Альбус Поттер и наследие Слизерина. Книга вторая (джен)

Скорпиус смутно припоминал, как очутился в собственной спальне. Кажется, он выждал под дверью трапезной время, достаточное для того, чтобы разговор прекратился. И еще немного. Чтобы никто и не подумал, будто бы он что-то слышал. Лишь после этого он постучал в приоткрытую дверь. Ровно и уверенно.

Мама, как Скорпиус и предполагал, предложила ему прогуляться по саду, что, по ее словам, являлся лучшим садом во всей Шотландии. Гордостью Гринграссов. Сейчас в памяти всплывали яркие краски редких цветов оранжереи, кроны деревьев, вечнозеленые кустарники. Астория, что рассказывала ему о сортах цветов, о том, какие чары применяют для того, чтобы защитить растения от суровых погодных условий, о воспоминаниях, что вызывали у нее эти места. Скорпиус тоже что-то отвечал, спрашивал, даже, кажется, смеялся. Но вся эта прогулка прошла для него словно в тумане. Он не помнил ничего, будто бы и не он вовсе слушал о детских шалостях сестер Гринграсс, и не он проводил маму до спальни и обнял ее на прощание, пожелав хорошо отдохнуть.

Скорпиус узнавал себя лишь в том мальчике, что смотрел сейчас на него из отражения зеркальной крышки карманных часов холодными пустыми глазами. Этот мальчик сегодня по парку не гулял.

Захлопнув крышку, Скорпиус придвинул наспех извлеченные из сумки книги о истории древних семей и принялся пролистывать их, надеясь наткнуться на что-то важное. Первым ему на глаза попался «Самый полный справочник волшебников Англии, Шотландии и Ирландии. Начало XVI — конец XIX века».

«Алистер Гесфестус Гринграсс (1764—1798 гг.) — государственный служащий. Выпускник школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Чистокровный волшебник. С 1783 сотрудник отдела международного магического законодательства. 1789—1798 гг. — первый заместитель министра магии Анктуоуса Осберта…

Генриетта Амелия Гринграсс (Крауч) (1772—1837 гг.) — целительница. Выпускница школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Чистокровная волшебница. Автор множества пособий по целительству и травологии. Открыла семь способов применения златоцвета…

Браннон Алистер Гринграсс (1795—1832 гг.) — государственный служащий. Выпускник школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Чистокровный волшебник. С 1814 сотрудник отдела магического транспорта…

Лэйтон Септимус Гринграсс (1798—1825 гг.) — ликвидатор заклятий. Выпускник школы чародейства и волшебства «Хогвартс». Чистокровный волшебник…»

Строчки с сухими фактами проносились у Скорпиуса перед глазами, не говоря ему ровным счетом ни о чем, но он тем не менее не мог оторвать взгляда от книги. Что-то должно было здесь быть. Хоть что-то… Малфой был так сосредоточен на своем бесполезном занятии, что не услышал, как скрипнула дверь и в спальне появился отец.

— Что это у тебя? — поинтересовался он, и Скорпиус, от неожиданности вздрогнув, обернулся.

Драко стоял у кровати и внимательно изучал склянку с зельем. Скорпиус хотел было задаться вопросом, где отец ее достал, но взгляд на кровать дал достаточно красноречивый ответ. В поисках книг Скорпиус, в несвойственной ему манере, небрежно вывалил из сумки все вещи. Покрывало едва виднелось под горой мантий, рубашек и брюк. Скорпиус вдруг припомнил, как пузырек с чернилами со звоном упал и, кажется, закатился под кровать, но ему и в голову не пришло его разыскать и положить на место.

— Неважно, — ответил Скорпиус, пряча взгляд обратно в справочник. — От него не краснеют глаза.

— Скорпиус, — протянул отец, положив склянку с зельем обратно на кровать и подойдя к сыну. — Мы уже об этом говорили.

— Ты прав, — согласился тот, стараясь взять себя в руки. — Извини. Это «Феликс Локус». Альбус подарил мне его, чтобы… В общем, он считает, что хорошие воспоминания мне помогут.

— Неплохая мысль, — сказал Малфой-старший. Он подошел к столу и взглянул на книги, что подготовил сын. Среди прочего сюда затесался «Рунический справочник для практикующих порчи и проклятья», в котором, казалось, уже не оставалось места для закладок. — Думаю, тебе стоит им воспользоваться.

— Это обман, — отрезал Скорпиус, перелистнув страницу к следующему поколению Гринграссов. — Обращаться к прошлому, чтобы радоваться в настоящем.

Драко посмотрел на сына, и Скорпиус, по-прежнему не отводя взгляда от книги, добавил:

— Мне есть чему радоваться и сейчас.

Скорпиус не стал развивать мысль. Он вновь сделал усилие, постаравшись припомнить прогулку в саду, но ничего не вышло. Сделав глубокий вдох и отодвинув справочник в сторону, он встал. Пошарив немного в вещах, Скорпиус вытащил оттуда вторую склянку и протянул ее отцу:

— Альбус приготовил и тебе, — добавил он.

Драко неуверенно улыбнулся. Скорпиус инстинктивно заглянул в его глаза. Серые, спокойные как обычно. Склянка скрылась в кармане мантии отца, и тогда тот сказал:

— Хорошие воспоминания помогают пережить трудные времена. Иногда они даже могут нас защитить.

— Я читал. Патронус, — прохладно заметил Скорпиус и, решив не тратить больше время впустую, добавил: — Но сейчас мне угрожают не дементоры. Так с чего начнем? — он посмотрел на отца. — Древо, портреты, вещи?

— Воспоминания, — ответил Драко. — С них и начнем.

Скорпиус приподнял бровь. Омут памяти? Чьи воспоминания они могли бы посмотреть? Любой, кто мог бы оказаться им полезен, уже давно мертв.

— Позволишь? — отец протянул руку к изумрудным часам Скорпиуса, и тот кивнул.

Тогда Драко достал из кармана мантии палочку и, направив ее на часы, произнес:

— Мемория Апертум.

Скорпиус не успел проследить за движениями волшебной палочки отца, как из той появился крошечный белый огонек, что «запрыгнул» в часы, заставив их светиться. Уже в следующее мгновение яркий свет накрыл всю комнату, и Скорпиус отчетливо увидел тени высоких деревьев, кустов, травы и призрака, блуждающего среди них. Скорпиус пригляделся. Призрак, что был обращен к нему спиной, судорожно сжимал правую руку, из которой сочилась серебристая кровь, в то время как в левой руке он держал часы Малфоя. Взгляд его был устремлен куда-то наверх. Раздавшийся шелест в кустах заставил призрака резко обернуться, и Скорпиус встретился взглядом с самим собой. Нет. Ему это лишь показалось. Тот Скорпиус посмотрел не на него, а сквозь него, после чего резко развернулся и спешным шагом направился прочь. Огонек в часах потух. Видение исчезло.

— Это был Запретный лес? — озадаченно поинтересовался Скорпиус, все еще смотря на то место, откуда только что исчез его силуэт.

— Одно из наиболее ярких воспоминаний, связанных с этим предметом, — ответил Малфой-старший, кивнув на часы. — «Память вещей». Я уже, кажется, упоминал о заклинании, что поможет нам узнать больше о проклятии Астории…

— Это над ним ты работал, когда…

Малфой-старший кивнул.

— Воспоминания, связанные с ботинком Абраксаса Малфоя, были куда содержательнее, — усмехнулся он.

— Мы должны немедленно проверить все вещи, — воодушевившись, произнес Скорпиус. — Хоть одна из них хранит воспоминания о проклятии. По частям мы сможем восстановить и сам ритуал, и его мотивы и…

— Вещей в поместье слишком много, — отрезал Малфой-старший, прервав размышления сына. — Да и воспоминания, запечатленные в них, как правило, длятся совсем недолго и малоинформативны. На проверку всего уйдет не один год.

— Значит, самое основное, — констатировал Скорпиус. — Если ты научишь меня заклинанию, мы сможем проверить больше вещей и…

— Нет, — вновь перебил сына Драко. — Это сложное заклинание. Тебе оно не под силу.

— Но, — попытался возразить Скорпиус, однако Малфой-старший продолжил:

— Куда лучше будет, если ты будешь внимательно наблюдать. Один я могу что-то упустить.

Скорпиус поджал губы и неуверенно кивнул. И когда уже все вокруг поймут, что он не ребенок и тоже может сделать что-то полезное?

— Всё, что нам может быть интересно, на чердаке, — добавил Драко. — Не одно поколение Гринграссов собирало эти вещи, чтобы проверить их на предмет проклятья.

— Собирало? — поинтересовался Скорпиус. Ему и в голову не приходило, как можно избавиться от семейных реликвий.

— Некоторые вещи в свое время были проданы из суеверий или по иным причинам, — заметил Драко. — Другие просто выброшены за ненадобностью. Не все там представляет ценность.

— И ты уже проверял их «памятью вещей»? — спросил Скорпиус.

— Нет, — признался Драко.

— Но почему? — изумился Скорпиус.

У кого у кого, а у его отца было достаточно времени для того, чтобы во всем этом разобраться. Скорпиус почти поймал себя на мысли, что корит его за бездействие.

— Был занят другим, — пояснил тот. — Да и «память вещей» я освоил лишь недавно для дела.

Скорпиус хотел было спросить еще, но взгляд отца его остановил. Он был прав. Им не следовало больше терять ни минуты.

* * *

Чердак поместья Гринграссов представлял из себя просторное, освещенное лишь светом фонарей, помещение, что внутри было гораздо больше, чем снаружи. Когда Скорпиус оказался здесь, то понял, что именно имел в виду отец, говоря о большом количестве вещей. Предметов здесь было не просто много, их было не счесть. Помимо мебели, книг, одежды, посуды, картин, даже метел, здесь были шкатулки с украшениями, детские игрушки, декоративные статуэтки и многое другое. И это только на чердаке! А сколько всего, должно быть, хранилось во всем поместье. Взяв в руки мешочек, лежавший на столе, и высыпав из него шахматные фигуры, Скорпиус осознал: не в Гринграсс Хиллс он приехал погостить на рождественские каникулы, он приехал погостить на этот чердак.

Начать было решено с вещей, что некогда принадлежали Алистеру Гринграссу. Воспоминания, запечатленные в них, позволили Скорпиусу составить портрет этого мрачного человека. Первая же чернильница отчетливо показала его сосредоточенное суровое лицо в момент подписания особо важного министерского указа, а также его строгость по отношению к подчиненным и требовательность к себе. Вторая его вещь — ежедневник — запечатлела повышение совсем еще молодого Алистера до должности старшего сотрудника отдела международного магического законодательства. Скорпиус видел, как человек, к которому Гринграсс обратился как к Долишу, пожал его руку. Краткие мгновения чужой жизни мало что проясняли. Почти все воспоминания, что Малфои смогли извлечь в первый день так или иначе были связаны с работой Гринграсса и его «внеминистерской» деятельностью. Последняя по большей части сводилась к посещению Гринграссом особняка в Уилтшире и плотному общению с Септимусом Малфоем. Один раз Скорпиус даже стал свидетелем того, как его знаменитый предок, по слухам, некогда контролировавший министерство, передал на тот момент уже действующему заместителю министра магии поручение.

Воспоминания были тем дольше и ярче, чем сильнее были эмоции человека в этот момент. Некоторые из них были краткими и блеклыми. Другие — отчетливыми и долгими. Скорпиус готов был поклясться, что к двадцатой попытке научился без труда определять эмоции особо ярких воспоминаний. Впрочем, заклинание действовало не на все вещи. Так, по словам отца, оно не действовало на зачарованные предметы. Те, перед использованием заклинания, следовало сначала расколдовать.

Скорпиус просидел, вооружившись блокнотом и пером, до десяти часов. Он записывал все, что казалось ему важным: имена, сомнительные события, даты изредка мелькавших газет. Он мог бы просидеть и дольше, увлечённый процессом, но отец настоял на том, что на сегодня им придется закончить. Скорпиус не стал возражать лишь потому, что еще собирался в ближайшее время изучить фамильное древо семьи, прораставшее в прихожей, и все тщательно обдумать. Поздние наследники Гринграсса, так пока и не мелькнувшие ни в одном воспоминании, не оставляли его в покое.

«Выжженные ветви, — повторял он про себя. — Нужно найти выжженные ветви».

Однако разочарование его поджидало и здесь. Ни одной опаленной ветки за долгие часы поисков ему найти не удалось. Это казалось ему настолько невероятным, что он уже собирался провести эксперимент и попробовать выжечь себя с фамильного древа при помощи воспламеняющих чар, но его остановил строгий голос тети Дафны:

— Воспламеняющими чарами ему не навредить, — сказала она, услышав его заклинание. Скорпиус опустил палочку. Огонек, что появился из нее, потух, едва соприкоснувшись с древом.

— Вы не спите, — обронил Скорпиус, смутившись.

— Как раз собиралась, — протянула тетя Дафна. Скорпиус поджал губы. Ему бы следовало убедиться в том, что он здесь будет один. — Но как я могу, зная, что мой дом планируют поджечь? — добавила Гринграсс, и ее губы скривились в насмешке.

Скорпиус отвел взгляд. Тон этой женщины был ему неприятен.

— Что именно ты планировал сделать? — осведомилась она, подойдя ближе к древу.

Скорпиус посмотрел на деревянную вставку со своим именем, и она понимающе закивала.

— Кого-то должны были выжигать с фамильного древа, — констатировал он. — Но я не нашел ни одного…

— Кого-то выжигали, — согласилась тетя Дафна. Она коснулась растения, и ветви зашевелились. Побег с именем «Скорпиус» опустился ниже и скрылся в листве. Вместо него поверх листвы проступила тонкая, ничуть не отличающаяся от других, ветвь.

Скорпиус непонимающе посмотрел на тетю, и та произнесла, обращаясь к древу:

— Астория Малфой.

Ветви опять пришли в движение. Скорпиус вновь увидел побег со своим именем. Он выходил из ветвей, оканчивающихся вставками с именами его родителей. Скорпиус еще раз озадаченно взглянул на старшую Гринграсс.

— Дафна Гринграсс, — сказала та ровным тоном, и ветвь, находящаяся неподалеку, дрогнула. — Дафна Гринграсс, — повторила она настойчивее.

Ветвь вновь содрогнулась, и до Скорпиуса наконец дошло.

— Вас нет на фамильном древе, — изумленно произнес он. — Но как же.. Кто?

— Я сама, — отрезала тетя Дафна. — Как видишь, когда человек исчезает с этого древа, то обнаружить его не так-то просто.

Она указала на ветвь, что, вероятно, некогда носила ее имя, а сейчас была лишь одной из многих, что обрамляли имена оставшихся членов семьи.

— Вы? — непонимающе уточнил Скорпиус. — Но зачем?

— О, моя причина была весомее твоей, — улыбнулась тетя Дафна, наградив взглядом палочку, что еще пару минут назад собиралась совершить поджог. — Я была уверена, что это поможет мне избежать проклятья.

— Помогло? — спросил Малфой, хотя заранее знал ответ на свой вопрос.

Тетя Дафна засмеялась.

— Конечно, нет, — ответила она. — Но в семнадцать эта версия казалась мне весьма правдоподобной.

— Так может быть… — хотел было предположить Скорпиус, но тетя Дафна его перебила:

— «Предателю крови» Астерикусу Гринграссу отсутствие на древе ничуть не помешало скончаться от проклятья, — добавила она. — Говорят, он умирал в страшных муках.

При упоминании «страшных мук» Малфой побледнел. Он вновь вспомнил душераздирающие крики матери, что навсегда поселились в его голове.

— У вас нет детей, — протянул Скорпиус, обращаясь не столько к тете Дафне, сколько проговаривая нагнавшую его мысль.

— А ты наблюдательный, — язвительно протянула Гринграсс. Скорпиус пропустил ее насмешливый тон мимо ушей. Он в очередной раз задумался о том, насколько проще была бы жизнь его родителей, если бы он никогда не рождался. Заметив, что тетя Дафна намерена продолжить свой путь к лестнице, ведущей к спальням, Скорпиус, гоня от себя подобные мысли, спросил:

— Вам известно, кого еще нет на этом дереве?

— Кажется, — неуверенно протянула тетя Дафна. — Жены проклятого Гринграсса нет на этом древе. Не припоминаю, как ее звали…

— Генриетта. Генриетта Гринграсс, — сказал Скорпиус, обращаясь к древу, чьи ветви при первых звуках пришли в движение. Побеги протянулись так далеко, что часть ветвей опустилась на мраморный пол зала. Скорпиусу пришлось несколько отступить в сторону, чтобы случайно не наступить на них.

Сначала взгляд его упал на вставку с именем Алистера Гринграсса, а затем и на тянущиеся от нее побеги к Генриетте Гринграсс и их детям Браннону и Лэйтону. Скорпиус взглянул на тетю, и та, безразлично пожав плечами, добавила:

— Вероятно, я ошиблась. Grand-mère так говорила.

* * *

Всю последующую неделю Малфои погружались в воспоминания семьи. Добравшись до предметов одежды и драгоценностей, они наконец прикоснулись к личной жизни проклятого. Правда, тут процесс продвигался куда медленнее, чем в первый день. Идентифицировать эти предметы спустя столько лет было довольно сложно, а потому на каждое полезное воспоминание о проклятом, приходилось по два десятка воспоминаний Гринграссов, никак не связанных с проклятьем. Череда свадеб, романтических свиданий, званных ужинов и балов, чьих-то дней рождения и прочих «важных» моментов захлестнула их абсолютно бесполезным потоком информации. Скорпиус вглядывался в лица Гринграссов, сопоставляя их с портретами, что видел до этого, и пытаясь идентифицировать каждого. Портреты Гринграссов, кстати, к большому огорчению Скорпиуса, по большей части были неподвижными. Те, что все же были способны говорить и обладали памятью запечатленного на них человека, как ранее сообщал отец, ничего важного рассказать не могли.

Время от времени на чердаке появлялась и тетя Дафна. Стоя в углу и молча наблюдая за попытками Малфоев найти иголку в стоге сена, она нисколько не способствовала процессу. Даже наоборот. Скорпиуса, в отличие от Малфоя-старшего, всегда настораживало ее пристальное внимание. Хотя однажды, справедливости ради, она все же помогла Скорпиусу опознать Лэйтона Гринграсса в семилетнем мальчишке, которому принадлежали волшебные шахматы. До этого Малфой видел и Лэйтона и Браннона только взрослыми юношами.

Так, за просмотром чужих воспоминаний пролетали дни. Начинали свое занятие Малфои обычно после обеда, исключительно после того, как Астория отправлялась отдыхать, а заканчивали всегда в десять вечера. Скорпиус предполагал, что отец, вероятно, тратит время на что-то еще, но с расспросами к нему приставать не решался. В конце концов, и ему было чем заняться. Всё, что он успевал заметить и записать за день, он еще раз тщательно перечитывал по ночам, разыскивая несостыковки или сомнительные моменты. Однако за первую неделю таких эпизодов накопилось немного. Сюда, пожалуй, можно было отнести фрагмент со свадьбы Алистера Гринграсса, в котором Скорпиус впервые увидел Генриетту. Смутил Скорпиуса возраст жениха. Тот был слишком молод. Нет, в самом этом факте Скорпиус не нашел ничего подозрительного. В среде чистокровных волшебников предпочитали заключать брачные союзы как можно раньше, а потому свадьба двадцатилетнего юноши на молодой особе не была чем-то выдающимся, скорее, наоборот. Но вместе с этим Малфой припоминал, что разница в возрасте с супругой у Алистера была чуть больше восьми лет, а на двенадцатилетнюю девочку Генриетта Крауч была совсем не похожа. Доверившись интуиции, Скорпиус все же решил провести вечер в библиотеке, вороша семейные архивы. Запись в свидетельстве о браке Алистера Гринграсса и Генриетты Крауч подтвердила домыслы Скорпиуса, дав ему первую важную зацепку. Тысяча семьсот девяносто пятый… На момент брака Алистеру Гринграссу был тридцать один год.