Не имея звезды (гет)

24 ноября 1994 г Англия, Хогвартс

Герберт пребывал на отработках. Наверно, не самое поэтичное начало, но, как говориться — что есть, то есть. А уж отработки у Ланса были всегда. Даже когда был жив профессор Флитвик, светлая ему память, юноше часто приходилось драить, чистить, мыть, переписывать или пересаживать что-либо. Старый профессор резонно замечал, что из Ланса может выйти приличный камердинер, или как говорят сейчас — дворецкий.

Юноша, стоя в замыленных джинсах, разорванных кедах, со старой толстовкой на теле, банданой на голове и замызганным фартуком по верх этого великолепия, старательно драил шваброй пол. По обыкновение в недалеке стоял стул, на котором покачивался храпящий Филч.

Как вы уже поняли, юноше это не мешало с честью выполнять возложенную на него миссию по очистке этого коридора от грязи, пыли, паутины и прочей ерунды. И дело было не только в том, что попался — плати. Но и в том, что обмани юноша Филча, он бы перестал себя считать «честным пиратом». Ведь обман, это как маленький червячок в яблоке. Ты его может и не видишь,н е азмечаешь, но все же он там есть — медленно разъедает серцдевину. Именно поэтому, ланс, так часто вспоминавший своих приютских друзей, не решался проведать их.

Ведь он дал слово Дамблдору. Конечно его ничего не сдерживало от нарушения, кроме одного — «но». Даже если Геба не поймают на обмане, то сам он все равно будет знать об этом. О том, что он обманул. А в конечном счете плохие и хорошие дела только так и определяются — тобой самим. Это был один из многих уроков, которые Флитвик преподал волшебник из Скэри-сквера.

Насвистывая нехитрый мотивчик, Ланс старательно затирал очередной, весьма въевшееся пятно. Вдруг, не с того ни с сего, раздался характерный звон. Такой часто бывает летом, когда любопытная птица решила проверить прочность тщательно вымытого окна. Правда, не стоит забывать, что в Хогвартсе окон не было, только витражи. Весьма живописные, безумно красивые, но все же — витражи.

Проныра обернулся и осмотрелся, наконец он заметил маленького гостя, сидевшего по ту сторону от расписного стекла. Вернее — гостью. Геб внимательно вгляделся в Филча, но тот спал сном рядового — пока не выстрелишь над ухом, не проснется. В крайнем случае, если не помог выстрел, можно было поманить халявным хавчиком и сигаретами. По рассказам славянского священника, подкармливающего четверку друзей — работало безотказно.

Ланс отер руки о джинсы, потом посмотрел на них, вздохнул, и все же произнес очищающее заклятье. Проныра не любил использовать для таких целей магию. Это было слишком обыденно и пошло, напрочь уничтожая любой шарм и притягательность волшебства. Но не гоже было пачкать своими культями изысканный витраж.

Юноша подошел к окну и нажал на секретный рычажок. Витраж замерцал и, несомненно, волшебным образом потерял плотность, оставаясь лишь иллюзорной дымкой. Теперь это была чудесная бойница — враг снаружи не увидит стрелка, а для самого стрелка все как на ладони.

— Эй, малышка, ты чего со своими не улетела? — Ланс протянул палец и на него запрыгнула явно летняя певчая птичка.

Она была небольшой, может чуть больше воробья, но при этом обладала ярким, голубым оперением, и, будьте уверены, лети она на фоне голубого неба — вы бы её не нашли. Птичка, чирикнув, немного съежилась.

— А, ну да, — улыбнулся Геб и вновь дернул рычажок. Витраж словно захлопнулся, отсекая коридоры Хога от разворачивающий свой подол старушки Зимы.

На полях уже высыпал первый снег и задули суровые, северные шотландские ветра, принося с собой промозглый холод и извечную хандру. Она всегда захватывала Проныру в свои цепкие лапы, лишь на горизонте замаячит отметка ниже нуля по Цельсию.

Герберт, держа птичку на пальце и совсем не ощущая её веса, уселся на внезапно появившийся стул. Ланс был несколько шокирован, но потом посмотрел в сторону Филча и увидел, что тот сидит в воздухе.

— Вот оно как, — улыбнулся юноша. — Значит я сплю.

А вокруг все было несколько размытым, каким-то через чур красочным и гипер реалистичным. Да, не было сомнения — Герберт спал.

— Вот ведь, — протянул Ланс, откидывая голову назад и стаскивая с себя бандану. Ну не шляпу же ему на «грязную» работу надевать. — Нормальным парням в моем возрасте сняться Памелы Андерсон, или хотя бы её части. А мне птица.

Голубка, так её решил назвать Ланс, клюнула парнишку в палец

— Прости, — улыбнулся юноша. — Не в обиду тебе будет сказано. Но, согласись, Памела, или её воспетые части, немного интереснее даже такой любопытной птички как ты.

— А если птичка говорящая?

— Тогда надо поду... — не успел Ланс договорить, как поперхнулся и посмотрел на Голубку. — Это ты сейчас сказала?

Птичка кивнула, а потом, наклонив головку, внимательно всмотрелась в юношу.

— Ладно, признаю, мой сон интереснее, — немного ошарашенно, произнес сухопутный пират.

Голубка, что-то пропев на своем красивом, но непонятном языке, вдруг сказала:

— Если сделаешь ошибку — потеряешь её. Не сделай ошибки, Уголек. Не уходи, когда надо остаться. И не останься, когда надо уйти, — Ланс, слушал как завороженный. А птчика взлетела и в последней раз произнесла. — Не сделай ошибки, Уголек.

И все исчезло.

— Эй! Чертов бездельник!

Проныра вздрогнул и огляделся. Он стоял в том самом коридоре. Над ним нависал, вернее — пытался нависнуть Филч. Сам же Геб, судя по всему, прикорнул прямо на швабре. Он поставил её вертикально, сложил руки, да так и уснул, удобно умостив голову.

— Сэр?

Завхоз внимательно все осмотрел, но не нашел ни пятнышка. Старый перечник немного покряхтел, посетовал, но сделать ничего не смог.

— Проваливай! — гаркнул он и шипя себе под нос проклятья, отобрал швабру, ведро и, забрав стул, отправился по своим делам. За ним по следу шла миссис Норрис, привычно державшая хвост вздернутым.

Проныра, устало потерев шею, поспешил переодеться. Рабочую одежду он сложил в пакет, а потом немного уныло поплелся в подвалы. По стенам висели пустые портреты, чьи жители спешили покинуть свои рамы, лишь завидев на горизонте слизеринца. Но Ланс не отчаивался, по большому счету ему было плевать. Он даже был рад, что жалкие подобия жизни не раздражают его своим присутствием.

Остановившись у лестниц, юноша взглянул на верх. Он уже давненько не был в своей берлоге. Да и зачем ему теперь там бывать? Заклинания написаны, тренировки закончены, так что надобность в ней отпала. Ланс был несколько расстроен, что его маленький уголок отошел на второй план, но все вокруг так закрутилось, что Проныра лишь повторял себе — «загляну позже», вот только это позже все никак не наступало. Оно терялось в столь же необъятном «завтра» и вот Ланс уже как полтора месяца не заглядывал в берлогу.

Юноша, легко спрыгнув с третьего этажа и столь же мягко приземлившись, поплелся к каменной лестнице, ведущей к подвалам. Нет, он не пытался понять, что же ему сказала птичка — во-первых это был сон, а во-вторых, это было столь же бесполезно, как гадать на кофейной гуще. Причем никто так и не узнает, что же бесполезней.

Нет, Ланс, бредя к спальням Слизерина, размышлял на другую тему, хоть и связанную со сном. «Уголек» — вот что волновало парня. Почему-то ему казалось, что он уже где-то слышал это слово. Конечно вы скажите, что слово «уголек» в принципе употребляется не то чтобы часто, но все же и не очень редко, но Геб думал о другом. Для него это слово было немного особым, словно что-то несущем в себе. Но юноша никак не мог уловить почему так. И сколько бы он не пытался, но все попытки были тщетны. Проныра так и не вспомнил чего-то, что все объяснило бы.

Впереди показалась стена, и Ланс поспешил назвать пароль:

— Все чистокровным, — Проныра аж скривился.

Очередная пафосная фигня, в качестве ключа для бездушной стены. Та, не смотря на насмешливый тон, с которым это произнес входящий, все же замерцала, чем-то напоминая принцип работы витражей.

Юноша внутрь и тут же привлек к себе аншлаг взглядов. Собственно, его привлек был любой, кто зашел бы в эту гостиную. Таков был людской механизм — всегда нужно было взглянуть на входящего. Возможно это осталось еще с первобытной эпохи, но теперь уже никто не узнает точно. Проныра закинул пакет за плечо и пошел к рукаву, ведущему к мужским спальням.

За спиной оставались сидеть старшекурсники, готовящиеся к экзаменам и контрольным, а так же младшие, которым было тупо нечего делать. Среди них были и одногрупники Геба, которые объявили ему бойкот. А может они его попросту не прекращали, в общем, эти аристократы были столь же непонятны, как и теория относительности.

Проныра же, умотавшись на отработках, мечтал поскорее шлепнуться на подушку. Но, поскольку сегодня была пятница, то нужно было закончить очень, очень, просто чрезвычайно важное и неотложное дело.

Герберт, помывшись в местном душе, а не поднимаясь в общие ванные, накинул халат и зашел в комнату. Народ все еще сидел в гостиной и здесь было пусто — как и требовалось. Проныра зажег волшебный светильник и уселся на кровать. На тумбочку он положил обычный бумажный лист, а в руки взял столь же прозаичную и непримечательную шариковую ручку, купленную за пол фунта.

Немного подумав над содержанием, Геб начал писать письмо друзьям.

25 ноября 1994г Англия, Хогвартс

Ланс проснулся от того, что у него все затекло. Было так неудобно, что, казалось, будто тело восстало и решило уничтожить само себя. Уже открывая глаза, Проныра понял, что что-то не так. Собственно, не понять это было весьма затруднительно даже для такого гения, как тот же Уизли.

Герберт с трудом выпрямив затекшую шею, понял что вечером так и уснул за письмом, а сожители не поспешили разбудить. Зато, если Лансу не отказывал здравый смысл, а он ему никогда не отказывал, эти упырь забрали письмо, причем не просто забрали, а вырвали, так как маленький клочок лежал под ладонью юноши.

Наверно вы удивитесь, но Ланс не стал разводить панику и «жечь резину», спеша исправить неприятность. Зная низость и гнилость своих соседей, парень быстро смекнул зачем им письмо, а потом, философски пожав плечами, стал разминаться. Без разминки и растяжки, это утро было нельзя начинать ни в коем случае. Иначе тело действительно взбунтуется и целый день будет болеть, мучая волшебника.

Закончив с растяжкой и небольшим количеством приседания и отжиманий, Гею направился в ванную комнату. Там он сделал все, что требовалось молодому человеку, не желающему выглядеть неряхой, а после, одевшись и получив очередной комплимент от волшебного зеркала, направился к выходу.

Что не удивительно, в гостиной никого не было. Конечно — никто не собирался пропустить ответный раунд в вечном противостоянии четвертого курса Слизерина с их же сокурсником. Проныру это не волновало. Он проверил крепко ли держится палочка, заткнутая за пояс, а потом вышел из гостиной. Частенько профессор Грюм разносил Геба за такое ношение «инструмента», но тот лишь стойко выслушивал нотацию и ничего не менял. В конце концов, он был уверен, что его подруга никогда не ранит своего верного товарища. Это у других такое может быть, но только не у Ланса. Громкое и весьма банальное заявление, но юноша верил в него всей душой и пока вишневая леди его не подводила, как, собственно, и он её.

Проныра тщательно ухаживал за палочкой. По вечерам начищал специальном раствором, на ночь хранил в бархатном мешочке, утром растирал уже другим раствором, но все же растирал. Проныра полагал, что любые отношения должны быть двусторонними, так что если вишневая всегда помогает и выручает его, то он должен отплатить ей хотя бы такой малостью, как достойным уходом.

Пройдя к каменной лестнице, Геб устало вздохнул. Не нужно было носить фамилию Ланс, чтобы догадаться, почему слизеринцы вышли так рано. Но Проныра был все так же спокоен. Его мало волновало мнение других, вернее — совсем не волновало. Откровенно, ему было в наивысшей степени плевать, что о нем думают люди, которые промелькнут в его жизни, не оставив и следа. Конечно же это не распространялось на друзей, но друзья на то и друзья, что могут понять и поддержать.

Юноша смело дошел до дверей Большого Зала, где уже собралась толпа. В центре, на возвышении, явно созданном при помощи магии, стоял довольный собой Малфой, зачитывающий во все услышанье письмо Ланса. Судя по всему, он дошел до отрывка, предназначенного для Рози.

— «Скучаю по твоей улыбке. Зима меня опять одолевает, а без тебя она совсем убийственная», — цитировал Драко. — «Здесь все совсем не то, порой меня даже одолевают приступы сентиментальности. Но, уверяю тебя, не в те моменты, когда я вспоминаю стряпню миссис Армонд. Если это вообще можно назвать стряпней...»

— Удивлен, что ты умеешь читать Малфой, — вздохнул Ланс.

Он прошел сквозь толпу, как нож сквозь масло. Остановившись в центре, где находились только слизеринцы, а именно — четвертый курс змей, Проныра спокойно поднял руку, жестом требуя вернуть письмо.

— Пишешь своим маглам, отброс.

— Да-да, пишу, — скучающе тянул Геб. — Брось гадость, мальчик, а то заразишься еще чем-нибудь грязным.

— Мальчик? — ошарашенно спросил Драко.

— А ты девочкой заделался? — вопросом на вопрос парировал Ланс. — Признаю, и раньше тебя в этом подозревал.

С этими словами Геб взмахнул палочкой и письмо перекочевало в руки Проныре. Ланс убрал подругу обратно за пояс, сложил письмо конвертиком и затолкнул его в карман брюк. Герберт уже собирался покинуть круг, но ему путь преградили Нотт с Гойлом. Или Креббом. В последнее время Проныра стал плохо различать этих дуболомов.

— Джентльмены дадут пройти? — спросил Ланс.

Голос его был настолько скучающим, что можно было подумать, что юноша сейчас сядет на пол и прикорнет.

— Что будешь делать, падаль? — раздалось из-за спины. — Твоих Дурмштранговских друзей здесь нет!

— С тобой? — не оборачиваясь, переспросил Ланс. Он узнал по голосу Дафну, так что не счел нужным встречаться с ней взглядом. — Мне казалось, что в прошлый раз я ясно дал понять, что ничего.

Теперь до слуха уже доносилось шипение, но Проныре было плевать.Зимнее утро, это не то время, когда Ланс горяч кровью и духом. Скорее, это такое утро, в которое Проныра больше похож на зомби, чем на человека. Разве что мозги не ест, но мычит, тупит и зависает весьма правдоподобно.

— Мы с тобой еще не закончили, — процедил Малфой.

— Не знаю насчет вас, но я с вами уже давно закончил, пожал плечами Ланс.

В зале, забитом людьми, повисла тишина. Все следили за развернувшимся действием, порой даже мелькала вспышка фотоаппарата. Как можно было догадаться, этим фотографам был ни кто иной, как наш героический Колин Криви, поставщик самый чумовых фото Снейпа.

— Как ты смеешь, — шипел Малфой. — Шлюхин сын!

Никто не успел ничего понять, как уже искрой взлетела палочка Ланса, а сам он ураганом обернулся к Малфою, но было уже слишком поздно. С ошарашенным видом Геб, да и многие другие, смотрели на подвешенного в воздухе белого хорька.

— Как ты смеешь! — раздался взбешенный рык и на сцене появился разъерянный Грюм, держащий трансфигурированного Малфоя на прицеле. — Никто. В. Моем. Присутствии. Не. Смеет. Так. Оскорблять.

С каждым отчеканенным словом, харька с силой прикладывало к полу и вскоре всеобщий хохот заглушил его болезненный писк. Народ потешался так громко, что не было ни шанса, что зов не явится противник массового веселья — её железность, сама профессор МакГонагалл.

— Мерлин! — воскликнула она и мгновением позже на полу уже сидел растрепанный, испуганный Малфой. Его рожу аж перекосила от испытанного ужаса.

Ланс всегда подозревал что белобрысый не только трус, но еще и трус банальный, даже стереотипный. Грюм, подмигнув Гебу, делал вид, что он вообще здесь не причем, а Млафой просто умеет превращаться в летающего хорька, только вот в этом случае с полетным искусством вышел напряг.

— Профессор, мы не применяем трансфигурацию в качестве наказания!

— Да-да, — скривился Грюм. — Дамблдор мне что-то, кажется, говорил по этому поводу.

— Пойдемте, мистер Малфой, — чуточку заботливо произнесла МакГонагалл, забирая Драко с собой. Видимо повела к мадам Помфри.

В этот момент открылись двери Большого Зала и народ хлынул на завтрак. Ланс немного задержался — он хотел дождаться своих друзей из северной школы. Хоть завтрак в компании обеспечивал меньшим количеством халявной еды, но так все же было интересней.

— Это была моя добыча, профессор, — хищно улыбнулся Ланс, обращаясь к Грюму, который спешил на завтрак.

Старый мракоборец остановился в дверях и улыбнулся почти точно таким же пиратским оскалом, как и сам Проныра. Что вызвало у последнего какие-то смешанные чувства, в которых превалировало подозрение, никоим образом не связанно с тем, о чем вы подумали.

— Знакомые слова, мистер Либ... Ланс. Приятного аппетита юноша.

— И вам... приятного, — задумчиво произнес Геб.

Грюм, кивнув, поспешил в трапезную, а Ланса кто-то шлепнул по плечу. Юноша обернулся и увидел своих немного сонных друзей. Миллер так и вовсе беспардонно зевал во всю пасть, за что получил неприятный тычок от Анастасии. Давид потер ушибленный бок и что-то пробурчал о «кровожадных леди», за что получил второй тычок. Признав свою неправоту, поляк полностью капитулировал и следующий зев уже прикрыл кулаком.

— Мы что-то пропустили? — спросили близняшки.

— В сущности — ничего, — развел руками, улыбающийся Геб.

Одним своим присутствием друзья разгоняли тоску зимнего утра. На душе стало легче и даже несколько оптимистичнее.

— Тогда, — подмигнул Крам. — Как насчет очередной порции овсянки?

— Мы — за! — хором крикнули ребята и поспешили на обед.

Одну овсянку спустя

— Точно не хотите? — переспросил Ланс.

Дурмштранговцы (п.а. гори в аду Ро!!!!) переглянувшись, разве что не синхронно вздохнули.

— Нам вообще никак, — сказала Инна.

— Даже если захотим, — вторила ей Жанна.

— Ага, — грустно вздохнул Миллер. — После вашего с Крамом представления на финале, Каркаров основательно гайки закрутил.

— Если в до следующих выходных чего-нибудь отчебучим, — качал бутербродом Крам. — То он на вообще на корабле запрет.

— Да и тебе бы лучше по тише быть, — наставническим тоном советовала Яковлева.

— А, — отмахнулся Ланс. — У нас в Хоге порядки мягче. Еще недельку отработок за самоволку я переживу.

— Думаешь оно того стоит? — поинтересовался Миллер, стреляющий глазами в сторону Анастасии. Ты привычно делала вид, что не замечает этого.

— Мне мой курс уже вот здесь стоит, — Геб провел ладонью по горлу. — Проветрюсь хоть немного.

— Ну смотри, — покачала головой Анастасия.

— Если что — прикроем, — пообещали близняшки.

Ланс не знал, как они собрались его прикрывать, но поверил сразу и беспрекословно. Если сказали — «прокроем», значит действительно прикроют. Остальное было уже не так важно. Для настоящих маргиналов не существует слово — невозможно.

Проныра закинул сумку на плечо и поспешил на выход. Занятия начинались всего через несколько минут.

— Эй, котяры, — Геб обернулся и увидел Крама и Миллера, показывающего ему знакомый жест. — Не забудь сувениров купить.

— Сорока градусных?

— Смекаешь, — хором сказали ребята, а девушки лишь закатили глаза.

— Заметано, — кивнул Проныра, сверкая пиратским оскалом.

Несколько лекций спустя

Класс вновь потонул в приступе неудержимого смеха. Не было ни шанса, что можно будет безэмоцианально и спокойно взирать на Гермиону, танцующую на столе нечто, похожее на латино. Вообще, заучка скорее безудержно дрыгалась, так её пластика лишь называлась «пластикой», а так и кукла на ниточках лучше исполнит.

При этом на лице Дэнжер стояло такое небесное наслаждение, что Проныра резонно опасался, что это заклятье имеет какую-то пошлую подоплеку. В конце концов именно так выглядели леди, имитирующие удовольствие, в фильмах, которые не-нет, да посматривали старшие из приюта.

Грюм отменил проклятье и класс вновь взорвался смехом. Грейнджер медленно приходила в себя. Сперва оно осознала себя стоящей на столе, потом поспешно с него спрыгнула, залилась краской и стрелой рванула за стол. Народ гоготал. Но на это нельзя было обижаться, так как был уже почти конец списка и под проклятьем успели побывать все.

Кто-то пел, кто-то декламировал пафосные речи, иные читали стихи, признавались в любви, устраивали любительский стриптиз и делали что-то совсем из ряда вон выходящее. В общем, посмеяться успели все и надо всеми. В списке оставалось лишь двое.

— Поттер — к доске, — с хищной улыбкой, позвал Грюм.

Очкарик, взлохматив и без того лохматые волосы, вышел вперед. Он встал перед классом и зачем-то крепко-крепко зажмурился. Народ с предвкушением, держась за болящие животы, смотрел на Героя, ожидая очередного спектакля.

— Imperio! — произнес профессор.

Поттер вытянулся по струнке. Лицо его разгладилось, но Ланс понял, что что-то было не так. Лохматый не выражал той покорности, что и остальные.

— Прыгай на стол, — любезно попросил Грюм.

Поттер остался стоять на месте, чем взывал волну вздохов по классу. Герберт же смотрел на лицо парнишки, где можно было прочитать явно нешуточную борьбу. Мышцы так и сводило, так что становилось похоже на бездарное гримасничание.

— Прыгай на стол, — несколько более резко произнес профессор.

Очкарик продолжил стоять, подражая знаменитой картине «Крик». Ну, не то чтобы он так же кричал, но экспрессия была на лицо. Причем — в буквальном смысле.

— Прыгай на стол! — рявкнул Грюм, наводя палочку на Поттера.

— Нет! — крикнул он, но все же прыгнул.

Видно было что Лохматый сопротивляется изо всех сил и в конце ему удалось на мгновение сбросить чары. Вследствие чего грффиндориц не прыгнул на стол, а протаранил его коленом, кубарем прокатившись по проходу. Но Поттеры битый парень, его шкурка и не такой удар держит. Ланс знал это как никто другой, так как когда бил поджарого, то чуть себе костяшки и коленку не подломил.

— Вот! — радостно воскликнул Грюм, помогая Поттеру подняться и одновременно с этим магией чиня ему очки. — Прекрасное проявление силы воли! Тебе не хватило лишь чуть-чуть, чтобы выйти из под контроля. Непросто из тебя будет сделать врага, Поттер.

— Да, сэр, — процедил Поттер чуть морщась от боли. — Спасибо сэр.

— Возвращайся на место малец.

И Поттер вернулся, провожаемый аплодисментами Гриффиндора и кислыми физиономиями Слизерина. Проныра, обнажив пиратский оскал, дал финала весьма любопытного занятия.

— Мистер Ланс, остались только вы, — с той же хищной улыбкой, «обрадовал» Грюм.

Юноша в очередной раз подметил, что из учеников профессор ЗоТИ, только к нему обращается с уважительной приставкой и в подобающем тоне. (п.а. напоминаю — в англ.языке нет «Вы»). Герберт, поправив шляпу, нашарил в кармане мантии свою Зиппо и вышел к доске. Его провожали ехидные и предвкушающие взгляды слизней, а так же подбадривающие со стороны алых. Приятельницы МакДугал, Браун и Парвати даже помахали руками и показали большие пальцы. Юноша ответил им обычным подмигиванием.

Без лишних прелюдий, Грюм выкрикнул:

— Imperio!

И... ничего не произошло. Совсем. Ланс просто достал зажигалку и продолжил ей играться.

— Мистер Ланс...

— Да сэр?

— Может снимите шляпу?

— Сэр! — возмутился Ланс. — Как можно! Да что бы я — и без шляпы. Это все равно что если бы попросили Гринграсс снять трусики, которые она с третьего курса не носит.

В классе повисла ошеломленная тишина, а Дафна начала стремительно зеленеть от гнева. Грюм немного задумался.

— Действительно не носит...

Девушка вскрикнула, когда заметила, что всевидящее око Саур, кхм, — профессора Грюма смотрит туда, где должно быть то, что слизеринка не надевает.

— Так, Фау... Герберт! Кончай паясничать! Снимая шляпу, засранец!

— Студентов обозвать не хорошо, — Ланс спародировал голосом МакГи, что получилось у него не так чтобы плохо. Во всяком случае узнать профессора трансфигурации было можно.

— Не буди во мне мракоборца, студент. Иначе я припомню, кто на прошлой неделе в кабинете мисс Комеденти...

— Все-все-все! — замахал руками Ланс. — Слушаюсь и повинуюсь.

Ланс, с неподдельной опаской, стянул с себя шляпу. В этот момент, без головного убора, он ощущал себя словно голым вышел на центральный пляж. Хотя нет, нагота на пляже нисколько бы его не смутила, а вот отсутствие шляпы порождало жуткое неудобство.

— Imperio! — рявкнул Грюм и... ничего не произошло.

Ланс все так же стоял и крутил свою зажигалку в руках.

— Студент — рискуешь. Мне что, заставить тебя раздеться?

— Да нет у меня амулетов больше, — вздохнул Проныра, потирая переносицу. — Клянусь своим причиндалом мужской гордости. Просто куда там Империо, до пиратской разгульной воли.

— Шляпу отложи.

— Чего?

— И зажигалку еще.

Ланс смекнул в чем дело и положил на стол палочку, шляпу, сигареты и зажигалку.

— Готов? — спросил Грюм.

— Как пионер, — ответил Ланс, правда он так и не выяснил что это слово означает, но догадывался, что это некий монстр. Возможно даже магический и очень опасный. Крам еще говорил, что нормальный пионер любит сосиски, морс и ветчину. Видимо монстр был домашним. Суровые эти ребята — Дурмштранговцы.

— Artefmorte! — Геба обадло прохладной волной.

Ланс даже не пытался увернуться от чар, которые могли уничтожить любой слабенький артефакт, к коим и относились любые амулеты.

— Сейчас проверим, как ты ценишь свой причиндал.

— Валяйте сэр.

— Imperio! — вновь рявкнул Грпюм и... ничего не произошло.

— Мне уже можно шляпу надеть? — поинтересовался Ланс. — А то мозгам холодно.

Грюм, хищно улыбнувшись, дозволительно кивнул. Никто ничего не успел заметить, как Геб уже смел свои вещи и вернул им законное положение. Шляпа вновь укрыла его густые черные волосы.

— Достойно, мистер Либеф... кхм, Ланс. Меньшего я от вас не ждал.

В этот момент ударил школьный колокол и студенты, получив очень сложное задание — тренировать волю, поспешили на выход. Проныра же отправился в своей маленькое приключение.

Вечер того же дня. Лондон. Бар «DH».

— Гладкой дороги Стэн, — Ланс козырнул шляпой кондуктору и вышел из автобуса.

— Сладкой ночи Геби! — крикнул в до гонку Шанпайк и закрыл двери. В тот же миг автобус, сверкнув фарами, растворился в ночи.

Герберт, закутавшись в магловское пальто, поспешил ко входу в бар. Над ним все так же мерцала неоновая вывеска, да и внутри тоже, если честно, ничего не поменялось. Казалось, что на сцене даже играла та же группа, но это, скорее всего, были обычные глюки человека, запомнившего бар после нехилой попойки.

Ланс уселся за тот же столик, где сидел с друзьями, а потом сделал заказ. Он взял немного виски и, собственно, все. Конечно юноша мог позволить себе много больше, потому как в кошельке у него лежало коло тысячи фунтов, но сейчас Геб хотел просто посидеть в баре, выпить немного онодосолодового и послушать хорошую живую музыку.

Так он и сидел, думая практически не о чем. Наверно он просидел бы совсем недолго, и уже вскоре вышел вон, желая прогуляться по ярким ночным улицам столицы, но что-то его задержало. Верно — кто-то. Этими «кто-то» оказалась группа людей, вошедших в бар.

Три парня и девушка, закинув свои худые, простые пальтишки (не чета Гебовскому) на вешалку, уселись за столик. К ним подошел официант.

— «Странно» — подумал Ланс.

И действительно было странно — в этом месте никогда не было официантов. Кроме бармена, здесь вообще не было ни единого работника. Но именно сегодня почему-то был официант. Ланс, чего обычно никогда не делал, вгляделся в молодых людей. Им было лет по двадцать, наверно, но юноша почему-то отчётливо осознавал, что они ему ровесники. И это потустороннее чувство было таким странным и нереальным, что Ланс невольно задержал взгляд.

Он увидел высокого, мускулистого парня, с перебитым носом — явно занимается боксом. Парень был хорош собой а взгляд его был бесспорно смел и отважен. Такого не напугает ни свора бродячих псов, ни шайка разбойников, ради дозы готовых на все. Явно битый парнишка, не раз сходившийся не только на ринге, но и в «честной» уличной драке.

Второй тоже был высок, но красотой обделён, впрчоем он не выглядел как урод — обычное лицо, на не очень обычной фигуре. Парень был плечист, спортивен, а все его «я» источало какую-то здоровую опаску. Он был словно сложенный нож. Вроде лезвия и не видно, но подспудно знаешь, что порежет на раз.

Девушка же была настоящей красавицей. Её невозможная фигурка идеально сочеталась с выдающимися, но не крикливыми, формами бедер и груди. Нежная кожа, но не изнеженная, а заботливо ухоженная. Аккуратный, не вычурный маникюр и пышная рыжая шевелюра.

— С Днем Рождения! — выкрикнули парни и каждый протянул леди по коробочке.

У Геба сперло дыхание, сердце забилось так быстро, что его бой слился в один непрекращающийся удар. Ему не нужно было даже видеть этой ослепительной, горячей, согревающе-радостной улыбки, чтобы все понять. Сегодня, именно сегодня, у его подруги было День Рождения. Это были они:

— С Днем Рождения, Рози! — сказал плечистый парень и смачно поцеловал девушку в губы.

— Ну вас! — протянул тот, что по уже. — Я чувствую себя третьим лишним!

— Ничего подобного! — воскликнула красавица, чей смех был похож на треск летнего костра. — Никаких лишних!

Ребята засмеялись и чокнулись. Ланс заметил, как его рука протянута в сторону друзей, но он её одернул и надвинул шляпу на глаза. Искушение было так велико... Но юноша не мог предать себя, не мог нарушить данное им слово. Ведь слово — это все, что у него было.

Ланс подманил пальцами официанта, а тот словно только этого и ждал. Он подошел к Проныре, а тот достал все деньги из кошелька и положил на поднос.

— Самый дорогой и лучший алкоголь на эти деньги, за столик с рыжей красавицей.

— Все понял, сэр. Как вас представить?

— Никак, — покачал головой Проныра, скрывающий свое лицо.

Стоило официанту уйти, как волшебник стрелой накинул пальто и заспешил к выходу, но так, чтобы не привлекать внимания. Почти у самого выхода, он услышал:

— От того мистера.

Чертыхнувшись про себя, Ланс открыл дверь и собирался покинуть это заведение, но его окликнул женский голос:

— Спасибо! Присоединишься? У нас есть свободный столик.

— Нет, — тихо произнес Проныра, но все же он не вышел из бара. Геб просто не мог не сказать этого: — С Днем Рождения красотка.

Тишина, а потом вздох:

— Геби?

Ланс выскочил не оборачиваясь, а лишь мгновение спустя, на улице возле бара «DH» не было уже никого. И трое ребят, выскочивших наружу, не обнаружили ровным счетом ни единой живой души. И лишь рыжеволосая прелестная леди, наклонившись, подняла обычный листок бумаги с оборванным кончиком. Он был весь исписан ровным, аккуратным, мелким почерком.

«С Днем Рождения, Красотка. Пишу тебе из своей Академии» — так звучало первое предложение.

На Лондон опустилась ночь.

Крыша Биг-Бена

Геб лежал на черепице. Он не знал, как здесь оказался и как ему спуститься, но сейчас это мало волновало юношу. Он достал сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил, отправляя в небо вереницу кружков, сотканных из дыма.

(п.а. Гебиграет Wayfaring Stranger — версии Trace Adkins)

Так волшебник пролежал с пяток минут, а потом он расстегнул футляр и достал гитару. Пальцы легли на струны и по небу понеслась песня. Геб играл и пел, порой прерываясь, чтобы сделать очередную затяжку. Да, Ланс не знал, как будет спускаться, но он знал одно. Ему еще никогда не было так хорошо, как в эту ночь. И так же плохо, как в эту ночь. Так же одиноко, как в эту ночь. И так же не одиноко, как в эту ночь. О да, это была особенная ночь и особенная песня.

(п.а. именно в эту ночь, 08.11.12, родилась идея о создании Геба-Проныры. Даже странно, что было это год назад.

Всем лучей добра, ну и не забываем топить! ;) )