Заложники (гет)

Над головой сияли звезды, но совсем не те, привычные Дафне, которые разрывали по ночам черничное небо. Они были нарисованными и поблескивали в полумраке комнаты каким-то мутным зеленоватым свечением. Крошечные пятиугольники выглядели несуразно и как-то карикатурно: не чета тому, что сотворили великие волшебники в Хогвартсе. Но Дафна все равно не могла отвести от них завороженного взгляда.

Совсем близко раздался натужный кашель. Дафна перевела взгляд на мужскую спину — Пират сидел на ее кровати не двигаясь, глядя куда-то перед собой. Она, неосознанно, протянула к нему руку, но тут же, будто бы опомнившись, одернула ее обратно. Мужчина, почувствовав ее пробуждение, повернулся: темнота скрывала лицо, но Дафна могла разглядеть очертания маски. Она снова ощутила страх: страх от его силы и ярости, и почему-то — стыд.

— Теперь, — голос был сиплым: она сорвала его. Потом замерла, собираясь с духом, — теперь… Ты убьешь меня?

От слов, которые сорвались с губ, по телу пробежала дрожь. Она закусила губу, вновь почувствовав вкус крови, от которого передернуло. В голове замелькали картинки воспоминаний — как застарелых, будто бы покрытых тоненькой паутинкой прошедших лет, так и совсем свежих, сегодняшних.

Охоту традиционно устраивали в Самайн. Дафна любила этот день — он был не похож на стандартные приемы и балы. На широкой поляне устанавливались красивые, яркие и красочные шатры, дамы дополняли свои платья пушистыми меховыми палантинами, а мужчины вооружались клинками и уходили в лес за добычей. Дафне это действие напоминало удивительное представление. Но в тот год все изменилось.

Кажется, это была последняя охота перед первым курсом в Хогвартсе. Отец начал собираться на нее за неделю, подготавливая короткий меч гоблинской работы — он никогда не доверял его эльфам, самостоятельно натачивая и проверяя остроту. «Знаешь, кого обещал Нотт на этот раз? — спрашивал он миссис Гринграсс, возбужденно блестя глазами. — Мантикору. Ты можешь себе это представить? Мантикору! Ума не приложу, как ему это удалось!». Миссис Гринграсс, не разделяющая его энтузиазма, только рассеяно кивала.

Уже спустя годы Дафна узнает, что популяции магических животных строго отслеживались, и охота, а тем более убийство матрикоры было просто незаконным. Но тогда, слушая эмоциональные возгласы отца, тоже очень захотелось посмотреть на существо. В его голосе звенело нетерпение и азарт, который передался и ей. К моменту приема желание увидеть волшебного зверя своими глазами, вживую, даже пересилило желание похвастаться перед Панси новенькой собольей накидкой.

В заветный день они отправились к Ноттам. Дафна тут же увидела желтоватую завесу — она уже знала, что по периметру протягивают магический барьер и загоняют в него зверя, чтобы не сбежал. Отец волнительно убрал палочку в наплечную кобуру, чтобы не было искушения ею воспользоваться: убивать зверя магией было слишком просто, истинный азарт охоты можно было ощутить только с холодным оружием в руках.

Дафна отправилась к барьеру сразу же, как миссис Гринграсс отвлеклась на разговор с миссис Нотт — та чинно обходила всех почтивших своим присутствием ее дом. Желтоватая завеса угрожающе затрещала при ее приближении — по поверхности даже пробежало несколько искр. Появилось желание развернуться и вернуться к матери, но любопытство пересилило. Барьер, словно нехотя, пропустил ее, и Дафна двинулась в лесную чашу.

Она долго шла, бредя по тропинке, пока не поняла, что заблудилась. Меховая накидка не спасала от холода, как Дафна в нее не куталась. Сумрак постепенно захватывал все больше пространства вокруг нее. Дафна хотела пойти обратно, но поняла, что вряд ли найдет дорогу к поместью Ноттов — тропинка была извилистой и несколько раз раздваивалась. Продолжая идти дальше, она увидела дрожащую, точно марево, завесу — что же, она дошла другого края барьера?

Дафна приблизилась к нему — в десятке футов сходились две границы, образуя четкий угол. Она немного постояла на месте, раздумывая, в какую сторону лучше пойти, чтобы дойти до шатров. Но решение принять не успела — издалека донесся шум, треск ветвей и визг.

Прямо на нее неслось ужасающее существо: оно было огромным, точно лошадь. Мохнатое тело покрывала густая огненно-красная шерсть, свалявшаяся в нескольких местах. Существо било себя хвостом по бокам — хвост тот был необычен: покрытый чешуйками, его венчало массивное, наверное, величиной с ее голову жало. Отвратительнее всего выглядело человеческое лицо существа, искаженное мукой страданий.

Дафна замерла, не сводя взгляда с приближающегося чудовища, не в силах сдвинуться с места. Время для нее будто остановилось: она отстраненно наблюдала, как ее отец и мистер Нотт, преследуя мантикору с двух сторон на лошадях, загоняли ее в угол — мистер Нотт был вооружен хлыстом. Поняв, что преграда не дает мантикоре двигаться дальше, она повернулась к мучителям лицом и ощерилась — те уже спрыгнули с лошадей и медленно приближались к ней с двух сторон.

Зрелище показалось маленькой Дафне тошнотворным. Мощное и сильное существо сделали напуганным, замученным и забитым: сейчас огромная мантикора больше напоминала рассерженную кошку. Она поворачивала морду то к одному мужчине, то к другому, почему-то не рискуя на них напасть. Чуть позже Дафна долго думала над этим: возможно, мантикора была до охоты уже приручена людьми, а может быть, мистер Нотт чем-то одурманил ее, дал ей какое-то зелье, сильно снижающие силы существа?

Мистер Нотт нанес еще несколько жестоких, жалящих ударов своим хлыстом, некоторые из которых пришлись прямо на человеческое лицо — от этого животное взвыло. Сердце Дафны сильно колотилось в груди, когда она заметила, что ему наскучило играться со зверем — зачарованный хлыст обвился вокруг мощной шеи и существо захрипело: оно задыхалось. В этот момент отец Дафны подскочил к мантикоре и всадил свой клинок прямо ей в шею — густая, почти черная кровь хлынула, орошая руки мистера Гринграсса.

Подоспели и другие охотники. Они прикончили мантикору, раздавались свисты и одобрительные возгласы. Один из мужчин, кажется, мистер Малфой, снял с седла своей ослепительно-белой лошади флягу (Дафна потом узнала — внутри был крепкий Огденский виски), подставил ее под струйку крови, все еще сочащуюся с шеи, взболтал и протянул отцу: сегодня ему выдалась честь испробовать напиток первым…

В это время обратили внимание и на нее, маленькую девочку, стоящую в стороне. Отец даже не ругался — он, разгоряченный пылом битвы, только приобнял ее за плечи, подвел к мертвой мантикоре, и, под общее ликование, обмакнув свой палец в кровь, мазнул ей по щекам и губам — та была горячей и солоноватой. «Прошла боевое крещение», — сказал он, смеясь. Дафна только куталась в свою меховую накидку и смотрела в открытые, остекленевшие глаза мантикоры. Металлический запах крови еще долго преследовал ее…

Рот наполнился кровью из прокушенной губы. Вкус был мерзким, и она, неотрывно глядя в глаза дикого зверя, на несколько мгновений вернулась в тот день. Медведь стоял прямо перед ней — разъяренный, он ревел и медленно приближался. Дафна, словно завороженная, смотрела на него, не в силах пошевелиться, совсем как тогда. Она отступила назад, сделала еще один шаг, потом еще и еще, и взвыла от боли — ногу точно пронзило тысячей лезвий.

Дафна неловко упала: от сводящей с ума боли невозможно было удержаться на ногах. И зачем она вообще помчалась сюда, в лапы дикому зверю? Ах да, нужно было сбежать от Пирата. И когда она научится сначала продумывать все до конца, а уже потом делать? Почему она вообще решила, что здесь, в глуши, скрытой ветвистыми кустарниками, будут люди?

Медведь надвигался. Отсюда, с земли ей казалось, что его клыки были размером с ее ладонь, не меньше! Она перевела взгляд на ногу, зажатую в тисках какой-то железяки и попыталась пошевелить ей. Боль скопилась внутри опаляющим огнем и взорвалась, заставляя слезы потечь по щекам. Зверь встал на задние лапы и звучно рыкнул — он был больше ее как минимум в три раза, а одним ударом лапы он смог бы легко проломить ей голову.

Из-за чертовой боли ей даже не чувствовались удары собственного сердца, кажется, она даже забыла, как дышать. Дафна зажмурила глаза, моля Мерлина, чтобы все закончилось как можно скорее, чтобы прекратилась эта раздражающая дикая боль. Она считала про себя секунды, которые слились для нее в сплошное поглощающее, уничтожающее мучение. Минута, вторая — ей казалось, что она чувствует жаркое медвежье дыхание, но это было заблуждением. А потом раздался полный боли рев зверя, все еще далеко от нее.

Дафна осмелилась открыть глаза. Медведь размахивал массивными лапами и оглушал своим ревом, наполненным страданиями — его морда была орошена кровью, а из глазницы торчала рукоятка ножа. Этот нож она уже видела — именно им Пират когда-то остановил ее. Сам он подскочил на пару секунд позднее: рискуя попасть под удар лап взбешенного животного, с размаха всадил ему в брюхо второй ножик с широким лезвием. Металлическое лезвие блеснуло, вошло в плоть зверя и вспороло его, дойдя почти до грудины.

Медведь завыл и с размаху обрушил лапу на то место, где мгновение назад находился Пират. Тот юрко выхватил свой нож и проворно кинулся вниз, уходя от удара. А потом, не успел зверь опомниться, подскочил к нему сзади и вогнал клинок в шею — как когда-то давно отец. Дафна, сквозь алую пелену перед глазами, наблюдала за тем, как медведь, рык которого переходит в предсмертный хрип, медленно оседает на землю. Кажется, последнее, что она увидела, было то, как Пират вытащил нож и вытер его о бурую шерсть. После этого боль терпеть стало невозможно, и она закрыла глаза, проваливаясь в мутное забытье.

Несколько раз она приходила в себя: в этот момент они были уже в доме, потом очнулась, когда Пират обрабатывал ее ногу какой-то пахучей мазью и накладывал повязку, после этого — чтобы посмотреть на то, как мужчина выцарапывает что-то ножичком на оконной раме. Дафна поморщилась от неприятных ощущений, но не сумела до конца прийти в сознание и забылась беспокойным, тревожным сном.

Она пошевелила ногой, которая в последние несколько часов ее не беспокоила. Лодыжка тут же отозвалась острой болью, и Дафна тихонько застонала. Пират продолжал смотреть на нее, не торопясь ответить на вопрос. Дафна тихонько всхлипнула — после того, как она потревожила рану, боль отказывалась уходить.

— Теперь ты убьешь меня? — шепотом повторила она.

— Нет, — наконец ответил он. — Я не убиваю… — помедлил он. — Невиновных.

Дафна промолчала. Почему-то ее разозлили эти слова. Кем он себя возомнил, что такое заявляет? Злость на этого человека перекрыла все — ее страх, ее стыд перед ним, ее едва намечающееся чувство благодарности, даже боль чувствовалась не так остро. И если буквально несколько минут назад она хотела благодарить его за спасение, то сейчас это чувство полностью испарилось.

— Что с моей ногой? — спросила она, с трудом сдерживаясь, чтобы не накричать на него.

— Капкан, — просто сказал он.

Дафна кивнула в ответ. Она собралась с мыслями, чтобы выпалить обличающую тираду, но Пират, словно почувствовав приближение грозы, успел покинуть комнату. Дафна, полная чувства бессильной злости, швырнула ему вслед подушку, которая с глухим шлепком ударилась о закрытую дверь.

* * *

Утро началось с осмотра комнаты. Помещение было крошечным и вмещало в себя небольшую кровать, шкаф и письменный стол с горой учебников и тетрадок. Окно прикрывали короткие занавески веселой желтой расцветки. Детская, догадалась Дафна. Она обвела взглядом комнату — звездочки на потолке померкли, почти сливаясь с белым полотном. На стене нарисованный поезд следовал меж холмами в неизвестные дали. Красный паровоз был нарисован над кроватью, и Дафна погладила его пальчиками. Он не двигался — дом, похоже, вновь был маггловским.

Будто почувствовав ее пробуждение, в комнате появился Пират. Безмолвно он приблизился к ней и, невозмутимо распахнув одеяло, принялся разматывать повязку на ноге. Дафна усиленно смотрела в потолок, стараясь не расплакаться. Почему-то ей представлялось, что вместо лодыжки у нее сплошное кровавое месиво — по крайней мере, по ощущениям было именно так.

Она почувствовала запах вчерашней мази — он был растительным и терпким, но незнакомым. Каждое прикосновение отзывалось болью, и Дафна ощутила, как по щекам все же побежали слезы. Она всхлипнула. Почему, почему, почему это все происходит именно с ней? Но на то, чтобы основательно пожалеть себя просто не было времени. Видя, что Пират торопливо замотал ногу повязкой и собрался покинуть ее, она резким голосом спросила у него:

— Где мы находимся?

Он внимательно посмотрел на нее долгим взглядом, будто бы прикидывая про себя, можно ей доверять или нет.

— В доме, — донесся глухой голос из-за маски.

— Отлично, — прошипела Дафна. Эти очевидные слова здорово раздражали. — В чьем же мы доме? Хотя нет, подожди, не отвечай, — повысила она голос. — Если ты собираешься сказать что-то, что мне и так понятно, лучше молчи! Мы тут вообще законно? Что будет, когда вернутся хозяева?

С кровати, глядя в окно, она видела небольшой участок улицы — зелень лужайки, несколько пышных кустов, листва которых покрывалась первой осенней ржавчиной, широкую сельскую дорогу с двумя колеями. Да и дом выглядел не брошенным, жилым.

Пират не торопился отвечать, и Дафна почувствовала острое желание накинутся на этого человека с кулаками. Он представлялся ей скалой, громадной, непоколебимой стеной, которую невозможно пробить. Его спокойствие было ровным и холодным.

— Кто ты? — не выдержала Дафна. — Кто ты, черт тебя возьми?

Этой ночью она так и не смогла уснуть — все думала, анализировала события последних дней. В ее голове они сложились в неутешительную картину. Слишком много деталей, которые она успела заметить, слишком много вопросов, на которые она не получила ответов… Она не могла держать свои догадки в себе, поэтому, слова лились из нее непрерывным потоком.

— Ты не волшебник, так? — она взглянула на Пирата обличающим взглядом. — Ты не волшебник, потому что иначе нам не пришлось бы тащиться через эти леса пешком, и рану ты залечил бы мне палочкой. Или — что может быть проще? — просто стер память и оставил меня дома! Но нет, ты не используешь магию!

Она перевела дух, поражаясь своему бесстрашию. Пират молчал, продолжая неподвижно стоять напротив нее. Казалось, что она не представляла для него интереса. Или он все же немного напрягся от ее слов? С осознанием этого пришло спокойствие — словно оно передалось к ней от мужчины. Она все-таки услышана.

— Но ты и не маггл, — намного тише пробормотала Дафна. — Ты попал за границу барьера, каким-то образом был незаметным для наших домовых эльфов, а еще эта твоя книга… Или у тебя есть веские причины не использовать магию, или ты просто… Сквиб! — выплюнула она презрительно.

Дафна отдышалась. Пират смотрел на нее сверху вниз, сложив руки на груди. У нее в голове пронеслось, что именно таким взглядом смотрят на маленького ребенка, который требует чего-то, топая ногами, со знанием, что малыш все равно не получит своего. Дафна закрыла глаза: нужно срочно досчитать до десяти, успокоиться.

— Все? — ровным тоном осведомился мужской голос, когда она подобралась к цифре «6».

— Мне нужна моя волшебная палочка, — прошептала Дафна, не открывая глаз. — Мне нужна помощь, понимаешь? Мне нужно к врачу, в конце концов. Я не хочу остаться без ноги от твоего лечения!

Комната тонула в тишине, разрываемой только словами Дафны:

— Пожалуйста… Пожалуйста… Отпусти меня, я никому о тебе не скажу…

— Кость не задета, все пройдет через несколько дней.

После этого дверь хлопнула, извещая ее о том, что она вновь осталась в полном одиночестве.

* * *

Следующие два дня прошли в мучениях — боль не отпускала, а, казалось, только становилась сильнее. При мысли о том, во что могла превратиться нога, неприятные ощущения усиливались. Дафна глотала слезы и боролась с желанием кричать.

Еще хуже было от того, что Пират не заговаривал с ней. Он закрылся от нее панцирем, скованным из молчания, который Дафна не спешила нарушать — слишком велика была обида на него, слишком сильна была злость за все его поступки, слишком ясным было ее отвращение, когда его руки прикасались к ней. Но внутри нее зарождалось и какое-то новое чувство, особенно, когда боль постепенно начала отступать, а способность двигаться начала восстанавливаться.

Чувство благодарности зародилось в ней небольшой искоркой — во время спасения от яростного животного. И, несмотря на то, что она усиленно гнала от себя это чувство, искра разгоралась — он исправно приносил ей еду, относил в уборную и, главное, пытался вылечить. Каждый раз, когда он делал что-то для нее: спокойно и холодно, это чувство благодарности в ней росло.

Дафна понимала, что она пострадала — наткнулась на разъяренного зверя и попала в капкан исключительно по собственной глупости. Она отчаянно ругала себя за это, мужчина же ни разу не помянул об этом. Чувствовать одновременно неприязнь и благодарность к этому человеку было просто невыносимо…

Пробуждение на третий день было лучшим за последнюю неделю: Дафна очнулась, резко, словно мгновенно вынырнула из сна, ничего не чувствуя. Она осторожно подвигала лодыжкой, которая отозвалась слабыми, но терпимыми болевыми уколами. В комнате еще было темно — рассвет за окном только занимался. Дафна встала с кровати и подошла к окну: последние два дня она испытывала искушение взглянуть: что именно Пират выцарапывал своим ножом?

На деревянной раме она увидела очертания трех рун. Дафна провела по ним пальцами и почувствовала слабое покалывание в подушечках — комбинация была магической. Решив разобраться с этим позже, она отправилась дальше, обследовать дом.

Дафна уже знала, что на втором этаже, где и располагалась ее комната, была еще ванная, а также вторая комната, вероятно спальня. Дафна приоткрыла дверь, стараясь действовать как можно более бесшумно — когда петли скрипнули, она втянула голову в плечи. Предположения оправдались: это действительно была спальня. С массивным комодом, двумя тумбочками, большой кроватью и — вот так удача! — спящим на ней Пиратом.

Мужчина мирно дышал во сне; он лежал на спине, заложив руки под голову — так лежат, рассматривая облака над головой. Это был ее шанс: нужно было найти палочку и быстрее аппарировать отсюда! Дафна осмотрелась. Рюкзака нигде не было видно. «Наверняка опять спрятал куда-то», — раздраженно подумала она.

Взгляд Дафны бессознательно возвращался к мужчине, который сейчас даже не подозревал о ее нахождении здесь. В голове появилась навязчивая мысль, затмевающая другие: «Что же у него под маской? Что он прячет там?». Она покачала головой. Любопытство снова толкает ее на какие-то безумные вещи. Но, приближаясь к кровати все сильнее, сокращая расстояние между мужчиной и собой, она все больше отказывалась от зова здравого смысла.

Подойдя к нему на расстояние вытянутой руки, она заколебалась. Пальцы легли на кромку маски, но она все не решалась ее сдернуть. Дафна закрыла глаза, собираясь с духом. Будь что будет…