Воровка (джен)

Очнулась Иллин от чудовищной ломоты в висках. Застонав, она обхватила голову руками и зарылась лицом в подушку, чтобы свет, внезапно сделавшийся невыносимо ярким, не жег глаза. Ослабевшее тело казалось неподъемным и ледяным. Иллин не чувствовала рук и ног. Часто задышав, Иллин сглотнула вязкую слюну. Каждый вздох отзывался болью в груди, почему-то поднимавшейся так тяжело, будто на ней лежали увесистые камни.

Иллин притихла в надежде, что ей станет лучше, если не двигаться. Не помогло — только усилилось страшное чувство, будто ее тело коченеет заживо. Попробовав размять пальцы, Иллин поразилась тому, с каким трудом они сгибались и разгибались, будто она много времени провела на холоде.

Кто-то навис над ней. Иллин инстинктивно сжалась, затаила дыхание. Она все еще с трудом понимала, где находится и что происходит. Ей хотят причинить боль? Почему? Что она сделала?

— Иллин, ты живая!

Голос был мальчишеским. Касбир! Иллин распахнула глаза и тут же зажмурилась — свет ударил по ним так больно, что она едва не вскрикнула. Касбир крепко сжал ее руку, и Иллин в ответ с трудом сомкнула свои пальцы поверх его. Его ладонь была теплой, почти горячей. Живой. Как хорошо…

Другой рукой он подхватил Иллин под лопатки и помог ей приподняться, после чего отпустил ее ладонь. Все еще не открывая глаз, Иллин почувствовала, как ее губ касается край чашки.

— Лорд Лексарн сказал, чтобы ты выпила это, как только проснешься. Это должно помочь. Сможешь сейчас выпить?

Иллин машинально кивнула, сделала осторожный глоток. Напиток был сладким, почти приторным и очень неприятным на вкус. Иллин едва удержала его в себе.

— Гадость, да? — Даже не видя его лица, Иллин знала, что Касбир улыбнулся. — Лорд Лексарн предупреждал, что от этого может стошнить. Дыши глубоко. Скажи, когда сможешь выпить еще.

Немного отдышавшись, Иллин кивнула. Напиток был гадким, но от него по телу разливалось приятное тепло, отгонявшее холод. Пару глотков спустя Иллин смогла сесть сама, пусть и опираясь на спинку койки. Она все еще с трудом двигала руками, а малейшее движение головой вызывало жуткую боль, но жизнь по капле возвращалась к ней. Знобить стало гораздо меньше. Щурясь, Иллин осторожно открыла глаза. Свет ударил больно, но не так, как в прошлый раз.

Первым, на чем Иллин смогла сфокусировать взгляд, было обеспокоенное лицо Касбира. Поставив чашку на прикроватный столик, он помог Иллин улечься на спину, бережно подоткнул одеяло.

— Ну вот, — ласково сказал Касбир. — Фуф, ты не представляешь, как я за тебя перепугался. Да что там, даже лорд Лексарн испугался. Хорошо, что ты в отключке была, когда я ему все рассказывал. Он так ора-ал… Теперь о том, что мы с тобой малолетние идиоты, знает весь этаж.

Иллин едва не застонала. Лучше бы Касбир ей не напоминал! То, что она испытала… Такого никогда еще не было. Даже когда ее пороли на столбе, боль не была настолько сильной. И это кошмарное чувство, будто собственная ненависть поглощает ее, заменяет собой все, что было в Иллин… Она могла погибнуть. Даже хуже. Если бы Касбир не принес ее к лорду Лексарну, если бы лорд Лексарн не спас ее…

Иллин задрожала. Касбир крепко сжал ее руку.

— Иллин, ты чего?! Опять плохо? Звать лорда Лексарна?

Иллин медленно, боясь, что тошнота усилится, покачала головой.

— Все хорошо, — слабым голосом сказала она. — Касбир, а он очень злится на нас?

Касбир, нервно ухмыльнувшись, потер ухо, заметно припухшее и покрасневшее, как от крепкой оплеухи. Иллин с сочувствием подумала, что наверняка так оно и было: если лорд Лексарн так сильно ругал Касбира, то и руки вполне мог распустить… И это с Касбиром! Сыном верховного наставника! Что же тогда с ней будет?

— Честно? Я, когда тебя принес, думал, что он мне сейчас голыми руками башку оторвет. Но то мне. Ты не бойся: он с тобой совсем по-другому себя вел. Представляешь, ни на шаг не отошел, пока не убедился, что с тобой все нормально будет! Гладил даже. Ругаться, конечно, будет, но вряд ли сильно накажет.

В последнем Касбир точно не был уверен: он смотрел в сторону и слишком нервно поглаживал ладонь Иллин. Совсем врать не умел, глупый… Иллин, улыбнувшись, сжала его ладонь. Он был рядом, и это главное. Не бросил ее, не сбежал, не испугался ответить перед лордом Лексарном за их общую глупость.

Похоже, Иллин и правда что-то для него значила. Она — не просто девочка, с которой можно поболтать от скуки, а… что-то большее. Друг. Настоящий. Да, друг. Поэтому рядом с Касбиром так хорошо.

— Иллин… — Касбир, вдруг замявшись, отвел взгляд. — Прости меня, а? Я дебил. Простишь?

— Да ты что, Касбир?! — Иллин попыталась приподняться, но у нее потемнело в глазах и закружилась голова. Пришлось улечься обратно. — Ты не виноват. Это из-за меня все, ты просто помочь хотел…

Касбир явно собрался возразить, но не успел: вошёл лорд Лексарн, и ребята нелепо замерли, держась за руки и глядя на него одинаково испуганными глазами.

— Очаровательно, — констатировал он таким сварливым тоном, будто застал их за чем-то постыдным. — Сейчас я вам скажу, кто виноват. У обоих ума, как у гизки! Мне кто-нибудь может сказать, почему я не должен сейчас одну выдрать до мяса, а второго сдать отцу, чтобы уже он мозги вправил?

Иллин, похолодев, вжалась в постель. Касбир почтительно поднялся для поклона, но встал так, чтобы заградить Иллин.

— Милорд…

— Что «милорд»? Молчи уж, мальчишка, если по второму уху получить не хочешь. Отойди, дай на мою дуреху посмотреть.

Касбир бросил на Иллин сочувствующий взгляд и одними губами шепнул: «Все будет хорошо». Иллин украдкой улыбнулась ему, хотя внутри все сжималось от страха.

Лорд Лексарн без лишних церемоний взял ее за подбородок, заставил повернуть лицо на свет. Иллин часто задышала, борясь с тошнотой, и он тут же отпустил её, буркнув:

— Ладно, лежи. Я, конечно, мертвецов видел, которые выглядели здоровее, но ничего страшного с тобой уже не случится. Как себя чувствуешь?

— Хорошо, милорд, — кротко склонила голову Иллин. — Я благодарю вас за заботу.

Лорд Лексарн поморщился:

— Если хорошо, то ложись на живот, бить буду. За глупость. Я тебя зачем, по-твоему, спросил? Чтобы ты мне врала? Ну-ка симптомы описывай, коротко и по делу.

— Да, милорд. Простите. — Иллин постаралась успокоиться: вроде бы Учитель не слишком злился на нее и не собирался наказывать. По крайней мере, пока она не встанет на ноги. — Меня сильно тошнит, если я двигаюсь. Слабость во всем теле. Голова болит и кружится. Кажется, всё.

— Значит, тебе крупно повезло. Ты хоть понимаешь, что чуть не убилась, глупая ты девчонка? Медитации вроде той, что вы попытались изобразить, не просто так проводятся с опытным наставником, и не просто так я пока не делал с тобой ничего подобного! Если бы ты не смогла дать своей силе выход, она бы сожгла тебя заживо, и это не фигура речи. Надеюсь, ты хорошо запомнила, что с тобой творилось?

— Да, милорд. — Иллин поёжилась: как такое не запомнить?! Забыть бы…

— Значит, должно хватить ума не повторять. Чудо, что ты обмороком и легким истощением отделалась! Могла, между прочим, порчу заработать. Стала бы страшной, как я, и Касбир бы от тебя сбежал, сверкая пятками.

Иллин сбилась с дыхания. Что Учитель хочет сказать?! В каком смысле — сбежал бы? Он что, решил, будто они с Касбиром…

— О, румянец появился. Уже хорошо. Что вспыхнула, дурочка? За то, что мне пришлось тебя с того света вытаскивать, тебе, значит, не стыдно? — Лорд Лексарн неодобрительно покачал головой. — Еще одна выходка, и я позабочусь о том, чтобы вы двое друг к другу больше на километр приблизиться не посмели. Ясно вам?

— Да, милорд, — хором ответили Иллин и Касбир. Иллин была готова сквозь землю от стыда провалиться. Они с Касбиром друзья, просто друзья! Почему Учитель сразу подумал о чем-то пошлом?! Иллин бросила умоляющий взгляд на Касбира, тоже красного по уши. Может, он объяснит?..

— И никуда бы я не сбежал, — тихо-тихо буркнул Касбир. Иллин едва не застонала. Ну что он за дурак?!

Поймав негодующий взгляд Иллин, Касбир состроил удивленную физиономию. Будто не понял, что не так! Не будь тут Учителя, Иллин бы швырнула в него подушкой.

— Молодые люди, вы не забыли, в чьем обществе находитесь? — строго осадил их лорд Лексарн. — Напомнить нужно?

Его резкий голос и тяжелый взгляд подействовали на Иллин не хуже пощечины.

— Нет, милорд, — испуганно выдохнула она. — Прошу прощения, милорд.

Касбир, смутившись, склонил голову и тоже пробормотал извинения. Правда, он все равно больше походил на хулигана, застуканного на горячем, чем на примерного мальчика.

— То-то же. Слишком добр я с вами, балбесами. — Лорд Лексарн сурово хмурил брови, но Иллин чувствовала: не сердится. Даже на неё. — А теперь, Иллин, раз ты пришла в себя, пора с тобой серьезно поговорить. Наедине.

Он выразительно посмотрел на Касбира:

— Иди, Касбир. У тебя ещё есть шанс выспаться до побудки.

Касбир бросил обеспокоенный взгляд на Иллин, но спорить не посмел: послушно поклонился и пошел к выходу.

— Милорд, вы позволите навестить Иллин днём? — спросил он только.

— Кто сказал, что её нужно будет навещать? — фыркнул лорд Лексарн. — Отлежится немного и на занятия пойдёт. Иди уже отсюда, рыцарь.

Касбир скрылся за дверью, не забыв улыбнуться Иллин на прощание. Иллин проводила его тоскливым взглядом: казалось, вместе с собой Касбир унес все тепло и спокойствие. При нем лорд Лексарн не стал бы ругать и наказывать Иллин. Наедине — другое дело. Да и не только в этом была проблема: после всего, что Иллин узнала о лорде Лексарне, ей стало тяжело, почти невыносимо оставаться с ним один на один.

Этот человек — жестокий убийца. «Кому-то было четырнадцать, кому-то — чуть больше»… Иллин пробрал холод. Она хотела бы уйти. Просто встать, поклониться и убежать в казарму, без «серьёзных разговоров». Еще бы ей это позволили…

Лорд Лексарн некоторое время молчал, внимательно глядя на Иллин. Она, сжавшись, уставилась на собственные руки, лишь бы не смотреть ему в глаза. Снова стало хуже, но Иллин не посмела пожаловаться.

— Так и будешь молчать? — спросил лорд Лексарн, усаживаясь на стул рядом с ее койкой. — Не хочешь рассказать мне, что случилось?

— Я пыталась выполнить ваше задание, милорд, — ответила Иллин, не поднимая головы. — Потом пришёл Касбир…

— Это я и без тебя знаю, — отмахнулся лорд Лексарн. — Успел пообщаться с твоим дружком-балбесом. Эх, драть его папаше надо аккуратнее, но чаще… Нет, Иллин. Ты мне расскажи, какая муха тебя на этот раз укусила, что ты опять стала от меня шарахаться. Мы же все с тобой выяснили. У тебя прогресс хороший пошел, я уж порадоваться хотел… А теперь опять все сначала. Жмешься, в глаза не смотришь, на тренировках простейших приемов повторить не можешь. Что опять не так?

Он казался таким добрым, таким искренним… Интересно, с Джией он таким же был? До того, как отказался от нее? А падаванам, которых убил, не обещал, что их оставят в живых?

— Все в порядке, милорд, — ответила Иллин самым почтительным и кротким тоном. — Я не знаю, почему стала хуже заниматься, и прошу прощения за это. Я буду стараться лучше.

Лорду Лексарну её ответ явно не понравился. В какой-то момент Иллин показалось, что он ударит её, и она боязливо вжала голову в плечи.

— Ты забыла, как ученица должна отвечать Учителю? — грозно спросил лорд Лексарн, нахмурившись, и взял её за руку. Иллин подумалось — сейчас стиснет до боли, но он держал её удивительно деликатно. — Мне не нужны вежливые отговорки, Иллин. Почему я должен каждый раз это повторять?

«Потому что я не знаю, что вы сделаете, если я скажу правду. Я же всего лишь послушница, я не имею права обсуждать тех, кто выше меня!»

Иллин поджала губы, чувствуя, что начинает плакать. Ей хотелось выговориться, хотелось сказать Учителю правду, но она же только хуже сделает! Он рассердится на неё за то, что она влезла не в своё дело, и накажет — и саму Иллин, и Джию.

Выдохнув через стиснутые зубы, лорд Лексарн сильно сжал ее запястье — правда, тут же ослабил хватку, когда Иллин вскрикнула от испуга и боли.

— Ну? — спросил он. — Я долго буду ждать?

Делать было нечего: Иллин понимала, что терпение Учителя висит на тонкой ниточке, и отступаться он не собирается. Если она не скажет сама, то наверняка выведет его из себя, и тогда… Иллин не хотела знать, что будет тогда.

Набрав в грудь побольше воздуха и зажмурившись, она выпалила:

— Милорд, за что вы так с Джией и другими детьми? Прошу, простите меня… Я не специально выспрашивала про это, я нечаянно узнала…

Иллин по-детски боялась открыть глаза, будто надеялась, что спрячется от последствий сказанного, если не будет видеть Учителя. А он молчал мучительно долго. Если бы сразу начал ругать, Иллин бы ещё смела надеяться на то, что легко отделается. Но она, похоже, затронула недозволенную тему, как глупая сказочная героиня, заглянувшая за запретную дверь.

— Вот оно что, — наконец сказал лорд Лексарн. Вроде бы не зло, скорее задумчиво. — Ну, и что эта паршивка Джиа тебе рассказала?

— Что вы забрали ее из джедайского анклава, а анклав уничтожили. А потом приказали расстрелять падаванов, которых взяли в плен, потому что республиканцы убили вашу дочь. — Иллин говорила скороговоркой, не давая себе задуматься над формулировками. Учитель все равно вытребует у нее честный ответ, так зачем затягивать? А дальше… будь что будет. От неё все равно ничего не зависит. — И про то, что вы не взяли её в ученицы, сказала. Хотя вы её воспитывали… как меня, — закончила она совсем тихо. — Простите, милорд. Я понимаю, что мне не полагалось этого знать.

Все ещё не открывая глаз, Иллин затаила дыхание. Она уже не пыталась гадать, что будет — просто ждала реакции Учителя. А он, как назло, молчал. Секунда тянулась за секундой, глухо и не в такт стучало сердце у Иллин в груди…

— Открой глаза, дурочка, — голос лорда Лексарна прозвучал устало и как-то очень по-старчески. — Ты что, решила, будто я тебе голову рубить собрался?

Иллин не удивилась бы и этому, но вслух, конечно, ничего не сказала. Открыв глаза, она увидела, что лорд Лексарн задумчиво смотрит на неё, подперев голову руками.

— И прятаться под одеяло от меня тоже не надо, найду, — насмешливо сказал он. — Или тебя опять знобит?

— Немного, милорд, — тихонько ответила Иллин. Неужели лорд Лексарн решил просто замять тему? На него совсем не похоже…

— И очень хорошо, что немного. — Он помолчал, поглаживая бороду. — А эту маленькую неблагодарную тварь мне следовало вышвырнуть в свободное плавание, пусть сама барахталась бы, как может… Она, наверное, так все преподнесла, будто я ей всю жизнь искалечил, а в итоге обманул и ни с чем оставил?

Иллин ответить не посмела — не хотела оговаривать Джию, пусть даже в её рассказе все выглядело именно так, — но лорду Лексарну этого и не требовалось: он просто посмотрел на Иллин и, кажется, сам сделал все выводы.

— Спасибо хоть старым растлителем малолеток не выставила. Теперь, девочка моя, послушай меня. Я действительно уничтожил тот анклав, действительно воспитывал Джию и действительно не взял её в ученицы после испытаний. Но разве я её предал? Обманул? Я не был должен этой девчонке ровным счётом ничего, и всё же взял под крыло, как только осел на Коррибане. У неё было всё то же самое, что есть у тебя: особое отношение, занятия по интенсивной программе, денежное содержание… Кто, кроме неё, виноват в том, что она не смогла этим распорядиться? Я не беру в ученики из милости. Она была недостаточно хороша, и нечего тут обижаться. И всё равно я не бросил её. Ты хоть представляешь, как сложно получить место в Академии? А ей оно досталось без усилий, просто потому, что я, дурак старый, не мог выкинуть свою воспитанницу на улицу. И эта дрянь смеет меня в чем-то винить?! — Лорд Лексарн зло скривил рот. — Слишком добр я к ней был. Стоило строже воспитывать паршивку и на слёзы не смотреть. Если увижу, что ты растешь такой же неблагодарной дрянью, жалеть не стану — плетей у меня будешь получать вместо завтрака, обеда и ужина, поняла?

Иллин испуганно вжалась в спинку кровати и пролепетала извечное «да, милорд». Вот теперь лорд Лексарн злился, и то, что этот гнев не был направлен на неё, не слишком успокаивало. Сейчас она могла навлечь его на себя любым неосторожным словом.

А лорд Лексарн мрачнел всё больше. Казалось, темно-серые прожилки на его лице налились чернотой, а глаза — и это Иллин видела совершенно отчетливо, — горели, как два раскалённых уголька. Вот теперь Иллин без шуток захотелось спрятаться под одеяло.

— Что до анклава и маленьких джедаят… Кем ты меня считала, девочка моя? Добрым дедушкой-врачом, который из жалости пригревает несчастных сироток? — Он усмехнулся, недобро и совсем не весело. — Я не за врачебные подвиги получил титул и с повелителем Харрадом свёл знакомство не в госпитале. Так уж сложилось, что моя грубая сила и умение обращаться с мечом в то время были нужны Империи больше, чем медицинское образование и знание целительных техник. Я совершил много поступков, о которых не стоит знать впечатлительным девочкам вроде тебя. Если тебя это немного утешит, я не привык воевать с детьми. Те джедаята должны были отправиться на Коррибан и стать ситхами или погибнуть, пытаясь… — Лорд Лексарн сжал кулак, его лицо страшно исказилось в гневе. — Но республиканцы взяли в плен мою Нолу. А потом убили её. Зная, чья она дочь. Зная, что от её благополучия зависит исход переговоров. Да я должен был выпотрошить за это каждого из тех джедайских недоносков прямо на глазах у их магистра!

Иллин лежала ни жива ни мертва. Она ещё не видела лорда Лексарна таким… ужасным. Он как никогда прежде походил на чудовище, какими она представляла ситхов в детстве. И в то же время Иллин чувствовала, как ему больно. Казалось, эту боль можно потрогать рукой. Так и хотелось добраться до её корня и осторожно удалить, как острый осколок из гноящейся раны…

— Я любил ее сильнее, чем что-либо в своей жизни, — тихо продолжал лорд Лексарн, глядя мимо Иллин. — Она была такой хорошей девочкой… Умница, красавица, талантливый врач… Куда более талантливый, чем я, хоть и без Силы. Всегда хотела отличиться, что-то мне доказать… Дурочка. Будто я не любил её просто так. Доигралась, глупая… Доказала.

Лорд Лексарн закрыл глаза — сухие, без следа слез. Зато Иллин плакала и не могла остановиться. Было ещё хуже, чем когда от неё отвернулась госпожа Тира, даже хуже, чем в тот день, когда её разлучили с мамой и папой… У неё будто отняли все самое светлое, тёплое и радостное, а после заставили жить дальше — опустошенную, неспособную больше испытывать ни любви, ни радости, но не забывшую об этих чувствах.

И вдруг все прошло. Осталась лишь противная ноющая тоска — так саднит маленькая ранка, из которой только что вытащили занозу. Стало гораздо легче, но Иллин почему-то почувствовала себя странно одинокой, словно её разлучили с кем-то важным, а она даже не могла вспомнить, с кем.

Лорд Лексарн положил одну руку ей на плечо, а другой ласково стер слезы с лица. Его глаза больше не светились, а отметины порчи не пугали так сильно. Он выглядел как обычно и не походил на живого мертвеца… по крайней мере, походил не так сильно как несколько секунд назад.

— Вот глупая девочка, — с мягким упрёком сказал он. — Не надо тебе такое на себя брать. Собственных кошмаров не хватает, моих захотелось? Да и я хорош, конечно… разоткровенничался. Многовато лишней информации для твоей маленькой головы на тебя сегодня свалилось. Из всего этого тебе нужно уяснить главное: то, что было раньше, тебя не касается. Ты — моя ученица и воспитанница, а не враг. И обращаться я с тобой буду не как с врагом, а как с ребёнком под моей опекой. Бояться меня очень даже стоит, но как строгого наставника, а не как чудовище, которое ест маленьких девочек на завтрак. Тощая ты для меня, даже на закуску не сгодишься. — Он улыбнулся, но веселья в этой улыбке было немного.

Иллин попыталась улыбнуться в ответ, но у неё вышло ещё хуже, чем у наставника. Этот разговор совершенно опустошил её. Все ужасные истории Джии о лорде Лексарне оказались правдой. Реальность была даже хуже, чем Иллин себе вообразила сначала. Учитель действительно был чудовищем. Настоящим жестоким ситхом, ничем не лучше большинства других… Но теперь Иллин не могла ненавидеть его. Даже недавние страх и отторжение она вызвать в себе не смогла. Не может совершенно плохой человек так любить погибшую дочь. Не может подбирать детей вроде неё и Джии и заботиться о них просто так.

Напоследок потрепав её по голове, лорд Лексарн поднялся.

— Надеюсь, хоть что-то ты поняла правильно. А теперь постарайся заснуть. Станет плохо — смело жми кнопку вызова. Если побоишься и из-за этого тебе станет хуже, я очень разозлюсь. А ты теперь хорошо знаешь, что меня лучше не злить.