Не имея звезды (гет)

27 апреля 1995г Англия, Хогвартс

Поправив очки, Герберт сделал последнюю затяжку, а потом вновь развалился на пляже. Теплое весеннее солнце приятно согревало кожу, которая все еще немного мерзла под пока еще северным ветром. Занятия закончились, и юноша счел своим долгом пойти к озеру, дабы подновить загар. Пожалуй, после гитары, друзей и проделок, Ланс больше всего любил загорать. Ничто так не расслабляло и не умиротворяло как хорошая порция солнечных ванн.

— Герберт, ты мне спину не натрешь?

— Чтобы мне потом Давид все выступающие органы поотрывал? — хмыкнул юноша, даже не поворачиваясь в сторону русской.

— Смекает парниша, — раздался голос поляка, который, судя по звукам, уже выжимал на ладони крема от загара.

Юноша улыбнулся и закинул руки за голову.

— Хорошо лежим, — протянул Крам. — Не хватает только баб.

— Эй! — раздался дружный возглас трех леди.

— Пардон, — поправился всемирно известный Ловец. — Не хватает лишь дам легкого поведения, так как в нашей компании лишь благочестивые мадмуазели.

— И почти одна «мадама», — добавил улыбающийся Проныра.

— И почти одна «мадама», — согласился Виктор.

В озере мирно плескался гигантский кальмар. Он, скорее всего, еще не отошел от шока и пытался найти «равновесие вселенной», как сказал бы кальмар, будь он мастером Тай-Чи. В общем, по мнению Ланса, после пятого испытание равновесие было окончательно потеряно. В школе так и вовсе творилось нечто невообразимое. Причем, что неудивительно, это «невообразимое» устраивали товарищи маргиналы.

Предприятие близнецов закурило гайки в своем тотализаторе, и теперь не принимало ставки, а желающих поставить было много. Не сложно догадаться, что нашлось несколько ушлых комрадов, решивших нажиться на «рыночном спросе». Но Фред и Джордж, парни не самого примерного поведения, объяснили этим «дельцам» все правила ведения подпольного школьного бизнеса. И нет ничего странного в том, что в ходе этих объяснение, «неправые» ребятки потеряли немного зубов и крови. Близнецы по одному довольно средние маги в плане схваток, но выступая дуэтом уделают и Миллера.

Ланса передернуло — любое воспоминание о дуэльном таланте Давида заставляло юношу шумно сглатывать и искать укрытие. Добродушный поляк мог дать такого джазу, что инструкторы Авророской академии сожрут свои палочки, а тренера Дуэльной Лиги — свои билеты Лиги. Счастье этих господ, что Миллер дуэли хоть и любил, но всерьёз заниматься этим не хотел. Юноша просто развлекался на помосте и не более.

Конечно же нужно упомянуть и ажиотаж самих студентов. Финальное испытание стало основной темой замковых пересуд. Сперва народ обсуждал какое может быть задание, и в своих догадках они границ не имели. Кто-то даже предположил, что специально для этого из Азкабана приведут несколько маньяков и заставят Чемпионов сражаться с ними. Но, тем не менее, когда на квиддичном поле вырос лабиринт, все уже не сомневались в сути предстоящего испытания. Оставался лишь один вопрос — фаворит.

Безусловное большинство ставило на Поттера. Он вышел на безоговорочное первое место, оторвавшись от ближайших преследователей на целых три балла. Что, поверьте Лансу, весьма немало. На втором месте и вовсе находилась целая толпа. Крам, Ланс и Джосон имели одинаковое количество баллов, и вот здесь мнения народа разделилось. Весь мир дружно поддерживал Ловца сборной Болгарии, а вот Хогвартс был уверен в Лансе. Американцы, впрочем, как и всегда тупо болели за «свою». Будь она хоть на последнем месте, они бы все равно болели за неё. И это даже не патриотизм и не «своячество», а простая тупость, но не суть.

В затылок троице дышала француженка Флер ДеЛякур, занимавшее третье место. Вслед за ней шла Сео Ю Ри, ну и замыкающим стал Тоохиро. Впрочем, у того не было никаких шансов стать одним из фаворитов после того, как он пропустил одно из Испытаний и потерял на этом кучу баллов.

— Скоро родители приедут, — вздохнул Крам.

И не удивительно — его отец был самых строгих правил. Он вообще не очень поддерживал сына в спортивных начинаниях, так как сам был видным Академиком и полагал спорт простым ребячеством. Теперь же, когда его сынок еще и в Турнир затесался, так он чуть ли не громовещатели слал еженедельно. Стоит заметить — учился Виктор весьма посредственно, если не сказать паршиво, хоть дураком и не был, просто не предавал учебе особого значения.

— Хорошо, что только к Чемпионам, — понурился Давид.

Его семья и вовсе была держателями акций одной из крупнейших магических Корпораций, и тот факт, что их единственный сын хочет стать автором песен и поэтом, их несказанно нервировало. Если не сказать больше. Ведь по мнению четы Миллеров, их сына ждало большее будущее в кампании, где он начнет не с младшего менеджера, с босса крупного отдела. И им не было никакого дела до того, что Давид плевать хотел и на кампанию, и на кресло босса.

— Я вот тут недавно прочитал магловскую книгу, — протянул Ланс. — Там описывается ритуал вызова мертвых... Может мне попробовать? Авось и мои подтянуться.

— А твои кем были? — спросили близняшки, чьи родители были простыми служащими среднего звена, но при этом очень хорошими людьми.

— Да батя вроде маньяком, а мама — восторженной, доброй глупышкой.

Повисла тишина.

— Знаешь, кошак, только ты можешь шутить на эту тему.

— Ну а чо, — пожал плечами Ланс. — Не волосы же мне рвать на голове, что ко мне никто не приедет. За подобными финтами к Поттеру обращайся.

— Ты просто псих, — фыркнула Анастасия.

— Детка, я — рокер. Нам положено по статусу быть психами, курить, ширяться, «беспорядочно связываться» и пить.

— Тогда ты фиговый рокер, — продолжала фырчать Настя. — Не ширяешься, а из связей лишь одна такая же психованная, как и ты, «рокерша».

— Не люблю уколы, — съежился Ланс. — Плюс я за здоровый образ жизни. Героин, кокаин, и прочая тяжелая хрень — не для меня. Вот травка, тут я ничего не имею против. Её в прогрессивных странах даже в качестве лекарства порой выписывают.

— Вот именно, — поддакнул Миллер. — Курение флоры лишь повышает тонус, да и вообще, господа, о чем мы говорим, если многие видные деятели культуры, дошли до своей видности под ганджей или ЛСДшкой.

— Будешь курить, — строго произнесла Анастасия. — Останешься голодным.

Последнее слово она произнесла таким словом, что ни у кого уже не возникало сомнений, что подразумевалось под этой метафорой.

— Я против наркотиков, Ланс! — вздернул палец к небу Миллер.

Ребята засмеялись, вместе с ними смеялись и обрученные. Нервный кальмар, заслышав людей, ушел на глубину, издав последний, крайне возмущенный всплеск.

— Все, — подвел итог Крам. — Под каблуком паря.

— Потеряли бойца, — притворно всхлипнул Ланс. — А ведь какой был мужик..!

— Ничего, — якобы шептал Миллер, хоть его и было слышно на весь пляж. — У нас еще мальчишник...

— В таком случае у нас, девочки, — тоже якобы шептала Анастасия. — Девичник...

— Вот она — семейная жизнь во всей красе, — менторским тоном произнес Виктор и все вновь засмеялись.

Вскоре девушки отправились в воду, а парни, пока никто не видит, окопали по банке пива. Оно было холодное (спасибо магии за это) так что, можно сказать, с пшиканьем слетевшего алюминиевого язычка, мир на некоторое время превратился для студентов в рай.

Когда леди наплавались, то Инна с гордостью вручила Лансу укулелеле. Тот, с изящным, но шутовским поклоном принял инструмент, подтянул колки, проверил лады, а потом начал думать, чтобы ему слобать. Выбор, как ни странно, пал на самую незатейливую композицию.

— Хакуна Матата, господа.

И Ланс, на два голоса, заиграл мотив из песни, которую он запомнил из мультфильма, вот уже год занимавшего верхнюю строчку многих «хит-парадов».

29 апреля 1995г Англия, Ховагртс

Проныра стоял у дверей кабинета трансфигурации. Его сумка лежала у ног и прохожий, приглядевший, мог заметить, как из неё торчит рукоятка какого-то топора. Сутдент бы прошел дальше, но все мы знаем, что это рукоять томагавка войны, смастеренного самим вождем Белое Перо, бледнолицым предводителем несуществующей организации «Власть Мангустам», милягой, красавчиком, своим парнем, Лучшим учеником четвертого курса, почти Мастером Чар, победителем «Недельной войны с чертовыми слизнями», лучший медвежатником Хогвартса, а так же Чемпионом и просто любимцем публики — Гербертом Артуром Лансом.

— Спасибо, спасибо, — кивал юноша, когда проходящий мимо второкурсник кинул в лежавшую на полу шляпу две медных монетки.

Геб играл рядом с кабинетом, а народ, кто хотел, бросал ему монетки. В шляпе накопился уже почти сикль.

— Что, Ланс, не нашел чем позорить Слизерин кроме попрошайничество? — шипела Дафна Гринграсс, по весне ставшая для многих предметом частых отлучек в туалет.

Впрочем, старина Криви сделал на этом неплохой бизнес, торгуя фотками красоток. Хотя, возможно, вы уже догадались что у этого бизнесы было трое идейных вдохновителей. Два рыжих и один в шляпе, они получали каждый по десять процентов, но были довольны.

— Играющий музыкант не попрошайка, — тут же вскинулся Геб. — Играющий музыкант — актер, и не важно, что у него за сцена.

— Слова грязнокровки, — сплюнул Малфой.

За «зелеными» подтянулись и «красные». Благо в шуме оскорбление потонуло и не вызывало очередного открытого конфликта между противоборствующими факультетами. Ланс, по весне и лету, был вообще за мир и гармонию, так что Проныра был доволен тем, что все обошлось тихо.

— Геб, а что это за музыка? — спросила МакДугалл, одна из самых преданных слушательниц Герберта.

— Моя, — с гордостью вздернул подбородок все еще немного хвастливый парень.

— А как назвал?

— Нищета и помои, — фыркнул Малфой.

Слизеринцы загоготали, Уизли набычился. Наверно, что-то в этом мире не меняется никогда. Почему Геб был уверен что пройдут десятилетия, но эти двое все так же будут друг друга ненавидеть. А если у них родятся дочь и сын, то это вообще будет трагедия по Шекспиру.

— «Ядовитый поцелуй», — улыбнулся Ланс приятельнице.

— Это как? — удивилась девушка.

— Ну вот если бы я поцеловал ту змеюку, — Проныра беспардонно ткнул пальцем в Гринграсс, заставляя Нота стачивать зубы в порошок. — То это был бы «ядовитый поцелуй». Вот об этом и мелодия.

Дафна наверняка собиралась что-то сказать, но как только прозвенел колокол, двери кабинета распахнулись с такой силой, что у девушек взлетели юбки, а Проныра всерьез опасался того, что четырёхметровые великаны слетят с кованных петлей.

Старшекурсники вылетели словно осы из улья, а учитывая что в ульях живут пчелы, то вы можете себе представить размер трагедии. На пороге стояла красная от злобы МакГонагалл, лишь недавно выписанная из больничного крыла. Ланс, хоть и обошелся без членовредительства, следуя заветам Флитвика, но за Малышку отомстил знатно, применив весь свой опыт и арсенал бывалого «проказника».

— Ланс!! — взревела заместитель директора.

— Да, мэм, — невинно улыбнулся Ланс.

Он как-то хитро подцепил шляпу мыском. Вздернув ногу, Проныра оттопырил карман мантии, куда со звоном ухнул монеты, шляпе же с хлопком приземлилась на голову юноше, чем вызывала недовольно сопение сонного Роджи, прикорнувшего в шевелюре друга.

Дракончик выбрался из под фетра, недовольно взглянул на людей, а потом устроился на поле и вновь заснул.

— Ланс!! — продолжала реветь МакГи, не давая студентам войти в аудиторию.

— Да, мэм, — продолжал невинно улыбаться Ланс, задвигая Малышка за спину.

— Ланс!! — все еще ревела Железная Леди.

— Мэм, мое почтение, но у вас не возникает ощущения де жа вю? — якобы задумался Ланс, почесывая словно небрежную, но видно, что ухоженную — «щетину».

Декан грифов, казалось, была готова прибить юношу, но тому было до лампочики. Вернее — до магического факела, совсем не коптящего стену, что было весьма странно. Но, как гвоориться — на то он и волшебный.

— Ланс, почему вы снова срываете мне урок?!

— Не понимаю, о чем вы, мэм.

— Ланс!!

— Ох уж это де жав ю, — качал головой парень.

Народ вокруг был бледен, как простыня под юной девственницей. И не даром здесь именно такое сравнение, потому как вскоре они покраснели точно так же, как пресловутая простынка уже под недевственницей.

Студенты не могли взять в толк, почему Ланс не боится МакГонагалл. Им просто было не понять того, как это на школьные баллы и на «ужасные» отработки может быть плевать. А Проныре на такие вещи было не просто плевать ему было... впрочем, в достойном обществе подобные жпитеты не произносят вслух.

— От вашего бренчания даже собственных мыслей не слышно! Я запрещаю вам играть на этом этаже в учебное время!

— А вот и нет, — Проныра разве что язык не показал. — Вы уже пытались это сделать и мы даже ходили с вами к Дамблдору и тот не зашел в школьном уставе положения, запрещающего мне играть где и когда я хочу. Наоборот, там черным по желтому написано — поощрать всяческие культурные увлечения.

— Культурные увлечения?!! Да у меня даже полог беззвучия не выдерживает вашей мелодики!

Ланс мог бы сознаться, что полог выдерживает, просто в кабинете стоит волшебный ретранслятор с двумя усилителями, но воздержался от данных замечаний.

— Скажите спасибо, что я не Dub Fx, — пожал плечами парень

— Dub... что? — переспросила профессор.

Ланс распахнул глаза и схватился за сердце, его удивлению не было предела. Впрочем все это выглядело так наигранно, что только дурак бы не понял, что юноша нагло издевается.

— Да как можно! — возмущению слизеринца не было границ. — Не знать кто такой DubFx... Да это бог уличной музыки! Это мастер звука и голоса! Это... это...

МакГонагалл покачала головой, понимая что Ланс это пропащий случай. Женщина жестом пригласила студентов в аудитории и те поспешили исчезнуть из горячей точки. Ланс же, закончив перечислять достоинства уличного музыканта, понял, что последнюю часть дифирамбов он пел, стоя в гордом одиночестве.

Пожав плечами, Ланс закинул сумку на плечо, убрал гитару в футляр и двинулся вовнутрь. Там он вальяжно приземлился за первой партой, где уже виднелась копна каштановых волос, принадлежавших Заучку. И пусть девушка и округлилась там, где должна округлиться девушка, но все еще выглядела так, что впору ставить её в пример юным леди. Мол — «не будешь следить за собой, станешь такой же мымрой как эта».

— Алоха, монсепанси, — привычно помахал Проныра.

Он уже думал услышать привычное «Отвали», но Гермиона смогла его удивить. Она вовсе не послала парня, которого не переносила на молекулярном уровне, а повернулась к нему лицом, что было словно явление Архангела Михаила на поле битвы. Проныра ошалел.

— Не станешь меня посылать? — сощурился тот. Он заметил, что губы девушки чуть шевелятся. — Признаешься в люб...

Ланс, не успев договорить, понял в чем дело. И тут его подвела привычка носить палочку за поясом. Заклятие сработало так быстро, что Проныра не успел достать малышку и его ладонь застыла на рукояти артефакта. Геба пришиб банальный Петрификус. Глаза парня бешено вращались, а картинка резво сложилась в мозгу. Особенно это способствовал тот факт, что проходившая мимо МакГи, взглянув на заколдованного слизерицна, незаметно кивнула Грейнджер. Та ответила тем же.

— «Ну попал» — подумал Ланс, мысленно отвешивая себе оплеуху за неосмотрительность. — «Сговорились, мымры».

МакГонагалл чинно щелкнув палочкой по столу, призывая всех к тишине, дождалась звона колокола, а потом начала вести лекцию. Лансу не надо было даже обладать слухом и зрением, что сегодня они берут краткий экскурс в область человеческих трансфигураций, подразделом которой и является Анимагия. МакГи, в качестве примера, сперва превратила свою руку в зонт, а потом и сама превратилась в зверя.

Проныре захотелось зашипеть. Бывает такое, что два кота воюют с большей самоотдачей, чем пес и кот, и если рассорившиеся блохастый и пушистый еще могут помириться, то вот у кошек война на век. Так было и в случае Проныры и Железной Леди.

Геб пытался бороться с Петрификусом Гермионы, но это было бесполезно. Будь рядом источник огня, пускай даже собственное заклинание, как на первом Испытании, то Ланс с легкостью бы сбросил с себя оковы мага посильней, чем четверокурсница, но без поддержки стихии, сущность Ифрита была бесполезна. Чарам противостояла лишь человеческая половина, которая, как мы знаем, была столь слаба, что и волшебной её назвать было довольно сложно.

Все что мог сделать парень — использовать ритм сердца. Полная паралазицая — миф, порожденный фантастикой и сказками. Если человека действительно заморозить, то он не сможет дышать, а его сердце попросту остановиться, так что Петрификус был иного свойства. Он лишь блокировал мозговые импульсы, отвечающие за осознанную моторики. Гебу же хватит и не осознанной.

Юноша прикрыл глаза. С каждым ударом сердца и новым вздохом, он немного покачивался, совсем чуть-чуть, на пару миллиметров, но этого должно было хватить для того, чтобы чужая шутка дала осечку и «выстрелила в руках». Пусть ситуация и матовая, но настоящий сухопутный пират сдается лишь тогда, когда в его доме играет музыка, которой он уже не слышит.

— Для выявления Анимага существует одно простое заклинание, — декламировала МакГонагалл, рисуя формулы на доске. — “Aniformus” Одно из элементарных линейных заклинаний. Использовав его на Анимаге, вы сможет не только обнаружить его форму, но и блокировать волшебника в ней. Это связано с очень простым фактом — снять линейное заклинание может лишь проклявший или проклятый. Но! Анимаг совершает трансформу вместе со всей одеждой и артефактами, присутствующими в данный момент в его личном пространстве. А без палочки снять линейной заклинание невозможно. Впрочем, давайте проведем маленький эксперимент.

Студенты, не жалующиеся на соображалку, мигом прикинули что к чему и повернулись к Гебу. Тот, вертя глазами, приметил как торжествующе на него смотрит Заучка. Весь её внешний вид буквально кричал о победе в личной вендетте, пусть и сам «побежденный» никак не мог понять, с чего эта вендетта началась. Или девушка, так же как и Снейп, страдает синдромом — «я самый умный в комнате»? Наверно, у неё какая-то особая форма фригидности, при которой она просто не может ощущать себя женщиной, если не будет педалировать свой непревзойдённый интеллект и обширные знания во всех областях.

МакГи наставила палочку на Проныру и с явным наслаждением произнесла:

— Aniformus!

Мир Проныры мигнул, а потом все стало слишком большим — на полу сидел ошарашенный кот, поводивший мордочкой во все стороны. Кот уже хотел было улизнуть, но его словно подхватили невидимые нити и подняли на преподавательский стол. Пушистый явно был недоволен тому, что его вновь заморозили. Длинные усы так и подергивались, а вертикальный зрачок вытянулся ниткой.

— Наверно, я немного затрону профессиональную область профессора Грюма, но для борьбы с Анимагами существует один простой способ. Всем прекрасно известно, что у любого животного есть свой природный «антагонист». К примеру у мыши — сова, у собаки — волк, у волка — медведь, у лягушки — цапля, у воробья — сокол и так далее. У кота же...

Заместитель директора взмахнула палочкой и её стул превратился в огромную немецкую овчарку. Тот зарычал на весь класс, заставив ойкнуть мягкотелых девушек. Обнажились длинные, желтоватые клыки, морда приобрела разрез страшного оскала, а хвост был прижат так плотно, что его и вовсе было не отыскать.

Незаметно для остальной МакГи взмахнула палочкой и кот отмер. Пес тут же рванул к нему. Было видно, что декан контролирует ситуацию и не допустит членовредительства, но ожидала она явно не того, что произошло потом.

Кот поднялся на задние лапки, балансируя хвостом, а потом вытянул переднюю лапу так, словно останавливал наглого водителя, решившего проехаться по «зебре», когда на ней люди. «Овчар» затормозил лапами и доехал до пушистого на заднице.

Пес оттопырил уши, наклонил голову и втянул воздух широкими ноздрями. В следующий миг он уже валялся на земле, виляя хвостом и немного повизгивая пискливым лаем, будто приветствуя любимого хозяина.

Кот, вальяжно опустившись на все конечности, взобрался псу на спину и тот тоже поднялся. Небольшой тотем выглядел весьма комично, заставляя учеников кашлять, сдерживая смех. МакГонагалл выглядела ошарашенной, впрочем, степень её ошарашенной пока не была велика, что и хотел исправить кот.

Он вдруг совершил какую-то манипуляцию и вот в его руках, пардон — лапах, оказалась вишневая, красная палочка с незаметным орнаментом в виде лепестков огня, сплетавшихся в узор Ленточного Дракона. Придерживая артефакт хвостом, кошак вскинул палочку на плечо, словно держал ручную ракетницу.

Он прищурился, а через мгновение вместо МакГонагалл на полу сидела полосатая, серая кошка. Она растерянно оглядывалась, а в это время кот вскинул свою палочку так, словно был рыцарем на турнире и держал наголо не волшебный артефакт, а копье.

— Мяууур! (Вперед, мой верный пес!).

— РрррГав! (Jawohl, meinKommandeur!).

Кот-рыцарь, восседающий на псе-коне, выставив палочку-копье, погнал супостата-зам.директора к дверям кабинета. Полосатая кошка, оглашая окрестности своими испуганными воплями, вылетела из помещения и понеслась по коридорам.

С ревом:

— Мяуахахахах! (Врешь, не уйдешь!).

Бравая парочка вылетела в след за преследуемым, скрываясь в хитросплетениях замковых коридоров. Класс сидел в тишине. Гермиона Грейнджер, накладывавшая Петрификус, так и не могла понять, откуда у Ланса взялась его палочка. А ведь все было так просто — для настоящего пирата нет такой преграды, которую нельзя решить при помощи рома или шпаги. И пусть рому Геб предпочитал виски, а вместо шпаги у него была палочка, но суть оставалась неизменной. Он умудрился выдавить артефакт из-за пояса и когда его «Анимаформусили», он был уже без своей подруги. Да уж, правду говорит вождь Белое Перо — «чтобы перехитрить Ланса, надо быть либо самим Лансом, либо... ну тут уж даже фантазия отказывает».

7 мая 1995г Англия, Хогвартс

— Допрыгался!

Именно с этой, надменно-презительной фразой Анастасия шваркнула перед Лансом какой-то журнал. Дело было на завтраке, так что в сборе была вся честная компания. А когда в сборе вся честная компания, то, что было «брошено» кому-то, мигом перекочёвывает в загребущие лапы Миллера.

Давид, сверкнув обложкой последнего номера «New-SalemTimes» углубился в чтение разворота — аналога первой полосы в газете. Ланс же ощутил тесноту в штанах, когда обнаружил заголовок и персону, изображенную на обложке.

«Вики — самая сексуальная ведьма поколения». А под заголовком сама рокерша, которая, словно подтверждая столь лестные слова, в облегающем трико принимала такие позы, от которых становилось нечем дышать, а лоб покрывался испариной.

— Не, — протянул Давид, откладывая журнал. — Мой английский не настолько хорош, чтобы читать «живую» речь.

— А я зачитаю, — Настя выхватила журнал и стала читать и одновременно переводить на немецкий. — Бла-бла-бла, бла-бла-бла, бла-бла-бла, да где же... вот!

«...

И как много поклонников у «самой сексуальной ведьмы поколения»?

— Не жалуюсь, — смеется. — Никогда не испытывала в них недостатка, но не привыкла считать.

Так много?

— Скорее, так мало тех, которых стоит запоминать.

А был ли кто-нибудь, кто смог бы завоевать ваше сердце.

— Вы знаете, — немного подумав, ответила моя собеседница. — Скорее нет, чем да. Я вообще не влюбчивая, и если уж когда-нибудь это случиться, до думаю найдется грандиозный повод.

Что ж, может тогда вы расскажете про самый запоминающийся свой опыт?

— Хмм. Вы знаете, мы были один раз на фестивале в Мюнхене и там мне довелось встретить вейлу-мужчину. Пожалуй, такое не сможет забыть ни одна женщина.

Ну а что насчет самого экстремального?

— Экстремального? О, здесь все просто — совсем недавно у меня была связь с несовершеннолетним юношей.

Несовершеннолетним?!

— Да-да, я знаю его еще с малых лет, но встретив недавно, к удивлению, увидела полноценного мужчину.

Вы назовете имя? Дабы мать этого «мужчины» знала, на кого подавать в суд?

— Боюсь это невозможно, но я могу вам сказать то, что этот юноша студент Хогвартса.

Того самого — Британского Хогвартса? В котором сейчас проходит Турнир Лучших?

— Именно так.

Не хотите ли вы сказать, что охмурили Виктора Крама?

— Нет-нет, но мой друг тоже является Чемпионом, — смеется.

...»

В компании повисла тишина, а Ланс, вытянув шею на манер перископа, стал внимательно оглядывать все стола вокруг. Слава богу, «Салем-Таймс» не пользовались спросом у студентов Хога и не было замечено ни единого журнала.

— Пронесло, — выдохнул юноша, откидываясь и прижимаясь спиной к холодной стене.

— Это только вопрос времени, когда все всплывает на поверхность, — покачала головой Крам.

— Плевать, — отмахнулся Ланс. — Сегодня вечером Финал, а после него, как вы знаете, я сваливаю.

— Все равно ведь вернешься, — пожал плечами Миллер. — А с такой информацией тебе проходу не дадут.

— Допрыгался, кошак, — фыркнула Анастасия, близняшки поддержали подругу кивками и негодующим «шипением».

— Кроме зависти парней, «презрение» девушек — мне ничего не грозит, — отмахнулся слизеринец. — Дело не заведут, тут разве что против Вики, а на учете я и так стою. Плюс, мне через пару месяец шестнадцать стукнет, а это уже возраст согласия.

— Но проблемы все равно никуда не денется, — заметил поляк.

— Если все пойдет по плану, — подмигнул друзьям Герберт. — После лета у студентов будут другие темы для пересуд, кроме как мои «приключения» с Вики.

— С самой сексуальной ведьмой поколения, — поправил Виктор. — Это уже не просто Вики, гитаристка «Ведьминых сестричек», это, старик, идол всего Волшебного Мира!

— Кстати, — заметила Инна. — Ты нам так и не рассказал, что должно произойти летом.

— Секрет, — ухмыльнулся юноша. — Сами узнаете. Это будет бомба!

Ребята недоверчиво заворчали, а в это время к компании подошел невысокий парень с золотистыми волосами. У него была довольна обычная внешность и единственное что привлекало в ней внимание — волшебный полароид, висевший на груди.

— Привет Колин, — Ланс, привстав, пожал руку приятелю.

— Здорова Геб. Слушай, меня послали.

— И кто такой наглый?

— Сам Снейп. Просил передать, что к тебе с Поттером родители приехали.

Ланс даже подавился печенюшкой от такого заявления.

— Моих познаний хватает, — насмешливо протянул Виктор. — Чтобы понять, что тебя обвинили в родстве с Лохматым, а ты даже не удивлен.

— Знаешь, — Ланс поднялся, помог Роджеру забраться на полу шляпы, а потом закинул за спину футляр с Малышкой, а за плечо сумку, в которой уже давно вместо учебников и пергамента лежала Старушка (так было решено назвать укулеле, некогда принадлежавшую Бобу Марлей. Ланс теперь обладал двумя «граалями» музыки — пластинкой Элвиса и иснтрументом Боба. И оба они были подарками профессоров Хогвартса...). — Я не удивлюсь, даже если мне скажут что Поттер мой сын, а я его кровный брат.

Проныра уже стал уходить, как Миллер закончил хмуриться и что-то считать на пальцах.

— Но это чисто биологически невозможно! — крикнул он в спину другу.

— Теперь ты меня понимаешь! — не оборачиваясь, помахал рукой Проныра.

Ланс вышел из Большого Зала, кивнул подоспевшему Поттеру, а потом поблагодарил Криви. Тот только пожал плечами и поспешил на занятия. Колин вообще был своим парнем, особенно когда он на чем-нибудь не зацикливался. Зациклившийся Криви был очень опасным, хитрым и упертым типом, которому палец в рот не клади — по пятки скушает.

У дверей Холла стояла большая семья. И, пусть они были все разные, но их объединяло одно... Нет-нет, вовсе не одухотворенное единство на «высоких» челах, а ярко-рыжая шевелюра. Откуда-то из-за угла выскользнула Джинни и поспешила обнять матушку, а так же повиснуть на шеях у двух старших братьев — Чарли и Билла. Перса девочка не уважала и вообще старалась не замечать, словно того не существовало в природе.

Близнецы, стоявшие в сторонке, видимо уже получили свою порцию обнимашек, но, что более вероятно — порцию добротных нагоняев.

Ошалевший Поттер подошел к чете, покраснел в медвежьей хватке Миссис, пожал морщинистую руку Мистера и соизволил удивиться. Впрочем удивление, написанное на лице паренька, заметил разве что Ланс.

— Мы приехали поболеть за тебя, Гарри, — умилялась Миссис. — Это наш сюрприз.

— Ага, — буркнул Ланс, впрочем, ему было плевать на эту оговорку — но надо же держать марку. — А за меня бедненького никто не болеет.

— А вас, молодой человек, — строго произнесла мать семейства. — Ждет серьезный разговор. В этом году вы получили больше взысканий, жалоб и докладных, чем Фред с Джорджем.

— Не может быть!

— Старина Дред, нас сделал Проныра?!

— Вранье и поклеп, старина Фордж!

— Мы требуем немедленной дуэли по проделкам! — хором закончили братья.

— Выбирайте место, время и жертву, сэры, — с шутливым поклоном ответил Проныра.

Миссис закатила глаза, но не стала вставлять свои «пять нотаций». Дальше последовал длинная вереницая сентиментальных воспоминаний ото всех старших членов семьи. Уизли попросили проводить их в гостиную Гриффиндора, а Ланс заметил как проходившая мимо Флер, идувшая на встерчу своей родне, кинула заинтересованный взгляд на Билла. Тот сделал вид что не заметил этого. Вместо этого он повернулся к Лансу и совершил жест, понятный лишь мужчинам. Это был некий вопросительный кивок головы. Проныра показал тоже, понятный лишь мужчинам жест — оттопырил нижнюю губу, уверенно кивнул и показал большой палец.

Билл мигом нахохлился и поправил волосы. Можно сказать — вышел на охоту. Эта небольшая сценка была «вопрос-ответом». Нечто типо — «Стоящая?» и ответ «Вообще шикос, на 10ку».

Так же, пока процессия двигалась к башне, Ланс понял что он, как и Джинни, не замечали Перси по той простой причине, что ... Перси попросту не было здесь. Его, как выяснилось, задержали в Министрестве, так как чинуши хотят замять исчезновение мистера Крауча. И, естественно, свалить всю работу и всех собак на его помощника — Перси.

Вскор компания натолкнулась на Рона.

— Ээээ... — промычал тот, явно удивленный такому скоплению.

— Мы приехали поболеть за мальчиков, — пояснила Миссис.

«Это кто тут мальчик?!» — мысленно вскинулся Ланс. — «Да я по всем критериям полноправный мужик!»

Уизли, Ланс и Поттер весь день гуляли по окрестностям замка. Мистер и Миссис поразили Геба тем количеством смешных, комичных и опасных историй, которые они могли рассказать. Ланс еще больше зауважал этих людей — у них явно была бурная, нескучная молодость. Становилось даже понятно, откуда столько авантюризма в их сыновьях. Ну, не считая Перси конечно. Тот вообще аморфный тип какой-то. Скучный, как теория относительности Эйнштейна. Вроде и умная «вещь», а никому нафиг не сдалась.

К вечеру компания вернулась в замок, и двинула к Большому Залу. Там уже был организован пир, в честь завершения Турнира. Ланс опять был поражен магии древнего строения. Зал вновь расширился, в этот раз вместив в себя почти три тысячи человек. Семьи, ВИП-персоны, журналисты, коментаторы, приглашеные гости, студенты, профессуры, еще кто-то. В общем — народу было дофига.

В то время как основная компания пошла к столу Гриффиндора, Ланс двинулся к Слизеринцам. Там он поздоровался с родителями Крама, найдя их, в принципе, довольно общительными людями. Но, впрочем, было видно, что отец не доволен выбором сына, хоть и поддерживает его. Не простые, в общем, отношения.

Пир удался на славу и Ланс наелся до отвалу. Как и в старые добрые времена, он нахлобучил в себя всего, до чего дотягивались его руки. А руки у Проныры довольно длинные... Но, как бы то ни было, юноша не мог себе позволить настоящего «до отвалу», так что ограничился лишь «скромной» порцией «всего понемножку». В конце концов — предстояло финальное Испытание. И именно оно, а не какие-то захудалые очки, решит кто же станет Победителем и обладателем заветного приза в десять тысяч галлеонов.

— Дамы и господа, — Дамблдор постучал по бокалу и, что удивительно, этот звон услышал каждый в огромном зале, под завязку забитом людьми. — Имею честь позвать вас на наше квиддичное поле, где состоится финальное Испытание.

Ланс, ответив кивком на кивок Крама, поднялся и пошел вслед за толпой. Правда вскоре его выловил Бэгмен, ведущий за собой вереницу остальных Чемпионов. Непосредственных участников попросили задержаться и повели к полю уже после того, как основная толпа вышла на улицу.

Покинув замок, Проныра облегченно вздохнул. Теплый, ночной воздух пах весной. И если в городе это был весьма неприятный запах, то здесь — в горах Шотландии, это был дурманяще пряный аромат, вскруживающий голову и заставляющий на миг забыть о реальности. Герберт любил этот аромат.

Лабиринт на поле внушал уважение. Высокие стены живой изгороди, размером с двух, а то и трех Хагридов, шелестели и было видно, что под влиянием ветра они немного двигаются. Их ветки сплетаются и разделяются, изменяя линию ходов и тупиков. Пожалуй, это будет интересно.

Народ уже оккупировал трибуны и воздухе звучали крики толпы. Её гомон, аплодисменты, топот и свист приятно бодрили и горячили кровь, заставляли собраться с мыслями и духом. Проныра не боялся того, что ему предстояло. Все шло по плану — лучше и не придумаешь. Сегодня он должен совершить последнее «действие», а потом все пойдет само. Проныра уже столкнул с горы камень и вскоре он потянет за собой целый обвал, под которому Гебу придется закончить «аферу столетия», в которой главное — не погибнуть самому. Умирать Ланс совсем не хотел.

— По сигналу, — объяснял Бэгмен. — Вы войдете в Лабиринт. В случае опасности — пустите в небо сноп красных искр. За вами придут дежурящие по границам Авроры, но это будет означать ваше поражение.

Все кивали с разными эмоциями на лице. Японец был настроен решительно, а судя по его оскалу — в случае встречи с оппонентом он не станет ограничивать себя в арсенале аргументов. Поттер был немного растерян, но он уже почти раскачегарился и скоро вновь превратится в живой танк. Крам был спокоен как мул, он лишь насвистывал нехитрую мелодию и стучал палочкой по ноге. ДеЛякур стремалась, жамкая в тонких пальчиках шелковый платок. Джонсон все было до фени и она просто ловила кайф, позируя под вспышками камер. Кореянка прятала взгляд и было сложно понять, что у неё на уме. Сам Ланс лишь переступал от нетерпения с ноги на ногу — поскорее бы уже.

Бэгмен посмотрел на часы, а потом наставил себе на горло палчоку.

— Sonorus! — произнес он.

Тут народ оглушил пушечный выстрел, толпа взорвалась криками и гамом.

— Гарри Поттер! — взревел коментатор.

Потекли секунды и вскоре ударил новый выстрел

— Виктор Крам! Герберт Ланс! Джо Джонсон!

Троица рванула ко входу и как только они переступили своеобразный порог, то звуки тут же отсекло. Теперь все, что они слышали — шелест листьев изгороди, игру ветра среди стен и заунывный вой какой-то твари, расположенной к северо-северо-западу. Наверняка повстречала Поттера и осознала всю ошибочность своего бренного бытия. Лохматый же долго не думает — шваркнет своей кувалдой по башке, а там уже кто выжил — того второй раз шваркнет. Но обычно не выживает никто.

Какое-то время ребята шли вместе, но вскоре наткнулись на целых пять ответвлений.

— Удачи, — Крам хлопнул Ланса по плечу и поспешил в крайний левый.

— И тебе, здоровяк! — крикнул в спину Проныра.

Он, подмигнув Джонсон, выбрал центральный. За спиной раздался шелест и проход затянуло. Позади был тупик. Ланс обнажил палочку и запустил над головой несколько огненных шариков. Это были простые «IgnisBullet», приспособленные под мгновенный ответ. Стоит Гебу захотеть и пять шариков сорвутся в молниеносном полете. Урона почти не причинят, но время помогут выиграть, плюс дают хоть какое-то освещение.

Уже по привычке Проныра прикурил сигаретку, выдохнул облачко дыма и только после этого пошел прямо. Как он резонно полагал, Кубок находился в центре Лабиринта. А поскольку они заходили с восточной стороны поля, то идти нужно на запад, с небольшим уклоном на север, в случае если центр все же смещен.

Так Геб и шел. Некоторое время даже спокойно. Первой преградой на его пути стал огромный соплохвост. Он уже поворачивался к юноше не самой своей кошерной частью тела, дабы встретить неприятеля огнем, но потом вдруг замер и повернулся к лесу задом. Он доковылял до Проныры, лизнул ему руку, а потом пошел дальше — видать у него были свои дела.

Ланс не замедлял шагу. Он встретился с горгульей, но та, вместо того чтобы нападать, лишь склонила голову набок и отошла в сторону. Видимо эта статуя была подчинённой у Дамблдоровской, а с ней у Ланса были хорошие отношения — как никак подкуп короной фараонов.

Следом Ланс встретился с боггартом. Он взвизгнул, словно девчонка, когда по дороге покатилась половинка яблока. Не поддавшись паники, дрожащей рукой Проныра вызывал целую реку пламени, которая сожгла не только боггарта, но и часть стены. Юноша почувствовал одновременно и слабость, и удовлетворение.

Юноша шел, рассматривая вечернее небо — это все что его интересовало. Небольшой сово-медведь отошел в сторону, волко-олень предложил подвезти, призрак упорхнул в стену, оживленная трансфигурацией огромная змея смиренно свернулась клубками, дух огня и вовсе начал играться с Роджи, но вскоре им пришлось расстаться. Да и сами стены, кажись, уверенно вели юношу самым коротким путем к центру.

— То же мне, — разочарованно мычал парнишка. — Фейри природой стращают. Они бы еще меня в вулкан кинули и посмотрели, что будет.

В общем, суровое испытание, благодаря сущности Ифрита стало для Ланса непринужденной прогулкой, если бы не одно «но». Свернув за очередной поворот, Проныра замер на месте. Прямо перед ним лежал огромный сфинкс. Голова мужчины, тело льва, а в глубоких глазах мудрость тысячи лет. Почему-то юноша, взглянув в этот суровый лик, мигом понял, что где-то здесь есть и сфинкс «девушка». И что-то подсказывало Проныре, что у него было больше шансов договориться с Леди, чем с мужиком.

— Здравствуйте... — Ланс смерил взглядом существо, и все же добавил. — Сэр.

Сфинкс склонился и вперился взглядом в парня. Тот не отшатнулся, хоть и давление черных «белков» было слишком тяжелым. Такое впечатление, что на плечи Проныре упало ночное небо, неся на своем покрывале все звезды Вселенной. Захотелось упасть на колени, но Геб, скрипя зубами, стоял и держал.

— Приветствую.

Давление вдруг исчезло, а сфинкс отошел в сторону.

— Проходи, Король Ничего.

Проныра был в шоке. Он знал, что сфинксы никому не дадут пройти, пока не получат ответ на три загадки, но этот почему-то ничего не спрашивал, а лишь внимательно смотрел на волшебника.

— Эм, — промычал Проныра, поправляя шляпу. — Ну спасибо.

Ланс еле сдерживался, чтобы не перейти на бег, и все же, оставив сфинкса за спиной, Геб еще несколько раз обернулся, дабы убедиться в том, что существо не наброситься на него. Сфинкс не был ни человеком, ни зверем. По сути, у него была точно такая же двойственная сущность, как и у Герберта. Но это означало лишь одно — подобное поведение нельзя было списать на дар Фейри. Скорее, здесь сыграло свою роль что-то другое, но у волшебника не было времени задумываться над этим.

Впереди оказалась развилка, один проход вел налево, другой — направо. Как и полагает мужчине, Ланс пошел налево, но в тот же миг стены перед ним сомкнулись, закрывая рукав.

— Намек понял, — кивнул Ланс.

Он развернулся и пошел нараво — и не прогадал. Хотя прогадывать здесь было уже «некуда». Парень оказался на поляне, в центре которой на постаменте красовался Кубок Огня. Хотя, по мнению Проныры, это все же была обычная чашка, максимум — плошка. Но никак не кубок.

С противоположной стороны появился Поттер. Волшебники некоторое время смотрели дург на друга, а потом синхронно подняли палочки. Ланс выпустил с кончикам своей струю пламени, а с палочки Поттера сорвался красный луч о глушителя, которым можно дробить стены в мелкую крошку.

Луч пролетел в миллиметре от головы Ланса. Тот был шокирован, но услышав за спиной падение массивного тела, все понял. Парень обернулся и увидел огромного Акрамантула, продырявленного насквозь. Кто говорил, что Поттер маньяк — Ланс и говорил. И вот как не повезло — дар Фейри не распространялся на химер, в чье число входили разумные, гигантские пауки.

За спиной Поттера же скорчился соплохвост. Ланс не причинил ему вреда — ребенку пламени, пламя лишь пища. Но огня было так много, что «сопло» переел, и теперь мучился отрыжкой, скрывшись за поворотом.

— Мдааа, — протянул Геб. — И что делать будем?

Двое волшебников обогнули Кубок и всталя рядом. Потом, переглянувшись, сели на траву. Ланс достал пачку сигарет. Пусть это и было легко, но хоть монстры и не трогали Проныру, но само свойство лабиринта подавляло психику, заставляя человека паниковать и метаться. Одного его уже хватало, чтобы многие теряли самоконтроль. Так что Геб устал, чертовски устал.

— Будешь? — спросил слизеринец, протягивая Лохматому пачку.

— Не курю, — покачал головой Поттер.

— Ну и зря, — пожал плечами Ланс и затянулся.

— Спасибо, — произнес Поттер. — Я думал ты меня прихлопнешь, а ты...

— Могу тоже самое сказать и о тебе. Нормальный ты мужик, Поттер. Только с тараканами.

— А ты у нас прям светоч благоразумия.

— Спроси у кого хочешь — я такой, — развел руками Ланс, наслаждаясь тем, что может поговорить с Поттером-сорвиголовой, а не с Поттером-бабой-в-брюках. Поверьте Проныре, сорвиголова в очкарике просыпался так редко, что подобные моменты надо было ценить.

— У кого не спроси, — фыркнула вторая ипостась героя. — Так ты перекрытый в хламину беспредельщик.

— Слова то какие знаешь, щегол малолетней.

— Я с шести лет гулял по району, еще не такое знаю.

— У, и зубки появились, ну все — застремал меня чертяка, пойду сноп искр пущу.

Ребята помолчали и засмеялись. Ланс был готов поклясться, что вот-вот и Поттер попросит сигаретку, но тот все же не попросил, хотя рука к пачке и потянулась.

— Знаешь о чем я думаю? — спрсоил Ланс, выдыхая облачко дыма.

— Рискну предположить — о какой-нибудь старшекурснице.

— Рискнул — не прокатило, — Проныра толкнул Поттера плечом, а тот в ответ взмахом палчоки потушил сигарету Лансу. Тот зажег её щелчком пальцев. — Ты знаешь, я был в твоем районе за пару лет перед тем, как узнал, что я волшебник.

— И?

— Я вот думаю — если бы мы тогда встретились, стали бы друзьями?

Гарри помолчал, потом взлохматил волосы и поправил очки.

— Наверно, — сказал он. — Наверно стали бы. Только, боюсь, школа бы не пережила и года нашей дружбы.

— Намекаешь на гены героического папани?

— Именно на них, — засмеялся Поттер не своим, чужим смехом, таким жизнерадостным, пьяным от молодости, совсем не тем, каким смеется обычно Поттер-слюнтяй.

— Жаль, что не встретились, Лохматый.

— И мне, Проныра, жаль.

Проныра затушил сигарету и выкинул бычок.

— Ну, в рамках нашей несуществующей дружбы, предлагаю взять кубок вместе.

— Как раз хотел это предложить, — кивнул Поттер.

Ребята, которые могли стать друг другу самыми близкими друзьями, но даже не ставшие приятелями, поднялись и подошли к Кубку. Каждый из них протянул руку, и вместе они считали:

— Один.

— Два.

— Три!

Одна портальная вспышка спустя

Уже приземляясь на задницу, Поттер понял, что здесь что-то не так. Не было слышно ни аплодисментов, ни выстрелов пробок шампанского. Вокруг стояла тишина и холод крепкими тисками сжимал сердце. Вдруг шрам пронзила страшная боль и Гарри обо всем догадался. Он уже хотел крикнуть Лансу, чтобы тот убегал, но от боли лишь завыл.

— Убей второго, Хвост! — раздался страшный, но такой знакомый голос.

— Нет! — крикнул Поттер.

Он разомкнул тяжелый веки и увидел, как с палочки предателя срывается зеленый луч. Он медленно, словно в замедленной съемке приближался к Герберту. Слизеринец же зачем-то тянулся к Гарри. Поттер хотел крикнуть ему «Осторожно!». Но было уже слишком поздно. Луч, змеей протянувшийся через пространство, уже почти вонзил свои клыки в тело приемного сына Уизли.

Когда оставались лишь считанные мгновения до фатального столкновения, Гаррри увидел, как губы Геба двигаются. Он что-то сказал Поттеру, а потом исчез в серебряной вспышке.

Обладатель шрама сразу все понял — у Герберта был портал, а тянулся он к нему, чтобы забрать с собой, но не успевал — заклятье было быстрее.

Поттер, проваливаясь в забытье, был рад тому, что его несостоявшийся друг сумел сбежать.

Одно воскрешение Темного Лорда спустя

Гарри вывалился на помосте, но его не встречала галдящая толпа — лишь тишина. Да и как тут галдеть, если Поттер был весь в крови, порезах, да и вообще выглядел так, словно его только что пытались убить. Рядом стояли Чпмпионы, что-то кричал Крам, но Гарри ничего не мог разобрать. Он так устал, что все вокруг было как в киселе. Он видел лишь какие-то отрывки.

Вот его подхватил под руки профессор Грюм. Вот они покинули поле. Вот вошли в замок, стало немного легче — картинка обрела четкость.

(п.а. Далее следует измененная вставка из канона — автор не претендует)

— Что случилось, Гарри? — спросил человек, помогая Гарри подняться по каменным ступенькам крыльца.

Клак. Клак. Клак — мерно стучало что-то, словно отмеряя ход неисправных часов.

Это был Грозный Глаз Грюм.

— Кубок — это портал, — ответил Гарри. Они пересекали холл. — Перенес нас с Гербертом на кладбище... а там был Волан-де-Морт... лорд Волан-де-Морт...

Клак. Клак. Клак — будто давно неисправный механизм, надсадно хрипящий, молящий о чем-то в тишине беспристрастного замка.

Вверх по мраморным ступеням...

— Там был Темный Лорд? И что случилось?

— Геб ушел порталом...

— А потом?

Клак. Клак. Клак — от этого звука тошнило, хотелось накрыть уши руками и сбежать. Но звук, это клацанье, все не отпускал, тая в себе какую-то загадку.

По коридору...

— Сварил зелье... вернул себе тело...

— Темный Лорд вернул себе тело? Он вернулся?

— А потом появились Пожиратели смерти... а потом мы сражались на дуэли...

— Ты сражался на дуэли с Темным Лордом?

— Удалось бежать... моя палочка... что-то случилось... я видел маму и папу... они появились из его палочки...

— Заходи, Гарри... сюда, садись... сейчас все будет в порядке... выпей это...

Гарри услышал, как в замке повернулся ключ. Кто-то сунул ему в руку чашку.

— Выпей... тебе станет лучше... ну же, Гарри, мне надо точно знать, что произошло...

Грюм прижал чашку к его губам и наклонил ее. Острая, как перец, жидкость обожгла горло и Гарри закашлялся. Кабинет Грюма, да и сам его хозяин вдруг стали совершенно отчетливыми... Грюм был бледен, как Фадж, и оба его глаза, не мигая, смотрели Гарри в лицо.

— Волан-де-Морт вернулся, Гарри? Ты уверен? Как он это сделал?

— Он взял кое-что из могилы отца, у Хвоста и у меня, — ответил Гарри. В голове у него прояснилось, а боль в шраме утихла. Теперь он отчетливо видел лицо Грюма, хотя в кабинете было темно. С площадки для квиддича доносились шум и крики.

— Что Темный Лорд взял у тебя? — спросил Грюм.

— Кровь, — показал Гарри руку. Рукав мантии был разорван там, где Хвост проткнул его кинжалом.

Грюм тяжело, с присвистом выдохнул.

— А Пожиратели смерти? Они вернулись?

— Да. Целая куча...

— И как он встретил их? — тихо спросил Грюм. — Он простил их?

Внезапно Гарри вспомнил. Он должен был сразу же сказать об этом Дамблдору прямо там, на поле...

— В Хогвартсе есть Пожиратель смерти! Здесь Пожиратель смерти, они вложили мое имя в Кубок, проследили за тем, чтобы я добрался до финала...

Гарри попытался встать, но Грюм толкнул его обратно в кресло.

— Я знаю, кто этот Пожиратель смерти, — тихо произнес он.

— Каркаров? — выкрикнул Гарри. — Где он? Вы поймали его? Он заперт?

— Каркаров? — переспросил Грюм со странным смешком. — Каркаров сбежал сегодня ночью, когда почувствовал, как горит Черная Метка у него на руке. Вряд ли он жаждет встречи с Темным Лордом — он предал слишком много его верных сторонников... Сомневаюсь, что ему удастся убежать далеко. Темный Лорд умеет разыскивать своих врагов.

— Каркаров сбежал? Его нет? Но тогда... разве не он вложил мое имя в Кубок?

— Нет, — медленно ответил Грюм. — Нет, не он. Это сделал я.

Гарри не поверил свои ушам.

— Нет-нет, это не вы... Вы не могли сделать это...

— Уверяю тебя, это был я, — подтвердил Грюм.

Его волшебный глаз крутанулся в глазнице и посмотрел на дверь. Гарри понял — он хочет убедиться в том, что за дверью никого нет. Одновременно с этим Грюм вытащил палочку и направил ее на Гарри.

— Так он их простил? — сказал он. — Пожирателей смерти, которые остались на свободе? Тех, кто изловчился и избежал Азкабана?

— Что? — спросил Гарри.

Он смотрел на палочку, которую Грюм наставил на него. Это какая-то нелепая шутка, не иначе.

— Я спросил тебя, — тихо повторил Грюм, — простил ли он тех негодяев, которые даже не попытались отыскать его? Этих трусов и предателей, которые даже не смогли отстрадать за него в Азкабане? Этих грязных, бесполезных подонков, которые набрались смелости покуражиться в масках во время Чемпионата мира по квиддичу, но туг же в страхе разбежались, когда я запустил в небо Черную Метку?

— Вы запустили... О чем это вы?

— Я сказал тебе, Гарри... Уже сказал. Если и есть что-то, что я ненавижу больше всего, то это Пожиратель смерти, оставшийся на свободе. Они повернулись к своему хозяину спиной в тот момент, когда он нуждался в них больше всего. Я ждал, что он накажет их. Надеялся, что он будет мучить их. Скажи, что он мучил их, Гарри... — Лицо Грюма внезапно исказилось в безумном оскале. — Скажи, что он сообщил им, что я, я один остался верен ему, я был готов рискнуть всем, чтобы доставить ему то, чего он хотел больше всего... тебя.

— Вы не... это... это не могли быть вы...

— Кто вложил твое имя в Кубок под названием другой школы? Я. Кто отпугивал каждого, кто, по моему мнению, мог повредить тебе или помешать выиграть Турнир? Я. Кто навел Хагрида на мысль показать тебе драконов? Я. Кто помог тебе найти единственно возможный для тебя способ победить дракона? Я.

Теперь волшебный глаз Грюма смотрел не на дверь, а прямо на Гарри. Его перекошенный рот растянулся в ухмылке.

— Было нелегко, Гарри, провести тебя через все эти задания так, чтобы не возбудить подозрений. Мне пришлось изворачиваться вовсю, чтобы никто не мог разгадать мою роль в твоих успехах. Дамблдор непременно заподозрил бы что-то, если бы ты слишком легко справился с заданиями. Как только ты забрался бы в лабиринт — да еще раньше остальных — тогда у меня был бы шанс избавиться от других участников и расчистить тебе дорогу. Но мне приходилось еще и бороться с твоей тупостью. Четвертое задание... тогда я больше всего опасался провала. Я следил за тобой, Поттер. А к пятому... Я знал, что ты не разгадал тайну яйца, и поэтому мне пришлось сделать тебе еще одну подсказку...

— Это не вы, — хрипло возразил Гарри. — Это Герберт мне подсказал...

— А кто подсказал Гебу открыть яйцо под водой? Я. Я был уверен, что он сообщит об этом тебе. Порядочными людьми легко манипулировать, Поттер. Можно было не сомневаться в том, что Герберт отплатит тебе за то, что ты рассказал ему о драконах! Но даже после этого, Поттер, даже после этого ты так и не нашел решения задачи. Я все время за тобой следил... столько часов в библиотеке. Ты что, не понял, что книга, которую ты искал, была все это время у тебя в спальне? Я позаботился об этом заранее, дал ее этому мальчишке Долгопупсу еще в начале года, ты что, не помнишь? «Магические средиземноморские водные растения и их свойства». Из нее ты мог бы узнать все, что нужно про жабросли. Я надеялся, что ты будешь просить помощи у всех и каждого. Долгопупс тут же рассказал бы тебе об этом. Но ты не просил... нет... твоя независимость и гордость чуть не погубили все дело.

Грюм, а может это действительно был не Грюм, поморщился, перевел дух и продолжил:

— Что мне оставалось делать? Найти другой, столь же невинный способ сообщить тебе эту информацию. На Святочном балу ты сказал мне, что эльф по имени Добби сделал тебе подарок на Рождество. Я вызвал эльфа в комнату для преподавателей забрать одежду в чистку и нарочно завел громкий разговор с профессором МакГонагалл о заложниках под водой и о том, догадается ли Гарри Поттер использовать жабросли. Твой дружок-эльф тут же бросился в кабинет Снейпа, а потом разыскал тебя...

Палочка Грюма была по-прежнему нацелена Гарри прямо в сердце. В висевшем на стене за спиной Грюма Проявителе Врагов мелькали неясные тени.

— Ты так долго просидел в озере, Поттер, что я уж подумал, ты утонул. Но, к счастью, судья из Лиги принял твой идиотизм за благородство, и дал тебе самый высокий балл. Я снова вздохнул с облегчением. Сегодня в лабиринте тебе, конечно, было легче, чем остальным, — продолжал Грюм. — Это потому, что я патрулировал лабиринт, видел все сквозь стены и убирал препятствия с твоего пути. Я оглушил Флер Делакур и с помощью заклятия Империус заставил Крама покончить с Тоохиро. Джонсон же и Ю ри, по воле судьбы, нейтрализовали друг дружку. Путь для тебя к Кубку был расчищен.

Гарри оторопело смотрел на Грюма. Он просто не понимал, как это могло случиться... друг Дамблдора, знаменитый мракоборец... поймал так много Пожирателей смерти... это бессмысленно... совершенно бессмысленно...

Туманные тени в Проявителе Врагов становились четче. За плечом Грюма Гарри видел, как три человека подходят все ближе и ближе. Но Грюм не замечал их, он смотрел на Гарри.

— Темному Лорду не удалось убить тебя, Поттер, а он так этого хотел, — прошептал Грюм. — Представь, как он наградит меня, когда узнает, что я сделал для него. Я отправил ему тебя — то, что ему нужно было больше всего, чтобы возродиться, — а потом я убил тебя для него. Я буду превознесен перед всеми Пожирателями смерти.

Нормальный глаз Грюма был выпучен, а волшебный глаз уставился на Гарри. Дверь была заперта на засов, и Гарри знал, что ему не успеть вытащить свою палочку...

— А теперь скажи мне главное! — Грюм приблизался так близко, что Поттер мог почувствовать его дахыние у себя на лице. — Почему сбежал Герберт?! Скажи мне, сказал ли Хвост Лорду, что я нашел его?! Нашел наследника Огненного?! Нашел крестника Темного Лорда!

— Вы сумасшедший, — не удержавшись, воскликнул Гарри, — вы сумасшедший!

— Я сумасшедший? — истерично переспросил Грюм, и его голос взлетел до самых верхних нот. — Посмотрим! Посмотрим, кто сумасшедший, теперь, когда Темный Лорд вернулся, а я рядом с ним! Он вернулся, Гарри Поттер, ты не одолел его... а теперь — я одолею тебя!

Грюм поднял палочку, открыл рот, Гарри успел сунуть руку в карман за палочкой...

— Stupefuy!

Ослепительная алая вспышка сопровождалась треском и грохотом, дверь кабинета разлетелась на части...

Грюма отшвырнуло на пол. Гарри, глядя туда, где только что было лицо Грюма, увидел в Проявителе Врагов Альбуса Дамблдора, профессора МакГонагалл и профессора Снейпа. Гарри обернулся и понял, что все трое стоят в дверях, Дамблдор на шаг впереди остальных. В этот миг Гарри понял наконец, почему все говорят, что Дамблдор — единственный волшебник, которого Волан-де-Морт когда-либо боялся. Дамблдор смотрел на лежащего на полу Грюма, и выражение лица директора внушало такой ужас, что Гарри не поверил своим глазам. На лице у Дамблдора не было снисходительной улыбки, голубые глаза не поблескивали заговорщически за стеклами очков. Старое, изборожденное морщинами лицо излучало холодную ярость; невиданная мощь исходила от Дамблдора и распространялась обжигающими волнами по комнате.

Он вошел в кабинет и ногой перевернул лежащего на полу Грюма на спину. Вслед за ним прошел Снейп и посмотрел в Проявитель Врагов, где еще виднелось его собственное разгневанное лицо.

Профессор МакГонагалл подошла прямо к Гарри.

— Пойдемте, Поттер, — прошептала она. Губы ее дрожали, так что казалось, она вот-вот заплачет. — Пойдемте... В больничное крыло...

— Нет, — резко возразил Дамблдор.

— Дамблдор, он должен... посмотрите на него... он перенес сегодня столько...

— Он останется, Минерва, потому что ему нужно понять, — прервал ее Дамблдор. — Понимание — это первый шаг к тому, чтобы принять случившееся, и только после этого он сможет прийти в себя. Ему нужно знать, кто и зачем вовлек его в тяжелейшие испытания сегодняшней ночи.

— Грюм, — произнес Гарри, который все еще не мог прийти в себя от изумления. — Как Грюм мог все это сделать?

— Это не Аластор Грюм, — тихо сказал Дамблдор. — Ты никогда не знал Аластора Грюма. Настоящий Грюм никогда не увел бы тебя от меня после того, что произошло сегодня. Как только он ушел с тобой, я сразу все понял... и отправился следом.

Дамблдор наклонился над безвольно лежащим Грюмом, запустил руку в карман его мантии и вытащил оттуда фляжку и связку ключей. Обернувшись к профессору МакГонагалл и Снейпу, он сказал:

— Северус, принесите, пожалуйста, самое сильное зелье правды, которое у вас есть, а потом сходите на кухню и приведите эльфа по имени Винки. Минерва, будьте добры, пойдите к дому Хагрида, вы увидите там на грядке с тыквами большого черного пса. Отведите его в мой кабинет, скажите ему, что я скоро приду, и возвращайтесь сюда.

Если указания директора и показались Снейпу или МакГонагалл странными, они сумели скрыть замешательство. Оба тут же развернулись и вышли из кабинета. Дамблдор подошел к сундуку с семью замками, вставил ключ в первый замок, повернул его и откинул крышку. Внутри лежала гора книг. Дамблдор запер сундук, вставил второй ключ во второй замок и снова открыл сундук. Книги исчезли, и их место занимала теперь целая куча сломанных вредноскопов, пергамента и перьев, а сверху лежало что-то серебристое, напомнившее Гарри мантию-невидимку. Гарри как зачарованный смотрел, как Дамблдор открывает один задругам третий, четвертый, пятый, шестой замки и всякий раз в сундуке оказывается что-нибудь новое. В конце концов Дамблдор отпер седьмой замок, откинул крышку, и у Гарри вырвался крик удивления.

Перед его глазами было что-то вроде небольшого подземелья глубиной футов десять. На полу крепко спал совершенно истощенный настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянной ноги у него не было, глазница, где должен быть волшебный глаз, провалилась, а неровно выстриженные клочья седых волос торчали в разные стороны. Гарри, не в силах совладать с изумлением, перевел взгляд с Грюма, который лежал в подземелье, на Грюма, который лежал на полу кабинета.

Дамблдор залез в сундук, аккуратно спрыгнул на пол рядом со спящим Грюмом и склонился над ним.

— Оглушен... заклятие Империус... совсем ослабел, — произнес он. — Конечно, он нужен был им живым. Гарри, брось мне мантию этого самозванца. Аластор совсем окоченел от холода. Мадам Помфри непременно осмотрит его, но, похоже, угрозы для жизни нет.

Гарри бросил плащ. Дамблдор укрыл Грюма, подоткнул аккуратно края мантии, выбрался из сундука и принялся исследовать фляжку лже-Грюма. Отвинтил крышку и осторожно наклонил ее. На пол капнула густая, клейкая на вид жидкость.

— Оборотное зелье, Гарри, — заметил Дамблдор. — Видишь, как все просто? Дело в том, что Грюм всегда пьет только из своей фляжки, и все прекрасно об этом знают. Самозванцу, конечно, нужно было, чтобы настоящий Грюм всегда находился под рукой, чтобы пополнять запас Оборотного зелья. Посмотри на его волосы... — Дамблдор бросил взгляд на Грюма в подземелье. — Самозванец весь год отстригал понемногу, видишь, они неровные? Но я думаю, что сегодняшней бурной ночью он мог и забыть в очередной раз принять зелье — его ведь нужно принимать каждый час... Посмотрим...

Дамблдор устроился в кресле и сидел неподвижно, не сводя глаз с лже-Грюма. Гарри тоже смотрел на него, не отрываясь. Минуты шли одна за другой...

В какой-то момент лицо лежащего на полу человека стало меняться прямо на глазах. Шрамы исчезли, кожа стала гладкой, покалеченный нос приобрел обычную форму и уменьшился. Седеющая грива становилась все короче, пока не превратилась в коротко стриженые соломенного цвета волосы. Деревянный протез с гулким стуком упал на пол, а на его месте выросла обычная нога. Еще мгновение — и волшебный глаз выскочил из глазницы, и его заменил нормальный глаз. Волшебный глаз покатился по полу, не переставая вращаться в разные стороны.

Перед Гарри лежал бледный, слегка веснушчатый мужчина со светлыми волосами. Гарри знал, кто это. Он видел этого человека в Омуте Дамблдора, видел, как дементоры тащили его прочь из зала, а он при этом пытался убедить мистера Крауча, что ни в чем не виноват... но сейчас вокруг глаз у него залегли морщины, и он выглядит гораздо старше...

В коридоре послышались быстрые шаги. Первым в кабинет вошел Снейп, за ним Винки, а за ней профессор МакГонагалл.

— Крауч! — остолбенел от изумления Снейп. — Барти Крауч!

— Боже мой! — профессор МакГонагалл замерла в дверях и не сводила глаз с лежащего на полу человека.

Грязная, растрепанная Винки выглянула из-за ног Снейпа и тут же пронзительно взвизгнула:

— Мастер Барти, мастер Барти, что вы здесь делать?

Она бросилась на грудь Краучу с воплями:

— Ты убить его! Ты убить его! Ты убить сына моего хозяина!

— Он просто оглушен, Винки, — ответил Дамблдор. — Отойди, пожалуйста, в сторонку. Северус, вы принесли зелье?

Снейп вручил Дамблдору маленький пузырек с совершенно прозрачной жидкостью — Сыворотку Правды, которой он однажды на уроке пригрозил напоить Гарри. Дамблдор склонился надлежащим на полу, подтащил его к стене и прислонил к ней в сидячем положении прямо под Проявителем Врагов, из которого все еще смотрели разъяренные лица Дамблдора, Снейпа и МакГонагалл. Винки, спрятав лицо в ладонях, так и осталась на коленях. Ее всю трясло. Дамблдор открыл рот Крауча и влил ему три капли сыворотки. Затем он указал палочкой на грудь Крауча и произнес:

— Enervate!

Сын Крауча открыл глаза. На лице его не было никакого выражения, глаза смотрели в одну точку. Дамблдор стал перед ним на колени, так чтобы их лица находились на одном уровне.

— Ты слышишь меня? — тихо спросил Дамблдор. Мужчина моргнул.

— Да, — так же тихо ответил он.

— Я хотел бы, чтобы ты рассказал нам, — спросил Дамблдор, — как ты оказался здесь. Как ты бежал из Азкабана?

Крауч судорожно вздохнул и монотонно заговорил:

— Меня спасла мать. Она знала, что умирает. Она упросила отца спасти меня ради нее. Он любил ее так, как никогда не любил меня. Он согласился. Они пришли навестить меня. Дали мне Оборотное зелье с волосом матери. А она приняла зелье с моим волосом. Мы обменялись внешностью.

Винки, все еще дрожа, яростно затрясла головой:

— Ни слова, мастер Барти, ни слова больше, вы причинить беду вашему отцу!

Но Крауч лишь судорожно вздохнул и все так же монотонно продолжил:

— Дементоры слепы. Они ощутили, что в Азкабан вошли один здоровый человек и один умирающий. Они ощутили, что вышли один здоровый и один умирающий. Отец вывел меня, переодев в платье матери, на случай, если сквозь решетку нас видели другие заключенные. Мать умерла вскоре после этого. Она принимала Оборотное зелье до самой смерти. Она похоронена под моим именем и с моей внешностью. Все были уверены, что она — это я.

Крауч снова моргнул.

— А что сделал отец, когда доставил тебя домой? — спросил Дамблдор.

— Инсценировал смерть матери. Тихие, семейные похороны. Эта могила пуста. Наш эльф выходила меня. Потом меня скрывали. Меня нужно было контролировать. Отец использовал множество заклинаний, чтобы управлять мной. Когда я выздоровел, я думал только о том, чтобы отыскать своего хозяина... чтобы вернуться к нему на службу.

— Как твой отец управлял тобой? — задал вопрос Дамблдор.

— Заклятие Империус, — ответил Крауч. — Я находился под контролем отца. Он заставил меня ходить круглые сутки в мантии-невидимке. Рядом со мной всегда была эльф. Она была моим тюремщиком и заботилась обо мне. Она жалела меня. Она убедила отца давать мне иногда возможность развлечься. В награду за примерное поведение.

— Мастер Барти, мастер Барти, — всхлипывала Винки сквозь прижатые к лицу ладони. — Не надо говорить им, мы попасть в беду...

— Стало ли кому-нибудь известно, что ты жив? — тихо спросил Дамблдор. — Знал ли об этом кто-нибудь, кроме твоего отца и домашнего эльфа?

— Да, — ответил Крауч, и снова моргнул. — Знала колдунья в департаменте моего отца. Берта Джоркинс. Она пришла к нам домой с бумагами для отца. Его не было дома. Винки проводила ее в дом и вернулась на кухню, ко мне. Она подслушала. Она услышала достаточно, чтобы понять, кто прячется под мантией-невидимкой. Отец пришел домой. Она обвинила его. Он наложил на нее мощное заклятие памяти, чтобы она забыла все, что ей удалось разузнать. Слишком мощное. Он сказал, что теперь ее память повреждена навсегда.

— Зачем она явилась, стала совать нос в дела моего хозяина? — продолжала горестно всхлипывать Винки. — Почему она не оставить нас в покое?

— Расскажи мне о Чемпионате мира по квиддичу, — сказал Дамблдор.

— Это Винки уговорила отца, — все так же монотонно продолжал Крауч. — Она убеждала его полгода. Я не выходил из дому уже несколько лет. Я любил квиддич. Пусть он посмотрит, говорила она. Он будет в мантии-невидимке. Пусть он вдохнет немного свежего воздуха. Она говорила, что этого хотела бы моя мать. Она говорила отцу, что мать умерла, чтобы освободить меня. Она спасала меня не для того, чтобы я жил в заключении. Он в конце концов согласился. Все было тщательно спланировано. Отец с самого утра отвел меня и Винки в верхнюю ложу. Винки должна была говорить, что держит место для моего отца. Я, невидимый, должен был сидеть на нем. Мы собирались уйти после того, как все покинут ложу. Все будут думать, что Винки идет одна. Никто ничего не узнает. Но Винки не знала, что я набираю силу. Я начал сопротивляться заклятию Империус, наложенному моим отцом. Были времена, когда я становился почти таким же, как раньше. Были короткие периоды, когда ему, похоже, не удавалось меня полностью контролировать. Это случилось там, в верхней ложе. Как будто я очнулся от глубокого сна. Я оказался в толпе, в самой середине матча, и увидел волшебную палочку, которая торчала из кармана мальчишки прямо передо мной. Мне не разрешалось иметь волшебную палочку с момента заключения в Азкабан. Я украл ее. Винки не знала. Винки боится высоты. Она закрыла лицо руками.

— Мастер Барти, плохой мальчик! — прошептала Винки, заливаясь слезами.

— Значит, ты взял палочку, — продолжил Дамблдор. — И что ты с ней сделал?

— Мы пошли обратно в палатку, — ответил Крауч. — Потом мы услышали их. Мы услышали Пожирателей смерти. Тех, кто никогда не был в Азкабане. Тех, кто ни минуты не страдал ради моего хозяина. Они повернулись к нему спиной. Они не были порабощены, как я. Они могли искать его, но они этого не сделали. Они просто развлекались с маглами. Их голоса разбудили меня. Мое сознание стало ясным, как никогда. Я был разъярен. У меня была палочка. Я хотел напасть на них за то, что они предали моего хозяина. Отец вышел из палатки, он поспешил на помощь маглам. Винки испугалась, увидев, как я разгневан. Она использовала свою собственную, эльфовскую магию, чтобы привязать меня к себе. Она вытащила меня из палатки и уволокла в лес, подальше от Пожирателей смерти. Я старался задержать ее. Я хотел вернуться к лагерю. Я хотел показать этим Пожирателям смерти, что такое истинная преданность Темному Лорду, и наказать их за ее отсутствие. Я использовал украденную палочку, чтобы запустить в небо Черную Метку. Появились волшебники из Министерства. Они разбросали оглушающие заклятия повсюду. Одно из заклятий прошло между деревьями, за которыми прятались мы с Винки. Связь между нами была разорвана. Мы оба были оглушены. Когда Винки нашли, отец знал, что я должен быть неподалеку. Он обыскал кусты рядом с тем местом, где нашли ее, и обнаружил меня. Он дождался, пока остальные волшебники из Министерства разойдутся. Он снова наложил на меня заклятие Империус и отконвоировал домой. Он уволил Винки. Она подвела его. Она дала мне возможность завладеть палочкой. Она почти дала мне возможность убежать. Винки издала вопль отчаяния.

— Мы остались в доме вдвоем с отцом. И тогда... и тогда... — голова Крауча качнулась, и по его лицу расползлась безумная улыбка. — За мной пришел мой хозяин.

Он прибыл к нам поздней ночью на руках у своего слуги Хвоста. Мой хозяин выяснил, что я еще жив. Он схватил Берту Джоркинс. Он пытал ее. Она многое ему рассказала. Она рассказала ему о Турнире Трех Волшебников. Она сказала ему, что старый мракоборец Грюм будет преподавателем в Хогвартсе. Он пытал ее, пока не разрушил заклятие памяти, наложенное моим отцом. Она рассказала ему, что я бежал из Азкабана. Она рассказала ему, что отец держит меня взаперти, чтобы помешать мне вернуться к хозяину. Так мой хозяин узнал, что я остаюсь его верным слугой — может быть, самым верным из всех. Хозяин задумал план на основе информации, полученной от Берты. Ему был нужен я. Он прибыл к нам около полуночи. Отец открыл дверь.

Улыбка на лице Крауча стала еще шире, будто бы он вспомнил самый приятный момент своей жизни. Винки окаменела от отвращения, а ее вытаращенные карие глаза сверкали между растопыренных пальцев.

— Все случилось быстро. Хозяин наложил заклятие Империус на моего отца. Теперь под контролем оказался отец. Хозяин заставил его заниматься своими делами как обычно, как будто ничего не случилось. А я был освобожден. Я очнулся. Я снова стал самим собой, снова ожил впервые за долгие годы.

— И что лорд Волан-де-Морт велел тебе сделать? — спросил Дамблдор.

— Он спросил меня, готов ли я рискнуть всем ради него. Я был готов. Я мечтал, я больше всего на свете хотел послужить ему, доказать, чего я достоин. Он сказал, что ему нужен верный слуга в Хогвартсе. Слуга, который незаметно проведет Гарри Поттера через Турнир Трех Волшебников. Слуга, который будет следить за Гарри Поттером. Обеспечит его победу. Превратит Кубок в портал, который отнесет первого, кто его коснется, к моему хозяину. Но сначала...

— Вам нужен был Аластор Грюм, — прервал его Дамблдор. Голос его был спокоен, хотя глаза метали молнии.

— Мы с Хвостом сделали это. Мы заранее приготовили Оборотное зелье. Мы пробрались к нему в дом. Грюм сопротивлялся. Был шум. Нам удалось вовремя одолеть его. Сунуть его в одно из отделений его собственного волшебного сундука. Выдернуть несколько волосков и бросить их в зелье. Я выпил его, я стал двойником Грюма. Я взял его ногу и глаз. Я был готов встретить Артура Уизли, который прибыл утихомиривать маглов, услышавших шум. Я заставил мусорные бачки двигаться по двору. Я сказал Артуру Уизли, что слышал, как кто-то влез ко мне во двор и заколдовал мусорные бачки. Затем я упаковал одежду Грюма и его приспособления в его же сундук и отправился в Хогвартс. Я держал его живым, постоянно под заклятием Империус. Мне нужно было расспрашивать его. О его прошлом, о его вкусах и привычках, так чтобы я мог обмануть даже Дамблдора. И еще мне были нужны его волосы, чтобы делать Оборотное зелье. Добыть остальные ингредиенты было легко. Шкуру бумсланга я взял у Снейпа. Когда профессор зелий застал меня в кабинете, я сказал, что мне приказано обыскать его комнаты.

— А что стало с Хвостом после нападения на Грюма? — спросил Дамблдор.

— Хвост вернулся в дом моего отца, чтобы заботиться о хозяине и следить за моим отцом.

— Но твой отец ускользнул, — продолжил Дамблдор.

— Да. Через некоторое время он стал сопротивляться заклятию Империус, точно так же как и я. Были моменты, когда он прекрасно понимал, что происходит. Хозяин решил, что отец больше не должен выходить из дома. Вместо этого он заставил его писать письма в Министерство. Он заставил его написать, что он болен. Но Хвост не выполнил свой долг. Он утратил бдительность. Отец бежал. Хозяин догадался, что он направляется в Хогвартс. Отец собирался рассказать обо всем Дамблдору. Признаться. Он собирался признаться, что вызволил меня из Азкабана. Хозяин сообщил мне о побеге отца. Он приказал мне остановить его любой ценой. Я ждал и наблюдал. Я использовал карту, которую забрал у Гарри Поттера. Карту, которая едва не разрушила весь план.

— Карта? — быстро спросил Дамблдор. — Что еще за карта?

— Карта Хогвартса. Она была у Поттера. Поттер видел меня на ней. Поттер видел, как я ворую составляющие для Оборотного зелья из кабинета Снейпа. Он думал, что это мой отец, потому что нас одинаково зовут. Я тогда забрал карту у Поттера. Сказал ему, что мой отец ненавидит черных магов. Поттер поверил, что мой отец охотился за Снейпом.

Целую неделю я ждал, когда же отец явится в Хогвартс. Наконец однажды вечером карта показала, что отец добрался до школы. Я надел мантию-невидимку и спустился к нему. Он шел по краю Запретного леса. Потом появились Поттер и Крам. Я ждал. Я не мог напасть на Поттера. Моему хозяину он был нужен живым и невредимым. Поттер побежал за Дамблдором. Я оглушил Крама. Я убил своего отца.

— Не-е-е-е-е-ет! — горестно завопила Винки. — Мастер Барти, мастер Барти, что вы говорить?!

— Ты убил своего отца, — тихо повторил Дамблдор. — И что ты сделал с телом?

— Отнес его в лес. Прикрыл мантией-невидимкой. Со мной была карта. Я увидел, как Поттер побежал в замок. Он встретил Снейпа. К ним присоединился Дамблдор. Я видел, как Поттер выходит из замка вместе с Дамблдором. Я вышел из леса, обошел их сзади и догнал их. Я сказал Дамблдору что Снейп сообщил мне, куда идти. Дамблдор велел мне искать моего отца. Я вернулся к телу отца. Посмотрел на карту. Когда все ушли, я трансфигурировал тело отца. Превратил его в кость... Я надел мантию-невидимку и зарыл кость на свежевскопанной грядке перед хижиной Хагрида.

В комнате повисла гробовая тишина, которую; нарушали лишь судорожные всхлипы Винки. Потом Дамблдор произнес:

— А сегодня вечером...

— Я вызвался отнести Кубок в лабиринт, — прошептал Барти Крауч, — и там превратил его в портал. План моего хозяина сработал. Он вернул себе силу, и я буду вознагражден так, как никто из волшебников не смеет и мечтать.

Лицо его снова озарилось безумной улыбкой, и голова безвольно свалилась на плечо. Рядом с ним, не переставая всхлипывать и причитать, сидела на полу Винки.

(п.а. Конец вставки)

— А что насчет Крестника? — вдруг встрял настоящий Грюм, поддерживаемый Минервой. — Кто он?

— Сын Фауста Либефлема — Огненного, — безмятежно ответил Крауч.

Гарри не понял, почему испуганно выдохнула его декан, почему отшатнулся Снейп, почему настоящий Грюм скрипнул зубами и сжал кулаки, а в глазах Дамблдора заиграла сталь. И никто не заметил, как что-то блеснуло в глазах пленного.

— Зачем он Темному Лорду? — спросил директор.

Крауч безэмоцианально отвечал:

— Он все расскажет сыну друга. И тогда, когда Крестник узнает что вы сделали с его народом, он, как и его отец, встанет под знамена Лорда. Тьма и Огонь вновь пойдут по землям Британии. И жалкие поданные Её Влеичства вновь будуте ныть от страха в своих норах. И снова ночь обернется днем, когда от пожаров закипит Темза. Когда крики ваших отцов и плач матерей будут единственным, что вы будете слышать своими ушами. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха-ха.

Крауч засмеялся каким-то пугающим, ужасным смехом, в котором не было ни капли человеческого. Гарри впервые увидел перед собой такого же монстра, как и сам Волан-де-Морт.

— Кто такой Фауст? — спросил Поттер.

— Не сейчас Гарри, — отрезал Дамблдор.

Но, судя по всему, этот вопрос услышал Крауч и не смог противостоять сыворотке правды.

— Древний Ифрит, живший на этой земле. Последний из Фейри — Король Фейри. Мйо друг. Друг Темного Лорда, а так же мой командир.

— Лжец! — рявкнул Снейп.

Он взмахнул палочкой, а затем в кабинете повисла тишина.

Крауч лишился верха одежды. На его левой руке бледнела Черная Метка, она была совсем не такой яркой, как у Хвоста или тех Пожирателей, которые пришли на зов. Она была словно мертвой. Но вот Гарри перевел взгляд выше. На правой грудной мышце, прямо над сердцем, у Крауча-младшего была другая татуировка. Красная, словно огненная, она изображала оскалившегося, безумного демона, танцующего в языках пламени.

— Не может быть, — прошептал Снейп. — Ты из Огненной Шайки... но всех вас.

— Ликвидировали, — процедил Грюм. — Мои же люди. Но, как мы видим, не всех...

— Назови мне имя, — произнес Дамблдор. — Имя сына Фауста Либефлема.

Крауч замычал, было видно что он борется.

— Имя.

Лже-Грюм забился головой об стену, его пальцы задрожали.

— Имя! — вскрикнул директор, направив палочку на Пожирателя.

Барти открыл рот, первый звук сорвался с его уст, но в то же момент он вдруг заорал, а потом сомкнул челюсти. На мантию Дамблдора фонтаном брызнула кровь, а на пол упал откушенный язык. Барти засмеялся, он захлебывался кровью, но тыкал пальцем в сторону профессуры и смеялся. Волосы Поттера встали дыбом, его сердце сжал страх.

— Позовите Помфри, — спокойно произнес Дамблдор. — Мы должны узнать имя.

В этот самый момент Крауч вдруг поднял правую руку, привлек внимание директора, а следом оттопырил средний палец. Никто так и не понял, что произошло в следующий момент — все слишком ошалели от подобного. Но вот Барти метнулся на пол и вгрызся зубами в воротник своей рубашки. В следующий миг Снейп пытался что-то засунуть в пенный рот Крауча, но было поздно. Тот дернулся в последний раз и замер.

— Яд, — пыхтел Снейп. — В капсуле. Как старомодно.

— Как и у всех в Шайке, — покачал головой Грозный Глаз, помнивший, что они так и не взяли в плен никого, из отряда Огненного.

Дамблдор, презрительно глянув на труп, повернулся к настоящему Грюму.

— Мы должны найти Крестника, раньше него. Я знаю, что много прошу, стары друг, особенно, после того, что случилось, но...

— Я согласен! — резко кивнул бывший Аврор, скидывая руку МакГонагалл и опираясь на сундук, год служивший ему тюрьмой. — Я найду и приведу его к тебе, Альбус.

— Мы не знаем ни имени, ни внешности, ни...

— Поверь мне, старый друг, стоит мне лично с ним встретиться, и я его узнаю даже в облике дерева. Я не могу не узнать ублюдка, сына другого ублюдка, лишившего меня глаза и ноги.

Где-то на другом конце планеты

Проныра, вывалившись из портала, чуть не выблевал все свои внутренности. Межконтинентальный портал это тот еще аттракцион и Геб понял, что больше никогда не воспользуется этой фишкой.

— Мы тебя ждали, — произнесли рядом.

Ланс поднял голову и увидел фигуру в черном балахоне. Вокруг стояла молодая ночь.

— Ты опоздал, — произнесла другая фигура в точно таком же балахоне.

— Он не любит, когда его заставляют ждать, — вторила им третья.

Ланс взглянул на них, а потом уселся на свой Сундучище, та же принесенный порталом, только уже другим — работавшим в связке.

— Ой, народ, хорош комедию ломать — я устал как раб на галерах.

— Ц, — цокнула народ откидывая капюшоны. Это были Вики, Алико и Доктор Зло.

— И почему ты не испугался? — спросила Вики, обнимая друга и целуя того в щеку.

— Пуганный, — пожал плечами юноша, пожимая руки другим музикантам.

— Ладно, — махнул рукой Алико и Сундучище взлетел в воздух. — Пойдемте в самолет, Тремонт уже ждет.

И народ, шагая по взлетной полосе, пошлепал к частному джету, стоявшему уже на взлетной изготовке.

— Я рада что ты согласился на мое предложение, — улыбнулась самая сексуальная ведьма поколения.

— Шутишь?! — воскликнул Ланс. — Отказаться от предложение учувствовать в мировом туре? В качестве приглашенного артиста у самих «Ведьминых сестричек»?!! Да я пока еще в своем уме!

— Да уж, — кивнул Доктор Зло. — Я уверен, Вики, это будет настоящая бомба!

— Я так и сказал друзьям, — подметил Ланс.

Музыканты, поднявшись по трапу, скрылись в салоне, где уже слышалось пение Тремонта. Ланс же задержался на пороге. Там, на востоке, поднималось солнце, давая рождение новому дню. Что он принесет с собой?

— Пошевелись Геби! Мир ждет!

— Да! — кивнул радостный рокер, заходя внутрь.

Ланс не знал, что ему принесет этот день, но, черт возьми, он отправлялся в мировое турне! Он будет целое лето играть на самых больших площадках перед многотысячными толпами! И это, только это — самое важное, что есть в жизни музыканта, Герберта Артура Ланса.

(п.а. Прошу прощения за гигантскую вставку, но она, как бы это сказать — основополагающая для осознания всего, что будет происходить далее. Она — ключ к «афере века». Так что прошу прощения, но без этого никуда.

Всем лучей добра, веселья, сданной сессии, веселого Нового Года, ну и всяких плюшек;)

Напоминая что автор против наркотиков, но не против удобрения его фанфика коментами!

P.S. до финала осталось 10-15 глав. Конец близко.)