Д'Поттер и три Мародера (гет)

Замученный желающими переправиться, маг на каминной станции даже не посмотрел на Поттера, лишь поднес подписанное разрешение к какому-то светящемуся медальону и тут же дал отмашку. Перенос в Кале, и дальше дела пошли быстро — потому что на французской стороне никто блокадами каминов не занимался, а Джеймс платил, не торгуясь.

Переход и еще переход камином, и он оказался в Париже.

Джеймс знал по-французски лишь четыре слова и три из них был ругательствами, но когда это британские маги терялись перед трудностями? Слова «Лё Дамбльдёр» (Поттер охотно использовал бы что-то другое, но не знал, как будет "герцог" по-французски) и показ красивого письма решили проблему почти моментально, и вскоре Джеймс уже стоял перед дворцом Альбуса Дамблдора.

Вначале он даже решил, что ошибся, что его направили не к тому дворцу, но нет, почти сразу обнаружился и королевский дворец, на другом берегу Сены. Как и все во Франции, река тоже была бледной копией чего-то британского, в данном случае Темзы. Джеймс не сомневался, что навести он знаменитые Альпы, те окажутся бледной копией родной Шотландии, но визит туда пришлось отложить на другой раз — время поджимало.

Неизвестно, сколько ему пришлось бы ждать: вход охраняли оживленные каменные статуи каких-то химер, смотревшие на Джеймса безучастно, в ожидании правильного пароля, которого Поттер, разумеется, не знал. Попытка нагло аппарировать внутрь ничего не дала, щиты на дворце стояли такие, что Джеймса отбросило и оглушило на месте.

Но наглость сделала свое дело, из дворца выбежала охрана и повязала Поттера, который лежал, оглушенный и раскинувший конечности, словно лягушка перед отправкой в суп. Его притащили к Дамблдору, и тот узнал Джеймса, тут же привел в чувство и приказал развязать.

* * *

- Вот оно что, — задумчиво сказал Дамблдор, прочитав письмо. — Плохо дело.

Он испытующе посмотрел на Джеймса, но тот лишь смотрел на премьер-магистра бараньим взором, напоминая самому себе, что не следует называть Дамблдора "Дамблдором" и вообще не следует злить самого могущественного человека во Франции. Прикидываться тупым влюбленным, мол, Лили попросила об услуге, он поехал, чего же еще? Но Дамблдор внезапно пустился в объяснения, и мгновение спустя Джеймс понял почему. Точно так же он сам мог бы говорить и говорить о Лили, обсуждать ее красоту, упиваться словами о ней.

- Минерва — мой свет, жизнь, моя богиня, — говорил Дамблдор, быстро идя через комнаты.

Поттер послушно шел следом, бросая взгляды по сторонам. Роскошь, богатство и магия, теперь Джеймса не удивляло, что дворец Дамблдора выглядел роскошнее дворца короля Фламеля. Дамблдор взмахнул палочкой, и часть стены словно растворилась, открывая проход в святилище имени Минервы Шотландской.

Огромный портрет, во весь рост, испытующе уставился на Джеймса.

- Подвески, — Дамблдор приподнял шкатулку и закричал что-то по-французски.

Затем он обернулся к Поттеру, и продемонстрировал эти самые подвески. Двенадцать прекраснейших камней, собранных в ансамбль, и два из них отсутствовали. Поттер прикусил губу, но его отчаяние было лишь бледной тенью тени отчаяния Дамблдора.

- Не просто драгоценности! — закричал он, увидев, что Джеймс не понимает, из-за чего такой шум. — Что камни, их я восстановил бы за минуту, за секунду! Один из двух срезанных камней был Философским! Проклятье!

Дамблдор заходил туда-сюда по комнате, то и дело бросая взгляды в сторону портрета Минервы. Честно говоря, Джеймс ожидал, что портрет оживет и скажет что-то, или умчится к оригиналу королевы, и поэтому старался вести себя достойно. Но портрет не оживал, смотрел безучастно, и Дамблдор неожиданно замер, не хуже портрета.

- Точно! Это она!

- Кто?

- Миледи ле Стрейндж! — закричал Дамблдор.

Слово «миледи» пробудило в Поттере неприятные ассоциации, но дальше расспрашивать он не рискнул. Дамблдор хлопнул в ладоши, и появился пылающий феникс, которому он вручил какое-то послание. Еще хлопки, сообщения, приказы и указы, Дамблдор колдовал и творил историю — мобилизация армии и магов, закрытие всех портов и каминов, обыски и поиски «пропавшей» части подвески, похищение было приравнено к преступлению против короны и короля.

Поттер ошарашенно взирал на явленную ему мощь.

- Да, друг мой, — улыбнулся Дамблдор, — Минерва Шотландская — моя богиня, и это не простые слова! Не волнуйтесь, если миледи Ле Стрейндж не успела покинуть Францию, то она ее и не покинет!

- У нее бледное лицо, черные смоляные локоны, спадающие ниже плеч, чувственные губы...

- Да! — закричал Дамблдор, и в голосе его слышалась досада. — Не знаю, чем ее купил Волдеморт, но это могла быть только она! Говорят, в ее роду была вейла, поэтому она так притягательно действует на мужчин! Я тоже не устоял, буквально несколько минут назад я танцевал с ней на балу! Если бы не ваша дерзкая попытка проникнуть во дворец, друг мой, я еще долго не заметил бы пропажи, и миледи ускользнула бы прочь! Но теперь...

Дамблдор закрыл глаза, выдохнул, успокаиваясь, и сказал просто, обращаясь к Поттеру.

- Вам придется задержаться, друг мой, пока я не сделаю новый Философский камень.

* * *

Изготовление заняло два дня, и Джеймс провел их, купаясь в роскоши и наслаждаясь жизнью. Наслаждение немного портили мысли о друзьях, оставленных в опасных ситуациях, о Лили, которой даже весточку было не отправить, и о поручении — сроки поджимали. Умом Поттер понимал, что изготовить философский камень за два дня — задача запредельной сложности, но что значит ум, когда начинают говорить чувства?

Премьер-магистр Дамблдор всегда был любимцем короля Фламеля, и теперь это пригодилось. Погрузившись в создание нового камня, Дамблдор переложил все политические дела на помощников, а сам лишь черпал из казны золото и артефакты, не отрываясь от работы.

* * *

- Держите, друг мой, — сказал Дамблдор, протягивая Поттеру шкатулку, — и поторопитесь!

Помимо шкатулки он еще вручил Джеймсу свой перстень — как пропуск по территории Франции — и опознавательный знак «для своих» на территории Англии. Поттер, неожиданно осознавший, что магическая блокада на территории Британии, возможно, еще и не закончилась, не стал протестовать, и взял перстень.

- Как я завидую вам! — с искренним чувством воскликнул Дамблдор напоследок. — Вы увидите ее! Будете говорить с ней! Вдыхать тот же воздух, что и она!

Поттер поклонился и промолчал, потому что не мог придумать достойного ответа.

* * *

В Кале ему показалось, что в окне дома мелькнуло лицо миледи, но бегать и выяснять, просто не было времени. Джеймс изменил личину — французские маги мигом все организовали, едва увидели перстень Дамблдора — и быстро помчался по первому из адресов, в Дувре.

- Ла Фудр! «Молния» по-французски, — подмигнул трактирщик, вручая Поттеру метлу.

Выглядела она невзрачно, но Джеймс не прогадал. Метла мчалась так, что какой-то случайный патруль отстал еще на первом километре. Метла мчалась так, что иногда Джеймсу казалось — все, сейчас он слетит с нее и рухнет вниз. Только мысль о Лили придавала ему сил, и он сильнее стискивал онемевшие от холода руки, пригибал голову навстречу ветру.

Во дворе следующего трактира Джеймс практически рухнул, хвост метлы истрепался напрочь, последние метры он летел уже на голом черенке. Тело само Поттера онемело от холода, и трактирщик влил в него огромную чашу Бодроперцовки практически насильно. После чего вручил новый «Ла Фудр» и отправил дальше.

* * *

В Лондон Джеймс влетел полумертвый, загнав по дороге три метлы, но все же он успел. Дворец, конечно же, охранялся особо, но Поттер в облике Лили нагло прошел мимо стражи, и отправился к королеве. Благодаря друзьям, он знал внутреннее расположение дворца — в конце концов, это было задачей авроров — охранять августейших особ.

Во дворце «оборотка», конечно же, спала, но Джеймса выручили знакомства — среди авроров все уже считали его своим — и Поттер сумел пройти дальше. Третью «линию обороны» ему помог преодолеть Слагхорн, не без помощи появившейся Лили. Она успела шепнуть Джеймсу на ухо «спасибо», и что ей пока нельзя покидать дворец, но после бала все точно изменится!

Опьянённый надеждами и мечтами, Джеймс ступил в гостиную, и мгновение спустя туда же вошла королева. Минерва Шотландская была ослепительно красива в свои двадцать пять, и теперь, увидев ее вживую, Джеймс неожиданно понял чувства Дамблдора. Премьер-магистр Франции был готов развязать войну с Британией, лишь затем, чтобы увидеть королеву на мирных переговорах.

- Ваше величество, — хрипло сказал Поттер, склоняясь и протягивая шкатулку.

Минерва Шотландская взмахнула палочкой, и подвески сами подплыли и закрепились на ее мантии, которая превратилась в роскошное бальное платье. Открытое платье, чересчур открытое, и Джеймс продолжал сверлить взглядом пол, чтобы не оскорбить королеву похотливым взглядом. Философский камень сверкал багровым в центре подвесок, словно обещая, что прольется чья-то кровь.

- Как вас зовут? — сказала Минерва.

- Джеймс Д`Поттер, виконт дое Батца, ваше Величество, — ответил он.

- Лили рассказала мне о вашей преданности и помощи. Вы помогли мне, могу я чем-то помочь вам?

Поттер от неожиданности даже вскинул голову, но тут же опустил: зрелище было слишком ослепляющим. Неудивительно, подумал Джеймс, снова склоняясь, что два сильнейших мага Европы готовы развязать войну за одну лишь улыбку Минервы Шотландской!

- Моя мечта — стать аврором короля, и служить ему, и вам, Ваше Величество, — ответил Джеймс.

- Это хорошая мечта, — одобрила Минерва, — я помогу вам, а теперь идите, нельзя, чтобы вас здесь видели.

Помимо обещания будущих благ, Джеймсу достался поцелуй руки королевы и еще один перстень.

На выходе из дворца его поймала Лили и сунула в руки записку. Джеймс устремился в бой, но все, что ему досталось, лишь поцелуй в щечку и очередное обещание во взоре. Впрочем, видно было, что Лили приятна такая пылкость и натиск, и Джеймс всю дорогу до дома насвистывал фривольный мотивчик, подхваченный во Франции.

- Как съездили? — поприветствовал его Снейп.

Мрачный зельевар даже попробовал изобразить улыбку, а Поттер смутно удивился: разве не должен Снейп сидеть в тюрьме?

- Лучше не бывает, — изобразил ответную улыбку Джеймс, поднимаясь к себе в мансарду.

Какая, в сущности, разница, сидит Снейп или не сидит? Гораздо важнее была записка, пахнущая Лили. Джеймс опять покрыл ее поцелуями, после чего развернул и перечитал, в сотый уже, наверное, раз.

Завтра, в восемь вечера, второй павильон в Ковент-Гарден. Л.