Альбус Поттер и наследие Слизерина. Книга вторая (джен)

Вечер накануне отъезда в Гринграсс Хиллс Скорпиус Малфой проводил в библиотеке. Освежая в памяти историю своей семьи, он пролистывал справочники чистокровных волшебников, труды по истории магии и немногочисленные записи из архивов. Всё, что казалось ему достойным внимания, он бережно выписывал на отдельный пергамент. Так, этой чести удостоилось фамильное древо, на котором он отдельно отметил тех Гринграссов, чей возраст на момент смерти едва подбирался к сорока. Начиная с Алистера Гринграсса, известного политического деятеля, и его супруги Генриетты, такие имена встречались все чаще. Их сыновья Браннон и Лэйтон были первыми, кто прожил почти на сорок лет меньше своих жен. Затем дочь Браннона, Эстель, что умерла уже в возрасте тридцати пяти, и сын Лэйтона — Теодор. Аффорд Гринграсс, внук Теодора, прожил почти пятьдесят пять, но Скорпиус связал этот факт с поздним и единственным наследником, а потому не стал относить «долгожителя» к исключениям. Малфой установил наверняка, что проклятье действовало только на тех, кто был связан с Гринграссами кровными узами, потому как супруги проклятых чаще всего спокойно доживали свой век.

«Отец говорил, — припоминал Скорпиус слова матери, что были с неохотой произнесены за ужином, когда младший Малфой поднял тему родового проклятья, — что проклятье было наложено на Алистера Гринграсса его кузеном. Причиной было его недовольство крайне радикальными методами борьбы с нечистокровными волшебниками и маглами. А grand-mère утверждала, что его от обиды прокляла жена. Правда, это бы значило, что она обрекла своих детей на раннюю смерть. Какой в этом смысл?»

Скорпиус уже успел выписать из исторических трудов всю информацию, что он нашел о проклятом. В том, что им был Алистер Гринграсс, сомневаться не приходилось. Будучи правой рукой министра магии Анктуоуса Осберта, он не только лоббировал интересы богатых чистокровных волшебников и всячески продвигал идеологию «превосходства чистой крови», но и, по информации, дошедшей от современников, тайно способствовал укреплению разбитых Максимилианом Крауди экстремистских антимагловских группировок. Если Скитер была права и род Гринграссов в самом деле проклял тот, кто не разделял их ненависть к маглам и высокомерные мысли о превосходстве чистой крови, то он наверняка бы выбрал этого человека. Впрочем, другие варианты Скорпиус тоже пока не отметал. Стоило ли доверять Скитер в таком важном вопросе? Кто вообще сказал, что Гринграссов проклял кто-то из своих?

Дрогнувшее от сквозняка пламя свечи заставило Малфоя отвлечься от этих мыслей, и он бросил взгляд на карманные часы: без четверти двенадцать.

Было довольно поздно, а ведь он еще планировал сегодня написать письмо Поттеру. Бедный Альбус остался с яйцом василиска один и сейчас подвергал себя такой опасности, которую Скорпиус не мог себе даже представить. От мыслей о мрачном тайнике, в котором вот-вот на свет должен был появиться Король Змей, у Малфоя мурашки пробежали по телу. Мысль о том, что на месте Поттера должен был быть он, не оставляла его в покое. Страх в эти минуты отступал, уступая место чувству вины.

Еще на перроне станции «Хогсмид» Скорпиусу следовало развернуться и броситься обратно в замок. В ту самую минуту, как он заметил Нотта, что, похоже, без каких-либо угрызений совести соврал ему о своих планах.

— Расслабься, — нагло протянул он в ответ на справедливое возмущение Малфоя. — Поттер — змееуст. К тому же до рождения василиска еще достаточно времени. Ничего опаснее кормежки жабы ему не предстоит.

Конечно, он врал. Малфой знал это. Бледное лицо Альбуса и его взволнованный вид не позволили бы обмануться. Скорпиус предчувствовал рождение василиска и понимал, что это может произойти в любой момент. Тем не менее что-то помешало ему вернуться в замок, и он, все прекрасно понимая, занял место в вагоне. Подальше от Нотта и от всех остальных.

Уже здесь, в поместье Малфоев, Скорпиусу предстояло сделать еще одно неприятное открытие. Расспросив отца поподробнее о действии защитного артефакта и его свойствах, он узнал, что у того не обязательно должен быть один хозяин. Эта информация натолкнула его на очень странные мысли. Он вдруг начал припоминать, что поимка жабы, яйца, поиск тайника и активация артефакта заняли у его друзей лишь одни выходные. Он вспомнил, с каким удовлетворением Регулус констатировал, что доступ к змею будет иметь только Поттер, и лишь сейчас эти слова начали обретать для Малфоя какой-то смысл. Тогда он был слишком взволнован известиями о том, что василиск снова выращивается, и даже был рад, что Малфои не могут иметь к нему доступ — после всего, что он узнал. Но сейчас он взглянул на это иначе. Поттеру не обязательно было нести это бремя в одиночку. Артефакт мог быть активирован сразу несколькими людьми. Теперь Скорпиус отчетливо видел, что Регулус и сам не пожелал вмешаться в выращивание василиска, и ему не предоставил такой возможности. Почему?

Скорпиус захлопнул крышку часов и достал из стола чистый пергамент, отодвинув записи, связанные с проклятьями, в сторону. Из последних писем Поттера было понятно, что пока все спокойно. Волнение, читающееся лишь между строк, было вполне оправдано ситуацией, в которой пребывал его друг. Малфой успокаивал себя тем, что за пару недель ничего, может, и не случится. А после каникул… После каникул Скорпиус вернется в замок с новым артефактом, и тогда он больше не оставит Поттера одного.

* * *

Наутро все было готово к отправлению. Скорпиус взял с собой не так много вещей, большая часть из которых была записями, так или иначе связанными с проклятьем и историей семьи. Склянка с «Феликс Локус», которой Малфой до сих пор еще не решился воспользоваться, занимала почетное место среди белоснежных рубашек, а «Рунический справочник», что Скорпиус все же решился захватить, несмотря на сомнения, был успешно завернут им в одну из мантий.

За завтраком Скорпиус в нетерпении убивал время, наблюдая за родителями. Мать выглядела несколько взволнованной предстоящей поездкой. Скорпиус знал, что она не посещала поместье Гринграссов с его рождения. Возвращение туда сейчас виделось ей дурным знаком. Отец ее тревог не разделял. Он бывал в этом поместье не раз и не два с лучшими специалистами в области проклятий. Многие волшебники обошли комнаты родового гнезда Гринграссов вдоль и поперек в надежде найти хоть малейшую зацепку для разгадки тайны проклятья. В этом, во всяком случае, они убеждали одержимого аристократа. Все вещи, содержащиеся в поместье, были проверены на наличие проклятий и иных видов темной магии, но ничего сколько-нибудь важного найти не удалось. До попыток проведения ритуалов снятия проклятья дело так и не дошло. Какой-то шарлатан из Румынии, разве что, однажды предпринял попытку провести обряд очищения в доме, но едва Малфой разгадал, что чары его не имеют к проклятьям никакого отношения, выставил наглеца за дверь.

«Процесс наложения, способ передачи, мотивы», — в тысячный раз проговорил про себя Скорпиус, наблюдая за отцом, что в последнее время выглядел куда отстраненнее и сосредоточеннее, чем обычно. За завтраком он делал вид, что изучает газету, но младший Малфой видел, что зрачки отца неподвижны.

О процессе наложения семейного проклятья Малфои не знали ничего. Способ передачи, по заверениям опытных волшебников, почти наверняка был связан с кровью, а что до мотивов… Тут все тоже оставалось в рамках домыслов и сплетен. Беседы с портретами и газетные вырезки едва ли позволили узнать много. Проклятью, как утверждали свидетели, было не меньше двух сотен лет, и время в этом деле было совсем не на стороне проклятых. Скорпиус на личном опыте уже убедился в том, что чем дальше распространилось проклятье, тем сложнее его снять, не говоря уже о том, чтобы восстановить все обстоятельства его наложения. Скорпиус подумал о Выручай-комнате, что по его милости кишела седыми крысами, и тяжело вздохнул.

— Тетя Дафна писала, что будет рада принять нас у себя на Рождество, — проговорила Астория, обращаясь к Скорпиусу. — Мы так давно не виделись. Кажется, с позапрошлого лета. Она тогда помогала нам с организацией благотворительного ужина. Ты помнишь?

Скорпиус неуверенно кивнул. Разумеется, он помнил всех членов своей семьи. Даже тех, с которыми по какой-то причине никто давно не общался.

— Я не уверена, что нам стоит опять беспокоить ее, вороша прошлое, — при этих словах Астория взглянула на мужа. Тот поднял взгляд на жену, и она добавила: — Конечно, она догадывается о цели нашего визита, но я бы предпочла, чтобы мы забыли о ней и насладились праздником в кругу семьи. Гринграсс Хиллс — очень красивое место, — вновь обратилась она к Скорпиусу, улыбнувшись. — Уверена, тебе там понравится.

Скорпиус промолчал и взглянул на отца. На секунду ему показалось, что глаза того налились красным. Впрочем, уже в следующее мгновение они вновь стали серыми и взгляд опустился в газету. Скорпиус списал все на игру света. Жуткую и недобрую игру.

Малфой догадывался, почему они с матерью раньше никогда не приезжали в Гринграсс Хиллс. Из некоторых книг о проклятьях он узнал, что существуют такие, что активизируются взаимодействием с каким-то предметом или даже местом. Возможно, какое-то время его родители наивно полагали, что вдали от дома Гринграссов им ничего не грозит. Может быть, симптомы Астории, появившиеся так неожиданно лишь пару лет назад, и в самом деле застали их врасплох. Возможно, они считали, что судьба проклятья минует Асторию и Скорпиуса, если они будут держаться подальше от проклятого дома.

— Полагаю, Дафна переживет доставленные ей неудобства, — холодно заметил Драко, отложив газету в сторону и кивнув домовику отправиться в кабинет за чемоданами. — Еще раз, — добавил он, едва заметно скривив уголки губ. — В этом году мы ее почти не тревожили.

Астория неуверенно улыбнулась.

* * *

Наименование Гринграсс Хиллс получило живописное место, расположенное к северу от залива Фёрд-оф-Форт в Шотландии. Зеленые холмы и цветущие луга, подкупавшие своей спокойной и даже суровой красотой, уже давно были скрыты от посторонних глаз антимагловскими чарами. На одном из холмов располагалось старинное поместье Гринграссов, к которому вела узкая извилистая тропа.

Стоило Скорпиусу оказаться на этой тропе, как его зимняя мантия затрепетала от мощного порыва ветра, что, вероятно, был характерен для данной местности. Прохладный свежий воздух наполнил легкие, и Скорпиус, отпустив руку матери, бросил взгляд на простирающийся с возвышенности вид. Не будь он сейчас так одержим желанием как можно скорее приступить к разгадке тайны проклятья, вероятно, убедил бы родителей в том, чтобы задержаться здесь подольше и прогуляться.

У входа в поместье гостей поджидал домовик тети Дафны. Поприветствовав прибывших, он сообщил, что хозяйка ожидает их в трапезной. Щелчком пальцев домовик заставил вещи гостей исчезнуть и отворил массивную дверь из белого тиса.

Стоило только Малфоям пересечь порог, как они оказались в просторном широком зале. Вычурная лестница, тянувшаяся вдоль северной стены, вела к спальням. Стеклянная дверь с металлическим орнаментом, на которую указывал домовик, вероятно, скрывала столовую. Другая дверь — узкая и невзрачная, располагавшаяся с южной стороны, — скорее всего, была ходом к подсобным помещениям. Так бы подумал Скорпиус, если бы его внимание не поглотило дерево, занимавшее собой большую часть этого зала и уходившее на много ярусов вверх.

Он озадаченно посмотрел на маму, ожидая в ее глазах прочесть ответ на свой вопрос, и, заметив ее улыбку, смутился. Он подошел к дереву ближе и пригляделся. Многочисленные ветви, больше похожие на замысловатые побеги, проступавшие сквозь зеленые листья, оканчивались плотными крупными вставками, выполненными словно бы из коры самого дерева. Из этих вставок побеги шли дальше, образуя новую серию ветвей и развиваясь в ширь и глубь.

На вставках Скорпиус заметил имена и даты. Стоило ему коснуться рукой одной из них, как ветви древа зашевелились, зашелестев листвой, и пред ним появился побег, надпись на котором гласила «Скорпиус Малфой. Род. 20 октября 2005 г.». Не успел Скорпиус проследить за тем, откуда взялся этот побег, как ветви дерева вновь зашевелились и его имя скрылось в листве.

— Идем, — обратилась к Скорпиусу мама, стоило ему запрокинуть голову вверх, чтобы посмотреть, как высоко простирается это странное подобие дерева. Он уже извлек волшебную палочку, чтобы коснуться его и посмотреть на результат. — Тетя Дафна уже ждет нас, — добавила она, и Скорпиус с неохотой убрал палочку обратно в карман.

«Фамильное древо», — подумал он, наградив могучее растение взглядом еще раз. Он уже решил, что начнет свои изыскания с него и проверит, все ли члены семьи на своих местах. «Выжженные» ветви могли бы стать отличной зацепкой в их деле.

Тетя Дафна, ожидавшая гостей в трапезной, предстала перед Скорпиусом именно такой, какой он ее запомнил. Высокая и стройная женщина имела слишком много общих черт с его матерью и в то же время разительно отличалась от нее во всем. Белизна ее кожи, свойственная всем членам семьи, казалась Скорпиусу тусклой, каштановые волосы — слишком прямыми и тонкими, а взгляд, что сейчас был прикован к юному Малфою, был словно пронизан холодным пренебрежением. В то же время, губы тети Дафны кривились в приветливой улыбке, а тонкая изящная рука ее, протянутая к нему, словно бы подзывала подойти. Однако стоило Скорпиусу сделать шаг навстречу, как эта рука опустилась и взгляд Дафны обратился куда-то в сторону. В следующее мгновение на пустом обеденном столе трапезной появились чайный сервиз и несколько блюд с десертами.

— Прошу, присоединяйтесь, — тетя Дафна небрежным жестом указала в сторону обеденного стола. Зачарованный чайник уже вовсю разливал напиток по изящным чашкам.

— Спасибо за приглашение, — проговорила Астория, занимая место за столом.

Скорпиус сел по правую руку от матери. Он заметил, что отец хотел было проигнорировать семейные посиделки, но под взглядом Астории сдался и тоже занял место.

— Я рада наконец-то вернуться сюда.

— В самом деле? — в голосе Дафны прозвучала едва уловимая насмешка.

— Да, — искренне призналась младшая Гринграсс. — Мы давно не виделись. К тому же…

— Я удивлена, что меня не пригласили в Малфой-мэнор, — перебила сестру Дафна. — Раз уж мы так давно не виделись, — добавила она, улыбнувшись шире.

— Там сейчас неспокойно, — холодно заметил Драко. Скорпиусу показалось, что оскал тети Дафны стал еще шире.

— Припоминаю, — протянула она. — Так неспокойно, что без общества одного известного мракоборца, по слухам, моя сестра не может заснуть, — она взглянула на Асторию.

Та едва успела открыть рот, чтобы возмутиться подобной бестактности, как звон бьющегося стекла отвлек ее внимание. Драко встал. Да так резко, что на пол упало сразу несколько чашек дорогого сервиза. Скорпиус посмотрел на отца. В этот раз его глаза и в самом деле налились красным. Сомнений быть не могло. Почувствовав это, старший Малфой раздраженно зажмурился и приложил ладонь ко лбу, словно бы защищаясь от подступившей мигрени.

— Мы не задержимся, — холоднее прежнего объявил он, обращаясь к Дафне. — Где домовик? Я бы хотел его увидеть.

— Не стоило делать тайну из цели вашего визита, — протянула та, избегая ответа на прямой вопрос и вновь поворачиваясь к сестре. — Все знают, что сейчас занимает мысли бедной Астории.

Скорпиус молча наблюдал за происходящим. Он рискнул бы вставить хоть слово, если бы не впал в ступор.

— Домовик, — повторил Драко, раздражаясь.

Глаза его вновь стали серыми.

— Он здесь больше не работает, — призналась Дафна с застывшей улыбкой на лице. — Зачем мне нужен слуга, разбалтывающий семейные тайны?

* * *

Скорпиус был разочарован. Ценный свидетель, снабдивший информацией Скитер, был потерян и, судя по тому, что тетя Дафна сообщила о его психическом здоровье, не поддавался допросам. По словам старшей Гринграсс, домовик, информация из которого была извлечена обманным путем, так мучился чувством вины, что вскоре сошел с ума. Вероятно, его сумасшествию способствовало и то, что хозяйка выгнала его из дома, едва узнав о проступке. Сейчас, насколько тете Дафне было известно, домовик пребывал в больнице святого Мунго, в отделении для душевнобольных.

От самой тети Дафны толку тоже было немного. О проклятье она знала ничуть не больше Астории и говорила о нем неохотно, если не сказать раздраженно. Она позволила Малфоям задержаться в поместье на пару недель, чтобы в сотый раз побеседовать с портретами и изучить вещи, что могли иметь хоть какое-то отношение к проклятью, но способствовать их поискам не собиралась. Младший Малфой искренне не понимал, как в одном человеке может быть сконцентрировано столько безразличия к бедам других.

Когда отец, разузнав все необходимое, покинул столовую, Скорпиус последовал за ним. Остановив его на полпути к спальням, Малфой хотел было спросить об их дальнейших планах, но вместо этого, вновь обратив внимание на странный цвет зрачков, наконец произнес:

— Что с тобой?

Драко не сразу понял, о чем речь, и Скорпиусу пришлось указать на глаза. Малфой-старший вновь медленно зажмурился.

— Побочный эффект одного зелья, — ответил он, нисколько не смутившись. — Это пройдет.

— Что за зелье? — поинтересовался Скорпиус обеспокоенно.

— Это неважно, — сказал отец. — Ступай, — он кивнул сыну в сторону спален. — Разбери вещи и помоги маме. Мне нужно кое-что сделать. Встретимся чуть позже.

Скорпиус неуверенно обернулся в сторону оставленного им зала с фамильным древом.

— Мы же справимся без домовика? — постаравшись придать своему голосу уверенности, уточнил он. — Думаю, тут и без него полно информации, связанной с проклятьем.

— Конечно, — согласился Драко, кивнув.

Побродив немного по дому, Скорпиус решил вернуться в столовую. Мама задержалась там, чтобы побеседовать с сестрой наедине. Он был почти уверен, что они уже закончили. Время приближалось к полудню, а в это время Астория по обыкновению отправлялась отдохнуть. Скорпиус планировал проводить ее в спальню и, если требовалось, составить ей компанию в прогулке по саду.

— Я должна пожалеть тебя? — донеслись до Малфоя слова тети Дафны из-за приоткрытой двери.

Эта реплика прозвучала куда эмоциональнее, чем все сказанное ею за вечер. Скорпиус остановился, гадая, стоит ли ему дать понять взрослым, что он здесь, или лучшим будет уйти и не мешать. Еще до того, как он принял решение, прозвучали слова матери:

— Я просто не понимаю причин твоего недовольства, — прошипела она в ответ. — Это всего на пару недель.

— Разумеется, не понимаешь, — манерно протянула Дафна. — Когда ты была в состоянии думать о ком-то, кроме себя?

— Мы уже говорили об этом, — довольно резко ответила Астория.

Скорпиус услышал звон посуды и отошел в сторону. Он отчего-то медлил.

— Не лишним будет напомнить, — холодно проговорила Дафна. — Можешь считать, что я репетирую речь к твоим похоронам.

— Ты не…

— Астория Гринграсс была человеком настолько опрометчивым и самоуверенным, — торжественно объявила Дафна, — что, проигнорировав все наставления старшей сестры, решилась на то, чтобы разрушить жизнь сразу всем дорогим ей людям.

— Дафна, — сочувственно протянула Астория.

— Она определенно считала себя умнее других, а потому была уверена, что именно ей под силу разобраться с многовековым проклятьем семьи, — продолжала старшая Гринграсс.

— Я знала, что проклятье необратимо, — возразила Астория. Скорпиус поджал губы. — Мы знали, — добавила она увереннее. — Но…

— Но, вероятно, решила, что близкие люди дадут тебе спокойно умереть? — иронично осведомилась Дафна. — Или, быть может, ты решила, что твоему сыну понравится такая участь?

Астория открыла рот, чтобы в очередной раз возразить, но дыхание ее подвело. Скорпиус почувствовал внутри странную пустоту, услышав упоминание о себе.

— Ладно Драко. Но ты-то помнишь, как умирал наш отец? — резче спросила Дафна. — Нечеловеческие крики по ночам, расцарапанные стены, приступы. Я видела не все, — прошипела она, — но этого было достаточно, а ты… Бедный Скорпиус... Ты о нем подумала?

— Драко найдет способ ему помочь, — ответила Астория. Ее голос дрожал. — У него еще много времени. Он что-нибудь придумает.

— Вам не следовало приезжать, — отрезала Дафна холодно. — Ты тешишь себя ложной надеждой. Ничего в этом доме тебе уже не поможет.

«Она не права, — прошипел про себя Скорпиус. — Как она смеет такое говорить?»

Он подался вперед с намерением увести маму подальше отсюда. Он должен был обнять ее, сказать, что ни в чем ее не винит, что он обязательно ей поможет. Он должен был войти сейчас в эту дверь, но последние слова его остановили.

— Я не ищу помощи, — призналась Астория. Голос ее больше не дрожал. — И сочувствия. Я приехала, чтобы попрощаться.