне оно вроде как ни к чему. Какой смысл коротать вечность в одиночестве, правильно?

— Да какая разница, — втолковывал ему Том. — Это же важнейшая проблема!

Эйвери тем временем едва не подавился тыквенным соком и сдавленно захихикал:

— Значит, чтобы найти нормальный способ получить бессмертие, нужно потратить всю жизнь? Нет, спасибо, я лучше поживу.

Они, как обычно, не понимали сути, и Том, как он сам себе говорил, непременно взялся бы им все объяснить, если бы имел желание впустую потратить час.

Тратить час, а тем более полтора часа, не хотелось, так что он, загадочно улыбаясь, дожевал тост и вернулся в библиотеку, снова зарывшись в книги.

Читая какую-то очередную дурно написанную монографию — иногда казалось, что они пытались не донести знания, а наоборот, зашифровать их получше — Том сделал карандашом пометку на странице, отвернулся, чтобы переписать самое важное в блокнот, и когда поднял глаза, неожиданно осознал, что Миртл Уоррен стоит прямо перед его столом и уже какое-то время вопросительно смотрит на него.

— Да? — с легким раздражением спросил он.

Уоррен некоторое время молча сверлила его взглядом.

— Ты Наследник Слизерина, — наконец произнесла она.

— Что, прости?

— Ты Наследник Салазара Слизерина.

Ему показалось, что она, по всей видимости, не только проводила много времени, прячась по туалетам, но еще и в принципе была не в своем уме.

— Спасибо, — полувопросительно сказал он, пытаясь вернуться к чтению, однако Уоррен, к его досаде, продолжала:

— Ты владеешь языком змей. В замке есть Тайная Комната, открытая Наследнику Слизерина. Ты можешь найти ее.

После этого она развернулась и, к большому облегчению Тома, убралась восвояси.

Он, разумеется, не собирался заниматься поисками какой-то там комнаты, тем более с подачи полубезумной Уоррен, однако его друзьям затея почему-то понравилась.

— Про это я слышал, — заметил Нотт. — Тайная Комната — это не сказки. И, может быть, тебе действительно удастся ее открыть, раз ты владеешь змеиным языком. Может быть, ты действительно…

— Я не Наследник Слизерина, — с легким раздражением перебил его Том. Ему не особенно нравилось, когда о его так называемом семействе говорили что-то хорошее, а еще меньше нравилось, когда намекали, что своими успехами в магии он обязан каким-то там врожденным способностям.

За следующие пару часов Лестрейнджи умудрились раструбить по всей школе, что Том Реддл — это Наследник Слизерина.

— А ты правда Наследник Слизерина? — спросила за ужином Вальбурга.

Том внимательно посмотрел на нее и, оценив все за и против, ответил:

— Конечно.

Потом они целовались в коридоре, и проблема была только в том, что где-то в середине откуда ни возьмись выскочила Уоррен и, одарив их долгим и очень странным взглядом, медленно прошла мимо. После этого случая стало ясно, что настало время поговорить с ней начистоту.

С Уоррен Том решил встретиться на следующий день и, разумеется, нашел ее в женском туалете на втором этаже.

— Извините? — спросил он, немного замявшись на пороге — ему не хотелось бы застать кого-нибудь врасплох. — Тут кто-нибудь есть?

С самым невозмутимым видом Уоррен выплыла откуда-то из-за раковин и, по обыкновению, пристально уставилась на него.

— Ты пришел, — утвердительно сказала она.

— Вроде того. Может быть, ты перестанешь за мной таскаться?

Она принялась молча сверлить его глазами, как будто пыталась применить легилименцию. Том уставился на нее в ответ, решив, что, если так, попытка была не слишком убедительная.

— Значит, ты здесь не за этим? — Уоррен вдруг резко отвернулась, наклонилась над краном и пробормотала: — Откройся! — на змеином языке.

Том с удивлением увидел, как раковины со скрежетом раздвинулись, открыв черный провал уходящего вниз туннеля.

— Пойдем, — Уоррен снова вперила в него немигающий взгляд. — Это вход в Тайную Комнату.

— Ты тоже знаешь змеиный язык? — спросил он.

— Я принадлежу к роду Слизерина. Как и ты. Нас только двое.

Конечно, после этого Том, хотя и задавая себе уместные скептические вопросы, полез в туннель, чтобы узнать, простая ли там сливная труба или действительно какое-то секретное помещение.

Правда превзошла все его ожидания. Огромный зал с выстроившимся по сторонам огромными каменными змеями, сводчатый потолок и скульптура самого Салазара Слизерина. Оказалось, Уоррен говорила правду и, по-видимому, сама приходила сюда далеко не в первый раз. Она решительно прошлепала по натекшим из канализации лужам прямо в центр и обернулась, снова уставившись на Тома своим неприятным немигающим взглядом.

— Как ты узнала про это место? — с интересом спросил тот.

Тогда она выхватила палочку.

Нет, Уоррен определенно была не в своем уме.

— Ты в своем уме? — осведомился Том, разглядывая направленную на него волшебную палочку.

Уоррен, разумеется, ничего не ответила.

— Авада Кедавра! — закричала она.

Том бросился в сторону, едва не поскользнувшись на мокром полу.

Она собиралась убить его. В этом сомнений не было. Ее застывшие глаза все так же следили за каждым его движением, в зрачках снова отразился зеленый огонь. Том резко пригнулся, заскочив за одну из змеиных голов. Из-за собственного тяжелого дыхания он едва мог расслышать шаги Уоррен на другой стороне. Пальцы, сжимающие волшебную палочку, намокли от пота.

— Почему? — он не мог удержаться от вопроса. Но Уоррен ничего не отвечала. Затрещали искры, вспышка скользнула по воде, голова змеи опасно накренилась. Том отпрянул и, выломав ее окончательно, заслонился от очередного заклятия. Обломки с грохотом осыпались вокруг. Сердце колотилось у самого горла, ударяло в висках. Миртл остановилась, с ненавистью посмотрела на него.

— Хассшии са’аххсха.

Том едва разобрал, что она говорила: «запутать разум». В следующее мгновение все помещение затянул плотный туман. Том выкрикнул несколько заклятий. Вспышки тускло блеснули в белесой дымке. Слышался мягкий и осторожный плеск воды.

— Иссстсасс, — пробормотал Том. Он не знал, что говорить, но попробовать стоило. — Шисахка’а.

Скрежет, шорох, словно впереди скрывалось нечто огромное. Том задрожал, будто от холода, напряг зрение, так что глазам даже становилось больно, покрепче сжал волшебную палочку.

В это мгновение туман резко отхлынул в стороны. Из жидкой молочной белизны всплыли скульптурные змеиные головы и перекатывающиеся кольца гибкого чешуйчатого тела. Мгновение Том, как завороженный, в ужасе следил за их движением, а потом вдруг понял, что Уоррен тоже стоит прямо перед ним.

— Авада… — ее голос, казалось, задрожал на воде мелкой рябью.

Том рванулся в сторону, поскользнулся, упал. Тупая боль, словно разряд, отдалась во всем теле. Он обернулся на Уоррен. Увидел, как ее губы растянулись в торжествующую усмешку, как вдруг она подняла глаза на что-то позади него, как лицо ее исказилось от ужаса, а из горла вырвался беззвучный крик.

Уоррен вдруг разом обмякла, будто лишившись неожиданно всех сил. Ее глаза закатились, она рухнула на пол, и стало очень тихо.

Какое-то время Том не мог заставить себя сдвинуться с места. Смотрел на неподвижное тело Уоррен, на перекатывавшиеся за ним кольца огромного змея.

— Ксахаи сиша’асс, — шипение, глухое и низкое. Ему казалось, он почувствовал дуновение этих слов у себя на затылке. «Не оборачивайтесь, мой лорд».

Змея убивала взглядом. Том с трудом поднялся на ноги, подошел ближе к мертвому телу Уоррен и, перевернув, посмотрел в её по-прежнему широко распахнутые глаза, на ее перекосившееся от ужаса лицо. Его колотила дрожь, ему даже казалось, что в подземелье вдруг стало особенно холодно.

Какое-то время Том стоял почти без движения, слушая, как огромная змея с плеском и шорохом ворочается за его спиной. Потом вдруг он резко обернулся в сторону своей школьной сумки, бросился к ней, принялся одну за одной выкидывать книги и тетрадки. Наконец в его руках появились старый фолиант с тисненым заголовком, серебряный кинжал и небольшой черный блокнот. Спотыкаясь от волнения, он проковылял обратно к телу Миртл, склонившись над ним, начал бормотать заклинания. Потом, схватившись за кинжал, закатал рукав, полоснул себя поперек предплечья. Порез тотчас набух кровью, красные капли скатились вокруг руки, опоясав ее точно браслетом. Одна из капель упала на пергаментно-белые страницы дневника.

Том смотрел, как клякса растеклась по бумаге, и на какой-то момент ему показалось даже, что ничего не вышло. Потом он почувствовал нарастающее жжение. Капля начала впитываться в страницу, словно та с жадностью пожирала подаренное. Том вскрикнул, прижав руки к груди, жжение стало невыносимым. Его существо разрывалось на части, чувство было такое, словно кто-то пытался вырезать из груди его еще бьющееся сердце. Глаза застлала кровавая пелена, он скрючился на полу, думая только о том, что сделал ошибку и что прямо сейчас его жизнь отсчитывает последние мгновения…

Том вскрикнул и, резко подняв голову, уперся взглядом в книжный стеллаж.

Запретная Секция Библиотеки Хогвартса. До боли знакомая старая книга с серебряным тиснением все еще лежала перед ним на столе.

Он вскочил, огляделся, словно бы все еще не веря в произошедшее, прижал ладонь к груди, будто бы убеждаясь, что его сердце все еще бьется. И оно действительно колотилось как бешеное.

— Сон, — с облегчением выдохнул Том, возвращаясь обратно за стол и устало откидываясь на спинке стула. В читальном зале не было ни души, похоже, была глубокая ночь. Пошарив, он достал из сумки потрепанный черный блокнот. Тот, конечно, был все такой же и ничем не примечательный. Том усмехнулся, подумав, что если бы он и правда пытался создать крестраж, то выбрал бы что-нибудь получше.

Он машинально раскрыл блокнот на первой странице, его глаза скользнули по строчкам:

«Мой дневник никому не читать!»

Слова мелькнули и пропали, а потом стало только хуже.

«Дорогой дневник, наконец-то я в Хогвартсе!!!!»

Том достал перо в недоумении уставился на пустеющую страницу.

«Есть один мальчик, он мне очень нравится. Его зовут Гарри Поттер и он на год меня старше. Он гостил у нас летом, потому что дружит с моим братом, но я не смогла набраться смелости поговорить с ним. Теперь я тоже в Хогвартсе, а значит, теперь он наконец меня заметит. Я научусь магии и покажу всем. Гарри увидит, и все увидят…»

Явно происходило что-то странное. Создавалось впечатление, что в его блокноте писала какая-то малолетняя девочка. Том обмакнул перо в чернильницу и нацарапал:

«Увидят что?»

«Какая я хорошая колдунья».

Он несколько минут бестолково рассматривал эти слова.

«Значит, это один из тех дневников, которые дают советы? Скажи, что мне сделать, чтобы меня перестали игнорировать?»

На этом месте Том захлопнул дневник и затолкал его обратно в сумку, решив, что лучше пока проигнорировать все эти странности и разобраться с ними утром.

Коридор, к счастью, был пуст, и добраться до слизеринской гостиной удалось без особенных приключений. Эйвери и Нотт, по-видимому, уже спали: пологи на их кроватях были задернуты, так что Том просто забрался под одеяло и вскоре спокойно уснул.