Просто быть рядом (джен)

На маленький городок внезапно обрушилась темнота. Во всех домах погасли огни, а уличные дорожки перестали освещаться редкими, яркими фонарями. Хоть время и было поздним, из многих окон послышались возмущенные голоса людей, не успевших досмотреть любимую передачу или фильм, раздался грохот мебели, на которую начали наталкиваться разгневанные хозяева в поисках свечек, зажигалок или, в крайнем случае, спичек. Некоторые особенно нетерпеливые личности, не желающие ждать до утра, поспешили на поиски электрика, устранившего бы эти нелепые неполадки и плевать на то, что уже почти полночь! Если не поспешить, то судьба главного героя так и останется тайной!

Вернон Дурсль, проживающий в доме номер четыре по Тисовой улице, стремительно вышел из гостиной в коридор и принялся искать свою куртку, не переставая проклинать энергетическую компанию, оставившую их без света и не давшую его драгоценному сыну Дадли в полной мере насладиться выходным и поиграть в любимую компьютерную игру. Вот до чего ребенка довели! Даже отсюда он отчетливо слышал всхлипывания сына. Побагровевшие щеки мистера Дурсля свидетельствовали о том, что всем, с кем он столкнется по дороге к электрику, сильно не поздоровится.

В коридоре появилось слабое свечение, и в следующий момент из гостиной показалась Петунья Дурсль. В одной руке она сжимала горящую свечку, а другой придерживала сползающую с плеч теплую кофту.

— Вернон, будь осторожен, на улице небезопасно, — взволнованно прошептала Петунья.

— Можешь не напоминать, — проворчал Вернон, направляясь к двери и обо что-то спотыкаясь. — Черт бы их всех побрал! Особенно Поттера! Ты заперла этого ненормального?

— Да, я велела ему дожидаться твоего возвращения, — ответила Петунья.

— Чудно, — он, наконец, оказался на улице. — Он еще пожалеет, что родился на свет! Уверен, это Поттер испортил Дадлику выходной!

— Это точно он, Вернон! — с жаром выпалила миссис Дурсль, выходя следом за мужем. — Я видела, какие злобные взгляды он бросал на Дадли! Хорошо хоть ему нельзя колдовать вне школы. Боюсь себе представить, какие ужасные вещи он бы натворил с нашим милым сыном! Дадлик и так натерпелся от него сегодня. Он закрылся в комнате, и не пускает меня к себе. Я волнуюсь.

— Поттер — неблагодарный сопляк! Пусть не надеется, будто я пущу его под нашу крышу в следующем году. И никакие письма от этих уродов ему не помогут! — мистер Дурсль сделал несколько шагов вниз по лестнице и тут…как по волшебству везде включился свет, зажглись фонари, послышались голоса из вновь работающего телевизора.

Дурсли недоуменно переглянулись.

— Поттер! — прогремел Вернон Дурсль, разворачиваясь и шагая к дому.

Входная дверь громко хлопнула, едва не сорвавшись с петель.

Вскоре все, кто успел выйти на улицу, вернулись домой, и возобновили прерванные дела: одни уселись за просмотр фильма, другие за компьютер — играть или работать, кто-то просто читал книгу перед сном. Никто не видел показавшуюся на одной из дорог тощую мальчишескую фигуру, с висевшей на плече дорожной сумкой. Стараясь спрятаться от резких порывов ветра в тепле своей куртки, он неуверенно огляделся и продолжил путь. И почему Дамблдор так любит загадки? Почему нельзя было сразу перенести его на Тисовую улицу? Он бы без проблем нашел дом миссис Фигг, ведь он столько общался с ней и с ее кошками до того как... А вместо этого очутился в совершенно незнакомом месте, где его окружали похожие друг на друга дома, выглядевшие в ночи не слишком дружелюбно и может быть даже устрашающе.

И куда идти?

Гарри остановился у очередной развилки и прищурился, пытаясь прочитать названия, написанные на указателях, когда сзади послышались злобные голоса приближающихся магглов. Он отшатнулся от них как от проклятых, испугавшись разговоров на повышенных тонах. Раньше никто бы не поверил, что Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, победивший наконец Волдеморта, может бояться такой мелочи, как крики, вздрагивать от резких движений, уходить в себя от ударов. Он и сам вряд ли смог поверить в подобное. Гарри никогда не признавал свои слабости. Но... сейчас все было иначе.

Он обхватил себя руками, унимая дрожь.

Холод, опять пробирающий до костей холод. Преследующий по пятам, не желающий оставить в покое. Никакие согревающие заклинания не помогали избавиться от него. Резкий морозный воздух всегда находил какую-то лазейку для себя, вновь и вновь мучая душу. Возможно, именно холод заполнил зияющую пустоту в его сердце, а не проклятие, как Гарри думал сначала.

В последней битве с Волдемортом он потерял все. Темный Лорд уничтожил почти всех его друзей, его... семью... Интересно, это судьба такая? Терять всех, кто дорог, и понимать, насколько они действительно были дороги лишь тогда, когда потерял? Гарри ощутил неприятное покалывание в глазах. Нет! Хватит плакать!

Предательский всхлип.

Еще вчера он считал себя преданным. Способность победить Волдеморта была единственной причиной всеобщей любви и уважения Гарри Поттера. Стоило ему победить, мир еще раз перевернулся. Он стал никому не нужен, кроме, пожалуй, его лучшего друга Рона, одного из немногих близких ему людей, выживших в битве. Именно поддержка и терпение Рональда Уизли не дали Гарри умереть окончательно, да, пусть не физически, но морально точно. В течение месяца он целыми днями невидящими глазами смотрел в одну точку на стене и просто существовал. Возвращение к Дурслям ничего не изменило. Они заставляли его работать, мало кормили, а по ночам его мучили кошмары. Ему было все равно, он разучился чувствовать. Да и зачем? Рядом не было ни Ремуса, ни Сириуса, ни мистера Уизли, ни Фреда, ни Гермионы, ни... отца.

Отец… Одно слово причиняло нечеловеческую боль…

Однако сегодняшний визит Дамблдора заставил его очнуться и осознать, что он все еще жив, что он все еще Гарри Поттер, а не тень в пустом, ставшим чужим мире.

Узнав, в конце концов, одну из улиц, Гарри облегченно вздохнул и медленно двинулся вдоль нее, вспоминая события сегодняшнего вечера.

* * *

— Мама! Он опять на меня так смотрит! Я боюсь! — Дадли как ошпаренный выскочил из комнаты, где Гарри мыл полы.

Гарри не обратил на вопли младшего Дурсля никакого внимания. Он до последнего терпел издевки Дадли. Даже, когда тот назло Гарри принес в дом кучу грязи на своих новеньких кроссовках. Он просто заново вымыл пол, игнорируя злорадный смех кузена. Но как только тот упомянул его отца, Гарри не выдержал и метнул в Дадли убийственный взгляд, которому научился у своего пусть и приемного, но все же папы. Подействовало мгновенно: ухмылка исчезла с пухлой физиономии младшего Дурсля, а через секунду его словно ветром сдуло. Гарри накрыло волной ярости и лютой ненависти. Он всегда знал, какие мерзавцы семейство Дурслей, не жалеющие никого, кроме себя, и готовые скорее продать душу дьяволу, чем сказать ему что-то доброе. Гарри ощутил себя жалким одиноким ничтожеством, жаждущим отомстить этим ненавистным магглам за все плохие слова, сказанные ими в адрес отца. Но тогда его ждет Азкабан и дементоры... И, возможно, он быстрее умрет? Кому он нужен в этом мире?

Гарри одернул себя. Папа пустил бы его на ингредиенты для зелий за подобные мысли.

Нет… он не опустится до уровня отчаявшегося самоубийцы, которому надоела проклятая жизнь! Да, пусть одиночество съедает его изнутри, но несмотря на холод, поселившейся в душе, он, Гарри Поттер, будет существовать, как существовал его приемный отец до тех пор, пока у него не появился Гарри.

Он печально улыбнулся воспоминаниям.

Глухой удар заставил спуститься с небес на землю. Гарри схватился за начавшую опухать щеку и гневно уставился на возникшее перед глазами побагровевшее лицо дяди Вернона.

— Слушай сюда, парень, если ты еще раз напугаешь моего Дадли, я превращу твою жизнь в настоящий ад, ты меня понял?!! — брызжа слюной, прогрохотал мистер Дурсль.

К огромному удивлению мужчины, мальчишка не опустил голову, а продолжал смотреть на Вернона, и губы его медленно расплылись в усмешке. Мистер Дурсль растерянно глядел на потерянное и сумасшедшее выражение лица Поттера. Кажется, маленький уродец окончательно тронулся умом после смерти своего ненормального опекуна. Это совсем не нравилось Вернону. Поттер опасен. Надо будет запереть мальчишку в его комнате от греха подальше и не выпускать до конца лета.

Гарри развернулся и вышел, не в силах больше выносить общества дяди.

— И не смей вылезать из своей конуры, гаденыш!

Вернувшись к себе, он дрожащей рукой отдернул шторы и распахнул окно. Прохлада ворвалась в душное помещение. Гарри опустился на подоконник и принялся наблюдать за происходящим на улице, жадно вдыхая в легкие свежий воздух. Мимо дома Дурслей прошлись, увлеченно о чем-то беседуя, несколько маггловских девушек, где-то неподалеку залаяла собака, возле соседского дома остановилась машина, противно скрипя тормозами, вдоль дороги начали зажигаться фонари… Фонари? Гарри пару раз моргнул и встряхнул головой. Кого он обманывает? Ушел в себя и не заметил, как наступил вечер. Ну, хоть гнев на Дурслей остался далеко позади. Гарри боялся потерять контроль над собой и причинить боль пусть и никчемным, но все же родственникам. Он не вынесет, если кто-то еще умрет по его вине. На нем и так слишком много смертей! И только он несет за них ответственность. Одиночество. Тоска. Он, Гарри, во всем виноват!

Скрип двери прервал мрачные мысли, вынуждая прислушаться к происходящему в комнате. Интересно, кто пришел пошпынять его?

Однако ругани и брани не послышалось. Звенящая тишина настораживала Гарри. Уж лучше бы Дурсли орали и топали ногами. Что-то тут явно не так…

Он медленно обернулся и замер.

Около двери стоял Альбус Дамблдор. Он внимательно смотрел на Гарри через стеклышки своих очков-половинок, надетых на крючковатый нос.

— Здравствуй, Гарри…— поприветствовал его директор Хогвартса спокойным негромким голосом.

Гарри промолчал, ошеломленный его появлением. После устроенного им в кабинете директора месяц назад погрома, он и не надеялся увидеть старика вновь и уж точно не рассчитывал, что тот заговорит с ним. В глубине души он знал, насколько был неправ, напрасно сорвавшись, но тогда ему было все равно. Сейчас хотелось извиниться, ведь Дамблдор был дорог Гарри. Лишь благодаря директору, ему удалось покинуть ненавистный дом Дурслей и познакомиться со своим новым опекуном, ставшим позднее приемным отцом; только с легкой руки главы Визенгамонта состоялся процесс усыновления и не затянулся на долгие месяцы, чего стоило ожидать, учитывая не самое светлое прошлое будущего родителя. Да, Дамблдор совершал ошибки, но он такой же живой человек как и все.

Гарри поднял взгляд на старшего волшебника. Тот тепло улыбнулся ему и уселся в удобное кресло с высокой спинкой, которое успел наколдовать, пока мальчик находился в раздумьях. Гарри почувствовал себя еще более виноватым. Хорош хозяин, ничего не скажешь! К нему пришли в гости, а он даже не удосужился предложить присесть! Ну, хоть такую мелочь он должен был сделать! Идиот!

Заметив любопытный взгляд, Гарри опустил голову и с притворным интересом стал изучать засохшую грязь на своих кроссовках. Щеки полыхали от смущения и стыда.

— Присядь, мой мальчик, — Дамблдор сделал пригласительный жест в сторону наспех заправленной раскладушки, рядом с созданным им креслом. — Нам о многом нужно поговорить. Думаю, пришло время.

Гарри послушно отошел от окна и сел на краешек кровати, по-прежнему избегая смотреть на директора.

— Может быть, хочешь выпить чаю… я прихватил с собой лимонные дольки? — поинтересовался старик.

Неожиданный вопрос озадачил его.

— Нет, спасибо, сэр, — уголки губ слегка дрогнули, едва он увидел озорные огоньки в голубых глазах. Все понятно… Дамблдор пытается превратить зомби в человека… Для начала не так уж и плохо…

— Что ж, тогда…

Но Гарри не дал ему закончить. Сейчас или никогда! Он должен, нет, обязан извиниться перед ним!

— Профессор Дамблдор… простите меня за все, что я наговорил вам тогда... месяц назад... я... мне не следовало срываться на вас, орать и… громить ваш кабинет, — охрипший голос был еле слышен. — Мое поведение было глупым. Мне очень жаль, сэр.

Гарри с замиранием сердца ждал его реакции.

— Случившееся в прошлом, там и останется, Гарри, — ответил Дамблдор и, наклонившись вперед, накрыл морщинистой ладонью сжатые в замок напряженные руки Поттера, лежащие на коленях. Тот вздрогнул, костяшки пальцев побелели от напряжения. Пожилой маг поспешно убрал ладонь. — А мы сейчас в настоящем, правильно? Я не сержусь на тебя. В твоей душе накопилось слишком много отрицательных эмоций…

— Извините, что потратил все положительные чувства на борьбу с Томом, — фыркнул Гарри, но тут же отдернул себя.

Мерлин! Обозлиться на весь мир из-за ничтожного упоминания о прошлом! Только он, Гарри Поттер, умеет это! Дамблдор поддержать его хотел, а не сильнее бередить и без того кровоточащие раны!

«Ты помириться с ним собирался, помнишь? Помириться!»

Новые потоки ярости и гнева накрыли с головой, не дав ему ни глотка спасительного воздуха. Однако сейчас Гарри злился не на директора, а на себя…фактически убийцу близких ему людей. Как ему жить дальше? Как смириться с прошлым, навсегда ставшим настоящим, не отпуская и не давая покоя ни на минуту? Как смириться с тем, что для всех кроме него прошлое осталось в прошлом?

Поттер отчаянно мотнул головой, стараясь хоть на короткое мгновение прогнать мрачные мысли.

Он вспомнил о Дамблдоре. А ведь ему тоже больно... Больно от потерь. Мучительно осознавать, какая в произошедшим кроется его собственная вина. Больно наблюдать за угасающим день за днем Гарри. Больно от своей беспомощности...

«Блеск в его глазах не такой как обычно... он потускнел... И почему я не заметил раньше?»

Взгляд остановился на пустующем кресле, в котором совсем недавно сидел Дамблдор. К горлу начал подступать неприятный ком. Где же он? Неужели ушел? Нет, не сейчас! Гарри быстро оглядел комнату и облегченно вздохнул, обнаружив высокую фигуру волшебника возле раскрытого окна. Тот задумчиво изучал вечернюю улицу и, казалось, ни на что больше не обращал внимания. Гарри поднялся с кровати и нерешительно приблизился.

“Интересно, насколько я на этот раз ушел в себя? Опять я ничего не услышал и ничего не увидел…”

— Сэр…

— Как твои шрамы, Гарри? — поинтересовался директор так, будто их разговор не прерывался напряженной тишиной, а просто перескочил на другую, более волнительную тему.

“Шрамы? Он имеет в виду те уродливые рубцы, оставшиеся после пыток Волдеморта и его Пожирателей?!”

Поняв, о каких шрамах идет речь, Гарри передернуло от неприятных воспоминаний и от вновь нарастающего гнева. Какого черта ему то и дело указывают на них?! Разве, победив самого злобного волшебника столетия, он не заслужил хотя бы того, чтобы забыть об этих проклятых увечьях?! Несмотря на исцеляющие мази, врученные ему мадам Помфри еще в Хогвартсе, шрамы не давали покоя: зудели, ныли, горели, а иногда открывались и сильно кровоточили. Парень ненавидел это уродство, осквернившее его тело и служившее самым ярким напоминанием о событиях месячной давности. Гарри неоднократно уверяли — раны заживут и все будет как раньше, но пока лечение не приносило должного результата. Он перестал верить в их помощь. Вот, если бы отец был жив, он бы точно что-нибудь придумал. Мало кто так же хорошо разбирается в темной магии, как он... Ой! Ну, замечательно!

Левая рука дернулась и запульсировала, становясь все горячее и горячее. Гарри автоматически выработанными движениями стал массировать предплечье правой рукой, надеясь, что боль не перерастет в нестерпимую. Проклятье! Лучше бы они о погоде поговорили!.. Кстати о Дамблдоре…

Гарри поднял голову и, встретившись с его пристальным взглядом, поспешно отвел глаза, неожиданно заинтересовавшись коричневым пятном на стене.

«Не хватало еще, чтобы он применял ко мне легилименцию!»

— Все в порядке, профессор... Они болят иногда, но не доставляют много хлопот. Мази мадам Помфри очень помогают, и боль не такая сильная, какой могла быть, — пришлось соврать.

Ему не слишком хотелось подробных расспросов Дамблдора о каждом шраме и про ощущения, которые он испытывает, когда они болят. Гарри не видел выражения лица директора, однако кожей чувствовал, что тот не особо верит его словам.

— А почему вы спрашиваете? — подозрительно уточнил он. — Не говорите только, будто опять хотите вытащить меня на эту глупую церемонию вручения Ордена Мерлина! Он мне не нужен…

— Нет, мой мальчик, я спрашивал не для этого, — голос директора звучал несколько печально. — Я беспокоился о тебе.

— Беспокоились?

— Конечно. А тебе кажется иначе?

— Да... нет… не совсем… — Гарри растерянно пожал плечами.

Дамблдор ободряюще улыбнулся и кратко кивнул, призывая его продолжать.

— Понимаете... сколько я себя помню, вы ни разу не приходили просто так... то есть... я знаю, вы всегда беспокоились обо мне, но… обычно вы приходили с какими-нибудь новостями, просьбами, планами в отношении борьбы с Волдемортом. И сейчас мне немного странно представить, что вы пришли сюда побеспокоиться о моем здоровье…

Гарри заметил, как замер директор и до него, наконец, дошло.

— Вы и на этот раз пришли не просто так?

— Увы, ты раскусил меня, Гарри, — виновато согласился Дамблдор. — У меня действительно есть к тебе просьба.

Сказать, что он был удивлен, значит ничего не сказать. Гарри пораженно уставился на собеседника, не веря в слетевшие с его губ слова. Неужели тот считает, что он так быстро смирился и забыл и ему есть дело до каких-то там просьб? Неужели думает, что он согласится? Гнев наполнял нутро Гарри. Растерянный взгляд сменился холодной яростью.

— И Вы действительно считаете, что это подходящее время для ваших дурацких просьб?

— Да, Гарри.

— И Вы уверены, что я справлюсь? — безумная улыбка появилась на его лице.— Вы и правда в это верите? Взгляните на меня! Взгляните, черт возьми!

Гарри отвернулся от Дамблдора. Он больше не мог видеть его изрезанное морщинами лицо! Его пронизывающие голубые глаза, очки-половинки, постоянно сползающие на нос! Ему хотелось поскорее покончить со всем этим и снова остаться одному, наедине со своими мыслями. Он давно уже выпал из реальности, живя лишь миром воспоминаний, и такое неожиданное возвращение... Он не был готов, да и не хотел. Здесь у него не осталось ничего, а в мире воспоминаний живы все те, кого он любит... любил.

Хоть Гарри и нагрубил ему, директор не собирался сердиться. Он понимающе смотрел на напряженные плечи, сжатые в кулаки ладони. Гарри сдерживался из последних сил.

Должно быть, это и правда единственный выход.

— Еще раз повторяю, ты не обязан выполнять мою просьбу, если не хочешь, я не буду настаивать. Однако прошу, выслушай внимательно.

— И тогда вы оставите меня в покое? — не будь Гарри так взбешен, он бы не допустил подобного хамства по отношению к Дамблдору.

— Если ты захочешь, — тяжкий вздох в ответ.

Гарри молча кивнул и развернулся к нему лицом.

Директор тем временем достал из-под мантии волшебную палочку и прошел на середину комнаты. Произнеся какое-то заклинание, он начертил в воздухе странный узор. Вспышка света заставила закрыть рукой глаза, а когда яркость сменилась полумраком, Гарри увидел возникшее перед Дамблдором огромное, ростом с директора, зеркало.

«Еиналеж?» — промелькнула странная мысль.

Он приблизился и бросил взгляд на гладкую стеклянную поверхность. Хмурое выражение лица сменилось недоумевающим. Что за чудное зеркало? На него смотрело и приветливо улыбалось отражение директора, однако его собственного отражения в зеркале почему-то не наблюдалось. И как это понимать? С каких пор Дамблдор стал вести себя как Локхарт? Такая любовь к себе была присуща только экс обладателю «премии за самую обаятельную улыбку». Будь Гарри более эмоциональный, он бы непременно закатил глаза.

— Здравствуй, Гарри…

Он нахмурился, придирчиво вглядываясь в отражение незнакомца по ту сторону зазеркалья. Затем он медленно обернулся и столкнулся с не менее доброжелательными глазами стоявшего позади него Дамблдора. Похоже, его немой вопрос решили проигнорировать... Сбитый с толку, Гарри вернулся к зеркалу. Оно пугало его... Как и директор.

— Не бойся, мальчик мой, я не кусаюсь,— дружелюбно произнесло отражение главы Хогвартса. — Позволь представиться, Альбус Персифаль Вульфрик Брайн Дамблдор.

— Эээ…да… Г-гарри Поттер, — он ошеломленно отшатнулся от зеркала и налетел на Дамблдора. — Объясните мне, наконец, что все это значит?! Зачем вы снова здороваетесь и представляетесь мне? Я и так знаю, как вас зовут! Я согласился выслушать вас не для того, чтобы терпеть ваши издевательства!

— Успокойся, Гарри, ты сейчас все поймешь сам, — ободряющий кивок.

— А ты был прав, Альбус. Твой Гарри действительно такой же, — раздался веселый голос из зеркала.

— А ты сомневался, Альбус? — рассмеялся директор.

— Ни капельки. Я слишком хорошо тебя знаю, как самого себя.

Гарри переводил подозрительные взгляды с одного Дамблдора на другого, отчаянно надеясь, что он не сошел с ума, и ему лишь показалось. Вот только от страшной правды никуда не денешься: отражение действительно двигалось и разговаривало само по себе и похоже обладало своими чувствами и разумом. В данный момент оно хохотало над очередным высказыванием Дамблдора вне зеркала.

Какое-то время Гарри следил за ними, а затем глупая улыбка застыла на его губах.

Чему он, собственно говоря, удивляется? Он семь лет воспитывался волшебником. Вокруг него постоянно происходили трудные для понимания вещи! И теперь он удивляется какому-то говорящему отражению!

— Знаешь, я полдня искал их! — заливался смехом незнакомец в зеркале. — Никак не мог вспомнить, куда подевал лимонные дольки! А потом выяснилось, что я по ошибке положил мешочек с ними в коробку, которую еще утром отправил министру!

Гарри потрясенно моргнул. Из всех возможных тем на свете Дамблдоры выбрали разговоры о лимонных дольках! Да уж.

— Думаю, Корнелиус не сильно разозлился на тебя, — сквозь смех сказал старик. — Ты же сам знаешь, как приятно выпить горячего...

— Извините, если отвлекаю вас от важного разговора, директор, — Гарри отвернулся от зеркала и мрачно посмотрел на волшебника, — но, насколько я помню, у вас была ко мне какая-то просьба. Так вот, я слушаю.

— Да-да, конечно, Гарри. Предполагаю, ты уже понял — зеркало имеет непосредственное отношение к моей просьбе, — заметив недоуменный взгляд мальчика, тот продолжил:

— Ты когда-нибудь слышал о теории параллельных миров?

— Да, Гер… — имя погибшей подруги отдалось глухой болью в сердце Гарри. — Гермиона рассказывала мне... каждое наше сомнение, каждое колебание есть причина возникновения нового мира. В таком мире люди живут по тому варианту развития событий, который не выбрали их двойники в другом мире во время принятия решения… как-то так... Однако... Это всего лишь теория, не получившая никакого подтверждения…

— Я из параллельного мира, Гарри, — подало голос отражение Дамблдора.

Гарри резко обернулся к зеркалу.

— Невозможно…

— Параллельные миры существуют, мой мальчик. Зеркало — связь между моим миром и вашим.

— Тогда почему до сих пор не было доказано их существование, раз все так просто?

— Потому что не все так просто. Зеркало Судьбы — единственная ниточка, связывающая миры.

— Зеркало Судьбы?! Но это даже не теория! Это вообще легенда!

— Что тебе известно об этой легенде?

— Я не хочу пересказывать ее полностью, сэр, тем более не все помню. Скажу в общих чертах: Во вселенной должен всегда поддерживаться баланс сил добра и зла. Если равновесие нарушится и одна из чаш весов переполнится, с мирами может произойти нечто непоправимое. В такой период и появляется Зеркало Судьбы, восстанавливающее утраченный баланс. Говорят, оно само выбирает тех, кто способен уравнять темные и светлые стороны, и позволяет путешествовать сквозь время и пространство. Так ли это, не знает никто. Не нашлось ни одной живой души, подтвердившей факт существования Зеркала… — скептический взгляд в сторону своего директора. — И Вы верите во все это?

— Безусловно, — последовал краткий ответ.

Громкий, наполненный уверенностью голос, искрящиеся надеждой глаза Дамблдора озадачили Гарри. Он почувствовал себя глупо, не веря в легенду, раз в нее верит самый могущественный волшебник. Вопреки здравому смыслу ему захотелось принять эту выдумку. Вдруг параллельные миры действительно существуют? Мерлин, сколько же их тогда?! Сотни? Тысячи? Миллионы? Или еще больше? Каждый день огромное количество людей встает перед нелегким выбором, от которого зависит в дальнейшем их судьба. Голова закружилась, когда Гарри попытался представить создание этих других миров. У него самого не раз возникали непростые ситуации, требующие решения. Если бы он, например, не предложил Седрику одновременно с ним схватить кубок Тремудрого Турнира на четвертом курсе, а взял бы его в одиночку… Седрик Диггори был бы жив! Если бы он послушался Гермиону и не потащился в министерство магии «спасать» Сириуса, то избежал бы стольких смертей и дней мучительных пыток, которым подвергли его Пожиратели смерти во главе с Волдемортом, загнав в ловушку. Сердце истекало кровью, а холод вновь и вновь ощупывал тело ледяными пальцами.

Внезапная догадка озарила его.

— Так какая же у вас просьба, сэр, — беспокойно спросил Гарри. — Раз она связана с параллельными мирами и Зеркалом Судьбы, то… неужели…

— Совершенно верно, Гарри, мы хотим, чтобы ты отправился в мой мир, — кивнуло ему отражение Дамблдора.

— Зачем? — неприятный комок застрял в горле.

— Чтобы… — отражение директора оторвало от него проницательные голубые глаза и, с сомнением посмотрев на своего двойника и получив, видимо, немой утвердительный ответ, снова впилось твердым взглядом в гриффиндорца. — Чтобы еще раз сразиться с Томом.

— К-к-как?!

Мир ушел из-под ног, и Гарри пустился в долгий полет в разверзнувшуюся бездну отчаяния. Ему хотелось кричать от переполняющей этот мир жестокости, рвать и метать от царившей в нем несправедливости, кидаться в Дамблдора всем, попавшимся под руку, и не важно, что он может поранить его, разбить проклятое зеркало и забыться, забыться навсегда. Мир рассыпался руинами. Дорогой, не безразличный ему человек предал и обернулся против него!

Однако не осталось сил реализовать то, что так ярко рисовало разгневанное сознание. От морального истощения ноги подкосились, и Гарри осел на пол, пустым взглядом сверля серебряное ребро зеркала.

— Гарри... — Дамблдор опустился на колени возле него.

Реакции не последовало, парень крепко обхватил себя руками и стал медленно раскачиваться туда-сюда.

— Гарри, выслушай меня, пожалуйста... Я не могу видеть, как ты гибнешь, мальчик мой.

Взгляд Гарри обрел ясность, и директор отшатнулся от направленного на него презрения и отвращения.

— Да как вы можете? Как вы смеете предлагать мне такое?! Я всегда ненавидел свою судьбу. Мне не нужна эта чертова дурацкая популярность и любовь всего мира! Не о такой жизни я мечтал! Я хотел спокойного существования с папой и моими друзьями! А из-за вашего пророчества смерть окружала меня и уничтожала всех, кто мне дорог! Я не просил, чтобы за мной с самого детства гонялся сумасшедший маньяк, желающий моей смерти! Да, Волдеморт теперь мертв, но какой ценой!

— Гарри из моего мира тоже очень тяжело пережить утрату Сириуса, — подало голос отражение директора. — Мистер Уизли и мисс Грейнджер пишут ему почти каждый день и благодаря их поддержке он борется с гложущим его чувством вины. Да и Ремус изо всех сил старается заменить ему крестного… Гарри?

Парень ошарашено смотрел на зеркало. И без того бледное лицо сделалось еще белее. Не может быть! Гермиона и Ремус живы? Он же сам видел как они гибли от рук Пожирателей смерти! Гермиона умерла, не в силах больше терпеть пытки, а Люпина убил старший Малфой, трусливо послав тому в спину смертельное проклятье. Что же тогда получается? Его друзья выжили так же, как и он?

И тут он все понял.

Отражение говорило про свой мир. Не про его. В зеркальном мире живы Гермиона и Ремус и возможно не только они…

— Кто еще погиб в вашем мире? — тихо спросил Гарри, с трудом справляясь с дрожью в голосе.

— Кроме Сириуса, никто…

— Значит, мой приемный отец тоже жив? — он замер, ожидая ответа, будто приговора.

— Приемный отец?

— Северус, — вместо Гарри ответил материальный Дамблдор.

Отражение молча кивнуло, удивленно приподняв седые, достаточно густые брови.

Гарри часто задышал. Он, не отрываясь, глядел в зеркало, не смея поверить в услышанное и увиденное.

«Он жив! Мерлин, он жив!»

Мысленно прокричав фразу еще несколько раз, Гарри вскочил на ноги. Если папа жив, то какого лешего он делает в этом мире? В его мире отец не мог умереть и оставить сына на произвол судьбы! Там бы они жили как настоящая семья, вместе преодолевающая трудности, грустили, веселились и принимали гостей. И там они любят друг друга, как отец и сын…

Значит, ответ прост: это не его мир. Мир зеркального Дамблдора — вот его мир.

Гарри сорвался с места и принялся носиться по комнате, ища старую дорожную сумку, оставленную здесь Дурслями по причине ненужности.

— Гарри?..

— Я согласен, сэр, — объявил тот, найдя, наконец, небольшую черную сумку с белыми полосами.

— Ты уверен? — осторожно поинтересовался Дамблдор, недоуменно переглядываясь со своей копией. — Ты не обязан делать этого. Мы понимаем, через что тебе пришлось пройти.

Справится ли Гарри со всеми предстоящими трудностями? Еще несколько минут назад директор опасался за рассудок своего любимого ученика.

— Да, уверен, — нетерпеливо отозвался Гарри, подбегая к шкафу с перекошенными дверцами и вдруг замирая. — Единственное, чего я не могу понять, почему вы просите меня о помощи? Неужели ваш Гарри настолько слаб, что не может одолеть Волдеморта?

— Дело не в его слабости… — зеркальный Дамблдор выглядел слишком печально, и Гарри съежился, начиная подозревать что-то нехорошее. — Понимаешь ли, он… он не доживет до решающей битвы с Томом.

— Вы хотите сказать... он умрет?

— Да…

— Но, если вы знаете, то почему ничего не делаете? Он чем-то болен?

— Я бы хотел помочь ему, но не могу. Я не знаю, когда и от чего именно он умрет... Знаю только, Гарри погибнет до решающей битвы, и смерть его будет естественна.

Парень молчал. Внутренности неприятно сжимались от одной мысли о том, что в каком-то мире он умрет без единого шанса на выживание. Обреченный на смерть Гарри Поттер. Он и себя считал обреченным, однако произошло чудо, и он уцелел, но взамен его жизни со своей расстались дорогие ему люди... Он всегда будет помнить об этом.

— Откуда вы знаете о смерти моего двойника?

— Один мой друг-предсказатель поделился со мной сведениями.

Гарри одолело сомнение.

— Вы так верите его словам, сэр? Все эти предсказания — крайне не точная наука. Вы сами говорили мне когда-то…

— Он ни разу не ошибался в своих видениях, — уверенность в голосе директора из зеркала дала Гарри понять бессмысленность дальнейшего разговора.

Отражение Дамблдора слишком легко поверило в обреченность двойника Гарри, даже за столь короткий срок знакомства, складывалось впечатление, что тот уже похоронил его. Это было совсем не похоже на Дамблдора. Он всегда делал все возможное и невозможное, чтобы решить встающие перед ним задачи. Пусть такие методы иногда и раздражали, но он не сдавался. А этот человек... такой похожий на директора... а если двойник Гарри верит в него? Если он считает, что директор найдет способ справиться с его проблемами? Слепая вера в несбыточное будущее.

Гарри почувствовал, как все больше и больше впадает в уныние.

— Но почему зеркало выбрало меня? — спросил он, чтобы хоть как-то отвлечься. — Из всех... многочисленных миров именно мой. Почему?

— Возможно, судьба решила дать тебе второй шанс? — миролюбиво предположил до этого молчавший Дамблдор.

— Шанс на вторую встречу с Волдемортом? Спасибо, конечно, но мне и первой хватило, запомнил на всю жизнь, — желчно заметил Гарри.

— Шанс начать жить заново, — директор не реагировал на сквозящий в голосе Гарри сарказм. — То, как ты провел последние несколько недель, трудно назвать жизнью, мой мальчик.

— Мне и только мне решать, как жить дальше, профессор, — Гарри не собирался грубить, но от осознания его правоты на душе становилось невыносимо гадко. Мотивы, цели, стремления — после потери близких не осталось даже обычного желания жить. Он лишь ждал окончания своего существования и падения в пропасть вечности.

— Ты прав, Гарри, — кивнуло отражение Дамблдора, — но разве тебе не хочется начать все сначала? Ты не вернешь тех, кого потерял в битве с Томом, однако ты сможешь снова увидеть их в моем мире. Да, они не совсем те люди, которых ты любил, но, кто знает, как все обернется?

Гарри медленно поднял взгляд на зеркального директора и увидел еле уловимые озорные огоньки в его глазах. Он вдруг почувствовал, как снова начинает хвататься за спасительные соломинки, протягиваемые ему судьбой.

— Вы считаете, у меня есть возможность... подружиться с ними?

— А почему нет? — ответил тот вопросом на вопрос.

Гарри промолчал. Он мог бы привести кучу аргументов, почему нет, но не стал. Желание увидеть отца, Гермиону, Люпина и многих других полностью затмило здравый смысл. Его не смутил и тот факт, что Дамблдор из другой реальности верил в него больше, чем в своего Гарри. Наверное, на то имелись причины.

Он уже готов был дать окончательное согласие на эту, казалось бы, абсурдную просьбу, но внезапная мысль выплыла на поверхность сознания.

— А как же Рон? Что будет с ним, если я его брошу? Он также одинок, как и я! Он тоже потерял дорогих ему людей! — жгущее чувство вины за проявленный эгоизм не отпускало Гарри, он посмотрел на стоящего позади него волшебника.

— Мистер Уизли тоже сможет обрести покой. Когда ты окажешься по ту сторону зеркала, история твоего мира изменится, — Дамблдор усмехнулся, заметив удивление на лице Гарри. — Возможно, Мальчиком-Который-Выжил станет мистер Лонгботтом, ведь он так же, как и ты, родился в конце июля. Или же исчезнет память о том, что когда-то Волдеморт угрожал магическому миру, а ты противостоял ему. Я не могу знать, как повернется ход событий.

Рон забудет его?.. Возьмет и забудет пять лет их крепкой дружбы? Все те приключения, пройденные ими вместе? Те идиотские ссоры, случавшиеся между ними во время учебы? В один миг забудется все, что было, все положительные и отрицательные эмоции, в памяти выстроятся обрывки из новой жизни, где Рон никогда не жил и в которой не было Гарри, появятся новые друзья и новые переживания, а невыносимые страдания уйдут, наконец, в прошлое. Стоило признаться самому себе: подобный исход — самый удобный вариант для искалеченной души.

Вот только он не забудет ничего. И лучший друг навсегда останется в его сердце.

— А вы, сэр?

— За меня не переживай, Гарри, — директор ободряюще улыбнулся. — Я буду счастлив, зная, что ты снова сможешь радоваться жизни.

Гарри медленно кивнул. Он и не думал, что отправление в другую реальность принесет такие глобальные изменения. Скорее всего, подобные повороты и к лучшему. Невилл без сомнения заслужил право считаться героем, он так старался показать себя, а мир без воспоминаний об ужасах, творимых злым волшебником превратится в мир без страха, живущий в относительной гармонии и не имеющий ни малейшего представления о войне и ее последствиях.

Шаг, еще один. Дрожащие пальцы сжимают шершавую ручку дорожной сумки. Противоречивые чувства мучают его, разум борется с сердцем, однако Гарри заранее понимает — победит сердце. Конечно, правильнее было бы отказаться от всей этой затеи и остаться здесь, с Роном, но сильное желание увидеть близких людей живыми и здоровыми делает глупыми все доводы, играющие против предложения Дамблдора. Неважно, что ждет его в другой реальности, он готов на все, только бы снова встретиться с теми, кого он потерял.

Гарри плохо представлял, что нужно взять с собой, поэтому положил в сумку кое-какую маггловскую одежду, несколько мантий, школьную форму Хогвартса на всякий случай и свою самую любимую колдографию, запечатлевшую его вместе с приемным отцом. Волшебную палочку он засунул в карман джинсов.

Кажется, все собрал…

Взгляд Гарри остановился на пустующей клетке, стоявшей возле окна. Должно быть, Хедвиг, его белоснежная сова, все еще охотилась. Очередной укол совести больно ткнул куда-то в область сердца.

— А моя сова? Я не смогу взять ее с собой, да?

— Не волнуйся насчет Хедвиг. Она не пропадет. — отозвался директор, наблюдая за хождениями ученика по комнате. — Учитывая вашу дружбу с мистером Уизли, возможно, именно он будет заботится о твоей любимице. Ты готов?

— Вроде да…

— Прекрасно, — Дамблдор на миг замер, просчитывая про себя что-то, — ты, наверное, знаешь, но я все-таки напомню — это очень важный для тебя шаг. Зеркало судьбы пропустит лишь раз, второй попытки не будет…

— Да…в легенде упоминалось о таком, — Гарри нервно облизнул пересохшие губы, краем глаза замечая, как всходит розоватая полоска на глянцево-черном куполе ночного неба.

— Кроме того, — невозмутимо продолжил Дамблдор, — тебе не обойтись без зелья, — в руки Гарри упал маленький стеклянный флакон с голубоватой жидкостью. — Этого тебе должно хватить. Принимать каждые пять дней, ни в коем случае не нарушая режима, иначе... твои дни сочтены…

— Что вы имеете в виду? — с тревогой спросил Гарри, рассматривая попавший ему в руку пузырек.

— Когда ты попадешь в другую реальность, твоя жизнь превратится в существование, поддерживаемое только этим зельем. В мире не может жить два Гарри Поттера. Один лишь тень другого...

Гарри вздрогнул от мрачности и некоторой печали в голосе Дамблдора. Он внимательнее присмотрелся к голубоватой жидкости, в голове вертелся какой-то вопрос, который он никак не мог сформулировать и задать директору.

Что же? Что же такое не дает ему покоя? Вся эта ситуация или нечто конкретное?

На миг Гарри действительно показалось, что его снова волнуют всякие незначительные мелочи.

Стоит забыть и забивать себе голову терзающими его любопытство вопросами. Его чертово любопытство никогда до добра не доводит…

— Так, что там еще... естественно никаких разговоров с двойником о его будущем, нельзя нарушать ход течения времени и истории, также тебе не следует пересекаться с ним, если ты не изменил свою внешность. Последствия могут быть самыми печальными, но это ты знаешь со знакомства с маховиком времени, — Дамблдор заговорщицки подмигнул ему и улыбнулся, как будто говорил о необычной погоде за окном. — Запомни, Гарри, та реальность не совсем такая, какой ты привык видеть нашу. Их развитие шло немного иначе, поначалу ты, может быть, даже не заметишь разницы. И, тем не менее, тот мир менее развит. В магическом плане, я имею в виду, — уточнил он, задумчивая почесывая бороду. — Ну, я сказал все, что хотел. Подойди к нам, мой мальчик.

Гарри послушно сделал шаг в сторону директора и его двойника. Нужно действовать, пока окончательно не одолели сомнения, заставив отказаться от шанса начать все заново. Он понимал, насколько нечестно по отношению к Рону поступает, его друг тоже сражался с Пожирателями Смерти и тоже потерял близких. Рон как никто другой заслуживал спокойной жизни, жизни без Гарри Поттера, ведь только он виноват в несчастьях своих родных и друзей, потому что позволил им стать значимыми в его жизни, а, следовательно, сделал мишенями для врагов. Он был опасен и, зная об этом, ничего не предпринял, чтобы предотвратить катастрофу.

Глаза предательски защипало. Зеркало сделало неправильный выбор!

— Теперь осталось самое главное, — директор и его отражение кивнули друг другу и внимательно посмотрели на парня. — Ты же не можешь расхаживать в том мире со своей внешностью, так?

— Вряд ли, сэр, — выходит, Дамблдор не собирается запирать его в четырех стенах? Уже неплохо, особенно после общения с Дурслями.

— Тогда нам стоит хорошенько подумать... Ага, вот оно!

С этими словами директор взмахнул волшебной палочкой. Гарри тотчас зажмурился, опасаясь болевых ощущений наподобие тех, что он испытывал, когда кости сращивались Костеростом. В конце концов, смена внешности — не только новое лицо, но еще и увеличение или уменьшение внутреннего строения организма, в зависимости от того, какой образ придумает для него директор.

Однако, вопреки ожиданиям, он не почувствовал ничего, кроме тепла по всему телу и едва заметному покалыванию на кончиках пальцев рук и ног. Гарри открыл глаза и вопросительно взглянул на Дамблдора. Тот задорно улыбался, глядя на результаты использованного им заклинания, а в глазах плясали ну очень уж веселые чертики.

— Великолепно! Отлично! — воскликнул двойник директора, также рассматривая новое воплощение Гарри.

— Заклинание сработало лучше, чем надо, — Дамблдор подошел к застывшему юноше. — Не беспокойся, Гарри, в твоей внешности нет ничего примечательного, я же знаю, как ты не любишь, когда она бросается в глаза людям. Уверен, тебе понравится предложенный мною вариант. Но оценишь ты его потом, а сейчас нам надо спешить. Подойди к моему двойнику и коснись его руки. Он проведет тебя через зеркало.

Хотелось возразить, однако слова так и не слетели с языка. Он снова подумал об отце, который в том мире жив и здоров. К черту совесть!

Гарри вытянул руку, и зеркальный Дамблдор тут же протянул свою ладонь в ответ. Ослепительная вспышка, и вот Гарри стоит рядом с двойником директора и смотрит на пожилого мага, оставшегося по ту сторону зеркала. Он вдруг осознал, как сильно будет скучать по доброму старику, общавшемуся с ним так, словно Гарри его любимый внук. И какие бы козни не строил могущественный волшебник, для него Дамблдор всегда останется добродушным, чуть сумасшедшим директором школы магии и волшебства Хогвартс, готовый в трудную минуту всегда помочь и найти выход из любой ситуации… ну… почти любой.

— Удачи тебе, Гарри, — теплота и грусть слышалась в голосе Дамблдора. — Направляйся прямо к миссис Фигг. У нее ты обретешь временное пристанище.

— Да, профессор…— Гарри задумался, он не знал, что еще ему стоит сказать. Одно дело подумать, а совсем другое озвучить мысли вслух. — Вы берегите себя и… проследите, пожалуйста, за тем, чтобы с Роном все было хорошо.

— Непременно, мой мальчик, — Дамблдор резко отвернулся, готовясь аппарировать. — Прощай.

* * *

Он так и не сказал ему о своих чувствах, но откуда-то Гарри знал, — Дамблдор и так его понял, без всяких слов.

Вот и дом миссис Фигг, такой же, каким он его запомнил. В окнах гостеприимно горит свет, видимо Дамблдор, как и говорил, предупредил старушку о его скором визите, и она ждет к себе ночного гостя. Недолго думая, Гарри нажал на звонок, желая поскорее со всем покончить. Сегодняшние потрясения изрядно вымотали его.

Почти сразу за дверью послышались шаги, и на пороге появилась маленькая, чуть сутулая пожилая женщина:

— Доброй ночи, молодой человек, вы, должно быть, Крис?

— Здравствуйте, миссис Фигг, — поприветствовал хозяйку Гарри. — Да, вы не ошиблись. Мое имя Крис Ларсен, и я к вам по поручению Дамблдора.

Крис Ларсен — имя, придуманное Гарри для новой внешности и одобренное директором.

— Проходи-проходи, дорогой, — старушка посторонилась, пропуская гостя в дом. — Ты, наверное, устал! И к тому же голодный? Давай, я тебя накормлю и ложись-ка ты спать, утром мне все расскажешь.

Однако в здешней реальности она мало отличается от его миссис Фигг: такая же гостеприимная и болтливая…

Гарри согласно кивнул и вошел в дом, мало думая о завтрашнем дне и вообще о ближайшем будущем. Он очень устал физически и особенно морально, все впечатления от появления в чужом мире уснули раньше, чем он успел добраться до кровати.

Проснувшись на следующее утро, Гарри не сразу сообразил, где находится. Он лежал, не решаясь открыть глаза или даже пошевелиться. Вчерашние события размытым пятном мелькали в сознании, не желая приобретать яркие краски и четкие контуры, слишком сильное эмоциональное потрясение испытал мальчик. Может, разговор с Дамблдором ему все-таки приснился? Уж очень много мифов во всей этой истории. Ему не хотелось думать, что он все еще находится в доме Дурслей, честно сказать, он надеялся оказаться либо в их с отцом доме, либо на худой конец в подземельях Хогвартса. Плевать, пусть Волдеморт будет по-прежнему жив! Ему надоело каждое утро душить в себе жгучие потоки слез, строить из себя героя, когда мечта всей его жизни быть заурядным подростком с незначительными проблемами! Он устал от постоянной боли из-за проклятий Темного Лорда. К сожалению, он не умел делать обезболивающее зелье от последствий этих страшных заклинаний, да и если бы умел, где взять ингредиенты?

Кстати о боли… Только сейчас Гарри вдруг понял, что не испытывает ни малейшего дискомфорта. Удивленно сев на кровати, мальчик посмотрел на свои руки, на те места, где без специальных скрывающих заклинаний можно было рассмотреть уродливые шрамы. Абсолютно чистая кожа, будто он никогда в жизни не подвергался даже самым безобидным проклятиям. Неужели вчерашние события и в самом деле случились в его жизни? Медленно поднявшись на ноги, Гарри приблизился к зеркалу. Он не знал, что увидит по ту сторону, неизвестность пугала юного волшебника.

На него напряженно глядели бледно-голубые глаза, чуть нахмуренные раскосые брови сдвинулись к переносице. Он сейчас был намного выше, чем до того момента, как Дамблдор наложил на него заклинание, нездоровая худоба исчезла, уступив место нормальному телосложению шестнадцатилетнего подростка. Абсолютно черные волосы никуда не делись, однако они больше не торчали в разные стороны как раньше, и если какая-то прядка выбивалась из-под челки, ее можно легко зачесать набок. Тонкие губы отнюдь не портили смуглого лица, особенно если оно излучало улыбку.

Странно, вроде мало изменений, но при этом Гарри совершенно не узнавал себя. Может дело в очках, не нужных ему теперь? Могло ли их отсутствие так основательно преобразить его? Мальчик отвернулся от зеркала и наконец осмотрелся. Комната дышала чистотой и старостью. Той самой вылизанной до блеска идеальностью, которую могут позволить себе лишь пожилые люди, не обремененные никакими делами, кроме домашних. Бледные, нейтрального салатового цвета обои несли в себе отпечаток какой-то затхлости, проступающей по ним темными разводами то ли от времени, то ли от чего-то еще. А может быть Гарри просто не сжился, не привык к своему новому обиталищу. Небольшое помещение поначалу показалось ему слишком загроможденным мебелью — его собственная комната, там, дома, была просторнее. Массивный, красного дерева шкаф занимал тут большую часть свободного пространства, и Гарри, любопытства ради заглянувший внутрь, отметил про себя, что он почти пустой. Зачем нужно держать дома такую вещь и все равно ею не пользоваться? Он потянул носом, улавливая тонкий, за много лет впитавшийся в панели запах краски и досок — пожалуй, шкаф не открывался много месяцев. У окна приютилось широкое кресло, будто специально сделанное больше обычных человеческих размеров — опустившись на сидение, мальчик сразу утонул в мягких подушках. Неудобно и нефункционально. По обе стороны окна симметрично висели несколько фотографий с кошками — любимцы хозяйки дома удостоились чести украшать скудную обстановку интерьера ее жилища.

Разочарованный вздох. Мальчик действительно находился у миссис Фигг. Треснули робкие надежды: больше отец не позовет его, не улыбнется, не отругает, не будет бесед по душам и игр в шахматы по вечерам. Ничего больше не будет. И виноват в этом он, Гарри! Он позволил себя спасти, он позволил смертельному проклятию попасть в отца! Голова заболела от приступа подкатывающей истерики. Зачем он согласился на это дурацкое предложение директора?! Да, он, может быть, и увидит Северуса Снейпа вновь, но это будет уже не его Северус Снейп! Это будет незнакомый человек, не имеющий никакого представления о том, каково быть отцом Гарри Поттера! Или…а вдруг в этой реальности он тоже отец для здешнего Гарри Поттера? Он не спросил у Дамблдора вчера об отношениях своего двойника и Мастера Зелий, а зря. Однако какие бы не были между ними отношения тут, они не будут такими же, как между Гарри и профессором Снейпом из его мира, потому что они только их отношения, точно таких же быть не может. Внутренняя агония сметала все на своем пути, грозясь вырваться наружу в виде громких рыданий и унизительных всхлипов.

— Крис! Если ты проснулся, спускайся на кухню завтракать! — раздался снизу веселый голос миссис Фигг. — А если нет, то просыпайся! Уже день на дворе!

— Иду… — Гарри прочистил горло. — Иду, мадам!

Одевшись, мальчик покинул комнату и поспешил на кухню. Старушка как раз накрывала на стол, периодически отходя к плите и помешивая что-то в небольшой кастрюле, когда заметила гостя:

— Доброе утро, дорогой, ты хорошо спал?

— Доброе… — Гарри не знал, было ли на самом деле утро таким «добрым», но решил не уточнять. — Да, спасибо за ваше гостеприимство.

— Не стоит благодарности, Крис! — просияла Фигг. — Садись, завтрак почти готов.

Мальчик послушно сел, придвинув непрочного вида деревянный стул поближе к столу, наблюдая за тремя беловато-серыми кошками, подбежавшими к миске и начавшими придирчиво изучать ее содержимое.

— Расскажи мне о себе, — пожилая женщина щедро наполнила его тарелку овсяной кашей и поставила перед ним. — Альбус говорил, ты приехал поступать в Хогвартс?

— Да, так и есть. — Гарри на мгновение задумался, выстраивая в голове логические цепочки придуманной Дамблдором легенды. — Понимаете, образование, получаемое мной в старой школе, по мнению родителей, было недостаточным для моего будущего. Они видели во мне отнюдь не мелкого бумажного работника, находя таланты, которые я смогу реализовать только в школе с более качественным уровнем обучения, такой как Хогвартс. А поскольку мои родители хорошо знают Альбуса Дамблдора, они попросили его дать мне шанс.

Интересно, насколько это правдоподобно звучало?

— Тяжело было? — старушка сочувственно посмотрела на него и, заметив растерянный взгляд, пояснила:

— Отказаться от прошлой жизни, к которой ты привык? Переехать в другую страну? Покинуть друзей? Родителей?

— Родители обещали часто писать, — отозвался Гарри, задумчиво запихивая в рот первую ложку овсянки. — А так да, тяжело. Ощущение, точно целый кусок жизни оторвали и оставили где-то там….далеко-далеко…и будто никогда уже не сможешь его вернуть, ведь теперь все иначе, и что бы ты не делал, отделившаяся часть не вернется. Я мог, конечно, отказаться, но мои родители правы, и я действительно заслуживаю большего, чем простая волокита с бумагами.

— Жизнь, сложная штука, дорогой, — поучительным тоном сказала Фигг. — Иногда приходится чем-то жертвовать.

«Мне ли этого не знать?» — хотелось спросить, но здравый смысл взял верх над разгорающимися эмоциями. Она ничего не знает. Для нее он самый заурядный подросток.

— Ты определился, на какой факультет хочешь попасть? — продолжила допрос пожилая женщина, с интересом поглядывая на Гарри, при этом не забывая бросать настороженные взгляды на двух белых кошек, разъяренно шипящих друг на друга.

— Пока нет…

— Ни в коем случае не поступай на Слизерин! Оттуда часто выпускаются темные волшебники, такие как Ты-Сам-Знаешь-Кто! — поучительным тоном сказала Фигг. — Лучше иди на Гриффиндор! Гриффиндорцы очень добрые и благородные ребята, да и профессор Дамблдор сильно ценит этот факультет. А еще…Там учится сам Гарри Поттер!

О Мерлин!..

Гарри устало уставился на миссис Фигг, похоже старушка ждала от него, что он начнет прыгать как сумасшедший и сиять от восторга по поводу учебы на Гриффиндоре. Ну, учится и что? Так, минуточку, она же имеет в виду его двойника, а не его самого. Мальчик раздраженно потер виски, начиная путаться.

— Ты не знаешь, кто такой Гарри Поттер, дорогой? — с легкой укоризной в голосе поинтересовалась она. Как можно не знать Мальчика-Который-Выжил?!

— Знаю.

— И ты ничего не скажешь по поводу того, что вы, возможно, будете учиться на одном факультете?

— … я в восторге, — Гарри совсем не нравилось направленность их разговора.

— А знаешь, он тоже живет на Тисовой улице! Совсем недалеко от меня! — радостно сообщила ему старушка, очевидно надеясь заинтересовать мальчика. — Могу как-нибудь отвести тебя туда и…

— Боюсь, это плохая идея. Вряд ли… Гарри Поттер будет рад столь неожиданному визиту своих…почитателей, — мальчик резко поднялся из-за стола. И без того слабый аппетит пропал окончательно. — Большое спасибо за еду, все было очень вкусно. Я, пожалуй, пойду.

Хотелось спрятаться, да так, чтобы долгое время его не могли найти. Ужасно надоело слушать о том, какой он замечательный и знаменитый. Как можно восхищаться им из-за случайности? Он не раз отмечал, ему всего-навсего везло все время борьбы с Волдемортом, но его никогда не слушали, делая сомнительным героем или ополчаясь на него в новых статьях.

— Подожди, Крис, — миссис Фигг тоже встала. — Ты не поможешь мне по хозяйству немножко? Мне нужно, чтобы ты сходил в магазин за продуктами, а потом помог перетащить кое-какие вещи на чердак.

— Хорошо, — согласился Гарри, прекрасно понимая, что отказываться невежливо — несмотря на выводящие его из себя темы разговоров, Арабелла Фигг дала ему крышу над головой. — Я все равно собирался немного прогуляться.

* * *

Гарри долго разбирался с маггловскими деньгами, силясь вспомнить значение всех купюр и монеток, данных ему миссис Фигг. Она объясняла ему, как пользоваться этими…фунтами стерлингов, но пока он шел, многое перемешалось в голове. Мальчик долго наблюдал за покупателями, и тем, как они расплачиваются, как говорят, и вскоре тоже оплатил покупки, почти не допустив ошибок, а небольшие оплошности наверняка спишут на его невнимательность и плохой устный счет. В конечном итоге получилось лучше, чем он мог себе представить.

Поудобнее перехватив сумки с продуктами, юноша двинулся в обратный путь. Ласковое летнее солнце осторожными прикосновениями поглаживало прохладную землю золотистыми лучами, а задорный ветерок весело игрался с листьями, растениями, волосами, одеждой и всем, встреченным у себя на пути. Чудесный день, но Гарри лишь поежился, плотнее закутавшись в спортивную темную куртку, стараясь спрятаться от пронзающего ледяными копьями холода, удерживавшегося цепкими когтями в его теле, струящегося по венам и замораживающего не только внутренности, но и сердце. Какая разница, как на него смотрят окружающие? Им все равно не понять испытываемой им боли

Мальчик остановился и посмотрел на детскую площадку, где играли дети и о чем-то увлеченно беседовали их родители, затем перевел взгляд на проходящих мимо магглов. У всех без исключения на лицах виднелись радостные непринужденные улыбки, говорящие о слепоте и неведении того, что творится в мире: люди не слушают новостей, а если слушают, то не обращают внимания, ибо их это не коснулось, значит, и беспокоиться не стоит. Но это не так! Гарри вспомнил затишье перед атакой Волдеморта. Те же самые улыбающиеся лица, та же самая наивность, а затем разъедающий сознание липкий страх, нескончаемая паника и слезы. Противник напал неожиданно, когда никто не ожидал. Было много жертв, особенно среди магглов. А все из-за того, что люди закрывали глаза на очевидные вещи! Волшебники не хотели признавать факт возвращения Волдеморта, а магглы не особо следили за новостями. Почему? Гарри помнил, как доставал отца, пытаясь выяснить хоть какую-то информацию относительно ближайших действий врага, однако Снейп не мог до конца ответить на его вопросы, так как забросил роль шпиона Дамблдора и полностью посвятил себя сыну. Бывший Пожиратель смерти мог лишь догадываться о планах Темного Лорда.

По правде говоря, царящая атмосфера радости и счастья напомнила Гарри еще и то время, когда с Волдемортом было покончено раз и навсегда. Лавина всеобщего облегчения и ликования. Почему так много дорогих ему людей не дожило до этого дня?! Будь он тогда умнее… Почему вместо использования хроноворота гриффиндорец выбрал облегченный вариант с путешествием между мирами?! Разве его мир не заслуживает второго шанса?!

Полностью поглощенный в мрачные мысли, Гарри возобновил шаг, едва не врезавшись в какую-то женщину, с трудом успевшую избежать столкновения. Он ненавидел счастливые улыбки, мелькавшие на лицах попадающихся у него на пути людей, тошнотворную наивность, с которой они встречали новый солнечный день, закрывая глаза на нависшую над ними угрозу. Трудно признаться себе в собственном желании вот так забыться и просто радоваться жизни, вытесняя из сознания ощущение скорой битвы и затхлый запах смерти. Почему они могут себе такое позволить, а он нет? Чем он хуже? Почему Министерство Магии в этом мире допускает ту же ошибку и игнорирует возвращение Волдеморта?! А ведь так и есть! Понять несложно, учитывая спокойствие мира, как магического, так маггловского. Эти кретины закрывают глаза на доказательства, боясь за чертову репутацию! А как они потом будут смывать чужую кровь со своих рук? В его мире министерским чиновникам так и не удалось найти оправдание той слепоте, демонстрируемой ими на протяжении всей битвы. Знал и ненавидел до такой степени, что хотелось свернуть им шею. Опомнись они раньше, стольких жертв можно было избежать! И, похоже, то же самое повторяется в этом мире.

— Поттер! — Гарри вздрогнул, услышав до боли знакомые вопли дяди Вернона, так резко вырвавшие его из пелены размышлений. Неужто заклинание внешности перестало действовать и сомнительные родственнички его узнали? Но Дамблдор говорил… — Немедленно иди наверх, негодный мальчишка! Еще раз тыкнешь в Дадлика своей штукой, и тебе не жить!

От сердца отлегло. Он как раз проходил около дома семейства Дурслей, и теперь стало очевидно — кричали не на него, а на двойника.

— Тише, Вернон, не забывай про соседей. — шиканье тети Петуньи трудно было не услышать.

— Прости, дорогая…

Следующая часть готовящейся тирады не долетела до слуха Гарри, поскольку дядя Вернон понизил голос, разделяя опасения жены насчет нежелательного внимания соседей и других посторонних личностей. Лишь парочка ругательств в адрес двойника мальчика давала понять ту напряженную атмосферу, присутствующую сейчас в доме Дурслей.

Задерживаться дольше рядом с ненавистным домом не имело смысла, поэтому Гарри продолжил путь. Он до сих пор с трудом верил в то, что ярость дяди и тети была направлена не на него — обычно всегда причиной их гнева являлся нелюбимый племянник, а тут…тоже нелюбимый племянник. Юноша усмехнулся путающимся в голове мыслям. Словно кто-то снял про него фильм, и теперь остается досмотреть его до конца и узнать, какой будет развязка сюжета.

Гарри не понимал себя в данный момент. Когда он только попал сюда, в нем бушевала куча различных эмоций, в том числе и страх, а сейчас у него не было ощущения, что он в другом мире. Чем они отличаются? Та же Тисовая улица и дом №4, абсолютно те же самые родственники, и по-прежнему никого нет подле него. Если так пойдет дальше, он рискует забыть о том, как себя чувствуешь, когда кто-то заполняет твое одиночество и любит тебя таким, какой ты есть. Пустота дала себе знать, больно отозвавшись в сердце, мальчик стиснул зубы и постарался отогнать надвигающуюся волну отрицательных эмоций.

Миссис Фигг встретила его новыми поручениями: повесить полку в ее комнате, выкинуть накопившийся мусор, прибить сломанную ножку к стулу, перенести ящики с ненужными вещами из гостиной на чердак и т.д. Гарри отдал бы все на свете за возможность воспользоваться волшебной палочкой. Плечи ломило, пресс болел с непривычки, да и времени он потратил в два раза больше, чем мог, получи разрешение пользоваться магией.

На ужин мальчик спустился уставший и раздраженный. Старушка любезно усадила труженика за накрытый стол и прежде, чем он начал есть, протянула ему какой-то конверт.

— Это результаты СОВ, дорогой, — ответила она на вопросительный взгляд Гарри.

— О. — выдавил юноша, сразу же позабыв про еду.

Дамблдор не посвятил его в свои планы, не рассказывал, будет ли он жить у миссис Фигг до смерти двойника или все-таки поедет в Хогвартс и будет там дожидаться новых манипуляций директора. Судя по полученному письму, ему грозит второй вариант и, следовательно… он увидит отца. Свободная рука потянулась к шее и, нащупав холодную металлическую цепочку, вытащила из-под кофты подарок Снейпа на пятнадцатилетие — серебряный снитч трепетал белыми, красиво сверкающими на свету крыльями. Маленькая безделушка имела для Гарри большое значение, поэтому он не удержался, взяв кулон с собой, в этот мир.

— Ну что же ты, Крис, открывай! — подбодрила хозяйка, видя задумчивое выражение на его лице. — Быстрее откроешь — быстрее узнаешь результаты.

— Извините, я задумался, — отстраненно отозвался мальчик, распечатывая конверт и разворачивая пергамент, лежащий внутри.

Стандарты обучения волшебству

Результаты экзаменов

Проходные баллы: Превосходно (П)

Выше Ожидаемого (В)

Удовлетворительно (У)

Непроходные баллы: Слабо (С)

Отвратительно (О)

Тролль (Т)

Кристофер Август Ларсен получил следующие оценки:

Астрономия………………………………………………………………..............(В)

Уход за магическими существами………………………………......(В)

Чары……………………………………………………………………….................(В)

Защита от Темных искусств………………………………………........(П)

Нумерология……………………………………………………………..............(П)

Травология………………………………………………………………..............(В)

История магии……………………………………………………………............(О)

Зельеварение…………………………………………………………….............(П)

Трансфигурация…………………………………………………………............(В)

— Ого, а у тебя не плохие оценки, Кристофер! — похвалила его миссис Фигг и приступила к еде.

Пробежавшись еще раз изучающим взглядом по пергаменту, Гарри удовлетворенно кивнул и спрятал его в карман джинсов. Хорошие оценки не стали неожиданностью, учитывая его подготовленность. Отличная оценка по зельям, удивившая бы многих, явственнее всех остальных бросалась в глаза, пробуждая внутри дремавшее радостное чувство, некую гордость за преодоление себя, за победу над каверзным предметом, заставившим его изрядно помучаться на протяжении всех пяти курсов. Защита также не вызывала сомнений: Гарри освоил предмет еще на втором курсе, и не только защиту от Темных искусств, но и управление ими. А нумерология… мальчику просто нравилась магия чисел, поэтому он не мог себе позволить получить за экзамен оценку ниже «Превосходно». Непроходной балл он получил лишь по истории магии, однако здесь против него сыграли обстоятельства, а не собственные мозги. На середине экзамена Гарри почувствовал себя очень плохо и не смог достойно закончить работу. Гермиона наверняка расстроилась бы из-за одного несданного СОВА, однако юноша не обратил на него ни малейшего внимания, тем более для будущей карьеры история магии ему не пригодится.

Теперь остается дождаться списка учебников, пойти в Косой Переулок и купить… Гарри застыл с выражением неподдельного ужаса на лице. Как он собирается покупать учебники и прочие школьные принадлежности без денег?! Вчерашние сборы проходили спешно и непродуманно, без малейшего намека на здравый смысл. Мелочь, подобная парочке галеонов в кармане, волновала меньше всего. Возможно, причина невнимательности крылась в его неверии в происходящее, в отрицании другого мира и своей роли в повторном уничтожении Волдеморта.

Однако Дамблдор тоже хорош! Почему, предлагая Гарри безумное приключение, он не напомнил ему о деньгах? Коли время не терпело, он мог заранее позаботиться о его счете в банке, а если нет, то проинформировать, чтобы мальчик сам забрал деньги. В чем заключается расчет хитрого интригана на этот раз? Гарри никогда не возьмет в руки деньги двойника, не замарается в грязном обмане… ниже падать некуда, чего скрывать — он уже ступил на путь вранья и крови. А вдруг Дамблдор хочет его проверить? Узнать, насколько мальчик готов к реальности и ожидающим в будущем сложностям?

Гнев забурлил внутри, будоража и заставляя крепко сжать руки в кулаки. Неужели несмотря ни на что, директор сомневается в нем? Он столько убеждал Гарри согласиться на безумное предложение, а сам устраивает ему проверки!

— Крис, что случилось? — старушка с беспокойством смотрела на подростка. — Ты словно мантикору без поводка и намордника увидел.

— Все в порядке. — для пущей убедительности Гарри принялся за еду.

— По твоему лицу не скажешь, — не отставала хозяйка, отчаянно желая докопаться до правды. Раз уж она отвечает за этого мальчика, то обязана быть в курсе его проблем.

До чего же она упрямая! Не отстанет, покуда он не скормит ей очередную ложь. Гарри устало потер переносицу, размышляя над новой небылицей.

— Я думал о списке книг на грядущий учебный год и понял, что родители дали мне с собой недостаточно денег, — медленно, продумывая каждое слово, объяснил Гарри. — Поэтому… Миссис Фигг, скажите, у вас в доме имеются какие-нибудь газеты с объявлениями о работе?

— А зачем сразу на работу, дорогой? Я с большим удовольствием одолжу тебе необходимую сумму.

— Нет! — чересчур резко отозвался Гарри, однако быстро смягчился, осознав ошибку. — Вы и так слишком добры ко мне: дали крышу над головой, кормите… Я не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством. Кроме того, я совершенно без понятия, когда в следующий раз родители смогут выслать денег на расходы.

— Я не прошу возвращать мне деньги, Крис, — мягким тоном произнесла старушка. — Дамблдор просил позаботиться о тебе.

— Я не маленький мальчик и сам в состоянии это сделать, — возмутился Гарри. — Да, согласен, в чем-то мне необходима помощь, но в основном я привык все решать и делать сам.

— Ох, ну хорошо, хорошо, — сдала позиции миссис Фигг, видя абсолютную непробиваемость собеседника. — До чего же упрямая пошла молодежь.

Она скрылась в гостиной, где на журнальном столике у нее хранилась груда журналов и газет.

«До чего же заботливые взрослые пошли! Что мой мир, что этот — везде чрезмерная опека, будто мне не шестнадцать, а пять лет!»

Старушка вернулась несколько минут спустя.

— Мне очень жаль, дорогой, но с объявлениями я помочь не могу.

Значит, завтра придется сходить и поискать в магазине.

— Но ты не переживай. У меня есть один знакомый, работающий начальником в почтовом отделении нашего города. Насколько я помню, он искал разносчика газет. Я поговорю с ним о тебе.

— Большое спасибо, миссис Фигг.

— Ты хороший мальчик, Крис, думаю, Роберт тебе поможет.

* * *

Как и предполагала миссис Фигг, ее знакомый согласился принять Гарри на работу, потому что действительно нуждался в разносчике газет и причем давно. Однако радость мальчика длилась недолго, до той поры, пока он не узнал подробности своей будущей работы. Ему не слишком хотелось вставать спозаранку, однако эта маленькая проблема не шла ни в какое сравнение с перспективой развозить газеты на…велосипеде! Гарри недолго вспоминал значение данного слова, несмотря на ощутимые пробелы в знании маггловской жизни. Будучи подопечным Дурслей, он неоднократно наблюдал за Дадли, ломающим очередной, надоевший велосипед, отчаянно пряча от родственников горькую зависть и жгучее желание самому опробовать удивительное средство передвижения — покрутить педали, подержать руль, позвенеть в звонок. Однако надеяться на милость дяди и тети не приходилось — они никогда не делали ничего для племянника, предпочитая отдать ненужные вещи каким-нибудь соседским мальчишкам, нежели отпрыску Поттеров. Постепенно Гарри научился мириться и радоваться маленьким крохам, изредка перепадавшим ему, и уже не реагировал на хвастовство Дадли, понимая бесполезность ожиданий.

А когда у него появилась новейшая метла, и он в полной мере испытал все прелести полетов и игры в квиддич, грезы о велосипеде тотчас исчезли, спрятавшись в самый дальний уголок сознания. Как можно сравнивать странное маггловское изобретение со скоростной метлой?!

По иронии судьбы, через много лет наивная детская мечта исполнилась, и теперь ему предстояло опробовать настоящий… велосипед. Но вот желания кататься у него больше не было.

— Ммм…миссис Фигг, я не смогу ездить на этой маггловской штуке, — сразу же заявил Гарри, изображая из себя чистокровного волшебника, совсем мало знающего о магглах. — Я не умею.

— Ничего страшного, Кристофер, — махнула рукой старушка, будто считала плевым делом научиться гонять на маггловском транспорте. — Я попрошу соседского мальчика одолжить тебе ненадолго его старый велосипед. Ты начинаешь работать в понедельник и за выходные прекрасно всему научишься.

Гарри проглотил готовые сорваться с языка возражения. Фигг ради него потратила время, упросила человека сделать одолжение и дать ему работу, а он тут будет предъявлять претензии. Ну уж нет!

После обеда мальчик вышел на задний двор участка миссис Фигг и нос к носу столкнулся с металлическим двухколесным противником. Критически осмотрев его, Гарри обратил внимание сразу на несколько настораживающих вещей: во-первых, велосипед был чересчур высок для него, во-вторых, погнутое заднее крыло над колесом свидетельствовало, что он бывал в авариях, возможно не единожды, в-третьих, ржавеющая цепь и обмотанный грязной тряпкой руль также не внушали особого доверия, ну и, в-четвертых, блеклый синий цвет свидетельствовал о старости и вероятных скрытых поломках, незаметных для неопытного глаза.

Приблизившись, Гарри осторожно провел рукой по резиновой части руля, старательно уверяя себя, что все не так ужасно. Велосипед опасно покачнулся, но устоял. Глубоко вздохнув, юноша отодвинул средство передвижения от стенки, изобретая в голове различные способы залезть на седло. Наверное также, как и на метлу, просто перекинув ногу через раму… Первое знакомство с велосипедом окончилось шумным падением незадачливого велосипедиста. Злосчастная рама находилась слишком высоко по меркам Гарри.

Боевое крещение пройдено.

После нескольких неудачных попыток юный волшебник оседлал таки металлическое чудовище, прислонив его обратно к стенке, осознавая потребность в опоре. Осталась малость: научиться ездить, держа руль прямо и сохраняя стойкое равновесие. Надавив на педали, он оттолкнулся от стены, удивляясь той ровности, с которой у него получилось преодолеть небольшое расстояние вдоль двора, но руль вырвался из дрожащих пальцев, и нечетко удерживающий равновесие Гарри вместе с велосипедом рухнул на землю, больно стукнувшись бедром о рыхлую землю. Крепко сжав губы в тонкую полоску, мальчик вернулся обратно и, опираясь на стену маленького покошенного от времени сарая, упрямо полез наверх.

Он обязан удержаться на работе и не вылететь оттуда в первый же день! Будоражащая сознание мысль помогла ему продолжить тренировку сохранения равновесия.

Вечером, наскоро поужинав, Гарри рискнул вывести велосипед за пределы двора Фигг. Научившись сносно владеть рулем, мальчик готовил себя к новым подвигам. Не хотелось покидать столь безопасное место, как задний двор, однако кататься придется по городу, и чем быстрее он адаптируется к тяжелым условиям, тем целее будет, исполняя обязанности разносчика газет.

Наклонив средство передвижения чуть в сторону, Гарри перекинул одну ногу через раму, вставая стопой на педаль, а другой отталкиваясь от земли, и сел на седло, выпрямляя руль. Часы непрерывных упражнений выполнили отведенную им задачу, и уверенности в себе у Гарри значительно прибавилось. Он помнил, как в детстве дядя Вернон учил Дадли кататься на маленьком двухколесном велосипеде с одним приделанным колесиком. Толстый мужчина бежал рядом, придерживая руль, выравнивая нечеткие движения, а когда сын освоился, лишь изредка подталкивал в спину, помогая набрать скорость, и дальше младший Дурсль предоставлялся сам себе. Зрительная память и более поздний возраст сыграли свою роль. Будь мальчик помладше, он не выучился бы за такой короткий срок.

Прямая дорога в отличие от неровных колдобин на заднем участке дома Фигг облегчала езду, педали крутились легко, помогая набирать скорость. Давно забытая расслабленность, обычно испытываемая им во время полетов на метле, пришла неожиданно, захотелось расставить руки в стороны, подставляясь теплому ветерку, но Гарри резко одернул себя. Не хватало еще навернуться. Тем не менее, бдительность продолжала снижаться, да и что может случиться? Пустующая, слабо освещенная солнцем улица, подтверждала его догадки, делая поездку приятнее, потому что к препятствиям в виде спешащих куда-то взрослых и играющих на тротуаре детей, он был не готов.

Словно прочитав его тайные страхи, на пути буквально из неоткуда возник мужской силуэт. Гарри дернулся, ощущая, как ком врезается в горло, а сердце с оглушительным стуком падает куда-то в область пяток.

— Осторожно!

Отчаянно вывернув руль, чтобы, упаси Мерлин, не убить мужчину из-за собственной невнимательности, мальчик не удержал равновесие и, вылетев из седла велосипеда, ударился о жесткий гравий, разодрав до крови кожу на локтях и коленях. Да что там, он едва не выбил из себя дух! Странно, что «едва», учитывая ту скорость, которую горе-велосипедист успел набрать.

А что с мужчиной?

Первое, что увидел Гарри, открыв глаза, были чёрные, начищенные до блеска ботинки. Голова болела нещадно и изводила мальчика как только могла. Мысленно вспомнив слова, которые употреблял его приёмный отец, говоря о министерстве, и думая, что сын не слышит, Гарри пришёл к неутешительной мысли предпринять попытку подняться на ноги. К его удивлению попытка не провалилась.

Всё также устремив взгляд на ботинки, мальчик принялся медленно вставать. Попутно внимание перемещалось от ботинок к светлым щёгольским брюкам с идеально отглаженными стрелками. Далее глазам Гарри предстали: пиджак, небрежно наброшенный на плечи и белоснежная рубашка. Столкнувшись с разъяренным лицом незнакомца, он поспешно опустил голову, уставившись в пол, почему-то совершенно уверенный, что жить ему осталось от силы минуту. Но, может быть, стоило попытаться оттянуть неприятный момент?

— Вы в порядке, сэр? Прошу прощения, я вас не заметил, — ох нет, надо было сказать по-другому!

— Не заметили? — угрожающе тихий голос не предвещал ничего хорошего и напрягал больше любого крика и ругани. — Позвольте спросить, с какой же вы ехали скоростью, молодой человек?

Гарри молчал, не зная как лучше предотвратить вспышку гнева.

— Прежде, чем садиться на велосипед, вам следовало бы обратить внимание на то, где находятся ваши глаза, — сарказм так и лился из уст мужчины, — и коли они, как и сейчас занимают неподобающее им место на затылке, то вам не стоит утруждать себя бесполезным занятием.

— Мне жаль, — смущенно промямлил Гарри, желая исчезнуть из-под уничтожающего взора незнакомца.

Он отвык от подобного сарказма и скрытой угрозы в обманчиво спокойном голосе. Мужчина успешно мог бы посоревноваться с его приемным отцом в умении запугивать до полусмерти.

— В следующий раз не советую попадаться мне на глаза. Я не буду также добр, можете быть уверены, — мальчик ощутил на себе пристальный взгляд незнакомца. — И прекратите протирать в моих ботинках дыры, будьте любезны.

Не успел Гарри опомниться, как собеседник быстро прошел мимо него и вскоре исчез за поворотом. Мальчик ошеломленно смотрел ему вслед, не в силах поверить в улыбнувшуюся ему удачу. Так легко отделаться у него редко когда получалось.

– Крис, сходи, пожалуйста, в магазин!..

– Крис, помоги отнести вещи на чердак!..

– Похоже, телевизор сломался. Кристофер, ты не посмотришь?..

– Крис, вставай! Завтрак на столе, работа не ждет!

Открыв глаза, Гарри разочарованно вздохнул и неохотно откинул одеяло.

Едва мальчик приступил к обязанностям почтальона, миссис Фигг не только стала будить его по утрам, но и почти каждый день не обходился без ее поручений относительно домашнего хозяйства. Похоже, появление нежданного гостя в доме старушки все-таки не было ей в тягость, как могло показаться вначале. Она решила обернуть пребывание юноши под своей крышей себе на пользу, и это касалось не одних лишь хозяйственных хлопот. Поговорить миссис Фигг также любила, чего нельзя было сказать о Гарри. Единственная тема, сумевшая привлечь внимание мальчика, полностью посвящалась новостям о Волдеморте и о том, что творится в мире волшебников и магглов. Поначалу Фигг удивила вспышка неожиданного интереса обычно неразговорчивого Гарри, но она быстро нашла оправдание подобному поведению. Все люди испытывают чувство страха. И этот мальчик не исключение. Пусть он и иностранный студент, но о черной деятельности Того-Кого-Нельзя-Называть знает достаточно хорошо, чтобы представить возможное ужасающее будущее магов, выступающих против Пожирателей смерти и их предводителя, и тем более магглов, так презираемых Волдемортом. Она с радостью поделится с ним известными ей новостями.

Выслушивая пояснения Фигг, Гарри испытывал смешанные чувства. С одной стороны, Министерство нашло в себе силы признать факт возвращения Волдеморта, перестали высмеивать его двойника (как же странно это слышать!), но с другой, они до сих пор не сняли запрет на использование волшебства несовершеннолетними на территории магглов без присутствия взрослых! Разве не ясно, что если Пожиратели захотят напасть на какого-нибудь магглорожденного ребенка-волшебника, то вряд ли дождутся момента, когда возле него окажется взрослый! Глупо! А эти их брошюры со смехотворными инструкциями защиты от последователей Волдеморта…в них вообще ничего полезного нет! А магглы… Что будет с магглами?!

Рабочие будни протекали для Гарри на удивление спокойно. Былая неуверенность покинула его, уступив место точности и хладнокровию. По окончанию короткого испытательного срока, юноша получил первый аванс, чему был несказанно рад. Странно, вроде еще вчера он с грохотом падал с неустойчивого велосипеда, в кровь разбивая локти и коленки, а сейчас остался позади июль и постепенно подходит к концу август, но по-прежнему каждое утро Гарри совершает круг на велосипеде по улицам Литтл-Уиннинга, развозя газеты. Конфликтов больше не возникало, хотя в самый первый рабочий день он, благодаря страдающей бессонницей тете Петунье, едва избежал разборок. А все из-за не слишком удачного броска. Злосчастная газета упала не на лестницу, как должна была, а угодила прямо в новые, любовно выращенные миссис Дурсль гладиолусы, и это видела тетка! Естественно, она разыграла из-за случайной ошибки целую драму, поэтому мальчик благополучно смылся прежде, чем тетя Петунья и выбежавший на вопли жены дядя Вернон успели рассмотреть и выудить из него имя и фамилию для слезливых жалоб в почтовый отдел на безответственных газетчиков.

Избавившись от последней газеты, Гарри возвращался в отдел и помогал сортировать письма для отправки в другие города и страны, цепляясь за любую возможность положить лишний фунт в карман. Иногда на это уходило несколько часов, а порой не хватало и половины дня, чтобы со всем разобраться. Дальше его путь лежал либо в магазин за продуктами, либо домой к миссис Фигг. С замиранием сердца он ожидал списка учебников, боясь не получить вовремя зарплату, однако каждый раз мальчика ждало разочарование.

Отставив велосипед, Гарри поднялся по ступенькам крыльца, еще оттуда услыхав приглушенный гул голосов вперемешку со вспышками чьего-то смеха. Миссис Фигг явно не стала бы так смеяться, находясь в полном одиночестве. Неужто к ней заглянул кто-то из подруг? Осторожно постучавшись и открыв дверь, Гарри остолбенело замер на пороге.

— Кристофер, мой мальчик, — Дамблдор приветливо кивнул ему с дивана, — а мы уже тебя заждались.— Он подвинулся, освобождая место рядом с собой. — Не составишь ли нам компанию? Честно признаюсь, я один не справлюсь со всеми сладостями миссис Фигг.

— Право же, Альбус, — притворно возмутилась старушка. — Не так много я и приготовила, считайте почти ничего. Знала бы я заранее о вашем визите, вот тогда…

— …вы закормили бы меня до смерти.

Оба рассмеялись. Гарри едва удержался, чтобы не закатить глаза, вместо этого он чуть улыбнулся и покачал головой.

Он по-прежнему не замечал разницы между своим миром и этим. Даже директор тут в точности повторяет слова и жесты Дамблдора, которого мальчик знал с детства. Ему говорили, будто магия нынешней реальности развита слабее, чем в его, однако Гарри мучили сомнения. Он только сегодня думал написать Дамблдору письмо и спросить, почему так сильно задерживается список литературы, но директор опередил, появившись в доме Фигг лично. Неужели он может применять легилименцию на расстоянии? И если да, то какого черта у Гарри такой слабый ментальный блок? Или же все сводится к простому совпадению?

Мальчик наконец присел рядом с Дамблдором и налил себе чаю в пустую чашку, явно свидетельствующую о том, что его ждали.

— Ну, как проходят трудовые будни? — спросил директор, поворачиваясь к Гарри. — Арабелла любезно мне все рассказала.

— Все хорошо, сэр, — ответил юноша, избегая пристального взгляда пожилого волшебника, пронизывающего его насквозь. Внезапно ему сделалось не по себе. — Сначала у меня возникали некоторые сложности, но все быстро разрешилось во время практики.

— Я очень рад слышать это, Крис.

— Я же говорила вам, Альбус — Кристофер замечательный мальчик, — миссис Фигг с восхищением посмотрела на Гарри, и тот почувствовал, как зарделся. — Он никогда не отказывает мне в помощи, не позволяет себе грубить и не слушаться. Идеальное воспитание!

«Еще бы…» — подумалось Гарри.

— Впрочем, у него есть один серьезный недостаток, который, я боюсь, может в будущем причинить ему огромный вред, — Фигг сделала паузу, чтобы отпить немного чаю, и продолжила, делая вид, что не замечает подозрительного взгляда Гарри: ¬

— Он ужасно завистливый.

От подобного заявления мальчик закашлялся, подавившись чаем.

— Что вы такое говорите, миссис Фигг? Почему вы считаете меня завистливым? — чуть раздраженно поинтересовался он.

— А ты считаешь, будто я не права?

— Конечно, нет!

— Ты с самого первого дня показал мне, насколько сильная у тебя зависть, — упорствовала старушка.

Директор с интересном наблюдал их спор, не торопясь вмешиваться.

— Каким же образом?

— Ты завидовал Гарри Поттеру.

— Кому?! — мальчику показалось, что он ослышался.

— Мальчику-Который-Выжил! — повторила миссис Фигг, глядя на Гарри со странной смесью неодобрения и сочувствия. — Помнишь день, когда я предложила познакомиться с Гарри Поттером? У тебя такое лицо было. Я сразу все поняла, мой дорогой!

«Чушь! Ничего вы не поняли! — хотелось крикнуть юноше, однако он упорно подавлял в себе нарастающее раздражение. — Я не могу завидовать…себе!»

— Я…

— Не стоит завидовать Гарри Поттеру, милый, — хозяйка дома не дала ему и слова вставить. — Мальчика наоборот надо пожалеть. Представь только…

Не слушать. Лживой жалостью пропитанные слова давно перестали достигать цели — достаточно лишь отгородиться, заперев чувства на замок, ключом от которых стала цена победы. Неправильной, ненастоящей победы — верят выигравшим, а он просто инструмент. Забудут, выбросив из памяти как ненужную сломанную вещь, едва Гарри позволит себе оступиться. А что вместо? Жизнь под колпаком, если сумел доказать превосходство над судьбой: не принадлежа себе, весь раскрытый нараспашку чужому любопытству.

И смерть не станет поводом для скорби и печали, лишь для показушного возмущения. Вот и вся жалость. Отодвинув завесу, можно найти одну пустоту. Играя на сцене, радуешь глаз, а уйдя, превращаешься в ничто. Зрители не помнят актера по имени, они помнят только удачные роли, и если актера затмил более успешный артист, память о нем выбросят как ненужный мусор. Не стоит злиться: двуличность не заслуживает гнева, поставить защиту и избавиться от него, вот что нужно сделать.

Сейчас тоже не помешало бы воспользоваться ею, тем более…здесь Дамблдор…не его Дамблдор. Очистить сознание…очистить сознание.

— Арабелла, — директор Хогвартса отрицательно покачал головой, призывая ее прекратить поучать Гарри.

— Но, Альбус, Крис должен понять, — старушка беспомощно всплеснула руками.

— Думаю, ты достаточно четко ему все разъяснила и теперь он сожалеет об этом, верно, Кристофер?

— Да, сэр…

— Очень хорошо. Арабелла, дорогая, позволь мне поговорить с мальчиком наедине. Его родители попросили меня побеседовать с ним до школы.

— Конечно! Я как раз хотела покормить кошек и проверить, как там супчик. Вы уверены, что не сможете остаться на обед, Альбус?

— Увы, обязанности директора никто не отменял, — виновато развел руками Дамблдор.

Пожилая женщина понимающе кивнула и покинула комнату, оставив Гарри и Дамблдора вдвоем.

Директор тотчас же поставил на дверь заглушающие чары и развернулся к мальчику, без особого интереса наблюдающему за процессом.

— Не сердись на миссис Фигг, Гарри, — начал разговор Дамблдор ласковым тоном. — Она не хотела обидеть тебя.

— Я понимаю, сэр. Она ведь не знает, что я и есть Гарри Поттер, — на миг Гарри представилась реакция Фигг, если она вдруг узнает правду.

— Арабелла бы сильно удивилась, — улыбнулся Дамблдор.

— Пожалуй…

Он не понимал, смеяться ему в этом случае или лезть на стену и отшвыриваться проклятиями. Миссис Фигг являлась фанаткой Гарри Поттера, а юноша не принимал подобного к себе отношения, считая его незаслуженным.

— Как ты, мальчик мой?

Гарри недоуменно поднял взгляд на директора.

— Вы уже спрашивали, профессор… Зелье исправно пью, миссис Фигг помогаю, с работой освоил…

— Я интересуюсь не жизнью Криса, — перебил его Дамблдор голосом, не терпящим возражений. — Я спрашиваю о твоей жизни, Гарри.

— Зачем вам это, сэр? — щемящая тоска, сидящая внутри, грозилась вырваться наружу, затмив образовавшуюся благодаря ментальному блоку пустоту, и напомнить о мире, о котором хотелось забыть, о доме, куда уже нельзя вернуться. — Вы знакомы со мной от силы день.

Директор вздохнул. Похоже, он ожидал того, что юноша не пойдет с ним на контакт.

— Ошибаешься. Альбус много рассказывал о тебе, и я имею большее представление о твоей жизни, чем ты думаешь...

— Как вам будет угодно.

Тишина замерла между двумя сидящими на диване волшебниками. Гарри, первым почувствовав гнетущее давление, встал и отошел к открытому окну, вдыхая аромат растущих в саду миссис Фигг цветов.

Абсурдность разговора была налицо, ведь как ни старайся, посторонним людям не понять всей глубины чувств незнакомого человека. Сколько ни притворяйся, невозможно обмануть того, кого не знаешь. Истина таилась в знании, а знание оказалось смутным и построенным на чужих словах, да собственных домыслах. Тем не менее, ощущение неправильности не покидало юношу.

— Я принес список литературы на шестой курс. — Весело проговорил Дамблдор, будто и не было этого удушливого затишья. — Пожалуйста, взгляни. Мне бы хотелось, чтобы ты взял те же предметы, что и твой двойник.

Гарри молча приблизился и протянул руку за списком.

— Он хотел поступать в школу Авроров? — спросил юноша, пробежавшись глазами по указанным в нем книгам. — Но я не собираюсь становиться аврором! Мне борьбы с Волдемортом выше крыши хватило, а ведь придется начинать все сначала!

— Насколько я помню из рассказов Альбуса, ты планировал после окончания школы остаться в Хогвартсе и напроситься в ученики к профессору по ЗОТИ, чтобы в дальнейшем и самому преподавать защиту? Для осуществления твоих идей тебе нужен такой же перечень обязательных предметов.

— Но я хочу посещать не только обязательные для школы Авроров предметы, — раздраженно произнес Гарри, еще раз сверяясь с литературой.

— Пока ты играешь роль Криса Ларсена, ты можешь посещать те дополнительные занятия, какие посчитаешь нужным, однако как Гарри Поттеру, тебе придется бросить их изучение в дальнейшем. Мне жаль, но это необходимо для нашего плана, иначе тебя раскроют так быстро, что мы не успеем опомниться.

— Вы правы. Хорошо. — На миг мальчик замолчал, обдумывая что-то, а потом заговорил вновь:

— А покупки учебников мне оплатит специальный фонд Хогвартса?

— С чего ты взял? — удивленно поинтересовался директор.

— Видите ли, несмотря на мою подработку, мне не хватит денег на все покупки, ведь помимо книг необходимо купить много чего другого, вы же знаете. Возможно, я и нагло веду себя, но за один месяц тяжело заработать деньги несерьезной работой.

— Так вот зачем ты начал подрабатывать! А мне казалось… Мальчик мой, не нужен тебе никакой специальный фонд! У тебя есть тут деньги.

— Я не буду пользоваться деньгами своего двойника, профессор, — бросил Гарри, расхаживая по комнате. — Это грязные деньги! Мало того, что я не смогу спасти его от смерти, так еще и должен буду распоряжаться его имуществом. Ну уж нет. Кроме того, он пока не умер.

— Ты меня не понял, Гарри, я имею в виду твои деньги. Постой, я разве не говорил тебе?

— Говорили о чем, сэр? — юноша подозрительно уставился на пожилого волшебника.

— Альбус передал мне твои деньги, мой мальчик, и я открыл счет в банке Гринготтс на твое имя, вернее на имя Криса Ларсена.

— Я ничего об этом не знаю. Да и как вы могли забрать мои деньги у своего двойника, если Зеркало Судьбы разбилось сразу же, как только я пересек границу вашей реальности?

— Мы не были до конца уверенны в твоем согласии на наше предложение, — Дамблдор вздохнул, — поэтому мой двойник заранее забрал твои сбережения из банка и передал мне, пока ты собирал вещи.

Медленно кивая, Гарри забрал протянутый ему ключ от сейфа и спрятал в карман. В голове юноши царил полный кавардак, которому не являлся помехой даже хорошо укрепленный ментальный блок.

А как же подработка? Все те усилия, прикладываемые им, дабы достичь высших результатов?..

— Не считай, будто зря потратил время, мой мальчик. Тебе необходимо было отвлечься от…тяжелых воспоминаний, — похоже, смятение Гарри отразилось на его лице, раз Дамблдор заговорил об этом. — А старика прости. В старости память стала совсем никудышной, зато хранящей воспоминания о таких мелочах, как неудачно съеденная конфетка Берти Боттс.

С трудом верилось в забывчивость директора.

— Вам известно что-нибудь о действиях Волдеморта? — решил он сменить тему.

— Не слишком много, — грустно ответил пожилой маг. — Том подозрителен и не спешит делиться планами со сторонниками даже из близкого окружения. Пожиратели могут атаковать в любой момент — наши люди практически не готовы. Такова цена трусости Фаджа.

— Министерство все равно будет действовать против нас, — презрительно заметил Гарри.

— Что бы ни случилось, нашей главной задачей становится выигрыш в новой войне, — директор устало помассировал виски.

— Почему Фадж до сих пор не покинул пост министра? Люди простили его страшный промах?!

Гарри много раз обсуждал Корнелиуса Фаджа и работу министерства в целом со своим Дамблдором, однако имя до сих пор больно резало слух, вынуждая вновь и вновь содрогаться от отвращения.

— Началась война, мой мальчик, на новые выборы нет времени. Министерство также как и мы собирается действовать, дабы оправдаться в глазах людей.

— Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Все образуется, Гарри, вот увидишь. Ты надеешься, а значит, не сдашься до конца.

Заболела голова. Эмоции стремились вырваться наружу, нещадно колотя по ментальному барьеру, держать защиту становилось все сложнее.

— Мне нужно возвращаться в Хогвартс, но прежде, возьми это… — подойдя к юноше директор вложил в его ладони фантик от какой-то маггловской конфеты.

— Порт-ключ?.. — понимание после секундного замешательства.

— Верно. Наступают трудные времена, и неизвестно, когда нам следует ждать нападения Пожирателей смерти, поэтому носи его постоянно с собой, где бы ты ни находился. Все силы Ордена будут уходить на защиту нашего Гарри, и тебе некому будет помочь в случае опасности.

Какое-то время мальчик изучал фантик со странным названием «Мишка Тедди», затем убрал в тот же карман, что и ключ от сейфа.

— Я понимаю, профессор.

Он поднял глаза на Дамблдора чуть ли не впервые за их встречу и натолкнулся на ответный всевидящий взгляд. Долгое время они смотрели друг на друга, проверяя друг друга на прочность.

— Ты превосходно владеешь окклюмецией, — сообщил старый волшебник, прерывая контакт.

— У меня был хороший…отличный учитель, — Гарри тяжело дышал, будто пробежав скоростную дистанцию.

— Ну что ж… мне пора.

Дамблдор неторопливо направился к двери, доставая волшебную палочку и снимая заглушающие чары.

Гарри смотрел ему вслед, и вдруг что-то оборвалось внутри. Жгучее ощущение одиночества и стремление поделиться хоть чем-то, ведь Дамблдор, несмотря ни на что заботился о нем.

— …мне лучше, профессор, — шепот сорвался с пересохших губ. Никакой уверенности, что его услышат.

— Я рад, Гарри…

* * *

Напряжение, царящее в Косом переулке, трудно было не заметить. Еще в Дырявом котле, стоило Гарри выбраться из камина, он уловил на себе затравленные взгляды. Мальчик спешно покинул паб, ни на секунду не оставаясь без пристального внимания испуганных людей.

Медленно бредя вдоль магазинов, юноша изумленно оглядывался по сторонам. Он помнил, как первый раз попал сюда, окунаясь в чудесную магическую атмосферу, как с интересом рассматривал проходящих мимо волшебников в чудных мантиях и яркие витрины магазинов. А что сейчас? Волшебники по-прежнему проходили мимо, однако выглядели потерянными и обреченными, постоянно озираясь вокруг. Бдительные родители как можно ближе прижимали к себе детей.

А магазины? Гарри не мог поверить, что страхи людей сотворят такие метаморфозы. Расположенные по обеим сторонам вдоль каменистой дороги домики стали блеклыми и неброскими, словно близнецы. Огромные вывески больше не возвышались над витринами, привлекая покупателей, а с некоторых витрин впридачу к этому убрали еще и весь товар. Отличить магазины от обычных жилых домов можно было лишь по табличке «Открыто», повешенной на двери.

Липкий холод внезапно закрался под футболку, закрывая собой теплые лучи знойного летнего солнца. Значит, вот как все происходит. Магглы пребывают в счастливом неведении, а у волшебного мира подкашиваются коленки от страха. Он будто сухой лист на ветру. Немного подуть, и жизнь окончательно оборвется. Главное оружие Волдеморта работало на славу — люди боялись, ожидая самого худшего. Эффективнее не бывает, ведь страх главный союзник войны, он делает жертву беззащитной, не способной к сопротивлению или побегу.

Взяв немного денег из своего хранилища в Гринготтсе, Гарри пробежался глазами по списку необходимых учебников, ингредиентов и прочих необходимых принадлежностей и отправился в ближайший книжный.

Несмотря на предпоследний день августа, чуть ли не весь магазин был забит недовольными, стоящими в длинной очереди покупателями: в основном учениками Хогвартса и их родителями. Они шумно выкрикивали что-то продавцу, едва-едва успевавшему обслуживать клиентов. Глубоко вздохнув, мальчик набрал предназначенные для шестого курса книги и встал последним в этой непривычной очереди. Интересно, это тоже из-за Волдеморта? Обычно покупки совершались еще в конце июля — начале августа. Это он долго тянул — никак не мог вырваться с работы. А остальные? Что произошло такого, раз студенты школы волшебников откладывали поход за учебниками чуть ли не до последнего дня? Ему было над чем поломать голову, пока вереница обозленных магов двигалась вперед, а когда наконец мальчик дождался, он быстро оплатил покупки и, попросив доставить книги в дом миссис Фигг, отправился дальше.

Следующей на повестке дня стояла аптека, где Гарри накупил различных ингредиентов для зелий.

Оставалось сходить в магазин мадам Малкин и приобрести запасную школьную мантию — для нового тела его прежняя была несколько узковата по бокам. Потом лучше всего было вернуться на Тисовую улицу к миссис Фигг и начать изучать учебники, дабы иметь представление о программе шестого курса. Особое внимание следовало уделить, естественно, высшей трансфигурации и высшим зельям. Подойдя к магазину, мальчик уже собрался открыть дверь, как та внезапно отворилась сама, и оттуда выбежала хозяйка магазина. Не замечая удивленного Гарри, она захлопнула дверь, намереваясь запереть ее на ключ.

— Вы уже закрываетесь?! — недоуменно спросил Гарри, уставившись на часы. — Но ведь сейчас только полдень.

— Мальчик, мой график работы с утра до полудня, поэтому прекрати возмущаться, — раздраженно бросила ему мадам Малкин, возясь с замком.

— Но раньше вы работали до вечера, — несколько неуверенно проговорил Гарри, силясь вспомнить прежний график ее работы.

— Ты читал последние выпуски Ежедневного Пророка? — смягчившись, поинтересовалась хозяйка.

Юноша покачал головой.

— Много чего случилось за последнее время. Недавно Пожиратели смерти напали на магазин Олливандера и разнесли там все в пух и прах, а самого владельца до сих пор никто не может найти. Почти все считают, что он давно мертв.

Сердце ухнуло куда-то в пятки.

— Вы боитесь, что можете быть следующей… — заключил Гарри.

— Не надо произносить этого! — шикнула на него женщина, испуганно озираясь по сторонам. — Если хочешь купить мантию, приходи завтра утром. А сейчас мне пора.

Она аппарировала прежде, чем он успел опомниться.

Значит, и в самом деле придется вернуться сюда завтра. Гарри не горел желанием вновь очутиться в Косом Переулке и запоминать его унылым и серым. Не хотелось проходить мимо разрушенного магазина Олливандера и знать, что никто больше не зайдет туда и не выберет себе палочку, ту единственную и неповторимую. Интересно, как теперь покупают палочки? Вероятно, заказывают у Григоровича — второго известного мастера волшебных палочек. Через какое-то время никто не вспомнит Олливандера…а еще спустя некоторое время забудется и красота Косого Переулка. Мальчик остановился и бросил взгляд на магазинчик волшебных животных. В прошлом году с витрины на него с любопытством смотрели несколько сов, кошек, крыс, а в этом плотные черные жалюзи отгораживали его от необычных магических существ.

Возможно, если Гарри пройдет чуть дальше, удушающая атмосфера безнадежности испарится? Робкая надежда меркла с каждым шагом, не приносящим никаких перемен. Мрачные люди, однотипные дома, невысказанные страхи. Это было началом медленного конца.

Усталость взяла свое, и прежде, чем вернуться домой, Гарри решил посидеть в кафе-мороженом Флориана Фортескью. Обессилено плюхнувшись на стул, он начал наблюдать за проходившими мимо него волшебниками, ловя себя на мысли, что подсознательно тоже ждет нападения Пожирателей. Страх заразителен, неторопливо разъедая изнутри, надо быстрее выбираться отсюда, пока….

— Я не могу поверить! И они еще называют себя моими братьями! — вдруг послышался до боли знакомый голос.

Гарри застыл, забывая как дышать.

— Успокойся, Рон, ты же знаешь Фреда и Джорджа, — прикрикнула собеседница, видимо недовольная поведением спутника. — Они просто пошутили над тобой, а ты попался как маленький ребенок.

Юноша медленно поднял глаза, несколько раз протер их тыльной стороной ладони, окончательно убеждаясь, что перед ним не мираж, не больное воображение, по прежнему отказываясь верить. Он и не представлял, как громко может стучать сердце, как сильно могут трястись руки. Рон и Гермиона. Его самые близкие друзья. Здесь, в паре шагов от него. Как такое возможно? Гермиона, она же...умерла. Там, в Отделе Тайн, у него на глазах. Он видел ее кончину собственными глазами, и вот она стоит совсем недалеко от него, как ни в чем не бывало. Такая же веселая и непринужденная, словно и не было того кошмара, тех страхов.

— Нет, ну как они могли потребовать с меня плату, причем в двойном размере?! — продолжал возмущаться Рон. — Я их младший брат и в отличие от них не имею собственных денег!

— Научись уже отличать шутки от действительности, Рональд Уизли, — фыркнула Гермиона, изящно убирая пушистые волосы назад. — Кроме того, я считаю, что их шутка пойдет тебе на пользу.

— В смысле?

— Ты все лето маялся ерундой, вместо того, чтобы посвятить свободное время домашним заданиям. А не будешь стараться — не найдешь хорошую работу!

— Я не маялся ерундой! Я занимался очень важным делом!

— Позволь узнать, каким?

— Я готовился к отбору в школьную команду по квиддичу, — сделав важное лицо, заявил его друг.

— Рон, это не серьезно! — укоризненно воскликнула Гермиона.

— Может быть, для тебя и не серьезно, — Рона явно задело неодобрение подруги. — Но я целые дни убивал на то, чтобы усовершенствовать свои навыки вратаря. А ты только учиться и умеешь!

Надо их остановить, пока они окончательно не поругались. И так уже на пределе, даже его не замечают. Мальчик поднялся, желая побыстрее утихомирить горячий нрав друзей, пока не поздно, однако…

— Рон, Гермиона, перестаньте ругаться, — к друзьям неожиданно подошел…двойник Гарри и улыбнулся им. — Вы так шумите, что вас за версту слышно.

Зеленые глаза Гарри широко распахнулись от ужаса представшей перед ним картины.

— Она первая начала! — буркнул Рон, обиженно отворачиваясь от девушки.

Гермиона закатила глаза, но промолчала. Она ответно улыбнулась двойнику:

— И как тебе магазин Фреда и Джорджа?

— Он великолепен! Единственный, бросающийся в глаза во всем Косом Переулке…

Казалось, Гарри оглох. Он видел шевелящиеся губы двойника, и как что-то весело отвечает Гермиона, но не слышал ни слова и не жаждал слышать. Что происходит? Почему с ними разговаривает самозванец?! Ведь вот он, Гарри, стоит совсем рядом, почему они не замечают? Неконтролируемая дрожь сотрясала тело. Когда Гермиона и Рон вместе с двойником собрались уходить, он хотел крикнуть и остановить их, открыть глаза на самозванца, но что-то останавливало его, не давая осуществить задуманное. Он потерянно провожал их, не решаясь пошевелиться. А когда они скрылись за поворотом, юный волшебник сорвался с места и, не разбирая дороги, помчался к Дырявому Котлу, провожаемый недоуменными взглядами прохожих.

Как такое могло быть? Они вели себя так, словно не знают его, как будто он чужой! Щелчок, напоминающий треск раздался в голове. И какого черта здесь делал второй Гарри Поттер? Почему он так быстро втерся им в доверие? Неужто Гермиона не разгадала коварный план этого… Снова треск. Гарри почувствовал, как засосало под ложечкой, неожиданно осознавая, что не двойник на самом деле самозванец, а он сам.

Мальчик не помнил, как добрался до дома миссис Фигг, не слышал, как звала его хозяйка, не знал, куда бежит и зачем. Сейчас ничто не имело значение. Зияющую рану в груди нельзя было вылечить, и скоро он умрет, лишившись жизни.

Ментальный блок окончательно разбился, разлетаясь на мелкие стеклянные куски. Слезы тут же потекли из глаз, охлаждая нагретые солнцем щеки. С самого начала Гарри отрицал происходящее, придумав кучу отговорок и оправданий тому или иному происшествию, происходящему с ним. Кровавые события в Отделе Тайн и странное предложение двух директоров Хогвартса объяснялись обычным глупым сном, временное жилье у миссис Фигг — командировкой отца и невозможностью взять его с собой. Он никогда не видел своего двойника до случая в Косом Переулке, поэтому выдумывать неправду, исключая правду, не составляло труда. Первый надлом сознания случился с ним в последний приход Дамблдора, когда пожилой волшебник напрямую заговорил об этом мире, о двойнике Гарри. Мальчик старательно удерживал ментальную защиту, лишая себя эмоций и связанных с ними переживаний. Поединок был долгим, но Гарри вышел из него победителем, продолжая обманываться. Все прекратилось в короткий миг, стоило ему увидеть возле Рона и Гермионы настоящего Гарри Поттера этой реальности. Странное и неприятное чувство обуяло его в тот момент: он смотрел на себя со стороны, абсолютно уверенный в том, что это не он, а близкие друзья, смеющиеся возле двойника…вовсе не его лучшие друзья. Он абсолютно одинок в чертовом мире, куда отправили его Дамблдоры. Никому нет дела до него, потому что он лишь копия, существующий отголосок истинного Гарри Поттера.

Кто-то посигналил сбоку, однако юноша не заметил.

Он чувствовал себя загнанным в ловушку, будто лабораторная крыса, оставленная в середине лабиринта. Тыкаясь носом в углы, ведомое инстинктом животное блуждало по одинаковым коридорам в поисках выхода и заветного кусочка сыра, не замечая, что с каждым шагом все дальше и дальше уходило прочь. Выход был за другим поворотом, но как крыса могла об этом знать? Терпя одну неудачу за другой, зверек возвращался к исходной точке, и рано или поздно добирался до нужного поворота или…оставался петлять по мрачному лабиринту до конца своих дней. А что ждет Гарри? Найдет ли он выход из возникшей ситуации или же пойдет ко дну, неправильно свернув на очередной развилке и загоняя себя в ловушку.

Жгучее одиночество. Безысходность. Переживания.

Здесь его нет и в другом мире его нет. Так где же он есть? Кто или что он такое?

— Нет!

Громкий надрывный крик ударил по ушам, прерывая ход невеселых мыслей. Гарри поднял голову, скользнув взглядом по совершенно незнакомому парку, окунувшемуся в сгущающуюся темноту наступающей ночи.

— Умоляю вас!

Как ужаленный, юноша вскочил с лавочки, тут же ощутив всю прелесть затекших от длительного сидения ног.

— Нет! Не надо!!!

Присутствие магии было настолько сильным, что становилось ясно — его и не пытались скрывать. Сосредоточившись, даже маггл до мозга костей, такой как Дурсли, мог уловить ауру волшебника неподалеку.

Ледяные оковы сжали внутренности.

Такое пренебрежение магическим законам свойственно лишь…Пожирателям смерти.

Сорвавшись с места, Гарри побежал туда, откуда слышались душераздирающие вопли. Поздний прохладный вечер давно отправил всех возможных свидетелей происходящего по домам, облегчая задачу избежать огромного количества жертв.

Он свернул с мозаичной каменной дорожки аллеи, буквально влетая в лесную часть парка.

А лучше, если смертей не будет вообще. Он устал…устал быть виноватым. Мальчиком-Победившим-Того-Кого-Нельзя-Называть, игнорируя его попытки списать все на простое стечение обстоятельств. Радость победе затмевала военные потери, восхваляя лишь юного волшебника. Но его память никто не стирал, и именно поэтому он помнил всех тех, кого не сумел спасти, кто погиб из-за глупого пунктика "спасителя". Боязнь не справиться, не успеть помочь никуда не делась и сейчас, когда на кону стояла жизнь несчастных магглов, попавших под руку Пожирателям смерти

Не заметив торчавший из-под земли корень, мальчик споткнулся сильно ударившись о твердую почву.

А ведь если подумать, ему снова повезло. Гарри вдруг понял: сложись обстоятельства несколько иначе, темные маги выбрали бы его для своих развлечений. Слом ментального блока сделал юношу беззащитным и открытым для любого нападения. Он с головой ушел в проблемы, не замечая творившегося вокруг. Память услужливо кидала ему различные картины: вот мимо проходит какая-то влюбленная парочка, удивленно разглядывая плачущего на скамейке мальчишку, пожилая женщина с тяжелыми сумками в руках пытается выведать у него, что произошло, но в конце концов сдается, осознавая бесполезность своих стараний, выскочившая из-за поворота машина едва не сбивает невесть откуда очутившегося на дороге подростка. Слезы затуманили не только глаза…

Черт возьми…

Гарри всегда боялся смерти. Каждый человек, даже не признавая этого, боится умереть. Но у всех страхи разные. Кто-то боится умереть, не успев чего-то совершить при жизни, кто-то боится не узнать чего-то нового и сокровенного, будучи живым. Для кого-то страшна мучительная смерть. Юноша тоже ее боялся. И тогда, в Отделе Тайн, и сейчас, ощущая присутствие Пожирателей смерти поблизости. Однако он все бы отдал за то, чтобы прислужники Волдеморта наткнулись на него, а не на тех людей. И раз этого не произошло, он должен…обязан помочь им.

Поднявшись, Гарри продолжил путь и вскоре добежал до места, где собрались темные маги и их жертвы. Он быстро спрятался в ближайший неприметный куст, не упуская из виду происходящее перед ним.

Легкого шороха веток темные маги, похоже, не заметили. Восемь человек в одинаковых черных плащах и масках собрались в тесный круг, сжимая в кольце четырех до смерти перепуганных подростков. Они ревели, молили отпустить их, пятились назад, однако Пожиратели смерти и не думали позволить жертвам сбежать, пиная ногами обратно на середину круга и заставляя бояться еще сильнее.

— Пожалуйста…отпустите нас… — захлебываясь слезами простонал один из молодых людей.

Попытка была встречена громким глумливым гоготом безжалостных ублюдков.

— Отпустить?! — насмешливо поинтересовался один из них. — Ты слышал, Нотт, эти тупые магглы думают, что нас можно разжалобить подобными сопливыми просьбами!

— Ну, так проучи их, Эйвери, — лениво отозвался другой. — Ты же хорошо владеешь преподавательскими навыками, разве я не прав?

— Несомненно, — пауза, взмах палочки. — Круцио!

Гарри заткнул уши и закрыл глаза, раскачиваясь туда сюда на коленях, стараясь думать о чем-то постороннем. Нужно немедленно связаться с Дамблдором или с кем-то из Ордена! Они обязаны знать, как поступить в нынешней ситуации!

Открыв глаза, мальчик вздрогнул, увидев эффект режущего проклятия, раздирающего одежду на мечущихся по траве ребятах. Незавершенный Круциатус и сразу же второе мучительное проклятье…и еще…и еще… А затем кто-то из последователей Волдеморта ударил одного из скулящих мальчишек ногой по носу. Хруст сломанной кости, и вот, во всю веселясь, сорвавшиеся с цепи безумцы избивают орущих, не перестающих молить о пощаде жертв. Гарри не знал, как поступить. Он ощущал запах крови и запах грязи, ему знакомо было чувство униженности и покорности, желание вытерпеть все, лишь бы остаться в живых. Но вытерпеть казалось невозможным. Грады проклятий и ударов, многочисленные переломы. Его тело вспоминало это и боялось пошевелиться. Дамблдор предупреждал о невозможности помочь ему в случае необходимости, ибо охранять Гарри Поттера их мира — наиважнейшая задача. Оставалось предпринять что-то самому, но что он сможет сделать против восьмерых агрессивных, жаждущих убийств волшебников? Они сильнее его в несколько раз!

Глухой звук где-то совсем близко. На миг Гарри испугался, решив, что его присутствие обнаружили, однако, присмотревшись, он с ужасом понял: ударилось не проклятие, а…мертвое тело одного из магглов. Крепко, до скрежета сжав зубы, дабы не закричать, Гарри повернулся обратно. Трое покалеченных подростков свернулись на земле, рефлекторно продолжая закрываться от ударов и проклятий, хоть Пожиратели смерти и сделали небольшой перерыв. Они ухмылялись в сторону беспомощных людишек, один не постеснялся плюнуть в вызывающего у него чувство отвращения мальчишку.

Все повторялось. Животное безумие. Тошнотворный запах крови. Холодеющее тело рядом. Он опять начинал сходить с ума.

— Все, кончайте развлекаться! — раздался незнакомый женский голос. — Хозяин сказал нам немножко поиграться, а мы уже черт-те сколько разбираемся с этими кусками дерьма!

— Помолчала бы, Хоресс, ты получала удовольствие от этого не меньше нашего! — возмутился Эйвери, снова взмахивая волшебной палочкой, приподнимая одного из обессиленных подростков высоко над собой.

— Она права, надо убить их и валить отсюда! — согласился Нотт.

— Ладно-ладно, — раздраженно бросил темный маг, резко опустив палочку.

Окровавленное тело шмякнулось о землю. Двое остальных ребят дернулись, беззвучно всхлипывая.

— Как убьем их?

— Мучительно, чтобы они до конца молили о смерти…

— Поцелуй дементора — самая худшая смерть, — ухмыляясь, проговорил Нотт.

Остальные одобрительно кивнули.

Дементоры. Ненависть клокотала внутри при виде этих жутких тварей, высасывающих все самые счастливые воспоминания, оставляя тебя наедине со скрытыми в их сознании страхами. Те несчастные умрут, вновь и вновь переживая момент нападения Пожирателей смерти. Нет ничего страшнее беспомощности перед грозящей опасностью, когда погибают товарищи, а в твоих силах только стоять и смотреть. Прибытие дементоров означало возвращение в самые темные и грустные воспоминания — единственным спасением от них будет призыв Патронуса.

Резко потемнело. Гарри выбрался из укрытия, зная, что темнота не позволит кому-либо из темных магов заметить его. Холодящая стужа вынудила тело содрогаться, кожа начала покрываться мурашками.

— Проследите, чтобы дементоры выполнили свою работу! А мы доложим Темному Лорду обстановку!

— Что? Какого?..

Хлопок аппарации и грязные ругательства оставшихся Пожирателей смерти.

Теперь врагов стало меньше, шансы потихоньку уравнивались, если не считать высоких фигур в плащах до пят и воронкой вместо рта.

Холод раздирал до костей. Чем ближе подплывали дементоры, тем холоднее становилось внутри. Еще немного и надо будет использовать Патронус. Он должен спасти людей.

— Тебе придется сделать выбор, Гарри…

Они совсем близко. Воспоминания всплывали перед глазами: те самые, от которых хотелось отгородиться.

— Только ты можешь облегчить ее участь…

Тихий голос в голове, но от этого еще более зловещий. Он смеялся над ним и его беспомощностью.

Все, хватит! Невыносимо! Еще немного, и его поглотит то жуткое воспоминание. Надо сосредоточиться на самом светлом.

— Люмос! — призвав свет на кончик волшебной палочки, Гарри увидел их: парящих в нескольких футах от него дементоров, около десяти черных, внушающих страх, фигур.

— Экспекто патронум! — крикнул он, направляя палочку на них.

Бесполезная вспышка — все, что смог юный маг.

Собственный голос слышался где-то в отдалении, будто он окунулся в леденящую воду, а звуки оставил на поверхности. Гарри никак не мог взять себя в руки, ибо память о тех страшных событиях была еще свежа.

— Экспекто патронум! — повторил юноша попытку, невольно отступая от приближавшихся к нему дементоров.

Из палочки наконец-то вырвался патронус. Огромная серебристая змея плавно и быстро поползла к врагам, изящно обвиваясь вокруг них и излучая ярчайший белый свет. Пронзительный, леденящий душу вопль, и дементоры стремительно начали отступать, подгоняемые назойливой змеей.

Гарри облегченно вздохнул. Еще чуть-чуть, и он не сумел бы сосредоточиться и вызвать патронуса. Теперь призываемый защитник совсем другой, и Гарри прекрасно знал, с чем связана эта разительная перемена в его сердце.

— Поттер!

Он удивленно повернулся и, едва увернувшись от летящего в него проклятия, спрятался за ближайшее дерево. Он так сосредоточился на изгнании дементоров, что совершенно не обратил внимания на вернувшиеся на небо звезды. Темные очертания показались вновь. Гарри мог видеть. И его могли видеть.

— Это не Поттер!

— Но это же был патронус! И мальчишка его лет!

— У Поттера другой патронус, дубина! Забыл, что Темный Лорд говорил нам?!

— Его все равно надо убить!

Осторожно выглянув из-за дерева, Гарри заметил приближающихся к нему последователей Волдеморта. Один заходил слева и три справа. Недолго думая, Гарри указал волшебной палочкой на троих Пожирателей:

— Экспеллиармус максимо!

Все три палочки вылетели из их рук, а сами они были сильно отброшены назад. Юноша повернулся к оставшемуся врагу.

— Остолбеней!

Фигура в черном плаще застыла и повалилась на землю. У него есть время до того, как они опомнятся, чтобы связать их, вызвать помощь и сбежать. Ему нельзя светиться ни перед аврорами, ни перед Орденом, поэтому скрыться до прибытия более опытных и закаленных в боях магов казалось самым правильным решением.

Новые хлопки застали его в момент, когда Гарри связывал последнего Пожирателя. Учитывая, что помощь еще не была вызвана, вывод о том, кто же это аппарировал, напрашивался сам собой. Быстро покончив с веревками, он спрятался за дерево, надеясь, что они не успели его заметить.

— Подумать только, эти выродки отправились на травлю магглов без меня! — прогремел на всю округу хриплый басистый голос.

— Успокойся, Фенрир! Они, вероятно, просто не нашли тебя, поэтому и не сумели предупредить, — отвечающий ему голос явно казался напуганным.

— Чушь собачья! Я видел их сегодня, но они и словом не обмолвились о вечерней вылазке! Испугались, наверное, что я перепутаю их с маггловскими тварями и сожру.

Лающий смех и злобный рык отдавали опасностью. Гарри вжался в дерево, боясь пошевелиться. Он понимал, кто появился в парке, и это понимание сильно его не устраивало. С Пожирателем справиться несложно, особенно, воспользовавшись элементом неожиданности, однако с оборотнем такой фокус не пройдет, а именно оборотнем и являлось то существо, именуемое себя Фенриром. Разговор между ним и другим прислужником Волдеморта красноречиво наталкивал на печальную мысль. Мало того, что у оборотней более мощная магическая шкура, которую очень тяжело пробить заклинанием, так у них еще и великолепное чутье на магию, на жертву в целом. Во всяком случае, так ему об оборотнях рассказывали отец и Люпин.

Нужно уходить, пока не поздно. Наложив на себя дезиллюминационные чары, Гарри стал отступать. Душа болела, оставляя на растерзание врагов пострадавших магглов, но надежда на то, что Пожиратели купятся на уловку и, позабыв о жертвах, ринутся за ним, все же оставалась, но шанс на успех был ничтожно мал, как и шанс ему победить оборотня и телом и душой в неравной схватке. Он побежал в обратном направлении, в сторону каменной мозаичной дорожки,. Куда бежать? К миссис Фигг? Опасно, она может пострадать или даже погибнуть и опять из-за него, приведшего к ее дому неприятности. Нет, он лучше будет бегать по этому парку, по самым безлюдным улицам, лишь бы не накликать ни на кого беду. Гарри остановился перевести дыхание и огляделся. Не слышалось никаких быстрых шагов, никаких громких разъяренных воплей. Тишина, нарушаемая ночным легким ветром. Интересно, они попались в его ловушку или вначале убили тех магглов? Не хотелось знать ответ на данный вопрос.

Где-то рядом раздался хлопок аппарации, а затем еще и еще. Гарри замер, догадываясь относительно того, кто это был. Пожиратели искали его, видимо, он сильно разозлил их таким неуважением к их сомнительным коллегам.

— Где чертов мальчишка? — прогрохотал один из врагов.

— Поисковые чары показывали сюда, — отозвался другой. — На нем заклинание невидимости: точное место расположения чары не покажут, только примерное. Надо отыскать паршивца!

Гарри наблюдал, как прислужники Волдеморта обходят участки парка, наводя все новые и новые заклинания поиска. Иногда юноше приходилось перебираться с места на место, дабы не выдать себя, а также уклоняться от отменяющих дезиллюминационные чар, насылаемых Пожирателями наугад. Они не раз и не два оказывались чертовски близки к цели. А еще ему не давал покоя один вопрос: где оборотень Фернир? Он остался там и…загрыз таки магглов? Предпочел набить желудок, а не помогать соратникам в его поимке? Острое ощущение тошноты застряло где-то в грудной клетке.

Ситуация заходила в тупик. Необходимо было увести врагов и отделаться от них, избегая ада, накрывшего Поттера около двух месяцев назад. Страх то отступал, позволяя хоть как-то контролировать сомнения, то возвращался вновь, и когда его волна отхлынула, он почувствовал, что ему по силам спастись от преследователей.

Неожиданно что-то тяжелое со всей силы врезалось в него, выбивая дух. Отлетев на несколько метров, Гарри больно ударился спиной о дерево и сполз по корявому стволу вниз.

— Он здесь, придурки! Вы без меня поди и муху на своих рожах не найдете! — откуда-то издалека слышался уже знакомый грубый голос оборотня.

Должно быть, именно он и напал на Гарри, выследив его по магическому следу.

Рука крепче сжала волшебную палочку, готовясь атаковать, вторая зачем-то полезла в карман. Что он там рассчитывал найти? Отец всегда носил с собой мощные взрывчатые зелья на случай побега от недругов, но Гарри так и не перенял привычку отца. Бесполезный фантик — все, что лежало в кармане… Фантик? Порт-ключ! Ситуация не проигрышная, он может выжить, снова избежав смерти. Однако портал еще должен активироваться, но ведь Пожиратели и тем более оборотень не будут ждать.

Невидимые чары оказались сняты. Ужас нарастал с каждым приближением темных магов, окружающих его.

— Какая жалость, что ты не Поттер, мальчишка! — прокаркал один из них. — За поимку Поттера Темным Лордом назначена огромная награда.

Пожалуйста, быстрее…пожалуйста, скорее… На счету каждая секунда.

— Зато мы не смогли бы убить его, а так это нам под силу, — подал голос другой Пожиратель. — Мальчишка не помеха, но уж больно он наглый!

Быстрее…скорее…

Фантик в руке начинал накаляться.

— Сначала поиграемся с ним, а потом отдадим на растерзание Сивому!

— Молодая плоть всегда была мне по вкусу, — снова этот жуткий собако-волчий смех.

Портал, наконец, заработал и Гарри ощутил знакомый, такой долгожданный рывок в области пупка.

— Остановите его! Калтер!

Острая боль пронзила тело. Десятки раскаленных ножей вонзились в тело. Гарри часто задышал, до боли прикусив язык, не желая показывать свою уязвимость мучительными криками. Руки и ноги задергались, охваченные неистовыми судорогами, соленый привкус во рту, на подбородке горячая влага, и Гарри потерял сознание от сильной боли.

Каждый ребенок мечтает о настоящей семье, жаждет любви и заботы родителей, из кожи вон лезет, чтобы заслужить похвалу отца и теплую улыбку матери. В большинстве случаев мечты детей осуществляются с их появлением на свет. Родители гордятся своими чадами, принимая их такими, какие они есть.

Гарри также мечтал о настоящей семье. Но почему-то исполнение желания сразу пошло наперекосяк. Мама и папа умерли, а за воспитание мальчика взялась сестра его матери и ее муж. И все бы ничего, ведь Гарри готов был дарить им всю свою любовь, отдаваясь без остатка, однако ни тетя, ни дядя не оценили стараний племянника. Они всегда были холодны с воспитанником, а порой резки и грубы, вечно сравнивая его с родным сыном Дадли и ставя того в пример. Непонимание отражалось на маленьком круглом личике малыша всякий раз, стоило Дурслям начать нападать на него. Почему они относятся к нему совсем не так, как к Дадли?

Подобное отношение — обычное явление? Дети долгое время заслуживают расположения взрослых, прежде чем те начнут их любить? Значит, кузен нашел к тете и дяде подход, а он нет?

И вот, покинув чулан под лестницей, Гарри тайно следил за Дадли, норовя выведать его секрет, но, кроме стандартных приемов — громких истерик и раздражающих капризов — младший Дурсль ничего не демонстрировал. Получается, что дядя и тетя любят визги и слезы? Рискнув попробовать, Гарри лишился ужина и был отправлен в чулан под замок.

После этого случая, мальчик серьезно задумался. Его не оставляло неприятное ощущение, будто дело не в испытаниях, которые ему нужно преодолеть, чтобы завоевать любовь тети и дяди, а в нем самом. Подозрения усилились, когда на детской площадке он наблюдал безграничную любовь и порой чрезмерную заботу каждого находящегося там родителя к своим детям. Видимо, дело действительно было в Гарри. Он никак не мог понять, чем заслужил такое отношение Дурслей? Несмотря на достаточно большой по меркам мальчика возраст (целых 6 лет!), вспомнить свои детские ошибки у него совсем не получалось.

Однажды Гарри решился подойти к тетке и прямо спросить ее. Если правда выяснится, возможно, получится исправиться и все-таки понравиться единственным родственникам. Наверное, все началось с писанья в постель. Его очень сильно ругали тогда. Но он больше так не делает, а значит, они в скором времени остынут и простят его!

— Тетя Петунья…

— Чего тебе? — недобро развернулась к нему худая высокая женщина с лошадиным лицом. — Не видишь, я занята!

В телевизоре в этот момент заиграла какая-то слащавая мелодия, и темноволосый мужчина пылко поцеловал стоящую перед ним женщину. Гарри скривился.

— Я хотел вас спросить…

— Спрашивай и проваливай, — в отличие от него миссис Дурсль пребывала в полном восторге от разыгранной сцены. — Если я правильно помню, ты еще не убрался на кухне, бездельник!

Нет! Он убрался! Только им опять не понравилось.

— Почему вы меня не любите? — грустно спросил Гарри. — В чем я виноват?

— В самом факте своего существования! В том, что моя сестра — твоя мать — померла вместе со своим неудачником-мужем, а тебя подкинули нам! А теперь уходи и не мешай смотреть мой любимый сериал!

Гарри дернулся, словно ему с разворота влепили пощечину. Несколько неуверенных шагов назад, подальше от этой женщины. Нет, это неправда! Все, что наговорила тетя…нет, она врет! Однако поступки и действия его родни говорили за себя, они только терпели присутствие Гарри, и как бы он ни бился, как бы ни пытался изменить ситуацию, все останется на своих местах. Забота…любовь…он никогда не узнает, каково это — быть любимым и нужным. В одно мгновение погасли самые яркие надежды, образы счастливых тети Петуньи и дяди Вернона, обступивших не менее широко улыбающихся Дадли и Гарри. Он не появится на их семейных фотографиях. Нет ему места на них.

Чувствуя, наворачивающиеся на глаза слезы, Гарри убежал в чулан, где весь оставшийся день проплакал в подушку, заглушая всхлипы и громкие рыдания. Да, он все еще был ребенком, однако детская наивность померкла, уступая место скрытности.

Постепенно мальчик разучился любить Дурслей, перестав гнаться за их расположением. Верить в сказки больше не хотелось, и, тем не менее, иногда Гарри позволял себе помечтать: когда-нибудь на порог дома №4 взойдет мужчина или женщина и заберет его далеко отсюда, туда, где ему улыбнутся и ласково погладят по волосам, где у него будет маленькая, но светлая комнатка, а не темный и тесный чулан.

* * *

Отношение Дурслей к нему не поменялось, наоборот, казалось, стало еще хуже. Пойдя в школу, Гарри еще раз убедился в бесполезности своих мечтаний, даже самых незначительных. Не попади он в один класс с Дадли, возможно у него и появился бы шанс с кем-то подружиться, а так это оказалось бесполезно с самого начала — кузен постарался на славу оговорить брата, и теперь никто не хотел не то, что дружить — просто поговорить с ним. Учителя тоже подозрительно смотрели на мальчика в поношенной и мятой одежде, обвиняя его во всех случающихся в классе неприятностях. Дурсли охотно подливали масло в огонь, жалуясь на непослушного племянника с дурной наследственностью. Школа перестала быть спасением от одиночества, превращаясь еще в одно место неприязни.

Только запираясь в чулане со старыми, сломанными солдатиками, Гарри успокаивался, погружаясь в мир придуманной им игры, оставляя там накопленную в течение дня обиду. Интересно, почему никто из взрослых не видит его настоящего? Почему все верят тете Петунье и дяде Вернону? А как же несносный характер Дадли? Подобные мысли обычно оканчивались ненавистными слезами и жалостью к себе.

Ничто не могло растопить ледяное сердце его родственников, даже болезнь. Гарри болел в одиночестве, лежа в чулане и глядя в потолок. Никто не приходил проведать его или померить температуру. Одна сомнительная таблетка от простуды, и мальчик был предоставлен сам себе. Ночи с повышенной температурой больше всего страшили Гарри. Он оказывался беззащитен перед кошмарными снами и совсем печальными мыслями, перед слишком дерзким желанием внимания к себе, чтобы легче пережить невыносимый жар горячего тела.

Проваливаясь в беспокойный сон, мальчик постоянно звал маму, хоть и знал, что она никогда не придет.

— Мамочка… — неродное слово снова сорвалось с языка. — Мама…забери меня отсюда!

А на следующее утро Гарри просыпался и вне зависимости от самочувствия, шел в школу, подгоняемый тетей или дядей, желающими поскорее избавиться от надоедливого присутствия племянника.

Хуже некуда? Гарри долгое время так думал, особенно если не успевал выздороветь за один день, пока с ним не случилась неприятная история, полностью перевернувшая отношение родственников к нему с ног на голову, причем по-прежнему не в лучшую сторону.

Ему едва исполнилось девять лет, когда с ним начали происходить странные вещи, объяснения которым мальчик, как ни старался, найти не мог, а спрашивать у тети и дяди не собирался. Зачем лишний раз провоцировать скандал? За жизнь, прожитую с Дурслями под одной крышей, он четко уяснил главное правило: смолчишь — целее будешь, и может быть, даже получишь на ужин заветную гренку с золотистой корочкой.

Тетя Петунья никогда не любила его торчащие в разные стороны волосы и постоянно делала замечание, стоило Гарри утром выйти из чулана. Но сколько бы племянник ни причесывался, волосы продолжали беспорядочно топорщиться на голове, раздражая все сильнее и сильнее. Не выдержав, миссис Дурсль загорелась навязчивой идеей отстричь у племянника треклятую шевелюру.

Всю ночь Гарри переживал, опасаясь реакции одноклассников на новую прическу, совершенно ему не подходящую. Заснув в страхе и проснувшись на следующее утро, мальчик изумленно уставился в зеркало, висящее в ванной, на свою…лохматую голову. Как будто и не стригся вовсе. Ярость тетки не знала границ в тот день, хоть Гарри понятия не имел, в чем именно виноват.

В следующий раз «невероятное» произошло, когда он, очень расстроенный минувшим днем в школе, играл в солдатиков. В тишину, разбавляемую тихим постукиванием игрушек о пол и приглушенным бормотанием телевизора на кухне, ворвался звонкий треск бьющегося стекла. Недоумевая, Гарри отложил солдатиков, собираясь посмотреть, в чем там дело, но тут в коридоре раздался громкий топот ног, и дверь резко распахнулась, пуская в темное помещение яркий свет и тень огромной фигуры дяди Вернона. Приглядевшись, мальчик испуганно отпрянул: озлобленное лицо дяди способно было напугать самого страшного злодея из фильмов ужасов, которых так боится Большой Дэ. Гарри не успел понять, насколько сильно он напуган — дядя схватил его за шиворот длинной рубашки огромной толстой рукой и выволок в коридор.

Сила рывка вышла слишком резкой, поэтому круглые запотелые очки слетели с носа мальчика.

— Дядя Вернон, что…

— Ах ты, неблагодарный сопляк! — взревел Дурсль, впечатывая племянника в стену.

— Подождите, я не понимаю… — несмотря на боль в спине, Гарри старался утихомирить бушевавшего родственника. Он никогда не видел того настолько взбешенным, и сейчас ему стало по-настоящему страшно.

— Ты разбил любимую вазу Петуньи, маленький урод!

— Нет! Дядя Вернон! — мальчик отчаянно замотал головой, с растущей паникой подслеповато смотря в расплывчатые бешенные глазенки дяди. — Это не я! Я все время сидел в чулане! Вы же сами…

— Все-таки кровь твоих отвратительных родителей проснулась и в тебе! — Дурсль будто не замечал мольбы в глазах племянника, призывающего его к здравому смыслу и капле логики. — Бедная Петунья так огорчится… Ну ничего, я выбью из тебя всю вашу дурь!

Металлический лязг, а затем удар. Гарри вскрикнул от неожиданной жгучей боли и схватился за задетую ремнем брюк руку, плотнее прижимаясь к стене, прекрасно осознавая, что это не спасет от гнева старшего родственника. Мужчину не остановили наивное недоумение и страх маленького мальчика, а даже…позабавили.

Вновь и вновь тяжелый ремень рассекал воздух, опускаясь на незащищенные места на теле племянника. Всхлипывая, Гарри сжался в комок, закрывая ладошками горящее и пульсирующее от боли лицо, по которому тоже умудрились попасть ремнем. Он пытался уберечь себя от ударов, однако дядя взрослее него и сильнее, ему не помеха жалкие детские потуги. Гарри не понимал. Глотая слезы и давясь рыданиями, мальчик совершенно не понимал, в чем виноват. Почему ему не поверили, если он говорил искренне? Как можно разбить вазу, находясь в чулане? Нелепость, граничащая с фантастикой.

Последний, самый болезненный удар повалил зареванного Гарри на пол.

— Еще раз что-то подобное выкинешь, Поттер, пожалеешь, что родился на свет! — спрятав ремень, дядя затолкал племянника обратно в чулан и запер дверь на замок.

Продолжая всхлипывать, мальчик вцепился в подушку, словно она была его спасителем. Тело горело, а в голове творился настоящий кавардак, постепенно расставляющий мысли по своим местам.

В одной книге, посвященной древним странам, он прочитал, что в Спарте младенцев со слабым здоровьем сбрасывали со скалы, дабы они не стали обузой в войне с другими городами. В военное время требовались исключительно здоровые и крепкие душой и телом мальчики, которые сумеют не только удержать оружие в руках, но и управлять им. Слабый ребенок приравнивался к женщине, бесполезной в бою и предназначенной только для рождения потомства — будущих солдат для армии. А слабый мальчишка…от него не было никакого проку.

Может, и Гарри в детстве был слабым, перенеся какую-то неприятную болезнь? Поэтому его ненавидят? Он обуза, от которой нельзя избавиться. Мир затухал в восприятии мальчика, закрашивая яркие краски блеклым серым цветом. Уж лучше бы он родился в Спарте и полетел со скалы, тогда бы о нем просто забыли, не успев возненавидеть за само его существование.

Крепко сжимая подушку, мальчик силился ощутить ласковые прикосновения мамы и папы и представить себе их заботу. Но подушка не умела говорить, не умела отдавать тепло, согреваясь только под его руками, не помогала ему вспомнить ту любовь, которую наверняка дарили ему родители перед гибелью. А так хотелось почувствовать ее — прямо сейчас, когда ломит тело, когда он так остро нуждается в поддержке, убедившей бы его, что он не урод и не зря родился на свет.

Продолжая плакать, Гарри провалился в кошмар, именуемый дядей Верноном, с животным остервенением наносящим удар за ударом по его голому телу, сыпля унизительные оскорбления, и смеющимся над беспомощностью племянника.

С тех пор любая странность вызывала вспышку ярости у Дурслей, и всегда виноватым выставляли Гарри. Тетя обычно влепляла ему сильную пощечину и отправляла в чулан без ужина, дядя Вернон бил ремнем или один раз даже ногами, а Дадли во всю пользовался вседозволенностью и изводил кузена вне дома, нападая на него вместе со своими дружками.

Гарри начал панически бояться «невероятностей», пусть они случались редко, но их последствия пронизывали до дрожи сознание мальчика, заполняя страхом. Все волшебство, сопровождающее «их», пропадало, уступая место суровому наказанию, грозящему ему, если узнают родственники. И сегодня «невероятность» снова случилась: на перемене Дадли выловил кузена и попытался избить, однако Гарри исчез в самый разгар избиения и появился на заднем дворе школы.

Теперь он нарочито медленно шел домой, страшась разборок дома: а то, что они будут, не вызывало ни малейших сомнений. Дадли с удовольствием пожалуется родителям на очередное уродство Гарри, стоившее ему отбитой о стену руки. С тяжелым сердцем мальчик представлял себе последствия приукрашенного рассказа кузена. Все снова пропитается отчаянием и неумелой жалостью к себе, несколько раз всплывет легкая зависть к детям, чьи родители безоговорочно любят их, дарят подарки на день рождения и рождество, беседуют с ними за ужином о всяких мелочах. Но больше всего не хотелось испытывать на себе злость дяди. Это…так больно.

Мальчик затормозил возле дома, вглядываясь в окна, ведущие на кухню. Может, не стоит входить, пока его не хватились? Побродить где-нибудь? А что, если вернуться домой, когда родственники лягут спать? Вряд ли они будут за него волноваться.

Негромкое мяуканье привлекло внимание Гарри. Посмотрев на забор, он обратил внимание на лежащую на нем полосатую кошку, внимательно изучающую его. Мальчик несмело улыбнулся незваной гостье и, решившись подойти ближе, погладил ее по мягкой шерстке.

— Привет, откуда ты взялась?

Кошка мурлыкнула, подстраиваясь под его руку.

Разумеется, животные не умеют разговаривать, однако улыбка все равно сделалась шире. Просто потому, что кто-то, неважно, человек или этот милый зверек, захотели его послушать.

— А я, вот, из школы пришел…знаешь, я не очень хочу домой.

Его слова встретили плавным вилянием длинного гладкого хвоста, должно быть, ей очень нравились ласки.

— Я боюсь, что дядя рассердится на меня, потому что я сделал «невероятность», а он не разрешает «их» использовать. Если бы я знал, как «они» отключаются…

— Поттер!!!

Гарри дернулся, а кошка зашипела, наверняка напуганная громогласными воплями дяди Вернона.

— Иди сюда, щенок неблагодарный! Сейчас же!

Послышалось тихое шипение мохнатой гостьи. Гарри отвернулся от кошки и двинулся к стоящему на пороге рассвирепевшему Дурслю. Ноги налились свинцом, каждый шаг давался с трудом, словно невидимый барьер удерживал мальчика, оберегая от злобного родственника и преграждая путь. Жаль, что защита длилась недолго, ведь Гарри все равно дошел до дяди Вернона, полностью поглощенный промозглым страхом.

Все прошло по самому кошмарному сценарию. Гарри еще ни разу не чувствовал себя так плохо, как после этих побоев.

* * *

А потом…вдруг все изменилось. Жизнь Гарри потекла по новому руслу, выбрав иное направление пути. Несколько часов спустя в дом Дурслей заглянул одетый в странную одежду старик с длинной бородой — директор некой школы Хогвартс — Альбус Дамблдор. Мальчик смутно понимал, о чем говорил этот человек, в сознание закралось лишь его предложение навсегда покинуть дом №4 и начать жить с новым опекуном, которого седовласый старик выбрал для него. Гарри согласно кивнул головой, стараясь выдавить из себя улыбку. Было неправильно довериться незнакомому человеку, но откуда-то тот хорошо знал мальчика, и он рискнул поверить, кроме того…на него никто еще не смотрел с такой…заботой и волнением.

Гарри не помнил, как они добрались до нового дома, где мальчику теперь предстояло жить. Ему почудилось, или путь действительно занял не больше… пары секунд, но такого же не могло быть, верно? Он толком не успел представить себе нового опекуна и осмыслить причины, по которым тот согласился заботиться о нем. Мальчику с трудом верилось в то, что на свете действительно существуют люди, знающие его.

Увидев нового опекуна, Гарри сдавленно пискнул, крепче вцепившись в рукав мантии старика, словно прося защитить его от этого человека. Все несмелые мечты, всплывавшие в голове мальчика, разбились о ледяные стены отчуждения, окружающие встретившего их молодого мужчину. Незнакомец с самого первого момента появления внушал ужас: высокий, худой, узкое лицо с желтоватой кожей, и длинным, похожим на ястребиный клюв носом, с черными как ночь немытыми волосами, спадающими на лицо, он походил на… летучую мышь. Для более полной картины мужчине не хватало черной мантии, как у странного старика, но даже обычные черные брюки и темно-синяя рубашка, надетые на нем, придавали отпугивающий вид.

— Знакомься, Гарри, это Северус Снейп, профессор в Хогвартсе, про которого я упоминал, — лучезарно улыбнулся директор, делая вид, что не замечает замешательства мальчика. — Он любезно согласился позаботиться о тебе вместо твоих родственников. Я искренне надеюсь, что вы с профессором Снейпом найдете общий язык.

Гарри скептически посмотрел на старика.

Проведя всю сознательную жизнь с родственниками, ненавидящими его, мальчик хорошо научился распознавать скрытую неприязнь к себе. Глядя на молодого мужчину, Гарри явно различал исходящее от него недовольство и угрозу, причем его враждебность могла поспорить с ненавистью Дурслей и, честно сказать, мальчик затруднялся определить победителя в этой борьбе. Зачем же Дамблдор привел его к этому человеку, если тот испытывает к нему столь отрицательные чувства? Может это шутка или какая-то ошибка? Нет, не похоже.

Пока Гарри размышлял, взрослые закончили разговаривать, и директор, попрощавшись с обоими и пожелав им счастливого времяпрепровождения, ушел, весело что-то напевая себе под нос. Он и в самом деле оставил Гарри наедине с молодым мужчиной. Но почему? Неужели мальчик не заслуживает ничего, кроме презрения. Тоска защемила сердце, обматываясь вокруг него тонкими невидимыми нитями.

Замкнутый круг…

Гарри вновь блуждал по знакомой выцветшей дороге ненависти, изредка разбавляемой небольшими порциями детских надежд, однако рано или поздно путь все равно приводил мальчика к враждебности со стороны окружающих: Дурсли, школа, а теперь и новый опекун, в чьих глазах без сомнения читались все те же отрицательные эмоции.

Замкнутый круг, которому не будет конца…

— Итак, Поттер, перейдем сразу к делу, — профессор Снейп заговорил так неожиданно и тихо, что Гарри не сразу услышал его, а когда услышал, вздрогнул и весь обратился в слух.— Имейте в виду, я не был в восторге от идеи стать вашим опекуном, поэтому ваше пребывание в этом доме — вынужденная мера. Посмеете ослушаться, вернетесь обратно к своим ненаглядным родственникам и мне все равно, что скажет на это директор. Избалованных мальчишек, вроде вас, я терпеть не намерен, вам ясно?

— Д-да, сэр, — Гарри вжал голову в плечи, чувствуя себя абсолютно беззащитным перед этим мужчиной.

— Шуметь и разбрасывать где попало ваши вещи в этом доме также запрещено, поэтому даже не пытайтесь, иначе пожалеете, понятно? — Снейп внимательно следил за Гарри, снова и снова жалея и раздражаясь от того, что поддался на уговоры директора и позволил отпрыску Поттера появиться в своем доме.

Мальчик едва заметно кивнул и уставился в пол.

— Хорошо. Дальнейшие правила обсудим завтра утром, а сейчас отправляйтесь к себе в комнату и ложитесь спать. Надеюсь, вы в состоянии самостоятельно подняться на второй этаж и найти там вторую комнату слева?

Такой бурной реакции профессор не ожидал. Гарри резко поднял на него взгляд, и мужчина заметил в зеленых глазах явное недоумение и удивление.

— В чем дело, Поттер? — сердито поинтересовался мужчина. Маленький паршивец еще не видел своей комнаты, а уже чем-то недоволен? Какая наглость!

— Простите, сэр, но вы точно уверены, что мне на второй этаж? — тихо спросил Гарри, боясь ошибиться или неправильно понять услышанное.

— Уверен, еще вопросы?

— Сколько раз за ночь я могу выходить в туалет?

Вот этот вопрос застал Северуса Снейпа врасплох.

— Сколько надо, столько и выходите. Черт возьми, Поттер, что за странные вопросы?

— Простите.

Нет, поведение мальчика не походило на поведение избалованного ребенка. Мальчишка с самого начала выглядел зашуганным и каким-то дерганным. Когда Снейп говорил с Дамблдором чуть на повышенных тонах, он обратил внимание на то, как Поттер перестал их слушать и растворился в каких-то своих мыслях, как сжались маленькие кулаки и затряслись руки. Что-то не так было с мальчишкой. Хотя возможно, он просто привык к любви и роскоши, и поведение нового опекуна стало для него неожиданностью?

— Посмотрите на меня, Поттер.

Никакой реакции.

— Сейчас же!

Зеленые глаза неохотно поднялись, встречаясь с черными. Казалось, прошла вечность, прежде чем мужчина прервал зрительный контакт, выпуская Гарри из поля зрения, однако на самом деле не прошло и нескольких секунд. Мальчик испуганно следил за опекуном, не зная, чего от него ожидать. А вдруг он ударит его, как дядя Вернон?

Снейп молчал, неторопливо водя длинными пальцами по губам и о чем-то размышляя, затем устало вздохнул и снова поймал цепким взглядом напряженную фигурку подопечного.

— Пойдемте, Поттер.

Приблизившись к Гарри, мужчина осторожно взял его за руку. Мальчик удивленно посмотрел на опекуна, но тот игнорировал посланный ему взгляд. Может не стоит заострять на этом жесте внимания? Как и на тихих проклятиях, посланных Снейпом в адрес его родственников и директора. Он ведь ничего не знает о «большой любви» Дурслей к своему племяннику. Для всех, и для него в том числе, Гарри так и останется избалованным мальчишкой со странностями.

Шло время, и Гарри начал понимать, что жизнь под опекой профессора Снейпа нравится ему куда больше, чем жизнь с Дурслями. Нет, его отношение к Гарри нисколько не изменилось: профессор вел себя холодно и отстранено, его взгляд были полны презрения, а комментарии — яда. Мальчик все еще боялся мужчину, его обманчивого тихого голоса, таящего в себе скрытую угрозу такого масштаба, что громкие вопли дяди Вернона и близко не стояли. Одновременно со страхом в сердце мальчика поселились и теплые чувства, объяснение которым нормальный человек вряд ли бы смог найти. Но Гарри никогда и не считал себя нормальным, постоянно слыша от Дурслей, какой он моральный урод. Огромная благодарность наполняла маленького мальчика.

Все началось еще с первого дня пребывания Гарри в новом доме, когда Снейп позволил ему переступить порог его комнаты. Лишь одно это доброе дело подняло профессора в глазах мальчика, оставляя родственников далеко позади. У него никогда не было ничего своего, а теперь он владел не какой-то там потрепанной одежкой или сломанной игрушкой, а целой комнатой. Комната Гарри Поттера…как непривычно звучит. Но на этом добро, исходящее от нового опекуна не закончилось: перед тем, как дать мальчику возможность приготовиться ко сну, профессор Снейп смазал какой-то мазью те места на теле Гарри, по которым прошлись кулаки и ремень дяди Вернона. Интересно, откуда он узнал? И почему не оставил все как есть? Это и есть забота? Как же стало тепло на душе и так легко, будто паришь в воздухе.

Профессор Снейп не любил Гарри, но не переставал заботиться о мальчике в свое свободное время. Он специально для него составил распорядок дня, кормил три раза в день, покупал ему одежду, принадлежности для школы, а когда началась учеба, каждый раз сопровождал подопечного до самого здания и обратно домой, проверял его домашнюю работу. О большем мальчик и не смел мечтать. Опекун вел себя с ним словно настоящий родитель, идеально выполняя все обязанности. О чем еще мальчик мог мечтать? О любви со стороны Снейпа? Но забота давала Гарри уверенность в завтрашнем дне. Один неверный шаг, и любовь превратится в ненависть, а забота никуда не денется, верно? Гарри с удовольствием поддерживал порядок в комнате, а по возможности и в доме, лишний раз не попадался мужчине на глаза, готовил ужин, когда опекун задерживался на работе допоздна. Он очень старался не быть обузой. Не хотелось утомлять профессора, который за несколько месяцев сделал для него столько, сколько не сделали Дурсли, воспитывая племянника целых девять лет.

Однако сердцу не прикажешь, особенно детскому, постоянно ищущему любви и поддержки. Мрачный профессор постепенно заменял Гарри отца, которого у мальчика никогда не было. Да и как может быть иначе? Редкие молчаливые вечера у камина (Гарри за учебниками, мужчина с какими-то своими книгами), попытки порадовать опекуна скромным ужином и чистотой в доме. Все это приносило Гарри огромную радость и одновременно сильно огорчало, ведь его не любили как собственного сына, о нем только заботились.

А еще Снейп воспринимал мальчика как…личность, а не как пустое место или прислугу. Гарри всегда мог обратиться к профессору за помощью, если он случайно поранился, ударился или подцепил какую-нибудь болезнь. При подобных проблемах опекун велел Гарри немедленно идти к нему, но мальчик понял это не сразу, на собственной шкуре испытав гнев профессора Снейпа.

* * *

Гарри рылся в кухонном шкафу, силясь отыскать хоть какое-нибудь лекарство от внезапно обрушившейся на него болезни. Легкое недомогание, проигнорированное вечером, переросло в сильный жар ночью. Было далеко за полночь, когда мальчик окончательно понял, что заболел. Однако будить опекуна он не решился, помня, каким уставшим тот вернулся из школы. Гарри знал, где хранились лекарства у тети Петуньи, возможно, профессор Снейп держит их там же? Собравшись с силами, мальчик спустился вниз, достал из чулана лестницу и отправился на кухню, даже не задумываясь о том, что имеет весьма скудные представления о лечении.

Ни в одном шкафу, ни на одной полке не нашлось таблеток или каких-то специальных сиропов. Видимо, мужчина хранил лекарства в другом месте, неизвестном Гарри. Что же теперь делать?

Разочарованный и слегка разозленный Гарри медленно закрыл дверцу последнего шкафчика, и тут кухню резко заполнил яркий свет. Едва не свалившись от неожиданности, мальчик покрепче вцепился в стремянку и тут же наткнулся на наигранно-равнодушный взгляд опекуна, наблюдавшего за ним с обманчиво-спокойным выражением лица. Но Гарри знал — профессор Снейп пребывает в ярости, и даже нелепого вида пижама, видневшаяся из-под наспех завязанного черного халата, не спасала положение.

— Так-так, мистер Поттер, не спим ночью? — нарочито растягивая слова, произнес Снейп. — У вас должна быть на это уважительная причина, если вы не хотите столкнуться с моим…неодобрением.

Мальчик вздрогнул, и это не ускользнуло от мужчины.

— Спускайтесь и объясните, почему я застаю вас в два часа ночи, копошащимся в кухонном шкафу?

С трудом передвигая ноги, Гарри слез с лестницы и, дрожа всем телом, повернулся к опекуну.

— Я вас внимательно слушаю, мистер Поттер.

Удивительно, как тихо звучал его голос! Дядя Вернон давно бы перебудил всех соседей криками о том, какой Гарри урод. Хотя в доме Дурслей мальчик и помыслить себе не мог хождение ночью вне своего чулана.

— Я…мне…я хотел…

— Не мямлите, Поттер, — раздраженно бросил Снейп. — Я задал вам четкий вопрос и ожидаю получить не менее четкий ответ.

— Я заболел, сэр, — вяло отозвался Гарри, начиная стучать зубами от холода. Или от страха. — Моя тетя всегда хранила лекарства в кухонном шкафу, вот я и подумал, что и вы тоже.

— Я кажется говорил вам в случае недомогания сразу же обращаться ко мне, — профессор приблизился к мальчику и приложил холодную ладонь к его лбу. — Или элементарные правила не для вас?

Гарри неистово замотал головой и отшатнулся от руки опекуна, по привычке ожидая подзатыльника или удара.

— Я не хотел тревожить вас по такому пустяку, сэр. Вы же устали и…

— Не вам судить, Поттер, — строго сказал мужчина, поплотнее запахивая черный халат. — Сейчас же идите в постель.

Гарри ничего не осталось, кроме как подчиниться. Он ослушался профессора, проигнорировав введенные им правила, поэтому заслужил провести ночь без лекарства, отдаваясь в руки не знающей жалости болезни. А после его наверняка запрут в комнате или отправят в чулан к швабрам, ведрам и крысам. Достойное наказание для виновного.

Укрывшись одеялом, мальчик честно попытался уснуть, но ломота мышц, только-только начавшее саднить горло, горящее тело и расплюснутая как под тяжестью кирпичей голова не способствовали успешному засыпанию. То отбрасывая одеяло прочь, то укрываясь с головой, Гарри никак не мог найти удобное для себя положение.

Снова захотелось плакать.

Загнанные вглубь эмоции срывались с цепей, напоминая о своем существовании. Сколько раз Гарри уверял себя, что ему не важна любовь взрослых, что не имеет значения, читают ли ему сказки на ночь или нет, что переживать кошмары ему всегда придется в одиночестве. Желание быть принятым переполняло мальчика. В нем просыпалась острая тоска по родителям. Почему его не было с ними в машине в тот роковой день? Тогда бы ему никогда не пришлось выбирать между заботой и любовью, смиряясь со своим уродством и отдавая явное предпочтение заботе. А так ли это? Сердце жаждало любви, о которой Гарри почти ничего не знал.

Легкий скрип двери, ведущей в его комнату, напугал мальчика. Вытерев слезы краем простыни, Гарри выглянул из кокона, сотворенного им с помощью одеяла. Профессор Снейп уверенным шагом вошел в комнату и, остановившись возле изголовья его кровати, протянул ему флакон с какой-то жидкостью зеленого цвета.

— Пейте, Поттер.

— Что это? — спросил мальчик, переводя взгляд с флакона на опекуна.

— Лекарство от вашего недуга.

Гарри удивленно уставился на емкость с жидкостью, оказавшуюся в руках, но его поражал вовсе не цвет, а тот факт, что профессор принес ему лекарство, несмотря на проявленное им непослушание.

Неужели?..

Мальчик залпом выпил содержимое, морщась от горького привкуса лекарства.

Снейп протянул Гарри еще какую-то склянку.

— А это, чтобы быстрее уснул, Поттер, — ответил он, опередив новый вопрос Гарри.

Мальчик молча выпил гадкую на вкус жидкость и, скривившись, вернул опекуну флакон.

— Теперь засыпайте, — бросил Снейп, видимо намериваясь уходить. — Ваше наказание я озвучу завтра.

«Останьтесь, сэр, пожалуйста!» — хотелось попросить, если надо, умолять, даже дополнительное наказание не пугало. Лишь бы сгладить одиночество хоть на какое-то время…

— Спокойной ночи, сэр. — вместо этого тихо произнес Гарри и торопливо повернулся к стене.

Мальчик ненавидел эти свои слабости! Он всегда знал, что никому до него нет дела.

Погода часто плачет осенью, скучая по ушедшим теплым дням. Прозрачные слезы — дождевые капли, омывая землю, призывают погрустить вместе. Но кому какое дело, когда сидишь у весело потрескивающего на черных головешках огня в камине? И плевать на громкие стуки и завывания ветра, срывающего беззащитную листву.

Раздались тихие шаги, и едва уловимый глухой скрип. Но не от закрывающейся двери, а от ставящегося рядом с кроватью стула.

Это правда? Он не ослышался? Профессор Снейп действительно решил остаться с ним? Гарри не смел поверить, не желал поворачиваться и проверить, боясь разочароваться. Лучше слепо надеяться и ощущать, как душа согревается, наполняясь теплотой добрых чувств. Еще никогда Гарри не переполняло столько радостных эмоций. В этой, граничащей с правдивой реальностью фантазии он не был пустым звуком. Мерзкий недуг постепенно отступал на второй план, уступая место приятной сонливости. В лекарствах ли дело? Точного ответа он не знал, однако то спокойствие, которое испытывал мальчик, веря в оставшегося с ним опекуна, играло самую важную роль. Впервые в жизни Гарри чувствовал себя в полной безопасности. Он и в самом деле был счастлив.

— Спасибо вам, профессор, — едва ворочая языком, молвил Гарри, проваливаясь в пучину сна.

Ответом ему была тишина, разбавляемая все тем же глухим стуком и звуком удаляющихся шагов.

В нос ударил душный застарелый запах пыли, смешанной с нафталином, и Гарри чуть сморщился, сдерживаясь, чтобы не чихнуть. Мышцы в районе солнечного сплетения болели, судорожно подергиваясь и сжимаясь в плотный ком, беспокойно шевелящийся в груди и мешающий лежать. Слабая попытка подняться тут же провалилась, поэтому мальчик, игнорируя жгучее желание избавиться от тяжести в легких, чуть повернул голову, всматриваясь в едва различимые контуры комнаты. Разглядеть что-то при плотно задвинутых шторах, ночью было практически невозможно: проглядывались лишь слабые очертания стен и потолка, каких-то картин, но это не могло дать точных сведений о месте, где очнулся Поттер. Память просыпалась медленно, постепенно приоткрывая все новые завесы вчерашних событий. Вспомнился и Косой Переулок, и Рон с Гермионой, так весело разговаривающие с его двойником, и неприятная встреча с Пожирателями смерти в парке. Гарри помнил, как в него угодило режущее проклятие от одного из слуг Волдеморта, из-за чего он потерял сознание.

Значит, он угодил в плен к своему злейшему врагу? Тогда при чем здесь теплое одеяло и мягкая подушка?

Вдруг за дверью послышался шум, заставивший Гарри резко перевести взгляд на темный прямоугольник в стене и напряженно замереть, опасаясь самого худшего сценария. Страх наполнял его, все глубже погружая в темную вязкую пучину. Рука начала ощупывать пространство вокруг в поисках волшебной палочки. Тихий скрип петель, и вот в комнату проскользнула чья-то фигура. Гарри ожидал чего-то подобного, но все равно до последнего надеялся, что по каким-то неясным ему соображениям его не лишили магического оружия, а теперь он безоружен перед неизвестным гостем.

Словно почувствовав его беспокойство, похититель достал свою палочку и…на тумбочке рядом с кроватью загорелся неяркий ночник. От неожиданности Гарри зажмурился, упуская противника из виду.

— Не бойся, Кристофер, я не враг тебе, — знакомые мягкие нотки в голосе застали Гарри врасплох. — Я друг Альбуса Дамблдора. Меня зовут Ремус Люпин.

Поттер поднял голову, не смея верить, боясь разочароваться, однако трудно не узнать добрый, чуть тревожный взгляд на таком знакомом и уставшем лице. Глаза предательски защипало, и Гарри почувствовал как внутри заколола, казалось бы, давно забытая детская обида. Услышав от Дамблдора о смерти Ремуса, он сильно переживал, виня себя, ненавидя за глупость и чертово гриффиндорское упрямство, послужившее причиной гибели стольких человек, в том числе и Люпина. Почему его обманули? Ведь вот же он, друг его биологического отца, столько сделавший для него! Именно ему Гарри рассказывал о своих переживаниях из-за вражды приемного отца и крестного, так и не сумевших найти общий язык. А на третьем курсе Ремус научил его патронусу.

— Я наложил на комнату оповещающие чары, — продолжал между тем говорить Ремус, призывая стул и садясь возле кровати, — поэтому, как только ты очнулся, я поспешил подняться к тебе. Как ты себя чувствуешь?

— Где я? — испуганный взгляд с одного угла комнаты на другой. — Что это за место?

— Это дом моего старого друга, — последовал спокойный ответ. — Профессор Дамблдор настроил твой порт-ключ так, что в случае угрозы твоей жизни, ты попадешь в одно из самых безопасных нынче мест.

— Ясно. А директор знает о случившимся?

— Да, я сообщил ему. Так как ты себя чувствуешь?

— Вроде ничего, — вяло отозвался Гарри и тут же поморщился от неприятной боли в мышцах. — Немного неудобно лежать.

— Ты первый раз подвергся режущему заклинанию, ничего удивительного, что твое тело так отреагировало, — Ремус вздохнул и, поднявшись, помог Гарри усесться. — Угодившие в тебя чары сильно повредили твое тело.

Неохотно реагируя на реплики Люпина, но соглашаясь с ними, мальчик перевел взгляд на стоявший у противоположной стены маленький столик, изучая находящиеся на нем предметы: небольшая стопка книг, с пожелтевшими от времени страницами и заметным слоем пыли на самом верхнем фолианте, деревянная шкатулка, лист бумаги, с лежащим поверх него выцветшим пером, очки, плохо заметные из-за закрывающей их шкатулки, фотография в рамке с неизвестным изображением.

Одинокая, почти израсходовавшая себя свеча, стоявшая чуть в стороне от остальных лежавших там вещей, заметно выделялась на их фоне. Когда-то она дарила этим выцветшим стенам огонь, освещая мрачный дом, плача горячими восковыми слезами. Теперь ее остатки пылятся без надобности, да и зачем, раз в комнате появился светильник. А очень скоро свечу выкинут как бесполезный мусор, коим она на самом деле и является.

Сквозящая пустота вокруг этого куска воска навевала тоску. Гарри ощущал себя догоревшей свечой, чье время прошло с падением Волдеморта, и теперь все, что ему оставалось — дождаться конца в полном одиночестве. Никто не выбросит его на помойку — его просто забудут.

Гарри разрывало изнутри. К чему проводились такие странные сравнения? Все же хорошо, Ремус рядом, почему бы просто не обнять его?

— … ты слушаешь меня?

— Извините, сэр, я задумался. О том, что со мной произошло.

— Я понимаю, — тихо проговорил Люпин, как-то странно смотря на него. — Я знаю, что у тебя наверняка накопилось множество вопросов, но, мне кажется, прежде чем задавать их, тебе необходимо еще немного поспать.

Резкая смена настроения Ремуса вызывала недоумение, ведь тот явно собирался обсудить с ним его встречу с Пожирателями смерти. Не особо хотелось вспоминать те события, но Люпин должен был знать, и не только про это. Кровавая схватка в Министерстве. Гарри больше не с кем было поделиться, а держать все в себе столько времени оказалось выше его сил.

— Сэр, я не так слаб, как вам кажется и готов обсудить все интересующие вас детали.

— Не сейчас, — мягко, но настойчиво возразил Ремус. — Тебе может казаться, что все в порядке, но такие вещи бесследно не проходят. Я обещаю, что завтра отвечу на все интересующие тебя вопросы.

— Вы думаете, я смогу заснуть с такими болями? — ухватился за последнюю возможность мальчик.

— Именно поэтому я принес зелье от нее и зелье Сна Без Сновидений, чтобы тебе не снились кошмары.

Гарри понял, что проиграл. Люпин не успокоится, пока не загонит его спать. А столько нужно сказать! Столько вопросов задать! Но почему-то язык не поворачивался, боясь озвучить что-то лишнее, о чем в дальнейшем придется пожалеть.

— Выпей сначала это зелье, — бывший профессор ЗОТС протянул ему стакан с порцией обезболивающего.

«Как вам удалось выжить? Почему вы и директор скрыли это от меня?»

— Теперь Сон Без Сновидений.

«Почему вы так холодны со мной? Вы злитесь на меня за мою глупость?»

Все происходящее сейчас сильно сбивало столку. Гарри окончательно запутался и не мог объяснить себе свое странное поведение. Ему было тяжело находиться в комнате вместе с Ремусом. Он чувствовал, что играет с ним кого-то постороннего, играет роль, как учил его отец. Но зачем ему такое поведение? Это же Люпин! Люпин, которого Гарри знал с тринадцати лет! Почему же тогда ему так некомфортно сейчас? Зачем он надевает маску?

— Вот так, — мужчина устроил юного гостя поудобнее и поправил одеяло. — Теперь спи. Спокойной ночи.

— И вам…

Люпин заклинанием погасил свет и уже собирался уходить, но на полпути остановился и, приблизившись к кровати, осторожно опустил руку на плечо Гарри.

— Все будет хорошо, Крис.

Тепло руки пропало, через мгновение хлопнула дверь, и в коридоре послышались удаляющиеся шаги.

Гарри лежал с широко распахнутыми глазами. Хотя зелье и начало действовать, мальчик знал, что не сможет так быстро поддаться его действию и уснуть. Все сомнения наконец нашли выход, разбившись о безжалостно произнесенную фразу.

Как бы оборотень не походил на Ремуса, это был не он.

Настоящий Ремус никогда бы не назвал его Крисом…

* * *

— Вот так все и произошло, — Гарри неопределенно пожал плечами и продолжил неторопливо помешивать ложкой принесенный в качестве обеда куриный бульон. ¬— Когда к Пожирателям прибыло подкрепление, я понял, что пропал. Если бы не порт-ключ профессора Дамблдора, я бы тут не сидел, наверное.

Гарри рассказывал Люпину о нападении слуг Волдеморта, ощутимо преуменьшая свое участие в минувших событиях. Не было ни малейших упоминаний о том, что он сам нашел неприятности, первым атаковал ничего не знающих о его присутствии врагов. Весьма успешно атаковал, надо сказать. Умолчал Гарри и об оборотне, не желая ставить Люпина в неудобное положение. По рассказу гриффиндорца выходило, что он просто оказался не в то время не в том месте, испугался, впервые столкнувшись с последователями Того-Кого-Нельзя-Называть и испытал на себе пыточное проклятие. При таком раскладе ему крупно повезло вспомнить про портключ.

— Это действительно чудо, — согласился Ремус. — В нынешнее смутное время мало кто обратит внимание на исчезновение несовершеннолетнего иностранного студента.

— Не могут же они совсем не заметить, — притворно возмутился Гарри, перестав играться с едой и обратив внимание на собеседника. — Мои родители, директор Дамблдор…

— Возможно, твоему исчезновению и посвятят статью в Ежедневном Пророке или в другой газете, однако, увы, делать ничего не станут. Да и поздно будет.

— Но это…это… ни в какие рамки не лезет! Неужели люди настолько боятся этого ублюдка, что не могут и головы высунуть из своих укрытий! Какая тогда может быть война? Исход битвы и так очевиден.

Негодование на сей раз было искренним. Все шло к тем кровавым событиям, обрушившимся на мир Гарри несколько месяцев назад. Тогда Волдеморт поставил магический мир на колени, волшебники и магглы задыхались, барахтаясь в море страха, становясь абсолютно беспомощными.

Лицо Ремуса потемнело.

— Первая война, Крис, была жуткой. Постоянно пропадали волшебники, умирали в муках десятки, даже сотни магглов. Росло количество сторонников Волдеморта и уменьшались силы сопротивления. Каждый боялся стать следующим в списке жертв Пожирателей смерти, боялся потерять своих близких. Я понимаю, легко судить о войне, читая учебник по истории магии, но, когда ты сам оказываешься в центре событий, поверь, все становится намного сложнее.

Его голос звучал как-то отстраненно и пусто, а мрачный взгляд заставил Гарри вздрогнуть, напомнив о той самой боли потери. Конечно, именно в первой войне Ремус не уберег Джеймса и Лили. Не стоило начинать этот неприятный для обоих разговор.

— Извините, мистер Люпин, я не хотел задеть вас.

— Все в порядке, не бери в голову, — оборотень ободряюще улыбнулся расстроенному мальчику. — Ты многого не знаешь, тебе простительно такое невежество, но впредь постарайся быть осторожнее со словами.

Не в силах видеть Ремуса, Гарри с трудом встал с кровати и нетвердой походкой приблизился к окну, устремляя взор на внутренний двор дома. Силы постепенно возвращались к нему — немного расходиться, перекусить и полный порядок.

— Мне пора идти, скоро начнутся занятия.

— Занятия? — эхом повторил Гарри.

Неужели он все-таки обидел Ремуса?

— Я разве тебе не говорил? Я преподаю в Хогвартсе Защиту От Темных Искусств, — пояснил Люпин, чуть улыбаясь. — У меня было окно, поэтому я решил проведать тебя.

— Подождите…как занятия? — до сознания медленно начало доходить. — Какое сегодня число?

— Второе сентября.

— Не может быть! — Поттер резко обернулся к Ремусу, тут же пожалев об этом, поскольку закружилась голова. — Я же…я же только вчера столкнулся с Пожирателями и…

Оборотень отрицательно покачал головой, подтверждая худшие опасения Гарри:

— Это было три дня назад, Кристофер. Как я говорил, твой организм не привык к заклинаниям подобного рода, поэтому восстановление заняло чуть больше времени, чем должно было. Не беспокойся, это нормальное явление.

— Но как же распределение?

— Думаю, профессор Дамблдор все уладит. Сейчас тебе главное поправиться, поэтому постарайся съесть весь бульон к моему возвращению. Его готовила одна моя хорошая знакомая, она великолепная хозяйка, так что должно быть вкусно.

С этими словами он покинул комнату.

Гарри задумчиво посмотрел на закрывшуюся за Ремусом дверь. Он так и не понял, насколько сильно обидел близкого друга Джеймса Поттера. Будь мальчик в своем обличии, он бы сразу же заметил, что Люпин не слишком искренен с ним, словно избегает его: нет той теплоты, что всегда была ему характерна, если дело касалось общения с Гарри. Но сейчас он Крис Ларсен — молодой студент из другой страны, которого ничего не связывает с Ремусом, кроме просьбы профессора Дамблдора позаботиться о сыне своих хороших друзей, пока тот не прибудет в Хогвартс. Разве можно это назвать крепко связывающей их нитью?

Гарри одернул себя. О чем он, черт возьми, думает? Что Ремус примет его с распростертыми объятиями? Они чужие друг другу люди. Здешний Люпин лишь копия с теми же эмоциями, мыслями и мировоззрением. Хочется поверить в эту сладкую ложь, погрузиться с головой и не думать о проблемах. Останавливает лишь проклятое имя, срывающиеся с губ Ремуса всякий раз, когда они общаются: Кристофер. Каждый раз, стоит услышать его, сходит пелена с глаз, хочется забиться в угол и не выходить оттуда до конца жизни. Трудно предположить, что с ним будет твориться во время общения с Гермионой, Роном и всей семьей Уизли, о том, как Гарри будет контролировать себя в присутствии отца, и думать не хотелось. Все мысли превращались в бесконечный кошмар: лоб покрывался неприятной испариной, учащалось дыхание, тело переставало слушаться, воображение рисовало все более и более мрачные картины. Ему было очень страшно. Он сомневался, что сможет свыкнуться с осознанием того, что Северус Снейп, человек так много сделавший для него, в этом мире только клон.

Выждав некоторое время, Гарри вышел в коридор, даже не потрудившись надеть тапочки, гостеприимно стоявшие под его кроватью. Дом Сириуса. Еще одно родное место, погрязшее в скорби.

На ватных ногах он добрался до комнаты хозяина дома, осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в образовавшуюся щель. Взмах волшебной палочки и наполнил неяркий свет магического шара. Печальная улыбка тронула сухие губы. Все на месте, все точно также. Вот она — простенькая, но большая кровать Сириуса с резкой деревянной спинкой в изголовье, накрытая красным покрывалом, высокое окно, задернутое плотными бархатными шторами, рядом огромный старый шкаф с одеждой, на стенах те же самые плакаты маггловских девушек и мотоциклов, специально развешанные на самых видных местах серебристо-серых обоев, чтобы позлить помешанную на чистоте крови матушку, а рядом с ними — старый календарь с любимой командой по квиддичу. Возле окна стоит письменный стол, заваленный старыми школьными тетрадками Блэка. Подойдя ближе, Гарри пролистал одну из верхних тетрадок. Трансфигурация, четвертый курс. Бросив еще один взгляд на кровать, гриффиндорец заметил рядом с ней большой сундук (вспомнилось как, впервые увидев этот ящик, он назвал его пиратскими сокровищами) с различными принадлежностями: потертая от времени бита загонщика, помятые листки с переписками Джеймса и Сириуса, несколько едва двигающихся фигурок игроков в квиддич, любимые книжки крестного, среди которых можно встретить и парочку маггловских авторов, коллекцию карточек из набора сладостей, свистульки, меняющие цвет перья и, конечно же, много фотографий Сириуса в компании Джеймса, Ремуса и…Питера. Так же на них присутствовала и Лили Эванс.

Да, действительно сокровища.

Покинув комнату и спустившись вниз, Гарри остановился напротив плотно задернутых портьер. Тот самый портрет миссис Блэк? Сириус и Ремус долго пытались избавиться от истеричной мамаши крестного. Ее вопли доставали не только хозяина дома, но и его гостей. Вспомнилось, как потеряли надежду последние из Мародеров, как за Гарри прибыл Снейп и одним заклинанием избавил их от всех проблем. Драки тогда чудом удалось избежать, но Сириус был очень зол на приемного отца крестника, ведь он мог сказать поделиться заклинанием раньше и избавить всех от надобности слушать грязные ругательства миссис Блэк. А в этом мире он так и висит непобежденный.

Странное чувство не покидало Гарри, пока он бродил по первому этажу. Время будто на миг замерло, а потом резко отмоталось назад, туда, где Сириус принимает решение как следует взяться за ремонт дома. Еще не выброшена половина вещей: например, тот прогнивший шкаф из красного дерева, в котором наверняка уже давно поселился боггарт, или то съеденное молью кресло. Не куплен диван в гостиную, не перетащен туда же праздничный стол, стоявший в данный момент в подвале в разобранном состоянии, не развешано новых картин и колдографий, не протерта пыль, а люстру по-прежнему украшает тонкая, едва бросающаяся в глаза паутина. Такое новое, но одновременно старое ощущение пустоты.

Остановившись посередине гостиной, Гарри ненадолго прикрыл глаза, представляя себе те мгновения, когда в доме крестного еще кипела жизнь. Лучше всего в памяти всплывали эпизоды с прошлого Рождества, запомнившегося Поттеру чуть ли не вселенской обидой на отца и крестного и безграничным счастьем оттого, что все наконец собрались вместе.

* * *

— Какого дьявола ты сюда притащился, Снейп? — рык Сириуса вынудил Гарри застыть на середине лестницы. — Убирайся обратно в свои вонючие подземелья!

До последнего момента не верилось, что Рождество получится таким, каким он хотел его видеть: чтобы все близкие люди собрались вместе. Можно ли желать подобного, если отец и крестный ненавидят друг друга? Красноречивое выражение лица Снейпа, появлявшееся обычно при упоминании дома Блэка стало подтверждением опасений. Зельевар был непоколебим и ни под каким предлогом не собирался продолжать неприятную для него тему. Сириус, впрочем, тоже не слишком удивлял разнообразием ругательств и упреков, наотрез отказавшись видеть своего заклятого врага на Рождественском празднике.

Гарри злился, чувствуя себя преданным и покинутым. Да, он мог отлично провести время в доме Блэка — разрешение от отца было получено на удивление легко. Однако от этого становилось только хуже. Неужели Снейпу настолько неприятно его общество? С тех пор как Гарри открыл для себя прелесть Рождества, они всегда отмечали праздник вместе: либо вдвоем, либо в обществе директора и друзей Гарри. Но отец ни разу не сказал сыну о том, что его что-то не устраивало. Как же обстояли дела на самом деле?

До тех пор, пока в дверь не позвонили, мальчик летал где-то в своих мыслях и не сразу сообразил, куда это отправился Сириус. Только что вроде рассказывал об их очередном приключении с Джеймсом Поттером, а сейчас…

Каково же было изумление гриффиндорца, спустившегося на отзвуки громкой брани, когда он увидел на пороге профессора Снейпа.

— Я с удовольствием так бы и сделал, Блэк, — холодно проговорил Северус. — Как ты там выразился? Вонючие подземелья куда более приятный вариант, нежели твоя компания.

Сириус фыркнул:

— Ну так проваливай!

— К твоему сожалению, я пришел не к тебе, а к своему сыну, — лениво заметил Снейп, наслаждаясь изумлением на лице давнего школьного врага.

Вздох облегчения. Небывалое тепло разлилось в груди после слов зельевара, и глупая улыбка тронула губы, впрочем тут же исчезнув, стоило поймать на себе испытующий взгляд отца и рассерженный крестного.

Черт, половицы в этом старом доме слишком скрипучие!

«Святая Моргана, помоги мне пережить это», — взмолился Гарри, спускаясь вниз.

— Привет, пап, спасибо, что пришел!

Проигнорировав раздраженное пыхтение Сириуса и подойдя ближе, он благодарно улыбнулся Снейпу. Тот в ответ еле заметно кивнул.

— Гарри, немедленно объясни, что все это значит? — возмущенно потребовал Сириус. — Я, кажется, уже говорил тебе, что не желаю видеть за нашим столом Снейпа!

— Ну и что! А папа мне сказал, что не переступит порог твоего дома без острой необходимости! Но все-таки он здесь! — возразил юноша.

— Ты же не надеешься, что я в ответ на его…одолжение растрогаюсь и передумаю? — скривился Блэк.

Гарри негодующе уставился на крестного, взвинчиваясь все сильнее и сильнее:

— Это не одолжение! Он пришел ради меня!

— Ты так веришь в благородные намерения этого предателя, Гарри?

— Поосторожнее со словами, Блэк, я ведь могу и не сдержаться, — угрожающе прошипел Северус, недобро прищурившись.

— Молчи, чертов Пожиратель! — выплюнул крестный. — Как только меня оправдают, я первым делом лишу тебя опеки над Гарри.

— Ты до сих пор в это веришь, дворняга? — криво ухмыльнулся Снейп.

— Заткнись, Нюниус! Ты испортил сына Джеймса! Он во всем становится похожим на тебя!

— А тебе что-то не нравится? — притворное недоумение.

Всему есть предел, особенно терпению пятнадцатилетнего, еще неуравновешенного подростка.

— Прекратите! — крикнул Гарри, не в силах дальше слушать ругань двух самых близких ему людей. — Прекратите немедленно!

Он яростно посмотрел на ошеломленных волшебников, испытывая невероятную усталость от их взаимной ненависти. Каждый раз они готовы перегрызть друг другу глотки, совершенно наплевав на его чувства! Но больше всего раздражал тот факт, что Гарри даже отдаленного понятия не имеет о природе их неприязни. Отец вскользь упоминал о непростых отношениях между ним, Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком, но порой складывалось впечатление, что яблоко раздора упало после того, как крестный узнал об усыновлении.

И сейчас, наблюдая за смущенными неудобной ситуацией взрослыми, он все больше убеждался в правильности своих предположений. Осознание собственной причастности к отвратительным отношениях между отцом и крестным было, мягко говоря, неприятно.

— Хватит вести себя как последние болваны!

— Выбирай выражения, Гарри! — строго произнес Снейп, метнув недобрый взор на сына.

В плане воспитания зельевар всегда оставался непреклонен.

— Мне все равно! Можешь наказать, если так хочешь! — раздраженно выпалил юноша. — Сейчас Рождество — праздник, когда все веселятся, забыв обо всех обидах и невзгодах, а вы как упертые бараны стоите тут и выясняете отношения, не желая идти на уступки. Прекрасно, я тоже так умею!

Гарри снял с крючка куртку и, протиснувшись между застывшими мужчинами, вышел на улицу.

— Лучше я уйду сам, чем буду слушать вашу ругань!

Не нужно далеко уходить, достаточно спрятаться на площадке во внутреннем дворе домов, только бы остаться одному. Ударить бы что-нибудь или пнуть!

Погода на улице радовала рождественским спокойствием: серые облака неторопливо бежали по ночному небу, сбрасывая на землю крупные и мелкие снежинки, блестящие, словно серебро на свету. Иногда между тучами проглядывались и звезды — далекие, но очень яркие. Легкие порывы ветра время от времени играли с замершими деревьями, кружа по воздуху снежную пыль.

Присев на качели, он начал раскачиваться, ежась от редких холодных прикосновений. Выставленная рука ловила медленно падающие белые хлопья, а глаза рассматривали красоту встречающихся узоров. Ни одного одинакового, все чем-то отличались от предыдущих, заставляя задуматься.

В детских сказках снежинки изображались в виде восьмиконечных звездочек, однако их очарование виделось куда дальше. В каждой — своя индивидуальность.

— И долго ты еще намереваешься здесь сидеть?

Снежинка растаяла, едва коснувшись руки.

— Оставь меня в покое! Я хочу побыть один, — Гарри рассеянно отмахнулся то ли от потревожившего его уединение отца, то ли от слишком громкого радостного смеха за окном, сильно резанувшего слух.

— Твое упрямство до добра не доведет, — хмыкнул Снейп, обходя юношу и садясь на соседние качели. — Имей в виду — заболеешь, лечить не буду.

Удивительно, раньше первым приходил мириться Сириус, а отец выжидал до тех пор, пока они не оставались вдвоем, и только тогда предпринимал попытку поговорить с сыном. Извинения давались зельевару крайне тяжело.

Сейчас, мало того, что Снейп заговорил с ним первый, в очередной раз переступив через себя и свою гордость, так еще и крестного не виделось поблизости. Гарри недоуменно поднял глаза на отца, ища подвох, однако сразу же отвернулся, не сумев, впрочем, скрыть улыбку.

— Гарри, я серьезно, — мужчина все еще подыскивал слова, способные помочь направить разговор в правильном направлении. — Прекращай весь этот спектакль, и пойдем в дом.

— Твой строгий вид сегодня явно подвел тебя, — засмеялся мальчик, рассматривая небольшие снежные горки на плечах и голове зельевара, резко контрастирующие с его мрачным видом.

— Возможно, — Снейп провел рукой сначала по голове, а потом по плечам, избавляясь от снега, — но мы не об этом. Блэк наконец зашевелил мозгами и теперь сожалеет о том, что не прислушался к тебе. Возвращайся.

Что все это значит? Разве мог крестный так легко передумать, когда еще полчаса, час, а может, и два часа назад он не желал идти ни на какие уступки? Возможны ли все-таки чудеса в Рождественский вечер?

— Сириус согласился отмечать Рождество всем вместе?

— Да.

Нужно убедиться до конца, прежде чем рискнуть поверить в собственное счастье. Недоверчивый взгляд в сторону отца:

— То есть, ты будешь с нами? Никуда не уйдешь?

— Не прикидывайся идиотом, Гарри, — устало вздохнул Северус. — «Всем вместе» означает, что и меня коснется эта прискорбная участь.

Мужчина поднялся с качелей, отряхивая дорожную мантию, и выжидающе посмотрел на сына:

— Пойдем. Нас ждут.

— А почему Сириус не пришел и сам не сказал мне этого?

— Ему помешали, — довольная ухмылка, появившаяся на бледном лице зельевара, выглядела устрашающе. — Молли Уизли не слишком одобрила поведение твоего крестного…

Услышав об участи Сириуса, Гарри нервно передернул плечами, зная не понаслышке, что значит навлечь на себя гнев миссис Уизли. Бедный Бродяга! Злить мать Рона не рекомендовалось никому, и все, что оставалось пожелать крестному — мужественно пережить ее нотации, которые он, без сомнения, заслужил неуместным детским поведением.

Догнав ушедшего вперед зельевара, Гарри, улыбнувшись, произнес:

— Я рад, что ты останешься с нами.

Снейп кивнул, наблюдая за тем, как мальчишка, не удержавшись от соблазна, начал лепить снежок. Счастливая улыбка приемного сына невольно приковывала внимание. Все же придется пережить шумное Рождество с Блэком в опасной близости, несмотря на манящий покой и тишину родных подземелий.

* * *

Время почти остановилось в доме Блэков. До тех пор, пока вернувшийся после занятий Ремус не сообщил Гарри радостную новость: директор Дамблдор ждет его к семи вечера в своем кабинете, чтобы обговорить детали дальнейшего обучения в Хогвартсе. После этого оно, казалось, ускорило шаг, постепенно переходя на бег. Хотелось замедлить и повернуть все назад. Считая себя готовым, Гарри осознал поспешность своих выводов. Убеждай не убеждай, но страх никуда не денется, и никакая окклюменция не сможет уберечь от эмоциональных потрясений до конца. Гарри помнил ту боль, что ощущал, увидев Гермиону и Рона в компании двойника, а узнав голос Ремуса, ему захотелось выговориться, раскрыть все тайны. Каким-то неясным образом он сумел удержаться на грани, но было близко. А что же будет дальше? Гарри боялся сорваться, прекрасно зная об опасности параллельных миров. Нельзя допустить, чтобы чувства взяли вверх над разумом. Сейчас он хорошо понимал шаткое положение, в котором находился, мог контролировать бурлящие эмоции, отчаянно закрывая разум. Но потом…окунувшись в школьную суету, не представлять себе встречу отцом, а участвовать в ней на самом деле. Сильный? Волевой? Насколько будут устойчивы замки под нескончаемым натиском эгоизма, воспоминаний, переживаний, чувств?

Ремус замечал волнение мальчика, однако, не зная и крупицы правды, растолковывал причины по-своему: естественные переживания подростка по поводу того, как его примет новый коллектив. Оставшиеся до встречи часы Люпин отвлекал внимание Гарри, рассказывая тому смешные случаи, происходящие на уроках ЗОТИ. Хоть времени с начала семестра прошло мало, профессору было чем поделиться с ним. Так Гарри узнал, что среди третьекурсников Когтеврана есть копия Гермионы Грейнджер, отчаянно боявшаяся получить оценку ниже «превосходно», а среди гриффиндорцев первого курса обнаружились смельчаки, мечтающие на первом же занятии победить дракона или василиска. Ну-ну.

Постепенно разговор перешел на тему факультетов.

— А на каком бы факультете ты предпочел бы учиться? — поинтересовался Люпин, попивая чай. — Есть какие-то предпочтения?

— Я мало о них знаю, — Гарри сцепил руки в замок и задумался: — Главное для меня — получить знания, за которыми я и приехал сюда. Судя по вашим рассказам мне, наверное, должен подойти Когтевран. Я, конечно, не тот мальчишка…Мэлрой, но знания, несомненно, важны для меня, тем более после недавних событий.

— Ты правильно уловил основной смысл нашей подготовки студентов, — сказал Ремус, одобрительно кивнув. — Когтевран, без сомнения, мог бы подойти тебе, но не делай выводов раньше времени. Все решится вечером.

— А есть разница, на какой факультет я попаду? — вспоминая сомнения Распределяющей Шляпы, юношу интересовал ответ оборотня, ведь не все волшебники, а вернее, почти никто не относится к Слизерину справедливо настолько, насколько сам факультет этого заслуживает. — Как вообще проходит это распределение?

Люпин помедлил с ответом, тщательно взвешивая каждое слово:

— Многие считают, что, выбирая факультет, мы решаем, какими быть. Кто-то жаждет быть храбрым и честным, кто-то — добиваться поставленных перед собой целей любыми способами, пусть и не совсем правильными. Для кого-то знания превыше всего, а для кого-то готовность помочь друзьям. Нет четкого распределения между плохим факультетом и хорошим. Нет факультета, где учатся лишь светлые или темные маги. Большинство волшебников предвзято относятся к отдельным факультетам, считая, что, если ребенок в него попадет, то обязательно окажется потерянным для общества или героем из героев. Не слушай их. Ты и только ты решаешь, по какому пути пойдешь, и это не зависит от выбора факультета.

Не зря Гарри уважал Ремуса, не зря он считался умнейшим среди Мародеров.

— А что касается ответа на твой второй вопрос, ты скоро все узнаешь сам.

Загадочный взгляд Люпина, направленный куда-то позади гриффиндорца, заставил того обернуться и убедиться в том, что наступил тот решающий момент, которого он так ждал и боялся. До встречи с Дамблдором оставалось ровно пять минут.

Убедившись, что все вещи собраны, Гарри и Ремус покинули дом Блэков, переместившись по каминной сети в кабинет директора.

Вывалившись из камина на мягкий ковер, Поттер поднялся, отряхивая наспех одетую школьную форму, пока без эмблемы факультета.

— Добро пожаловать в Хогвартс, Кристофер! Рад, что с тобой все в порядке, — Дамблдор ждал их.

— Здравствуйте, профессор, — поприветствовал юноша.

Улыбнувшись Гарри, старик перевел взгляд на сопровождающего его преподавателя:

— Спасибо, что позаботился и привел его сюда, Ремус. Надеюсь, он не доставил тебе много хлопот.

Дамблдор весело подмигнул обоим, вынуждая мальчика закатить глаза.

— Ну что вы, Альбус, Крис ни в коем случае не мешал мне, даже наоборот, скрашивал мое одиночество, — оборотень говорил спокойно, но Гарри слишком хорошо знал, что Люпин вспоминает Сириуса, произнося эти слова. ¬— Вы меня извините, мне нужно подготовиться к завтрашним занятиям с четвертым курсом.

— Да, конечно, идите, Ремус. Ваши ученики так любят ваш предмет, не хотелось бы лишать их очередного интересного урока.

— Благодарю вас. До свидания, директор. До встречи, Кристофер.

— Удачи вам, профессор Люпин.

За ним закрылась дверь, и Гарри почему-то почувствовал, как пространство вокруг него и директора сузилось до минимальных пределов. Снова. Альбус Дамблдор приходил к нему несколько раз, и каждый раз он ощущал невероятную усталость по всему телу, как будто резко постарел на десятки лет. Стараясь не обращать внимания на гнетущий его дискомфорт, Гарри бросил взгляд на насест, на котором обычно сидел Фоукс, но того не оказалось на месте.

«На охоте, наверное», — вылезла на поверхность беглая мысль.

— Садись, Гарри, — пожилой волшебник приветливо улыбнулся, указывая на стул напротив своего стола.

Портреты бывших директоров и директрис Хогвартса крепко спали на стене, удобно устроившись в креслах, но кое-где слышался достаточно фальшивый храп, свидетельствующий о крайне любопытных особах с длинными ушами.

Буквально упав на стул, Гарри уставился на серебристые предметы непонятного происхождения, стоявшие на столе директора. Когда же он научится уверенно смотреть Дамблдору в глаза? Все их встречи он не мог посмотреть директору в глаза, если только при завершении беседы, чтобы убедить себя в реальности происходящего, чтобы на время закрыть разверзавшуюся внутри него бездну отчаяния.

— Ремус поведал мне о том, что с тобой случилось несколько дней назад, — после небольшой паузы начал разговор Дамблдор. — Ты не представляешь, как я волновался за тебя, когда услышал, что ты переместился в дом Сириуса без сознания.

— Простите, сэр, я очень виноват.

— Глупости, — воскликнул старик. — Ты прекрасно знаешь, кто на самом деле во всем виноват, не кори себя зря.

— Но… я же сам отправился спасать тех магглов. И это я навлек на себя гнев Пожирателей.

Какой смысл скрывать правду от человека, втянувшего его во весь этот круговорот?

— Доброта не может быть преступлением, Гарри, — мягко заметил Дамблдор.

— Вы знали, что среди сторонников Волдеморта есть оборотни? — внезапно спросил он. — В ту ночь среди напавших на меня Пожирателей был один. Не помню, как его зовут.

— Да, Ремус следит за оборотнями по моей просьбе и держит меня и Орден в курсе их передвижений, — Альбус внимательно наблюдал за гриффиндорцем.

— Как тогда. В моем мире. История повторяется, — прошептал Гарри, сжав руки в кулаки.

— Мы не допустим повторения того, что случилось в твоем мире, — очки-половинки директора блестели ярче, чем его голубые глаза, а может, просто так падал свет, скрывая истинные намерения главы Хогвартса. — Здесь события уже идут несколько иначе, пусть наши с тобой миры и кажутся похожими.

— Да уж, в моем мире точно не наблюдалось двух Гарри Поттеров.

С самого начала Гарри тревожил тот факт, что Дамблдор без борьбы готов пожертвовать жизнью своего Спасителя Магического Мира. И хотя он действительно был огорчен собственной беспомощностью перед судьбой, простота директорского решения не давала ему покоя. Он не понимал, чего добивается этот Дамблдор и почему Дамблдор в его времени так легко пошел у него на поводу. Перспектива увидеть всех близких живыми отодвигала подозрительность на второй план, но иногда мысли о непонятном поведении обоих директоров возвращалась в голову Гарри. Например, сейчас, когда в глазах Дамблдора читалась неясная расчетливая прохлада. Возможно, ему и показалось, однако делиться размышлениями с директором он не станет. Ни с кем не станет, пока не поймет все сам.

— Когда я смогу пройти распределение? — в первый же день привлечь внимание всей школы было не самым приятным занятием, но откладывать в долгий ящик дурацкую церемонию тем более не хотелось.

— Мальчик мой, зачем тебе проходить распределение? — удивленно приподнял брови Альбус, доставая из стола банку с лимонными дольками. — Мой двойник сказал, на каком факультете ты учился в своем мире, мы же знаем правду.

— Да, но разве мое не распределение не вызовет ненужных подозрений? — задал вопрос Гарри.

— А кто сказал, что его не было? — лукаво улыбнулся Дамблдор. — Оно было, но персональное, в моем кабинете. Не волнуйся, я уже договорился с твоим деканом. Он скоро подойдет и проводит тебя до твоего нового дома.

— По-моему, это все же вызовет определенную долю подозрений, — вяло сопротивлялся Гарри, к сожалению, слишком ярко представляя себе, как приходит профессор МакГонагалл, провожает его до гриффиндорской башни, где он вновь увидит Рона, а может, и Гермиону, всех одноклассников и…двойника.

Он должен настроиться. Выкинуть из головы все лишние мысли и эмоции. Это же не сложно.

— Иногда директора прибегают к персональному распределению, — отозвался профессор. — Например, когда ученик приходит посреди учебного года.

Гарри молча кивнул, признавая очевидное поражение. Конечно же, новенький студент постесняется при всей толпе незнакомцев усесться на табурете со старой шляпой на голове. Разумно предположить, что легче пройти распределение в кабинете директора, а потом уже познакомиться с деканом и с будущими однокурсниками.

Поскорее бы попасть в гриффиндорскую башню. Увидеть Полную Даму, ребят, лечь на родную…впрочем, не совсем родную кровать, закрыть глаза и подумать, как подружиться с Роном и Гермионой, чтобы не вызвать подозрений, как подружиться с остальными своими друзьями. А самое главное, понять, какие тут отношения у Гарри со Снейпом. Периодически падающая вера в лучшее поднималась вновь. Дамблдор сказал, что их миры похожи, а значит, есть шанс нормальных человеческих отношений между профессором зельеварения и Гарри Поттером этого мира, и, следовательно, у него тоже есть возможность вернуть утерянное семейное счастье.

Время шло, а МакГонагалл так и не появлялась. У Гарри оставался еще один вопрос, который он мог и хотел обсудить с директором.

— Скажите, профессор, а Зеркало Судьбы, оно точно разбилось сразу же после моего перехода в этот мир? Я никак не смогу вернуться обратно к себе?

— К сожалению, да, Гарри. Зеркало Судьбы не задерживается надолго в одном мире. Это редкий и крайне свободный артефакт, который никто не в состоянии контролировать.

А чего он ждал? Он знал, что так и случится. Выбрав свой путь, обратной дороги он уже не найдет. Тогда почему на душе так паршиво?

Внезапный стук в дверь прервал мысли Гарри. Он слегка отстраненно посмотрел на Дамблдора, вспоминая, что ждет прихода гриффиндорского декана.

Дверь чуть скрипнула, почему-то принеся с собой прохладу.

— Вы хотели видеть меня, директор?

Этот прохладный голос… Этот бархатный баритон.

В легких вдруг стало катастрофически не хватать воздуха. Словно стая разъяренных драконов прошлась мимо, а один, особенно глупый и взбешенный, умудрился наступить на грудную клетку и выбить дух прочь из тела.

Гарри растерянно посмотрел на директора, не спускавшего с него глаз.

«Что происходит?!» — мысленный вопрос.

«Успокойся, Гарри, я все объясню чуть позже, держи себя в руках», — последовал ответ, и Дамблдор отвел взгляд, параллельно расплываясь в ласковой улыбке.

— Да, Северус, пожалуйста, проходи.

Нет! Нет!

Юноша вжался в стул, мечтая провалиться сквозь землю. Побелевшие от напряжения пальцы крепко вцепились в подлокотники. Где же его хваленая выдержка? Где потерялась маска спокойствия и правильного расчета? Он был не готов к этой встрече! Не так быстро и неожиданно!

Сбоку от себя Гарри уловил движение, но не посмел повернуться.

Почему нельзя просто замереть и прикинуться статуей, на которую никто не станет лишний раз обращать внимания?

— В чем дело, Альбус? — приблизившись, Снейп даже не взглянул на приросшего к стулу мальчишку, явно давая понять, что жалкие насекомые его совершенно не волнуют. — Из-за вашего вызова я отменил много важных дел.

— Извини меня за это, мой мальчик, но дело очень серьезное, — миролюбиво произнес Дамблдор, игнорируя раздраженные нотки в голосе профессора. Затем он слегка приподнял руку, указывая на Гарри: — Познакомься, это Кристофер Ларсен, сын моих давних друзей, о котором я говорил недавно на педсовете. Он прибыл из Америки и с этого момента официально числится как ученик Хогвартса.

«Гарри! — голос пожилого мага ворвался в его разум, — соберись. Нельзя позволить кому бы то ни было узнать о твоей тайне. Ты же знаешь, как опасно играть с параллельными мирами».

Конечно, он знал.

Видя, что ученик приходит в себя, Дамблдор кивнул ему.

— Крис, это профессор Снейп, один из преподавателей Хогвартса.

Нужно правильно сыграть свою роль. Дамблдор прав. А уж какие игры затеял сам директор, сейчас не имеет значения.

На ватных ногах юноша встал и повернулся к зельевару, впервые решаясь поднять взгляд. Все та же черная мантия, скрывающая худую высокую фигуру, та же гордая и прямая осанка, те же немытые волосы, прикрывающие желтоватое лицо с резкими чертами, те же черные глаза, прожигающие насквозь. Такой же! Ни одного отличия! Сердце в груди замерло, сбиваясь с привычного ритма, однако уже через секунду забилось вновь, с огромной скоростью наращивая темп.

— Здравствуйте, профессор Снейп, — голос предательски дрогнул в начале, но Гарри выровнял его.

Он был открытой книгой. Если отец…профессор применит к нему легилименцию, его ничто не спасет, он не сможет отгородиться железным блоком.

— Я рад за мистера Ларсена, — фыркнул Мастер зелий, к огромному облегчению Поттера, повернувшись к Дамблдору. — Но какое отношение его приезд имеет ко мне?

Надо признать, Гарри тоже волновал этот вопрос. Он хорошо знал профессора и улавливал каждую незначительную перемену в его голосе. Несмотря на внешнее спокойствие, Снейп пребывал в ярости от очередных загадок директора, и, честно сказать, гнев распространялся не только на Альбуса Дамблдора, но и на источник возникающего конфликта, то есть, на самого Гарри. Смотря на довольно улыбающегося старика, гриффиндорец все больше терялся в догадках. Неужели тому пришло в голову с первого дня их сблизить? Это же невозможно, особенно, если таким образом оторвать зельевара от его многочисленных дел. Как может быть директор настолько наивен и не видеть, что Снейп не тот человек, который легко идет на контакт! А объяснит он это как? Если только…

Гарри похолодел.

— Самое прямое, Северус, — заверил Мастера зелий Дамблдор и указал на распределяющую шляпу на верхней полке высокого шкафа. — Буквально перед твоим приходом Кристофер прошел распределение, и шляпа отправила его на Слизерин.

Нет! Это ложь! Глупая шутка!

Поттер в ужасе уставился на директора.

— Вот значит как? — в голосе Снейпа явно не слышалось радости от подобной перспективы. — В таком случае, мне следует проводить мистера Ларсена в общежитие Слизерина и ознакомить с правилами поведения.

Странно, зельевар всегда хорошо относился к своим змейкам, порой лучше, чем к самому Гарри, во всяком случае, ему временами так казалось, особенно, когда сыновья ревность брала верх над здравым осмыслением конкретных ситуаций. Сейчас же он ощущал себя нашкодившим гриффиндорцем — и не каким-нибудь новичком, а вполне известным слизеринскому декану учеником.

Откуда вдруг взялось это непонятное чувство?

Встретившись на миг взглядом с Мастером зелий, Гарри едва не подавился от удивления. В черных непроницаемых глазах виднелось раздражение и…узнавание! Будто они были знакомы раньше. Исключено! До сегодняшнего дня юноша лишь отдаленно представлял себе столь долгожданную встречу со Снейпом. Неужели здесь настолько развитый мир, что, будучи зельеваром высшего уровня, Северус без проблем распознал под личиной Криса Ларсена Гарри Поттера? Нет, тогда бы у него не было такой реакции, да и Дамблдор не предложил бы такой смехотворный план.

Наткнувшись на новый мысленный тупик, Гарри метнул в директора рассерженный взгляд.

«Как вы могли!»

«Не сердись на меня, Гарри, я поступил так из лучших побуждений», — внимание пожилого мага задержалось на нем лишь на пару секунд и вернулось к Снейпу:

— Разумеется, Северус, но прежде, чем ты это сделаешь, нам необходимо обсудить несколько вопросов, касающихся нового учебного года, — старик задумчиво почесал свою серебристую бороду и посмотрел на Гарри. — Крис, мальчик мой, ты не мог бы подождать немного в коридоре? Обещаю, я ненадолго задержу профессора Снейпа.

Зельевар раздраженно передернул плечами и, ссутулившись, отвернулся к окну.

Голубые проницательные глаза директора тут же перехватили растерянный зеленый взгляд.

«Интересно, из каких? Я вряд ли уживусь со Слизеринцами».

«Ты не сможешь понять, пока сам не найдешь решение. Ты умный мальчик, я уверен, тебе под силу проанализировать мои действия и прийти к правильным выводам, тем более что разгадка ближе, чем может показаться на первый взгляд. Главное — протянуть руку».

Директор тепло улыбнулся юноше, а вот тому было совсем не до улыбок. Ответ на простой вопрос главы Хогвартса явно задерживался, поэтому Поттеру не оставалось ничего другого, кроме слабой попытки вежливо растянуть губы в некотором подобии…нет, как-то язык не поворачивался назвать этот оскал улыбкой:

— Да, сэр. До свидания.

Юноша направился к двери, чувствуя, как утяжеляется каждый последующий шаг, как неприятная судорога сводит напряженные мышцы.

Ух, как сильно он сердился на Дамблдора! Директор никогда не говорил c ним открыто, скрывая большинство своих мыслей и соображений, предоставляя Гарри возможность самому во всем разбираться и приходить к определенным выводам. Наученный горьким опытом, бывший гриффиндорец надеялся хоть на какие-то различия в характере Дамблдора этого мира, ведь стольких ненужных жертв можно было бы избежать, поделись c ним директор сведениями о планах Волдеморта. Но нет, Гарри же еще маленький глупый ребенок, которому опасно знать такие вещи!

Дверь за спиной хлопнула громче, чем он рассчитывал.

Понять, почему Дамблдор не позволил ему продолжить обучение на Гриффиндоре, после того, как первый шок прошел, оказалось не так уж и сложно. Разумеется, Гарри нельзя находиться в такой опасной близости от своего двойника. Любой неверный шаг, и последует катастрофа намного страшнее абсолютной власти Волдеморта. Но почему Слизерин? Не Пуффендуй. Не Когтевран. Почему, мантикора его раздери, именно Слизерин?! Когтевран подходил для прикрытия лучше всего!

Раздраженно вздохнув, мальчик прислонился к стене, медленно оседая на пол. Как же ему надоело разгадывать директорские головоломки!

Учись он Гриффиндоре, ему пришлось бы контактировать с другим Гарри, с Роном и Гермионой этого мира. Ничего бы хорошего не получилось, ясно как божий день. Будь он на Пуффендуе, предвзятое мнение о нем, как о добродушном глупце прочно засело бы в головах учеников и некоторых учителей. Идеальное отвлечение внимания. Никто бы не воспринял его всерьез. Когтевран наоборот обеспечил бы славу книжного червя и скрытого гения, располагая к нему учителей и учеников своего факультета. Но от него бы по-прежнему не ждали чего-то такого, чего можно ожидать от взбалмошных и непредсказуемых учеников Гриффиндора и Слизерина. Змеиный же факультет сразу ставит крест на его дружбе со студентами других факультетов, обозначая негативное отношение со стороны всех учителей, кроме, пожалуй, профессора Снейпа. От него постоянно будут ждать какой-нибудь подлости! Тогда в чем же замысел Дамблдора? Что такого есть в Слизерине, чего нет на других факультетах? На что такое важное намекает глава Хогвартса?

— Возможно, судьба решила дать тебе второй шанс?

— Шанс на вторую встречу с Волдемортом?

— Шанс начать жить заново. Ты не вернешь к жизни тех, кого потерял в битве с Томом, однако ты сможешь снова увидеть их в моем мире.

— Вы считаете, у меня есть возможность... подружиться с ними?

— А почему нет? Они не те люди, которых ты любил, но, кто знает, как все обернется?

Мимолетной вспышкой пронесся в памяти тот самый разговор с Дамблдорами. Оба великих мага верили в то, что у Гарри получится по новой подружиться с Роном, Гермионой и остальными ребятами, получится заново выстроить отношения с отцом…то есть с профессором Снейпом. Вот оно! То, чего нет на других факультетах, но есть на Слизерине! Расположение их сурового декана!

* * *

— Это все, что вы хотели сказать мне, Альбус? — осведомился зельевар, нетерпеливо глядя на сидящего перед ним волшебника.

— Не совсем, Северус, — Дамблдор никак не отреагировал на сердитый тон мужчины и сцепил руки в замок, задумчиво разглядывая какую-то непонятную вещицу на своем столе. — У меня будет к тебе небольшая просьба, если ты, конечно, не возражаешь против неожиданных просьб старика.

Он вдруг перевел внимательный взгляд на Мастера зелий и добродушно улыбнулся, не переставая при этом следить за каждой появляющейся и исчезающей эмоцией на лице Северуса.

Снейп сжал челюсти, едва сдерживая рвущиеся наружу потоки ругательств. В последнее время у старого маразматика появилась дурная привычка отрывать его от важных дел ради всяких пустяков. И при этом каждый раз он смотрел на зельевара так, будто от того, согласится он исполнять прихоть директора или нет, зависело все магическое сообщество Британии. Ну уж нет! В этот раз Северус не попадется так легко на этот взгляд! Что бы там Дамблдор не выдумал, его будет ждать отрицательный ответ. Пусть он и уважал пожилого мага за стратегический ум, за умение просчитывать всю партию на много ходов вперед и, в конце концов, за его человеческие качества, однако эти беспочвенные вызовы на ковер провоцировали все новые и новые приступы негодования.

— Если ваша просьба имеет отношение к Золотому Мальчику, то можете даже не начинать просить. Я выполняю по отношению к мальчишке все то, о чем мы с вами договорились, ни больше, ни меньше.

Чертов Поттер! Стоило вспомнить об отпрыске Джеймса Поттера, как у зельевара с чудовищной силой разболелась голова, а о нервной системе и думать нечего. Проклятье, весь день насмарку! Заметив потухшие искорки в глазах главы Хогвартса, Снейп сжался, предчувствуя нехороший для себя исход этого разговора. Как бы сильно он не сопротивлялся, Альбус найдет способ убедить его, как и всегда.

— Моя просьба не касается Гарри, — усталость слышалась в голосе директора. — Она касается Криса Ларсена.

Это что-то новенькое. Похоже, в этот раз старик решил получить согласие зельевара, заинтриговав неожиданной просьбой.

— Нового ученика с моего факультета? — скорее утверждение, нежели отрицание.

— Совершенно верно, — кивнул Дамблдор.

— И что же вы от меня хотите? — безразлично поинтересовался Снейп.

— Я хочу, чтобы ты присмотрел за ним.

* * *

Каменная горгулья отъехала в сторону, выпуская на свободу злого, как тысяча гоблинов, Мастера зелий. Гарри быстро поднялся на ноги, однако мужчина сразу отправился в подземелья, едва обратив внимание на замершего у стены студента. Что ж, может в чем-то этот Снейп и отличается от его отца, однако есть между ними и нечто общее: плохое настроение, которое лучше всего обходить за версту. Поттер молча последовал за новым деканом, старательно прикидываясь невидимкой.

Интересно, чем директор так взбесил Снейпа? Дамблдор всегда славился умением доводить Северуса до белого каления. Одни лимонные дольки чего стоили! Но что-то подсказывало бывшему гриффиндорцу — дело тут отнюдь не в любимых сладостях главы Хогвартса. Гарри очень надеялся, что не послужил причиной гнева отца…профессора Снейпа.

Постепенно светлые коридоры сменялись мрачными холодными туннелями подземелий. Парень поежился от зябкого ветра, встретившего их при спуске с лестницы. А возможно, его передернуло от царившего в душе смятения. Он по-прежнему находился в прострации, до конца не осознавая всего ужаса, творящегося вокруг. Словно впереди идет отец, а не совсем чужой человек, лишь внешностью похожий, словно он идет не в пасть к слизеринцам, а просто прогуливается по территории замка, или же папа позвал его на чай, и они вместе направляются в личные комнаты зельевара. Реальность, не связанная с действительностью, нити прошлого, вплетающиеся в клубок настоящего.

Снейп развернулся так внезапно, что Гарри едва не налетел на него. За спиной профессора виднелась до боли знакомая каменная стена, скрывающая за собой змеенышей.

— Мистер Ларсен, — зельевар смерил ученика изучающим взглядом, — отныне вы — слизеринец. Раз Распределяющая шляпа отправила вас на мой факультет, так тому и быть, однако, чтобы полноценно зваться слизеринцем, вам придется доказать, что вы истинный сын своего Дома и достойны с гордостью носить его имя, а пока вы просто мальчишка. Вам ясно?

— Да, сэр.

— Вам же будет лучше, если это действительно так. В противном случае, вы будете вынуждены столкнуться не только с моим неодобрением.

Впервые на памяти Гарри декан Слизерина был так неприветлив с учеником собственного факультета. Обычно Снейп пытался подбодрить слизеринцев, нуждавшихся в нем и не получавших поддержки от других преподавателей или студентов с остальных факультетов. Змеек не любили. Никому не было до них дела, кроме главы их Дома. Тогда почему сейчас все шло не так? Северус, конечно, в открытую не демонстрировал своего равнодушия по отношению к новенькому ученику, но и легкой теплоты в его взгляде, заметной лишь слизеринцам и ему, Гарри, не наблюдалось. Снейп не слишком обрадовался пополнению в рядах своих подопечных, что не могло не настораживать Поттера.

Едва был назван пароль, часть стены уехала в сторону, открывая проход. Снейп уверенно прошел внутрь, Гарри — за ним, стараясь особо не выделяться на мрачном фоне профессора. Завидев Мастера зелий, студенты разом замолчали, делая зловещую зеленоватую гостиную еще более зловещей. Мальчик поежился от пробирающего до костей холода, вызванного сквозняком от где-то хлопнувшей двери, от которого не спасал даже потрескивающий в камине огонь. И как же тут жить? Как другие справляются с постоянными сквозняками? Согревающие чары?

— Мистер Забини, позовите сюда мистера Малфоя, — распорядился зельевар, не найдя среди притихших студентов отпрыска Малфоев.

Один из шестикурсников поднялся с дивана, на котором удобно устроился с какой-то незнакомой Гарри слизеринкой, и исчез за дубовой дверью, находящейся по левую сторону от камина.

Драко Малфой. Упоминание имени наследника Малфоев всколыхнуло старые обиды и вскрыло едва затянувшиеся раны, отдаваясь тупой болью в солнечном сплетении и медленно расползаясь липкими щупальцами по всему телу.

Когда-то давно Гарри и Драко неплохо ладили друг с другом. Лучшими друзьями они не были, ибо до конца Поттер так и не смог доверять юному Малфою, но хорошими приятелями ребята все-таки считались, несмотря на громкие протесты Рона, Гермионы и остальных гриффиндорцев.

Началось все с неожиданного визита Люциуса Малфоя и его сына в их с профессором Снейпом скромный дом в Тупике Прядильщиков. Тогда Гарри еще не знал ни о Хогвартсе, ни о магии в целом. Мастер зелий и Малфой-старший заперлись в кабинете Северуса, а Драко остался с Гарри. Мальчик не был в восторге от нового знакомого и не жаждал общения с ним, однако зельевар убедил подопечного присмотреться к Драко получше, особенно к его отношениям с отцом. И Поттер присмотрелся. Он увидел, с каким пренебрежением относится Люциус к сыну и как тот отчаянно пытается завоевать расположение родителя, порой сильно перегибая палку в подражании и обожании. Сочувствие отразилось в зеленых глазах, было решено попробовать еще раз подружиться с наследником Малфоев, не обращая внимания на показное высокомерие. Это оказалось очень непросто, учитывая старания Драко во всем поддерживать взгляды отца, но постепенно им удалось найти общий язык, и перед Гарри стал вырисовываться новый образ Драко Малфоя, совершенно отличающийся от бесполезного копирования характера Люциуса. Удивительно, но общение с таким Драко захватило Гарри.

Разлады, как это часто и бывает, возникли из мелочей. Например, попадание на разные факультеты сыграло значительную роль в зарождении конфликта, но тогда, ни он, ни Малфой не придали этому большого значения.

Серьезная ссора произошла между ними на втором курсе, когда Драко посмел прилюдно обозвать Гермиону грязнокровкой, доведя несчастную девочку до слез, и обострилась по окончанию четвертого курса, после возвращения Волдеморта. Тогда наступил конец их недолгой дружбы. Слизеринец предал Гарри, полностью перейдя на сторону отца. Как ни старался все это время Поттер изменить Малфоя, убедить посмотреть на мир иначе, порой рискуя потерять доверие Рона, Гермионы и остальных гриффиндорцев, тот оказался слабаком, зависящим от мнения влиятельного папаши. Стоило тому поманить пальцем, Драко, будто верный пес, несся к хозяину, не забывая при этом вилять невидимым хвостом. В такие моменты Гарри четко понимал тщетность своих попыток быть для наследника Малфов настоящим другом. Видимо, для того его усилия не значили ровным счетом ничего.

Остатки теплых чувств умерли, уступая место жалости и отвращению.

— Добрый вечер, профессор. Вы хотели меня видеть? — елейно произнес Драко, приблизившись к ним.

Гарри скривился. Манера копировать интонации Люциуса раздражала юношу.

— Да, мистер Малфой, — кивнул зельевар и, скрестив руки на груди, посмотрел на притихшего Гарри. — Мистер Ларсен, это Драко Малфой — один из двух старост факультета Слизерин. Он объяснит вам, как себя правильно вести, чтобы не ударить в грязь лицом, что вы должны делать, а что нет. Вопросы?

— Нет, сэр.

— Очень хорошо. Мистер Малфой, как следует посвятите его в правила нашего Дома, — дал наставление Снейп, продолжая при этом наблюдать за новым студентом.

Поттер вжал голову в плечи, готовый провалиться от внимания двух пар глаз к своей персоне. Кроме того, ледяной тон Северуса внушал ему сильные опасения.

— Непременно, профессор, — учтиво склонил голову слизеринец.

Не говоря ни слова, Снейп покинул помещение, и гомон голосов возобновился. Многие ребята подошли к ним, заинтересовавшись еще одним слизеринцем, пополнившим их ряды.

Какое-то время Гарри не замечал творящегося вокруг него. Его не оставляли в покое плохие предчувствия. Все шло не так, абсолютно не так! Мало того, что он попал в яму со змеями, так еще и Снейп на него за что-то взъелся. Теперь Поттер был точно в этом уверен. Могло происходить все, что угодно, но Северус всегда рассказывал новеньким все правила Дома сам. Борясь с нахлынувшими эмоциями, мальчик поднял глаза на Малфоя и остальных ребят, не зная, как вести себя. Возможно, ему не нужно торопиться с выводами, а вдруг здесь Драко не такая мразь, как в его мире? Тот Малфой навсегда остался за зеркалом, и Гарри не имел права ненавидеть этого, чужого, но так похожего на него слизеринца. Запихнуть подальше клокочущую внутри ярость, обуздать ее. Подражание интонациям отца еще не показатель.

— Интересно, что в тебе так не понравилось старине Снейпу? — вопросительно приподнял брови Драко, намерено растягивая слова. — Обычно он сам разбирается со всей этой ерундой.

Гарри сжал кулаки, сдерживая себя от напрашивающейся на язык грубости.

— Понятия не имею, — спокойно ответил он.

Слова и поведение Драко задели его. Как смеет он фамильярничать за спиной декана? Как смеет не почитать его в присутствии других слизеринцев? Но самым обидным для него оказалось признать правоту наследника Малфоев. Если и остальные видят отношение Снейпа к нему, значит, так оно и есть. Ему срочно необходимо поговорить с Дамблдором. Он должен знать, что такого пожилой маг наговорил его отц…декану.

— Что ж, раз моей печальной обязанностью будет нянчиться с тобой, то для начала я еще раз представлюсь. Как ты уже слышал, меня зовут Драко Малфой. Ты, наверное, и раньше слышал обо мне.

Эта надменность, эта мерзкая улыбка. Во всех движениях и жестах блондина улавливалась схожесть с Малфоем из мира Гарри, а может, и более худшая его версия, учитывая, что в своей реальности Гарри неплохо приложил руку к тому, чтобы сбить с богатенького хвастуна всю спесь. Здесь же, похоже, никто не занимался Драко, все его друзья были куплены отцом Драко, являющимся единственным авторитетом для змееныша.

Бывший гриффиндорец не мог больше сдерживать раздражения. Слишком мало времени прошло с того предательства.

— Что-то припоминаю, — он едко улыбнулся высоко задравшему нос Драко. — Кажется, я читал, что Люциуса Малфоя засадили в тюрьму за деятельность Пожирателя Смерти, — заметив, как побледнел однокурсник, Гарри усмехнулся и продолжил: — Не слишком завидное положение. Я бы сказал даже…позорное.

— Да как ты смеешь…

— Говорить правду? А когда это было запрещено? — Поттер ликовал, представляя себе словесную расправу над ненавистным врагом.

— Мой отец не преступник! — взорвался Малфой. Еще чуть-чуть, и драки не избежать. Ха-ха, как страшно. — Он — жертва! Жертва непонимания и клеветы!

— А еще он убийца и раб. Это печально, Драко, — в голосе не было и доли сочувствия.

— Заткнись! — Забини и кто-то еще крепко вцепились в Малфоя, не давая тому использовать палочку. — Не смей так говорить о моем отце!

— А как о нем говорить, если он служит Волдеморту? — презрительно выплюнул Гарри.

— Для тебя Темный Лорд, — вконец разозлился Драко. — Ты тоже будешь ему служить!

— Тише, Драко… — вмешался в разговор Забини.

— Надо быть осторожнее, помнишь? — робко заметила какая-то девочка.

— Отвалите, я сам решу, как себя вести! Никто ничего доказать не сможет!

— Эм…Драко, ну, правда, перестань.

Гарри хмыкнул. Все слизеринцы рано или поздно оступятся и упадут в черную пропасть, но, когда одумаются, будет слишком поздно.

— Я никогда не буду ему служить. Заруби это на носу, Малфой.

Он не собирался и дальше находиться в этом гадюшнике и не считал нужным отвечать на глупые выпады избалованного слизеринца. Пройдя мимо застывшего Драко и напуганных их ссорой одноклассников, Поттер направился к левой двери от камина, скорее всего, ведущей в спальню мальчиков. Необходимо успокоиться и очистить сознание. Он и так перешел границу дозволенного, поддавшись липкой, словно смола, обиде.

Едва Гарри вошел в один из нескольких проходов, ведущих в спальни мальчиков, отовсюду послышался сильный треск, и что-то невидимое отбросило бывшего гриффиндорца обратно в гостиную и впечатало в одно из стоящих на пути кресел, почти вышибая дух. Позабыв на мгновение, как дышать, юноша не сразу почувствовал неприятную бьющую боль в затылке, а неприязненные смешки ворвались в сознание буквально из неоткуда.

— Так-так, — в поле его зрения попал Драко, с триумфальным видом разглядывающий новенького. — Так вот какова причина твоего тявканья? Будь я на твоем месте, я бы не посмел и носа показать.

Замешательство на лице Гарри вызвало у слизеринца снисходительную улыбку.

— Первое правило Салазара Слизерина гласит: никаких грязнокровок и полукровок на его факультете!

Гарри дернулся как от пощечины.

— Тебе не место здесь, полукровка! — выкрикнула Пэнси Паркинсон, удивительно быстро набравшись храбрости. — Проваливай на Гриффиндор или Пуффедуй!

— Да, там тебе самое место! — подал голос незнакомый Поттеру семикурсник. — Там таких много!

Понятно. Каким-то чудесным образом змеи узнали, что он полукровка. Хотя, почему чудесным? Сигнальные чары на первых проходах в спальни в два счета разоблачили «неверного».

Все еще ощущая боль в затылке, Гарри поднялся на ноги, старательно игнорируя насмешливые взгляды и глупые «улюлюкания» однокурсников. Было некомфортно. Одно дело поссориться с Малфоем и его прихвостнями, но выйти победителем, заслужив пусть и скрытое, но одобрение остальных слизеринцев, а совсем другое — попасться на чистоте крови и получить врагов не только в лице Драко, но и всего факультета, помешанного на идеях Салазара Слизерина. Интересно, как уживаются здесь остальные полукровки и магглорожденные? Или он единственный стал исключением? Нет, дурацкая мысль, ведь и Снейп, и Волдеморт тоже были полукровками, однако их отправили именно на змеиный факультет. Скорее всего, у них получилось избежать сигнальных чар или же…чары появились позже. Мерлин, ну почему он не учел возможного подвоха!

Расстроенный Гарри не заметил, как Драко обошел его со спины и грубо толкнул.

— Исчезни побыстрее, Ларсен, — брезгливо поморщился он. — От тебя несет грязной кровью.

Еле удержавшись на ногах, мальчик резко обернулся к своему обидчику и прошептал:

— А ты по уши в дерьме, Малфой.

Гарри ушел из гостиной, не дождавшись ответной реплики бывшего друга, без сомнения, насквозь пропитанной ядом и проклятиями.

* * *

Первый учебный день не слишком облегчил жизнь Гарри на факультете Слизерина. Одна бессонная ночь, не давшая ему перевернуть страницу и начать с нового абзаца, изрядно вымотала юношу. С другой стороны, как он мог расслабиться и позволить себе провалиться в царство Морфея, когда под боком компания будущих Пожирателей смерти во главе с Малфоем, с которым он уже умудрился разругаться в пух и прах? Устало протерев отяжелевшие от недосыпа глаза, Поттер вернулся к листу с вопросами проверочной работы, которой решила их порадовать профессор МакГонагалл. Мысли плавали в белом тумане, не желая показываться наружу и выстраиваться в нужной последовательности, а буквы расплывались в причудливые узоры, не собираясь в слова. Мда, такими темпами он точно завалит проверочную. Подперев голову другой рукой, Гарри попытался посмотреть на вопросы с иной стороны, однако мало, что поменялось. Вздохнув и потерев виски, он начал писать первое, что пришло ему в голову.

Вскоре профессор велела им сдавать работы. Гарри не рискнул посмотреть на своего бывшего декана, чувствуя себя виноватым за весь тот бред, что был написан на его листе. Да и вид строгой ведьмы лишний раз напоминал о том, что когда-то он тоже принадлежал ее факультету. Сейчас, помимо сильной усталости, мальчик ощущал напряжение и неприязнь его новых товарищей по Дому, по сути таковыми не являющимися. Он снова был один. На короткие мгновения Гарри забывал про одиночество, когда общался с миссис Фигг, Дамблдором или Ремусом, но оно так никуда и не делось, преследуя и накрывая своими скользкими объятиями. Стоило вновь увидеть двойника, беззаботно беседовавшего с его друзьями, сердце почернело и на какой-то момент показалось, что вообще остановилось. Хоть другой Гарри ничего ему не сделал, он уже раздражал юношу, ведь именно он вынудил согласиться на всю эту глупую авантюру, заранее обреченную на провал. Гарри не сказал этого Дамблдорам, но второй раз победить Волдеморта у него не выйдет. Это невозможно. А из-за своего двойника Поттер вынужден существовать за счет зелий (не забыть бы сегодня принять!), избегать всего и вся. Здесь даже собственная жизнь не принадлежит ему. За что же ему тогда симпатизировать другому Гарри? Что в нем такого особенного?

— Мистер Ларсен!

Гарри вздрогнул и поднял глаза на профессора трансфигурации.

— Да, мадам?

— Хоть вы и новенький в Хогвартсе, это не дает вам права витать в облаках и не слушать преподавателя, — строго заметила женщина, поправляя очки.

— Прошу прощения, — тихо отозвался Гарри, игнорируя смешки одноклассников. — Этого больше не повторится.

— Я надеюсь, мистер Ларсен. Пять очков со Слизерина, — она наконец перестала сердито смотреть на него. — А теперь вернемся к практической части. На сегодняшний день вашим заданием будет обратить животных среднего размера в деревянный стол. И желательно, чтобы он все-таки не был живым, вам ясно, мистер Уизли?

— Да, профессор, — смущенно произнес гриффиндорец.

— Тогда приступайте.

Разумеется, лучше всех с заданием справилась Гермиона, превратив появившуюся перед ней собаку незнакомой Гарри породы в изящный деревянный стол. Мальчик печально улыбнулся и перевел свое внимание на возникшего перед ним пса, невольно вспоминая Бродягу. Тот также активно вилял хвостом и скалился в улыбке при виде крестника.

Вяло взмахнув палочкой и сосредоточившись на магической формуле, Поттер произнес заклинание, и через миг перед ним стоял деревянный стол, обросший светлой шерстью.

— Неплохо, мистер Ларсен, но не достаточно для того, чтобы я смогла поставить вам оценку, — произнесла МакГонагалл, оценив его труды. — Попытайтесь еще раз.

Однако остальные попытки оказалась еще хуже первой. Уши и хвост определенно не придавали этому предмету сходства со столом, а когда «оно» еще и тявкнуло, Гарри окончательно упал духом. Его шатало и клонило в сон, какая тут могла быть трансфигурация? Хотя надо признать, не у него одного были проблемы. Драко боролся с четвертой ножкой стола, упорно отказывающейся избавиться от шерсти. Столы многих учеников вообще не были деревянными. Каменными, фарфоровыми, даже картонными, но не деревянными. А стол Рона превзошел все ожидания: громко лая, он носился по кабинету за явно понравившимся ему рыжим мальчиком, чудом не сшибая вовремя отскакивающих с пути учеников.

— Мистер Уизли, я, кажется, говорила вам, — женщина наложила заклинание на движущийся объект, и он исчез. — Вы хоть открывали учебник? Какая главная составляющая формулы нашего сегодняшнего урока?

Рон виновато опустил голову.

— Очень плохо, мистер Уизли, — покачала головой профессор, проигнорировав поднятую руку Гермионы.

Когда сдвоенная трансфигурация окончилась, Гарри едва волочил ноги. Эти превращения отнимали слишком много магической энергии, и, если он хотел иметь успех по этому предмету, ему обязательно следует высыпаться, иначе не избежать ошибок и быстрого истощения.

Мимо важно прошествовал Драко в компании Забини.

— Нет, ты видел этого идиота Уизли? Я думал от смеха лопну! — гоготал Малфой.

— Ага, та еще умора, — поддержал Блейз.

Демонстративно не замечая новенького, они скрылись за поворотом.

Прошли ученики из Когтеврана и Пуффендуя, выбравшие трансфигурацию для сдачи Т.Р.И.Т.О.Н.А., отставший от Малфоя и Забини Теодор Нотт, ну и, собственно, гриффиндорцы во главе с двойником. Надо сказать, другой Гарри неблестяще справился с задачей. То ли тоже не выспался, то ли с Роном за компанию поленился полистать учебник перед занятием. В любом случае, успеваемость двойника его не касалась.

На обеде Поттер выбрал самый дальний и пустой уголок за слизеринским столом и расположился там, по счастливой случайности, спиной к гриффиндорцам, к которым двинулся по старой привычке, едва войдя в Большой Зал. Наполнив тарелку, мальчик поднял глаза к зачарованному потолку и увидел, как хмурится небо и свинцовые тучи теснят блеклое солнце. Погода видимо была солидарна с его настроением. Есть совершенно не хотелось, но пришлось заставить себя, поскольку после обеда урок сдвоенных продвинутых зелий, требующий четких отточенных движений и предельной концентрации.

К большой досаде Гарри, Дамблдора не было сегодня на обеде. Рядом с пустующим креслом директора сидел Ремус. Встретившись глазами с другом отца и крестного, бывший гриффиндорец слегка улыбнулся ему, надеясь, что мнение Люпина о нем действительно не поменяется, несмотря на «распределение» в Слизерин. Как сказал тогда Луни, факультет не имеет значения.

«Ты и правда так думаешь, Ремус, или же твои слова ничто перед жестокой реальностью?»

Заметив внимание Гарри, оборотень ответил ему добродушной улыбкой, чем значительно успокоил нервничающего студента.

По правую руку от директорского кресла расположилась профессор МакГонагалл и о чем-то спорила со Снейпом. Поймав взглядом мрачную внушительную фигуру отц…декана, Поттер словно оказался облитым холодной водой, с лихвой возвращая напряжение обратно в душу. Он вспомнил, как раньше отец часто смотрел на него и незаметно для остальных улыбался приемному сыну, подбадривая перед тяжелым учебным днем. А теперь, если Северус и одаривал слизеринский стол пристальным взором, он не задерживал на Гарри больше внимания, нежели на других своих змейках, а иногда и вовсе не замечал его. Аппетит пропал, даже толком не разыгравшись, до того юноше стало обидно. Почему он так не понравился Северусу? Замешан ли тут вчерашний разговор с Дамблдором, и если да, то о чем, Мерлин их дери, они говорили?! Это нужно выяснить! Любой ценой!

* * *

Продвинутые зелья взяли намного меньше человек, чем все остальные предметы для сдачи Т.Р.И.Т.О.Н.А. Это не удивляло — требования Снейпа к набору студентов для продвинутого курса зельеварения были слишком высоки. К нему могли попасть лишь те, кто ухитрился сдать СОВЫ по зельям не ниже «Превосходно». Гарри долгое время считал, что Северус чересчур строг к знаниям своего предмета, однако, осознав его важность и взрывоопасность при грубых ошибках, мальчику пришлось признать правоту отца, ибо тот нес ответственность за жизни учеников.

В этом году группа оказалась совсем маленькой: ни одного пуффендуйца, три когтевранца, Гермиона и двойник, а также Малфой, Буллстроуд, Нотт и он сам.

Его появление в классе вызвало недовольство другого Гарри и когтевранцев.

— О нет, еще один слизняк, — простонал незнакомый когтевранец.

— Ясное дело, большинство слизеринцев хочет, чтобы декан прикрывал их толстые зад…

— Бутт, следи за словами, иначе я буду вынуждена вычесть баллы, — сердито произнесла Гермиона, подозрительно косясь на новенького слизеринца.

— Минус пятнадцать баллов Когтеврану за паршивый язык, — кто бы сомневался, что Малфой промолчит в этой ситуации. — Раз ты такая мягкотелая, Грейнджер, так и быть, сделаю за тебя грязную работу.

— Заткнись, Малфой, — бросил двойник угрожающе.

— А то что, Поттер? Ну, давай, прокляни меня! — Драко вальяжно развалился на стуле, лицом к врагу, спиной упираясь в Миллисент, сидевшую рядом, и раскинул руки в стороны.

— Гарри, он провоцирует тебя, не поддавайся, — шепот Гермионы.

— Я знаю, все в порядке, — отозвался двойник. — В твоем нынешнем положении я бы помалкивал, Малфой.

Самодовольная улыбка сползла с губ Драко. Он с ненавистью посмотрел на другого Гарри, а потом его внимание резко переключилось на новенького.

— Чего уставился, Ларсен?

— Да нет, ничего.

Поттер уселся за последнюю парту в ряду слизеринцев и молча принялся готовиться к уроку. Он не даст Малфою возможность провоцировать себя подобными выпадами и грубостью.

Снейп вошел в кабинет ровно со звонком, прекращая все возможные разговоры. Подойдя к преподавательскому столу и эффектно развернувшись лицом к аудитории, мужчина начал урок:

— Я крайне разочарован вашим уровнем знаний по моему предмету. Я очень надеялся, что простейшие вопросы на прошлой проверочной работе не вызовут затруднений, если не у всех, то у большинства здесь сидящих. Однако ваша тупость превзошла все мои ожидания.

Проверенные контрольные медленно поплыли к побледневшим хозяевам.

— Только непроходимый тупица мог написать, что аконит — это безобидное растение!

От Поттера не укрылось то, как дернулся его двойник. Нехорошее предчувствие медленно начало закрадываться в сознание. Неужели это его работу высмеивает Северус? Да быть не может, чтобы профессор так жестоко поступил с ним.

— А бетель не взаимодействует с уксусной кислотой? Мерлин милостивый!

Хм…дополнительная литература.

— И наконец, как можно перепутать папоротник с морскими водорослями?!

Ну, если так подумать…когда-то давно он и сам их не отличал.

— Я надеюсь, в сегодняшней контрольной вы порадуете меня более…продуктивными ответами, — неприятная ухмылка появилась на желтоватом лице зельевара. — Что впрочем, весьма сомнительно.

Все, за исключением Гермионы и Гарри, обреченно взвыли, когда учебники исчезли с парт, уступая место белоснежно-белым листьям пергамента.

— Тишина, — обманчиво тихий глубокий баритон не обманул учеников. — Класс продвинутых зелий предполагает отменное знание материала и умение его применить в любой ситуации. Будь вы целителем, теоретиком или же…аврором, — последнее слово Северус буквально выплюнул и бросил свирепый взгляд на двойника.

От этой злости в черных глазах профессора Гарри напрягся как струна, дыша через раз, боясь сделать хоть одно лишнее телодвижение. Нет, это не может быть правдой! Ему ведь только показалось, верно?

— Если вы считаете, что не способны перебороть лень, вы знаете, где выход, — мужчина замолчал, выжидающе глядя на студентов.

Тем не менее, никто не сдвинулся с места.

— В таком случае, приступайте. У вас есть двадцать минут.

Профессор уселся за стол, а перед учениками сразу же появились листы с вопросами.

— Двадцать минут?! На это?! — когтевранец ошалевшими глазами пялился на доставшийся ему вариант проверочной работы, будто там было написано на греческом языке.

— Да, мистер Джонс, — Северус посмотрел на бедного ученика, как на жалкую букашку. — А если не перестанете отвлекать остальных, у вас и пяти минут не будет.

Мальчик по имени Джонс сглотнул и уткнулся в свой лист, явно заинтересовавшись одним из предложенных вопросов.

Гарри какое-то время изучал напряженную спину двойника, периодически переводя взгляд на слизеринского декана, а затем решил-таки заняться вопросами. Как он и ожидал, проверочная работа предполагала хорошее знание дополнительной литературы по зельеварению, куда входили даже несколько статей из «Вестника алхимика». Что ж, это не составит труда, правда над всеми возможными составами зелий от мигрени придется подумать. Из известных ему трех быстродействующих составов, хорошо он знал лишь два, а третий вызывал некоторые затруднения. Кроме того, наверное, стоит описать более медленные зелья.

Вся контрольная заняла у юноши чуть больше десяти минут. Осмотрев класс и убедившись, что одноклассники еще пишут, Поттер осторожно поднялся и, крепко сжав исписанный лист, понес его профессору.

— В чем дело, мистер Ларсен? — тихо поинтересовался Снейп, оторвавшись от чтения какого-то учебника и подняв на новенького взгляд.

— Я закончил, сэр, — Гарри протянул свою работу, надеясь, что Северус не заметит, как трясутся его руки.

— Вы слышали, чтобы я давал распоряжение сдавать работы? — угрожающе спросил зельевар.

— Нет, но…

— В таком случае, соизвольте вернуться на место и дождаться разрешения, — тон, пресекающий все возражения.

Почувствовав неприятную сухость в горле, бывший гриффиндорец развернулся и отправился к своей парте. Ноги вдруг одеревенели, поэтому понадобилось приложить немало усилий, чтобы не споткнуться на ровном месте и не развалиться на полу во весь рост на потеху классу. Почему-то мир показался ему еще хуже, чем несколько минут назад, возникло неприятное чувство безнадежности. Он помнил, как долго располагал к себе внимание Снейпа в своем мире, но именно сейчас ему хотелось как можно быстрее наладить отношения. От одной неудачной попытки навалилась дикая усталость.

— Сдавайте работы! — приказал слизеринский декан. — Все, кроме мистера Поттера. За свою работу он получает тролль.

Слизеринец поднял глаза на зельевара, не сразу сообразив, что обращались не к нему.

— Что? Почему? — возмутился двойник, до боли сжав кулаки.

Гарри остановился и посмотрел на гриффиндорца. Непонятная паника все яростнее надвигалась на него, безжалостно ломая слабую выдержку.

— Потому что мозг мисс Грейнджер отвечает только за ее контрольную. Вашей он не касается.

— Я не списывал! — воскликнул мальчик, обескураженно глядя на подругу.

— Сэр, он действительно не списывал у меня, — попыталась заступиться за двойника Гермиона. — Он…

— Молчать! Мисс Грейнджер, вам тоже поставить тролль, дабы вы смогли разделить печальную участь Поттера?

Гермиона насупилась, однако ничего не ответила. Бросив извиняющийся взгляд на другого Гарри, она поспешила отнести работу профессору под громкие хихиканья слизеринцев. Поттер однако не смеялся. На его лице застыло выражение неподдельного ужаса. Его отец никогда так себя не вел, он никогда…не издевался над ним, наоборот, поддерживал. Тогда, что происходит здесь? Его же уверяли в схожести миров!

Снейп дал распоряжение к практической части урока и вывел волшебной палочкой рецепт сегодняшнего зелья на доске. С трудом заставив себя вчитаться в его состав, Гарри отправился за необходимыми ингредиентами. Хоть он и не стремился как-то отличиться, однако руки механически взяли компоненты для более упрощенного варианта приготовления. Северус учил его как по структуре зелья можно сэкономить время, воспользовавшись индивидуальными свойствами растений и их сочетанием с другими составляющими. Зельеварение настолько тонкая наука, что на результат приготовления мог повлиять даже один лишний оборот по или против часовой стрелки. А если сделать правильную заготовку и не упустить время, то…

— Мистер Поттер, какого цвета должно быть сегодняшнее зелье на предпоследней стадии приготовления? — Снейп склонился над котлом рассерженного двойника.

— Прозрачного, сэр, — сквозь зубы процедил тот.

— Что ж, читать вы умеете. Мне бы очень хотелось знать, почему тогда ваше зелье не имеет нужного окраса, м?

— Сейчас будет весело, — послышался довольный голос Драко Малфоя.

Гарри замер над котлом, отложив в сторону паучьи лапки. Его затрясло от осознания болезненной правды.

— Потому что я сделал два оборота, а не три, как было сказано в рецепте, — отозвался гриффиндорец, глубоко вздохнув.

— Нет, Поттер, потому что вы идиот! — рявкнул Северус. — Потому что вам нравится, когда мир вращается вокруг вас и все падают ниц перед вами!

— Неправда!

— Правда, иначе вы бы сто раз подумали, прежде чем напрашиваться на продвинутые зелья, зная, что вы по ним сама бездарность!

Два презирающих друг друга взгляда. Два человека, между которыми нет ничего общего, кроме взаимной неприязни. Перед глазами Гарри вдруг замелькали картинки из прошлого: Дамблдор привел его в дом Северуса, первое осознание того, что о нем действительно кто-то заботится, первая маленькая победа на пути к расположению строгого опекуна, первые праздники… Он не уследил за своим счастьем, позволив ему разбиться.

— Если вы бы не цеплялись ко мне из-за каждого неправильного движения, у меня все получалось бы!

— Вы чертов эгоист! — с отвращением произнес Мастер зелий. — Если бы я не заметил вашей оплошности, весь класс мог взлететь на воздух! Вы хоть отдаете себе в этом отчет? Или вас заботит только собственная шкура?

Двойник опустил голову, явно почувствовав вину.

Во время разговора с Дамблдором и его отражением, Гарри с легкостью позволил ввести себя в заблуждение, лишь услышав о том, что в этом мире жив Северус. Подгоняемый болью от недавней потери он ни на миг не задумался о возможных препятствиях, ожидающих в нынешней реальности. Все, о чем мальчик мечтал — склеить разбитое счастье. Да, пусть немного неуклюже, но это же все равно будет то самое счастье. Или нет?

— Эванеско! — зельевар заклинанием очистил котел понурого гриффиндорца. — Снова без оценки, Поттер.

— Плевать, — зло бросил двойник.

— Минус двадцать очков Гриффиндору за дерзость!

Снейп продолжил свой обход между партами студентов, следя за огнем под бурлящими котлами, за тем, как незадачливые ученики неправильно нарезают ингредиенты. Даже Драко Малфой не избежал едких комментариев от преподавателя. Однако все раздражение Снейпа разом испарилось, уступая место неподдельному испугу, стоило ему приблизиться к котлу новенького ученика.

— Эванеско! — повторно скомандовал Мастер зелий, доставая палочку.

Еще не пришедший в себя от шока Гарри удивленно и слегка вяло перевел взгляд с побелевшего декана на свой котел, как раз в тот момент, когда из него исчезла жидкость ядрено-зеленого цвета. Глухой треск из оловянного котла ясно дал понять — еще секунда и класс разнесло бы на куски.

Повисла напряженная тишина. Гарри остро ощущал на себе любопытные, чуть боязливые взгляды однокурсников. Похоже, он сумел привлечь к себе внимание не только Снейпа.

— Что, черт вас подери, вы творите, мистер Ларсен? — прорычал он, подходя ближе и нависая над дрожащим учеником.

Гарри прошиб холодный пот, а по спине пробежал мерзкий холодок. Он хотел внимания Северуса, но не такого! И тем более, он не собирался взрывать класс! Ему хотелось похвастаться своими навыками в зельеварении.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он, закрывая глаза и стараясь выровнять дыхание. — Я очень виноват.

— Вы не просто виноваты, — прошипел Снейп, со стуком опираясь руками о его парту. — Из-за вас мы все могли погибнуть!

Погибнуть…погибнуть…погибнуть…

Из-за него уже гибли. Только он был в этом виноват.

— Этого больше не повторится, профессор, — нечетко произнес он, не глядя в глаза учителя. — Я был неправ, позволив себе задуматься.

— Действительно, — Снейп резко выпрямился. — Думаю, отработка сегодня с Филчем вправит вам мозги, мистер Ларсен.

Гарри медленно кивнул, соглашаясь.

— А чтобы совсем закрепить успех, — бездонные глаза опасно прищурились, — двадцать баллов со Слизерина.

Если кто-то сказал, что предел тишины в классе зельеварения найдется, то он жестоко ошибся.

— Это никуда не годится, Гарри, — Снейп положил перед притихшим ребенком проверенную тетрадь и недовольно посмотрел на подопечного. — Мы вчера рассматривали эту тему, и ты заверил меня, что разобрался.

— Так и есть, — удивленно кивнул Гарри, кривясь от обилия красных чернил в своей работе. — Неужели все настолько плохо?

— Отвратительно.

— Но я действительно понял, как сокращаются дроби! Вот здесь, например… ой.

— Вот тебе и «ой», — устало произнес Северус, садясь рядом.

Поттер раздраженно пролистывал черновик по математике, находя почти в каждом решенном примере, задаче и уравнении какую-нибудь оплошность. До чего же обидно! Он ведь так старался, так хотел все сделать без ошибок, и на тебе!

— Вы правы. Это никуда не годится, — расстроенный, едва слышный голос Гарри.

— Твоя сосредоточенность оставляет желать лучшего, но это не значит, что ты глупый, — мужчина скользнул взглядом по исправлениям. — Вот здесь ты пропустил плюс, хотя при ответе видно, что ты его учитываешь. А здесь, — он показал соседний пример, — не сократил дроби до конца. Если как следует поработаешь над ошибками, твоя работа вполне сможет претендовать на высокую оценку.

Северус не умел успокаивать детей. Его суховатые фразы огорчали первокурсников, которым, разумеется, нужен был совсем другой утешитель, способный не только прислушаться к их проблемам, но и найти необходимые для поддержки слова. Снейп не был таким, поэтому, договорив, он ощутимо напрягся, ожидая от Поттера всплеска негативных эмоций или, еще хуже, слез. Придется тогда на время оставить его одного и дать ему возможность выплакаться, пожалеть себя, позлиться на бесчувственного опекуна. Может, потом зельевар сумеет-таки донести смысл слов до подопечного.

Гарри так и сидел, уставившись на красные пометки на полях, а затем, к огромному удивлению мужчины, улыбнулся.

— Я все переделаю, профессор, — открыв тетрадь на чистой страничке, Поттер потянулся за учебником, попутно выискивая глазами ручку, карандаш и линейку. — Уж теперь этим примерам несдобровать!

Этот ребенок умудрился понять его с первого раза и даже воодушевиться после его слов. Видимо, пребывание у маггловских родственничков сделало его невосприимчивым к грубому тону, он всегда старался уловить лишь то далекое, что скрывалось за грубостью и безразличием. Странное дитя. Очень странное.

— Не сейчас, — Мастер зелий мягко высвободил учебник из маленьких ладошек. — Тебе надо немного передохнуть, иначе от твоих занятий не будет никакого толку. Кроме того, мистер Малфой обещал заглянуть к нам на ужин вместе с Драко.

Малыш так резко крутанулся на стуле, что едва с него не свалился.

— Только не этот напыщенный павлин! — звонко воскликнул Гарри, на лице которого застыло страдальческое выражение.

— Еще одно слово, и домашний арест тебе обеспечен, Поттер, — недовольно пригрозил Северус. — Ты сейчас говоришь о моем крестнике, причем, на повышенных тонах.

— Но ведь он отвратительно себя ведет! Как будто он король, а я один из его жалких поданных! — уже не так громко продолжил возмущаться Гарри. Ему было не по себе от того, что он умудрился разозлить опекуна.

— А ты никогда не задумывался над тем, почему он так себя ведет? — пришлось придать лицу менее озлобленное выражение, дабы окончательно не испугать ребенка.

На миг Снейпу вновь показалось, что мальчишка готов разрыдаться, во всяком случае, в уголках его ярких зеленых глаз профессор отчетливо увидел набегающие слезы.

— Потому что его избаловали! — в голосе сквозила обида. — Родители постоянно покупают ему игрушки, и, скорее всего, не ругают за плохие оценки в школе. Да что там, они пылинки с него сдувают. И не только они… — Гарри не собирался произносить этого вслух, но сказанного не воротить.

Мальчик сконфужено заерзал на стуле, вцепившись побелевшими пальцами в брюки. Только бы опекун не придал значения его словам! Хоть маленького Гарри и переполняла дикая ревность к популярности Драко Малфоя, обожаемого всеми вокруг, он прекрасно понимал, что тот имеет на это полное право. Как от родителей, так и от своего крестного. Кто такой Гарри, чтобы возмущаться?

— Ты видишь то, что хочешь видеть, Поттер, — если Северус и заметил осечку несносного ребенка, то не стал акцентировать на ней внимание. — Ты уверен в том, что поведение Драко не показное?

— Показное? — переспросил расстроенный Гарри.

Его снова называли по фамилии, а ведь он едва-едва начал забывать подобное обращение, привыкая откликаться на собственное имя.

— Уверен ли ты, что поведение мистера Малфоя настоящее? — терпеливо уточнил зельевар.

— Уверен! Он не умеет себя по-другому вести, — насупился малыш.

— В таком случае, советую тебе сегодня получше присмотреться к отношениям Драко со своим отцом. А потом расскажи мне, что ты увидел и какие сделал выводы, — тон профессора не приемлил возражений. — Считай это моим заданием для развития твоей наблюдательности.

— Хорошо, сэр, — без особого энтузиазма отозвался Поттер.

— И приберись в комнате перед приходом гостей, — брезгливо поморщился Снейп, осматривая помещение и натыкаясь взглядом на разбросанные тут и там вещи. — У тебя здесь стадо слонов прошлось, не иначе.

Гарри озадаченно моргнул и, обернувшись, испуганно пискнул.

Еще сегодня утром он приводил комнату в порядок: разбирал игрушки, отделяя старые, непригодные для дальнейших игр, расставлял книги, перекладывая еще пока не прочитанные на более видное место, и, конечно же, заполнял шкаф новой одеждой, которую ему вчера купил профессор. Однако царящий повсюду бардак явно свидетельствовал об обратном. «Невероятность» подкралась неожиданно, когда малыш и думать забыл об этом своем уродстве.

— В чем дело, Поттер? — зельевар стоял в дверях и внимательно следил за побледневшим мальчишкой.

— Ни в чем, сэр, — Гарри казалось, что опекун видит насквозь все его попытки отвертеться, но лишь одна мысль о том, что мужчина может отказаться от него, как недавно это сделали Дурсли, пугала, заставляя дрожать мелкой дрожью. — Прошу прощения, я все уберу, честное слово.

Несмелая улыбка, с трудом держащаяся на все еще белом лице. Он боялся, что Снейп начнет задавать вопросы. За такое короткое время Гарри вряд ли сможет придумать достойное оправдание неизвестно откуда взявшемуся беспорядку, а учитывая, что последние часа два профессор провел с ним в комнате, все сказанное им будет звучать жалко и ничтожно. Дурацкая «невероятность»! Почему именно у него и именно сейчас?!

— В таком случае, советую тебе не затягивать, — сказал Северус. — Я не потерплю висящих на люстре носков, не говоря уже о других шедеврах твоей комнаты.

Малыш удивленно кивнул, не веря в свалившуюся на него удачу.

Снейп лишь негромко фыркнул, мысленно отмечая еще один пункт в списке с вопросами по Поттеру, который он бы хотел обсудить с Дамблдором. Боязнь подопечного малейших всплесков волшебства тревожила Мастера зелий. Если так пойдет дальше, Гарри неосознанно может заблокировать свою магическую силу, и тогда Мальчик-Который-Выжил-И-Сильно-Ослабил-Темного-Лорда превратится в обыкновенного сквиба. Северус никогда не верил в смерть бывшего хозяина, опасаясь его скорейшего возвращения, но также отрицал и пророчество, касающееся маленького Гарри. Разве может какой-то сопляк одолеть величайшего темного волшебника столетия? Однако и Темный Лорд, и Альбус серьезно восприняли послание ненормальной Трелони, гореть ей в аду с ее предсказаниями! Но речь сейчас не о ней. У Поттера прогрессируют комплексы относительно магии. Правда о волшебном мире на многое откроет ему глаза. Самое главное, что он поймет — никакой он не «ненормальный уродец», и его родители не были безработными пьяницами, погибшими в автокатастрофе. Ух, он бы запытал чертовых магглов до смерти за все, что они наговорили своему племяннику!

— Профессор Снейп? — робкий, все еще напряженный голос ребенка прокрался в размышления зельевара. — А остальные мои уроки. Как я с ними справился?

Гарри затаил дыхание, ожидая приговора. Он сильно волновался, хоть и старался не показывать этого, но от проницательного взгляда мужчины не скрылось, как впились в складки одежды его пальцы.

— Выше ожидаемого, Гарри, — спокойно ответил зельевар, делая вид, что и в самом деле не придал значения напряжению, сквозившему во всей тощей фигурке мальчика.

— Правда?! — удивленно воскликнул Поттер.

— Ты считаешь, что я тебя обманываю? — усмехнувшись, поинтересовался Северус.

— Нет, сэр, конечно, нет, — паршивец, наконец, расслабился.

— Тогда не вижу смысла отвечать на твой последний вопрос, — сказал мужчина и через какое-то время добавил, по-видимому, собираясь уходить: — Малфои прибудут к нам где-то около шести, постарайся обойтись без моего персонального приглашения.

Опекун ушел, оставив Гарри разгребать незапланированные завалы.

Сказка — не реальность. В сказке все до безобразия просто: есть добрый герой, который в конце непременно преодолеет все трудности и победит злого-презлого противника. И это неизбежно, иначе не получится красивой детской истории. Будь герой ленивым, глупым или же наоборот слишком умным и жутко подвижным, его удел один: победить всех врагов и жить долго и счастливо до конца своих дней. В реальности же неважно, насколько добр и честен человек. Людская жестокость поглощает наивных и открытых дурачков, спуская их с небес на землю. Чем изворотливее, тем легче цепляться за переплетения этой жизни. А самое главное — в реальности маловероятно, что, пройдя все невзгоды, приготовленные коварной леди Судьбой, добрый герой выйдет победителем из сражения. Жизнь может и коготки показать, намертво вцепившись в беззащитную жертву.

Гарри давно перестал верить в чудеса и в то, что добро обязательно победит зло. Будь сказка реальностью, по телевизору не крутили бы ужасные криминальные сводки новостей, которые так обожает смотреть тетя Петунья. Если бы эти красивые истории со счастливым концом не оказались вымыслом, он сумел бы пробиться к Дурслям, они перестали ненавидеть племянника, и стены дома украшали не только фотографии Большого Дэ. Но время шло, а обстановка вокруг Поттера лишь накалялась. Необъяснимая «невероятность», произошедшая с ребенком, на короткое время всколыхнула детскую веру в добрых волшебников и прочие глупости, окончательно и бесповоротно разрушив надежду на счастливую жизнь в любящей семье. Зачем тогда нужна эта магия? Кто вообще ее придумал?

С новым опекуном все оказалось совсем по-другому. В отличие от картонной опеки дяди и тети, Снейп действительно заботился о мальчике, несмотря на явную неприязнь, которую он почему-то питал к своему подопечному. Он выделил Гарри целую комнату! С книжками, игрушками и подходящей по размеру одеждой! Еда четыре раза в день! О чем еще мог мечтать десятилетний малыш, лишенный даже элементарного уважения со стороны родной сестры покойной матери и ее грозного мужа. Однако профессор Снейп поразил Гарри еще больше, став не только провожать и встречать его со школы, но и проверять все задания, полученные на дом. Такое повышенное внимание, пусть оно и не подкреплялось родительской теплотой, окончательно выбило Поттера из равновесия.

Как бы Поттеру ни хотелось отвернуться от сказки и более осмысленно, познавая и стараясь по возможности сгладить ее острые грани, заглянуть в глаза реальности, сделать этого мальчик не сумел, к тому же профессор Снейп был полной противоположностью свирепого дяди Вернона.

Профессор оказался непрост. Возможно, мужчина видел, что Гарри сильно не хватает родительской любви, но делать ответные шаги навстречу его попыткам обойти огромную пропасть между ними он не собирался. Забота, такая долгожданная и все же далекая, лишь подогревала желания ребенка понравиться мрачному профессору.

Однако через какое-то время огорченному малышу начало казаться, что все его усилия бесполезны и ни к чему хорошему не приведут. Рисуночные подарки на Рождество и день рождения Снейпа, о котором Гарри узнал от директора Дамблдора, периодически захаживающего в гости, умело игнорировались, хотя, отличие от тети Петунии, опекун не выкинул каракули подопечного в мусорное ведро, во всяком случае, не при застывшим в ожидании чего-то страшного ребенке. Почти идеальная дисциплина также не способствовала налаживанию отношений. Гарри недоумевал, почему профессор остается холоден к нему, несмотря на все прикладываемые им усилия, недоумевал, откуда у опекуна такое отношение к нему самому. Поттер успел понять, что угрюмого мужчину связывало с его родителями, что-то неприятное. Видимо это и не позволяло ему быть более открытым с Гарри. Иногда в его речи проскальзывали неприятные эпитеты о Джеймсе Поттере, но он быстро замолкал, не желая развивать эту тему.

Дамблдор на вопросы мальчика лишь грустно улыбался и говорил, что, когда придет время, то Гарри сам все узнает. Это раздражало. Против воли малыш вновь погружался в пучину волшебных сказок, откуда так долго выбирался, стараясь достать до спасительного дна. Мысли о том, чтобы быть любимым ребенком у заботливых, пусть и не родных родителей, никак не хотели оставлять его в покое.

Смирение казалось единственным верно выбранным решением в данной ситуации. И Гарри бы смирился. Обязательно. Пусть не сразу. Пусть через отчаяние и острую жалость к себе и своей «веселой» жизни неудачника. Но смирился. Он слишком дорожил опекуном и готов был на все, даже отказаться от попыток расшевелить мрачного профессора, только бы он не выгнал его обратно к Дурслям; уж лучше сразу в приют.

Вскоре малыш влип в очередные неприятности, что не осталось без внимания со стороны Северуса.

Поттер никогда и ни с кем не дрался. От банды Дадли он убегал, не желая участвовать в «Охоте на Гарри», а отдельные конфликты старался решить мирно, считая избиение более слабых и беззащитных глупой прерогативой кузена. Однако мальчик не смог удержаться от удара, услышав громкие, нелестные высказывания о Снейпе одного из дружков младшего Дурсля, Гейта. Да как он смеет думать такие гадости (даже про себя Гарри не решался повторить это) про такого замечательного человека, как профессор Снейп! Совершенно не задумываясь о последствиях своего праведного гнева, Поттер набросился на изумленного однокашника.

Разумеется, инцидент не остался без внимания. Поглазеть на то, как робкий очкарик бьет дружка Большого Дэ, сбежались не одни любопытные школьники. Классная руководительница была тут как тут.

— Что здесь происходит?! — всплеснула руками женщина, глядя на сцепившихся и катающихся по полу учеников. — Поттер, прекратите сейчас же! Поттер!

Все еще рассерженного Гарри грубо оттащили прочь. Одноклассники, тем временем, поднимали второго участника потасовки. Его рассеченная губа служила для Поттера лучшей наградой, хотя ему и самому досталось сполна, а учитывая, что Гейт был под стать кузену — такой же крупный и мускулистый — Поттеру могло быть намного больнее, опомнись этот качок чуть раньше.

— Я сейчас же позвоню вашим родителям, молодые люди, и сообщу им о вашем недостойном поведении! — продолжала бушевать учительница.

— Я не при чем, миссис Хадсон, это все он! — в отчаянии воскликнул дружок Дадли, тыча трясущейся рукой в сторону тяжело дышавшего Гарри.

Тот мрачно ухмыльнулся.

«Не такой уж этот верзила и крутой».

— Не сомневайтесь, мистер Гейт, опекуну мистера Поттера я обо всем сообщу в первую очередь, — все еще возмущенная поведением проблемного мальчишки, от которого отказалась даже его родная тетя, женщина подняла с пола слетевшие в пылу драки очки, которые чудом не разбились, и водрузила их ему на нос, отмечая про себя как сильно заплыл глаз ее ученика. Мелькнувший в открытом глазу страх говорил учительнице о том, что ребенок напуган, а значит, новый опекун имеет-таки влияние на этого непослушного малолетнего бандита. Что ж.

Окинув напоследок детей строгим взглядом, миссис Хадсон ушла.

Гарри смотрел вслед удаляющейся женщине, все острее ощущая, как скручивает желудок от обволакивающего его ужаса. Она позвонит Снейпу. О, нет! Что он наделал! Поддавшись провокации со стороны недруга, Поттер окончательно потерял надежду. Здесь и смирение не поможет. Профессор откажется от него. Он снова попадет к Дурслям, но в этот раз Дамблдор не придет к нему с предложением поселиться у нового опекуна. Зачем? Ему дали возможность, и он ею не воспользовался, позволяя мимолетной вспышке ярости разрушить все. Правильно говорил дядя Вернон. Он урод. И тетя Петуния не врала, называя его ошибкой природы.

Вокруг продолжали топтаться и перешептываться о драке одноклассники, периодически в его адрес летели смешки, особенно, когда дружок Дадли окончательно успокоился. Впрочем, Гарри было все равно, он практически не слышал того, что улюлюкали ребята. Им никогда не понять его чувств, не ощутить, каково жить с живыми родственниками и знать, насколько сильно они ненавидят сам факт твоего существования. Они вряд ли когда-нибудь задумались о том, что приют, которым родители пугают своих детей, может оказаться намного предпочтительнее, нежели родная крыша над головой.

Снейп не заставил себя долго ждать. Стоило ребенку взглянуть на опекуна, он отчетливо понял, что пропал. Таким сердитым профессора мальчик еще никогда не видел.

— Какого черта ты там устроил, Поттер?! — рявкнул мужчина, приведя Гарри домой и обработав его синяк специальной мазью. — Я жду объяснений.

— Я…я…я подрался, сэр, — заикаясь, пролепетал тот, прижимая вату с мазью к глазу, как и было велено.

— О да, твоя учительница весьма «тонко» упомянула об этом отвратительном происшествии, — холодно произнес Северус, с презрением смотря на сына проклятого Джеймса Поттера. — Я рассчитываю получить сносные объяснения твоему варварскому поведению.

Гарри весь сжался, прекрасно зная, что ни за что не назовет профессору Снейпу истинную причину, ибо тогда опекун окончательно разочаруется в нем. Все равно хуже уже не может стать...

— Молчишь? — угрожающе прошипел Мастер зелий.

— Пожалуйста, сэр… простите меня, — тихо молвило лохматое недоразумение в очках. — Я…больше так никогда не буду!

— Меня не волнуют твои извинения, мальчишка! — рявкнул мужчина. Ему надоело клещами тянуть у подопечного необходимую ему информацию. А по-другому Поттер говорить не умел. — Я требую, чтобы ты объяснил мне, что заставило тебя совершить столь безрассудный проступок. Я не намереваюсь терпеть под своей крышей драчуна!

Зельевар знал, с Поттером нужно быть помягче, поскольку он сильно травмирован Дурслями и физически и психологически. Однако мужчина не мог взять себя в руки, видя, как упрямится сопляк. Напряженный как струна, закусил нижнюю губу чуть ли не до посинения и упорно смотрит в пол, не желая идти на уступки и поделиться с опекуном правдой.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Гарри медленно поднял голову, встречаясь с грозным взглядом.

— Я подрался с мистером Гейтом, потому что позавидовал его новому портфелю.

Раньше малыш всегда говорил родственникам правду, надеясь, что хоть в этот раз они поверят ему, а не «ненаглядному Дадличку», и каждый раз надежды мальчика на благоприятный исход терпели оглушительное фиаско. Тогда Гарри стал говорить то, что хотят услышать от него дядя с тетей. Не намного и почти незаметно, но это смягчало дальнейшие наказания. В тот момент ребенок осознал — правда, не нужна никому, если она не та, которую рассчитывают услышать. Придя к неутешительным выводам, он заставил себя обманывать родственников, подтверждая все их нелепые обвинения. Хотелось им, чтобы племянник был злостным прогульщиком, или хулиганом, или самым невоспитанным ребенком столетия, Поттер без возражений подбирал все необходимые для Дурслей слова. Вранье — небольшая плата в обмен за уменьшенное количество подзатыльников. А если совсем повезет, тетя, перестав негодовать по поводу свалившейся на голову обузы, выпустит его из чулана на несколько часов раньше и, может, даже покормит не сильно подгоревшими тостами.

С профессором Гарри мог позволить себе говорить правду, не боясь быть обвиненным во лжи. Опекун легко распознавал обман и был очень недоволен, когда подопечный попытался притвориться кем-то иным, кем-то, кого в нем видел зельевар, но кем он, по сути, никогда не являлся. Мальчик был счастлив, ведь он ненавидел врать.

Однако в этот раз Поттеру хотелось обмануть Снейпа, хотелось, чтобы он поверил в его легенду о черной зависти к однокласснику. Ему было слишком страшно. Вдруг, узнав об истинной причине, вынудившей его затеять драку, опекун откажется от него и вернет обратно к Дурслям?

— Новый портфель, значит? — Северус задумчиво водил длинным пальцем по нижней губе, не сводя с него черных глаз.

Похоже, профессор успокаивался. Во всяком случае, мальчику так показалось.

— Идите в свою комнату, Поттер, — велел опекун. — И очень советую вам не попадаться мне на глаза до завтрашнего дня. Ясно?

Гарри остолбенело кивнул. И все? В своей лжи он затронул то, что мужчина ненавидит больше всего, но при этом Снейп только отправил его к себе в комнату и даже не запретил выходить из нее в случае острой необходимости?

Передернув плечами, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, он побрел в сторону лестницы.

— Еще раз посмеете обмануть меня, я действительно отправлю вас к Дурслям, — раздалось ему вслед.

Гарри резко обернулся. Мужчина внимательно смотрел на него, при этом в его цепком взгляде отчетливо проскальзывала усталость и некая…обреченность, что ли. Это показалось мальчику странным — раньше он никогда не мог читать Снейпа. Сейчас же эмоции легко распознавались, если как следует присмотреться. Что же случилось?

— Вы еще здесь, Поттер? — рыкнул Северус, заметив, что маленькое недоразумение не двигается с места.

— Уже нет, сэр. Извините, — удивительно, но стоило обычной маске профессора вернуться на лицо, Гарри почувствовал невероятное облегчение.

Он пулей рванул наверх, не желая и дальше раздражать опекуна.

По прошествии некоторого времени после той злополучной драки, Снейп неожиданно сообщил подопечному, что переводит его в другую, более сильную школу, специализирующуюся на точных науках. Услышав об этом, Гарри счастливо улыбнулся. Наконец-то Дадли и его дружки перестанут отравлять ему жизнь, наконец он сможет попытаться завести друзей. Более сложная программа обучения нисколько не пугала его, тем более опекун предложил свою помощь в освоении тяжелого материала. Вот тут-то Гарри и растерялся окончательно. Раньше профессор только просматривал его домашние задания, видя ошибки, перечеркивал все красной ручкой и возвращал, не говоря ни слова. Теперь же Снейп обещал заниматься с мальчиком. Кроме того, мужчина вдруг начал интересоваться жизнью Поттера. Он спрашивал его об успеваемости в школе, о друзьях, об увлечениях. Вечера у камина перестали быть молчаливыми. Опекун действительно был очень интересным и умным собеседником. Гарри мог говорить с ним на любую тему и так увлекаться разговором, что время проносилось вокруг него с бешенной скоростью, а он и не замечал его течения.

Чуть позже малыш узнал, каково это, когда близкий тебе человек заходит перед сном в твою комнату и желает добрых снов. Дурсли никогда не делали такое для него, а профессор Снейп делал, вернее, начал делать. Поттер вновь умудрился простудиться — из-за ослабленного иммунитета болячки так и липли к нему, поэтому опекун оставил его дома, строго-настрого запретив вставать с кровати. Гарри скучал, не имея возможности сходить в школу или просто поиграть на улице, но послушно исполнял приказ мужчины, зная, что так можно быстрее вылечиться. Снейп вообще очень хорошо лечил все его болезни. День-другой, и мальчик абсолютно здоров. А вот другие по целой неделе болеют, а то и по две. Наверное, они не слушаются своих родителей и не лежат целыми днями в кроватях. А вот он послушный, поэтому лечение продвигается более успешно.

Гарри широко улыбнулся, поплотнее закутавшись в одеяло и водружая на колени книгу «Маленький Принц», которая сглаживала его тоску по более подвижному и продуктивному образу жизни.

Снейп зашел к нему вечером после работы в своей школе.

— Выпей это лекарство и ложись спать, — он остановился у кровати подопечного и подал ему пузырек с очередной гадкой жидкостью.

Гарри уныло кивнул и с отвращением уставился на бутылочку с неприятным на вкус лекарством. Он бы сказал что-нибудь, но горло так болело, что сил разговаривать не было никаких.

— Нечего кривиться, Поттер, — Северус усмехнулся. — Быстрее выпьешь, быстрее поправишься и сможешь вновь посещать школу.

От его слов стало легче, однако не намного. Все-таки вкус у этой настойки коричнево-зеленого цвета был наиотвратительнейший! А этот жуткий эффект в виде дымящихся ушей. Ужас! Мальчишка передернулся и опрокинул в рот содержимое пузырька.

— Б-р-р-р, гадость, — прохрипел он, поморщившись от странного эффекта.

— Болезнь никогда не была приятным занятием, так что не жалуйся, — хмыкнул зельевар, забирая из детских рук бутылочку.

— Это так, да, — согласился Поттер, — но есть у болезни и приятная сторона.

— М-да? И какая же?

— Вы беспокоитесь обо мне, — искренне отозвался Гарри. Ему было настолько плохо, что он совершенно не заботился о смысле и последствиях своих слов. — До вас этого никто не делал. Я всегда знал, что это приятно, когда тебя лечат, приходят, чтобы уложить спать, укрыть одеялом…

Длинная тонкая рука опекуна, поправляющая съехавшее одеяло, чуть дернулась, но не остановилась.

— Спи, глупый ребенок, — вздохнул Северус, с сочувствием глядя на сына заклятого врага. Или это у Гарри воображение разыгралось. — Завтра тебе станет намного лучше, во всяком случае, я надеюсь, что твои приступы сентиментальности больше не повторятся.

— Но я правду говорю! — возмущенно прошипел малыш.

— У тебя горло болит, а ты находишь время спорить со мной? Ты неисправим.

Поттер насупился и вяло перевернулся на бок, демонстрируя опекуну, что собирается спать.

— Спокойной ночи, профессор.

— Спокойной ночи, Гарри.

Мастер зелий потушил свет и покинул комнату подопечного, совершенно не догадываясь о том, что одной своей фразой отбил у мальчишки желание спать едва ли не на полночи.

Это были самые счастливые воспоминания Гарри. Как закончился этот ад у Дурслей, как Дамблдор привел его к профессору Снейпу и как мальчик пытался наладить с ним отношения. Почти полгода, если не больше опекун не обращал на факт его существования ни малейшего внимания, а после той драки не значительно, но его мнение о Поттере изменилось. Прошел месяц или два, прежде чем наблюдательный Гарри окончательно убедился в своих догадках. И поворотным моментом стала именно та ночь, когда опекун внезапно назвал его по имени.

Интересно, а с чего вдруг профессор изменил о нем свое мнение? Мальчик не раз ловил себя на мысли, что подозревает Снейпа в умении использовать телепатию. Ну, а как еще объяснить, что мужчина постоянно ловил его на лжи! Ему ни разу не удалось провести мрачного профессора, хотя другие элементарно покупались на глупые детские выдумки. С дядей Верноном и тетей Петуньей навык искусно обманывать только улучшался. А Снейп читал его как открытую книгу всякий раз, когда Гарри собирался что-то скрыть. Неужели у его опекуна тоже «невероятность»? Он поэтому проигнорировал жуткий беспорядок в комнате подопечного?

Поттер рассеянно взъерошил непослушные волосы, явно устав от умственной деятельности. Доказательств у него не было, лишь предположения. Возможно, мужчина хорошо умеет видеть людей и внутренний мир. В любом случае, Гарри очень любил грозного профессора, потому что благодаря его проницательности или «невероятности», он, наконец, перестал обманывать, перестал бояться быть непонятым и все-таки почувствовал на себе настоящую заботу. Мечты сбывались. Непросто. Не сразу. Временами делая ему больно. Но сбывались. Кто знает, а вдруг профессор Снейп однажды посмотрит на него как на сына? Реальность жестока, никто не спорит, но в ней найдется немножко места для маленькой сказки с хорошим финалом, ведь так?

— Гарри Поттер! — раздался за дверью раздраженный окрик опекуна. — Если ты сейчас же не спустишься, я за себя не отвечаю!

Судя по сердитости голоса профессора, он зовет его уже не первый раз. Гарри недоуменно перевел взгляд на часы и ужаснулся. Шесть часов! Мужчина покинул его комнату всего несколько минут назад, а уже вечер! Что это значит? Уснул? Он все еще сидел за столом, а перед ним лежала не закрытая тетрадка с математическими примерами.

Вот черт! Надо срочно одеваться в приличную одежду и спускаться вниз, чтобы Снейп и Малфои не ждали слишком долго.

— Я сейчас! — крикнул Гарри в ответ, опасаясь, что Мастер зелий и правда к нему поднимется, что грозило серьезными проблемами.

Засуетившись, мальчик бросился к шкафу, вытащил оттуда черные брюки, рубашку, чистые носки и стал судорожно одеваться. Прежде всего он извинится перед гостями и опекуном и скажет, что готовил комнату к приему Драко Малфоя. Много чести, конечно, но ударять в грязь лицом перед этим павлином ему не хотелось. Кстати о комнате… Он же ее так и не убрал! Снейп убьет его! Он будет умирать долго и мучительно. Гарри испуганно огляделся и остолбенел: все вокруг было идеально чисто, и все вещи лежали на отведенных для них местах.

Поттер подошел к столу, закрыл черновую тетрадь и вложил ее в учебник. Затем он поправил рубашку и поспешил вниз к гостям, понимая, что задерживаться дольше — дурной тон и признак плохого воспитания. Еще неизвестно, сколько времени его звал профессор.

Последний взгляд на комнату, на всякий случай.

«Дурацкая «невероятность»».

— Драко, милый, позанимайся со мной зельеварением, — мурлыкающий голос прокрался в сознание.

— С какой стати мне это делать, Паркинсон? — громкое возмущение Малфоя окончательно пробудило Гарри.

Нехотя он приоткрыл один глаз и лениво осмотрелся в поисках источника шума, потревожившего его сон. Долго искать не пришлось: Драко как обычно вальяжно развалился в самом удобном кресле возле камина, Крэбб и Гойл, его неизменные охранники, сидели за соседним столом, не решаясь переступить выставленные слизеринским принцем границы, и только Пэнси Паркинсон, как они когда-то давно с Малфоем называли ее — девочка-мопс, посмела нарушить его уединение, усевшись на широкий подлокотник темно-зеленого кресла и бессовестно заигрывая с Драко. Гарри устало приподнялся, упираясь еще плохо слушающимися ладонями в учебник по трансфигурации, ощущая, как слегка онемела щека, на которой он лежал. Вот черт, заснул за уроками!

— Ты же хорошо разбираешься в зельях, Драко, — продолжала ворковать Пэнси.

— Зато ты плохо, — огрызнулся он, давая понять, что его не устраивает ее назойливое общество. — Насколько я помню, тебя не допустили до Высших Зелий, следовательно, у тебя нет причин, чтобы доставать меня. Исчезни.

— Профессор Снейп просто не умеет нормально объяснять, — небрежно бросила девушка, даже не думая последовать «просьбе» парня. — Ты же знаешь, как он скачет с темы на тему!

— А учебник тебе на что? — проворчал слизеринец, переведя недовольный взгляд с языков пламени в камине на одноклассницу.

— Я лучше понимаю, когда мне объясняют, особенно ты, Драко, — продолжала настаивать она.

У Гарри не осталось сил слушать и дальше подобную чушь. Быстро покидав книги в сумку, он отправился в единственное относительно безопасное для себя место — школьную библиотеку. У выхода из общежития мальчик остановился и громко произнес, чтобы могла услышать Паркинсон:

— Для того, чтобы быть хорошим зельеваром, прежде всего нужны мозги, терпение и концентрация. У тебя, похоже, нет ни первого, ни второго, ни третьего.

Не дожидаясь ответной реплики, Поттер ушел. Впрочем, ее, наверное, и не последовало бы. После того злополучного урока зелий, где Гарри умудрился с треском провалиться и потерять баллы, слизеринцы предпочитали не замечать и не разговаривать с новеньким. Его такое развитие событий вполне устраивало. Новые одноклассники не вызывали положительных чувств, лишь отрицание и презрение. И бывший друг не стал исключением. Да и был ли Драко хоть когда-нибудь его другом? До поступления в Хогвартс они виделись несколько раз, когда у мистера Малфоя намечались какие-то дела с отцом, да и к пониманию мальчики пришли далеко не сразу. В тот роковой день он не просто присмотрелся к капризному принцу, как ему советовал Снейп, но и узнал правду о том, что он не обычный маленький сиротка, а настоящий волшебник, и открыл эту тайну не кто иной, как Драко, не в силах терпеть неведения Поттера. Досталось же ему тогда от профессора и мистера Малфоя! Особенно от профессора. С тех пор зародилась их кажущаяся в те годы крепкая дружба. Что поделать, дети. Им не нужно разгребать всю эту грязь, разбираясь, кто друг, а кто враг. Им просто хочется дружить и делиться радостью с такими же маленькими авантюристами, как они сами.

А вот на взрослых Гарри сильно обиделся, в первую очередь на Дамблдора, который, мало того, что ничего не рассказывал сам, но и не позволял опекуну мальчика все ему объяснить. Правда, Мастер зелий мог и не слушать директора. На это ребенок тоже обиделся.

Но честно сказать, он не мог долго сердиться на профессора Снейпа после всего того, что мужчина для него сделал. Малыш великодушно простил его, попросив больше не скрывать от него ничего. С прощением Дамблдора дела обстояли сложнее. Однако, окунувшись в ту славу и известность, которые у него были после исчезновения Волдеморта, Гарри начал осознавать мотивы, что двигали главой Хогвартса. Он бы и сам с удовольствием изолировался бы от всей этой шумихи. Да и расположение старого волшебника не могло остаться без внимания. Все-таки до чего же приятно прощать!

Мягкая улыбка трогает губы в ответ таким ярким и наивным воспоминанием из детства. Если бы раздражающие заигрывания Паркинсон не потревожили его сон, он бы до конца увидел тот самый день, когда одинокий и замкнутый сирота протянул руку дружбы капризному и избалованному принцу. Ни лжи, ни предательства, ни помешанности на чистоте крови. Как давно это было, а кажется, что только вчера сорвались все маски и любопытные взгляды наполняются теплотой и робким доверием.

Библиотека встретила его тишиной, иногда нарушаемой шорохом страниц, скрипом перьев и едва различимыми перешептываниями немногочисленных учеников, пришедших сюда в поисках дополнительных материалов для эссе. Таких добросовестных студентов, желающих с самого начала семестра зарекомендовать себя у преподавателей, можно было по пальцам пересчитать: шесть человек с Когтеврана, их большинство, что не удивительно, трое слизеринцев, одна девчонка с Пуффендуя и…хм, странно, что Гермионы нет.

Набрав все необходимые для домашней работы книги, Поттер уселся за самый дальний столик, дабы избежать возможного внимания.

С чего бы начать? Завтра у него сдвоенные зелья, сдвоенная защита и нумерология. Плохая получается комбинация. Гарри вздохнул и открыл справочник «Тысяча и одно лечебное растение», намереваясь начать с эссе для Снейпа. Или лучше все-таки первым написать эссе по ЗОТИ? Впрочем, какая разница? Профессор Снейп найдет, к чему придраться, если захочет. Еще один тяжкий вздох.

То, что Мастер зелий в этом году ведет сразу два важных предмета у старших курсов, стало для мальчика полной неожиданностью. В его мире отец как-то упоминал, что такая вероятность существует, и если Темный Лорд перейдет в наступление, он обязан подготовить студентов для борьбы с Пожирателями смерти, однако Гарри не думал, что подобная возможность распространится и на этот мир, ведь в Хогвартс вернулся Ремус, а он является превосходным учителем защиты. Видимо, Дамблдор решил подстраховаться и хоть как-то подготовить к войне и младшие курсы. Зная мягкий характер Люпина, не трудно догадаться, почему директор поступил так, почему назначил на проклятую должность сразу двух преподавателей. А у младших курсов зельеварение наверняка ведет бывший декан Слизерина Гораций Слизнорт, квалифицированный специалист, Мастер зелий. Гарри видел его за преподавательским столом во время завтраков. Что ж, в этом году глава Хогвартса сделал достойный выбор, хоть юноша и недолюбливал помешанного на знаменитостях и хороших связях преподавателя. Где-то на первом или втором году обучения Гарри в Хогвартсе Слизнорт заходил к ним домой и умолял профессора Снейпа позволить мальчику посещать его «Клуб Слизней», или как он там называется, благо зельевар был категорически против и не отдал подопечного на растерзание Горацию.

Но как бы Поттер ни старался, он не мог порадоваться тому, что теперь придется встречаться со Снейпом в два раза чаще. Будь все как раньше, Гарри непременно бы возгордился назначением отца, но сейчас, сталкиваясь на уроках с этим абсолютно чужим человеком, юноша мечтал только об одном — исчезнуть. И хоть парень привык думать о зельеваре, как о простом преподавателе, не имеющим с ним ничего общего, от этого осознания на душе не становилось теплее и грудь по-прежнему разрывало от зияющей пустоты и одиночества.

Не имеет значения.

Обмокнув перо в чернильницу, слизеринец начал работу над эссе по зельям. С ним все-таки больше хлопот.

— Прошу прощения, — раздалось вдруг над ним.

— Что? — оторвавшись от записей, Гарри удивленно уставился на напряженную Гермиону.

— Извини, что отрываю от занятий, но мне очень нужна книга по нумерологии для завтрашней проверочной, а ты забрал последнюю, — она говорила холодно, немного высокомерно. Разумеется, ей не особо хочется разговаривать с представителем Слизерина.

— Ты хочешь у меня ее попросить, Грейнджер? — Гарри постарался придать голосу чуточку мягкости, однако гнетущая атмосфера, как с ее, так и с его стороны не дала видимых результатов.

— Ты все равно в данный момент занят эссе по зельям, — заметила девушка, опуская глаза на его каракули. — Кстати, у тебя тут ошибка. Зелье, что ты здесь описываешь, было создано не в 1845 году, а в 1849.

Гермиона есть Гермиона. Даже ученику с вражеского факультета она укажет на погрешность.

— Спасибо, — настороженная улыбка. — Ты права, я напутал.

Девушка чуть хмурится, пристально рассматривая странного юношу.

— Так я могу взять книгу? — спрашивает она после недолгого молчания.

— Да, бери, — Гарри протянул ей увесистый том по нумерологии. — Только верни потом, я еще не начинал готовиться к завтрашнему опросу.

— Хорошо, — кивнула Грейнджер, затем тихо добавила: — Спасибо.

Она стремительно удалилась, не желая задерживаться за его столом ни одной лишней минуты. Гарри понимал подругу. Будь он все еще гриффиндорцем, он бы даже не приблизился к представителю змеиного факультета. Но для Гермионы выполнение и перевыполнение домашних заданий всегда стояло на первом плане, поэтому девушка могла переступить через себя и подойди к кому угодно, хоть к Филчу, только бы получить все необходимое. Проводя все вечера напролет в библиотеке, Поттер часто видел Грейнджер, усердно готовящуюся к очередному учебному дню за огромными кипами книг, однако сегодня был первый раз, когда она подошла и заговорила с ним. Иногда к ней присоединялись Рон и…двойник, правда, в основном для того, чтобы все списать у более умной подруги.

Вписав еще пару предложений в свое эссе, мальчик задумался. Интересно, почему оба директора говорили, что у них с двойником есть много общего? Где оно, это сходство? В отличие от него, другой Поттер был невоспитан, несдержан (хотя его собственная сдержанность в последнее время находится под большим вопросом), совершенно не разбирался в зельях и, надо отдать ему должное, был более общителен, нежели Гарри. Единственное, в чем он пока видел сходство — в их успехах по ЗОТИ, хотя и здесь чувствовалось, что у него знаний намного больше. Если это единственное, что у них есть общее, они никак не могут быть похожи и Дамблдорам не стоило заверять его в обратном.

О главе Хогвартса сейчас думать совсем не хотелось. Гарри сердился на старого мага за то, как упорно тот избегал его после обескураживающего «распределения» на Слизерин. У парня накопилось множество вопросов к директору и, прежде всего, они касались того, что же такого он наговорил Северусу, если зельевар буквально с первого взгляда невзлюбил подростка. Поттер несколько раз посылал Дамблдору сову с письмом, спрашивая, когда они смогут поговорить, но директор всякий раз ссылался на срочные дела и обещал пригласить его сразу же, как только освободится. Это раздражало и одновременно беспокоило, но юноша терпеливо ждал и не торопился ломиться в кабинет директора, стараясь угадать пароль. Его останавливал тот факт, что он еще ни разу с того времени, как у него началась учеба, не видел Дамблдора за преподавательским столом в Большом Зале. Ни на завтраке, ни на обеде, ни на ужине директор не объявлялся. Возможно, он и в самом деле был занят и не мог уделить немного внимания Гарри. Однако у каждого терпения есть свой предел, и Поттер знал, что его предел наступит очень и очень скоро.

Рука сжала перо чуть крепче, выводя ровным почерком новые слова.

«Да и почерк у нас отличается…» — пронеслась мимолетная мысль.

* * *

На следующее утро Гарри благополучно проспал завтрак и едва не проспал зелья. Вскочив с кровати, он начал носиться по пустой комнате, борясь с остатками сна и пытаясь вспомнить, куда же вчера перед сном зашвырнул чертовы носки. Одногруппники, разумеется, не стали утруждать себя необходимостью разбудить новенького. Куда веселее будет, если декан при всех отчитает полукровку-неудачника или, что будет совсем «замечательно», назначит взыскание.

Гарри давно уже не отличался стабильным крепким сном. На смену угнетающим и жутким кошмарам, мучившим юношу в его прошлом мире, пришло разрушающее все барьеры вокруг напряжение от неизвестности нового мира и не слишком приятного соседства со слизеринцами. Несмотря на демонстративное игнорирование одноклассников, он постоянно ожидал какой-либо подлости со стороны учеников змеиного факультета. Здесь и речи быть не могло о спокойном сне. Проводя в библиотеке все свободное время, Гарри возвращался в общежитие ровно к отбою, а к остальным поднимался далеко за полночь, уверенный в том, что Драко и его прихвостни крепко спят. Съедаемый тревогой, мальчик спал урывками, пробуждаясь от каждого постороннего звука. А сегодня он не услышал ничего. Проснулся и обнаружил опустевшую спальню. Неужели вчерашняя подготовка в библиотеке настолько вымотала его?

Нет времени размышлять об этом! Не поторопится — и в самом деле доставит змейкам массу удовольствия наблюдать за его унижением.

Побросав все необходимые для сегодняшних занятий вещи в сумку, бывший гриффиндорец осмотрелся в поисках недостающего учебника по зельям. А, точно, он же читал его перед сном! Схватив книгу, Поттер пристроил ее вместе с остальными учебными принадлежностями и наконец покинул комнату.

До кабинета зельеварения было не так далеко бежать, однако Гарри уже опоздал и осознавал всю плачевность своего положения. Выйти с предстоящей битвы с наименьшими потерями — вот его главная задача. Остановившись возле закрытой двери, откуда отчетливо слышался холодный жесткий голос Снейпа, свидетельствующий о начале занятий, он отдышался и, убрав с лица все признаки охватившего его волнения, потянулся к железной ручке. Внезапно ладонь дернулась от пронзившего ее сильного зуда. Парень поморщился, но упрямо схватился за холодный металл и дернул дверь на себя.

Громкий скрип разбавил море тишины. Все как по команде обернулись к Гарри, окидывая того любопытным взглядом, а с ближайших к преподавательскому столу парт послышались приглушенные хихиканья Малфоя. Поттер не обратил на него внимания, он смотрел на профессора Снейпа, впившегося в него потемневшим от гнева взором. Зельевар терпеть не мог, когда опаздывали на его занятия, и даже в прошлом мире не давал приемному сыну поблажек, если тот осмеливался не прийти вовремя. А что сейчас будет, Гарри не знал и очень боялся самого худшего сценария. Зудящая боль, вгрызающаяся зубами в его ладонь, еле-еле отвлекала слизеринца, не давая ему полностью подчиниться страху и позволить тому стать более заметным для окружающих.

— Идите на место, мистер Ларсен, — велел Снейп после продолжительной паузы, во время которой он успел несколько раз испепелить паршивца взглядом.

Удивленный тем, что легко отделался, Гарри уселся за свою последнюю парту и позволил пальцам вонзиться в болевшую ладонь.

— Я не позволял вам садиться, — Снейп презрительно поглядел на ученика. — Раз уж вы имели наглость прервать меня на такой важной теме, как базовые категории ядов, теперь вы расскажете классу, в чем главное сходство и отличие ядов первой и второй категории, а так же поведаете нам о самых распространенных ошибках, которые допускают нерадивые студенты и несерьезно относящиеся к делу зельевары, сравнивая вторую и третью категории?

Под пристальным взором профессора и остальных студентов мальчик снова поднялся.

— Учтите, Ларсен, не ответите — будете до конца месяца драить туалеты под присмотром мистера Филча. Вам ясно?

— Да, сэр.

— В таком случае, отвечайте.

— Да, сэр. Первые две категории ядов считаются самими опасными, и для них противоядие найти труднее, чем для ядов третьей категории, хотя в каждой категории есть свои исключения, — зуд в руке сменился на режущую боль. — Первая категория содержит группы ядов, основанных на человеческой крови, предназначенная в основном для определенных лиц, чьей кровью они воспользовались для составления зелья. Зельевар может использовать и свою кровь, если отравление должно носить массовый характер. Во второй категории мы сталкиваемся с группами ядов, разрушающих внутренние органы невероятно болезненными способами. В этом есть сходство двух категорий — человек может умереть от боли, не дождавшись противоядия. Однако вторая категория не основывается на человеческой крови. В этом их отличие.

Класс потрясенно молчал. Никто не знал, что за первую написанную им контрольную новенький получил «превосходно», да и сам Гарри не стремился демонстрировать имеющиеся знания. Он прекрасно знал, как гордится Снейп учениками, получившими высшую оценку, а слизеринцам учитель непременно оставлял на полях какой-нибудь ободряющий комментарий. Судя по тому, каким жестким подчерком Мастер зелий вывел его оценку и отсутствию даже парочки слов, Снейпа не порадовала отличная контрольная Криса Ларсена. Поттер твердо в этом убедился, попытавшись ответить на следующем занятии. Профессор игнорировал его поднятую руку, как обычно игнорировал руку Гермионы.

Обидно? Да.

Больно? Безусловно.

Затолкнуть наступающую волну отчаяния. Подавить порыв, наплевать на все предостережения директоров и рассказать всю правду. Желание, которое никогда не исполнится.

— Если говорить про ошибки, я хотел бы рассказать о них, приведя пример, — тон голоса мальчика стал тише, ибо новая боль в ладони застала Поттера врасплох. Как будто на руку вылили кислоту. — Существует множество зелий, овладевающих сознанием человека при отравлении. Ему можно внушить, что внутренние органы вот-вот перестанут работать и при этом ему будет очень-очень больно. И человек поверит, он не будет испытывать боли, но его представление о ней будет настолько сильным, что у него возникнет иллюзия…ложное, навязанное сознанием ощущение боли. Первые симптомы такого отравления — нестерпимая, режущая боль в животе, бурление крови, влекущие за собой, как правило, разрушения внутренних органов. Однако при дальнейшем осмотре выяснится, что на самом деле, у человека проблемы с сознанием. Стоит также отметить, что большое количество зелий отличаются по составу друг от друга только несколькими или вообще одним ингредиентом. Ошибка может не только спровоцировать взрыв, но и привести к абсолютно другому конечному варианту.

Никто в классе не смел шевельнуться, ожидая участи слизеринца. Снейп окинул студента пристальным взором, а потом, со свойственным ему холодом и равнодушием заговорил, в очередной раз ранив Гарри:

— Приемлемо, мистер Ларсен. Садитесь.

Ни одного балла. Будь на его месте другой представитель змеиного факультета, он тут же получил бы двадцать баллов Слизерину и заслуженную похвалу от Мастера зелий. А Поттер не заслужил и намека на одобрение или хотя бы права на объяснение того, чем его ответ так не понравился преподавателю.

Новый всплеск боли в руке не дал Гарри замкнуться и предаться разочарованию. Старательно закусив губу, сдерживая рвущийся наружу крик, юноша посмотрел на трясущуюся ладонь и ужаснулся: кожу разъело чуть ли не до мяса, по всей покрасневшей поверхности начали появляться уродливого вида пупырышки, из которых текла сукровица. Слизеринец не зря думал о кислоте, когда пытался найти сравнение для мучившей его боли. Как же это могло произойти? Его кто-то проклял или же?..

— Приступайте к практической части, — словно издалека разнесся повелительный голос Снейпа.

Поттер попытался достать котел. Каждое движение вызывало все новые мучения и в конце концов с его губ сорвался предательский болезненный стон.

Несмотря на заметное оживление в связи с подготовкой к варке зелья, от слуха профессора не ускользнуло это едва заметное проявление слабости со стороны ученика.

— В чем дело, мистер Ларсен? — тихо поинтересовался мужчина.

— Ни в чем, сэр, прошу прощения, — притворившись, что занят подготовкой ингредиентов, мальчик спрятался за котлом и сморщился от боли.

Еще немного потерпеть. Практическая часть быстро пролетит, а затем он пулей помчится в больничное крыло.

— Мистер Ларсен, — Снейпа не просто так назначили деканом факультета. Все-таки он был чертовски наблюдателен. — Я, кажется, задал вам вопрос.

— И мне кажется, что я на него ответил, профессор, — упрямо отозвался молодой человек, с трудом убрав с лица страдальческое выражение.

Мастер зелий вдруг резко встал и, обойдя преподавательский стол, направился в сторону озадаченного новенького.

— Я никому не позволю уходить от ответа, — угрожающе зарычал зельевар, остановившись возле парты Гарри. — И вы не станете исключением из этого правила.

Хоть гнев профессора был направлен исключительно на Криса Ларсена, это далеко не означало, что остальных не коснется та же участь, поэтому другие ученики не рисковали напрямую наблюдать за разыгрываемым в классе спектаклем. Нарезая, нашинковывая, разводя огонь, ребята лишь частично прислушивались к разговору. Даже двойник, хоть он и знал, что в любом случае разделит участь нерадивого слизеринца.

Сжав губы в тонкую линию, Гарри молчал, вызывающе глядя на декана.

— Покажите вашу руку.

Мальчик вздрогнул и опустил голову.

— Немедленно!

Выбора не было, пришлось подчиниться. Все еще избегая встречи с рассерженным взглядом Мастера зелий, Поттер медленно протянул ему поврежденную ладонь, на которую стало страшно смотреть. Снейп осторожно взял его руку, тщательно изучая каждый сантиметр пострадавшей кожи.

Почувствовав такое знакомое прикосновение отцовских рук, мальчик вздрогнул. Чувство иррациональности происходящего не оставляло его. Папа умер летом, и это нельзя было никак изменить, а этот, так похожий на него во всех аспектах человек — не он. Тогда почему руки профессора такие же теплые и заботливые? Мужчина не испытывает к нему никаких отцовских чувств, зачем же тогда обманывать его, давая ложную надежду и расширяя и без того глубокие раны?

Ложь, в этом чертовом мире нет ничего, кроме лжи!

— Хм, похоже, ваша рука подверглась воздействию одной из разновидностей кислотного зелья, — заключил Снейп, переводя взгляд темных глаз на ученика. — Не соблюдаете технику безопасности, мистер Ларсен?

— Прошу прощения, сэр, — подозрения в том, что все это произошло не случайно, лишь укрепились, однако он не будет делиться своими соображениями с деканом.

— Пять баллов со Слизерина. Отправляйтесь в больничное крыло.

— Но…практическое зелье…

— И речи быть не может. Я не собираюсь наживать себе неприятности в угоду вашим капризам! — зельевар выпустил его ладонь и, вернувшись за преподавательский стол, окинул класс яростным взглядом. — В чем дело? Я дал вам задание!

Студенты тут же приступили к работе, активно заработав приборами.

— Покиньте кабинет, мистер Ларсен.

У Гарри не было сил спорить, да и незачем. Мастер зелий прав, с такими вещами не шутят, ведь кислотное зелье могло лишить его руки, если не поторопиться. Собрав вещи, Поттер вышел из класса.

* * *

Мадам Помфри долго сокрушалась над рукой слизеринца, сетуя на неосторожность студентов и на некомпетентность некоторых преподавателей, хоть мальчик и заверил ее, что профессор Снейп тут не при чем и как узнал, сразу же направил его в больничное крыло, но колдомедика это не сильно убедило. Поворчав немного, она профессионально подошла к нейтрализации действия яда и наращиванию кожи.

Освободившись от назойливой опеки мадам Помфри ближе к вечеру, Гарри едва удержал себя от того, чтобы тотчас не отправиться в общежитие Слизерина и не попытаться понять, какие именно из его вещей подверглись воздействию яда, а главное, кто это сделал. Учитывая, что весь факультет состоял исключительно из его врагов, выбор у него был весьма обширен.

Все же лучше заняться расследованием после отбоя, чтобы виновник не понял, что скоро попадется. На самом деле Поттер подозревал лишь одного человека, имеющего безграничную власть на слизеринском факультете. Драко Малфоя. У него достаточно причин для подобной низкосортной мести, а для верности староста подговорил еще и своих многочисленных дружков. Увы, догадки догадками, виновность еще необходимо доказать.

Дойдя до очередного поворота, Гарри чуть не столкнулся с Ремусом, как раз выходящим из-за угла.

— Добрый вечер, профессор, — поприветствовал Люпина слизеринец.

— Добрый, Кристофер, — улыбнулся оборотень, переводя взгляд на его забинтованную руку. — Что случилось?

— Ничего особенного, — мальчик пожал плечами. — Небольшое происшествие на зельеварении.

Хоть с утренних занятий прошло и много времени, вспоминать о равнодушии Северуса было неприятно.

— Я сейчас иду в свой кабинет готовить урок для завтрашних первокурсников, — заговорил Ремус после непродолжительного молчания. — Не хочешь составить мне компанию? Заодно мы могли бы выпить чаю со сладостями.

До отбоя Гарри собирался просидеть за книжками в библиотеке, но чаепитие с близким другом биологического отца выглядело более предпочтительно.

— С удовольствием, сэр.

— Отлично, тогда пойдем, — Ремус жестом пригласил следовать за ним.

С тех пор как на должность профессора защиты назначали сразу двух преподавателей, кабинетов для занятий тоже стало два. Старый кабинет занимал Снейп, а новый отдали в распоряжение Ремуса, поэтому Гарри пребывал в неведении относительно того, куда нужно идти. В подземельях тоже произошли некоторые перестановки, чтобы Снейпу и Слизнорту было удобно.

Поднявшись по лестнице на пятый этаж, они преодолели еще несколько поворотов и наконец оказались в просторном кабинете профессора Люпина. Гарри заворожено осматривался вокруг, подмечая, как полярно отличаются кабинеты защиты друг от друга. Светлое помещение против темного. Множество разнообразных приборов украшали преподавательский стол и еще несколько занимали стоящие у стен парты. У Северуса на столе только все необходимое для урока, ни больше, ни меньше. Пока Поттер рассматривал висящие на стене памятки для студентов, Ремус заказал у домашних эльфов две чашки горячего чая, пару тостов, кексы, печенье и чашу с фруктами и теперь ожидал ученика Слизерина, сидя за преподавательским столом. Закончив осмотр кабинета, мальчик присоединился к оборотню, устроившись со своей дымящейся чашкой напротив него.

Приятно осознавать, что Люпин пригласил его на чай, пусть они расположились в классной комнате, а не в личных покоях оборотня, Гарри устраивал такой расклад. В конце концов, он обычный мальчишка, Крис Ларсен, которого Ремус совершенно не знает.

— Как тебя приняли на твоем факультете? — осторожно сделав пробный глоток горячего напитка, поинтересовался мужчина.

— Никак не приняли, — еле слышно отозвался Поттер. — В Слизерине не жалуют полукровок, а я как раз полукровка. Я говорил, что мне не место на Слизерине, но кто меня спрашивал.

Директор точно не спрашивал.

— Шляпа не случайно сделала такой выбор, Крис, — попытался поддержать его Ремус. — Возможно, найдутся на факультете ребята, с которыми ты сможешь поладить.

— Вряд ли. У меня с ними нет ничего общего.

— Не все слизеринцы такие, как Драко Малфой, — сказал Люпин, с сочувствием глядя на поникшего Гарри.

— Откуда вы знаете, что больше всего я не лажу именно с Малфоем? — удивился тот.

— Я достаточно неплохо знаю Драко, чтобы сделать подобные выводы, — объяснил оборотень. — Да и Гарри часто жалуется на него… А с Гарри Поттером ты случайно не общаешься?

— Нет, не доводилось, — всякий раз, когда упоминали его имя, подразумевая двойника, парню становилось очень неуютно.

— Что бы плохого ни говорили на твоем факультете о Гарри, ты их не слушай. Он замечательный мальчик, с добрым сердцем и умением сострадать. И у него прекрасные друзья — Рон и Гермиона — ты без сомнения видел их рядом с ним.

— Вы хорошо знаете Гарри Поттера, — заметил слизеринец, взяв кекс.

— Да, ты прав, — мягкая улыбка появилась на усталом лице Ремуса. — Я знал его родителей, мы дружили с тех пор, когда еще сами учились в Хогвартсе.

Странно, вроде Люпин говорил с потенциальным врагом, способным поддаться сказочкам Волдеморта и присоединиться к его Пожирателям смерти, но при этом мужчина общался с ним доверительно и открыто, будто бы новенький вступил в круг близких друзей двойника. Но такого никогда не будет. Заблуждения Ремуса слегка нервировали Гарри, давая понять, насколько тонкой может оказаться грань их хороших отношений.

— Профессор, почему вы делитесь со мной всем этим? — задал он волнующий вопрос. — Я же слизеринец, я могу соблазниться темными силами и перспективами, которые открываются под началом Темного Лорда.

Оборотень долго вглядывался в глаза мальчика, а потом ответил:

— Ты не станешь служить Тому-Кого-Нельзя-Называть. Ты не такой, иначе бы радовался тому, что попал на Слизерин. Кроме того, я ведь говорил тебе, каждый сам выбирает путь, по которому ему предстоит пойти, и факультет лишь частично влияет на принятое решение. Ты ставил перед собой иные цели, более благородные, нежели выполнение приказов тирана.

— Я боялся, что вы возненавидите меня из-за моего распределения на Слизерин, — тихо признался Поттер, избегая смотреть на друга своих родителей.

— Меня не волнуют глупые предрассудки, — чуть прохладным голосом сказал Люпин. — Раньше, признаю, я прислушивался к тому, что рассказывали про Когтевран или Пуффендуй, Гриффиндор или Слизерин, однако со временем я научился смотреть на людей отдельно от их принадлежности к тому или иному факультету.

«Все из-за предательства Петтигрю», — мрачно подумал Гарри, кивая в ответ на реплику преподавателя.

— Если твои одноклассники совсем тебя достанут, ты всегда можешь обратиться за помощью к профессору Снейпу, — продолжал говорить оборотень. — Он хоть и строг и не жалует учеников с других факультетов, но за своих он стоит горой, не разделяя их на чистокровных и полукровок.

Поттер невесело хмыкнул, представив себе, как подходит к декану и просит у него защиты от Драко Малфоя и его друзей-телохранителей. В лучшем случае, Снейп ничего не скажет и молча захлопнет дверь прямо перед его носом. В худшем — повторит то же самое, что и при более удачном раскладе, но перед этим выскажет новенькому все, что думает о нем, и грохота от закрывшейся двери будет в два раза больше.

— Думаю, я воспользуюсь вашим советом, профессор. Спасибо, — засунув куда подальше рвущийся наружу сарказм, поблагодарил Гарри.

Мальчику не хотелось делиться с Люпиным тем, как на самом деле относится к нему Снейп. Достаточно и того, что о плохом отношении Мастера зелий к новичку-полукровке знает почти весь факультет, а ведь ему предстоит еще непростой разговор с Дамблдором.

Завершив чаепитие, Ремус приступил к подготовке к завтрашним занятиям с первокурсниками, подключив к делу и Поттера. Подготавливая очередное задание для первоклашек, Гарри позавидовал им. Люпин умел заинтересовывать учеников, увлекая их с головой рассказами о великих дуэлях прошлых веков и об их механизме, о различных приборах, позволяющих обезопасить себя и своих близких от врагов, и светлых заклинаниях, необходимых для защиты и нападения, чтобы выжить в поединке. Если бы Ремус преподавал у них с первого курса, намного больше ребят полюбили бы ЗОТИ.

Гарри мечтал научиться «учить от сердца», как умел это делать профессор. Благо, база знаний давала ему шанс. И он не станет молчать о том, что его знание ограничиваются лишь светлыми заклинаниями. Да, парень неплохо разбирался и в темных искусствах, полностью согласный с приемным отцом в том, что врага нужно знать не только в лицо, но и понимать механизмы его действий.

Время отбоя приближалось. Закончив последние приготовления, молодой человек попрощался с Люпиным и неторопливо двинулся к общежитию Слизерина, заверив учителя, что без проблем найдет дорогу в подземелья. Увы, незамеченным он не остался, поскольку в гостиной сидели ребята, среди которых был и Драко Малфой.

— Ребята, вы только посмотрите, кто вернулся, — насмешливо бросил слизеринец, поднимаясь с мягкого зеленого кресла. — Наш маленький Крисси, собственной персоной!

Гарри проглотил оскорбление светловолосого юноши и вызванный его словами громкий хохот. Раз Малфой сидит здесь, значит, он пойдет в спальню, наденет перчатки из драконьей кожи и переберет наконец свою сумку.

— Я тебя не отпускал, — враждебно произнес слизеринский принц, прекратив смеяться.

— А я тебя не спрашивал, — зло отозвался Гарри.

— Полегче, Ларсен, — подойдя к нему чуть ли не вплотную, Драко перешел на шепот: — Если тебе в этот раз повезло, и ты не лишился руки, то не могу дать гарантии, что в следующий раз удача будет на твоей стороне.

— Угрожаешь, Малфой? — также тихо поинтересовался Поттер, прищурившись. — Зря стараешься, я знаю, что это твоих рук дело, поскольку именно ты работал с этим ядом.

— Попробуй доказать, — неприятная ухмылка.

— Может, и не докажу, но безнаказанным ты не останешься, уж поверь.

— Ах, как страшно, — Драко повернулся к наблюдавшим за ними одноклассникам. — Ребят, этот полукровка пытается показать нам зубки, может, прямо сейчас проучить его? Проклясть пару раз, а затем пойти и рассказать о нем Снейпу?

Одобрительный возглас со стороны слизеринцев.

От переполняющей его бессильной ярости Гарри затрясло, кулаки чесались врезать этому мерзкому типу. Он бы размазал нахала по стенке и не постеснялся наложить на него проклятье помощнее, однако Поттера останавливала перспектива окончательно испортить отношения с зельеваром. Тот наверняка захочет исключить новичка, а Дамблдор не позволит сделать этого, связав тем самым профессору Снейпу руки.

Видя колебания отвратительного полукровки, Малфой усмехнулся и, достав палочку, демонстративно повертел ее в руках.

— Ну так что?

— Разреши мне покинуть гостиную, — еле слышно проговорил Гарри, ненавидя себя всей душой.

— Прости, я не расслышал, — Драко издевательски приложил руку к уху. — Повтори громче.

— Можно мне уйти? — повысив голос, сказал мальчик.

— Хм, дай подумать, — наследник Малфоев ликовал. Он посмотрел на державшихся за животы от смеха однокурсников и перевел взгляд на кипящего от злости новенького. — Возможно, я бы отпустил, если бы ты лучше попросил…Ой, ну ладно. Я сегодня в хорошем настроении.

— Нет, Драко, не прощай его так быстро! — подала голос Пэнси Паркинсон.

— В самом деле, Малфой, ты слишком добр, — поддержал ее Блейз Забини.

— Пусть проваливает, — махнул рукой светловолосый юноша.

Гарри стрелой пронесся мимо него и, поднявшись в спальню, скрылся за пологом своей кровати, наложив вокруг себя заглушающее заклинание. Поудобнее устроив подушки, мальчик принялся самозабвенно колотить их, представляя перед собой мерзкое ухмыляющееся лицо Малфоя.

«На тебе! На тебе! На тебе! — мысленно орал Поттер. — Не нравится? А еще вот так! И так!»

Из бедной подушки начали выскакивать перья, но бывший гриффиндорец не мог успокоиться. От пережитого унижения было горько, а во рту чувствовался металлический привкус. Имея перед ним неоспоримое преимущество, староста продолжит и дальше изводить его, придумывая все более изощренные способы. Рано или поздно у Малфоя получится сломать Гарри, потому что тот был одинок, не имея поддержки отца и улыбок друзей в этом проклятом мире.

Отшвырнув несчастную подушку, он резко перевернулся на спину, уставившись в потолок кровати. Как можно было поддаться уговорам Дамблдоров? Запрещая себе вспоминать битву с Волдемортом, так легко согласиться на вторую.

«Глупый и наивный ребенок, ты хотел исправить совершенные ошибки, а в итоге позволил добровольно затащить себя в ад!».

Защипали глаза, пришлось закрыть их и постараться очистить сознание.

А что если все происходящее — лишь плод его воображения? Не было никакого параллельного мира, а он никогда не был Гарри Поттером. Вдруг он один из невыносимых завистников тяжелой судьбы Героя? Лежит в Св. Мунго и страдает галлюцинациями?

Мерлин, что за бред!

«Соберись, Гарри, ты должен очистить сознание! — успокаивал слизеринец сам себя. — У тебя истерика, обычная истерика».

Он долго контролировал эмоции, не позволяя отчаянию прорваться через крепкие ментальные блоки, но в этот раз удар врага сумел пробить в нем брешь.

Прозвучал отбой, и слизеринцы начали подтягиваться в спальню, не особо заботясь о том, что могут потревожить сон одноклассника. Мальчик напряженно замер, молясь небесам, чтобы эти придурки не смели сунуться к нему с продолжением издевок. Бывший гриффиндорец не мог ручаться и дальше, что сдержится и не заколдует их или по-маггловски не набьет им физиономии.

— Не могу понять, кто из них больший придурок? — нарочито громко говорил Малфой. — Шрамоголовый? Крысли? Или все-таки полукровка?

— Ставлю на Крысли, — весело отозвался Крэбб.

— А по мне полукровка вот-вот выйдет на первое место по дурости, — включился в разговор Забини. — До сих пор первое место занимал Поттер-шмоттер, но теперь у него появился достойный конкурент.

Гойл отвратительно хрюкнул, поддерживая все три варианта.

«Не смейте заглядывать ко мне, не смейте заглядывать ко мне», — как мантру повторял Гарри.

— По мне, этому полукровке не догнать нашего шрамоголового героя, — растягивая слова, проговорил Драко. — Но ему можно дать утешительный приз как лучшему неудачнику столетия.

Соседние спальни взорвались хохотом, а юноша все лежал в одной позе, боясь не то что пошевелиться, но и просто вздохнуть. Злоба переполняла его с каждым сказанным ими словом. Интересно, а знает ли Малфой хотя бы часть тех темных проклятий, что знает он? Может, проверить?

Вскоре разговоры стихли, и комната ребят-шестикурсников погрузилось в царство Морфея.

За некоторым исключением.

Дождавшись характерных похрапываний с соседних кроватей, Гарри едва заметно взмахнул здоровой рукой, и над головой у него появился неяркий световой шар, затем он открыл сундук и вытащил оттуда дополнительную пару перчаток из драконьей кожи и надел одну перчатку на незабинтованную руку. Положив сумку перед собой, юноша принялся изучать ее содержимое.

Без сомнения использовалось зелье кислоты. Пострадали все учебники, тетрадки, пергаменты, а также перья и почти неуловимо — чернильница. Но больше всего воздействию зелья подвергся…хм, как банально, учебник зельеварения. Поттер помнил, как в спешке, собираясь, схватил учебник и бросил в сумку. Вот с этих пор и началось замедленное действие зелья. Не выгони его профессор Снейп, останься он на практической части, и лишился бы кисти. Как коварно! В стиле Малфоя, особенно учитывая, что он интересовался этим зельем. Гарри точно знал. Правда, это все равно ничего не изменит. Подтвердится его правота, Драко накажут, сделают предупреждение, но никто не исключит его, ибо удобнее наблюдать за сыном Пожирателя смерти на своей территории, а не на территории врага. Что ж, по-крайней мере, Поттер получил ответ.

Спрятав сумку за прикроватный столик и погасив свет тем же едва уловимым взмахом руки, мальчик поудобнее устроился на подушке, накрылся одеялом, рискнув немного подремать. Уж слишком устал за последние дни. А если вдруг слизеринцам придет в голову над ним поизмываться, то он сразу же проснется.

«Интересно, почему здесь не популярна беспалочковая магия?» — последняя мысль перед тем, как окончательно погрузиться в мир снов.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Гарри с ужасом обнаружил, что не может пошевелиться. Запястья и ступни оказались крепко связаны невидимыми магическими веревками, полностью ограничивая движения. Обеспокоенный юноша завертел головой, оценивая обстановку: полог открыт, в комнате никого кроме него нет, а на зеркале прикреплена какая-то бумажка. Видимо, одноклассники придумали новую забаву доведения Гарри до белого каления. Мерлин их раздери, ему нельзя сегодня прогуливать занятия! Ни в коем случае! Важная контрольная по трансфигурации должна состояться после первой пары!

Пошевелив левой кистью, Поттер попытался избавиться от связывающего заклинания с помощью беспалочковой магии, но она почему-то не сработала. Тогда молодой человек резко потянул одну руку на себя, рассчитывая силовым натиском ослабить хватку веревки. Через некоторое время он осознал, что зря теряет время. Магические путы — самые плотные из всех возможных. Неужели весь день придется лежать практически без движения, дожидаясь кого-то из слизеринцев? А ведь они не освободят его за просто так. Наверняка Малфой потребует умолять о пощаде. Нет, уж лучше до конца дней своих быть связанным, чем еще раз унижаться перед этой сволочью!

От неприятных размышлений Гарри отвлек звук приближающихся шагов. Повернув голову, он увидел входящего в спальню Теодора Нота. Слизеринец остановился посередине комнаты, а потом внезапно перевел взгляд за наблюдающим за ним Гарри, и тот понял, что кошмарная игра началась. Похоже, мерзкие змеи решили доставать его по одиночке. Значит, Нотт захотел первым распробовать вкус власти над беспомощным товарищем по факультету?

Заметив, каким волком смотрит на него полукровка, Теодор ухмыльнулся и, достав волшебную палочку, нацелил ее на Гарри.

Глаза темноволосого юноши расширились от ужаса.

Гарри не успел опомниться, как удерживающие его невидимые веревки исчезли, освобождая ноющее тело из плена. Нотт убрал палочку, наблюдая за тем, как новенький медленно поднимается с кровати, задумчиво потирая затекшие кисти.

— Хоть какой-то прогресс в невербальных заклинаниях, — пошутил Теодор.

Гарри вздрогнул и встретился взглядом с усмехающимся однокурсником. До него наконец начала доходить суть произошедшего. Теодор Нотт вернулся в спальню не для того, чтобы уподобиться Малфою и измываться над ним, а для того, чтобы помочь. Это было странно и как-то…неправильно. Зачем сыну Пожирателя смерти помогать полукровке-неудачнику? Новый способ склонить его на темную сторону?

— Эй, ты как, в порядке? — поинтересовался слизеринец.

Гарри промолчал. Быстро очистив сумку и учебники от остатков зелья кислоты, он побросал в нее все необходимое и поспешил покинуть спальню, даже не глядя на Нотта.

Теперь слизеринцы решили разделиться на два лагеря? Одни будут изводить его, вынуждая ненавидеть все и вся и однажды прийти к выводу, что кроме как на службе у Волдеморта он в безопасности не окажется, а вторые тем временем будут подбивать к нему клинья, притворяясь добрыми и хорошими, и внушать, что в рядах Пожирателей все стоят друг за друга горой? Изощренно, как раз в духе змеиного факультета нападать с полярных позиций. Но парень лучше их всех знал о тирании Темного Лорда и о том рабстве, в которое попадали последователи большого ублюдка. Гарри не поддастся. Никогда. Однако способ Нотта сильно смущал, поскольку, пребывая в одиночестве, волей-неволей присматриваешься к тем, кто пытается идти с тобой на контакт.

Раздраженно встряхнув головой, Гарри побежал к кабинету трансфигурации. Ученики уже сидели в классе и вполголоса переговаривались друг с другом, ожидая прихода преподавателя. Похоже, его не замечали. Чудно. Усевшись за привычную последнюю парту, парень начал повторять записи предыдущих тем, чтобы не завалить предстоящую контрольную. Краем глаза он увидел, как прошмыгнул в кабинет Нотт, а следом за ним зашла и сама МакГонагалл, сразу же приступив к проверке присутствующих.

Едва дошла очередь до фамилии Криса, и профессор утвердительно кивнула на поднятую руку Гарри, сидящий впереди Малфой резко обернулся и изумленно уставился на новенького, прошипев:

— Тебя здесь быть не должно!

— Извини, ошибочка вышла, — в ответ прошептал Гарри и усмехнулся, наблюдая, как потемнело от бешенства лицо Драко.

Выходит, слизеринский принц не знал о том, что сотворил его друг? Или это просто хорошая актерская игра?

— Мистер Малфой, я могу понять, что мистер Ларсен, возможно, является отличным собеседником, но это не повод игнорировать мои слова. Развернитесь сейчас же! — велела МакГонагалл, сердито смотря на ученика.

— Прошу прощения, профессор, — бросив в сторону Гарри убийственный взгляд, который тот успешно проигнорировал, Драко вновь сосредоточил внимание на доске, где были выведены вопросы к контрольной. Судя по тому, как напряглись его плечи, он явно знал меньше половины.

Гарри внимательно вчитывался в написанное изящным, слегка размашистом почерком бывшего декана, прикидывая, над чем ему придется хорошенько поломать голову, а что не вызовет никаких затруднений, и не приметил лежавшего на его столе бумажного самолетика, пока тот обиженно не стал тыкаться ему в руку.

Чуть повертев чье-то творение в руках, Гарри развернул его, ожидая увидеть оскорбительный рисунок или не слишком приятную записку. А что, вполне в духе кого-то из подручных Малфоя. На внутренней стороне самолетика действительно оказалось послание, но его содержимое удивило мальчика:

«Ларсен, нужно поговорить. После этого урока жду тебя в пустом классе рядом с кабинетом трансфигурации. Объяснения прилагаются. Теодор Нотт.»

Кратко, отрицая любую возможность возражения.

Парень пристально уставился на сидящего слева от него слизеринца: Нотт упорно не замечал или делал вид, что не замечал пристального внимания одноклассника.

И как ему поступить в сложившейся ситуации?

От учеников змеиного факультета не приходилось ждать ничего хорошего. Пусть не все они поддерживают Волдеморта, зато для всех змеек важнее всего собственная выгода, достижение поставленных целей с минимальными для себя потерями. Такие, как они, могут растоптать дружбу и даже не поморщиться. Отец Нотта, без сомнения, был

и остается слугой Темного Лорда, значит, сынок должен разделять идеи папаши. Гарри ненавидел их всех, всех до единого, и хоть эта ненависть была ничем по сравнению с той лютой яростью, закипающей в нем при одном упоминании Волдеморта, он не отрицал ее существования, особенно, после событий в Министерстве. Никогда они не заслужат его прощения, поэтому попытки Нотта склонить его к тьме бесполезны. Еще в первый день своей учебы Гарри послал Малфоя с его убеждениями ко всем гоблинам.

Стоп, Нотта тогда не было рядом с Драко. Если так подумать, Теодора, контактирующего со слизеринским старостой или будущими Пожирателями, он ни разу не видел. Особо изощренный способ повлиять на ситуацию?

Столкнувшись взглядом с рассерженной МакГонагалл, заметившей, что слизеринец думает отнюдь не о главных принципах превращения животного в подсвечник, Гарри виновато опустил глаза и усердно заработал пером, честно стараясь вернуться к работе.

Возможно, Нотт все-таки не общается с Малфоем и держится особняком, как и Гарри, но в его скором будущем среди последователей ублюдка не было никаких сомнений.

* * *

— Ты здесь, — Нотт поднялся навстречу зашедшему в кабинет Гарри.

— Уж не знаю, зачем, — пожал плечами парень, останавливаясь на приличном расстоянии от одноклассника.

Палочку Гарри доставать не спешил, несмотря на заглушающие чары, которые висели в классе: если Нотт сделает хоть одно лишнее движение в его сторону, то он не постесняется угостить слизеринца парочкой беспалочковых заклинаний.

Теодор не кинулся на него. Усмехнувшись, демонстративно вытащил из карманов брюк пустые руки и уселся на парту.

— Не нервничай. Я действительно пришел просто поговорить, — Нотт чуть улыбнулся. — Возможно, мне следовало раньше это сделать.

Гарри удивленно моргнул, отгоняя наваждение. Ему ведь показалось? Не мог же надменный взгляд одноклассника ни с того ни с сего потеплеть, правда?

Еще раз оценивающе посмотрев на слизеринца, Гарри кивнул:

— Я слушаю тебя.

— На самом деле все очень банально, Ларсен, — заговорил Теодор, внезапно вся его поза стала напряженной. — Я хотел предложить тебе нашу дружбу.

— Нашу? — непонимающе переспросил Гарри.

— Мою и…остальных полукровок, — видя, что произвел необходимый эффект на новенького, Нотт продолжил: — Нас мало, если сравнивать с количеством чистокровных ребят. Мы стараемся держаться вместе, чтобы ни у кого не возникало и мысли о том, чтобы причинить нам вред.

«Полукровка? Ого! Что за странную игру ты затеял, Нотт?»

— Почему ты предлагаешь мне это только сейчас? — спросил Гарри, решив «поддержать» игру слизеринца.

— Видишь ли, я не сразу догадался, что ты тоже полукровка. Я не присматривался к тебе, думая, что ты, как и многие здесь, примешь сторону Малфоя, но я понял, что ошибся, когда увидел ваш вчерашний конфликт. Ты всегда держался особняком, предпочитая игнорировать своих одноклассников, однако я не счел нужным обратить на это внимание.

— Я в первый же день своего пребывания на Слизерине дал понять Малфою, что не желаю пресмыкаться перед ним и поддерживать Темного Лорда.

«Ну, что ты на это скажешь?»

— Не каждый отважится в открытую возражать Малфою, — проговорил Теодор. — Дружба с ним слишком выгодна для большинства слизеринцев и даже для кого-то с других факультетов, но лично мое мнение — ты поступил правильно. Сожалею, что поздно заметил тебя.

Гарри не отводил взгляда от лица Нотта, стараясь уловить любое указывающее на его блеф изменение. Пусть он слишком рано посмотрит за спину Поттера или на свои ладони, внезапно заинтересовавшись заусенцем на большом пальце, или же прикусит нижнюю губу, опасаясь разоблачения. А может, все намного проще и достаточно посмотреть на руки одноклассника, готовые вот-вот сжаться в кулаки? Но нет. Ни одного признака беспокойства и нервозности Теодор не испытывал. То ли он хороший актер, то ли происходит что-то из серии неясных Гарри вещей.

— Ты говоришь, что вы сплотились небольшой группой и всегда ходите вместе, — Гарри не терял надежды вывести Нотта на чистую воду. — Почему же тогда я всегда вижу тебя в полном одиночестве?

— До тебя на нашем курсе не было полукровок, — начал спокойно объяснять слизеринец. — Один семикурсник и несколько учеников с младшего курса. На занятия мы ходим порознь, если не считать близнецов Дэвайс с пятого курса, и обычно собираемся вместе после окончания учебного дня.

— Понятно.

— Что скажешь, Ларсен? — задал вопрос Теодор. — Ты присоединишься к нам?

Гарри не мог и не хотел верить Нотту, но затеянная им игра заманивала в свои сети, вызывая жгучее желание поскорее разоблачить ее создателя. И тогда парень не пожалеет слов для слизеринца, унизит его так, что тому не захочется не то что жить — существовать в этом паршивом мире.

В нем заговорила злость и жажда мести. Встряхнув головой, он поспешил прогнать наваждение.

— Мне необходимо подумать, — тихо произнес Гарри.

— Не доверяешь мне? — усмехнулся одноклассник.

— А должен? — спохватившись, парень глубоко вздохнул. — Я осторожен, Нотт, ни больше, ни меньше.

— Похвально. Что ж, думай столько, сколько тебе потребуется. Найдешь меня, когда примешь верное для себя решение, — Теодор встал и, кивнув напоследок, направился к выходу из класса.

Гарри подождал, пока широкая фигура Нотта скроется за дверью, после чего и сам покинул пустующий кабинет. Разговор со слизеринцем прошел не так, как ожидалось. Теодор ни разу не оскорбил его, не принизил, был доброжелателен и даже…улыбался ему. Впервые за время пребывания на змеином факультете с Гарри поговорили как с равным, поговорили по-человечески. Но мысль об искреннем сыне Пожирателя смерти упорно не желала укладываться в голове. Наверное, стоило более тщательно проверить его с помощью окклюменции, а не отслеживать эмоциональный фон, ведь невооруженным глазом было видно, что одноклассник совершенно не закрывался.

В любом случае, надо взвесить все «за» и «против», обдумывая предложение Нотта. Когда-то он уже действовал импульсивно, отказываясь прислушиваться к голосу разума. Ему хотелось спасти, остальное мало волновало. В этот раз необходимо быть осмотрительнее и не поддаваться эмоциям. Очень хотелось разоблачить вранье слизеринца о нечистой крови, выяснить тайные планы врагов, находясь в непосредственной близости. И как бы соблазнительно ни звучали сегодня речи Нотта, он не настолько глуп, чтобы безоговорочно верить им. Жизнь жестока в своем обучении, но полученные в процессе знания остаются навсегда.

Парень размышлял обо всем весь следующий урок сдвоенных Чар, полностью игнорируя лекцию профессора Флитвика. В другой день Гарри разозлился бы на себя за такую невнимательность на двух занятиях подряд, однако сейчас меньше всего его интересовала учеба. С одной стороны, если он согласится, ему откроется отличная перспектива слежки с дальнейшей осведомленностью о замыслах врагов. Но с другой стороны, он не знал, насколько может быть опасна его игра на территории противника.

Маленький профессор предсказуемо остался недоволен тем, что новенький ученик не стремится впитывать в себя полученные на занятиях знания. Когда Флитвик увидел Криса Ларсена впервые, ему показалось, что такой любознательный молодой человек, жаждущий знать как можно больше, несправедливо был отправлен на Слизерин. Такому, как он, место лишь на его факультете, на Когтевране. Сейчас же, наблюдая за отрешенным студентом, едва-едва написавшим несколько слов в тетради, Филиус готов был взять свои слова назад. Задавая домашнее задание перед практическим занятием, профессор Флитвик дал Гарри дополнительное эссе по сегодняшнему изучению заклинания, помогавшему в битве тайно собирать информацию о врагах. Пусть мальчик поразмышляет, напишет о возникновении данных чар, про все положительные и отрицательные стороны его использования, а дальше видно будет.

Во время обеда в зал влетела крупная коричневая сова и, покружившись над столами учеников, уронила перед Гарри запечатанный конверт, который едва не угодил в тыквенный сок. Надо же, какой он сегодня популярный! Невесело усмехнувшись, Поттер вскрыл письмо:

«Гарри, приходи ко мне сегодня после ужина. Думаю, тебе есть, о чем рассказать мне и что спросить. Если кто поинтересуется письмом, скажи, что оно от родителей. Истинный его текст видим только мы с тобой.

Твой Альбус Дамблдор

P.S.: Я очень люблю Лакричные Тянучки! »

Волна облегчения разлилась по телу юноши. Наконец-то директор нашел время, чтобы поговорить с ним! Им, без сомнения, много чего следует обсудить.

* * *

— Кристофер, заходи, — тепло улыбнулся вошедшему слизеринцу Дамблдор. — Присаживайся.

Старый волшебник указал на пустующее возле стола кресло.

Гарри передернуло от такого обращения, но он понимал, что на кабинет необходимо наложить заглушающие чары, прежде чем они смогут открыто поговорить.

— Здравствуйте, директор. Мое почтение, — Поттер учтиво склонил голову в приветствии, как учил его отец.

В глазах главы Хогвартса появились задорные искорки, он перевел взгляд на дверь и слегка приподнял руку. Почувствовав знакомую вспышку магии, бывший гриффиндорец чуть расслабился и присел в кресло.

— Извини, что тебе пришлось ждать так долго, Гарри, — сказал Дамблдор. — После возвращения Волдеморта министр окончательно потерял контроль над ситуацией и теперь постоянно просит меня о помощи.

Альбус выглядел сильно уставшим: глубоких морщин на старом лице, казалось, стало еще больше, синяки под глазами сделались еще заметнее, само лицо исхудало, а серебристые волосы и борода перестали излучать тот самый, «Дамблдоровский» блеск, посерев и поблекнув.

Гарри почувствовал легкий укол вины за то, что сердился на директора, считая, будто бы он специально избегает общения с ним.

Необоснованная подозрительность часто преследовала парня и в прошлом, намертво приклеившись и не собираясь отпускать.

Наверное, ему стоило бы поинтересоваться планами Тома на ближайшее время. Что если он уже сейчас готовит мощную атаку? Но после тех зверств, сотворенных Волдемортом в его мире, у Гарри язык не поворачивался о чем-то подобном спрашивать. Он понимал, что не готов снова встретиться с ненавистным врагом лицом к лицу. Это вновь сулило боль и липкий страх потерять кого-то важного.

Когда в его мире умерли друзья и Северус, он не знал, что делать и как жить дальше. Тогда предложение Дамблдоров показалось ему единственным верным решением, шансом, который молодой человек, без сомнений, заслужил. А вдруг история повторится? Сможет ли Гарри пережить все еще раз? Пусть и Северус, и Рон с Гермионой здесь чужие люди для него, но ведь никто не запрещал ему любить их, просто находясь рядом.

Странно, живя у миссис Фигг, юный волшебник жадно впитывал все новости, связанные с деятельностью Пожирателей смерти. Наверное, тогда он отгораживался от неизбежного, не воспринимая всерьез происходящее вокруг.

— Расскажи мне, как тебя приняли на Слизерине? — задал вопрос директор, выдергивая его из пучины сомнений.

— Это было несправедливо, профессор, — мрачно отозвался Поттер. — Я не предполагал, что вы отправите меня на самый ненавистный факультет. Я был не готов.

— Мне хотелось, чтобы ты и профессор Снейп смогли как можно скорее поладить друг с другом, — начал объяснять свое решение Дамблдор. — Ко всем факультетам, кроме Слизерина, Северус относится слишком предвзято. Я не уверен, что он стал бы хоть как-то присматриваться к тебе, учись ты на Когтевране, Пуффендуе и уж тем более на Гриффиндоре.

— Что ж, вынужден огорчить вас, — Гарри недовольно пригладил волосы, вдруг показавшиеся ему слишком лохматыми. — Ваша затея с треском провалилась, профессор. Северус возненавидел меня с первого взгляда, несмотря на то, что я стал одной из его любимых змеек.

Теплое мерцание в голубых глазах директора померкло, уступая место легкой растерянности.

— Ты точно в этом уверен, Гарри?

— Абсолютно, — кивнул юноша. — Он никогда раньше не снимал баллы с учеников своего факультета. Я стал первым, кто нарушил традицию.

Директор задумчиво погладил бороду, наблюдая за спящим на жердочке огненно-красным фениксом.

— Боюсь, это я виноват в том, что профессор Снейп невзлюбил тебя. Пока ты жил у миссис Фигг, я успел многое рассказать о тебе нашим преподавателям, и после твоего прибытия в Хогвартс я попросил Северуса присмотреть за тобой. Должно быть, ему не понравилось такое повышенное внимание к тебе с моей стороны.

Поттер обреченно закрыл глаза, подавляя внезапный порыв сбежать на улицу и взвыть на луну от охватившего его отчаяния.

Преследуя поставленные цели, Дамблдор ударил зельевара в самое больное место. Чертов манипулятор, задумывающийся о своих пешках лишь в конце партии!

— Вам действительно не следовало этого делать, — тихо сказал слизеринец. — Я пока еще Крис Ларсен, совершенно обычный подросток с кучей обычных проблем.

— Все мы ошибаемся, Гарри, и я не являюсь исключением из этого правила, — тяжело вздохнул старый волшебник. — Наши миры пусть несильно, но отличаются друг от друга. Мне хотелось, чтобы ты не особо почувствовал разницу, мальчик мой.

— Она уже заметна. В вашем мире живы те, кто покинул мой.

Бесполезно сердиться на директора. Хоть он и часто ошибается, но в его мотивах нет злого умысла. Дамблдор — стратег, причем с большой буквы. Взвешивать на весах судьбы чьи-то жизни и хладнокровно жертвовать ненужными — борьба с Гриндевальдом, бывшим Темным Лордом, и первая война с Волдемортом приучила его к подобным шагам. Что такое несколько несчастных жизней по сравнению со светлым будущим остальных тысяч или даже миллионов? Благодаря таким гениям, как глава Хогвартса, волшебное общество окончательно не впадает в панику и не спешит преклониться перед Томом, стремясь обезопасить себя и своих близких.

Вкупе со всеми заслугами Альбуса Дамблдора маленькая оплошность теряет значимость. Где-то глубоко в душе Гарри верил и надеялся изменить течение линии нового мира, хоть чуть-чуть подстроив его под себя. Он не знал, каковы его шансы вновь назвать Северуса отцом, однако мальчик свято верил в дружбу Рона и Гермионы. Это не поможет залечить раны, но возможно, они перестанут кровоточить и саднить.

Да и, кроме того, Поттер успел вдоволь позлиться на старого мага, пока дожидался аудиенции. Долго сердиться парень не умел, хоть и обладал хорошей памятью на подобные вещи.

— Отвечая на ваш вопрос, директор, о моем принятии на Слизерине… Отвратительно. Оказывается, у них на коридор, ведущий в спальни, наложены чары, позволяющие определить магглорожденного или полукровку. Разумеется, я не смог пройти мимо этой системы, поэтому Малфой и его подельники без труда вычислили меня, — неприятные воспоминания напомнили о себе, раздражая все сильнее и сильнее. — А недавно со мной пытался общаться Теодор Нотт, надеясь заманить в свою компанию. Он такие байки сочинял! Будто бы он тоже полукровка! Это сын-то Пожирателя смерти!

Дамблдор никак не отреагировал на его реплики, и это насторожило юношу.

— Только не говорите…

— Теодор Нотт не обманывал тебя, Гарри, — ответил директор некоторое время спустя. — Он действительно полукровка. Северус рассказывал мне о нем еще на первом курсе.

— Но как же…Такого быть не может! Чтобы Пожиратель смерти допустил связь с магглорожденной ведьмой или еще хуже магглой…

— Возможно, ты узнаешь эту тайну, мой мальчик. — Дамблдор поднялся, подошел к книжной полке и, взяв там какую-то книгу в серебристом переплете, вернулся обратно. — Такое пятно в своей биографии слизеринец будет оберегать очень тщательно.

— Вы предлагаете сдружиться с Ноттом? Считаете, будучи полукровкой, он не станет поддерживать Волдеморта? — глупые убеждения представителей змеиного факультета не желали укладываться в голове Гарри.

— Нельзя утверждать наверняка, — Дамблдор листал фолиант и словно не замечал сидящего перед ним студента. — Но если есть хоть малейший шанс уберечь кого-нибудь от роковой ошибки, почему бы не воспользоваться им? В крайнем случае о планах врага легче узнать, находясь в непосредственной от него близости, ведь так?

Гарри лишь пожал плечами.

* * *

Нотт не попадался на глаза Гарри до самого отбоя. Возможно, однокурсник, как и рассказывал, проводил все свободное время с друзьями-полукровками, и они просто скрылись от внимания окружающих. Несмотря на подтверждение от директора относительно происхождения Теодора, Поттер по-прежнему подозревал, что одноклассник неспроста позвал его в компанию полукровок. Уверенный в своей правоте, он мог с легкостью отказаться, однако треклятое любопытство разъедало его изнутри, диктуя собственные условия. Оно буквально требовало от него согласия на предложение Нотта.

Довольный Драко Малфой зашел в спальню в сопровождении Крэбба и Гойла, за ними — жующий яблоко Забини. Последним в комнате появился Теодор. Гарри оторвался от книги, которую читал, и в упор посмотрел на широкоплечего одноклассника. Он не собирался мысленно призывать Нотта, раскрывая тем самым себя как знатока окклюменции и легилименции. Нет, он лишь надеялся, что тот почувствует его взгляд, должен почувствовать.

Их кровати стояли друг напротив друга. Теодор мог и не заметить попыток одноклассника привлечь к себе внимание, тем более, что это успешно делал Драко Малфой, кривляясь и ругая двойника Гарри под громкое ржание Крэбба и Гойла. Прислушавшись к словам слизеринского старосты, Поттер раздраженно передернул плечами и принялся готовиться ко сну.

Судя по всему, придется завтра поговорить обо всем с Ноттом.

Будь неладен Драко! Мало ему предательства друга, так еще и отвлекает Теодора! Ах да, этот Малфой не имеет с Гарри ничего общего, но бывший гриффиндорец был абсолютно уверен, под влиянием папаши его Малфой без проблем повторит все сказанные им гадости, уже адресуя их не двойнику, а непосредственно ему.

Уставший взгляд бледно-синих глаз внезапно встретился с изучающим его задумчивым взглядом карих глаз Нотта. Слизеринцу был необходим ответ новенького, поэтому немудрено, что он все-таки посмотрел в сторону Гарри. Отлично, осталось только дать понять…

— А вы видели физиономию Уизли, когда Снейп обозвал его «жалким подобием дуэлянта»?

Теодор снова поглядел на ухмыляющегося старосту.

Гарри готов был порвать Малфоя на маленькие, очень маленькие кусочки.

— Что уставился, Ларсен? — нарочито скучающим тоном поинтересовался Драко. — На «комплименты» напрашиваешься? Не волнуйся, обделенным не останешься!

Кажется, скоро гнусное громкое ржание одноклассников станет задним фоном, сопровождающим его в слизеринской гостиной. Проигнорировав Малфоя и ни на ком не задержав взгляд, мальчик улегся в кровать, достав из-под подушки припасенную для бессонной ночи книжку. Что бы с ним ни происходило, он всегда будет следовать четко установленному им самим правилу: не засыпать раньше одноклассников, не просыпаться позже них. Одно такое нарушение едва не лишило его гордости и достоинства. Если бы тогда в спальню зашел не Нотт, а кто-то из дружков Драко…

Он не сразу заметил, как смолкли голоса и спальня погрузилось во мрак. Несколько секунд он всматривался в черные страницы зажатой в руках книжки, будто буквы никуда не исчезали, оставшись на месте. На самом деле так оно и было, однако глаза юноши не обладали сверхзрением кошки или летучей мыши. Простые человеческие глаза, которые в очередной раз оказались бессильны против опустившейся на Хогвартс ночи.

Чуть привыкнув к темноте, Гарри достал палочку и плавно взмахнул ею, невербально призывая Люмос. Бытовые невербальные чары всегда были проще, нежели боевые, поскольку для них не требовалось столько сосредоточенности. Маленький, но яркий огонек сорвался с кончика палочки и неторопливо приблизился к книге, возвращая на место исчезнувшие буквы, снова образующие слова.

«— Маггл — грязное животное! — прокричал Ричард, брызжа слюной на опустившую перед ним голову сестру. — Как ты посмела выйти за него! Твоя дочь может лишиться магической силы по твоей вине! Ты это понимаешь?

— Но мы с Шоном любим друг друга! — плача начала оправдываться женщина. — Я никогда еще так не любила! Пойми!

— Значит, любовь для тебя важнее твоих собственных детей, Кэтрин?

У сестры не нашлось ответа на этот вопрос.

Как и не нашлось ответа у многих ведьм. Это один из ярчайших примеров, почему магглы так опасны для волшебного общества. Они бессовестно влюбляют в себя юных магов, полностью лишают их способности мыслить и уродуют их чистокровные потомства, создавая бесполезный вид полукровок…»

Гарри поморщился и отложил книгу в сторону. Сколько бы он ни пытался понять причину ненависти истинных магов к полукровкам и магглам, она оставалась для него загадкой, вуалируясь необоснованными выпадами с отсутствием элементарных доказательств зыбкой теории.

Внезапно в помещении послышался какой-то шорох. Кто-то из слизеринцев явно не спал. Гарри опасливо покосился на полог, одновременно пристраивая огонек света так, чтобы в случае чего увидеть приближающегося недруга. Вскоре у его кровати возникла широкая фигура, но действовать отчего-то не торопилась. Парень наблюдал за ней, гадая Крэбб перед ним или Гойл. Малфой, разумеется, не станет марать руки о всяких полукровок. Дементор его поцелуй, не стоило сегодня привлекать внимание Драко!

Тень шевельнулась и начала медленно сдвигать зеленый полог. Гарри крепче сжал в руках палочку, намереваясь огреть незваного гостя мощным парализующим заклинанием и оставить валяться на полу до самого утра, а если тот попытается позвать на помощь, добавить еще и заклинание немоты. Щедрости Поттеру не занимать.

Он почти исполнил угрозу, но вдруг узнал в массивной фигуре, заглянувшей внутрь, Теодора Нотта.

Глаза Гарри распахнулись, палочка чуть дрогнула в руке, но не опустилась, все еще указывая на слизеринца.

Поморщившись от яркого света Люмоса, Теодор посмотрел на взявшего его под прицел одноклассника и примирительно поднял обе руки вверх, демонстрируя добрые намерения.

— Не спится, Ларсен? — шепнул он.

— Тебе, видимо, тоже, раз пришел сюда, — Гарри наколдовал заглушающие чары.

— Мне показалось, что ты хотел поговорить со мной, — усмехнулся Нотт, забираясь на его постель и совершенно не заботясь о том, понравится это новенькому или нет. Впрочем, Гарри не возражал.

— Ты прав, — согласился он. — Я пытался привлечь твое внимание, но проклятый Малфой все время мешал мне.

— Я видел, — спокойно отозвался однокурсник.

— Видел? Так ты же не смотрел в мою сторону.

— Тебе показалось, — Теодора откровенно забавляло недоумение Гарри. — Если слизеринцу что-то нужно, его внимание будет приковано исключительно к источнику первой необходимости. Сейчас я заинтересован в твоем решении, Ларсен, поэтому никакое хвастовство Малфоя не отвлечет меня от тебя.

Теодор, дразнясь, подмигнул новенькому. Тот сделал вид, что не заметил, и лишь кивнул в ответ. Слизеринская выгода, как он мог забыть о ней?

— Итак, какое же решение ты принял? — спросил Нотт. — Ты ведь об этом хотел поговорить?

— Да. — Гарри вздохнул, собираясь с мыслями. — Я долго думал над твоим предложением. После «радужного» приема в Слизерине мне тяжело кому-то довериться, не говоря уже о том, чтобы довериться сыну Пожирателя смерти.

Холод промелькнул в глазах Теодора.

— Однако после всех размышлений, я пришел к выводу, что готов рискнуть. Это не значит, что я начну вам доверять, и мы станем закадычными друзьями, но в общении с вами я вижу выгоду и для себя. Одиночка на Слизерине не протянет долго.

— Возможно, и протянет, но что из него получится в итоге, неизвестно никому, — мрачным голосом произнес Нотт, затем вновь поглядел на Гарри, криво улыбнувшись: — Завтра после уроков жди меня у озера. Я познакомлю тебя с остальными полукровками. Ребята будут довольны.

— Не сомневаюсь.

— Что ж, тогда спокойной ночи, Ларсен, — бывшему гриффиндорцу не очень понравился тон, с которым Теодор произнес эти слова, как и его пристальный взгляд. — Если хочешь, я могу немного поохранять твой сон. Ты выглядишь уставшим.

Он усмехнулся.

— Не стоит, Нотт, я все еще подозрителен.

— Как знаешь, — парень приготовился покинуть кровать Гарри, когда его глаза зацепились за название книжки, лежавшей на покрывале. — Ты читаешь подобную гадость?!

Хорошо, что Гарри наложил на спальню заглушающие чары, не то возмущение Нотта услышал бы и сам Снейп.

— Для общего развития, — пожал плечами, хотя внутри полностью разделял мнение одноклассника.

— Удачи, — скривился Теодор и, задернув его полог, направился к своей постели. Так, во всяком случае, посчитал Гарри.

* * *

Сразу после уроков Гарри отправился в назначенное место. Он немного волновался перед встречей со слизеринцами-полукровками. Не видя их, трудно предположить, что они будут собой представлять, и не поспешил ли согласиться на предложение Нотта, загоняя себя еще в более суровые рамки.

Теодор нагнал его у выхода из замка, и дальше ребята пошли вместе. Оба молчали, думая каждый о своем.

У озера Нотт опустился на корточки у самой воды и, проведя рукой по ее поверхности, кинул в нее гладкий камушек, который нашел неподалеку. Четыре четких шлепка, и снаряд утонул в темно-синей пучине. Гарри стоял рядом, засунув руки в карманы, и наблюдал за расползающимися водными кругами. Такой спокойный водоем трудно раззадорить, однако на четвертом курсе организаторам Тремудрого Турнира это неплохо удалось. Изредка парень едва заметно поворачивал голову и приглядывался к однокласснику.

Теодор был достаточно крупным молодым человеком, но не таким упитанным как Крэбб и Гойл или тот же самый Дадли. Судя по всему, приметность ему придавали широкие плечи, а не любовь к вкусной и вредной пище. Темно-русые волосы с зачесанной налево челкой, на правой руке небольшая ссадина. Сейчас Нотт задумчиво смотрел вдаль, и в его взгляде не наблюдалось ни капли хитрости и коварности. В какой-то момент Гарри усомнился, что перед ним сын Пожирателя смерти.

— Тео! — раздался сзади юношеский голос.

Ребята развернулись к приближающемуся к ним худощавому мальчишке двенадцати-тринадцати лет, с глупыми квадратными очками в черной оправе и курчавыми волосами темно-каштанового цвета. Присмотревшись получше, Гарри заметил, что верхняя челюсть окликнувшего их подростка слегка выпирает вперед. Если бы не знак Слизерина на мантии, Поттер точно перепутал бы его с пуффендуйцем.

— Знакомься, Ларсен, это третьекурсник Мэттью Штенберг, — представил друга Нотт, когда тот подбежал к ним. — Мэтт, это Кристофер Ларсен. Отныне он в нашей банде.

Нетипичная для слизеринца улыбка появилась на лице странного ребенка.

— О, очень приятно, Крис, я Мэттью, можно просто Мэтт, — он протянул Гарри руку для рукопожатия.

— Ммм…мне тоже, — натянуто улыбнувшись в ответ, Поттер слегка сжал его ладонь.

— Ты также думаешь о том, какого гоблина, это пуффендуйское недоразумение забыло на Слизерине? — ухмыльнулся Теодор, глядя на озадаченного новенького. — Нам бы и самим хотелось это знать, если честно.

— Тео, прекрати! — насупился Мэтт, обиженно поджав губу.

— Но, видимо, в нем что-то есть, раз шляпа направила его к нам. Не бойся, он хороший малый, правда, немножко ботаник.

— Ну все, я и пуффендуец, и когтевранец, — проворчал Штенберг. — Только в Гриффиндор не отправляй, ладно?

— Заманчивое предложение, — уклонившись от шутливого тычка третьекурсника, Теодор обернулся и, довольно улыбнувшись, махнул рукой спешащей к ним паре. — А вон и еще одни из нашей шайки. Близнецы Хизер и Джек Дэвайс с пятого курса. Те еще пройдохи, но до братьев Уизли им, конечно, далековато будет. В основном они пакостят родителям-политикам за особо жесткий контроль в детстве. Особенно крошка Хизер. Верно, Хизер?

Близнецы присоединились к ним.

— Опять про меня сплетничаешь, Тео? — девушка хитро прищурилась, глядя на улыбающегося Нотта.

Слизеринка оказалась на редкость симпатичной: достаточно высокая, с длинными, слегка вьющимися на кончиках каштановыми волосами, пронзительными темно-карими глазами (интересно, у них у всех карие глаза?), утонченными чертами лица и высокими скулами. Яркая бордовая помада на ее губах невольно приковывала взгляд.

— Ничего сверхнового, дорогая, — покачал головой Нотт, пытаясь изобразить серьезность. — Я всего лишь рассказывал, как ты постоянно дурачишь родичей на пару с братом.

— Если бы… — как же мило она надула губки! — Меня даже не приняли в квиддичную команду!

Ого, она интересуется квиддичем?

— Ты знаешь причину, Хизи, — вставил брат, положив руку на хрупкое плечо сестры. — Полукровок не берут в слизеринскую команду, а если берут, то лишь для того, чтобы за проигрыш всех собак на них спустить. Вспомни, как в прошлом году ты заменила заболевшего охотника? Тебя же винили в проигрыше! И неважно, что ты забила в кольца противника больше всех квофлов.

Если не присматриваться к близнецам как следует, их схожесть друг с другом можно и не заметить. Наверное, потому, что они разнополые близнецы. Высокий загорелый юноша с более темными волосами, нежели у сестры, но такими же вьющимися и небрежно зачесанными назад. Чуть угловатое лицо и все те же карие глаза!

— Как ты понял, наша Хизер помешана на квиддиче, — сказал Теодор, обращаясь к Гарри.

— И что? — с вызовом спросила Дэвайс. — Это классный вид спорта!

— Но отдуваться-то за твою любовь нам.

— Ах да, сегодня же ты обещал мне несколько игр! — вспомнила девушка.

— Да, да…

— Ты ведь умеешь играть в квиддич…ммм…

— Крис. Крис Ларсен. — Представился Поттер, видя заминку собеседницы. — Да, умею.

— Что ж, Крис, рада с тобой познакомиться, — она галантно протянула ему руку.

— Взаимно, — обученный хорошим манерам, Гарри осторожно взял ее ладонь и чуть коснулся губами нежной кожи.

— Эй, про меня не забывайте! — брат-близнец не привык молчать долго. — Я Джек.

Еще одна протянутая для рукопожатия рука.

— Джек у нас любит шутить и терпеть не может находиться вне разговора. А также страстно увлекается Древними Рунами.

Гарри кивнул, старательно раскладывая по полочкам полученную информацию.

— Последний человек из нашей банды — семикурсник Ганс Хэтмен. Он постоянно опаздывает, поэтому представлю его заранее, чтобы не тратить время понапрасну. Ганс молчалив и, несмотря ни на что, отзывчив на любые просьбы, даже на капризы Хизер. Пару раз сильно ругался с Малфоем…впрочем, здесь все мы с ним ругаемся, но редко один на один.

В самом деле, против свиты Малфоя не помешает хорошая подстраховка в виде товарищей.

— Вызвать Ганса на разговор непросто, вопросы по учебе не являются исключением из правила. Еще я знаю, что он недолюбливает Гарри Поттера и его позерство, собственно, как и все мы.

Услышав эти слова, Гарри почувствовал себя неуютно и зябко, несмотря на теплую сентябрьскую погоду. Он плотнее сжал себя руками, стараясь укрыться от подступающего к нему дискомфорта.

— А ты как относишься к нашему Герою-Который-Слишком-Много-Выпендривается? — поинтересовался Джек.

— Нейтрально.

— Сойдет. — Ухмыльнулся слизеринец. — Вот моя сестрица им восхищается.

— Да нет же, Джек! — Хизер покраснела. — Меня всего лишь восхищает его игра в квиддич. Не больше! Он позер, каких свет не видывал.

Она фыркнула, скрестив руки на груди, тем самым почти повторяя жест Гарри.

— Эй, Ганс идет! — указал в направлении замка Мэтт.

К ним действительно шел высокий молодой человек. Мерлин, даже в образе Криса Поттер ощущал себя коротышкой! Надменный взгляд, свободная походка. И этот человек мало разговаривает?! Черные, прямые волосы, собранные сзади в низкий хвост, бледноватого оттенка кожа, нос с небольшой горбинкой, легкая небритость.

— Что ж, пошли тогда играть! — весело отозвалась Хизер, развернувшись в сторону квиддичного поля. — Ганса спрашивать не будем, я знаю, что он согласится, поэтому не стоит тратить время, пока площадку не заняли для тренировок.

— Маньячка, — хмыкнул Нотт, шедший рядом с Гарри следом за возбужденной подругой.

— Ты говоришь, что чистокровные слизеринцы не трогают вас, — задумчиво произнес Поттер. — Но вас же мало. В чем тогда причина?

— В наших родителях, — вместо Теодора ответил Джек. — Все они влиятельные личности в волшебном мире, вернее, кто-то из наших родителей. А у Тео отец вообще в рядах Пожирателей. Зачем кому-то ссориться с нами? Да и мы не простачки вовсе. Вот ты, Крис, чем увлекаешься?

— Эээ…зельями, нумерологией, защитой от темных сил, — начал перечислять Гарри, чувствуя, что его сейчас причислят к ботаникам, точнее, к ботанику Мэтту. — Ну и…квиддич.

— Что? Правда? — Хизер резко повернулась к нему и радостно захлопала в ладоши. — Ура, мне будет, с кем поговорить!

— Вот видишь, каждый в чем-то силен, и если влияние родителей не поможет, сильную сторону всегда можно использовать в благих целях, — Джек довольно потер руки, не реагируя на вспышки безумия сестры.

— Нотт, ты сказал, что близнецы утерли нос родителям, — Гарри посмотрел на однокурсника. — Что именно они сделали?

— Не поверишь, — Теодор подавил смешок и переглянулся с ними. — Они поступили на Слизерин.

— Три…два…один.

Драко Малфой, с аппетитом поглощавший мясную запеканку, неожиданно замер. Его рука с силой сжала вилку и тут же резко выпустила, давая ей с глухим стуком упасть на стол. Сам слизеринец торопливо поднялся, провожаемый недоумевающими взглядами остальных представителей своего факультета. И без того бледное лицо сделалось еще белее. Судорожно оглядевшись по сторонам, мальчик бросился бежать, стремясь как можно быстрее покинуть Большой Зал. Крэбб и Гойл поспешили догнать скрючившегося пополам Малфоя.

Его спешное удаление не осталось незамеченным даже для ребят с других факультетов. Интересно, что же такого случилось у высокомерного принца?

Никто не обратил внимания на еле-еле сдерживающих смешки шестерых однокурсников, пристроившихся с краю своего стола.

— Нет, вы видели его?! — веселился Мэтт, прикрываясь стаканом с тыквенным соком. — Таким белым может быть только Малфой! Ну, или привидение!

— А как он понесся! Интересно, добежит ли? — поддержал младшего товарища Джек Дэвайс.

— Братец, ты слишком громкий, — недовольно буркнула Хизер. — Если продолжишь в том же духе, Снейп поймет, что мы что-то натворили, и часовых нотаций нам не избежать!

— Ты так «тихо» шепчешься, Хизер, — проворчал сидящий слева от нее Нотт. — Лучше ешь и молчи.

— Ой, на себя посмотри!

Перепалки Теодора и Хизер чем-то напоминали Гарри непростые отношения Рона и Гермионы. Его лучшие друзья часто ссорились — в основном из-за жуткой неорганизованности и лени младшего Уизли. Поругавшись, они могли не разговаривать неделями, вынуждая Поттера мирить их. Препирательства его новых приятелей и рядом с ними не стояли. Пара колких фраз в адрес друг друга, хитрая улыбка и словно ничего и не происходило. Вот и сейчас Нотт и Дэвайс смеются и…что-то ему говорят.

Гарри прислушался.

— И все-таки не понимаю, почему наш декан игнорирует твой талант, Крис? — недоумевала Хизер. — Ты же гений!

— Да ладно, скажешь тоже, — смутился Гарри от неожиданной, но приятной похвалы. — Это обычное слабительное зелье, только и всего…

— И все равно! — с жаром перебила она его. — Я такого не сварю.

— Неудивительно, — поддели ее брат и Теодор.

— Ну…они может, и сварят, — хмыкнула девушка, попивая свой сок. — И все равно…

— Снейп отчего-то невзлюбил Криса, — отозвался Теодор, снова перебивая Хизер. — Поставил его наравне с Поттером.

— Это глупо, — сказал молчавший до этой минуты Ганс.

— Никто не спорит, — согласился Нотт и внимательно посмотрел на Гарри. — Ты случайно ему не переходил дорогу, Крис? Он хороший декан, но жутко мстительный.

— Нет, — покачал головой Поттер.

Хотя как посмотреть.

— Ладно, оставим этот разговор.

Есть расхотелось. Ребята, сами того не зная, затронули слишком неприятную и болезненную для Гарри тему. Когда-нибудь он научится на своих ошибках и примет случившееся, как должное. Главное, что здесь и сейчас все, кого он любит живы, а его чувства и желания по сравнению с этим не так уж и важны.

Бесполезное самовнушение окончательно испортило настроение. Настраивай себя, не настраивай, а сердце из груди не вырвешь.

Утренние зелья прошли отвратительно, а предстояло еще выдержать защиту. В боевой магии он был хорош, не допускал таких досадных ошибок, как иногда на зельеварении, отвлекаясь на очередные пререкания отца…профессора Снейпа и двойника. Однако это не мешало преподавателю найти неизвестные для Гарри причины, чтобы как следует отругать его и отнять баллы.

Черт возьми!

— Пора идти, — наигранно трагичным голосом молвил Теодор, отодвигая в сторону пустую тарелку.

— Очень смешно, — проворчал Гарри, вставая следом.

— Кто бы еще смеялся, — вздохнул Нотт и кивнул остальным: — Увидимся, ребят.

Те ответно качнули головой и отвернулись от парней, продолжая трапезу.

Гарри и Теодор молча шли к кабинету ЗОТИ, изредка перекидываясь парой незначительных фраз. Сегодня у них намечалась практика невербальных оборонительных заклинаний. Не сложно, но требовалась предельная концентрация. В своем мире Гарри уже после Тремудрого Турнира начал тренироваться в использовании этих нелегких чар, поэтому не сильно переживал. А вот Нотт заметно волновался.

Класс защиты был мрачный: наглухо задвинутые шторы на окнах, неяркий свет, едва охватывающий большое помещение, на стенах картины с немыми криками напуганных людей, подвергшихся пыткам от использования темных проклятий. На люстре и на стенах в некоторых местах причудливым узором свисала паутина. Парты ожидаемо отодвинуты в дальний угол класса.

Почти не отличить от кабинета зельеварения, только не хватает котлов.Снейп буквально влетел в класс и, не тратя времени на приветствия, поделил учеников на пары.

Нотта поставили в пару к Симусу Финнигану, а новенького к Ханне Эббот. Обнаружив, что Мальчик-Который-Выжил-Для-Того-Чтобы-Выводить-Его-Из-Себя остался без партнера, мужчина обвел внимательным взглядом собравшихся на занятии слизеринцев.

— Где, позвольте узнать, пропадает мистер Малфой? — тихим, но опасным голосом поинтересовался он.

— На обеде ему стало плохо, профессор, — с готовностью отозвался Блейз Забини, чуть выступая вперед. — Сейчас он находится в больничном крыле под присмотром мадам Помфри.

Теодор покосился на Гарри, тот чуть раздраженно пожал плечами. Позориться староста не стал бы, трясясь за свою репутацию, поэтому нет ничего странного в том, что дружки нагло врут декану в лицо.

— Очень хорошо, — Северус резко развернулся и впился непроницаемым взглядом в стоявшего возле Рона и его напарника мальчишку Поттера. — Что ж, Поттер, придется вам обойтись без оценки сегодня. Впрочем, с вашей способностью к самоконтролю вы бы и так без нее остались.

Второй Гарри нахмурился и медленно поднял свою палочку, указывая ею в грудь профессора.

— А вы проверьте…сэр, — кипя от ярости, сказал он. Стоявшая неподалеку Гермиона шумно втянула воздух.

— Думаете, стоит, Поттер? — протянул Снейп, с презрением рассматривая выскочку: — Не тратьте мое время зря! И да, минус двадцать баллов с Гриффиндора за вашу дерзость и отработка с Филчем вечером. Вам ясно?

— Проверьте, сэр, — процедил двойник, крепче сжав в руке палочку.

— Что ж, — Снейп подал знак, и все окружавшие паршивца ребята тут же разошлись. — Ваше право.

Он молниеносно выхватил палочку, направляя ее на молодого человека.

— Ух, что сейчас будет, — прошептал Теодор на ухо Гарри, напряженно следя за деканом и представителем львиного факультета. — Держись, Крис, и тебе потом достанется.

Тот нервно передернул плечами, про себя ругая двойника всеми известными ему плохими словами.

Снейп не успел взмахнуть палочкой, когда мальчишка проорал:

— Протего!!!

Защитные чары оказались настолько мощными, что зельевара отбросило к дальней стене, куда на время практических занятий были отставлены парты. Профессор с жутким грохотом врезался в ближайшую парту. Ученики Гриффиндора напряженно замерли, ожидая грандиозного скандала. Змейки с тревогой посматривали на своего декана, параллельно с этим обмениваясь злорадными ухмылками, кидая любопытные взгляды сторону застывшего в другом конце класса Поттера. Когтевранцы и пуффендуйцы сочувствовали товарищу.

— Поттер! — прокричал Снейп, поднимаясь. — По-вашему, это было невербальное заклинание? Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора за вашу непроходимую тупость!

Двойник Гарри молча уставился в пол.

— Садитесь и смотрите, как тренируются ваши одногруппники, пока я не передумал и не выкинул вас из класса!

Пришлось подчиниться. Угрозы Снейпа никогда не были пустым звуком.

Ученики поспешили приступить к практике, пока явно разозленный профессор не обрушился и на них всех. В паре Гарри-Ханна пуфендуйка решила начать первой: недолго думая, послала в слизеринца проклятье щекотки. Юноша без проблем отразил его невербальным «протего», послав в ответ атакующее заклинание, но девушка не справилась, и ей пришлось пуститься в веселый пляс. Расколдовав напарницу, Поттер бросил короткий взгляд в сторону преподавателя, однако Снейп в этот момент оценивал пару Гермиона-Паркинсон.

Что ж, в другой раз.

Ханна действовала хитрее. Обманный маневр волшебной палочкой, в последний момент рассекшей воздух и выпускающей на свободу заклятье чесотки. Но и в этот раз Гарри прекрасно заблокировал ее атаку, а пуффендуйка вновь потерпела неудачу. Зельевар проигнорировал успешную попытку новенького, предпочитая хорошенько покритиковать раскрасневшегося от стараний Рона. Поттер глубоко вздохнул и приготовился к очередному заклинанию со стороны Эббот, однако внезапно обрушившаяся на него слабость не дала юному волшебнику сосредоточиться. Темные пятна перед глазами, тяжесть в груди и под конец успешное попадание парализующих чар. Он и без «петрификус тоталуса» уже готов был встретиться с полом лицом к лицу, а тут еще заклинание. О, Мерлин, как же ему плохо! Растерянная неожиданной неудачей партнера Ханна не сразу вернула парню способность двигаться, и когда Гарри наконец попытался подняться на ноги, он понял, что все внимание класса, в том числе и Снейпа, было направленно на него.

— Так-так, мистер Ларсен, видимо, вам тоже незнакомо слово «самоконтроль», — едко заметил профессор, приблизившись к сидящему на полу новенькому. — Пять баллов со Слизерина. Поднимайтесь и продолжайте тренироваться!

Дышать становилось все труднее, а белая пелена готовилась полностью завладеть его зрением. Что же происходит? Он давно не чувствовал себя таким беспомощным, не приближался так близко к грани… Новый вздох получился рваным, а выдохи более частыми. Нет, это не могло быть правдой! Гарри с огромным усилием встал и, не обращая ни на кого и ни на что внимания, спешно покинул класс ЗОТИ. Не остановили ни удивленные возгласы Нотта, ни строгие окрики Снейпа. Он бежал так быстро, как позволяло ухудшающееся с каждой минутой состояние. Все мысли занимал исключительно прикроватный столик в спальне, где под магическим замком лежало спасительное зелье.

С лестницы, ведущей в подземелья, Поттер буквально скатился, чудом не сломав себе шею. Поднявшись и привалившись к стене от мучительного головокружения, он продолжил свой путь.

Когда Гарри последний раз разговаривал с Дамблдором, тот поинтересовался, на какое время еще хватит зелья, позволяющего жить в одном мире с двойником. Нет, не так. Благодаря которому он может быть тенью Гарри Поттера. Слегка задумавшись, вспоминая свои запасы, Гарри ответил, что до пасхальных каникул. При этом ни капли страха не закралось в сознание. После всего пережитого мысль о смерти казалась чем-то далеким, обычной сказкой с плохим концом, которую просто не стоило читать.

Однако в данную минуту смерть, постоянно переходящая ему дорогу, внезапно показалась слишком близкой. Только протянуть руку и нащупать эту умертвляющую ауру, и все. Неизвестность, окутанная непроглядной темнотой. А что дальше, никто не знает, и Гарри не торопился раскрывать этот секрет. Впервые после тех злосчастных событий в Отделе тайн Поттеру хотелось жить и быть рядом с теми, кто ему дорог. Смешно, что понимание пришло к нему в такой опасный момент.

При одном взгляде на руку дыхание сбилось. Прозрачная. Неужели не успеет?

Конечно, мертвому все равно, вспоминают его после смерти или нет, однако Гарри боялся быть забытым. В одном мире воспоминания о нем уже полностью исчезли. А здесь как Крис Ларсен он никому и не нужен. Эгоистичное желание цепляющегося за жизнь подростка, а может быть, вера в продолжение жизни после смерти, где воспоминание о нем имеет значение.

Вбежав в слизеринскую спальню шестикурсников, Гарри бросился к столику, на ходу доставая палочку и снимая магическую защиту с нижнего ящичка. Кроме Поттера, в комнате никого не наблюдалось, но даже, если кто-то и попался бы на глаза, парню было плевать. Сейчас решалась его судьба, и меньше всего его волновали злобные одноклассники.

Достав пузырек с голубоватой жидкостью, он сделал пять спасительных глотков. По всему телу вплоть до кончиков пальцев на руках и ногах разлилось тепло. Резкий заряд энергии, а затем неимоверная усталость. Едва успев спрятать обратно пузырек и выставить магические щиты на замок, Гарри упал на кровать, полностью лишившись сил.

«Времени только до апреля», — последняя мысль перед тем, как погрузиться в сон.

* * *

— Крис! Эй, Крис! — его настойчиво трясли за плечо.

Нехотя Гарри открыл глаза и недовольно уставился на склонившегося над ним Теодора.

— Ну, наконец-то! — воскликнул одноклассник. — Я уже и не надеялся тебя добудиться.

Поттер хмуро рассматривал Нотта, продолжая молчать. Слишком крепкий сон не сразу дал понять, где он, какой сегодня день и что вообще происходило до того, как он вырубился.

— Что с тобой на ЗОТИ приключилось? Снейп был в ярости.

— Нехорошо мне стало, — чуть помолчав, вспоминая последние события, сонно отозвался Гарри. — Пришлось срочно к Помфри идти.

— Да уж, ты действительно был очень бледен, — согласился Теодор, присаживаясь на соседнюю кровать, — но боюсь, это не спасет тебя от похода в кабинет Снейпа.

Умеет же он утешить!

— Я знаю, — Поттер перевернулся на бок, чтобы лучше видеть Нотта. — Сколько времени?

— Через час будет отбой, — посмотрев на часы, сообщил однокурсник.

— Прекрасно, — вздохнул Гарри. — Я как раз выспался.

Теодор чуть улыбнулся и покачал головой.

Выбрав момент, когда оба товарища замолчали, пустой желудок Поттера возмущенно забурчал.

— И я проспал ужин, — чуть смущенно констатировал Гарри.

— Верно. Ах да, на тебя Хизер обиделась из-за того, что ты проспал нашу сегодняшнюю игру.

— Черт. Маньячка квиддичная!

— Вы друг друга стоите.

Мальчишки рассмеялись.

Гарри бросил короткий взгляд на кисть правой руки. Плотная кожа, обтягивающая кости. Он на самом деле сумел выжить.

* * *

К огромному удивлению Гарри, приглашения в кабинет декана на следующий день не последовало. Парень бодрствовал почти всю ночь, уснув только под утро. Благодаря начавшимся выходным, он сумел хорошенько выспаться, пожертвовав для этого одним лишь пропущенным завтраком. Одевшись и зайдя в общую гостиную, Поттер все ждал, когда Малфой с довольной физиономией подойдет к нему и во всеуслышание объявит о том, что его вызывает Снейп. Однако Драко и не глянул в сторону ненавистного новичка. Собравшись возле камина, староста и его банда усердно работали над домашним заданием. Странно, обычно Малфой не сильно утруждал себя. Неужели его так исправила вчерашнее шуточное снадобье?

Тихо хмыкнув, Гарри покинул общежитие и, оглядевшись, спешно пошел вдоль темного коридора в противоположную от лестницы сторону. Туда, где почти не ходят ученики, где факелы, освещающие путь, встречаются намного реже, а ужасные каменные изваяния монстров — чаще, где единственная картина, украшающая каменную стену — портрет четырех основателей Хогвартса, который можно встретить на территории всех четырех факультетов. Видимо, студенты Слизерина не любят никого, кроме родоначальника собственного факультета, раз повесили ее в такое безлюдное место. Ну, и самое главное: в конце коридора, примерно метров через пятьсот-шестьсот, а может, и больше — тупик. Именно поэтому никто не интересовался этой стороной мрачного коридора. Куда полезнее лестница, ведущая прочь из подземелий.

Никто, кроме Гарри и остальных полукровок.

Все знали, что Салазар был настроен против таких волшебников. Даже после того как он покинул Хогвартс, их обрекали на страдания. Однако остальные его коллеги не поддерживали вопиющей ненависти и поэтому создали тайное убежище, пропускающее магов из недостойных, по мнению Салазара, семей. Кто и как первым нашел эту комнату, оставалось неизвестным, но из года в год слизеринцы-полукровки использовали помещение, скрываемое портретом основателей в конце коридора, тем самым избегая давления со стороны чистокровных студентов. Остановившись перед ним, мальчик кивнул изображенным на нем людям, проигнорировав мрачное фырканье Салазара, и приложил ладонь к листу, который поднесла к нему Ровена Когтевран. Приятное тепло и легкое покалывание, исходящее от пропитанной магией картины, почувствовалась в руке. Гарри знал природу этого покалывания. В Поттере было много черт, присущих обоим противостоящим факультетам, отчего чары приходили в замешательство. Когда Нотт первый раз показал этот тайник и попросил дотронуться до нарисованного на холсте свитка, покалывание ощущалось сильнее. Видимо, великий квартет не доверял Гарри, и их нельзя было винить. Постепенно парень привык к боли, перестав реагировать на нее.

Тепло исчезло, Годрик кивнул ему, и рама отъехала в бок, пропуская. Гарри перешагнул порог и начал спускаться вниз по каменным ступенькам, хотя казалось, что ниже подземелий спускаться уже некуда. Преодолев спиральную лестницу, он толкнул дверь, попадая в достаточно светлую и большую комнату.

Остальные уже были здесь. Ганс просматривал какие-то книги на полках, задумчиво листая пожелтевшие страницы. Джек расслаблено развалился на удобном темно-коричневом диване, закинув руки за голову и закрыв глаза. Казалось, он спал, однако любое шуршание заставляло его приоткрывать глаз и с любопытством выискивать источник шума. Вот и сейчас он лениво уставился на прибывшего Гарри.

— А мы все гадали, явишься ты к ужину или все-таки успеешь к обеду, — Дэвайс дружелюбно хмыкнул.

Сидящие за столом перед камином Теодор, Хизер и Мэтт оторвали взгляд от лежащих перед ними учебников и пергаментов и посмотрели на подошедшего. При этом Поттер обратил внимание на потемневшее лицо сестры Джека. О, нет…

— Как ты мог проспать?! — она вскочила и обвиняюще указала на застывшего в дверном проеме Гарри.

Нотт обреченно застонал. Лучше бы дальше спокойно помогала Мэтту с его Чарами.

— Я…

— Ты же обещал! — Хизер обиженно надула губы.

— Прости, Хиз, мне было нехорошо, и я…

— Это не оправдание! — взорвалась она. — Сегодня с тебя две игры!

Ганс повернулся и посмотрел на подругу как на сумасшедшую, но промолчал. Мэтт и Теодор почти синхронно покачали головой, а Джек лишь громче замычал, пытаясь хоть как-то заглушить вопли сестры.

— Остынь, мне еще уроки делать, — проворчал Гарри. — А если совсем не повезет, еще и к Снейпу на отработку тащиться.

— Не мои проблемы, — парировала девушка, недовольно скрестив руки на груди.

Поттер сдержал желание запустить в нее чем-нибудь тяжелым и подошел к Нотту.

— Странно, что до сих пор мне ничего не сказали о наказании, — проговорил он задумчиво. — Спускаясь сегодня в гостиную, я морально готовился к радостному Малфою, злорадно сообщающему мне о моей отработке.

— Если так подумать, я не видел Снейпа ни на вчерашнем ужине, ни на сегодняшнем завтраке, — отозвался Теодор, и остальные согласно кивнули.

— Может, мне повезло, и Снейп уехал на выходные к родственникам? — Гарри охватило нехорошее предчувствие.

Дамблдор рассказывал ему о роли Северуса в этой войне. Двойной агент. В его мире опекун отказался от шпионажа в пользу своего подопечного. А здесь он все время рискует, поскольку у него нет никого, кого можно любить и защищать.

— К родственникам?! Не смеши меня, Ларсен! — Джек все-таки не мог долго спать. — Нет, у него другие дела!

Судя по презрению, сквозящему в голосе, Гарри понял, что тот в курсе Пожирательской деятельности декана и совсем ее не одобряет, как и остальные полукровки со змеиного факультета. Слишком угнетающая наступила тишина после его слов.

Как себя повести в такой ситуации? Попробовать копнуть глубже и узнать их соображения по этому поводу? Честно признаться, Гарри было обидно за Северуса. Большинство учеников на факультете боготворили его именно за его причастность к Пожирателям смерти, за то, что он состоял в ближайшем окружении Волдеморта. Когда правда выплывет наружу, они все отвернутся от него и будут с таким же презрением говорить о нем, как сейчас делал это Джек. Ребята сильно недолюбливали декана. И дело тут было вовсе не в его лояльности к Темному Лорду, но и в занимаемой позиции к самим полукровкам. Гарри обратил внимание на совершенно безразличное отношение Северуса к ним. Сначала эта новость поразила его до глубины души, сильно расстроив, ведь в его мире опекун одинаково хорошо относился ко всем ученикам со своего факультета. Но потом, хорошенько проанализировав имеющиеся от директора данные, Поттер все осознал. Та же двойная игра на поле противника. И Дамблдор подтвердил его догадки. Сложно быть шпионом, отметая присущее тебе хорошее, но недопустимое.

— Какие? — рискнул спросить Гарри.

— Лучше тебе не знать. Приехал из своей Америки, наслаждайся незнанием, пока можешь. — Ганс повернулся к единственной девушке в их маленькой компании. — Пошли играть в квиддич.

Теперь уже на него посмотрели как на сумасшедшего. Даже Хизер могла лишь молча открывать и закрывать рот, плохо представляя, как отреагировать. Все знали, что Хэтмен не терпит полеты на метле и делает исключения только для друзей. А тут сам предложил…

Может, они не так плохо относятся к Северусу, как показывают? Им ничто не мешало рассказать Гарри правду.

— У меня много уроков, — повторил Поттер. — Подготовку к ТРИТОНАМ никто не отменял!

— Да кого волнуют твои уроки? — она опомнилась и, буквально подскочив к нему, радостно схватила под локоть и потащила прочь из комнаты. — Грех не воспользоваться предложением Ганса. Тем более, он первый никогда не предлагал. Пошли!

Ого тянет! А вроде слабый пол…

Остальные пошли за ними. Все, кроме Нотта.

Гарри бросил сожалеющий взгляд в сторону однокурсника, продолжающего корпеть над домашней работой. Словно почувствовав, что на него смотрят, Теодор оторвался от учебника и столкнулся с грустным выражением на лице новенького.

— Иди-иди, полетай! Отвлекись! — сказал он. — Придешь, я помогу тебе со сложными заданиями. Даже из библиотеки необходимые книги принесу.

Услышав его, Хизер Дэвайс тоже повернулась к другу.

— Тео!

— Я приду чуть позже, — заверил тот подругу. — Пока потренируйте пасы квоффлом, что ли.

Похоже, ее удовлетворил такой ответ. А вот Гарри почувствовал острую вспышку гнева. Несправедливо!

* * *

Играть Теодор так и не явился. Казалось, кроме Поттера, никто не придал значение такой мелочи, как отсутствие практически ключевого игрока на квиддичном поле. И это раздражало.

Значит, пусть Нотт учится, превосходно сдает ТРИТОНЫ, а Гарри рассчитывает на чудо?! Было очень обидно, но как следует выговориться он не мог себе позволить, поскольку знал слизеринцев не так хорошо, чтобы суметь предугадать их реакцию, и не до конца доверял новым товарищам, с которыми начал общаться буквально две недели назад, но их поддержка была необходима ему как глоток воздуха. Возможно, и они не спешили раскрываться перед ним по той же причине. Находясь в комнате для полукровок, Гарри наблюдал общение его товарищей между собой: более понимающие Джек и Хизер, от теплой улыбки которой можно растаять, более открытый и эмоциональный Теодор. Ганс и Мэтт придерживались примерно одинакового поведения с новеньким и друг с дружкой, однако и тут можно было найти отличия.

Получится ли у него окончательно расположить их к себе и общаться без масок? Зависит от того, подойдет ли им характер Криса Ларсена… Или это характер самого Гарри? Отлично, он сам в себе запутался!

На обеде было шумно, особенно со стороны гриффиндорского стола. Наверное, они предвкушали первый в этом году матч по квиддичу: их команды с когтевранской. Еще бы! Поттер отлично помнил, как волновался перед каждым матчем, несмотря на статус самого лучшего ловца Хогвартса. За все матчи он проиграл лишь два: один — пуффендуйцам из-за вмешательства дементоров, а второй — Слизерину на пятом курсе после предательства Драко. Он принял все близко к сердцу и не смог достаточно сосредоточиться на игре. Тогда Малфой поймал золотой шарик, а Гарри лишился права быть ловцом из-за мерзкой жабы Амбридж.

За его столом тоже обсуждали предстоящее сражение на летном поле, естественно ставя на победу когтевранской команды. Кто в здравом уме поставит на главных конкурентов в борьбе за победу? Гарри мало волновали предстоящие игры, пусть он и любил летать. В этом мире Поттер — не ловец и даже не состоит в команде, болеть за кого-то конкретного не хотелось. Не за двойника же!

Мрачный взгляд медленно пополз со стола львов на преподавательский. Место Северуса по-прежнему пустовало, что не прибавляло хорошего настроения. Гарри переживал, опасаясь за его жизнь. Том Риддл всегда страдал излишней подозрительностью, а вдруг именно в этот раз его проверки оказались фатальными? Нет, только не опять! Он всегда боялся потерять отца, и после того, как это случилось, его тревога перенеслась с ним в новый мир, став куда более навязчивой, все сильнее опутывая мысли и усиливая чувства. Они дремали в нем до тех пор, пока директоры не рассказали ему об альтернативной реальности, о живом отце и друзьях. Коварный страх тотчас вылез наружу, сворачивая внутренности парня в клубок. Надо поговорить с Дамлдором и убедить его запретить Северусу треклятые шпионские вылазки! Тот и так много сделал для Ордена и, был абсолютно уверен Гарри, еще сделает как отличный зельевар и превосходный стратег.

Просверлив профиль главы Хогвартса, который как назло смотрел совершенно в другую сторону, парень повернулся к своим товарищам. Место Теодора пустовало. Видимо, тот с головой погрузился в учебу и напрочь забыл про обед. И почему Гарри пошел на поводу у Хизер и не остался с Ноттом? Гляди, за сегодня они выполнили бы все задания на понедельник, а может, захватили бы и вторник.

Покончив с едой, раздосадованный Поттер поднялся и поспешил вернуться в секретную комнату полукровок. К директору он непременно зайдет сегодня, а пока необходимо разобраться с накопившимися делами. Случись с Северусом что-то страшное, Гарри сразу узнал бы, правда? Ради своего погибшего опекуна и друзей мальчик и прибыл в этот мир. Без них повторная борьба за магический мир теряет всякий смысл. Черт, у Дамблдора есть мотив не говорить ему о профессоре Снейпе!

Остановившись почти у самого выхода из Большого Зала и резко обернувшись, Гарри еще раз посмотрел на старшего мага. На этот раз Альбус не стал его игнорировать и, поймав растерянный взгляд ученика, кратко кивнул ему, чуть улыбнувшись.

«Не волнуйся, мой мальчик, с ним все в порядке», — мысленно успокоил его старик.

«Вы уверены? Неужели у меня все на лице написано?» — последний вопрос Гарри скорее задал себе, нежели Дамблдору.

«Приходи вечером ко мне на чашечку чая, я все тебе объясню», — раздался его дружелюбный голос в голове Поттера.

«Непременно».

Чуть повернувшись, Гарри заметил остальных полукровок, также окончивших трапезу и теперь спешивших к нему.

— Крис, ты что застыл? — щелкнула перед его глазами пальцами Хизер.

— Да, о чем задумался? — присоединился к сестре Джек.

— О прекрасных выходных в компании учебников по зельям и трансфигурации, — съязвил Гарри, усмехнувшись.

— Хм, не такая уж и плохая компания, — прыснул Дэвайс.

Хизер чуть виновато глянула на новенького и жестом позвала его продолжить путь до подземелий.

В скрытой комнате Теодора не было.

— И где он? — Мэтт осмотрелся вокруг так, словно в любой момент из-под стола должен был выпрыгнуть Нотт и закричать: «Сюрприз!» или «Ага! Попались!».

Однако никто не торопился выскакивать. Ребята тревожно переглянулись.

— Скорее всего, он отправился в библиотеку. Я пойду, поищу его, — отозвался Гарри и направился к выходу из убежища.

Поттер с трудом мог признаться в этом кому-то (в том числе и себе самому), но он волновался за Нотта не меньше, чем остальные полукровки. Обещание Теодора помочь ему с домашним заданием не давало возможности демонстрировать волнение.

Выбравшись в коридор, парень тихо двинулся вдоль темного коридора. У самой лестницы, ведущей прочь из темной части замка, стоял Малфой с верными псами Крэббом и Гойлом. Не желая столкновения с врагами, Гарри поспешно спрятался за статуей очередного чудовища, так удачно подвернувшейся на пути.

Судя по громкому хохоту ненавистной троицы, они пребывали в приподнятом настроении, что не могло не настораживать.

— Вы молодцы! — отсмеявшись, похвалил своих верзил Драко. — Не ожидал от вас. Может, вы еще не так безнадежно тупы, как хотите это показать.

Что, простите? Малфой признает у Крэбба и Гойла наличие мозгов? Недоуменный, Гарри вслушался в разговор.

— Он еще легко отделался! — гоготал Винсент. — Еще бы пара ударов моих кулаков по его наглой морде и…

— И вас посадили бы в Азкабан, к Мерлиновой бабушке, — чуть раздраженно сказал Драко. — По-моему, я говорил вам о том, что вы должны быть возле меня в этом году.

— Но мы хотели отомстить за тебя, — виновато произнес Грегори.

— Еще успеете, — губы Драко расплылись в самодовольной улыбке. — Для начала неплохо, но не стоило действовать так…прямолинейно.

— Прямолинейно? — переспросил Гойл.

— В лоб, идиот, — закатил глаза светловолосый принц. — В следующий раз, когда захотите кого-то избить, оповестите сначала меня.

— Да, Драко, — кивнули те. — Может, остальных тоже изобьем?

— Не стоит.

— Как скажешь.

Они наконец скрылись в общежитии Слизерина, давая возможность Гарри идти дальше.

Опять шайка Малфоя причинила кому-то вред и, наверняка, как и раньше останется безнаказанной. Будучи сыном Пожирателя смерти, верного поданного Темного Лорда, держащего в страхе весь магический мир, Драко имел возможность вытворять все что угодно, если это не нарушало планов Волдеморта. И Дамблдор ничего не мог поделать! Остальные дети Пожирателей без сомнений заступятся за высокомерного принца, а раз уж он не был пойман на месте преступления, то обвинения в его адрес не имеют значения. Кроме статуса верного прислужника у Темного Лорда, на стороне Люциуса Малфоя, несмотря на временное пребывание в Азкабане, были огромные связи и многие из них — более чем выгодные, позволяющие его сыну не чувствовать ограничений в действиях и подавленности. Никакие Герои Магической Британии не помешают Малфою-старшему освободиться из тюрьмы. Пусть не министерские крысы, голодные до наживы, но Тот-Кого-Нельзя-Называть точно. Гарри все это понимал и лишь бессильно разводил руками. Оскорбляя отца Драко чуть ли не при всем факультете в свой первый свой день в Хогвартсе, он вовсе не пытался бросить вызов никому из Пожирателей: ему просто хотелось побольнее задеть бывшего друга.

Интересно, на кого напали Крэбб и Гойл, чтобы отомстить обидчикам своего лидера?

В голову сразу пришел двойник и Рон с Гермионой. Малфой постоянно конфликтовал с Золотым трио, поэтому его шестерки вполне могли тронуть кого-то из них. Нет, только не они! Второй Гарри, честно признаться, мало волновал Поттера, но друзья… Хотя избей прихвостни хорька кого-то из львов, высокомерие и самоуверенность Малфоя взлетели бы до небес. А уж если жертвой стал Избранный, то вся школа оказалась бы в курсе. Нет, тут рыбка не такая крупная. Кто в последнее время переходил дорогу этому самовлюбленному принцу? Кроме их маленькой выходки с зельем, Гарри ничего и не помнил.

Стоп! Слабительное зелье. Униженный Драко (Гарри специально смешал зелье так, чтобы враг чуть-чуть не добежал до туалета). Внезапная пропажа Теодора. Не могли же дружки Малфоя избить Нотта?!

Ощутив, как засосало под ложечкой, парень чуть приподнял вверх левую руку.

— Указуй Теодор Нотт!

Незримая сила неприятно защекотала ладонь, а невидимые пальцы обхватили запястье и потянули на себя, словно веля следовать за ними. Гарри покорно шел, позволяя магии вести. Вот он покинул подземелья, а теперь ему необходимо подняться наверх, судя по всему, на несколько пролетов. Когда мимо проходили студенты с различных курсов, приходилось чуть опускать руку, чтобы они не заметили, как он использует беспалочковую магию. Ему только паники и обвинения в темном колдовстве не хватало. А именно так могли отреагировать на сей факт не разбирающиеся в природе беспалочковой магии люди. Ну, что за бред? В его мире учителя в Хогвартсе довольно много времени уделяли лекциям по беспалочковой магии. Другое дело — способных к ней было не так много. Не мало, но и не достаточно.

Вскоре Поттер очутился на этаже, где располагалась библиотека. Выходит, Теодор все-таки выбирает учебники, и ребята зря переживали? Вот только заклинание потянуло его в противоположную сторону от территории мадам Пинс, туда, где находился мужской туалет. Чем ближе он подходил, тем слабее становились направляющие чары.

Гарри старался верить в лучшее, однако стоило ему войти, робкая надежда покачнулась и упала с огромной высоты, разбившись вдребезги. Возле раковин неподвижно лежал Нотт. Поттер приблизился к нему, ужасаясь видимым повреждениям: по бледным рукам стекала кровь, одежда перепачкана, нос сильно распух и потемнел, одна бровь рассечена. Это в соображении Крэбба и Гойла «немножко побить»?

Чертыхнувшись, Гарри поспешил левитировать тело Теодора в больничное крыло. Сложно было себе признаться, но он волновался за него. И выгода из общения с полезными для его будущих целей людьми тут играла самую последнюю роль. Он лишь хотел спасти его, хотел, чтобы больше никто не страдал из-за него, и они вновь смогли собраться все вместе. Не важно где: особая комната, квиддичное поле или стол в Большом Зале. Главное, чтобы никто из их шестерки не пропал, ведь ребята… как одно целое. Одиночки, держащиеся в стороне, но при этом небезразличные друг другу. Пусть его не до конца приняли, пусть он не совсем верил. Это все мелочи, на которые требуется время.

Колдомедик всполошилась, увидев, в каком состоянии находится Тео. Она подхватила его заклинанием и положила на ближайшую кровать. Гарри пошел было следом, но мадам Помфри почему-то не пустила его дальше, велев ждать в кабинете. Поттер озадаченно кивнул, решив выполнить указания медиковедьмы. В ее движениях он заметил некоторую заторможенность, а на лице — неприкрытую усталость, о которой свидетельствовали едва заметная бледнота, мешки под глазами и выбившиеся из строгой прически поседевшие пряди. У мадам Помфри явно было много работы. Что же случилось?

Гарри присел на стул возле стола. Взор парня невольно зацепился за стоящие на нем пузырьки с зельями. Он сразу узнал флакон среднего по степени обезболивающего, рядом с ним, без сомнения, находился Костерост, а вон те, крайние — кроветворные и жаропонижающее. Ах, да, зелье Сна-Без-Сновидений также там присутствовало. Все бы ничего, если не вспомнить рассказы отца о пытках Темного Лорда. Такой набор зелий обычно применяется, чтобы облегчить страдания после продолжительных издевательств Волдеморта. Что эти снадобья делают на столе мадам Помфри? Гарри тут же вспомнил исчезновение профессора Снейпа и ментальный разговор с Дамблдором. Сопоставив оба факта, Поттер все понял: зельевара неожиданно вызвал к себе Темный Лорд, и что-то на встрече Пожирателей пошло не так. Получается, его декан в лазарете? Ох, будь неладен директор! Он же прекрасно понимает, как важно Гарри быть в курсе всего! Почему нельзя было рассказать все? Стоп, почему тут обезболивающее средней степени? От пыток этих извергов помогает только релаксант для нервных окончаний. Он хотя бы может сгладить последствия. Гарри на собственном опыте знал это. Есть еще ряд специальных лечебных микстур для совсем особых случаев, но он не был до конца уверен, что в этом мире эти зелья изучены.

«О чем ты думаешь, Гарри?» — покачав головой, подросток повернулся на звук приближающихся шагов.

Как он и думал, вернулась мадам Помфри.

— С мистером Ноттом все будет в порядке, — заключила женщина. — Несколько дней в больничном крыле приведут его в порядок.

Сейчас или никогда!

— Это очень хорошая новость, мадам, — Гарри глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — А как дела у профессора Снейпа? Директор Дамблдор рассказал мне, что он сильно пострадал после собрания Пожирателей.

Вот так. Прямо в лоб. Как по-гриффиндорски.

Медиковедьма рассеянно взглянула на него.

— Что, простите? А, Северус…ему, конечно, досталось, но я делаю все возможное… — она вдруг остановилась и недовольно посмотрела на мальчика. — Вообще то, молодой человек, это секретная информация, я не имею права говорить вам…

— Я бы не спрашивал, не поставь меня директор в известность, — быстро отозвался Гарри. Нехорошо так считать, но усталость Помфри оказалась ему на руку. — Профессор Дамблдор — хороший друг моего отца, поэтому часто делится со мной сведениями.

— Даже, если это так, я настаиваю…

— Почему среди зелий нет релаксанта? — вновь прервал ее негодование Гарри.

На короткий момент Поппи застыла, пойманная врасплох любопытством и познаниями студента. По-хорошему, ей следовало выгнать его со всеми этими вопросами, и пусть уж Дамблдор решает, что ему стоит знать, а что нет. Однако она так устала, проведя тяжелую ночь над ранами Северуса, поэтому у нее элементарно не хватило сил на продуктивный диалог с мальчишкой.

— Профессора Снейпа вызвали до того, как он успел сварить зелье, — наконец откликнулась женщина. — Мы отправили запрос в Святой Мунго с просьбой выделить нам хотя бы один флакон зелья, но и они испытывают в нем недостаток.

Гарри задумчиво кивнул. Релаксант крайне необходим! Без него декан мог не оправиться до конца от последствий пыточных заклинаний, и это могло сказаться на его основной работе, чего ни в коем случае нельзя было допустить. Отец являлся одним из лучших зельеваров Британии, и он действительно любил науку, которой занимался.

— В таком случае, его сварю я.

— Вы? — сомнение сквозило в голосе колдомедика. — Юноша, вы хоть знаете, из каких компонентов состоит данное зелье? Оно не входит в вашу школьную программу.

— Я бы не предлагал, если бы не знал, — спокойно ответил Гарри и без запинки перечислил все ингредиенты, входящие в состав нужного снадобья.

Похоже, Поттер окончательно сразил Помфри. Во всяком случае, на ее лице больше не читался скепсис и неверие в его слова.

— Получается, директор прислал вас, зная, что мне могут понадобиться сильные зелья для лечения профессора Снейпа? — заключила Поппи.

— Вы же знаете, Альбус Дамблдор всегда думает на несколько шагов вперед, — учтиво заметил Гарри.

Помфри внимательно посмотрела на него, продолжая обдумывать его слова.

— Ну, хорошо, допустим, я соглашусь на ваше предложение, но где, позвольте узнать, вы добудете ингредиенты?

Поттер не растерялся.

— Думаю, профессор Дамблдор поможет мне решить эту проблему.

— Будь по-вашему, — спустя некоторое время заговорила медиковедьма, глубоко вздохнув, — но учтите, мистер Ларсен, я детально проверю результат вашей работы.

— Как скажете, мадам.

Не имело смысла и дальше задерживаться в больничном крыле. Убедившись, что с Ноттом все будет в порядке, Поттер попрощался с мадам Помфри и поспешил в кабинет профессора Дамблдора.

Им предстоял серьезный разговор, возможно, даже без чая и лимонных долек.

* * *

Гарри был сердит на директора, ведь тот ничего не рассказал ему про состояние зельевара, про возможную помощь, которая могла понадобиться Помфри и в конечном итоге понадобилась. Мальчик не стал прятать в себе гнев, выплеснув на Дамблдора все, только переступив порог его кабинета. Гарри оказался прав, и старик согласился помочь ученику без каких-либо возражений. Он проводил его в личную лабораторию профессора Снейпа, где юный волшебник получил полный доступ ко всем необходимым для зелья ингредиентам. Надо отдать ему должное: он не мешал бывшему гриффиндорцу и не отвлекал разговорами. Хотя, с другой стороны, глава Хогвартса никогда не считался глупцом в подобных вопросах. Вначале Гарри не понравилось, что тот мог спокойно проникать в святую святых зельевара, однако не следовало забывать, что не будь у него разрешения Северуса, он вряд ли смог бы позволить себе такие вольности. Впрочем, Альбус являлся хозяином замка и…

Решив не углубляться в подробности взаимоотношений директора и декана, Поттер сосредоточился на варке.

Приготовление заняло у него около пяти часов, а ведь ему еще нужно было дать настояться. Зато завтра Северус точно получит необходимую порцию. Также стоило навестить Нотта, за которого Гарри все еще волновался.

На этой достаточно оптимистической ноте Гарри позволил себе немного отдохнуть.

* * *

На следующее утро Гарри отнес готовый релаксант мадам Помфри. Она придирчиво осмотрела содержимое врученного ей пузырька, однако пришлось признать, что снадобье было сварено идеально.

— Кто же научил вас варить такие сложные зелья? — поинтересовалась Поппи, подготавливая все лекарства для Снейпа.

— Мой отец, — не без гордости сообщил мальчик. — Он обучил меня всему, что я знаю.

— Должно быть, он известный зельевар, — предположила женщина.

Гарри бросил на нее настороженный взгляд, догадавшись, что она хочет услышать имя его отца.

— Возможно. Папа не любит, когда я рассказываю о нем, поэтому предпочитаю не вдаваться в подробности. Все необходимое можете узнать у профессора Дамблдора.

Помфри нахмурилась. Он смотрел ей в глаза, не думая отворачиваться.

Упрямый мальчишка! Ладно, она тоже может быть упрямой.

Сложив на поднос все нужные лекарства, колдомедик протянула его Гарри.

— Думаю, будет лучше, если ты позаботишься о профессоре Снейпе.

Гарри чудом не выронил посудину из ослабевших рук.

— Не уверен, что это хорошая идея, мадам, — ему с трудом удалось сохранить спокойствие в голосе.

Женщина подавила в себе желание победно улыбнуться.

— Почему? Конечно, профессор не сильно любит лечиться, однако забота одаренного по его предмету студента с собственного же факультета вмиг поставит его на ноги.

Ох, ничего хорошего из этого не выйдет! Пусть Гарри и слизеринец (черт, а ведь на самом деле он никакой не слизеринец, будь неладен Дамблдор со своими добрыми намерениями!), но Снейп не терпит его. Страшно себе представить реакцию профессора, появись мальчик в поле его зрения, тем более, в момент подобной слабости. Северус не выносил проявлять слабину при других. Даже Гарри доставалось, когда он умудрялся застать отца в неловкие для того моменты.

— И все-таки вынужден отказаться.

— Не будьте эгоистичным лентяем, мистер Ларсен! — притворно рассердилась Поппи. — У меня много других пациентов, которые нуждаются в моей помощи. Вам так сложно исполнить маленькую просьбу? Директор же прислал вас именно для этого.

Проклятье, по придуманной им легенде все выходило так, как говорила Помфри. Ведь зарекался Гарри когда-то перестать фантазировать!

— Вы правы, — пришлось признать.

— Вот и славно! — недовольство медиковедьмы сразу испарилось, уступая место доброжелательной улыбке.

Поттер подозрительно покосился на довольную жизнью женщину. Она лишь притворялась рассерженной, чтобы избежать нервотрепки с лечением Снейпа. Говоря про его нелюбовь к лечению, она чересчур преуменьшала. Северус ненавидел лежать на больничной койке и на дух не переносил все эти зелья, предпочитая выпивать все необходимое сам между важными делами.

А он просто не сумел сказать «нет».

Пришлось идти. Позади него раздалось копошение и позвякивание стекла. Должно быть, Помфри стала разбирать пузырьки с лекарствами. Краем глаза парень заметил, как повернулся на бок крепко спящий Теодор, а незнакомая девчонка, посапывая, сбросила одеяло, оголяя миниатюрную ножку, услышал как всхрапнул какой-то мальчик, судя по отороченной желтым мантии, висящей на стоявшем рядом с его койкой стуле, из Пуффендуя. Видимо, всех больных больничного крыла на ночь напоили зельем Сна-Без-Сновидений, и они еще не успели проснуться. Так даже лучше, не придется придумывать какие-то нелепые оправдания для Нотта.

Кровать зельевара предсказуемо оказалась самой крайней, огороженной темно-зеленой шторой, а вокруг, вероятно, висело звукоизолирующее заклинание. Гарри остро ощущал, как деревенели ноги с каждым сделанным им шагом. Хотелось, словно испуганному котенку, поджать хвост и сбежать. А что, неплохая идея! Правда, существует одна серьезная проблема: он чертов храбрец, который скорее удавится, чем выставит себя трусом. А может, ему повезет, и профессор тоже окажется под действием снотворного зелья? Тогда ему останется только поставить поднос на прикроватную тумбу и по-тихому уйти.

Едва Гарри зашел за ширму, то сразу столкнулся с недобрым прищуром черных глаз.

— Ларсен? — каркнул зельевар. — Что вы здесь делаете?

Снейп закашлялся.

У Гарри сжалось сердце, стоило ему увидеть повреждения, нанесенные декану ненавистными Пожирателями смерти: видимые участки тела обмотаны бинтами, на лице виднелась пара глубоких царапин, вполне претендующие стать шрамами на всю жизнь. И, конечно же, руки. Тряслись они действительно сильно.

— Я, кажется, задал вам четкий вопрос, Ларсен, — зло прошипел Северус, когда молчание затянулось. — И я рассчитываю услышать не менее четкий ответ!

Дежавю!

Память тут же подкинула Гарри сцену его первого знакомства с будущим приемным отцом. Он тогда точно также построил фразу, даже интонации совпадали.

Поттер почувствовал прилив радостного возбуждения. Может, и в самом деле еще есть шанс повторить то, что оказалось утрачено в прошлом мире?

— Я принес вам лекарство, сэр, — парень смущенно улыбнулся.

Он думал, что Северуса обрадует данная новость, но похоже, она не произвела на него никакого впечатления.

— Я вижу, — прохрипел профессор, раздраженно вздохнув. — Я спросил, что вы здесь делаете?

Нескрываемая угроза в голосе декана нервировала Гарри, но все-таки он спокойно повторил:

— Мадам Помфри попросила меня отнести вам лекарства, сэр, и проследить, чтобы вы все выпили.

— Неужели? — Снейп буквально пригвоздил ученика к месту ледяным взглядом. — Сомневаюсь. Позвольте предположить: директору Дамблдору понадобилось…как бы это выразить… «подружить» нас. Поэтому он настоял, чтобы Помфри пропустила вас. Я прав?

— Вовсе нет! — покачал головой Гарри. — Директор ничего не знает.

— Вы лжете, мистер Ларсен. Только благодаря директору вы смогли попасть сюда.

Разговор шел не так, как хотелось мальчику. Ожидания не оправдали себя.

— Я беспокоился о вас, профессор. После того что вы испытали…

Упс!

Большой ошибкой со стороны Поттера было упоминать последние события. Заметив, насколько стремительно бледнеет и без того серое лицо, молодой человек осознал совершенную им оплошность. Он очень переживал, ведь это был его первый разговор один на один со Снейпом этого мира, поэтому не смог сдержаться в такой ответственный момент.

«Мерлин, если ты слышишь меня, поверни время назад, чтобы я не произносил эту глупость!» — отчаянно подумал Гарри, мечтая исчезнуть.

Северус был зол. Как смеет этот недоносок напоминать ему о том, что он так жаждет забыть?! Как смеет Альбус посвящать проклятого мальчишку в его тайну?!

— Убирайтесь с глаз моих, Ларсен, — рыкнул мужчина, с трудом сдерживаясь, чтобы не заавадить паршивца. — И передайте директору, что ему следует оставить свои бесполезные попытки.

Мастер зелий больно уколол Гарри сказанными словами, однако он до сих пор не собирался сдаваться так легко. Парень был истинным Снейпом: таким же упрямым, порой слишком гордым, а иногда немного резким.

Сейчас подобная тактика не сработала бы, поэтому Поттер избрал прямо противоположную:

— Сэр, не прогоняйте меня. Выслушайте, пожалуйста, я…

— С какой стати? Вон! — выкрикнул зельевар, окончательно потеряв терпение.

Бесполезно. Северус не захочет слушать, а тем более, понять. Сейчас он уязвим и будет презирать любого, кто станет невольным свидетелем его жалкого положения, даже Дамблдора. Гарри понимал, но все равно чувствовал, как трещат по швам ментальные барьеры. Он все испортил, и теперь нужно уходить. Осталось лишь одно…

— Хорошо, профессор, я уйду, только сначала выпейте, пожалуйста, релаксант для мышц.

Поттер поставил поднос на прикроватную тумбу; в руках у него находился единственный пузырек с необходимой рубиновой жидкостью.

— Директор соизволил побеспокоить Святой Мунго? — усмехнулся Снейп.

Юный волшебник молча протянул ему снадобье. Мастер зелий придирчиво осмотрел флакон с зельем и вдруг разжал ладонь, бросив его к ногам мальчишки.

— А теперь убирайтесь отсюда! — рявкнул декан и снова закашлял, сильно разодрав горло.

Оторопевший в первые секунды Поттер быстро взял себя в руки.

— Будь по-вашему, — вытащив из кармана запасной пузырек, Гарри поставил лекарство на поднос. — Однако напоследок я кое-что все-таки скажу: хотите — верьте, хотите — нет, это ваше дело. Я пришел к вам по собственной воле, поскольку переживал за ваше самочувствие. И директор здесь абсолютно ни при чем. Всего доброго!

Гарри резко развернулся и, распахнув ширму, оставил удивленного зельевара одного.

Он не заплачет, нет. А резь в глазах…она пройдет.

* * *

— Доброе утро, Северус, — поприветствовала своего пациента Помфри, чуть отодвигая занавески.

Недовольно хмыкнув, Снейп не удостоил колдомедика и взглядом. Как она могла поддаться на уговоры Альбуса и пустить к нему этого странного мальчишку? Она бы еще сюда и Поттера за ручку привела!

— Не хмурьтесь, профессор. Я понимаю, не очень приятно соблюдать постельный режим и пить горькие лекарства, но зато, если будете послушным, вернетесь к своим прямым обязанностям всего через несколько дней. А будете упрямиться, — Поппи многозначительно посмотрела на поднос с нетронутым релаксантом — пробудете здесь неделю или больше!

— Я не ребенок, чтобы так со мной разговаривать, Помфри, — процедил Северус.

— Но ведешь ты себя именно так.

Она сердито скрестила руки на груди.

Зельевар в ответ бросил на колдомедика раздраженный взгляд, однако потянулся дрожащими руками к пузырьку с рубиновой жидкостью.

— Неужели скряги из Святого Мунго наконец соизволили поделиться с Альбусом запасами своих зелий? — Снейп изогнул губы в ироничной усмешке. — В последнее время им жалко осчастливить школу даже Перечным.

Мужчина сделал положенное количество глотков. Не уважай он так сильно директора, эти жмоты ни склянки бы от него не получили.

Медиковедьма не смогла удержать смешка, чем сразу привлекла внимание профессора, вопросительно поднявшего бровь.

— Это зелье не из запасов Святого Мунго, Северус, — ответила Поппи, продолжая улыбаться.

— Так значит, Гораций решил вернуться раньше времени?

Гораций Слизнорт, второй блестящий специалист в области зельеварения, преподающий у младших курсов, дня два назад отпросился у Дамблдора по каким-то своим чрезвычайным обстоятельствам и должен был вернуться в Хогвартс только во вторник утром.

— Его изготовил твой новенький слизеринец, Крис Ларсен, — сообщила Помфри.

Она ясно почувствовала, как напрягся от ее слов зельевар и как вокруг будто наэлектризовался воздух.

— Что ты сказала? — тихо переспросил Мастер зелий.

— Ты прекрасно меня услышал, — недовольно приговорила Поппи, наблюдая, с какой брезгливостью ее пациент осматривает находящийся в руке флакон.

— Как ты допустила это, женщина?! — рыкнул Снейп. — Как Дамблдор допустил это?!

Он яростно заскрипел зубами.

— Зелье сварено идеально, ты и сам прекрасно об этом знаешь, поэтому не кричи на меня! — ответно огрызнулась она. — Не скажи я тебе правды, ты и не узнал бы ничего.

— Допустим, но как Альбусу могло прийти в голову доверить такую сложную работу глупому мальчишке! На моих уроках он постоянно ошибается в приготовлении зелий!

О неплохих теоретических знаниях Ларсена Северус предпочел промолчать, не желая придавать им большого значения.

Помфри не выдержала:

— Прекрати орать и послушай! Возможно, Кристофер и мальчишка, возможно, он и действовал по наставлению Дамблдора, в чем, впрочем, я сомневаюсь.

Пауза. Глубокий вдох, чтобы успокоиться. И вновь ответ на немой вопрос собеседника.

— Достаточно лишь посмотреть на Криса, чтобы понять: он искренне переживал за тебя и все его действия носили добровольный характер. Зная Альбуса, он, вероятнее всего, лишь поддержал порыв мальчика помочь тебе.

— Чушь.

Голос зельевара звучал озадаченно и настороженно.

— Ты просто не видел выражения его лица. Уж не знаю, чем конкретно ты восхищаешь этого ребенка, но на твоем месте я бы ценила подобное отношение, особенно, достанься мне такой отвратительный характер, как у тебя.

Бледное лицо профессора приняло отстраненное выражение. Он совершенно не заметил, как Поппи покинула его, оставив наедине с терзающими разум мыслями.

Новенький вызывал у него слишком много вопросов. И это не могло не раздражать.

* * *

Гарри сидел в библиотеке, за самым дальнем столиком и, вяло подперев одной рукой голову, неторопливо выводил букву за буквой, вымучивая сложные предложения для сочинения.

Краем глаза он уловил движение возле своего стола и, подняв взгляд, обнаружил перед собой Гермиону.

— Я опять взял нужный тебе учебник, Грейнджер? — он слегка улыбнулся ей.

— Видимо, придется к этому привыкнуть, раз уж мы оба посещаем нумерологию, — разумеется, девушка заметила адресованное ей подобие улыбки, поэтому позволила себе чуть расслабиться. — Отдай мне тогда книгу, как закончишь, ладно?

— Забирай сейчас, — Гарри пододвинул громоздкий учебник с яркой обложкой на самый край. — Мне пока не до числовых вычислений.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала подруга, не особо рассчитывая получить ответ.

— Сочинение для профессора Снейпа на тему: Правила поведения на уроках», — Гарри досадливо поморщился. — За то, что я с прошлой защиты ушел.

— Сочувствую.

Тот лишь отмахнулся.

— Спасибо за книгу, Ларсен, — Гермиона прижала ее к груди и, кивнув на прощание, удалилась.

Ну что ж, придется вернуться к нудным предложениям.

Как и прогнозировала Помфри, Нотта выписали вечером в понедельник. Слизеринцы-полукровки все вместе пришли встречать его, а чересчур эмоциональная Хизер буквально повисла на его шее, выражая такую бурную радость, что бедный Теодор почти сгорал от смущения, остальные же весело смеялись. В том числе и сам Гарри. Ребята нравились ему, как бы отчаянно он ни старался списать подобные эмоции на тоску по Рону и Гермионе. Они дружили просто так, по-настоящему, без какой-либо цели. Поттер четко помнил переживания своих друзей, и сейчас переживания Хизер и остальных ничем не отличались: нигде не проскальзывали фальшивые нотки. Думая об этом, парень тепло улыбнулся, что не укрылось от остальных представителей змеиного факультета.

Отношение полукровок к нему ощутимо изменилось. Гарри это не сразу понял, но стоило Хизер услышать о многочисленных домашних заданиях, которые он не успел выполнить в выходные дни, она тотчас оставила его в покое, предложив перенести игру на другой, более подходящий для него день. Вот тогда до молодого человека дошли эти маленькие перемены в поведении ребят. И надо признать, он был очень доволен тем, что пропасть между ним и остальными сделалась меньше.

А на следующей день к преподавательской деятельности вернулся Северус. У шестикурсников не было ни зелий, ни ЗОТИ, однако после обеда к Поттеру вразвалочку, окруженный верной охраной в лице Крэбба, Гойла и Забини подошел Драко и, гнусно хихикая, передал наказание от декана.

Ребята-полукровки лишь беспомощно развели руками на его сообщение и твердый отказ от предложенной ими помощи. А ему сполна хватило информации о том, что слизеринец может прийти к Снейпу в любое время до отбоя. Это другим факультетам зельевар назначал сроки, чтобы жизнь совсем потеряла краски. Во всяком случае, такое положение дел касалось сочинений; как обстояли дела с персональными отработками, парень не знал. Все его взыскания подобного рода проходили под присмотром противного старика Филча.

Гарри отбросил перо, разминая уставшие пальцы. Чуть-чуть потерпеть, и он выполнит отведенную ему норму. Проблема оставалась в том, что голова напрочь отказывалась работать. Ну, что еще он мог здесь написать?!

Мысли невольно вернулись к воскресенью, к тому неудачному разговору с Северусом. Он от всей души стремился помочь профессору, облегчить боль, а взамен его обвинили в потакании капризам Дамблдора. И тем не менее, мальчик был счастлив, ведь он оказал помощь, как и хотел. И это главное.

Пора смириться и перестать рассчитывать на другое отношение отца к нему и…пора перестать называть его так! Горько осознавать, но его приемный папа погиб в том, другом мире.

Домучив наконец последние пять предложений, молодой волшебник покинул библиотеку, порываясь поскорее отнести работу Мастеру зелий и заняться дальше подготовкой к ТРИТОНАМ. Все-таки пропущенные выходные дорого стоили на предпоследнем году обучения.

По пути в подземелья он столкнулся с Гансом.

— Закончил? — тихо спросил семикурсник.

— Ага.

— Иди прямо в лабораторию. В такое время Снейпа можно только там застать.

Сказав все, что хотел, он двинулся дальше по своим делам.

Гарри ничего не оставалось, кроме как продолжить спуск. Он сильно сомневался в том, что зельевар в лаборатории, ведь его поврежденные руки тряслись до сих пор. Честно говоря, было мало уверенности в том, что Помфри добровольно выписала Снейпа. Возможно, опять победил его тяжелый характер. В этом случае стоило начать с наиболее вероятного места, мало ли. Нелегко признаться, однако Гарри страшился новой встречи с Мастером зелий. Трудно предсказать свое поведение, когда знаешь другую, хорошую сторону дорогого сердцу человека. Мальчик осторожно постучался в нужную дверь и испуганно отпрянул, когда та практически сразу распахнулась.

— Ларсен, — сузив глаза, констатировал профессор.

— Здравствуйте, сэр, — кивнул Гарри. — Я принес сочинение, которое вы задавали.

Ничего не ответив, мужчина молча протянул едва дрожащую руку, и парень отдал ему выполненную работу. Развернув свиток, зельевар погрузился в чтение. Ясно, проверяет, не схалтурил ли он. Поттер недовольно нахмурился, но оставил готовое сорваться с языка мнение при себе. За спиной Снейпа вдруг показался почти незаметный бледноватый пар, а затем Гарри уловил слабый запах голубики, резко сменившийся запахом цветущего болота и обратно.

В зельеварении при приготовлении различных снадобий смена запахов была достаточно распространенным явлением. Вот только эту комбинацию юный волшебник знал наизусть.

Поттер ужаснулся.

— Вы варите аконитовое зелье?!

Северус оторвался от чтения его писанины и злобно посмотрел на ученика:

— Вас это не касается…

— Но ваши руки. Вам нельзя варить это зелье в таком состоянии! Особенно на третьей фазе!

Негодование переполняло мальчика.

— Убирайтесь, пока я не проклял вас, — угрожающе прошипел Снейп.

— Нет, — упрямо покачал головой.

— Мое проклятье — меньшее, что вам грозит, если посмеете ослушаться. И никакой директор вам не поможет.

Если бы взглядом можно было уничтожать, от Гарри сейчас ничего не осталось бы.

— Плевать я хотел, — метнувшись к двери и распахнув ее чуть шире, бунтарь проскользнул под локтем опешившего от подобной наглости профессора.

До последней, решающей фазы для зелья Ремуса оставались считанные минуты.

— Да что вы себе позволяете, Ларсен! — повысил голос взбешенный Снейп, закрывая дверь и доставая из кармана рабочей мантии волшебную палочку. — Не смейте устраивать здесь клоунаду! Для этого существует кабинет директора!

— Серебролист скоро перестанет взаимодействовать с добавленными компонентами второй фазы, и тогда нужно будет добавлять точное количество волчьей крови, черного песка, болотных слизней и, конечно же, крови Люпина, — Гарри рассуждал так, словно профессор добровольно пустил его. — Малейшая ошибка испортит зелье. А до следующего новолуния серебролист не найти.

Мастер зелий направил на паршивца палочку, готовясь в любой момент наложить на него невербальное заклинание.

— Послушайте, я знаю, что веду себя неправильно, — примирительно сказал Поттер. — Но третью фазу с вашими руками не завершить. Не знаю, о чем думал Дамблдор, не попросив сварить это зелье Слизнорта. Он может поломать жизнь многим ученикам школы.

Невербальное проклятье сорвалось с кончика палочки и полетело в Гарри, но неожиданная дрожь в руках отклонила его траекторию левее, кроме того, наглый мальчишка каким-то образом успел выхватить свою палочку и выставить чертову защиту.

Северус раздраженно зарычал, не разглядев в бледно-голубых глазах и намека на враждебность. Тот действовал весьма хладнокровно. А после он обезоруживающе улыбнулся мужчине.

— Я не хочу, чтобы ваша репутация зельевара пострадала. Только не она, не после всех тех ваших статей, что я прочитал.

Он высчитал двадцать секунд и добавил частичку кожи огненной саламандры, предшествующей добавке крови волка и остальных компонентов. Три раза помешал против часовой стрелки, пять раз — по.

Северус наблюдал за его действиями с плохо скрываемым изумлением. Несносный мальчишка бесил его несвойственным для шестикурсника умом и склонностью к анализу, а также своим наглым поведением, своей сентиментальностью, пусть и по отношению к нему, не присущим слизеринцу гриффиндорским упрямством.

Хотя, если честно признаться, те же самые качества мальчишки привлекали и чем-то льстили Мастеру зелий.

Этот Ларсен представлял собой одну сплошную загадку, и Северус все больше ловил себя на мысли, что жаждет ее разгадать.

Тепло золотой осени постепенно сменилось резкими порывами северного ветра и затянутым серыми и черными тучами небом. Ярко-желтые дорожки листьев побледнели и неприятно захрустели под ногами. Зарядивший на длительное время ливень окончательно загнал любивших прогуляться учеников в замок, где они с тоской наблюдали за бешеным танцем ветра. Хотя за водным маревом мало что можно было разглядеть.

Проливной дождь, омывавший землю вот уже неделю, наконец прекратился. Время словно застыло — вокруг стало тихо. Самые неприметные звуки доносились до человеческого слуха с особой четкостью: вот еще несколько капель сорвалось с края крыши, чуть дальше расправила крылья птица, а если как следует прислушаться, то в Запретном лесу можно было уловить глухие удары шагов крупных существ.

— Пасуй! Давай, живее!

Отвлекшись на громкие вопли Хизер, Гарри мотнул головой, прогоняя наваждение, вызванное слишком большим глотком свежего воздуха.

— Ну, ты что, совсем квоффл в руках держать не умеешь?!

Поттер глянул вниз, где друзья, разделившись на пары (Мэтт и Джек против Хизер и Теодора), соревновались за право обладать мячом. Обхитривший всех Джек сразу же понесся к импровизированным воротам, которые охранял Ганс. Расстроенная из-за потери преимущества, девушка даже не пыталась преследовать брата, а только ругалась на «безрукого» Нотта.

С первой их совместной игры слизеринец ясно понял, что из Тео не получится хорошего охотника. Ему бы загонщиком быть (но для этого их команда была слишком мала) или вратарем, позицию которого всегда занимал Ганс. Быть ловцом поручили новенькому, как только увидели, насколько тот хорош в этой роли. У Нотта просто не оставалось другого выбора, а раз сегодня он попал в одну команду с Хизер, то придется потерпеть ее гнев.

Задача Гарри была предельно проста: как только он ловил снитч, игра завершалась и победитель определялся путем подсчета забитых мячей.

— Крис, даже не вздумай ловить этот чертов снитч! Мы отстаем на тридцать очков! — прокричала Дэвайс, рванув за Мэттом и Джеком.

Гарри проигнорировал недовольство подруги и принялся внимательно смотреть по сторонам в попытке поскорее отыскать золотой мячик. С друзьями, конечно, играть хорошо, однако после настоящих матчей подобные перебрасывания квоффлом быстро надоедали. Не было того азарта, когда снитч показывался в поле зрения, духа соперничества, когда знаешь, что в спину тебе дышит противник, жгучего волнения, сопровождающего до победного конца, оглушительного рева трибун. Безусловно, полеты позволяли отвлечься, спустить пар в случае необходимости, но все равно многого не хватало. А сегодня, кроме всего прочего, команда Слизерина заняла поле, готовясь к предстоящей игре с Гриффиндором. Приходилось довольствоваться маленьким участком неподалеку от школы.

В тени дерева, заменявшего им одно из колец, что-то блеснуло. Гарри поспешил туда, надеясь, что поймает снитч с первой попытки и тот не ускользнет. Опасения не подтвердились: мячик как будто выжидал момента и плавно опустился в руки.

— Все! Конец! — оповестил Гарри ребят.

— Нет! — негодовала Хизер. — Десять очков осталось! Один удачный бросок! Один!

— Смирись, сестренка, сегодня ты проиграла, — ухмыльнулся Джек и дал пять не менее довольному Мэтту.

Дэвайс злобно посмотрела на брата.

— Я требую реванш!

— Не сегодня, — тут же отозвался Гарри. — Мне надо доделать домашнюю работу.

— Помочь? — поинтересовался Теодор, подлетев к нему ближе.

— Нет, это нумерология.

Попрощавшись с друзьями, решившими поиграть еще немного, Гарри вернулся в замок. Забежав в спальню и достав из ящика журнал, он отправился в лабораторию профессора Снейпа.

— Войдите! — раздалось в ответ на его осторожный стук.

Гарри отворил дверь и вошел внутрь. Зельевар стоял возле рабочего стола и изучал какие-то записи. Вода в котле еще не закипела, но, судя по видневшимся на поверхности пузырькам, была готова это сделать.

— Вы чуть не опоздали, мистер Ларсен, — сказал Северус, не поднимая головы.

Он ждал его. У Гарри потеплело на душе.

— Чуть не считается, профессор, — улыбнулся он.

— Нахальный мальчишка, — хмыкнул Снейп, наконец отрываясь от записей и в упор глядя на ученика. — Подготовь ингредиенты для мази от ожогов. У Помфри она всегда подозрительно быстро заканчивается.

Парень кивнул, послушно приступив к работе.

С того памятного дня, когда у него получилось убедить Мастера зелий в необходимости принятия помощи, прошло две недели. Сначала казалось, что бросить вызов профессору было огромной ошибкой. Открытое противостояние могло разрушить и без того хрупкие отношения, перечеркнуть все. К удивлению, все прошло вполне неплохо: Северус не оттаял после сваренного для Люпина волчьего зелья, хоть он поначалу и не был в восторге от того, что мальчик приходил помогать с зельями. Честно говоря, Гарри и не помнил, как снова и снова ему удавалось уговаривать Снейпа. Однако со временем ко всему можно привыкнуть. Постепенно и Северус стал спокойнее относиться к его визитам. Он принимался за проверку работ старшекурсников, предварительно дав задание — и это единственное, что говорил ему отец… то есть Снейп. В остальном, лабораторию заполняла тишина, разбавляемая звоном склянок, стуком ножа, бульканьем кипящей воды и скрипом пера по пергаменту.

Во взаимном молчании прошло несколько дней. А затем, после того как Гарри прочитал новый «Вестник Алхимика» и нашел там одну из статей Снейпа, он не мог больше сдерживать любопытство, потому что жаждал обсудить ее с самим автором. Профессор оказался отличным собеседником, поэтому Гарри позволил себе немного расслабиться, с удовольствием делясь своими впечатлениями и мыслями. Почти так же он еще совсем недавно разговаривал с папой. Почти.

Однажды Северус сам завел этот разговор.

— Так кто же обучал вас искусству зельеварения, мистер Ларсен?

— Мой отец, — ответил Гарри. — Я с самого детства смотрел, как он создает что-то новое. Так и полюбил зелья.

Губы тронула ностальгическая улыбка.

— А ваша мать?

Секундная заминка перед очередной порцией вранья.

— Она работает врачом в маггловской клинике. Я ее редко вижу из-за частых дежурств.

— Очень хорошо, — похоже, Снейп потерял интерес к «матери» Гарри, что не могло не радовать. Чем меньше придется лгать, тем легче потом будет не запутаться в собственных словах. — И много его…экспериментов прошло успешно?

— Достаточно, — вяло отозвался он. — У него есть несколько значимых научных статей.

— Вот как? Позвольте узнать имя вашего отца.

Гарри был уверен, что этот вопрос прозвучит рано или поздно!

— Мой отец не любит огласки, поэтому использует псевдоним. И он просил не распространяться о нем в школе. Так что, прошу прощения, но я ничего не скажу.

Тогда их диалог оборвался, и Гарри испугался, что Северус разозлился на него из-за несговорчивости. Тем не менее, на следующий день декан общался с ним, как ни в чем не бывало, пусть и в своей манере: не слишком охотно и временами кратко. Несомненно, профессор был заинтересован общением с ним. Убежденность в этом пришла, когда Гарри вдруг осознал, что, несмотря на полное выздоровление, Снейп не возражал против его помощи.

Окружающий мир — в том числе и учеба — отошли на второй план.

- Сегодня за завтраком ко мне обратилась профессор МакГонагалл, — сказал Северус, заставляя его оторваться от булькающего котла и посмотреть на него. — Она жаловалась на вас, Ларсен. Говорит, вы совсем не стараетесь на ее уроках.

Мальчик пристыжено опустил голову.

— А сразу после обеда я вынужден был лицезреть профессоров Флитвика и Вектор, — иронично хмыкнул зельевар.— Как думаете, что они сказали?

— Наверное, то же, что и профессор МакГонагалл, — едва слышно отозвался Гарри.

— Именно, — утвердительный кивок. — И мне придется согласиться с ними. Даже ваша любовь к зельеварению не дает вам права игнорировать остальные предметы, тем более, перед ТРИТОНами.

— Я хотел помочь вам, сэр.

— Знаю, Ларсен, — неожиданно мягко согласился Снейп, — но теперь в вашей помощи нет особой необходимости.

Гарри почувствовал, будто комок застрял в горле.

— То есть…

«Вы меня прогоните?» так и не было сказано. Он замер, не в силах закончить предложение.

— У вас будет больше времени на подготовку к другим школьным дисциплинам, — закончил за него Мастер зелий. — Не будете стараться — не пущу на порог лаборатории.

Гарри, рассчитывавший услышать совсем не это, удивленно посмотрел на Снейпа.

— То есть…

— Вы сегодня поразительно красноречивы, Ларсен, — чуть раздраженно произнес зельевар. — Я не против вашего присутствия, но не в таких количествах. Ясно?

— Более чем.

Словно огромный груз сняли с плеч.

— Прекрасно, — Снейп покосился на котел Гарри и поморщился. — А теперь будьте добры, обратите наконец внимание на свое зелье, пока его еще можно спасти.

Вспоминая свою растерянность тогда, Гарри тихо хихикнул в кулак. Его всегда было достаточно легко отвлечь, поэтому он быстро понял, что такая точная и сложная наука, как зельеварение, никогда не покорится ему до конца, несмотря на обширный багаж знаний. Папа долго спорил с ним, не желая признавать очевидного, но, когда ошибки стали совсем абсурдными, ему пришлось уступить и признать любовь сына к боевой магии и квиддичу. Он часто шел на уступки, хоть и был довольно строг. Был.

— Что с тобой, Ларсен? — вывел его из задумчивости бархатный баритон зельевара. — То веселишься, то вот-вот заплачешь. С чем связана столь резкая полярность эмоций?

Гарри удивленно посмотрел на двойника отца. Тот недовольно взирал на него, одновременно помешивая содержимое своего котла, в который успел добавить корень Лира. Понятно, противоикотное зелье.

— Ох. Простите, сэр.

— Если ты не способен контролировать эмоции, тебе не место в лаборатории, — сделал замечание Снейп. — Ты как сын зельевара должен понимать, насколько опасно отвлекаться от работы. Это может стоить жизни не только тебе, но и окружающим!

Гарри виновато потупился, полностью признавая правоту Северуса. Придвинув к себе ступку и пестик, он принялся за работу, сосредоточившись на приготовлении мази от ожогов.

Некоторое время Снейп украдкой наблюдал за его действиями, контролируя процесс. Уверенность и четкость движений вернулись к Ларсену. Однако такая радикальная смена настроения обычно спокойного ученика все же настораживала. Неожиданная для подростка детская радость, вдруг появившаяся на лице Ларсена, за короткое время преобразилась во всепоглощающую скорбь, свойственную тем, кто недавно потерял близкого человека. Эту острую боль, отражающуюся в глазах, не спутаешь ни с чем другим. Сейчас ни одна эмоция не выдавала мыслей мальчишки, с головой погрузившегося в пучины зельеварения. Скоро начнется финальная стадия, где нужно добавить толченых скарабеев. Ларсен тоже это знал, поэтому приступил к подготовке, от усердия чуть высунув кончик языка. Снейп усмехнулся. В его возрасте он тоже плохо контролировал выражение своего лица.

Приготовление зелий заняло у обоих почти полтора часа. Гарри слегка замешкался в конце, опасаясь, что где-то совершил ошибку, но расслабился, едва его варево приняло положенный оранжевый оттенок.

— Готово! — сообщил он, погасил огонь под котлом и, взяв со стола флаконы, стал разливать в них полученное снадобье.

— Следуй за мной, — приказал Снейп, едва тот закончил.

Резко развернувшись, он направился в дальнюю часть лаборатории, где обнаружилась неприметная маленькая дверь, по цвету сливающаяся со стенами. Мальчик, озадаченный столь странным приглашением, последовал за преподавателем. До этого дня после помощи профессору он либо обитал в библиотеке, готовясь к новым опросам, либо проводил время с друзьями. Интересно, зачем его позвали?

Они оказались в освещенном редкими факелами коридоре. Привычных чудовищ, украшавших стены подземелий, здесь не было. Единственной роскошью тут, видимо, считалась зеленая металлическая лоза, тянувшаяся вдоль узкого прохода и цепляющаяся за подставки для факелов. Что-то отдаленно знакомое всплыло в памяти: Гарри был здесь в своем мире, но там на стенах висело два гобелена (на одном изображалась высокая черная обзорная скала с древней магической деревенькой у подножья, на другом красовалась свирепая кроваво-красная мантикора, рычавшая всякий раз, стоило ему пройти мимо), рядом с дверью в лабораторию было окно, откуда открывался вид на Запретный Лес, волшебные белые шарики, словно веселые светлячки, летали туда-сюда, разгоняя тьму.

Да, точно. Это тот самый тайный проход из лаборатории отца в личные покои. Дверь, расположенная в другом конце, вела на кухню в квартире зельевара, где они любили выпить одну-другую чашку горячего чая или кофе после насыщенного рабочего дня.

Гарри подозревал, что на лице у него сейчас довольно-таки глупая улыбка.

Кухня профессора Снейпа в этом мире была точь-в-точь такой же, разве что на столе не стояла колдография их похода на природу два года назад. На ней Северус и Гарри, а на заднем плане Гермиона учит Ремуса, Сириуса, Рона и Невилла играть в волейбол. Удивительный снимок, если учитывать взаимную неприязнь папы и крестного. Но то лето стало исключением, потому что отец заглаживал свою вину, и ему пришлось терпеть присутствие Блэка.

— Садись.

Мастер зелий успел поставить на стол чашки и вазочку со сладостями, пока Гарри «осматривался».

Не смея возразить, он взял кружку в руки, но пока не решался отпить из нее, а просто наблюдал за Снейпом, который на удивление легко пил крутой напиток. Не почувствовав запах посторонних примесей, Гарри сделал осторожный глоток. Горячо! Чуть поморщившись, он отставил чашку, позволяя чаю остыть.

— Какое зелье сейчас исследует твой отец? — будто бы не заметив напряжения, сквозившего во всей фигуре ученика, спросил декан.

«Тебе виднее, каким зельем ты сейчас занимаешься!» — хотелось брякнуть Гарри.

Вовремя прикусив язык, он сделал вид, что задумался:

— Судя по его письму, папа занимается разработкой зелья для быстрого выведения из комы, полученной в результате немагического вмешательства.

Гадать долго не пришлось. Это зелье — из недавних разработок Северуса его мира. По правде сказать, Гарри не успел даже состав узнать, как всему пришел конец. Ему всегда было неловко обсуждать исследования профессора, которые в его мире уже были завершены. Не стоило влиять на течение событий в этой реальности, ведь неизвестно, к чему подобная помощь может привести. Все должно идти своим чередом.

— Хм, какое совпадение, — в голосе сквозил холодок.

А ведь он просто ткнул пальцем в небо…

— Действительно, — кивнул Гарри, лихорадочно думая, что делать дальше. — Интересно, имеет ли к этому отношение ваша неожиданно проявившаяся ко мне лояльность, сэр? Должен предупредить, что я не знаю подробностей работы отца, так что я вам не помощник.

Казалось, Северус был готов взорваться и вышвырнуть его вон сию же минуту. Черные глаза опасно сузились. Губы искривились в неприятной усмешке.

— Дерзкий мальчишка, — фыркнул он. — Думаешь, я пытаюсь выведать рецептуру твоего отца? Моих способностей вполне хватит, чтобы опередить какого-то неизвестного зельевара средней руки.

Гарри почувствовал нерациональную обиду за Северуса из своего мира. Он помнил, скольких усилий ему стоило это зелье.

— В любом случае, сэр, моему отцу важно сам факт изобретения зелья, которое может принести пользу, а не личная выгода и бахвальство.

— Удивительно, что ты так плохо знаешь зельеваров, Ларсен, учитывая, кто твой отец. Для нас важна каждая находка, каждая возможность усовершенствовать состав уже готовых снадобий. Любой зельевар будет биться именно за свой вариант рецептуры.

— Мой папа — исключение из этого правила, — продолжал упрямиться Гарри. — Он будет рад любому полезному открытию, пусть и не собственному.

— Тогда у твоего отца нет ни души, ни амбиций настоящего Мастера зелий, — безжалостно заключил Снейп.

— Не буду с вами спорить.

— Потому что ты знаешь, что я прав.

Гарри промолчал, откусывая кусок от пирога и запивая его немного остывшим чаем. Он ничуть не огорчился жестким словам, поскольку в действительности они не характеризовали папу. Северус Снейп из его мира как раз соответствовал тому образу зельевара, который только что описал декан.

— Советую тебе начать-таки поддерживать отца, Ларсен. В отличие от него, я не собираюсь никому уступать свои открытия.

Гарри улыбнулся, чувствуя огромное облегчение.

Такая странная реакция на его слова не укрылась от изучающего взгляда Снейпа. Вместо ожидаемого всплеска негодования и последовавшей бы за ним гневной тирады в его адрес лицо Ларсена озарила довольная улыбка. Мальчишку явно устраивало подобное завершение разговора, пусть и не в пользу отца, что не могло не удивлять. Ларсен впадал из крайности в крайность, то желая наладить контакт с преподавателем, то собственными руками ломая эти мимолетные возможности, то снова готовый подойти ближе. В нем отчетливо сочетались слизеринская хитрость и сомнительная гриффиндорская открытость, выборочно проявляющая себя.

В начале их знакомства Снейп совсем не следил за новеньким, но даже мимолетного взгляда хватило, чтобы убедиться, что тот неплохо контролирует свои эмоции, о чем также свидетельствовал отменный ментальный блок, о котором стоило выяснить больше. А теперь Северус не узнавал мальчишку. Он мог с легкостью читать эмоции Ларсена, что тоже вызывало множество вопросов. Слишком уж иррациональными они были.

Ох уж этот старый интриган со своими просьбами! Он прекрасно знал, что новый студент заинтригует Снейпа.

— Ты, кажется, хотел задать мне вопрос о моей последней статье в «Вестнике Алхимика?» Ты принес журнал?

— Да, конечно, — еще больше оживился Гарри и полез во внутренний карман мантии.

Усталый вздох и глухая злость.

— Тогда задавай их и уходи. Я не намерен вновь слушать жалобы от профессоров на твою неуспеваемость.

* * *

— Теперь вы точно проиграете, мерзкие слизеринцы! — семикурсник из Гриффиндора едва не сбил с ног входящего в Большой зал Тревиса, охотника сборной Слизерина.

— Эй, смотри, куда идешь! — раздраженно огрызнулся тот после ощутимого толчка в плечо.

— Это ты, змея, разуй глаза! — наглец, даже не обернувшись, скрылся за дверью в коридоре.

Гарри, ставший невольным свидетелем этой грубой сцены, поспешил занять свое место за столом, рядом с Мэттом и Ноттом.

О том, что его бывший факультет может быть таким же грубым, как и слизеринцы, Гарри узнал совсем недавно. Это маленькое открытие стало неприятным сюрпризом для него, учитывая, что во всех межфакультетских распрях он всегда обвинял подопечных Снейпа. Один пример Драко Малфоя многого стоил. Однако и гриффиндорцы, как выяснилось, не слишком хорошо себя преподносили, частенько провоцируя на конфликты. Интересно, почему раньше он не замечал этого? Когда Гарри только начинал учиться, он находился то в компании Рона, а чуть позже и Гермионы, то в компании Драко, который никогда не отличался хорошим отношением к факультету львов. Иной раз Малфой умудрялся задеть и Гарри, пытающегося не допустить драк между своими друзьями. Тогда они ругались и неделями не разговаривали друг с другом. Надо отдать Драко должное: извиняться тот приходил первым, а значит, понимал, что виноват. Когда же они окончательно разругались, хамство и коварство слизеринцев не знало границ, особенно на фоне сильнейшей обиды Гарри на бывшего друга.

Теперь же ему пришлось открыть глаза и принять жестокую правду. В Гриффиндоре было полно таких же выскочек, способных спровоцировать грандиозную драку. В основном наказанию подвергались подопечные Северуса. Никто не любил детей Пожирателей смерти и потенциальных сторонников Волдеморта, к которым автоматически причисляли каждого попавшего на Слизерин.

Усевшись рядом с Мэттом, Гарри налил себе тыквенный сок. Невеселые мысли о бывшем факультете напрочь отбили у него всякое желание есть, особенно, когда с их стола слышались такие радостные возгласы.

— Какие они шумные, — проворчал он.

— Еще бы, — отозвался сидящий напротив него Нотт. — Будь я на их месте, тоже плясал бы от радости.

— А? — удивился он. — Я чего-то не знаю? Ты чего такой мрачный?

— Видимо, не знаешь, — Гарри обратил внимание на то, что Штенберг тоже чем-то огорчен. — Тебя где носило? Ты такую сцену пропустил.

— Какую? — таинственное поведение Теодора и Мэтта нервировало Гарри. — Да в чем дело-то?!

— На завтрашний матч с Гриффиндором наша команда выходит без ловца и капитана.

— Почему?

— На сегодняшней тренировке Малфой получил серьезную травму и не сможет завтра играть, — вздохнул Нотт. — Запасных ловцов у нас нет, так что мы проиграем в сухую, в этом можно не сомневаться.

Гарри хотел что-то сказать, но не нашел нужных слов. Он растерялся, не зная, как правильно отреагировать на новости. Учитывая, сколько плохого сделал ему Драко, с тех пор как он попал на Слизерин, не было ничего странного в том, что Гарри испытывал мрачное удовлетворение от его неудачи. Он почувствовал это еще пару недель назад, когда на уроке зельеварения Снейп впервые начислил ему баллы за правильный ответ, чем поверг в настоящий шок заносчивого принца и его верных подпевал. После того рокового урока Драко мечтал превратить существование Ларсена в ад, но к счастью последнего, друзья-полукровки всегда находились неподалеку. Квиддич много значил для Малфоя, и не только как любимая спортивная игра. Желание утереть Поттеру нос входило в его список гадостей на день.

Гарри не любил свой новый факультет, куда его, можно сказать, силой запихнул директор, но и радоваться полному провалу сборной Слизерина не мог. Один взгляд на поникшие лица Теодора и Мэтта — и от злорадства не осталось и следа. А какая их ждет знатная истерика, когда придет Хизер, он и вовсе думать не хотел. Дэвайс обожала квиддич, поэтому Гарри опасался, сможет ли она пережить сокрушительное поражение своей команды. Хотя… подруга любила зрелищность и мастерское владение метлой…все-таки был шанс на реанимацию игры в виде Поттера, легко ловящего снитч в финте Вронского. Тьфу.

Задумавшись, Гарри не сразу почувствовал чье-то присутствие позади себя. А вернее, это Мэтт, пихнув локтем в бок, намекнул, что кто-то стоит у него за спиной. Обернувшись, слизеринец увидел недовольное лицо Пэнси Паркинсон.

— Мерзкий полукровка, — скривившись от отвращения, еле слышно прошипела Мопс, затем громче добавила: — Тебя вызывает Снейп.

* * *

— Вы, наверное, шутите! — в ужасе воскликнул Гарри.

— Не помню, чтобы нанимался твоим личным шутом, Ларсен, — Снейп смерил ученика презрительным взглядом и вернулся к проверке контрольных работ.

— Но…но…я не могу! Я не умею играть в квиддич! Пожалуйста, профессор, не выпускайте меня на поле! — взмолился тот, чувствуя, как холодная испарина покрывает лоб.

— Вот, значит, как? — елейно протянул зельевар. — Ты из меня пытаешься сделать не только шута, но еще и идиота?

— Нет, я…

— Я видел, как ты играешь со своими дружками, Ларсен! — рявкнул Снейп. — Я ненавижу этот бесполезный вид спорта, но меня как декана волнуют перспективы моей команды! Уж поверь, я могу отличить новичка от хорошего игрока, особенно если его игра до зубной боли напоминает поттеровскую.

— Боюсь, я лишь опозорю Слизерин, — сейчас этот разговор напоминал Гарри опасное хождение по шаткому мосту, подвешенному над глубокой пропастью. — Одно дело играть с друзьями и совершенно другое — понимать, что ты ответственен за победу факультета.

— Слизерин опозорится еще больше, если выйдет на поле без ловца, — зачеркнув что-то на пергаменте, Снейп отложил перо и, поднявшись из-за стола, грозно навис над учеником. — Советую тебе прекратить этот спектакль. Ты не любимый Золотой мальчик директора, которому сходят с рук все его шалости. Либо ты заменяешь Драко Малфоя и делаешь все, что в твоих силах, либо ноги твоей больше не будет в моей лаборатории!

У Гарри перехватило дыхание. Он прекрасно помнил, каков Снейп в гневе, и сейчас профессор был в опасной близости от этого. А узнай он о его истинной личности, Гарри бы не покинул кабинет зельевара живым.

Что ему делать? Казалось, есть только одно решение возникшей проблемы.

— Я хочу поговорить с директором, — тихо сказал он.

— К твоему сожалению, профессор Дамблдор уехал на две недели по срочным делам Визенгамота.

А ведь если бы Гарри промолчал и не рассказал Хизер о своем увлечении квиддичем, ничего бы не случилось. Он не угодил бы в передрягу, из которой нужно было выбираться как можно скорее, не пришлось бы сожалеть, что директора, единственного, кто мог бы ему помочь, нет рядом в такую трудную для него минуту.

Досадливо прикусив нижнюю губу, Гарри пожелал только одного: провалиться сквозь землю. Его пугала неизвестность пути, по которому предстояло пройти. Это словно совершить фатальную ошибку в расчетах и не в то время перевести стрелку на рельсах. Куда бы ни поехал поезд, катастрофа неизбежна: будь это тупик или столкновение с другим поездом. Откажись он играть, Снейп не будет больше варить с ним зелья и разговаривать о разных житейских мелочах. Он безжалостно захлопнет дверь перед самым носом и не оставит ни единого шанса. Все усилия, приложенные на протяжении месяца, пойдут насмарку. Абсолютно все. Его жизнь на Слизерине вновь превратится в ад. Дай Гарри согласие играть, тогда физический контакт с двойником неизбежен: толкнуть соперника в плечо в порыве борьбы за снитч — обычное явление. И что тогда произойдет? Вселенная рухнет?

Тяжесть принимаемого решения давила. Он боялся поступить неверно.

Лишись Гарри шанса наладить контакт с Северусом, и жизнь вновь потеряет смысл. Та искра надежды, что зажглась, когда он услышал о возможности начать все заново и попытаться вернуть утраченные кусочки обратно в картинку, погаснет навсегда.

Рискнуть и согласиться сыграть против Поттера? Он ведь может попытаться избежать физического контакта. Не хотелось приносить победу ненавистному факультету змей, зато порадовать декана — очень.

Он впервые понятия не имел, как следует поступить

— Ты выйдешь на поле. Тебе ясно? — вывел его из задумчивости ледяной голос Снейпа.

— Я…я…я не сыгран с командой.

В голосе звучало смирение.

Ловец мог действовать и отдельно от остальных игроков, поскольку его главная задача не в успешной работе с командой. Снейп тоже понимал это. В его глазах отчетливо читалось торжество.

* * *

— Добро пожаловать на матч Гриффиндор против Слизерина, один из самых зрелищных в этом сезоне. Хотя лично меня удивляют составы нынешних команд. Итак, слизеринцы в этой игре сражаются без своего капитана Драко Малфоя. Его заменяет темная лошадка и новичок этого года Кристофер Ларсен. Посмотрим, что он покажет нам. Игроки же, набранные Поттером, несколько настораживают. Если вспомнить прошлогодние «успехи» Рональда Уизли, очень странно вновь видеть его на месте вратаря. Должно быть, ему сильно помогла дружба с капитаном, — разносился по полю ровный, такой непривычный голос комментатора.

Слизеринские трибуны дружно заржали и заулюлюкали, одобрительно встречая прозвучавшую реплику.

Несмотря на то, что слова не были обращены конкретно к нему, Гарри почувствовал раздражение. Он бросил недовольный взгляд в сторону комментаторской вышки, где за игрой следил тощий пуффендуец Захария Смит.

Он хорошо помнил этого светловолосого парня по прошлогодним занятиям АД. Тот таскался за ним, словно побитая собачонка, пытаясь обратить на себя внимание. В этом мире его отношение к двойнику Гарри было диаметрально противоположным: Смит недолюбливал его, что, собственно говоря, не удивляло. Пуффендуец видел выгоду в том, чтобы иметь влиятельных друзей, таких как Малфой. Даже удивительно, что они не поладили. В своем мире Гарри мог отнестись к таким…перспективным друзьям, ведь его отец был деканом Слизерина и грозой всей школы. Конечно, Захарии хотелось расположить к себе Снейпа, используя для своей цели его приемного сына.

Поморщившись, Гарри посмотрел на парящего напротив него двойника. Поттер яростно сжимал кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Он тоже не был в восторге от отвратительных слов комментатора.

Из-за того что у команды Слизерина отсутствовал капитан, решили обойтись без рукопожатий и сразу взмыть вверх, ожидая свистка судьи, означающего начало матча.

Повисла напряженная тишина. Зрители с нетерпением ждали начала игры. Мадам Хуч не заставила себя долго ждать: она выпустила бладжеры и снитч и подбросила квоффл вверх, где его тут же перехватила Джинни Уизли. Резко развернувшись, охотница стремительно направилась к воротам противника. Рядом с ней тут же появились Кэти Белл и новенькая, которую Гарри не знал.

— Мяч у Уизли. Сейчас посмотрим, не растеряла ли она запал с прошлого года. Наперерез ей летит слизеринский охотник Харпер. Должен сказать, что если они столкнутся, у нее нет шансов, — скучающе озвучивал события на поле Захария. Его явно мало интересовал этот матч. — Уизли обходит Харпера, резко спикировав вниз, и передает мяч Белл, которая, в свою очередь, пасует его Робинс. Неплохо для первой игры, но по нескольким обманным маневрам еще трудно сказать о сыгранности команды. Урхарт встает на пути у Робинс и…мяч у сборной Слизерина! Что, собственно, и требовалось доказать. Поттеру следовало уступить место капитана более опытной Кэти Белл.

С гриффиндорской трибуны послышалась волна недовольства. Уколы Смита в адрес двойника хоть и злили Гарри, но оказались на руку. Поттер чересчур отвлекался на едкие реплики и не слишком-то старался искать снитч, все больше следя за слаженной игрой команды, которая, как он надеялся, сумеет доказать, что критика Смита яйца выеденного не стоит. Он явно не воспринимал ловца соперников всерьез, и это было непростительной ошибкой. Гарри летал по полю, осматриваясь вокруг в поисках маленького мячика.

— Демельза Робинс передает квоффл Джинни Уизли. Она мчится к воротам, но Гойл отправляет в ее сторону бладжер!

Дальнейших слов комментатора Гарри не слышал. Он наконец заметил появившийся около когтевранской трибуны снитч. Поттер же отчаянно болел за свою подругу, ничего не замечая. Грех не воспользоваться такой возможностью! Если он сейчас поймает мячик, игра закончится и не придется бояться физических контактов с двойником. Подумав об этом, Гарри резко рванул в правую сторону, где под ярко-красными шарфами рейвенкловцы поддерживали сборную Гриффиндора.

— Гол! Белл с помощью точной передачи от Уизли забрасывает мяч в ворота слизеринцев! Тридцать — десять в пользу Гриффиндора!

Раздался радостный гул трибун. Почти все пришли поддержать команду Поттера. За сборную Слизерина же болел исключительно их факультет.

Гарри обернулся посмотреть на радостных девчонок-охотниц, так уверенно начавших лидировать. И сразу пожалел об этом. Его двойник летел совсем неподалеку, он также нацелился на снитч, который все еще парил возле когтевранской трибуны. Кажется, Гарри недооценил способности Поттера, а зря, ведь тот был его двойником и, следовательно, в чем-то походил на него. Хоть Дамблдор и говорил, что они словно близнецы, он до сих пор не видел особого сходства.

Поттер поравнялся с ним и готов был приблизиться вплотную, чтобы оказать моральное давление и показать, кто хорошо играет, а кто случайно попал в команду, однако Гарри предугадал этот шаг и предусмотрительно ушел вбок. Не хватало еще устроить глобальную катастрофу.

Но за это время золотой шарик исчез. Поттер спешно развернул метлу и вновь приступил к поискам. Гарри облегченно вздохнул. Двойник даже не представлял, насколько нервировал его. Ему вовсе не обязательно было сильно стараться, достаточно лишь подлететь ближе, чем на сто метров.

— Что ж, в первой попытке поймать снитч оба ловца потерпели фиаско. Возвращаемся к основной борьбе, — Гарри отдал бы все на свете за возможность услышать жизнерадостный голос Ли Джордана. Нудный голос Смита никак не подходил для озвучивания подобных соревнований. — Робинс теряет мяч, и его перехватывает Харпер. Летит к воротам Уизли. Ну и где же загонщики Гриффиндора? Ах, ну да, проще, конечно, сбить вражеского ловца.

Гарри удивленно моргнул. Стремительно несущийся в его направлении бладжер он заметил в самый последний момент. Уклонившись, он решил немного сменить место наблюдения. Ох, опасно, однако.

— Тревис делает передачу Урхарту, Урхарт — сильный малый и своего, безусловно, не упустит. Бросок в сторону ворот короля Уизли, и…счет остается без изменений.

Молодец Рон. Гарри всегда знал, что другу не хватает уверенности в себе. Сейчас он видел, с какой холодной решимостью тот защищает ворота. В лепешку разобьется, но не даст Гриффиндору проиграть.

А ему, собственно, какое дело? Он все еще слизеринец, и Уизли здесь не его лучший друг. Поймай Гарри снитч, все старания Поттера и его команды пойдут насмарку. Испытает ли он радость от победы Слизерина? Никакой. А стоит ли тогда стараться и рисковать столкновением с двойником? Не проще ли отлететь в сторону и не мешать? Взгляд Гарри невольно скользнул по преподавательской трибуне и остановился на Снейпе. Его декан, хоть и сидел спокойно, не суетясь и не выкрикивая что-то одобрительное, как это делала МакГонагалл неподалеку, однако, когда черные глаза зельевара выхватили среди всех игроков Гарри, тот вздрогнул, поняв, насколько же первое впечатление ошибочно. Он увидел в этом мрачном взгляде предвкушение, веру в успех и…поддержку. Во всяком случае, когда Северус посмотрел на него, он заметил, как улыбнулись его глаза. Игра воображения? Гарри не успел понять, потому что декан уже наблюдал за слизеринским охотником Харпером, который успешно отобрал мяч у Кэти Белл.

Нет. Он обязательно поймает этот дурацкий снитч. Если победа Слизерина принесет радость зельевару, Гарри сделает невозможное, чтобы снова увидеть мимолетную улыбку, пусть только в глазах. Он помнил улыбку отца, будь она гордой, довольной, кривоватой насмешкой или же просто улыбкой, вызванной самим его присутствием, и боялся момента, когда светлые воспоминания об отце заволокутся туманной дымкой, потому что не хотел забывать счастливые моменты своей жизни под опекой профессора Снейпа.

Прошло чуть больше часа с начала матча. Если в первые полчаса болельщики активно поддерживали команды, то во вторые азарта у них явно поубавилось. Все без исключения мечтали о завершении игры, чтобы побыстрее, пока в придачу к яростно царапающему кожу северному ветру не хлынул ливень, вернуться в замок, сесть у теплого камина в гостиной своего факультета или завернуться в пушистый махровый плед. Октябрь редко радовал теплыми деньками, но, казалось, именно сегодня непогода разошлась не на шутку, желая проверить людей на прочность.

Гарри поежился от очередного порыва ветра. Руки, пусть и в перчатках, все равно болели. Сейчас бы тоже поноситься за квоффлом вместе с охотниками, чтобы немного погреться, но необходимо искать золотой шарик. Стоп, что за блеск? Чуть приподняв голову, он снова увидел заветный снитч. Он парил высоко над трибунами, призывая подняться выше к сокрытому солнцу. Не тратя времени, Гарри рванул вверх. Боковым зрением он почувствовал близкое присутствие двойника. Тот тоже разглядел мячик и теперь надеялся обогнать конкурента. Не получится, ибо Гарри находился от снитча на меньшем расстоянии, нежели Поттер.

— Сколько тебе заплатил Малфой, чтобы ты вышел вместо него? — крикнул ему двойник.

Не сработает. С ним не сработает.

— Нисколько, — голос сипел от холода. — Я не продаюсь.

И все равно, что его не услышат. Дрожащая ладонь потянулась вперед и сжала в руках трепыхающийся маленький мячик.

— Ларсен ловит снитч! Слизерин побеждает со счетом двести десять — девяносто!

Трибуна, облаченная в зеленые одеяния, взорвалась громкими аплодисментами и радостными воплями. Остальные обескуражено молчали, все еще не в состоянии осознать поражение любимой команды.

Гарри остановился. Двойник замер неподалеку, пораженно рассматривая соперника и не в силах поверить в свой проигрыш.

— Похоже, тренируя команду, Поттер растерял все свои профессиональные навыки, — не постеснялся поглумиться Захария. Он был очень доволен победой Слизерина. — Достаточно показательная получилась игра, чтобы…а-а-а-а-а-а!!!

К огромному удивлению Гарри и двойника, Джинни Уизли отлетела от расстроенных товарищей и на всей скорости врезалась в комментаторскую вышку, разрушая ее почти подчистую. Приунывшие гриффиндорцы дружно захохотали, наблюдая за развернувшейся картиной: МакГонагалл отчитывает рыжеволосую бунтарку, едва сдерживая мстительную усмешку, в то время как Смит пытается выбраться из-под сломанных досок.

Поттер рассмеялся и хотел было подлететь к окружившей Джинни команде, однако не успел он сорваться с места, как вдруг прижал руки ко лбу и заорал что есть мочи. Гарри изумленно уставился на трясущегося в агонии двойника. Тот тяжело дышал и громко стонал, его руки намертво вцепились в шрам, готовые разодрать кожу. Без сомнения, это ментальная атака Волдеморта! Где, Мерлин его дери, ментальная защита?

Он не успел возмутиться, как двойник неожиданно потерял сознание от боли и свалился с метлы. Испуганно вскрикнув, Гарри поспешил догнать быстро приближающегося к земле Поттера и, совершенно не задумываясь о последствиях, схватил его за руку.

Гарри стоял в гостиной смутно знакомого дома. Каждый ее уголок сверкал, будто новенький галеон и, если принюхаться, можно было уловить запах хлорки. Идеальная чистота, характерная для тети Петунии, нервировала, вынуждая всплыть на поверхность давно забытый страх занести на ковер хотя бы комочек грязи, случайно прилипший к подошве.

«Где я?»

— Поттер! — разнесся по коридору громогласный голос дяди Вернона.

В комнату вошел злющий глава семейства, волоча за собой корчившегося от боли племянника, не успел Гарри обернуться. Он недоуменно уставился на свою маленькую копию, которой на вид нельзя было дать больше одиннадцати лет, и ощутил фантомную боль там же, где сжимал ухо разъяренный Дурсль. Как оказалось, стальная хватка «заботливого» дядюшки до сих пор сохранилась в памяти. Мелкая волна дрожи прошла вдоль позвоночника.

На миг Гарри охватила паника. Он точно знал, что в одиннадцать лет его опекуном был Северус Снейп, что адская жизнь у родственников кончилась еще два года назад. Тогда откуда взялась эта сцена?

— Что ты натворил, мелкий паршивец? — угрожающе прошипел Дурсль, практически отрывая мальчишку от пола.

— Я ничего не делал! — испуганно залепетал племянник. — Клянусь!

— Заткнись, чертов врун! — взревел разгневанный дядя.

Оба Гарри вздрогнули.

— Петунья! — позвал Вернон жену.

Тощая, неприятной наружности женщина вошла в гостиную, держа в руках ведро со шваброй и тряпку.

А ведь Гарри вроде бы удалось выкинуть из головы кошмарное детство в семье Дурслей. Однако, наблюдая за своей младшей копией, он осознавал, насколько еще свежи все его страхи, связанные с жестокими наказаниями родственников.

— Этот ненормальный не признает свою вину! — багровому лицу дяди могла бы позавидовать любая свекла. — Это из-за него нашему сыну сегодня стало плохо! Из-за его ненормальности!

Вернон отпустил Поттера, и тетка швырнула в его сторону хозяйственные принадлежности, совсем не заботясь, заденет она племянника или нет.

— Уберись здесь! — рявкнула она. — Затем сходи в магазин за тортиком для Дадлика! Мой сыночек так настрадался, глядя на твои выкрутасы. А ты останешься без ужина! Не заслужил.

В этом была вся тетя Петунья. Загрузить Гарри бесполезной и утомительной работой и задеть как можно больнее. Вот зачем убирать и без того чистый дом?

Зато теперь пришло четкое осознание: воспоминания принадлежат не ему.

«Это прошлое Гарри из этого мира».

Злость на тетку сменилась растерянностью: ненавистный дом вместе с его хозяевами и мальчиком исчезли.

Вместо Тисовой улицы вокруг появились знакомые очертания класса зельеварения. Осмотревшись вокруг и зацепившись взглядом за сосредоточенно что-то записывающего в тетради двойника, Гарри догадался, что попал на урок Гриффиндора и Слизерина. Северус как раз рассказывал о Глотке живой смерти, значит, сейчас другой он только-только поступил в школу. Чуть улыбаясь, Гарри с интересом следил за Роном и Гермионой, такими непривычно маленькими, чуть настороженными и погруженными в составление конспекта. Постоянно находясь рядом с ними, он не обращал внимания на то, как со временем они менялись. А теперь эта разница стала очевидна: вытянувшийся Рон и похорошевшая Гермиона.

«Похорошевшая?» — возмутилось его внутреннее «Я».

Встряхнув головой, он снова посмотрел на их троицу. Еще не друзья. Откуда пришло это знание, было не ясно. Просто знал. Как и то, с каким трудом тому Гарри удалось попасть в Хогвартс. Что его первым настоящим подарком стала Хедвиг, купленная Хагридом, когда они посещали Косой переулок. А Распределяющая шляпа, как и в его случае, едва не отправила на Слизерин. Дамблдор не отдавал этого Поттера на воспитание Северусу, а так и оставил с жестокими Дурслями, совсем не заботясь о душевном состоянии своего…как его там называл Северус? Ах да, Золотого Мальчика.

Гарри ужаснулся, почувствовав сострадание к двойнику и раздражение, вызванное бездействием директора.

— Поттер, наша новая… знаменитость, — тихий голос Снейпа вернул в класс зельеварения.

С передних парт послышался смешок — там, где сидел Драко Малфой. Такой мелкий и прилизанный. Избалованный сыночек богатого папаши. Его еще возможно спасти, но стоит ли? Подружившись с ним еще до начала учебы в Хогвартсе, Гарри так и не смог повлиять на него. А здесь у Малфоя нет «правильных» друзей. Никто не остановит его вовремя, не направит, кроме крутящихся вокруг детей Пожирателей и Люциуса.

— Поттер, что я получу, если смешаю измельченный корень асфодели с настойкой полыни?

Середина первого курса? Не рановато ли задавать такие вопросы? Отец заранее подготовил его к обучению, но этого Гарри готовить было некому. Надо отдать ему должное, он действительно открывал учебник перед началом занятий, и если бы Снейп задал вопрос про возможные основы при варке зелий, мальчик точно ответил бы, а так…

Гермиона, жадно впитывавшая в себя все, что до этого говорил преподаватель, подняла руку, желая ответить.

— Я не знаю, сэр, — сказал он.

Презрительная усмешка на лице Снейпа.

— Так-так…Очевидно, что слава — это еще не все.

Гарри видел, как побледнело лицо двойника. Ему тоже стало обидно. За Поттера. За Северуса. Сложись у них все иначе, не было бы этой всепоглощающей ненависти. Но теперь он знал, кто заварил эту кашу. Другому Гарри оставалось только принять условия игры.

— Но давайте попробуем еще раз, Поттер. Если я попрошу вас принести безоаровый камень, где вы будете его искать? — задал Мастер зелий следующий вопрос.

Ох, Гарри вдруг понял, что и сам начинает сердиться. Ну как можно устраивать опрос того, что проходят в лучшем случае в конце осени!

— Я не знаю, сэр.

— Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем ехать в школу, так, Поттер?

Слизеринцы противно захихикали, не страшась присутствия декана. Они знали, что им спустят с рук их неподобающее поведение. Гриффиндорцы лишь молча переглядывались, про себя возмущаясь отношением Снейпа к Мальчику-Который-Выжил.

А Гарри негодовал все больше и больше из-за такого несправедливого отношения к двойнику. Какого черта?

— Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

Двойник не ответит. Гарри видел, как тот силится вспомнить все прочитанные им параграфы учебника по зельеварению, надеясь выудить из памяти хоть что-нибудь. Но ответ на этот вопрос скрыт кучей пунктов и подпунктов где-то после четвертой главы.

Гермиона поднялась на ноги, отчаянно продолжая тянуть руку. Еще чуть-чуть, и точно до потолка достанет. Очень раздражающе.

— Я не знаю, — тихо произнес Поттер и покосился на соседку. — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить ее?

На этот раз смешки раздались и со стороны гриффиндорцев. Он окинул удивленным взглядом одноклассников, не полностью отдавая себе отчет в том, что только что сказал. Выходит, наглый ответ не входил в его планы. Их конфликт, переросший позднее в ненависть, разгорался буквально на пустом месте: один неправильно понял, другой сказал первое, что пришло в голову.

Обидно и несправедливо! Хотелось что-то предпринять, как-то помочь им узнать друг друга, тогда не было бы взаимной неприязни. Но это только воспоминания. Ничего нельзя сделать.

Очертания класса начали расплываться. Гарри уже приготовился к смене места действия, к другим его участникам, однако события из воспоминаний двойника по-прежнему разворачивались в кабинете зельеварения. Снейп сидел за своим столом, Поттер стоял напротив.

Гарри дернулся от мысленных образов, охвативших его. Теперь ему тринадцать, он все еще живет у Дурслей, которые в этом году сумели сделать больно, оскорбив родителей, и спровоцировать выброс стихийной магии. Рон и Гермиона — его лучшие друзья. Он сражался с Квиреллом и василиском. Также он познакомился с Ремусом. Про отношения с Северусом лучше было и вовсе не думать. Все стало совсем худо.

— Как вы похожи на своего отца, Поттер. Просто удивительно! Он тоже был на редкость высокомерен. Немного удачливее других на площадке для квиддича, а гонора сколько! Так важно разгуливал в окружении друзей и поклонников… Да, сходство прямо-таки сверхъестественное!

Гарри сжал кулаки, почувствовав мелкую дрожь. Он никогда не обсуждал с папой причины его распрей с Джеймсом Поттером, но такие уколы в сторону уже умершего человека были совершенно неясны. Да и тот, другой Гарри, не заслуживал подобных слов. Они были… похожи друг на друга. Во многом. Двойник не был таким, каким пытался представить его Снейп. Отличалась только среда, в которой они выросли. Одного ненавидели родственники, не давая ни минуты покоя, а второго воспитал строгий, нелюдимый преподаватель, к которому Гарри все-таки удалось найти подход. Из угрюмого Ужаса подземелий тот превратился в заботливого родителя. У двойника же в опекунах так и остались Дурсли, благодаря чему у него появились индивидуальные черты характера. Однако разница была небольшой. Директор как в воду глядел, говоря об их схожести.

— Мой отец не важничал! — Поттер повторил его собственные мысли вслух. — И я тоже.

— И школьный устав был не про него написан, — продолжал словесную атаку Снейп. — Правила ведь для других, для людей попроще, а не победителей в Кубке школы. Упивался собственным величием…

— Замолчите сейчас же! — закричал взбешенный двойник.

— Что вы сказали, Поттер?

— Сказал, чтобы вы замолчали. Вы не смеете так говорить о моем отце! Я знаю о нем всю правду. Он спас вашу жизнь! Мне рассказал Дамблдор! Если бы не мой отец, вас бы вообще здесь не было!

А вот это уже интересно… Таких подробностей Гарри не знал. Неужели причина злости папы на Джеймса Поттера была только в том, что когда-то тот спас ему жизнь. Он просто не хотел быть кому-то обязанным? Но почему тогда в словах Северуса столько яда и ненависти?

— А директор не рассказывал тебе, при каких обстоятельствах твой отец спас мне жизнь? — злобно усмехнувшись, поинтересовался Снейп. — Он, видимо, посчитал, что подробности слишком ужасны для ушей бесценного Поттера. Я не допущу, чтобы у вас так и осталось неверное представление о вашем отце. Вы, наверное, вообразили себе геройский поступок?! Тогда позвольте мне внести некоторую поправку в ваше представление. Ваш драгоценный отец и его друзья решили сыграть со мной веселую шутку… Она могла бы кончиться моей смертью, если бы ваш отец в последнюю минуту не опомнился. Ничего доблестного он не сделал. Всего-навсего спасал свою шкуру вместе с моей. Удайся их шутка, он вылетел бы из школы.

Значит, Северус злится на Джеймса Поттера за то, что тот избежал наказания за неудачный розыгрыш?

Не успел Гарри до конца осознать услышанное, как кабинет зельеварения вновь закружился в расплывающемся танце. Продолжавшие ругаться друг с другом Снейп и Поттер тоже исчезли, скрывшись в появившемся вокруг мареве.

Стало тихо, чему Гарри, по правде говоря, несказанно обрадовался. Воспоминания и эмоции двойника обрушивались нелегким грузом, и утрясти мысли казалось невозможным. Вот всепоглощающая злоба на то, что Снейп подставил Сириуса и помешал его реабилитации в глазах общественности. Да, он считал виноватым Северуса. Как когда-то обвинял во всем папу. Но на него Гарри не мог долго злиться, ведь тот беспокоился о нем, не зная настоящего Сириуса Блэка. А здешнему Снейпу было наплевать на Поттера. Он только хотел потешить собственное самолюбие бесполезной железякой, Орденом Мерлина.

А затем пришли жгучая тоска и боль. Ему было стыдно за то, что он не сумел вырвать из лап Волдеморта Седрика Диггори. Перед взором снова появилось застывшее лицо чемпиона из Пуффендуя. Почти схожие сценарии в итоге привели их обоих к одной и той же развязке: смерти Седрика. В отличие от Поттера, Гарри не был так добр с соперником. Просто…так вышло, что они ухватились за Кубок вместе. И к чему это привело? К смерти и скорби. Он впервые ощутил, что значит кого-то потерять. Мир будто бы перевернулся, представ для него в ином свете, сразу открыв слишком много темных пятен, о которых он до последнего момента даже не подозревал. А стоило лишь увидеть, как навсегда закрываются чьи-то глаза…

Гарри удивленно моргнул, услышав неподалеку от себя веселые голоса. На этот раз он очутился на зеленой лужайке возле озера, сразу же попав под прицел настойчивых лучей теплого солнца. Из замка шли все новые и новые студенты, жалуясь друг другу на сложность экзаменационных заданий или, наоборот, радостно предвкушая хорошие результаты. Осмотревшись, Гарри заметил большое количество народа, собравшегося около любимой березы его, Рона и Гермионы, где они часто готовились к экзаменам. Среди толпы он увидел и двойника и поспешил туда.

Сердце Гарри неистово колотилось, ведь благодаря памяти Поттера он знал, кого окружили ребята. Почти все те, кто был ему дорог, сейчас находились в эпицентре этой толпы: оба папы, Сириус и Ремус. На миг неприятные воспоминания двойника выветрились из головы. Мысли занимала лишь возможность увидеть их молодыми, побыть с ними рядом. Он давно не чувствовал себя настолько счастливым, как будто и не было всех тех несчастий, будто тогда его посетил кошмарный сон.

Однако эта безоблачность быстро рассеялась, стоило Гарри пройти сквозь толпу и увидеть, как Мародеры глумятся над Северусом. Джеймса всегда идеализировали, описывая его как благородного и храброго аврора. Гарри согревала мысль о том, что его считали похожим на такого замечательного человека. Это позволяло убедиться и поверить в собственную значимость. А не какой-то там глупый шрам в виде молнии на лбу. Но теперь, смотря на лежавшего на земле и отплевывающегося мыльными пузырями Северуса, на смеявшихся над ним отца и Сириуса, он понимал неправдоподобность всех тех слов. С чего они взяли, что он похож на Джеймса? Гарри никогда не позволял себе такого! Даже когда обида на Драко достигала своего апогея, он не задумывался о мести. Особенно о такой жестокой, у всех на глазах. Его биологическому отцу, наоборот, доставляло удовольствие высмеять кого-то при скоплении большого количества зевак, чтобы показать собственное превосходство. Джеймс и Сириус в юности очень сильно походили на избалованного Малфоя. Принять открывшуюся истину было неприятно и горько.

Гарри посмотрел на наблюдавшего за развернувшейся картиной двойника, читая в его глазах недоверие и разочарование. Он тоже не ждал подобного поведения от родного папы.

— Оставьте его в покое!

Оба Поттера обернулись. К толпе приближалась девочка с темно-рыжими волосами и удивительно пронзительными зелеными глазами. Совсем как у них.

Мама.

Гарри никогда не баловали рассказами о Лили Эванс. Папа как-то уклонялся от расспросов о ней, говоря, что не слишком хорошо знал ее. А преподаватели ограничивались воспоминаниями о ее выдающейся учебе и любви к чарам. Ах, нет! Еще говорили, что его мама была очень доброй женщиной, хотя это он и так видел, разглядывая ее на колдографиях. Только вот на них и Джеймс казался добрым. И Гарри всей душой верил в эту сладкую ложь.

В груди вдруг стало тесно и как-то… больно.

— Что, Эванс? — каким-то странным голосом переспросил Джеймс.

— Оставьте его в покое! — повторила она, неприязненно глядя на Мародеров. — Что он вам сделал?

— Ну, — он притворился, что задумался, — пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я…

Еще один сокрушительный удар под дых. Несмотря на такую нерадостную картину, разворачивающуюся перед ним сейчас, он продолжал оправдывать Джеймса. Возможно, Северус что-то сделал ему, и теперь он просто мстит за нанесенную обиду. Приемный отец никогда не отличался приятным характером и при желании мог усложнить жизнь кому угодно. Так, конечно, проще думать, оправдывая, не веря. Но те интонации, с которыми Джеймс произнес это, задорный лающий смех Сириуса, явно свидетельствовали о подлинности слов.

Ненавидеть из-за самого существования. Из-за того, что Снейп разделяет с ними воздух, за то, что не дотягивает до их уровня, ходя в обносках, за элементарную причастность к вражескому факультету. Гарри недолюбливал слизеринцев, однако никогда не позволял себе ненавидеть их без повода. Да и что говорить? Даже предательство Драко не вызвало чистой ненависти. Крепкая обида. Ничего больше.

Продолжая думать об отце, крестном и Ремусе, Гарри не особо вслушивался в то, что происходило перед ним. До слуха донеслось только одно слово: «грязнокровка».

В следующее мгновение Северус и Лили испепеляли друг друга разгневанными взглядами. Ни о какой дружбе между ними не могло быть и речи. Наверное, именно поэтому папа и не делился с ним рассказами о маме. Зачем, раз нечего сказать? Обычная гриффиндоро-слизеринская вражда, опутывающая каждое новое поколение учеников Хогвартса. В случае с Джеймсом Гарри прекрасно понимал ненависть Снейпа, он и сам злился на отвратительные поступки своего биологического отца, но Лили была виновна лишь в том, что Шляпа распределила ее не на Слизерин.

Следующие воспоминания касались непосредственно Отдела Тайн, самого страшного места для Гарри. Он смотрел их поверхностно, что, возможно, оказалось к лучшему. Мысли его все еще занимала подсмотренная сцена у озера, где Джеймс и Сириус ни за что обижали самого важного для него человека. Человека, заменившего ему семью, полюбившего его, несмотря на такие глубокие шрамы, что оставили ему отец и крестный. Перед глазами мелькала сумасшедшая улыбка Беллатрисы Лестрейндж, сражение между Орденом Феникса и Пожирателями смерти, но Гарри ни на что не реагировал. Взгляд зацепился лишь за смерть Сириуса, дыхание, как и тогда, перехватило, а стоило возобновиться битве, все снова окрасилось в блеклые краски.

Когда перед ним вновь предстало убранство дома Дурслей, Гарри этого даже не заметил. Происходящее уже перестало иметь для него значение.

* * *

Шум ревущих трибун неожиданно достиг его слуха. Еще не до конца осознав, где он, Гарри сильнее сжал руку бессознательного двойника, которого спас от падения, и чудом не свалился сам. Колени крепко обхватили древко метлы, ведь Поттер был отнюдь не легким, особенно пребывая в бессознательном состоянии. Гарри медленно опускал Нимбус 2001 к земле и молился, чтобы силы не кончились раньше. Трудно признаться, но он переживал за двойника.

О выигранном матче Гарри благополучно забыл. Пусть он и принес Слизерину победу, это ничего не изменит в его отношениях с одногруппниками. Кристофер Ларсен — полукровка, а значит, будет изгоем до самого выпуска или же… нет, нельзя думать об этом, не после всего, что он узнал. Словно в ответ на его мысли руку судорожно сжали, и Гарри понял, что смотрит в широко распахнутые зеленые глаза Поттера. Тот бросил взгляд вниз, на собирающихся на поле взволнованных учеников и преподавателей, и вновь поднял его на Гарри. Как-то слишком пристально. Или же это игры воображения после открывшихся воспоминаний? Он понятия не имел, видел двойник что-то или же просто пребывал без сознания после ментальной атаки Волдеморта.

Ноги гриффиндорца почти коснулись земли, а мадам Помфри уже была на подхвате, поэтому Гарри чуть ослабил хватку, готовясь отпустить Поттера. Тот едва заметно кивнул в знак согласия, и вот их физический контакт прервался. Пострадавшего сразу обступили участливые поклонники с трех факультетов и преподаватели. Никто и не вспомнил о победителях в зеленой форме, всех беспокоило состояние Мальчика-Который-Выжил, и Гарри был рад этому. Он приземлился на значительном расстоянии от своей команды и поздравляющих ее слизеринцев и, еще раз убедившись, что двойник не пострадал, поспешил покинуть поле, пока никто не обратил на него внимания.

Гарри почти осуществил задуманное, однако улизнуть от друзей не удалось.

— Крис, это было потрясающе! — воскликнула Хизер с обожанием во взгляде. — Ты такой молодец!

— Спасибо, — вяло произнес Гарри.

«А ведь я почти сбежал!» — прокралась в голову печальная мысль.

— Мы знали, что ты неплохо играешь, но обскакать Поттера... — Джек отодвинул сестру, не давая ей повиснуть на Ларсене. — Это был приятный сюрприз, должен тебе сказать!

— Да, ты классно сыграл! — поддержал Мэтт, а стоявший возле него Ганс одобрительно кивнул. — Никто не ожидал, что ты поймаешь снитч! Никто из наших не ставил на тебя.

— Ага, — механически отозвался Гарри.

— Крис? Что-то не так? — Теодор помахал рукой перед самыми глазами друга, который явно их не слушал. — Ты здесь? Ау?

Тот удивленно моргнул и посмотрел на Нотта и остальных.

— Что?

— Мы тут тебе дифирамбы поем о том, какой ты славный ловец, а ты нас будто не замечаешь, — притворно обиделся Джек, картинно закрыв глаза ладонью.

Никакой реакции. Ребята тревожно переглянулись.

— Крис, что происходит? — задала закономерный вопрос Дэвайс.

— Ничего, — последовал поспешный ответ.

«Ради Мерлина, только не надо устраивать допрос!»

— Но мы же видим, — чуть сильнее надавила подруга.

— Ты под орех разделал Поттера, но при этом ведешь себя так, словно позорно проиграл и упал с метлы, — поддержал Хизер ее брат.

От нарастающего напора Гарри ощутил быстро растущее внутри раздражение. Черт возьми, плевать на их восхищение!

— Просто оставьте меня в покое, ладно? — огрызнулся он.

Ребята замерли, пораженно уставившись на Ларсена. Впервые они видели его настолько не способным контролировать свои эмоции, настолько обозленным. Он переводил сердитый взгляд с одного удивленного лица на другое. Где-то в глубине души Гарри понимал, что неправильно ведет себя, но ничего не мог поделать с переполнявшими его чувствами. Всю жизнь он верил в доброту и порядочность родителей и гордился тем, что приходится им сыном. В одночасье на него вылили суровую правду, отодвигая в сторону ту омерзительную ложь, которой его кормили окружающие. Противно.

— Я хочу побыть один, — тихим и напряженным голосом констатировал Гарри и обошел молчавших ребят.

Позже, намного позже он извинится перед друзьями за недопустимую грубость.

* * *

Гарри несколько дней избегал общества друзей. Благо, начались выходные, и ему не приходилось пересекаться с Ноттом на занятиях. Сразу же после матча он отправился в Выручай-Комнату и просидел там до самого отбоя, снова и снова переживая увиденное в воспоминаниях двойника. На следующий день Комната почему-то не появилась, поэтому пришлось довольствоваться безлюдным коридором на четвертом этаже. Здесь друзья его точно не найдут. Пристроившись на подоконнике, Гарри обнял колени и, прислонившись к стене, уставился на серый вид за окном.

Перед глазами стояли сцены, подсмотренные при контакте с Поттером. Они быстро чередовались, сменяя друг друга с такой скоростью, что Гарри не поспевал за ними. Вот он и двойник в доме Дурслей, и сердце сжимается от охватившей тоски. А вот он попадает в Хогвартс, и медленно к нему приходит понимание, что хотя бы кому-то нужен Мальчик-На-Которого-Всем-Наплевать. Это незнакомое ощущение разрастается, разбивая замерзшие сосульки одиночества, и наполняет его теплом. Не до конца, потому что поблизости по-прежнему нет никого из взрослых, кто мог бы полюбить и позаботиться. Все вокруг восхищаются подвигом, который он даже не помнит, сетуют на трагическую гибель его семьи, но никто не хочет протянуть ему руку. Зияющая черная дыра внутри так и не смогла зарубцеваться до конца.

Трясущимися руками Гарри обхватил себя, стараясь унять охватившую дрожь. Он так сильно недолюбливал Поттера, завидуя ему и одновременно сердясь из-за того, что тот не ценит находящихся возле него людей. Считая двойника самым худшим своим воплощением, Гарри не имел ни малейшего представления о том, как тот в действительности одинок. В его реальности любящим взрослым был Северус. Профессор принял Гарри, несмотря на то, что ненавидел его родителей. А кто здесь дал Поттеру семью? Только слова и обещания. Сириус, единственный близкий ему человек, и то не смог.

Образы молодых крестного и биологического отца тут же вытеснили мысли о двойнике. Злые и жестокие подростки, мучавшие всех, кто не вписывается в их круг. Разве когда-нибудь Гарри думал о том, что его родные вели себя хуже Малфоя? Да, он не допускал и мысли, что подобное возможно. Кто угодно, но только не папа и крестный!

Гарри вспомнил, как пытался спрашивать у Северуса про родителей.

— Привет! Ты занят? — запыхавшийся гриффиндорец ворвался в кабинет опекуна.

— Тебя не учили стучать, Гарри? — сквозь зубы рыкнул Снейп, ставя книги на полку и оборачиваясь к подопечному.

— Извини, — мальчик понимал, что разозлил профессора, но ничего не мог с собой поделать. — Так я могу войти?

— Ты уже вошел, — елейно произнес Северус, впиваясь в него убийственным взглядом.

— Да-да! — сгорая от нетерпения, Гарри плюхнулся на стул. — Я тут такое узнал! И не смог удержаться, хотелось поговорить с тобой…

— Ближе к делу, — оборвал его словесный поток Снейп.

— Я узнал, — зеленые глаза с восторгом смотрели на Мастера зелий, — что, оказывается, мои мама и папа учились в Хогвартсе в одно время с тобой!

Гарри настолько радовался своему открытию, что не заметил, как с каждым его словом мрачнеет опекун.

— Они, конечно, были гриффиндорцами, а ты — слизеринцем, но я уверен, что ты хоть что-то про них знаешь.

— Мне кажется, твои обожаемые Уизли и Грейнджер должны были поделиться с тобой всеми сведениями про твоих родителей, — едко заметил Снейп. — Я уж и не говорю про твоего декана и Хагрида.

Только сейчас Гарри наконец обратил внимание на чересчур грозное выражение профессорского лица. Улыбка мигом слетела с губ. Он взволнованно крутанулся на стуле, расстроено глядя на человека, заменившего ему семью.

— Северус, что-то не так?

— Вот только не надо демонстрировать мне свое гриффиндорское сострадание, — сердито отозвался Снейп.

— Нет, я не из-за этого… То есть, ты же мой… — Гарри запнулся, еле удержавшись от того, чтобы произнести слово «папа». — Ты мой опекун и наставник. Я беспокоюсь.

— Не говори ерунды, — буркнул зельевар.

Гарри приуныл, и Северус тут же пожалел, что накинулся на подопечного.

— Так почему же ты явился ко мне? — возобновил он разговор.

Расчет оказался верным: Поттер снова оживился и улыбнулся ему от уха до уха.

— По-моему, это очевидно, Северус, — довольно проговорил Гарри. — Да, и мои друзья, и МакГонагалл с Хагридом рассказывали, какими замечательными людьми были Джеймс и Лили Поттер, но мне хотелось услышать что-нибудь и от тебя, потому что ты мой…

— Опекун, — устало закончил за него профессор.

Как же неприятно было ворошить прошлое. Пусть и для того, чтобы порадовать Гарри.

— Твой отец, как и ты, очень любил квиддич, — все-таки решился Снейп. — И матча не проходило, чтобы он не поймал снитч.

Гарри устроился поудобнее на стуле, вслушиваясь в каждое слово, сказанное приятным баритоном. Из уст зельевара рассказы о Джеймсе Поттере звучали несколько иначе, нежели те, которыми делились с ним другие.

— После школы твой отец пошел работать в аврорат, — закончив достаточно скудноватое повествование о старшем Поттере, Снейп продолжил: — Лили была его полной противоположностью, терпеть не могла квиддич, считая слишком грубым и опасным. Она любила Чары и Зелья, хотела после школы стать целителем.

— Ты дружил с моей мамой? — вклинился мальчишка.

— С чего такие выводы?

— Ну… — Гарри замялся. — Ты же тоже любишь Зелья.

— Это ничего не значит, — отрезал Северус, однако, заметив опечаленное лицо подопечного, чуть смягчился. — Я был знаком с твоей мамой, но…близко мы не общались.

— Ясно, а…

— Разговор закончен, Гарри. Я не хочу больше обсуждать эту тему.

Болезненная гримаса изменила и без того не отличавшиеся красотой и обаянием черты профессора, и мальчик с досадой понял, что разговор и правда следует прекратить.

В дальнейшем все рассказы Снейпа о родителях Гарри сводились к обыденным и стандартным фразам, которыми кормили его учителя. Лишь в порыве гнева папа мог высказать, насколько сильно тот похож на Джеймса и насколько ему это не нравится. Именно после таких ссор Гарри думал, что лучше не пытаться вызнать у отца что-то о родителях, ибо эти воспоминания нервировали Северуса, делая более мрачным и нелюдимым. Теперь-то Гарри знал, в чем дело. Но тогда он не мог вообразить себе ничего подобного.

Каким же он был глупцом!

Тяжелый вздох сорвался с посиневших губ, а голубые глаза уловили в небе движение крыла одиноко пролетавшей птицы. А за ней еще одной и еще.

Как бы сильно Гарри ни был разочарован, он понимал, что не перестанет любить их. Любить за то, что они подарили ему жизнь и погибли, защищая от самого ублюдочного ублюдка на свете. А Сириус навсегда останется для него самым лучшим крестным. Жаль, что двойник не успел поближе познакомиться с ним. Тогда бы уменьшилась отравляющая его пустота. Он почувствовал бы себя нужным. Гарри вспомнил, как видел в воспоминаниях, как двойник плакал, отчаянно желая семью. Никто не видел этой его ранимой и такой одинокой стороны. Он притворялся даже перед Роном и Гермионой, делясь с ними лишь малой крупицей того, как Дурсли поступали с ним.

Гарри дал себе очередной мысленный подзатыльник. Он не имел права презирать Поттера и, тем более, лишать его жизни. На что рассчитывали Дамблдоры, вовлекая в нечто подобное? Как так получилось, что он согласился на подобную авантюру? Директор сказал, что двойник погибнет при естественных обстоятельствах и никто ничего не сможет поделать, но так ли это на самом деле? Гарри боялся умирать. Как бы больно ему ни было, он хотел жить. Во всяком случае, сейчас, когда человек, так похожий на приемного отца, и его друзья живы и здоровы. Однако, даже если зелье кончится, он не посмеет отнять жизнь Пот…другого Гарри. Тот заслуживает обрести счастье.

На короткий миг показалось, что неподалеку слышны шаги, но Поттер решил не придавать им большого значения. А зря.

— Ваши игры в прятки затянулись, мистер Ларсен, — раздался позади него тихий, вкрадчивый голос.

Слизеринец дернулся, сильно ударившись головой о стенку. Снейп умел появляться неожиданно.

— Добрый день, сэр, — поздоровался Гарри, украдкой потирая ушибленный затылок. — Я не играю.

Северус хмыкнул.

— Тогда почему же ты не явился ко мне в кабинет? Я еще вчера вызывал тебя, но твои друзья так и не смогли найти тебя.

По тому, с какой интонацией были произнесены эти слова, Гарри догадался, что декан иронично приподнял одну бровь.

— Я… — похоже, оправдываться бесполезно. — Да, и правда затянулись.

Едва уловимое движение сбоку, шорох мантии. Ткань черных одежд касается незащищенной части ладони, и вот уже профессор стоит напротив, облокотившись об откос окна. Ощутив его проницательный взгляд, мальчик значительно напрягся. Злится Снейп на него или…

— И каковы же причины твоего внезапного затворничества?

Напряженные плечи чуть расслабились, однако в сознание потихоньку начали закрадываться сомнения. Что он может сказать? Какими переживаниями поделиться?

— Это сложно объяснить.

— Попробуй.

То, что Северуса вообще интересует происходящее с его учеником, озадачило Гарри. Невольно на место этого далекого человека вновь встал приемный отец. Тот, кому никогда не было все равно. Сердце забилось быстрее, казалось, еще чуть-чуть, и оно просто выпрыгнет из груди.

Нет! Мысленно качнув головой, Гарри велел себе успокоиться. Как бы это больно ни звучало, его папа умер…четыре месяца назад. И не стоило тешить себя иллюзиями.

— Скажем так, я не испытываю каких-либо эмоций из-за победы, пусть и смог поспособствовать этому.

Он знал о неблагоприятном детстве отца, о том, как его третировали в Хогвартсе, до тех пор пока он не принял Метку и не загубил свою жизнь. Папа смог бы понять чувства сына и открыться в ответ. Гарри не ждал особой поддержки со стороны Снейпа, однако часть его хотела поверить во что-то хорошее, ведь зельевар шел с ним на контакт. Зная Северуса, Гарри мог даже приписать себе крошечный успех. Его не выставили за ледяную стену безразличия, он стоял чуточку ближе.

— Я прекрасно знаю, что ничего не изменится. Ко мне по-прежнему будут плохо относиться из-за нечистой крови, в команду не возьмут, поскольку там есть такие влиятельные личности, как Драко.

Гарри остановился, чтобы перевести дыхание, а заодно узнать, не начал ли Северус злиться. В конце концов, эти проблемы не касаются Мастера зелий.

— Я не чувствую свою принадлежность к Слизерину, — все-таки решился закончить Гарри.

Что-то изменилось во взгляде Северуса при последних словах. Он долго смотрел на новенького, и тот уже начал жалеть о том, что завел этот разговор, попытался довериться. Вдруг все-таки Снейп из этого мира не сможет принять его?

— Ты уверен, Ларсен, что никто не оценит того, что ты сделал для успеха команды? — с легкой насмешкой в голосе поинтересовался Северус.

Гарри собирался утвердительно кивнуть, однако передумал. Он вдруг четко осознал, насколько будет неправ в этом случае. Были люди на Слизерине, которые, без всякого сомнения, переживали и радовались за него во время игры.

— Похоже, ты понимаешь, — заметил Снейп. — Уверен, что твои друзья во главе с мистером Ноттом и мисс Дэвайс места себе не находят, гадая, почему ты так себя повел на стадионе и как тебе помочь.

Северус дело говорил. Гарри тогда зациклился на воспоминаниях и своих мыслях.

— Они… Наверное, они сильно волнуются.

— Будешь и дальше всех избегать — не узнаешь.

Гарри с благодарностью посмотрел на декана. Он не имел представления, случайно ли тот нашел его или искал именно с целью «вправить ему мозги», но в любом случае нужно поскорее выбираться из кокона мрачных мыслей, временно забыть обо всех тревогах и обратить внимание на друзей, переживавших за него. Гарри понимал, что окончательно отречься от воспоминаний о двойнике вряд ли получится, да и не хотелось, однако сейчас важнее то, что происходит с Крисом Ларсеном, а не с Гарри Поттером.

— Спасибо за разговор, профессор, — чуть улыбнувшись, проговорил слизеринец.

Снейп отмахнулся от его благодарности, словно от назойливой мухи. Этот такой знакомый жест позабавил Гарри.

— Подумай над моими словами и сделай верные выводы, — Снейп отстранился от окна и отряхнул рукав мантии. — А теперь, если вы не возражаете, мне нужно предотвратить дуэль, затеянную двумя безмозглыми идиотами в конце этажа, по сообщению мисс Паркинсон. Ах, да, Ларсен, не забудьте завтра после уроков прийти на отработку.

Северус ушел, оставив ученика одного.

«Будь уверен, папа, я не подведу тебя. Не снова».

Лишь в своем внутреннем монологе Гарри дал себе такую маленькую, но важную для него слабину.

Секунду, какая отработка?! За что?

* * *

Гарри в нерешительности застыл в дверях тайного убежища. Извинения никогда особенно не были его сильной стороной. Отходил он долго, или же приступ злости исчезал мгновенно, слова раскаяния подобрать было одинаково трудно. Наблюдая за весело переговаривающимися Хизер, Мэттом и Джеком, что-то увлеченно читающим Гансом и раздраженно что-то черкающим в пергаменте Тео, Гарри все больше терялся, желая убежать как можно дальше.

— Ребят, простите меня, — наконец заговорил он.

Полукровки удивленно повернулись к нему.

— Вы только посмотрите, кто пожаловал, — проворчал Штенберг, переглядываясь с остальными.

Постаравшись не замечать неприветливые нотки, звучащие в его голосе, Гарри скороговоркой произнес:

— Я знаю, что нагрубил вам. Мне жаль.

Все! Сказал! Перешагнул через себя. Осталось дождаться приговора друзей, выносить который те явно не спешили. Они долго буравили его подозрительными взглядами. Чего ждали ребята, оставалось неясно. Играют ли они на его нервах или действительно размышляют? Но если играют, то слишком уж натурально. Вот уже и Джек начал дергаться.

— Крис, — в повисшей тишине голос Теодора звучал очень громко. — Ты и правда повел себя как придурок. Мы пришли поздравить его с победой, а он, видите ли, оказался не в духе.

Слизеринец демонстративно фыркнул.

— Простите, — устало повторил Гарри.

Как только молчание было нарушено, дышать стало значительно проще.

— Ты хоть представляешь, как я расстроилась из-за того, что не смогла поздравить лучшего игрока сборной? — негодующе подхватила Дэвайс. — Я так надеялась, что мы вместе отпразднуем твой триумф!

Она огорченно взглянула на друга. Гарри не оставалось ничего иного, кроме как пожать плечами.

Он заслужил это.

И все же… Странно, но с каждой произнесенной фразой, с каждым словом или даже просто звуком сердцебиение успокаивалось, наступало какое-то неясное расслабление. Гарри почему-то был уверен: все закончится хорошо.

— Ладно, ты не захотел объяснять, с чего вдруг ринулся спасать Поттера, — сказал Джек, — но с нами ты повел себя по-свински.

Штенберг и Хэтман согласно кивнули.

— Короче, Ларсен, скажу тебе вот что, — Нотт излучал серьезность, однако что-то в его внешности не вязалось с взятым им образом сердитого однокурсника, — несмотря на твое глупое поведение, мы прощаем тебя.

О, понятно! Гадая, что в Теодоре смущало его, Гарри увидел, как трясутся его губы в попытке не растянуться шире. Ребята с самого начала не злились на него, но им просто необходимо было потешить свое слизеринское самолюбие и поиздеваться над провинившимся товарищем. Вроде стоило злиться и негодовать, а Гарри испытывал лишь небывалое облегчение. И когда это полукровки заняли значимое место в его жизни? Нет, они и рядом не стояли с Роном и Гермионой, ведь их троица столько испытаний преодолела вместе, их дружба проверялась не одним месяцем и даже не одним годом. Однако, несмотря на все то начальное недоверие, что мальчик питал к державшимся особняком ребятам, а в частности к Нотту, он успел привыкнуть к их небольшой, но приятной компании. Неужели у них есть шанс стать близкими друзьями?

Хизер подошла к задумавшемуся о чем-то другу и осторожно обняла его.

— Поздравляю с победой, Крис.

У Гарри давно уже не было так тепло на душе.

____________________________________

* — В воспоминаниях использованы моменты из первой, третьей и пятой книги.

«Дорогой Гарри, хочу пригласить тебя на чашечку-другую чая после ужина. Было бы неплохо, если ты захватил бы с собой баночку земляничного варенья. Я его очень люблю.

Альбус Дамблдор».

Гарри хмыкнул, наблюдая, как стремительно меняется текст зачарованного письма. С каких пор директор переключился на маггловские сладости?

— От кого письмо? — весело улыбаясь, Хизер заглянула ему через плечо.

— От мамы, — посетовал Гарри, прочитав новое послание. — Она опять боится, как бы я не вступил в школьную команду по квиддичу. Ее всегда пугал этот вид спорта.

— На то она и мама, чтобы волноваться о всяких пустяках, — пожала плечами Дэвайс. — Мои родители — политиканы до мозга костей.

— Может… не все так плохо? — ему стало жалко подругу.

— Может, — задумчивый кивок. — Они, конечно, постоянно гоняются за рейтингами своих партий и прочей ерундой, но мы с братом не даем им просто так о нас забыть.

Сидящий рядом Джек заговорщически подмигнул сестре.

— Ладно, пойду напишу ответ маме, — Гарри поднялся из-за стола. — А то здесь слишком шумно, невозможно сосредоточиться, — пояснил он, бросив недовольный взгляд в сторону громко смеющихся прихвостней Малфоя, который вернулся из больничного крыла и теперь восседал на своем стуле за слизеринским столом, словно король.

— Увидимся, — кивнул на прощание Джек.

Гарри не шибко хотелось общаться с директором, поэтому путь до его кабинета занял куда больше времени, нежели обычно.

— Земляничное варенье, — вяло произнес он, наблюдая за тем, как горгулья, охраняющая проход, начинает отодвигаться в сторону.

Возможно, стоило отложить разговор с Дамблдором на какое-нибудь… неопределенное время? Не хотелось заново переживать увиденное и услышанное в воспоминаниях двойника. Конца света не случилось, а значит, и волноваться не имело смысла. Да, до матча Гарри собирался поговорить со старым волшебником, попросить того помочь ему избежать этой игры, но тогда его не было в школе, а сейчас обсуждать все случившееся казалось несуразным.

— Заходи, Гарри, — раздалось в ответ на неохотный стук.

Первое, что бросилось в глаза, это две дымящиеся чашки на директорском столе. Возле них стояли несколько узорчатых вазочек с печеньем и конфетами. Сам же хозяин кабинета обнаружился в другой его части, разбирая внушительного размера дорожную сумку. Яркая мантия Дамблдора побивала все рекорды по броскости: веселые пальмы и странные птицы на желтом одеянии отнюдь не прибавляли серьезности, а уж об остроконечной шляпе с бананами и говорить было нечего. Возникало чувство, будто директор ездил отдыхать на какие-нибудь Карибские острова, а не на важное заседание Визенгамота.

— Садись, мой мальчик, угощайся, а я сейчас, — он явно вытаскивал из сумки что-то тяжелое, — присоединюсь к тебе.

Феникс директора нервно взмахнул крыльями, потревоженный неясной для него возней.

Гарри молча сел. Краем глаза он уловил, что Дамблдор вытащил наружу ромбообразный предмет с множеством отверстий разной глубины.

— Небольшой сувенир с заседания, — пояснил директор, садясь напротив Гарри. Взяв одну из чашек, сделал глоток, не забыв заесть конфетой. — Итак? Северус сказал мне, что назначил тебя ловцом вместо Драко Малфоя, что позволило вам одержать победу.

— Да, сэр, — произнес парень сухо.

— Расскажи мне, что произошло на матче, мой мальчик, — мягко улыбнувшись, попросил Дамблдор.

— Думаю, вам и без меня уже все рассказали, — сказал Гарри по-прежнему без энтузиазма в голосе, но, заметив пристальный взгляд голубых глаз, сдался: — Ох, ну ладно. Против самого себя было странно играть, однако мне удалось его обмануть. Он недооценил меня. Я поймал снитч, а потом… кажется, на разум Поттера напал Волдеморт. Во всяком случае, походило именно на это. Я растерялся и сделал то, что показалось мне единственно верным решением.

— Ты схватил его за руку, чтобы не дать свалиться вниз, — констатировал директор.

От него действительно ничего не утаили, но он все-таки решил еще раз послушать рассказ из уст Гарри.

— Да, — короткий ответ.

Внезапно улыбка исчезла с лица старого волшебника.

— Я говорил тебе не приближаться к своему двойнику, — ведь Гарри показалось, правда? Не мог же он только что в самом деле слышать скрытую угрозу от доброго и миролюбивого Дамблдора? — Я уже и не говорю о том, чтобы дотрагиваться до него. Ты хоть представляешь, какими могли бы быть последствия такого необдуманного поступка?

Нет, все-таки ему показалось. Гарри глубоко вздохнул, стараясь унять бешено колотящееся сердце.

— Но конца света ведь не случилось? — заспорил он. — Вы бы видели лицо Поттера. Я… испугался за него, а, учитывая, что всех занимала победа Слизерина, я не знал, заметит ли кто-то из преподавателей его состояние.

Дамблдор, если и сердился, то сейчас явно успокоился.

— Я понимаю, мой мальчик, однако впредь постарайся быть осторожнее. Скажи, что произошло, когда ты коснулся его руки? Вряд ли ваш контакт прошел бесследно, хотя должен заметить, то, что никого не убило — настоящее чудо.

Гарри задумчиво взял в руки чашку с горячим напитком, но отпивать не торопился:

— Почти ничего. Только…

— Только? — чуть подтолкнул директор.

— Я увидел воспоминания двойника. Те воспоминания, которых не было у меня.

— Ему пришлось очень нелегко, — в голосе старого волшебника звучала неприкрытая горечь.

— Нелегко?! — Гарри вдруг почувствовал, что больше не может сдерживать копившееся в нем негодование. — Да вы понятия не имеете, через что ему пришлось пройти!

Он с грохотом поставил чашку с нетронутым чаем на блюдце, едва ее не разбив, и резко поднялся.

— Почему вы не забрали его?! Дурсли ужасно с ним обращались! И не говорите, что из-за защиты его матери. Я уверен, постарайтесь вы, и с этим не возникло бы проблем!

— Гарри, успокойся, — похоже, Дамблдор слегка опешил от подобного приступа гнева.

— И не подумаю! Поттер не заслужил такой жизни!

— На тот момент мне казалось, что принятое мной решение было единственно правильным. Поверь, мой мальчик, я не всесилен, чтобы не совершать ошибок вовсе.

— Это точно, — Гарри сердито мерил шагами кабинет директора, как обычно это делал Северус, будучи не в духе от очередных не слишком располагающих новостей. — Вы сильно просчитались… сэр. Вы знали, что Поттер скоро умрет, и при этом ничего не сделали, чтобы он понял, что такое настоящая жизнь, что значит не быть одиноким.

— У него есть друзья.

— Верно, есть, — признал Гарри, грустно улыбнувшись, — однако возле него нет взрослого, которому он бы мог полностью довериться, рассказать обо всем, что его мучает и тревожит. Нет, профессор, он держит это при себе. Возможно, таким человеком мог бы стать Сириус, но он умер. А остальных… Гарри боится. Я знаю… как и те моменты, когда он плакал по ночам от отчаяния и одиночества.

В помещении повисла тишина. Гарри посмотрел на Дамблдора.

— Я много думал… я не смогу лишить его жизни, просто не смогу.

Высказавшись, он буквально упал в кресло, внезапно почувствовав себя невероятно уставшим.

Старик сочувственно глядел на него, что сильно раздражало. Какой смысл так смотреть, если ничего нельзя сказать или сделать в ответ? Оба прекрасно понимали: при любом раскладе один из Поттеров обречен и этого не изменить, если только Гарри не вернуться в свой мир. Но Зеркала Судьбы больше не существует, а значит — пути отступления отрезаны. Остается лишь ждать и гадать, что произойдет быстрее: закончится ли у него зелье существования или же Поттер умрет. Нерадостные перспективы, а говорят, что из любого тупика есть выход.

— Я сделаю все возможное, мой мальчик, чтобы помочь вам обоим, — мягким тоном произнес Дамблдор.

Гарри не ответил, неопределенно пожав плечами.

Он не верил словам директора, но предпочел оставить свои скептические взгляды при себе.

* * *

— Ты, должно быть, шутишь, Гермиона?!

Гарри чуть не уронил себе на голову книгу, которую решил достать для занятий, не прибегая к помощи магии, поскольку находился возле нужной полки.

В библиотеке возмущенные вопли Рона Уизли звучали словно раскаты грома. О чем ему не поленилась сообщить Грейнджер и прибежавшая на крики мадам Пинс, пригрозив выкинуть нарушителя спокойствия вон, посмей он еще раз пренебречь правилами.

— Нет, Рон, я не шучу, — высокомерно заявила Гермиона, говоря на несколько тонов тише.

— Но это нечестно! — продолжил возмущаться лучший друг, заметно сбавив громкость голоса. — У нас скоро Рождество, а преподаватели в конец обнаглели с этими проектами. Особенно Снейп и МакГонагалл.

Ах, вот в чем дело. Желая лучше подготовить ребят к ТРИТОНАМ, каждый преподаватель выбранной для сдачи экзаменов дисциплины задал проект по своему предмету по одной из предложенных ими тем на несколько тридцатидюймовых свитков. Проекты необходимо было сдать в конце учебного года как пропуск к экзаменам, однако посмотреть на начатую работу учеников им захотелось еще до рождественских каникул. Об этих проектах стало известно чуть ли не в первую учебную неделю, но Рон, разумеется, решил оставить все на последние дни, о чем потрудилась ему напомнить Гермиона.

— По-хорошему, Рональд, ты давно уже должен был определиться с литературой и набросать примерные планы, — упрекнула она его. — До каникул осталось чуть меньше месяца, а ты даже не потрудился открыть книгу! Профессора не обязаны под тебя подстраиваться.

— О, да, — раздраженно проворчал Рон. — Уверен, ты первые свитки почти закончила.

Заметив, как смутилась Грейнджер, Уизли фыркнул и повернулся к затихшему Поттеру.

— Ну хоть ты, Гарри, поддержи меня, — взмолился друг. — Почему ты молчишь?

— Ммм… — Поттер неуверенно улыбнулся, явно нервничая. — Я просто уже начал подготовку. Извини, Гермиона убедила меня.

— Убедила?! — вновь рассердился Рон, резким движением проведя рукой по рыжим волосам. — Значит, вот как?! О Гарри ты заботишься, а обо мне…

— Да ты же сам от меня отмахивался! — задохнулась от возмущения Грейнджер.

— Ну да, конечно. Ты просто совсем не старалась!

— А, ну извини, что не бросилась тебе в ноги умолять выслушать меня!

Ох, еще чуть-чуть и Гермиона заплачет. Рон как обычно был самой тактичностью.

Покачав головой, Гарри все-таки нашел нужный справочник для выбранной им темы и поторопился устроиться в своем укромном уголке, стараясь не попасться на глаза кому-нибудь из гриффиндорского Трио.

Раньше он избегал их потому, что не мог видеть друзей рядом с двойником, считая того фальшивкой, однако после неприятного разговора с Дамблдором причины для «пряток» изменились. Гарри все так же не хотел видеть Поттера, но в этот раз из-за него самого. Стоило увидеть улыбку на его лице, какой-то веселый проблеск в глазах, как на душе становилось очень гадко. Вопреки предостережению директора хотелось подойти к своей копии, поддержать его, рассказать обо всем. И пусть Вселенная уничтожается!

Мерлин, какое ребячество…

Гарри запутался в одолевающих его сомнениях, в приходящих в голову нелепых поступках. Он страшился наделать ошибок, а еще того, что перестал думать о двойнике как о Поттере.

Неожиданно перед ним с жутким грохотом приземлился увесистый том по трансфигурации. Слизеринец изумленно моргнул и уставился на опешившую Гермиону.

— Ой, прости, я тебя не заметила, — сказала она виновато.

— Ничего, я понимаю. Тебе явно не до меня было.

— Ты слышал? — смутилась она.

— Вопли Уизли глухой и то услышал бы, — вывернулся Гарри.

Не говорить же ей, что он задержался подслушать их спор.

— Да уж, — Гермиона замолчала.

— Кстати, куда они с Поттером подевались? — спросил Гарри, чтобы хоть как-то прервать паузу в их разговоре.

— Рон убедил Гарри дать ему списать. Хотя я предупреждала их, что из этого ничего хорошего не получится, ведь у каждого своя тема.

— Ты сделала все, что могла, — пожал он плечами.

Кивнув, Грейнджер уселась за его стол и открыла свои записи. Гарри не стал возражать против компании лучшей подруги. Пусть сейчас у него и появились хорошие друзья на Слизерине, он все равно очень скучал по Рону и Гермионе, и ему не хватало тех славных мгновений, когда они были вместе. А наблюдать постоянно издалека Гарри просто-напросто не мог.

Они долго сидели молча. Слышен был лишь скрип перьев, хотя перо Гермионы периодически замирало над пергаментом, словно она собиралась с мыслями. Гарри был заинтригован, но не торопил ее. Возможно, ей все еще было неловко: пусть раньше они пару раз и сидели за одним столом, делая домашнее задание, подруге могла быть по-прежнему неприятна компания слизеринца.

Глубоко вздохнув, Грейнджер наконец отбросила от себя перо и посмотрела на него:

— Спасибо тебе, Ларсен.

— Э-э-э… За что? — опешил тот.

— За Гарри, — уточнила она с толикой смущения. — Ты помог ему во время матча.

— А-а-а, вот ты про что! — Он позволил себе расслабиться. — Не за что!

Они оба уткнулись в свои книжки, каждый думая о своем и не видя довольной улыбки на лице друг друга.

* * *

— Отвратительно. Просто отвратительно, Поттер! — Снейп брезгливо поморщился, рассматривая комкообразную жидкость в котле гриффиндорца. — Какой же нужно быть бездарностью, чтобы в бодрящее организм зелье добавить мяту?

Гарри не видел лица двойника, но судя по его напряженной позе, тот с трудом сдерживался, чтобы не нагрубить зельевару.

— Жалкое зрелище, Поттер, как и вы сами. Впрочем, — он сделал паузу, неприятно ухмыляясь, — вы и жалости-то ничьей не заслуживаете. И падаете все ниже и ниже.

Внезапно на лице Снейпа появилось злорадное предвкушение.

— Каково это, Поттер, проиграть слизеринцу, который раньше толком в квиддич не играл?

Мальчик-Который-Выжил промолчал, низко опустив голову и явно сжав под партой кулаки. Тогда профессор продолжил наступление:

— Вы теперь вообще ни на что не годитесь, даже на то, чтобы ловить бесполезный шарик.

Не успел Мастер зелий окончить свою оскорбительную речь, как другой Гарри подскочил с места, с грохотом роняя стул. Было видно, что его колотит мелкой дрожью от переполняемой ярости. Побелевшая как мел Гермиона, сидящая рядом с ним, отчаянно вцепилась в рукав мантии друга, испуганно шепча: «Гарри, не надо!»

— Замолчите! — крикнул Поттер.

— Ой-ой, — почувствовав напряжение соседа по парте, Нотт поспешил успокоить Гарри, пока их совместное зелье еще можно было спасти. — Крис, расслабься, ты же знаешь — они постоянно так ругаются. Дыши.

Тот едва слышал Теодора. Ему, как и двойнику, было не до веселья.

Поняв, что от напряжения задержал дыхание, слизеринец порывисто вздохнул. Он всегда остро реагировал на препирательства Северуса и Поттера, но сегодня Снейп явно перегнул палку. Обида и раздражение, обуявшие внутренности, не шли ни в какое сравнение с теми чувствами, что обрушились на другого Гарри.

Снейп со скучающим выражением лица наблюдал за ненавистным учеником.

— Как страшно, мистер Поттер, аж коленки трясутся.

Малфой и Буллстроуд одобрительно заржали, поддерживая декана.

— Правда глаза колет, мальчишка? — зельевар мстительно усмехнулся. — Не смей разговаривать со мной в подобном тоне.

— Да пошли вы! — выплюнул Поттер, резко стряхивая руку Грейнджер со своего рукава. — Я ненавижу вас и ваши глупые и бесполезные зелья!

Гермиона едва ли не плакала, беспомощно глядя на него. Когтевранцы молча следили за ними, не желая лишний раз привлекать внимание преподавателя.

Драко усмехнулся и присвистнул, одобряя разворачивающийся перед ним спектакль, как будто тот разыгрывался специально для него.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора за вашу дерзость, — ледяным голосом произнес Снейп. — А также месяц отработок с мистером Филчем. Думаю, Аргусу будет, чем вас занять.

— Не сказал бы, что симпатизирую Поттеру, но жалко его, — шепнул на ухо Гарри Теодор.

Тот только передернул плечами.

— Да хоть два месяца, хоть три! — похоже, гриффиндорец совсем потерял контроль над своими эмоциями, кулаки под столом сжались сильнее.

— Пока я добрый, Поттер, — елейно проговорил профессор, — тихо покиньте мой кабинет. Не имею ни малейшего желания видеть вас в дальнейшем на продвинутых зельях.

Класс изумленно ахнул. Вернее, все, кроме сидящих в первом ряду слизеринского старосты и Миллисент Буллстроуд. Они откровенно забавлялись видом взбешенного Поттера.

— С удовольствием! — двойник ушел, громко хлопнув дверью.

Гарри пораженно смотрел туда, где только что исчез гриффиндорец.

Ему не приснилось? Что это было?

— За работу, — мрачно сказал Мастер зелий, садясь за преподавательский стол.

Ученики, неуверенно перебрасываясь взглядами, сосредоточились на своих котлах. Или пытались.

Теодор уже отчаялся добиться хоть какой-то реакции от Гарри, поэтому спасать зелье ему пришлось в одиночку. Иногда он совершенно не понимал Криса Ларсена: вроде уверенный в себе парень, но как возникают какие-то конфликты, начинает теряться, как будто разделяет ссору с ее участниками. Так и сегодня. Проблемы Поттера словно стали его проблемами. В какой-то момент Нотту даже показалось, что Ларсен… сердится. С чего вдруг он сердится? Тео внимательнее пригляделся к другу, вяло мешавшему бордовую жидкость в котле. С ним действительно что-то не так.

Стоп, бордовая жидкость?!

* * *

— Ларсен, погоди! — догнав однокурсника в коридоре, Нотт негодующе опустил тому руку на плечо, заставляя повернуться к себе лицом. — Что это, гиппогриф тебя раздери, ты устроил на зельеварении?

— Я испортил зелье, — механически ответил Гарри.

— О чем ты только думал? — не унимался Теодор. — Снейп совсем недавно перестал тебя задирать наравне с Поттером, а ты такое устраиваешь! Твое счастье, что прозвенел звонок, и он ничего не заметил.

— Отстань.

— Нет, ну серьезно, Крис, — в голосе Нотта звучала тревога. — Мы это уже проходили, помнишь? После матча.

Конечно, Гарри помнил. Он знаком показал Тео, что они могут идти дальше, и неторопливо двинулся в сторону класса профессора Флитвика.

— Наверное, я дурак, ведь столько времени прошло, а я никак не могу до конца привыкнуть к перепалкам Поттера и Снейпа.

— Я заметил, — хмыкнул друг.

— Я не разделяю вашу нелюбовь к Поттеру, ведь я не знаю его и… вся эта несправедливость на уроках мне непонятна.

— Мерлин, а я еще Лавгуд считал странной, — прыснул Нотт. — Могу тебя понять, но какое отношение Поттер имеет к твоим зельям?

— Я хороший теоретик, Тео, но практика у меня хромает. Если я теряю концентрацию…

— … то Вселенной грозит большая опасность.

Слизеринец рассмеялся и дружелюбно похлопал новенького по спине.

— В таком случае, я буду ее защищать!

Гарри чуть улыбнулся. Нотт даже и не представлял, насколько недалека от истины оказалась его шутка. С тех пор, как в мире появилось два Поттера, он действительно стоял на краю. Особенно сейчас, когда лишняя информация дестабилизировала Гарри, мешая здраво мыслить. Он буквально чувствовал, как разрывается изнутри, борясь с желанием отправиться на поиски двойника и уговорить того вернуться на зелья. Ему так хотелось, чтобы поглощающая этих двоих ненависть немного отступила, давая хотя бы мизерный шанс все исправить, но неприязнь жгучей лавой бурлила все сильнее, обжигая своим дыханием и Гарри, причиняя тем самым нестерпимую боль. После каждой ссоры внутренний голос нашептывал ему, умолял поговорить с кем-то из них, и каждый раз мальчик давал голосу мысленный подзатыльник. Ну как можно убедить Северуса не ненавидеть Поттера? А Поттера не ненавидеть Северуса? Вот-вот… Однако сегодня они перешли все границы!

И так считал не только Гарри. Подойдя к кабинету Чар, ребята стали свидетелями громкой ссоры Грейнджер и двойника. Ничего не понимающий Рон недоуменно смотрел на друзей, пытаясь уловить смысл их разговора.

— Тебе просто необходимо извиниться перед профессором Снейпом и вернуться на зелья, Гарри! — негодовала девушка.

— Я не стану! Не проси меня, Гермиона, иначе я не отвечаю за те слова, которыми пошлю тебя далеко и надолго! — сердито рыкнул в ответ Поттер.

Грейнджер отступила на шаг назад, пораженная направленной на нее враждебностью.

— Я понимаю твои чувства…

— Вряд ли.

— Нет, правда понимаю. Профессор не должен был говорить тебе тех ужасных вещей.

— Но он сказал, — мрачная констатация факта.

— Снейп всегда вел себя как последняя сволочь, — Гермиона проигнорировала присвистнувшего возле нее Рона. — Не позволяй ему портить тебе жизнь! Ты знаешь не хуже меня, что тебе необходим ТРИТОН по высшим зельям. Ты же так хотел стать аврором.

Последние слова искрились сочувствием и горечью.

— Ты ушел с зелий, Гарри? — изумленно спросил Рон, все-таки разобравшись в сути их разговора.

— Да.

— Ну и правильно! — Уизли довольно ухмыльнулся другу. — Если эта Летучая Мышь навредила тебе, то и держись от нее как можно дальше!

— Рон! — сердитый возглас Грейнджер.

— Не слушай Гермиону, тебя и так, считай, уже приняли в аврорат! Ты же ходишь в любимчиках у самого Грюма! Он не позволит им лишить тебя такой возможности, будь уверен. А треклятые зелья пусть катятся ко всем чертям.

Во время всей их перепалки Гарри наблюдал за своим двойником. Тот с самого начала был не в духе, однако после слов Рона сделался еще более мрачным, что, разумеется, не ускользнуло от Уизли и Грейнджер.

— Гарри, ты чего? — удивленно приподнял брови Рон.

— Отстань.

Гарри дернулся. Благо, стоящий рядом с ним Нотт этого не заметил. Схожесть с двойником пугала.

— Эй, я же ничего такого не сказал! — возмутился Уизли.

Поттер повернулся к Гермионе.

— Я знаю, что ты желаешь мне добра, но я не вернусь на зелья. Больше никогда. И тебе не переубедить меня.

Таким грустным друзья не видели его давно. Гарри хорошо знал то потерянное выражение, что присутствовало на лице двойника. Все было отвратительно, без каких-либо преувеличений.

* * *

Гарри с трудом высидел чары, вполуха слушая писклявые речи Флитвика. Не получалось тихо отсиживаться в сторонке, покорно сложив руки, хотелось действовать, дабы прекратилось это безобразие. Зная, что ничего путного не выйдет, Гарри тем не менее жаждал вмешаться в конфликт Снейпа и Поттера. Поговорить с деканом, пусть это и будет обреченно на провал, или же притащить двойника за шкирку и заставить извиняться и молить вернуться в класс продвинутых зелий. Неважно. Другое дело, что на пороховой бочке в любом случае оказывался он, Гарри. Сейчас, при осознании прошлого Поттера возросло желание помочь ему, сделать его жизнь хоть чем-то похожей на ту, которой жил сам слизеринец.

Но как? Конечно же, попытаться помирить заклятых врагов.

А было ли это возможно, если судить по тому кошмару, что сегодня он увидел на зельях, в этой вселенной? Теперь-то Гарри знал, что их очень-очень много.

Однако пороховая бочка взорвется именно в том случае, если сбудутся опасения Дамблдора, ведь тогда гнев Северуса придется испытать уже Гарри, и этого он боялся чуть ли не также сильно, как второго противостояния с Волдемортом, о котором и думать не хотелось.

Прозвенел долгожданный звонок, означающий конец учебного дня. Усталые ученики начали разбредаться по замку: кто в библиотеку — готовить уроки, кто в комнаты, а самые смелые рвались на улицу, наплевав на недружелюбную, почти зимнюю погоду. Гарри собирался пойти в библиотеку, но на лестнице его перехватил профессор Люпин и, тепло улыбаясь, пригласил выпить с ним чаю. Пришлось согласиться, потому что отказывать в третий раз за последние полторы недели было бы слишком грубо, учитывая небезразличие Ремуса к жизни какого-то малознакомого слизеринского мальчишки. В дальнейшем Гарри ничуть не пожалел об этом. Чаевничая с Лунатиком и отвечая на его, казалось бы, простые вопросы, он незаметно для себя поделился с другом биологического папы всем, что волновало его: внезапная победа в матче против Гриффиндора, удивительно понимающие друзья-полукровки, и даже обмолвился о сегодняшнем происшествии на зельеварении. Профессор нахмурился. Без сомнений, думает о том, как выловить на разговор Поттера. Затем, в более непринужденной обстановке они обсудили квиддич и проект по Защите. Учитель остался доволен планом работы ученика.

Покидал Гарри комнату Лунатика в приподнятом настроении. Все-таки Ремус был добрейшей души человеком и не менее потрясающим преподавателем. Иногда, когда Северус особенно зверствовал с домашними заданиями и угрожал контрольными, Гарри, запихнув свою совесть куда подальше, тайно мечтал, чтобы ЗОТИ у шестикурсников вновь вел Люпин. Нет, отец отлично знал предмет, с этим нельзя было поспорить, но требовал в разы больше остальных профессоров вместе с МакГонагалл, и это не считая зелий с их бесконечными зубрежками и пониманием сложных теорий.

Остановившись на полпути к Большому залу, Гарри понял, что его не тянет идти на ужин и лицезреть Драко Малфоя и его подпевал. Нахлынувшая ни с того ни с сего потребность побыть в одиночестве переборола незначительный голод, поэтому было решено скрыться от людских глаз там, где в холодный вечер никто не додумается искать. На Астрономической башне.

Зима почти вступила в свои права, вынуждая наложить на себя согревающее заклинание. Небо заволокли серые тучи, выплевывающие на землю частый мокрый снег, который подхватывал шаловливый ветер. Погода явно не собиралась выпускать из теплых домов никчемных людишек, ей хотелось поразвлечься, «преображая» землю, верхушки деревьев, крыши домов и других сооружений.

Гарри был встречен недружелюбным порывом и вонзающимися в лицо острыми словно лед каплями, застревающими на ресницах. Чуть поежившись, скорее по привычке, чем от реального холода, он приблизился к парапету и посмотрел вниз. Редкий снег под стенами замка явно собирался таять, но кое-где все же сказочно поблескивал от света, исходящего от горящих окон. Красиво, но предпраздничным настроением еще и не пахнет.

Сзади послышались шаги, нарушая всю идиллию умиротворения. Видимо, Гарри оказался не единственным, кому взбрело в голову посетить Астрономическую башню. Его не особо волновало, кого именно сюда принесла нелегкая, но неожиданный обрыв этих самых шагов и судорожный вздох привлекли к себе внимание. Обернувшись, Гарри застыл, во все глаза таращась на… своего двойника. Удивление получилось взаимным: Поттер уж точно не ожидал его тут встретить.

Гриффиндорец первым прервал зрительный контакт и неуверенно приблизился к краю, держась от того однокурсника на значительном расстоянии. Гарри не знал, как ему следует себя вести. Может, стоит уйти?

Отстранившись, он развернулся, намереваясь осуществить задуманное, однако тихий голос остановил его:

— Подожди, не уходи.

Стараясь скрыть охватившее его волнение, Гарри повернулся и вопросительно посмотрел на Поттера.

Тот, похоже, тоже нервничал.

— Ты… не против моей компании?

— Нет, — ответ получился каким-то настороженным, поэтому слизеринец решил разрядить напряженную обстановку. — Если это не белобрысая шевелюра Малфоя, я в принципе рад любой компании.

Уловка сработала: Поттер заметно расслабился.

— Ты хотел что-то сказать или просто полюбоваться вместе этой завораживающей темнотой? — Гарри обвел руками пространство вокруг себя.

— Да, я хотел поговорить, — двойник подошел к нему и, глубоко вздохнув, произнес: — На самом деле, мне следовало бы поговорить с тобой сразу после матча, но, честно сказать, не до разговоров было.

— М-м-м, извини, что прервал твою победную серию, — от всей души извинился Гарри. — Я никогда не думал, что настолько хорошо умею играть в квиддич.

Однако собеседник лишь отмахнулся от него. Судя по слегка затуманенному взгляду зеленых глаз, думал Поттер сейчас точно не о своем поражении, что подтвердили его дальнейшие слова:

— Дело не в этом, а в… — он запнулся и смущенно посмотрел на слизеринца, — неважно. Короче говоря, я хочу поблагодарить тебя за то, что не дал упасть мне с метлы. Не очень уж радужная перспектива вновь проваляться в больничном крыле.

— Это уж точно.

Ребята улыбнулись друг другу.

— Тебя ведь Кристофер зовут, верно? — уточнил Поттер.

— Да.

Не успел он опомниться, как двойник протянул ему ладонь для рукопожатия. Мальчик с изумлением уставился на нее, не совсем понимая, как на это реагировать. После открывшейся правды о жизни Поттера, ему льстила такая симпатия с его стороны, однако в памяти хорошо засели слова директора о том, для чего Гарри прибыл сюда. Дружить при таких обстоятельствах казалось ему эгоизмом и большой несправедливостью по отношению к этому наивному гриффиндорцу, а это было не в его правилах. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы не пожимать руку. Помимо гордости по-прежнему существовала опасность нарушить мирное течение вселенной. Дамблдор никогда не позволит Гарри пустить все на самотек.

Что можно сделать? Видимо, придется импровизировать.

— Ты извини, — он перевел взгляд с руки двойника на его лицо. — Я привык пожимать руки исключительно друзьям и родным. Меня так воспитали родители, говоря, что при контакте через ладонь мы передаем близким нам людям часть своей силы. Это не значит, что ты мне неприятен и я не стремлюсь к общению с тобой, но думаю, и ты этим жестом хотел скрепить со мной отнюдь не дружбу.

Он ожидал реакции Поттера, словно приговора. Не хотелось обижать его.

— Ты прав, — спокойное выражение лица не давало возможности что-то понять.

Опустив руку, двойник сунул ее в карман джинсов.

— Когда я только перевелся сюда, меня начали настраивать, что все гриффиндорцы напыщенные наглецы, которые и головой-то думать не умеют, — задумчиво сказал Гарри, наблюдая за собеседником.

Тот нахмурился, наглядно демонстрируя свое мнение о словах слизеринца.

Сменив положение и облокотившись о перила, Гарри продолжил:

— Я же считаю, что везде существуют исключения из правил. Когда-нибудь мы обязательно пожмем друг другу руки, и тогда никакие слова не будут нужны.

Какое-то время Поттер оценивающе смотрел на него, о чем-то размышляя, а затем… улыбнулся.

— Действительно. Мы привыкли к штампам и не обращаем внимания на детали. Не все слизеринцы, в свою очередь, плохие. Яркий пример стоит прямо передо мной, — двойник выдохнул изо рта пар. — Я должен был понять это еще на первом курсе. Тогда, может, не было бы всей этой вражды.

— Сомневаюсь. Драко Малфоя вряд ли возможно переделать.

Ребята замолкли и оба начали вглядываться вдаль, погружаясь в свои, персональные думы. Гарри остался доволен тем, как сумел выкрутиться из этой непростой ситуации. Сохранить нейтралитет — отличная идея! Он не дает сблизиться, но и избегать друг друга больше не будет необходимости. После всего того, что Гарри узнал, хотелось воспротивиться наставлениям Дамблдора и сделать по-своему. А еще стоило попытаться исправить то, что произошло на недавнем уроке.

— Снейп был несправедлив сегодня на зельях, — осторожно начал нащупывать почву он.

— Он ко мне всегда несправедлив, — раздраженно бросил Поттер. — Он спит и видит, как бы напакостить мне посильнее.

— Ты знаешь, почему?

— Знаю. — Судя по краткому ответу, двойник не собирался делиться с ним личной информацией.

Гарри прекрасно понимал его.

— И давно так? — продолжил спрашивать он.

— С самого первого урока, — фыркнули в ответ.

— Тогда почему именно сейчас ты уступил ему и ушел? — изобразил удивление Гарри. — Малфой как-то упомянул, что ты собираешься стать аврором? Но ведь без высших зелий тебя туда не примут. Мне отец рассказывал.

Поттер о чем-то задумался. Он словно взвешивал в уме, стоит ли делиться соображениями с почти незнакомым ему слизеринцем, периодически бросая на того настороженные взгляды. Затем, что-то решив для себя, сказал:

— Мне кажется, я больше не хочу быть аврором.

Звучало это тихо и грустно.

— А кем тогда? — затаив дыхание, поинтересовался Гарри.

— Я думал о должности преподавателя ЗОТИ в Хогвартсе, — немного мечтательно отозвался тот. — Я слишком люблю нашу школу, чтобы просто так покинуть ее.

Гарри не успел понять, какие испытывает чувства от их очередной маленькой похожести. В зеленых глазах Поттера на миг мелькнуло недоумение, после чего он скривился от боли и судорожно вцепился в свой шрам. С нарастающим испугом Гарри наблюдал, как подкосились ноги у двойника, и тяжелое тело рухнуло на землю, едва не перекатившись за перила и не упав вниз. Короткая передышка, и вот уже мучительные крики наполнили смотровую площадку, руки гриффиндорца хаотичными движениями стали раздирать плоть вокруг шрама, а самого его трясло, словно в лихорадке.

— Черт! — уняв собственную дрожь, Гарри кинулся к двойнику и, наплевав на все директорские запреты, попытался оторвать ладони двойника от его лица. — Перестань! Успокойся! Очисти сознание и выгони Его!

Бесполезно. Поттер не владел окклюменцией. Совершенно.

Грудная клетка неприятно запульсировала, стоило Гарри увидеть мучения на его лице.

Проклиная все на свете и прежде всего себя за чересчур спонтанные решения, он наложил на двойника обездвиживающее заклинание, чтобы тот не мешал ему, и прижался пальцами к его вискам.

— Легилиментс!

* * *

Еще никогда за всю свою практику освоения легилименции Гарри не видел настолько опустошенного сознания. Он привык к бесконечным картинным образам, мыслям, местам, где хочется спрятать секретные воспоминания. У Поттера не было ничего, кроме непроглядной темноты. Тьма казалась настолько осязаемой, что буквально придавливала к земле… если что-то в сознании можно назвать землей.

Гарри нерешительно осмотрелся вокруг, не зная, куда идти. Чернота, заслонившая за собой все мысли, отражалась и на нем тоже. Он с ужасом вспомнил те пытки, которым подвергал его Волдеморт, когда пленил во временной комнате в Министерстве. Тогда он так жаждал умереть. Все тщательно спрятанные страхи острыми когтями начали выкарабкиваться наружу, стремясь завладеть ясностью его ума, подчинить себе и раздавить. Лоб Гарри покрылся неприятной испариной, а дыхание участилось. Здесь, где поблизости никого постороннего, он мог признаться себе в том, что боится новой встречи с Томом. Он все еще не был к ней готов.

Однако ему просто необходимо отыскать двойника и вытащить его оттуда. Это единственное, что он четко понимал, несмотря на липкость, которой страх обволок его внутренности. Гарри сделал наощупь пару шагов и остановился. Куда ему идти? Промедление может оказаться и фатальным.

Короткий вскрик где-то впереди стал ему ответом, равно как и довольный смех Волдеморта, от которого кровь застыла в жилах. Густую темень прорезали ярко-алые, будто царапины, линии. Необходимо поспешить, иначе Поттер сломается.

Мерлин, как же Гарри было сложно заставить себя двигаться!

Вскоре он увидел прозрачную фигуру Темного Лорда с зажатой над головой палочкой, а у его ног ничком валялся и тяжело дышал вымотанный издевательствами двойник.

— Круцио! — елейно произнес Волдеморт, и тело Поттера изогнулось неестественной дугой, а с пересохших губ слетел болезненный вопль.

Стремительно вытянув руку, Гарри невербально направил взрывающийся щит, чтобы тот встал между гриффиндорцем и их общим заклятым врагом и отбросил его куда подальше. План был прост: пока Том приходит в себя и понимает что к чему, он расталкивает явно отключившегося двойника и они вырываются из этой ментальной тюрьмы до того момента, как Волдеморт выберет его в качестве новой мишени.

К огромному удивлению Гарри, его враг с легкостью увернулся от пущенного в него оборонительного заклинания, как будто заранее предвидел, что кто-то еще вторгнется в сознание Мальчика-Который-Выжил. Сбитый с толку, слизеринец бросился к пострадавшему двойнику, загородив его собой и выставив перед ними еще один щит. Гарри решился и наконец встретился глазами с бледно-кровавым взглядом Волдеморта.

— Не смей трогать его, сволочь!

На его реплику Том лишь коварно ухмыльнулся. Он явно получал удовольствие от писка жалкого насекомого, каковым, по его мнению, без сомнения, являлся мальчишка.

Однако то, что было сказано потом, повергло Гарри в настоящий шок:

— Ну, здравствуй, Гарри Поттер. Я ждал тебя.

На Хогвартс опустилась ночь, и все его обитатели погрузились в глубокий сон. Ну или почти все. Дождавшись, когда соседи по комнате заснут, Гарри выбрался из кровати и спешно покинул спальню. Оказавшись в коридоре и убедившись, что поблизости нет Филча или Миссис Норрис, он отправился прямиком в больничное крыло. Ему просто необходимо было попасть туда и убедиться, что с Поттером все в порядке.

Прошло около шести часов с тех пор как слизеринец вытащил-таки двойника из ментального плена и отлеветировал в бессознательном состоянии к мадам Помфри. Гарри смутно понимал, что происходило вокруг них, когда он спешил, спускаясь по ступенькам с башни. Кажется, по пути он столкнулся с перепуганными Роном и Гермионой. И, если это не плод его воображения, Уизли обвинял новенького в плачевном состоянии своего лучшего друга. Не вмешайся тогда Грейнджер, драки было бы не избежать. Благо она осознавала, насколько сейчас важно быстро помочь Поттеру. Все вместе ребята прибыли в лазарет и предоставили профессионалу возможность обследовать пациента. Под шумок Гарри скрылся с глаз волнующихся гриффиндорцов. А теперь ему хотелось узнать, как чувствует себя двойник.

А еще он никак не мог забыть о том, что произошло в сознании Поттера. Те жуткие, мерцающие красным глаза и этот пробирающий до костей торжествующий смех. Все в точности, как тогда. Покончив с Волдемортом в своей реальности, Гарри погрузился в сильную депрессию, думая исключительно о тех людях, что погибли по его вине. Особенно об отце. А когда Дамблдор и его отражение предложили ему перебраться в мир, где живы все, кроме Сириуса, Гарри запретил себе думать о темном маге. Как бы директор не настаивал, он прибыл сюда исключительно с эгоистичными намерениями. Не для того, чтобы вновь встревать в эту кровавую войну, не для того, чтобы почувствовать себя убийцей. Нет, он хотел лишь одного — обрести то, что у него отняли обстоятельства в том мире. С Волдемортом пусть разбирается двойник, пока жив. Ищет эти проклятые крестражи вместе с Дамблдором. А с него довольно! Неважно, сколько крестражей в этом мире сумел раздобыть директор, неважно, знают ли о них вообще или нет. Да, так Гарри считал вначале, выбрасывая из головы все и позволяя себе стать Крисом Ларсеном. В новой реальности сделать это оказалось куда проще, чем он думал, ведь все кошмары и побочные эффекты от проклятий пропали, он стал обычным подростком с вполне обычными проблемами. Так было до сегодняшнего вечера, пока Риддл не обратил на него внимание.

— Ну здравствуй, Гарри Поттер, я ждал тебя!

Гарри застыл, не зная, что сказать.

— Ты, должно быть, недоумеваешь, почему я так спокойно реагирую на двух Поттеров в одном сознании? — усмехнулся Волдеморт. — Бедный мальчик, опять тебя втянули в грязную игру.

Держа палочку перед собой, Гарри напряженно следил за врагом.

— Я бы, конечно, посоветовал тебе обратиться к твоему любимому директору, но не вижу смысла, ибо покойникам правда не нужна.

Том засмеялся, а парень шагнул назад, к лежавшему без сознания двойнику. Заметив это, Риддл сделал едва бросающееся в глаза движение волшебной палочкой. Гарри с трудом успел выставить щит, буквально кожей ощущая, как в миллиметре от его локтя проносится ядовито-зеленый луч. Кожа неприятно запульсировала.

— Что и следовало ожидать от воспитанника Снейпа, — сказал Волдеморт. — Но здесь тебе не повезло. В этом мире Северус на моей стороне.

Гарри вдруг почувствовал, что перестал дышать. Осторожный вздох, и еще один. Ему стало по-настоящему страшно. Мало того, что недруг знает о нем все, так впридачу утверждает, что Снейп — предатель. Человек, которого Гарри любил больше всех. Неужели они настолько отличаются? Выходит, что от пропасти своего приемного отца удерживал именно он? У здешнего Северуса нет никакой мотивации, чтобы бороться с Волдемортом, кроме каких-то личностных убеждений.

«Стоп, Гарри, не поддавайся! Он специально пытается вывести тебя из равновесия!»

— Я вижу, ты не веришь мне, — Том не сводил с него красных глаз. — Хочешь, я покажу тебе, как Северус пытает и убивает людей. О, поверь, это истинное наслаждение.

— Замолчи! — выкрикнул Гарри, не в силах слушать этот бред.

— А как они извиваются и орут от боли, — Риддл аж закусил нижнюю губу от удовольствия.

Он явно издевался над ним, понимая, что плохие слова о Северусе режут по его сердцу острым ножом. Однако Волдеморт, без сомнения, верит тому, что говорит. Если так подумать, Гарри не знает ничего о жизни этого Снейпа.

— О, я чувствую тень сомнений, прокрадывающуюся в твою душу! — злорадно констатировал Риддл, резко откидывая руку с палочкой в сторону.

Находящийся в смятении Гарри не сразу сообразил, что это был жест нападения. Мощной волной его сбило с ног и придавило к земле. Если бы это была реальность, а не чье-то сознание, его голову точно бы пришлось собирать по частям, а так лишь сильный удар. Поморщившись, Гарри бросил взгляд назад, чтобы убедиться, что двойник по-прежнему лежит без сознания. Оно и к лучшему.

Давление сверху в это время усилилось, сжимая руки, ноги и грудную клетку. С расширенными от ужаса глазами Гарри понял, что не может вздохнуть. Губы беззвучно размыкались и смыкались, однако никакого кислорода внутрь не поступало. Он задергался, издавая хрипы, а грудь сдавило от колющей боли.

— Забавно, я бы мог убить тебя прямо здесь, — палочка Тома продолжала удерживать заклинание. — Но это слишком просто. Мне кажется, что для Героя, победившего Лорда Волдеморта, это легкое наказание.

Он опустил палочку, прерывая атаку.

Почувствовав небывалую легкость, Гарри сел и, продолжая хрипеть, судорожно стал хватать ртом воздух. Голова нещадно кружилось, а сердце колотилось как сумасшедшее.

— Ты заплатишь за то, что сделал, — Риддл пристально следил за ним, а потом резко перевел взгляд на двойника Гарри. — Однако сначала я избавлюсь от него.

Все еще задыхаясь, Гарри выставил руку вперед, призывая чары тумана. Пусть он сейчас и плохо соображал, он не даст Поттера в обиду! Как только Волдеморт исчез в молочной пелене, Гарри пополз в сторону гриффиндорца. Оказавшись рядом, он схватил его безвольную руку, сильно сжимая.

«Гарри, очнись! Помоги мне!» — мысленно позвал он.

Никакой реакции. А ведь туман вот-вот рассеется. Для Волдеморта это вопрос нескольких секунд. Что ж. Сосредоточившись, Гарри сотворил одно из полутемных иллюзорных заклинаний. Оно по-прежнему отражает никуда не двигающегося с места Гарри, но при этом чуть сдвигает с места двойника. Поэтому Волдеморт не сможет пробить заклинанием насквозь, однако он в любом случае заденет создателя чар. Кровь за защиту.

«Гарри, ну, пожалуйста! Мы не выберемся, если ты не поможешь!»

В ответ на его просьбу Поттер открыл глаза и впился напуганным взглядом в… свое отражение.

— Жалкая попытка, Гарри, — туман развеялся, и красный луч ударил в иллюзию сидящего на коленях слизеринца.

Гарри поморщился, сжав губы. Левый бок саднило от содранной там кожи.

— Помоги мне, — тихо попросил он Поттера.

— Что мне делать? — также шепотом спросил тот.

— Сосредоточься на том, что хочешь выбраться отсюда… я помогу тебе.

Двойник кивнул и послушно закрыл глаза. Гарри еще крепче вцепился в его руку.

— Мальчишка, ты играешь с огнем, — голос Волдеморта был рассерженным, он понял, какое заклинание перед ним. Его элементарно снять, но не сразу.

— Это ты играешь с огнем, Том, — отозвался Гарри, нарочито называя врага ненавистным ему именем. Он почувствовал нужный рывок.

Да, они успели выбраться!

Гарри передернуло от этих воспоминаний. Отвращение к себе нарастало с новой силой. Глупо отрицать — он идет не просто проведать Поттера. Его двойник слишком много видел лишнего. Нельзя допустить, чтобы правда всплыла наружу.

А еще, пока он вспоминал весь этот ужас, у него начал сильно колоть бок, как раз в том месте, куда попал проклятием Волдеморт. Убедившись, что никого рядом нет, Гарри отодвинул мантию и чуть приподнял свитер. Света в коридоре хватало на то, чтобы разглядеть что-то на теле. Однако никаких синяков, царапин, ран, нагноений не обнаружилось. Бледная под неполным освещением кожа. Поразительно, учитывая, что и Гарри использовал темное заклинание для отвлечения Риддла, и уж тем более Волдеморт не скупился на темное проклятие. Что-то да должно было остаться, пусть атака и имела лишь ментальный характер. Тогда почему же… И тут Гарри понял. В этом мире он пока только существует. Похоже в существовании тоже имелись свои плюсы.

Больничное крыло было совсем близко, когда оттуда послышалась какая-то возня. Не желая быть обнаруженным, Гарри укрылся за ближайшей статуей какого-то волшебника. Он успел как раз вовремя: тихо переругиваясь, оттуда вышли Рон с Гермионой. Гарри их не видел, поскольку использовалась мантия-невидимка, однако узнал по голосам.

— Рон, как ты мог забыть карту?! — недовольный шепот Гермионы Грейнджер.

— Прости, — виноватое бурчание. — Я торопился к Гарри и не подумал.

Раздраженный вздох.

— О чем ты вообще думаешь? — укоризненно спросила та.

— М-м-м… о том, чтобы меньше времени потратить на учебу и больше на отдых, о вкусной еде, о Гарри и… — Уизли запнулся. — О тебе.

Гарри покачал головой, старательно прогоняя наваждение. Это и в самом деле было признание? Он догадывался, что другу симпатична Гермиона, но тот никогда не демонстрировал эту самую симпатию так открыто. Щеки предательски вспыхнули.

— Обо мне? — смущенно переспросила Гермиона.

— Ты все слышала. — Судя по этому ворчанию, Рон чувствовал себя крайне неловко. Интересно, насколько покраснели сейчас его уши?

Если Рон действительно решил признаться Гермионе, то Гарри был рад за друзей. Они красивая пара, подходят друг другу, однако… Что-то не давало ему покоя, кусая изнутри. Какое-то досадливое чувство застряло посередине грудной клетки, делая радость за счастье Уизли и Грейнджер подделкой. Дешевой стеклянной подделкой, которую так легко разбить.

— Пойдем уже. Не хочу нарваться на Филча или Снейпа. — Недовольства в голосе Рона чуть поубавилось.

— Идем.

Интонаций Гермионы Гарри не понял. Не так уж и близко к ним он стоял. Приглушенные шаги друзей вообще были еле слышны. Выждав какое-то время и убедившись, что гриффиндорцы и вправду покинули этот коридор, Гарри выбрался из своего временного убежища и проник в больничное крыло. Его встретила ожидаемая ночная тишина, разбавляемая тихим сопением спящей в соседней комнате мадам Помфри и редким и прерывистым похрапыванием кого-то из больных. Времени было мало, поэтому Гарри сразу же двинулся вдоль кроватей, почти наверняка зная, на какой из них лежит Поттер. Наверняка та же, что была у него в его мире.

Подойдя к одной из дальних кроватей, по иронии стоявшей напротив той, на которой после неудачного собрания у Пожирателей смерти отдыхал Северус, слизеринец отдернул полог. Да, двойник был здесь, белый как полотно. Он спал, но сон его не был спокоен. Учащенное дыхание, мерцающие в блике месяца капли пота. Поттер по-прежнему прибывал в кошмаре.

— Жаль, что я не могу избавить тебя от твоих страхов, — наложив на всякий случай заглушающее заклинание вокруг них, Гарри приблизился к изголовью кровати и положил руки на виски парня. — Прости за этот эгоизм. Легилиментс!

Хаотичные осколки воспоминаний тут же понеслись перед ним в сложном узорчатом танце. Вот двойник с друзьями смеется, гуляя по Хогсмиду, а вот уже встретился с ним на Астрономической башне. Где-то здесь были они, нужные ему кусочки мозаики. Ага! Выцепив эпизод жесткого вторжения Волдеморта в сознание Поттера, Гарри начал внимательно просматривать его, лишний раз убеждаясь в слабой ментальной защите двойника, в жестокости Волдеморта и в том, что Поттер в действительности понял, кто такой Крис Ларсен. Значит, эту часть пазла придется переделать. Он изменит свое лицо, настроит поток мыслей и эмоций двойника в сторону так, чтобы в его глазах он по-прежнему был Крисом, слизеринцем с нестандартным взглядом на некоторые вещи. А с этим куском есть только один способ разобраться.

Треск. Блестящие крупицы крутятся вокруг остальных, более крупных образов и мыслей. Вихри, завораживающие легилимента.

Возвращение в реальность прошло болезненно. Честно признаться, у Гарри имелся маленький опыт в опасных играх с чужой памятью. Первый раз, после того, как отец обучил его этой разновидности легилименции, он попытался попрактиковаться на Драко. Они в тот день крупно поссорились, чем не повод изменить все в свою пользу. У бедняги тогда помутился рассудок… немного. События того дня расплылись и не хотели собираться в четкие воспоминания. Драко то злился на Гарри и грозился сломать его метлу, то лучезарно улыбался и орал чуть ли не на весь Хогвартс о том, что Гарри его самый лучший друг и что, конечно же, он был неправ, оскорбив Гермиону. В эти периоды рядом, как назло, крутился Рон, и риск поругаться еще и с ним возрастал многократно.

В дальнейшем у Драко началась истерика: схватившись за голову, он попеременно плакал, злился, не понимал, что с ним происходит, и частенько посматривал на голую стену в одном из школьных коридоров, видимо, желая хорошенько к ней приложиться. Откладывать было нельзя, поэтому Гарри отвел Малфоя к папе, который в два счета исправил оплошность сына. Виновато потупившись, тот наблюдал, как зельевар исправляет его ошибки, при этом внушая Драко, что сегодня ему приснился жуткий кошмар, повлиявший в дальнейшем на весь его день. Недобро покосившись на Гарри, с которым он «вновь был в ссоре», слизеринец ушел.

Жесткие лекции от отца на тему безответственности и грубого нарушения правил элементарной безопасности не заставили себя ждать. Затем начались многочасовые тренировки. Впрочем, результатом Гарри по-прежнему остался недоволен.

Сейчас, использовав на двойнике подмену воспоминаний, слизеринец сильно боялся краха всех приложенных им усилий. Если такое произойдет, то Поттер будет либо как Драко — впадать из крайности в крайность, либо вовсе ничего не сработает и секрет раскроется. Даже не ясно, что хуже: при любом раскладе придется подключить директора, а тот вряд ли будет рад такой вызывающей самостоятельности Гарри.

— Привет.

Выбравшись из невеселых размышлений, Гарри встретился с мутным взглядом зеленых глаз двойника. Удивительно, тот умудрился незаметно для него нацепить очки!

— Привет. Не спишь?

Наиглупейший вопрос, учитывая, что Поттер разговаривает с ним.

— Нет, не спится. Что ты здесь делаешь ночью?

— Не спится, — легкая улыбка, скрытая в сумрачном освящении больничного крыла.

Скоро все решится. Гарри внимательно всматривался в лицо Поттера, стараясь вычислить возможную реакцию на свои манипуляции с его сознанием. Изначальное спокойствие еще ничего не означает. Проверено на Малфое.

Двойник о чем-то задумался, затем уставился на чуть дрожащие руки. Вздохнул.

Волнуясь все больше, Гарри ожидал. Всплеска, скандала, слез, ярости. Да чего угодно! Легилимент из него неважный. Окклюменция далась значительно легче.

— Так странно, — начал разговор Поттер, — общение с тобой одновременно мне нравится и… почему-то отталкивает.

Их взгляды встретились.

— Ты чем-то похож на меня, — продолжил двойник. — Правда, за такой короткий срок сложно понять, но за несколько разговоров с тобой я почувствовал что-то такое… схожее. В то же время ты слизеринец, и эта «похожесть» не дает мне покоя.

— Не делай преждевременных выводов, — посоветовал Гарри, пытаясь не реагировать на его слова. — Мы друг друга почти не знаем, если только со слов наших одноклассников. С чего ты решил, что мы похожи?

— Ты такой же ненормальный, как и я, — усмехнулся Поттер, но, увидев, что его не поняли, пояснил: — У тебя бзик всех спасать.

— Никогда не обращал внимания, — солгал Гарри, поражаясь наблюдательности двойника.

Когда тот снимал с себя маску заурядности, в которую привыкли верить окружающие, он становился абсолютно другим: умным, смышленым, порой даже слишком. И знали об этом только его близкие друзья. Для остальных Поттер был красивой и пустой оболочкой. Получается, в каких-то вещах гриффиндорец оказался еще более закрытым и замкнутым, нежели Гарри. И как на все это реагировать? Почему двойник вдруг открылся ему?

— Знаешь, я все вспоминаю тот ужас, когда Волдеморт вторгся ко мне в разум. Тогда мне показалось, что я сойду с ума и никогда больше не приду в себя. Или просто умру, — Поттер невесело хмыкнул и обнял себя за плечи в защитном жесте. — Представь, какие волны разочарования пойдут со стороны моих… почитателей, ведь я Мальчик-Который-Выжил. А тут взял и склеил ласты, толком не вступив в бой с ним. Впрочем, я и не особо рвусь с ним драться…

Гарри молчал, ожидая продолжения. Может, внезапные открытия и откровения тоже результат плохого применения легилименции?

— И я вообще не об этом. Когда ты пришел помочь, мне изначально почудилось, что передо мной стою я сам.

Вот двойник и приблизился к тому, чего Гарри так сильно опасался. Стараясь не показывать волнения, он не отводил взгляда от зеленых глаз Поттера.

— Ты думаешь, я просто так заговорил о комплексе героя? Нет. Я подумал, что мы похожи, раз я путаю тебя с собой. Даже мой разум не настолько странный, чтобы вместить в себя двух Поттеров сразу. Тебе так не кажется?

Гарри неопределенно качнул головой и пожал плечами. Немножко странных мыслей никому не повредит, в отличие от правды.

— Я не настолько хорошо владею ментальными навыками, чтобы ответить на твой вопрос.

— И, тем не менее, ты владеешь ими настолько, чтобы помочь мне.

— Ты сам себе помог. Я бы не справился без твоей поддержки.

— Я полный ноль в окклюменции. Не помню, говорил я это или нет. Поэтому Волдеморт и нападает на меня постоянно. Я слаб. И он знает об этом.

В голосе двойника прозвучала обреченность.

— Раз ты знаешь об этом, поговори с директором. Пусть он предпримет меры и назначит тебе кого-нибудь, кто сможет обучить тебя этой науке.

В ответ на такое предложение Поттер громко рассмеялся, вынуждая Гарри вздрогнуть и проверить надежность заглушающих чар, но вскоре смех сменился громким, раздирающим горло кашлем. И без того бледное лицо сморщилось от явной боли и сделалось совсем белым.

— Думаю, тебе лучше поспать, — миролюбиво заметил Гарри, когда двойник откашлялся и теперь глубоко дышал, стараясь выровнять сбившееся дыхание.

Поттер тут же вскинул на него дикий взгляд:

— Ты кто?! Что слизеринец делает возле меня?! — начиная паниковать, он попытался подняться, однако без сил упал обратно на кровать.

«А вот и последствия неумелого использования легилименции», — мысленно взвыл Гарри, наблюдая за ним.

— Все хорошо. Не волнуйся.

— Легко тебе говорить! Ты… — повторно закашлявшись, двойник снова посмотрел на него. На этот раз в глазах читалось узнавание. — Ты ведь Крис Ларсен, верно?

Гарри кивнул.

— Так ты пришел меня навестить? — тут же появилась глуповатая улыбка. — О, я так рад!

Устало почесав лоб, Гарри попытался изобразить хоть какое-то подобие взаимности, но получилось как-то… кривовато.

— Может, тебе все-таки стоит поспать немного? — не слишком рассчитывая на утвердительный ответ, предложил он.

— Нет! Я не хочу видеть снова этот кошмар! — активно замахал руками двойник.

— Я понимаю.

— Нет, не понимаешь! Если я еще раз увижу, как Дамблдор запихивает в нас с Роном свои лимонные дольки, я просто не смогу дальше спокойно жить!

Чего? Поведение Поттера так хаотично менялось, что Гарри почувствовал легкую усталость, не успевая за метаморфозами его настроения. Серьезность чересчур контрастировала с откровенным бредом. Мерлин, в этот момент Гарри ощущал себя истинным пуффендуйцем, славящимся среди остальных учащихся своей добротой и… тупостью! Не умеешь пользоваться чарами, не стоит даже и пробовать!

«Нет, ты должен был! Иначе он узнал бы твой секрет, и тогда последствия оказались бы непредсказуемыми!» — Гарри глубоко вздохнул, смотря на трясущегося в немой истерике двойника, спрятавшего голову в коленях. Что ему теперь делать с ним?

«Ох, ну что на этот раз? До рекорда Драко еще далековато, конечно, но…»

— Мама, я так хотел бы иметь настоящую семью, — тихо прошептал Поттер, не отрывая лица от теплого одеяла, в которое были укутаны его ноги. — Чтобы кто-нибудь заботился обо мне как о Гарри, а не как о магическом Герое.

Сердце Гарри болезненно сжалось. Рука сама собой потянулась к подрагивающему плечу собеседника, однако замерла на полпути. Он уже дважды нарушил запрет и дотрагивался до двойника, напрочь забывая о тех последствиях, которые нельзя будет обратить вспять. Нужно перестать быть эгоистом и немножко подумать о других. Разве его друзья, профессора, да и вообще люди виноваты в том, что ему приспичило поиграть с равновесием вселенной? Эгоист!

Тихий всхлип отвлек Гарри, не давая как следует придаться самобичеванию. Поттер плакал. Ему было очень плохо, и Гарри мог его понять, как никто другой. Да, в отличие от двойника, он не так долго был один, но и с отцом они прожили только шесть лет. А потом тот умер, защищая Гарри. И это несмотря на не слишком приятные высказывания того перед самой смертью папы. Черт, кто его за язык тянул? Оторвать и выбросить, чтобы никого не ранить и не убить своей жестокостью.

— Не плачь, — не слишком убедительно сказал Гарри, страшась, что и сам начнет плакать.

Старые раны вновь начали открываться, подпуская к самому сердцу ту черную гниль, от которой, казалось, он научился отгораживаться.

Двойник не ответил, лишь плотнее прижимая к себе колени.

— Слышишь меня? — получилось раздраженно, без сочувствия.

Тот не ответил.

— Гарри! — непривычно было произносить свое имя, обращаясь, собственно говоря, к себе же самому.

Недовольный взгляд зеленых глаз дал слизеринцу понять, что его наконец-то услышали.

— Ты кто? — потрясенно уставился на него двойник, старательно размазывая по щекам слезы. — Как ты попал сюда?

— Достало, — закатил глаза Гарри и выкинул руку в сторону. — Акцио зелье Сна Без Сновидений!

Он знал, что все важные зелья мадам Помфри прячет под замком в шкафу, но, может быть…

Неожиданно с тумбочки Поттера, прямо ему в руку опустилось требуемое им снадобье. Ха! А он, оказывается, все еще слепой. Открутив пробку, Гарри протянул флакон двойнику.

— Выпей, тебе станет легче.

— Да пошел ты!

— Отлично. Ты сам виноват.

Невербальным заклинанием Гарри обездвижил несчастного гриффиндорца и влил ему в рот противную жидкость. Он не собирался так бесцеремонно вести себя с ним, но Поттер не оставил ему выбора своим непредсказуемым и утомляющим поведением. Нужно как-то решить, что делать дальше. В истории с Драко ситуацию исправил отец, однако сейчас обращаться к нему или к Дамблдору — плохой вариант. В первом случае Гарри рискует раскрыть себя, а во втором ожидается длительная нотация на тему: «Гарри, мальчик мой, тебе нельзя приближаться к своему двойнику ближе, чем на двести ярдов, а иначе ты рискуешь повредить этот мир к Мерлиновой бабушке». Еще раз посмотрев на лежавшего без движения Поттера, Гарри тихо выругался, досадуя на то, как грубо обошелся с ним. Он поймал себя на мысли, что его нынешнее поведение очень напоминает поведение отца, когда тот находился в особо неблагоприятном расположении духа. Печально улыбнувшись, Гарри поспешил покинуть Больничное крыло. Утро вечера мудренее. Завтра он обязательно что-нибудь придумает. Да и может, как следует отоспавшись, разум Поттера прояснится?

* * *

На следующий день, к большому облегчению Гарри, двойник не появился ни на завтраке в Большом Зале, ни на уроках, а это означало только одно: по-прежнему не потерян шанс все исправить, не прибегая к помощи Дамблдора или, что в сто крат хуже, Снейпа. Усиленная порция снотворного зелья сработала, и можно попытаться успеть найти что-то стоящее в библиотеке, дабы исправить неприятную оплошность в использовании легилименции. С такими достаточно оптимистичными мыслями Гарри прибыл на обед. Однако улыбка быстро испарилась с лица, стоило наткнуться взглядом на сидящего рядом с Гермионой Поттера.

«Какого дьявола?!»

Одновременно с мысленным восклицанием слизеринца двойник поднял на него глаза, отчего Гарри весь напрягся, ожидая какого-нибудь неуместного выпада, истерики на ровном месте, панической атаки или что там еще бывает при подобных «недугах»? Поттер не торопился впадать в крайность: чуть улыбнувшись, он едва заметно склонил голову в приветливом жесте. Озадаченный Гарри чуть запоздало ответил на это легким кивком и поспешил за стол своего факультета, где собрались друзья и уже вовсю хохотали над байками Мэтта, вернее, над ним самим, когда он особенно старался, корча рожицы. Завидев приближающегося новенького, Джек перестал смеяться и деланно серьезным тоном произнес:

— Садись, добрый друг, гостем будешь...

Ребята прыснули, даже Хизер не слишком убедительно закатила глаза при словах брата.

— Лучше уж сразу хозяином, — усмехнувшись, Гарри обошел стол и опустился на скамью между Джеком и Гансом.

Дэвайс фыркнул и весело похлопал того по плечу, не забыв при этом задеть локтем стакан с тыквенным соком и пролить содержимое на стол.

— Джек, ну ты и свинья! — раздраженно прокомментировала Хизер его оплошность.

— Есть с кого пример брать, — подмигнул ей брат, от чего она обиженно поджала нижнюю губу.

Получилось это настолько мило, что парни невольно залюбовались ею.

Ганс Хэтман оторвался от своей книги в темно-синей обложке, поглядел сначала на Дэвайс, потом на ее брата и остальных, затем поприветствовал подошедшего крепким рукопожатием и снова вернулся к чтению. Гарри приступил к еде, параллельно слушая возобновившиеся шутки Мэтта и краем глаза следя за гриффиндорским столом, а конкретно за своим двойником. Пока ничто не предвещало беды: Поттер внимательно слушал эмоциональные речи Дина и Симуса, в какие-то моменты согласно кивая головой. Судя по незаинтересованности Гермионы в их разговоре, дело касалось квиддича, но точно Гарри знать не мог. Стоит немного расслабиться. Возможно, и не придется ничего искать, раз двойник вновь вменяем.

Взрыв очередного хохота заставил слизеринца обратить внимание на своих друзей-полукровок. Их компания сделалась привычной и приятной для него, помогала забыться и не так сильно скучать по обществу Рона и Гермионы и игнорировать неприязнь со стороны чистокровных представителей змеиного факультета. За все за это Гарри был им искренне благодарен. Неизвестно, как бы сложилась его жизнь, если бы не они. Наверняка он бы уже сорвался и все выложил Снейпу на блюдечке, и все равно, что Дамблдору это точно не понравилось бы. Правда, к Нотту у Гарри по-прежнему оставались вопросы, но с каждым днем они казались ему все более незначительными.

Поев, парень попрощался с друзьями и отправился на нумерологию. Он бы подождал Теодора, также посещающего эти уроки, однако тот с самого утра прибывал в плохом расположении духа, поэтому Гарри не рискнул беспокоить его.

В коридоре туда-сюда сновали ученики: кто группами, кто парочками, кто поодиночке. Одни торопились на обед — успеть набить животы, пока не прозвенел звонок, другие шли на следующий урок или заниматься своими делами и наслаждаться свободой. Жизнь кипела в Хогвартсе, что действовало успокаивающе на Гарри. По сравнению с пустыми ночными коридорами-туннелями, где давящая тишина заставляет задуматься о грядущем хаосе, который вот-вот принесет с собой Волдеморт, дневной шум сотен топающих и галдящих студентов выталкивал скверные мысли, давая шанс почувствовать себя беззаботным подростком с кучей домашнего задания и личных проблем. В такие моменты хотелось, чтобы никогда не наступала ночь, чтобы тьма кружилась вокруг, но не обрушивалась на замок. Вот если бы…

— Подожди! — резанул слух знакомый голос.

Остановившись, парень обернулся к нагнавшему его двойнику. Тот затормозил и, улыбнувшись, произнес:

— Хорошо, что я тебя догнал. Я кое-что забыл тебе сказать.

Гарри вопросительно приподнял бровь, в лучших традициях своего отца. Поттер его заинтриговал. Трудно было представить, про что и в какой форме пойдет дальнейший диалог.

— И это кое-что очень важное и… личное.

Ого! Поттер решил поделиться с ним чем-то личным? Неужто после спасения его разума из лап Волдеморта он уже успел заслужить подобное доверие? Все-таки двойник чересчур доверчив, хотя это не отменяет того факта, что Гарри все-таки любопытно услышать, что же такого личного скажет ему гриффиндорец.

— Гермиона, дело в том, что я…

Дальше Гарри уже не слушал.

Гермиона?!

А ведь вчера ему казалось, что хуже тех истерик, которые спонтанно устраивал ему Поттер, ничего быть не может. Выходит, он заблуждался. Чем глубже он вникал во все происходящее в разуме двойника, тем меньше шансов у него оставалось выбраться оттуда и не повредиться умом самому.

Ох, если бы Гарри знал, то не позволил бы себе расслабиться, и непременно нашел бы нужную литературу и… Раздраженно отмахнувшись от всяких «если бы», слизеринец посмотрел на Поттера, который, по всей видимости, ждал от него какого-то ответа. Проклятье, что же делать? Отвести куда-нибудь подальше от любопытных глаз, вырубить и запереть, чтобы начать поиски. Видя этот нетипичный для двойника нетерпеливый возбужденный взгляд, Гарри чертыхнулся. Нет, надо было с самого утра заняться поисками, и плевать было бы на все сегодняшние занятия… Или не плевать. Снейп убил бы его, посмей он не явиться на зелья. Мерлин знает, что творится!

Ощущая подступающие к горлу несвойственные ему приступы паники, Гарри поспешил увести Поттера куда подальше, чтобы действовать с холодной головой и расчетливым умом.

— М-м-м, Гарри, давай где-нибудь в более тихом месте об этом поговорим, хорошо? — изображая заинтересованность, пробубнил слизеринец, догадываясь, что актер из него не слишком удачный.

Получив согласный кивок, Гарри сделал приглашающий жест и уже готов был убраться из этого многолюдного коридора, когда неожиданно в поле зрения попало рассерженное лицо Гермионы:

— Куда это вы собрались?

— Грейнджер! Какими судьбами? — поприветствовал подругу слизеринец.

— Гарри, почему ты с ним? — проигнорировала его Гермиона, обратившись к двойнику.

И ведь даже не вспоминает, сколько раз сама торчала с ним в библиотеке!

— У нас появились кое-какие дела, которые нам нужно обсудить, — отозвался Гарри, не дав Поттеру и слова вставить. — Если твой друг тебе не сказал, то скажу я. Мы оба пришли к выводу, что сможем нормально сосуществовать, если иногда будем общаться, поэтому можешь считать, что у нас нейтралитет.

Гермиона упрямо покачала головой:

— Пусть Гарри сам об этом скажет.

«Чертово гриффиндорское упрямство!» — закатил глаза парень.

Нельзя, чтобы Гермиона узнала о состоянии Поттера, иначе катастрофа неизбежна.

— Он тебе все скажет, но сейчас мы спешим, да, Гарри? — обратился к двойнику. — Уроки же скоро.

К его досаде Поттер, похоже, никуда не собирался идти. Он длительное время смотрел на недовольную Гермиону, затем улыбнулся и произнес:

— Рон, ты как-то рано вернулся с тренировки!

Гермиона озадаченно обернулась, видимо, выискивая Рона, раз Поттер к нему обращался, однако кроме них троих на лестнице никого не было.

— При чем здесь Рон? — тихо спросила она.

— А мы тут как раз с Гермионой разговариваем, — весело продолжал говорить двойник, явно не слыша вопроса подруги.

Девушка в ужасе распахнула глаза и прижала ладонь ко рту.

— Гарри, что с тобой? — суровый взгляд в сторону новенького. — Ты! Что ты с ним сделал?!

— Эй-эй, полегче! — нахмурился Гарри. — Давайте найдем пустой класс и все там обсудим, пока здесь любопытных не собралось. Учитывая, в каком Поттер состоянии, это лишь вопрос времени.

Осторожно осмотревшись и убедившись, что многие ребята потихоньку начинают обращать внимание на их странную компанию, Гермиона вынуждена была признать его правоту:

— Хорошо. Давайте найдем пустой класс.

Гордо пройдя мимо слизеринца, девушка взяла за руку Поттера и стала подниматься с ним по лестнице. Гарри мысленно отпраздновал маленькую победу и поспешил нагнать их, чтобы вступить в более трудное сражение с самой умной ученицей Гриффиндора. Решили поискать класс на седьмом этаже, поскольку сейчас на этом этаже шло меньше всего уроков. Весь путь Гермиона упрямо молчала, чем немного сердила Гарри, шедшего чуть в стороне, но в зоне слышимости. Он помнил, как они сидели в библиотеке и обсуждали выполнение домашних заданий. Тогда подруга даже улыбалась ему и, казалось, перестала приравнивать его к остальным представителям змеиного факультета. Однако стоило чему-то не тому случиться с Поттером, так сразу он вновь противный слизеринец, который «наверняка задумал какой-то коварный план для поимки Избранного и передачи его Темному Лорду»! Забытая злость на двойника начала всплывать опять, но не успела достичь поверхности. Гарри прекрасно помнил то одиночество, что окружало Поттера. Это осознание не давало зависти и разочарованию вырваться наружу. Двойник заслужил хотя бы отличных друзей.

— Он преследует меня, — раздался вдруг тихий голос Поттера.

— Гарри? — обеспокоенная Гермиона крепче сжала его ладонь.

— Волдеморт, — продолжал говорить гриффиндорец, словно не замечая того, что делится самым сокровенным и страшным не только с лучшей подругой. А может, и правда не замечал. — Он снова вторгается в мой разум. Окклюменция не помогает. Ничего не помогает.

— Ничего, Гарри, мы обязательно что-нибудь придумаем, — стараясь не показывать тревогу, отозвалась Гермиона.

Затем бросила очередной враждебный взгляд на новенького. Ну, конечно, теперь он виноват еще и в том, что услышал то, чего по идее не должен слышать. Откуда ж ей знать, что он давно в курсе всего происходящего?

— Вот здесь никого нет, — сказала Гермиона, открыв дверь очередного кабинета. — Проходите. Ларсен, поставь запирающие и заглушающие чары.

Пропустив первым двойника, зашла сама. Гарри, очутившийся в классе последним, исполнил ее… просьбу, достав волшебную палочку и невербально произнеся нужные заклинания. Раздался звук щелкнувшего замка, а всю дверь и прилегающие к ней стены окутали прозрачные дымки зеленоватого цвета. Едва он обернулся, как палочка тут же вылетела из рук, ударившись о стену позади него.

Гарри удивленно посмотрел на Гермиону, нацелившую ему в грудь свою палочку.

Черт, он был неосторожен!

— Ты что это делаешь?! — возмущенно спросил он.

Сердце пропустило удар.

Двойник недоуменно наблюдал за ними, не понимая, что происходит:

— Рон, почему ты направляешь на Гермиону палочку?

— Ты слышал слишком много того, чего не должен был, — проигнорировав Поттера, констатировала Гермиона. — У меня нет другого выбора, кроме как…

— Кроме Обливейта? — уточнил Гарри. — Ты рискнешь наложить на меня заклинание забвения без практики? Ты не боишься, что я навсегда останусь овощем?

Нет, не могла же Гермиона и в самом деле сотворить такое? Хоть он сейчас и не Гарри Поттер, но он так отчаянно старался завоевать ее доверие, делал все, чтобы она почувствовала себя комфортно рядом с ним, чтобы потом и Рон присоединился к их компании, и даже двойник. Они могли бы стать пусть странным, но неплохим квартетом. Могли.

— У меня… — ее голос предательски дрогнул. — Есть практика.

В душе защемило от переполняющей обиды. Предрассудки предрассудками, но разве он не заслужил ни единого шанса? Все желание разговаривать вежливо и осторожно куда-то пропало. Вместо этого хотелось обидеть, задеть.

— Да ну? Если это так, ты бы не стала информировать меня о своем намерении, а сразу бы это сделала. Однако ты не сделала, значит, сомневаешься, а значит, у тебя полностью отсутствует опыт использования этого заклинания.

Гарри оценивающе посмотрел на гриффиндорку. Если она все-таки решится использовать Обливейт, он остановит ее с помощью беспалочковой магии, правда, ему не очень хотелось демонстрировать такое редкое для этого мира умение.

— Ребята, вы чего? Перестаньте! — более испуганно попытался достучаться до них двойник.

— Подумай сама, Грейнджер, ты же обвиняла меня в том, что я что-то сотворил с твоим ненаглядным Поттером, — продолжал наседать на нее Гарри. — Тогда, если ты сотрешь мне память, то никогда не узнаешь, что же все-таки случилось.

Кажется, этот аргумент подействовал. Досадливо поморщившись, Гермиона опустила-таки палочку, однако стоило Гарри чуть расслабиться, нацелила на него вновь:

— В таком случае поклянись, что ничего о Гарри не расскажешь!

Каждое такое высказывание недоверия все сильнее ранило слизеринца.

— Да было бы мне, кому рассказывать, если только Дамблдору…

— Поклянись!

— Ладно-ладно, клянусь, — устало вздохнул Гарри, выставляя вперед правую руку.

Из палочки Гермионы выползли две тонкие красные нити и опутали его запястье. Краткая яркая вспышка и все исчезло.

Гарри раздраженно поднял глаза на подругу:

— А теперь убери свою дурацкую палку и давай, наконец, все обсудим.

Гермиона презрительно фыркнула и с выражением явного одолжения спрятала палочку. Только теперь они вспомнили о Поттере. Двойник продолжал сидеть на подоконнике, и если раньше вся его напряженная поза говорила о том, что он в любой момент мог встать между друзьями и заслонить их от всевозможных проклятий, то сейчас Поттер просто смотрел в окно, не замечая никого и ничего вокруг. Такое поведение не было свойственно Мальчику-Который-Выжил, о чем сообщила взволнованная Гермиона.

— Что ты с ним сделал? — не унималась она.

— Дай-ка подумать, — Гарри, которого порядком достала враждебность Гермионы, сделал вид, что и в самом деле размышляет над ее вопросом-обвинением. — Да особо ничего. Всего лишь спас его разум от вторжения Волдеморта.

Грейнджер сердито сдвинула брови.

— Это не смешно, Ларсен.

— Конечно, не смешно! — хмыкнул в ответ Гарри.

В борьбе недобрых взглядов Гермиона проиграла. Но теперь этого было недостаточно, чтобы Гарри мог успокоиться. Он весь клокотал от обиды.

— Ты владеешь окклюменцией? — после небольшой паузы спросила девушка.

— Возможно.

— Не юли, — холодно сказала она. — Почему ты помог Гарри? Почему не…

Ох, ну что за цирк!

— Почему не помог Волдеморту? — бессовестно перебил ее, посмотрев так, будто она задала наиглупейший вопрос. — Я говорил тебе. В библиотеке. Я не поддерживаю Его. Ты должна была это понять, когда я не дал Поттеру упасть с метлы. Ну или сейчас, когда я позволяю себе без страха произносить Его имя.

Какое-то время они молчали, затем Гермиона глубоко вздохнула и чуть виноватым голосом произнесла:

— Прости. Ты прав.

Ее извинения не принесли успокоения, в душе по-прежнему все бурлила и кипела горячая лава, но теперь у Гарри получится лучше сдерживать себя, дабы не нагрубить.

Двойник на мгновение обернулся к ним, всматриваясь в их лица некоторое время, после чего вновь уставился в окно, слегка постукивая по стеклу костяшками пальцев.

— Нужно отвести его к Дамблдору, — решительно заявила Гермиона.

Не слишком хорошая идея. Нет, очень плохая идея. Если директор узнает, как много Гарри контактировал с Поттером и что даже умудрился вмешаться в его противостояние с Волдемортом, его будут ждать серьезные проблемы. Необходимо как-то убедить Гермиону обойтись без посещения Дамблдора.

— Директора сейчас нет в школе, — пошел Гарри ва-банк.

Он с замиранием сердца следил за гриффиндоркой, двинувшейся в направлении Поттера.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась та, осторожно повернув двойника к себе. Его взгляд смотрел сквозь нее.

— У моего отца сегодня день рождения, а они с Дамблдором хорошие друзья, — ни один мускул не дрогнул на лице.

Гермиона задумчиво кивнула. Было очевидно, что она по-прежнему не доверяет новенькому, однако боится снова поспешить с выводами. Она изучает его.

— Тогда нужно найти профессора Снейпа.

Сердце с бешеным стуком ухнуло вниз, а затем резко подскочило наверх. Это был наихудший вариант из всех!

«Думай, Гарри! Думай».

— И что? — спокойно задал он вопрос. — Ну найдешь ты Снейпа. Ты уверена, что он захочет помочь самому ненавистному ученику? Я достаточно повидал на ЗОТИ и тем более на зельях, чтобы понять, что профессор и пальцем не пошевелит ради Поттера, а лишь воспользуется его беспомощным состоянием, чтобы иметь возможность сделать его пребывание в Хогвартсе невыносимым.

Совесть внутри Гарри тут же начала качать права и возмущенно кричать во весь голос, что зельевар на такое не способен и пусть ему и не приятен Поттер, но он качественно выполнит свою работу. И Гарри знал, что это действительно так.

— Дамблдор этого не допустит, — возразила Грейнджер.

— Но его сейчас нет в школе, — не сдавался Гарри, — пока мы сумеем связаться с директором (я не знаю, куда они с отцом пошли праздновать), пока тот убедит Снейпа действовать, неизвестно, что станет с психикой Поттера.

— Что ты предлагаешь? — несколько раздраженно спросила Гермиона.

Она заботливо гладила двойника по голове и тому, судя по всему, нравились ее прикосновения. Во всяком случае, возражений и протестов с его стороны не последовало. Гарри вдруг поймал себя на мысли, что тоже не против, чтобы его волос коснулась такая маленькая и нежная… тьфу! рука Гермионы. В знак поддержки. Он давно ее не получал.

Ах, да. Ему же задали вопрос.

— Предлагаю попробовать самим найти решение проблемы, — отозвался Гарри. — Мы пойдем в библиотеку и попытаемся отыскать что-то в книгах. Я знаком с окклюменцией и легилименцией. Постараюсь исправить то, что сотворил Волдеморт с его разумом.

— Зачем тебе это? — подозрительно сузила глаза Гермиона.

Понятно, что она считает, что Гарри своим предложением помочь преследует какую-то цель, ищет выгоду для себя. Так бы, по ее мнению, на его месте поступил бы любой представитель змеиного факультета. Ощутив, что начинает еще больше раздражаться недоверию подруги, Гарри поспешил сказать:

— Потому что Поттер нашел в себе силы переступить через принципы и отодвинуть давнюю вражду факультетов на дальний план. Хоть кто-то выделился из стада.

Явный укол в сторону Гермионы, который та, без сомнения, почувствовала.

Гарри и сам был не лучше. Если бы двойник не заговорил с ним, он бы вряд ли осмелился сделать первый шаг. Конечно, теперь факультет Слизерина виделся ему иначе, да и на Гриффиндоре хватало недоброжелателей, по характеру не так далеко ушедших от Драко Малфоя, однако от стереотипов избавиться сложно, особенно, когда в этом нет необходимости.

— Гарри действительно очень добрый, — через какое-то время тихо произнесла Гермиона, тепло улыбаясь и осторожно беря двойника за руку. — Пойдем прямо сейчас. На нумерологию мы все равно опоздали.

Достав второй рукой волшебную палочку, Гермиона сняла заглушающие и запирающие заклинания. Дверь с еле слышным скрипом отворилась, и ребята едва не столкнулись с поджидающим их Теодором Ноттом. Гермиона издала какой-то булькающий звук и застыла, Поттер с тревогой наблюдал за всеми собравшимися, иногда морщась от боли в руке, в которую мертвой хваткой вцепилась гриффиндорка. Гарри же не спускал с Нотта глаз, выжидая, когда тот заговорит. Мрачное выражение на его лице явно давало понять, что ничего хорошего они тут не услышат.

— Какая… разношерстная компания, — голос Тео едва ли не ядом сочился. Его взгляд быстро остановился на лице Гарри. — Ну и что ты тут забыл, Ларсен? Они тебя затащили силой?

Сложившаяся ситуация беспокоила Гарри, ибо он не продумывал свои шаги в таком ключе, что кто-то из друзей-слизеринцев застанет его за общением с Поттером и Гермионой. Если обычно в голове созревал быстрый план, порой на несколько ходов вперед, то сейчас там царила пустота. Гарри был растерян. Он не знал, как поведет себя Тео. Поймет ли? Или же дружбе пришел конец? Ничего другого не оставалось, кроме как ждать реакции Нотта. Судя по напряженной позе слизеринца, вот-вот могла быть выхвачена палочка и направлена на… нет, не на Гарри. Теодор готовился защищать новенького от злобных гриффиндорцев. Странное чувство, когда тебя оберегает слизеринец, но приятное, ведь кроме Рона, Гермионы и, пожалуй, Невилла остальные воспринимали Избранного как должное.

Благодарная улыбка против воли поползла по губам, что не укрылось от Нотта, продолжавшего изучать его.

— Я спросил что-то забавное?

Гарри отрицательно покачал головой, заставляя себя успокоиться. Признание дружбы со стороны Нотта льстило ему, однако в данный момент необходимо было решить более значимые дела. Например, не дать Тео все-таки проклясть Гермиону или двойника, постараться избежать ссоры.

— Тео, я тебе позже все объясню. Договорились?

Его попытка мирно разойтись не увенчалась успехом.

— Ваши дела все еще не закончены? Очень интересно. — Нотт злился. И это было крайне опасно.

Гарри вдруг отчетливо представил себе картину, где Теодор и остальные отворачиваются от него, брезгливо морщась от того, что он посмел общаться с гриффиндорцами. И не просто гриффиндорцами, а самим Поттером. Перспектива вновь остаться в одиночестве сильно напугала Гарри, но он тут же запихнул этот почти животный страх в самую глубь своего сердца, туда, где нет места слабостям.

Не успел он ответить Теодору, как в разговор вмешалась Гермиона:

— Это тебя не касается, Нотт.

Ох, Мерлин, только ее высокомерия не хватало! Рон постоянно зверел, стоило этим ноткам появиться в ее голосе. И Гарри прекрасно мог его понять. Что-то и внутри него начинало медленно разгораться.

— Разве? А по-моему, касается, раз вы имеете наглость уводить моего однокурсника.

Обычная слизеринская скрытность — не дать понять истинного отношения к человеку.

— Проблема в Поттере? — изучающий взгляд в сторону Избранного. — То-то он все молчит. Жалкое зрелище.

— Тебя забыли спросить, — фыркнула Гермиона.

— Ну так спросите, — не оставшись в долгу, усмехнулся Нотт.

Вся эта нарастающая перепалка нервировала Гарри, как бы он ни старался пресечь это. И не только его. Двойник хоть и не реагировал на происходящее, но ему определенно все это не нравилось, и срыв мог произойти в любой момент, а поскольку его разум сильно пострадал, неизвестно, за кого следующего Поттер их примет и на чьей окажется стороне. А могло быть и хуже: истерика или выброс стихийной магии.

Нужно немедленно прекратить этот цирк.

Дождавшись, пока в диалоге спорщиков возникнет пауза, Гарри быстро влез в разговор:

— Нотт, Грейнджер, помолчите. Вы ничего не добьетесь, а сделаете лишь хуже.

— Кому? Поттеру? Мне как-то плевать, — пожал плечами слизеринец.

— Замолчи сейчас же, — огрызнулась Гермиона.

— Силенсио, — Гарри, не задумываясь, наложил на них заклинание немоты, воспользовавшись их пререканиями. — Вы, ребята, достали. Послушайте меня. Оба.

Гермиона возмущенно зыркнула на него, силясь сказать что-то едкое, но с губ не слетело ни звука. Тео же устало скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на него. Стальная ярость в глазах явно давала понять, что, стоит Гарри покинуть эту комнату, он долго не проживет. Было бы смешно, если бы воздух разве что не трещал от пропитавшего его напряжения.

— Так вот, — Гарри отметил, что хотя бы двойник немного расслабился. — Я хочу помочь Гарри Поттеру, и это не обсуждается. Да, Тео, не делай такие глаза. Сейчас мы пойдем все вместе в библиотеку и там попытаемся что-нибудь найти. Однако прежде чем мы это сделаем, Грейнджер примет у тебя обет молчания.

Гермиона и Теодор скривились, словно у обоих адски разболелись зубы.

Гарри начинал уже порядком уставать от их нескончаемого упрямства. Дорога была каждая минута, а эти двое не желали совместно действовать. Необходимо вмешаться, убедить Гермиону в значимости любой помощи, настроить Нотта на это непростое дело, не вдаваясь в подробности.

— Теодор, — обратился к другу Гарри. — Помощь за помощь. Ты помогаешь мне сейчас, не задавая лишних вопросов, а я тебе потом, когда тебе понадобится. И даже слова лишнего не скажу. Согласен?

Договорив, он замер в ожидании решения. Немного подумав, Нотт медленно кивнул, хотя все еще не был в восторге от компании гриффиндорцев.

Чуть улыбнувшись в знак благодарности, Гарри переключил свое внимание на подругу:

— Гермиона, — девушка тут же выпучила на него глаза, что свидетельствовало о том, что ему удалось добиться нужного эффекта. Осталось немного добавить. — Разве для тебя имеет значение, с кем в команде ты будешь работать? Если мы сумеем привести Поттера в чувство, то какая разница? Мы с тобой недавно обсуждали, как хорошо, что он смог преодолеть факультетные распри. Почему бы тебе не последовать его примеру?

Гермиона неуверенно перевела взгляд со слизеринцев на двойника, которого продолжала крепко держать за руку. Такой беззащитный, слегка наивный. Не такой, каким его привыкли видеть в Хогвартсе.

Когда она снова встретилась глазами с Гарри, в них плескалась такая решимость, которую можно у нее наблюдать в самые ответственные моменты, когда Гермиона четко знает, что и как правильно сделать.

Ее ответ стал для Гарри очевидным и без слов. Подняв волшебную палочку, он снял с друзей заклинание немоты.

— Возмутительно! — не удержалась-таки от комментария Гермиона, но сразу замолчала, почувствовав, как Поттер сжал ее ладонь.

Нотт не произнес ни слова, однако его недовольное лицо, во время того, как Гермиона вынудила его принести обет молчания, сказало о многом.

— Пошли уже, — Гарри порядком надоело наблюдать за их испепеляющими друг друга взглядами.

Отперев замки, они выбрались в коридор, где, к ужасу Гарри, наткнулись на рыщущего по коридору и усердно что-то разыскивающего Мэтта. Вернее, кого-то.

Завидев выходящих из кабинета Гарри и Теодора, третьекурсник поспешил к ним.

— О, ребята, я вас нашел! Меня попросили вас найти и… — он замолк, осознав, что его старшие друзья не одни.

Следом за ними вышла мрачная гриффиндорская староста и… Мальчик-Который-Выжил!

— Э-э-э, — только и смог произнести Штенберг, изумленно разглядывая странноватую компанию.

Мэттью Штенберг был самым маленьким из собравшихся на Слизерине полукровок. У него еще не наблюдалось четких планов на жизнь, и его неприязнь к гриффиндорцам часто казалась Гарри не настоящей, скорее выражающей поддержку друзьям. Он искренне презирал Малфоя и его свиту, но среди других факультетов у него не было истинных врагов, которые могли бы одним действием испоганить ему жизнь, поэтому и в закипающем гневе при виде учащихся в черно-красных мантиях просто не было смысла. Вероятно, отношение Мэтта к ним было нейтральным, а может и скрытно-положительным. Кто знает, куда при распределении стремился попасть Штенберг? Гарри вообще мало о нем знал, несмотря на его показную открытость при общении с ним и с ребятами. Мэтт был родом из небольшой деревни на окраине Англии, жил все это время с мамой-магглой, жил довольно бедно. Видимо, такое невыгодное положение в магическом обществе и смущало третьекурсника, не давая возможности делиться с друзьями всем, что придет в голову. Зачем кому-то знать о его проблемах, когда сами чуть ли не купаются в деньгах? Сколько Гарри слышал различных историй от близнецов Дэвайс обо всяких балах и званных вечерах, которые постоянно устраивали родители-политики, да и Тео иногда упоминал, что отец несколько раз брал его на подобные мероприятия. В отличие от них, Ганс ничего не рассказывал, однако по внушительным упаковкам дорогого шоколада, присылаемого раз в месяц его близкими, можно было сделать вывод, что они тоже не из низшего круга, куда причислял себя Мэтт.

А к какой семье причислял себя сам Гарри? Северус никогда ничего для него не жалел, но при этом не позволял себе баловать сына, как это любила делать Молли Уизли со своими детьми. Наверное, средняя, ведь все-таки работа учителя вряд ли приносила достойное жалование, впрочем, зелья на заказ могли приносить хорошие деньги. Черт, с чего вдруг он стал интересоваться материальным положением папы? Это все дурацкое влияние Слизерина, не иначе.

Надо вернуться к проблеме Поттера. Это намного важнее в данный момент. Поставив перед собой цели, Гарри столкнулся с любопытным, слегка настороженным взглядом карих глаз Мэтта. Видимо, пока они доберутся до библиотеки, к ним присоединятся все полукровки, а при самом плохом раскладе — и гриффиндорцы. Из случившегося уже невозможно будет делать тайну, а значит, до Дамблдора или Снейпа все долетит в мгновение ока.

— Пойдем, — раздраженно буркнул Гарри, хватая Мэтта за руку и направляясь в сторону лестницы.

— Что? Куда? — потерянно пискнул Штенберг, испугавшись рассерженного выражения на лице новенького.

Нотт и Гермиона с Поттером молча отправились за ними.

— Зачем мне идти с вами? — гробовое молчание и хмурые взгляды нервировали, невольно заставляя воображение рисовать жуткие картины. — За что???

* * *

Как бы Гарри ни хотелось сразу же по приходу в библиотеку докопаться до истины, все оказалось намного прозаичнее. Прошел не один час, как они с Гермионой уселись за книги, но чего-то дельного пока не удалось найти. Было наивно, конечно, предполагать, что по такой непопулярной, малоизученной науке, как окклюменция, встретится много полезной литературы. Отложив в сторону очередную бесполезную книгу, Гарри сосредоточил свое внимание на изучении следующей, изредка бросая нетерпеливые, полные надежды взоры на зарывшуюся в книги Гермиону, которой намного легче давался поиск какой-то информации, нежели ему. Вот, еще чуть-чуть, и она, улыбаясь, сообщит ему о том, что все нашла. Да, вот сейчас… ах, черт, тоже отложила!

Разочарованно вздохнув, парень стал бегать глазами по строчкам не слишком интересной, а местами и нудноватой книги, рассказывающей о том, как правильное применение окклюменции может повлиять на… кожу?! Что за бред! Надо будет потом непременно поделиться с директором, какая порой бессмысленная литература встречается в школьной библиотеке.

Злость на бездарных авторов, посягающих на такую священную и тонкую науку, как окклюменция, слегка притупила волнение и нервозность, которые сейчас активно атаковали защитные барьеры спокойствия Гарри. Он боялся. Боялся не найти нужный источник, боялся, что оставленные охранять Поттера Тео и Мэтт не справятся с задачей и гриффиндорец натворит дел. Наконец, Гарри боялся, что тайное станет явным. Он верил, что в его силах исправить досадное недоразумение и списать это на безжалостного Лорда. Однако если все раскроется, его ждут большие проблемы. Тем более, неизвестно еще, как его ошибка и такое длительное пребывание в не совсем вменяемом виде повлияют на психологическое состояние Поттера.

— Ну как? — спросил он Гермиону лишь для того, чтобы хоть сколько-то разбавить тишину и эти постоянные шорохи старых книжных страниц.

— После того, как ты задавал мне этот вопрос пять минут назад, ничего не изменилось, — та раздраженно захлопнула книгу, которую читала, и взялась за следующую.

— Извини, — буркнул Гарри пристыжено.

Для Гермионы прошло всего пять минут, а для него будто целый час. Он переживал и ничего не мог с собой поделать. Вновь украдкой бросил изучающий взгляд на подругу. Она целиком и полностью сосредоточилась на тексте, лежащем перед ней. Заметная складочка между нахмуренных бровей, бегающие по строчкам глаза, наполненные нетерпеливым предвкушением и раздражением, уверенные, четкие движения пальцев, переворачивающих страницы чересчур резко. Вне всякого сомнения, Гермиона переживала. За одного из своих двух лучших друзей. Гарри также не находил себе места, но он не знал, насколько сильно было волнение именно за двойника, а не за себя. Да, как бы эгоистично это ни звучало, парень боялся, что раскроются все его секреты.

— Вот, нашла!

Не успел Гарри опомниться, как перед ним приземлился увесистый том какой-то древней книжки.

— Хорошо, что у меня было разрешение для Запретной секции.

Вопрос о том, откуда оно взялось, был успешно проигнорирован. Гермиона победно глянула на слизеринца и указала на нужную статью. Взволнованный и сгорающий от любопытства, Гарри буквально впился глазами в новую информацию, готовясь впитывать ее.

"Ликвидация последствий нарушения психического порядка испытуемого после некорректного применения легиллименции."

Несколько раз перечитав название статьи, чтобы лучше понять, Гарри перевел взгляд на имя автора.

— Люксория Хейли? Ты знаешь ее? — поинтересовался он у Гермионы.

Та чуть мотнула головой и сердито вздохнула, призывая его не зацикливаться на подобных мелочах, а продолжить чтение.

Гарри не стал спорить.

«При вмешательстве в разум с целью уничтожения или замены определённых фрагментов памяти типичной ошибкой является нарушение смысловой цепочки событий, что приводит к искажению поведения жертвы: частым резким перепадам настроения, спутанности сознания в виде возрастной регрессии, личностных метаморфоз, смешения событий и пр. [полный список симптомов предоставлен в приложении В].

В отличие от классического «Обливейт», где новая информация записывается поверх старой, либо создается после затемнения предыдущей, при некорректном использовании легиллименции разрушаются не только выбранные мнемы, но и связанные с ними перцепции. В результате подобных действий в сознании жертвы образуются своеобразные бреши, которые в силу своей незаполненности приводят к вышеуказанным эффектам».

Далее автор статьи подробно описывал структуру нарушения и направление действий, необходимых для устранения последствий. Суть состояла в том, что нужно было связать нарушенные связи, либо заполнить пустое пространство новой информацией. Но для подобных манипуляций требовалась высочайшая степень концентрации, а потому инструкция подходила только для опытных легилименторов.

И только под конец статьи стало ясно, на что указывала Гермиона: был прописан ещё один способ

как исправить ситуацию, и он как раз был рассчитан на таких вот «умельцев», как Гарри. Внутренне краснея в лучших традициях Рона в самые неудачные моменты его жизни, он прочел: «Неопытный легиллимент при отсутствии Мастера может прибегнуть к привлечению Третьей силы как временного катализатора своего умения».

Третьей силой обозначался любой маг без психических или магических повреждений. Также указывалось, что наиболее действенно все работает с чистокровным/полукровным волшебником, практиком окклюменции, либо со способностями к усиленной концентрации внимания. Ниже приводился ряд магических формул, при помощи которых энергию Третьей силы можно временно подсоединить к легилиментору, дав тому возможность усилить своё сосредоточение и энергию в целом. А также зелья, которые могли помочь в проведении этого… ритуала.

Гарри не поверил своим глазам. Зелье Концентрации и зелье Сна! Неужели все настолько просто? Все еще пораженный увиденным, он отодвинул книгу в сторону и посмотрел на Гермиону. Та встретила его взгляд как-то слишком уверенно и нетерпеливо, будто вот-вот что-то хотела сказать.

— Я буду Третьей силой, — подтвердила его догадки она.

— М-м-м, это исключено, — еще более ошалевший, покачал Гарри головой.

— Почему? — резко спросила девушка. — Ты думаешь, я доверю жизнь и разум Гарри кому-то еще? Я хорошо подойду на роль человека, который поможет тебе сконцентрироваться.

— Дело не в этом, — отозвался Гарри и снова открыл книгу на странице со статьей. — «Наиболее действенно работает с чистокровным/полукровным волшебником». Не в обиду тебе, Грейнджер, но, похоже, Люксория Хейли поддерживала взгляды Волдеморта в вопросах чистоты крови. Ее статья просто пестрит тем, как повреждены волшебники, рожденные магглами, и какой вред они могут принести…

Гермиона резко отвернулась и опустила голову. Гарри умолк, с тревогой глядя на нее. Он дурак, не стоило так прямо говорить ей об этой всей чуши с чистотой крови! Ведь прекрасно знал, как ранят Гермиону подобные выпады в ее сторону. Она всегда стремилась стать сильной волшебницей, которую бы ценили за ее таланты в заклинаниях и способности впитывать и анализировать информацию. А ее постоянно принижали из-за того, что она магглорожденная. Нет, не учителя. Драко и компания. И никто, кроме Гарри и Рона, не заступался за нее, когда Малфой выливал на нее эти помои, словно про себя соглашаясь с ее… непригодностью.

Почувствовав, что начинает злиться, Гарри встряхнул головой и тихо позвал Гермиону:

— Грейнджер?

Та вздрогнула и обернулась к нему. Широкая неестественная улыбка тут же озарила ее лицо.

— Да, прости, я задумалась. Я очень дорожу Гарри и не хочу рисковать, — а еще этот странный блеск в уголках глаз. — Я хотела помочь, чтобы быть уверенной в успехе, знать, что с моим другом ничего страшного не случится.

— Я понимаю.

И он действительно понимал. Окажись она или Рон в таком неприятном положении, он бы не задумываясь предложил свою кандидатуру на роль помощника, чтобы ответить за результат и быть уверенном в его успехе. А Гермиона в этот раз так не могла сделать, что заставляло ее переживать.

— Что ты предлагаешь? — вопрос прозвучал вяло и потеряно.

— Теодор Нотт. Он станет Третьей Силой.

— Нет, — нахмурилась Гермиона. — Одно дело искать книги и стоять на страже, а другое — вторгаться в незащищенное личное пространство. Он слизеринец и может тебе говорить, что ему все равно, что будет с Гарри, а на самом деле только спит и видит, как бы сделать еще хуже. Я бы могла попросить Рона, объяснить ему все. Он обязательно помог бы нам.

— И ты думаешь, что он спокойно принял бы то, что Поттеру помогают слизеринцы? Не стал бы устраивать никаких громких скандалов? — Гарри вспомнился их четвертый курс, когда они с Роном поссорились из-за Тремудрого Турнира.

Гермиона прищурилась, подозрительно глядя на него.

— Ты очень точно описал реакцию Рона…

— Твой Уизли совсем не умеет защищать свой разум.

Что это? Капелька пота на шее? Он так сильно переживал, что подруга из-за нескольких его фраз может обо всем догадаться? Да, Гарри всегда сильно переживал, когда разговаривал с Гермионой, потому что она могла сделать верные выводы буквально из ничего. Пара неудачно построенных предложений, знакомых жестов или еще что, и догадка со стороны Грейнджер не заставит себя ждать. Гарри страшился такого момента, не зная, как на его слова отреагирует Гермиона.

Но, похоже, в этот раз судьба была на его стороне. Гриффиндорка явно думала о другом.

— Он не мой Уизли, — смущенно промямлила она, опуская глаза.

Гарри едва ли не в голос выдохнул от облегчения. Подруга отвлеклась и, кажется, не сильно большое значение придала его словам. Он чуть улыбнулся, заметив, как слегка порозовели у нее щеки, однако улыбка тут же померкла, когда Гарри понял, что смущается Гермиона потому, что думает о себе и Роне как о паре.

Грейнджер тоже не умела закрывать сознание. И сейчас Гарри бессовестно пользовался ее слабостью. Как по-слизерински.

Наконец Гермиона справилась с собой и вновь обратилась к нему:

— Я не хочу, чтобы Нотт причинил Гарри вред. Тебе ясно?

Как же быстро она перешла от смущения к явной угрозе! Еще и таким серьезным голосом.

— Ответственность за Поттера я полностью беру на себя, — кивнул в знак согласия Гарри. — Если ты читала про ритуал, то понимаешь, что своими возможными враждебными действиями он быстрее причинит вред мне.

Гермиона резко отвернулась и сделала несколько шагов к ближайшему стеллажу, после чего развернулась и вновь приблизилась к столу. Процедура повторилась раз пять или шесть, прежде чем девушка заговорила:

— Может быть, все-таки Штенберг станет Третьей Силой?

Затаенная надежда. Она опасалась Нотта и вероятной угрозы для Поттера. Гарри хотелось ее поддержать, согласиться, лишь бы она успокоилась, однако он не мог, и причиной тому была не только роль безэмоционального слизеринца.

— Увы, Грейнджер. Штенберг еще мал и не раскрыл до конца свой потенциал. Его нестабильная магия как раз может причинить Поттеру непоправимый вред.

Гермиона закусила губу и, с шумом втянув в себя воздух, сказала:

— Пошли. Я хочу, чтобы Гарри побыстрее пришел в себя.

Не дождавшись какой-либо реакции, она поспешила туда, где они оставили Теодора и Мэтта приглядывать за Поттером. Гарри заклинанием скопировал из книги основную информацию, захлопнул ее и отправился за гриффиндоркой.

Ребята скрывались в арабской секции — самой дальней в библиотеке, подальше от чужих глаз. По крайней мере, так считали Гарри и Гермиона. Когда они прибыли на место, там находился лишь Нотт. Он увлеченно читал учебник по нумерологии и, похоже, не замечал застывших между полками одноклассников.

Гарри ощутил, как липкий ужас смыкает пальцы-струпья вокруг его шеи, лишая воздуха. Судя по рваному дыханию Гермионы рядом, она испытывала такие же чувства.

— Тео, где Мэтт и Поттер? — первым нарушил он гнетущее молчание.

Книга в руках слизеринца чуть дернулась, словно их появление застало его врасплох, но им это могло и померещиться. Нотт даже не поднял глаз от своего чтива.

— Мэтт стоит возле входа в библиотеку на случай появления… нежелательных личностей, а Поттер… — он обвел помещение внимательным взглядом и, пожав плечами, вновь уставился в учебник, — понятия не имею.

Гермиона ахнула и, прижав ладони ко рту, испуганно повернулась к Гарри. В ее глазах читалось отчаяние и паника, а еще нарастающая злость.

— Я знала, что вам не следует доверять! — прошипела она и исчезла из виду прежде, чем Гарри успел вставить хоть слово.

Некоторое время он смотрел на место, где только что стояла подруга, пытаясь сориентироваться в этой непредвиденной и глупой ситуации, а затем раздраженно повернулся к Нотту.

— Теодор, я же просил тебя! — сквозь зубы прошипел Гарри.

— Я ему в няньки не нанимался! — не менее ядовито отозвался виновник.

— Иди к черту!

Гарри отправился в противоположную от Гермионы сторону. Надо срочно найти Поттера в этой гигантской библиотеке! До чего же она огромная, особенно когда необходимо кого-то разыскать. Мерлин, вот бы двойник не натворил глупостей, вот бы никто из знакомых и незнакомых не встретился у него на пути. Неизвестно, что Поттер может сказать или сделать, будучи невменяемым.

Переполненный дурными предчувствиями, Гарри свернул в виток очередной секции, где едва не столкнулся со… Снейпом. Желудок с грохотом ухнул куда-то вниз, стоило парню осознать, что перед ним его декан. В любое другое время Гарри был бы очень рад видеть его, но не сейчас, когда где-то поблизости бродит Поттер, способный за раз, сам того не осознавая, выдать все секреты Гарри, которые тот так трепетно прячет в самом потаенном уголке своего сознания. Ситуация складывалась хуже некуда.

— Добрый вечер, профессор, — поприветствовал зельевара Гарри, искренне надеясь, что тот не задержит его на разговор.

— На твоем месте, я бы не был в этом так уверен, — сузил глаза Северус.

Он явно не собирался так легко отпускать Гарри.

— Сэр, что случи…

— Случилось наказание, Ларсен, — обманчиво спокойно проговорил Снейп. — Профессор Вектор подходила ко мне после уроков. И сказала, что ни ты, ни мистер Нотт не соизволили явиться к ней на урок без уважительной причины.

Гарри со свистом втянул в себя воздух, понимая, что влип. Мерзкая ведьма! Именно сегодня ей нужно было нажаловаться на них декану! Интересно, а МакГонагалл она тоже донесла о прогуле Гермионы? Вряд ли, ведь староста Гриффиндора просто так не пропускает занятия. По мнению Вектор, наверное, только слизеринцы ходят через раз. Нечестно!

Поняв, что Снейп ждет от него объяснений, Гарри виновато опустил голову:

— Простите, сэр, этого больше не повторится.

— Конечно, не повторится, Ларсен, — елейно произнес зельевар, едва держа себя в руках. — А иначе вмиг вылетите из школы. Тебе ясно?

Что-то еще злило Северуса. Не мог он из-за такой ерунды, как нумерология, настолько выйти из себя. Гарри отлично его знал, точнее, знал человека, во всем похожего на него. Обычно его отец был в отвратительном настроении после сборищ Пожирателей смерти, которые часто заканчивались убийствами магглов или неверных волшебников в качестве демонстрации мощи Волдеморта. Кровавыми и жестокими убийствами. Папа ходил мрачнее тучи, и перепадало абсолютно всем, включая самого Гарри. Кажется, сегодня ему не повезло нарваться на такое настроение зельевара.

— Да, профессор.

— Помимо строчек, которые вы с Ноттом мне напишете к завтрашнему дню, я требую объяснить мне причины столь вопиющего поведения. Немедленно.

Возражать ему было бесполезно. И опасно.

Гарри затравленно осмотрелся по сторонам, тщетно надеясь, что полки с книгами помогут ему придумать достойное оправдание для разгневанного декана. Однако яркие книжные обложки предательски молчали, не желая сотрудничать.

— Я… — начал было Гарри.

Снейп не сводил с ученика мрачного взгляда, чем еще сильнее его нервировал. Гарри не хотелось терять доброе расположение Северуса, которое завоевал с таким большим трудом.

— Мы…

Взгляд Гарри уловил какое-то движение за спиной зельевара. Все оправдания тотчас выветрились из головы, уступая место животному страху, граничащему с сумасшедшей обреченностью и смирением. Иногда наступает такой момент, когда четко понимаешь — день не задался. Совсем. И чем дольше он продолжается, тем будет становиться хуже. А ведь так по сути и есть: неудачно использованная на Поттере легилименция, привлечение к этой проблеме совершенно ненужных свидетелей, медвежья услуга от друга, попался на глаза обозленному зельевару, перед которым не знает как оправдаться, а теперь для полного краха позади Снейпа лицезреть Поттера, пока молчащего и ничем себя не выдающего. Но срыв может произойти в любой момент!

Удавиться. Прямо здесь и сейчас. А выйдет ли? Или веревка порвется в самый неподходящий момент? Было бы смешно, если бы не было так грустно.

— Ларсен! — рыкнул Снейп, начиная терять терпение.

Гарри вздрогнул от резкости его голоса, а сам продолжал смотреть на двойника.

«Высшие силы, если вы существуете, пожалуйста, уберите его куда-нибудь!» — в отчаянии молил парень.

Если высшие силы и были, они проигнорировали его просьбу. С каждым мгновением катастрофа приближалась еще на шаг. Громкий голос привлек внимание Поттера, вынуждая отвлечься от приятного занятия — мечтательно разглядывать стены и полки — и найти источник шума.

Их глаза встретились. Секунда, но Гарри показалось, что двойник узнал его.

— Ларсен, по-твоему, я похож на дурака? — переведя взгляд на Северуса, парень понял, что сильно разозлил его.

— Нет, сэр.

— Тогда объяснись. Я не собираюсь весь вечер здесь стоять и ждать твоего ответа, — хоть в голосе и слышалась угроза, Гарри вздохнул с облегчением.

Да, он напортачил, попался и ведет себя как маленький ребенок, не в силах придумать достойную отговорку, однако в черных глазах зельевара не читалось ненависти. Раздражение. Злость. Досада. Но не ненависть.

Гарри решил рискнуть, надеясь, что Северус не отвернется от него из-за маленькой оплошности.

— Мы с Теодором решили поэкспериментировать с Оборотным зельем, сэр, — сказал и зажмурился, ожидая вспышки гнева.

Та не заставила себя ждать.

— С Оборотным зельем? — тихо произнес Снейп, прокручивая в голове полученную информацию. — Вы совсем из ума выжили?! Вы хоть представляете себе, какие вас могли бы ждать последствия, завершись ваши эксперименты провалом?

— Мы не подумали…

— Конечно, не подумали, идиоты! — рявкнул Снейп, не особо заботясь о том, что они находятся в библиотеке. — Кому из вас принадлежала столь безумная идея?!

Гарри чуть помолчал, прежде чем ответить. Ох, не стоило в это дело впутывать Нотта, достаточно и того, что тот был втянут в дела с Поттером.

— Мне.

Казалось, зельевар хочет испепелить его на месте. А может, и придушить.

— Почему-то я не сомневался. Помимо строчек, Ларсен, ты напишешь мне эссе на тему того, почему нельзя просто так экспериментировать с опасными зельями без ведома преподавателя. Тебе понятно?

Ответить Гарри не успел. Позади Снейпа раздался какой-то шум, и слизеринец с вновь нарастающей паникой вспомнил про Поттера, находившегося от них на опасно близком расстоянии. Как в замедленной съемке Гарри наблюдал, как Северус оборачивается. Глаза парня испуганно распахнулись, ожидая увидеть невменяемого Поттера, распознавшего в Мастере зелий… страшно предположить, за кого он может его принять. И тогда Гарри придет конец. Всему придет конец. Снейп никогда не простит ему ложь, тем более если поймет, что перед ним второй, ненавидимый им Поттер.

Печальные мысли сошли на нет, когда в их поле зрения попал уронивший книгу Нотт.

— Добрый вечер, сэр, — поприветствовал декана слизеринец. — Мне послышалось, что здесь упоминали мое имя.

— Нет, мистер, Нотт, вам не послышалось, — профессор торжествовал.

Гарри, стоявший за спиной зельевара, бросил на Теодора извиняющийся взгляд, на что тот лишь обреченно закатил глаза.

По крайней мере, Поттер в безопасности. И скоро весь это кошмар закончится.

* * *

— Этот кабинет точно заброшен?

— Точно.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Какая многословность…

— Тише вы! Ты принесла зелье?

— Да, а ты?

— Странный вопрос.

Щелкнул замок, наложено заглушающее заклинание. Еще один взмах волшебной палочки, и комната наполняется тускловатым светом. Гермиона удовлетворенно кивнула и направилась в дальнюю часть помещения, держа Поттера за руку. Следом за ней прошли Гарри и Теодор, которые после инцидента в библиотеке не сказали друг другу ни слова. Мэттью остался возле двери на случай непредвиденной ситуации.

Приблизившись к дальней стене, Гарри превратил пыльный стул в раскладушку и жестом предложил Гермионе уложить на нее Поттера.

Девушка напряженно кивнула и осторожно усадила двойника на край кровати. Получилось у нее далеко не с первого раза. Чувствуя что-то нехорошее, двойник принялся сопротивляться, подвывать. Еще немного и слезы готовы были потечь из его глаз.

Гермиона печально посмотрела на друга:

— Гарри, все хорошо. Ты не волнуйся. Мы немного посидим здесь и вернемся в Гриффиндорскую башню. Ты ведь не против?

Не совсем понимая, что говорит Гермиона, Поттер заторможено кивнул и вдруг улыбнулся ей, буквально плюхнувшись на скрипучую и неустойчивую раскладушку.

— Только посмейте что-то испортить, — прошипела староста, доставая из кармана мантии склянку со снотворным зельем. — Выпей, пожалуйста, Гарри.

Она протянула пузырек Поттеру и, пока тот рассматривал его, вертя в ладони, заботливо гладила по кисти свободной руки, стараясь поддержать и огородить друга. Через минуту двойник чему-то улыбнулся и сделал несколько глотков. Зелье, как и ожидалось, оказалось мерзким на вкус. Поттер скривился и выпустил флакон из рук. Тот встретился с полом и разлетелся на куски, темно-зеленая жижа неторопливо растеклась по полу.

Снотворное подействовало почти мгновенно, и Гермиона поспешила уложить обмякшего Поттера на кровать. При этом она продолжала водить кончиками пальцев по его руке, словно успокаивая и извиняясь за то, что сейчас будет твориться.

Гарри приблизился к изголовью раскладушки и опустился на колени, осторожно нащупывая виски Поттера.

— Ты выпил зелье концентрации? — взволнованно спросила Гермиона.

— Нет еще.

— Ты точно помнишь, что за чем нужно делать?

— Да.

— Абсолютно все?

— Грейнджер!

— Я бы на тебя посмотрела, если бы твоему лучшему другу угрожала опасность сойти с ума! — ощетинилась Гермиона, глядя на недовольное лицо слизеринца.

— А ты думаешь, я совсем не переживаю? — разозлился в ответ Гарри.

Это была правда. Он очень волновался, и дело было не в ущемлении собственной гордости. Парень боялся не справиться и не суметь помочь Поттеру. Двойник не заслуживал той плачевной участи, которая ожидала его в случае провала. Св. Мунго был последним местом, где Мальчик-Которому-Если-Верить-Дамблдору-Осталось-Жить-Недолго должен был провести время. Впрочем, Гарри не до конца верил словам директора. Нависни над Поттером серьезная угроза, Дамблдор бы всех на уши поставил и не стал бы смиренным голосом делиться с Гарри пессимистичными прогнозами относительно дальнейшей жизни двойника. В последнее время Гарри наоборот преследовали кошмары о том, что его спасительное зелье для существования заканчивается, и он медленно начинает исчезать. Пугающе медленно. Дыхание перестает его слушаться, силы покидают тело. Падая на пол, Гарри все еще пытается нормально дышать, однако каждый вздох приносит лишь разрывающую грудную клетку боль. Трясущиеся руки не слишком цепко хватают ворот свитера, оттягивая прочь, но ничто не способно возобновить циркуляцию воздуха. Мозг пульсирует и тяжелеет, не способный более вобрать в себя кислород. Гарри катается по полу, мечтая поскорее исчезнуть и закончить эти невыносимые мучения… В такие страшные моменты парень просыпается в холодном поту со сбившимся дыханием, как и во сне оттягивает ворот пижамы, резко становящейся чересчур тесной и жаркой, а потом быстро лезет в прикроватный шкафчик, проверяя, сколько зелья у него еще осталось.

Ждать своего конца, практически не надеясь на чудо, было страшно. Как будто узнаешь, что болен неизлечимой болезнью. В данный момент Гарри находился на стадии отрицания и непонимания поступков Дамблдоров. Как они могли с ним так поступить?

Впрочем, он может подумать об этом и позже. Не стоило отвлекаться.

Гермиона и Теодор недоуменно таращились на него, пару раз даже переглянувшись между собой. Гарри кивнул обоим, давая понять, что с ним все в порядке.

— Ладно, пора начинать. — Сказал Гарри слегка дрогнувшим голосом.

Он поднес к глазам пузырек с зельем концентрации, чтобы в десятый или двадцатый раз убедиться, что оно безупречно сделано. Затем Гарри окинул напряженным взглядом таких же встревоженных Гермиону и Тео и залпом осушил содержимое флакона. Почти сразу пришло осознание того, что теперь ему следует делать. Ему следует заняться Поттером, и больше ничто и никто не должны отвлекать его от основной задачи, которую он себе наметил. Мельком был слышен тихий голос Нотта, неторопливо читающего специальное заклинание, позволявшее слизеринцу поддерживать и дополнять магию Гарри, а также чувство, что на него глядят в упор. Однако это не мешало, скорее, наоборот придавало уверенности в себе.

Пальцы чуть сдавили виски двойника. Закрыв глаза и полностью сконцентрировавшись, парень произнес:

— Легилиментс!

Вновь калейдоскоп обрывочных воспоминаний поглотил его, погружая в себя. Гарри сосредоточенно рассматривал этот разлетевшийся пазл, определяя, как правильно восстановить верные события в жизни Поттера, но чтобы при этом тот забыл о том кошмаре с Волдемортом. Конечно, можно сделать его обыкновенным страшным сном, но тогда как объяснить пребывание двойника в больничном крыле? Осторожно прощупывая память гриффиндорца, Гарри постепенно соединял оборвавшиеся нити, позволяя воспоминаниям протекать более плавно. На самом деле у него была мысль, как можно перевернуть его память, подстраивая под свои нужды. Все случится после их разговора: Поттер споткнется и упадет с лестницы, а может, кто-то его столкнет. И пока он будет без сознания, Волдеморт атакует его разум, и в этот раз Гарри не придет ему на выручку. Двойник выберется сам, и пусть его спасение останется загадкой для него. Зная Поттера, тот не пойдет к Дамблдору или тем более к Снейпу, предпочитая радоваться маленькой победе. Из того, что Гарри успел узнать о двойнике, можно четко сказать, что он не доверяет ни одному из взрослых и каждую свою проблему решает сам. То что нужно.

Будто почувствовав его намерение, магия Тео устремилась к Гарри с удвоенной силой, заполняя пробелы его собственной магии и накрывая тепловой оболочкой. Меры предосторожности были приняты, и стоило начать действовать. Ухватившись за оставшиеся порванные нити, Гарри начал переплетать их друг с другом, выстраивая из них только одному ему известную схему. Прошлые кусочки мозаики так и останутся в прошлом, а в будущем игра будет вестись по его правилам.

Неприятные ощущения подкрались незаметно. Теплота от магии резко сменилась жгучим холодом, сводящим конечности и пробирающим до костей. Гарри затрясло как от лихорадки. Что случилось? Магия Теодора прекрасно сочеталась с его магией, по крайней мере, с магией Криса Ларсена, но что-то пошло не так. Непонимание сменилось страхом роковой ошибки. Что сейчас творится с Поттером, не уничтожил ли Гарри окончательно его разум? Соединенные им нити все также были перед глазами, но что с ними происходило, он понять не мог. Внезапно место на лбу, где находился когда-то его шрам в виде молнии, стало быстро нагреваться. Гарри испуганно протянул к нему трясущуюся руку, но тут же убрал, обжегшись о раскаленную плоть. С запозданием парень осознал, что громко кричит. Ему показалось, что где-то вдалеке он слышит испуганные голоса Гермионы и Тео.

От автора: Дорогие читатели, прошу прощения за такую долгую задержку! Глава шла трудно, но я старалась сделать ее максимально интересной! Постараюсь больше так сильно не задерживать выкладку. Надеюсь, вам понравится! ^___^

— Его надо отправить в больничное крыло…

— Нет, он просил этого не делать…

Сознание возвращалось медленно. Гарри слышал голоса, даже вроде знакомые голоса, но никак не мог вспомнить, кому же они принадлежат. Что уж там, он и себя-то не мог до конца понять. Человек ли он? Или существо? Откуда берутся все эти вопросы, когда в голове непроглядная пустота.

— Но мне казалось, что ему было больно…

Стоило кому-то упомянуть о боли, Гарри почувствовал, как маленькие молоточки беспощадно начали атаковать его голову. Досадливо поморщившись, парень тихо застонал. Уж лучше бы эти голоса не упоминали боль, тогда бы сейчас ему не пришлось так остро ощущать стремительно наступающую мигрень.

— Вы слышали?

«Нет, ничего мы не слышали. Молчите ради Мерлина!»

— Похоже, он приходит в себя! Крис!

«Слишком громко, черт возьми!»

Издав еще один стон, Гарри попытался открыть глаза, о чем тут же пожалел. Неяркий свет буквально впился в него, прожигая. В горле неприятно защекотало, вынуждая Гарри закашляться. Голова готова была вот-вот взорваться.

— Крис, — наконец Гарри узнал голос, принадлежащий Теодору Ноту. — Ты как?

— Сойдет, — слабо отозвался тот и вновь зашелся приступом кашля. Абсолютно сухо во рту.

— Ты нас очень напугал, Крис, — Мэтт тоже был здесь.

— Что… что случилось?

Теодор и Мэтт молчали. Слизеринцу ответил другой голос:

— Ты помогал Гарри восстановить нарушенную смысловую цепочку событий, когда неожиданно тебе стало плохо, — Гермиона говорила откуда-то сбоку, говорила тихо и напряженно. — Мы не поняли, что происходит, но тебя вдруг затрясло, начались судороги, а потом… потом ты замелькал.

Гарри чуть приподнялся, с трудом преодолевая ломоту по всему телу и слабость. Подруга сидела на стуле возле кушетки, на которой, свернувшись калачиком, спал Поттер. Пусть в комнате и был полумрак, бледность Гермионы отчетливо бросалась в глаза. Переведя взгляд на Теодора и Мэтта, Гарри уловил и на их лицах сероватые оттенки.

— Замелькал? — переспросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— В тебе периодически начали появляться черты Поттера, — объяснил Нотт, хмурясь. — Твоя внешность менялась, словно слайды, с одной на другую. То ты Крис, то Поттер, потом снова Крис и опять Поттер. И с каждым разом смена происходила все быстрее.

Гарри похолодел. Видимо, при ритуале сработал побочный эффект того, что в одной Вселенной встретилось сразу два Гарри Поттера. Наверняка, ощутив это, Магия взбунтовалась и вздумала уничтожить одного из двойников или же превратить заколдованного в настоящего. Гарри вступил в опасную игру, в какой уже раз ходя на грани Вселенского терпения. А ведь он мог умереть. Поттер мог умереть. Черт возьми, они оба могли отдать концы.

От осознания подобной участи у Гарри на миг словно замерло сердце, а потом забилось вновь в ускоренном темпе. Кто он такой, чтобы отвечать за чужие жизни?! Ладно еще его жизнь, но Поттер… Если верить Дамблдорам, в этом мире двойник достаточно слаб, и получается, что Гарри своими действиями мог ускорить какие-то необратимые процессы. Тяжело задышав, слизеринец закрыл глаза, отгораживаясь от пугающей истины.

— В конце концов, мелькание закончилось и ты все же не стал Поттером, — подвел итог Нотт.

— А после ты отключился, — вставил свое слово Мэтт.

Гарри кивнул и, все еще находясь в подавленном состоянии из-за случившегося, кинул изучающий взгляд на Гермиону и двойника.

— Как он?

— Он еще не приходил в себя, — неуверенно пожала плечами Гермиона, с тоской рассматривая лицо спящего Поттера. Рука девушки потянулась к челке друга, поправляя сбившуюся прядку.

Пока она говорила, Гарри поднялся и на ватных ногах приблизился к ним. Лицо Поттера имело нездоровый оттенок, но судя по его расслабленным мышцам и ровному дыханию, на данный момент с ним ничего страшного не происходило. Он просто спал. Гарри прижал ладонь ко лбу двойника, краем глаза замечая, что Гермиона слегка отодвигается, давая ему место. Это внезапное доверие с ее стороны озадачивало и сбивало с толку.

— Я сейчас проверю его сознание, — прокомментировал Гарри свои действия. — Если все срослось верно, то дальше идем по плану.

Ему никто не ответил, но он и так знал, что присутствующие в этой комнате согласны с ним. После всех приключений, выпавших на их долю, Гарри ужасно устал. Говорить об остальных и смысла не было.

Закрыв глаза и сосредоточившись на Поттере, парень проник в его разум. На этот раз мысли, чувства, ощущения, воспоминания двойника предстали перед ним не такими сумбурными, как раньше. Разноцветные блестящие нити прочно соединяли друг за другом утерянные кусочки жизни, наполняя их объемом и значимостью, снова появились важные для Поттера места, где можно попытаться укрыться от ментального вторжения. Гарри пошел вдоль нитей, выискивая одно интересующее его воспоминание. Вот оно! Вечерний разговор с двойником, пожимание рук и… они возвращаются в Большой зал, о чем-то разговаривая. На лестнице, почти спустившись на этаж, Поттер спотыкается и падает, ударяясь головой. А в больничном крыле ему снится сон про Волдеморта, про Криса Ларсена, но ничто в нем не вызывает подозрений, ибо сон получается хоть и страшный, но бредовый. На следующий день двойника выписывают, и Поттер, Рон и Гермиона спешат в пустующий класс, что-то обсудить и позаниматься заодно. Только никто не ожидал, что двойник заснет за учебниками. Да, все как Гарри и хотел.

Вынырнув из сознания Поттера, Гарри обернулся к застывшей в ожидании ответа Гермионе. Гриффиндорка искренне переживала за друга, и Гарри не стал больше ее томить, чуть улыбнувшись и показав ей большой палец. Волна облегчения буквально накрыла Гермиону, скидывая с плеч весь груз, который она несла на хрупких плечах с тех пор, как поняла, что с Поттером что-то не то. Ответная улыбка всплыла на ее лице, а взгляд сделался более живым и искристым.

Гарри резко отвернулся от Гермионы и посмотрел на Тео и Мэтта.

— Пошли. Нам тут больше делать нечего.

— Неужели этот цирк наконец закончился? — насмешливо поинтересовался Нотт.

— Если ты сейчас же не заткнешься…

— Хорошо-хорошо, — скучающе отмахнулся тот. — Не забудь, что ты мне должен.

Ребята вышли из кабинета и двинулись по коридору к лестнице. Отбой был уже довольно давно, поэтому слизеринцы старательно глушили шаги и оглядывались всякий раз, стоило возникнуть какому-то шороху. Еще не хватало нарваться на Миссис Норрис и заработать отработку у Филча. В немилость к декану тоже не хотелось попадать. Им еще сочинение писать, а Гарри и строчки в довесок. Ближайшие дни обещали быть крайне утомительными.

Добравшись наконец до слизеринского общежития и назвав правильный пароль, троица окончательно расслабилась.

— Помните, вы обещали помалкивать о том, что видели, — предупредил Гарри, перед тем как отправиться спать.

— Без проблем, — улыбнулся Мэтт и, пожелав друзьям спокойной ночи, поспешил в спальню третьекурсников.

Гарри и Теодор задержались возле камина, наблюдая, как равномерно горит в нем оранжево-синий огонь.

— Я буду молчать, — спустя какое-то время тишины, произнес Нотт. — Но это не ради Поттера, имей в виду.

Он отвернулся, всем видом давая понять, что разговор окончен.

* * *

— Ты уже точно решил, что не поедешь завтра домой? — спросил Джек, переворачиваясь на живот, чтобы лучше видеть собравшихся.

Теодор не удостоил его ответом, посмотрев как на самое низшее создание, какое он когда-либо видел. Уже не первый раз за последнюю неделю упоминалось, что Тео, как и Гарри, останется на праздники в Хогвартсе.

— Ну, откуда я знаю, вдруг ты передумал? — обиженно засопел Дэвайс.

Нотт раздраженно фыркнул.

— Я бы тоже остался с вами, — вновь заговорил Джек.

— И я! — присоединилась Хизер к брату. — Все эти благотворительные вечера предков стоят поперек горла.

— Да ладно вам, может, все пройдет лучше, чем вы думаете… — попытался поднять близнецам настроение Мэтт, однако, поймав одинаково скептические взгляды обоих, умолк.

В последний вечер перед отъездом было решено собраться вместе в тайной комнате для полукровок. Вся учебная мебель беспощадно задвинулась в дальний угол, освобождая место у камина маленьким столикам, мягким креслам и диванам. Джек сразу же занял весь диван, буквально упав на него. Хизер более скромно села на его подлокотник, сердито зыркнув на брата. Ганс, Мэттью и Гарри расположились в не менее мягких креслах, а Теодор предпочел постоять у камина. Он находился не в лучшем расположении духа в последние несколько дней, и Гарри искренне недоумевал, почему сегодняшнюю встречу не перенесли на более располагающее время. Только из-за того, что завтра каникулы? Честно сказать, Гарри предпочел бы лучше отложить их собрание, чем сейчас ощущать эту злобную ауру вокруг Нотта.

— А ты, Крис? — Гарри вопросительно уставился на Джека, внимательно его рассматривающего. — Почему ты решил остаться здесь на каникулах?

— Дэвайс, ты хоть кого-нибудь слушаешь? — возвел глаза к потолку Гарри. — Видимо, нет. Что ж, для тех, у кого в ушах проросли водоросли — я остаюсь в школе, поскольку у моих родителей будет много работы, и они не смогут уделить мне должного внимания. Мы решили, что от Хогвартса будет больше пользы.

— Завидую, — улыбнулся Джек, не замечая недовольства друзей.

В его глазах проскользнула едва заметная печаль. Подтянувшись к столику, Джек взял с него квиддичный журнал и начал сосредоточенно читать его. А Хизер, к молчаливому изумлению остальных, едва ли взглянула на свой любимый «Квиддич сегодня». С ними явно что-то происходило, раз близнецы поменялись ролями. И это точно было связано с их родителями. Джек и Хизер мало говорили об этом, чаще отшучиваясь, но на деле им, вероятно, было совсем не до смеха.

Наблюдая за ними, Гарри задумался, каково это: быть пустым местом при живых-то родителях. Наверное, также, как с Дурслями. Правда, в отличие от тети с дядей, о детях Дэвайс все-таки заботятся и исполняют их капризы. Кто знает, может, Хизер и Джек просто не понимают любви своих родителей? Трудно сказать по такой скудной информации.

Стараясь как-то сгладить неловкую паузу, Мэтт поделился с ребятами своими планами относительно предстоящих рождественских праздников. Да что там, Ганс поддержал инициативу младшего товарища, рассказав о возможной поездке во Францию! И оба они украдкой посматривали на близнецов.

Нотт же опустился на корточки возле камина, продолжая окунаться в чарующую красоту красновато-оранжевых языков пламени и невидимой стеной отгораживаясь от остальных. Возможно, Тео, в отличие от Хизер и Джека, хотел попасть домой на эти праздники, а возможно, его что-то тревожило — что-то, связанное с отцом и его постыдной деятельностью.

В результате дружбы с Ноттом подозрительность Гарри слегка померкла, но не исчезла безвозвратно. У него оставалось множество вопросов к Тео, которые еще не представилось случая задать. Кроме того, в голове до сих пор не желал укладываться факт, что Теодор — полукровка. Как Пожиратель смерти, входящий в близкий круг Волдеморта, смог сойтись с магглорожденной ведьмой или, еще невероятнее, магглой? Вряд ли правда когда-нибудь откроется. Тео не из тех, кого легко вызвать на откровения. Однако, несмотря на тяжелый балласт в виде Нота-старшего, Гарри не чувствовал от его сына угрозу. Наоборот, ему было спокойно в обществе Тео, особенно после тех событий с Поттером. Нотт сдержал слово и никому ничего не рассказал. То же самое касалось и Мэтта. Оба слизеринца оказались на удивление честными.

Гарри нервно передернул плечами. И зачем он снова вспоминает про те ужасные события с Поттером? Забыть и отмахнуться как от назойливой мухи.

— И как только Мелиссент увидела свое милое личико в зеркале… — Хизер выдержала преднамеренную паузу, желая создать необходимый эффект. Она едва сдерживала рвущийся наружу смех. — У нее началась настоящая истерика…

— Я пойду, пожалуй, — Гарри поднялся.

Все взгляды обратились к нему.

— Ну и катись! — опомнившись, обиженно хмыкнула Хизер, злясь на то, что ее прервали на самом интересном месте.

— И тебя с праздниками, — скучающе отозвался Гарри, направляясь к выходу.

— Спи крепко и не храпи громко! — помахал ему на прощание Мэтт.

Поднявшись по лестнице и выбравшись в коридор подземелий, парень двинулся в сторону слизеринской гостиной, впрочем, не намереваясь ложиться, пока не улягутся остальные. Ждать еще час, чем бы себя занять? Библиотека закрыта, на улицу нельзя, по замку особо не пошляешься. Черт, если бы он по-прежнему принадлежал факультету Гриффиндор, у него не возникало бы таких острых проблем.

Хотя, если так подумать, когда это проблемы оставляли его в покое? Мелкие проблемы сопровождали Гарри всегда, а крупные начали сыпаться огромными порциями с лета. Он долго старался не вспоминать обо всем случившемся, однако до конца отгородиться так и не вышло. Временами он возвращался к мыслям о погибшем отце и дорогих ему людях, о том, как, отчаявшись, Гарри согласился на эту сумасшедшую авантюру с параллельными мирами. Невероятно сложно было не думать больше о Роне и Гермионе как о своих друзьях, не думать о Северусе, как о своем приемном отце. Со временем боль притупилась, он стал учиться абстрагироваться от подобных мыслей. Но иногда бывали дни, когда заслоны рушились, и Гарри вновь начинал ощущать эту жгучую утрату. Затем у него были проблемы с тем, чтобы найти общий язык со здешним Снейпом, что резало по его сердцу не хуже ножевых проклятий, но, хвала Мерлину, у него что-то получилось исправить. Ведь получилось же? А потом сплошная суета с двойником… Стоило ли так сильно погружаться в жизнь Поттера? Все эти воспоминания, переживания, чувства. Гарри ощущал, что словно сроднился с двойником, тот перестал быть ему безразличен, как и его судьба. Будь неладны Волдеморт и Дамблдор, в чьих руках находились судьбы обоих Поттеров!

Дамблдор. Гарри невольно припомнил, как пришел к директору на следующий день, после тех нервных и по-настоящему опасных событий с двойником, явился к нему в кабинет в лучших традициях приемного отца: врываться без стука. Изначально Гарри не хотел рассказывать Дамблдору про свою оплошность с легилименцией, но, проснувшись утром от кошмара с участием Волдеморта, резко передумал. Увы, обо всем остальном тоже пришлось поведать. Как парень и опасался, директор был сильно недоволен его самодеятельностью, до его гнева почти можно было дотронуться. И это казалось странным, учитывая, как легко старый маг принял решение перенести Гарри в эту реальность. А стоило упомянуть Волдеморта и его слова, Дамблдор сразу принял свой спокойный и доброжелательный вид.

«Мой мальчик, ты наверняка плохо контролировал свое сознание, поэтому Волдеморт смог заполучить необходимую ему информацию. Очень жаль, что так вышло, хотелось бы, чтобы он как можно дольше не знал о твоем существовании».

Так директор сказал. И это злило, ведь парень чувствовал, что ему чего-то недоговаривают, но уловить поконкретнее никак не мог.

Гарри резко остановился, обнаружив, куда он забрел: по старой привычке почти добрался до кабинета Снейпа. Раньше, когда Гарри сталкивался с какой-либо сложной проблемой или дилеммой, он всегда приходил к отцу за советом. А если вдруг по какой-то причине он не мог поделиться с папой всей правдой, то его компании хватало для того, чтобы стало лучше и мысли собирались в единую четкую картину.

Это было когда-то, когда Гарри не знал горечь потери близкого человека, когда для него было само собой разумеющимся то, что рядом с ним находился опытный родитель, готовый разделить с ним как радости, так и горести, к которому можно было прийти просто так, на чашечку чая. Похоже, сегодня был именно такой день, когда защита рушится. Заглушенное ментальной блокировкой и новыми друзьями, чувство одиночества захлестнуло его с новой силой. Он один. Среди чужих. И никому до конца не сможет довериться.

Гарри затравленно осмотрелся вокруг затуманенным от переполнявших его эмоций взглядом, не желая быть застигнутым врасплох. Скорее, нужно уходить отсюда, пока его кто-то не увидел.

Однако не успел он сделать и пары шагов, как из-за поворота вышел Снейп, бесшумно и внезапно. Завидев своего студента, Мастер зелий замер, внимательно его рассматривая:

— Мистер Ларсен? Добрый вечер.

— Здравствуйте, сэр, — мысленно взвыв, Гарри заставил себя улыбнуться. Получилось как-то неестественно.

Снейп подошел ближе.

— У вас ко мне какое-то дело?

— Я хотел узнать насчет рождественских каникул, — нашелся Гарри, вспомнив недавний неудачный разговор с друзьями. — В Хогвартсе существует какое-то… расписание на каникулы?

Кажется, вопрос позабавил зельевара. Во всяком случае, уголки его губ чуть заметно приподнялись.

— Вы вольны делать все, что считаете нужным, — Гарри широко распахнул глаза от удивления, и Снейп тут же добавил: — В пределах правил, разумеется. Единственное, что входит в ваши прямые обязанности на данное время — это выполнение домашних заданий и… посещение рождественского ужина в Большом зале. Это условие нашего директора.

Снейп скривился, всем видом показывая, что думает об этом бесполезном мероприятии.

— Зная профессора Дамблдора, могу предположить, о чем вы говорите, — продолжил свою игру Гарри. — Иногда профессор бывает довольно… неординарным.

— Тогда вы не сильно удивитесь, Ларсен, — хмыкнул Снейп. — Что-то еще?

— Нет, — после секундной паузы отозвался Гарри. — Спасибо, что уделили мне время.

— В таком случае, отправляйтесь в гостиную, скоро будет отбой.

Гарри покорно двинулся в ту сторону, откуда недавно вышел зельевар. После того случая, где они с Тео якобы позволили себе самостоятельно экспериментировать над Оборотным зельем, Снейп словно разочаровался в Гарри. Какое-то время Мастер зелий даже не пускал его на порог лаборатории, холодно давая понять, что занят и не настроен на общение с ним. А когда чуть отошел и позволил помогать ему, едва разговаривал с ним, а о беседе за чашкой чая и мечтать не стоило. Гарри переживал, от него будто вновь отрывали частичку чего-то дорогого и такого родного. Он начал хандрить, что сильно ударило по его успеваемости в учебе и по общему настроению. Иногда доходило и до ссор с друзьями, незначительных, но, без сомнения, обидных и неправильных.

Может, это тоже сыграло свою роль в сегодняшнем не слишком удачном прощании? Возможно, ребята не знали, чего стоит ждать от нервного Криса Ларсена? Позже Гарри обязательно подумает на эту тему. Позже, но не сейчас.

Отстраненность зельевара отзывалась болью в его сердце, а сегодня, после ощутимого ослабления ментальных барьеров, особенно скручивала Гарри. Он шел навстречу Снейпу, опустив глаза в пол, а внутри все протестовало, осуждая такое слепое послушание. Черт возьми, прошел почти месяц! Нужно что-то сделать, чтобы не упустить то хрупкое, что еще оставалось в руках. Хотелось подойти к зельевару и снова молить о прощении, встряхнуть как следует, если потребуется!.. Но Гарри сдержался. Он молча прошел мимо Снейпа, радуясь тому, что прячет вспотевшие ладони в кармане.

— Мистер Ларсен? — окликнул его Мастер зелий своим бархатным глубоким голосом.

— Да, сэр? — Гарри быстро обернулся.

Какое-то время Снейп задумчиво рассматривал его, заставляя нервничать в ожидании.

— Если вам нечем заняться в каникулы, можете помогать мне в лаборатории, — как бы невзначай предложил декан. — Что, без сомнения, будет лучше бесцельного шатания по замку или очередного… опасного исследования.

«Ох, он как всегда злопамятный!»

Гарри широко улыбался, с благодарностью и потаенной надеждой глядя на зельевара.

— Я с удовольствием.

— Что ж, тогда жду вас завтра в полдень в своем кабинете, и не вздумайте опоздать, — с этими словами Снейп дошел до кабинета и скрылся внутри, негромко, но резко хлопнув дверью.

* * *

— Вы уверены, что вас не нужно провожать до платформы?

В слизеринской гостиной горели слабые огни факелов. Полумрак был неотъемлемой частью змеиного факультета, и весь свет в основном шел от широкого камина и стоявших на столах и тумбах невзрачных светильников. Поначалу такая обстановка сильно угнетала, но постепенно Гарри приноровился не замечать ее. Однако сейчас, когда между их компанией вновь пробежало стадо соплохвостов, напряжение и тоска взяли свое, стараясь урвать кусок посочнее.

— Спасибо, Крис, не стоит, — обняв себя руками, отозвалась Хизер.

Похоже, не он один испытывал дискомфорт в молчании, наблюдая за зловещими бликами от факелов на лицах друзей. Улыбки ребят выглядели неестественно, а в непринужденных позах и движениях читалась плохо скрываемая фальшь. Чувствовалось, что они стремились поскорее покинуть если не сам Хогвартс, то общую гостиную точно. И Гарри прекрасно понимал такое рвение. Еще бы Нотт уехал… Причиной столь омрачившихся отношений между друзьями стал именно Теодор. Он не ссорился и не выказывал ни к кому конкретному явного пренебрежения, но его вечно плохое настроение, раздражение и нежелание разговаривать делало общение между всеми ребятами крайне затруднительным.

Надежда на то, что смена обстановки пойдет всем на пользу, воодушевляла друзей, но необходимость Нотту остаться в школе на каникулы омрачало ожидания. С письма из дома по большому счету все и началось. Узнав, что ему не суждено покинуть Хогвартс на праздники, Теодор обозлился и замкнулся в себе, никого не подпуская и ни с кем ничем не делясь.

— Ладно, мы пойдем! — нарочито бодро произнес Мэтт, поднимаясь из удобного кожаного кресла, в котором сидел с самого утра, дожидаясь остальных ребят.

Ганс, Джек и Хизер тоже встали, готовясь отправиться в путь.

— Хороших вам праздников, — натянул на себя улыбку Гарри.

Не было теплых взглядов, осторожных невесомых объятий от единственной девушки в их компании, пожиманий рук или похлопываний по плечу от парней. Секундный взгляд, и вот уже слизеринцы, гордо выпрямившись, покидают гостиную, оставляя Гарри один на один с Ноттом, который даже не вставал с занятого им кресла, чтобы проститься с ребятами. Все уехали веселиться домой, кроме него и Тео, а также робкой второкурсницы, ничего без Драко Малфоя и его компашки из себя не представляющей. Она предпочла спрятаться в спальне для девочек, испугавшись неприветливых старшекурсников.

Малфой. Гарри лишь теперь до конца осознал, что он, Нотт и та девчонка — единственные ученики Слизерина, оставшиеся в школе. Гарри с трудом верилось в такое счастье. Впервые за долгое время он будет спать спокойно, не вздрагивая от каждого постороннего звука в спальне, не ставя вокруг кровати защитные барьеры на смех Драко, и сможет хоть ненадолго перепрятать палочку из-под подушки в ящик тумбочки. Ничего не значащие мелочи, дарящие вкус свободы.

Если бы не настроение Тео…

Гарри приблизился к другу, останавливаясь возле его кресла. Нотт никак не отреагировал, разве что на миг показалось, что пламя, отражающееся в его глазах, заплясало более резкими узорами. Хотя, возможно, простое совпадение.

— Чем займемся? — попытался начать разговор Гарри, досадуя на поведение Нотта.

Тот долго не отвечал.

— Чем хочешь, Ларсен, тем и занимайся. При чем здесь я?

Гарри удивленно уставился на Тео. Похоже, его в мягкой форме послали куда подальше.

— Как это понимать, позволь узнать?! — неловко было признаться, особенно самому себе, но грубость Нотта зацепила парня. — Что с тобой происходит, гиппогриф тебя раздери?!

— Отвали, — холодно процедил сквозь зубы Тео, впиваясь в Гарри яростным взглядом.

Гарри фыркнул.

— А ты будешь дальше смаковать свою злость? Не дождешься!

Терпение Теодора лопнуло. Вскочив на ноги, слизеринец навис над Гарри, едва ли не касаясь его. Видимо, рассчитывал напугать, но явно просчитался: тот не сделал ни единого шага назад. Губы Нотта сжались в тонкую полоску, посинев от напряжения, а в глазах отчетливо виднелось желание причинить вред. Однако через секунду в них вернулась пустота. Обойдя Гарри, Теодор двинулся прочь из гостиной.

Пораженный такой внезапной ненавистью, Гарри обернулся ему вслед:

— Куда это ты собрался? Мы не закончили.

— Тебя забыл спросить!

— Теодор! — сердито выкрикнул Гарри, догнав друга и схватив за руку.

— Оставь меня в покое, ясно?

Вырвавшись из некрепкого захвата, Нотт буквально вылетел из гостиной. Оставшись один, Гарри сердито рыкнул.

«Упрямый придурок!»

Как же он не понимал, что и Гарри, и остальные друзья хотели ему помочь?! Слепой, глухой, зацикленный только на себе! Эгоистичный и испорченный ребенок! Прямо как… Драко Малфой.

Кулак с громким стуком приземлился на поверхность камина, а сзади раздался сдавленный писк и топот ног.

Гарри недовольно поморщился. Прекрасно, у их ссоры и свидетель нашелся!

* * *

Немного глубоких вдохов, чуть-чуть помассировать костяшки пальцев и виски, выпить стакан воды, может, даже не один, упасть на кровать и молча созерцать потолок, почитать какую-нибудь книгу. Гарри делал все возможное, чтобы успокоиться перед тем, как отправиться на встречу со Снейпом. В работе с зельями требовалась предельная сосредоточенность, а благодаря стараниям Нотта ее-то сейчас и не было. Гнев, обида, разочарование — да, но никак не спокойная уверенность. Гарри досадливо отбросил учебник по защите, на котором он так и не смог сконцентрировать внимание, и начал собираться. На какой-то момент парень засомневался, стоило ли идти в таком состоянии к зельевару, но тут же откинул подобную мысль. Другого шанса могло больше и не представиться. Ссора с Теодором сильно покоробила и огорчила Гарри, но идти у нее на поводу он не будет. Почему бы не взглянуть и на светлые стороны? Снейп захотел провести с Гарри часть своего свободного времени в каникулы. Разве это не маленький успех? Злясь на Нотта, парень не понимал, насколько сильно жаждет общения с деканом, пусть и скудного, ограниченного лишь варкой зелий, но все же это будет времяпрепровождением с человеком, который в том, прошлом мире стал его приемным отцом. Иллюзия семьи? Никогда не забудется тот кошмар, когда Гарри потерял близких ему людей, никогда не исчезнет это вязкое и горькое чувство вины, но и ощущать себя одиноко больше не было сил. Нужно суметь насладиться каникулами, ведь кто знает, а вдруг их общение со Снейпом еще немного наладится?

Дойдя до кабинета, Гарри постучался.

— Войдите.

Зайдя внутрь и закрыв за собой дверь, парень остановился.

— Добрый день, профессор.

Мастер зелий сидел за столом, разбирая большую кипу бумаг, лежащую перед ним. Неожиданные дела? Похоже, все-таки Гарри пришел невовремя.

Словно почувствовав его смятение, зельевар произнес:

— Здравствуй, Кристофер. Садись, я скоро закончу.

Рассеянным движением указал на пустующий стул и вновь углубился в дела. Гарри, еле-еле скрывая свое удивление, устроился на предложенном месте. Он не ослышался? Снейп действительно назвал его по имени только что? Недоуменный, чуть затуманенный взгляд парня устремился к Мастеру зелий, постепенно проясняясь. Декан буквально утопал в разборах документации, которую наверняка ему подсунул Дамблдор. Директор порой забывал о важных делах, а потом неожиданно вспоминал… в самый неподходящий момент. Старческое.

Определенно, Снейп не следил за тем, что говорил. Ему сейчас совершенно некогда думать еще и о том, как к кому обращаться. Смешно, а ведь Гарри почти поверил в искренность приветствия, едва ли не поддавшись радостному, но осторожному трепету в душе. Все мысли сосредоточились на этом моменте, запечатляя его в памяти, ведь красивый обман лучше горькой правды. К нему хочется прижаться, почувствовав такое необходимое тепло, и никогда не отпускать, соглашаясь и дальше заблуждаться.

Конечно же, Гарри мечтал наладить отношения с зельеваром. Он использовал для этого все свои знания в области зельеварения. Все, чтобы заинтересовать. Получилось ли у него? После того недоразумения, в которое Гарри втянул себя и Нотта, покрывая Поттера, он запутался и перестал понимать что-либо.

Зараза! Стараясь здраво мыслить и не поддаваться лжи, подкинутой его сознанием, Гарри невольно вернулся к сегодняшней ссоре с Ноттом. Не сдружись он с Теодором в последнее время, такую резкую перемену его характера было бы переживать значительно легче. Но сейчас… на фоне фениксом вспыхнувшей и снова погасшей надежды терпение вот-вот грозилось лопнуть, обещая нешуточный взрыв. Все в последнее время складывалось не слишком радужно.

Пока Гарри грыз себя, стараясь вычленить из мыслей весь накопленный негатив, Снейп закончил разбор бумаг и теперь незаметно наблюдал за своим учеником.

— Идем. — Подал он голос.

Что? Снейп так быстро покончил с делами? Впрочем, отец всегда все делал быстро, но на совесть. Вряд ли здешний Мастер зелий отличается от него в этой, без сомнений, хорошей особенности.

Гарри подчинился и, молча поднявшись, последовал за Снейпом. Вопреки ожиданиям, декан не повел его в лабораторию. Очень быстро парень осознал, что они направляются в личные покои зельевара.

Впустив Гарри в свое жилище, профессор скрылся за дверями кухни, откуда тотчас послышался звон перебираемой посуды. Слизеринец же задержался в гостиной, осматриваясь так, словно попал в апартаменты Снейпа впервые в жизни. Ностальгия о таких, казалось бы, далеких временах накрыла его своим ярким светом, теплыми, наполненными домашним уютом эмоциями, которые постепенно начали забываться на фоне трагичности всего случившегося ранее. Гарри с головой погружался в эти забытые ощущения, осматриваясь вокруг. Тот же самый кожаный черный диван с зеленым мягким покрывалом, такие же кресла по бокам, между ними маленький, но элегантный деревянный столик, на котором отлично можно сыграть в шахматы… Ого! Шахматы лежат на том же самом месте, что и в его мире! Но если там Гарри достаточно часто играл с отцом в шахматы, то здесь… кто здесь играет в шахматы со Снейпом? Дамблдор? МакГонагалл? А может, Люпин? Последнюю версию парень отмел сразу, поскольку в его мире у Снейпа и Люпина была причина худо-бедно прийти к нейтралитету, и этой причиной являлся сам Гарри. Вряд ли здесь у них приемлемые отношения. О, та самая ваза! Он обратил внимание на миниатюрную хрустальную вазу, стоявшую на каминной полке. Любимая ваза приемного отца, которую Гарри ухитрился разбить и получить за это наказание на целых два месяца! На мгновение в парне проснулось вороватое желание стащить хрупкую драгоценность и отнести ее в другой мир… отцу.

— Не знаю, что такого увлекательного ты нашел в разглядывании моих стен, — вклинился в его мысли голос Мастера зелий, — но если ты закончил, соизволь пройти на кухню.

Он развернулся и вновь исчез за дверным проемом.

Слизеринец бросил еще один взгляд на шахматы и вазу, вдохнул почти забытый, едва уловимый запах пряных трав и поспешил за Снейпом. Точно такая же квартира, как в том мире, не хватает лишь второй комнаты, принадлежавшей самому Гарри. Профессор молча указал ему на стул, а сам начал расставлять на столе чашки с уже налитым чаем, от которых шел пар, вкусно пахнувший мятой, заварочный чайник, посуду с молоком и какие-то сладости в плетеной корзиночке. Парень сел, подлил себе молока и сразу же сделал глоток, наслаждаясь вкусным напитком. Он чувствовал себя неуютно из-за всех накопившихся внутри него мыслей. Их было слишком много.

— Итак, — Снейп устроился напротив него и, скрестив на столе пальцы рук, испытующе посмотрел на своего гостя, — я слушаю тебя.

— Сэр? — Гарри отставил емкость в сторону и удивленно уставился на зельевара.

— Не забывайте, мистер Ларсен, что я являюсь главой вашего факультета. Для меня важно знать, чтобы мои ученики пребывали в хорошем расположении духа, несмотря ни на что. За тобой я в последнее время этого не наблюдаю.

Снейп заметил? Мерлин, насколько же все плохо, если даже Снейп обратил на это внимание… Гарри ведь один из многих слизеринцев со своими заботами и трудностями. Стал бы декан так реагировать, если бы положение не было таким удручающим? Или же…

— У меня все хорошо, профессор, — как можно более беззаботно ответил парень. — Правда.

— Очень убедительно, — Мастер зелий не отводил от него сосредоточенного взгляда, вынуждая закрепить ментальные блоки на всякий случай. — Однако ты заблуждаешься, если считаешь, что способен обмануть всех, Кристофер.

Если бы Гарри сейчас не сидел, то наверняка бы запнулся о ковер или о не совсем ровную поверхность пола и вряд ли бы устоял на ногах. Ранее он предполагал, что Снейп случайно назвал его по имени, будучи слишком занятым делами, однако сейчас декан был свободен, все внимание фокусировал на нем, ничем и никем не отвлеченный. Зельевар осознанно обратился к Гарри по имени, давая понять… Что понять? На памяти парня профессор даже к ученикам своего факультета обращался по фамилии, за исключением Малфоя, но Драко вероятно и в этой реальности являлся крестником Снейпа, и потому в этом не было ничего удивительного.

— Я все еще жду ответ, — напомнил о себе декан, прервав бурный поток мыслей.

И Гарри с удовольствием бы ответил, поделился всем, что мучает его с самого первого дня, проведенного в этой реальности, рассказал бы, как искренне скучает по своему приемному отцу, как жалеет обо всех совершенных ошибках, о тяжкой ноше, намертво прикованной к его сердцу. Мерлин свидетель, Гарри мечтал довериться Снейпу, чтобы все вернулось в то русло, откуда вода утекла, только в другом месте. Но… он дал Дамблдору обещание хранить все в тайне. Кроме того, если зельевар назвал его по имени, это еще ничего не значило… возможно, профессор был заинтересован в Гарри и таким образом показал тому свое расположение. Думать о том, что Снейп проявил к нему симпатию хотелось и кололось. Нельзя же быть таким наивным.

— Ничего существенного не происходит, сэр, — сказал Гарри в конце концов. — Незначительные мелочи, не стоящие того, чтобы на них обращали внимание.

— И, тем не менее, ты обращаешь, — Снейп не спрашивал, он утверждал. — Дай угадаю: все дело в Теодоре Нотте?

Гарри открыл и закрыл рот, словно рыба, выброшенная на сушу. Если не считать все те глубокие душевные раны, которые никогда не смогут зарубцеваться, то декан попал в точку.

— Неужели это настолько заметно?..

Вопрос Гарри задал скорее самому себе, но Снейп, с его превосходным слухом, услышал его:

— Не будь ты таким молчаливым в моем присутствии, возможно, я списал бы твое странное поведение на мимолетное расстройство. Когда бы мы ни встретились, ты с самого порога обрушивался на меня с вопросами и новыми теориями, но сегодня ты не проронил ни слова. Не хочешь разоблачения, не меняй своего поведения, следуй тем правилам, которые ты задал в определенной группе. Это понятно?

— Да, сэр, — Гарри просиял.

Снейп только что дал ему совет! И мало того, декан действительно приглядывает за ним!

— Тогда давай поговорим о мистере Нотте.

— Тут не о чем разговаривать, — раздраженно отмахнулся Гарри. — Тео ясно дал мне понять сегодня, где мое место.

— То есть ты хочешь сказать, что знаешь о его непростом положении в семье? — поинтересовался Снейп, чуть приподнимая бровь. — Он рассказывал тебе о том, кто его отец и о том, как сложно им приходится с матерью? Особенно сейчас.

С такой стороны Гарри и не догадался посмотреть на странное поведение друга. Все началось с письма из родительского дома, в котором его просили остаться в Хогвартсе, но с чего вдруг все начали считать, что причина раздражения Тео — невозможность поехать домой? Скорее всего, частично так и было, однако капризы избалованного сыночка тут оказались ни при чем. Вдруг семье что-то угрожало, и Нотт всего лишь сильно переживал, разумеется, не показывая своих чувств остальным? Теодор умел хорошо притворятся. Слизерин научил его. И никому в голову не пришло усомниться… И Гарри в том числе. Он посчитал Тео эгоистичным засранцем, которому из-за капризов и каких-то своих причуд было плевать на дружбу.

Подумав обо всем об этом, Гарри ощутил, что краснеет от смущения и стыда. Давно он не чувствовал себя настолько глупым и недалеким.

— Вижу, ты пришел к определенным выводам, — сказал Снейп, беря из корзиночки небольшое печенье.

— К неутешительным, — глухо отозвался Гарри, не решаясь поднять глаза на декана.

— Если сумеешь понять свои ошибки, то и идиотом себя чувствовать быстро перестанешь, — ответил профессор. — Я не стану давать тебе советы или говорить банальные вещи, что все обойдется, однако сейчас, пока зимние каникулы не закончились, у тебя есть шанс поработать над своими ошибками.

— Спасибо, сэр.

— Если ты допил чай, идем в лабораторию. В отличие от некоторых раздолбаев, у нас в каникулы полно дел.

Снейп не увидел той широкой улыбки, которая озарила лицо Гарри, не знал, насколько простая грубоватая фраза сделала парня счастливым.

«Он сказал «нас», подразумевая себя и меня. Он больше не злится из-за лже-случая с зельем!»

Оказавшись в самой важной для любого зельевара комнате, слизеринец с удовольствием приступил к работе. Пусть Снейп вначале и завалил его кропотливыми поручениями, но даже они приносили Гарри удовольствие. Он аккуратно подготавливал ингредиенты для необходимых снадобий, не желая спугнуть этот миг. В голове мелькали отчетливые образы, в которых Гарри также усердно помогал отцу в его экспериментах. Сейчас между этими образами и тем, что происходило в данный момент, не было никакой разницы: уютное молчание, разбавляемое негромкими, но точными указаниями Мастера зелий, на огне начинающий закипать котел, периодически слышится звон склянок. Вскоре Гарри доверили варить довольно тяжелое зелье, и тогда он окончательно поверил, что не совсем пустое место для Снейпа.

Несколько увлекшись процессом, профессор и его ученик не заметили, что пропустили ужин.

* * *

— Шах и мат, — безжалостно произнес Снейп, приказав ладье продвинуться на ключевую клетку.

Гарри изумленно смотрел на поле, не в силах поверить в свое поражение.

— Нет… ну нет же! — он досадливо хлопнул в ладоши. — Я ведь все просчитал!

— Все, да не все, — зельевар чуть придвинулся и начал показывать ключевые места их партии: — Вот здесь ты отвлекся, когда я позволил тебе съесть своего слона и не заметил моей скрытной атаки на твоего ферзя. Это и стало переломной точкой. Ты мог бы еще довести наш матч до ничьей, но сильно отвлекся, стараясь обороняться и не замечая очевидные ходы для атаки.

— Нечестно! — Гарри насупился.

— Да неужели? — декан усмехнулся, позабавленный такой детской реакцией своего студента. Иногда ему казалось, что из Ларсена невозможно вытащить подобные эмоции. — Тебе, как и на уроках зельеварения, не хватает концентрации. Ты слишком легко отвлекаешься на посторонние факторы.

Гарри обиженно промолчал. Он задумчиво рассматривал поле, а вернее, ту комбинацию, которую провернул Снейп. В памяти тут же всплыла игра с отцом, где он умудрился разбить его в пух и прах… той же самой стратегией. Парень тогда очень расстроился, а папа все подкалывал его, раздражая еще сильнее. Гарри словно вернулся в прошлое сейчас, разве только Снейп более сдержан, что не позволяет забыться и ослабить бдительность. Но это странное чувство. Дежа вю. Оно всегда приходило неожиданно.

— Что-то не так? — зельевар, похоже, решил, что Гарри молчит слишком долго.

Возможно, так и есть.

— Нет, — покачал головой слизеринец, отрывая взгляд от доски и посмотрев на Мастера зелий. — Я лишь вспомнил, что когда-то отец обыграл меня в шахматы, также используя вилку и отвлекающий маневр для своей победы.

Чуточка правды в бесконечном море лжи была как спасительная соломинка, как глоток воздуха, как осознание того, что существует в его истории что-то настоящее, не вымышленное.

— Ты еще более безнадежен, чем я думал, Ларсен, — усмехнулся Снейп, когда Гарри бросил на него свирепый взгляд.

— Ошибаетесь, — с вызовом ответил Гарри. — В этот раз я продержался на семь минут дольше.

Еще какое-то время они прожигали друг друга взглядами, а затем Гарри не выдержал и прыснул. Снейп лишь чуть улыбнулся уголками губ.

— Что ж, возможно мне удастся что-то вложить в твою голову, — сказал зельевар, пододвигая доску с фигурами ближе к ученику. — Смотри и запоминай…

Слова Снейпа почти досконально повторяли слова отца, но, тем не менее, Гарри слушал его с большим удовольствием и интересом. Пусть не явная, пусть не настолько крепкая, но от маленькой заботы со стороны двойника своего папы парень не в силах был отказаться. Побаловать себя такой приятной мелочью, вновь ощутить забытое ощущение поддержки взрослого, почувствовать, как трепещет надежда, желая вырваться на свободу и наполнить такой серый мир красками. Что еще нужно для семейного уюта? Много чего и прежде всего, не иллюзия.

Гарри снова кивнул на комментарий Снейпа и посмотрел на слона на доске, которому тот приказал двигаться вперед и занять наступательную позицию. Да, вот здесь парень потерялся и не смог уследить за всеми лазейками. Однако он действительно сделал прогресс! В прошлый раз все закончилось намного раньше, да и соперник из него был так себе, а сейчас декану было не намного, но сложнее победить его.

Закончив с объяснениями, Снейп пригласил его на кухню, где они уже привычно пили чай с различными сладостями перед долгой и кропотливой работой со сложными зельями. Может, рискнуть сегодня попросить зельевара разрешить ему поэкспериментировать?

— Ты поговорил с мистером Ноттом? — как бы невзначай поинтересовался декан.

Гарри не донес до рта кружку с молочным чаем. Поставив ее обратно на стол, он задумчиво посмотрел на Снейпа.

— Нет.

— Кристофер… — начал было зельевар, но Гарри не дал ему договорить, услышав укоризну в голосе профессора:

— Он будто сквозь землю провалился. Я пытался его найти, даже ждал допоздна в спальне, чтобы разобраться во всем, но он так и не явился. Наверное, стоило бы начать волноваться, однако сегодня я наблюдал его спокойную физиономию за завтраком. И если бы не Дамблдор со своими расспросами, я бы сумел поговорить с ним.

— Профессор Дамблдор, — жестко поправил Снейп. — Будь добр, проявляй почтение к директору Хогвартса.

— Да, сэр.

— А что касается Теодора, он слизеринец и мыслит более изощренно. Он знает, что ты хочешь поговорить с ним, поэтому всячески избегает твоего общества, не желая делиться своими тайнами. Ты ведь тоже принадлежишь моему факультету, попробуй быть хитрее. Обыграть слизеринца — что может быть сложнее и одновременно интереснее?

* * *

Доводы зельевара убедили Гарри, и он решил сыграть в эту игру. В конце концов, она не будет сложнее самых тяжелых партий в шахматы. Вернувшись из лаборатории Снейпа около девяти часов вечера, парень едва ли не нос к носу столкнулся с Ноттом, но, помня совет зельевара, просто поприветствовал друга и прошел мимо, не дожидаясь слов в ответ. Не стал Гарри ждать и позже, выключив свет к полуночи и почти сразу же уснув. Ему показалось, что вроде бы он слышал осторожные шаги Теодора по комнате, но это могло также оказаться и сном, тем более, что уже утром того не было. За завтраком Гарри нарочито бодрым голосом поздоровался с Тео и всеми собравшимися за общим столом людьми и приступил к трапезе, иногда бросая заинтересованные взгляды на Дамблдора и МакГонагалл, обсуждавших квиддич.

В эти рождественские каникулы в замке осталось на удивление много учеников: помимо самого Гарри, Тео и запуганной второкурсницы, за столом сидело семь когтевранцев, шесть хаффлпафовцев и семь гриффиндорцев, среди которых, разумеется, присутствовал Поттер, а также Рон, Гермиона и Джинни. Смутное время, требующее у родителей непростых решений. Учитывая, что обычно в Хогвартсе на каникулы остается по несколько человек с каждого факультета, а сейчас стол буквально сотрясался от громких многочисленных разговоров, можно было сделать вывод, что очень многие главы семей посчитали школу едва ли не самым безопасным местом, которое сможет уберечь их чадо от Волдеморта и его верных Пожирателей смерти. Конечно же, эти страхи не распространялись на слизеринцев, посчитавших, что их детям будет лучше вне Хогвартса. В чем-то они правы. Волдеморт всегда поддерживал Слизерин, и его угроза представителям этого факультета минимальна. В замке же слизеринцы будут подвергаться явному давлению со стороны остальных учеников. Гарри не испытывал это на себе, учитывая, что целыми днями пропадал в лаборатории Снейпа, но он не знал, как обстояли дела у Тео и той второкурсницы. Если обратить внимание на боязливые взгляды, которые та бросала на других ребят, похоже, ее все-таки припугивали пару раз. Правда, на Гарри и на Тео она смотрела точно так же.

Еще раз остановив взгляд на Поттере, Гарри вдруг почувствовал, что против воли начинает улыбаться. Стоило лучше сосредоточиться на яичнице с беконом, честное слово! Да, он сейчас хорошо относился к двойнику, но с каких это пор его радовали такие мелочи, как то, что Поттер остался не один в Хогвартсе? Сентиментальный болван, а если кто заметит? Что подумает Тео или, Мерлиновы трусы, Снейп, если увидят, как Гарри радуется за Поттера? Усерднее работать вилкой, лучше подмечать вкус жаренного бекона, наполнить стакан апельсиновым соком.

«Ох, Гарри!» — присвистнул внутренний голос.

Парень мысленно послал его в самую далекую часть Запретного Леса и тут же вздрогнул от громкого смеха Хагрида, оценившего шутку профессора Флитвика.

Позавтракав, Гарри отправился в подземелья, чтобы провести еще один интересный вечер в компании Снейпа. Теодора он продолжал игнорировать.

Зельевар открыл ему не сразу. Пока все завтракали, он уже вовсю работал над очередным зельем.

— Хорошо, что ты пришел, — сказал декан, едва Гарри приблизился к котлу, в котором варилась сероватая жидкость. — Директор срочно вызывает к себе, так что тебе придется последить за зельями. Справишься?

— Конечно, сэр, — улыбнулся Гарри, замечая довольно неплохое настроение Снейпа.

Обычно вызовы Дамблдора на ковер всегда портили отцу настроение, точно так же как и здешнему Снейпу. Однако в этот раз он был спокоен, по-своему даже в хорошем расположении духа. Наивно предполагать подобное, но может быть, так на нем отразилось присутствие Гарри рядом?

Заметив, что губы Снейпа шевелятся, говоря что-то, Гарри вынырнул из своих светлых мыслей.

— Что вы сказали, профессор?

— Я сказал, мистер Ларсен, что сегодня мы с вами закончим нашу работу пораньше, поскольку в рождественский ужин все должны сидеть за общим столом. Вам понятно?

Рождественский ужин? Рождество? Сегодня? Из головы совсем вылетело, а ведь один из любимых праздников… был.

— Это обязательно? — тихо спросил парень.

Снейп, явно что-то ищущий в кабинете для встречи с директором, застыл и повернулся к ученику, недоуменно хмурясь.

— Ты не хочешь идти на ужин, Крис? Не хочешь смотреть на очередную парадную мантию профессора Дамблдора и смеяться над его новыми фокусами?

— А вы, сэр?

— Как будто у меня есть выбор, — фыркнул Снейп, чем заслужил еще одну улыбку Гарри.

Снейп раздраженно закатил глаза, заметив такое открытое веселье слизеринца, но промолчал. Собравшись и окинув внимательным взором кипящее зелье в котле, декан прошел в соседнюю комнату, откуда через камин отправился к Дамблдору.

Подойдя к котлу, Гарри сразу вчитался в записи зельевара, лежавшие на столе. Так, через десять минут ему нужно будет добавить корень имбиря, а еще через пять сок пиявки. Ясно, медицинское зелье для Больничного крыла. Приятно было осознавать, что Снейп доверил ему свое зелье в такой ценной для него лаборатории. Гарри всем своим существом ощутил, что сделал еще один шажок в сторону улучшения отношений. Единственная проблема, которая рано или поздно встанет ребром — это легенда, придуманная Дамблдором и Гарри. У него якобы есть родители, зачем сильно сближаться в таком случае с каким-то учителем? Гарри в этот момент чуть ли не на Луну готов был выть. Почему директор настоял на варианте с живыми родителями, когда парень и так сирота? Чтобы быть максимально не похожим на Поттера? Но это не поможет ему повторить то, что было в его мире. Снейпу никогда не придет мысль усыновить его, даже если он когда-нибудь задумается об этом, он вспомнит, что у Гарри из-за интрижек Дамблдора есть семья. Не имеет смысла надеяться, придумывать себе несбыточные мечты.

Приуныв, Гарри едва не пропустил момент добавления корня. Снейп бы ему не простил подобной ошибки! Сок пиявки также попал в котел вовремя. Дальнейшие ингредиенты необходимо было кинуть в варево лишь через час, поэтому парень позволил себе расслабиться, периодически помешивая зелье против часовой стрелки, как того требовала инструкция.

Из соседней комнаты послышался шум работающего камина, и вскоре в лабораторию вошел Снейп… злой как сотня голодных волкодавов. Гарри от неожиданности едва не выронил ложку, которой мешал зелье.

— Сэр, что-то случилось? — рискнул поинтересоваться он.

— Случилось, Ларсен, — рыкнул Снейп, мельком взглянув на кипящее в котле зелье. — Директор случился со своими идиотскими поручениями.

Гарри молчал, не рискнув спрашивать дальше. Если он вдруг попадется зельевару под горячую руку…

— Я когда-то занимался с Поттером… индивидуальными занятиями, — Мастер зелий поморщился. — Сам понимаешь, неблагодарная работа. Директор настаивает, чтобы я возобновил наши с ним уроки. Невыносимый мальчишка, копия своего высокомерного папаши.

Снейп говорил что-то еще, но Гарри не слышал его. Неожиданно для себя он понял, что резкие, полные ненависти слова зельевара насчет Поттера проникают в него, словно острый клинок, болезненно выворачивая внутренности. Парню казалось, что он смирился с тем, что здешний Снейп ненавидит Гарри Поттера настолько, что даже исключил из группы по продвинутому зельеварению. Да, теперь Гарри хорошо знал, в чем причина такого отношения декана к Мальчику-Который-Выжил, однако… разве тот виноват в том, что творил Джеймс Поттер? Разве дети должны отвечать за глупые действия своих родителей, особенно, если те сами были теми еще маленькими проказниками? Он ни в коем случае не одобрял действия Сириуса и Джеймса, однако не понимал, почему за все приходится теперь расплачиваться Поттеру? Гриффиндорец не заслуживал этого, поскольку был совсем не таким, каким его постоянно выставлял Снейп. Двойник был скромным, добрым, справедливым, понимающим, достаточно упрямым и умным. Даже не стараясь узнать Поттера получше, зельевар поставил на нем крест, что сильно пугало и задевало Гарри. Что же будет, когда Крис Ларсен перестанет существовать? Его тоже выкинут как ненужный мусор? Досадно было признавать, но узнай Снейп сейчас его тайну, он бы моментально вышвырнул парня из личных комнат, не дав возможности защититься, ведь он чертов Гарри Поттер, а значит, заносчивый, высокомерный, наглый…

— … самовлюбленный сынок своего папаши, — продолжал распаляться Снейп, не замечая того, как меняется состояние слизеринца.

Гарри все сильнее сочувствовал двойнику. Помимо всего остального, Поттер был очень одинок. По нему не скажешь с уверенностью, но он втайне от всех мечтал о настоящей семье. Долгое время его надежды строились вокруг Сириуса, пока злая тетушка Судьба не сыграла и с ним злую шутку, вновь обрекая на одиночество.

Снейп тоже не обзавелся ни семьей, ни друзьями, в отличие от Снейпа из мира Гарри. Здесь он всеми фибрами души ненавидел Золотого Мальчика Дамблдора без ведомой причины, лишь из-за внешнего сходства несчастного сироты со своим отцом, которого Поттер не знал, от которого не перенял взбалмошного характера, только сильную любовь к квиддичу.

Гарри наблюдал за отблеском ярости в глазах декана, чувствуя, как волны гнева начинают подходить и к его берегу спокойствия.

— Хватит. — Ледяным тоном произнес парень, не выдерживая.

Тихий голос слился с потоком злобной тирады Мастера зелий, и тем не менее, профессор услышал его. Он замолчал и медленно повернулся к Гарри.

— Что ты сказал? — черные глаза впились в него.

— Я сказал, что вы ошибаетесь, — голос чуть дрогнул. Уверенность маленькими шагами начала сходить со сцены, уступая место другим актерам.

— Вот как? — опасные нотки прокрались в ровный тон зельевара. — Объяснись.

Осознание непростительной ошибки стремительно накрывало слизеринца, но уже поздно давать задний ход. Упрямство не только черта двойника.

— Поттер не такой плохой, как вы о нем думаете, — Гарри не отводил от Снейпа взгляда, искренне надеясь донести-таки до него свое негодование. — Вы, совершенно его не зная, приписываете ему те черты, которых у него отродясь не было!

Лицо зельевара потемнело, и Гарри вдруг показалось, что сейчас его убьют. Не торопясь, мучительно. Декан резко выдохнул, видимо отговаривая себя от подобной затеи. Холодная ярость сменилась… презрением и отвращением.

— Как же сильно я заблуждался на твой счет, Ларсен, — жестко, с едва скрываемым разочарованием произнес зельевар. — Я думал, что ты другой, но ты такой же, как и все. Ты тоже повелся на слезливую игру нашего Золотого Мальчика.

Гарри пораженно покачал головой:

— Сэр…

— Стоило Поттеру поманить пальцем, ты сразу же прибежал защищать его, — чуть повысив голос, оборвал его Мастер зелий.

— Нет, профессор. Я общался с Гарри, это правда, — парень лихорадочно искал слова, чтобы убедить Снейпа хотя бы дослушать его до конца. — Мы долго говорили с ним. Он действительно неплохой. Когда я опередил его и поймал снитч, Поттер лично пришел меня поздравить и сказал, что не все в Слизерине заслуживают враждебного отношения со стороны остальных учеников Хогвартса… А еще он очень одинок.

— О да! Должно быть, магическое сообщество недостаточно внимания уделяет нашему герою! — Снейп буквально выплюнул последнее слово.

Гарри было очень тяжело. Негодование от подобной несправедливости пополам с той невыносимой печалью, которую он испытывал от болезненной правды — здесь Северус Снейп никогда не полюбит Гарри Поттера — наполняли чашу, грозясь перелиться через край.

— Сэр, вы не правы! Вы его совсем не знаете…

— Да кто ты такой, щенок, чтобы говорить мне, что я неправ! — рассвирепел декан. — Я с первого курса обучаю Поттера, а ты еще и полгода не проучился в этой школе!

Гарри попятился, понимая, что перегнул палку. Что ему теперь делать? Он не желал ссориться со Снейпом.

— Профессор…

— Убирайся. — Металл, звучащий в голосе, как будто разрубил его пополам.

Не веря своим ушам, Гарри с широко распахнутыми глазами таращился на зельевара.

— Сэр…

— Пошел вон!

Еще раз повторять не потребовалось. Гарри выбежал из кабинета и еще какое-то время несся сломя голову словно его кто-то преследовал. Ему было больно, воздуха в легких отчаянно не хватало, и дело было вовсе не в плохой физической форме. Парень пытался защитить Поттера, помочь ему, а в итоге оказал сам себе медвежью услугу. Все те успехи, которых Гарри достиг в общении со Снейпом, сошли на нет. Он все испортил! Теперь одиночество снова вернется и на этот раз не отпустит его. Разве зельевар сможет простить ему то, что он занял сторону ненавистного гриффиндорца? Почти невозможно! Кто Гарри такой, чтобы заслужить прощения? Тем более, что он не изменит своей позиции.

Поттер всегда мечтал о семье, всю свою сознательную жизнь. Теперь у них схожие мечты, которые, судя по всему, так и останутся мечтами. Гарри поймал себя на мысли, что не может сдержать слез.

* * *

В рождественский вечер Большой зал встретил оставшихся на каникулы учеников и учителей нарядными елками, украшенными разноцветными хрустальными шарами и сверкающими на свету и переливающимися всеми цветами радуги в темноте гирляндами. Стол буквально ломился от обилия вкусных блюд: жаренная индейка, хрустящая картошка, подливки всевозможных видов, салаты, соки.

Гарри безрадостно ковырялся вилкой в своей тарелке с нетронутой пищей, а рядом периодически взрывались любимые хлопушки Дамблдора, из которых в этом году вместо привычных белых мышей вылетали белоснежные голуби и, разумеется, праздничные головные уборы и мелкие подарки для присутствующих. Куда же без них? Парню было совсем не весело, а рождественское торжество превратилось в туманное марево с приглушенными далекими голосами. Все остальные были счастливы, довольно смеясь и пуская друг в друга зеленые, красные и синие конфетти, не слишком обращая внимание на принадлежность к какому-то Дому.

Вскоре подали пудинги с воткнутыми в них свечами, а также пирожные с заварным кремом и шоколадом. Любящий сладкое Хагрид щедро положил себе в тарелку аж шесть пудингов, не забывая наполнять стоявший рядом кубок вином, становясь все краснее и краснее. Он громко хохотал над шутками Дамблдора, кокетливо строил глазки изумленной Трелони и едва не выкинул из-за стола профессора Флитвика, хлопнув того по плечу, когда маленький профессор встал на стопку книг, чтобы достать себе шербета. Сидящий неподалеку от полувеликана Люпин лишь покачал головой, чуть улыбнувшись.

Единственной мрачной персоной среди преподавателей предсказуемо оказался Снейп. Мастер зелий раздраженно фыркнул, когда Дамблдор водрузил ему на голову блестящий красный колпак. Профессора МакГонагалл и Стебль не смогли подавить смешки. Гарри тоже посмеялся бы над видом зельевара, но стоило ему взглянуть в сторону Снейпа и вспомнить сегодняшний кошмарный день, настроение тотчас опустилось ниже плинтуса, вынуждая поспешно отвернуться, пока декан не заметил, что за ним наблюдают. Лучше парень понаблюдает за Помфри, Пинкс и Синистрой. Вон как странно оделись, не узнать.

— Невилл, держи! — вклинился в мысли слизеринца голос Поттера. Чуть повернувшись, Гарри заметил, как двойник протягивает Невиллу шоколадную лягушку, также найденную на праздничном столе.

— Спасибо, Гарри, — робко поблагодарил тот, чуть неуклюже перехватывая сопротивляющуюся сладость и отправляя в рот.

— С Рождеством, ребята! — Симус Финниган в шутливом жесте поднял над головой стакан с тыквенным соком.

Все ученики, за исключением двух молчавших слизеринцев ответно подняли емкости с напитками. Хагрид с удовольствием присоединился к ним, несмотря на строгий взгляд МакГонагалл, которым она сопровождала очередную выпитую лесничим кружку.

Гарри все это осточертело. Он прекрасно понимал, что не имеет права злиться на всех за то, что они весело отмечают праздник, но ничего не мог с собой поделать. Ему ведь было так паршиво.

Не в силах терпеть и дальше счастливые улыбки и радость на лицах окружающих, парень резко поднялся. Все удивленно посмотрели на него.

— Крис, что-то случилось? — первым пришел в себя Ремус, сидящий ближе к Гарри.

— Нет, сэр, — в нависшей тишине его голос звучал особенно громко. — Я просто устал. Прошу прощения. Веселитесь.

Он чуть поклонился остальным в знак сожаления.

— Счастливого Рождества, Ларсен! — гаркнул Хагрид, нечетким движением салютуя новым кубком.

— Хагрид! — раздалось рядом гневное возмущение МакГонагалл. — Веди себя прилично!

Гарри выдавил из себя улыбку и поспешно ретировался, старательно не глядя по сторонам. Он не пошел в слизеринскую гостиную, поскольку сна не было ни в одном глазу, а находиться одному в столь тусклом и зловещем месте совершенно не хотелось. Недолго думая парень отправился в комнату Полукровок. Там его никто не побеспокоит. Раз его все равно ожидает самое отвратительное Рождество за последние шесть лет, уж лучше он проведет его в обществе книг. Душа настолько болела, что иной раз преследовала мысль напиться в хлам и забыться, но где ему взять этот злополучный алкоголь сейчас? Не с праздничного же стола воровать под носом у преподавателей.

Пройдя через портрет четырех Основателей Хогвартса, Гарри спустился по лестнице в комнату и сразу же направился к шкафу со всякими книжками, которые он и его друзья перетащили сюда, чтобы не скучать в унылые и неразговорчивые дни. Взяв с полки маггловскую книжку под названием «Три Мушкетера», парень улегся на диван, палочкой включая маленький свет рядом с собой. Интересно, а с чего вообще Гарри считал возможным весело отметить праздник? Как можно развлекаться, если полгода назад умер его отец? Сердито открыв книгу, слизеринец углубился в чтение.

Неизвестно, сколько прошло времени — за сюжетными поворотами о нем совершенно забываешь и даже не смотришь в сторону часов. Вот уже Д’Артаньян впервые повстречал Атоса, когда помещение вдруг наполнилось посторонними звуками. Послышались медленные громкие шаги, затем оглушительный грохот, словно кто-то… навернулся с лестницы. Отбросив свое чтиво, Гарри метнулся к выходу и чуть не наступил на распластавшегося на полу Теодора Нотта. Никаких признаков боли на лице не было, наоборот, похоже, его друг забавлялся.

— Во имя Мерлина, Тео! — Гарри в шоке уставился на него, не зная, что сказать.

— О, Поттер!

Гарри замер, испуганно осмотрел комнату, вспоминая, где зеркало и совсем не понимая, каким образом Нотт сумел разгадать его тайну, однако расслабился, заметив, что Теодор никак не может сфокусировать на нем взгляд. О боже, сколько же он выпил?!

— Ты кусок идиота, Нотт! — Гарри попытался поднять его. Это оказалось непростой задачей. — Ты из ума выжил?! Нажрался как свинья!

Теодор проигнорировал тираду одноклассника. Он еле-еле стоял на ногах, на физиономии играла все та же глупая косая ухмылка.

— Ой, а ты не… Поттер, — «гениальность» Тео зашкаливала. — Крис! Ты что тут забыл? И где это тут?

— Пей меньше, узнаешь, — проворчал Гарри в ответ, помогая ему добраться до дивана.

Теодор плюхнулся на самый край, чуть не сев мимо. Его рука нащупала что-то твердое на мягкой поверхности.

— Так! Что у…у нас здесь? О, Мушкетеры!

— Тебе бы поспать, — вздохнул парень, забирая из его рук книгу и легким взмахом палочки приглушая верхний свет.

— Какое… спать?! Сейчас я немного посижу и еще за выпивкой схожу! Тебе принести?

Ох, как же хотелось согласиться. Напиться, уснуть и забыть весь сегодняшний день, все печальные события, случившиеся в его жизни.

— Не глупи, — переступил-таки через себя Гарри. — Откуда ты вообще взял спиртное?

— Ты скучный, — фыркнул Теодор, неторопливо укладываясь на диван. — Так и скажу тебе. Сейчас…полежу немного и пойду.

Нотт не договорил, как уже погрузился в сон. Гарри устало закатил глаза и уселся за стол, возвращаясь к чтению. Он завидовал смелости друга. Тому также было плохо, и он позволил себе забыться алкоголем. А вот Гарри не решился. И теперь ему придется раз за разом переживать все до мелочей. Совершенно одному. Спасительная история мушкетеров отвлекала, погружая в свой мир, в судьбу героев, не давая мыслям в голове повторяться слишком часто, не давая страшным образам захватить его.

Какой же скользкий тип этот Кардинал! Так подло выкрасть подвески королевы!

— Эй, Крис…

Голос Теодора вклинился в книгу внезапно. Гарри запомнил страничку и выжидающе посмотрел на друга, готовясь к очередным пьяным дебатам. Скорее всего Нотт вспомнил, что хотел сходить за новой порцией выпивки. Вся проблема была в том, что до места поддатый Тео вряд ли добредет.

— Да?

— Мне жаль.

— Что? — не поверил своим ушам Гарри.

Это что же, у Нотта начались пьяные истерики? Или тут что-то другое? В звучании его голоса что-то явно изменилось.

— Мне жаль, что я динамил тебя и остальных ребят, — после небольшой паузы повторил Тео чуть раздраженно. Ему не просто давались извинения.

— Проехали, — миролюбиво отозвался удивленный такой резкой сменой поведения Гарри.

Нотт говорил без запинок, четко. Он все еще пьян?

— Нет. Не проехали, — покачал головой Теодор, садясь. — Мне тоже неприятно об этом говорить, но я чувствую, что не должен от тебя это скрывать. Я вел себя как последняя скотина. Я…

Гарри внимательно посмотрел на Нотта. Тот не отводил взгляд от своих рук, словно ища в них какую-то подсказку. Чуть заметный румянец на щеках свидетельствовал о большой неловкости, которую Тео испытывал. Или же это остаточное после бессовестно распитого спиртного. Удивительно, столько выпить и при этом прийти в себя всего лишь за какие-то три часа, совершенно не страдая от похмелья. Нотт наверняка успел выпить какое-то антипохмельное зелье или зелье для ясности ума.

— …Я переживал за своих родителей, — наконец решился произнести Теодор.

То самое, о чем предположил Снейп.

Глубоко вздохнув, Теодор начал свой рассказ.

— Мой отец со школьных лет восхищался темными искусствами и Лордом в частности, — Теодор сделал небольшую паузу. — Однако в круги Пожирателей он попал далеко не так быстро, как, например, отец Малфоя или Снейп.

Гарри весь обратился в слух, опасаясь спугнуть такую в последнее время не характерную для друга разговорчивость.

— После окончания школы папа устроился работать в магазин старинных артефактов, среди которых встречалось немало связанных с темной магией, — Нотт поднялся и, сцепив руки за спиной, прошелся по комнате не слишком уверенной походкой. Говорил он непривычно быстро, старательно отводя от Гарри взгляд, чего никогда не делал прежде. — В конце концов, отец выкупил магазин и решил самостоятельно продолжить дело. Наша семья не была сказочно богатой, как кому-то могло бы показаться. В ряды Пожирателей его брать не торопились, поэтому через какое-то время он полностью утратил надежду, да и в сопротивлении буквально из ниоткуда образовался сильный и опасный Орден Феникса. С таким серьезным противником вероятность угодить в Азкабан возросла во много раз.

Здесь трудно было не согласиться.

— Отец затаился. Затаился в самом непопулярном среди сподвижников Лорда месте — в мире магглов.

Гарри не смог удержать изумленного вздоха.

— Что? — хмыкнул Тео. — Потеряться среди обычных людей — самый надежный способ спрятаться от преследования, если ты чистокровный волшебник. Правда, не все брезгуют общением с магглами. Ты видел семейство Уизли? Про таких слизеринцы говорят: Предатели Крови, поскольку их совсем не заботит то положение в магическом сообществе, которое они занимают.

Не было презрения или раздражения в его словах. Скорее, понимание и… легкая грусть.

— Так вот, мой отец имел привычку наведываться в немагический мир. Не поверишь, но у него даже была машина!

Казалось, что уже ничто не способно было удивить Гарри, но его друг делал поразительные успехи! Пожиратель смерти. Лояльный к магглам. Имеет собственную машину. Похоже, вселенная забавляется, окончательно разбивая его с годами устоявшиеся представления о том, какими должны быть истинные слизеринцы, и теперь тихонько смеется в стороне, пока Гарри пытается что-то поделать с новыми знаниями.

— Он любил разъезжать по городам и обычно не сильно заботился о соблюдении скоростного режима. Конечно же, такая безалаберность в конце концов обернулась против него: попал в аварию, не справившись с узким поворотом, и, как результат, въехал в почти новую тачку! Повезло еще, что отделался легкими ушибами и ссадинами и никого не угробил.

Гарри не совсем понимал, к чему ведется такое подробное повествование о странствиях и увлечениях Нотта-старшего, но за этим явно что-то таилось. Достаточно было взглянуть на открытое для эмоций лицо Тео.

— …моя мать была в диком бешенстве.

Мать?

— За то, что отец сотворил с ее новой машиной, она люто возненавидела отца и целый год таскала его по различным судебным инстанциям, рассчитывая возместить причиненный им ущерб. В конечном итоге мама добилась-таки своего. Отцу пришлось раскошелиться. А ведь знаешь, она была простой магглой. Он с легкостью мог стереть ей память и ничего не выплачивать, а воспоминания в ее голове подменить таким образом, будто она сама виновата в полной поломке своего автомобиля, но… не сделал этого.

Взгляд Теодора, до этого хмурый и какой-то мутноватый, неожиданно потеплел. Он улыбнулся. Его рассказ про родителей звучал бодро, с ощутимой ноткой гордости и крайнего уважения. Вне всяких сомнений, Тео очень любил свою семью.

— Не думай, это не была любовь с первого столкновения, но что-то не дало папе применить к маме Обливейт, а ей не дало послать его сразу же после того, как она выиграла процесс. В общем, дальше идут скучные описания: дружба, отношения и прочая ерунда. Но дело не в этом. Папу вскоре приняли в ряды Пожирателей смерти.

Странно, Гарри прекрасно знал, что Нотт-старший станет слугой Волдеморта, но при этом, погрузившись в историю друга, совершенно об этом позабыл и даже позволил себе поверить, что этого не случится…

Нет, не странно. Наивно и глупо.

— Поначалу отец ужасно радовался, старался как можно лучше показать себя перед Темным Лордом, нацелившись на попадание во внутренний круг самых преданных его слуг, поскольку в тот период папа считал себя и остальных близкими соратниками этого монстра. Так вот, жизнь забурлила ключом: появились деньги и положение в обществе, Малфои стали считаться с нашим существованием. Но, заигравшись, мой старик не учел некоторых вещей…

На какое-то время Теодор замолчал. В глазах вспыхнула единственная эмоция, но расшифровать ее Гарри не успел, слишком мимолетной и неопределенной она была: то ли тоска, то ли досада, то ли разочарование, то ли гнев, то ли сожаление, а может, и все перечисленное смешалось в этом коротком блеске. Нотт в принципе хорошо скрывал истинные эмоции от остальных, и дело тут было не только к принадлежности к зеленому факультету. Теодор сам не торопился делиться с кем-то заботами и проблемами, скрываясь за шлейфом равнодушия и ощутимого высокомерия. И теперь его открытость казалась Гарри… проявлением слабости.

Парень сердито отмел в сторону неожиданно обрушившееся на него разочарование. Разве плохо, что Тео оказался обычным человеком, которому порой трудно держать чувства под контролем? Сам Гарри редко когда сдерживался. Отец часто любил говорить ему, что у него все на лице написано. Какое Гарри имеет право осуждать Нотта за его несдержанность, за его тревогу? Последние две недели Теодор, возможно, сам того не желая, проявлял перед всеми открытые эмоции, пусть и столь агрессивные. Именно тогда он начал бесить Гарри. Стыдно признать, но из-за этого он отказался поглубже вникнуть в происходящее с другом, предпочитая злиться на него за подобное вопиющее поведение. Он сторонился всех этих чувств, сбегал от них. Почему? Гарри стал бесчувственным истуканом? Нет, не так. Он вынужден был стать бесчувственным истуканом, чтобы никто, упаси Мерлин, не узнал его истинных чувств, но это решение имело и свою негативную сторону, потому как подобная свобода у окружающих говорить и думать, о чем захочется, раздражала, вызывая в нем липкую по ощущениям зависть.

— Какое-то время у отца получалось водить Темного Лорда за нос и скрывать правду от нас, — Теодор фыркнул, выказывая все отвращение от поступков Нотта-старшего. — Но едва я поступил в Хогвартс, все встало на свои места. Ты ведь и сам испытал на себе прикол нашей гостиной?

Это явно был риторический вопрос.

— Прознав, кто я, Малфой тут же рассказал обо всем своему папаше, а тот, конечно же, не утаил ничего от Лорда после его воскрешения.

Губы Тео сжались в тонкую линию.

— Знаешь, в те дни я ненавидел отца, ведь своей беспечностью он подверг меня и маму большой опасности. Понятное дело, когда всплыло, что один из приближенных Пожирателей женился на вшивой маггле, гневу Темного Лорда не было границ. Жизнь его висела на волоске, а наш страх за собственные жизни рос с каждым мгновением, едва правда открылась нам.

Удушливый страх. Страх, обхватывающий своими крепкими болезненными тисками и стремительно тянущий на дно, за собой. Туда, где вспыхнет болью грудная клетка и оборвется дыхание, туда, где кроме непроглядной тьмы не видно ни зги. Гарри хорошо понимал это, ведь он сам испытывает подобный страх.

— Вдоволь поиздевавшись над отцом, Лорд смилостивился, однако в обмен потребовал жизнь моей матери и меня, как очередного верного ему раба… Отец согласился.

Встретившись взглядом с Гарри, Тео не пропустил момент, когда у того широко распахнулись глаза.

— Да-да, я тоже был в шоке, стоило отцу объявить нам с матерью о вынесенном для нас приговоре Лорда и о том, что он согласился на такое вопиющее безумие, — Нотт вспоминал этот момент с явной болью. — Вот только исполнять приказ папа не стал. Чтобы выиграть для нас время, он заверил своего хозяина в своей верности и огромном желании исправить ошибку. Сейчас мои родители в бегах, прячутся от Его гнева. Меня буквально выпихнули в Хогвартс, мотивируя тем, что рядом с Дамблдором я буду в безопасности, а с ними меня ожидает неминуемая смерть.

Судя по тому, что у Тео вновь проявилась потребность походить по комнате, он нервничал, как бы сильно ни старался это скрыть.

— В последнем письме... — на миг почудилось, что его дыхание сбилось, но он сразу продолжил: — В последнем письме папа написал, что маму пытались… отравить.

Теперь становилась понятна бледность Нотта, когда две недели назад во время трапезы он получил письмо. А Гарри, злясь на друга, отказался посмотреть глубже, предпочитая видеть то, что на поверхности. В очередной раз парень осознал столь неприятную вещь.

— Я хотел немедленно отправиться к родителям, однако они не разрешили. Наказали мне оставаться в школе.

— Как она сейчас? — тихо спросил Гарри, остро чувствуя свою вину и волнение за судьбу матери друга.

— Сейчас с ней все хорошо, — едва слышно в ответ. — Произошло чудо, и яд вышел менее сильный, чем должен был. Ее удалось спасти обычным безоаром. Если бы горе-зельевар не ошибся в расчетах, она бы не выжила.

Горе-зельевар? Или же тайный спаситель?.. Гарри вдруг вспомнилось, что отец рассказывал ему о том, что до того, как оформить над ним опеку, он шпионил для Дамблдора, выискивая скрывающихся от правосудия Пожирателей. Может быть, в этой реальности Снейп продолжает свою тайную службу? Или же здесь он все-таки истинный последователь Волдеморта?

Понимая, что думать об этом не время, Гарри сосредоточился на Нотте. Похоже, его история подходила к концу.

— Не слишком увлекательное… приключение, — проговорил Тео, неожиданно достав из рукава мантии палочку и начав играться с ней. — Достало уже бояться за свою жизнь и жизнь близких людей.

Палочка резко исчезла из рук, прячась обратно в рукав. Сам же Нотт улыбнулся Гарри довольно сумасшедшей ухмылкой и, театрально поклонившись, стремительно покинул комнату. Его громкие удаляющиеся шаги еще долго стояли в ушах.

Гарри же продолжал сидеть и смотреть перед собой. Будь он более наблюдательным, непременно бы обратил внимание на то, что с Теодором что-то не так, но вместо этого он зациклился на своей злобе, на эгоистичном чувстве досады от того, что поведение друга изменилось и не поддается логике. Найти же этому объяснение он не спешил, сославшись на первую пришедшую в голову мысль и зацепившись за нее. Только благодаря Снейпу он осознал, насколько большую ошибку допустил. Вряд ли Нотт дал бы ему возможность поддерживать себя, если бы Гарри все узнал сам, но никто не говорит о том, что парень делал бы это в открытую. Это слишком… по-гриффиндорски.

Он вздрогнул, испугавшись подобной нелепости, посетившей его разум. Мерлин, когда он стал настолько слизеринцем? Немыслимо! Попытавшись переключиться на другую тему, Гарри вдруг осознал, что вновь возвращается к недавним отвратительным событиям в кабинете Снейпа.

Простит ли его Мастер зелий? Смогут ли они общаться как раньше? Или же Гарри навсегда перечеркнул все попыткой защитить двойника? Это же несправедливо! Он не сделал ничего плохого, он лишь сказал правду, пусть это и было несогласие со словами зельевара. Слизеринец знал, каким сильным может быть гнев Снейпа, ведь в своем мире они много раз ругались с отцом из-за каких-то расхождений во взглядах или же из-за упрямства Гарри, его желания пойти наперекор и что-то доказать. Иногда Северус отходил быстро, а иногда мог неделями не разговаривать с сыном. Очень редко (буквально по пальцам можно пересчитать) профессор приходил мириться первым, переступая через себя и важные принципы.

Сердце неприятно кольнуло. Здесь такого не будет. Отец любил его, а учителю будет плевать на чувства едва знакомого ученика, тем более, если абсолютно уверен в своей правоте. Ненависть Снейпа к Поттеру зашкаливала. Он вряд ли бы смог простить защитника Золотого Мальчика. А если защитник — слизеринец, который вроде бы даже симпатичен?

Парень сердито покачал головой. Зельевар не говорил, что Гарри ему симпатичен.

Как ему теперь быть? Будь на месте Снейпа его отец, он бы знал, что стоит предпринять, но этот Мастер зелий был для него во многих аспектах непредсказуем.

Снаружи вновь раздался шум. Прерванная мысль и настороженный взгляд в сторону лестницы. Если ему еще раз придется слушать пьяный бред Нотта, он этого не выдержит… А, нет, он трезвый. Зато в руках держит приличное количество алкоголя.

— Откуда все это?! — изумился Гарри, наблюдая, как Теодор расставляет на столе бутылки.

— Все-то тебе расскажи, — хитро улыбнулся друг.

— Разве тебе было мало? — нахмурившись, Гарри поднялся с дивана. — Мерлин тебя раздери, что ты творишь?

Похоже, его раздражение не убедило Нотта, а лишь позабавило.

— Рождество на дворе. Стоит отметить этот «веселый» праздник.

— Без меня. — Категорично отозвался Гарри.

— Не смеши драконов, Крис, — Теодор придвинул к нему емкость с огневиски. — Я не круглый идиот, чтобы ничего не замечать. Не хочешь рассказывать о том, что тебя гложет — не надо, но попытайся уйти от этого. Хотя бы сегодня.

— Теодор…

— Не забывай, что ты мне должен, — губы Тео растянулись в коварной ухмылке.

— Ах ты…

Гарри в шоке уставился на друга. Да, он прекрасно помнил о своем долге Нотту, но он никогда не думал о том, что тот попросит такую незначительную мелочь, как напиться с ним в рождественскую ночь. Ему казалось, что расчетливый слизеринец использует этот долг в более выгодных для себя целях.

Вспомнился их недавнишний разговор, и вся злость мгновенно угасла. Вероятно, именно сейчас Теодору больше всего нужно, чтобы его поддержали во всех начинаниях, поэтому он готов так глупо использовать долг Гарри.

— Ладно. Идет. — Парень взял предложенный напиток, признавая, что слишком жаждет забыться. — Только ты не слишком обижайся, если сегодня мне захочется станцевать на тебе ламбаду.

— Хах, рискни.

Не произнеся больше ни слова, ребята стукнули открытые бутылки друг о друга.

Раздался жалобный звон, символизирующий начало вечеринки.

* * *

Открыв глаза утром, Гарри не сразу сообразил, где находится и почему так неожиданно и резко поднимается неприятный комок от живота к самому горлу. Вчерашние откровения Нотта и дальнейшие его выкрутасы вспомнились не слишком быстро, а вот собственное поведение… Вчера, поддавшись на уговоры друга, Гарри наконец-то смог сбросить с себя удерживающие его от различных опрометчивых действий неподъемные цепи и попытаться расслабиться.

Расслабиться… Почти две распитые бутылки огневиски, непристойные шутки и прочий пьяный бред, который хотелось тут же выкинуть из головы, приятельская, как они ее окрестили, разборка с Тео, окончившаяся рухнувшим на пол стеллажом с книжками, разбитым стеклом и огромными синяками по всему телу у обоих зачинщиков. И, конечно же, не обошлось без глупых встрясок пьяных тушек под динамичную музыку, видимо, для репетиции зажигательного танца с очаровательными красотками.

Мерлин, как же стыдно!

Резко потянув руки к лицу, Гарри моментально пожалел о том, что вообще начал шевелиться. Его тошнило, а лишние телодвижения лишь усилили мерзкие ощущения. А эти треклятые молоточки, которые нещадно атаковали его голову, хотелось разломать на мелкие кусочки и выбросить в окно.

«Могучий Мерлин, клянусь тебе, что больше никогда не буду пить, даже если буду должен кому-то свою жизнь! Пожалуйста, избавь меня от этих мучений!» — Гарри закрыл глаза и до боли закусил губу, сдерживая болезненный стон от нового спазма.

Пролежав так некоторое время, слизеринец предпринял-таки слабую попытку подняться. Жившее явно своей жизнью тело ее проигнорировало: мышцы ломило так, что любое движение натягивало их, словно струну. Хотелось немедленно умереть, лишь бы это все прекратилось. Отчаянно жалея себя, Гарри с огромным трудом сел, вяло осматривая погром в их тайной комнате, которая сейчас выглядела совсем плохо, плавая перед глазами и не желая собираться в единую картину. Очаровательно, он даже не удосужился заснуть на диване, не говоря уже о своей кровати в слизеринском общежитии! Зачем, если можно и на полу поспать, да еще крепко обнимая бутылку от огневиски? С каждым новым открытием злость на себя и на глупого Тео все больше росла…

Кстати, где этот балбес?

Раздавшийся сзади громкий храп стал ему ответом. Медленно обернувшись, Гарри обнаружил ноги Нотта, торчащие из-за дивана. Значит, пока он тут мучается от головной боли и прочих прелестей похмелья, Теодор преспокойненько себе дрыхнет? О такой несправедливости не могло быть и речи, поэтому Гарри встал и направился в сторону друга, стараясь идти по прямой, никуда не сворачивая и ни обо что не спотыкаясь. Хоть и нужно было сделать всего-то пару шагов, это далось парню с огромным трудом. Но он молодец, выдержал.

Подойдя к распластавшемуся на полу телу, Гарри не стал терять времени даром:

— Подъем, засранец!

Нотт зашевелился и глухо застонал, видимо, тоже ощутив прелести похмелья.

— Исчезни! — страдальчески отмахнулся он в ответ.

Гарри фыркнул, о чем тут же пожалел, поскольку внутри его желудка началась настоящая агония. Ему было жаль Тео и его семью. Ясное дело, что друг волновался о судьбе своих родителей, но разве стоило так напиваться, чтобы выкинуть эти тяжелые мысли из головы? Однозначно, нет. Как и Гарри не стоило поддаваться на уговоры и так усердно запивать свои проблемы.

Злость на себя и собутыльника всколыхнулась с новой вспышкой мигрени. Подойдя к скрюченному на полу Нотту, слизеринец небрежно перешагнул через него, "случайно" зацепив его ноги и услышав еще одно жалобное завывание. Гарри опустился рядом, прислонив голову к спинке дивана, и произнес:

— Ты втянул меня в эту глупую затею, поэтому в покое я тебя так легко не оставлю.

— Заткнись, ради Мерлина, — тихо и очень злобно прошипел Теодор.

— А то что? Мы оба сейчас не в том состоянии, так что твои угрозы бесполезны.

Тео недовольно рыкнул и наконец принял вертикальное положение, недоуменно оглядевшись:

— Где мы?

— В нашей секретной комнате, — усмехнулся Гарри. — Неужто с пола ты не узнал ее?

­— Остроумный! — скривился Нотт, продолжая озираться. — Ты не видел мою сумку?

Искомый предмет нашелся целым и невредимым под столом, о чем было тут же сказано Теодору. Тот довольно улыбнулся и, тщательно обследовав содержимое, извлек наружу два пузырька с прозрачной жидкостью. Один он оставил себе, а другой протянул слегка озадаченному Гарри, победно ухмыляясь.

— Ты ведь не думал, что я, собираясь напиться в стельку, не прихватив антипохмельное зелье? Если думал, то ты чересчур наивен, мой друг.

* * *

Несмотря на то, что зелье от похмелья подействовало прекрасно, Гарри пребывал в не шибко хорошем расположении духа. Рождество прошло не так славно, как ему хотелось: мало того, что он больше никогда не получит подарков от дорогих ему людей, так еще и Снейп не принял его извинений с подарком. Сова принесла посылку обратно без единого слова в ответ. Гарри в сердцах швырнул пакет об стену, садистски улыбнувшись, когда его содержимое с грохотом разлетелось на куски.

Проклятье! Почему из-за одной единственной ошибки зельевар не желает прощать его? Парень ведь не предавал его, не оскорблял, не желал зла. Он всего лишь предпринял попытку защитить своего двойника! Черт возьми, почему в глазах Снейпа это настолько омерзительный поступок?! Его ненависть к Поттеру полыхала огнем и сжигала вокруг себя все, включая вставшего на пути Гарри. Словно проклятое пламя...

Каникулы больше не были чем-то притягательным, а все больше раздражали своим... вялым протеканием. День шел так медленно, будто длился неделю, а не двадцать четыре часа. Как тогда, в Министерстве магии. Не раз и не два Гарри пробовал поговорить со Снейпом, упрямо игнорируя его убийственный взгляд в коридорах или в лаборатории, однако результаты по-прежнему оставались скудными. В конце концов зельевар окончательно перестал идти со слизеринцем на контакт, отчего тот совсем зачах.

Теодор с беспокойством наблюдал за тем, как друг с каждым днем становится более зажатым и молчаливым. Не заметить, что с Крисом Ларсеном творится нечто странное, было крайне сложно.

— Что с тобой? — не выдержал наконец Нотт.

— Ничего. — Гарри даже не посмотрел в его сторону.

Раздраженно рыкнув, Теодор схватил его за локоть и развернул лицом к себе, отмечая, что его взгляд все равно направлен мимо.

— Не заговаривай мне зубы, Ларсен! Это "ничего" мы уже проходили, когда я... был не в духе, помнишь? Ты посмотри на себя! Ты практически не ешь, плохо спишь, а твоя бледность... Тебе срочно надо показаться Помфри.

— Я сам решу, что мне нужно, а что нет, — угрожающе прошипел Гарри и вырвался из некрепкой хватки.

Видимо, движение было сделано как-то неверно, ибо тотчас у него закололо в груди, в стороне сердца. Гарри дернулся и, прижав руку к больному месту, попытался продохнуть.

— Опять колет? — обеспокоено спросил Нотт. — Тебе точно нужно в медпункт.

— Со своими спазмами я... я справлюсь как-нибудь... сам, — категорично заявил Гарри, все еще пытаясь выровнять дыхание.

В последние несколько дней у него часто стреляло с левой стороны груди, вызывая жуткий дискомфорт, а иногда и небольшое помутнение, если колики затягивались, не давая нормально дышать. Учитывая, как остро он переживал ссору со Снейпом, ничего странного в этой проклятой невралгии Гарри не виделось, просто Теодор почему-то чересчур активно за него переживает, наверное, за моральную поддержку в вопросах с родителями.

— Ты упрямый идиот! — ну вот, опять Нотт горячится.

— Есть с кого брать пример, — язвительно заметил Гарри.

И так обычно заканчивались их споры. Нежелание так легко отдавать победу и в то же время молчаливое поражение. Оба слизеринца понимали, хоть и не собирались признавать: пусть их точка зрения на корню неверная, они будут держаться за нее до последнего, только бы не отдавать противнику лавры первенства.

Гарри с нетерпением ждал начала учебы, возможности погрузиться в книги и больше ни о чем не думать. Зубрежка — изощренная пытка, когда добровольно привязываешь себя к стулу и сидишь за учебниками, пока заучиваемый материал от зубов отскакивать не будет, а если еще использовать дополнительную литературу... Конечно, там будет Хизер с разговорами о квиддиче, и болтливый Джек, и добрый Мэтт с молчаливым Гансом, и, конечно же, Тео, но все они смогут отвлечь его.

Сейчас же куча свободного времени определенно не шла Гарри на пользу. Профессор Люпин, позвавший однажды его на чай, тоже картинку не улучшил, ведь и он заметил, что с Крисом что-то не так. Ремус, в отличие от Нотта, не спорил с Гарри и не задавал лишних вопросов, но тем не менее и он сумел разозлить слизеринца. В последнее время держать себя в руках стало чертовски сложно.

Когда в Хогвартс начали возвращаться ученики, Гарри в очередной раз прикинул варианты, которые помогли бы ему помириться со Снейпом. Вся его надежда связывалась с приближающимся днем рождения зельевара. Парень знал, что Снейп не жаловал свой день рождения, вернее, не любил совсем, но возможно, он оценит тот факт, что Гарри не безразличен его праздник, особенно, если тот найдет для него нужный подарок и сможет в письме подобрать правильные слова. Столько времени прошло, должен же декан остыть.

Девятого января, незадолго до отбоя, Гарри выбрался в совятню, намереваясь осуществить задуманное. Он провел не один час и добился-таки идеальной записки с извинениями. Немного иначе, однако нынешнее письмо почти в точности повторяло предыдущее. Надежда и нетерпение охватили его, заставляя мысленно предполагать варианты того, как Мастер зелий отреагирует на послание.

Хлопанье крыльев совсем близко отвлекло Гарри от размышлений.

Обернувшись, парень не поверил своим глазам:

— Хедвиг?

Его любимица — белоснежная полярная сова с интересом рассматривала его.

— Девочка моя, как я рад тебя видеть!

Он хотел погладить ее, однако птица не позволила этого сделать, резко взмахнув крыльями и намереваясь клюнуть его палец.

Гарри с сожалением убрал руку.

— Не узнаешь меня, да?

Хедвиг моргнула своими большими глазами и чуть склонила голову, настороженно наблюдая за ним.

— Чувствуешь что-то знакомое и не можешь понять? Увы, здесь я не Гарри... Я очень скучаю по тебе, девочка.

И это было правдой. Гарри знал, что Поттеру сову подарил Хагрид на одиннадцатый день рождения, а в его мире ее купил для него Северус, когда они только-только начали разговаривать про магию. Разные судьбы, и все равно пути пересеклись. Оба Гарри обожали свою питомицу. Путешествие в другой мир отвлекло парня от тоски по Хедвиг, однако, видя ее сейчас, он осознал, как ему не хватает ее компании и немой поддержки, тепла ее красивых белых перьев.

— Как жаль, что я не могу быть рядом с тобой.

Птица принялась чистить крылья, словно забыв про слизеринца, но Гарри знал, что ей неспокойно в его компании.

— Не беспокойся, твой хозяин в целости и сохранности. Думаю, он скоро и сам навестит тебя, — парень покосился на посылку, крепко зажатую в руке. Точно, он изначально не Хедвиг навестить пришел. — Лети, девочка. Все будет хорошо.

Его любимица ухнула в ответ, словно прощаясь, послушно оторвалась от удобного насеста и скрылась едва ли не под самой крышей совятни. Гарри с грустью наблюдал за ней, невольно задаваясь вопросом, а как живется без него Хедвиг из его мира? Счастлива ли она в семье Рона? Забыла ли она его окончательно или все-таки помнит? Жаль, что нельзя призвать Зеркало Судьбы и спросить об этом у Дамблдора.

Другая школьная сова подлетела к парню и протянула лапку. Все еще думая о своем мире, Гарри неторопливо прикрепил к ней подарок.

— Отнеси это профессору Снейпу.

* * *

­— Мерлин, да они все озверели! — возмущения Рона уже привычно были слышны на всю библиотеку. — Что Снейп, что МакГонагалл, что Флитвик! И Хагрид опять не пожалел!

— Ой, заткнись, Крысли, и без тебя тошно, — ленивое ворчание Малфоя, также находящегося в библиотеке вместе с остальными слизеринцами.

— А ты не слушай, — огрызнулся Рон. — Я не с тобой вообще-то говорю!

— Тебя трудно не слушать, когда ты тут надрываешься, — издевательски пропел Драко под аккомпанемент смеха своих дружков.

— Бедненький наш Ронни не в состоянии подготовиться к экзаменам! — подхватил эстафету Блейз Забини.

— Смотреть на тебя противно, — это уже говорила Пэнси Паркинсон.

— Рон! — одновременно взволнованные голоса Гермионы и Поттера. — Не надо, пойдем.

Раздались торопливые шаги под несмолкающий смех слизеринских придурков.

— Я убью его! Изувечу! — бушевал Рон, топая громче всех.

С запозданием сообразив, что они направляются в его сторону, Гарри, замерший за книжным стеллажом, поспешил двинуться навстречу, чтобы никто не вздумал обвинять его в подслушивании. Ему ужасно не хотелось этой встречи, но убегать теперь было бы глупо. Свернув за поворот, он попал в поле зрения гриффиндорского Трио.

— Привет, — с натяжкой и напряжением произнес Гарри.

— О, дементорова задница, еще один! — выругался Рон, чем вызвал недовольный взгляд Гермионы.

Она терпеть не могла, когда ее друзья применяли грубые выражения, считая это признаком дурного тона.

— Привет, — отозвался Поттер, прежде чем его друг успел сказать что-то более злостное.

Рон в немом раздражении уставился на Поттера и пропустил момент, когда Гермиона кивнула, чуть улыбнувшись.

— Я сейчас ухожу, поэтому не собираюсь вас задерживать, — сказал Гарри, прижимая к себе книжки по зельеварению.

— Давай, иди, куда шел, — не смог сдержать гнева Рон, за что получил чувствительный толчок в ребро от Гермионы. — Что? Я высказываю то, что думаю, не лезь ко мне!

Староста лишь сердито покачала головой, не желая развивать эту глупую ссору. Гарри вдруг почувствовал себя крайне неловко. Пусть библиотека и общественное место, где почти каждый день собирались заниматься ученики, однако в данный момент парень ощущал, будто влез во что-то чужое... личное. Или это он просто настолько сильно отгораживается от Поттера и своих... его друзей? В любом случае, пора уходить, поскольку не стоит долго находиться возле двойника, да и Малфой маячит в опасной близости. Какое-то количество книг он успел взять, должно хватить для эссе по зельям.

"Северус опять продинамил тебя с подарком. Все кончено", — противный внутренний голос проснулся неожиданно, заставляя Гарри чуть прикрыть глаза от переполняющих его ядовитой горечью чувств.

— Ты прости Рона, он не хотел тебя обидеть, — неверно истолковав выражение его лица, заступился за друга Поттер.

Все еще находясь в плену эмоций, Гарри нашел в себе силы только для того, чтобы чуть заметно кивнуть в ответ.

— Я... — двойник замялся, ощутимо волнуясь, чем привлек внимание Рона с Гермионой. — Нам надо поговорить, это не займет много времени.

— Гарри, ты в своем уме?! Это же слизеринец! — изумлению Уизли не было предела. — О чем можно говорить со слизеринцем!

— Не начинай, — устало отозвался Поттер, не сводя с озадаченного Гарри взгляда.

— Мы же говорили об этом. Даже если Ларсен спас тебе жизнь, наверняка он преследует какую-то свою цель. Ну почему никто, кроме меня, не видит таких очевидных вещей?

— Я уверена, что Гарри знает, что делает, — подала голос Гермиона. — Пойдем, поговорим в Башне.

— Герми, ты ведь на моей стороне была... — заметив немую просьбу в глазах девушки, Рон сдался, устало вздохнув: — Ну ладно, пойдем, раз ты просишь.

Благодарная улыбка появилась на губах Гермионы. Подхватив друга под локоть, она спешно покинула библиотеку. Что-то странное было в этом действии, будто гриффиндорка знала, о чем хочет поговорить двойник, и не видела в этом ничего зазорного. Впрочем, после того, как Гарри помог Поттеру с искажением сознания, Гермиона стала более доверительно относиться к Крису Ларсену. Да, она не сообщала ему об этом, и в их манере общения ничего не изменилось, но Гарри ощущал эти перемены на уровне чувств. Что-то неуловимо изменилось в окружающей их атмосфере. Должно быть, Гермиона, как и Поттер, решила принять нейтральную сторону.

Вот Рон как был настроен враждебно, так и остался, хотя скорее всего не раз и не два спорил с Поттером по этому поводу. Во всяком случае, так бы было, окажись Гарри на его месте.

Кстати о Поттере.

— О чем ты хотел поговорить? — тихо поинтересовался он.

— Не здесь. — Двойник осторожно обвел взглядом помещение, словно опасаясь, что кто-то увидит или услышит их.

Его осторожность понятна, ведь Малфой находится совсем близко.

— Найдем пустой класс, — предложил Поттер.

Они тоже вышли из библиотеки и принялись искать свободное помещение, где им никто не помешает. Нужный им кабинет нашелся неподалеку от класса, где преподают древние руны. Еще раз осмотревшись, двойник отворил дверь и жестом предложил собеседнику пройти. Несколько напрягаясь от такой секретности, Гарри вошел внутрь и сразу повернулся к двойнику лицом, озадаченный такой несвойственной Поттеру манерой общения.

Двойник, переступив порог класса, тут же навел палочку на дверь, накладывая на нее запирающие и заглушающие заклинания, чем заинтриговал Гарри еще больше.

— Теперь можно и поговорить, — развернувшись, Поттер недоуменно замер, заметив, каким взглядом на него смотрит Ларсен. — Что-то не так?

— Нет, продолжай, — Гарри сделал лицо попроще.

— Отлично!

Слизеринцу показалось, или двойник как-то странно улыбается? Словно… волнуется.

— Тогда начнем!

Звучало чересчур неестественно. Похоже, Поттер и в самом деле нервничал. Что происходит?

— Надеюсь, ты хорошо провел каникулы? — тем временем поинтересовался двойник.

«И за этим ты позвал меня сюда?!» — постаравшись не сильно нагнетать обстановку бурной реакцией непонимания, Гарри в ответ только кивнул.

— О, это хорошо! — Поттер неловко улыбнулся. — Я тоже. У нас была классная вечеринка в гостиной после отбоя…

— К чему это все? — чуть раздраженно спросил Гарри, окончательно запутавшись.

Тема Рождества и дальнейших каникул была ему неприятна. Когда он только-только прибыл в Хогвартс и окончательно понял, что его мир потерян навсегда, даже тогда смириться выходило легче, чем сейчас. Парень не остался один, как опасался сначала, у него появились новые друзья, поэтому чуть отдалить от себя мысли о Роне и Гермионе оказалось легче, чем он думал. Профессор зельеварения на первом же занятии был с ним несправедлив и суров, лишая надежды на возвращение хоть чего-то, похожего на его прошлую жизнь. Гарри не сдался до последнего и сотворил, казалось бы, невозможное: нашел подход к мрачному зельевару. Во всяком случае, так он думал, пока не совершил эту досадную ошибку. Мерлин, ведь прекрасно было известно, насколько Снейп в этом мире ненавидит Гарри Поттера! Так какого же дементора его понесло защищать двойника?! И почему декан так легко от него отвернулся, напрочь игнорируя все попытки загладить вину? По идее, Гарри лишь полгода учился в Хогвартсе, и такое поведение можно было списать на его незнание всей ситуации… Разве нет?! Но Снейп решил иначе. Он даже не читал его письма, не открывал посылки… Он тупо искал повод, чтобы избавиться от назойливого слизеринца. Он предал его!

Мысленно обругав себя, не умеющего вовремя заткнуться, Снейпа с его жестокостью и всю эту отвратительную ситуацию, Гарри посмотрел на двойника. На еще одного неожиданного друга, свалившегося ему на голову.

— Я хотел… — Поттер запнулся, чем вызвал у Гарри новый приступ раздражения, перемешанный с маленьким, едва уловимым уколом вины. Скорее всего, двойник видит всплески гнева и ярости в его глазах, и именно это не дает ему говорить спокойно. — Ты когда-то спас мне жизнь… Я помню, что поблагодарил тебя тогда, и это было искренне, но знаешь… Я хотел кое-что подарить тебе!

Поттер несколько скованными движениями вытащил из сумки сверток и протянул его оторопевшему от неожиданности собеседнику, не сводя с того пристального взгляда. Гнев Гарри мигом потух, сменившись недоверием, затем растерянностью вперемешку с осторожным любопытством. Парень принял подарок из рук двойника, не осознавая до конца произошедшее.

Он не ошибся? Это ему только что вручили подарок? Поттер вручил подарок?

— С Рождеством, — тихо проговорил тот, смущенно улыбаясь.

Застыл и заинтересованно следил за ним, явно собираясь подмечать любые изменения, которые могут произойти с Гарри в процессе изучения содержимого.

Ох, они оба были чересчур любопытными!

Наконец, справившись с собой, Гарри открыл сверток и достал оттуда… гриффиндорский шарф.

Парень изумленно уставился на теплую ткань в своих руках.

— Думаю, ты понимаешь смысл этого подарка, — улыбка Поттера стала шире. Он явно гордился собой.

— Очень… мило с твоей стороны, — промямлил Гарри, не представляя даже отдаленно, какой же должна быть правильная реакция.

Его же настоящая реакция плохо поддавалась контролю, ведь слизеринец прекрасно знал, что это был за шарф, ощутил это, стоило лишь коснуться его. Не просто покупной шарф в красных тонах с эмблемой Гриффиндора. С самого первого курса, как только зима вступала в свои законные права, двойник носил его, пропитывая положительной энергетикой, что говорило о том, насколько ценной для него была одна из немногих, принадлежавших лично ему вещей. Подобный жест со стороны Поттера означал лишь одно: двойник принял мрачного представителя змеиного факультета и готов полностью довериться ему.

Странная реакция, учитывая, что Гарри постоянно стремился находиться от него на расстоянии. Однако Поттер наплевал на все его попытки и сделал по своему, что было до смешного знакомо и… невероятно приятно.

— В общем… спасибо тебе еще раз. — Двойник явно торопился поскорее ретироваться, ибо тоже ощущал всю возникшую неловкость и нелепость ситуации, в которую втянул себя и Ларсена.

Он направился к выходу, попутно снимая с двери заклинание. Палочка в руке вдруг замерла. На короткий момент Гарри почудилось, что Поттер вот-вот упадет, но ощущение быстро испарилось, стоило только руке снова продолжить замысловатые движения, дабы все-таки выпустить их из пустого класса.

— Ты в порядке? — обеспокоено спросил Гарри, пытаясь понять, показалось ему или же нет.

— Да, — чуть отстраненно отозвался Поттер, но потом, словно опомнившись, улыбнулся. — Никогда бы не подумал, что смогу подружиться со слизеринцем.

Гарри кивнул в ответ. По легенде Крис Ларсен приехал в Англию полгода назад и не мог так быстро привязаться к своему факультету, чтобы бурно реагировать на вражду между Слизерином и Гриффиндором, как это делают остальные ученики школы.

Правда, кое-чего Гарри действительно не ожидал. Его собственное мнение о факультете, возглавляемом его отцом, заметно изменилось.

— Удачи.

Поттер ушел, оставив нового товарища наедине со своими мыслями.

— И тебе…

Запоздалые слова прозвучали уже в пустоту.

* * *

Вот уже несколько дней Гарри плохо себя чувствовал. Все волнения, переживания, обиды, неожиданности, пусть и приятные, сильно сказались на его невралгии: бок с левой стороны нещадно кололо, порой мешая нормально дышать, иногда преследовали недолгие головокружения, но парень упрямо игнорировал мысль о том, чтобы сходить в Больничное крыло. Зачем тревожить Помфри по таким пустякам? Когда-нибудь обстановка вокруг станет менее напряженной, и все обязательно пройдет, хотя, честно сказать, Гарри было абсолютно все равно, пройдет это или нет. Он отчаялся настолько, что бессовестно наплевал на то, что творится не только с ним, но и вокруг.

— Крис, ты уже сделал домашку?

Ну… почти наплевал.

Отложив здоровенный талмуд по нумерологии, Гарри вопросительно посмотрел на подсевшего к нему Мэтта.

— А что?

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов по зельеварению, — быстро, словно скороговорку, пробормотал Штенберг.

Настроение Гарри ощущали и его друзья, поэтому старались не тревожить его лишний раз, оказывая таким образом незримую поддержку.

— Ты поможешь? — осторожно поинтересовался Мэттью, буквально вжимаясь в спинку кресла.

— Чем смогу, — Гарри пожал плечами.

— Отлично!

Их поддержка явно не распространялась на помощь с уроками. Выгодники.

— О, Крис освободился? — в поле зрения внезапно возник Джек и тоже плюхнулся в кресло. — Мне тоже нужна помощь с зельеварением.

Гарри устало закатил глаза. Похоже, сегодня был тот самый день, когда у всех его друзей совпадало время, которое они посвящали домашнему заданию по зельям и, следовательно, доставали Гарри, как самого умного.

— Крис, милый, и мое эссе посмотри, хорошо? — Хизер не заставила себя ждать, сжимая в руках чуть заметно смятый у краев свиток.

Тихие смешки раздались откуда-то сбоку, однако стоило Гарри кинуть раздраженный взгляд в сторону Теодора, тот тотчас отворачивался, интересуясь очередной потрепанной книгой на полке.

Гарри фыркнул. Иногда он очень жалел, что друзья были в курсе его обширных знаний в области зельеварения, но сегодня он явственно видел, что они специально докучают ему вопросами, вынуждая отвлечься от скверных мыслей. Что он там недавно думал про выгодников? Чушь, актеры погорелого театра.

— Эй, я первый! — возмутился Штенберг и придвинул свое задание ближе к Гарри.

— А я второй, — Джек нахально улыбнулся Хизер. — Сестренка, ты еще успеешь попытаться справиться сама. Я в тебя верю!

— Не тешь бедняжку иллюзиями, — Тео успешно проигнорировал колкий взгляд, каким встретила его реплику подруга.

— Займись лучше своей домашкой, — едко посоветовала Дэвайс, решив особо не распаляться на подначивания Нотта. — Поверь, от этого будет значительно больше пользы.

Они пытаются его незаметно растормошить, каждый по-своему: Мэттью и Джек вопросами по заданной работе, Хизер и Тео новыми словесными перепалками, которые, впрочем, не так уж и долго продлились, Ганс… а Ганс поддерживает его молчаливым участием, не залезая глубоко в его душу, просто находясь рядом. В одной комнате. Как и все его друзья.

Они все старались подбодрить его, но с каждым словом, с каждым их движением Гарри ощущал себя все более одиноким. Если бы он не сглупил, то мог бы сейчас быть в лаборатории вместе со Снейпом и готовить какое-нибудь зелье для больничного крыла или экспериментировать, а возможно, они сидели бы в личных покоях зельевара, пили бы чай с печеньем и разговаривали о жизни или разбирали бы новую партию в шахматы, в которой бы Гарри боролся до конца, но в последний момент проиграл, уступив изощренному уму декана.

Черт, ну зачем он вновь начал представлять себе все это?! Скривившись, Гарри схватился за начавший стрелять бок, раздраженно поглаживая его. Каким же он стал нервным, хуже Гермионы перед экзаменами! Добром это определенно не кончится... Болезненные спазмы резко перенеслись на грудную клетку, мешая нормально дышать. Гарри дернулся, буквально вцепившись в то место, где располагалось сердце, и ощущая под пальцами, как сильно оно колотится.

— Крис? — чья-то рука опустилась ему на плечо, сделавшись внезапно ужасно тяжелой.

Воздух заканчивался, а мышцы не желали успокаиваться. Или же это были не мышцы?

Окончательно сбившись с дыхания, Гарри захрипел, а растерянность в глазах сменилась паникой. Слизеринец сбросил со своего плеча каменную руку, чувствуя, как она горячо впивается в него, и попытался встать, но силы внезапно покинули ослабшее тело, и парень упал на колени, продолжая задыхаться.

— Крис! — испуганный крик Хизер словно шел откуда-то издалека.

Затуманенным взглядом Гарри видел, как вокруг него собрались какие-то тени. Возможно, где-то в затаенном уголке сознания он понимал, что это его друзья переживают за него и не знают, что им делать. Однако сейчас они являлись для него лишь мутными тенями, отливающими черным зловещим светом и пугающими его.

Грудь разрывало, руки дрожали, силясь любыми способами убрать преграду, мешающую ему свободно вздохнуть. Пол оказался значительно ближе, чем был секунду назад, и на удивление мягким.

Может, умирать не так страшно, как он думал прежде?..

— Кто-нибудь, позовите Снейпа! Сейчас же! — говорящий явно боялся, и Гарри искренне не понимал, почему.

Лежа на полу, он невидящим взором смотрел в потолок, видя за мрачными тенями удивительно белый свет. Да, сейчас ему адски больно, невозможно дышать, но ведь это странное спокойствие, которое исходит от того свечения наверху, стоит тех мучений, верно?

— Крис! — что-то происходило там, за пределами его помутненного сознания, но Гарри не слышал и не понимал.

Кто-то волнуется? Переживает? Трясет его, словно тряпичную куклу? Пытается дать возможность дышать?

Ему все равно, ведь свет ближе, чем кажется, а значит, скоро все кончится…

* * *

Прозвенел колокол, оповещающий о конце занятий, и голодные ученики высыпали в коридор, спеша на обед. И Гарри не был исключением. Не став дожидаться Теодора, он поспешил в Большой зал, хотя при этом ощущал себя совершенно сытым. Откуда тогда взялось это стремление побыстрее оказаться за столом и приступить к еде? Что за странная необходимость? Она раздражала, однако почему-то ничего не хотелось менять. Все так, как и должно быть.

Спустившись по главной лестнице, Гарри уже собрался вместе с остальными вбегать в Большой зал, но громкие радостные возгласы откуда-то неподалеку привлекли внимание парня. Остановившись, он перевел заинтересованный взгляд в сторону двери, ведущей за пределы замка. Счастливая толпа гриффиндорцев обступила кого-то, образуя небольшой полукруг.

— Ты… ты просто молодец! — Гарри узнал голос Невилла Лонгботома.

— Точно! — невозможно было не заметить яркую рыжую макушку Рона. — Благодаря тебе у нас еще есть шанс обыграть слизеринцев!

Чуть приблизившись, парень наконец увидел Поттера, предсказуемо оказавшегося в центре неизвестного события. Гриффиндорцы так радовались, что не заметили любопытного слизеринца.

— Ты круто обвел вокруг пальца Чжоу, — весело сказала Джинни под одобрительную поддержку остальной квиддичной команды.

Стоп… квиддич? Ребята ведь точно обсуждали квиддичный матч. Гарри не помнил того, чтобы в ближайшее время должна была состояться какая-то игра. Кроме того, разве сейчас не зима? Нет, бывают, конечно, исключения, но он бы знал об этом. Для Слизерина имеет слишком огромное значение проигрыш их главных соперников, и они бы ни за что не упустили возможность морально опустить гриффиндорскую команду, чтобы им непросто было играть. Однако никто из его однокурсников ничего не упоминал ни о каком матче. Странно.

— Я не сделал ничего особенного, — до слуха долетел тихий голос двойника.

Посмотрев на Поттера, Гарри заметил, как тот неловко пожимает плечами. Скромен, как всегда…

Мысль оборвалась, когда Поттер внезапно перевел на него взгляд. Гарри пробил озноб от нескончаемой пустоты и какой-то обреченности, что отражались в тот момент в зеленых глазах. Однако через некоторое время странное наваждение исчезло, а Поттер лишь приветливо улыбнулся ему.

Во имя Мерлина, что только что произошло?

— Не скромничай, дружище! — Рон хлопнул двойника по плечу. — Лишь благодаря тебе у нас есть шанс.

Интересно, почему они до сих пор не заметили Гарри?

— Если только против нас выйдет Малфой, — фыркнул Дин Томас.

Они веселятся, смеются, но не видят слизеринца, который даже не пытается прятаться.

— А не какая-нибудь темная лошадка, — согласился Финниган.

Новый взрыв хохота.

Гарри задумчиво наблюдал за ними, а потом, вновь переведя взгляд на Поттера, к своему удивлению, обнаружил, что тот уже находится не в кругу, а чуть в отдалении, явно выбиваясь из компании. Сам того не осознавая, Гарри пододвинулся ближе к гриффиндорцам.

— Никогда бы не подумал, что буду не против Малфоя, — отсмеявшись, сказал Рон.

— Он незаменим, если мы хотим выиграть, — отозвалась Кэтти Бэлл.

Шаг, еще шаг.

— Может, все-таки без Малфоя? — нерешительно поинтересовалась второкурсница Тереза, занявшая в этом году место охотника.

Их непонятные споры мало волновали Гарри. Его сильнее беспокоило то, что до сих пор на него никто не реагирует. Они должны рассердиться, ведь слизеринец подслушивает их разговор, причем, совершенно не скрываясь. Все в Гарри буквально кричало о неправильности происходящего, особенно, когда он обнаружил, что Поттер отошел еще дальше.

Он что, издевается?

— В любом случае, Гарри всех сделает, верно, друг? — к неимоверному ужасу парня, говоривший Дин резко посмотрел на него и, усмехнувшись… опустил руку на его плечо.

Гарри вздрогнул, встречаясь глазами с улыбчивыми лицами Рона и остальных гриффиндорцев. Пришлось признать, что он отвык видеть их такими открытыми и приветливыми, обычно они либо избегали его общества, либо выглядели настолько враждебно, что их хотелось обходить за версту. Еще это изобилие красного золота, исходящего от их мантий, он буквально утопал в нем и, честно сказать, это не приносило ему удовольствия.

Стараясь не запаниковать, Гарри нервно кивнул гриффиндорцам и поторопился к Большому залу, куда направился Поттер, попутно сжимая и разжимая вспотевшие ладони. Ему было не по себе, туча вопросов роились в голове, а прежде всего самый главный — не перевернулся ли мир? Он ведь еще Крис Ларсен.

Остановившись у самых дверей, двойник обернулся и вновь улыбнулся ему, чем вызвал новую волну непроизвольной дрожи. На этот раз улыбка гриффиндорца показалась Гарри печальной, словно тот… прощается с ним.

Черт, откуда взялось это жуткое чувство? Оно скрутило его изнутри.

Двойник скрылся из виду, но Гарри почти его догнал. Забежав в дверной проем, слизеринец пораженно ахнул и поспешно закрыл глаза. Пронзительный белый свет ослепил его.

* * *

Когда Гарри проснулся в следующий раз, он тут же определил, что находится в больничном крыле. Характерный для этого унылого места запах зелий и трав, а также бледно-бежевого цвета потолок.

Ясно, значит, ему тогда стало совсем плохо. Надо будет расспросить подробно мадам Помфри о своем таинственном недуге. Сомнительно, что обычные спазматические боли на нервной почве способны вызвать такую реакцию организма или так сильно повлиять на его зрение. Казалось, забытая расплывчатость окружающих предметов вновь напомнила о себе.

«Надеюсь, это временно», — мысленно вздохнул Гарри, пытаясь успокоить сам себя.

Непонятная тревога, засевшая в нем с момента пробуждения, прочно поселилась внутри, раздражая отсутствием здравого смысла и веских на то оснований. Ему что-то снилось, пока он был без сознания, но память подвела, и Гарри ничего не запомнил. Возможно, именно сон стал причиной столь неспокойного состояния?

До слуха донеслось тихие удары каблуков о пол, затем звук отодвигающейся ширмы, и в поле зрения возникла мадам Помфри, точнее, белое пятно, предположительно являющееся медиковедьмой.

Ох уж эта близорукость!

— Ты уже проснулся, дорогой? — устало произнесла женщина и, похоже, улыбнулась. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

Гарри ответил не сразу, тщательно прислушиваясь к своим ощущениям:

— Нет, кажется, все в порядке, вот только… почему-то сильно ослабло зрение.

Со стороны Помфри раздался подозрительный всхлип. Колдомедик явно старалась взять себя в руки, даже не видя выражения ее лица, Гарри ощущал ее напряжение. Что-то явно случилось. Что-то нехорошее.

— Мадам Помфри, что происходит? И что с моими глазами? — задал парень два волнующих его вопроса.

Какое-то время Помфри молчала, видимо, прикидывая, что ответить. Гарри терпеливо ждал, не решаясь строить теорий.

— Я не тот человек, который должен вам это рассказывать, мистер Поттер, — наконец отозвалась она.

Гарри словно пыльным мешком дали по голове. Только что ему ведь не послышалось? В висках неприятно запульсировало, отбивая ритм сердцебиения… Нет, это бешено заколотилось его сердце, а конечности вдруг свело отвратительной судорогой. Паника разъедала его тело.

— Директор, вы вовремя, — бесцветный голос медиковедьмы, а рядом с белым пятном нарисовалось другое… цветное.

— Как он, Поппи? — Гарри лишь однажды слышал, чтобы Дамблдор говорил так печально, словно с трудом.

Нет, он не станет об этом думать! Это крайне опасные мысли.

— Я не смогла сказать ему, Альбус. — От нее так и веяло обреченностью и безнадежностью.

Черт возьми!

— Сказать мне что?! — получилось резковато, однако Гарри ничего не мог поделать с той неизвестностью и отчаянием, которые, как тугой узел на шее, мешали нормально дышать, сводя с ума. Еще был забытый сон и странные чувства после пробуждения, не желающие так просто отпускать его.

— Мой мальчик, я рад, что ты в порядке, — Дамблдор пытался держаться непринужденно, но, откровенно говоря, получалось у него отвратительно, что раздражало Гарри и его без того расшатанную нервную систему.

— Да какая разница, в порядке я или нет?! Объясните мне, что происходит? Почему я кожей ощущаю страшную напасть? Что с моим зрением? И почему мадам Помфри называет меня Гарри?! Я же Крис Ларсен!

Расстроенный вздох заставил парня гневно заскрежетать зубами.

— Я пойду, подберу для Гарри очки, — тихо сказала медиковедьма и ушла, оставив их одних.

— Благодарю, Поппи. — Наколдовав себе стул, директор медленно опустился на него, явно готовясь к непростому разговору. — Мне очень жаль, мой мальчик, но мадам Помфри не ошиблась, обращаясь к тебе по настоящему имени. Она знает правду.

Гарри недоуменно хлопнул глазами, едва сдерживаясь, чтобы не начать кричать. Он совершенно ничего не понимал! И тот факт, что Дамблдор тянет резину, неимоверно раздражал.

— Почему? Как так получилось?!

— Ты больше не Крис Ларсен, — сказал директор — щемящая тоска в этих словах очень пугала Гарри. — К сожалению, вчера твой двойник тоже почувствовал себя плохо, но в отличие от тебя, ему помочь мы не сумели.

Гарри неверяще покачал головой, ошеломленно глядя на пятно директора. Ему показалось, или вокруг действительно стало слишком тихо, словно жизнь замерла, вставая на паузу.

— Что. Вы. Сказали?

— Мне жаль… Гарри Поттер не пережил сегодняшнюю ночь.