Кровь волшебства (гет)

К вечеру уже весь отдел был вовлечен в исследование загадочных свойств дневника. Из библиотеки министерства на большой стол в общей комнате перекочевало множество книг, которые споро просматривали Ромильда с Мэтью. Отобранные книги уже более подробно изучали Патрик и Майкл. Амели, Гермиона и Снейп систематизировали записи. Со стороны могло показаться, что в комнате царил хаос, но Гермиона с удовлетворением отмечала, как четко и слаженно все работают. Даже Снейп не выбивался из общей картины. Гермиона то и дело посматривала на часы: беспокойство за Рози давало о себе знать, но уйти и оставить работать всех остальных казалось ей так себе идеей. Раньше бы Гермиона спокойно ушла, но теперь ей чудилась угроза: стоит оставить Снейпа без присмотра и он всех коварно перетянет на свою сторону.

— Все, на сегодня хватит. — Гермиона встала и потянулась. — Убираем все материалы и расходимся, отдыхать тоже надо. Мистер Снейп, уберите, пожалуйста, дневник в сейф, я закрою. Пойдемте.

Снейп спорить не стал, подхватил тетрадь, которая парила над столом, и пошел за Гермионой в лабораторию.

Сейф был выполнен в виде горгульи. Гермиона взмахнула палочкой, горгулья открыла пасть, и Снейп бросил в нее тетрадь. Горгулья плотоядно облизалась каменным языком и захлопнула пасть. Гермиона наложила на нее дополнительные чары.

— Вы не можете не перестраховываться? Еще и вход в отдел запечатаете чем-нибудь мудреным, я прав?

— А вы не можете не высказаться по этому поводу? Я знаю, что подростки-недоучки при желании могут проникнуть в хранилище Гринготтса, так что не вижу, в чем это я перестраховываюсь? В моем отделе столько магических штук, что многие не против сюда попасть, и я не собираюсь облегчать им задачу.

— Возможно, вы и правы, — пошел он на попятный. Гермиона не была готова к такой быстрой капитуляции и даже немного огорчилась, что пикировка окончилась.

Когда Гермиона закончила со всеми рутинными делами и вышла в коридор, все в полном составе ждали ее у лифта. Они дружно добрались до каминов и отправились кто куда. Только Снейп отчего-то вошел в камин вместе с Амели. Гермиона нахмурилась, потрясла головой, отгоняя непрошенные мысли, и шагнула в камин: ее ждала Рози.

Джинни и Гарри тоже были в Норе. Дети спокойно играли, и Гермиона почувствовала, как камень упал с души.

— Больше Рози ничего не разбила? — спросила она Джинни потихоньку. — Молли не простит меня никогда. Сервиз вашей прабабушки! Ты видела осколки? Некоторые тарелки никакое Репаро не соберет!

— Брось, мама всегда мечтала, что однажды кто-нибудь его грохнет и она сможет заменить его на что-то более простое, без всех этих вензелей. Не переживай.

— Как дела? — Гарри починил Джеймсу лук, и присоединился к разговору.

— Снейп… принес сегодня дневник, — Гермиона благоразумно промолчала про их ночные приключения, уверенная, что ни Гарри, ни Джинни не одобрят ее вылазку вдвоем со Снейпом и его последующий визит к ней домой в час ночи.

— И?

— И никто, кроме него, не может взять дневник в руки. А открыть не может даже сам Снейп. Работаем.

Джинни и Гарри переглянулись.

— Ты чего-то не договариваешь?

— Если я начну рассказывать все, то, во-первых, я буду рассказывать до утра. Куча подробностей будет вам просто не интересна. Мы справимся, вскроем этот чертов дневник, расшифруем его, тогда всё и обсудим. А во-вторых, вы скажете, что я сошла с ума, потому что мне кажется, что Снейп метит на мое место. Вы бы видели! Он ведет себя как… как павлин!

— Даже в школе он тебя так не бесил, — заметила Джиннни.

— Она его все время защищала, каждый раз, когда мы с Роном его подозревали…

— Каждый раз вы убеждали меня, что первопричина всех зол — Снейп, а уж после того, как Дамблдор… — Гермиона махнула рукой. — Факт, что я ничего о нем не знаю. И никак не могу перестать думать о нем, как о мерзком профессоре, как об учителе. А он, между тем, флиртует с Амели. Вечером они вообще с работы ушли вместе!

— Снейп и женщины, — Джинни захихикала.

— Ну, судя по всему, моя мама до какого-то момента неплохо к нему относилась и считала его своим другом. И Дамблдор его ценил: мне кажется, они были друзьями. Все-таки, справедливости ради, он… — Гарри взъерошил шевелюру. — Наверное, он может хоть с кем-то быть нормальным?

— И все равно — Снейп и Амели? Это дико, — сказала Джинни. — Она слишком молода для него.

— Она младше меня всего на три года, — заметила Гермиона.

— Так и мы — слишком молоды для него! Он встречался с мамой Гарри, он мог бы быть отцом какого-нибудь нашего сокурсника! — воскликнула Джинни.

— Снейп — отец, не позавидовал бы я его детям! — сказал Гарри.

— Снейп — муж, — подхватила Джинни. — Снейп — любовник, страшно представить на ночь глядя!

— У него кстати, очень красивые руки, — задумчиво произнесла Гермиона. — Хотя это к делу не относится. И давайте сменим тему? Мне достаточно Снейпа на работе. И кстати, где Рон?

Джинни и Гарри переглянулись.

— А он в Ракушке, решил погостить у Билла, — сказала Джинни каким-то не своим голосом.

— В Ракушке? Джинни, не стоит беречь мое самолюбие. Он уже кого-то нашел? — спросила Гермиона, совершенно не желая слышать ответ.

— Мы не знаем, — ответил Гарри, — Молли не говорит и это вроде как не наше дело, но сегодня он возвращаться не собирался. Прости.

— Все это ерунда, — Гермиона вымученно улыбнулась, сглатывая комок в горле.

* * *

Следующие несколько дней работа отдела была почти полностью парализована, все силы были брошены на решение загадки дневника. Стопка исписанных пергаментов все росла, а решения не находилось. Точнее, было бы правильнее сказать, что решений было слишком много, каждое — по своему уникально, и в каждом был изъян. Самой главной проблемой было то, что почти все предложенные методы можно было использовать с большим риском для дневника.

— У нас будет только один шанс попробовать, — то и дело напоминала Гермиона.

К вечеру пятницы выдохлись все: предложения иссякли. Гермиона в ультимативной форме отправила всех отдыхать.

— А вас, мистер Снейп, я попрошу остаться, — сказала она: все уже ушли и только Снейп мило болтал с Амели. — Давайте накануне выходных все-таки подытожим все, что было сделано.

Снейп кивнул, что-то сказал Амели и прошел в лабораторию. Гермиона закрыла двери за явно разочарованной таким поворотом Амели и, выдохнув, тоже направилась за Снейпом. Что на нее нашло — она плохо понимала. Рози оставалась на выходные у Молли, Рон прислал сову с письмом, что тоже будет там и с намеком, что ее в Норе не ждут. Поэтому Гермиона собиралась поработать допоздна в одиночестве. Снейп ей был совершенно не нужен, и зачем она потребовала его остаться, она понятия не имела, но выгонять его теперь было бы глупо.

— Итак. — Гермиона придвинула к себе стопку пергаментов. — Мы имеем массу идей и пока не можем выбрать одну. Какие будут предложения?

— Начать с начала и подумать над нетривиальным решением? — Снейп сложил руки на груди и остался стоять у двери. Слава богу, не высказывал претензий, к чему Гермиона была готова.

— Отлично. — Гермиона потерла переносицу. — Только не представляю, с какого бока можно взяться за это дело еще.

— Я вернусь через полчаса, — ответил на это Снейп и, не давая ей опомниться, ушел.

Гермиона решила, что он сбежал и уже придумывала, что скажет ему в понедельник, но Снейп вернулся достаточно быстро с бумажным пакетом в руках.

— Можно было бы использовать специальное зелье, но оно мерзкое на вкус и после него на следующий день болит голова, а это недопустимо, — сказал он, доставая из пакета бутылку.

— И поэтому вы принесли вино? — Изумлению Гермионы не было предела. Еще никто и никогда, кроме как на официальные мероприятия, не приносил в отдел спиртное. — Мы будем напиваться?

— Мы будем освобождать сознание от блоков, — Снейп вытащил еще одну бутылку вина, упаковку сыра, пару яблок и восхитительно пахнущие медовые груши.

— И завтра у нас, конечно, не будет болеть голова? — с сомнением в голосе спросила Гермиона. — Знаете, напиваться в лаборатории...

— Опять — напиваться! — перебил ее Снейп. — Мера, мисс Грейнджер, мера. — Он трансфигурировал две колбы в бокалы и разлил вино. — Пусть подышит. — И сделав легким движением руки из листа бумаги вполне изящную тарелку, нарезал на ней яблоки. Еще один лист, еще один взмах — и сыр занял свое место.

— Хорошо, — медленно произнесла Гермиона, хотя все эти приготовления ей не нравились. Она нервничала, все происходящее уж слишком выходило за рамки. Но стоило ли это прекращать? Стоило ли ругаться? С одной стороны — они на работе, с другой — вечер пятницы, в министерстве работает от силы человек десять, да и не собираются они делать ничего предосудительного.

— Итак, — он подал ей бокал, поднес к носу свой. Гермиона невольно улыбнулась, вспоминая, как Рон ворчал, что с носом Снейпа подходить к котлам и не нужно, таким шнобелем можно унюхать что хочешь с расстояния в несколько футов, и тут же помрачнела. Рон, ох, Рон!

— Вино замечательное, — сказала она искренне, сделав первый глоток. — То, что надо для нашей задачи. Искристое, розовое, очень легкое, с приятным земляничным привкусом и нотками малины.

— Вы разбираетесь? — Снейп снова вынул палочку, и стул послушно изменил очертания и превратился в удобное кресло.

— Не поверите, но маглы и маглорожденные волшебники разбираются в винах. Это отнюдь не прерогатива чистокровных. — Гермиона трансфигурировала свой стул, превратив его в точную копию кресла, стоящего у нее дома.

— Я, во-первых — и это вам известно, не чистокровный, а во-вторых, мой отец-магл доказал всей своей жизнью, что единственное, в чем он хорошо разбирался, был алкоголь. Так что — мимо.

— Простите, — пробормотала Гермиона, — меня занесло. Но, знаете, вы иногда ведете себя как... как чистокровный убл... волшебник. Так и хочется вам ответить. Не цепляйте меня.

— А вы ведете себя, словно у вас в кармане философский камень. «Я знаю все, а если и не знаю — то узнаю завтра». Так и хочется вас поставить на место.

Вместо ответа Гермиона сделала еще глоток. Ей хотелось сказать, что по сравнению с ним, у нее золотой характер, но она понимала, что это приведет к новому витку бесполезных пререканий, а им надо было искать ответ или хотя бы попытаться очистить сознание.

— Любое клеймо можно снять, по мнению Николаса Фламеля, — сказала Гермиона, рассматривая вино на свет. — Любое. Он изучал эту проблему значительно раньше, чем Волдеморт начал штамповать свои метки…

— Волдеморт совершенно серьезно собирался жить вечно, дурость какая. — Снейп прикоснулся палочкой к грушам, и они раскрылись тонкими одинаковыми ломтиками. — Он был уверен, что метки никогда и не понадобится снимать. Возможно, Саймак думал так же.

— А если что-то, на чем стоит клеймо, понадобилось бы продать? — предположила Гермиона и сразу закачала головой. — Нет, Волдеморт вряд ли стал бы хоть что-то продавать и уже тем более — отдавать. А подарки? Он делал подарки?

— Делал. — Снейп опустил ворот рубашки, показывая уродливый рубец, пересекающий шею. — Примерно такие.

— Как вам удалось выжить? — вопрос вырвался сам собой, она не собиралась спрашивать, прекрасно зная, что Снейп не ответит.

— Это не имеет никакого отношения к нашей проблеме, — заявил он и осушил бокал. — Может, выберем способ наугад?

— Это безумие. Или пострадаем мы, или, что хуже, дневник.

— Я видел в воспоминаниях Поттера, как вы однажды сказали: «Мы можем погибнуть, или, что еще хуже — вылететь из школы!» Надо же, вы изменились меньше, чем можно было ожидать.

— Это не имеет отношения к нашей проблеме, — проворчала Гермиона, — в любом случае, такой риск не оправдан. — Она отпила еще вина.

Вот прямо сейчас — здесь и сейчас — ей было удивительно хорошо и... правильно. Вино, разговор об интересной и важной проблеме, достойный собеседник... Мерлин, как же часто ей не хватало этого. Она любила Рона, но иногда семейная жизнь требовала уж чересчур больших усилий и она сбегала на работу. Но и тут она чаще выступала в роли начальника и учителя, изредка — в роли равноправного партнера, и очень редко — в роли подчиненной и ученицы.

— Вы всегда с таким томным видом размышляете о нерешаемых задачах? — спросил Снейп насмешливо.

— А вам всегда невыносимо видеть, что рядом кому-то хорошо? — спросила Гермиона лениво. Вино сделало свое дело, и если думать было еще не лень, то препираться со Снейпом — точно лень.

— Рядом со мной никому не было хорошо.

— Никогда?

— Мы уклонились от темы. Опять.

— Бросьте, — она вздохнула, — вы же принесли вино, чтобы очистить разум. Так пусть ассоциации текут свободно. Давайте просто говорить.

— Альбус любил «просто поболтать». — Снейп выпрямился в кресле. — Обычно это заканчивалось каким-то новым неприятным поручением. И не только для меня.

Гермиона пожала плечами:

— Время тогда было такое, война.

— У нас дилемма. — Он сидел прямо, смотрел куда-то поверх головы Гермионы, что ее ужасно раздражало. — С одной стороны, для того, чтобы убрать метку нужно достаточно сильное магическое воздействие, с другой — это самое воздействие угрожает угробить записи, и мы останемся с грудой пепла и сожалениями. Так?

— Так. — Гермиона тоже хотела выпрямиться, приняв самый серьезный вид, но вместо этого устроившись еще удобнее, закрыла глаза. — Нам надо что-то небанальное и… Дамблдор, кстати, был уверен, что…

— Только не заводите песню о любви и прочей чепухе! — перебил ее Снейп. — Это конек Альбуса. Сколько раз я подобное выслушивал — не счесть, и вам его не переплюнуть. Тем более нам это не поможет никак: запечатал дневник Саймак.

— Феликс фелицис! — Гермиона все-таки выпрямилась в кресле. — Как я забыла! Я в самом начале думала, что нам нужен глоток удачи!

Теперь Снейп закрыл глаза и откинувшись на спинку кресла, пожал плечами.

— Возможно, возможно, — не стал спорить он, — у вас есть пара флаконов?

Гермиона с сожалением покачала головой, отлично помня, что эликсир готовится полгода.

Беседа текла размеренно и спокойно. Гермиона то и дело напоминала себе: «Это — Снейп! Снейп!». Поверить в то, что он может вот так сидеть в кресле, пить вино и спокойно беседовать, без выпадов и колкостей, без издевок и острот, было так же сложно, как и в то, что он воскрес и как ни в чем не бывало теперь ходит на работу в министерство, умудряясь вести себя так, словно он проработал тут годы.

Наверное, появись он через год после победы, ему было бы обеспечено повышенное внимание обеих сторон: и победившей и проигравшей. Но время сделало свое дело — всплеск интереса к воскресшему герою войны несомненно был, но какой-то слишком уж вялый. Даже Рита Скитер написала всего пару скучных статей на эту тему и угомонилась.

— Итак, ритуал Первозданности. — Снейп отогнул большой палец. — Явный недостаток: вместе с меткой может исчезнуть и текст. Заклятие отторжения... — Он отогнул указательный палец.

— Такие же проблемы, — подхватила Гермиона, — правда, текст можно «поймать», но для этого надо сделать ловушку, а это не быстро, совсем не быстро.

Снейп кивнул.

— Распутывающие чары. — Снейп отогнул третий палец.

— Слишком много мороки, а результат мало предсказуемый, — заметила Гермиона, — эти чары не для нашей ситуации. — И опять Снейп просто молча кивнул. — Надо разработать что-то свое на основе того, что есть, — продолжила Гермиона, — вот только на чем будем тестировать? У нас одна попытка.

— Вот это больше всего и смущает, — заметил Снейп, вставая.

Часы пробили восемь, и Гермиона с печалью подумала, что сейчас ей придется отправляться домой. И даже к Гарри не сбежишь: чета Поттеров собиралась на выходные к Биллу и Флер.

— Если не хотите говорить, как вам удалось выжить, то расскажите, как вы жили все это время? — спросила она.

— Почему вам это интересно? — Он поправил манжеты немного нервным движением.

— Я зря спросила. — Она тоже поднялась, взмахом волшебной палочки навела порядок на столе — тарелки снова стали листами бумаги, бокалы превратились в колбы.

— Ничего интересного, — ответил он, — скучная и малоинтересная жизнь, ничего захватывающего, ничего... героического. И вы не ответили, почему вам это интересно?

— Вы все время ожидаете от меня подвоха. Даже такой вопрос воспринимаете как угрозу, почему?

— Потому что жизнь меня научила не доверять никому и никогда. Даже самые лучшие порой не могут сдержать слово, и в этом нет их вины, да только ситуацию это не меняет, — ответил он наставительно.

— Доверять только себе и рассчитывать только на себя?

— Да, по крайней мере не будет несбывшихся надежд.

— Это все равно что лечить головную боль гильотиной, нельзя отгородиться от всего, только чтобы не испытывать неприятных эмоций!

— О да! Вы знаете все на свете, в том числе и про то, как другие должны думать и чувствовать. И считаете необходимым донести свое знание до всех. Не удивительно, что от вас сбежал даже Уизли, — сказал он жестко.

Гермиона замерла на месте, стопка бумаг, которую она левитировала на предназначенную для нее полку в шкафу, осыпалась на пол.

— А я хотела сказать, что этот день был одним из лучших за последнее время. Он и был, до вашей последней фразы, — проговорила она холодно. — Как изящно ударить в больное место! — добавила она, заставляя разлетевшиеся листы снова собраться в аккуратную стопку и отправляя их в шкаф. — До завтра, сэр. Идите, я уберу…

— Погодите. — Он поймал ее за руку. — Простите. Это было бестактно.

Северус Снейп извинился! Гермиона смотрела на его руку, сжимающую ее запястье.

— Я тоже не должна была лезть с советами. Извините, — пробормотала она, хотя, если быть откровенной, не чувствовала себя виноватой. Впрочем, возможно он тоже не считал себя неправым и просто не хотел усложнять им работу?

— Вы устали? Хотите домой? — Снейп отпустил ее руку. Чувствовал он себя виноватым или нет, но голос его звучал немного иначе, непривычно. И выглядел он тоже иначе. Хотя Гермиона не поручилась бы, что это не вино так изменило ее восприятие или его поведение. Но пока он не вспомнил Рона, ей действительно было хорошо и ей, что греха таить, действительно совсем не хотелось домой.

— Я бы поработала еще, — ответила она.

Снейп снова превратил колбы в бокалы и опять налил вина.

— Вам надо расслабиться, — заявил он, подавая ей бокал.

— Почему мне, не вам?

— Я хороший окклюмент и это иногда мешает, а вы — ведьма и… я объясню позже, если мои объяснения понадобятся, — ответил он. — Так на чем мы остановились?

Они снова стали обсуждать, по которому кругу, все наработки последних дней, то и дело сбиваясь и отвлекаясь. Снейп оказался весьма интересным собеседником. Гермиона чувствовала, что захмелела, но это же и было то, чего они добивались? Это было для пользы дела, правда какого дела и какой пользы она с каждой секундой помнила все хуже. Все дела казались такой ерундой!

— Почему вам нравится Амели? — спросила она, чувствуя, что опять лезет не в свое дело будучи не в силах бороться с искушением. Но ей действительно было интересно!

— Она молода, красива, умна. Она не выпячивает свои достоинства и не пытается показать всем, насколько она хороша. Редкое сочетание, — ответил Снейп, даже не попытавшись сделать вид, что Амели не так уж ему и нравится!

— Полная противоположность мне, — вздохнула Гермиона. — У меня ужасный характер, и я все время всех учу. И вы правы, я на месте Рона от себя бы тоже сбежала.

— Бросьте. — Снейп подхватил бокал, который она чуть не выпустила из рук. — У вас масса достоинств, и если Уизли их не видит, то он сам себе враг. А может, судьба дарит вам шанс на что-то лучшее?

Гермиона грустно усмехнулась.

— О нет, с романтикой покончено навсегда. У меня есть интересная работа, и у меня есть Рози. Этого мне хватит с лихвой... Господи, как хочется лечь! — Она скинула туфли и вытянула ноги, пытаясь устроиться в кресле поудобнее и лениво размышляя, не трансфигурировать ли его в кровать?

— Самое время. — Снейп поставил бокалы на стол и встал.

— Для чего? — прошептала она, ощущая одновременно удивительную легкость сознания и невероятную тяжесть в ногах и руках. — Я способна только спать!

— Это вам сейчас так кажется. Через минут двадцать все пройдет, надо не упустить время. Доверьтесь мне, я буду вашим якорем.

Его голос был… чарующим. Мерлин, почему он не мог говорить так на уроках?

— Вы доверяете мне? — донеслось до Гермионы словно через пленку.

— Да, вполне. — Она закрыла глаза и почувствовала его руки на своих плечах. Он вынудил ее податься назад, положил большие пальцы на виски, ладонями поддерживая затылок. Он массировал ее голову едва уловимым движениями и это было невероятно приятно.

— Не надо думать и анализировать, мисс Грейнджер, просто чувствуйте, позвольте решению прийти самому. Не думайте, не анализируйте, не сравнивайте, не бойтесь. Доверьтесь мне…

Это оказалось проще, чем можно было подумать: Гермиона плыла куда-то сквозь серебрящийся сумрак. То, что поначалу казалось беспорядочным танцем огоньков, становилось чем-то иным. В хаосе она сама, непостижимым образом, видела порядок. Гермиона протянула руки, оттолкнулась и взмыла вверх. Она парила в темноте, но ей не было страшно, впервые она чувствовала полную и бесконечную власть над миром. Это было невероятно захватывающе! Гермиона тихо засмеялась. Все те множества формул и заклинаний, над которыми они размышляли последнее время, вспыхивали перед ее глазами. Какие-то тут ж меркли, осыпались пеплом, прочие разгорались четче, слова теснили друг друга, цифры скакали с места на место, чтобы занять единственно верное положение…

Гермиона так была захвачена происходящим, что, само собой, не могла видеть, как смотрит на нее Снейп. Он завороженно смотрел, как ее волосы начинают завиваться тугими кольцами, как кожа приобретает сияние, а мелкие морщинки вокруг глаз разглаживаются. Она не знала, что он смотрит на ее губы, которые, став ярче и пухлее, приоткрылись, словно для поцелуя. Она понятия не имела, что он гнал от себя не самые приличные мысли и, зная, что в такие моменты ведьмы преображаются, становясь нестерпимо прекрасными и притягательными, с трудом сдерживал себя. Снейп закусил губу, выдохнул, и спросил, стараясь, чтобы голос звучал по-прежнему спокойно:

— Мисс Грейнджер?

— Я чувствую, — ее голос стал другим — более глубоким и мелодичным, — я вижу, я знаю! Я знаю!

— Тогда возвращайтесь. На счет три откройте глаза.

Он досчитал до трех, она открыла глаза и потянулась. Огляделась, словно впервые видела эту лабораторию.

— Я… — Она встала. — Я трезвая, совершенно трезвая, но… мне кажется, что я сплю. Все выглядит иначе. Что это было? — Она резко повернулась и была вынуждена схватиться за кресло. Снейп, между тем, отер рукавом пот со лба.

— Это была магия, мисс Грейнджер. В Хогвартсе не учат тому, что такое магия на самом деле. Чистокровные рождаются с этим знанием, точнее — с чувством. Маглорожденные живут, так никогда и не узнав это.

— Я…

— Вы можете быть сколько угодно умны, но магию не втиснешь в формулы нумерологии и в правильность произношения заклинаний, она больше этого, и сегодня, судя по всему, вы это и почувствовали.

— Мерлин. — Гермиона прижала руку к губам. Это было слишком сильное потрясение. Она и правда всю жизнь считала, что магия — раздел науки, просто очень продвинутый и жутко секретный, и только сейчас почувствовала, что на самом деле магия — это нечто иное.

— Я рад был бы поговорить об этом, но… вы знаете теперь, что делать с дневником?

— Да, знаю, — она села в кресло, придвинула к себе пергамент и стала писать. — Мы были правы. И мы молодцы, что проделали всю эту работу, без нее вряд ли я смогла бы что-то… смотрите. Вот заклинание призыва, вот такие расчеты по времени и ловушка… Мы сможем провести ритуал завтра. А еще вот заклинание удержания, пентаграмма и руны…

Он смотрел через ее плечо, то и дело хмыкал, но не перебивал. Когда Гермиона закончила, Снейп взял пергамент, просмотрел его еще раз и довольно кивнул.

— Я верю в вас, мисс Грейнджер. Надеюсь, завтра все пройдет отлично.

Она довольно улыбнулась и снова огляделась.

— Какое все вокруг… волшебное, правда? Я, наверное, не смогу уснуть сегодня! Это невероятно, я хочу…

— Вам кажется, что вы полны сил. — Снейп взял со спинки кресла сюртук и снова застегнулся на все пуговицы. — Отправляйтесь домой незамедлительно. Поверьте, стоит вам лечь и вы уснете моментально. Вам кажется, что в вас бурлит энергия, но это не так.

Гермиона кивнула, ее настолько захватили новые ощущения, что тратить силы и время на споры не хотелось совершенно.

— Я сейчас. — Она вышла из лаборатории. Ей надо было хоть минуту побыть одной и решить, что делать дальше: возвращаться домой она не собиралась. Проходя мимо зеркала, висящего по настоянию Ромильды между двумя кабинетами, она остановилась. Гермиона никогда особенно не думала о своей внешности. Она знала, что симпатичная и знала, что никогда не была и не будет красавицей. Но сейчас из зеркала на нее смотрела явно улучшенная версия Гермионы.

— Что это? Я… как я выгляжу? — Она вернулась в лабораторию к Снейпу.

— Вы… как всегда, — ответил он уклончиво, а у нее не хватило духу спросить прямо, видит ли он перед собой ту красавицу, которую она только что рассматривала в зеркале. Вполне возможно, виновато было вино — все-таки они выпили две бутылки на двоих с более чем скромной закуской. А вдруг все то, что она чувствовала — никакая не магия, а банальное опьянение?

— Скажите, как я выгляжу? Я изменилась? Я сейчас решу, что все мои выкладки — пьяный бред и спалю к драклам и пергамент, и лабораторию. — Она пошатнулась и с трудом выпрямилась. Усталость накатывала волнами, с каждой секундой силы словно покидали ее.

— Мисс Грейнджер, я завтра с удовольствием прочитаю вам лекцию на тему вина и магии, могу даже с выкладками из магловской психологии. Но разве вы мне поверите? И разве вы поверите, если я скажу, что сейчас вы выглядите просто восхитительно? Слишком, опасно красивой?

Гермиона довольно улыбнулась. Стоять было тяжело, но она держалась, лихорадочно думая, как добраться до лифта, закрыв отдел и наложив заклинания. А потом еще дойти до камина в фойе, не потеряв лицо перед Снейпом, и уже после, дома запечатать каминную сеть и доползти хотя бы до дивана. Мир вращался быстрее, ноги мелко противно дрожали, и приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы не упасть.

— Мне... мне кажется, нужна помощь, — прошептала Гермиона, и в следующую секунду мир закрутился перед ее глазами и померк.