Просто быть рядом (джен)

В нос ударил душный застарелый запах пыли, смешанной с нафталином, и Гарри чуть сморщился, сдерживаясь, чтобы не чихнуть. Мышцы в районе солнечного сплетения болели, судорожно подергиваясь и сжимаясь в плотный ком, беспокойно шевелящийся в груди и мешающий лежать. Слабая попытка подняться тут же провалилась, поэтому парень, игнорируя жгучее желание избавиться от тяжести в легких, чуть повернул голову, всматриваясь в едва различимые контуры комнаты. Разглядеть что-то при плотно задвинутых шторах, ночью было практически невозможно: проглядывались лишь слабые очертания стен и потолка, каких-то картин, но это не могло дать точных сведений о месте, где очнулся Поттер. Память просыпалась медленно, постепенно приоткрывая все новые завесы вчерашних событий. Вспомнился и Косой Переулок, и Рон с Гермионой, так весело разговаривающие с его двойником, и неприятная встреча с Пожирателями смерти в парке. Гарри помнил, как в него угодило режущее проклятие от одного из слуг Волдеморта, из-за чего он потерял сознание.

Значит, он угодил в плен к своему злейшему врагу? Тогда при чем здесь теплое одеяло и мягкая подушка?

Вдруг за дверью послышался шум, заставивший Гарри резко перевести взгляд на темный прямоугольник в стене и напряженно замереть, опасаясь самого худшего сценария. Страх наполнял его, все глубже погружая в темную вязкую пучину. Рука начала ощупывать пространство вокруг в поисках волшебной палочки. Тихий скрип петель, и вот в комнату проскользнула чья-то фигура. Гарри ожидал чего-то подобного, но все равно до последнего надеялся, что по каким-то неясным ему соображениям его не лишили магического оружия, а теперь он безоружен перед неизвестным гостем.

Словно почувствовав его беспокойство, похититель достал свою палочку и…на тумбочке рядом с кроватью загорелся неяркий ночник. От неожиданности Гарри зажмурился, упуская противника из виду.

— Не бойся, Кристофер, я не враг тебе, — знакомые мягкие нотки в голосе застали Гарри врасплох. — Я друг Альбуса Дамблдора. Меня зовут Ремус Люпин.

Парень поднял голову, не смея верить, боясь разочароваться, однако трудно не узнать добрый, чуть тревожный взгляд на таком знакомом и уставшем лице. Глаза предательски защипало, и Гарри почувствовал как внутри заколола, казалось бы, давно забытая детская обида. Услышав от Дамблдора о смерти Ремуса, он сильно переживал, виня себя, ненавидя за глупость и чертово гриффиндорское упрямство, послужившее причиной гибели стольких человек, в том числе и Люпина. Почему его обманули? Ведь вот же он, друг его биологического отца, столько сделавший для него! Именно ему Гарри рассказывал о своих переживаниях из-за вражды приемного отца и крестного, так и не сумевших найти общий язык. А на третьем курсе Ремус научил его патронусу.

— Я наложил на комнату оповещающие чары, — продолжал между тем говорить Ремус, призывая стул и садясь возле кровати, — поэтому, как только ты очнулся, я поспешил подняться к тебе. Как ты себя чувствуешь?

— Где я? — испуганный взгляд с одного угла комнаты на другой. — Что это за место?

— Это дом моего старого друга, — последовал спокойный ответ. — Профессор Дамблдор настроил твой порт-ключ так, что в случае угрозы твоей жизни, ты попадешь в одно из самых безопасных нынче мест.

— Ясно. А директор знает о случившимся?

— Да, я сообщил ему. Так как ты себя чувствуешь?

— Вроде ничего, — вяло отозвался Гарри и тут же поморщился от неприятной боли в мышцах. — Немного неудобно лежать.

— Ты первый раз подвергся режущему заклинанию, ничего удивительного, что твое тело так отреагировало, — Ремус вздохнул и, поднявшись, помог Гарри усесться. — Угодившие чары нанесли сильный вред твоему физическому состоянию.

Неохотно реагируя на реплики Люпина, но соглашаясь с ними, парень перевел взгляд на стоявший у противоположной стены маленький столик, изучая находящиеся на нем предметы: небольшая стопка книг, с пожелтевшими от времени страницами и заметным слоем пыли на самом верхнем фолианте, деревянная шкатулка, лист бумаги, с лежащим поверх него выцветшим пером, очки, плохо заметные из-за закрывающей их шкатулки, фотография в рамке с неизвестным изображением.

Одинокая, почти израсходовавшая себя свеча, стоявшая чуть в стороне от остальных лежавших там вещей, заметно выделялась на их фоне. Когда-то она дарила этим выцветшим стенам огонь, освещая мрачный дом, плача горячими восковыми слезами. Теперь ее остатки пылятся без надобности, да и зачем, раз в комнате появился светильник. А очень скоро свечу выкинут как бесполезный мусор, коим она на самом деле и являлась.

Сквозящая пустота вокруг этого куска воска навевала тоску. Гарри ощущал себя догоревшей свечой, чье время прошло с падением Волдеморта, и теперь все, что ему оставалось — дождаться конца в полном одиночестве. Никто не выбросит его на помойку — его просто забудут.

Гарри разрывало изнутри. К чему проводились такие странные сравнения? Все же хорошо, Ремус рядом, почему бы просто не обнять его?

— … ты слушаешь меня?

— Извините, сэр, я задумался. О том, что со мной произошло.

— Я понимаю, — тихо проговорил Люпин, как-то странно смотря на него. — Я знаю, что у тебя наверняка накопилось множество вопросов, но, мне кажется, прежде чем задавать их, тебе необходимо еще немного поспать.

Резкая смена настроения Ремуса вызывала недоумение, ведь тот явно собирался обсудить с ним его встречу с Пожирателями смерти. Не особо хотелось вспоминать те события, но Люпин должен был знать, и не только про это. Кровавая схватка в Министерстве. Гарри больше не с кем было поделиться, а держать все в себе столько времени оказалось выше его сил.

— Сэр, я не так слаб, как вам кажется и готов обсудить все интересующие вас детали.

— Не сейчас, — мягко, но настойчиво возразил Ремус. — Тебе может казаться, что все в порядке, но такие вещи бесследно не проходят. Я обещаю, что завтра отвечу на все интересующие тебя вопросы.

— Вы думаете, я смогу заснуть с такими болями? — ухватился за последнюю возможность парень.

— Именно поэтому я принес зелье от нее и зелье Сна Без Сновидений, чтобы тебе не снились кошмары.

Гарри понял, что проиграл. Люпин не успокоится, пока не загонит его спать. А столько нужно сказать! Столько вопросов задать! Но почему-то язык не поворачивался, боясь озвучить что-то лишнее, о чем в дальнейшем придется пожалеть.

— Выпей сначала это зелье, — бывший профессор ЗОТС протянул ему стакан с порцией обезболивающего.

«Как вам удалось выжить? Почему вы и директор скрыли это от меня?»

— Теперь Сон Без Сновидений.

«Почему вы так холодны со мной? Вы злитесь на меня за мою глупость?»

Все происходящее сейчас сильно сбивало столку. Гарри окончательно запутался и не мог объяснить себе свое странное поведение. Ему было тяжело находиться в комнате вместе с Ремусом. Он чувствовал, что играет с ним кого-то постороннего, играет роль, как учил его отец. Но зачем ему такое поведение? Это же Люпин! Люпин, которого Гарри знал с тринадцати лет! Почему же тогда ему так некомфортно сейчас? Зачем он надевает маску?

— Вот так, — мужчина устроил юного гостя поудобнее и поправил одеяло. — Теперь спи. Спокойной ночи.

— И вам…

Люпин заклинанием погасил свет и уже собирался уходить, но на полпути остановился и, приблизившись к кровати, осторожно опустил руку на плечо Гарри.

— Все будет хорошо, Крис.

Тепло руки пропало, через мгновение хлопнула дверь, и в коридоре послышались удаляющиеся шаги.

Гарри лежал с широко распахнутыми глазами. Хотя зелье и начало действовать, парень знал, что не сможет так быстро поддаться его действию и уснуть. Все сомнения наконец нашли выход, разбившись о безжалостно произнесенную фразу.

Как бы оборотень не походил на Ремуса, это был не он.

Настоящий Ремус никогда бы не назвал его Крисом…

* * *

— Вот так все и произошло, — Гарри неопределенно пожал плечами и продолжил неторопливо помешивать ложкой принесенный в качестве обеда куриный бульон. — Когда к Пожирателям прибыло подкрепление, я понял, что пропал. Если бы не порт-ключ профессора Дамблдора, я бы тут не сидел, наверное.

Гарри рассказывал Люпину о нападении слуг Волдеморта, ощутимо преуменьшая свое участие в минувших событиях. Не было ни малейших упоминаний о том, что он сам нашел неприятности, первым атаковал ничего не знающих о его присутствии врагов. Весьма успешно атаковал, надо сказать. Умолчал Гарри и об оборотне, не желая ставить Люпина в неудобное положение. Из рассказа выходило, что он просто оказался не в то время не в том месте, испугался, впервые столкнувшись с последователями Того-Кого-Нельзя-Называть и испытал на себе пыточное проклятие. При таком раскладе ему крупно повезло вспомнить про портключ.

— Это действительно чудо, — согласился Ремус. — В нынешнее смутное время мало кто обратит внимание на исчезновение несовершеннолетнего иностранного студента.

— Не могут же они совсем не заметить, — притворно возмутился Гарри, перестав играться с едой и обратив взгляд на собеседника. — Мои родители, директор Дамблдор…

— Возможно, твоему исчезновению и посвятят статью в Ежедневном Пророке или в другой газете, однако, увы, делать ничего не станут. Да и поздно будет.

— Но это…это… ни в какие рамки не лезет! Неужели люди настолько боятся этого ублюдка, что не могут и головы высунуть из своих укрытий! Какая тогда может быть война? Исход битвы и так очевиден.

Негодование на сей раз было искренним. Все шло к тем кровавым событиям, обрушившимся на мир Гарри несколько месяцев назад. Тогда Волдеморт поставил магический мир на колени, волшебники и магглы задыхались, барахтаясь в море страха, становясь абсолютно беспомощными.

Лицо Ремуса потемнело.

— Первая война, Крис, была жуткой. Постоянно пропадали волшебники, умирали в муках десятки, даже сотни магглов. Росло количество сторонников Волдеморта и уменьшались силы сопротивления. Каждый боялся стать следующим в списке жертв Пожирателей смерти, боялся потерять своих близких. Я понимаю, легко судить о войне, читая учебник по истории магии, но, когда ты сам оказываешься в центре событий, поверь, все становится намного сложнее.

Его голос звучал как-то отстраненно и пусто, а мрачный взгляд заставил Гарри вздрогнуть, напомнив о той самой боли потери. Конечно, именно в первой войне Ремус не уберег Джеймса и Лили. Не стоило начинать этот неприятный для обоих разговор.

— Извините, мистер Люпин, я не хотел задеть вас.

— Все в порядке, не бери в голову, — оборотень ободряюще улыбнулся расстроенному парню. — Ты многого не знаешь, тебе простительно такое невежество, но впредь постарайся быть осторожнее со словами.

Не в силах видеть Ремуса, Гарри с трудом встал с кровати и нетвердой походкой приблизился к окну, устремляя взор на внутренний двор дома. Силы постепенно возвращались к нему — немного расходиться, перекусить и полный порядок.

— Мне пора идти, скоро начнутся занятия.

— Занятия? — эхом повторил Гарри.

Неужели он все-таки обидел Ремуса?

— Я разве тебе не говорил? Я преподаю в Хогвартсе Защиту От Темных Искусств, — пояснил Люпин, чуть улыбаясь. — У меня было окно, поэтому я решил проведать тебя.

— Подождите…как занятия? — до сознания медленно начало доходить. — Какое сегодня число?

— Второе сентября.

— Не может быть! — он резко обернулся к Ремусу, тут же пожалев об этом, поскольку закружилась голова. — Я же…я же только вчера столкнулся с Пожирателями и…

Оборотень отрицательно покачал головой, подтверждая худшие опасения Гарри:

— Это было три дня назад, Кристофер. Как я говорил, твой организм не привык к заклинаниям подобного рода, поэтому восстановление заняло чуть больше времени, чем должно было. Не беспокойся, это нормальное явление.

— Но как же распределение?

— Думаю, профессор Дамблдор все уладит. Сейчас тебе главное поправиться, поэтому постарайся съесть весь бульон к моему возвращению. Его готовила одна моя хорошая знакомая, она великолепная хозяйка, так что должно быть вкусно.

С этими словами он покинул комнату.

Гарри задумчиво посмотрел на закрывшуюся за Ремусом дверь. Он так и не понял, насколько сильно обидел близкого друга Джеймса Поттера. Будь парень в своем обличии, он бы сразу же заметил, что Люпин не слишком искренен с ним, словно избегает его: нет той теплоты, что всегда была ему характерна, если дело касалось общения с Гарри. Но сейчас он Крис Ларсен — молодой студент из другой страны, которого ничего не связывает с Ремусом, кроме просьбы профессора Дамблдора позаботиться о сыне своих хороших друзей, пока тот не прибудет в Хогвартс. Разве можно это назвать крепко связывающей их нитью?

Гарри одернул себя. О чем он, черт возьми, думает? Что Ремус примет его с распростертыми объятиями? Они чужие друг другу люди. Здешний Люпин лишь копия с теми же эмоциями, мыслями и мировоззрением. Хочется поверить в эту сладкую ложь, погрузиться с головой и не думать о проблемах. Останавливает лишь проклятое имя, срывающиеся с губ Ремуса всякий раз, когда они общаются: Кристофер. Каждый раз, стоит услышать его, сходит пелена с глаз, хочется забиться в угол и не выходить оттуда до конца жизни. Трудно предположить, что с ним будет твориться во время общения с Гермионой, Роном и всей семьей Уизли, о том, как Гарри будет контролировать себя в присутствии отца, и думать не хотелось. Все мысли превращались в бесконечный кошмар: лоб покрывался неприятной испариной, учащалось дыхание, тело переставало слушаться, воображение рисовало все более и более мрачные картины. Ему было очень страшно. Он сомневался, что сможет свыкнуться с осознанием того, что Северус Снейп, человек так много сделавший для него, в этом мире только клон.

Выждав некоторое время, Гарри вышел в коридор, даже не потрудившись надеть тапочки, гостеприимно стоявшие под его кроватью. Дом Сириуса. Еще одно родное место, погрязшее в скорби.

На ватных ногах он добрался до комнаты хозяина дома, осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в образовавшуюся щель. Взмах волшебной палочки и наполнил неяркий свет магического шара. Печальная улыбка тронула сухие губы. Все на месте, все точно также. Вот она — простенькая, но большая кровать Сириуса с резкой деревянной спинкой в изголовье, накрытая красным покрывалом, высокое окно, задернутое плотными бархатными шторами, рядом огромный старый шкаф с одеждой, на стенах те же самые плакаты маггловских девушек и мотоциклов, специально развешанные на самых видных местах серебристо-серых обоев, чтобы позлить помешанную на чистоте крови матушку, а рядом с ними — старый календарь с любимой командой по квиддичу. Возле окна стоит письменный стол, заваленный старыми школьными тетрадками Блэка. Подойдя ближе, Гарри пролистал одну из верхних тетрадок. Трансфигурация, четвертый курс. Бросив еще один взгляд на кровать, гриффиндорец заметил рядом с ней большой сундук (вспомнилось как, впервые увидев этот ящик, он назвал его пиратскими сокровищами) с различными принадлежностями: потертая от времени бита загонщика, помятые листки с переписками Джеймса и Сириуса, несколько едва двигающихся фигурок игроков в квиддич, любимые книжки крестного, среди которых можно встретить и парочку маггловских авторов, коллекцию карточек из набора сладостей, свистульки, меняющие цвет перья и, конечно же, много фотографий Сириуса в компании Джеймса, Ремуса и…Питера. Так же на них присутствовала и Лили Эванс.

Да, действительно сокровища.

Покинув комнату и спустившись вниз, Гарри остановился напротив плотно задернутых портьер. Тот самый портрет миссис Блэк? Сириус и Ремус долго пытались избавиться от истеричной мамаши крестного. Ее вопли доставали не только хозяина дома, но и его гостей. Вспомнилось, как потеряли надежду последние из Мародеров, как за Гарри прибыл Снейп и одним заклинанием избавил их от всех проблем. Драки тогда чудом удалось избежать, но Сириус был очень зол на приемного отца крестника, ведь он мог поделиться заклинанием раньше и избавить всех от надобности слушать грязные ругательства миссис Блэк. А в этом мире он так и висит непобежденный.

Странное чувство не покидало Гарри, пока он бродил по первому этажу. Время будто на миг замерло, а потом резко отмоталось назад, туда, где Сириус принимает решение как следует взяться за ремонт дома. Еще не выброшена половина вещей: например, тот прогнивший шкаф из красного дерева, в котором наверняка уже давно поселился боггарт, или то съеденное молью кресло. Не куплен диван в гостиную, не перетащен туда же праздничный стол, стоявший в данный момент в подвале в разобранном состоянии, не развешано новых картин и колдографий, не протерта пыль, а люстру по-прежнему украшает тонкая, едва бросающаяся в глаза паутина. Такое новое, но одновременно старое ощущение пустоты.

Остановившись посередине гостиной, Гарри ненадолго прикрыл глаза, представляя себе те мгновения, когда в доме крестного еще кипела жизнь. Лучше всего в памяти всплывали эпизоды с прошлого Рождества, запомнившегося парня чуть ли не вселенской обидой на отца и крестного и безграничным счастьем оттого, что все наконец собрались вместе.

* * *

— Какого дьявола ты сюда притащился, Снейп? — рык Сириуса вынудил Гарри застыть на середине лестницы. — Убирайся обратно в свои вонючие подземелья!

До последнего момента не верилось, что Рождество получится таким, каким он хотел его видеть: чтобы все близкие люди собрались вместе. Можно ли желать подобного, если отец и крестный ненавидят друг друга? Красноречивое выражение лица Снейпа, появлявшееся обычно при упоминании дома Блэка стало подтверждением опасений. Зельевар был непоколебим и ни под каким предлогом не собирался продолжать неприятную для него тему. Сириус, впрочем, тоже не слишком удивлял разнообразием ругательств и упреков, наотрез отказавшись видеть своего заклятого врага на Рождественском празднике.

Гарри злился, чувствуя себя преданным и покинутым. Да, он мог отлично провести время в доме Блэка — разрешение от отца было получено на удивление легко. Однако от этого становилось только хуже. Неужели Снейпу настолько неприятно его общество? С тех пор как Гарри открыл для себя прелесть Рождества, они всегда отмечали праздник вместе: либо вдвоем, либо в обществе директора и друзей Гарри. Но отец ни разу не сказал сыну о том, что его что-то не устраивало. Как же обстояли дела на самом деле?

До тех пор, пока в дверь не позвонили, парень летал где-то в своих мыслях и не сразу сообразил, куда это отправился Сириус. Только что вроде рассказывал об их очередном приключении с Джеймсом Поттером, а сейчас…

Каково же было изумление гриффиндорца, спустившегося на отзвуки громкой брани, когда он увидел на пороге профессора Снейпа.

— Я с удовольствием так бы и сделал, Блэк, — холодно проговорил Северус. — Как ты там выразился? Вонючие подземелья куда более приятный вариант, нежели твоя компания.

Сириус фыркнул:

— Ну так проваливай!

— К твоему сожалению, я пришел не к тебе, а к своему сыну, — лениво заметил Снейп, наслаждаясь изумлением на лице давнего школьного врага.

Вздох облегчения. Небывалое тепло разлилось в груди после слов зельевара, и глупая улыбка тронула губы, впрочем тут же исчезнув, стоило поймать на себе испытующий взгляд отца и рассерженный крестного.

Черт, половицы в этом старом доме слишком скрипучие!

«Святая Моргана, помоги мне пережить это», — взмолился Гарри, спускаясь вниз.

— Привет, пап, спасибо, что пришел!

Проигнорировав раздраженное пыхтение Сириуса и подойдя ближе, он благодарно улыбнулся Снейпу. Тот в ответ еле заметно кивнул.

— Гарри, немедленно объясни, что все это значит? — возмущенно потребовал Сириус. — Я, кажется, уже говорил тебе, что не желаю видеть за нашим столом Снейпа!

— Ну и что! А папа мне сказал, что не переступит порог твоего дома без острой необходимости! Но все-таки он здесь! — возразил парень.

— Ты же не надеешься, что я в ответ на его…одолжение растрогаюсь и передумаю? — скривился Блэк.

Гарри негодующе уставился на крестного, взвинчиваясь все сильнее и сильнее:

— Это не одолжение! Он пришел ради меня!

— Ты так веришь в благородные намерения этого предателя, Гарри?

— Поосторожнее со словами, Блэк, я ведь могу и не сдержаться, — угрожающе прошипел Северус, недобро прищурившись.

— Молчи, чертов Пожиратель! — выплюнул крестный. — Как только меня оправдают, я первым делом лишу тебя опеки над Гарри.

— Ты до сих пор в это веришь, дворняга? — криво ухмыльнулся Снейп.

— Заткнись, Нюниус! Ты испортил сына Джеймса! Он во всем становится похожим на тебя!

— А тебе что-то не нравится? — притворное недоумение.

Всему есть предел, особенно терпению пятнадцатилетнего, еще неуравновешенного подростка.

— Прекратите! — крикнул Гарри, не в силах дальше слушать ругань двух самых близких ему людей. — Прекратите немедленно!

Он яростно посмотрел на ошеломленных волшебников, испытывая невероятную усталость от их взаимной ненависти. Каждый раз они готовы перегрызть друг другу глотки, совершенно наплевав на его чувства! Но больше всего раздражал тот факт, что Гарри даже отдаленного понятия не имеет о природе их неприязни. Отец вскользь упоминал о непростых отношениях между ним, Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком, но порой складывалось впечатление, что яблоко раздора упало после того, как крестный узнал об усыновлении.

И сейчас, наблюдая за смущенными неудобной ситуацией взрослыми, он все больше убеждался в правильности своих предположений. Осознание собственной причастности к отвратительным отношениях между отцом и крестным было, мягко говоря, неприятно.

— Хватит вести себя как последние болваны!

— Выбирай выражения, Гарри! — строго произнес Снейп, метнув недобрый взор на сына.

В плане воспитания зельевар всегда оставался непреклонен.

— Мне все равно! Можешь наказать, если так хочешь! — раздраженно выпалил парня. — Сейчас Рождество — праздник, когда все веселятся, забыв обо всех обидах и невзгодах, а вы как упертые бараны стоите тут и выясняете отношения, не желая идти на уступки. Прекрасно, я тоже так умею!

Гарри снял с крючка куртку и, протиснувшись между застывшими мужчинами, вышел на улицу.

— Лучше я уйду сам, чем буду слушать вашу ругань!

Не нужно далеко уходить, достаточно спрятаться на площадке во внутреннем дворе домов, только бы остаться одному. Ударить бы что-нибудь или пнуть!

Погода на улице радовала рождественским спокойствием: серые облака неторопливо бежали по ночному небу, сбрасывая на землю крупные и мелкие снежинки, блестящие, словно серебро на свету. Иногда между тучами проглядывались и звезды — далекие, но очень яркие. Легкие порывы ветра время от времени играли с замершими деревьями, кружа по воздуху снежную пыль.

Присев на качели, он начал раскачиваться, ежась от редких холодных прикосновений. Выставленная рука ловила медленно падающие белые хлопья, а глаза рассматривали красоту встречающихся узоров. Ни одного одинакового, все чем-то отличались от предыдущих, заставляя задуматься.

В детских сказках снежинки изображались в виде восьмиконечных звездочек, однако их очарование виделось куда дальше. В каждой — своя индивидуальность.

— И долго ты еще намереваешься здесь сидеть?

Снежинка растаяла, едва коснувшись руки.

— Оставь меня в покое! Я хочу побыть один, — Гарри рассеянно отмахнулся то ли от потревожившего его уединение отца, то ли от слишком громкого радостного смеха за окном, сильно резанувшего слух.

— Твое упрямство до добра не доведет, — хмыкнул Снейп, обходя парня и садясь на соседние качели. — Имей в виду — заболеешь, лечить не буду.

Удивительно, раньше первым приходил мириться Сириус, а отец выжидал до тех пор, пока они не оставались вдвоем, и только тогда предпринимал попытку поговорить с сыном. Извинения давались зельевару крайне тяжело.

Сейчас, мало того, что Снейп заговорил с ним первый, в очередной раз переступив через себя и свою гордость, так еще и крестного не виделось поблизости. Гарри недоуменно поднял глаза на отца, ища подвох, однако сразу же отвернулся, не сумев, впрочем, скрыть улыбку.

— Гарри, я серьезно, — мужчина все еще подыскивал слова, способные помочь направить разговор в правильном направлении. — Прекращай весь этот спектакль, и пойдем в дом.

— Твой строгий вид сегодня явно подвел тебя, — засмеялся парень, рассматривая небольшие снежные горки на плечах и голове зельевара, резко контрастирующие с его мрачным видом.

— Возможно, — Снейп провел рукой сначала по голове, а потом по плечам, избавляясь от снега, — но мы не об этом. Блэк наконец зашевелил мозгами и теперь сожалеет о том, что не прислушался к тебе. Возвращайся.

Что все это значит? Разве мог крестный так легко передумать, когда еще полчаса, час, а может, и два часа назад он не желал идти ни на какие уступки? Возможны ли все-таки чудеса в Рождественский вечер?

— Сириус согласился отмечать Рождество всем вместе?

— Да.

Нужно убедиться до конца, прежде чем рискнуть поверить в собственное счастье. Недоверчивый взгляд в сторону отца:

— То есть, ты будешь с нами? Никуда не уйдешь?

— Не прикидывайся идиотом, Гарри, — устало вздохнул Северус. — «Всем вместе» означает, что и меня коснется эта прискорбная участь.

Мужчина поднялся с качелей, отряхивая дорожную мантию, и выжидающе посмотрел на сына:

— Пойдем. Нас ждут.

— А почему Сириус не пришел и сам не сказал мне этого?

— Ему помешали, — довольная ухмылка, появившаяся на бледном лице зельевара, выглядела устрашающе. — Молли Уизли не слишком одобрила поведение твоего крестного…

Услышав об участи Сириуса, Гарри нервно передернул плечами, зная не понаслышке, что значит навлечь на себя гнев миссис Уизли. Бедный Бродяга! Злить мать Рона не рекомендовалось никому, и все, что оставалось пожелать крестному — мужественно пережить ее нотации, которые он, без сомнения, заслужил неуместным детским поведением.

Догнав ушедшего вперед зельевара, Гарри, улыбнувшись, произнес:

— Я рад, что ты останешься с нами.

Снейп кивнул, наблюдая за тем, как мальчишка, не удержавшись от соблазна, начал лепить снежок. Счастливая улыбка приемного сына невольно приковывала внимание. Все же придется пережить шумное Рождество с Блэком в опасной близости, несмотря на манящий покой и тишину родных подземелий.

* * *

Время почти остановилось в доме Блэков. До тех пор, пока вернувшийся после занятий Ремус не сообщил Гарри радостную новость: директор Дамблдор ждет его к семи вечера в своем кабинете, чтобы обговорить детали дальнейшего обучения в Хогвартсе. После этого оно, казалось, ускорило шаг, постепенно переходя на бег. Хотелось замедлить и повернуть все назад. Считая себя готовым, Гарри осознал поспешность своих выводов. Убеждай не убеждай, но страх никуда не денется, и никакая окклюменция не сможет уберечь от эмоциональных потрясений до конца. Гарри помнил ту боль, что ощущал, увидев Гермиону и Рона в компании двойника, а узнав голос Ремуса, ему захотелось выговориться, раскрыть все тайны. Каким-то неясным образом он сумел удержаться на грани, но было близко. А что же будет дальше? Гарри боялся сорваться, прекрасно зная об опасности параллельных миров. Нельзя допустить, чтобы чувства взяли вверх над разумом. Сейчас он хорошо понимал шаткое положение, в котором находился, мог контролировать бурлящие эмоции, отчаянно закрывая разум. Но потом…окунувшись в школьную суету, не представлять себе встречу отцом, а участвовать в ней на самом деле. Сильный? Волевой? Насколько будут устойчивы замки под нескончаемым натиском эгоизма, воспоминаний, переживаний, чувств?

Ремус замечал волнение мальчика, однако, не зная и крупицы правды, растолковывал причины по-своему: естественные переживания подростка по поводу того, как его примет новый коллектив. Оставшиеся до встречи часы Люпин отвлекал внимание Гарри, рассказывая тому смешные случаи, происходящие на уроках ЗОТИ. Хоть времени с начала семестра прошло мало, профессору было чем поделиться с ним. Так Гарри узнал, что среди третьекурсников Когтеврана есть копия Гермионы Грейнджер, отчаянно боявшаяся получить оценку ниже «превосходно», а среди гриффиндорцев первого курса обнаружились смельчаки, мечтающие на первом же занятии победить дракона или василиска. Ну-ну.

Постепенно разговор перешел на тему факультетов.

— А на каком бы факультете ты предпочел бы учиться? — поинтересовался Люпин, попивая чай. — Есть какие-то предпочтения?

— Я мало о них знаю, — Гарри сцепил руки в замок и задумался: — Главное для меня — получить знания, за которыми я и приехал сюда. Судя по вашим рассказам мне, наверное, должен подойти Когтевран. Я, конечно, не тот мальчишка…Мэлрой, но знания, несомненно, важны для меня, тем более после недавних событий.

— Ты правильно уловил основной смысл нашей подготовки студентов, — сказал Ремус, одобрительно кивнув. — Когтевран, без сомнения, мог бы подойти тебе, но не делай выводов раньше времени. Все решится вечером.

— А есть разница, на какой факультет я попаду? — вспоминая сомнения Распределяющей Шляпы, парня интересовал ответ оборотня, ведь не все волшебники, а вернее, почти никто не относится к Слизерину справедливо настолько, насколько сам факультет этого заслуживает. — Как вообще проходит это распределение?

Люпин помедлил с ответом, тщательно взвешивая каждое слово:

— Многие считают, что, выбирая факультет, мы решаем, какими быть. Кто-то жаждет быть храбрым и честным, кто-то — добиваться поставленных перед собой целей любыми способами, пусть и не совсем правильными. Для кого-то знания превыше всего, а для кого-то готовность помочь друзьям. Нет четкого распределения между плохим факультетом и хорошим. Нет факультета, где учатся лишь светлые или темные маги. Большинство волшебников предвзято относятся к отдельным факультетам, считая, что, если ребенок в него попадет, то обязательно окажется потерянным для общества или героем из героев. Не слушай их. Ты и только ты решаешь, по какому пути пойдешь, и это не зависит от выбора факультета.

Не зря Гарри уважал Ремуса, не зря он считался умнейшим среди Мародеров.

— А что касается ответа на твой второй вопрос, ты скоро все узнаешь сам.

Загадочный взгляд Люпина, направленный куда-то позади парня, заставил того обернуться и убедиться в том, что наступил тот решающий момент, которого он так ждал и боялся. До встречи с Дамблдором оставалось ровно пять минут.

Убедившись, что все вещи собраны, Гарри и Ремус покинули дом Блэков, переместившись по каминной сети в кабинет директора.

Вывалившись из камина на мягкий ковер, Гарри поднялся, отряхивая наспех одетую школьную форму, пока без эмблемы факультета.

— Добро пожаловать в Хогвартс, Кристофер! Рад, что с тобой все в порядке, — Дамблдор ждал их.

— Здравствуйте, профессор, — поприветствовал парень.

Улыбнувшись Гарри, старик перевел взгляд на сопровождающего его преподавателя:

— Спасибо, что позаботился и привел его сюда, Ремус. Надеюсь, он не доставил тебе много хлопот.

Дамблдор весело подмигнул обоим, вынуждая Гарри закатить глаза.

— Ну что вы, Альбус, Крис ни в коем случае не мешал мне, даже наоборот, скрашивал мое одиночество, — оборотень говорил спокойно, но Гарри слишком хорошо знал, что Люпин вспоминает Сириуса, произнося эти слова. — Вы меня извините, мне нужно подготовиться к завтрашним занятиям с четвертым курсом.

— Да, конечно, идите, Ремус. Ваши ученики так любят ваш предмет, не хотелось бы лишать их очередного интересного урока.

— Благодарю вас. До свидания, директор. До встречи, Кристофер.

— Удачи вам, профессор Люпин.

За ним закрылась дверь, и Гарри почему-то почувствовал, как пространство вокруг него и директора сузилось до минимальных пределов. Снова. Альбус Дамблдор приходил к нему несколько раз, и каждый раз он ощущал невероятную усталость по всему телу, как будто резко постарел на десятки лет. Стараясь не обращать внимания на гнетущий его дискомфорт, Гарри бросил взгляд на насест, на котором обычно сидел Фоукс, но того не оказалось на месте.

«На охоте, наверное», — вылезла на поверхность беглая мысль.

— Садись, Гарри, — пожилой волшебник приветливо улыбнулся, указывая на стул напротив своего стола.

Портреты бывших директоров и директрис Хогвартса крепко спали на стене, удобно устроившись в креслах, но кое-где слышался достаточно фальшивый храп, свидетельствующий о крайне любопытных особах с длинными ушами.

Буквально упав на стул, Гарри уставился на серебристые предметы непонятного происхождения, стоявшие на столе директора. Когда же он научится уверенно смотреть Дамблдору в глаза? Все их встречи он не мог выносить взгляда старого мага, если только при завершении беседы, чтобы убедить себя в реальности происходящего, чтобы на время закрыть разверзавшуюся внутри него бездну отчаяния.

— Ремус поведал мне о том, что с тобой случилось несколько дней назад, — после небольшой паузы начал разговор Дамблдор. — Ты не представляешь, как я волновался за тебя, когда услышал, что ты переместился в дом Сириуса без сознания.

— Простите, сэр, я очень виноват.

— Глупости, — воскликнул старик. — Ты прекрасно знаешь, кто на самом деле во всем виноват, не кори себя зря.

— Но… я же сам отправился спасать тех магглов. И это я навлек на себя гнев Пожирателей.

Какой смысл скрывать правду от человека, втянувшего его во весь этот круговорот?

— Доброта не может быть преступлением, Гарри, — мягко заметил Дамблдор.

— Вы знали, что среди сторонников Волдеморта есть оборотни? — внезапно спросил он. — В ту ночь среди напавших на меня Пожирателей был один. Не помню, как его зовут.

— Да, Ремус следит за оборотнями по моей просьбе и держит меня и Орден в курсе их передвижений, — Альбус внимательно наблюдал за гриффиндорцем.

— Как тогда. В моем мире. История повторяется, — прошептал Гарри, сжав руки в кулаки.

— Мы не допустим повторения того, что случилось в твоем мире, — очки-половинки директора блестели ярче, чем его голубые глаза, а может, просто так падал свет, скрывая истинные намерения главы Хогвартса. — Здесь события уже идут несколько иначе, пусть наши с тобой миры и кажутся похожими.

— Да уж, в моем мире точно не наблюдалось двух Гарри Поттеров.

С самого начала Гарри тревожил тот факт, что Дамблдор без борьбы готов пожертвовать жизнью своего Спасителя Магического Мира. И хотя он действительно был огорчен собственной беспомощностью перед судьбой, простота директорского решения не давала ему покоя. Он не понимал, чего добивается этот Дамблдор и почему Дамблдор в его времени так легко пошел у него на поводу. Перспектива увидеть всех близких живыми отодвигала подозрительность на второй план, но иногда мысли о непонятном поведении обоих директоров возвращалась в голову Гарри. Например, сейчас, когда в глазах Дамблдора читалась неясная расчетливая прохлада. Возможно, ему и показалось, однако делиться размышлениями с директором он не станет. Ни с кем не станет, пока не поймет все сам.

— Когда я смогу пройти распределение? — в первый же день привлечь внимание всей школы было не самым приятным занятием, но откладывать в долгий ящик дурацкую церемонию тем более не хотелось.

— Мальчик мой, зачем тебе проходить распределение? — удивленно приподнял брови Альбус, доставая из стола банку с лимонными дольками. — Мой двойник сказал, на каком факультете ты учился в своем мире, мы же знаем правду.

— Да, но разве мое не распределение не вызовет ненужных подозрений? — задал вопрос Гарри.

— А кто сказал, что его не было? — лукаво улыбнулся Дамблдор. — Оно было, но персональное, в моем кабинете. Не волнуйся, я уже договорился с твоим деканом. Он скоро подойдет и проводит тебя до твоего нового дома.

— По-моему, это все же вызовет определенную долю подозрений, — вяло сопротивлялся Гарри, к сожалению, слишком ярко представляя себе, как приходит профессор МакГонагалл, провожает его до гриффиндорской башни, где он вновь увидит Рона, а может, и Гермиону, всех одноклассников и…двойника.

Он должен настроиться. Выкинуть из головы все лишние мысли и эмоции. Это же не сложно.

— Иногда директора прибегают к персональному распределению, — отозвался профессор. — Например, когда ученик приходит посреди учебного года.

Гарри молча кивнул, признавая очевидное поражение. Конечно же, новенький студент постесняется при всей толпе незнакомцев усесться на табурете со старой шляпой на голове. Разумно предположить, что легче пройти распределение в кабинете директора, а потом уже познакомиться с деканом и с будущими однокурсниками.

Поскорее бы попасть в гриффиндорскую башню. Увидеть Полную Даму, ребят, лечь на родную…впрочем, не совсем родную кровать, закрыть глаза и подумать, как подружиться с Роном и Гермионой, чтобы не вызвать подозрений, как подружиться с остальными своими друзьями. А самое главное, понять, какие тут отношения у Гарри со Снейпом. Периодически падающая вера в лучшее поднималась вновь. Дамблдор сказал, что их миры похожи, а значит, есть шанс нормальных человеческих отношений между профессором зельеварения и Гарри Поттером этого мира, и, следовательно, у него тоже есть возможность вернуть утерянное семейное счастье.

Время шло, а МакГонагалл так и не появлялась. У Гарри оставался еще один вопрос, который он мог и хотел обсудить с директором.

— Скажите, профессор, а Зеркало Судьбы, оно точно разбилось сразу же после моего перехода в этот мир? Я никак не смогу вернуться обратно к себе?

— К сожалению, да, Гарри. Зеркало Судьбы не задерживается надолго в одном мире. Это редкий и крайне свободный артефакт, который никто не в состоянии контролировать.

А чего он ждал? Он знал, что так и случится. Выбрав свой путь, обратной дороги он уже не найдет. Тогда почему на душе так паршиво?

Внезапный стук в дверь прервал мысли Гарри. Он слегка отстраненно посмотрел на Дамблдора, вспоминая, что ждет прихода гриффиндорского декана.

Дверь чуть скрипнула, почему-то принеся с собой прохладу.

— Вы хотели видеть меня, директор?