Яркий (джен)

То ли Квиреллу было не до него, то ли на этот раз Гарри улыбнулась удача, — единственный слизеринец-первокурсник, ночующий в Хогвартсе в Рождество, проснулся утром в своей спальне с ощущением странной легкости в груди. Вода за окном создавала на всём мягкие переливы изумрудно-золотистого цвета, и хотелось собираться помедленнее, чтобы они поплясали подольше на складках рубашки и мятых простыней.

— Эй, постой, — Марвин окликнул его по пути к выходу из гостиной. Гарри резко развернулся и вопросительно вскинул брови. — Полегче, мистер Снейп-младший, — снисходительно рассмеялся староста, которому жест, точь-в-точь повторяющий манеры декана, доставил бурю эмоций — разумеется, настолько, насколько буря эмоций могла захватить старшекурсника факультета Слизерин. Он не заметил, как Гарри вздрогнул от его шутки, — я всего лишь хотел тебе сказать, что под елкой, кажется, есть тебе подарки.

Гарри несколько секунд посверлил его недоверчивым взглядом и медленно приблизился к Рождественскому дереву, переводя взгляд с него на старосту и обратно.

— Что из этого моё? — нахмурился он, окинув взглядом блестящие цветные обертки, грудой лежащие под тяжелыми лохматыми ветками, украшенными серебристыми и зелеными шарами с мерцающими звездами в середине. Марвин пожал плечами:

— Кажется, всё. Я свои забрал ещё ночью, остальные — при мне с утра. Значит, остались только твои.

Гарри не хотел говорить ему: «но, Марвин, здесь какая-то ошибка, у меня не может быть столько подарков, мне никогда не дарили и одного». Вместо этого он в гробовом молчании наклонился и аккуратно, один за другим, сложил свертки в мешок, старательно запоминая, как они выглядят.

— Что, даже не покажешь, что внутри? — усмехнулся староста, от которого, внезапно почувствовал Гарри, уже пахло каким-то элем.

— Вдруг там что-то запрещённое… Предпочитаю не допускать свидетелей.

Под хмыканье Марвина Гарри скрылся в спальне снова.

Увесистый золотистый свёрток в форме книги был от Гермионы. Гарри развернул его. Внутри лежала кожаная книга небольшого формата, толщиной в пол-ладони, прошитая вручную, с уголками, защищенными от износа маленькими бронзовыми пластинами в форме треугольника, как бы обхватывающими края. На обложке ничего не значилось, кроме маленькой тиснёной «Г.» внизу корешка. Страницы были очень плотными, но… Пустыми. Гермиона решила подарить ежедневник, да какой! Из-под задней обложки выпало письмо, и Гарри, осторожно отложив драгоценную вещь, развернул его:

«Дорогой Гарри, это что-то вроде тетради для всех конспектов сразу… Или ежедневника для чего захочешь. Мы с папой сделали его полностью сами, — даже бумага из измельчённого старого холста, который вымачивался и всё такое, а потом папа отливал её в специальных сетчатых формах-противнях и прессовал (такое хобби. У него настоящая книжная мастерская в пристройке, и если ты придёшь к нам когда-нибудь в гости, то он с удовольствием тебе всё покажет!). Так что дневник не должен сопротивляться магии. В общем, если хочешь, попробуй зачаровать так, чтобы никто не мог прочитать твои записи. Я знаю, что это очень сложное колдовство, но ты можешь посоветоваться с профессором Флитвиком. Хотя, конечно, ты пойдёшь к профессору Снейпу. Но думаю, что он не менее искусный в чарах волшебник, хоть и предпочитает Зельеварение.

Знаю, что в последнее время мы не слишком часто пересекались, но надеюсь, Рон ввёл тебя в курс дела насчёт одного из профессоров (если нет, то подойди к нему), и вы что-нибудь вместе откопаете. В основном, конечно, думаю, что ты. Лично мне главное, чтобы всё решилось, и я знаю, что ты не привык делиться своими ходами, но после истории с крысой… Происходящее в школе пахнет чем-то смертельно опасным, и, если ты никому не расскажешь, но решишь проблему, так будет лучше для всех в любом случае. А я знаю, что решить ты её сможешь. Если в итоге поделишься со мной — с интересом выслушаю. Если нет,» — дальше стояла длинная жирная черта длинной в пару строк, — Гермиона что-то замазала чернилами, явно борясь с собой, — «…поскольку для тебя твои тайны — вопрос жизни и смерти, то, может быть, поделишься позже, когда всё закончится. Просто знай, что ты всегда сможешь на меня рассчитывать, даже если потребуется умереть».

В момент, когда он прочел эти строчки, аккуратные круглые — «французские»[1] — буквы вспыхнули ярким солнечным светом — от неожиданности Гарри чуть не выронил письмо. Волосы зашевелились у него на голове: он точно не знал, что значило такое сияние, но мог предположить. Если таким образом — даже через бумагу — у Гермионы получилось дать ему клятву дружбы… Значит, она действительно имела в виду то, о чём писала.

«…Конечно, я хотела бы, чтобы всё обошлось. Но что-то мне подсказывает, что надвигается что-то похуже этого «Рона-оборотня», и тебе одному вряд ли с этим справиться, несмотря на все твои возможности.

Но что-то я всё о грустном… Или, может быть, так надо. Желаю тебе счастливого Рождества и разобраться с дневником поскорее! Уже хочу посмотреть, как у тебя получится заклинание.

До встречи,

Гермиона»

Гарри в потрясении уставился на дневник и снова взял его, листая и поглаживая страницы, рассматривая фактуру бумаги. Было кое-где действительно видно очень мелкие, тончайшие кусочки какой-то белой ткани. Что-то писать… В этом? Надо для начала выяснить, как сделать дневник бесконечным. Чтобы все конспекты волшебным образом сворачивались в заголовки, а потом разворачивались, если прикоснуться к ним палочкой.

От Рона ему пришел большой блестящий зелёный сверток. Развернув его, Гарри нашёл в нём шарф и свитер мелкой, аккуратной вязки, всё черного цвета. В записке — «прыгающими», спешно нацарапанными буквами — пояснялось:

«Мама хотела сказать — спасибо за палочку! С Рождеством!!! Рон

P.S. Я говорил ей, что ты терпеть не можешь яркие цвета, и вот что вышло!!»

Гарри тут же скинул мантию и надел свитер, уютно поёжившись.

Ещё один подарок в маленькой картонной коробке был от Невилла. На вид это был маленький старый волчок: сверху до середины прозрачный, с потертым стеклом, снизу — местами облетевший, пошарпанный серебристый металл. Внутри перекатывался какой-то шарик. Невилл тоже написал письмо:

«Гарри, это — вредноскоп. Бабуля предложила подарить его тебе. Не смейся: он настоящий, проверенный войной. Правда оповещает о врагах, если они рядом. Ну, то есть, не о врагах, а вообще, о тех, у кого по отношению к тебе плохие намерения. Я просто рассказал бабуле, что ты учишься на Слизерине, и она предложила подарить тебе папин. Не беспокойся, у него их было несколько, так что у нас тоже есть. Это работает так, что если вокруг нормальные люди, то он ничего не делает. А если к тебе подкрадывается какой-нибудь гад враг, то он будет свистеть и вертеться, и ты можешь успеть скрыться. Мои родители в своё время проигнорировали все предупреждения, а вот бабулю со мной отправили восвояси, так что этой штуке в твоих руках я-таки обязан жизнью. Надеюсь, она тебе никогда не пригодится… С Рождеством! Невилл»

Гарри был глубоко тронут такой заботой. Он осторожно поставил волчок на тумбочку. Прозрачная потёртая верхушка выглядела внушающей доверие. Теперь если Квиреллу вздумается прийти ночью, Гарри хотя бы проснётся перед… Он поёжился.

С другой стороны, откуда Квирелл узнает пароль, вздумай он прокрасться в спальню Слизерина? Тоненький голосок в сердце с готовностью ответил, что Том Риддл, награду которого «За Особые Заслуги перед Школой» Гарри не так давно старательно очищал от копоти, — Том Риддл, будучи выпускником Слизерина, наверняка был прекрасно осведомлён о том, как проникнуть в спальню.

Шумно вздохнув, Гарри развернул последний, серебристый свёрток, и ахнул. Из свёртка на него как будто заструилась тончайшая — неземная — материя, украшенная причудливым орнаментом, меняющимся под переливчатыми бликами воды из окна. Облака перетекали в деревья, деревья в землю и какие-то абстрактные фигуры, луна и солнце превращались друг в друга, в планеты и в облака, а те — таяли, рассеявшись, перетекая в звёзды… Материя всё время трепетала, не давая сфокусировать взгляд на каком-то рисунке отдельно, как будто само наличие воздуха вокруг заставляло её двигаться. Гарри встал и расправил её, держа на вытянутых руках, боясь дышать. Он покосился на записку, выпавшую из свёртка и улетевшую ближе к ножке кровати. Отпускать материю не хотелось, как и давать ей соприкоснуться с чем бы то ни было. Чтобы дотянуться до записки, он осторожно накинул ткань себе на плечи, кляня свой невысокий рост за то, что часть её всё же лежала на полу.

Попытавшись запахнуться, Гарри увидел, что там, где раньше были его ноги… Зияла пустота.

— Не может быть, — прошептал он, чувствуя слабость в коленях. На негнущихся ногах дойдя до зеркала, он спрятался под ткань целиком и поразился эффекту с новой силой: зеркало ничего не отражало. — Не может быть, — повторил он, бережно сложив мантию по соседству с книгой, и дотянулся до записки.

Незнакомый убористый почерк оповещал его:

«Незадолго до своей смерти Джеймс Поттер дал эту вещь мне. Думаю, пришло время передать её тебе. Пользуйся с умом».

Обратная сторона записки была пустая. Подпись отсутствовала. Гарри нахмурился. Он осторожно сложил мантию и книгу в мешок, и, продолжая хмуриться, сел на кровать, сверля взглядом записку. «Джеймс Поттер»… «Ха», подумал Гарри, и закрыл глаза, не обращая внимания на недовольное ворчание желудка.

Библиотека встретила его уютной Гриффиндорской гаммой цветов и абсолютной тишиной.

— Джеймс, — Гарри прокашлялся. Звуки, которые он издавал, отражались от окружающих предметов так, будто не было ни ковров, ни книжных полок, и ничто не мешало гулкому эху. — Джеймс Поттер, выйди, пожалуйста, мне нужно кое-что у тебя узнать, и это срочно.

Никакого шороха.

Гарри не разозлился, но с ним произошло что-то, что никогда раньше не происходило. Он бы и сам, возможно, испугался этого чувства, но не успел, и оно охватило его целиком: как будто это был больше не он, а огромная, до потолка, змея, с капюшоном, способным закрыть собой половину неба, и эта змея была готова уничтожить ядом любого, кто встанет на её пути до недостающего элемента информации. Книжные полки как будто содрогнулись, когда он медленно и отчётливо повторил:

— Я сказал выйти, Джеймс Поттер.

Чего Гарри ожидал ещё меньше, так это эффекта: на его обращение запрашиваемый Джеймс Поттер спиной вперёд вылетел из одного из проходов с книгами и шлёпнулся на пол чуть поодаль. Поттер здорово приложился спиной и затылком, и с каким-то жалобным воем пошевелился. Гарри было сделал шаг в его сторону, чтобы помочь, но Джеймс вздрогнул, как от электрического удара, и завопил:

— Не подходи ко мне! Не смей!

— Почему тебе больно? — спросил Гарри, которого этот вопрос волновал больше всего. Ведь, как известно, в Библиотеке не было такого явления, как боль.

— Я не знаю, — ответил Джеймс и разразился ругательствами.

— Замолчишь ты уже? — бросил Гарри, уши которого стали уставать. — Чем быстрее ответишь на мои вопросы, тем быстрее сможешь уйти.

Джеймс замолчал, как будто кто-то выключил звук у радио.

— Славно, — промолвил Гарри. — Послушай, ты кому оставлял мантию-невидимку незадолго до смерти? Отвечай.

— Профессору Дамблдору, — отстраненно глядя перед собой, как в трансе, сказал Джеймс.

— Что это за вещь? Это необычная мантия.

— Наследие одного из братьев Певерелл. Мантия-невидимка самой Смерти. Я узнал это точно, когда оказался здесь, — продолжая выглядеть отстраненно, ответил Джеймс. — Существует три Дара Смерти, и каждый из них сейчас у разных людей. Старшая Палочка и Мантия у профессора Дамблдора, Воскрешающий Камень у Волдеморта.

— У Волдеморта? — эхом отозвался Гарри.

— Да, — кивнул Джеймс. — Я выяснял. Хотел понять, зачем ему сдалась мантия моих предков.

— Ты отдал мантию, в которой можно скрыться от самой Смерти, в то время как твоей семье угрожал Волдеморт?

— Да, потому что профессор Дамблдор попросил для дел Ордена.

— Ордена..? — Гарри растерялся. В этот момент с Джеймса как будто спало оцепенение. Он подскочил, молча окинул Гарри взглядом, полным ужаса и ненависти одновременно, но, не сказав и слова, хромая, заспешил к проходу между полками, в последний момент передумав и свернув в соседний, как будто от какого-то суеверия. Гарри рассеянно проследил за ним. Странно: до сих пор в Библиотеке он ещё ни разу не испытывал такого сильного желания заставить кого-то что-то сделать. Впервые на его памяти оказалось, что даже в этом месте можно было причинить кому-то боль. Гарри понял, что это не просто какой-то магический всплеск. Он был уверен, что сам Джеймс не смог бы вызвать такого эффекта, не могла этого и мама, тем более вряд ли мог Снейп. Это была не магия; во всяком случае, точно не его магия. Вероятно, это был один из скрытых механизмов работы Библиотеки: сама Вечность отозвалась на его запрос. Оставалось надеяться, что это было… Бесплатно.

Гарри вздохнул и сделал привычное мысленное усилие, чтобы вернуться в спальню. Но не тут-то было: Библиотека никуда не пропала. Гарри попробовал сделать это ещё и ещё раз, но всё осталось по-прежнему.

Паника легонько коснулась его воротника липкими жабьими пальцами.

— Мама, — позвал он осторожно; ничего не произошло. Теперь он не смел повторить своей просьбы. — Что я натворил? — спросил он то ли себя, то ли Библиотеку, сев на пол и сложив ноги по-турецки. — Что не так? Почему я не могу вернуться?

Из-за полок вдруг вышел Джеймс Поттер, — явно не по своей воле, сопротивляясь каждому шагу. Несколько секунд помучавшись, как будто его челюсти отказывались размыкаться, он сказал:

— Ра-ад был помочь, Гар-р...р-ри. Передавай п-п...привет С… с-с-с…- из его рта почти пошла пена, — Северусу. — Спрашивай, есл-ли что. И — сч… гхщш… ч-чщ-частливого Рждств.

Выдав эту тираду, он снова скрылся между полок.

Гарри ошарашенно проводил его взглядом.

— И тебе спасибо, Джеймс, — прошептал он.

И тут же оказался в своей спальне, на кровати, сжимая в руках мешок.

__________________________________

[1] "Французский" круглый почерк (la ronde) тренировали ещё в 70-х-80-х (в школах) примерно такой: https://uk.pinterest.com/pin/393009505005184532/ — некоторые преподаватели французского до сих пор стремятся выработать его у своих учеников. Не всегда выглядит именно так, а скорее даже так: https://uk.pinterest.com/pin/49610033390195614/ . Я сам похожим образом пишу. Только именно круглыми буквами (как на первом фото), а не с наклоном.

Для любителей сносок, расширяющих кругозор: если интересно, что имеется в виду под бумагой из ветоши как хобби папы Гермионы, то для погружения в концепцию есть такое видео. Опять же, на французском, но там всё понятно визуально. К сожалению, ютуб, — соответственно, только через впн:

www.youtube.com/watch%3Fv%3DssWil_R8iss&ved=2ahUKEwiBtJTuhKKRAxX9S1UIHTwKIqYQtwJ6BAgSEAI&usg=AOvVaw27n1Bq67XyloiHkeuDk-l-

Я написал в этой главе малую часть того, что хотел, но опубликовал то, что написал, потому что иначе вам пришлось бы ждать ещё несколько недель — или получилось бы невкусно. Прошу прощения, но пока что только так. По ряду причин. Благодарю, что читаете, друзья.