Отмеченный Порчей (гет)

Я молча следовал за лысым старцем, неотвратимо приближаясь к большому особняку, при виде которого меня охватило непонятное чувство предвкушения, смешанное с лёгким страхом.

Три ряда высоких окон манили к себе ярким завораживающим желтоватым светом — но было в них что-то такое, от чего волосы на затылке становились дыбом. Тем не менее, ноги нехотя несли меня вдоль по аллее, всё ближе и ближе.

Наконец тихо открылись тяжёлые входные двери, и я оказался внутри.

— Добро пожаловать, — сказал Райнхарт.

Я промолчал, своевременно вернув нижнюю челюсть на место. Действительно, подумаешь, огромный зал, в котором под ногами подрагивает мраморный пол, слышатся приглушенные тяжелые удары и лязг железа. Что с того, что в воздухе витают запахи приятного парфюма, кружащего мне голову? И абсолютно неважно, что тут расхаживают неизвестные мне существа, напоминающие демонов. Я напустил на себя непроницаемый вид и выжидающе посмотрел на старика.

— Сэр? — послышалось у меня за спиной, и я подскочил от неожиданности.

— Да, Ланс? — отозвался мой новый знакомый, слегка ухмыляясь моей реакции.

Позади обнаружилась прозрачная фигура призрака, который был одет в форму дворецкого. Нет, я, конечно, дворецких никогда не видел, но в тот момент подумал именно о них.

— Полагаю, цель вашей отлучки была достигнута? — спросил он, посмотрев на меня выцветшими глазами.

— Вполне, — кивнул Райнхарт.

— Впрочем, это не моё дело, — склонил голову мужчина. — Что прикажете, сэр?

— Я скоро буду в обеденном зале, так что вели эльфам немедленно сервировать стол на меня и моего ученика.

— Что прикажете подать ученику? — уточнил призрак.

— Мой особый рецепт, — сказал старик.

Чего хочу я, меня спрашивать никто не стал, да и я был не в том положении, чтобы капризничать. К слову, я и не надеялся, что Райнхарт будет баловать меня своими кулинарными достижениями. Однако то, что они разговаривали, будто меня здесь нет вовсе, мне не понравилось.

— Будет выполнено, сэр, — тем временем отозвался Ланс и растаял в воздухе.

— Пойдём, — позвал меня старик, отвлекая от разглядывания одной из висевших на стене картин, изображающих кровавые битвы.

Я послушно засеменил следом. Но вместо того, чтобы расспрашивать о дворецком, я вертел головой по сторонам, изучая зал. Правда, изучал я не предметы мебели или огромную люстру, висевшую высоко над головой, а лица и ноги незнакомых мне существ женского пола, из-под коротких платьев которых выглядывали тонкие хвостики с кисточкой в форме наконечника стрелы.

Райнхарт снова хмыкнул, но говорить ничего не стал.

Поднявшись на второй этаж по изысканной лестнице, мы свернули направо и пошли по широкому коридору. Ноги утопали в ворсистом ковре, поэтому я совсем не слышал собственных шагов. Здесь было намного темнее, чем в холле, и я снова ощутил приступ паники, словно шагал по брюху огромной змеи. Коридор вильнул, и мы оказались в очередном зале, но намного меньших размеров. Здесь было светлее, но веяло сыростью.

— Ты, главное, не пугайся, — предупредил старик.

— Не пугаться чего? — не успел спросить я, когда волосы на моём теле в очередной раз встали дыбом, а ноги отнялись от переполнившего меня ужаса.

Ко мне хромал человек с длинными спутанными волосами, обрамлявшими мертвенно-бледное лицо. Из глубокой раны на горле выплескивалась кровь, и он, протягивая ко мне худую руку, исторгал кошмарный хрип. Глядя в его остекленевшие глаза, я задрожал мелкой дрожью.

— Сириус? — промямлил я, едва оставаясь в сознании.

— Стайн! — осадил Райнхарт, увидев мою реакцию.

— Простите, хозяин, — сказало существо и превратилось в молодую женщину в красном. — Не каждый день здесь увидишь нового живого гостя, — мелодичным голосом закончило оно.

— У тебя еще будет шанс с ним познакомиться, но не сейчас, — сказал старик и потащил меня за шиворот дальше.

Когда мы вошли в обеденный зал, меня всё еще бил озноб, поэтому я не обратил внимания ни на суетившихся домовых эльфов, ни на две фигуры в белых накидках с капюшонами, которые ужинали за большим длинным столом.

Райнхарт указал мне на моё место по правую сторону от себя и сел в кресло во главе стола.

— Кем был тот мужчина? — строго спросил старик, когда я откинулся на спинку стула.

— Крёстный, — сдавленно ответил я, ведь во рту пересохло.

— Богарты коварные существа, — серьёзно сказал мой учитель. — Но они всего лишь используют наши страхи. Всё это здесь, — он наклонился и коснулся моего виска, — в твоей голове. И не богарта ты боишься, а своих воспоминаний. Это самовнушение. Но страх — это иллюзия, воскресающая нашу боль. Ведь никто не сможет заглянуть в бездонный колодец, из которого веет холодком безнадёжности, когда сознание само дорисовывает недостающие обрывки, скрытые за вуалью неизвестности. Это разбивает душу, сковывает тело и буквально парализует его. Ты должен ломать себя и научиться преодолевать это. Твой крёстный ведь умер? — неожиданно спросил он.

Я кивнул, ощущая, как его ровный голос вдалбливает эти слова мне в голову, разрушает там что-то. Старик был прав, я не знал, что на самом деле случилось с Сириусом, когда он упал в Арку, но при встрече с богартом я увидел именно то, чего в глубине души боялся больше всего.

— Не стоит переживать из-за этого и винить себя, — посоветовал старик. — Рано или поздно мы все умрём. И я не думаю, что твой крёстный хотел бы, чтобы ты переживал и убивался из-за него. Скажи, ты пожелал бы кому-нибудь такой боли из-за себя? — спросил он.

— Нет, — ответил я, понимая, что на этого человека не хочется кричать, как на Дамблдора. Я перерос это или меня просто сломали преподанным уроком. Внутри остался неприятный осадок — и больше ничего, боль и страх ушли. В тот миг мир предстал перед моими глазами абсолютно другим. Воспоминаниям о Сириусе там не было места. Это был мир, в котором остался только я, и где мне придётся сражаться за своё существование. И я был благодарен Райнхарту за это.

— Кто она? — неожиданно для себя спросил я. — Та женщина в красном?

— Ах, она, — повеселел старик. — Я тешу себя мыслью, что именно так будет выглядеть моя смерть, — отмахнулся он.

Я знал, что мой новый знакомый солгал, но расспрашивать не имело смысла, поэтому я сосредоточился на разглядывании остальных присутствующих, не обративших на наше появление никакого внимания.

Это были двое среднего роста мужчин, правда, я не мог быть уверенным в этом наверняка, ведь их лица были почти полностью скрыты масками, слегка отодвинутыми под капюшон, чтобы не мешать поглощению пищи. Они умело орудовали ножом и вилкой, неспешно отправляя в рот маленькие кусочки — я присмотрелся, и меня едва не вывернуло — сырой печени.

Я быстро обернулся к Райнхарту. Как я раньше мог не заметить? Богарты, демоны, а теперь еще люди, поедающие сырые органы.

— Вы тёмный маг, — выпалил я.

Старик засмеялся.

— Ох уж этот юношеский максимализм, — сказал он. — Ты всё еще делишь мир на чёрное и белое?

Я яростно сверкал глазами, но не нашелся, что ответить. С меня довольно — лучше ночевать в лесу, нежели сидеть в доме тёмного мага и слушать его лекции. Хотелось сбежать, забиться в какую-нибудь конуру и завыть от безысходности.

— Не делай поспешных выводов, — осадил Райнхарт. — Ты считаешь меня тёмным из-за этого места, о котором ты ничего не знаешь? — спросил он.

— Ну, в общем-то, да, — согласился я, отбросив мысль вскочить со стула и побежать. — У светлых магов немного другие предметы мебели, знаете ли? — съязвил я.

— Ладно, — согласился он. — Пусть так. Тогда скажи мне, какого цвета ваш великий маг Дамблдор? Ты ведь знаешь, что раньше он убивал? Взять к примеру того же Гриндельвальда.

— Гриндельвальд — зло, — отрезал я.

— Дамблдор убил человека, а кем был Гриндельвальд — лишь сопутствующее обстоятельство.

— Это ничего не меняет, — я стоял на своём.

— Значит, ты считаешь, что убить наречённое зло — благое дело? — спросил мой наставник. — А если бы Гриндельвальд был твоим отцом, ты бы тоже считал, что Дамблдор поступил правильно? Ведь можно было посадить Геллерта в Азкабан, лишить магии, но его решили просто убить.

— Я об этом не задумывался, — ответил я. — Кроме того, Гриндельвальд не мой отец.

— И всё же? — настоял старик.

— Я бы, наверное, хотел отомстить.

— И тебя бы тоже нарекли злом, лишь за то, что ты хочешь расплаты.

— Это ситуация с подвохом, — сказал я.

— Такова жизнь, — ответил Райнхарт. — Сейчас ты считаешь себя светлым, но, позволь спросить, что бы ты сделал, если бы встретил того, кто повинен в смерти твоего крёстного?

— Я бы убил её, — зло ответил я.

— Я, конечно, слышал, что добро должно быть с кулаками, но не так, чтобы сильно, — засмеялся старик. — Ты бы и дальше считал себя светлым магом?

Я замялся.

— Свет и тьма — миф, — сказал Райнхарт. — Лицемерие, которым прикрываются светлые маги, и выеденного яйца не стоит после того, как они убивали. А все те вещи, которые они творили ради «благих» целей? Думаешь, их волнует, сколько людей погибнет при их достижении?

Молча глядя наставнику в глаза, я, наконец, спросил:

— Тогда во что мне верить?

Весь мой мир рушился на глазах. Всё то, чему меня учил Дамблдор, оказалось искусной ложью. Я снова вспомнил о Сириусе. Бродягу нарекли тёмным магом, и никто не стал разбираться — его упекли за решетку. Того добра, в которое я верил всю свою сознательную жизнь, попросту не существовало.

— Миром правит сила, — сказал Райнхарт, — а историю пишут победители. И когда тебе достанет мощи победить — ты будешь вправе самостоятельно решать кто добро, а кто зло. Цвет мира — серый, и если цель оправдывает средства, значит, оно того стоит.

«Человека определяют не заложенные в нем качества, а выбор, сделанный им», — вспомнил я слова Дамблдора. Что ж, свой выбор я сделал.

— Вы обучите меня? — прозвучал вопрос, когда эльф заботливо поставил предо мной еду.

— Кажется, я уже говорил, что сделаю это независимо от твоего желания, — ухмыльнулся Райнхарт. — А теперь ешь.

Я потупил взгляд и увидел деревянную миску с какой-то баландой, в которой плавали кусочки неизвестных мне овощей, хотя я не был уверен, что это именно овощи. Я не знал, стоит ли радоваться оттого, что мне не сервировали сырых органов или плакать от вида этой жижи.

— Ешь, — поторопил старик.

— Что это? — спросил я.

— Особый рецепт, — улыбнулся Райнхарт. — Тебе нужно укрепить тело и дух, — сказал он, заправляя салфетку и беря вилку с ножом. Перед ним на блюде стояла роскошная еда.

— А вам не надо? — иронически спросил я.

— Я старый человек, — отмахнулся он. — Мне нужно баловать желудок.

Взявшись за деревянную ложку, я зачерпнул из миски и отхлебнул «супа». Он не только выглядел отвратительно, но и на вкус был как моча гиппогрифа. Скривившись, я заставил себя зачерпнуть снова.

Доев скудный ужин, я почувствовал себя обманутым. Ни прилива сил, ни бурления магии в венах не было.

— Ну как? — издевательски спросил учитель.

— Отвратительно, — честно пожаловался я.

— Ничего, привыкнешь, — успокоил Райнхарт. — А теперь пойдём, у нас много дел.

— Куда? — удивился я.

— Заниматься, — коротко ответил старик.

Я сморщился, но из-за стола поднялся. За окном стояла глубокая ночь, а мне ещё нужно было учиться. Все мои надежды на то, что меня отправят спать, растаяли как дым на ветру.

— Итак, — сказал наставник, когда мы оказались посреди длинного тренировочного зала, в конце которого стояли мишени. — Начнём с азов. Я полагаю, палочку держать ты уже научился? — с дьявольской улыбкой спросил он.

— Научился, — огрызнулся я.

— И колдовать, надеюсь, тоже умеешь?

— Не так чтоб очень, — ответил я, догадываясь, что учитель у меня попался весьма ехидный.

— Тогда порази мишень, — велел он, указав на цель за несколько десятков метров от меня.

— Не могу, — отозвался я.

— Почему? — удивился Райнхарт.

— Вы не предупредили, что монетка была портключом, так что я не подумал захватить с собой палочку, — стыдливо ответил я.

— Ох уж эти юные волшебники, — закатил он глаза, — вечно вы на что-то жалуетесь, вечно у вас то мотня на штанах порвётся, то вы палочку забудете, а злые колдуны, чай, не дремлют.

— Извините, — покраснел я.

— Держи, — он достал мою защитницу из воздуха и протянул её мне. — И больше не теряй.

— Спасибо, — вежливо ответил я.

Направив палочку на мишень, я прищурился. С моим зрением и меткостью попасть в манекен с двадцати метров казалось чем-то из области фантастики. Я напрягся, сосредоточился и прищурился еще больше.

— Ведёрко со льдом принести? — спросил наставник.

— Зачем? — не понял я.

— Чтобы не перегрелся от напряжения, — весело ответил он.

Ему-то было смешно, а вот мне совсем нет. Я произнёс заклинание. Рука дрогнула, и оно ушло в молоко, но это, конечно, было мягко сказано, на самом деле красный луч попал в потолок за два метра от цели.

— Неплохо, — похвалил Райнхард, — если только ты хотел поразить все цели сразу, обрушив на них свод.

— Вы издеваетесь? — вскипел я.

— Есть немного, — хмыкнул наставник. — И, тем не менее, я просто хотел показать тебе твою беспомощность.

Он взмахнул рукой, по-прежнему глядя мне в глаза. Послышался взрыв, и я невольно посмотрел на мишень. Разрушенный макет неспешно сползался в кучу и выстраивался заново.

Я не знал, чему удивляться: меткости Райнхарда или тому, что он колдует без палочки. Остановившись на втором, я спросил:

— Вы колдуете без палочки?

— Да, — весело ответил старик.

— Думаете, у меня тоже так получится? — загорелся мыслью я.

— Конечно, получится, — уверил наставник. — Лет эдак через двести.

Я нахмурился.

— Хотите сказать, что вам больше двухсот лет?

— По правде говоря, мне многим больше, но сказать я хотел другое — ты абсолютный бездарь. У тебя проблемы со зрением, ты не умеешь держать палочку и не чувствуешь её.

— Прошу заметить, что не я хотел стать вашим учеником, — снова огрызнулся я.

— Иди сюда, — он жестко схватил меня под локоть и притянул к себе. Затем содрал с меня очки, и сильно ткнул между глаз длинным ногтём, проговорив какое-то заклинание.

В следующий миг зрение прояснилось, и я в очередной раз поймал себя на мысли, что мир изменился в цветах.

— Еще раз, — сурово приказал он, дав мне подзатыльник.

Я был зол на него, на себя. Да что там, в тот миг я был зол на всех. Прицелившись, я прошипел заклинание. В этот раз оно прошло максимально близко от цели.

— Уже лучше, а теперь заруби себе на носу...

В ту злосчастную ночь я узнал, какой из меня маг на самом деле, попутно слушая лекции о трассировке, жестком положении кисти, руке, которая должна быть продолжением взгляда, и палочке, которая должна быть продолжением руки. Так что к концу тренировки мне всё же удалось без промаха поразить три цели за несколько секунд. Но это занятие показалось мне адом, я чувствовал себя совершенно опустошенным, и даже не представлял, сколько времени прошло с его начала.